Название на языке оригинала: Honeymoon Baby

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Целый день Раф не отпускал Дженнифер от себя ни на шаг. Он помогал ей заправлять постели, менять полотенца, стирать и сушить белье тут же, в прачечной, потому что Дженнифер не хотела вывешивать его на улице, где было очень пыльно. Он помогал ей разжигать камин и мыть окна, экономя воду.

Раф настоял на том, чтобы самому смести пепел с веранды, полить дорожки и парковочную площадку (принося ведра воды из пруда в саду), потому что считал, что беременной женщине нельзя вдыхать так много пыли. Он говорил, что это так же вредно, как и курение. Когда Дженнифер, тепло одевшись, взяла Бонзера, чтобы погулять с ним в саду, а заодно забрать почту из ящика в конце подъездной дорожки, Раф пошел вместе с ней. Он задавал ей бесконечное множество вопросов о семье и о причинах разрыва ее помолвки.

— Значит, твой избранник оказался слабаком, — нелестно отозвался Раф о Майкле. — Если он отступил при первой же трудности, каким бы он был мужем? — сердито продолжил Раф. — Если б я любил женщину, и мы столкнулись с проблемой, мы бы вместе решали ее и находили выход из сложной ситуации.

Эти слова стали для Дженнифер искоркой надежды. Но она тут же сказала себе, что только необыкновенная женщина способна заставить такого циника, как Рафаэль Джордан, полюбить ее. К тому же она должна быть очень смелой!

— Не думала, что ты веришь в любовь, преданность и тому подобное...

— Я говорю не о любви и преданности. Я говорю о браке. Когда я видел, как отец без конца меняет жен, у меня возникало огромное желание остаться холостяком. Что касается обещаний, то с ними у меня нет проблем. Я просто не даю их, если знаю, что не смогу сдержать.

— А твоя мать? Она выходила еще раз замуж?

— Дважды, и оба раза неудачно. Думаю, она надеялась найти другого Себастьяна. Она любила только его одного, но у нее было слишком много гордости и самоуважения, чтобы жить с мужчиной, которому она не доверяла.

По дороге домой после прогулки Дженнифер подумала о том, что, вероятно, из этих трех человек больше всех пострадал от развода ребенок — Рафаэль. Сердце ее заныло оттого, что она прочла эту новую для нее страницу его жизни. Неудивительно, что он так решительно выступал против брака. Рафаэль отождествлял семейную жизнь с неуверенностью и суматохой, а не с надежностью и счастьем. Но сейчас, оказавшись лицом к лицу с реальностью, со своим будущим отцовством, он должен всерьез задуматься о жизненных ценностях.

Зайдя в дом, она установила у камина гладильную доску, чтобы заняться глажением. Раф тут же предложил ей свою помощь, но Дженнифер сказала, что с этой работой женщина вполне может справиться сама.

— В таком случае я просто побуду рядом, почитаю.

Он так и сделал: растянулся на диване с книгой Лейси Грэхем. На некоторое время в комнате установилась тишина.

— Слушай, — обратился вдруг к ней Раф, — я заметил, что самые удачливые герои Лейси всегда блондины с зелеными глазами! Ну очень похожие на меня!

— Не льсти себе, — поставила его на место Дженнифер. — Это просто идеализированный тип, вот и все. Причем самый растиражированный.

— Но, смею предположить, он совпадает с твоим вкусом, иначе ты не была бы такой поклонницей Лейси Грэхем, — сказал Раф.

— О, Дженнифер, — раздался голос Маргарет Картер, — надеюсь, еще не слишком поздно обратиться к вам с просьбой: не могли бы вы накормить нас сегодня ужином? — С извиняющейся улыбкой на лице она вошла в гостиную. — На дорогах полно пыли, и нам совсем не хочется где-нибудь застрять, как это случилось вчера...

— Конечно, мы вас накормим, — улыбнулась ей Дженнифер. — Мама как раз сейчас готовит свое фирменное блюдо из фазана, а на десерт — пирог с фейхоа и бананами.

Гремя ключами от машины, в дом вошел Рон Картер, муж Маргарет. Он сразу же обратился к Рафу:

— Вы, должно быть, тот человек, который был на Амазонке?

— Рафаэль... — подхватила Маргарет. — Вас так назвали в честь художника? Люди часто в течение жизни подтверждают свои имена. Помнится, Пола говорила, что вы занимались фотографией во время экспедиции, — затараторила она.

— Вообще-то меня назвали в честь одного из семи архангелов, — скромно произнес Раф.

Он мог бы им быть, но не стал, зло подумала Дженнифер. Больше всего ей хотелось сейчас уйти из гостиной, спрятаться у себя в спальне. Воспользовавшись тем, что в комнату вошла Дот — подтянутая, с аккуратной прической, — она поспешно выключила утюг и выскользнула за дверь.

Оказавшись у себя наверху, Дженнифер направилась к письменному столу с желанием поработать на компьютере, пока Раф будет занят разговорами в гостиной. Она напечатала письма с подтверждением принятых заказов, которые Сьюзи отправит потом по почте. Затем проверила расходы и распечатала рецепты матери для занятий по кулинарии на завтра.

Принтер дал сбой, и Дженнифер выругалась. Пока она смотрела, в чем там дело, в переговорном устройстве раздался голос матери. По ее словам, внизу стоял человек, предлагавший смыть водометом пепел с крыши и прочистить водосточные трубы, причем делать все это он собирался, используя воду из своего собственного бака.

Дженнифер спустилась вниз. Предложение она отклонила, решив подождать несколько дней. Ей не хотелось выбрасывать деньги на ветер — вдруг вулкан снова возмутится и все вокруг опять покроется пеплом.

Когда она вернулась назад, Раф уже был у нее в комнате, он сидел за компьютером.

— Что ты сделаешь? — спросила она, подходя к письменному столу.

— Я исправил твой принтер, — ответил он, — а заодно почистил жесткий диск. Ты регулярно заглядываешь в диагностическую программу?

— Если нет проблем, то зачем мне в нее заглядывать? Нет никакой необходимости, — ответила Дженнифер.

— О, здесь мы расходимся во взглядах. Я предпочитаю заранее знать о возможной проблеме и не дать ей перерасти в нечто более серьезное.

Он говорил не только о компьютерах, он излагал свою философию жизни, и Дженнифер это поняла. Интересно, подумала она, как он называет ее и ее ребенка: «возможной проблемой» или «серьезной проблемой»? И как он собирается ее решать?

— Я вижу, ты подключена к Интернету, — добавил Раф, глядя на экран.

Однако она не захотела продолжать разговор — нажала на клавишу и выключила компьютер.

— Отлично, — произнес он, — только не надейся быстро избавиться от меня. Я намерен задержаться здесь на некоторое время.

— На некоторое время? — повторила она, инстинктивно кладя руку на живот.

— Ну, на неопределенный период, — уточнил он с напускной мягкостью. — Сама понимаешь: период открытий, привыкания, притирки...

— А как же твоя мини-империя? Не рухнет ли она, если ты будешь управлять ею отсюда? Разве у тебя нет никаких важных дел и тебе не надо встречаться с людьми, куда-то ездить?.. — спросила она, нервно поправляя очки.

— Сейчас нет. Кроме того, мои сотрудники привыкли действовать по собственной инициативе. — Он, видя ее замешательство, нежно и с пониманием улыбнулся ей. — Нравится тебе это или не нравится, но сейчас в моей жизни самое главное — ты. — С этими словами Раф удалился из комнаты.

Всегда он оставляет за собой последнее слово! — с досадой подумала Дженнифер. Внутри у нее все бурлило. Она не успела сказать ему, что Рафаэль Джордан не входит в ее планы. У нее будет его ребенок, которому она отдаст всю свою любовь и внимание. И этого достаточно!

Ужин прошел на удивление приятно. Чета Картеров и Раф быстро нашли общую тему для разговора — речь зашла о сохранении этнических культур.

Потом, когда гости разошлись по своим комнатам, Раф вместе с Дженнифер стали убирать посуду и ставить ее в посудомоечную машину. Пола, наблюдавшая за ними, заявила, обращаясь к Рафу:

— Я обязана обеспечить тебя мозгами.

— Я что-то сделал не так? — испуганно спросил он и посмотрел на сваленную в машину посуду.

— Нет, я имею в виду, накормить тебя мозгами, — засмеялась Пола. — Дженни сказала, что ты их очень любишь.

— О, боюсь, мои вкусы изменились, — тихо сказал он, наблюдая, как самодовольная улыбка исчезла с лица Дженнифер. — С тех пор как я сюда приехал, я полюбил все мягкое, пышное и сочное, все то, во что можно впиться зубами...

Поле тут же пришло на ум одно из ее фирменных блюд.

— Завтра вечером я приготовлю тебе прекрасный стейк из филе. — Она вся сияла.

«Мягкое и пышное»! Дженнифер захлопнула посудомоечную машину и нажала на кнопку. И тут же подумала о зубах Рафа, крепких, ровных, белых зубах, которыми он покусывал ее ночью и, возбуждая, доводил до исступления... Да, она должна признаться — Раф и его ласки вливали в нее живительную силу, с ним она ощущала себя сочной, цветущей...

Но она сказала ему, что сегодня ночью все будет по-другому, и должна сдержать слово. Правда, Дженнифер знала, что Раф не отступит и будет добиваться своего. Ну что же, в таком случае она позволит и себе, и ему немного божественного удовольствия. Она позволит ему прикоснуться к себе, но лишь один раз, потому что второй может подвести их к опасной черте и перерасти в привычку. Сегодня ночью все его попытки укротить ее и заставить забыть ее принципы потерпят крах!

Как она и ожидала, Раф ждал ее, приготовившись к схватке. Но он не был раздет. Наоборот, он стоял у кровати полностью одетый.

Дженнифер только открыла рот, чтобы сказать ему, что они не будут спать в одной постели, как он в ту же минуту отошел в сторону и она увидела то, что было за ним на полу. Постель! Как по волшебству исчезнувшая прошлой ночью, она таким же чудесным образом появилась вновь и была аккуратно разложена.

— Я буду спать на полу, а ты ложись на кровать, — кротко сказал он.

— Я... Ты не должен... Я... я думаю, кровать достаточно большая и нам обоим хватит места. Мы не будем мешать друг другу, — запинаясь, проговорила она.

— Да, что касается кровати, то с ней все в порядке, а вот со мной, к сожалению, в порядке далеко не все, — с усмешкой произнес он.

— Я... я не понимаю, — растерянно пробормотала Дженнифер.

— Хочу сказать, что если я сам себе не доверяю, то тебе и подавно не следует мне доверять. Если я лягу с тобой, Дженнифер, в эту кровать, то не усну. Буду думать о том, чем мы занимались прошлой ночью. Мне захочется прикоснуться к тебе, заниматься с тобой любовью снова и снова, но только с еще большей страстью, гораздо большей...

У нее пересохло во рту.

— Но сегодня утром ты сказал...

— Не думал, что ты настолько наивна, чтобы поверить мне! Ты женщина, чувственная, страстная женщина. И прошлой ночью нас связывал не просто секс, а нечто большее. Вот почему сегодня утром ты испугалась и попыталась ограничить наши отношения, поставить заслон нашим контактам. Таким образом ты попыталась противостоять опасности. Да, в определенной степени тебе есть о чем волноваться. Я действительно опасен для тебя, потому что не собираюсь смиренно соглашаться со всеми твоими ограничениями. Я не позволю тебе оттолкнуть меня потому лишь, что я могу разрушить твою размеренную, уютную жизнь. Но я действительно этого хочу. Я хочу всколыхнуть тебя. Мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня и увидела меня самого, а не отражение своих собственных страхов, не сына Себастьяна или отца своего ребенка, а меня, Рафа Джордана — мужчину... своего любовника...

Разве можно после этого устоять? Сопротивление Дженнифер было недолгим. Кровь предательски забурлила в ее жилах, она произнесла:

— Я согласна — при условии, что ты понимаешь, что для меня самое главное — мой ребенок. Важнее его ничего нет, — предупредила она, волнуясь и делая шаг навстречу. Ее руки поднялись к пуговицам желтой блузки. — Что бы ни было между нами за все это время до твоего отъезда, мой ребенок останется со мной...

Его зеленые глаза потемнели. Вокруг расширенных зрачков светилась золотая радужка. Он взял ее руки, не давая ей расстегнуть пуговицы.

— Я это понимаю и никогда не позволю себе разъединить любящую мать и ребенка, — произнес Раф с очень серьезным видом. Потом его лицо вдруг озарилось озорной улыбкой. — Надеюсь, ты так же проголодалась, как и я, дорогая. Но давай-ка прежде возбудим аппетит...

Не сводя с нее глаз, он расстегнул рубашку и, бросив ее на пол, занялся джинсами. Дженнифер не терпелось расстегнуть блузку, но он вновь остановил ее:

— Нет, позволь мне сделать это самому. — Быстро сняв с себя все, Раф, обнаженный, медленно поднял руки и поправил волосы. — Я тебе нравлюсь? — спросил он.

В ответ она кивнула головой. Разве могло что-то не нравиться в его сказочно красивом теле?

— Ты первая женщина, с которой я занимался любовью, не предохраняясь, — хрипловато произнес Раф. — И тебе трудно представить, какое блаженство я испытал при этом. Но сейчас я хочу испытать его вновь.

Он привлек ее к себе и начал осыпать поцелуями. Дженнифер запрокинула голову, выгнула спину и обессиленно опустила руки на его плечи.

Она блаженствовала. Раф распахнул ей блузку, сорвал с нее лифчик и жадно прильнул к ее груди. Дженнифер прижимала его к себе все крепче и крепче, стараясь насытиться его любовью. А потом он овладел ею — стоя и настолько быстро, что у Дженнифер не было времени осмыслить происшедшее. Ее подхватила и унесла за собой буря чувств и ощущений. Тело ее с готовностью отвечало на любовь Рафа, реагируя на малейшее его прикосновение, на любое его ласковое слово, которое он шептал ей. Буря любви становилась все неистовее, пока не достигла апогея, и потом стихла, оставив Дженнифер и Рафа без сил.

— Ну что же, Лейси, думаю, мы оба согласимся, что эта глава нам удалась... — донеслось до нее через несколько минут.

Неужели?.. Это было как гром среди ясного неба...

— О! — Она закрыла глаза, чтобы не видеть его чересчур самодовольного лица.

— Да, о! Как долго ты собиралась скрывать это от меня? Ну же, дорогая, признайся. Уже слишком поздно притворяться, что ты не понимаешь, о чем я веду речь.

— Когда ты это узнал? Как ты узнал? — спрашивала она.

Раф уложил ее на кровать и очень спокойно произнес:

— Я, конечно, не математик, но сложить два и два могу. Я чувствовал, что ты скрываешь от меня что-то еще, но не имел представления, что бы это могло быть, до тех пор, пока мне не попались эти книги. Тогда ты действительно начала вести себя как-то странно, будто чувствовала за собой вину... И вот наконец я наткнулся на письмо по Интернету, адресованное тебе некой адвокатской фирмой. Они переслали в твой адрес сообщение какого-то парня по имени Сериэль, которому хотелось встретиться с тобой во время его пребывания в Новой Зеландии и обсудить контракт новой книги...

Он знал об этом весь вечер и молчал! Его ангельское поведение за ужином было всего лишь рассчитанной попыткой усыпить ее бдительность, внушить ей ложное чувство безопасности.

— Ты залез в мою почту?! Ты пробрался в Интернет?! Но как ты сумел это сделать? У меня же секретный пароль!

Он покачал головой. Неужели она так глупа?

— Шутишь? В чем же твой секрет? Разве ты не знаешь, что не стоит использовать имена своих домашних любимцев в качестве секретных паролей? Мне хватило тридцати секунд, чтобы догадаться, что это «Фергюс».

— Как ты посмел совать нос в мой компьютер?

Он улыбнулся, видя, что она сердится.

— Я делаю очень много вещей, которые не следовало бы делать. Почему и добиваюсь успеха. Кроме того, совать нос, по-моему, это единственный способ узнать что-то интересное. Насколько я понимаю, мой отец был тем человеком, который связал тебя с английским издателем? — (Она кивнула головой.) — Тебе повезло, что я спас издательство «Бархат» — ведь оно стояло на краю пропасти...

— Что же теперь будет? — испуганно спросила она.

Сердце у нее упало.

— Теперь? Теперь мы обсудим новый контракт!