"Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана" - читать интересную книгу автора (Милошевич Сергей)

Глава III. Ночь визитов

Капитан Беспалкин закончил свой рассказ, и почти в то же мгновение в комнате вспыхнул свет. Все невольно зажмурились. Степан Григорьевич поморгал глазами, достал из кармана платок и вытер им вспотевший лоб. Казалось, он вот-вот громко разревется, словно трехлетний карапуз, которого злые шутники угостили пустым фантиком, сложенным «под конфетку».

— Так-так, — вздохнул Шура, с задумчивым выражением лица разминая в пальцах папиросу. — Стало быть, вы утверждаете, что ваше судно угнали из порта наркоманы или какие-то другие головорезы, дабы похитить имеющийся на борту морфий и другие наркотические препараты?

— Ну да! — горячо произнес капитан и даже привстал. — Другого и предположить нельзя.

— Угу, — буркнул Холмов и обратился к мужчине в форме. — Я извиняюсь, а кто вы будете?

— Башлинский, начальник службы охраны порта, — представился мужчина.

— Это мой хороший, и надежный товарищ, — пояснил капитан. — Он не меньше меня заинтересован в скорейшем розыске судна.

— А почему эти лекарства нельзя было похитить прямо, в порту, — вмешался в разговор Дима. — а потом незаметно вывезти?

— Абсолютно исключено, — покачал головой Башлинский. — Для этого нужно открывать трюмы, рыться в них, сносить товар на берег, прятать, пытаться вывезти. Незаметно это не сделаешь, обязательно кто-нибудь заметит. И потом за это время кто-то из команды мог вернуться и поднять хипеш… Нет, это исключено…

— Какова ваша версия процедуры похищения? — спросил Холмов и, попыхивая папироской, стал прохаживаться по комнате походкой Сталина.

— Да тут все просто, как яйцо Колумба! — вскричал капитан и снова привстал. — Кто-то из членов команды узнает о наркотиках на борту и случайно, а скорее всего специально сообщает об этом каким-то головорезам, рассчитывая на свой процент за наводку. Скорее всего ему же приходит в голову поистине гениальная мысль убрать на время с судна почти весь экипаж, позвонив Сисяеву якобы от его тещи и сообщив о предстоящем завозе шмоток в боновый. Затем банда проникает в порт, пробирается на корабль, под угрозой оружия заставляет вахту запустить машину и под покровом темноты выходит в море. Все просто…

— И дерзко до невероятности! — резко перебил Холмов.

— Видимо, игра стоила того, — развел руками капитан. — Шутка ли, в случае удачи огрести сразу несколько миллионов.

— А пьяницу-кагэбэшника они тоже вам подсунули? — ехидно поинтересовался Дима.

— Ну это, конечно, вряд ли, это совпадение, — смутился Беспалкин. — Хотя мы ушли с судна раньше и вся команда знала, что мы скоро на судно не вернемся. Может, как раз именно это и подтолкнуло негодяя из экипажа на дальнейшие действия.

— Что ж, логично, даже слишком логично, — задумчиво сказал Шура. — Только я не понимаю, чем могу вам помочь? Чтобы догнать вашу посудину, нужен как минимум торпедный катер или вертолет. А такой техникой я пока не располагаю…

— Да нет же! — замахал, словно отбиваясь от мух, руками Степан Григорьевич. — Дело в том, что топлива на борту было ерунда, всего миль на 10–20 ходу. Да и не сомневаюсь, что бандиты и не собирались угонять судно далеко. Наверняка они отойдут подальше от Одессы, где нет пограничников, выпотрошат лекарства из ящиков, побросают в шлюпки — и к берегу. А там уже чепуха…

— Хм, — буркнул Холмов. — Верно, черт возьми. Но если наркотиков на судне уже нет, то найти их будет далеко, не просто. Скорее всего невозможно.

— Да плевал я на эти наркотики! — взревел капитан. — Вы помогите мне до утра отыскать «Биробиджанский партизан» и отвести его обратно в порт. А лекарства — хрен с ними! Как-нибудь спишем во время рейса. Трюмы во время шторма откроем, течь сделаем, смещение груза организуем… Слава Богу, не в первой… Шура пристально посмотрел на Степана Григорьевича, но ничего не сказал.

— А почему вы сразу не сообщили в милицию или КГБ? — спросил Дима, и по тому, как презрительно фыркнул Шура, сразу понял, что вопрос неуместный. Но капитан терпеливо объяснил:

— Если бы я это сделал, то при любом исходе дела я бы уже сидел в предвариловке и искал блох у какого-нибудь уркагана. Хорошенькое дело — капитан с помощниками пьянствуют, почти вся команда гуляет на берегу, а их судно в это время наглым образом угоняют и крадут груз, да еще какой — наркотические препараты… А так хоть какая-то надежда есть.

— Мне тоже пилюлю выпишут, — мрачно сказал начальник охраны. — В прошлом месяце с территории порта пропал автопогрузчик и двадцать тюков индийского чая, в этом какие-то гады сперли сто двадцать ящиков апельсин и шесть труб большого диаметра, и вот теперь — пожалуйста, сперли пароход. Тут сразу с работы вытурят…

— Уважаемый, мне тебя рекомендовали как способного специалиста и надежного мужика, — обратился к Холмову капитан. — Выручи, а за магарычом дело не станет: отблагодарю по-царски. Чеки, деньги, тряпки, — в общем, все, что пожелаешь.

— А с меня в случае успешного исхода — десять ящиков апельсинов, — гордо произнес начальник порта и, немного подумав, покраснел. Шура усмехнулся и, почесав затылок, сказал:

— Так и быть, попробуем помочь добрым людям. Надеюсь, машина у вас есть?

— Внизу стоит, — радостно ответил капитан. Он, видимо, не надеялся на то, что Шура согласится заниматься этим практически безнадежным делом.

— Если хочешь, Вацман, поехали с нами, — предложил Холмов, доставая из-под подушки револьвер. — Тут чем больше народу — тем лучше. Дима вскочил и с готовностью стал напяливать джинсы. Вскоре все вышли на улицу и сели в светло-серую (во всяком случае, именно такой цвет отражался от ее боков в тусклом освещении уличного фонаря) «Волгу», принадлежащую начальнику охраны порта Башлинскому.

— Куда ехать? — обернувшись к Шуре, спросил он и включил мотор. Этот вопрос вызвал на лице Холмова выражение неподдельной растерянности.

— Действительно… — задумчиво пробормотал он. — Черт его знает, куда ехать… Мотаться ночью, в темноте по всему побережью в поисках непосредственно парохода — дело настолько же глупое, насколько и безнадежное. Нужно искать исполнителей. А для этого прежде всего нужно найти наводчика — негодяя с экипажа. Вы подозреваете кого-нибудь? — обратился Холмов к Беспалкину. Тот глубоко задумался.

— Я знаю… — наконец неуверенно произнесен. — Тут трудно сказать. Сисяев, вроде, больше всех деньгу любит… Хотя не думаю…

— Ладно, поехали к этому Сисяеву, — нетерпеливо махнул рукой Шура. — Может, найдем какую-нибудь зацепку. Тем более, что это он поднял ложную тревогу «все в боновый!». Надеюсь, адрес его у вас имеется?

— Конечно, — кивнул головой Степан Григорьевич, доставая из куртки записную книжку. — Улица Космонавтов, дом…

«Волга» сорвалась с места и, поднимая тучи брызг, помчалась по темным улицам Молдаванки в неизвестность. Некоторое время Холмов о чем-то размышлял, затем спросил капитана:

— Значит, насколько я понял, в момент похищения на судне никого, кроме вахты, не было… Скажите, а вы точно видели на берегу весь остальной экипаж, вернувшийся из магазина, или среди них кого-то все-таки не было?.

— Вроде все были, — не очень уверенно ответил Беспалкин.

— А сколько на судне оставалось вахтенных?

— Пять: вахтенный штурман, моторист и три матроса.

— А почему так мало? — зевнув, поинтересовался Холмов.

— Так ведь «Биробиджанский партизан» — суденышко небольшое, тысяча двести водоизмещения, — объяснил капитан. — И экипаж на нем всего шестнадцать человек.

— А может быть, когда бандиты переправят наркотики на берег, вахтенные сами приведут судно обратно в порт? — сказал Дима.

Холмов сокрушенно покачал головой.

— Оставлять свидетелей в таком деле… Самое лучшее, на что можно рассчитывать, это то, что их свяжут и оставят на корабле, чтобы раньше времени не подняли тревогу…

Капитан, который до этого как-то не задумывался о подобном исходе, вздрогнул и зашмыгал носом, утирая дрожащей рукой скупую мужскую слезу. Ему было невероятно жалко своих орлов. Беспалкин закусил губу и начал последними словами ругать себя за то, что часто был несправедлив к покойным.

…Сисяев сидел у себя дома в глубоком кресле и одной рукой неторопливо перелистывал шведский порнографический журнал, размышляя о том, каким бы образом ему сегодня получше выполнить свои супружеские обязанности. Другой рукой он прижимал к тому месту на лбу, куда угодил боцманский шелобан, холодный компресс. Внезапно в дверь требовательно позвонили.

— Кого это еще черти принесли в такое время? — проворчал Сисяев, заглядывая в глазок. Увидев капитана, он охнул и быстро распахнул дверь.

— Здрасте, Степан Григорьевич, — раболепно произнес Сисяев.

— Что у тебя с головой? — подозрительно спросил капитан вместо приветствия.

— Да боцман, зараза, — нехотя ответил Сисяев. — Скажите ему, Степан Григорич, чтобы он руки не распускал, а то…

— В общем так, дорогой, — не дослушав Сисяева, сообщил Беспалкин. — Вот этот товарищ задаст тебе несколько вопросов. Отвечай правду и только правду!

И капитан кивнул на Холмова.

— Скажите, пожалуйста, — вежливо начал тот, — о чем вы разговаривали сегодня днем по телефону с вашей тещей, и не заметили ли вы в ее голосе что-нибудь странное, необычное, настораживающее?

— Зачем вам это? — вытаращил удивленные глаза Сисяев. — И кто вы собственно такой?..

— Здесь вопросы задает только он! — рявкнул Беспалкин. — Живо отвечай, если не хочешь до утра без визы остаться!

Сисяев проглотил слюну и поглядел на капитана.

— Да я с ней, собственно, и не разговаривал, — медленно произнес он. — С ней Федько разговаривал. А я в тот момент в машине был, помпу меняли…

— Так значит вы лично тещей не разговаривали?! — подпрыгнул Шура.

— Ну да, — кивнул Сисяев. — Меня потом Федько на палубе встретил и говорит, мол, тебе теща звонила, сказала, что в боновый сегодня товар привезут… Ну и так далее.

Капитан и Холмов переглянулись.

— Немедленно едем к этому Федько! — возбужденно произнес Шура, потирая руки. Глаза его блестели, как у алкоголика, которому продавщица в рюмочной протягивает стакан, наполненный до краев водкой. — Вы, юноша, тоже одевайтесь. Поедете с нами.

— На кой хрен он нам нужен? — недоуменно спросил капитан.

— На всякий случай, — уклончиво ответил Шура. — Может, все, что он нам рассказал, ему померещилось, кто знает…

— Понял, — многозначительно сказал капитан. — Ну-ка, дорогой, живо натягивай портки, прокатишься за компанию.

— Куда?! — запротестовал Сисяев. — Зачем? Я не хочу никуда ехать, я уже на другое настроился…

— Перестроишься, — сурово произнес капитан. Сисяев тяжело вздохнул, что-то побурчал себе под нос и покорно стал одеваться.

— Федько был с вами в боновом? — спросил его Холмов, когда они садились в машину. Сисяев отрицательно замотал головой, и Шура торжествующе посмотрел на капитана.

Матрос Федько жил в стареньком доме на улице Чкалова. Стучать в дверь пришлось довольно долго, пока наконец не послышались приближающиеся шаги и встревоженный женский голос поинтересовался: — Кто там?

— Простите, нам срочно нужен товарищ Федько, — сладким голосом произнес капитан. — По служебным делам.

— Так он в рейсе, уже второй день, — послышался недоуменный ответ. — Какие служебные дела еще. А ежели вы за долгами, то с ним и разбирайтесь, у меня нет ни копейки.

— В каком рейсе?! — взревел Беспалкин. — Я капитан его судна, оно… э…э… в порту стоит. Откройте сейчас же дверь!

Загремели замки, дверь приоткрылась на цепочке, и в образовавшуюся щель просунулось хмурое женское лицо с маленькими, поджатыми губками, острым, любопытным носом и длинным, словно выточенным из куска дерева, подбородком. «Старуха Шапокляк», — промелькнула в голове Димы озорная мысль.

— М-да, Степан Григорьевич, — пожевав губами нехотя констатировала супруга Федько. — Стало быть, «Партизан» еще не ушел, а Гришки на нем, говорите, нету?

— Ну да, — нетерпеливо кивнул капитан. — А что, дома его, значит, тоже нету? Где же он тогда может быть?

— Где он может быть? — внезапно так заорала «старуха Шапокляк», что все невольно попятились. — Да у Надьки, кикиморы этой, шо6 у нее тройня родилась! Ловко же он, сучий кот, меня провел. Ну погоди, ужо я тебе оборву инструмент, кобель плешивый…

— Надька — это, насколько я понял — любовница вашего супруга. А вы не подскажете — где она живет? Апрес? — чрезвычайно учтиво поинтересовался Холмов. Супруга Федькл пожала плечами и зевнула.

— Раньше в соседнем доме жила, потом его снесли и им дали квартиру где-то на Слободке — сказала она. — Вроде возле автовокзала. Только я бы, честно говоря, вообще бы не советовала вам соваться к ней в дом. У нее брательник — уголовник отпетый, только недавно из тюрьмы вышел после третьего срока. У них там в хате постоянно всякая шваль ошивается — ворюги, наркоманы. Еще подрежут… Холмов и Беспалкин обменялись выразительными взглядами.

— Может, все-таки кто-то из ваших соседей знает, где живет эта Надька? — с надеждой спросил Шура. Но «старуха Шапокляк» отрицательно замотала головой.

— Ну что ж, спасибо и на этом. За мной мужики! — бодро произнес Холмов. Все направились обратно к машине.

— Думаю, не пройдет и двух часов, как вы будете плясать на палубе своей незадачливой посудины, — потирая руки, сказал Шура капитану, когда они садились в «Волгу». — Дело становится абсолютно ясным…

— Вы в этом уверены? — хмуро сказал Степан Григорьевич. — А я в этом сильно сомневаюсь. Где мы найдем эту Надьку?

— Найдем! Путем опроса местных жителей, — пошутил Холмов. Но капитан шутки не понял.

— Вы что, собираетесь ездить по всей Слободке, стучать в окна и спрашивать, где, мол, живет Надька, у которой брат три раза в тюрьме сидел? — возопил он. — Вы в своем уме? Сисяев, который оставался в машине, заерзал на сиденье и нетерпеливо спросил:

— Ну, что там у вас? Я могу быть свободен?

— Пока сиди, — рассеянно махнул рукой Холмов и обратился к сидевшему за рулем Башлинскому. — Давайте на Слободку. Сначала на Маловского, дальше покажу.

— Какую-такую Слободку?! — опять взревел Беспалкин. — Что мы там найдем? Может, по побережью все-таки прошвырнемся? Хоть какой-то шанс…

— Я не понял, кто у нас сегодня сыщик — я или клопы?! — в свою очередь вспылил Шура. — Ищите тогда сами и не морочьте мне голову.

— Ну, ладно, ладно, — примирительно пробормотал капитан. — Слова уже сказать нельзя… «Волга» снова помчалась по мокрым улицам давно уснувшей Одессы. Почти все окна в домах были темны, фонари горели через один, и город выглядел мрачновато. В машине было тепло, мотор гудел убаюкивающе, и Диму начала «бить муха»…