1.

  Путь к золотому дракону

Северный Тракт • Лестница миров • Дракон и зеркало

Трилогия водном томе

Щщ ШЮВА,

Шт ТЩЩОВА

Путь к золотому

дракону

Москва, 2011

Шго Быкова, м№а тщщова

• Северный Тракт •

• Лестница миров •

• Дракон и зеркало *

г Излательство АЛЬФА-КНИГА

Среди бесчисленных светил Я вольно выбрал мир наш строгий. И в этом мире полюбил Одни веселые дороги.

Н. С. Гумилев

• Северный Тракт •

Все смешалось в доме Облонских.

Л. Н. Толстой Это — прекрасный белый слон.

Г. Гейне

2.

   Поутру, стоило нам немного отойти от стоянки, лес начал редеть -- но прошло не меньше трёх часов, прежде чем мы вышли на опушку, а впереди показались вросшие в землю избушки. Некоторые были уже нежилыми, и из окон выглядывала высоченная трава.

   Надо думать, это были самые что ни на есть задворки -- чем дальше мы шли, тем крепче становились избы, возле них стали появляться палисадники с непременными мальвами, акациями и мятой. В глубоких лужах у дороги нежились свиньи, а в зарослях бурьяна то там, то сям появлялась фигура петуха в окружении многочисленных куриц и цыплят.

   На потемневших от времени скамеечках у ворот сидели местные старушки -- от своих городских аналогов они отличались только тем, что у многих в руках были веретёна. Нас провожали любопытными взглядами, и я даже догадывалась, почему.

   Утреннее накладывание иллюзии заняло добрых сорок минут, из которых на меня ушло почти полчаса -- и если бы не "Справочник", мы провозились бы куда дольше. У меня неплохая память на мелкие детали, но особенности одежды я всегда запоминала плохо, а в Даркуцких горах была лет двенадцать назад. Эгмонт с Сигурдом там вообще не бывали. Но никаких других языков, кроме подгиньского, я не знала, а легенда у нас получилась красивая, жалко было переделывать.

   Словом, сейчас я шла между Сигурдом и Эгмонтом, высоко держа голову и мрачно зыркая по сторонам чёрными, чуть раскосыми глазами. Мрачность давалась мне легко: самым сложным в образе даркуцкой княжны было одновременно удерживать величественную осанку и смотреть под ноги, дабы не заляпать чистенькие ботинки в местной жёлтой грязи. Вот уже не знаю, как справляются с этим подлинные дворянки -- может быть, просто не ходят по деревенским дорогам?

   -- Это не деревня, а город, -- негромко сказал Эгмонт; по легенде, я не знала ни слова по-лыкоморски, так что волей-неволей пришлось обратиться к телепатии. -- Он называется Подкузьминки. Мы сейчас просто идём по предместьям.

   Я кивнула, стараясь скопировать великосветское движение госпожи Ламмерлэйк.

   -- Яльга, да ты не волнуйся так, -- неожиданно сказал по-подгиньски Сигурд. Я быстро посмотрела на него; волкодлак ободряюще улыбнулся. -- Всё удачно выйдет... а эт-то ещё что такое?

   Последняя фраза относилась уже не ко мне. Поперёк дороги была протянута толстая разлохмаченная верёвка, на которую для какой-то надобности нацепили разноцветные лоскутки. Дальше виднелась большая куча земли -- на ней возлежал худой чёрный кот с белыми носочками на передних лапках. Ещё дальше начиналась неровная приземистая стена не более трёх локтей в высоту, сложенная из серых грубо вытесанных камней.

   Рядом имелась табличка: "Городская стена, VI век". И чуть пониже, меленько: "Руины".

   Возле свежевозведённых руин обедала целая компания гномов. Расстелив на земле квадратную бахромчатую скатерть и разложив на ней самую разнообразную снедь, гномы бодро хрустели свежими и солёными огурчиками, разламывали знаменитые толстые лепёшки и обсуждали планы дальнейшего руинного строительства.

   Нас они, кажется, не заметили. Ещё бы, трапеза для гнома -- это почти святое. Трудно, впрочем, найти что-то, что не было бы для гнома святым: дом, семья, интересы клана... ну и интересы самого гнома, ибо кто же обеспечит клан и семью, ежели кормилец будет голоден и несчастен?

   Я незаметно покосилась на спутников. Если бы не легенда, я сама начала бы разговор -- обычно я быстро находила с гномами и общий язык, и правильный тон. Но даркуцкой княжне невместно разговаривать с простолюдинами, так что я молча поджала губы.

   Разговор начал Эгмонт.

   -- Добрый день, уважаемые, -- сказал он, спокойно глядя на обедающих гномов. -- Удачи вам и вашим семьям. Не откажите в любезности, подскажите, как лучше пройти в приличную корчму?

   Тон был взят верный: в должной мере уважительный, но не приниженный. Неправда, что только эльфы улавливают такие тонкости; гномы, будучи, в сущности, довольно тщеславным народом, обладают отменным чутьём на настрой собеседника. Рихтер обратился как равный к равным, и это было хорошо. Тем более, кто лучше гнома знает, какая корчма достойна считаться приличной? Кроме того, гномы весьма любопытны, и свою роль сыграла даркуцкая княжна в национальном костюме, по лицу которой, хочется верить, не было заметно, о чём она думает. Ибо думала она о чистоте ботинок.

   -- И вам доброго здоровья, -- после минутной паузы откликнулся один из гномов. Борода у него была длиннее прочих, сидел он не на земле, а на маленьком раскладном креслице -- словом, это был местный старшой, если не глава семьи. -- А ну, Снорри, покажи-ка людям, что тут и как...

   Я чуть не вздрогнула, но здешний Снорри -- высокий для гнома, но ещё очень молодой, со светлыми лохматыми волосами, выбивавшимися из-под шапки, -- был не более чем тёзкой того гнома, с которым я проучилась без малого два семестра. Он охотно встал, отряхнул штаны от пыли и пролез под верёвкой.

   -- Идёмте, почтенные, -- сказал он, бросив на меня любопытный взгляд. -- Тут в обход надобно.

   Мы пошли назад, к перекрёстку. Гном усиленно косился в мою сторону и, наконец, не выдержал.

   -- Почтенный маг, а, почтенный маг? Вы с госпожой, наверное, к градоправителю?

   -- Не совсем, -- "неохотно" ответил Эгмонт. Я шла с видом человека, который даже не догадывается, что говорят именно о нём. -- Мы держим путь в Крайград, а здесь собираемся переночевать и купить лошадей.

   -- А что ж вы, безлошадные, что ли? -- гном изумлённо уставился на меня, я смерила его взглядом с головы до ног, презрительно фыркнула и отвернулась. Понимает его княжна или нет, но так на себя пялиться она никому не позволит.

   -- Чего это она? -- обиженным тоном поинтересовался Снорри.

   Эгмонт возвёл очи горе.

   -- Она княжна, -- устало объяснил он. -- С Даркуцких гор. По-нашему ни слова не понимает... и хвала богам, что не понимает, и так хлопот не оберёшься.

   -- С гонором панна, -- поддакнул Сигурд.

   Гном открыл рот, потом закрыл. Потом снова открыл, явно собираясь спросить, что я тут делаю, -- но сообразил, что выйдет некрасиво, и вместо этого сообщил:

   -- А, так я понял! Вы, верно, телепортами скакали?

   -- Да, -- кивнул Эгмонт. -- А как почтенный...

   -- Как догадался? -- Снорри рассмеялся. -- Так вы ж не первые! КОВЕН все телепорты перекрыл, они теперь только в одну сторону работают -- в Межинград, на ихний двор...

   Гном вдруг замер на полуслове и смерил Рихтера подозрительным взглядом.

   -- Стойте-ка, -- сказал он, -- ежели вас в Межинград выбросило, как это вы досюдова без лошадок добрались?

   Во мне всё оборвалось, но Эгмонт отреагировал быстро и правильно.

   -- Вот же мрыс, -- с чувством сказал он. -- А я-то думаю, что у меня с амулетом -- сломался, что ли? Сперва выкинул посреди глухого леса, а потом и вовсе телепортировать отказался...

   Наверное, упоминание мрыса сыграло свою благотворную роль: Снорри расслабился и сочувственно сказал:

   -- То-то я гляжу, панна вся такая...

   Какая именно, он уточнять не стал. Растрёпанная, конечно, но нам это только на руку.

   -- А ты, уважаемый, не знаешь, в честь чего это всё затеяли?

   Снорри пожал плечами.

   -- Может, сбой какой, -- безразлично сказал он. -- Мрыс его знает...

   Тут разговор прервался -- мы вышли на новый перекрёсток, представляющий собой одну большую лужу с четырьмя ответвлениями. Перейти её посуху можно было, разве что прибегнув к магии, но это не годилось. Я хотела было оглянуться, не валяется ли где какой доски, однако Сигурд решил проблему проще и изящнее. Подхватив меня на руки, он несколькими шагами пересёк лужу вброд. Едва очутившись на чистом сухом месте, я одёрнула одежду, пренебрежительно фыркнула в сторону Сигурда и гордо отвернулась. Волкодлак обиженно посопел. Я очень надеялась, что не всерьёз.

   Гном молча покачал головой. Он наверняка уже просчитал, сколько денег должны были отвалить моим спутникам за обеспечение эскорта такой вздорной девицы, включая надбавку за вредность -- в смысле, вредность характера.

   Лужа была чем-то вроде водной границы -- если раньше я всерьёз заботилась о сохранении чистоты своих ботинок, то теперь можно было немного расслабиться. Прямо от перекрёстка начиналась мостовая, по обеим сторонам которой возвышались каменные дома. На некоторых даже имелись витые балкончики. Мы пошли быстрее. Я не переставала прислушиваться к разговору.

   -- Что это у вас там строится? -- спрашивал Сигурд, не забывая бдительно зыркать по сторонам. -- Стену, никак, решили возвести?

   Гном довольно хмыкнул.

   -- Руину строим! -- гордо поведал он. -- Вон там, подальше, к центру, стало быть, ближе, дядя мой трудится с семьёй. У них работёнка попроще, они развалины городища строят. Видел я на плане, городища-то того -- одна фитюлька! Стена, палаты да капище...

   Оборотень нахмурился.

   -- Зачем это?

   -- Ну, как зачем... Для историчности. Да вы гляньте, видите -- статуй между домами?

   Мы глянули. В просвет между домами действительно что-то виднелось.

   -- Подойдём? -- предложил общительный гном.

   -- Подойдём, -- после недолгого размышления согласился Рихтер.

   Мы подошли. Посреди маленькой площади -- она и виднелась между домами -- стояла высокая статуя белого мрамора. Она изображала воителя в старинной кольчуге; с плеч у него свисал плащ, уложенный красивыми тяжёлыми складками, а на голове имелся лёгкий шлем с бармицей. Бармица, бесспорно, добавляла образу героизма, однако же закрывала, как и полагается, почти пол-лица. Над ней торчал внушительный нос, он же -- по совместительству -- был самой запоминающейся деталью памятника. На шлеме восседал солидный сизый голубь. Сразу было видно, что место это насиженное. Правой рукой в латной рукавице беломраморный витязь указывал прямиком в сторону Межинграда -- не то призывал пойти и захватить, не то предлагал равняться, догнать и перегнать.

   -- Kto to jest? -- потребовала объяснений даркуцкая княжна.

   -- Это, досточтимая панна, -- гном, как всякий гид, понял и без перевода, -- великий князь лыкоморский, каковой имел честь родиться не где-нибудь, а в Подкузьминках, о чём неопровержимо свидетельствует древняя рукопись, найденная в подвале старой церкви.

   Мы одновременно уставились на князя. Никакого выходца из Подкузьминок я в лыкоморской истории не припоминала, и Эгмонт с Сигурдом -- тоже. Гном, взглянув на наши вытянувшиеся лица, повторил:

   -- Рукопись, знаете ли, свидетельствует.

   -- Хм, -- кашлянул вежливый Эгмонт.

   -- Как? -- изумился гном. -- Ладно княжна, но вы-то, вы, господин маг, неужто вы не слышали про рукопись... про свиток...

   -- Что-то было, -- дипломатично высказался господин маг. -- Но подробностей не припомню.

   Гном воспрял духом, почуяв в нас благодарных слушателей. Последующие десять минут мы внимали весьма душераздирающей истории.

   Душераздирающим в ней было практически всё. И давно обвалившийся, заросший лебедой и бурьяном подземный ход, четыре года назад чудесным образом обнаруженный местными мальчишками. И подземелье, в коем искали сокровище, а обрели нечто куда более, более ценное. И сам свиток, такой замечательный, с виньетками и миниатюрами -- особенно хороша та, где Ольгердовна, прекрасная жена князя, взывает к трём стихиям с резного балкончика в княжьем терему.

   Как легко догадаться, свиток повествовал о нелёгкой судьбе подкузьминского князя, а точнее -- о его великом походе на юг, в Межинград и далее, с целью "зачерпнуть шеломом водички". Надо думать, в этих краях случилась неурочная засуха, а князюшка мучался в очередной раз похмельем. Как бы то ни было, поход оказался удачным, во многом -- благодаря действиям княгини Ольгердовны, знаменитой магички, запросто обращавшейся с тремя из четырёх стихий. Заканчивалась вся история триумфальным возвращением князя в родные Подкузьминки -- с флагами, трубами и трофейным волынщиком, захваченным в плен возле искомой воды.

   Подкузьминские краеведы возликовали, но радость их была недолгой. В самом скором времени старая церковь сгорела дотла -- вместе с редкой фреской на южной стене, новеньким алтарём, на который сбрасывались всем миром, и -- самое страшное! -- оригиналом исторического свитка. Четыре копии хранились у самых зажиточных горожан, ещё одну как раз накануне отнесли в ратушу.

   Столичные коллеги, вызванные в Подкузьминки на радостях, явились как раз вовремя, чтобы увидеть тёпленькое ещё пепелище, -- и немедленно попытались усомниться в подлинности сгоревшей реликвии.

   Однако же "попытаться" ещё не значит "усомниться". Главным аргументом в пользу супротивников было то, что и князь, и княгиня отчего-то именовались автором сугубо по отчествам, а имена их так и остались неизвестными. Но, во-первых, любой малец знает, что обращение по отчеству -- это весьма уважительно, во-вторых же, человек мог и просто запамятовать, после лыковки и не такое бывает. Известное дело!

   Тот же факт, что кроме Подкузьминской Рукописи, как её стали называть в научных кругах, таинственный князь нигде более не упоминался, говорил исключительно в пользу подкузьминской историографии. Только подумать, какое сокровище обратилось в пепел от случайной искры!..

   -- Это всё хорошо, -- сказал Сигурд, выслушав лекцию до конца. -- И статуй хороший, совсем как в Межинграде. Только там конь есть, а ваш какой-то безлошадный. Непорядок!

   -- В Межинграде и змеюка есть, -- скривился гном. -- И потом, они-то свой на казённые денюжки строили, а для-ради нашего весь город скидывался!

   -- Вон оно что, приятель, -- глубокомысленно изрёк волкодлак.

   Видно было, что гному есть что ещё нам поведать, но впереди показалась корчма, выглядевшая и впрямь довольно прилично. Снорри уверенно направился к ней, на ходу расхваливая стряпню "тёти Цили".

   -- И рагу там взять не забудьте, -- напутствовал он. -- Сейчас как раз грибочки пошли, самое оно.