Глава 4

– Это было восхитительно, – промурлыкала я умиротворенно.

Мне было тепло и чертовски хорошо.

– Стоило ждать?

– Да, черт возьми. Ничего вкуснее этого жаркого со специями я не ела.

Пол усмехнулся:

– Фахитас вкуснее, чем шоколад?

– Любимый, да я чуть не кончила.

Сидящий напротив меня за маленьким кухонным столом Пол рассмеялся:

– Вот это комплимент. Продолжай в том же духе, и я буду готовить тебе фахитас каждый вечер.

– Заманчиво. – Я медленно облизнула губы, и они сделались влажными и блестящими. – Мне нравится.

Наклонившись, он меня поцеловал. Наши языки соприкоснулись и начали парный танец. Еще! Я ощутила вкус кайенского перца и душистых специй, а потом Пол оторвался от моих губ, которым тут же стало грустно и одиноко.

– Рад, что тебе понравилось, – сказал он. – Но тебе еще мыть посуду.

Называется, вляпалась.

– Выше нос, скаут. – Его глаза лукаво блеснули. Хм, похоже, он от души веселится, лицемер! – Ты знаешь правило: тот, кто не готовит, моет посуду.

– Но тут нет посудомойки, – привела я краткий, но исчерпывающий довод. – Нельзя вымыть посуду, если нет посудомоечной машины.

– Есть. – Взяв мои руки в свои, Пол поднял их к моему лицу. – Вот. Целых две.

– Веселый ты парень. Вот что я тебе скажу, – возмутилась я, принимаясь целовать его пальцы, один за другим. – Если мне придется сунуть руки по локоть в мыльную воду...

Пауза, во время которой я пососала его указательный палец, а потом продолжила речь:

– Но может, нам сначала забраться в джакузи?

– Ты увиливаешь от обязанностей.

– Но не от сексуальных.

– Чертовски точный аргумент. – Его слова перешли в стон, когда я активизировала движения губ и языка, а потом начала гладить чувствительную подушечку его большого пальца. – Да, джакузи – это супер. Пойду надену плавки.

Я выпустила его палец изо рта.

– Знаешь, тут на миллион миль в округе нет никого, кроме нас. Не так ли?

Его щеки и уши залила краска. Пол застенчиво возразил:

– Знаю. Однако не важно, хоть бы мы были на краю света. Есть вещи, которых я не делаю. Не могу плавать голым в ванне, если она не в доме.

Или в доме, подумала я. Какой он милый, когда смущается. Глупо стыдиться того костюма, который человек получил при рождении. Но я была совершенно новой, усовершенствованной Джесс Харрис: я буду уважать его решения – даже глупые – относительно того, что надеть. Или – еще лучше – чего не надевать. Поэтому я только улыбнулась и кивнула, пропуская мимо ушей ту чепуху, которую он нес.

– На одну минуту, – пообещал он, и я неохотно отпустила его руку. – Я очень быстро вернусь.

– Пойду проверю ванну! – крикнула я ему вслед, когда Пол исчез в дверях спальни.

Просто преступление, как сидят на нем джинсы! Решительно аморальное зрелище. Грех, облаченный в невинную повседневную одежду. Bay. Кажется, у меня сейчас была улыбка от уха до уха. Я пошла к главной двери, на ходу расстегивая блузку.

Сверчки пели мне серенаду, когда я вышла из дома. Небо цвета индиго пронзали белые огоньки, словно крошечные прожекторы. Перед ужином Пол зажег садовые фонарики, и их свет танцевал на дорожке, прокладывая мне путь к горячей ванне, как светящиеся грибы-переростки. Кожа пошла мурашками, когда я сбросила блузку; было очень тепло для этого времени года, но с тех пор как мы сюда приехали, температура упала на добрых градусов двадцать. Отличная ночь, чтобы купаться в чем мать родила. Или заняться кое-чем другим, в том же наряде.

Бросив блузку на землю, я прошла мимо сада с цветами, вдохнув запах роз и чего-то еще. Густой запах, но не травы или земли. Напевая «Ядовитый плющ» – в версии «Коустерс», да простит меня сэр Мик, – я щелкнула кнопкой джинсов и расстегнула молнию. «Он распускается, как роза...»

Лодыжку что-то защекотало. Легкое давление.

Чертовы комары. Декабрь в горах! Летающим пиявкам следует быть сейчас в Австралии, Зимбабве или...

Моя нога за что-то зацепилась, и я с воплем полетела на землю. Едва не наелась земли – успела-таки выставить вперед ладони. Черт! Забодай меня в День спасения! Я с легкостью танцую на пятидюймовых каблучищах по навощенному полу, так почему же падаю, гуляя по траве в сандалиях?

Я стала подниматься на ноги, но что-то навалилось мне на затылок и толкнуло вперед.

И если в первый раз я не наглоталась земли, то теперь я ею просто дышала. Земля забила мне нос, размазалась по губам и зубам. Но я еще не паниковала – до тех пор, пока не попыталась поднять голову. Безуспешно – что-то держало сзади, прижимая меня лицом к земле. Отчаянно сопротивляясь, я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но вместо того снова наглоталась земли пополам с травой. Что-то оседлало мою голову, впечатывая лицо в грязь, точно пытаясь раздавить клопа.

Кто-то пытался меня убить.

Сквозь стук бешено бьющегося сердца и крови в ушах я расслышала, как в ночном ветерке зашуршали листья. Что за звук – словно цветы смеются?

Смеются надо мной.

Зарычав как зверь, я рванулась вверх что было сил. Что-то слегка подалось, и мне удалось глотнуть наполненного травянистым запахом воздуха. Мой затылок взывал – я не яичная скорлупа, не разбивайте меня, умоляю! Не успела я велеть ему заткнуться, нечто влажное и змееобразное обвило мою голову, закрыв рот. Я попыталась это укусить, чтобы порвать кляп. Раздался визг.

Надеюсь, я отгрызла тебе палец, психопат! Посмотрим, как тебе понравится: хлещет кровь, а палец висит, точно поникший член!

Я заработала зубами и ощутила на языке горький привкус. Визг перешел в пронзительный крик, и веревка упала, освободив мой рот.

Тьфу. Я выплюнула сгусток беловатой жижи.

Что за?..

Ясно, как Грех: это не кровь. Может быть, гной? Отлично. Кажется, я только что вырвала кусок мяса из подражателя Бостонского душителя, пораженного чумой или холерой.

Я потеряла добрую секунду, таращась на что-бы-там-оно-ни было, прежде чем вспомнила, что кто-то пытался меня убить. Рысью в дом, идиотка. Белую вязкую дрянь рассмотришь потом.

Встав на колени, я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы позвать Пола. И в этот момент мою голову снова схватили сзади, с силой бросив в грязь лицом так, что перед глазами заплясали искры.

О, как красиво.

Я смотрела, как искры пляшут в сгущающейся темноте, оставляя за собой красные и пурпурные хвосты. Мое тело расслабилось. Я словно поплыла. Чудесно. Какой покой! Глядя на пульсирующие цветовые вспышки, я вдруг осознала, что не дышу. Искры вспыхнули ярче, расцветая пятнами, словно дикие цветы.

В уголке сознания забрезжила мысль, что мне все-таки следует дышать. Не дышать – это очень плохо! Людям необходимо дышать. Теперь я человек. Вдохни кислорода!

Прогоняя прочь чудесные искры, я заставила себя сделать вдох. И захрипела, глотая грязь. И стала задыхаться.

Забудь о плохом. То, что было сейчас, – это просто кошмар.

Я сражалась, пытаясь отвернуть лицо от рыхлой почвы, но добилась только того, что нос и рот опять наполнились грязью. Искры вспыхнули опять, теперь они были гораздо ярче. Их танец завораживал, внушая мысль, что мне нужно только смотреть, и тогда всем моим бедам придет конец.

Ветерок донес слабый отзвук смеха, словно цветы шелестели.

Нет. Не стану я просто лежать и умирать. Тем более что мне было ради кого жить.

Я взбрыкнула, пытаясь сбросить нападающего, но безуспешно – что бы ни прижимало мое лицо к земле, оно держало крепче порока. План Б; мне срочно нужен план Б...

К чертям планы! Тело действовало на автопилоте и включило режим «Выжить любым способом». Я размахивала руками, надеясь схватить то, что устроило мне грязевую баню. Но там был не человек. Мои пальцы вцепились в канат; он-то и держал мой затылок. Я впилась в него ногтями, чувствуя, как под ногтевые пластинки затекает что-то жидкое.

Убирайся...

В полном отчаянии я дергала и дергала, пока канат не сдался.

Свобода. О, геенна, благодарю тебя. Воздух! Сладкий, сладкий воздух.

Несколько драгоценных секунд я просто дышала. И сквозь хрипы моих легких слышала – кто-то вопит от боли. С трудом встав на ноги, я повернулась к нападавшему лицом... и увидела извивающуюся лозу, уползающую в заросли роз.

Вот оно что: не библейское чудище-бегемот, не насильник, не психопат с веревкой, далее не парень в хоккейной маске. Просто лиана, толстая, как питон, извиваясь, уползала от меня.

Нет. Нет. Нет.

Я хотела, чтобы это были каникулы вдали от всего сверхъестественного. Тряслась в машине битых три часа, чтобы убраться подальше от этой мерзости.

Что-то шевельнулось в моей руке.

Я тупо уставилась на покрытый листьями побег, который сжимала в испачканных пальцах. Побег подрагивал, из порванного стебля вытекал сок. Гадость. Я разжала ладонь, и усик шлепнулся на землю, сокращаясь и извиваясь, как слизняк на куске соли. Потом исчез, рассыпавшись искрами пыльцы. Золотисто-зеленые мотыльки поплыли по воздуху, медленно опали и пропали, едва коснувшись земли.

Три часа. При том, что меня даже не пустили за руль. Удрать подальше от всякого дерьма.

Раздался сосущий всхлип, и я подняла голову. Как раз вовремя, чтобы увидеть, что чудовищный плющ погружается в почву, а розы даже не шелохнутся! И вот исчез бесследно, как будто его и не было.

Я могла поклясться глубочайшими безднами ада, что проклятые цветы смеялись!

Этому не бывать, мать вашу.

Я бросилась в сад и стала вырывать розы с корнем, раздирая землю ногтями, чтобы добраться до лозы. Цветочки без боя не сдавались: их стебли усеивали шипы, точно мины-ловушки на поясе целомудрия, и очень скоро мои руки покрылись сеткой царапин и сочились кровью. Я ничего не замечала – у меня была важная миссия. Нужно найти эту декорацию из фильмов о Тарзане, с какой бы помойки она ни явилась, и разорвать собственными руками. Примерно так, как я поступила с розами; вот им теперь было не до смеха.

Розочки красные; вырывай и убивай.

Когда сад был разворочен, а лоза так и не обнаружилась, я начала рыть землю, как объевшийся кокаина крот. Руки взрывали почву, как лопаты. Выходи же, выходи, где бы ты ни была...

–Джесс?

Я замерла. Медленно обернувшись, увидела Пола в его восхитительной наготе – только купальные трусы, но, с моей точки зрения, слишком мешковатые. Надо купить ему «Спидо». Он смотрел на меня во все глаза, как на буйнопомешанную. На секунду над его головой вспыхнул ореол белого с золотыми проблесками света.

Словно шлем. Мой Белый Рыцарь!

Судорожно вздохнув, я отогнала видение, оставляя только Пола. Человек, такой уязвимый... Но я знала, просто знала, что Пол в безопасности, какие бы безумства тут ни творились. Он защищен. Мне не нужно о нем беспокоиться. По крайней мере ему не угрожает плющ-убийца, имеющий обыкновение душить жертву под дружный смех роз.

Зарубка на память: мой причудливый талант видеть ауру иногда бывает полезен. Вот бы еще научиться им управлять:

Облизнув губы – вымазав в грязи язык, – я сказала:

– Привет.

– Бога ради, что ты делаешь?

Скажи ему правду, понукала я себя, Вы договорились быть честными друг с другом. Тебе не полагается иметь тайн. Вы же любите друг друга.

Правильно, но я также дала себе обещание не гнать волну. Мне не полагается оглушать его новостями о сверхъестественном. Не в этот уик-энд. Вот он все время твердит, что я теперь тоже человек.

– Хм... Решила поработать в саду.

– Здорово. – Он оглядел меня с головы до ног. – В темноте?

Его голос звучал пусто и невыразительно.

– Я... боялась обгореть на солнце.

– Действительно. – Он помолчал. – Поработать в саду, то есть вырвать с корнем чужие розы?

Уф!.. Я посмотрела на умирающие розы, по виду которых сейчас никак не скажешь, что они потешались надо мной. Не говоря уж о том, что дали пристанище плющу-убийце, длиннющему, словно кто-то размотал человеческие кишки.

Разрази меня, если я знаю, что ему сказать.

«Скажи ему правду», – снова пропищал голосок. Я и сама знала, что именно так и следует поступить. За последнее время Полу пришлось смириться со многим, что было связано со мной. Пройти сквозь нелегкие испытания – ведь парень сходил в ад и обратно, в буквальном смысле слова, и все из-за меня. Я могла сказать Полу правду, и он бы мне поверил. Он понимал, что с бывшим демоном иногда происходят жуткие вещи.

В моем мозгу звучал его голос. Сказанное всего несколькими часами ранее. «Ты больше не демон».

Закусив губу, я раздумывала, как же мне поступить. Расскажу о нападении – и он собственными руками довершит разрушение сада, а потом затолкает меня в машину, чтобы отвезти назад в Нью-Йорк. Ведь он герой, а герои всегда поступают именно так – громят плохих парней и спасают беззащитную девицу.

Но я отнюдь не беззащитна. И никогда не была девицей.

И если даже Пол спасет меня от таинственного зла, обретающегося здесь, на севере штата, я была уверена – всю обратную дорогу он будет сидеть с натянутым лицом, да и потом тоже. Ведь ему напомнили, в который раз, о моем инфернальном прошлом.

Тяжелый груз. Сколько еще смогут выдержать его плечи, пока ноша не окажется неподъемной?

«Ты больше не демон».

Конечно, я обычный человек – по большей части. Растения не нападают на нормальных людей, пытаясь их убить. Разве только их шпинат заражен кишечной палочкой.

Не могла я сказать ему правду! Но и лгать не хотела. Черт. Как решить моральную дилемму? Я привыкла видеть мир в черно-белом цвете.

Пол спросил:

– Ты не хочешь мне рассказать?

Я открыла рот, потом закрыла. Открыла снова, но не произнесла ни слова. В полном бессилии пожала плечами. Сказать – не сказать; любое решение неверно.

Он сверлил взглядом мое лицо, взглядом умоляя:

«Скажи правду!»

«Пожалуйста, не заставляй меня».

Долгую минуту мы смотрели друг на друга. Хрупкое молчание, которое ничего не стоило нарушить. Наконец Пол вздохнул – то ли смирившись, то ли разочаровавшись во мне.

– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти.

Мои глаза сделались такими большими, что мне могли бы позавидовать персонажи анимации, и я сказала:

– В джакузи?

Его губы сложились в скупую улыбку:

– Ты слишком грязная.

– Я заскочу в душ. Это займет одну минуту.

– Ладно. – Он помог мне встать на ноги, и что-то сентиментальное шевельнулось в душе, когда моя ладонь очутилась в его огромной сильной руке. – У хозяина дома будет сердечный приступ, когда он увидит, что стало с его садом.

– Скажем, что цветы съела коза.

– Не думаю, что в Кэтскиллских горах бродят дикие козы.

– Тогда олень.

Пол ехидно приподнял бровь. Я сказала:

– Что такого? Бемби ел цветы. Не скунс же. Что касается меня, я считаю разумным поставить на оленьего детеныша.

Теперь он заулыбался в открытую. Я поняла – гроза миновала.

– Идем, – сказал он. – Тебе надо помыться. Встретимся в джакузи.

Я сверкнула благодарной улыбкой и бросилась в дом.

Очутившись в ванной, я сбросила белье, потом включила водонагреватель. Когда вода достаточно нагрелась, я щелкнула переключателем, чтобы пустить душ, забралась в ванну и, задернув штору, принялась намыливаться. С меня потекла бурая жижа, обнажая розовую кожу, на которой там и сям обнаруживались зелено-голубые кровоподтеки. Не хотелось думать, как выглядит лицо, после того как я смыла с него грязь.

Как я объясню Полу, откуда взялись эти синяки? Ну да, это от работы в саду. Один из сорняков оказался настоящим убийцей...

Грустно вздохнув, я полила волосы шампунем. Сохрани я свои инфернальные способности, и проблемы бы не было. Состряпала бы себе новое тело, и Пол ни о чем бы не догадался. Это ведь не означает солгать; просто не говорить правды. Большая разница.

Как я тосковала по утраченным магическим способностям!

Вода лилась по телу, и я закрыла глаза, представляя, что все еще владею некоторыми приемами – по крайней мере чтобы преподнести Полу ту Джесс, какую он хочет. Я представляла себе, что моя кожа чиста и я вся просто сверкаю чистотой. Вьющиеся черные волосы, отливающие синевой, и огромные зеленые глаза. Чуть неправильный прикус, что заметно, когда я улыбаюсь. Небольшого роста, всего пять футов четыре дюйма. Стройная, очень женственная фигура с ладными грудками, изящной талией и длинными ногами. Не топ-модель, но секси. Может быть, это суккуб проглядывал сквозь человеческую оболочку, наделяя меня своей неотразимостью.

Да, сделать гораздо труднее, чем пожелать. Кэтлин, наверное, справилась бы в два счета, но я не собиралась звонить моей так называемой сестре и умолять о помощи. Ведьмы просто обожают, когда люди – и демонические сущности – оказываются у них в долгу. Не стоит заводить эту дурную привычку. Значит, придется самой справляться с последствиями аварии.

Но по крайней мере неплохо, если у жертвы аварии будут гладкие ноги. Я взяла одноразовую бритву и, стоя на правой ноге, вытянула левую вперед, держась за стенку душа. Вода плескалась, доходя до лодыжки опорной ноги, щекотала кожу. Слегка пройтись бритвой, чтобы убедиться, что кожа гладкая, и бегом в джакузи. Я уже добралась до колена.

Щекочущие прикосновения к икре правой ноги. Что за че...

Я глянула вниз и увидела, что правую ногу обвивает плющ.

Мне еще хватило времени подумать: адова скверна, неужели опять? А потом лоза сделала подсечку, и я полетела вниз. Голова больно ударилась о фарфоровый край ванны, и перед глазами заплясали разноцветные искры.

А-а-а!..

Мать вашу, как же больно. Очень больно. Зрение затуманилось, серая пелена заволокла мир – мне на голову лилась вода.

«Давай, Джесс. Соберись».

Я подняла голову, и накатила тошнота. Душ поплыл влево. Легко сказать – соберись. Желудок сжался. Кажется, съеденное за ужином жаркое сейчас выберется наружу тем же путем, как попало внутрь.

Борясь с тошнотой и головокружением, я чувствовала, что лоза ползет по моей ноге, обвивая бедро.

Проглотив стоящий в горле ком, я умоляла желудок вести себя прилично. Он, казалось, немного успокоился, по крайней мере на то время, пока я не выдеру с корнем плющ и не выброшу его в туалет. Только потом – рвота.

Покрытый листочками побег приподнялся над моим бедром и изогнулся, словно готовая к атаке кобра. На его конце открылось полное зубов отверстие. С ума сойти. В горле у меня пересохло, язык прилип к нёбу – я даже не могла сказать растению-мутанту, что ему совершенно нечего тут делать, ведь венерины мухоловки никогда не росли в Кэтскиллских горах. Перепутало оно, что ли?

Но плющ ухмыльнулся – клянусь хоть чертом, хоть ангелом, зубы у него были точно иглы. Он шепнул мне прямо в мозг:

– Зло в моем доме!

Как ребенок с постера, хнычущий из-за пены в душе.

– Не видела на двери таблички с твоим именем.

Ухмылка стала шире. Плющ встал на изготовку, и сквозь шум водяных струй, падающих из головки душа, я слышала его шипение.

Бросок – я дернулась вправо. Зубы клацнули как раз в том месте, где секундой раньше была моя шея. Растение шмякнулось о выложенную плиткой стену и зависло, тряся головой-луковицей.

Вцепившись в шторку душа, я перебросила свободную ногу через край ванны. Сбежать я не могла, потому что плющ по-прежнему обвивал мою правую ногу. И – вот ужас – в его тугих кольцах нога вся покрылась синяками и распухла. Теперь мне ни за что не наврать Полу ничего убедительного. Даже если выберусь отсюда живой.

От этой веселой мысли желудок снова скрутило, зато страх постепенно перерастал в ярость. На повестке дня точно не значилось быть сожранной плющом-психопатом. Да еще в душе! Ни за что, мать вашу.

Корчась от омерзения, я схватила лозу чуть ниже утыканной острыми зубами пасти. Растение дергалось в моей руке, влажное, скользкое, но укусить меня не могло. Пальцами другой руки я сжимала бритву. Перекрывая шум воды, я заорала:

– Растения не питаются людьми!

С размаху хватила луковицеобразной головой о стену и, взмахнув бритвой, срезала длинную мокрую полосу испещренной пятнами зеленой кожи. Пронзительно завизжав, плюш вырвался из моей руки и с рекордной быстротой скатился с ноги. Раскачиваясь вдоль передней стенки ванны, он шипел, широко разинув пасть и выставив на обозрение длинные острые зубы.

– Убирайся. – Я держала одноразовую бритву будто кинжал. – Только попробуй, мерзкое растение, и я срежу всю кожу с твоей мерзкой задницы.

Плющ держал паузу, раскачиваясь туда-сюда, словно прикидывая мои возможности.

Моя голова взрывалась пульсирующей болью в такт глухим ударам сердца. Правая нога выглядела так, словно ей пришлось послужить игрушкой-жевалкой для добермана. Тяжело дыша, я ждала, не двинется ли плющ. Мне не успеть отодвинуть шторку и выскочить из ванны. Наверное, можно было бы докричаться до Пола, но я не хотела, чтобы ему пришлось сражаться с плющом. Разве что Пол прихватит свою пушку. Но когда я видела его несколькими минутами ранее, его единственное оружие было упаковано в купальные трусы, и это было вовсе не огнестрельное оружие. Значит, предстоял поединок – я против зубастого плюща.

Ах ты, мерзкий комок слизи! От тебя осталось бы грязное пятно на стене, сохрани я магические способности.

Наверное, плющ понял, о чем я думаю, – читал мысли то ли по лицу, то ли прямо в уме, потому что встал в боевую стойку, принимая вызов.

Я люблю тебя, Пол. Прости, если оставлю тебе разгребать здесь основательную кучу нечистот. Оскалив зубы в хищной улыбке, я шепнула:

– Давай же. Начнем.

Стук в дверь и голос Пола:

– Джесс? Я забыл взять полотенца. Можно войти?

Зашипев, растение нырнуло в сливное отверстие ванны.

Растерянно заморгав, я сосчитала до пяти, затем осторожно заглянула на дно ванны. Осмотрела сливное отверстие, готовая отскочить, если мелькнет зеленый проблеск. Нет, плющ исчез бесследно.

– Джесс? Ты меня слышишь?

Не сводя взгляда со сливного отверстия, я выключила воду. Мне показалось, что я слышу доносящееся откуда-то снизу шипение. Но может быть, то был всего-навсего плеск воды, уходящей воронкой в сливную трубу.

Снова стук.

– Детка? Захвати полотенца, когда пойдешь в джакузи.

Пол.

Лоза испугалась Пола.

– Конечно! – бодро откликнулась я, уставясь на сливное отверстие. – Подожди, я скоро.

И вот тогда-то я заметила, что на ноге нет никаких синяков. Никакой ободранной кожи на пальцах. Безупречные ногти.

Закусив губу, я вышла из душа и, встав у зеркала, осмотрела себя с головы до пят. Лицо и шея у моего отражения были здорового розового цвета. Кстати, прекратился и шум в голове.

Я захлопала ресницами, припоминая, что мне хотелось вернуть магические способности. Мечтала, как легко было бы тогда сотворить себе новое тело...

И вот, пожалуйста. Я выглядела так, словно провела несколько часов в спа. Ни царапины после расправы над розами в саду, не говоря уж о битве в душе.

Итак, то ли мне все померещилось, то ли я вернула себе былую демоническую силу.