"Жемчужина его гарема" - читать интересную книгу автора (Портер Джейн)

Глава четвертая

— А что ты думаешь о моих подарках? — спросил Кален, меняя тему и снова наполняя бокалы. — Тебе понравились украшения? Я надеялся, что ты наденешь один из бриллиантовых браслетов к ужину.

Браслет с бриллиантами. Какое нелепое словосочетание.

— Я не открыла ни одного пакета.

— Нет?

— Мне не нужны дорогие украшения.

— Ты предпочитаешь дешевые?

— Если мне понадобятся украшения, я куплю их сама!

— Ты отвергаешь мои дары?

— Я не из тех женщин, что принимают подарки от незнакомцев…

— Говори осторожнее, laeela, иначе ты рискуешь оскорбить меня.

Голос Калена звучал напряженно.

— У меня нет желания оскорблять вас, шейх Нури…

— Кален. Меня зовут Кален. Но кое-что тебе от меня все-таки нужно?

Кира покраснела и выпрямилась, крепко сцепив пальцы на коленях.

— Чем быстрее я вернусь в Техас, тем лучше.

— Вернешься?

Его мягкая интонация выражала куда больше, чем любые слова.

— Мы уже сделали главное. Показали моему отцу, что он не может управлять мной…

— Угроза, исходящая от твоего отца, не исчезла.

— Угроза кому? Тебе? Или мне? Я думаю, что на самом деле ты беспокоишься не обо мне.

— Ахмед Абизхаид не потерпел бы подобных разговоров, laeela. Тебе никогда не разрешили бы так свободно высказывать свое мнение.

Кира почувствовала, что у нее в горле появился комок.

— Что тебе нужно от меня, Кален?

— Ты знаешь. Я хочу, чтобы ты была здесь, со мной.

— Нет. Должно быть что-то более серьезное. И настоящая причина связана с моим отцом, а не со мной. Я хочу понять, что же такого он сделал. Объясни наконец, каким образом человек, отдавший всю жизнь служению семье Нури, может представлять какую-то угрозу.

— Это не тема для обсуждения.

— Почему? Потому что я женщина?

Кален не стал возражать. Его молчание было пыткой.

— Речь идет о моем отце, моей семье. У меня есть право все знать.

— Тебе нужно больше есть и меньше спорить.

Кира в ярости уставилась на него.

— Ты такой же, как они. Даже хуже. Ты живешь не в Бараке, а в Англии, одеваешься не в покрывала, а в итальянские костюмы и великолепные рубашки, но под ними ты такой же жестокий.

Шейх Нури ничего не ответил, на его лице не отразилось никаких эмоций, но девушка услышала короткий вдох.

— Я хочу поехать домой, Кален.

Кален безмолвно наблюдал за ней, так же спокойно и безразлично. Он даже не пошевелился.

— Кален, послушай, мне хочется поехать домой, вернуть себе прошлую жизнь, которая меня устраивала.

Он приподнялся на стуле и наклонился вперед.

— Твоя новая жизнь тоже будет тебя устраивать.

— Нет.

— Да, это перемена, но перемена к лучшему.

— Но это уже не моя жизнь, а твоя и…

— И твоя. С сегодняшнего дня. И тебе нужно смириться с тем, что твоя жизнь изменилась. Навсегда.

Ей нужно принять то, что вчера ночью ее силой увезли из дома в этот странный мир, где она будет принадлежать человеку, которого помнила только по детским впечатлениям? Это нелепо. Абсурдно. Она не средневековая невеста!

— Нет, — ее руки дрожали. Кира отодвинулась от стола. — Ты ошибаешься, Кален Нури. Ошибаешься.

В спальне Кира свернулась клубочком в одном из мягких кресел. Она здесь не останется. Она не может здесь остаться.

Что же такого случилось в Бараке, что привело к борьбе между Каленом и ее отцом? И чем так опасен Ахмед Абизхаид, если шейх Нури не хочет видеть эти две семьи, соединенные союзом?

Кира знала, что ее отец терпеть не мог младшего принца Нури. Но из-за преданности султану он никогда не позволял себе высказать свои чувства. Однако из доклада, который девушка однажды обнаружила на письменном столе отца, она поняла, что за Каленом установлено наблюдение.

«Здесь кроется нечто большее, чем личная неприязнь», — подумала Кира. Но что именно?

Ей нужна новая информация. Кален, разумеется, ни о чем ей не расскажет. Но каким образом тогда все выяснить?

Спросить у отца? Или же довериться Калену? Постараться завоевать его доверие и заставить приоткрыть завесу тайны?

Пока она размышляла, раздался стук в дверь.

— Да? — отозвалась она.

— Открой дверь.

Это был Кален, Хозяин дома. Никто другой не мог бы приказать ей открыть дверь.

— Я сплю, — соврала она.

— Ты сидишь в комнате всего пятнадцать минут.

— Двадцать.

— Открой дверь.

— Я в кровати.

— Мне плевать.

Ну и нахал!

— Спокойной ночи, Кален.

— Открой дверь, Кира.

Он впервые назвал ее по имени. Не Кира Гордон и не Кира аль-Иссидри. Просто Кира. Девушку бросило в жар.

— Увидимся утром, — ее голос дрогнул. — Спокойной ночи.

— Я никуда отсюда не уйду.

— Значит, ты простоишь там очень долго.

— Открой дверь.

— Нет.

— Кира.

— Ты не запугаешь меня.

Девушка услышала, как он ходит за дверью, чувствовала его силу, словно она просачивалась сквозь замочную скважину.

— Это мой дом, — произнес Кален уже тише.

Кира побледнела.

— А это моя комната.

— Ну, так открой мне.

Кира приказала себе оставаться на месте.

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что я устала. Мне нужно поспать.

— Сегодня ты проспала днем несколько часов. И, поскольку еще нет и девяти, я думаю, что ты не устала, а просто испугана.

— Уходи!

— И ты наверняка даже не в кровати, а где-нибудь у камина. Или в одном из старых кресел.

Кира закрыла глаза.

— Это совершенно не твое дело.

Послышался легкий скрежет, и дверная ручка повернулась.

— Ах ты, маленькая лгунья, — произнес Кален, войдя в комнату.

— У тебя нет права…

— Это мой дом, — перебил он, скользнув взглядом по аккуратно прибранной постели. — И это моя женщина.

— Я не твоя женщина.

— Но ты под моей защитой и в моем доме.

— Да, но это… — ее голос затих.

Он ничего не понимал. Или не хотел понимать.

Она видела его твердый подбородок, чисто мужскую гордость в глазах. Никакая европейская одежда не могла скрыть восточную красоту, которая была в нем. Она несла смерть. И символизировала выживание.

Она была его глазах цвета темного золота, такого же, как пески Сахары. Она была в его бронзовой коже. В его черных волосах цвета оникса. Эти камни украшали рукояти мечей воинов древности.

Кален был красив, но оставался тем, кем он был. Восточным мужчиной.

— Ну так что? — шейх Нури настаивал на ответе. — Что ты имела в виду, прося меня о помощи?

Да, он был бараканцем. Человек из тесного мирка ее отца, полного условностей.

— Я оказалась в ловушке.

Кален поднял бровь.

— Я попала в ловушку, — повторила она. — И запаниковала. Мне нужна была помощь.

— И я тебе ее оказал.

— За что я тебе очень благодарна…

— Нет, ты совсем не благодарна, — мужчина медленно подошел к Кире, двигаясь с ленивой грацией человека, у которого много времени, денег и власти. — Ты далека от благодарности.

— Если бы ты был джентльменом, то не настаивал бы на благодарности.

Кира отступила в глубь комнаты и остановилась возле широкой кровати.

— А мне нужна награда. И у меня нет ни малейшего желания быть джентльменом. Давай оставим рыцарство англичанам и французам.

Сердце Киры дрогнуло, когда он повернулся к ней, положив руки на ее бедра. Он не сделал ни единого движения, но девушка каждой клеточкой ощущала его энергию, силу воли, мощь.

— Что тебе нужно от меня?

— Закончить то, что мы с тобой начали.

У девушки пересохло во рту.

— А я и не знала, что мы что-то начали.

— Неправда. Это началось много лет назад, когда ты, застенчивая милая школьница, взглянула на меня. Ты не думала, что я это заметил? А как я мог не заметить? Ведь ты, laeela, смотрела на меня с любопытством и такой горячей надеждой… Ты смотрела на меня с удивлением, — его губы растянулись в издевательской улыбке. — Ты и сейчас смотришь на меня так же.

Потрясенная, Кира молча смотрела на Калена.

Он ее заметил. Он догадался о ее интересе. И знал о нем сейчас.

Ей хотелось сказать что-нибудь храброе и дерзкое, грубое, может быть, даже вульгарное, но она только улыбнулась.

Кален был прав. Его можно назвать тем волшебством, тем чудом, которое наполнило ее жизнь. Он был самым прекрасным, недосягаемым и невероятно сексуальным мужчиной из всех, кого она знала.

Кален принял ее молчание за знак согласия.

— Тебе придется известить своих работодателей, что ты какое-то время будешь отсутствовать, и что, скорее всего, ты уже никогда не будешь членом группы поддержки.

Кира не знала, что ранило ее сильнее — потеря контроля над собственной жизнью или тот факт, что он видел ее насквозь.

— Тебе не нравится моя работа?

— Нет.

— Почему?

— Она… не самая подходящая.

— Для кого? — в голосе Киры звучал сарказм. — Для бараканской женщины?

— Для моей дамы.

Кира с трудом сглотнула. Какими же он представлял себе их отношения и как все это будет выглядеть? Что именно он подразумевает под «своей защитой»?

— В наши дни мужчины больше не заводят себе «дам».

— Нет?

— И даже если бы они это делали, я не могла бы стать твоей дамой.

— Почему?

— Это… было бы… абсурдно.

— Абсурдно?

— Невозможно.

— Невозможно?

Раздражение нарастало.

— Нереально.

Кален фыркнул.

— Из всех твоих аргументов этот — самый слабый.

Жар волной охватил ее тело.

— Как это?

— То, что ты станешь моей дамой, — это, наоборот, самый практичный выход из ситуации. Все должны понять, что ты моя. Принадлежишь мне. Живешь со мной и зависишь от меня.

— Я не завишу ни от одного мужчины.

— Ни от одного?

— Ни от одного.

Кален сжал губы, в его глазах сверкнул вызов.

— Возможно, тебе понравится быть зависимой от меня.

— Никогда.

— Ты хочешь меня.

— Нет.

— Я хочу тебя, — он смотрел на нее не отрываясь. — Очень сильно.

Паника огненным комком пронеслась по венам.

— Я не могу так жить. Я не стану так жить.

— Что, ты с большим удовольствием выйдешь замуж за Ахмеда Абизхаида? Его ласки ты будешь принимать более охотно?

— Должен быть еще какой-то выход.

— К сожалению, как у дочери Омара аль-Иссидри, у тебя только два выхода. Воля твоего отца. Или то, что предлагаю я.

— То, что предлагаешь ты, оскорбительно. Унизительно.

— Куда менее унизительно, чем лежать под волосатым старым бараканцем, который на двадцать лет старше тебя и который думает только о гражданской войне. — Кален устремился к двери, но у самого порога остановился. — Я по крайней мере доставил бы тебе удовольствие, laeela. A удовольствие — это совсем не мало, — добавил шейх Нури, закрывая дверь. — Спи крепко. Спокойной ночи.

Крепко спать? Как она сможет теперь уснуть?

Кира прошлась по комнате и села на кровать, потом снова принялась бродить из угла в угол.

Она ненавидела Калена за то, что он насильно изменил ее жизнь. Но из всех мужчин, которых она встречала, его Кира хотела сильнее всех.

Желание.

С чего оно началось? И когда пройдет?

Кира заснула около полуночи. На следующее утро она проснулась очень рано и спустилась вниз выпить чашку кофе. Как выяснилось, Кален поднялся еще раньше.

— Он уже в офисе, — пояснила горничная, провожая Киру в комнату, где был накрыт завтрак. — Господин всегда уходит рано, а потом возвращается.

— Когда приходит к своей леди?

— Да, мисс.

«Горничная не поняла подвоха», — подумала Кира.

— Газету, мисс? — предложила девушка.

Выбор самых разных изданий Нью-Йорка, Сан-Франциско, Лондона, Берлина и даже из родной Бараки был весьма широким.

Потянувшись за бараканской газетой, Кира отодвинула кофе. Уже много лет она не следила за тем, что происходит на родине.

Единственной новостью, которую Кира не смогла проигнорировать, было сообщение о свадьбе султана Малика Нури и принцессы из Дукассы семь лет назад. Пресса просто с ума сходила по этому повсюду.

Кира достаточно скептически отнеслась к браку Малика и принцессы Николетты. Николетта была самой авантюрной из принцесс Дукассы, она была воспитана на западный манер и прекрасно образована. И все же она отказалась от своей независимости, чтобы выйти замуж за султана.

— Ты сегодня выглядишь очень серьезной.

Кира подскочила на месте от неожиданной реплики. Она попыталась быстро закрыть газету.

— Нет, продолжай читать. Приятно видеть женщину, которую интересует все, что происходит в мире. — Колен стоял за ее стулом. Наклонившись, он одарил ее быстрым поцелуем в бровь.

Кира напряглась, но в момент, когда его губы коснулись ее кожи, девушка почувствовала удовольствие.

— В следующий раз это будет поцелуй в губы, — произнес Кален, садясь на соседний стул.

Кира отодвинулась, пытаясь избежать волнующей близости.

— Большинство женщин интересуется мировыми новостями.

— В самом деле?

— Да, и твой вопрос вынуждает меня уточнить, какого сорта женщин ты обычно привозил сюда.

Кален поднял брови.

— Ревнуешь?

— Всего лишь проявляю интерес.

— Занятно. — Он откинулся назад, когда горничная поставила перед ним чашку кофе. — Ты уже позавтракала или ждешь меня?

— Я тебя не ждала.

— Это хорошо. Я бы не хотел, чтобы ты когда-нибудь страдала от голода или жажды. — Его глаза сверкнули. — Если только от голода по мне.

Кира заставила себя расслабиться.

— Слушай, зачем ты так себя ведешь? Сомнительные предложения… Бесконечные сексуальные замечания…

— Но ты же этого хотела. — Он сделал глоток, опустив ресницы, которые скрыли от девушки выражение его глаз. — Ведь ты этого всегда хотела от меня.

— Неверный ответ.

— Зато в нем вся моя сущность.

Кира ему не поверила. Кален прежде всего интеллектуал. Она знала, что он уехал из Бараки, чтобы добиться успеха в жизни.

— Я с этим не согласна.

— Laeela, ты даже не знаешь меня.

— Но мне доводилось наблюдать за тобой, — признание прозвучало вопреки ее воле. Она вспыхнула. — Ты никогда не вел себя так провокационно с другими людьми. Ты был более… искренним.

Кален приблизился к ней, и Кира видела теперь каждую золотую искорку в его темных глазах.

— Так почему же я так веду себя с тобой?

— Действительно, почему?

Но за этим вопросом не последовало ответа. Кира потерялась в собственных чувствах. Словно ей снова было шестнадцать.

Поцелуй, всего один поцелуй.

— Так что ты хотела сказать? — подбодрил он девушку. — Ты заставляешь меня силой вытягивать каждое слово, laeela.

— Ты все время хочешь доказать свою точку зрения, — наконец произнесла Кира. Время остановилось. Осталась только чувственность. Бесконечность. Блаженство.

Он слегка улыбнулся, и напряжение, горевшее в его глазах, обожгло Киру.

— Так в чем же моя точка зрения, Кира?

Потребовалось еще одно усилие, чтобы прийти в себя.

— Ты хочешь всеми управлять.

— Ты так считаешь?

— И постоянно даешь мне понять, что именно ты стоишь у руля.

— Но это так и есть, — ответил он.

— Именно этого я и не хочу.

— Почему?

— Потому что ты не должен во всем меня контролировать. Я хочу жить своей жизнью.

— Тебе стоит мне довериться.

— Довериться? Мы слишком разные. — Кира взяла апельсин из тарелки с фруктами и с нетерпением отковырнула ногтем первый кусочек кожуры. — Слишком разные, — повторила она.

Кален забрал у нее апельсин и потянулся за ножиком. Очистив мякоть от кожуры, он отломил дольку и поднес к ее губам.

— Так обычно бывает со всеми мужчинами и женщинами.

Губами Кира чувствовала прохладную и сочную мякоть апельсина, но не могла открыть рот и взять дольку, так как Кален пристально наблюдал за ней.

— Возьми, — произнес он. У девушки сжалось горло. — Я не могу…

Как только Кира открыла рот, пытаясь возразить, долька апельсина оказалась у нее во рту. Кира сжала зубы, и из уголка губ потек сладкий сок. Она покраснела еще сильнее.

Кален внезапно наклонился вперед, поцеловал уголок рта и кончиком языка слизнул сок с ее губ.

Все внутри Киры словно взорвалось. Горячее желание пронзило ее тело.

— Ты пугаешь меня, — выдавила девушка, отстранившись.

— Ты сама себя пугаешь, laeela, — он отделил еще одну дольку апельсина.

Кира никогда еще в жизни никого так не боялась. Она уставилась на его пальцы, следя, как они обхватывают половинку апельсина, а затем протягивают ей еще кусочек.

— А зачем мне себя пугать?

— Потому что ты хочешь чувствовать себя совершенно спокойной. Но в физическом желании нет ничего спокойного.

— Я говорю с тобой не о вожделении.

— На самом деле, именно об этом. Ты боишься того, что сама чувствуешь, — констатировал Кален Нури. — Ты боишься нашего влечения.

— Я не боюсь тебя.

— Ты боишься того, что я бы сделал с тобой, если бы мы остались наедине.

— Ты бы ничего не сделал.

— О, я бы сделал все.

Кровь побежала по ее венам, словно головокружительный поток. Кален был прав. Она его хотела. И боялась самой себя. Для первого опыта подобных отношений ей нужен был кто-нибудь другой. Менее требовательный и высокомерный.

— Пожалуйста, шейх Нури…

— Пожалуйста, Кален.

Ее лицо горело, и даже губы стали мягкими, чувственными.

— Ты не должен говорить мне такие вещи, Кален.

— Почему, Кира?

Он должен понимать, что делает с ней, должен знать, что ее тело напряжено от желания.

Вся жизнь прожита с этим чувством, на которое не было ответа.

Она рискнула всем, чтобы увидеть его на той вечеринке, рискнула гневом отца, позором, который на нее могло навлечь посещение вечеринки для взрослых.

Кален внезапно сжал рукой ее подбородок, вынуждая смотреть на него. Она увидела желание, бушующее в его глазах. Шейх опустил голову и коснулся ее губ горячим, твердым ртом, потерся о щеку и оставил легкий волнующий поцелуй на изгибе шеи. Кира вздрогнула, когда его губы обожгли ее кожу, вздрогнула, когда он повторил поцелуй, и огонь разгорелся внутри нее еще сильнее.

Она хотела его.

Если бы он знал правду о ней, его желание исчезло бы так же быстро, как уважение. Ведь ее невинность и достоинство были отняты у нее на той самой вечеринке…

— Ты станешь моей, — спокойно произнес он. — Я буду обладать тобой. Это всего лишь вопрос времени.