"Том 3. Московский чудак. Москва под ударом" - читать интересную книгу автора (Белый Андрей)

10

Митя и Грибиков выбрались из горлодеров базара — к Арбату, проталкиваясь в человечнике; пересорились пространства, просвеченные немигающим очерком медного диска.

И вот — неизбежный Арбат.

Еле Грибиков справился с чохом, уставился в Митю:

— А много ли книжиц у вас?

Не лицо, а кулак (походило лицо на кулак — с носом, с кукишем) выставил Митя:

— А вам что? Казался надутым:

— Я думаю, коли вы так раздаете изданья наук, с позволения вашего, даром…

— Продашь.

— Стало, — батюшка — вас не снабжает деньжатами? — злобно мещанствовал Грибиков: — Денежки нынче и крысе нужны, — он прибавил.

— Не очень, — как видите…

— Что?

— Не снабжает…

«Какой приставала, — подумалось Мите, — отделаться бы»…

— Был бы, я полагаю, оравистый, многосемейный ваш дом: а то сам, да мамаша, да вы, да Надежда Ивановна, стало быть, он проживает сам-четверт, а деньги жалеет.

И Грибиков едко мотал головой.

— Ну, прощайте, — отвязывался Митюша. Едва отвязался.

А Грибиков тут же обратно свернул; и потек горлодерами, соображая его занимающее обстоятельство (брал не умом, а усидкою он, подмечая и зная про всех), правил шагу в распылищи, к тому букинисту:

— Вы мне покажите, отец, сочинителя Спенсера том — (тот самый, который барчонок оставил: — даю две полтины.

— Рупь с четвертью.

Поговорили они, сторговались, почесывались:

— Стало, носит?

— Таскается: сорок уж книжек спустил, я так думаю, что — уворовывает.

— Родителевы! Он, родитель, богато живет, — енерал; и давно подмечаю, — со связками малый из дому шатается по воскресеньям; смотреть даже стыдно.

— А все они так: грамотеют, а после — грабошат; отец, ведь, грабошит: я знаю их.

Грибиков с томиком Спенсера свертывал с улицы; бесчеловечные переулки открылись; они человечили к вечеру; днем — пустовали.

Вот дом угловой; дом большой; торопился чернявенький, маленький здесь в распенсне; глаза — вострые, шляпа — с полями; и Грибиков знал его: барин, с Никольского; ходят «они» к господину Иванову; барин Рачинский взовет с папироской: «Исайя, ликуй»; и пойдут они — взапуски; и господин сочинитель Иванов туманов подпустит: дымят до зари; ничего — безобидные люди. Все Грибиков знает: дома и квартиры — по Табачихинскому и по семи Гнилозубовым; этот вот дом: почему он пустует? Китайский князь, двадцать пять лет подавившийся костью, является здесь по ночам: подавиться; он давится каждою ночью; нет мочи от этих давлений. Княгиня живет за границей, с княжною, которая выйти все замуж не может; она поступила давно на военную службу; такая есть армия; и называется — армиею спасения жуликов.