ГЛАВА ВТОРАЯ

Свернув на длинную проселочную дорогу, ведущую к дому, где раньше жила Мод О'Малли, Эрик с удивлением почувствовал, что словно возвращается домой. Он ожидал", что без Мод здесь будет пусто. Только что на кладбище, у ее могилы, он испытал печаль и ощущение пустоты. Поначалу даже не хотел заезжать на ферму, но что-то говорило ему, что он не выполнит долга, если не взглянет на старый дом в последний раз.

Подъехав ближе, он увидел женщину в джинсах и рубашке, которая стояла на приставной лестнице и обдирала со стены старую краску. Ее длинные темные волосы были повязаны платком. Она была среднего роста, довольно полненькая. Заметив его машину, она бросила работу, а когда Эрик затормозил, начала спускаться с лестницы. Двигалась она как-то неуклюже. Испугавшись, что женщина упадет, Эрик выбрался из машины и заторопился к ней. Но когда подбежал, она уже стояла на земле.

Рокси окинула взглядом светловолосого, голубоглазого незнакомца. На вид ему немного за тридцать. Худой и бледный. Джинсы и рубашка явно совсем новые; джинсы не гнутся, а на рубашке, застегнутой на все пуговицы, еще видны складки от фабричной упаковки. Должно быть, один из бывших подопечных Мод, кисло подумала она, вышел из тюрьмы и явился за подачкой. Большинство ребят вырастали у Мод хорошими людьми, но было и несколько исключений; эти время от времени приезжали к Мод, рассказывали жалостные истории и клянчили денег, которых у нее было не так уж много. Один даже прятался на ферме от полиции. Но этому Рокси сейчас покажет, что она не так наивна и мягкосердечна, как Мод.

Эрик решил, что женщине около тридцати. Не красавица, но на нее было бы приятно смотреть, если бы не такое враждебное выражение лица. Холодный взгляд этих карих глаз, должно быть, устрашил не одного мужчину.

— Я не хотел отвлекать вас от работы. Просто заехал посмотреть на ферму, по старой памяти.

— Смотреть особенно не на что. — Рокси гордо расправила плечи. — Но я стараюсь что-то сделать.

Эрик перевел взгляд с хозяйки на громадный старый двухэтажный дом. Бросалось в глаза, что тот остро нуждается в покраске и трубу хорошо бы переложить. Одно из окон на фасаде забито досками, а противомоскитная сетка на двери вся в заплатах.

— При Мод здесь был идеальный порядок.

Рокси холодно посмотрела на него.

— В последние годы у нас не хватало денег на капитальный ремонт. А теперь Мод больше нет, и ребят тоже, мне приходится все делать самой, да еще работать полный день в городе.

Эрик понял, что обидел ее, и мысленно обругал себя. Нужно будет поработать над своими манерами.

— Прошу прощения. Я вас не упрекаю. Просто больно видеть дом в таком состоянии.

Это Рокси могла понять, и ее гнев моментально угас.

— Да уж. Ну, рано или поздно я наведу здесь красоту. — Перед ней встало доверчивое личико Джейми. — Так что, как видите, мне некогда тут стоять и разговаривать с вами. Если вам нужны деньги, то мне нечего вам дать. А если вы хотели видеть Мод, она... — Горло Рокси сжалось, она не могла произнести слово «умерла». — Ее больше нет.

Эрик заметил в глазах женщины боль. Как видно, Мод была ей очень дорога.

— Я знаю. Я получил письмо от какой-то Роксаны Дуган.

Глаза Рокси сузились. Перед смертью Мод дала ей очень краткий список имен и просила написать этим людям, поблагодарить за многолетнюю помощь и поддержку. Все они были Рокси знакомы, кроме одного.

— Я — Роксана Дуган.

Эрик протянул руку.

— Эрик Бишоп.

Мысленно Рокси поставила галочку против этого имени в списке. Именно о нем она ничего не знала, кроме того немногого, что рассказала ей Мод. Он был одним из ее воспитанников. Потом вырос, уехал с фермы и стал профессиональным военным. Он ездил по всему миру, но ферму не забыл и регулярно присылал чеки. Отвечая на рукопожатие, Рокси удивилась, каким приятным оказалось его прикосновение... такое теплое и надежное.

— Извините, что я так резко с вами разговаривала. Иногда бывшие подопечные Мод приезжали сюда и пользовались ее добротой. После нескольких особенно неприятных случаев я стала подозрительно относиться к посторонним, — сказала она, когда Эрик выпустил ее руку.

Тот кивнул в знак понимания, потом снова перевел взгляд на дом.

— Я приехал бы раньше, но был в больнице. Только вчера прочел ваше письмо.

Теперь его бледность и новая одежда стали понятны.

— Должно быть, вы долго болели?

— Я три года был в коме, — рассеянно ответил он, все еще хмуро разглядывая дом. Им овладело такое чувство, словно все, что было хорошего в его юности, оказалось разрушено.

Рокси едва удержалась, чтобы не ахнуть. Жизнь в подвешенном состоянии... Карта Повешенного! Радуясь, что его внимание занято другим, она постаралась взять себя в руки.

— Сочувствую вам.

Эрик отметил ее минутное волнение — он был натренирован никогда ничего не упускать, — хотя у него еще не совсем прошел шок от открытия, что он потерял три года жизни.

— Планируете снова устроить приют, когда приведете дом в порядок?

Рокси оглянулась через плечо на дом.

— Нет. Дом мне завещан, но душой приюта была Мод. — Она воинственно вздернула подбородок. — Пожертвования, на которые существовал приют, присылали лично ей. Больше всего жертвовали местные жители, и они дали мне понять, что теперь, когда Мод ушла от нас, они не будут помогать. К тому же пожертвований едва хватало на оплату счетов, а присоединиться к государственной системе детских домов Мод не соглашалась. Она хотела, чтобы мальчики могли оставаться здесь, не боясь, что какой-нибудь бюрократ вдруг ни с того ни с сего вышвырнет их отсюда. Моя работа в городе позволяла оплачивать то, на что не хватало пожертвований. Но теперь, без Мод, я не смогла бы содержать приют на одно свое жалованье. К тому же, пока я на работе, некому было бы присматривать за мальчиками.

— А что стало с теми, кто был здесь?

На глазах Рокси показались слезы.

— В последние три или четыре года Мод в основном брала ребят из честных, работящих семей, у которых просто были трудные времена. По соглашению они должны были забрать детей, когда у них появятся для этого средства. Им было нелегко взять детей сейчас, но по крайней мере этим ребятам дома рады. Но был один, Джейми Гордон... его оставила здесь бабушка с бумагой, по которой все права на опекунство переходили к Мод.

Эрику показалось, что он на мгновение заглянул в свое собственное детство.

Проглотив комок в горле, Рокси продолжала сдавленным голосом:

— Я хотела оставить его. Думала, что с одним ребенком отлично справлюсь. Но люди из социальной службы забрали его. Сказали, что смогут лучше о нем позаботиться.

Эрик снова покосился на нее.

— Кажется, вы с этим не согласны.

— Не согласна. Джейми — особый случай. Надеюсь, когда я снова наведу здесь порядок, они пересмотрят дело и позволят мне усыновить его.

Эрик рассчитывал заехать сюда, попрощаться и двинуться дальше. Но он никогда не мог отвернуться от человека в беде, а горестные глаза Роксаны Дуган говорили о том, что этой женщине нужна помощь.

— Мне дали два месяца отпуска на выздоровление. Кажется, вам пригодился бы помощник.

Рокси снова вспомнила свои карты Таро: на смену Повешенному пришел Рыцарь с мечами. Неужели карты говорили о том, что Эрик Бишоп явится помочь ей? Жизнь Рокси складывалась так, что у нее выработалось очень сильное чувство независимости. Ей было трудно принять чью-то помощь, даже предложенную от души. Но это ведь не только для нее, уговаривала она себя. Важнее всего Джейми. Она будет рада любому, кто поможет ей вернуть мальчика. Она снова оглянулась на дом. Положение-то у нее отчаянное. Столько еще работы, а тревога за Джейми с каждым днем становится сильнее.

— Я не смогу вам платить, но могу предложить комнату и еду.

— Принято. — Эрик протянул руку.

Они скрепили договор рукопожатием, и Рокси снова ощутила тепло его руки; перед ее мысленным взором вдруг выскочила карта с Любовниками. Она зло усмехнулась про себя. Ни один мужчина не станет интересоваться ею, если только присмотрится поближе. Если карта и права, дело ограничится одной ночью, да и то, скорее всего, они остановятся на стадии раздевания. Я лично собираюсь остановиться на стадии рукопожатия! — сурово одернула она себя. Рассердившись, что ее мысли приняли такое направление, она отбросила их прочь.

— Можете занять любую комнату на верхнем этаже. Постельное белье — в чулане в коридоре. Если хотите есть, в холодильнике найдется все для сандвичей. А мне нужно работать.

Когда она снова пошла к лестнице, Эрик заметил, что она прихрамывает.

— Может, вам не стоит лазить на лестницу с травмированной ногой?

Она глянула через плечо.

— Это старая травма. Я к ней уже приспособилась.

Ее резкий тон показывал, что это не тема для разговора, и Эрик промолчал. Вернувшись к машине за сумкой, он заметил, что рука его все еще хранит тепло ее руки. Странно действует на него женщина, которую он интересует исключительно как подсобный рабочий, подумал Эрик. Но скорее всего, это просто эмоциональная реакция из-за возвращения на ферму. Он подхватил сумку и вошел в дом.

Поднявшись по лестнице, Эрик машинально направился прямо в свою бывшую комнату. Он приготовился ощутить печаль, но вместо этого ему вдруг показалось, что он находится именно там, где ему следует быть. Бросив сумку на пол, он нашел постельное белье и застелил одну из двух кроватей. Не распаковывая сумку, чтобы не тратить зря время, снял рубашку, повесил ее в шкаф и надел футболку. Эрик хотел сразу же приняться за работу, но не удержался от соблазна бегло осмотреть дом. Он быстро прошелся по комнатам, где в детстве играл или работал. Стены и потолки недавно окрашены, деревянные панели и дощатые полы натерты и сверкают чистотой. Как видно, мисс Дуган трудится изо всех сил, чтобы привести дом в порядок.

Напомнив себе, что остался помогать ей, он пошел в сарай за лестницей.

Через час Рокси посмотрела в сторону дальнего конца стены. Она предложила Эрику начать оттуда и постепенно продвигаться ей навстречу. Он работал без отдыха, и Рокси забеспокоилась: несомненно, он взрослый человек и умеет распределять силы, но некоторые мужчины готовы надорваться, лишь бы показать себя сильными.

— Может, прервемся и перекусим немного? — окликнула она его. — Я еще не завтракала. Вернулась из церкви и сразу за работу.

Эрик кивнул и слез с лестницы. Когда Рокси вошла в дом, он мыл руки на кухне.

— Незачем соревноваться со мной, — сказала она строго. — Я не лежала последние несколько лет в больнице.

Эрик смущенно повернулся к ней. Он работал через силу, но такой уж у него характер.

— Я хотел доказать, что могу отработать свою кормежку.

От улыбки у него на щеках появились продолговатые ямочки. Хорош, вынуждена была признать Рокси, ощущая внезапное влечение, какого поклялась никогда больше не испытывать. Оторвав от него взгляд, она занялась мытьем посуды.

— Не обязательно доказывать это в первый же день.

Эрик уловил, как потеплели ее глаза и как тут же вслед за этим она стиснула зубы. Знакомые признаки. Не хочет, чтобы он ей понравился, — во всяком случае, не сразу. В ее жизни было что-то такое, после чего она не доверяет людям или, может быть, только мужчинам. Когда она вымыла посуду и принялась доставать из холодильника продукты для сандвичей, Эрик заметил усталые морщинки на ее лице.

— Кажется, не я один здесь перерабатываю.

Словно не расслышав этих слов, Рокси мотнула головой в сторону расставленных на столе тарелок:

— Угощайтесь. Что будете пить — лимонад или воду?

— Лимонад, — ответил он и стал делать себе сандвич.

Рокси кивнула и заставила себя сосредоточиться на еде и напитках. Когда все было готово, она вынесла свой завтрак на заднее крыльцо и уселась в кресло-качалку Мод.

Уважая ее молчание, Эрик тоже ничего не говорил, пока готовил себе сандвич. Он вышел из дома вслед за Рокси и присел на ступеньку, как в детстве, прислонившись к одному из столбиков, поддерживавших козырек над крыльцом. Скрип кресла-качалки навевал воспоминания... хорошие и плохие... но ведь так всегда бывает в настоящей семье. Идеальны только фантазии.

А Рокси мысленно видела перед собой Джейми... Худенький, темноволосый, с затравленным выражением на лице, он сидел на качелях, сделанных из старой покрышки, подвешенной на ветке древнего дуба посреди двора.

— Я плохо сплю с тех пор, как увезли Джейми. Как только возвращаюсь домой — принимаюсь за ремонт и работаю до изнеможения, чтобы спать без задних ног.

Внезапно сообразив, что говорит вслух, она вспыхнула и крепко сжала губы.

Эрик услышал, какая любовь звучала в ее голосе.

— Вы с ним часто видитесь?

— Я с ним не вижусь. — В глазах у Рокси закипали слезы. — Мне даже не говорят, где он. Якобы привязанность ко мне помешает ему общаться с другими людьми. Но ведь он не общался даже с Мод... только со мной. Так и вижу, как он сидит где-нибудь, забившись в угол, испуганный и заброшенный.

Ее боль тревожила Эрика.

— Может, он подружился с каким-нибудь другим ребенком.

— Вряд ли. Он же ни с кем не разговаривает. Сидит один с угрюмым видом, а других детей это пугает. Они стараются держаться от него подальше. — С тех пор как умерла Мод, Рокси не с кем было поговорить. — Когда ему было шесть лет, у него на глазах отец в припадке пьяной злобы убил мать, а потом себя. Отец ревновал, думал, что Джейми на самом деле не его сын. Джейми взяла к себе бабушка — мать его матери, — но по-настоящему он был ей не нужен. Он никому не нужен. Она видела в нем его отца, а отцовская родня винила мальчика за все, что случилось. Он замкнулся. По словам бабушки, он замолчал в ночь убийства и, насколько известно, с тех пор не произнес ни слова. Примерно через год после трагедии бабушка прослышала о ферме Мод и привезла его сюда. Она даже не захотела зайти в дом. Стоя на пороге, вручила написанную от руки бумажку о передаче всех прав опекунства. Сказала только, что если Мод не захочет его взять, то может передать мальчика властям, потому что ей самой надоело с ним возиться.

Эрик вспомнил свое детство, до того как он попал к Мод.

— Тяжело расти никому не нужным.

— Быть ненужным всегда тяжело, в любом возрасте. — Рокси снова сжала губы. Она миллион раз уверяла себя, что пережила свою боль. Как видно, обманывалась. Но ее личные муки касаются только ее, и так будет всегда.

— Похоже, вы судите по собственному опыту, — заметил Эрик.

— В жизни всякое бывает. Как говорила Мод, главное — учиться на своем опыте и потом двигаться дальше. — Новый поворот разговора смутил Рокси, и она сказала: — Давайте есть, а потом продолжим работу.

Горечь в ее голосе подтвердила предположение Эрика, что в жизни мисс Дуган было нечто, оставившее глубокие шрамы. Но ее решительно сжатые губы давали ему понять: что бы это ни было, она не собирается исповедоваться.

Позднее, снова забравшись на лестницу, он гадал, что же с ней случилось. Хотя не его это дело: он приехал сюда подумать о своей жизни, а не совать нос в жизнь постороннего человека, особенно если этот человек совсем того не желает.