"Никогда не уступай" - читать интересную книгу автора (Брендон Джоанна)

Глава 6

«Легче сказать, чем сделать» — теперь, когда Эбби глядела на остатки на славу удавшегося пикника, это выражение обрело для нее новый смысл.

Майк взял с собой еду, которую она особенно любила. Благодаря ее тетушке Мег, он знал все ее любимые блюда. И еще он захватил множество пленок с ее любимыми музыкальными записями. И все это великолепие венчали свежие дикие розы в изящной корзинке.

Как могла она после всего сказать Майку, что не хочет никогда больше его видеть? Ведь это было бы откровенной и неблагодарной ложью. От одного его взгляда у Эбби замирало сердце, и она хотела лишь одного — чтобы он любил ее, любил со всем пылом и негой страсти. Но тут же вторгалась прежняя, всеомрачающая убежденность: между ними ничего не может быть, так как близкие отношения принесут им только горе.

Эбби было тяжко, сверх ее сил идти против самой себя. Она отвернулась от Майка, надеясь, что, не видя его глаз, ей будет проще произнести свой приговор. Но красота окружающей их природы отвлекала Эбби, и она забыла о том, что собиралась сказать Майку.

Они расположились у подножия поросшей лесом горы. Справа от них раскинулось озеро, название которого она не знала. А на горизонте маячили другие горы, и их недосягаемые вершины скрывались в пушистых облаках.

— Поговори со мной, Эбби, — как и прежде, попросил Майк, прикоснувшись к ее руке.

Она вспомнила, что собиралась сказать ему. Слова, которые она знала наизусть, были тут как тут — наготове, но Эбби поняла, что произнести их не сможет. Улыбка Майка была такой доверчивой, мальчишеской, ничего не подозревающей, что у Эбби защемило сердце. Будь прокляты эти слова, означающие разлуку! Сейчас она больше всего на свете хотела, чтобы Майк прижал ее к себе и держал в объятиях до тех пор, пока все страхи не исчезнут.

— О чем поговорить, Майк? — Голос ее прозвучал подозрительно спокойно.

Больше всего Майку хотелось узнать, почему она так боится довериться ему. Ответ на этот вопрос скрывался где-то в ее прошлом. Возможно, он был связан с человеком, оставившим в ней гораздо более глубокий след, нежели белый круг на осиротевшем пальце. Майк посмотрел в глаза Эбби. Он чувствовал, что готов отдать все что угодно, только бы исчезло выражение безысходной грусти с ее чудесных, с легкой поволокой глаз.

— Начни хотя бы с того, почему сидишь так далеко от меня, — шутливо подсказал он, лаская ее руку.

Его прикосновение всегда вызывало сладкую дрожь.

— Мне вполне удобно здесь, — заметила Эбби, обрадовавшись, что их разделяет импровизированный стол.

Но Эбби сидела, вытянув перед собой ноги, и не могла сопротивляться, когда Майк притянул ее к себе.

— Это несправедливо, Майк, — запротестовала она, стараясь увернуться от его ищущих губ.

— А по-моему, совершенно справедливо. — Он наклонился и жадно приник к губам Эбби.

Через мгновение он оторвался от нее, но только для того, чтобы сказать: «Дыши же, Эбби!», — и снова поцеловал ее.

Почувствовав, что она опять задержала дыхание, он ударил ее костяшками пальцев по груди.

— У тебя поразительная емкость легких. Видно, что ты много тренировалась, — заметил Майк, печально улыбаясь.

Она только было собралась возразить, но в этот момент заметила на его волосах снег.

— Снег! — удивилась Эбби и стряхнула белую пелену с его густых волос.

— Ну и что? — усмехнулся Майк. Он задрал голову и попытался открытым ртом поймать летящую снежинку.

Для снегопада было еще рановато, но, так как они находились довольно высоко в горах, Майк не слишком удивился.

— Но я не думаю, что снег будет идти долго, — успокоил он Эбби.

Она же не на шутку встревожилась.

— А ты уверен в этом? — засомневалась Эбби.

Она заметила, что маленькие пушистые хлопья падают на землю все чаще и чаще. Облака, еще недавно легкие и белые, приобрели грязно-серый оттенок и как-то сразу отяжелели.

— Ну да, вот проживешь с мое в этих краях и тоже научишься читать по облакам. Судя по ним, я бы сказал, что снегопад прекратится через несколько минут. Земля даже не успеет покрыться снегом… Так на чем я остановился? — Он вновь нашел ее податливые губы.

Эбби изо всех сил старалась дышать ровно, хотя это было не так-то просто. Сердце стремительно забилось. А разум и тело безуспешно сражались. Разум ее настаивал на том, чтобы она сопротивлялась, пусть даже внешне, а возбужденное тело требовало его ласк. Вдруг Майк оторвался от нее. Эбби открыла удивленные глаза.

— Вот теперь действительно посыпало! — воскликнул Майк, показывая на плавно падающий снег.

— Так, значит, землю снегом не прикроет, да? — поддразнивала его Эбби.

Она начала собирать вещи. С неба летели большие и мохнатые хлопья. Ветер усилился, и от его ледяного дыхания тонкий свитер не спасал. Снег не только долетал до земли — слой его на удивление быстро становился все толще.

— Значит, я был не прав, — признался Майк, — можешь притянуть меня за это к суду. — Он взял одеяло, вытряхнул его и подал Эбби. — Вот, возьми. И беги в машину. Я позабочусь обо всем остальном.

Майку не пришлось повторять это дважды. Эбби не на шутку промерзла и потому со всех ног побежала к машине. Там она завернулась в одеяло. Удивительно, как быстро этот мир из сверкающего и доброго превратился в серый, неуютный и враждебный.

— Черт, ну и холодина! — проворчал Майк, забравшись в фургон.

Он завел двигатель и на полную катушку включил обогрев.

— Ничего, через несколько минут здесь будет, как в бане, — пообещал он, повернув вентиляционные отверстия таким образом, чтобы теплый поток воздуха шел прямо к Эбби.

Ведя машину по дороге, которая на пути к озеру казалась гораздо шире, Майк испытывал сильное напряжение. Вид облаков ему совсем не нравился, кроме того, его волновало то, что, несмотря на хорошую работу дворников, ветровое стекло все же не было идеально чистым. Несколько миль он вел машину, повинуясь только инстинкту. Майку не раз приходилось вести машину по этой дороге, когда они возвращались с семейных пикников. После продолжительной рыбной ловли и выпитого вина отец засыпал, и за руль садился Майк. Поэтому он интуитивно чувствовал места, в которых серпантин опасно сужался. На полпути к городу у дороги имелось что-то вроде смотровой площадки, и по иронии судьбы дворники отказали именно тогда, когда они до нее добрались.

— Незадача, — промолвил Майк, выруливая на площадку.

— Ты сможешь их починить? — встревоженно спросила Эбби.

— Во всяком случае, попытаюсь. — Майк открыл дверцу и спрыгнул вниз. Нога его поскользнулась, и ему едва удалось удержать равновесие.

— Должно быть, причина в моторе, — сказал Майк, вернувшись после осмотра дворников. Он потер онемевшие пальцы.

— В моторе?

Его резануло то, что в голосе Эбби явно слышался страх.

— В том, от которого работают дворники, Эбби.

Голос его был спокоен, глаза светились нежностью. Он заботливо убрал с ее щеки спутанные пряди волос.

— Мы здесь посидим немного, а когда снег поутихнет, я поведу машину и без дворников.

Это говорил тот же человек, который до того убеждал ее, что снег будет идти не больше нескольких минут. Поэтому Эбби нашла свои сомнения в справедливости его слов вполне оправданными. Однако вслух она не сказала ничего. И только неподвижно смотрела испуганными глазами в ветровое стекло, отчаянно пытаясь различить хоть что-то сквозь покрывавшую его белую пелену.

Внезапно она почувствовала себя пойманной в капкан, и ее охватил непреодолимый страх.

— Я бы сказал тебе, чтобы ты перестала волноваться, но, вижу, мои слова не очень-то тебя успокаивают, — сказал Майк, наблюдавший, как она нервно сжимает и разжимает руки. — С другой стороны, — заметил он, — если ты будешь волноваться, делу это все равно не поможет, ведь правда?

— Возможно, но я ничего не могу с собой поделать. Я так опасалась жуткого ощущения безысходности. Может, это и ненадолго, но ведь сейчас мы в мышеловке, не так ли?

Майк был совершенно уверен в том, что они выдержат этот испытание, но если она сомневается в нем… Он искоса взглянул на Эбби и ободряюще улыбнулся.

— Может, лежа ты будешь чувствовать себя лучше? Сзади есть спальник и одеяло. Вздремни, отдохнув, ты не будешь так нервничать.

Из всего сказанного им Эбби услышала только… спальник и одеяло…

С растущей подозрительностью она смотрела на довольно улыбающегося Майка. Он вырос здесь, в штате Вашингтон. И знал его как свои пять пальцев, по крайней мере так он утверждал, когда они ехали к озеру. Кроме того, он говорил, что умеет читать по облакам. А если он знал, что разразится метель?

В глубине души Эбби понимала, что Майк никак не мог знать, где именно откажут дворники, и откажут ли они вообще. Но она замерзла, была напугана и потому не могла рассуждать здраво.

— Ты знал, что пойдет снег. — Она произнесла это очень тихо, и оттого ее слова прозвучали еще более оскорбительно.

— Знал? — удивился Майк.

Он прислонился к дверце и некоторое время озадаченно смотрел на нее.

«Боже, да что с ней происходит?» Или она считает его непроходимым тупицей? Зачем же он отправился именно сюда, если знал, что разыграется метель?

Его подчеркнуто спокойное выражение лица нисколько не обмануло Эбби. Определенно он находился даже в большем, чем она, напряжении. Майк мог владеть своим лицом, но ему были неподвластны глаза — они говорили о том, что он еле сдерживается, чтобы не сорваться и не ответить грубостью.

— Предположим, что я знал о надвигающемся снегопаде — зачем тогда мне понадобилось везти тебя в горы на пикник? — Майк старался говорить как можно спокойнее и ласковее.

— Причина очевидна, — возразила Эбби. — Спальники… одеяла… не будешь же ты утверждать, что всегда берешь их на пикники.

Что-то внутри Майка оборвалось. Ему было больно сознавать, как она могла подумать, что он падет так низко, лишь бы соблазнить ее.

— Леди, вы слишком много на себя берете, — сказал он строго. — Конечно, вы сексуально неотразимы, и признаюсь, что в последнее время я вряд ли мог думать о чем-либо ином, кроме как о том, чтобы затащить вас в постель. Но ты поистине сумасшедшая (Майк переменил тон), если думаешь, что я подверг нас обоих опасности только ради того, чтобы заняться с тобой любовью.

Говоря это, он открыл дверцу фургона, и не успела Эбби и глазом моргнуть, как Майк уже вылез из машины, и захлопнул дверцу с такой силой, что Эбби подпрыгнула.

— Ну так и кто же из нас сумасшедший? — спросила она.

Снегопад все не стихал, а ветер был таким холодным, что хлопья, падая на стекло, тотчас превращались в лед. При других менее тревожных обстоятельствах зимний волшебный пейзаж за окнами очаровал бы Эбби, но сейчас она вряд ли могла им залюбоваться. Ее захлестнул страх. В услужливой памяти промелькнули рассказы о погибших в снегу людях — истории, которые она когда-то слышала или читала. Мысли ее обратились к Джейми. Ее малыш никогда не сможет понять, почему его мама не вернулась к нему, как обещала! А ее родители? Они любили Джейми и с удовольствием ухаживали за ним, пока она сама не могла дать ему кров. Но ведь они уже не молоды! И им будет невероятно трудно растить еще одного ребенка. Унылые мысли Эбби прервал Майк.

— Сегодня мы никак не сможем добраться до дома, — уверенно заявил он, после чего приглушил мотор, сунул ключи в карман джинсов и полез на заднее сиденье.

Эбби с любопытством смотрела, как он забирается в спальник. Глаза ее были затуманены непролитыми слезами. Она откровенно злилась на себя, на Майка, на то, что им грозит еще нечто худшее.

— Неужели ты собираешься спать?

— А почему бы и нет?

— Потому что мы должны предпринять что-то, чтобы выбраться отсюда.

— Мы? И что ты предлагаешь предпринять, чтобы выбраться отсюда?

— А почему я должна что-то предлагать? Я не виновата в том, что мы попали в эту заварушку.

Слова, которые раньше никогда бы не сорвались с ее губ, ошеломили их обоих. Майк ответил ей так тихо, что она совсем не расслышала его. Но вместо того, чтобы оставить своего спутника в покое, Эбби спросила.

— Что случилось, Майк, боишься сказать громко, чтобы я расслышала?

Приподнявшись на локте, Майк сердито посмотрел на нее.

— Я просто выражал свою благодарность праотцам за то, что они поставили меня в то положение, в котором я сейчас оказался.

— Нашим праотцам?

Майк был уже доведен Эбби до белого каления и потому не стал выбирать слова, рассказывая нечто, похожее на притчу:

— Когда они высадились на скале Плимут и женщина пожаловалась на то, что муж привез ее в ужасное, богом забытое место, где нет даже приличной шляпной мастерской, ему следовало бы столкнуть ее со скалы, дав хорошего пинка.

— Какое все это имеет отношение к той ловушке, в которой мы сейчас оказались? — вспыхнула Эбби.

— Несчастный принес ей свои извинения, и с тех пор все мужчины извиняются перед женщинами за все что угодно, — начиная со Всемирного потопа и кончая промокшими чулками. — Майк с трудом передохнул. — Вот и я иду по стопам этих несчастных мужчин и приношу тебе свои жалкие извинения за снегопад, за сломанные дворники и вообще за все те несчастья, которые когда-либо случались в твоей жизни.

Эбби собралась достойно ответить ему, но не смогла придумать ничего путного. Конечно, у него было полное право возмущаться ее поведением. Она с досады нахмурилась и, сжавшись в комочек, попыталась забыть о своем страхе.

«Неужели она плачет?» Майк услышал, как она всхлипывает. Он немного приподнялся и перегнулся через сиденье. Эбби казалась такой маленькой, такой одинокой. Майк почувствовал острую жалость.

— Эбби?

Ответом ему было молчание, и он подумал, что она не скажет ни слова, но ошибся.

— Что?

— Иди сюда. Сейчас холодно, но к утру будет еще холоднее.

— Благодарю, но мне и здесь неплохо. — Как могла она объяснить ему, что просто-напросто боится оказаться в одном спальнике с ним? Что доверяет себе еще меньше, чем ему?

«Упрямая, разочарованная женщина, — подумал Майк, — к утру ты отморозишь свою маленькую задницу!» Майк закрыл глаза и просчитал в уме до десяти.

— Не глупи, Эбби. Иди сюда. Пока не удастся выбраться отсюда, давай притворимся, что мы лучшие друзья и по-братски разделим этот спальник. В нем хватит места для двоих.

Эбби от холода уже не чувствовала даже кончиков своих пальцев, она смирила свою гордость и согласилась с ним. Майк помог ей перелезть через сиденье, она сбросила туфли и юркнула в спальный мешок. Майк застегнул молнию и повернулся к ней спиной.

— Спасибо, Майк, — вежливо поблагодарила Эбби.

Майк промолчал.

«Будем считать, что ты сказал: «Не за что», — подумала она.

Эбби согрелась не сразу, хотя широкая спина, к которой она прижалась, согревала ее. Она расслабилась, осторожно пошевелила замерзшими пальцами ног, желая убедиться в том, что они еще живые. Чтобы стало еще теплее, она спрятала лицо в сложенные руки и попыталась успокоиться.

Постепенно наступила ночь. Тишину нарушало только мерное дыхание Майка. Эбби позавидовала ему — она-то совсем не хотела спать, потому что его близость волновала ее.

«Не думай об этом!» — приказала она себе и попыталась уснуть. Но заставить себя быть равнодушной, когда рядом спал желанный мужчина, было равносильно тому, чтобы заставить легкие обходиться без кислорода. Эбби медленно повернулась к Майку и сжала пальцы в кулаки — только так она могла побороть свое желание дотронуться до его спины. Как хотелось ей прикоснуться к его кудрявившимся на шее волосам.

И почему она не может разбудить его и, не стесняясь, попросить, чтобы он занялся с ней любовью? Зачем обкрадывать себя, ведь она современная женщина! Жила же она когда-то с мужчиной и даже родила ребенка. Эбби хотела дотронуться до Майка, но быстро отдернула руку. Нет, она не в силах преодолеть свою робость!

Эбби жадно вдохнула аромат его лосьона, наслаждаясь давно забытым запахом мужчины. Желание охватило ее настолько сильно, что заболел низ живота. Майк тихо застонал. Ее движения сводили его с ума, но он твердо решил притвориться спящим. А было бы так просто повернуться к ней, сказать о своих чувствах и убедить, что любви грешно бояться! Но он знал, что не сделает этого. Его захлестнуло презрение к себе. Если сейчас он только поцелует ее, она и то, наверно, обвинит его в изнасиловании, едва они доберутся до города.

И Майк, хотя и возбужденный донельзя, заставил себя не думать об Эбби. Он вспомнил все прежние случаи, когда поездка в горы не кончалась для него столь плачевно. Но и это не помогло. Женское тело, приникшее к нему, непреодолимо влекло к себе. Майк пьянел от свежего аромата ее кожи и колдовского букета ее духов.

Истомленная желанием, Эбби догадалась, что сможет добиться своей цели совсем просто. Она разбудит его — случайно, конечно же. А затем предоставит все решать ему. Эбби отважилась полностью подчиниться его воле, следовать за ним всюду, куда бы он ее ни позвал.

В течение нескольких минут извиваний, стонов, трогательных вздохов она добилась-таки своего. С притворным недовольством Майк наконец повернулся к ней.

— Этот мешок довольно просторный, но не настолько, чтобы выдержать твои пляски, — раздраженно прошептал он ей на ухо. — Найди удобное положение и спи!

— В чем дело? — спросила она, делая вид, что озадачена его поведением. — Что-то не так?

Ее удивление было настолько фальшивым, что Майк с трудом сдерживал смех.

— Я знаю, чего ты хочешь от меня, Абигайль, — сказал он, стараясь не выдать своего ликования, — знаю, почему ты все это проделываешь…

— Неужели?! — Сердце Эбби затрепетало. — Так ты хочешь сказать мне, почему?

— Мы оба — и ты и я — знаем почему, Эбби. — Он подчеркнуто говорил очень тихо.

«Ну, а теперь самое трудное, — промелькнуло в мыслях Майка. — Но я не из таких…»

О, как же Эбби обрадовалась, что в темноте ему не видно, как вспыхнули ее щеки! «Ух! Противный, высокомерный…» — подходящие слова не приходили ей в голову.

— Хватит! Я ухожу! — заявила Эбби, вылезая из мешка.

— Слушай, ради того, чтобы не подвергать тебя опасности обморозиться, я так и быть готов пойти на жертву и заняться с тобой любовью.

Он привлек Эбби к себе, поцеловал, нежно поглаживая ее округлые груди и гладкое шелковистое тело под свитером.

Эбби страстно ответила на его ласки. Она вытянула руку и слегка дотронулась до его лица, с нежностью гладя его губы и шею. А Майк пылал от долго сдерживаемой страсти. Он вскочил, стащил с себя свитер и рубашку и бросил их на переднее сиденье.

Эбби встретила его облегченным вздохом блаженства. Кожа Майка была восхитительная на ощупь. Она провела кончиками пальцев от середины его спины до талии. Майк вздрогнул, и ее губы раскрылись в счастливой улыбке, обнажив ровные блестящие зубы.

— Эбби, — прошептал он, изнемогая от нахлынувших чувств.

Он смотрел на нее, не веря своим глазам, боясь вздохнуть. Он и не мечтал, что она признается ему в любви, но так хотел услышать, что она хочет его, любит, что он необходим ей.

Эбби без слов поняла, что ему нужно. Из духа противоречия, который жил в ней, ей захотелось сказать ему, что все это просто ошибка. Но она так желала его! Губы ее раскрылись, но слова, которые он мечтал услышать, так и остались непроизнесенными. Опасаясь признаться в том, что он нужен ей, Эбби обвила его шею руками и зарылась лицом в его груди, и в этот момент он приподнялся.

— Скажи, Эбби, — настойчиво попросил он, — скажи: я хочу, чтобы ты любил меня, Майк.

— Меня зовут не Майк, — возразила она, смеясь своей шутке. — Но ты обязательно займешься со мной любовью?

— Любым способом?

И почему ему надо ставить ее в неловкое положение такими вопросами?

— Сейчас не время для твоих глупых шуточек, Майк.

— А кто тут шутит? — произнес он, притворившись, что ничего не понимает. — Я безумно хочу заняться с тобой любовью, и всеми известными мне способами. — Губы его заскользили по ее щеке и достигли мочки уха.

Она вздрогнула и тихонько застонала.

— Черт побери, Эбби, дыши же!

— Я и дышу!

Она забылась, отдавшись восхитительным ощущениям, вызванным ласками Майка. На нее накатывали теплые волны блаженства. Чувства, которые переполняли ее, были знакомы, но теперь они казались более захватывающими, всепоглощающими.

Какие силы скрывались в этом человеке, что делало его совсем непохожим на всех остальных? На тонкой шее — там, где пульсировала голубая жилка, Эбби почувствовала губы Майка. Его нежность настолько потрясла ее, что больше для нее ничего не существовало.

На то, чтобы раздеться, ушли считанные секунды.

— Вот так намного лучше, — заметил Майк, вновь принимая ее в свои объятия.

Эбби почувствовала: его возбуждение достигло накала. И снова усомнилась, не опрометчиво ли она поступает? Но прошло мгновение, Эбби способна была думать только о горячих губах, покрывающих ее лицо страстными поцелуями, о хрипловатом низком голосе, шепчущем слова восхищения, и сильных руках, Майка, ласкающих ее тело.

— Конечно, намного лучше, — шептал разгоряченный Майк, беря в руку ее грудь. Пальцы его утопали в мягкой плоти, в то время как язык дразнил сосок, возбуждая Эбби еще больше.

Ее пальцы запутались в его густых волосах, таких нежных и шелковистых, — и она восхитилась тому, как угадывал Майк, где именно надо ее ласкать. С удивительной нежностью он играл на ее теле, как искусный музыкант на отлично настроенном и прекрасном инструменте.

Обласкав одну грудь, Майк начал ласкать другую. Одна его рука гладила ее тело, другая — волосы. Пальцы его облюбовали ее бедра, отчего Эбби страстно содрогалась.

— Майк, — простонала она, почувствовав проворные пальцы между бедрами.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, отрывая губы от ее груди. — Лежи спокойно и наслаждайся.

И он снова обратился к ее обнаженной груди. Майк ласкал ее розовый сосок до тех пор, пока Эбби не затрепетала в глубокой истоме. Когда своими неутомимыми ласками он довел ее до исступления, Эбби выгнулась и тихонько призывно застонала. Она ощутила острое желание того, названия чему даже не могла подобрать. Эбби пыталась объяснить Майку, что больше не в силах ждать, но его губы преградили путь ее словам. Она почувствовала, как его язык прикасается к ее нёбу. Эбби в это мгновение ощутила себя неотделимой частью Майка. Восхитительное чувство слияния потрясло все ее существо.

Эбби опять забыла о дыхании, все ее мысли сосредоточились на особых, еще не изведанных ощущениях. Но тут Майк внезапно оторвался от нее…

— Расслабься, Абигайль, — ты ведь можешь наслаждаться и при этом дышать. Попробуй… — Он снова поцеловал ее легко и нежно.

Когда его руки вновь начали ласкать ее сокровенное естество, Эбби сладостно задрожала.

— Красавица, — повторял он, — ты такая красавица! — Майк поцеловал чуть припухшие губы Эбби. Потом его ищущий наслаждения язык переместился туда, где его ждали тугие, вожделенно набухшие соски.

Майк, совершавший обряд любви, был неотразим. Эбби, зачарованная его ласками, забыла страхи и сомнения и теперь пыталась побороть неотступно томившее ее желание прикоснуться к нему. Она дотронулась до его кудрявой поросли на груди, ища плоские мужские соски — сначала один, потом другой, и принялась ласкать их до тех пор, пока они не превратились в тугие тяжелые узелки. Эбби почувствовала, как и по его телу пробежала дрожь, услышала его стон, исполненный томления.

Слегка поколебавшись, ее рука скользнула вниз. Саммерс млел от ее возбуждающих ласк, и на него обрушились волны неизъяснимого наслаждения.

— О, Эбби, — благоговейно произнес он и открыл глаза.

Ему захотелось взглянуть на нее. На ее губах витала счастливая улыбка, глаза ярко светились. Как же легко и радостно было у него на душе! Что бы ни случилось потом, сегодня она его.

— Иди сюда. — Он притянул ее к себе, ложась на спину.

Когда он начал бережно учить ее, как лучше всего любить мужчин, Эбби сначала ничего не поняла.

— Вот и все…

Как могла она сказать ему, что именно это ей было внове, что единственный ее любовный опыт был связан с мужчиной, который всегда предпочитал быть наверху — и в прямом и в переносном смысле слова.

— Это для тебя внове? — В голосе Майка слышалось удивление. — Это даже лучше, любимая, — успокоил он Эбби, помогая ей принять нужное положение.

Эбби не верилось в то, что в этом зрелом мужчине скрывалось столько нерастраченной нежности! Его внутренняя сила и уверенность в себе позволяли ему, не задевая женской гордости, наставлять, любить, отдавая себя без остатка. Он ласкал ее, не забывая хвалить и подбадривать, а его любящие руки учили ее делать ритмические движения, благодаря которым их подбрасывало все выше и выше, до тех пор пока все окружавшее их не исчезло, и они остались одни на этом свете… существовали только их руки, губы, их разгоряченные тела, поднявшиеся на высокой волне, имя которой — страсть. Когда любовная волна разбилась, они медленно опустились на землю.

— Эбби, любимая, что с тобой? — тревожно спросил Майк, услышав звук, напоминающий плач. Дотронувшись до ее щеки, он почувствовал теплую влагу. — Я сделал тебе больно? — Майк наклонился и нежно поцеловал ее.

Нет. Она и не подозревала о том, что на ее глазах выступили слезы.

— Может, это из-за того, что я забывала дышать?

— Вряд ли.

Она не убедила его. Майк провел пальцами по набухшей груди Эбби.

— Как вы хороши, леди! — восторженно проговорил он и поцеловал сначала одну, а потом другую упругую грудь. — Очень, очень хороши! Без предупреждения он лег на нее и осторожно раздвинул ее ноги. — Слишком хороши, чтобы быть моей.

— Но ты очень хочешь, чтобы я принадлежала тебе, и потому сделаешь все, чтобы овладеть мною, правда?

— На самом деле, — сказал Майк, целуя ее, — я просто не представлял себе, как ты восхитительна, поэтому мне придется сделать все возможное, на что способен опытный любящий мужчина.

Огромные черные тучи поглотили луну, и любовники оказались в непроглядной тьме. Но Эбби больше не боялась. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что, пока она с Майком, ей нечего бояться. Его томительные ласки увлекли ее в бездну… Эбби прильнула к нему и так, держась за него, без страха соскользнула в нее.

Когда все кончилось, они, лежа рядом, снова и снова мысленно переживали волшебные мгновения разделенной любви.

Холод подкрался к их разгоряченным телам, и Эбби не смогла преодолеть озноб. Майк застегнул мешок, снова притянул ее к себе и блаженно закрыл глаза. В его объятиях Эбби было тепло и безопасно.

И все же в душе ее шевелилось смутное беспокойство; она лежала без сна, прислушиваясь к ровному дыханию мужчины, насладившегося любовью, не знающего ни сомнений, ни страхов, а потом безмятежно спавшего.