OCR amp; SpellCheck: Larisa_F

Джохансон И. Д42 Гром и молния: Роман/Пер. с англ. И.Д. Дунаевой. — М.: Международный журнал «Панорама», 1999. — 192 с.

Оригинал: Johanson Enid, 1970

ISBN 5-7024-0855-1

Переводчик: Дунаева И.Д.

Гром и молния

Открывая ключом дверь коттеджа, Мэделин поморщилась и приложила ладонь к виску. В мозг медленно входила тоненькая иголка боли. Что за чертовщина! Вот уже несколько месяцев всякий раз, стоит ей только подойти к своему дому, как голова начинает раскалываться. А ведь когда-то этот маленький коттедж казался ей воплощением уюта и тепла. Они с Джереми сняли его четыре с половиной года назад. Как тщательно она тогда выбирала для него занавески и мебель, как любовалась новенькой обстановкой!.. За эти четыре года изменилось слишком многое. Теперь дом стал для Мэделин пустым и чужим. Она все чаще задерживалась на работе, даже когда в этом не было особой необходимости. Выходные превратились для нее в пытку: она считала каждый час, про себя молясь, чтобы поскорее закончились эти два нестерпимо долгих дня. Почему она стала такой?..

Мэделин обвиняла в этом своего мужа. Когда они познакомились, Джереми Найтсбридж очаровал ее, тогда еще восемнадцатилетнюю девчонку, своим мальчишеским обаянием и живостью. Ей нравились его забавные выходки, она до упаду хохотала над выдумками этого долговязого молодого человека, чье лицо и в двадцать пять лет сохраняло полудетские черты. Да, тогда ей все это нравилось. Но не сейчас.

Уже через год их совместной жизни Мэделин поняла, что легкомысленный непоседа Джереми совсем не годится на роль мужа. Его вечно терзал зуд деятельности, он просто фонтанировал нелепейшими проектами и самыми завиральными идеями. То он считал, что должен организовать новый журнал по современному искусству, то вдруг резко менял планы и заявлял, что собирается стать владельцем ресторана с французской кухней. Все эти необдуманные затеи, конечно же не успев возникнуть, лопались как мыльные пузыри. Но сколько они пожирали денег! Впрочем, Джереми это словно бы не касалось. Прогорев с одним прожектом, он тут же с энтузиазмом хватался за новый, еще более фантастический. Поначалу Мэделин пыталась урезонивать его, говорила, чтобы он перестал витать в облаках и взялся за какое-нибудь более реальное для него дело. Но тщетно! Джереми не желал ее слушать, сердился, называя жену ограниченной мещанкой, не видящей ничего дальше собственного носа. Он рисовал самые заманчивые перспективы мгновенного обогащения, сулил ей горы денег. Только надо подождать немного, совсем немного. Вот выгорит дельце с организацией прачечной самообслуживания...

Первую серьезную трещину их брак дал три года назад. После смерти своего отца Джереми унаследовал вполне приличное состояние. И, конечно же, не замедлил вложить его в очередную авантюру — на сей раз он решил организовать собственное издательство. Деньги пропали, но даже не это было самое плохое. Оказалось, что Джереми ухитрился наделать долгов. Тогда Мэделин в первый раз серьезно поругалась с мужем и заявила, что больше не намерена терпеть его фокусы. И в первый раз Джереми ударил ее... Глубоко оскорбленная Мэделин объявила, что уходит от него и подает на развод. Но Джереми тут же пошел на попятную и принялся слезно упрашивать ее не делать этого. И опять он расписывал блестящие перспективы, обещал златые горы, клялся, что уж на этот-то раз все пойдет как нельзя лучше...

После этого случая Мэделин махнула на него рукой. Она решила, что отныне должна сама о себе заботиться. И вскоре устроилась на работу в фирму «Винтерс Инжиниринг», секретаршей в счетный отдел. Работа увлекла ее, и вскоре офис фирмы стал для молодой женщины ближе и роднее собственного дома. Джереми, конечно, заметил это и смертельно обиделся. Он злился, ревновал жену к ее работе и даже делал недвусмысленные намеки насчет слишком уж теплых отношений Мэделин с ее шефом Аланом Винтером. Но все это лишь отдаляло ее от него, и она все глубже уходила в свою профессиональную жизнь.

Их брак распадался на глазах. К тому же интимная жизнь Мэделин и Джереми складывалась не слишком удачно. До него у нее не было никакого опыта отношений с мужчинами. И, хотя поначалу она была сильно увлечена своим мужем, он так и не сумел разбудить в ней женщину. Секс оказался для нее тягостной обязанностью, скучной необходимостью. Ей не были знакомы ни чувственная дрожь от одного лишь прикосновения любимого, ни томящее желание, ни моменты острого наслаждения близостью. И, каким бы толстокожим ни был Джереми, он не мог не почувствовать этого.

Погрузившись в невеселые воспоминания, Мэделин поднималась по лестнице на второй этаж, когда из оцепенения ее вывел громкий, визгливый смех. Этот смех был ей хорошо знаком. Даже слишком хорошо... Значит, Кэт Риверс опять здесь! В последнее время она днюет и ночует в их доме...

Эта рослая, громогласная особа объявилась у них семь месяцев назад. Ее где-то откопал Джереми. И очень скоро она стала его лучшим другом и советчицей во всех делах. Она была автором каких-то книжиц из серии «Как самому сделать ремонт дома» и мнила себя писательницей. Джереми снова загорелся идеей организовать собственное издательство совместно с Кэт, и с тех пор каждый вечер Мэделин, возвращаясь домой, слышала ее пронзительный голос, доносящийся сверху.

Мэделин эта новая приятельница мужа была совсем не по душе. Она считала мисс Риверс глупой и вульгарной: ее раздражали крикливые наряды, вытравленная добела перекисью грива волос, ярко размалеванная наглая физиономия этой особы. К тому же Кэт имела обыкновение говорить с Мэделин оскорбительно снисходительным тоном, словно с малолетней дурочкой. Однако нечего было и пытаться выжить из дому эту нахалку. Джереми приходил в восторг от каждого ее слова, а Кэт в свою очередь грубо льстила ему, восхищаясь его нелепыми идеями. В последнее время Мэделин стало казаться, что Кэт не просто подруга и компаньонка ее мужа, но нечто большее...

Мэделин распахнула дверь гостиной и замерла на пороге. Ее взору предстала весьма пикантная сценка: Кэт восседала на коленях у Джереми и увлеченно целовалась с ним, а он в это время шарил у нее под юбкой. Заслышав скрип отворяемой двери, Кэт молниеносно спорхнула с колен Джереми на соседний стул и с самым невинным видом принялась щебетать, словно разговор не прерывался ни на секунду.

— Да, наверняка придется обратиться к Форрестолу. У него такие обширные связи в издательском мире...

Джереми в это время безуспешно пытался стереть с лица мазок ярко-красной помады мисс Риверс, но только развез краску по щеке. Он невпопад поддакивал своей подруге:

— Да, да, конечно... к Форрестолу.

Мэделин саркастически усмехнулась. Что ж, вот ее подозрения и подтвердились самым недвусмысленным образом.

— Добрый вечер, — сухо поздоровалась она. — Джереми, ты не мог бы уделить мне некоторое время? Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

Нельзя сказать, что Мэделин сразила наповал измена мужа. Но она может стать подходящим предлогом для развода. Все равно к этому все шло уже три года. У их брака нет никаких перспектив. Будет лучше спокойно и мирно расстаться, благо у Джереми появилась новая привязанность.

— Поговорить? — вяло отозвался он. — О чем? О тех деньгах, которые ты мне обещаешь уже третий месяц?

Несколько недель назад Мэделин неосторожно пообещала мужу значительную сумму на его издательство. Она дала это обещание бездумно и совсем забыла о нем. Говорить сейчас об этих деньгах ей совсем не хотелось.

— Я хотела поговорить с тобой. — Мэделин сделала вид, что не расслышала его последнего вопроса. — Только с тобой. Извинись перед мисс Риверс и попроси ее уйти. Тем более что уже очень поздно.

— Мисс Риверс — мой самый близкий друг, — напыжился Джереми. — И она в курсе всех моих дел.

— Пусть она уходит. — Мэделин с открытой неприязнью посмотрела в глаза Кэт. — Я хочу поговорить с тобой наедине.

— Что ж, раз твоя жена не желает меня видеть, я уйду, — обиженно поджала губы Кэт. — Не люблю навязывать свое общество. До завтра, дорогой. Встретимся как обычно.

— Погоди! — рванулся было за ней Джереми, но Кэт уже сбежала, стуча каблуками, вниз по лестнице. Вскоре за ней с грохотом захлопнулась входная дверь.

Раздосадованный Джереми нехотя обратился к Мэделин:

— Ну, что еще ты от меня хотела? О чем таком важном ты желаешь со мной говорить?

— Хотя бы о том, что я увидела здесь пять минут назад. О твоих шашнях с этой крашеной дылдой!

— Прекрати, Мэдди! Кэт Риверс — мой друг, мы вместе работаем. Сейчас мы как раз обсуждали, к кому следует обратиться...

— Это ты прекрати лгать, — ледяным тоном ответила Мэделин. — Я все видела своими глазами.

— Если у тебя не все в порядке с психикой и начались галлюцинации, обратись к врачу!

— Ах, значит, это была галлюцинация? И ее помада у тебя на лице — тоже галлюцинация? И пустая бутылка из-под виски — тоже? Очень интересно!

Внезапно Джереми взбесился. Мэделин уже давно знала, что он пьет: почти каждый вечер, в одиночку или же в обществе милейшей Кэт, которая тоже любила пропустить рюмочку-другую. А когда он напивался, то не признавал никаких ограничений.

— Ну, а если это даже и правда?! — заорал он. — Да, я сплю с Кэтти. И в этом нет ничего странного. Особенно если знать, какая у меня жена! Тот, кто, как я, женат на фригидной особе, имеет право на отдушину в жизни!

— Прекрати орать! — огрызнулась на него Мэделин.

— Прекрати?! Правда глаза колет? А кто же ты такая, как не фригидная особа? Да у дохлой рыбы темперамента во сто крат больше, чем у тебя! Ты просто бесполый робот!

— Перестань оскорблять меня! Замолчи сейчас же! — взорвалась Мэделин.

— Не замолчу! Я, дурак, шесть лет назад польстился на твою свеженькую мордашку и синие глазища, а ты оказалась форменной лягушкой! Ты действительно бесполый и бездушный робот. А Кэт не такая. Она настоящая женщина, слышишь? У нее в жилах течет горячая кровь, а не чернила! И в постель со мной она идет с радостью, а не корчит такую рожу, словно ее тащат на виселицу, как некоторые!

Мэделин опешила. Она не ожидала от мужа такого взрыва ненависти. Почему он так зол на нее? Может быть, он прав и она действительно неполноценная женщина? Но ведь это же не ее вина, в конце концов! Она честно старалась, но у нее ничего не получается.

— Ты не человек, а механизм! — не унимался Джереми. — У тебя вообще нет никаких желаний. Хотя нет, я ошибся, одно желание у тебя все-таки есть: загребать побольше денег!

— Да, я хочу много зарабатывать! — разозлилась Мэделин. — Потому что ты на это неспособен. Ты умеешь только выдумывать всякий бред и швыряться деньгами. Между прочим, моими деньгами!

— Ах ты дрянь! — взвился Джереми. — Ты хочешь сказать, что я сижу у тебя на шее и позволяю содержать себя, словно альфонс?

— Да, ты ничем не отличаешься от альфонса!

— А ты просто злобная холодная сука. Я вовсе не сижу без дела — я работаю! И моя работа посложнее, чем тарахтеть на машинке и бегать к боссу в кабинет с бумажками и чашкой кофе!

— Я видела, как ты работаешь — под юбкой у Кэт Риверс, — злобно усмехнулась Мэделин. — Давай прекратим этот бессмысленный разговор. Если я так мерзка, как ты говоришь, почему тогда ты не разводишься со мной? Боишься потерять мои деньги?

— Плевал я на твои деньги! Можешь катиться вместе с ними на все четыре стороны, я тебя не держу. Только сначала отдай мне ту тысячу фунтов, которые обещала, — и катись!

— Ах, значит, все-таки тебе нужны мои деньги! — ядовито протянула Мэделин. — К твоему сведению, у меня такой суммы сейчас нет.

— Возьми ее, где хочешь! Мне они нужны именно сейчас. Попроси взаймы у своего Винтера.

— Не попрошу! Потому что ты и твоя девка опять расшвыряете их попусту!

Эта последняя фраза так взбесила Джереми, что он стал сам на себя не похож. Багровый от злобы, он стоял перед Мэделин и размахивал кулаками.

— Сука! Ты дашь мне эту вонючую тысячу!

— Не дам! — Мэделин было страшно, но она старалась держаться.

— Ах, не дашь? Тогда я прикончу тебя, дрянь! — С этими словами он замахнулся, целя кулаком прямо ей в лицо. В испуге Мэделин инстинктивно выставила руки вперед и что было сил толкнула Джереми в грудь. Если бы она знала тогда, чем все это кончится!

Джереми покачнулся и грохнулся на пол. Падая, он с размаху налетел виском на острый угол стола. Увидев неподвижно распростертое на ковре тело мужа, Мэделин похолодела от ужаса. По ее спине побежали мурашки, ноги отяжелели и отказывались слушаться.

— Джереми! — отчаянно вскрикнула она. Но он не отзывался. С трудом опустившись на колени, Мэделин дрожащими руками повернула к себе его голову. На виске темнел жуткий синяк, глаза закатились. Спотыкаясь, она бросилась к своей сумочке, схватила ручное зеркальце и поднесла к его рту, молясь, чтобы все обошлось. Но зеркальная гладь осталась ясной. Джереми был мертв.

Осознав это, Мэделин без сил опустилась на пол и зарыдала. Что она натворила! Она убила собственного мужа! Внезапно пробудившаяся жалость к Джереми, ужас перед тюрьмой, стыд — все это терзало ее душу. Ей уже мерещились арест, суд, камера, публичный позор. Жена убила мужа из ревности, застав его с другой! Кэт Риверс, наверное, привлекут в качестве свидетеля обвинения. Боже, что с ней будет!..

Мэделин не помнила, сколько времени она просидела так на полу, словно брошенная кукла. Но внезапно она точно очнулась от тяжелого сна и опомнилась.

В сущности, почему она так уверилась, что ее обвинят в убийстве? Она ведь не хотела убивать Джереми! Просто он был пьян и упал от ничтожного толчка. Да стоит поглядеть на нее, на ее тонкие, слабые руки и хрупкую фигурку, чтобы понять: убийца из нее никакой. Просто пьяный человек споткнулся и не устоял на ногах. Такое, увы, случается нередко. Ей нечего пугаться...

Она уговаривала себя, заглушая боль, стыд и страх. Покачиваясь на все еще слабых ногах, она побрела к телефону — позвонить в полицию. Нужно сообщить о несчастном случае с Джереми. Произошел обычный несчастный случай...

И только она одна будет знать страшную правду...

— Ах, Мэделин Спаркс? Мэдди Спаркс, бывшая миссис Джереми Найтсбридж? Три года назад она угрохала своего муженька, чтобы он не мешал ей путаться с моим братом, а теперь эта потаскуха сумела одурачить самого Рона Спаркса и стала миллионершей!

Громкий пьяный рев внезапно перекрыл звуки танцевальной музыки и обычный шум ночного клуба. Мэделин вздрогнула в объятиях Роналда и замерла, услышав недоверчивый возглас женщины:

— Не может быть, Марк!

— Да спросите кого хотите — и вам расскажут, что эта сучка несколько лет спала с моим старшим братцем, пока ей не удалось подцепить на крючок кое-кого получше — Рона Спаркса!

— Эта та самая Мэделин, которая женила на себе Роналда Спаркса?! Да, повезло ей, спору нет. Он же богат как никто другой. Сообщениями об их свадьбе были заполнены все первые полосы газет пару месяцев назад! — Женщина явно смаковала скандальную новость.

Мэделин внезапно почувствовала болезненную слабость, ноги подкосились, точно ватные. Слышал ли все это Роналд? Да, Роналд все слышал.

Сперва он остановился как вкопанный, потом резко отступил назад. Его руки угрожающе сжались в кулаки. Взглянув мужу в лицо, Мэделин оцепенела от ужаса. Господи, неужели Рон поверил этому подонку Марку?

Мэделин иногда пугалась собственной зависимости от Роналда. Ей было просто необходимо — так же необходимо, как двигаться и дышать, — каждый миг видеть его, слышать его голос, поминутно дотрагиваться до него... Раньше с ней ничего подобного не происходило. Джереми нравился ей, она была, пожалуй, даже влюблена в него — первое время, — но такой бурной, томящей страсти к мужчине ей испытывать еще не доводилось. Всего три с небольшим месяца они были знакомы с Роналдом, а она уже превратилась в верную, обожающую его рабыню. Мэделин твердо знала, что жизни без Рона для нее нет и не будет. Если он бросит ее, она погибнет. И поэтому его неожиданная ярость, вспыхнувшая после хамской выходки младшего Винтера, напугала ее до обморока.

Зорко вглядываясь в мельтешню лиц вокруг них с Роналдом, Мэделин наконец заметила знакомую физиономию Марка Винтера. Все такой же, как и раньше: невысокий, полнеющий, с заметным брюшком и двойным подбородком, он выглядел много старше своих тридцати трех лет.

Марк тоже заметил Мэделин и злобно уставился на нее. Его маленькие темные глазки злобно сверлили ее. По толстощекому лицу пробежала довольная ухмылка, и, демонстративно отвернувшись, он повел вперед свою партнершу.

Мэделин замерла на месте, ошеломленная подлостью Марка. Звуки музыки внезапно смолкли, шум толпы стих, словно она очутилась в безвоздушном пространстве. Мэделин слышала только громкий, сбивчивый стук своего сердца и ледяной голос Роналда:

— Я убью этого мерзавца!

— Не надо!

Вцепившись в рукав дорогого черного костюма Роналда, она остановила его. Он слегка нагнулся, его широкие сильные плечи напряглись. Мэделин глубоко вздохнула. Ей надо срочно взять себя в руки, хотя, видит Бог, сейчас это сделать будет трудно. Но ведь прожила же она почти три года одна, пользуясь репутацией безупречной, сдержанной деловой женщины. Нужно скорее вспомнить опыт того времени...

— Устрой сцену — и все поверят в его грязную ложь, — шепнула она мужу. — Подумай об этом.

И почему из всех роскошных ночных клубов Лондона Марк Винтер выбрал именно этот? Она всегда подозревала, что Марк опасен, но и вообразить не могла, что он способен на такие мерзости. По ее спине пробежала ледяная струйка. Мэделин держалась из последних сил...

— Не обращай на него внимания или подай в суд, — стараясь говорить спокойно, произнесла она. Но Роналд, кажется, был настроен совсем по-другому. Похоже, еще минута — и он накинется на злосчастного Винтера-младшего и задушит его собственными руками.

Мэделин похолодела. Неужели Рон такой же, как и Джереми? Тот пускал в ход кулаки не раздумывая долго. Ей самой не один раз пришлось испробовать их на себе. Именно это и привело к трагедии три года назад. Если и Роналд пойдет по такому пути, она станет бояться его и избегать, как избегала когда-то Джереми... Неужели же это случится?

— Не опускайся на его уровень.

К счастью, Роналд уже начал остывать. Черты, его лица постепенно смягчились, кулаки разжались. Мэделин с облегчением перевела дух: кажется, все худшее уже позади. Коротко взглянув на нее, Рон процедил сквозь зубы:

— Мы сейчас же уходим.

Мэделин гордо шла рядом с ним — настоящее воплощение достоинства. Ее блестящие черные волосы струились по обнаженной смуглой спине, закрывая глубокий вырез ее элегантного белого платья. Темно-синие глаза уверенно смотрели вперед, пухлые, чувственные губы были плотно сжаты, чтобы скрыть предательскую дрожь.

Едва они уселись в такси, как все тело Мэделин охватил озноб — следствие пережитого страха. Только к самому концу пути ей кое-как удалось с ним справиться.

Ей мучительно хотелось прикоснуться к мужу, но она не смела сделать этого. Ей казалось, что сегодня вечером между ними встало что-то пугающее, холодное... Мэделин вспомнила, как ей не хотелось ехать в этот клуб, как будто она что-то предчувствовала. Если бы они остались сегодня вечером дома! Но этим утром они в первый раз поругались. На днях они с Роналдом вернулись после волшебного отпуска на Гаваях. Через неделю она должна была вернуться на работу. И Роналд снова потребовал, чтобы она немедленно уволилась. Он хотел знать, почему она так упорно отказывается это сделать. Мэделин пыталась спорить, доказывала свое, горячилась, оба они уже почти кричали друг на друга, когда внезапно Роналд замолчал и одарил ее одной из своих самых ослепительных и чувственных улыбок.

— Забудем об этом. Давай лучше поужинаем где-нибудь вечером, а потом повеселимся в каком-нибудь клубе.

Его серо-стальные глаза стали теплыми, ласкающими, и сердце Мэделин затрепетало от любви к нему. Она спешно побежала собираться...

Теперь они с Роналдом стояли перед дверями своего коттеджа. Качающийся на ночном ветру фонарь отбрасывал причудливые, пугающие тени. Роналд молча открыл парадную дверь, отключил сигнализацию и отошел в сторону, давая Мэделин пройти в гостиную. Жесткое выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Она включила настольную лампу под большим шелковым абажуром. В комнате воцарился уютный, умиротворяющий полумрак. Дом теперь казался родным и теплым. Мэделин почувствовала себя намного увереннее и уже без страха взглянула на по-прежнему хмурого Роналда.

— Надеюсь, он солгал?

Мэделин точно пронзили насквозь острым ножом. Неужели Роналд верит этому выродку Марку, а не ей, своей жене?

— Как ты можешь так говорить? — Усилием воли Мэделин заставила себя успокоиться. Выпрямившись, она смело поглядела Роналду в глаза. Ей нечего стыдиться и скрывать... Так ли уж нечего? Ведь в злобной выдумке Марка была доля истины. Конечно, Винтер-младший все исказил и переврал, но на ее совести действительно лежит тяжелый проступок — если не назвать его преступлением...

— Могу, потому что, в сущности, ничего о тебе не знаю, — коротко ответил Роналд.

Повернувшись к ней спиной, он пошел к столу, плеснул в стакан виски. Одним глотком осушив стакан, он напомнил:

— Мы женаты два месяца, а до этого были знакомы только три недели, не забывай. — Он вздрогнул, резко вздохнул и добавил уже куда более спокойным голосом: — Никогда не думал, что такое может случиться со мной.

Его губы скривились при воспоминании о происшедшем скандале. Мэделин похолодела от ошеломляющей мысли: может быть, они никогда больше не протянут друг другу руки, никогда не обнимут друг друга...

— Я знаю о тебе так мало, что можно сказать — совсем ничего не знаю, — холодно продолжал Роналд. — Ты рассказала только то, что твои родители развелись, ты вышла замуж в восемнадцать лет за некоего Джереми Найтсбриджа, а через шесть лет он умер. После его смерти ты стала деловой женщиной и работала три года в фирме Алана Винтера. Вот и все. — Голос Роналда был сухим и резким. — Чем он сумел обаять тебя, я не знаю, но твоя работа до сих пор стоит для тебя на первом месте. А если это не так, почему ты не хочешь уходить? — Его лицо стало злым. — Моя работа требует, чтобы я ездил по всему миру, — ты это знаешь. Я хочу, чтобы ты везде была со мной, — ты это тоже отлично знаешь. Мы отнюдь не нуждаемся в деньгах. Так что волей-неволей приходит мысль о том, что в ваших отношениях с Винтером-старшим не все так просто.

Мэделин непроизвольно вздрогнула. Они снова вернулись к своему утреннему тяжелому разговору. Но, что было во сто крат тяжелее, Роналд все-таки поверил гнусной сплетне Марка и заподозрил ее в любовной связи с Аланом Винтером.

Она оцепенело смотрела, как Роналд сорвал свой черный галстук, бросил его на софу. Через секунду за ним последовал и пиджак. Тут он обернулся и увидел ее полные слез глаза.

Роналд смягчился. Нахмурив брови, он провел рукой по своим густым черным волосам.

— Прости меня, Мэдди. Иди сюда.

Два раза приглашать ее не требовалось. Через пару секунд она уже таяла от блаженства в его объятиях, чувствуя, как в глубине ее тела нарастает сладкая тяга к этому могучему мужчине. Такое неукротимое желание вспыхивало в ней каждый раз, стоило Роналду прикоснуться к ней...

Он с силой обнял ее, привлек к своей широкой груди. Мэделин запрокинула голову назад, упиваясь чувственным жаром, разливавшимся по ее телу от частых, страстных поцелуев, которыми Роналд покрывал ее шею и плечи.

— Ты простишь меня? — хрипло шепнул он.

— Молчи... — Тело Мэделин трепетало от нетерпеливого желания. Она поймала губы Роналда и поцеловала его — жадно, крепко. — Я не хочу разлучаться с тобой, — с трудом выдохнула она. — Никогда...

Роналд нежно погладил ее щеки своими большими мягкими ладонями. Потом снова прижался к ее губам, раскрыл их, его язык проник во влажную глубину ее рта. Она со стоном прижалась к нему еще крепче, точно желала слиться воедино, расстегнула пуговицы рубашки, ее руки скользнули ниже, взялись за пряжку ремня брюк, за молнию на них, но вдруг...

— Нет, Мэдди. Не сейчас. — Голос Роналда дрожал, хотя руки были сильными и жесткими. Он мрачно посмотрел на нее, потом отодвинулся и отступил назад, точно ему были неприятны ее близость и прикосновения. — Мы должны решить, что нам делать...

Делать? Что делать? Что он имеет в виду? Ошарашенная Мэделин сейчас не могла связно мыслить.

— ...С этими мерзкими сплетнями, — продолжал Роналд. — Из того, что он сказал, я понял, что он брат твоего босса. Давай все обсудим. Я никому не позволю говорить гадостей о моей жене.

Мэделин попыталась улыбнуться мужу, если та жалкая, заискивающая гримаса, которая появилась на ее лице, могла называться улыбкой.

— Было достаточно свидетелей, и ты можешь подать на него жалобу в суд за клевету, — робко предложила она, опускаясь на мягкую софу, — если думаешь, что дело стоит таких хлопот.

— Не хлопот. — Голос Роналда звенел как натянутая струна. — Он посмел назвать мою жену...

— Я все сама слышала, — резко оборвала его Мэделин.

Ее лицо побледнело от напряжения. Главное сейчас — осторожность. Одно ее слово может погубить все, пустить под откос их жизнь с Роналдом, их счастье. Она не может, не должна потерять этого человека! Гигантским усилием воли Мэделин заставила себя собраться и заявила фальшиво легкомысленным тоном:

— Марк Винтер сделал большую ошибку, распустив свой глупый язык. Никто не принял всерьез его бред.— Но так ли это? Ведь в его грязной болтовне есть крупинка истины. Эта нежеланная мысль возникла неожиданно, и Мэделин, судорожно пытаясь прогнать ее, поторопилась продолжить: — Марк Винтер — пустой трепач, дешевый сплетник. Он ничтожество, живущее за счет доброты старшего брата. — Затем она добавила небрежно, пытаясь хоть немного разрядить напряженную атмосферу: — Говорят, что даже собственные родители считают его дурачком.

Ответа не последовало. Мэделин слышала только позвякивание стаканов. Роналд подошел, налил в ее стакан немного виски, взял свой и присел рядом с женой, внимательно глядя ей в лицо.

— Расскажи мне о нем. Ты говоришь, он брат твоего босса? Работает в компании?

— Да он в своей жизни ни дня не проработал!

Она пыталась говорить весело, даже шутливо, хотя чувствовала себя так, словно давала показания в зале суда, где ее каждую минуту могли уличить в лжесвидетельстве. К тому же Мэделин все время думала, как отвлечь внимание мужа от сказанного Марком.

— Его должность — директор по сбыту, но все свое рабочее время он тратит на выпивку и болтовню с любым, кто ему подвернется. — Беззаботный тон Мэделин становился все фальшивее.

Она отпила из стакана глоток виски, надеясь, что крепкий напиток подбодрит ее, придаст храбрости. Она так нуждалась в этом! Грязная сплетня Марка Винтера ни к чему не приведет. Она этого не позволит.

— А твой босс — он его старший брат, так ведь? И он терпит это? — недоверчиво спросил Роналд.

Мэделин не удивилась. Ведь он не знал всей истории.

— Алан? Да, терпит.— Ее голос непроизвольно потеплел, с лица сошло напряжение, она слегка улыбнулась.

Мэделин искренне восхищалась Аланом Винтером и готова была сделать для него почти все. Три года назад он, можно сказать, спас ее. Тогда она была на грани срыва. И с тех пор она безгранично предана и ему, и его фирме.

— Почему?

Голос Роналда прозвучал резко и требовательно. Взглянув на мужа, Мэделин заметила в его глазах какое-то новое, не знакомое ей выражение. Что это? Ревность, подозрение, ненависть к возможному сопернику?

— Семейный долг, наверное. Кто его знает. — Она пожала плечами, понимая, что любые ее рассказы об Алане Винтере только подольют масла в огонь. После того как Роналд услышал от этого проклятого урода гнусную сплетню, он не успокоится, пока не принудит ее уйти с работы. — Марк на шесть лет моложе Алана. Он всегда завидовал старшему брату: тот был намного умнее и красивее его. Вдобавок, когда десять лет назад их отца свалил инсульт и ему пришлось уйти с поста главы фирмы, его место занял Алан. Через два года отец умер. К тому же у Марка есть и еще одна причина не любить брата: Алан женился на его бывшей подруге, Эбби Фармер. Марк привел ее в дом, познакомил со старшим братом, и она тут же влюбилась в Алана. Впрочем, как и он в нее... Через восемь месяцев они уже были женаты. С тех пор Марк возненавидел старшего брата еще больше.

— Значит, он с детства завидует Винтеру-старшему, многое потерял из-за него и поэтому стремится всячески ему пакостить, — заключил Роналд, внимательно глядя на нее. — Ну и тип! Но почему во всем этом замешана ты?

Мэделин судорожно вздохнула. Больше всего сейчас ей хотелось вернуться на несколько часов назад. Тогда она сумела бы уговорить Рона остаться дома. Однако нужно было что-то отвечать.

— Когда я только что устроилась работать в фирму, Марк не давал мне прохода. Ему было наплевать на то, что он мне противен, на то, что я замужем. Каждый день он снова и снова лез ко мне. В конце концов ему пришлось отступиться, но с тех пор он возненавидел меня как злейшего врага.

Она старалась говорить непринужденно, шутливым тоном, словно речь шла о пустяках. Если бы Роналд узнал, как все было на самом деле, он мог бы натворить непоправимых глупостей. Хотя она и пыталась постепенно успокоить мужа, представив все произошедшее только злобной выходкой ревнующего дурака, Роналд был вне себя. Грохнув стаканом о столик, он вскочил и зашагал по комнате взад-вперед, потом внезапно остановился и пристально поглядел на Мэделин.

— Значит, мы должны все ему простить?! — крикнул он. — Ты слишком уж жалостлива ко всяким подонкам, Мэдди! Я не собираюсь все это так оставлять! Он поплатится за свои слова. — Серые глаза Роналда смотрели холодно, губы сжались в узкую, твердую полосу. — Не надо ничего говорить. Я и так знаю все, что ты можешь сказать. Предоставь все мне, Мэдди — ты не должна больше этим заниматься. Хорошо?

Ее синие глаза потемнели, подчеркивая бледность лица. Взгляды Мэделин и Роналда встретились.

— Нет, Рон. До тех пор пока ты не успокоишься, я не могу отойти в сторону. Повторяю: Марк Винтер — жалкое ничтожество, приживальщик при брате, все воспринимают его так и только так. Никто его слушать не станет, поверь мне. — Мэделин поднялась на ноги, но едва не упала, покачнувшись от внезапной слабости. — Я поговорю об этом в понедельник с Аланом. Спрошу, что он думает по этому поводу.

Ответ Роналда хлестнул ее точно плетью:

— И ты еще обещаешь уйти с работы? Неужели его мнение для тебя важнее, чем мое?

Конечно, она любила Роналда, как не любила еще никого в своей жизни, но работа — это работа, а любовь — любовь. И не следует смешивать свою профессиональную жизнь с личной. Роналд прекрасно знал, что кроме него никакой другой мужчина для нее не существует. Однако Мэделин не хотелось возобновлять утренний спор.

— Конечно же нет. Но он тоже втянут в это дело. Мне кажется, прежде чем доводить дело до суда, стоит посоветоваться с ним. Ты согласен? — Она сжала ладонями занывшие виски. Приятное тепло смягчило боль. — Давай закончим этот бессмысленный разговор. Я устала и хочу спать.

Мэделин зевнула, потянулась и неторопливо побрела в спальню. Но Роналд не последовал за ней, как он это делал каждый вечер. Он по-прежнему стоял в гостиной, сурово глядя на удалявшуюся жену.

Через двадцать минут Мэделин уже лежала в мягкой, по-королевски роскошной постели. Кусая губы в приступе отчаяния, она думала: подлому Марку Винтеру все-таки удалось добиться своего. Роналд начал ее подозревать. А из подозрения может быстро вырасти недоверие, которое в свою очередь породит вражду и ненависть. Неужели пламя их страсти погаснет всего лишь от нескольких мерзких слов?

Проснувшись поутру, Мэделин поглядела на все случившееся уже далеко не столь мрачно. Наверняка ей не стоило так сильно переживать, делать из мухи слона. В самом деле, это же пустяк...

Но тут ее сердце болезненно сжалось. Роналд не приласкал ее в этот ранний час, как он это делал всегда. Едва проснувшись, он поспешил выскользнуть из-под простыней, стараясь не прикасаться к ней, точно она была зачумленной.

Он держал себя так, будто верил каждому слову пьяного мерзавца Марка. И это пугало Мэделин больше всего. Что будет с их браком, если даже такой пустяк способен разрушить доверие Роналда к ней, его жене? Он смотрит на нее сейчас точно на врага!

Охваченная тяжелым, смутным чувством — здесь были и обида на мужа, и злость на него, и ощущение собственной беззащитности, — Мэделин снова откинулась на подушки. Она видела Роналда, стоящего совсем близко от кровати. Его загорелое, прекрасное тело отливало золотом в свете июньского солнца, льющего свои лучи через открытое окно. Мэделин невольно залюбовалась красотой мужа, восхищение незаметно переросло в жгучее желание.

Забыв все обиды, она потянулась к нему. Сейчас он был просто великолепен; Мэделин жаждала его телом и душой. Она не могла оторвать от него глаз.

Он медленно подошел и присел на край кровати. У Мэделин перехватило дыхание. Мой муж — самый красивый и сексуальный мужчина из тех, кого я знала или хотя бы мельком видела, подумала она. Охватившее молодую женщину желание стало еще сильнее, еще мучительнее.

Склонившись над Мэделин, Роналд ласково сжал ее руку своими сильными пальцами.

— Забудь о вчерашнем вечере. Ты была права — не стоило обращать внимание на карканье этой общипанной вороны. — Его руки непроизвольно напряглись. — Я не совсем понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я подал на него в суд за клевету, и даже заступаешься за него, но обещаю, что попытаюсь понять это.

Мэделин, не желая вновь начинать бессмысленный спор, закрыла глаза. Если бы она могла все объяснить Роналду! Тогда он не обвинял бы ее в заступничестве за жалкого Марка Винтера. Но у него появилась бы возможность обвинить ее в другом, куда более тяжком и страшном поступке...

Она предпочла отделаться кратким ответом:

— Что забыть? Я вообще ничего не помню!

В этот миг Мэделин ощутила, как крепкие руки мужа оторвали ее от подушки. Обида и страх тут же улетучились, сменившись новым взрывом желания. Задыхаясь от страсти, она хрипло позвала:

— Рон, поцелуй меня скорее!

Прикрыв глаза, Мэделин потянулась губами к Роналду. Все ее тело до последней клеточки жаждало его ласк. Вот сейчас он дотронется до нее, сейчас его губы сольются с ее губами, а его рука ляжет ей на грудь... Но вместо этого он глубоко вздохнул и настолько резко выпрямился, что Мэделин упала навзничь.

— Ты забыла, что сегодня мы приглашены к моим родителям. — Повернувшись, он взял халат и оделся. Завязывая длинный пояс вокруг талии, Роналд продолжил: — Мы оба знаем, что должны делать, не правда ли? Мы должны встать и начать собираться. Мои родители ждут нас у себя. Я обещал им, что мы проведем там весь уик-энд. Они очень хотят нас видеть.

Говоря это, он снял со спинки стула свои джинсы и рубашку и перекинул их через руку.

— Так что сейчас не время для любовных игр. Давай, поднимайся, прими душ и спускайся в кухню. А я тем временем позабочусь о завтраке. — Голос Роналда звучал спокойно и суховато.

Выползая из кровати, Мэделин проклинала себя за нерешительность. Ей надо было с самого начала повести разговор по-иному, и тогда, возможно, Роналд не держался бы сейчас вот так...

Мэделин не то чтобы не желала ехать к его родителям, но с удовольствием отложила бы этот визит на другой раз. В глубине души она не верила в их хорошее отношение к себе. Небогатая вдова, происходящая далеко не из самого высокопоставленного слоя общества, вряд ли могла привести их в восторг.

До этого она видела их дважды. Первый раз — когда Роналд познакомил их с нею, тогда еще только невестой, а второй — во время брачной церемонии. Конечно, хорошо, что он спустя неделю после их возвращения в Англию хотел навестить родителей. Судя по всему, они были очень дороги Роналду и очень много для него значили. Но она-то сама вовсе не обязана испытывать к ним особенно теплые чувства. Как, впрочем, и они к ней...

Мэделин не могла отделаться от мысли, что в этот уик-энд они с Роналдом обязательно должны при удобном случае докончить вчерашний разговор. Иначе им никогда не удастся разрушить ту стену, которая встала между ними вчера.

Но, как это ни странно, Роналд, казалось, собирался навсегда похоронить эту тему и забыть о ней. Почему? С тех пор как они познакомились, он показал себя достаточно решительным человеком. Может быть, он все-таки поверил россказням Марка, пусть не во всем, но чему-то поверил?

На ее глаза набежали слезы, руки задрожали... Наскоро приняв душ, Мэделин пошла в спальню одеваться и собираться. Тут с лестницы потянуло аппетитными запахами поджаренного бекона и свежесваренного крепкого кофе. Она с удовольствием принюхалась.

Ее всегда удивляло, что такой богатый человек, как Роналд Спаркс, в распоряжении которого находятся десятки вышколенных и преданных слуг, предпочитает сам готовить для себя завтрак.

Немного успокоившись, она натянула плотно обтягивающие белые джинсы, поверх накинула ярко-синию — под цвет глаз — футболку и приказала себе успокоиться и забыть обо всем, что ее тревожило, хотя бы на эти два дня.

Кроме того, Гринхаус — дом родителей Роналда — был действительно райским уголком. Старинный особнячок стоял в стороне от грохочущего шоссе, среди густой рощи. Почему бы не поехать туда и не постараться получить удовольствие хотя бы от красивой природы?

И она его получила. Когда вечером они переодевались к обеду в роскошной комнате для гостей, выдержанной в мягких тонах лепестков увядающей розы, среди милых сердцу хозяев старинных безделушек восемнадцатого века, передававшихся в семье из поколения в поколение, Роналд вдруг спросил:

— Ты довольна, что мы приехали?

Он стоял рядом с огромной двуспальной кроватью, рассматривая отражение Мэделин в зеркале. Расчесывая свои длинные иссиня-черные волосы, та взглянула на него с теплой и радостной улыбкой.

— Очень, — совершенно искренне сказала она.

Мэделин положила расческу, любуясь мужем: его мягкие темные волосы падали на лоб, руки, как обычно, были засунуты в карманы брюк, идеально белая рубашка удивительно удачно оттеняла загорелую кожу.

Она опустила глаза. Нет, нет, сейчас не время для любви. Позже, после обеда, когда они снова поднимутся сюда и останутся одни... Боже, неужели он всегда будет иметь над ней такую власть? Пытаясь отогнать непрошеное страстное желание, Мэделин поспешила спросить:

— Где вы были весь вечер? Я тебя потеряла.

Роналд и Ричард, его отец, исчезли сразу после ланча, пока они с его матерью убирали со стола. Их служанка Фанни по выходным не работала. И как только Мэделин обнаружила их исчезновение, ее сразу же стала мучить мысль, что Роналд сознательно избегает ее, отдаляет от себя.

— Мне очень жаль. — Она поймала в зеркале его холодный взгляд. — Мой старик вбил себе в голову идею — непременно самостоятельно собрать автомобиль. Я сказал ему, что он впадает в детство, но, когда он мне показал, что получилось, я сдался. Если у него все выйдет, то это будет действительно нечто грандиозное!

— Опять игрушки! — Мэделин смотрела на Роналда, не скрывая насмешки и раздражения. — И почему мужчины никогда не становятся взрослыми, даже когда состарятся?

Роналд пожал плечами и отошел на несколько шагов к большому столу мореного дуба.

— Сдается мне, тебе хочется поиграть в другую игру, больше подходящую для взрослых.

Внезапно его голос стал чувственным, взгляд — пристальным и страстным. Глядя на ее отражение в зеркале, он будто раздевал ее глазами. Хотя на Мэделин было строгое шелковое платье, она почувствовала себя совсем голой.

— Ты невероятно соблазнительна, — хрипло прошептал он. — Я не могу смотреть на тебя спокойно, мне хочется как можно скорее затащить тебя в постель. Но ты меня знаешь, — тут он посерьезнел, — я не отступаю от своих принципов. Могу я надеяться, что в понедельник утром ты напишешь заявление об уходе?

— Я... я не знаю, — сдержанно ответила она, уловив в зеркале его холодный взгляд, но ни в коем случае не желая сдаваться. — Мне еще надо подумать об этом, хорошо подумать. Нам с тобой нужно все подробно обсудить. А мы только и делаем, что злимся друг на друга и обвиняем Бог знает в чем.

— Я вижу. — Роналд раздраженно отвернулся и отошел к высокому окну. — Итак, что же мы должны обсудить?

Мэделин закусила губу, пытаясь успокоить дрожь. Ее любовь к нему была такой сильной, что она могла бы легко сделать для него все, что он захочет, но она заставляла себя быть холодной. Этому научили ее годы первого замужества. Если она сейчас проявит хоть капельку слабости, он мало-помалу добьется своего и превратит ее в безликое, безвольное существо, рабски покорное его прихотям.

— Погоди, сейчас не время для этого, — собравшись с духом, ответила она. — Ты же знаешь: твоя мать пригласила сегодня на обед своих старых друзей. — Она прищурилась, припоминая их имена. — Семья Кейн. Да, Мередит и Джонатан Кейн. Мне кажется, нам пора им показаться.

— Не лучше ли сменить тему разговора? — спокойно предложил Роналд. — Скажи мне, что вы с мамой делали, пока были одни? — небрежно бросил он, накидывая пиджак на плечи.

— О, ничего особенного. — Она старалась выглядеть беспечной, но руки у нее дрожали. — Я помогала ей готовить салат к вечеру, а она делала лимонад. Потом мы вышли в розарий, сидели там и болтали.

— О чем? Она, наверное, тебя до смерти заболтала. — Роналд, не отводя взор от зеркала, ловко завязывал узкий галстук. Теперь он разговаривал с Мэделин корректным, но холодноватым тоном постороннего человека. — Как только мама начинает рассказывать о своих благотворительных делах, она способна нагнать сон на любого. Только не вздумай сказать ей, что я это говорил. Она мне этого никогда в жизни не простит.

— Мы в основном говорили о тебе. — Подкрасив губы помадой в тон платью, она стерла лишнюю краску салфеткой. Ее голос был таким же холодным, как и у него. — Не беспокойся, я ухитрилась ни разу не зевнуть.

Мэделин замолчала, не желая рассказывать мужу, что разговор с его матерью явно продемонстрировал ей, насколько Аннабел Спаркс мало знает о своем сыне и его жизни. Вместо этого она спросила:

— Скажи, ты считаешь себя счастливым? Я, конечно, имею в виду не это, — она показала на старинную мебель, подобранную со вкусом и любовью, на фарфоровые вазы и изящные безделушки, — я говорю о твоих родителях. Кажется, они действительно до сих пор искренне любят друг друга, а тебя просто обожают. И эту любовь они перенесли и на меня. Твоя мать всячески давала мне понять, что считает меня полноправным членом семьи.

Роналд уже знал из рассказов Мэделин, что ее родители разошлись, когда ей было три года. После развода девочка осталась у матери. Но, кроме этого, она ему не рассказывала ничего о своем детстве и юности. Он имел полное право обвинять ее в скрытности. И теперь, хотя ее голова раскалывалась и в ушах звенело так, будто ей в голову вбивали гвозди, она решила наконец рассказать о своей жизни поподробнее.

— Ты знаешь, что мои родители развелись. Мама говорила, что они с отцом дня не могли прожить без ссор и скандалов. Потом отец ушел, и я никогда больше его не видела. Он обвинял свою жену в том, что из-за нее поссорился со своей семьей. Ведь моя мать наполовину индуска, а его родителям это очень не нравилось. Кстати, через много лет мама совершенно случайно узнала, что отец женился во второй раз и счастлив в новом браке. Это убило ее. Она стала раздражительной, много плакала, постоянно сердилась на меня и даже обвиняла в том, что он бросил ее из-за меня. Мне было очень тяжело с ней, хотя я ее жалела. Моя мать, в сущности, ни в чем не виновата, но мы с ней не ладили, особенно когда я начала взрослеть. — Она встала, разглаживая на бедрах шелковую ткань платья.

Роналд спросил:

— Поэтому ты так рано вышла замуж? Хотела, вырваться из-под ее власти?

— Возможно. Впрочем, до встречи с Джереми я уже больше полугода жила отдельно, — сказала Мэделин не подумав. Она тут же прикусила язык, заметив разочарование, промелькнувшее в глубине его светлых глаз. Видимо, Роналд надеялся услышать, что ее брак с Джереми был вдохновлен не взаимной страстью, а желанием поскорее избавиться от невыносимой жизни рядом с матерью. Но исправлять ошибку было поздно, а о дальнейшем, годах своего первого брака, она вообще старалась никому не говорить и даже не вспоминать.

Мэделин взглянула на часы.

— Пора спускаться. Мы не должны заставлять так долго дожидаться себя! — воскликнула она.

Кейны, старые друзья родителей Роналда, оказались очень приятными людьми. Обшитая деревом столовая с высокими французскими окнами, через которые в комнату проникало мягкое тепло июньского вечера, овальный стол красного дерева, уставленный сверкающим хрусталем и начищенным фамильным серебром, — все располагало к спокойной, непринужденной беседе. Обед был превосходен: дымящиеся креветки, холодный фазан и разнообразные салаты.

Слегка расслабившись после двух бокалов прекрасного вина, Мэделин посмотрела на Роналда, сидящего напротив. Он тоже лукаво и чуть насмешливо взглянул на нее, в его глазах блеснул огонек — отражение свечи, стоявшей рядом с его тарелкой. Ее сердце радостно забилось, и она нежно улыбнулась в ответ. Мэделин вновь почувствовала былую близость с ним и знала, что и он это чувствует.

Аннабел Спаркс с энтузиазмом повествовала об успехах своей благотворительной деятельности. Мэделин не заметила, чтобы кто-нибудь зевал во время ее рассказа, и улыбнулась про себя.

Она здесь чувствовала себя как дома. Вчерашняя неприятность стала казаться просто дурным сном, который скоро бесследно забудется. Хотя Роналд был потрясен тем, что услышал вчера от Марка, он, конечно, не поверил ни единому его слову. И рано или поздно он согласится обсудить их будущее, выслушает ее мнение, и тогда они вместе примут решение, устраивающее их обоих.

Заметив огонь любви в глазах Роналда, когда он смотрел на нее поверх стола, — или это был просто обманчивый блеск свечей? — Мэделин почти совсем успокоилась. Она и представить себе не могла, что ее ждет сегодня вечером...

— Нам действительно будет жаль лишиться вас, Мередит, — вздохнула Аннабел. — Если вы уедете, я вообще не знаю, что буду делать. Если бы вы спросили моего разрешения на продажу имения, я бы ни за что не разрешила.

Роналд повернулся к Мередит Кейн, его темные брови поползли вверх в неподдельном изумлении. — Вы с Джонатаном переезжаете? Я думал, вы здесь обосновались всерьез, как наше семейство.

Мередит весело встряхнула своими короткими седыми кудряшками. — Ну, не настолько. Мы не утверждаем, что живем здесь со времен Вильгельма Завоевателя. — Она переглянулась с мужем. — Нельзя сказать, что это было легкое решение. Но наш дом слишком велик для двух таких старых грибов, как мы.

Она повернулась к Мэделин.

— К сожалению, у нас нет детей, и после нашей смерти имение уйдет к другим людям. Мы не будем дожидаться, пока совсем состаримся и станем беспомощными, и потому собираемся переселиться на побережье. Мы нашли по объявлению подходящий коттедж с милым садиком. А покинутый дом идеально подходит для молодой семьи, которая сможет заполнить все его комнаты.

— Ты знаешь, что я думаю, Белл? — улыбаясь, обратился к жене Ричард.

Он был все еще привлекательным мужчиной, темные с проседью волосы оставались густыми и блестящими. Сходство отца и сына Спарксов сразу бросалось в глаза — можно представить, удовлетворенно подумала Мэделин, каким импозантным станет Роналд после пятидесяти лет.

— Конечно, знаю! — Аннабел положила нож возле тарелки, оперлась локтями о стол и, подложив руки под голову, лукаво поглядела на Роналда. Он ответил на ее взгляд понимающей улыбкой.

— Ты думаешь купить этот дом, мама? Расселить в нем несколько бездомных семей? Или устроить выставочный центр и проводить художественные конкурсы? Я, как всегда, с тобой. Можешь считать это моим подарком.

Мэделин в этот миг казалось, что она никогда еще не любила мужа так сильно, как сейчас. Его внимание и любовь к родителям бесконечно располагали к нему самому. Она быстро прикрыла глаза, наслаждаясь нахлынувшим ощущением счастья. И чем она заслужила любовь Роналда? Это поистине дар судьбы, и она не имеет права упустить это счастье.

— Нет, дорогой, я совсем не об этом говорю. — Аннабел наклонила к нему голову. Ее пышные рыжевато-каштановые волосы, почти нетронутые сединой, тепло светились в мягком полумраке. — Мэдди и я за весь вечер наговорились от души. Вы теперь семейные люди, вам пора остепениться, а не мотаться по всему свету, как бездомным бродягам.

Она ласково улыбнулась, но Роналд, как заметила Мэделин, не ответил ей улыбкой. Его лицо внезапно помрачнело.

— Я знаю, у вас есть небольшой коттедж, не сомневаюсь — симпатичный, — как ни в чем не бывало продолжала Аннабел. — Мэдди говорила, что он ей очень нравится. Но все равно рано или поздно наступит время, когда вам захочется окончательно поселиться в Лондоне, а не болтаться по свету туда-сюда, кочуя из одного отеля в другой! Нет, вам явно нужно что-то более солидное, — щебетала она, не замечая смятения Мэделин и нахмуренного лица Роналда. — А дом Кейнов вам как раз подойдет. Вы можете приезжать туда на уик-энд, а когда появятся дети — надеюсь, с этим вы не задержитесь, — окончательно в него переедете. И тогда моя новая дочь и внуки будут близко, в двух шагах отсюда. Я знаю, вам когда-нибудь достанется и Гринхаус, но, надеюсь, это произойдет еще не скоро. Как замечательно, если вы поселитесь по соседству!

— Блестяще! Просто великолепная идея! — в один голос восторженно воскликнули Мередит и Джонатан.

— Это в самом деле прекрасно с твоей точки зрения, мама, — вяло заметил Роналд. — Но только, ради Бога, умерь свой пыл! Мы с Мэделин вполне способны сами позаботиться о своем будущем.

Все смолкли. Аннабел была явно ошарашена неожиданной отповедью своего сына. По всей видимости, такое между ними случилось в первый раз.

Но Мэделин не знала характера матери Роналда. Аннабел Спаркс было не так-то легко вывести из игры. Она была его матерью, и это давало ей право не уступать и настаивать на своем.

— Не сомневаюсь, дорогой. Но раз уж дом выставлен на продажу, почему бы вам с Мэдди не съездить его посмотреть? Вы можете отправиться туда завтра утром вместе с Мередит и Джонатаном.

Мэделин еще колебалась, согласиться или нет, когда Роналд категорично заявил:

— Ничего не выйдет. Мы завтра уезжаем сразу же после завтрака.

Мэделин услышала об этом впервые. Ведь вначале они собирались провести здесь весь уикэнд и вернуться в город только в воскресенье вечером. Но пытаться спорить с Роналдом и переубеждать его сейчас не имело смысла. Она чувствовала, что любые слова и уговоры способны только вывести его из себя, и ничего больше.

После минутной заминки Аннабел улыбнулась и перевела разговор на другую тему. Постепенно все забыли о неприятном моменте, но Мэделин все время, пока они сидели за столом, кожей ощущала волны раздражения и недовольства, идущие от Роналда.

Много позже, перед тем как закрыть за собой дверь в спальню, Роналд процедил сквозь зубы:

— Как тебе понравилась эта милая болтовня за столом? Может быть, нам действительно лучше будет купить загородную усадьбу и всерьез осесть там?

— Мне это не кажется удачной идеей, — спокойно ответила она, не желая ссориться.

Днем Аннабел говорила своей невестке, что Роналд всегда отличался непоседливостью и склонностью все решать с лету, не подумав. Для него самым неприятным в жизни были промедление и долгое ожидание. Роналд Спаркс привык получать все, чего он желал, без малейшей задержки.

— Признаюсь, я была поражена предложением твоей матери. — Мэделин пыталась подобрать подходящие слова для этого непростого разговора. — Твои родители знают, что я работаю, но, естественно, рассчитывают на то, что в самое ближайшее время мы обзаведемся детьми и тогда я целиком посвящу себя семейным заботам. Они люди своего времени.

Сидя спиной к нему, она вынула из ушей золотые серьги и аккуратно уложила их в бархатную коробочку. Неожиданно Роналд схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Ты говорила ей, что я уже долгие недели выпрашиваю у тебя согласия уйти с работы? — Крепкими пальцами он сжал ее подбородок. — Смотри на меня! Я хочу видеть твои глаза. Я сразу замечу, если ты соврешь. Так говорила или нет?

— Нет.

Мэделин смело встретила его взгляд. Ее сапфировые глаза потемнели. Роскошная комната для гостей внезапно показалась ей чужой и неприятной. Ей захотелось поскорее уйти отсюда. Пальцы Роналда больно сдавили ее подбородок. Она попыталась вырваться, но у нее ничего не вышло.

— Почему нет? Потому, что ты не хочешь сделать так, как я прошу? — Голос Роналда был хриплым и грубым. — Моя работа — ездить по всему миру. Ты знала об этом, выходя за меня замуж. Ты моя жена, я хочу быть с тобой. Но ты не видишь, что...

— Я на работе тоже не пустяками занимаюсь, — резко возразила Мэделин.

Почему мужчины всегда считают, что их дела, настроение и капризы важнее всего, а на долю женщин отводят только обязанность уступать и подчиняться им?

— Я предлагал тебе другую возможность, ты помнишь? Стать моей помощницей. Куда бы я ни отправился, я всегда брал бы тебя с собой. Разве работа у Винтера интересней и приятнее, чем работа со мной? — Он опустил руки. — Если ты любишь меня, ты должна хотеть быть со мной, — добавил он уже более спокойным голосом. — А может быть, этот поганый сплетник все-таки сказал правду? Ты просто не можешь расстаться с Аланом Винтером?

— Это уже превращается в привычку. — Роналд повернул голову и придвинулся ближе к Мэделин. — Сколько еще мы будем терзать друг друга?

Мэделин лежала, напряженно вытянувшись, готовая к самому решительному отпору. Больше всего ей сейчас хотелось закатить мужу здоровенную оплеуху. Но прорывающаяся в его голосе затаенная страсть свидетельствовала о том, что Роналд готов пойти на попятную, смирив свой нрав, и попросить прощения за сказанные им обидные слова. А вот она-то не была готова простить его.

Они вот уже трое суток не занимались любовью, так что Роналд, скорее всего, томится от желания. Неукротимое влечение к ее телу затуманило его голову, и он забыл, как обвинял ее в том, что она не хочет уйти с работы из-за чрезмерной привязанности к своему боссу.

Да, но ведь она ничего не забыла. И, если Роналд не выдержит и попробует ее приласкать, она громко завопит — и пусть тогда в комнату для гостей прибегут его родители!

Мэделин старалась дышать как можно тише и напряженно вглядывалась в темноту. Она боялась, что, едва ощутив прикосновение рук Роналда к своему телу, потеряет власть над собой и превратится из личности, отстаивающей свои права, в страстно жаждущую любви женщину...

Ведь она хотела его едва ли не больше, чем он ее. Ее тело всегда вспыхивало огнем от самой мимолетной его ласки. Может быть, нужно просто протянуть самой к нему руки, и все обиды будут забыты... Эта мысль испугала ее. Она быстро закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Я не могу забыть твоего обвинения, — отчеканивая каждое слово, произнесла Мэделин. Она не хотела, чтобы Роналд догадался, насколько сильное желание немедленно заняться с ним любовью томит ее сейчас. — Прежде чем на что-то решиться, надо подумать как следует...

— Ты имеешь в виду наш брак? — поспешно отозвался он. Его голос стал ледяным. — Надо как следует подумать, прежде чем решиться?

Увы, было уже слишком поздно. Мэделин прокляла свой глупый и болтливый язык. Роналд, не говоря больше ни слова, встал с кровати и набросил халат. В темноте она не видела его, но слышала, как он раздраженно отшвырнул стул в сторону. Мэделин приподнялась, опираясь на локоть. Она испугалась, что он сейчас уйдет и, возможно, никогда больше к ней не вернется. Но, не желая выдавать свой испуг, она спросила вызывающим тоном:

— Куда ты идешь?

Если бы он сказал, что идет прогуляться или выпить бренди, она бы обязательно пошла за ним. Она была бы согласна выпить с ним даже какао, которое ненавидела с детства. Господи, да хоть воды из лужи! Что угодно, только бы оставаться с ним. Мэделин напряглась, готовая тут же выпрыгнуть из постели.

Но Роналд равнодушно ответил:

— Мне нужно позвонить кое-кому. А ты лежи тут одна и дуйся. И не бойся, моя возлюбленная жена, я и в мыслях не имею воспользоваться твоей сладкой дремотой, чтобы тихо подкрасться к тебе и силой овладеть твоим прекрасным и непорочным телом. — В этих последних словах слышалась явная издевка.

Когда дверь за ним захлопнулась, Мэделин упала лицом в подушку и даже застонала от обиды и разочарования. Конечно, она была не права, но и он не имел права говорить с ней в таком тоне!

На глазах у нее выступили слезы. Теперь она ненавидела себя! Конечно же, она совсем не имела в виду скоропалительность их брака. Разве он этого не понял?

Включив лампу возле изголовья, Мэделин достала носовой платок и тщательно вытерла мокрые глаза. Она поступает совершенно правильно. Он должен понять, что она совсем не то имела в виду, что она просто хотела защититься от его обвинений.

А вдруг Роналд и правда поверил во вздор, который Марк болтал на вечеринке в клубе? Если это так, то их брак обречен. Там, где в основе отношений нет полного и безоговорочного доверия, не может быть прочной семьи.

Накинув атласный халат, Мэделин вздрогнула и поежилась от холода. Она собралась было спуститься вниз, к Роналду, но внезапно в неуверенности остановилась.

Он захотел кое-кому позвонить, так он сказал. Но ведь в ночное время можно связаться только с теми, кто живет в другом полушарии. Нет, наверняка звонки — это просто отговорка. Мэделин, почувствовав внезапный приступ слабости и дурноты, прислонилась к кровати. Губы у нее тряслись, руки и ноги были словно у тряпичной куклы. Да, это отговорка. Он решил наказать ее и звонит, чтобы договориться о длительной зарубежной поездке. Он уедет надолго, может быть, даже на несколько месяцев, она будет сидеть здесь одна, тосковать и проклинать свое упрямство, свой дурацкий язык и... свою работу в корпорации Винтера. Вот чего он добивается!

Неожиданно у нее возникла новая мысль: Роналд ведь не просидит у телефона всю ночь! Мэделин опять улеглась в постель и устроилась поудобнее на подушках, чтобы дождаться его возвращения.

Как только Роналд появится, она постарается все сгладить. Она попросит у него прощения, скажет, что была не права... Нет, ничего она не станет говорить! Просто прижмется к нему всем телом, обнимет, притянет его руку к себе на грудь — ведь он всегда любил ласкать ее груди — и так заслужит его прощение. Он поймет, что она не может без него жить. Как и он без нее...

Но он мог. Утром Мэделин очнулась от тяжелого сна, оглянулась вокруг и испугалась. Где она? Ей не сразу удалось вспомнить, что вчера они приехали в дом родителей Роналда и она сейчас находится в комнате для гостей. Но потом она очнулась ото сна и тут же вспомнила и вчерашний разговор перед сном, и свою обиду, и уход Роналда, и то, как заснула, не дождавшись его...

Мэделин застыла от удивления и горя. Другая сторона двуспальной кровати была абсолютно нетронутой. Похоже, ее дурацкое упрямство, напускная холодность и дерзость не на шутку разозлили Роналда, раз он не захотел даже лечь с ней в одну постель. У нее больно защемило сердце.

Она вскочила словно ужаленная, наскоро умылась и оделась, намереваясь застать его врасплох. Может быть, еще не все потеряно. Она должна, обязательно должна все ему объяснить, иначе их любовь погибнет...

Выбежав на широкую лестницу, она чуть было не столкнулась с мужем. Его ледяной взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Где ты был всю ночь? — спросила она, увы, опять слишком резко.

— Работал. — Он холодно взглянул на нее. — Я встал в шесть, принял душ и оделся. Ты спала как убитая. Я как раз шел позвать тебя завтракать.

Мэделин не могла опомниться. Роналд смотрел на нее как совершенно чужой человек. Это сразило ее наповал. Но ей не хотелось показывать свое смятение.

— Допустим. Но как ты мог работать? Здесь, поздно ночью? Скажи лучше честно: ты сидел один и дулся на меня! — Мэделин говорила, стараясь не выдать мучительной боли, вызванной его равнодушием.

— Я могу работать где угодно, — хладнокровно заявил Роналд. — Телефон, бумага и ручка — мне больше ничего не надо. А дуться — это бабьи штучки, на которые я совершенно неспособен... в отличие от тебя. Спускаемся завтракать?

Мэделин взглянула на его чувственный рот, растянутый в жестокой улыбке, и вдруг ее пронзило дикое желание. Пытаясь с ним справиться, она напустила на себя вид чопорной и унылой особы. Нет, Роналду Спарксу не удастся взять над ней верх. Она сама себе хозяйка и способна управлять своими чувствами.

Неискренне улыбаясь, Мэделин поплелась на кухню, хотя больше всего на свете ей хотелось сейчас убежать и запереться где-нибудь в комнате. От запаха бекона ее затошнило.

— Ты не должна была отпускать его, — заметила Аннабел. — Столько работать — да это же просто безумие! К тому же он извел большую часть моей именной бумаги для записей. — Она стала выкладывать подрумяненные тосты на огромное фаянсовое блюдо.

— Я не нашел больше ничего подходящего. Я возмещу тебе убытки, — насмешливо ответил Роналд. — И перестань ворчать, мама. Это тебя старит.

У Мэделин заболели уголки губ — так тяжело было удерживать на лице фальшиво доброжелательную гримасу, делать вид, что всему рада и всем довольна, только немного удивлена страстью мужа к работе по ночам.

На пороге кухни появился Ричард.

— Скоро будет завтрак? Я умираю с голоду! Просто свинство с вашей стороны уезжать рано утром. Ты мог бы помочь мне кое в чем. — Он перехватил выразительный взгляд жены и добавил: — Или пойти в церковь с матерью. Потом мы хотели съездить на ланч в гольф-клуб. Там готовят вполне приличное жаркое. Не надо мне яиц, Аннабел. — Он слегка улыбнулся Мэделин. — Или ты забыла о моей печени? Нальешь мне кофе, Мэдди? Не могу опомниться! Вы уверены, что не хотите передумать и остаться?

Разливая кофе по чашечкам, Мэделин упорно молчала. Она предоставила Роналду право объяснять родителям, почему они должны уехать.

— Есть неотложные дела, в которых надо разобраться, — сдержанно ответил Роналд, пока Аннабел ставила в центр стола большое блюдо с беконом и яйцами.

— Разберитесь лучше в себе, — заметила мать. — Ты понимаешь, что это неприлично звучит, Рон? «Разобраться с делами», как же! Ты никогда не можешь отложить свои дела. Вы же собирались уехать завтра, ты прекрасно это знаешь. Нельзя так зацикливаться на своей работе. Наверняка Мэделин со мной согласится. Правда, Мэдди?

— Возможно. Я об этом как-то не думала.

Может быть, следовало ответить иначе, подумала она, ежась под холодным взглядом серых глаз Роналда, словно сверлящих ее насквозь. Она пыталась выглядеть бодрой и веселой, старательно ела, делая вид, что наслаждается каждым кусочком, но при этом считала каждую минуту, с нетерпением ожидая, когда они с Роналдом наконец-то останутся одни и смогут все обсудить без свидетелей.

Но остаться наедине не всегда означает решить все проблемы, поняла Мэделин, когда они распрощались с родителями Роналда и отъехали от Гринхауса. С момента прощания Роналд не произнес ни слова.

Собравшись с духом, она первой нарушила молчание:

— Извини за прошлую ночь, Рон. Ты знаешь, я погорячилась. — Она искоса взглянула на Роналда, сидящего за рулем, надеясь встретить ответный взгляд, но его лицо точно окаменело. Проглотив противный комок, застрявший в горле, она продолжила умоляющим голосом: — Послушай, мы должны спокойно поговорить. Обо всем. О Марке, об Алане, о моей работе, даже об идее купить дом Кейнов.

Машина выехала с узкой проселочной дороги на шоссе, и Роналд нажал на газ. У Мэделин закружилась голова и неприятно сжался желудок. Кое-как справившись с этим, она решила продолжить разговор.

— Я больше так не могу, пойми, — вновь заговорила она. — Не знаю как ты, а я хочу, чтобы у нас с тобой все стало как прежде. Ведь мы любим друг друга! — отчаянно воскликнула она. — И этого вполне достаточно.

— Конечно, вполне достаточно, — равнодушно согласился Роналд. Он выглядел невозмутимым и уверенным в себе. — Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Когда ты решишь — да или нет, скажи мне. А до тех пор не стоит тратить время на бессмысленные разговоры.

О да, она знает, чего он хочет. Мэделин утомленно прикрыла глаза. Заводить с ним разговор заново, пожалуй, действительно бессмысленно. Роналд разумно рассудил, что раз они не нуждаются в деньгах, то и смысла работать для нее нет. К тому же он хотел, чтобы она сопровождала его всюду, куда бы он ни поехал. Но она все-таки не удержалась от продолжения разговора.

— Алан пришел в ужас, когда узнал, что я выхожу замуж и прошу два месяца отпуска для свадебного путешествия, — начала она. — Но он все-таки отпустил меня со словами: «Все что угодно, лишь бы ты оставалась у нас работать». — Она улыбнулась, уверенная, что Роналд достаточно любит ее, чтобы понять — для нее совсем не так просто будет уволиться со своего места. — Я считаю, что должна найти кого-нибудь себе на замену, а на это нужно время.

Но Роналд совсем так не думал.

— Ты не собственность Винтера или его фирмы, — буркнул он, не отрывая взгляд от дороги.

Конечно же, раз я твоя собственность, язвительно подумала Мэделин, начиная снова сердиться. Ее бесило равнодушие мужа, его душевная глухота. Тогда, три дня назад, после такого же неприятного разговора он сгладил возникшее между ними отчуждение, предложив поехать в ресторан и ночной клуб. Но потом, после мерзкой сцены в клубе, Роналд переменился. Он больше не просил и не убеждал — он грубо требовал.

Теперь, как поняла Мэделин, он уже и не требует. Он ставит ей ультиматум: или он — или работа.

Для Мэделин это было неожиданностью. Она любила Роналда до безумия. Она готова была даже умереть ради него. Но это не значит, что он имеет право распоряжаться ею, словно своей вещью, принуждать к тому, что ей неприятно. Ей не хотелось верить, что Роналд такой же, каким был Джереми...

Надежда на то, что все удастся решить миром, рухнула. Мэделин уронила руки на колени, ее пальцы случайно скользнули по кольцу, которое ей подарил Роналд в день свадьбы. Она погладила его, как будто это могло возродить недавнее счастье. Как он придирчиво выбирал его, как допытывался у нее, какое кольцо ей больше всего нравится!

Он выбрал тогда кольцо с темно-синим сапфиром в ореоле небольших бриллиантов.

— Он похож на твои глаза, — сказал тогда Роналд.

Мэделин помнила этот день. Она помнила каждый день с момента их внезапной встречи. Какой неожиданной и ослепляющей она была...

Холодный апрельский день. Мэделин была уверена, что дождь начался специально в тот момент, когда ей вздумалось выйти на улицу. Ее всегда преследовали малоприятные сюрпризы.

После работы она решила заглянуть в супермаркет и теперь шла вниз по улице, ослепшая от дождя, дрожа в своей насквозь промокшей одежде.

Внезапно она поскользнулась на мокром окурке, споткнулась и рухнула в лужу. Выругавшись про себя, она стала подниматься с колен, но тут обнаружилось, что ко всему прочему ей «посчастливилось» еще и сломать каблук. Мэделин чуть не заплакала от обиды. Мало того что погиб ее костюм! Она внезапно увидела перед собой пару дорогих мужских ботинок, а когда вскочила, то налетела на крепкого высокого мужчину, почувствовала на своих плечах его руки и, подняв голову, встретилась с ним взглядом. Вот тогда это и произошло.

— Извините, я вас толкнул. — Его серые глаза смотрели на нее с растущим восхищением. Можно подумать, удивилась Мэделин, что они давным-давно знакомы.

Она была уверена, что никогда прежде не встречала этого человека. Ну конечно же нет! Но теперь ей казалось, что она знает его всю жизнь.

Дождь лил стеной, как будто начинался новый всемирный потоп, а они стояли прямо посреди катящихся по тротуару грязных потоков, не в силах оторваться друг от друга, точно громом пораженные. И в этот бесконечный миг она поняла, что прошлое со всеми его обидами, болью и страхами больше не властно над ней. Она была готова танцевать, кричать, смеяться от восторга. Такого с ней еще никогда не случалось. Это было как удар молнии...

— Мы утонем!

От его неожиданной пленительной улыбки ее сердце радостно екнуло. Он протянул ей руку. Мэделин сжала ее, и ощущение от прикосновения к ней было невероятным. Казалось, все ее тело ожило, наполнилось новой, молодой кровью. Дремавшие столько лет страсти снова проснулись в ней.

Его пальцы крепко обхватили ее руку, и он повел ее к поджидавшему автомобилю.

Длинный, низкий, темно-серого цвета с металлическим оттенком, лимузин выглядел угрожающе. Но он мне нравится, подумала Мэделин, устраиваясь поудобнее на мягком сиденье. Она чувствовала необычное возбуждение: кровь кипела, бешено стуча в висках.

— Куда мы едем?

Мэделин прекрасно понимала, что садиться в машину с незнакомым мужчиной — довольно рискованный и опрометчивый поступок. Но она промокла до костей, испачкала и порвала костюм, да и ковылять по улицам на сломанных каблуках было бы не самым удачным решением.

— В мой отель. — Она заметила, что на его лице тоже появилась улыбка. Тронувшись с места, он уверенно вписался в стремительный поток уличного движения. — Вы должны как следует обсохнуть, а потом я накормлю вас. Я обязан это сделать.

Ее охватило странное ощущение, что она принадлежит ему — полностью принадлежит. Это была какая-то мистика.

— Вы женаты? — нерешительно спросила Мэделин.

— Нет. А вы?

— Я была замужем. Овдовела три года назад.

Несколько секунд он выразительно смотрел на нее, потом нахмурил свои густые черные брови и снова перевел взгляд на дорогу — или на то, что он мог видеть сквозь густую сеть дождя: «дворники» почти не помогали.

— А теперь? — коротко спросил он некоторое время спустя.

— Теперь ничего. Я замужем за работой.

Его выразительный, чувственный рот дрогнул.

— Увы, боюсь, что я обречен на поражение. Карьера — серьезный противник.

— Почему противник?

Как странно, подумала Мэделин, сидеть здесь и разговаривать с ним. Она ведь даже не знает его имени!

— Потому что может помешать мне заполучить вас в свою постель.

Его ответ, произнесенный спокойным, даже задумчивым голосом заставил ее задохнуться от неожиданности. По всем правилам ей следовало бы оскорбиться, обозвать его хамом и потребовать немедленно остановить машину. Но она не сделала этого. Более того, она даже не спросила его, не принял ли он ее за женщину легкого поведения. Она чувствовала — нет, даже знала: он про нее так не думает.

— Когда вы хотели бы, чтобы это произошло? — просто спросила она, заранее зная его ответ.

— Когда вы будете к этому готовы. Когда вы поймете, как понял я, заглянув в ваши глаза, что мы с вами созданы друг для друга.

Смущенно прикрыв глаза, Мэделин резко откинулась на спинку сиденья, обхватила руками плечи, пытаясь сдержать бьющую через край радость. Чувствуя слабость, она с трудом поднялась, когда он остановил автомобиль, выбрался из него и подошел с другой стороны, чтобы предложить ей руку.

Они стояли у фасада одного из самых роскошных отелей в городе, и она оцепенела, безвольно опираясь на его властную руку и вздрагивая от холодных капель дождя, падавших на ее разгоряченное лицо. Одетый в ливрею швейцар спешил к ним с зонтом.

— Ужасный день, мистер Спаркс.

Укрывшись под огромным зонтом, они в сопровождении швейцара подошли к широким каменным ступенькам.

Итак, его фамилия Спаркс. Она улыбнулась про себя, охваченная счастливым предчувствием, от которого сладко подрагивали ослабевшие колени, и тут услышала его голос:

— Ты не прав, старина Майк. Это самый прекрасный день, который только выпадал в моей жизни.

Его рука обвилась вокруг ее тонкой талии, и Мэделин наслаждалась блаженным спокойствием, теплотой и уютом, которые дарило его прикосновение.

Его номер оказался скорее удобным и элегантным, нежели роскошным или подавляющим размерами. Она была удивлена до глубины души, увидев его комнаты. Остановиться здесь стоило целое состояние. Мэделин даже почувствовала легкое смущение.

— Вы дрожите. — Он взял ее заледеневшие под дождем руки, согревая их, но она поправила его:

— Честно говоря, я этого не заметила. — Она мельком оглядела комнату. — Просто я еще никогда в жизни не встречала человека, о котором могла бы сказать, что мы созданы друг для друга.

— Вы к этому скоро привыкнете.

Если его улыбка согревала ее, то глаза обжигали. Она таяла, словно воск на огне, от силы его рук, крепости тела, теплоты прикосновений. Неужели это происходит на самом деле? А вдруг все — просто прекрасный сон и, проснувшись, она еще острее ощутит свое постылое одиночество?

— Когда я бываю в Лондоне, я всегда останавливаюсь здесь. Я предпочитаю жить в отелях. С тем же успехом можно работать в хорошо обставленном офисе с вышколенным персоналом, но мне больше нравится везде, куда я приезжаю по делам, каждый раз нанимать секретарей и переводчиков на время. — Встав на колени, он снял ее мокрые туфли, затем поднялся и расстегнул жакет. — Но мы до сих пор не познакомились. — Его глаза ласково улыбались, голос был низким и казался спокойным. — Как вас зовут?

Это вызвало у нее улыбку: они так близки, почти принадлежат друг другу, но практически ничего друг о друге не знают.

— Мэделин.

— Имя вам подходит. А я — Роналд Спаркс. — Он согнулся в почтительном поклоне. — Теперь расскажите мне о себе. — Он помог ей снять намокший жакет, и она осталась в легкой шелковой блузке. — Для начала, какая ваша любимая еда?

Мэделин громко рассмеялась.

— Больше всего на свете я люблю ванильное мороженое.

Он провел ее к ванной комнате, отделанной светло-голубой плиткой, с кремовой мраморной ванной, такой большой, что в ней можно было плавать, как в бассейне.

— А после мороженого я, пожалуй, больше всего люблю жареную рыбу!

— Что ж, учтем. Но не хотите ли вы что-нибудь поизысканнее?

Он восхищенно посмотрел на ее стройную фигуру. От этого откровенного взгляда у Мэделин перехватило дыхание, а по животу разлилось приятное тепло.

— Я не могу часто баловать себя деликатесами, — не без смущения заявила она. — Вы сами сможете придумать что-нибудь получше.

— Да, пожалуй, я так и сделаю.

Он снова в упор взглянул на Мэделин. Его взгляд скользил по ее груди, талии, бедрам, ногам, и она чувствовала, как отзывается ее тело, как все сильнее разгорается в нем пожар чувственности...

Никогда еще в жизни она не испытывала столь сильного влечения к мужчине. Завороженно следя, как он наполняет ванну, она чувствовала себя так, словно им предстояло вместе отправиться в дальнее плавание, которое должно завершиться их любовным соединением.

Сцепив руки, чтобы сдержать дрожь нетерпения, она рассматривала его. Роналд уже сбросил пиджак. Тонкая белоснежная ткань рубашки облегала его плечи, подчеркивая красоту развитых мускулов. Он измерил температуру воды и взбил облако дурманяще пахнущей пены. Потом выпрямился, повернулся к ней и, развязывая галстук, сказал:

— Можно нырять. Хорошая ванна — это то, что вам нужно. — Выходя, он добавил: — Отдайте мне ваши мокрые вещи. Я вижу, их нужно как следует высушить и погладить.

Дверь за ним закрылась. Мэделин охватило глубокое и необычное ощущение счастья. Отогревшись в теплой воде, она вытерлась и закуталась в уютный махровый халат, который Роналд заботливо положил на позолоченное кресло. Затем Мэделин рискнула войти в комнату. Ее босые ноги сразу же утонули в мягком ворсе пушистого ковра.

Ее губы подрагивали от волнения, глаза были широко открыты. Впервые с момента их встречи она почувствовала себя по-настоящему смущенной, точно маленькая глупая девочка. Ее тело ласкала мягкая ткань светло-голубого халата, лицо было чисто умыто, длинные черные волосы влажными прядями падали на спину.

Неужели все это на самом деле? Да, это действительно случилось, случилось с ней! Она влюбилась в Роналда Спаркса с первого взгляда! Но разве может быть, чтобы и с ним произошло то же самое?

— Мэдди. — Роналд поднялся с мягкого кожаного кресла. Его улыбка, нежный взгляд, протянутые навстречу руки развеяли все ее сомнения так же легко и быстро, как яркие лучи солнца разгоняют утренний туман.

Он уже успел переодеться в домашние брюки и черный свитер. Обняв ее, он заглянул в ее глаза так глубоко, как будто хотел увидеть душу, и осторожно поцеловал. Его поцелуй был нежным и ласковым, и Мэделин едва не вскрикнула от переполнившего ее счастья.

Она прижалась лицом к его груди, впитывая всем существом своим его ласку, а он целовал ее снова и снова. Она чувствовала, как беспокойно бьется его сердце, как все больше напрягается его тело, но вот он внезапно оторвался от нее и заговорщически улыбнулся.

— Я обещал, моя желанная, сначала накормить тебя. — Роналд подошел к двери и нажал на кнопку. — А пока мы будем ужинать, ты расскажешь о себе. Я хочу знать все о твоем прошлом.

Он усадил ее за изысканно сервированный стол в глубине алькова. Мэделин восхитилась изящным старинным фарфором и изысканными серебряными приборами — настоящими произведениями ювелира. Роналд налил в ее бокал шампанского. В дверях появился величавый, преисполненный достоинства официант. В тишине он торжественно проследовал через комнату, держа в руках что-то, прикрытое салфеткой. Его лицо было непроницаемо.

— Лучшая жареная рыба во всем Лондоне. Так, по крайней мере, меня уверяли, — усмехнулся Роналд.

Мэделин в ответ звонко расхохоталась. Выложив рыбу на великолепную фарфоровую тарелку, она, ничуть не стесняясь, принялась есть с помощью рук, не обращая внимания на изысканные приборы. Едва она расправилась с содержимым тарелки, как перед ней тут же появилась хрустальная чаша с мороженым.

Мэделин прикрыла глаза, чувствуя себя поистине на седьмом небе: Роналд трогательно хлопотал, чтобы ее порадовать, даже позаботился доставить в этот престижный отель ее любимую, такую неаристократическую еду, только бы ей угодить.

— Ты рассказала о себе совсем немного, — заметил он, когда официант оставил их наедине за чашечкой кофе. — Но, возможно, ты и права. Главное — наше будущее. Остальное — пустяки.

Эти воспоминания так растравили душевную рану Мэделин, что, когда их машина притормозила возле дома в Челси, она чуть не плакала.

— Ты помнишь нашу первую встречу? — неожиданно для себя спросила она Роналда. — Помнишь, ты тогда говорил мне, что главное — наше будущее. Нельзя им рисковать, Рон.

Она умоляюще смотрела на него, надеясь, что услышит ласковые и обнадеживающие слова. Но он продолжал мрачно глядеть в одну точку, словно не слышал ее.

— Это в первую очередь относится к тебе. — Его голос звучал по-прежнему холодно. — Ты прекрасно знаешь, что от тебя требуется.

Роналд выключил мотор и вылез из машины, даже не взглянув на Мэделин.

Мэделин угрюмо поплелась в дом вслед за мужем. Она чувствовала, что вот-вот сорвется и наговорит глупостей. Но он сам виноват: обращается с ней, как с преступницей, и, наверное, не успокоится, пока она не упадет перед ним на колени и не станет умолять о прощении.

Она никак не ожидала, что Роналд может быть таким жестоким и надменным. Ей всегда казалось, что они понимают друг друга инстинктивно, чувствуя каждое душевное движение другого, но это было всего лишь иллюзией. Теперь она понимала, что знает о своем муже ничтожно мало.

Мэделин была твердо убеждена, что ей отступать нельзя. Если она сейчас позволит ему командовать собой, уходить, даже не выслушав ее, то он вскоре превратится в беспощадного деспота, а она — в безвольную служанку. Положение серьезное, но не стоит терять голову. Она не станет скандалить, бить посуду и топать ногами — это недостойно. Она просто подойдет к Роналду и заявит ему, что пришла пора все серьезно обсудить и найти решение. Он поймет ее: ведь он не дурак.

Когда Мэделин смотрела, как Роналд несет их чемоданы вверх по лестнице, ее сердце готово было разорваться от боли. Как все изменилось! Даже их домик уже не кажется уютным и приветливым — теперь она чувствует себя здесь нежеланной гостьей.

Когда ей удалось нагнать мужа, он уже был в их спальне. Согнувшись над чемоданом, он выуживал из него заметки, сделанные прошлой ночью.

Вдохнув поглубже, Мэделин тихонько подошла сзади, осторожно дотронулась до его загорелой руки и тут же почувствовала, как от ее прикосновения напряглось его тело.

— Дорогой, давай поговорим, — предложила она беззаботным, почти жизнерадостным тоном.

Простого прикосновения оказалось достаточно, чтобы их кровь вскипела и оба они почувствовали неодолимое влечение друг к другу. Роналд медленно выпрямился и обернулся к ней. Его светло-серые глаза потемнели, а на скулах проступил румянец.

Он возбужденно дышал, пристально глядя на ее губы, как будто предвкушая страстные поцелуи. Охваченная волной жгучего желания, Мэделин подумала: раз они так любят друг друга, то никакие преграды не смогут их разлучить.

— Нам не о чем говорить, — неожиданно равнодушно отозвался Роналд. Он снова отвел глаза и уткнулся в свои бумаги. — Ты знаешь, чего я хочу. Как я уже говорил, я хочу, чтобы ты наконец сама все решила.

— Неправда! — Мэделин потом не помнила, произнесла ли она это слово вслух или про себя.

Зато уж в чем она была уверена, так это в собственной глупости. Она забыла, что для Роналда, как и почти для всякого мужчины, его гордость и достоинство важнее всего. Даже важнее любви.

— Я пару часов посижу в кабинете. — Он прошел мимо нее. — Этого времени вполне достаточно, чтобы ты решила, что будешь делать.

В душе Мэделин точно разорвалась бомба. Дикая ярость, туманящая разум, заставила ее броситься наперерез Роналду и преградить ему дорогу к двери. Невероятным усилием воли подавив желание завопить что было сил, она заявила:

— Пожалуйста, перестань глупить. Ты не ребенок, в конце концов.

Хотя ей и удалось сказать это достаточно ровным голосом, скрыть свое внутреннее состояние она не смогла. Куда было спрятать покрасневшее от гнева лицо, блестящие глаза, кулаки, невольно сжавшиеся так, что побелели суставы пальцев?

Роналд взглянул на нее с откровенным вожделением.

— Да, я не ребенок. Так не будь ребенком сама...

Его голос звучал напряженно. Мэделин знала, о чем он думает в этот миг, чего хочет.

— Мэдди, — негромко позвал он.

Кажется, страсть взяла верх над гордостью, торжествующе подумала Мэделин. Где-то глубоко внутри нее зародилось приятное тепло. Она ощущала свою власть над этим большим, мощным мужчиной и наслаждалась этим ощущением.

Протянув руку, Роналд погладил ее волосы, потом его пальцы скользнули по щеке. Любовь к ней ощущалась в каждом его прикосновении. Она восхищалась им, любила его больше жизни, но поклялась ради себя и ради него, что не уступит ни на йоту. Грубость и бесцеремонность его поведения унижали ее, низводя до уровня жалкой, зависимой женщины прошлого, рабыни мужа. Такой, какой была ее мать...

Обессилев, Мэделин прикрыла глаза. Она плыла по течению, ее тело не слушалось разума, оно жадно рвалось к Роналду, стремясь слиться с ним воедино.

— Я тоже хочу тебя. Очень хочу. Но, Рон, нам сперва надо поговорить. — С усилием она открыла глаза. Веки были такими тяжелыми!

— Хватит разговоров! — Роналд накрутил длинную прядь ее волос на свою руку. — Надоело. — Его губы прикоснулись к ее лицу. — Есть только один способ, которым я могу заставить тебя замолчать, — прошептал он, ловя ее губы.

Мэделин ерошила пышные волосы Роналда, изо всех сил пытаясь сохранить власть над своими чувствами. Тяга к нему была непреодолимой, как извечный закон природы, с которым невозможно бороться, но они должны поговорить о том, что стоит между ними и грозит разрушить их счастье. И все же Мэделин почти совсем сдалась, когда он, призывно заглядывая ей в глаза, обнял ее.

— Это нечестно, — шепнула она, из последних сил пытаясь уклониться от его поцелуев. Неожиданно ее захлестнула горькая досада, заставившая резко оттолкнуть Роналда от себя. — Прекрати это! Ты дашь мне хоть что-нибудь сказать?

Он окинул ее пронзительным взглядом, все еще не выпуская из рук прядь ее волос.

— Тебе нужен ответ?

Он дал его. Хотела Мэделин того или нет, но он с первобытной страстью впился в ее губы, всем телом прижав ее к двери и тяжело дыша. А ее ответ был предопределен — она растаяла в его руках. Ее пальцы теребили его густые волосы, гладили лицо. Ее губы жадно раскрылись навстречу его поцелую.

И тогда Роналд стал удивительно нежен. Его руки и губы осторожно ласкали Мэделин, едва касаясь ее кожи. Ее пальцы скользнули под его футболку. Она поглаживала теплую, упругую кожу его мускулистого живота, чувствуя, как Роналд вздрагивает от острого, нестерпимого желания.

— Моя радость... — нежно пробормотал он, — как мне хорошо с тобой!

Сдавшаяся, но еще не потерявшая способность дразнить его, Мэделин оторвалась от его губ и провела по ним кончиками пальцев. Потом ее рука стала медленно спускаться все ниже, ласково скользя по его груди и животу. Потом, еще медленнее, она начала расстегивать одну за другой пуговицы своей блузки и наконец стянула ее. Она с удовольствием смотрела, как Роналд внимательно следит за движениями ее тонких пальцев, нарочито неторопливо расстегивающих шелковый лифчик, отделанный кружевами.

— Ведьма! — Роналд на мгновение замер, пожирая ее глазами, потом коротко, с всхлипом вздохнул, сорвал с себя футболку и в упоении прижался к ее обнаженной груди. — Нам не нужно никого убеждать, — хрипло шепнул он, зарываясь лицом в ее волосы. — Есть ты. Есть я... — Он подхватил ее на руки и понес к постели.

Мэделин нежилась в кровати. Ее разгоряченное ласками тело отдыхало, губы еще горели после страстных поцелуев Роналда.

Улыбнувшись, она подумала, что проспала не меньше трех часов. Пора бы принять душ, одеться и пройти в его кабинет, маленькую комнатку в глубине дома. Но сначала надо разобраться в собственных мыслях, решила она, вновь прикрыв глаза. Она должна сделать это ради них обоих.

Итак, первое. До тех пор пока не заходила речь о ее уходе с работы, Роналд никогда не вел себя так — грубо и вызывающе. С первого дня их встречи главной его заботой были ее самочувствие, ее настроение, ее желания.

После неудачного замужества с Джереми внимательность Роналда, его чуткая заботливость стали для Мэделин полной неожиданностью. За эти три месяца она почувствовала, себя уверенной в своей привлекательности, обожаемой и даже избалованной.

Но гнусный пьяница Марк все разрушил своей болтовней в ночном клубе... Ядовитые семена, посеянные им, взошли. Но еще можно было затоптать эти вредоносные ростки, не дать им расцвести.

Пулей выскочив из постели, Мэделин схватила чистое белье и помчалась в душ, продолжая размышлять. Когда Роналд спросил ее, не было ли в словах Марка доли правды, она была сражена этим. Чувствуя себя виноватой, она перешла тогда в ответную атаку, принялась нападать на него. Пытаясь взглянуть на сложившуюся ситуацию глазами Роналда, она быстро застегивала пуговицы легкой зеленой рубашки, натягивала свои любимые джинсы. Сунув ноги в легкие сандалии, пошла на кухню поставить чайник.

Она уже держала в руках поднос с полными чашками, когда Роналд подошел сзади и обнял ее.

— Я думала, ты работаешь. — Полуобернувшись к нему, она прижалась к его плечу, с наслаждением вдыхая терпкий, по-настоящему мужской запах его тела.

— Да, я немного поработал. — Он уперся подбородком в ее макушку, его длинные пальцы поглаживали ее живот. — Но потом мне в голову пришла блестящая идея — приготовить тебе чай. Тогда тебе пришлось бы как следует отблагодарить меня за это. Я думаю, тебе самой этого очень хочется.

Мэделин чувствовала, что он возбуждается все сильнее. Она ощущала на своих ягодицах прикосновение его затвердевшего члена. Руки Роналда легли ей на грудь и стали теребить соски. Мэделин снова начала задыхаться от желания, перед глазами все поплыло, голова закружилась...

Собрав последние силы, она оторвала его руки от своей груди и отступила назад. Роналд не стал ее удерживать. Усмехаясь, он смотрел на ее побледневшее лицо, испуганные глаза. В его улыбке читалась самодовольная мужская уверенность. Он не сомневался, что Мэделин умирает от желания вновь уйти с ним в спальню и там предаться любви до полного изнеможения.

Он протянул к ней руку, но Мэделин отступила еще на шаг назад. Она хотела его. Но сейчас уступать было нельзя. Его темные брови изумленно поползли вверх.

— Ты опять дразнишь меня, Мэдди? Поверь мне, это уже лишнее.

Она покачала головой и приложила палец к его губам, призывая к молчанию. Но он, поняв этот жест по-другому, схватил ее руку, притянул к себе и начал медленно, возбуждающе целовать нежные белые пальчики.

Было так заманчиво забыть обо всем и позволить Роналду снова увлечь себя в пучину страсти, в тот головокружительный, яркий и прекрасный мир, принадлежащий только ему и ей. Но если она уступит, то их серьезный разговор опять сорвется. Она не должна быть слабой, не должна покоряться. Поэтому Мэделин постаралась сказать как можно более твердо:

— Это очень серьезно. Мне кажется, я знаю, почему ты хочешь, чтобы я бросила работу.

— Чтобы ты была все время со мной, твоим мужем. Я думаю, это самый убедительный аргумент. — Его взгляд стал непреклонным, голос — сухим и бесстрастным. Он отпустил ее руку.

Прикрыв глаза, чтобы не видеть Роналда, не испытывать мучительного соблазна броситься в его объятия, Мэделин с упреком покачала головой.

— Ты даже не позволяешь мне все объяснить тебе. Не понимаю, как можно быть таким эгоистом.

— Напрасно. — Голос Роналда был по-прежнему холоден, а взгляд еще холоднее. Он подошел к мягкому креслу возле дубового стола и сел, скрестив длинные ноги и закинув руки за голову. — Я вынужден им быть. И, если говорить откровенно, ты сама мне не хочешь все объяснить толком.

— Тогда предлагаю, — она присела на край столика, сделав вид, что не замечает его вызывающей холодности, — ты станешь работать столько, сколько тебе надо, в своем кабинете, прямо здесь, дома. Ты мне говорил, что это возможно, помнишь? Ты можешь взять постоянных помощников, если не будешь справляться сам. А я займусь своей карьерой. Мы будем разлучаться только тогда, когда тебе обязательно понадобится уехать куда-то по делам.

— Нет. — Это был категорический отказ. — Я не могу запереть себя в этом доме, как в тюрьме. — Он посмотрел на нее насмешливо, даже неприязненно. — Ты не можешь предложить что-нибудь получше?

Мэделин с возмущением взглянула на него. Они жили в этом замечательном доме меньше недели, а он уже называет его тюрьмой. Она вспомнила, как перед свадьбой они вместе с дизайнером увлеченно разбирали каждую мелочь, заботясь, чтобы все было под рукой, когда они вернутся после медового месяца. Ей захотелось расплакаться от обиды.

— Я могу предложить еще хоть сотню вариантов, но ты все равно не станешь слушать, — сказала она подчеркнуто ровно, стараясь не показать, как больно ранили ее слова Роналда. — Марк Винтер задел твое самолюбие, не так ли? Будем говорить откровенно, ведь дело совсем не в моей работе. Ты хочешь, чтобы я ушла от Алана. Ты просто не можешь поверить, что Марк врал.

Все время, пока Мэделин это говорила, она кожей чувствовала холодную отстраненность Роналда. Это еще раз убеждало ее в том, что она права, что иного пути нет, кроме как выяснить все раз и навсегда. Иначе черные подозрения, точно черви, будут грызть его душу. Но его неожиданная ярость потрясла ее.

Роналд вскочил на ноги, сжав побелевшие от злости губы.

— Не хочу я ничему верить просто так, черт побери! Докажи, что Марк врал! — завопил он. — Катись на свою работу хоть завтра и доказывай!

Гневное выражение в глазах Роналда поразило Мэделин до глубины души, его недоверие убивало ее. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не заплакать.

— Мне не нужно ничего доказывать. Особенно тебе. — Ее голос предательски дрогнул. Стояло ясное солнечное утро, но в ее душе царила лютая зима. Она стиснула перед собой руки, пытаясь справиться с дрожью. — Клянусь тебе, между Аланом и мной никогда ничего не было. Я его помощница, даже друг, но не любовница.

— Так в чем состояла ваша так называемая дружба? — На этот раз Роналд сумел сдержать себя. Его глаза ничего не выражали, лицо было отчужденным. Он спокойно встретил ее смятенный взгляд. — Объясни мне.

Мэделин съежилась в глубоком кресле, вжалась в него. Она сцепила пальцы на коленях так крепко, что суставы побелели. Разговор о работе с Аланом обязательно вытащит за собой на свет Божий то, что она всеми силами пыталась изгнать из своей памяти вот уже три года. Сознание своей виновности, даже преступности опять станет терзать ее, не давать покоя ни днем, ни ночью.

Он ждал. Каждая секунда молчания укрепляла его подозрения, отдаляла его от нее. Мэделин не могла этого позволить.

— Моя работа всегда для меня очень много значила, — заговорила она, толком не зная, как и с чего начать. — Я всегда много работала. Я училась в вечерней школе и пробивалась, пробивалась, всегда пробивалась. И я добилась своей цели — через год работы в фирме стала личным референтом Алана. У меня появились деньги, но что еще важнее — появилась уверенность в себе. Работа стала для меня жизнью, — честно объясняла она, невольно выдавая свои потаенные мысли. — Спасением от того ада, в который превратился для меня брак с Джереми. А Алан, — она пыталась подыскать слово, которое не пробудило бы ревность Роналда, — понимал меня. По правде сказать, я не знаю, что бы без него делала после смерти Джереми.

Правда может ранить. Она заметила в глазах Роналда боль и почувствовала себя виноватой перед ним.

— Ты очень любила Джереми?

Она озадаченно посмотрела на мужа. Его голос был холоден. Он ничего не понял! Тогда зачем с ним откровенничать?

— Наверное, поначалу любила, — все же призналась она, еще крепче сжимая пальцы. — Он был таким веселым, жизнерадостным. Но дело в том, что он совершенно не годился для семейной жизни. Когда мы встретились, ему было уже двадцать шесть. Но в душе он оставался ребенком.

— Ты никогда не говорила мне об этом, даже не намекала. — Голос Роналда теперь изменился, стал мягким, убаюкивающим.

Он встал перед ней, осторожно взял за руки, расцепив пальцы, вытащил из кресла и осторожно обнял. Мэделин захотелось уткнуться ему в плечо и вволю выплакаться. Она прижалась к нему, словно в поисках защиты. Он не знал еще самого худшего. Но она надеялась, что никогда не узнает.

— Я могу понять, что тебе неприятно рассказывать посторонним о своем неудачном браке, но ведь это я, понимаешь? Больше ничего не скрывай от меня, обещаешь? Я хочу знать о тебе все — хорошее и плохое, — иначе нам никогда не стать по-настоящему близкими.

Роналд сел и посадил ее себе на колени. Насмешливо и лукаво ухмыляясь, он продолжил:

— Я, конечно, тоже хорош, должен сознаться. Вел себя как глупый сопляк. Но, веришь ли, первый раз в жизни я почувствовал, что не могу сдержаться, — вот что ты со мной сделала! Одной дурацкой фразы оказалось достаточно, чтобы мне захотелось разнести все вдребезги. И твое упорное нежелание уйти с работы доводило меня до исступления — разве ты этого не видишь? Но признаюсь, что поступал как последний дурак, — серьезно сказал он. — Ты простишь меня?

Мэделин кивнула, не в силах ничего говорить. Раскрывая перед ней сердце, он имел достаточно мужества, чтобы признаться в своей слабости и попросить прощение. Он, наверное, раньше никогда не мучался от ревности. Потому-то первый в жизни укол этого чувства выбил его из колеи.

Мэделин ласково обвила его шею, но Роналд отвел ее руки и прижал их к своей груди. Слегка отклонившись назад, он внимательно вглядывался в ее глаза, точно пытаясь уловить что-то очень важное для себя.

— Я могу понять, — ласково заговорил он вновь, — почему ты тогда смотрела на свою работу как на смысл жизни. Ты сказала, что твой первый муж был взрослым ребенком, не мог обеспечить семью. Тебе нужны были деньги, правда? Могу это понять. Но теперь-то ты в этом не нуждаешься. Я вполне в состоянии заработать на безбедную жизнь и тебе, и нашим будущим детям. — Он говорил спокойно, но его глаза настороженно следили за ней. — Ты моя жена. И я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда и везде, — мягко настаивал он. — Понимаешь? Когда у нас появится ребенок, тогда наша жизнь, конечно, изменится. Но до тех пор я буду вести свою деловую жизнь так же, как и раньше, и хочу, чтобы ты всегда — повторяю, всегда — была рядом. Ты нужна мне. Это мы обсуждать не будем.

Несколько долгих секунд Мэделин смотрела в его светлые глаза, потом опустила голову. Это была капитуляция. Она слишком любила его, чтобы продолжать бессмысленную и изнурительную борьбу за свое право делать карьеру наравне с ним.

— Я тоже везде хочу быть с тобой, — честно призналась Мэделин, сама удивляясь, зачем было так суетиться, вскидываться каждый раз, когда он настаивал, чтобы она уступила. Все это ее проклятое природное упрямство! — Терпеть не могу расставаться с тобой, особенно надолго, — добавила она.

Прошлая неделя, первая после медового месяца, была радостной только потому, что Роналд каждый раз после окончания ее рабочего дня встречал ее у выхода и увозил домой.

Но он никогда больше не станет этого делать, если она упрется и наотрез откажется уйти с работы. Он уедет тогда на край света, а она не сможет этого вынести.

Его рассудительная деловитость, честолюбие, уверенность и настойчивость — вот за что она его любила и перед чем преклонялась. Роналд был так не похож на безвольного болтуна и прожектера Джереми с его безответственностью и детским легкомыслием.

Конечно, он прав — ей теперь не нужно работать. Роналд не Джереми, он действительно стал для нее опорой. Она могла безоговорочно ему довериться.

— Первое, что я сделаю завтра, — скажу Алану, что ухожу с работы, — пообещала Мэделин.

Она задохнулась от всепоглощающей нежности, когда увидела в его глазах откровенную радость. Он притянул ее к себе ближе, но она предупредила:

— Но у меня есть условие.

— Пожалуйста. — Он просто сиял от счастья, точно ребенок, которому подарили долгожданную игрушку.

Она откинула голову, пытаясь сохранить деловитый вид, но понимала, что выглядит неубедительно, как ни старайся. Мэделин до смерти хотелось поцеловать его. Ее дыхание снова стало прерывистым, щеки вспыхнули. И он, конечно, все видел и чувствовал.

— Я уже говорила, что могу помогать тебе в твоей работе. Я многое умею и хочу быть полезной.

Она говорила о деле, но ее голос выдавал нечто другое. Роналд умело возбуждал ее, поглаживая грудь и мало-помалу расстегивая пуговицы блузки. Его пальцы проникли под кружево лифчика, нащупали затвердевший сосок. Мэделин чувствовала, что теряет голову. Неверным голосом она продолжила:

— Я не хочу быть игрушкой, которую достают из коробки, когда пришла охота, а когда она надоест, убирают обратно. Ты понимаешь?

— Понимаю. — Его глаза весело сверкнули, а губы плутовски улыбнулись. — Я буду играть с тобой постоянно, днем и ночью. Это совсем не трудно. Ты знаешь, я не из слабаков. И знаешь, что сама только об этом и мечтаешь. Не пытайся отпираться. — Его рука уже расстегивала лифчик и стаскивала его вниз. — Думаю, сейчас как раз самое подходящее время для того, чтобы нам поиграть.

Она слабо охнула. Все ее тело трепетало от возбуждения, когда он, откинув полы зеленой рубашки, с вожделением поглядел на ее крепкие круглые груди с торчащими коричневыми сосками.

— Есть еще одно условие, — шепнула Мэделин.

— Да?

— Я ухожу... — Она тщетно пыталась не обращать внимания на его пальцы, сжимавшие, теребившие, гладившие ее груди, на тянущую сладкую боль в своих напрягшихся сосках. То, что он делал с ней, сводило ее с ума, превращало в жаждущую самку. — Я подам заявление. Но мне нужен... ох, Рон... только месяц. Только... только один...

— Договорились. — Он медленно опустил голову и, поймав губами ее твердый темный сосок, принялся его покусывать.

Мэделин жалобно застонала, запрокинув голову. Прикосновение его губ, языка, зубов томило ее, заставляло умирать от вожделения. Но он не торопился, точно желая наказать ее за столь долгое и бессмысленное упрямство. Он словно дожидался момента, когда Мэделин, истерзанная неумолимым желанием, станет умолять его овладеть ее телом.

Губы Роналда продолжали ласкать ее сосок, а его рука медленно, неторопливо пробиралась вниз, к поясу ее джинсов.

Он расстегнул сперва пуговицу, затем его пальцы сошлись на замочке молнии и медленно потянули его вниз. Джинсы Мэделин сползли по ее стройным ногам на пол. Роналд так же нарочито неторопливо стал ласкать ее живот, залезая под резинку трусиков. Мэделин со стоном накрыла его руку своей, прижав пальцы мужа к разгоряченной коже. Роналд, оторвав губы от ее груди, посмотрел ей в лицо и усмехнулся с той сводящей с ума чувственностью, которая всегда кружила ей голову.

— Ты ведь меня хочешь, малышка Мэдди? Прямо сейчас? — растягивая слова, прошептал он прямо ей в ухо.

Мэделин хотела что-то ответить — и не смогла. Ее губы дрожали, язык отказывался выговаривать что-либо членораздельно. Снова застонав, она еще плотнее прижалась к Роналду, обхватила его бедра ногами, точно предлагала ему тут же соединиться с ней. Однако он слегка отстранился.

— Подожди немного. Ты еще можешь подождать?.. Совсем немного.

Теперь рука Роналда отыскала ее лобок и, поглаживая, слегка сжала его, вызвав у нее новый, еще более страстный стон. Раздвинув перепутавшиеся волосы, он продвинул руку дальше и, нащупав самый чувствительный бугорок, слегка надавил на него пальцем. По телу Мэделин прошла волна жара. Она изогнулась и раздвинула ноги. Она надеялась, что Роналд уже и сам достаточно возбудился и сейчас, подхватив ее на руки, отнесет в спальню. Но он словно поклялся заставить ее упрашивать об этом. Его неутомимые пальцы продолжали ласкать и щекотать нежную плоть между ног Мэделин, смело касаться самых потаенных уголков ее тела. Истомленная желанием, она стонала, вскрикивала и изгибалась в его объятиях. Но какой-то еще не погрузившийся в чувственную истому уголок ее сознания словно твердил ей: не смей умолять его о полной близости, ты не должна покоряться ему в этом, иначе дашь ему над собой неограниченную власть.

Но у разума свои доводы, а у тела — свои, и сейчас последние звучали несравненно громче. Вскоре Мэделин окончательно потеряла контроль над собой. Из последних сил, срывающимся голосом она выкрикнула:

— Рон, Рон, умоляю тебя, пойдем в постель! Я больше не могу терпеть, не могу!!!

На лице Роналда появилась довольная усмешка. Он добился все-таки своего. Но и сам был слишком возбужден, чтобы продолжать дразнить ее. Резким движением сорвав с нее трусики, он подхватил ее и усадил в кресло так, что ее ноги оказались закинутыми на высокие подлокотники.

— Да, теперь ты готова, — хрипло произнес Роналд, стремительно стягивая с себя брюки, — Теперь мы оба получим то, чего давно ждали.

Встав на колени перед креслом, он придвинулся к ней и одним толчком вошел в нее. И так велико было желание Мэделин, что почти сразу же она ощутила, как, возникнув внизу живота, прокатилась по всему телу горячая волна наслаждения, от которого она громко закричала. Откинув голову назад, к спинке кресла, она прогнулась навстречу Роналду, принимая его в себя, впивая его силу и любовь. Ни он, ни она ничего не видели, не слышали и не помнили, кроме друг друга. Мэделин задыхалась, сжимая его плечи своими руками. Сейчас она мечтала только об одном — чтобы никогда не покидать объятий Роналда, никогда не расставаться с ним. Все остальное — ее амбиции, работа, Алан Винтер, его гнусный братец со своими сплетнями — стало казаться такими незначащими пустяками, которые вовсе не стоят внимания. Есть он и она, есть их любовь, счастье взаимной страсти, наслаждение брать и отдаваться — а все прочее может провалиться в тартарары.

Роналд дышал все чаще, двигался все быстрее; близился момент наивысшего удовольствия для них обоих. И вот он настал. Мэделин, почти теряя сознание от наслаждения, громко закричала, не стыдясь своего крика. Утомленная и благодарная, она прижала голову Роналда к своей груди, гладила его густые темные волосы, лицо, шею. По ее щекам внезапно потекли слезы. Душу Мэделин переполняли нежность к этому мужчине, восторг, признательность.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — И буду любить всегда, пока я жива.

— Так мы договорились? — Роналд вдруг приподнял голову. — Завтра ты все скажешь Винтеру?

— Ради тебя я сделаю все, что только смогу, — счастливо улыбнулась Мэделин.

Главный офис компании «Винтерс инжиниринг» занимал весь первый этаж высокой башни на северном берегу Темзы.

Попрощавшись с Роналдом, Мэделин прошла через вращающиеся двери.

— Встретимся в час на обычном месте, — напомнил он, когда они расставались.

Потом он неторопливо поцеловал ее, и она задержалась в его объятиях, наслаждаясь каждой блаженной секундой, когда ей не нужно быть деловой и собранной. С какой неохотой она оторвалась от него на этот раз!

— Ну ладно, хватит! До часа! — нарочито бодро произнесла Мэделин.

Подавив нелепое желание побежать вслед за ним, она с тоской смотрела, как Роналд садился в машину и выводил ее на оживленную в утренние часы дорогу.

Она не задумывалась, как скажет Алану, что уходит, бросает свою работу, бросает его, бросает всех, с кем сдружилась здесь за последние годы. Но иначе она, скорее всего, потеряет Роналда. А такой потери пережить не сможет.

Пока лифт поднимался, она успела заново подкрасить губы — помада стерлась от поцелуя Роналда — и вошла в тихую приемную, застланную неярким ковром. Перед тем как зайти к себе, она заглянула к секретарше Алана. Венди явно была не в своей тарелке.

— У нас серьезные неприятности. — Девушка широко раскрыла большие синие глаза и многозначительно поджала губы. — Я сегодня пришла раньше обычного, но скандала уже не застала. — Она искоса взглянула на дверь, словно ожидала, что оттуда выскочит разъяренный шеф и набросится на нее с кулаками. — Это связано с мистером Марком. Сомнений нет: он вышел из кабинета мистера Алана с таким видом, будто был готов убить первого, кто подвернется под руку.

Вот так сюрприз, подумала Мэделин, но вслух сказала:

— Не сомневаюсь, что не произошло ничего особенного. Ты займись почтой, а я попробую разузнать, в чем дело.

Лишь бы все обошлось, взмолилась она про себя, снимая свой серо-зеленый жакет и вешая его в их общий с Венди шкаф. Только не сейчас, когда я собираюсь уходить... За месяц многое может случиться, философски подумала Мэделин, разглаживая на бедрах узкую юбку. Но если Алан наконец решил выставить Марка вон и сегодня утром состоялся неприятный разговор, то она первая, кто будет в восторге от такого решения. Это давно пора было сделать.

В своем кабинете Мэделин достала ежедневник и, открыв шкафчик с самыми важными бумагами, вытащила досье на Гюйо, крупнейшего во Франции производителя оборудования для магазинов самообслуживания. Они с Аланом как раз собирались сегодня этим заняться. Некоторое время она просматривала досье, затем, прервавшись, огляделась.

Комната, выдержанная в тусклых серо-зеленых тонах, долгие годы была ее убежищем, местом, где она могла укрыться от всех бед и неурядиц своей жизни, где чувствовала себя спокойно и уверенно. Здесь, на работе, она нашла себя и сумела показать другим, чего она стоит.

Но Роналд все-таки прав, подумала она, нежно улыбаясь. Теперь ей это больше не нужно. У нее есть он, его любовь. И больше ей ничего не надо. И все же разговор с Аланом будет не из легких. Вряд ли удастся сразу подобрать ей замену.

Взяв досье, Мэделин прошла в дверь, ведущую в кабинет Винтера-старшего. Дверь была не заперта: они не нуждались в церемониях. Конечно, он ее начальник, но вместе с тем и ее старый, хороший друг. И это, пожалуй, было важнее.

Алан сидел спиной к ней в черном кожаном кресле и вглядывался в панораму Лондона, раскинувшегося за огромным зеркальным окном. Мэделин негромко окликнула его, и он медленно повернулся. Улыбка осветила его бледное, усталое лицо.

Он был всего на пять лет старше Роналда: ему недавно исполнилось сорок. Он был хорош собой, в отличие от своего младшего брата, но сегодня Мэделин с тревогой заметила, как он осунулся и постарел. Нынешним утром Алан Винтер выглядел на все пятьдесят с лишним.

— Что случилось? — быстро спросила она. Ее сердце екнуло от внезапного страха. — Что-то с Эбби?

Из всех служащих компании Мэделин одна знала, что его жена беременна. На этом настаивала сама Эбби. За последние десять лет у нее произошло три выкидыша и еще одного ребенка она родила мертвым на восьмом месяце беременности. После этого Эбби стала панически бояться рассказывать кому бы то ни было о своем положении.

— Нет, слава Богу. С ней пока все в порядке. Правда, ей приходится ходить к врачу чуть ли не каждый день. Она, конечно, беспокоится, но держится мужественно, бедняжка. — Опершись о полированную поверхность стола, он встал. — Это все Марк. — Он неприязненно поморщился. — В конце концов он попался.

Сердце Мэделин споткнулось и замерло. А что, если до Алана дошли грязные слухи, которые распускал его брат? Если они дойдут до Эбби, она не выдержит. Вот уже шесть месяцев как врачи запретили ей почти все, в том числе и интимные отношения с мужем. Сплетни об их связи с Аланом в состоянии убить несчастную Эбби.

Но, к счастью, оказалось, проблема состояла совсем не в этом. Алан предложил Мэделин сесть на ее обычное место и позвонил Венди, чтобы она принесла кофе.

— А то без кофе я чувствую себя полутрупом! — Он слабо улыбнулся. — Марк был совершенно негодным бизнесменом, — неохотно признал Алан. — Я покрывал его — не спрашивай почему. Все же кровь не водица, а он мой брат. Но... — Он замолчал, когда Венди, непринужденно улыбаясь, вошла с подносом. Когда она вышла, он продолжил: — Мы потеряли важный заказ, как ты знаешь. Вся компания это знает. У меня были подозрения, и, пока тебя не было, я кое-что проверил. — Взяв чашку, которую Мэделин передала ему, он благодарно кивнул. — Марк с обычной своей безответственностью заломил высокие цены. Слишком высокие. Этим не замедлили воспользоваться наши конкуренты, и заказ ушел к ним.

— Это ужасно! — Мэделин задохнулась от неожиданности. Она всегда знала, что Марк Винтер дурак и ничтожество, ненавидящее старшего брата и патологически завидующее ему. Но она не думала, что он глуп и самонадеян до такой степени...

Алан устало кивнул. Опустив голову, он грел руки о чашку с горячим кофе, словно ее тепло успокаивало его.

— Сегодня утром я получил последнее, неопровержимое доказательство. — Кончиком пальца он брезгливо отодвинул бумагу, будто она была грязной. — Я позвонил Марку, вытащил его из постели и велел побыстрее приехать сюда. Он пытался отвертеться, — Алан пожал плечами, — но я припер его к стене! Я заявил ему, что из-за его безответственности корпорация попала в такое тяжелое положение, в каком еще не была ни разу за всю свою историю.

Про себя Мэделин подумала, что Алан теперь возьмет вместо Марка, занимавшего должность директора по сбыту, нового работника. Что ж, это отличная новость. От Марка Винтера все равно никакого толку не было.

— Для выяснения всего этого потребовалось какое-то время, ты сказал. Но за последнюю неделю ты даже не намекнул мне о неприятностях. Почему?

— Чтобы ты, как и я, переживала? — На этот раз его улыбка была теплой и заботливой. — Ты вернулась после медового месяца такая сияющая, счастливая. Я не хотел портить тебе жизнь и решил подождать, пока не получу бесспорные доказательства.

Мэделин внезапно вздрогнула. Марку Винтеру все равно уже удалось испортить ей жизнь. Она подумала, не предостеречь ли Алана о распространяемой его братом гнусной сплетне, но решила промолчать. Ему и без того хватает неприятностей.

— В любом случае, — сказал Алан, ставя пустую чашку на поднос, — у нас впереди тяжелый день. Нам надо поработать над делом Гюйо — удостовериться, что Марк еще не смог все окончательно испортить, — и успеть провести встречу с руководителями отделов. Назначь ее на десять, хорошо, Мэдди? Убедись, что все будут. Кого назначить директором по сбыту — молодого Хантера или Майкла Ладлэма? Или пригласить кого-то со стороны? Все это надо обдумать, и немедленно. Пока мы не разберемся с делом Гюйо, мы не можем больше ничем заниматься.

Мэделин похолодела. Она встала, чувствуя, как дрожат ее колени, положила папку на стол перед Аланом и собрала чашки на поднос, собираясь идти организовывать встречу.

Сейчас у нее на сердце было очень тяжело. Она невольно ощущала себя предательницей.

— Тебе придется искать себе и нового референта, — виновато пробормотала она. Конечно же, в первую очередь она должна быть верной Роналду, обещанию, которое она ему дала. И не надо раскаиваться в этом. — Мне очень жаль, Алан. Я знаю, что это совсем не вовремя, но для Роналда работа — это все. Он хочет, чтобы я ездила с ним повсюду, и, понятно, я хочу того же. — Во взгляде Алана читались удивление и разочарование, но она продолжила: — Я, конечно, месяц доработаю, и, надеюсь, за это время все утрясется.

— Это исключено. — Алан тяжело опустил руки на стол, уставясь на папку с делом Гюйо. — Если мы не получим заказа из Франции и не раскрутим новых дел вместо тех, которые испоганил мой милый братец, то мы разорены. И до такой степени, что придется не только увольнять всех работников фабрики и офиса — это само по себе уже достаточно плохо, — но даже продать всю фирму или объявить себя банкротами.

Мэделин упала в кресло. У нее закружилась голова. Она не представляла размаха бедствия. За два месяца ее отсутствия действительно случилось очень многое.

— Все это разыгралось, пока у тебя был медовый месяц, — сказал Алан. — И нам придется вкалывать как проклятым, чтобы привести все в норму. Пойми, — он посмотрел ей прямо в глаза, — я полагаюсь на тебя. Ты — моя правая рука. Ты знаешь обо всех делах столько же, сколько и я. Ты нужна мне, Мэдди. Если мы хотим вылезти из этой ямы, ты должна быть со мной. Ты не можешь отложить свой уход еще на три-четыре месяца? Повторяю, ты мне очень нужна.

Что она могла сказать ему в ответ? Мэделин прикусила губу и судорожно вздохнула. Они так долго работали вместе! После смерти Джереми Алан с Эбби были рядом с ней, поддерживали ее во всем, помогали ей выстоять. И еще раньше, когда она была скромным секретарем в счетном отделе, Алан заметил ее усердие и поощрил, ненавязчиво отмечая ее старание продвижением по службе, предоставив ей в конечном итоге желанный пост своего личного референта. Как можно бросить его сейчас?

Она прикрыла глаза, лихорадочно обдумывая все услышанное. Им с Роналдом предстоит провести рядом всю жизнь. Что значат какие-то несколько месяцев? Неужели Роналд не поймет, если она объяснит ему всю серьезность положения?

— Хорошо, — согласилась она, надеясь, что поступает правильно. — Я у тебя в долгу.

Мэделин увидела облегчение в глазах Алана и встала, чтобы уйти. Она не представляла, как скажет Роналду об этом, снова и снова твердя себе — он поймет. Он, конечно же, все поймет. Он ведь не ребенок, который в злобе кричит и швыряет вещи на пол, когда что-то идет вопреки его желаниям.

Двухчасовое совещание прошло удачно. Долго обсуждалось, как лучше сплотить отделы, обеспечить новые заказы. Необычно тихая Венди разносила папки. Менеджеры уходили с озабоченными лицами, им предстояло сообщить новости сотрудникам своих отделов.

Возвратясь из кабинета управляющего, Алан сказал, открывая заказ Гюйо:

— Не начать ли нам с этого? Пусть Хантер просмотрит накладные, найдет, где Марк неоправданно завысил цены, и изменит их, если это необходимо.

Она перетащила свой стул на его сторону стола, открыла блокнот, и они, склонив головы, стали помечать в заказе места, требующие проверки, обсуждать идеи, вопросы и предложения, забыв о времени, пока дверь не распахнулась и не раздался ледяной голос Роналда:

— В других комнатах было пусто. Надеюсь, я не помешал?

Пораженная Мэделин замерла, залившись краской стыда. От смущения она съежилась и вобрала голову в плечи. Настенные часы показывали без четверти два. А они с Роналдом договорились встретиться в час, чтобы вместе идти на ланч! Она опоздала на целых сорок пять минут!

— Рон, извини. Мы неожиданно задержались. — Она засуетилась, не зная, как сгладить неловкость, хотя и чувствовала, что эти суетливые оправдания только усугубляют ее вину в глазах Роналда. Да и застал он их в достаточно двусмысленном положении: сидя рядом, почти соприкасаясь друг с другом, они тихо шептались...

Ее извинение не произвело на Роналда никакого впечатления. Его сузившиеся серые глаза оставались холодными, нижняя челюсть окаменела. Мэделин заторопилась представить мужа Алану.

— Роналд Спаркс, — сказала она.

Алан тут же поднялся, с легкой улыбкой протянув руку Роналду.

— Рад наконец-то встретиться с вами, хотя вы пытаетесь отнять у меня Мэдди.

Зачем он это сказал? Боже мой, что он наделал! — с тоской подумала Мэделин. Ее сердце сжалось от страха и тревоги.

Но ведь Алан ничего не знает, с тоской пыталась она оправдать своего босса, видя, как Роналд медленно шагнул вперед и оскорбительно коротко пожал протянутую руку. Потом он жестко поправил Алана:

— Не пытаюсь, а уже добился этого. Через месяц, считая от сегодняшнего дня, моя жена, — он подчеркнул слово «моя», — превратится для вас, Винтер, в воспоминание.

Алан озадаченно смотрел на него, и Мэделин, чувствуя себя точно на раскаленной сковороде, все же заметила, что в его светло-голубых глазах загорелся гнев. Он не мог понять этой странной враждебности, так как ничего не знал о гнусной сплетне, которую распустил его непутевый братец. Из-за того, что она забыла о времени, заглохшая было ревность Роналда снова разгорелась огнем. Она сама виновата: надо было рассказать Алану обо всем. Но теперь уже слишком поздно. Оба они смотрят друг на друга как враги, и в любой момент Алан может проговориться, что он уже упросил ее остаться еще на несколько месяцев...

— Мы должны спешить. — Ухватив Роналда за руку, она ощутила, как под тонкой тканью пиджака напряжены его мускулы — точно камень. — Я надеюсь, ты заказал наш обычный столик? Они оставят его для нас! — Она заторопилась, пытаясь успокоить мужа и успокоиться самой.

Мэделин чувствовала, что несет чепуху. Взглядом она умоляла Алана помолчать, не говорить больше ни слова, а ее руки тянули Роналда, но ей вовсе не стало легче, когда он повернулся и твердо зашагал к выходу. Этот ланч явно не обещал стать приятным.

Она вышла из офиса с ощущением, что вступает в простреливаемую зону.

Их любимый ресторанчик был переполнен, гомон голосов просто оглушал. Мэделин сидела, мрачно уставившись в свою тарелку. Казалось, все люди здесь наслаждались жизнью, только они с Роналдом были в этом царстве счастливцев унылыми изгоями.

Нет, он не стал упрекать ее за то, что она забыла о времени, что, придя за ней, застал ее рядом с мужчиной, чьей любовницей, по слухам, она была. Он не говорил вообще ничего. Было бы легче, если бы он упрекал ее, даже бранил. Тогда можно было бы все спокойно объяснить, вместо того чтобы сидеть здесь и терзаться самыми тяжелыми предчувствиями.

Ожидание самого худшего вконец отбило у нее аппетит. Она опустила вилку и отодвинула еду, вздрогнув от отвращения.

Роналд был невероятно, даже унизительно вежлив, ведя спокойный, непринужденный разговор о своей утренней работе. Его голос был абсолютно бесстрастным. Ни на минуту не отвлекаясь от еды, он рассказывал ей о важных телефонных переговорах. Речь шла о современном состоянии финансовых рынков в Западном полушарии.

— Как я себе представляю, группа венесуэльских производителей противостоит захватнической политике компаний США, которые диктуют свои цены. Это не точные данные, просто внутреннее ощущение. — Говоря это, он ловко подцепил вилкой несколько макаронин. — Европейский завоеватель должен ворваться неожиданно и вложить свой капитал, обеспечив венесуэльских рабочих, которые в противном случае просто погибнут. Такой проект вдохновляет меня. Очень соблазнительная перспектива.

Он казался равнодушным, будто читал обычную лекцию туповатым студентам. Мэделин хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать его голоса, невозмутимо чеканящего слова.

Она хотела, чтобы он ввел ее в курс своей работы, конечно же хотела, но только не так! Она ненавидела его холодность, его бесстрастие. Сейчас он говорил с ней так, как будто она была совершенно посторонним человеком, который слушает его из чистой вежливости.

Одному Богу известно, что он выкинет, когда она признается, что пообещала Алану задержаться у него еще на несколько месяцев!

— Ты ничего не ешь? — осуждающе заметил он, глядя на ее нетронутую тарелку. — Мои разговоры надоели тебе?

— Перестань! — потребовала она. — Перестань казнить меня! Да, я виновата перед тобой. Я забыла о времени. Мне стыдно. Но положение очень серьезное...

— И ты считаешь, это тебя извиняет? — Он положил вилку на тарелку, которая была пуста — так же пуста, как его глаза. — Небольшие неприятности на работе — и ты забыла обо всем: о ланче со мной, о том, что я топчусь как идиот на одном месте, удивляясь, куда ты пропала, воображая себе невесть что, вплоть до автокатастрофы! Ты забыла даже о том, что я вообще существую, потому что была слишком увлечена своим обожаемым Винтером.

— У тебя совершенно нет повода для ревности. — Ее бледное лицо страдальчески скривилось. — Я ведь извинилась перед тобой. Что еще тебе нужно от меня?

У Мэделин невыносимо разболелась голова, и она знала, что дальше будет еще хуже. Язвительно улыбаясь, Роналд откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу.

— Ты говоришь, у меня нет повода для ревности? — Он подозвал официанта и заказал кофе, ни на секунду не отрывая холодного взгляда своих серых глаз от ее лица. — А ты сказала ему, что добрая половина Лондона уже знает о вашем романе? Ты уверяла, что обсудишь с ним это, помнишь? Тогда я удивлялся твоему настойчивому желанию поговорить с ним. Теперь мне многое становится ясным.

Он замолчал, так как принесли кофе, зато Мэделин вскочила, пылая праведным гневом. С нее хватит! Почему он верит только плохому?!

— Сядь! — Его рука крепко сжала ее запястье. Он почти заставил ее сесть.

Мэделин кинула на него яростный взгляд.

— Почему? В чем дело? Ты можешь мне поверить? Хоть в чем-нибудь! — Мэделин чувствовала, что еще немного — и она сорвется, устроит у всех на глазах безобразную истерику.

— Успокойся. — Глаза Роналда оставались суровыми, но хватка ослабла. Его пальцы отпустили ее хрупкое запястье. — Я собирался сказать тебе, что был не прав, когда начал было действительно тебя подозревать. Так что он ответил? Согласился, что не стоит трогать драгоценного братца? — Его большой палец все еще мягко касался ее руки. Наверное, он чувствовал учащенное биение ее пульса и, конечно, счел это доказательством ее вины.

Собравшись с духом, стараясь дышать ровнее, Мэделин призналась:

— Я ничего ему не сказала. Эбби, его жена, очень больна. Не хватает им еще и этой неприятности.

Резким движением она отняла у него свою руку и, кусая губы, сцепила пальцы, зажав их между колен.

— Как ты заботлива, моя дорогая, — издевательски заметил Роналд. Кончиком пальца он оттолкнул нетронутую чашку с кофе. — Я надеюсь, ты не забыла сказать Винтеру о твоем увольнении? Или из-за пресловутых неприятностей все вылетело у тебя из головы, как и время нашего ланча? Или же ты настолько печешься о душевном покое семейства Винтер, что не захотела ранить его еще и этой неприятной новостью?

— Не смей издеваться! — Чем холоднее становился Роналд, тем больше раздражалась Мэделин. Она готова была громко завопить от злости. — Конечно, я все сказала ему, — отведя взгляд от окна, произнесла она. — Он этого совсем не ожидал и был недоволен, но он понял. Алан — разумный человек. — В отличие от тебя, говорили и ее глаза, и интонация голоса. Запоздало заметив заинтересованный взгляд с соседнего столика, она продолжила, понизив голос: — Я заявила, что хочу уйти через месяц. Он просил меня остаться еще на три-четыре месяца.

— И?.. — Безжалостный взгляд Роналда не отрывался от ее лица, сузившиеся холодные глаза потемнели от злости.

— Я согласилась, — призналась Мэделин. — Зная, что произошло, я просто не могла отказаться.

Он попросил счет и расплатился с официантом.

— У тебя был выбор. Однако ты приняла такое решение. Это твое право.

Мэделин стояла как вкопанная, глядя на него расширенными глазами. Она не могла представить, что он воспримет это так. В ужасе она почувствовала себя брошенной: он уходит от нее! Опять они стали бесконечно далекими друг от друга, словно жили на разных планетах.

— Я улетаю в Мехико, нашу деловую базу в Латинской Америке, как только сумею организовать перелет. Я все отложил на два месяца ради тебя, и был готов подождать еще месяц. Но не три-четыре. Итак, каждый из нас принял свое решение и, похоже, к этому нечего добавить. — Он встал, и его высокая, мощная фигура показалась Мэделин пугающе грозной. — Пойдем? Я думаю, ты не хочешь зря тратить время. Пора тебе возвращаться к вашим «неприятностям».

Вскочив на ноги, Мэделин пошла впереди него между тесно составленными столиками, крепко сжав губы и высоко подняв голову. Но, как только они выбрались на тротуар, она со слезами на глазах повернулась к нему.

— Ты говорил о двух месяцах, но вспомни: ведь это было наше свадебное путешествие!

Как он смел намекать, что эту отсрочку взял только для нее?! Дорогой подарок для влюбленной новобрачной, тогда как он сам с нетерпением считал дни до возвращения к своей любимой работе! Как он посмел?

Он лениво поднял одну бровь. Затем остановил проезжавшее такси. Изумленная Мэделин не могла поверить происходящему.

— Я не хочу уезжать! Я тебя не просила! Ты даже не желаешь знать, что случилось, почему я согласилась остаться?

— Не особенно, должен тебе сознаться.

Он помог ей сесть в такси, дал водителю адрес ее офиса, и Мэделин уехала. Она сидела в машине выпрямившись, с пылающим от обиды лицом, за всю короткую дорогу так ни разу и не пошевелилась.

Как можно быть таким эгоистом? Почему он вел себя так, будто только его желания и его взгляды имеют значение? И как он мог без зазрения совести так отделаться от нее — засунуть в такси, чтобы не возвращаться вместе. Ему просто не терпелось, избавившись от нее, начать готовиться к полету на край света!

Гоня от себя обиду на Роналда и досаду, она в этот день упорно работала. Алан срочно укатил на самую большую из трех фабрик компании. Мэделин заставляла себя не думать о муже. Она не должна погружаться в свои обиды, ворошить их, растравляя душевные раны. Она решила остаться здесь и, значит, должна думать прежде всего о работе. Искушение позвонить по телефону, стоящему рядом на столе, и сказать Роналду, что она задерживается, было велико. Но она смогла подавить это желание.

После работы, едва держась на ногах, Мэделин вернулась в Челси, не ожидая ничего хорошего. Она не удивилась тому, что никто не ждал ее возле офиса, чтобы отвезти домой, как было всю прошлую неделю. Она понимала, что после этого злосчастного ланча иначе и быть не могло.

Но ей стало невыносимо больно, когда, отперев дверь, она нашла их маленький уютный домик пустым. Не было даже записки от Роналда. Мэделин вдруг почувствовала себя совершенно одинокой и никому не нужной.

Зайдя в ванную, чтобы принять душ и переодеться, она кинула взгляд на свое отражение в зеркале. Какое жалкое у нее лицо, словно у побитой собаки! Это не дело. Она сумеет справиться со своей проблемой. Она приготовит еду и будет ждать, когда он появится, радостно встретит, скажет, что очень любит его, и он обязательно выслушает ее.

В холодильнике есть цыпленок, можно приготовить тушеные овощи или салат, подать к ним белое вино. Мэделин задумалась — готовить сейчас салат или подождать, пока вернется Роналд, как вдруг раздался громкий звонок в дверь.

Внезапно ее обожгла дикая мысль, что с Роналдом случилось что-то страшное. Из-за обиды и злости на нее он мог невнимательно следить за дорогой и попасть в аварию! Ее сердце бешено запрыгало где-то в горле, ноги подкосились. Неужели ей суждено быть виноватой в смерти и второго своего мужа?!

С трудом держась на ногах, цепляясь за мебель, она добралась до двери — и едва не запрыгала и не запела от счастья: перед ней стояла Аннабел Спаркс!

— Дорогая! Слава Богу, что ты дома! Я сказала себе: они, конечно, нам сообщат, если куда-то соберутся уехать. Телефон был занят все утро, а потом никто не отвечал. Тогда я сказала себе: если их нет дома или они совсем уехали, я всегда смогу остановиться в отеле. Я решила рискнуть, и вот я здесь.

Мэделин перевела дух с огромным чувством облегчения. Зловещие картины, нарисованные ее воображением, рассеялись как утренний туман. Расплывшись в улыбке, она радостно обняла свою свекровь и спросила:

— Надеюсь, ничего не случилось? Очень рада видеть вас.

К Мэделин уже вернулась способность нормально говорить и думать. Она окинула взглядом теплый не по сезону, старомодный твидовый костюм Аннабел, ее неряшливо уложенные волосы — из прически выбивалось множество прядей. А тяжелые грубые туфли выглядели так, словно в них только что работали в саду. Видимо, Аннабел собиралась в большой спешке.

— Почему ты так подумала, дорогая? — Аннабел изумленно раскрыла глаза. — Разве я не могу оставить отца Рона одного и уехать из дома, если ты это имеешь в виду? Пусть Ричард занимается дома своими делами — чинит, сверлит, — а я решила отправиться в город за покупками!

Аннабел Спаркс прошла через гостиную. Мэделин брела за ней, еще не совсем придя в себя. Сбросив туфли и сняв жакет, под которым оказалась мужская рубашка, пожилая женщина воскликнула:

— Вот так будет намного лучше! Я нарядилась слишком жарко для поездки. Просто схватила первое, что попалось мне под руку, когда окончательно решила поехать в город. Но у меня действительно нет ничего элегантного. А мне это очень нужно.

Она плюхнулась в кресло, просто сияя от удовольствия.

— У вас такой прелестный домик! Правда, очень маленький, но удобный. Где Роналд?

— Уехал по делам.

Может быть, он решил поскорее улететь отсюда, с горечью подумала Мэделин, стараясь не показать раздражения, которое снова начало завладевать ее душой. Он даже, черт побери, не соизволил сказать, надолго ли уехал! Но ей не хотелось говорить об этом его матери.

Мэделин налила два бокала белого вина, протянула один Аннабел и, взяв другой, уселась в кресло, закинув ногу за ногу.

— Так зачем вам понадобились элегантные наряды? — вежливо поинтересовалась она.

— Я тебе не говорила? Господи, ты, наверное, думаешь, что я спятила. По правде говоря, все вышло в такой спешке, что я не знаю — то ли я приезжаю, то ли уезжаю! Замечательное вино, дорогая. Это шардонне? Мое любимое! — Затем, уловив недоуменное выражение на лице Мэделин, она объяснила:— Мы с Ричардом решили, что заслужили каникулы. Первый раз за многие годы. Мы и так все время копаемся в земле, сказала я ему. И мы решили уехать куда-нибудь в подходящее время — например, в конце сентября, когда сад не нуждается в постоянном уходе. А двухнедельное путешествие по Италии — это предел мечтаний. Мы не могли отказаться от этого и уезжаем в пятницу. Поэтому я приехала в город за покупками — должна же я выглядеть достойно, когда мы сядем на корабль!

Она допила вино и протянула бокал за новой порцией. Ее глаза возбужденно блестели.

— Я остановлюсь у вас только на пару ночей, но, если это неудобно, я постараюсь подыскать комнату в каком-нибудь отеле.

— Нет-нет, не смейте и говорить об этом, — запротестовала Мэделин. Но на самом деле пребывание матери Роналда у них в доме совсем ее не вдохновляло.

Старательно улыбаясь, она стала расспрашивать Аннабел, что из одежды та хотела бы купить, в то же время думая, удастся ли им с Роналдом заморочить голову его матери, разыгрывая перед ней счастливую пару. Ведь Аннабел далеко не глупа...

Что еще важнее, надо найти время наедине с Роналдом разобраться во всем и объяснить ему, почему все-таки она согласилась остаться на работе еще на несколько месяцев. Захочет ли он понять, что это не пустая прихоть, а необходимость, что совесть не позволяет ей отказаться и что это совсем не связано с ее якобы особыми отношениями с Аланом?

— Я провожу вас в вашу комнату.

Мэделин встала из кресла. Был уже девятый час. Где, черт возьми, запропастился Роналд? Почему он не позвонил, если задерживается? Она нагнулась за сумкой, лежащей под ногами, и произнесла натянуто любезным тоном:

— Через полчаса мы перекусим. Вы, должно быть, проголодались.

Было бы странно, если бы она доверилась свекрови, рассказала бы ей после ужина все об их жизни, зная, что та ничем не сможет помочь. Это была только их проблема. Она не должна тревожить покой бедной Аннабел. Мэделин решила, что сумеет найти время, когда они с Роналдом останутся одни — может быть, завтра утром, — и заставит его выслушать себя.

— О, здесь очень мило! Мне нравятся такие цвета — они освежают и успокаивают.

Тона обивки мебели и стола — бледный лимонный и мягкий голубовато-серый с еле заметными проблесками белого — вызвали восторг Аннабел. Мэделин, стоя поблизости, прямо у открытой двери, кивнув головой, приняла комплимент.

— Я вас оставлю. Вы можете устраиваться.

Но ей не удалось улизнуть, потому что Аннабел все еще продолжала восторгаться:

— Мне понятно, почему вы выбрали это место. Здесь так уютно!

Дом был обставлен по вкусу Роналда. Он сам выбрал этот домик, сам подобрал для него обстановку, а Мэделин лишь приняла все это.

Она крепко сжала свои полные губы, настойчиво твердя про себя, что блаженное время их счастья еще вернется. Обязательно. Она добьется этого!

— Но я не представляю, как можно постоянно жить в таком игрушечном домике. — Аннабел положила сумку на кровать и принялась доставать свои вещи. — Жаль, конечно, упускать дом Кейнов — было бы так приятно жить с вами рядом. Но сейчас действительно не время для этого.

Состроив недовольную гримасу, она достала широченную ночную рубашку и сунула ее под подушку.

— Придется покупать намного больше, чем я думала. Просто удивительно, что приходится для себя одной запасать целый гардероб — вещи, которые, может быть, больше ни разу и не придется надеть. По-моему, когда Роналд все-таки решит осесть, он вряд ли удовольствуется таким домишком. Это не в его духе. Скорее уж он выберет большой дом в пригороде, с садом.

Разложив свои туалетные принадлежности на столике, она на секунду остановилась, и тут вмешалась Мэделин:

— Я не думаю, что он действительно готов...

— О нет, ты ошибаешься! Роналд всегда был очень хозяйственным. Если у него будет своя земля, он станет ею заниматься, и его уже не оторвешь. Но главное — скорее заводите ребенка...

Она обернулась к Мэделин, стоявшей возле двери.

— О! — Лицо Аннабел осветилось радостью. Ты наконец вернулся, милый! Как приятно! Не ожидал меня увидеть? Я побуду у вас пару дней. Это право матери. Мы с твоим отцом отправляемся в путешествие, и нам обоим нужно много новых красивых вещей. Я все расскажу тебе после ужина.

— После того как ты успеешь надавать моей жене советов или пожаловаться?

От резкого голоса Роналда по спине у Мэделин побежали мурашки. Она медленно повернулась, постаравшись приветливо улыбаться, хотя сама чувствовала, насколько фальшиво у нее это выходит.

— Я не слышала, как ты вошел.

— Не сомневаюсь, — заметил он сухо, хотя и улыбнулся. Слегка. Совсем чуть-чуть. Конечно же, подумала Мэделин, для спокойствия матери. Посмотрев на жену долгим странным взглядом, он вновь обратился к матери:

— Что ты здесь делаешь, мама? Я не вижу другого повода, кроме внезапного и, смею сказать, недостойного желания сунуть нос в мои дела.

— Тебе меня не запугать, Роналд Спаркс, — усмехнулась Аннабел, ничуть не смутившись.

Поискав взглядом, куда бы пристроить свой багаж, и не найдя ничего подходящего, она бросила сумку на пол. Шагнув вперед, обняла сына за плечи и расцеловала в обе щеки, довольно улыбнувшись, когда и он слегка обнял ее.

— Не забывай, что я в свое время знала тебя в пеленках. А пригласила сюда себя я сама. Я же говорила, что мы собираемся в путешествие. В пятницу. И мне надо кое-что себе купить, и отцу тоже.

— Пойду посмотрю, как там мой цыпленок, — вставила Мэделин и, извинившись, вышла. Ей надо было перевести дух.

И она, и Роналд вполне могли обойтись без неуместных замечаний его матери. Роналд по вполне понятным причинам верил, что родители были совсем не в восторге от его беспокойной работы и жизни, проходившей в мотании туда-сюда по свету. Его раздражало, что они не придумали ничего лучшего, чем попытаться уговорить его сменить такую жизнь на монотонное существование почтенного отца семейства.

Закрыв за собой дверь кухни, Мэделин заставила себя собраться. Она пожарила картофель, нарезала салат, достала еще бутылку вина и поставила на стол, чтобы Роналд ее открыл.

С тех пор как она услышала злобный голос Марка Винтера, все плохое, что только могло произойти, обязательно происходило.

Она поставила на стол еще одну тарелку и подумала, что удача просто временно отвернулась от нее. Может быть, вечером все изменится. Аннабел наверняка рано ляжет спать, и у них с Роналдом будет время, чтобы во всем разобраться. Поэтому за ужином она несколько раз намекнула, что ходить по магазинам в Лондоне — дело нелегкое.

Во всяком случае, вечер позволил расслабиться. Трудно было скучать в обществе Аннабел.

— Я хочу купить какую-нибудь пристойную одежду для Ричарда. — Аннабел вновь вернулась к разговору о покупках. Когда Мэделин предложила свекрови сыр и фрукты, та отрицательно покачала головой и, улыбнувшись, похлопала себя по животу. — Мэдди, дорогуша, все было очень вкусно, но я больше не могу съесть ни крошки. — Она наклонилась к Роналду, который предложил ей еще вина. — Думаешь, стоит? Я уже выпила два бокала.

— Это согреет тебе душу, мама, — усмехнулся он, искоса бросая взгляд на Мэделин. — И поможет уснуть покрепче. Ты же знаешь, что всегда плохо спишь на новом месте.

Заглянув ему в глаза, Мэделин обрадовалась. В их дымчато-серой глубине появилась прежняя теплота. Она знала, чего он хочет. Он хочет — и она прекрасно понимала его желание, — чтобы его мать поскорее отправилась спать и уснула как убитая.

Значит ли это, что он хочет дать ей возможность объяснить, почему она согласилась остаться помогать Алану? Он может это понять. Она знала, что может. Он ведь уедет в Мехико, скорее всего, в самое ближайшее время. Она будет ужасно скучать по нему. Но если к тоске прибавится еще боль, обида на него, то тогда ожидание станет просто невыносимым.

— Ладно, была не была! — Аннабел повернула наполовину заполненный бокал к свету и выпила несколько глотков. — Итак, я говорила, что хочу купить что-нибудь отцу. Конечно, он уверял меня, что у него есть все, что нужно для отдыха. Представь себе его в широких, развевающихся как флаг штанах ниже колен, которые знавали лучшие дни. А сейчас ими впору полы мыть! Я ему сказала, что если он осмелится потащить с собой в путешествие эту старую дрянь, то я и шага не сделаю из дому! Ведь этим шортам, по-моему, столько же лет, сколько и ему.

Ее голубые глаза блеснули.

— Он всегда был ужасным барахольщиком. Не может выбросить ничего из старья — вдруг когда-нибудь пригодится.

— Помню, — улыбнулся Роналд. — А я не обращал никакого внимания на его мешковатые шорты. В моих мальчишеских глазах значительно важнее было, что он может творить чудеса на крикетном поле...

— А я в это время делала тысячи сандвичей, — хихикнула Аннабел. — И горы кексов, и галлоны лимонада, чтобы прокормить ораву мальчишек, которые ходили за ним хвостом! О, у нас были тогда отменные каникулы! — Она заразительно рассмеялась, и Роналд, перегнувшись через стол, погладил ее по руке.

Мэделин невольно умилил этот жест сыновней любви. Роналд станет замечательным отцом, подумала она. Имея таких родителей, стать иным невозможно...

Все будет в порядке. Понятно, что Роналд не хочет откладывать свои планы еще на несколько месяцев. Она готова была примириться с этим, смогла его понять, но и он тоже должен понять ее решение. И очень скоро она сможет все объяснить. Раньше Роналд не хотел слушать ее. Но сейчас выслушает. Это чувствовалось по его улыбке, по теплоте его глаз. У Мэделин перехватило горло. Она откашлялась.

— Кофе, Рон, Аннабел? Или вы потом не сможете заснуть?

Мэделин словно извинялась за слишком поспешное окончание их вечерней беседы и желание остаться наедине с Роналдом.

— Нет, лучше не буду, — покачала головой Аннабел. — А вы оба пейте. Я помогу помыть посуду и отправлюсь спать. Завтра трудный день.

В помощи не было нужды. Мэделин встрепенулась, ее кровь быстрее побежала по жилам — наконец-то они с Роналдом смогут все уладить.

— Не стоит, — отозвалась она. — Я сама со всем справлюсь.

Раздался телефонный звонок. Роналд взял трубку, а Мэделин тем временем добавила:

— Если что-то нужно, только попросите. Позавтракаем завтра вместе, в восемь.

— Это тебя, — мрачно буркнул Роналд, протягивая ей трубку. Его лицо сразу стало угрюмым. Он пристально наблюдал за ней.

Звонил Алан.

— Послушай, Мэдди, я заранее извиняюсь, но не могла бы ты поехать и посидеть с Эбби? Только до моего возвращения. Я сейчас уже еду домой. Это всего на пару часов.

Похоже, он сходил с ума от беспокойства. Мэделин хотела вежливо отказаться — ничто не должно было помешать ей поговорить с мужем, — но вместо этого спросила:

— У вас что-то случилось?

Эбби всегда страшно нервничала, когда Алан уезжал из дому. Даже в самом начале ее беременности, еще до своей встречи с Роналдом, Мэделин в таких случаях ночевала у Винтеров — то ли потому, что ей нравилась Эбби, нравилось заботиться об их будущем ребенке, то ли потому, что она чувствовала себя обязанной им за постоянную дружескую поддержку.

— У меня? У меня — нет. — Хотя, судя по его голосу, это было не совсем так. — Дело в Эбби. Когда я звонил ей десять минут назад, она была в слезах. У нее началось небольшое кровотечение. Доктор уже едет к ней, и я уверен, он будет настаивать, чтобы она легла в больницу. Мне бы не хотелось оставлять ее одну, вдруг... — в его голосе явственно послышалось волнение, — вдруг дела пойдут хуже. Я бы позвонил ее сестре, но она с семьей уехала отдыхать в Испанию. И в любом случае Эбби предпочитает тебя, да и я тоже. От Дорис проку мало, она вечно паникует по пустякам и, честно сказать, довольно бестолкова.

Мэделин вся похолодела. Если Эбби снова потеряет ребенка, это будет для нее почти смертельным ударом. Краем глаза она заметила, как Аннабел, помахав на прощание рукой и пожелав спокойной ночи, вышла из комнаты. Холодные, пристальные глаза Роналда наблюдали за ней. Мэделин с трудом выдавила из себя:

— Я сейчас выхожу.

А что ей еще оставалось делать?

— В чем дело? Он что, не может оставить тебя в покое даже ночью? — Глаза Роналда угрожающе потемнели. — Если он думает, что моя жена побежит к нему, стоит ему только свистнуть, он жестоко ошибается!

— Я бегу не к нему, — устало ответила Мэделин, сжав руками виски. — Это Эбби, жена Алана. Она ждет ребенка и...

— Тебе стоило бы записывать свои истории, они тогда были бы поточнее. Насколько я помню, ты говорила, что она больна, — холодно заметил он, засовывая руки в карманы и покачиваясь на пятках. Он скептически улыбался, ясно показывая, что не поверит ничему, что бы Мэделин ни сказала. — С каких это пор беременность стала болезнью? И вообще, при чем тут ты?

— Почему ты даже не слушаешь меня? — пробормотала она слабым голосом, чувствуя, что находится на грани срыва. — Я не успеваю даже рта раскрыть, как ты набрасываешься на меня и начинаешь уничтожать!

Она взяла телефон и начала набирать номер местной таксомоторной компании, но Роналд решительно положил трубку на место.

— Хорошо, я слушаю тебя. Но прежде чем ты придумаешь еще сотню причин для того, чтобы отправиться к своему драгоценному Алану Винтеру, тебе полезно будет узнать, что это последние несколько часов, которые мы можем провести вместе перед моим отъездом.

Хотя Мэделин и возмутилась его заносчивостью, она все же заметила, как напряжено его лицо. Он добавил ровным голосом:

— Я улетаю завтра утром.

Так скоро! Мэделин не могла этого и предполагать. Она знала, что Роналд жаждет поскорее вернуться к своей работе, и считала, что даже три месяца — слишком долгий срок, чтобы он мог усидеть дома. Она это понимала, но расстаться завтра... А Эбби в опасности, у нее могут начаться преждевременные роды, она ждет ее, надеется на ее помощь...

— Ну? — Роналд напомнил, что ждет объяснений. Его голос был жестким. Мэделин встряхнула головой, стараясь прийти в себя. Она с трудом дышала, глотая воздух словно выброшенная на берег рыба, все ее тело сотрясал нервный озноб.

— Я вовсе не собираюсь провести остаток вечера с Аланом, — хрипло начала она. — Он звонил не из дома. А для такой женщины, как Эбби, — Мэделин безнадежно пожала плечами, — беременность действительно все равно что болезнь. Они очень хотят ребенка, но за десять лет у нее было три выкидыша и один ребенок родился мертвым. — Она перевела дух. — В этот раз, казалось, все идет как надо — до сегодняшнего вечера. — Мэделин взглянула на Роналда с немой мольбой. — Доктор уже едет к ним. Алан уверен, что ее положат в больницу. Никто, кроме меня, сейчас помочь ей не может.

Она умоляюще посмотрела в суровое лицо мужа.

— Если ты попросишь меня не ходить, если скажешь, что это разрушит наш брак, я останусь. Но если ты не хочешь или не можешь поверить, что я действительно стремлюсь помочь Эбби, а вовсе не пытаюсь сбежать на свидание с любовником, то я скажу тебе: наши отношения обречены.

Несколько секунд Роналд продолжал сверлить ее недобрым взглядом, потом проворчал:

— Хорошо. Ступай, собери вещи. — Нахмурив брови, он взял ключи от машины. — Я отвезу тебя.

— Я могу взять такси, ты ведь выпил, — напомнила ему Мэделин. Сейчас он был таким чужим, таким холодным... Его прищуренные глаза смотрели на нее с подозрением и неприязнью.

— Пустяки: всего-то один стакан вина. Куда нам ехать?

— Белгрови, — ответила она неестественным голосом и медленно пошла за своей сумкой.

Он предложил подвезти ее, чтобы она побыстрее добралась к Эбби? Или просто не верил ей и хотел проверить сам, что она спешит не на свидание с Аланом?

Но Мэделин так ничего и не спросила. Не стоило дразнить гусей. Они быстро доехали до элегантного дома Винтеров в тихом квартале. Остановив машину перед невысокими ступеньками, Роналд выключил зажигание и сказал:

— Я пойду с тобой.

Из-за занавесок пробивался неяркий свет. Мэделин представила себе, как Эбби сейчас нервничает и не находит себе места от беспокойства. Она вполне может встретить нежданного незнакомца как врага.

— Или ты предпочитаешь, чтобы я туда не ходил? — сухо спросил Роналд. Пристально разглядывая ее, он скептически улыбнулся, заметив, как она нервно прикусила нижнюю губу.

Первая ночная звезда вспыхнула на темно-синем небе, и Мэделин перевела взгляд на нее. Если бы она могла повернуть время вспять, всего на неделю назад! Но что мечтать о столь несбыточных вещах: ни мечты, ни раскаяние делу не помогут. Стена между ними растет с каждым часом.

Вздохнув, она устало ответила:

— Пойдем, если тебе это так нужно. Но предупреждаю: Эбби сейчас далеко не в лучшем виде.

Судя по всему, подумала Мэделин, доктор еще не прибыл, и Эбби, должно быть, мечется по дому, глотая слезы — она томится страхом потерять и этого, наверное, уже последнего в ее жизни ребенка.

Роналд включил зажигание и заявил, перекрывая фырканье мотора:

— Твоя Эбби меня нисколько не интересует. Раз ты этого не желаешь, я не стану подниматься с тобой. Позвони, если захочешь, чтобы я отвез тебя домой.

Захлопнув дверцу, он тронулся с места, даже не помахав ей на прощание.

Мэделин стояла неподвижно, провожая взглядом его «крайслер», пока он не исчез за углом. Он вел себя так, словно она не его любимая жена, а всего лишь случайная и не очень близкая знакомая!

Но раз уж она сюда приехала, напомнила себе Мэделин, то надо пойти к Эбби. Глотая слезы, она поднялась по ступенькам...

— У нее все будет хорошо. Я в этом уверена. — Мэделин повторила слова, произнесенные при ней доктором. — Она получит самое лучшее лечение, какое возможно. Ведь осталось ждать недолго: меньше трех месяцев.

Мэделин так устала за этот вечер, что у нее слипались глаза. Время близилось к полуночи; улицы уже опустели.

— Дай Бог, чтобы ты оказалась права, — прошептал Алан, судорожно сжимая руль. Его лицо посерело от усталости. — Невыносимо было видеть ее такой затравленной, измученной болью. Страшно подумать, что с ней будет, если мы потеряем и этого ребенка. Эбби просто не переживет! — Лицо Алана страдальчески искривилось, точно он вот-вот заплачет.

— Ей сейчас уже не больно, — тихо сказала Мэделин. — Повторяю: все идет как надо. Врач сказал, что бояться нечего. Верь в лучшее, Алан. Этим ты поможешь Эбби. Ты ей так нужен.

— Только не этой ночью, — печально возразил он. — И спасибо тебе, что оставила мне записку о том, что ее увезли в больницу. Эбби сказала, что сразу почувствовала себя намного лучше, как только ты приехала. Мне так неудобно было просить тебя все бросить и приехать к ней. Но я не знал, что еще можно предпринять.

— Ерунда, — отмахнулась Мэделин. — Когда я вспоминаю, что для меня сделали вы с Эбби после гибели Джереми, я понимаю, что никогда не смогу достойно отплатить вам за все добро, все тепло, которое я от вас видела!

Но Алан не отставал:

— Надеюсь, Роналд не возражал против того, чтобы ты задержалась с увольнением? Сегодня днем он показался мне... — Алан замялся, подыскивая подходящие слова, — настроенным довольно неприязненно.

Автомобиль ехал по пустынной набережной, свет фар переливался на речной воде. Внезапно Мэделин подумала: не рассказать ли Алану о грязной сплетне, которую распространял Марк? Но, как и раньше, она решила, что не стоит этого делать. Не хватает Алану еще и из-за этого волноваться.

— Он был просто немного рассержен из-за того, что я забыла о назначенной встрече в час, — стараясь говорить беззаботно, объяснила она. — С тобой это никак не связано.

О, если бы это было правдой! Машина уже подъезжала к повороту возле их уютного домика, и в первый раз Мэделин всерьез усомнилась, правильно ли она сделала, согласившись, чтобы Алан отвез ее назад.

В больнице они с Аланом довольно долго разговаривали с врачом, потом Алан остался побыть еще немного с женой, а Мэделин, наскоро проглотив чашку кофе, отправилась искать телефон. Но Алан перехватил ее и не позволил беспокоить Роналда в такой поздний час.

— Я все равно возвращаюсь домой; мне надо собрать кое-какие вещи для Эбби и хоть немного поспать. И я вполне могу подбросить тебя. Это все, что я могу для тебя сделать. Зачем вытаскивать Роналда из постели без всякой необходимости?

Но как сам Роналд посмотрит на это? Ведь после злобных слов Марка он подозревает ее и не верит ни одному ее слову. Может быть, он до сих пор сидит и ждет, когда она позвонит и попросит отвезти ее домой? То, что она не звонит, только усилит его подозрения.

Сжав зубы, она прокляла день и час, когда Марк Винтер появился на свет. Все ее неприятности были из-за него — из-за его поганого языка. Это его болтовня превратила Роналда в сумасшедшего ревнивца. Именно его жадность и глупость, его жажда получать как можно больше, ничего не делая, привели компанию к кризису и поставили Мэделин перед необходимостью оставаться на своем мосте значительно дольше, чем этого хотел Роналд.

Их маленький дом был погружен во тьму. Светилась только лампочка сигнализации. Алан остановил машину. Не выключая двигатель, он накрыл ее руку своей. В это время Мэделин судорожно пыталась расстегнуть ремень безопасности.

— Еще раз спасибо за все. — Хотя он едва не падал с ног от усталости, его голубые глаза дружески улыбнулись ей. — Приходи завтра попозже, выспись хорошенько. Давай я сам... — Он мягко убрал ее руку с замка и отстегнул ремень.

Пока Мэделин с трудом выбиралась из машины, ей почудилось какое-то неясное движение в окне верхнего этажа. Но это вполне могло ей и показаться, тем более в такой кромешной тьме.

В доме царила тишина, поэтому Мэделин стала уверять себя, что ей все почудилось. Сняв туфли, она крадучись поднялась наверх, проскользнула в их с Роналдом спальню и на ощупь разделась в темноте, стараясь не шуметь.

Принимать душ у нее не было сил. Ее тело била нервная дрожь, руки были непослушными и неловкими. Она приподняла легкое покрывало и скользнула под него, стараясь не разбудить Роналда. Она чувствовала себя так, словно действительно изменила мужу этой ночью.

Когда Роналд вдруг коснулся ее и потянул к себе, она задохнулась от неожиданности. Он уткнулся лицом в ее душистые черные волосы, его ноги властно раздвинули ее бедра, а горячий поцелуй заставил ее застонать от чувственного удовольствия.

Она потянулась к нему, крепко обняла. С хриплым стоном Роналд зарылся лицом в ее мягкую шею, затем принялся так страстно целовать Мэделин, словно не прикасался к ней целую вечность.

— Рон... — Она тихо произнесла его имя, когда он наконец оторвался от ее губ.

Но он шепнул, прикрывая ей рот ладонью:

— Нет. Не надо ничего говорить. Доверься мне...

Она замолчала, гладя его по плечам. Ее сердце трепетало, глаза закрывались, а Роналд продолжал целовать ее шею и грудь, с каждой секундой все страстней и горячей. Его суровость и высокомерие рухнули. Сейчас он боролся за свою веру в ее любовь, ее преданность, боролся с ядом, который влила в его душу сплетня Марка. И сама Мэделин невольно оказалась среди тех, с кем он боролся.

Она вовсе не хотела взваливать на его плечи такой груз. Просто так уж все сложилось — неприятности на работе, проблемы у Эбби. Ее глаза наполнились слезами, и она страстно прошептала:

— Я люблю тебя! Я люблю тебя!

Он почувствовал, что она плачет, и его страсть сменилась бесконечной нежностью и жалостью. Он не взял ее в этот раз, хотя и очень желал. Он мягко баюкал ее, осушал губами ее слезы и успокаивал до тех пор, пока она не забылась глубоким сном.

Когда Мэделин проснулась, она была уже одна.

— Роналд просил не будить тебя, потому что ты легла очень поздно. Помогала каким-то своим друзьям, сказал он. Но я решила принести тебе кофе. Тебе, наверное, было бы очень неприятно проснуться и найти дом совершенно пустым. Раз ты встала, мы можем позавтракать. Роналд уехал в аэропорт пару часов назад.

Я знаю, мрачно подумала Мэделин, глядя, как суетится Аннабел, готовя кофе и тосты. Не успела она проснуться, как сразу поняла, что Роналд уехал. Маленький домик без него казался странно тихим. Но она все равно постарается быть веселой и беззаботной, чтобы не огорчать свекровь.

— Он отправился на какую-то деловую встречу в Мехико, — заметила Мэделин.

И уехал, не разбудив ее, чтобы попрощаться, даже не предупредив, когда сможет вернуться. Эта мысль неотвязно терзала ее, надрывая сердце тоской.

— Да, он говорил это мне. — Аннабел разложила тосты на блюдо. — А когда он вернется?

Двигаясь, точно автомат, Мэделин уселась на свое место за столом.

— Я не знаю. — Тут же, заметив обеспокоенный взгляд свекрови, она решила, что лучше будет держать язык за зубами. — Он сам точно не знает. Это зависит от того, как пойдут дела.

Аннабел Спаркс была безумно счастлива, что ее единственный сын наконец-то женился. Женитьба означала, что он перестанет колесить по миру, осядет в Англии, заведет детей. Она так хотела верить, что уж отныне-то Роналд остепенится и мало-помалу превратится в образцового отца семейства. Было бы слишком жестоко разрушать ее розовые иллюзии.

— Ему надо понять, что в жизни главное, — обиженно заговорила Аннабел. — Я ему так и сказала. Представляешь, унестись в аэропорт не поев, только глотнув кофе! Когда у тебя будет куча прелестных малышей в детской, ты уже не сможешь бросить все и лететь невесть куда. Да, я ему так и сказала. Ты бы видела, каким взглядом он на меня посмотрел — словно я сморозила жуткую глупость!

Она на минуту смолкла, чтобы налить себе кофе. Мэделин, стиснув зубы, с трудом удерживалась, чтобы не крикнуть этой наивной старой дурочке, что ее доброхотство способно только испортить их жизнь. Но Мэделин слишком хорошо относилась к свекрови, чтобы обидеть ее. Ведь та действительно хотела им помочь.

— Может быть, ему просто не нравится, когда его подталкивают, — как можно мягче проговорила она. — Дайте ему время. С годами он успокоится и станет образцовым отцом.

На самом деле ее совсем не заботило, остепенится Роналд когда-нибудь или нет. Она только сейчас поняла, что готова сидеть на чемоданах до конца жизни, если он так желает. Ей, конечно, хотелось бы, чтобы они жили спокойной, нормальной семейной жизнью, как живут другие пары, чтобы у них были дети. Но она, не задумываясь, отказалась бы от всего этого ради возможности быть с ним.

— Нет, его нельзя оставлять в покое! — решительно возразила Аннабел, усаживаясь за стол и намазывая тост маслом и мармеладом. — Садись и не вздумай сказать, что не хочешь есть! Должна заметить, что тебе идут все оттенки красного.

— Правда? — Мэделин удивленно посмотрела на свой халат, будто увидела его впервые. Ее вовсе не интересовало, идет ли он ей или нет. Аппетита у нее не было, но она послушно уселась и стала пить кофе.

Не замечая задумчивости своей невестки, Аннабел продолжала:

— Рон упрям как осел. Он делает только то, что считает нужным, и его не переубедишь. Ты знаешь, о чем я. Ужасный сумасброд! Он считает, что каждый, кто, как он, родился в обеспеченной семье и получил хорошее образование, просто обязан стать лучшим из лучших в той профессии, которой занимается! Поэтому он доказывает самому себе, что может все. И каждый раз старается прыгнуть выше головы. Если он не успокоится, все это может просто плохо кончиться. Я уже много раз твердила ему об этом, но он меня и слушать не желает!

Мэделин молчала, но это не означало, что она во всем согласна со свекровью. Она вполне понимала Роналда. Ведь и она сама вела себя точно так же, стараясь быть лучшей из лучших, не жалея сил на то, чтобы стать настоящим асом в своей профессии.

Внезапно она ощутила, как болезненно сжался желудок. Он будто сопротивлялся ее попыткам втолкнуть в себя хоть немного пищи. С трудом перетерпев приступ острой боли, Мэделин попыталась улыбнуться, чтобы не вызывать подозрений Аннабел.

— Когда вы собираетесь за покупками?

Аннабел весело ухмыльнулась.

— Я заказала такси на десять. Ну и накуплю же я обнов! Так что сейчас как раз самое время рассказать, кому ты помогала прошлой ночью.

— Подруге — она жена моего босса. Ее положили в больницу, а он был в отъезде, — ответила она кратко. Ей не хотелось вдаваться в подробности. — Вам нужен ключ от двери, — сказала Мэделин, сменив тему разговора, чтобы не обсуждать с Аннабел проблемы Эбби. — Когда вы вернетесь, я могу еще быть в офисе. Не годится, чтобы вы стояли перед дверью.

Сумка, лежавшая в другой комнате, давала прекрасную возможность уйти из-за стола, бросив почти нетронутый завтрак. Покопавшись в ее недрах, Мэделин в конце концов вывалила все, что там хранилось, на один из стульев, потому что ключи безнадежно затерялись среди кучи случайного хлама, вроде старых счетов и записных книжек.

Внезапно голова у нее закружилась, стена поплыла перед глазами. Мэделин опустилась на кровать, не выпуская из руки маленькой картонной коробочки. Сейчас эта безобидная вещица показалась ей страшнее ядовитой змеи.

Последнее время она была так поглощена проблемами их рушащегося брака, что совершенно забыла о необходимости принимать таблетки.

Дрожащими пальцами Мэделин раскрыла коробочку. Так и есть: она уже почти неделю забывает пить противозачаточное средство. Она непроизвольно прижала руку к своему животу. Вполне возможно, что она уже беременна. И теперь Роналд сможет обвинить ее еще и в попытке поймать его в ловушку, привязать к себе таким древним, прабабушкиным способом. Теперь, скажет он, ты сможешь сразу, как только оправишься после родов, снова упорхнуть на свою драгоценную работу под крылышко милейшего Алана, оставив сидеть с младенцем няньку.

Она уже почти слышала эти обвинения!

Напряженная работа и растущее чувство обиды на Роналда помогали ей скрывать свою озабоченность. А когда тревожные мысли вновь возникали, она говорила себе, что все наверняка обойдется. Ведь женщина может забеременеть далеко не каждый день! И она старательно гнала страхи прочь.

Аннабел, которая вечером явилась нагруженная огромнейшими свертками, невольно помогла ей в этом. Она беспрерывно тарахтела и показывала обновы, совсем не оставляя Мэделин времени думать о своих неприятностях. Но когда Аннабел вместе со своими тюками отбыла в такси на вокзал, Мэделин особенно остро почувствовала свое одиночество и снова начала злиться.

Как смеет Роналд так относиться к ней, словно ее вовсе не существует? Прошло уже три дня — а от него ни словечка! Он явно хочет примерно наказать ее за то, что в их последний вечер она уехала к Эбби.

Мэделин удивлялась, как он ухитрился так тихо уйти на следующее утро. Он вел себя с ней, словно она была капризным, взбалмошным ребенком, которому следовало преподать хороший урок на будущее. Поэтому она с радостью согласилась на предложение Алана, когда тот через неделю после отъезда Роналда из Англии пригласил ее в кабинет и задал вопрос:

— Ты поедешь со мной во Францию, Мэдди? Необходимо срочно провести переговоры с нашим французским партнером. Это жизненно важно, иначе мы потеряем еще и этот заказ.

— Конечно! Когда едем?

Мэделин весело улыбнулась Алану, старательно пряча свою обеспокоенность его видом. За последние недели он постарел на несколько лет, на щеках залегли глубокие морщины, глаза потухли.

— Роналд в Мексике, так что ему все равно, уеду я или нет. — Если Роналд может уехать и словно сквозь землю провалиться, подумала она при этом, то и я могу. Она была ожесточена. — Так когда мы выезжаем?

Мэделин не могла и не хотела ждать. Молчание Роналда терзало ее, превращая маленький домик в Челси в тюремную камеру-одиночку.

— Завтра вечером, — ответил Алан. — Мы летим в Париж, потом сразу же выезжаем в Руан, там и остановимся. Комнаты уже забронированы. Переговоры продлятся три дня. Подготовь документы, ладно?

Она кивнула и встала, поправляя юбку.

— С Эбби все в порядке? — Она задавала этот вопрос каждый день и каждый раз боялась услышать плохие новости.

Алан тоже встал, подошел к окну и, глядя на улицу, сдержанно сказал:

— Меня предупредили, что она может родить до назначенного срока. Врачи делают все, что могут, а дальше — как уж повезет. — Он повернулся к Мэделин, справившись с волнением. — Поэтому я и хочу, чтобы ты поехала со мной. Если случится какая-нибудь неприятность и я вновь позвоню, ты опять забудешь о своих делах.

— Спасибо.

Его благодарность согревала ее уставшую от холодного молчания Роналда душу. В конце концов, она кому-то нужна. Это заставило ее порозоветь от гордости.

— Постарайся не беспокоиться, — мягко сказала она. — Ведь у Эбби срок уже семь месяцев, дети такого возраста и при преждевременных родах обычно выживают.

Она старалась говорить убежденно, хотя причины для беспокойства были, и немалые. Медицинские анализы Эбби были не слишком хороши, но радостный блеск в глазах Алана, его улыбка и вновь распрямившиеся плечи были ей лучшей наградой.

— Ты права, конечно. Думаю, что больше бояться нечего.

Суеверно перекрестив пальцы, Мэделин вышла. Она углубилась в дела, ввела Венди в курс всего, обеспечивая бесперебойность работы в свое отсутствие.

Она задержалась на работе допоздна. Алан отправился проведать Эбби, а дел накопилось очень много. Кроме того, тишина ее опустевшего дома угнетала, напоминая о пугающей возможности нового одиночества в будущем...

Вернувшись домой, Мэделин зажгла свет, разделась и повесила костюм в гардероб. Натянув старый свитер, едва прикрывающий бедра, она босиком спустилась вниз. Она твердила себе, что не будет рыдать от разочарования, если Роналд ей не позвонит. Голос по телефону не заменит счастья встречи, когда он откроет дверь и шагнет через порог.

Внезапно гнетущую тишину дома разорвал звонок. Спотыкаясь, Мэделин бросилась к телефону. Хоть бы это был он! Ее сердце запрыгало в груди, когда она услышала в трубке голос Роналда:

— Это ты, Мэдди! Наконец-то! Где ты так застряла, на своей любимой работе?

— Да, да, Роналд! Это ты, ты позвонил мне?! Как ты там?

— Все нормально. Послушай, мне сейчас некогда с тобой разговаривать. Здесь разгар рабочего дня, меня ждут дела. Я оставлю тебе свой телефон и номер комнаты в отеле, позвони мне завтра. Диктую...

Мэделин схватила блокнот и кое-как сумела записать все, что он ей продиктовал. После этого она только открыла рот, чтобы спросить, когда Роналд собирается вернуться, но в трубке уже запищали короткие гудки...

Она разочарованно опустилась на стул. Почему он не захотел с ней разговаривать? Почему позвонил в такой поздний час? Ведь он мог бы позвонить ей и на работу в более подходящее время.

Мэделин пожалела, что не ушла вовремя, а задержалась, нарочно заваливая себя работой. Ей не терпелось поговорить с Роналдом.

Быстренько прикинув, она сообразила, в какое время дня будет лучше позвонить Роналду завтра. Машинально готовя себе сандвич с салатом, Мэделин задумалась, что ему скажет. Она скажет, что любит его, изнемогает без него от тоски, считает дни до своего ухода и мечтает быть с ним везде, куда бы он ни поехал. Всегда. Она может рассказать ему о своей деловой поездке во Францию и пообещает позвонить сразу же, как вернется.

Внезапно Мэделин поняла, что она еще сможет сделать. Она скажет Алану, что не останется у него еще на четыре месяца, как обещала. Конечно, она знала, чем ему обязана, знала и о том, что он относится к ней как верный, преданный друг. Должно быть, он сочтет это предательством, но для нее сохранить брак с Роналдом важнее. Когда они будут во Франции, надо найти время и осторожно поговорить с Аланом на эту тему.

Мэделин показалось, что она проспала всего минуту. Вскочив в глухую рань, она первым делом побежала звонить по оставленному Роналдом номеру. Сейчас она обо всем ему расскажет...

Мэделин била нервная дрожь, пока она набирала номер и просила дежурного соединить ее с телефоном в комнате отеля. Ей не терпелось снова услышать его голос.

Она не станет упрекать его за то, что он не позвонил раньше, или за то, что уехал не простившись. Она даже не обмолвится об этом! Она должна вернуть его, вернуть все хорошее, что раньше у них было — их восхитительную, волнующую, беззаветную любовную близость. И ни единого упрека, ни единого обвинения! Она скорее умрет, чем опустится до этого.

Когда неожиданно ей ответил женский голос, Мэделин чуть не вскрикнула от изумления и разочарования. Этот глубокий, хрипловатый, страстный голос явно принадлежал завзятой покорительнице сердец. Он звучал так, словно женщина только что оторвалась от любовных забав.

— Простите, что побеспокоила вас, — извинилась Мэделин. — Я просила соединить меня с комнатой пятьсот тридцать четыре.

— Вас с ней и соединили.

Женщина говорила с заметным американским акцентом, в ее тоне определенно чувствовалось недоумение. Нахмурившись, Мэделин взглянула на клочок бумаги в руке, думая, что ошиблась в номере комнаты.

Нет, она не ошиблась, если, конечно, вчера все правильно записала.

Проглотив комок в горле, она произнесла как можно небрежнее:

— Должно быть, я что-то неправильно записала. Извините, что побеспокоила. Может быть, вы сможете вновь соединить меня с Дежурным? Я попрошу его соединить меня с Роналдом Спарксом, он остановился в этом отеле.

— Вы все правильно записали.

Голос стал более сухим и деловитым. Похоже, его обладательница окончательно проснулась. Мэделин отказывалась верить своим ушам, но незнакомка продолжала:

— Как мне сказать, кто его спрашивает?

— Его жена! — фыркнула Мэделин и тут же бросила трубку. Несколько секунд она остолбенело смотрела на телефон, точно видела его впервые в жизни. Потом она схватила трубку и бросила ее возле аппарата. Ей вдруг представились все жалкие оправдания Роналда, которые не замедлят последовать, начни она с ним объясняться. Внезапно ее сильно затошнило, и она бросилась в туалет.

Пошатываясь, Мэделин кое-как добралась до постели. Ее трясло. Но во сто крат хуже, чем болезненные спазмы в желудке, было сознание, что Роналд обманывает ее. И обманывал, по всей видимости, с самого начала. Как теперь жить с такой тяжестью на душе?

Все оказалось ложью, красивой сказкой. Все. Они так мало знали друг друга. Она не стала рассказывать Роналду почти ничего о своем прошлом, но и сама знала о нем ненамного больше. Наверное, в каждом городе, где он бывал по делам, он обзаводился временной подружкой на неделю, на месяц. Неужели эта привычка оказалась такой прочной? Невозможно поверить, что женщина оказалась в комнате Роналда в такую глухую рань по какой-то иной причине. Деловые знакомые и сослуживцы не появляются в семь утра и не говорят таким томно хриплым голосом, точно только сейчас встали с постели...

Зачем она позвонила ему? Боже мой, зачем?!

— Слава Богу, все обошлось! — вздыхая с облегчением, пробормотал Алан, когда они дневным рейсом вылетели из Руана. — Вначале я боялся, что они видели смету, которую якобы от лица фирмы прислал мой мошенник-братец. Особенно Лерийаль мог вообразить, что их хотят обвести вокруг пальца, как младенцев, и в последнюю минуту разбить все наши надежды, подыскав себе другого партнера, благо желающих хватает.

— Да, трудно было убедить их, что это просто ошибка, но, кажется, они мало-помалу успокоились, — заметила Мэделин.

Она надеялась, что за внешней беззаботностью и спокойной деловитостью она сможет скрыть свою душевную боль. Она держала себя в руках, с тех пор как они три дня назад вылетели в Париж. Ни единой слезинки, ни одного горького вздоха. Она приказала себе терпеть. Нельзя было допустить, чтобы в ее глазах Алан хоть на секунду смог уловить отблеск душевной боли.

Но сейчас в ее виски словно вонзали раскаленный прут, а к горлу комком подступали рыдания. Сдерживаясь из последних сил, Мэделин кокетливо улыбнулась и прощебетала:

— Тебе незачем так уж спешить домой!

Алан звонил Эбби по два раза на дню, утром и вечером, и регулярно докладывал, что все идет хорошо. Мэделин была очень довольна, что хотя бы у четы Винтеров все уладилось. Самое худшее уже было позади.

Мэделин слегка завидовала их близости, глубоко переживая крушение своего собственного брака. Но сейчас было не время думать об этом. Она не должна, просто не имеет права, показать Алану свои истинные чувства.

Ей все еще удавалось изображать веселость, хотя и с все большим трудом, пока они в машине Алана добирались из аэропорта к ее дому.

— Можно мне войти в дом вместе с тобой? Посмотрю, все ли в порядке, — предложил он.

Мэделин молча кивнула. Ее силы были на исходе. Пока они с Аланом отсутствовали, все ее время и мысли занимала работа. Сейчас же не осталось ничего, что могло бы отвлечь ее от предательства Роналда.

— С тех пор как мы приземлились, ты рта ни разу не раскрыла, — заметил Алан, встревоженно взглянув на нее. — Как чувствуешь себя? Все нормально?

— Отлично. — Мэделин через силу улыбнулась. — Просто я устала.

Алан улыбнулся ей в ответ. В мягком, рассеянном свете ранних сумерек его глаза казались еще ярче.

— Я с удовольствием дал бы тебе пару выходных в качестве компенсации за помощь в столь важном деле. Но, увы, нам надо срочно решать, кто заменит Марка. Поэтому, к сожалению, завтра нам никак не обойтись без тебя. Ложись спать пораньше и постарайся как следует отдохнуть.

Он обнял ее за плечи и наклонился, чтобы по-дружески чмокнуть в щечку. Вдруг его взгляд переместился куда-то поверх ее головы, и он пробормотал, заметно смутившись:

— Ты не сказала мне, что Роналд уже вернулся. Он стоит в дверях. — Алан покраснел. — Может быть, мне все-таки пойти с тобой? Роналд... он выглядит не слишком-то любезным, — неуверенно добавил он.

— Нет. — Мэделин отстегнула ремень безопасности и подхватила с заднего сиденья свою сумку. — Спасибо за все, — добавила она запоздало, нащупывая ручку дверцы.

На пороге перед открытой дверью стоял Роналд. Выражение его лица не предвещало ей ничего хорошего.

Раньше в таких случаях она притворялась, старалась не сболтнуть лишнего, тщательно подбирая каждое слово.

Конечно, Роналду вряд ли могли понравиться дружеское полуобъятие Алана и братский поцелуй в щечку. Ну и подумаешь! Ей тоже не понравилось беседовать тем утром с его девкой! Ей было что сказать мужу, но это не предназначалось для посторонних ушей. Мэделин стояла перед дверью, стараясь держаться прямее, хотя у нее подгибались от страха ноги, пока Алан, явно чувствовавший себя не в своей тарелке, вытаскивал из багажника ее чемодан. Она пристально смотрела в холодные глаза Роналда, не поворачиваясь к Алану. Даже на его прощальное: «Пока, Мэделин! До завтра!» — она ничего не ответила.

Только когда звук мотора затих вдали и вокруг вновь воцарилась тишина, Роналд открыл наконец рот. Его голос срывался от плохо скрываемого гнева.

— Восхитительная деловая поездочка, не так ли, дорогая?

— Да, — коротко ответила Мэделин. — Хотя, наверное, не такая восхитительная, как твоя. — Схватив чемодан, она проскочила мимо Роналда в дом.

Он опять делает все, что может, чтобы я чувствовала себя виноватой, со злостью подумала она, бросая чемодан в холле. Он нарочно решил вернуться домой именно тогда, когда она уехала с Аланом. Это как нельзя лучше помогло ему выставить ее преступницей и замаскировать собственные похождения.

Роналд прошел в дом вслед за ней. Прислонившись спиной к двери, он скрестил руки на груди. С ног до головы одетый в черное, он выглядел очень опасным, но и дьявольски сексуальным — этого Мэделин не могла не признать! Его серые глаза сверкали бешенством.

— Ты отказалась разговаривать со мной по телефону. Почему? Испугалась? Стеснялась сказать мне, что уезжаешь со своим Винтером на несколько дней?

От его наглости Мэделин просто онемела. Роналд все перевернул с ног на голову. Он представил все так, словно это он звонил ей и наткнулся на ее любовника!

Когда к ней вернулась способность говорить, она крепко сжала губы, не позволяя себе выкрикнуть ему в лицо все то, что она сейчас о нем думала. Но больше всего ей сейчас хотелось закатить ему здоровенную пощечину — хотелось до боли в ушах.

— Я приехал домой сегодня утром и позвонил в офис, надеясь тебя порадовать, — Роналд цинично усмехнулся, — а секретарша сообщает мне, что ты уже три дня с боссом во Франции. — Его голос стал особенно язвительным. — Представился подходящий случай? Его жена лежит в больнице, я далеко, на другом краю Земли. Зачем же ты звонила, если даже не захотела поговорить со мной? Проверить, на месте ли я или собираюсь домой? — Лицо Роналда исказилось выражением непримиримой вражды. — Неудивительно, что ты так не хочешь расставаться со своей обожаемой работой. Богатый муж обеспечивает комфорт, к тому же не сидит на месте, вечно в разъездах. Замечательно удобное положение для дамочки, у которой есть любовник!

— У тебя просто грязное воображение, — оборвала его Мэделин. Ее сердце отчаянно колотилось, к горлу подступила тошнота. — Это была деловая поездка, ничего больше.

С трудом поднявшись, на ослабших ногах она кое-как доползла до кухни, там уселась за стол, уронив голову на скрещенные руки. Вся ее жизнь разлеталась на кусочки у нее на глазах, и она не могла в это поверить. Сейчас ей хотелось свернуться в клубочек, закрыть глаза и ни о чем больше не думать. Но она понимала, что это не выход.

Слава Богу, она не успела сказать Алану, что до конца месяца собирается подать заявление об уходе. Сейчас уверенность, которую давала работа, была ей необходима, наверное, даже больше, чем тогда, когда она была замужем за Джереми.

Однако Роналд не собирался оставлять ее в покое. Он явился в кухню вслед за ней, мрачный и злой. Ей так хотелось побыть одной! Душевные силы совсем покинули ее. Мэделин сидела, бессильно уронив голову на стол. Ее руки беспомощно повисли, точно руки марионетки.

Роналд инстинктивно кинулся к ней, в его стальных глазах промелькнула тень беспокойства.

— Ты больна?

Не обращая внимания на его вопрос, Мэделин невнятно спросила:

— Кто эта женщина?

— Какая женщина? — огрызнулся он с явным раздражением.

Тогда Мэделин злобно взглянула на него. Он еще смеет делать вид, что не понимает, о чем она! Злоба внезапно придала ей сил. Она приподнялась со стула и сжала кулаки.

— Женщина, которая была в твоей комнате в семь утра, вот какая! Женщина, которая разговаривала со мной так, словно только что выпрыгнула из твоей постели!

— А, так вот ты о ком. — Явно успокоившись, он покачнулся на пятках, засунув руки в карманы своих джинсов. — Это моя секретарша. А кто же еще? — Роналд довольно ухмыльнулся.

— Ври больше! — сердито бросила она.

Роналд выглядел победителем, и Мэделин ненавидела его за это.

— А ты ревнива.

Он присел перед ней на корточки и пытливо поглядел в глаза. Мэделин отвернулась. Он словно читал ее мысли, раскрывая все секреты, видя ее боль.

— Она для меня ничего не значит, не беспокойся. — Роналд приподнял подбородок Мэделин, заставляя ее повернуть голову к нему. — Я нанял ее через агентство, которым обычно пользуюсь. Она первоклассный секретарь. Между прочим, ты сама могла бы быть на ее месте, если бы не твое дурацкое ослиное упрямство.

Он снова поставил все с ног на голову! С досады Мэделин скрипнула зубами.

— Секретарша? И ты хочешь, чтобы я поверила, что ваш рабочий день начался в семь утра? Да все деловые женщины, которых я только знала, в это время еще спят мертвым сном в своих постелях! К тому же я не глухая: так, как говорила она, секретарши не разговаривают. Она говорила как проститутка, заманивающая клиента!

Вырвав у Роналда свою руку, она оттолкнула его. В ее голосе прорвались визгливые, истерические нотки. Но Роналд поймал ее за руки и удержал.

— Они совсем ледяные. Такой теплый вечер, а ты замерзла. Тебе плохо?

Его голос вдруг стал нежным и заботливым. Мэделин внезапно обмякла, ей захотелось все забыть и успокоиться, выплакавшись на груди у Роналда.

Комок, застрявший в ее горле, мешал говорить, да и сказать ей, по правде, было нечего. А Роналд продолжал успокаивать ее:

— Верь мне, Мэдди. У тебя столько же оснований поверить мне, как и у меня — поверить тебе, что поездка с Винтером во Францию была чисто деловой.

Она смотрела на него глазами, полными муки. Может ли она верить ему?

— Ты устала. — Он встал, увлекая ее за собой. Мэделин показалось, что сначала он хотел обнять ее, но потом передумал. Он улыбался, но его глаза были по-прежнему суровыми. — Прими душ и ложись в постель, — предложил Роналд. — А я приготовлю ужин и принесу его. Нам обоим стоит лечь пораньше.

Все получилось так, как и предполагал Алан, с тоской думала Мэделин, медленно поднимаясь по лестнице. Только он не догадывался о сути происходящего, хотя заметил раздражение и мрачный вид Роналда. Впрочем, не заметить это мог разве что слепой...

Мэделин снова вспомнила внезапное смущение Алана, когда он понял, что Роналд видел его поцелуй. Простой, ничего не значащий дружеский поцелуй в щеку. Как ей хотелось сейчас, чтобы этого поцелуя не было! Для ревнивого Роналда даже такой пустяковый знак внимания мог значить много. Слишком много...

Почему жизнь так сложна? — горестно недоумевала Мэделин, раздеваясь в ванной. А недавно все казалось таким великолепным, удивительным! Существовали только она, Роналд и их любовь, волшебство, мгновенно вспыхивающее и неразделимо соединяющее их. Теперь все ушло. Зато появились вопросы, на которые не существует ответов, подозрения, которые нечем развеять, поступки, для которых нет причин или оправданий... Мэделин вздохнула, вспоминая те счастливые времена.

Она раздраженно рылась в белье, разыскивая ночную сорочку, чтобы переодеться в нее после душа. Перед свадьбой она выбросила свои старые пижамы и ночные рубашки, с удовольствием заменив их соблазнительным бельем из шелка и кружев, специально предназначенным для того, чтобы возбуждать мужское желание.

Мэделин плотнее закуталась в полотенце, дрожа всем телом. Она знала, чего боится. Жажда любовной близости терзала ее, но рассудком она понимала, чего это может стоить. Если они займутся любовью, она будет в это время думать о той женщине. А он, обнимая ее тело, наслаждаясь им, тоже станет сравнивать... Кроме того, он ведь тоже может думать о том, что она солгала ему!

Чуть не застонав от душевной боли, Мэделин решила, что не станет надевать ничего такого, что может возбудить Роналда. Он никогда не спал в пижаме, но она помнила, что пижама у него была. На всякий случай, шутил он. Например, если ночью потребуется спуститься вниз, чтобы поймать грабителей. Ей удалось отыскать пижаму. Она оказалась просто безразмерной. Нацепив ее на себя, Мэделин скользнула в постель и укрылась до подбородка.

— Подвинься. — Роналд подошел к постели с подносом и присел на край, поставив рядом с ней поднос с салатом, омлетом, горкой хрустящих тостов и двумя большими бокалами красного вина.

В приступе необъяснимой робости Мэделин опустила глаза, не в силах смотреть на него. К счастью, он ничего не сказал про ее весьма странное одеяние, и она была благодарна ему за это. Она знала, что бы он сделал, если бы у них было все как прежде: он просто-напросто тут же стащил бы с нее это уродство!

Сейчас ей казалось, что они чужие люди, почти ничего не знающие друг о друге. Это ощущение только усилилось, когда Роналд стал рассказывать о своей поездке.

— Мне надо будет побыстрее вернуться. Я не успел все доделать. Когда Делла сказала, что звонила моя жена, я сразу же помчался домой, бросив дела на полдороге.

Мэделин тяжело вздохнула. Вот, значит, как ее зовут. Что ж, довольно красивое имя. Интересно, какая она внешне — эта Делла?

— Почему ты уехал, не попрощавшись? — глухо спросила она, сама не понимая, к чему задает этот вопрос. Не стоило начинать все заново. Лучше бы выспаться, утром встать свежей, с ясной головой и хорошенько подумать, что же с ними происходит. Но, уже не в силах остановиться, Мэделин продолжила: — Ты не звонил мне несколько дней. Я решила, что ты меня забыл.

— Разве я мог? — В его хрипловатом голосе слышалась насмешка. — Признаюсь: я был зол на тебя, ведь ты провела не только наш последний вечер, но и всю ночь с твоими... друзьями. — Он пожал плечами. — Мне потребовалось время, чтобы прийти в себя, больше ничего. Почему ты не ешь?

Похоже, разговор на эту тему закончен. Окончательно сбитая с толку, Мэделин озадаченно уставилась на него.

Он уехал, не попрощавшись, вернулся неожиданно и тут же начал обвинять ее, а теперь ведет себя так, словно ничего не произошло. Теперь он заботился о ней, как о младшей сестре, которая нуждается в ласке.

В довершение всего Роналд принялся цеплять вилкой кусочки омлета и класть ей в рот, заставив съесть по меньшей мере полтарелки. Мэделин чувствовала себя полной идиоткой. А он с удовольствием подождал, пока она выпила немного вина, потом забрал поднос и ушел в ванную.

Время было раннее, чуть больше девяти вечера, но у Мэделин слипались глаза. Тяжелые переживания последних дней совсем вымотали ее. Но, хотя тело и молило об отдыхе, тяжелые мысли словно жгли ее мозг, не давая уснуть.

Почему гнев Роналда так внезапно утих? Он решил поверить ей относительно чисто делового характера их с Аланом поездки во Францию? Но тогда почему он ведет себя с ней как дядя или старший брат? Похоже, его вовсе к ней не тянет...

Мэделин покраснела, сообразив, что именно это больше всего ее и удручает. Она как раз мечтала, чтобы он любил ее как прежде, обладал ею. И одновременно она боялась этого, и будет бояться, пока не сможет выбросить из головы Деллу.

А что, если Роналд по-прежнему считает Алана ее любовником, но, подумав, великодушно решил, что у них будет свободный брак? Она сможет встречаться с Аланом, когда он будет уезжать, зато он будет утешаться в объятиях своей Деллы. И больше никаких вопросов, никаких обвинений...

Невозможно было даже думать об этом!

Мэделин беспокойно металась по постели, ее сердце колотилось. Такая жизнь абсолютно не годилась для них! Это немыслимо. Просто абсурд! Закрыв глаза, Мэделин твердила себе: они должны верить друг другу, что бы ни произошло. Только так им удастся сохранить свой брак.

Сначала неясно, потом совершенно отчетливо Мэделин представила себе самоотверженную Деллу. Конечно же, она должна быть абсолютно самоотверженной, чтобы приходить на работу в такую рань. Наверное, она старая дева. Невзрачная толстуха с носом картошкой, редкими волосами, прыщавая, бесцветная, но при этом умная и образованная. А может быть, эта Делла — вдова лет пятидесяти, у нее взрослые дети и ей просто нечем было заняться, вот она и решила поработать... Но голос, который она слышала, совсем не вязался с таким образом!

Застонав, Мэделин заползла с головой под одеяло. Она не должна об этом думать сейчас, когда голова так плохо соображает. Потом они с Роналдом сядут и спокойно поговорят... Она уже почти заснула, но тут он вышел из ванной. Словно от толчка, Мэделин открыла глаза.

Он был полностью обнажен. Его волосы еще не высохли после душа, и, как обычно, мощь и сила его мускулистого тела заставили ее вздрогнуть от страстного желания.

Мэделин вновь зажмурила глаза. Ее длинные ресницы трепетали, она задыхалась от внезапно нахлынувшего возбуждения.

Она так хотела его, что не могла больше терпеть, хотя и понимала, что сначала им надо разобраться во многом. Желание жгло ее огнем, плоть требовала его ласк, покрывало и нелепая пижама стали казаться ей тяжелыми, словно рыцарские латы. Хотелось сорвать их, сбросить, прижаться к нему всем телом. Но сначала она скажет, что решила уйти с работы уже в конце месяца.

Мэделин затаила дыхание в ожидании, надеясь, что Роналд сейчас прижмется к ней, как делал это обычно. И когда он, повернувшись к ней спиной, захрапел, она едва не завыла от отчаяния, словно животное.

— Марк рассказывает направо и налево, что сам решил уйти, — сказал Алан, когда им удалось выкроить полчаса, чтобы выпить кофе, заботливо приготовленный Венди. — Он распространяет слухи, что, дескать, не удовлетворен недостойным путем, которым идет компания! Просто невероятно! Будь у меня побольше сил и времени, я подал бы на него в суд и заставил бы этого поганца вернуть каждый украденный у нас пенни.

Но Алан не мог этого сделать, и Мэделин прекрасно знала почему. В конце концов, кровь действительно не водица, и Алан, должно быть, страдает от чувства вины за то, что упустил брата. У него всегда было заметное превосходство над Марком — обаяние, мужская привлекательность, богатство, ведущее положение в компании. И, скорее всего, он считает, что в поступках Марка есть доля и его вины!

Кроме того, Марк повсюду болтал, что у них с Аланом давняя любовная связь. Скоро, мрачно подумала Мэделин, и это дойдет до ушей Алана...

Вспомнив, какую беду принесли эти грязные сплетни ей самой, она вздрогнула, представив себе, каково же будет Алану и Эбби. Рассеянно помешивая свой кофе, Мэделин спросила:

— Та не знаешь, он уже подыскал себе другую работу?

На самом деле ей это было совершенно безразлично, но надо же чем-то занять голову, чтобы подальше отогнать неприятные мысли. Сегодня утром у Роналда было странное настроение, довольно добродушное, но при этом отчужденное.

— Я сегодня вернусь пораньше, — сказала она перед уходом, заглядывая в дверь его кабинета.

Роналд поднялся еще в восемь утра, мягко напомнив Мэделин, что, если она собирается идти на работу, ей пора вставать. Он выглядел свежим и бодрым. И, хотя его лицо было невозмутимым, в глазах то и дело вспыхивал тревожный огонек, словно он хотел что-то скрыть от нее.

Мэделин это совсем не понравилось.

— Хорошо. Увидимся позже, — безразлично ответил Роналд и вновь отвернулся к столу.

Мэделин шла на работу с тяжелым сердцем, неотрывно думая о странном поведении мужа и о своей возможной сопернице.

Очень может быть, что они с ним сегодня больше не увидятся. Вдруг он снова улетит в Мехико еще до того, как она придет с работы? И вернется назад только через несколько недель или даже месяцев?..

— Насколько я знаю, нет. — Алан пожал плечами. Мэделин незаметно встряхнула головой, пробуждаясь от своих мыслей. — Должно быть, у него еще осталось кое-что после его сомнительных сделок, чтобы какое-то время продержаться на плаву. А когда деньги кончатся, пусть катится хоть к черту. В конце концов, он сам во всем виноват.

Мэделин полностью была согласна с Аланом. Сочувственно улыбнувшись, она увидела, как смягчилось его лицо. Она поставила на стол пустую чашку.

— Ну что, пора вернуться к работе?

Она закончила работу в полшестого, усталая и раздраженная. Сегодняшний день выдался невыносимо жарким, лицо Мэделин покраснело и блестело от пота. Сможет ли она этим вечером все обсудить с Роналдом? Или же он опять уйдет от важного разговора?

Она так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила Роналда, пока тот не взял ее под руку.

Его машина стояла рядом. Он приехал встретить ее. Сердце Мэделин радостно встрепенулось.

— Роналд! — выдохнула она, просияв от счастья. — Это ты!

Он был в шелковой рубашке, подобранной в тон к темно-коричневым брюкам. Этот наряд удивительно шел ему. Роналд медленно погладил ее руку от локтя до кисти. Его прикосновения обжигали ее кожу сквозь тонкую ткань блузки. В его полуприкрытых глазах вспыхнул знакомый огонь, когда он поглядел на ее полные губы.

Она слышала его учащенное дыхание, чувствовала, что сейчас он хочет близости с ней. И ее тело тоже отвечало ему.

Но он вдруг отпустил ее руку и с непонятной улыбкой отступил назад.

— Пойдем. Я поставил машину не по правилам.

Раньше это его никогда не волновало. Усаживаясь в машину, Мэделин старалась ни о чем не думать. Они медленно ехали в плотном потоке транспорта, обычном в час пик. Мэделин мягко предложила:

— Хочешь, я приготовлю сегодня ужин? Как насчет паштета с соусом, который ты так любишь, и бутылки хорошего кьянти? Нам нужно провести вечер вдвоем. Есть о чем поговорить.

Она во все глаза смотрела на его чеканный профиль, мечтая, чтобы вновь вернулись счастливые дни их близости. Роналд ответил приветливо, но так и не удосужился поглядеть на нее.

— Неплохая идея. Но лучше как-нибудь в другой раз. На этот вечер у меня уже есть планы, и я не хотел бы их менять. Я хочу познакомить тебя кое с кем. — Он поднял на нее глаза. Его безмятежная улыбка неожиданно напугала Мэделин. — Ладно?

Хорошо, пусть будет так. Почему бы и нет? Она быстро отвела взгляд, чтобы Роналд не заметил в ее глазах выражения досады. Он может подумать, что она опять дуется и капризничает, словно избалованный ребенок.

— Ладно, — согласилась она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Не знала, что у тебя есть планы на вечер. С кем же мы встречаемся?

Будь это хоть сама королева Англии, Мэделин все равно не хотелось идти. Но, с другой стороны, они могут вернуться домой достаточно рано и успеют поговорить...

— Скоро увидишь. — Его плотно сжатые губы раздраженно дернулись. — Я заказал столик на семь, встретимся в ресторане. Я думаю, мы проведем там не один час.

Это, несомненно, означает, что их разговор опять не состоится. Ее надежда сойти с дороги, которая неминуемо ведет их отношения к пропасти, рухнула.

Как и все прочие мужчины, Роналд всегда строил планы, решая за них обоих и даже не советуясь с ней. Провести вечер в ресторане или клубе Мэделин совсем не улыбалось. Почти наверняка его гость — какой-нибудь удачливый бизнесмен, взлетевший так же высоко, как Роналд. И ей ради него придется быть грациозной, обаятельной и обворожительной. Такова семейная жизнь — приходится жертвовать собой, своими интересами...

Ничего, они смогут поговорить обо всем в другой раз. Почему она вообразила, что Роналд вот-вот снова уедет?

— Пойди прими ванну, — посоветовал Роналд двадцатью минутами позже. — Ты выглядишь совсем измотанной. — Он слегка подтолкнул ее по направлению к лестнице. — И не старайся перемерить все платья... Я поднимусь попозже. У меня еще есть кое-какие дела.

Мэдлин сбросила туфли. Она сделает все, чтобы угодить ему, но, черт побери, нельзя же позволить ему спокойно уйти, отдав распоряжения, что и как ей делать, словно она несмышленый младенец! Он так странно ведет себя...

— Иди к черту! — прошипела сквозь зубы Маделин, спеша в кухню и доставая из холодильника пакет с соком.

Прижав к пылающему лбу холодное стекло стакана, она попыталась успокоиться. Все-таки действительно стоит принять ванну, хотя времени осталось в обрез.

Вспомнив предупреждения Роналда, она выбрала для этого вечера свободные брюки из светло-серого шелка, кремовую блузку без рукавов и легкий жакет. Свои длинные волосы она закрутила на макушке в тугой узел, а в уши вдела простенькие жемчужные серьги.

Не слишком-то шикарный у меня вид, решила Мэделин, когда Роналд, насвистывая, вошел в спальню. Прилично, даже элегантно, но чересчур уж простовато.

Она посмотрела на его отражение в зеркале, но Роналд и не подумал взглянуть на нее, поэтому она не поняла, понравился ли ему ее наряд или нет. Пройдясь по комнате, Роналд взял из шкафа свою одежду и отправился в ванную.

Откуда у него такая необъяснимая стыдливость? Раньше за ним такого не водилось... Мэделин ошеломленно уставилась на свое отражение и в недоумении пожала плечами. Да она стала просто ненормальной во всем, что касается Роналда. Самые простые его действия доводят ее чуть ли не до истерики, заставляя выдумывать нелепейшие объяснения. А он просто торопится.

И он еще никогда не был так красив, подумала Мэделин, едва не задохнувшись от восторга, когда Роналд покинул ванную. Блестящие черные брюки, черная рубашка, а поверх нее — белоснежный пиджак с разрезами. Вон он стоит — воплощение тайных женских грез. И он — ее муж!

— Ты просто великолепен! — Мэделин подошла к Роналду, обвила его шею руками, бессознательно приглашая поцеловать ее.

Мягко отстранившись, он взглянул на часы и сказал:

— Я вызвал такси. Оно будет здесь через пару минут. — Он равнодушно посмотрел на нее. — Ты уже готова?

Он смотрит на нее, словно на неодушевленный предмет! Горькие слезы подступили к глазам Мэделин, но гудок автомобиля, раздавшийся с улицы, помог ей справиться с собой.

Будь реалисткой, уговаривала она себя, устраиваясь на заднем сиденье, пока Роналд сообщал шоферу адрес. Он же знал, что такси может прийти в любой момент. Разве не глупо затевать любовную возню при таких обстоятельствах?

Подняв голову, она улыбнулась ему, когда он сел рядом. Но все-таки как больно было вспоминать прекрасные времена, когда желание охватывало его в любом месте и он бросал все дела, даже самые важные, только чтобы заняться с ней любовью!

Встревоженная, ничего не замечающая вокруг, Мэделин заставляла себя болтать о каких-то пустяках, выслушивала односложные ответы Роналда, чувствуя, как в нем растет напряжение, причину которого она не понимала. Ей это совсем не нравилось.

Когда они вышли из такси и Мэделин увидела, куда они приехали, она чуть не попятилась. Это был один из самых дорогих и роскошных ресторанов в Лондоне — место, где собирались сверхбогачи и всевозможные знаменитости. Человеку со средним достатком здесь делать было нечего.

— Ты должен был сказать, куда мы идем! — отчаянно вскрикнула Мэделин. Она же будет выглядеть форменной замарашкой среди людей, наряженных по последней моде лучшими кутюрье мира! — Я бы оделась во что-нибудь более подходящее...

Он быстро окинул ее спокойным взглядом.

— Ты выглядишь... — его глаза были невыразительными, — вполне прилично.

Мэделин показалось, что его лицо на миг скривилось в гримасе неприязни, но она не была в этом уверена и сочла за лучшее постараться выглядеть как можно более непринужденно, пока они шли к своему столику. Только они уселись, как она почувствовала, что в зале что-то происходит. Подняв голову, она ошеломленно распахнула глаза: сопровождаемая восхищенным ропотом публики, в ресторан вошла одна из самых ослепительных женщин, которых Мэделин доводилось видеть на своем веку.

Ее длинные белокурые волосы падали до самой талии пышными локонами, окаймляя красивое, чувственное лицо. Роскошное тело плотно облегала блестящая золотая парча, которая мягко подчеркивала великолепную грудь и крутые бедра. Юбка этой секс-бомбы заканчивалась на пять дюймов выше колен, выставляя на всеобщее обозрение ее потрясающе длинные, стройные ноги. Золотистая накидка, небрежно перекинутая через руку, волочилась по полу. И эта дива шла прямо к их столику! В ее огромных ярко-голубых глазах, окаймленных неправдоподобно длинными ресницами, читалось недвусмысленное приглашение пройти в укромный уголок. Чувственный голос с заметным американским акцентом — этот голос невозможно было не узнать — произнес:

— Рон, дорогой, какое прелестное место! Ты так меня совсем избалуешь!

— Делла! — Роналд поднялся из-за стола. В его глазах засветился восторг. Это болезненно поразило Мэделин. Он представил гостью: — Мэделин, познакомься. Моя постоянная секретарша — Делла Макдуган.

— Так вот она какая, твоя секретарша! — начала Мэделин, едва такси тронулось в путь. Они только что высадили сексуальную блондинку возле безумно дорогого отеля, того самого, в котором жил Роналд, когда они впервые встретились.

Глаза Мэделин сразу потеплели и стали мечтательными, когда она вспомнила, как Роналд привел ее сюда в их первый незабываемый день. Но теперь это место станет ей ненавистно.

— Она остановилась здесь? Это ты поселил ее! Ты привез ее с собой из Мехико? Тогда она должна быть просто фантастически хорошей секретаршей, чтобы оправдывать такие расходы! — Мэделин чувствовала, как ее охватывает ревнивая злоба, но ничего не могла с собой поделать. Она действительно ревновала его.

— Поверь мне, она того стоит.

Мэделин уловила в голосе Роналда легкую насмешку, и это привело ее в бешенство. Отбросив всякую сдержанность, она завопила:

— Да уж конечно! Она так тебе предана, что за весь вечер двух слов мне сказать не удосужилась! Да и ты не замечал меня весь вечер. Я с тем же успехом могла остаться дома! — Она вцепилась руками в колени, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить его. — А то, как вы танцевали, — это... это было просто непристойно!

— Мы взяли ее в ночной клуб, — лениво протянул Роналд. — Не мог же я бросить ее там в одиночестве?

— Только не говори «мы», — ядовито процедила Мэделин. — Тащить ее в клуб — это была твоя идея. И если эта женщина что-нибудь понимает в делопроизводстве, то я — Папа Римский!

— Мэдди, Мэдди... — Покачав головой, он разжал ее кулаки и притянул к себе. — Уже два часа ночи, спорить поздновато. Нам обоим завтра на работу. Извини, если Делла была невнимательна к тебе, — оправдывался Роналд. — Понимаешь ли, она женщина, созданная, чтобы соблазнять. Она ни за что не пропустит ни одного мужчину от пятнадцати и до семидесяти лет, — непринужденно объяснял он. — Мне надо было предупредить тебя об этом. Не переживай так.

Она выдернула у него свои руки, с грустью заметив, что он не попытался снова привлечь ее к себе. В ночном клубе он ни на секунду не отставал от Деллы Макдуган. А танцуя, когда думал, что Мэделин ничего не видит, он ласкал, просто бесстыдно ласкал эту длинную белобрысую шлюху!

Ревность душила ее, сводила с ума. То, что ее не замечала эта так называемая секретарша, было пустяком. Мэделин сразу заметила, что имеет дело с дурно воспитанной особой. А вот то, что ее не замечал Роналд, причиняло невыносимые страдания.

Такси еще не успело полностью остановиться, а Мэделин уже выпрыгнула из машины, оставив Роналда расплачиваться с водителем. Открыв ключом дверь и споткнувшись о порог, она влетела в дом, с трудом удержавшись, чтобы не запереть дверь у мужа перед носом.

Она все еще мечтала об этом, когда он вошел в дом, потом окликнул ее из кухни. Ей совсем не хотелось сейчас его видеть. Она была измотана до предела.

Роналд полез в холодильник, пошарил там и посмотрел на нее с осуждением.

— Кажется, нам не из чего сделать даже приличный салат.

— Что? — Мэделин изумленно уставилась на мужа. Неужели он голоден? Да весь вечер в ресторане он только и делал, что ел! В отличие от нее...

Он встал, захлопнул дверцу холодильника и странно прерывающимся голосом объяснил:

— Не беспокойся, ты просто не знала. Я думаю, все обойдется. Ты сможешь зайти в магазин завтра по дороге с работы? Делла за ланчем ест только свежий салат.

— О чем это ты? — спросила Мэделин, чувствуя, как внезапно пересох рот. Она потерла пальцами виски. Кажется, она сходит с ума...

— Делла ест только...

— Я слышала, что ты сказал! — резко огрызнулась Мэделин. Ее сердце на мгновение словно сжали стальные обручи. — Но я ничего не понимаю!

Утомленно вздохнув, Роналд продолжил терпеливо объяснять:

— Разве не ты как-то говорила, что, имея постоянного помощника, я могу почти не выходить из дому? И почему, нравится мне это или нет, я решил так сделать? Для тебя, запомни. Мы не должны расставаться часто — это была твоя главная мысль, не так ли? Конечно... — слегка улыбнувшись, он пожал плечами, — нам с Деллой придется иногда уезжать. Например, обратно в Мехико. А оттуда в Соединенные Штаты. Но ближайшие пару недель я буду здесь. Значит, мой секретарь тоже будет здесь.

Эта потаскуха в ее доме! Будет глядеть на Роналда своими зазывными глазищами, касаться его руки, поглаживать ее, когда захочет, томно называя его «дорогой». И, конечно, прижиматься к нему своим бесстыдно соблазнительным телом при первой же возможности! А Роналд, как показал этот вечер, будет наслаждаться каждой минутой в ее обществе — и кто знает, что еще может взбрести в голову ему или ей, когда они останутся в доме наедине?

Побледнев от мучительного приступа ревности, Мэделин с трудом выдавила из себя:

— Я не хочу, чтобы она была здесь, в моем доме.

Он спокойно посмотрел на нее изучающим взглядом, потом холодно спросил:

— Ревнуешь, Мэдди? Теперь ты узнала, что это такое — ревность? — На его лице не было даже тени улыбки. — Напомню тебе: никто не болтал на каждом углу о том, что я сплю с Деллой вот уже несколько лет или собираюсь сделать это. Никто не старался возбудить твою подозрительность. Ты сама все сделала. Ты больше всего хотела, чтобы я сидел дома. Я решил угодить тебе. И, нравится тебе это или нет, Делла появится здесь именно по этой причине.

Он использует Деллу, чтобы проучить ее! Это стало для Мэделин болезненно очевидным. Никакая, конечно, эта бесстыжая блондинка не секретарша: вряд ли она имеет хоть какие-то представления, в чем состоят секретарские обязанности.

Мэделин понимала, что Роналд уехал в Мехико в бешенстве. Он действительно подозревал, что она спит с Аланом. Скорее всего эта мисс Макдуган — просто-напросто дорогая проститутка из отеля, которую он там подцепил, решив притащить в Англию. А может, она сама его подцепила?

— Ненавижу тебя! — яростно прошипела она и опрометью выбежала из комнаты.

Мэделин проснулась совершенно разбитой. С величайшим трудом ей удалось выползти из кровати. Роналд встал раньше нее. Он уже пил кофе и читал газету.

— Сделай милость, не ложись так поздно. Ты сегодня выглядишь очень неважно, — заметил он, глядя на нее поверх газеты. В его глазах светилась откровенная насмешка.

Посмотрев на мужа, Мэделин ясно поняла, что пропасть между ними стала еще шире. Но она чувствовала себя слишком усталой, чтобы пытаться преодолеть эту пропасть. Расстояние было слишком велико. Когда-нибудь потом она попытается... Но не сейчас.

— Зато твоя секретарша прибудет в лучшем виде. Надеюсь, это сможет послужить тебе утешением, — съязвила Мэделин.

Она сама знала, что выглядит просто ужасно: бледная, осунувшаяся, под глазами — синие круги, а в уголках век наметились тонкие морщинки. К тому же ее подташнивало, хотя вчера вечером она почти ничего не ела.

— Да, я предвкушаю это удовольствие. — Он снова поднял газету, но недостаточно быстро, чтобы скрыть злую ухмылку.

— Тогда я ухожу, оставляя тебя в приятном ожидании, — выпалила она, с ненавистью взглянув на розовый газетный лист, схватила сумку и ушла.

Мэделин вернулась домой очень поздно.

В офисе она никак не могла сосредоточиться на работе и с трудом удержалась, чтобы во время ланча не сбежать домой, тихонько проскользнуть в дверь и подсмотреть, чем же заняты ее муж и та красотка. Но это желание испугало Мэделин.

Если она не сможет держать себя в узде, то скоро превратиться в форменную психопатку — будет повсюду шнырять, вынюхивать, подглядывать за Роналдом, подслушивать его телефонные разговоры, тайком рыться в вещах и бумагах. Но пасть ниже уже просто невозможно!

Она постаралась мыслить здраво и как следует разобраться в том, что же все-таки произошло, не позволяя жгучей ревности превратить себя в идиотку.

Похоже, Роналд просто решил позлить ее и для этого пригласил Деллу. Его забавляет ее необузданная ревность — Мэделин была в этом уверена. Значит, чтобы покончить с этим, надо вести себя так, будто никакой ревности нет и в помине. В конце концов ему надоест эта жестокая игра.

Прошлая ночь показала, что чем больше она ревнует его к Делле Макдуган, тем больше это его радует. Что ж, она постарается не давать ему больше поводов для подобной радости.

Но... Мэделин вдруг пришла в ужас от опять возникшего подозрения: а что, если он и в самом деле развлекается с этой жуткой шлюхой, стоит только ей, Мэделин, отвернуться, или хотя бы мечтает об этом? Тогда их браку конец.

Нет, сейчас она не в силах спокойно обдумывать весь этот кошмар.

Она стала вести себя очень осторожно. Особенно после одного вечера — в первые дни так называемой работы Деллы, — когда, вернувшись домой в обычное время, нос к носу столкнулась на лестнице с белобрысой дылдой. Делла застегивала верхнюю пуговицу на чем-то, что, по-видимому, называлось блузкой, — с вырезом чуть ли не до пупа.

— Только что была под душем. Это ничего? — Блондинка, блеснув великолепными зубами перед лицом ошеломленной Мэделин, обернулась к появившемуся на верхней ступеньке Роналду и чувственно улыбнулась ему своими сочными губами. — Я буду завтра утром, в то же время!

— Тоже принимал ванну? — злобной кошкой фыркнула Мэделин, как только за этой особой закрылась дверь. В ответ Роналд загадочно улыбнулся, и в ней еще сильнее вспыхнула злость.

— Нет. Искал расписание самолетов на Мехико. Не понимаю, куда я его задевал. — Он медленно спускался по лестнице, все еще удовлетворенно улыбаясь. — Что страшного в том, что Делла приняла душ в нашей ванной? — Роналд прошел мимо, задев Мэделин локтем и не обратив ни малейшего внимания на ее покрасневшее от гнева лицо. — Или я должен был предложить ей искупаться в ведре прямо перед нашим домом? А что подумали бы в таком случае соседи?

Он провоцировал ее и явно этим наслаждался. Мэделин решила стоически вытерпеть все, не позволяя себе ни крика, ни злобы. Она не желала доставлять ему удовольствие.

Теперь каждый вечер, приходя домой, она настежь распахивала все окна коттеджа, чтобы поскорее выветрился назойливый пряный запах. Запах духов Деллы Макдуган. Ей он был ненавистен.

Она рассказывала Роналду во всех подробностях о своих делах. Спокойно готовила ужин на двоих и старалась не замечать, что после ужина он усаживается слушать музыку, не обращая на нее никакого внимания и не отвечая на ее вопросы.

И в постели он тоже не проявлял к ней ни малейшего интереса, сразу поворачивался на бок и крепко засыпал, словно смертельно устал за прошедший день.

Не один раз она была готова потребовать у него объяснений, но всякий раз останавливалась, боясь худшего.

Она понимала, что рано или поздно этот разговор неизбежно состоится. Но в страхе перед возможным разрывом она медлила, оттягивала его все дальше. Такая жизнь отбирала у Мэделин все силы. Она чувствовала себя совершенно измученной. Каждое утро силой заставляла себя подняться. Она забыла, когда последний раз нормально завтракала. На работе во время ланча она заказывала сандвичи, но едва успевала откусить пару кусочков, как ее горло сжималось в болезненной судороге.

Мэделин худела, и это было неудивительно. Она винила во всем свое душевное состояние. Ей было бы намного легче, если бы Роналд кричал на нее или даже поднял на нее руку. Его холодная вежливость, равнодушная, бесстрастная улыбка были для нее хуже брани и побоев. Равнодушие Роналда навело ее на мысль, что он просто выжидает, когда наступит удобное время, чтобы порвать с ней.

Последней каплей стала задержка месячных. Бесполезно прождав неделю, Мэделин оказалась просто на грани сумасшествия. Объяснение могло быть только одно. Но для беременности нельзя было найти худшего времени. Раньше она пришла бы в восторг, узнав, что носит ребенка Роналда. Сейчас она подумала, что, скажи она Роналду о своей беременности, тот сочтет, что это ее очередная уловка с целью сохранить их распадающийся брак.

Однажды, вернувшись с работы, Мэделин решила: надо что-то делать. Терпеть дальше подобную жизнь было невозможно.

Против обыкновения она не стала открывать везде окна, а прямиком отправилась в кабинет Роналда. Едва ступив на порог, она закашлялась: ненавистный аромат Деллы здесь чувствовался особенно сильно.

Откровенно говоря, ей хотелось узнать, занимался ли Роналд любовью с Деллой прямо здесь или оказался настолько бесстыдным, что посмел пригласить эту шлюху в их супружескую постель. Ей надо было точно знать, что здесь происходило в долгие часы их совместного уединения.

Поднимаясь наверх, Мэделин ожидала, что вот-вот ее муж и Делла, возбужденные и сконфуженные, вылетят ей навстречу, — ведь она пришла раньше обычного и, возможно, прервала их забавы. Она ждала этого и одновременно молилась, чтобы все было не так.

Эта девица в ночь их первого знакомства вела себя настолько недвусмысленно, что ей на платье спокойно можно было бы нашить алое клеймо, которым когда-то пуритане метили женщин легкого поведения. А у Роналда — и Мэделин прекрасно это знала — очень страстная натура. К ней он не прикасался, казалось, уже целую вечность. Значит, ему это не нужно? Потому что он вполне удовлетворен отношениями с Деллой?

Судорожно вздрогнув, она с испугом прогнала прочь эти мысли. Пока она не получит подтверждения, они останутся только догадками. Проскользнув в комнату, она наткнулась на рассеянный взгляд Роналда.

— Хороший был день? — В его глазах была откровенная скука. Он вновь отвернулся к горе бумаг на столе, карандашом подчеркивая имена на листках.

Обычно Мэделин отвечала ему: «Да, отличный». Затем начинала рассказывать что-нибудь, стараясь, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно, хотя прекрасно знала, что он ее не слушает. Сегодня же она сказала:

— Нет. Отвратительный. — Она знала, что ему и это безразлично.

Она могла сказать Роналду, что здание офиса сегодня взлетело на воздух или что против их фирмы возбудили серьезное уголовное дело с тягчайшими обвинениями в государственной измене и ей самой грозит пожизненное заключение, — Роналд даже глазом бы не моргнул.

Он не слушал, что она говорила. Его это не интересовало.

Мэделин откашлялась и громко отчеканила:

— Я хочу уйти сегодня вечером.

— Если хочешь, пожалуйста. — Широкие плечи под мягкой белой рубашкой не шелохнулись, темная голова не поднялась от бумаг. — Не готовь мне ужин. Я сам что-нибудь сделаю. Куда ты собираешься? С тобой кто-нибудь пойдет?

Его вопросы звучали так, что было очевидно: он спрашивает ее об этом из чистой вежливости. И это равнодушие терзало Мэделин сильнее, чем когда-то, много лет назад, ругань и побои Джереми.

— Я хочу, чтобы мы поужинали вместе, — заявила она с видимым хладнокровием. — Сегодня готовить не хочется. Слишком жарко.

Неплохо бы уйти отсюда, даже на час или два, и побыть вдвоем. Уйти от постоянного напоминания о присутствии другой женщины в его жизни. И исподволь, за вкусной едой, завести разговор об их браке, о том, почему он рассыпается на глазах. Напомнить об их первой встрече, о внезапно вспыхнувшей страсти...

Он ведь был по-настоящему влюблен в нее. Он не притворялся, разыграть такое было просто невозможно. Любовь сразила их обоих и бросила в объятия друг друга.

Он повернулся и посмотрел на нее. Его лицо было каменным. Под его невозмутимым взглядом Мэделин залилась краской. Отбросив тяжелую прядь волос, упавшую на лицо, она постаралась улыбнуться. Но ее улыбка тут же увяла, когда он сказал:

— Я сейчас слишком занят. Мы с Деллой не успели сделать всего, что я намечал на сегодня. — Он вновь склонился над бумагами. — Почему бы тебе не подняться наверх? Иди выпей сока. Если не хочешь готовить, я могу управиться с этим сам.

Она отставлена. Просто-напросто отставлена, и сделать с этим ничего нельзя.

Почему он и его так называемая секретарша не успели все сделать? Были заняты чем-то другим, куда более приятным? Ее сердце словно сжала чья-то ледяная рука. Мэделин, с трудом двигая языком, спросила:

— У тебя роман с этой Деллой?

— Почему ты об этом спрашиваешь?

Роналд даже не обернулся. Не может лгать, глядя ей в глаза? Не готов еще признаться?

— Потому, что для меня это ясно как дважды два!

Она должна посмотреть ему в глаза, хочет он этого или нет. Обойдя стол, она встала, уперев руки в бедра, тонкая ткань блузки прилипла к ее вспотевшему телу.

— А для меня — нет. — Его взгляд, на мгновение задержавшись на ней, снова опустился к бумагам.

Мэделин упрямо задрала подбородок.

— Ты сказал ей, что ее работа закончится, когда я уйду от Винтера и займу ее место? Она знает, что ваш договор временный? — Если он предупредил эту дрянь, думала она, то, значит, все еще держится за их брак, хочет сохранить его, несмотря на нынешние трудности.

— Ты превратилась в истеричку, — сухо заметил Роналд. — Почему ты не поднимешься наверх, как я предлагал тебе?

— Ты сказал ей? — настаивала Мэделин. Внезапно она ощутила ледяное спокойствие, словно оказалась в «глазу» бушующего урагана, где даже травинка не шелохнется.

Вздохнув, он отложил в сторону карандаш.

— Нет. С какой стати? Ты ведь можешь передумать... или Винтер передумает за тебя. — Он помолчал несколько секунд, затем добавил: — В очередной раз.

Итак, она получила ответ на свой вопрос.

Побледнев, она резко повернулась и, держась прямо, точно аршин проглотила, вышла из комнаты. Как бы он ни притворялся, ей стало ясно, что Делла Макдуган для него — отнюдь не просто секретарша. Он сам дал ей понять это.

И Мэделин знала, что скоро услышит от Роналда о том, что Делла поедет с ним опять в Мехико, где ему надо уладить все дела, а потом и в Штаты. Он ведь уже предупреждал об этом. А потом он решит — и это произойдет очень быстро, — что ей, Мэделин, в его жизни больше нет места. У него теперь есть Делла — такая сексуальная, соблазнительная, доступная.

С ледяным выражением лица Мэделин отправилась в спальню. Завтра разрешатся последние ее сомнения. Тогда она сможет понять, что ей делать.

Она не будет удерживать Роналда насильно. Даже пытаться не будет. Она уйдет от него в новое одиночество, на этот раз уже безнадежное. Это одиночество останется с ней до самой смерти.

Но еще не все потеряно...

Назавтра утром Мэделин позвонила на работу и, сказавшись больной, попросила у Алана разрешения не приходить. Получив его, она быстро собралась и отправилась к врачу.

Ожидая в приемной, она невольно дрожала от возбуждения. Ведь от того, что скажет ей врач, зависит их будущее! Терпеливо выдержав не слишком приятный осмотр, она с замиранием сердца ждала решения своей судьбы. Ей казалось, что доктор невыносимо долго записывает что-то в свою книгу. Сколько можно ждать! У нее больше не было сил.

То, что Мэделин услышала минуту спустя, перевернуло вокруг нее весь мир. Врач сказал, что она беременна уже месяц! Она ждет ребенка от Роналда!

Еле волоча ноги, Мэделин доползла до дома. Прохожие поглядывали на нее с недоумением и сочувствием, но она ничего не замечала. Кое-как добравшись до Челси, она вошла в коттедж, поднялась наверх и без сил рухнула на постель. Ее душа словно разделилась надвое — одна половина ликовала, другая умирала от страха.

Она уже полюбила этот крошечный комочек жизни внутри себя и чувствовала, что будет любить своего малыша до конца жизни.

Но что подумает Роналд, когда обо всем узнает? Вдруг он решит, что она хочет привязать его к себе с помощью ребенка?

Роналд всегда говорил, что хочет подождать с детьми еще два-три года. Сейчас он слишком загружен, слишком поглощен своими делами, чтобы заниматься еще и детьми. Потому-то он и впадал в такое озлобление, когда Белл начинала расхваливать ему прелести мирной, идиллической жизни отца семейства в окружении тучи ребятишек. Ему совсем не улыбалось запереть себя в тихом загородном доме. Во всяком случае, сейчас — Роналд не раз говорил ей об этом.

Мэделин дрожала, глотая горькие слезы и всхлипывая. Выбора нет. Пока она не станет ничего ему говорить. Еще несколько месяцев ее беременность будет незаметна для окружающих, а за это время Роналд успеет решить, хочет он остаться с женой или уйти к Делле. Но она никогда не пойдет на то, чтобы привязать к себе мужа с помощью ребенка.

Мэделин была нужна его любовь. Прежде всего. Одна мысль о том, что Роналд останется с ней по принуждению, в душе ненавидя ее за то, что она сломала ему жизнь, повергала ее в ужас.

Мэделин устало положила голову на руки. Рассыпавшиеся волосы окутали ее пышным черным облаком. Внезапно открылась дверь, и послышался голос Роналда:

— Мэдди, дорогая, так дальше нельзя. Боюсь, что мне придется признаться тебе кое в чем, что будет для тебя не слишком приятно. — Он говорил как-то нервно, сбивчиво, был смущен и встревожен. Таким Мэделин его еще никогда не видела. — Возможно, ты возненавидишь меня, и поделом, но обещай хотя бы выслушать, попробуй понять!

Пораженная, она быстро взглянула на него. Ее голова закружилась, лицо побелело. Наверное, он пришел честно рассказать ей обо всем — о своей связи с Деллой, о том, что хочет развестись. Сейчас она услышит ужасные слова, означающие, что их браку пришел конец. Мэделин не сомневалась в этом. За что же еще он мог просить извинения? Она прижала руку к бешено колотившемуся сердцу. Ей казалось, что, едва он раскроет рот, она сейчас же умрет. Ее глаза ослепли от слез, в ушах звенели колокола, лицо Роналда расплывалось в бесформенное пятно.

Но тут она почувствовала, что он идет прямо к ней. Склонившись, он спросил сдавленным голосом:

— Ты больна? Скажи мне, что с тобой случилось.

Мэделин отрицательно покачала головой, не в силах говорить. Сейчас она знала: одно движение — и она упадет в обморок. Брови Роналда сошлись на переносице. Нахмурившись, он отбросил волосы с ее лица и подсунул подушку ей под спину.

— Я принесу воды. Если тебе не станет лучше, я вызову врача. — Кончиками холодных пальцев он прикоснулся к ее лбу, мокрому от пота.

Ей стало чуть легче. Она видела, как Роналд уходит в ванную. Ее недомогание, наверное, выводит его из себя, подумала Мэделин. Он уже решил признаться в романе с Деллой, а из-за нее все сорвалось. Но не всегда же ей будет худо. Едва только она оправится от слабости, как Роналд объявит о том, чего она боялась больше всего на свете.

Через несколько секунд он вернулся. Его лицо было перекошено от гнева.

— Признавайся: ты беременна? Отвечай!

— О чем ты?

Мэделин облизнула пересохшие губы. Она пыталась сообразить, как он смог догадаться обо всем. Впрочем, тошнота, слабость, обмороки, плохой аппетит — все это могло навести его на такую мысль. Внезапно смутившись, она побагровела от стыда.

— Так. Вижу, я прав, — презрительно подытожил он. — От кого этот ребенок? От меня или от твоего разлюбезного Винтера?

Мэделин во все глаза смотрела на Роналда, словно видела его впервые.

— Да как у тебя язык повернулся?! — возмущенно взвизгнула она. — Как ты посмел?

Он пристально посмотрел на нее.

— Кричи не кричи, а отвечать тебе все равно придется. — Роналд отступил назад и смерил ее жестким взглядом. — Рассмотрим два варианта. Ты послушалась совета моей матушки и забеременела, надеясь приковать меня к дому. Это могло бы значить, что тебя действительно оболгали и ты никогда не была любовницей Винтера. Ты не стала бы домогаться моего постоянного присутствия дома, если бы хотела проводить время с ним. — Он снова колюче взглянул на нее. — Или все получилось случайно?

Было бесполезно что-то ему объяснять. Так или иначе, но для нее оба варианта были одинаково плохи. Роналд сочтет ее или расчетливой и хитрой особой, желающей связать его по рукам и ногам с помощью ребенка, или просто шлюхой, обманщицей, способной навязать мужу чужого младенца.

Мэделин содрогнулась всем телом. Сейчас у нее отнимали право на счастливое будущее. И все же у нее есть его ребенок, дитя их страсти. Ей хватит этого.

— Это вышло случайно, — холодно заявила она.

И это было правдой. Она не солгала ему. А раз их брак уже не спасти, то не все ли равно, что она скажет. Он наверняка уже был готов признаться в связи с Деллой, попросить развода. Что ж, пусть уходит. Она не станет его удерживать.

Все кончено. Мэделин читала это на его лице. Она уже ждала роковых слов, но тут тишину разорвала трель телефонного звонка. Если, подумала она, это звонит Делла, желающая выяснить, произошло ли все именно так, как она желала, признался ли Роналд во всем своей жене, то можно будет получить колоссальное удовольствие, послав ее к черту.

Но это была не она. Сдержанное разочарование отразилось на лице Мэделин, она вздохнула.

— Алан? Что-то случилось? — Она увидела, что Роналд выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью.

— Поздравляю тебя! Теперь мы с тобой связаны навеки, — с трудом сдерживая ярость, заявил Алан. — Одна из милейших подружек Эбби из самых лучших чувств сообщила ей кое-что пикантное о нас.

— О черт! Этого я и боялась! — Мэделин судорожно вцепилась в трубку. Гнусная сплетня может стоить жизни несчастной Эбби, запертой в больничной палате и сходящей с ума от страха и тревоги за исход своей беременности.

Словно защищаясь, Мэделин прижала руку к своему, пока еще совсем плоскому животу. Алан в это время бешено орал в трубку:

— Ты знала об этом, но зачем-то молчала! Ты должна была мне все рассказать! Тогда я предупредил бы ее, успокоил и все на этом кончилось бы! А теперь она целыми днями рыдает и не желает даже видеть меня.

— Я давно знала об этом, — виновато вздохнула Мэделин. — И Роналд — тоже. Не могу сказать, что это его обрадовало.

— Могу себе представить, — съязвил Алан. — Теперь я понимаю, почему всякий раз, как мы встречались, твой муж чуть ли не с кулаками на меня бросался. Так почему же ты все-таки не сказала мне об этой гнуси? Ты должна была знать, что рано или поздно это дойдет до меня!

Теперь Мэделин чувствовала себя кругом виноватой — и перед мужем, и перед Аланом, и перед Эбби. Разве Роналд не требовал, чтобы они поговорили хотя бы с Аланом и посоветовались с ним, что делать? А она отказалась, потому что хотела, чтобы он верил в ее невиновность. А если уж быть совсем откровенной — потому что панически боялась, что Роналд узнает всю правду о смерти Джереми.

— Я думала, что делаю правильно, — смущенно пробормотала она. — Спрятала голову в песок, как страус, и надеялась, что все как-нибудь само обойдется. Я решила: тебе хватает проблем — Марк, дела фирмы, здоровье Эбби...

Врешь, моя милая, подумала тут же Мэделин. Ты оправдываешь себя, а на самом деле ты спасала свою репутацию перед Роналдом!

— Ладно. Пусть так. — Его голос потеплел, но он тут же спросил с беспокойством: — Придумаешь что-нибудь? Поговори с Эбби, постарайся ее успокоить, поклянись, что между нами ничего нет. Я только что из больницы, она в ужасном состоянии. Меня она видеть не желает. Несколько часов она истерически рыдала, а потом у нее начались схватки — то ли настоящие, то ли ложные — и она совсем сошла с ума от страха. Сделай это для меня, умоляю тебя, Мэдди!

Он взывал к ее чувству долга. После смерти Джереми он стал нужен ей. Он и Эбби. Они тогда спасли ее.

— Сделаю, что смогу, — пообещала Мэделин.

Положив трубку, она задумалась, нахмурив брови. Разве Эбби станет слушать ее уверения, если она искренне поверила в эту ложь? Она и видеть не пожелает свою мнимую соперницу.

На свете был лишь один человек, который мог успокоить Эбби. И этим человеком был ее деверь. Тот, который когда-то сам был влюблен в нее и пригласил в дом, чтобы познакомить со своей семьей. Тот, у которого ее из-под носа увел старший брат... Это мог сделать только Марк Винтер.

Надежда на то, что озлобленный, изгнанный из семейного дела Марк поможет, была почти равна нулю. Но все-таки надо попытаться. Ведь это единственный и последний шанс спасти Эбби.

Алан говорил, что Марк пока все еще живет в своей прежней квартире. Сейчас он еще наверняка там: ведь вечер только начинался. Мэделин, стараясь не шуметь, на цыпочках выскользнула из дому.

Она не хотела говорить Роналду, куда идет. Вообще будет лучше, если он не узнает, что она куда-то уходила.

Скорее всего, услышав, что она разговаривает с Аланом, он окончательно уверился в ее измене. Очень может быть, что его это даже обрадовало: ведь теперь он получает индульгенцию на любое поведение. В том числе и на развод.

Остановив такси, она назвала шоферу адрес, села на заднее сиденье и стала размышлять. Как ей лучше подступиться к Марку? Взывать к тому доброму, что еще в нем оставалось? Угрожать ему? Но чем она может его испугать? Так что уж лучше будет воззвать к его благородным чувствам. Жаль, что она не сказала Алану ни о том, кто пустил сплетню, ни о своих намерениях. Он мог бы ей помочь... Но всю жизнь с самого детства она привыкла надеяться только на свои силы. Всю жизнь ей приходилось полагаться на себя, а привычки менять трудно.

Мэделин подошла к парадному дома в дорогом районе Лондона. Посмотрев на доску с номерами квартир, она нажала кнопку звонка, не рассчитывая на вежливый прием. Внезапно кто-то схватил ее за руку.

— Так вот оно — ваше гнездышко? Стоило ему свистнуть, и ты тут же примчалась!

— Роналд! — изумленно воскликнула она. — Откуда ты здесь?

На его лице застыло выражение нешуточной угрозы. Никогда еще он не казался Мэделин таким чужим и далеким.

— Если ты надеялась, что я ничего не замечу, то напрасно. Едва он позвонил, и ты побежала. Я отправился за тобой.

Из домофона донесся мужской голос. Он что-то спрашивал. Мэделин не расслышала, но все же неуверенно произнесла, искоса взглянув на Роналда:

— Это Мэделин Спаркс. Мне надо поговорить с тобой.

Она толкнула дверь. Роналд вдруг отпустил ее руку, словно ему было противно прикасаться к ее телу, однако неслышной тенью скользнул за ней в подъезд. К счастью, Марк жил на первом этаже.

Больше всего сейчас Мэделин хотелось прижаться к широкой груди Роналда. Ощущение силы, исходящей от него, придало бы ей уверенности. Но она знала, что неприятна ему.

Задержавшись перед дверью квартиры Марка, она обернулась к Роналду. В подъезде было очень жарко, и ее сердце билось как пойманная птичка. У нее замирало дыхание от любви к нему.

— Это совсем не то, что ты думаешь. — Она хотела притронуться к его руке, но тут же остановила себя. Суровые черты любимого лица пугали ее, отбрасывали куда-то далеко, на тысячи и тысячи миль от него. Она потупилась, не желая, чтобы Роналд видел слезы в ее глазах. — Алан позвонил и сказал, что кто-то разболтал Эбби ту сплетню... про меня и про него. Она... она в шоке, плачет и не хочет ничего слушать. Он хотел, чтобы я успокоила ее.

— Очень умно с его стороны, — холодно глядя на нее, бросил Роналд. — Она здесь? Ты же говорила мне, что она в больнице.

— Нет, здесь живет Марк. — Мэделин покачала головой, сглатывая слезы. — Он распустил о нас сплетню. Я подумала, что только он может все вернуть на место. Она не хочет видеть Алана — так почему она захочет увидеться со мной?

Роналд не ответил, но его взгляд стал сосредоточенным. Она сдавленно пробормотала:

— Я не вынесу, если она по моей вине потеряет ребенка. Я не могу, чтобы это легло на мою совесть...

— А такая опасность есть?

Мэделин молча кивнула, ее губы задрожали.

— Учитывая то состояние, в котором она сейчас...

— Так почему твой драгоценный Алан сам не заставил своего брата все исправить?

— Потому что он еще не знает, что именно Марк распустил сплетню, — удрученно оправдывалась она.

— Тогда ты должна заставить этого ублюдка сказать ей, что он лгал! — Слова Роналда точно ударили ее. — Почему должна страдать невинная женщина?

Он изо всех сил стукнул кулаком по гладкой деревянной двери. Мэделин вздрогнула. Он заставляет ее чувствовать себя преступницей, с горечью подумала она, робко входя в открытую Роналдом дверь. Навстречу им вышел Марк. Его грузное, дряблое тело было облачено в клубный смокинг, на шее болтался черный галстук.

— Вот как? — Он ухмыльнулся. Маленькие крысиные глазки смотрели настороженно и враждебно. — Мэдди! Какая приятная неожиданность. К несчастью, я могу уделить тебе не более пяти минут. Светские обязанности, сама понимаешь.

— Ты уделишь нам столько времени, сколько будет надо, — жестко произнес Роналд.

Мэделин увидела, как съежился Марк, как посерела от страха его толстая физиономия, похожая на морду хомяка.

Если бы Мэделин сейчас не умирала от страха, она бы наверняка расхохоталась — так жалок и смешон был Марк. Нелепо взмахнув коротенькими толстыми ручками, он засеменил назад, торопливо приговаривая:

— Может быть, лучше зайдете?

— Это ни к чему. Все, что надо, моя жена может сказать вам здесь. — Его глаза внимательно оглядели роскошный холл квартиры, дорогой синий ковер, позолоченные кресла, столик красного дерева. — Начинай, Мэделин.

Он требовал, чтобы она высказалась напрямик. Но ее горло внезапно пересохло, язык отказывался ей повиноваться. Она умоляюще посмотрела в яростные глаза Роналда.

Нетерпеливо нахмурившись, он продолжил:

— Вы распространяли мерзкую сплетню, Винтер. И не пытайтесь отпираться, я был там и сам все слышал. Тогда мне хотелось вырвать ваш поганый язык, — Роналд хищно осклабился, — но по некоторым причинам моя жена удержала меня от этого. А сейчас, — он резко шагнул вперед, — нет такой силы на земле, которая помешает мне сделать это, — он шагнул еще ближе к сгорбившемуся от страха толстяку Марку, — если вы в точности не исполните то, что я вам прикажу.

Марк Винтер метнул умоляющий взгляд в сторону Мэделин, надеясь, что она вступится за него, но, увидев откровенное презрение в ее глазах, жалко пробормотал:

— Чего вы от меня хотите? Я уже не знаю, о чем идет речь.

— Мы говорим о вашей мерзкой болтовне насчет того, будто я угробила Джереми, чтобы он не мешал мне путаться с Аланом! — рявкнула Мэделин, внезапно очнувшись от вялого оцепенения, в котором пребывала с той минуты, как Роналд схватил ее за руку у двери.

Роналд посмотрел на нее долгим, отрешенно спокойным взглядом, прежде чем заговорить.

— Что бы вы сегодня ни намечали сделать, вы сейчас же поедете к жене вашего брата. Вы успокоите ее. Скажете ей, что это вы распускали слухи, что на самом деле это ложь. Как вы, очевидно, знаете, она ждет ребенка. Из-за вас она может его потерять!

— А если я этого не сделаю? — В крысиных глазах Марка светился испуг, хотя он все еще хорохорился. Он пока не потерял надежду выйти сухим из воды.

— Тогда я пришибу вас на месте, — мягко, почти ласково протянул Роналд.— Он мог сделать это, в самом деле мог.

Мэделин вздрогнула. Она боялась всякого насилия. И у нее были на то причины. Раньше Роналд никогда не был таким жестоким. Мерзкая сплетня, которую отвратительный жирный человечек разнес по всему свету, пустила их жизнь под откос. И Роналд именно из-за него, из-за его омерзительного языка стал таким. Марк в ответе за все плохое, что с ними произошло, и жалеть его нечего. Пусть расплачивается за свои грехи.

Марк позеленел от страха и даже словно уменьшился в росте. Но он еще пытался сохранить достоинство.

— Зачем мне угрожать? Я постараюсь помочь, даже если придется врать. Я всегда любил Эбби. Милая женщина, она так исстрадалась.

Грозный взгляд Роналда заставил Марка поспешно кинуться к двери, проскочив между ними. Но он не смог отказать себе в последнем удовольствии. Обида на Мэделин, все эти годы не скрывавшую презрения к нему, не дала ему спокойно уйти. Он обернулся к ней.

— Мы оба знаем всю правду, так ведь, Мэделин? Ты не можешь не признать, что кое-что из сказанного мной было истинным, — злобно ухмыльнулся он. — Или ты и это станешь отрицать?

Мэделин ненавидяще уставилась на него. Роналд настороженно притих, ожидая ее ответа.

В глазах у нее потемнело. Ее браку настал конец. И, возможно, только чистосердечным признанием она сможет хоть немного искупить свою страшную вину.

Мэделин понятия не имела, откуда все стало известно Марку Винтеру. Разве только если он, по своему обыкновению, что-то подглядел или подслушал...

Она стояла, опустив голову, точно преступница, пойманная на месте.

— Не стану, — почти беззвучно прошептала она.

Марк Винтер довольно хихикнул. И тогда Роналд размахнулся и со всей силы ударил его.

Словно громом пораженная, Мэделин смотрела на свалившегося, точно сноп, Марка Винтера. Из его острого носа текла кровь. Роналд стоял у одного из высоких окон пахнущего дорогим одеколоном холла и молча смотрел на улицу.

Мэделин, дрожа всем телом, обхватила себя руками. В этот жаркий летний вечер холод был внутри нее, в ее душе. И сковавшему ее льду, подумала она, больше никогда, по-видимому, не суждено растаять.

Тем временем Роналд рывком поднял Марка с пола, потащил его к машине и швырнул на заднее сиденье. Потом он коротко спросил у Мэделин, в какой больнице лежит Эбби. Когда он проходил мимо нее, то посторонился, словно боялся до нее дотронуться...

Мэделин не знала, что происходит в палате Эбби. Марк и Алан не выходили оттуда вот уже полчаса.

Наконец они все-таки появились. Мэделин смущенно пробормотала:

— Мы подумали, что Марк и только Марк может успокоить Эбби. Это ведь он распустил сплетни. Он готов был сделать все, что сможет. Как она?

Еще раз бросив уничтожающий взгляд на жалкое лицо Марка — его нос распух и посинел от удара, — Алан сказал:

— Уже лучше. Ей сделали пару уколов. — Он снова посмотрел на Марка. — Как только я не догадался, что это твоих рук дело? Если ты еще посмеешь...

— Не посмеет, — угрожающе процедил сквозь зубы Роналд, и Алан бросил на него быстрый благодарный взгляд, прежде чем вытолкать брата в застланный коврами коридор.

Мэделин и Роналд перешли в приемную. Как в любой хорошей частной больнице, здесь царил комфорт. Мягкие низкие кресла, свежие журналы, горячий кофе — словом, все, чтобы развлечь богатых посетителей, ожидающих приема.

Роналд подошел к одному из окон и замер, барабаня пальцами по раме. Мэделин же остановилась возле двойных стеклянных дверей. Она не двигалась с места, словно чего-то ждала.

Она видела, как вышла одна из сиделок, а за ней Марк, но не вполне понимала, что происходит. Позовут ее к Эбби или нет?

Этот ужасный день, казалось, никогда не кончится. Она робко взглянула на Роналда, надеясь, что он скажет ей хоть что-нибудь. Но он так и не обернулся. Казалось, он погружен в свои мысли. А когда она решилась сама заговорить с ним, в дверь влетел Алан с перекошенным от злобы лицом.

— Я убью этого слизняка!

От страха Мэделин даже присела.

— Что такое? Он чего-то наболтал Эбби?

— Да нет, с этим все нормально. — Его лицо стало чуть мягче. — Он рассказал все, вывернул свою грязную душонку наизнанку. Он вспомнил наше детство, свою ревность, желание расквитаться со мной. И с тобой за то, что ты в свое время его отшила. А ты мне об этом никогда не говорила! — Алан привлек Мэделин к себе и крепко ее обнял. — Он так исходил ядом, что это убелило Эбби в нашей с тобой невиновности. Но он у меня еще попляшет за все, что натворил! Я ему покажу!

— Теперь твоя жена довольна? — гневно оборвал его Роналд. Он смотрел на них с откровенной неприязнью. — Тебе будет лучше пойти к ней. — Он шагнул к двери, по пути бросив Мэделин: — Если он пойдет к своей жене, то нам нет смысла сидеть здесь. Ты идешь, Мэделин? Или хочешь остаться?

Алан начал было что-то говорить, но Мэделин его не слушала. Роналд уже шел через приемный покой, словно его ничуть не заботило, пойдет она с ним или нет. Она смогла догнать его только на улице, когда он открывал дверцу машины.

Мэделин чувствовала, что сейчас истерически завопит, затопает ногами и бросится на землю, точно сумасшедшая. Больше сдерживаться она не могла. Сейчас на ее глазах рухнули последние надежды на счастливый исход событий.

Как только они приехали домой, Роналд тут же поднялся наверх, пройдя мимо нее с каменным лицом. Мэделин поплелась за ним, с трудом переставляя отяжелевшие ноги и чувствуя себя раздавленной. То, что она увидела, добравшись до их спальни, сразило ее наповал.

Роналд упаковывал вещи, складывая их в чемодан.

— Что ты делаешь?

Дурацкий вопрос. Слепому было понятно, что он делает. Язык Мэделин заплетался, точно у пьяной. Ее начала бить дрожь. Все. Это конец. Больше ничего не будет. Сейчас он соберет свой чемодан и уйдет навсегда.

— Я переезжаю в отель, — холодно заявил Роналд, даже не поднимая глаз, чтобы взглянуть на нее, и плотно затянул чемодан ремнем. — Вернусь через пару дней за остальными вещами. Постараюсь сделать это, когда ты будешь на работе. Остальное обсудим через адвокатов. Не беспокойся: твой ребенок будет обеспечен.

Мэделин бессильно прислонилась к двери, закрыв глаза. Ее сердце рвалось от ужасной, нестерпимой и бесконечной боли.

— Это и твой ребенок, — прошептала она. Мэделин не знала, что хуже — то, что он уходит, или же то, что отрекается от собственного ребенка.

— Перестань разыгрывать из себя героиню дешевой мелодрамы! Все кончено. Я уже достаточно взрослый, чтобы вовремя остановиться. С этим и буду жить дальше. А ты? Ты должна была предвидеть, что рано или поздно такое неизбежно произойдет.

Он сказал так, будто считал, что их разрыв был предопределен с самого начала!

Мэделин знала, что больнее, чем сейчас, ей уже не будет. Теперь она плакала, не стыдясь и не пытаясь скрыть своих слез.

— Скажи мне почему? Скажи! — всхлипывая, умоляла Мэделин. Серебристые глаза Роналда сузились. Заметив, что он кинул быстрый взгляд на часы, она задрожала от смертельной обиды.

— Ах, рассказать почему? — Его голос источал ненависть. — Предпочитаешь рассказ в прозе или же в стихах? — С шумом вздохнув, он решительно расправил плечи. — Все беды начались с того момента, когда я услышал кое-что о моей законной жене. То, что я почувствовал к проклятому Алану Винтеру, заставило меня презирать самого себя. Я долго внушал себе, что не прав. Но ты принуждала меня поверить в твою измену. Ты не давала мне расправиться с этим скотом Марком, отказывалась бросить работу и быть со мной, убегала к Винтеру, как только он позовет, позволяла ему целовать себя...

Мэделин бессмысленно уставилась на него. Это же он сам сбегает, уходит к другой, но перекладывает вину на нее.

Он добавил колким тоном:

— Но что теперь об этом говорить? Ты призналась передо мной и тем жирным уродом, что он сказал чистую правду. Ты была и остаешься любовницей Алана Винтера. — Он поднял чемодан. — Может быть, хватит разговоров? Я ухожу.

Он стоял прямо перед ней, собираясь уйти, бросить ее и все забыть. И он уйдет, не узнав правды.

— Нет! — Мэделин вскрикнула, точно раненое животное. — Нет! Алан и я... между нами ничего никогда не было. Он мой босс, мой друг и ничего больше. Я призналась в другом. — Ее язык отказывался произнести страшные слова, но она знала, что должна это сделать. — Я убила... убила своего первого мужа. Я убила Джереми!

Бесконечный ужас той ночи снова встал перед ней. Она инстинктивно подняла руки, пряча лицо. Но Роналд отвел их, испытующе и безжалостно поглядев на нее.

— Ты понимаешь, что ты сейчас сказала?

Мэделин молча кивнула. Ее зубы стучали, лицо стало мертвенно-бледным. Она была в таком нервном потрясении, что с трудом держалась на ногах. Не говоря ни слова, Роналд подхватил ее на руки и отнес на кровать. Он вышел из комнаты и через минуту вернулся со стаканом бренди в руке.

— Выпей.

Она отрицательно покачала головой, глядя на стакан в его руке, на его пальцы — пальцы, когда-то так нежно ласкавшие ее. Никогда больше он до нее не дотронется...

— Я виновата. — Мэделин в отчаянии посмотрела на него.

Он поднес стакан к ее губам, насильно заставляя ее выпить. Обжигающая жидкость проникла в ее желудок, алкоголь ударил в голову, затуманил глаза.

Роналд сел на кровать рядом с ней, укрыл пледом ноги Мэделин. Она не понимала, почему он так ведет себя. Она ждала иного — взрыва негодования, гнева, упреков. Ей казалось, что после ее признания он окончательно решит вычеркнуть ее из своей жизни.

— Есть только один способ снять тяжесть со своей души — признаться во всем полиции. И заплатить... — Тут голос Роналда дрогнул, но он справился с волнением и продолжил: — Заплатить, сколько потребуется... Я не могу поверить, что ты совершила это без серьезной причины. Ты не способна просто так причинить зло даже животному, не говоря уж о человеке. Значит, тебя к этому вынудили. Расскажи мне все, Мэдди.

Поморщившись, Мэделин сжала виски руками. От бренди ее голова разболелась, мысли путались.

— Тогда полиция решила, что это был несчастный случай, — с трудом ворочая языком, пролепетала она. — Я не хотела убивать его, клянусь тебе, совсем не хотела. Но он замахнулся на меня, чтобы ударить; я оттолкнула его... Он был пьян в ту ночь, он почти каждый вечер приходил пьяным. Когда я его толкнула, он упал — упал неудачно. Он ударился виском об угол стола и умер...

Захлебнувшись плачем, она упала лицом в подушку. Роналд прижал ее к себе, успокаивая, гладил по голове и шептал ей:

— Успокойся, Мэдди. Расскажи мне все. Ты раньше ничего не рассказывала о своем первом браке. Я не хотел заставлять тебя, ждал, пока ты сама на это решишься. Расскажи, тебе станет легче.

Все еще всхлипывая, Мэделин уткнулась в его плечо и начала свой рассказ. Она не скрыла от Роналда ничего: ни истории с Кэт Риверс, ни пьяных выходок Джереми, ни своего неотвязного желания уйти от него.

— Наверное, я сама была во многом виновата, — пробормотала она, стерев слезы с лица. — Я слишком многого от него требовала. Мне надо было быть мягче, мудрее. Но я тогда была совсем молодой: откуда возьмется мудрость у двадцатилетней девчонки? А Джереми всегда была нужна скорее мать, чем жена. Я не могла и не хотела становиться такой женой-нянькой. Поэтому я ушла в работу, почти перестала появляться в нашем с ним доме. Его это бесило, теперь я поняла это. И он все больше пил... Мне надо было поступать по-другому, совсем по-другому...

Она подняла голову, дрожащей рукой откинула с лица волосы.

— Но я и тогда, и сейчас вела себя глупо. Надо было давно сказать Алану, что я ухожу. Он умный и сильный человек и сам со всем справится. А вместо этого я... — Она сокрушенно уронила голову на подушку. Слезы снова щипали ее глаза. — Я упрямилась, как глупая сопливая девчонка. И все кончилось как нельзя хуже.

Мэделин изо всех сил сжала губы. Она не будет снова плакать. Не будет! Она не могла посмотреть ему в глаза: это слишком остро напомнило бы о потерянном навеки счастье.

— Милая, не мучай больше себя. — Роналд нежно отвел ее руки от лица.

Мэделин посмотрела на него безумными глазами. Эти же слова сказал ей когда-то Алан. Но почему их повторил Роналд? Может быть, из жалости? Но она не хотела, чтобы он жалел ее.

— Ты ни в чем не виновата, Мэдди, — мягко сказал он. — Джереми все равно бы плохо кончил. Он был тебе никудышным мужем: он заставлял тебя брать на себя ответственность за него, взрослого человека. И ты действительно привыкла считать себя его нянькой и отвечать за него. Не терзайся. Он сам виноват в своей смерти. Если бы он не напился и не пытался ударить тебя, ничего бы не было. Верь мне, Мэдди.

Мэделин молчала. На ее ресницах повисли крупные слезы. Роналд нежно стряхнул их. Его глаза затуманились, и он повторил:

— Верь мне, Мэдди.

Кивнув, она закрыла глаза. Она поверила ему, тяжкий груз вины наконец-то свалился с ее плеч.

Сложив руки на коленях, Мэделин выпрямилась.

— Спасибо, что ты меня выслушал. Ты не представляешь, сколько ты для меня сделал. — Высвободившись из его объятий, она встала с кровати. Самое время, молча подумала она, чтобы попрощаться.

Но Роналд удержал ее, притянул назад, снова уложил на кровать. Она пришла в полное замешательство.

— Что ты делаешь?

— Забочусь о тебе.

— Я могу сама о себе позаботиться.

— Ты всегда так говорила... — Он улыбнулся ей так, что ее измученное сердце сжалось от острой боли. — Вот почему я тебе и не доверял.

Говоря это, он расстегивал ее юбку. Для Мэделин это было настоящей пыткой. Это напоминало ей такие счастливые, но, увы, безвозвратно ушедшие времена любви. Она оттолкнула Роналда.

— Разве ты не собирался уезжать?

— Только потому, что считал тебя любовницей Алана. А теперь я остаюсь здесь, чтобы заботиться о тебе. — С юбкой наконец-то было покончено, она полетела в угол. Теперь Роналд занялся пуговицами ее блузки. — Сейчас мы с тобой ляжем в постель и ты увидишь, как я о тебе позабочусь!

— Нет! Не смей! Я не позволю! — Мэделин с силой ударила его по руке. Зачем он ее терзает! Ей не нужна его жалость, она не хотела получить из снисхождения крохи той нежности, которая теперь почти полностью принадлежала другой, Делле Макдуган. — Ты ведь решил уйти к Делле. Она, наверное, тебя заждалась!

— К Делле? — Он заглянул в ее пылающее от гнева и обиды лицо и тяжело вздохнул. — О Господи! Как я мог забыть об этом!

— Будь добр, поторопись к ней! — яростно прошипела Мэделин. — Она себе места не находит, считает каждую минуту. Иди, иди к ней!

— Милая! — Преодолев сопротивление Мэделин, Роналд толкнул ее на постель. — Я должен сделать тебе одно признание. Боже, как это, должно быть, мерзко звучит! Я сейчас сам себе противен. Постарайся простить меня. Обещаешь? — пробормотал он, уткнувшись в ее волосы.

Мэделин снова оттолкнула Роналда, но на этот раз уже не так решительно. Если он даже собирается признаться ей в том, что забавлялся с этой белобрысой потаскушкой Деллой, то она все равно простит его. Как это ни странно, но ее любовь к нему даже измена не в состоянии поколебать.

— Настоящая Делла Макдуган, которую я нанимал в Мехико, — почтенная дама за пятьдесят, она добропорядочная жена, мать взрослых детей и даже бабушка!

— Ты врешь! — Покраснев, Мэделин с силой толкнула его в грудь. Она была обижена не на шутку: он что, хочет, чтобы она не верила собственным глазам?

Но Роналд со смехом поймал ее руки и развел их в стороны.

— Та женщина, которую ты считаешь Деллой Макдуган, — на самом деле актриса. Я нанял ее через агентство. Согласен: эта идея была не из самых достойных. Но ведь ты тогда бросила трубку... Послушай, я уехал в Мехико в поганом настроении, ведь ты согласилась задержаться у Винтера. После того звонка, когда ты не захотела со мной говорить, я понял, что не вынесу больше ни секунды вдали от тебя. Я свернул все дела и вылетел домой только для того, чтобы убедиться, что ты не с Аланом. Когда он, прощаясь, поцеловал тебя, я решил, что тебя надо здорово проучить. Тогда я нанял себе «секретаршу» и представил вас друг другу. Кроме того единственного вечера, когда я попросил ее сбежать на первый этаж, как только ты вставишь ключ в замок, я больше ни разу ее не видел. Я расплатился с агентством за ее услуги. Вот как все было на самом деле.

Мэделин откинулась назад, пристально глядя ему в глаза.

— Но ты же сам говорил мне, что она приходила сюда. Да и я не слепая и не глухая... К тому же всякий день в доме вздохнуть было нельзя от ее духов.

— Я специально купил флакон духов, которыми она пользовалась, — сокрушенно признался Роналд, — и повсюду разбрызгивал их перед твоим приходом. Я сам возненавидел этот запах! Милая, я так люблю тебя — зачем мне нужны еще какие-то женщины?

Расчувствовавшись, Мэделин погладила его по щеке, но вдруг вспомнила, о чем они говорили перед его признанием.

— А ребенок? Наш ребенок? Ты ведь раньше хотел с этим повременить. Ты был совсем не рад, когда обо всем догадался. Я разочаровала тебя. Это очень плохо?

Вместо ответа он уложил ее на подушки и, не отрываясь, глядел на нее с обожанием.

— Сейчас меня волнует только одно — простишь ли ты меня. Я был ослеплен своей дурацкой ревностью и ни о чем не задумывался. Когда бы наши дети ни появились на свет, они всегда будут желанными. — Кончиком пальца он провел по ее нежным губам, его голос внезапно стал серьезным. — Раньше я всегда, что называется, лез из кожи вон. Я никак не мог остановиться на достигнутом. Я хотел быть не просто лучшим, но лучшим из лучших. Теперь единственное, чего я хочу, — это всегда быть рядом с тобой и нашим ребенком. И можешь оставаться на своей работе столько, сколько захочешь, я не против. Если захочешь работать и после рождения малыша, мы найдем ему самую лучшую няню...

— Мой любимый, я прощу тебе все, что угодно. — Мэделин потянулась к Роналду и обняла его, заметив в его глазах огонь желания. — Я останусь на работе только месяц, как обещала. Марк здорово подвел Алана, потеряв много заказов. Алан хотел, чтобы я ему помогла, но, думаю, он и сам со всем справится. А потом я перейду к тебе. — Она тепло улыбнулась ему. — Мы вернулись на ту дорогу, которая так счастливо начиналась для нас. — Она блаженно вздохнула.

— И больше никогда с нее не сойдем, — согласился Роналд, склоняясь над ней, перед тем как прижаться поцелуем к ее сладостным губам.