"Очарование её глаз" - читать интересную книгу автора (Уинтерз Ребекка)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Улыбка Андреаса померкла. Исчезло счастье, переполнявшее сердце Доминик.

— Возьми трубку, дорогой.

Она опустилась в кресло перед его столом, гадая, какое неотложное дело заставило Олимпию побеспокоить Андреаса в разгар рабочего дня.

Почему она не позвонила ему по сотовому телефону? Боялась, что он не ответит? Значит, умышленно соединилась с секретарем, чтобы вынудить его немедленно поговорить с ней.

После беседы с Полом Доминик решила не упустить ни слова.

Андреас поднял трубку. Разговор был коротким. Сказав, что он придумает что-нибудь, Андреас повесил трубку. Выглядел он встревоженным.

— Что случилось?

— У тетки Олимпии появились острые боли. Врач настаивает, чтобы она поехала в клинику. Если Олимпия повезет ее, кто-то должен побыть с Ари. Я пошлю Пола.

— Разве он не должен присутствовать на совещании?

— Попрошу секретаря вести протокол.

— Андреас, неужели у Олимпии нет няни, которую она может вызвать в случае необходимости?

Какой удобный предлог, чтобы звонить Андреасу, заставлять его бросать дела и устремляться ей на помощь!

— Кажется, обычно тетушка присматривает за ним.

— В моем распоряжении весь день. Вызови шофера, пусть он немедленно отвезет меня к ней. Ты заедешь за мной после работы. Хорошо?

— Ты не возражаешь?

— Господи, нет, конечно! Я умираю от желания потискать Ари.

Андреас улыбнулся.

— Ты меня спасаешь.

— Значит, решено. Где она живет?

Он записал адрес Олимпии на листке бумаги.

— Я приеду позже, — обещал муж, целуя Доминик.

— Буду ждать с нетерпением.

Андреас проводил ее до лифта и, прежде чем закрылась дверь, еще раз поцеловал.

Когда Доминик вышла из здания, лимузин уже ждал ее. Она протянула шоферу адрес, села на заднее сиденье, и они поехали.

В обеденное время дорожное движение в Афинах было настолько затруднено, что Доминик порадовалась, что не ей приходится вести автомобиль в городе, который она еще плохо знает. Только коренной житель мог лавировать в плотном потоке машин. Помимо знакомства со всеми памятниками и музеями потребовались бы годы, чтобы исследовать все боковые улочки и исторические кварталы греческой столицы.

Менее чем за десять минут они подъехали к новому жилому району. Шофер остановил машину перед современным пятиэтажным зданием.

Поблагодарив его, Доминик быстро вошла в дом и нажала кнопку лифта.

Через несколько секунд Олимпия открыла дверь и изумленно вскрикнула:

— Где Андреас?

— У него совещание, Олимпия. Ты не должна была беспокоить его. Раз у тебя есть ребенок, нужно найти приходящую няню. Я была у него в офисе, когда ты позвонила, и предложила свою помощь.

— Трудно подобрать няню, которой можно доверить ребенка, — без малейшего смущения возразила Олимпия.

— Боюсь, тебе придется сделать это.

— Ари не любит чужих.

— Все дети не любят, однако многие одинокие матери пользуются услугами нянь. Я уверена, что и ты сможешь. Но сейчас я здесь и готова ехать в клинику. Или, если хочешь, останусь с Ари, а ты поедешь с тетей.

Доминик видела, что Олимпия ожидала вовсе не этого.

— Ари плачет, когда видит тебя.

— Привыкнет.

— Не знаю... — неохотно произнесла Олимпия.

— Пожалуйста, не беспокойся. Я сделаю все, что нужно.

— Ну, входи.

Наконец-то!

Доминик вошла в гостиную, где, тяжело дыша, сидела миссис Костас. Пожилая дама почти не говорила по-английски. Доминик видела ее только у себя на свадьбе.

— Здравствуйте, миссис Костас. Вы меня помните?

— Да.

— Мне жаль, что вы нездоровы. Я приехала присмотреть за Ари.

— Он спит.

— Я позабочусь о нем, пока вы будете у врача.

— Очень любезно с твоей стороны. Спасибо.

— Не за что.

В гостиной появилась Олимпия.

— Его бутылочки в холодильнике. Он должен проснуться через полчаса. Если у тети нет ничего серьезного, я вернусь к следующему кормлению, то есть к пяти часам.

— Езжай и ни о чем не беспокойся. Если понадобится, я останусь на ночь.

— Спасибо, — снова пробормотала миссис Костас.

Олимпия промолчала.

Доминик проводила их до двери и на цыпочках вошла в спальню, где спал Ари, похожий на темноволосого ангелочка.

Она возвратилась в гостиную, решив позаниматься. Включив плеер, Доминик начала работать над произношением греческих слов.

Через сорок пять минут Ари начал плакать. Она выскочила из-за стола, чтобы согреть ему рожок.

Увидев ее, малыш отчаянно завопил. Доминик взяла его на руки и, напевая, принялась расхаживать по комнате. Постепенно он успокоился и, когда она дала ему бутылочку, начал жадно сосать.

Положив на плечо пеленку, Доминик дождалась, пока он срыгнет. Потом она посадила его в манеж, и малыш долго занимался игрушками. Когда она сменила ему подгузник, Ари развеселился и начал размахивать ручонками, как маленький боксер.

— Знаешь, Ари, глядя на тебя, мне хочется иметь собственного малыша.

Доминик подула на его животик, и он улыбнулся. И даже один раз хихикнул.

Ей было больно думать о его матери. Если Олимпия не получит профессиональную помощь, чтобы преодолеть пагубное влечение к Андреасу, ее состояние ухудшится. Мать Ари не должна разболеться.

Олимпия содержит квартиру в идеальном порядке. У нее чисто и уютно. Младенец выглядит великолепно. Сама она красивая женщина, и посторонний человек никогда не подумает, что у нее проблемы.

Андреас, во всяком случае, ничего не замечает. Он так привык играть роль брата, что ему ничего не стоит уйти с работы ради помощи Олимпии.

Время шло, но Олимпия не появлялась. Доминик начала кормить Ари во второй раз, когда в дверь позвонили. Держа его на руках, она подошла к двери и заглянула в глазок. Сердце у нее забилось, когда она увидела Андреаса.

— Кто там? — нарочно спросила она.

— Твой супруг и повелитель.

— Неужели? Мой должен быть на работе.

— Он закончил раньше.

— Почему?

— Потому что хотел поскорее увидеть жену.

— Ну, в таком случае...

Доминик открыла дверь, и Андреас обнял их обоих. Когда Ари узнал его, он заулыбался и протянул ручки.

Доминик надула губы:

— Я ревную. Я возилась с ним целый день, а он тянется к тебе!

Андреас поцеловал малыша в пухлую щечку.

— Мы с ним приятели, правда, Ари?

— Я люблю его. И мне ужасно хочется иметь своего ребенка.

— Как только Олимпия возвратится, мы поедем домой, и я приложу все силы, чтобы удовлетворить твое желание. По моим расчетам, сейчас у тебя благоприятный период.

— Надеюсь.

— Что еще ты делала днем?

— Занималась. До того, как Ари проснулся.

— Давай проверим твое домашнее задание.

Они вошли в кухню, и Доминик, затаив дыхание, смотрела, как Андреас просматривает ее упражнения.

Когда он поднял голову, его глаза сияли.

— Ни одной ошибки, красавица моя, — похвалил он ее по-гречески.

— Ну, все-таки я прожила здесь четыре месяца.

— Я знаю американцев, которые годами живут в Греции. Они бегло разговаривают, но писать на нашем языке не могут.

Ей стало приятно.

— Как прошло совещание?

Доминик заметила победоносную искорку в его глазах.

— Очень хорошо.

— Чудесно. Это означает, что еще один день у нас будет крыша над головой.

Они рассмеялись, и в этот момент в кухню вошла Олимпия.

— Олимпия... — сказала Доминик. — Как чувствует себя миссис Костас?

Олимпия не сводила глаз с Андреаса, не обращая внимания на тянувшегося к ней сына.

— У нее плеврит, но врач сказал, что все обойдется. Я приказала ей лечь в постель.

— Я рад, что у нее нет ничего особенно серьезного, — пробормотал Андреас.

Доминик отдала Олимпии ребенка.

— У моей бабушки однажды был плеврит. Очень болезненная вещь, но, если твоя тетя будет осторожна, она выздоровеет.

— Надеюсь, Ари не заходился в крике? — спросила Олимпии, словно не слыша Доминик.

— Нет. Сначала он немножко поплакал, но потом вел себя идеально. Я покормила его два раза.

— Спасибо.

— Я с удовольствием присматривала за ним. Ребенок — прелесть. Сразу видно, что ты хорошая мать.

—Это правда, Олимпия, — подтвердил Андреас. — Ты справляешься лучше, чем большинство женщин, у которых есть мужья.

Хотя Андреас хотел сделать приятное, Доминик почувствовала, что его комплимент больно задел Олимпию.

— Мне нужно забрать свои вещи, — сказала она, оставляя их.

Через пару секунд она вернулась и остановилась в дверях, ожидая мужа. Вскоре они уже сидели в лимузине. Андреас сжал ее руку.

— Закажем ужин и поедим в постели?

— Божественно!

Притянув Доминик к себе, он поцеловал ее в шею.

— Олимпия весьма сдержанно проявила свои чувства, но я знаю, что в глубине души она благодарна тебе.

— Она поблагодарила меня. Но давай посмотрим правде в глаза, Андреас. Здоровье ее тети ухудшается; не ожидает ли Олимпия, что ты или Пол будете решать ее проблемы?

— Я подумываю нанять ей в помощь постоянную няню.

— Ты считаешь, это разумно? — не выдержала Доминик.

— Что ты хочешь сказать?

Она отвела глаза.

— Разве ты не видишь, что она все больше и больше полагается на тебя? Если Олимпия хочет выжить в этом мире, ей нужно научиться самостоятельно справляться со своими проблемами.

— У нее нет твоей внутренней силы, Доминик.

— Андреас, пока есть человек, который поддерживает ее каждый раз, когда она спотыкается, у нее не будет возможности узнать, способна ли она стоять на собственных ногах.

— Но у нее больная тетя и маленький ребенок! Она нуждается в помощи.

Пол прав. Олимпия прикидывалась жертвой так долго, что Андреас уже не замечает, как сильна его психологическая зависимость от нее.

Доминик не заговаривала об Олимпии до тех пор, пока они не поели. Посмотрев новости, лежа в постели, Андреас выключил телевизор и потянулся к жене.

— Я ждал этого момента, с тех пор как ты ушла из офиса, — сказал он, ласково поглаживая ее по руке.

Доминик твердо решила, что они должны поговорить об Олимпии. Такое положение не может продолжаться. Разговор с Полом придал ей смелости.

— Дорогой...

— Ммм?

— Мы можем поговорить?

— Конечно, — Андреас повернулся на бок. — У тебя что-то серьезное на уме, — заметил он, продолжая ласкать ее руку и плечо.

— Я хочу рассказать тебе о разговоре с Полом.

— Кажется, он был довольно долгим.

— Нет. Помнишь, мы обещали друг другу, что между нами не будет тайн? Никаких.

Рука Андреаса замерла.

— Звучит серьезно.

— Да. Очень. Я полагаю, наш брак обречен, если мы немедленно не решим один вопрос. Понимаю, что ты не хочешь обсуждать это, но мы должны.

— Ради всего святого, Доминик, говори! — Он быстро поднялся с кровати и надел халат.

— Все не так просто. Ты уже насторожился, а ведь я еще ничего не сказала.

— За исключением того, что наш брак обречен, — резко возразил Андреас.

— Только в том случае, если мы не решим проблему, которая стоит перед нами, с тех пор как мы встретились.

Он шумно втянул в себя воздух.

— Я слушаю.

— Олимпия любит тебя.

— Мы уже обсуждали это.

— Пол полагает, что она солгала про изнасилование, и я склонна согласиться с ним.

— Назови мне вескую причину, которая заставляет тебя согласиться с Полом.

— Много лет назад ты стал навязчивой идеей Олимпии. Без профессиональной помощи она никогда не избавится от нее.

— Вы с Полом думаете, что ей нужен психиатр?

— Да. — (Андреас тихо выругался.) — Дорогой, я хочу, чтобы ты объективно взглянул на то, что произошло сегодня. Молодая, красивая, разведенная женщина с ребенком, которая не является ни твоей женой, ни членом семьи, звонит в твой офис. Ты — крупный бизнесмен, к тому же пытаешься помириться со своей супругой. Она знает это и все-таки просит тебя бросить все дела и помочь ей. Она не обратилась ко мне. Даже не попыталась.

Доминик не знала, слышит ли ее Андреас, но она должна была достучаться до него.

— Я хочу, чтобы ты подумал о тех женатых мужчинах, которые были у нас на приеме. Многим ли из них во время важных деловых совещаний звонят молодые, красивые, разведенные женщины, и они устремляются на зов, оставляя своих жен в неведении?

Он покачал головой.

— Я не могу быть объективным, Доминик. Олимпия — друг нашей семьи.

— Которую ты поднял до статуса сестры. Но этого ей мало, потому что она хочет быть твоей женой! Так как это невозможно, она готова на все, лишь бы удержать тебя. Она избавилась от Тео и едва не избавилась от меня. Но я вернулась в Грецию, чтобы бороться за свой брак, и поэтому Олимпия изменила тактику.

— Приведи пример.

— Хорошо. Но сначала мне нужно знать кое-что. Ты приглашал ее на яхту и на виллу вместе с тетей?

— Естественно.

— Тогда почему миссис Костас не было на яхте, когда я поднялась на борт?

— Олимпия сказала, что она предпочла остаться со своим племянником.

— У ее тети есть еще и племянник?

— Да. Он женат и имеет детей.

— Это для меня новость. Где он живет?

— В Афинах.

— Тогда почему, интересно, Олимпия позвонила тебе, а не ему, когда миссис Костас стало плохо?

— Его трудно застать.

— Откуда ты знаешь? Ты с ним разговаривал? — (Андреас промолчал.) — Скажи мне еще вот что. Когда заканчивается ее отпуск?

— В конце сентября.

— Почему же она возвратилась на прошлой неделе?

— Не знаю.

— Ты обещал провести с ней отпуск?

Он бросил на Доминик возмущенный взгляд.

— Ты же знаешь, что нет! Я прилетал на яхту несколько раз, чтобы убедиться, что все в порядке.

— Разве тебе не кажется странным, что она сократила отпуск на двадцать один день и позвонила мне, как только вернулась в Афины, пригласив пройтись по магазинам?

— Им с Марис нравилось это.

— У нее есть подруги ее возраста?

— Конечно.

— Если так, почему именно я оказалась тем человеком, с которым она захотела заняться покупками?

На этот раз Андреас не нашел ответа.

— Она знала, что в течение гола мы проживали раздельно и теперь жаждем проводить время вдвоем. Разве друг семьи может проявить такое пренебрежение к нашим чувствам? И какой друг семьи будет каждую неделю появляться на яхте в наш медовый месяц? Может, ты приглашал ее и не говорил мне об этом?

Снова молчание.

— Большинство молодоженов не хотят никого видеть во время медового месяца. Разве Марис поступила бы так? Едва ли. Андреас, я говорю все это не из жестокости или ревности. Я просто хочу, чтобы ты задумался над ее поведением. У нас с тобой ничего не получится, если Олимпия останется третьим членом нашей семьи. Муж и жена — единое целое. Никто не должен вклиниваться между ними. Я надеялась, что никогда не придется признаваться тебе в этом, но, с тех пор как мы познакомились, Олимпия проявляла по отношению ко мне удивительную бестактность. Она приписала Тео недобрые слова, будто ты проявил смелость, женившись на мне.

— Неужели она действительно говорила тебе все это? — резко спросил Андреас.

— Да. Это и многое другое, в том числе, что я слишком молода и неопытна для тебя. О чем бы она ни беседовала со мной, каким-то образом речь всегда заходила о моей болезни. Хорошо ли я сегодня чувствую себя? Удастся ли мне сохранить брак, учитывая, что возможна еще одна операция? Благородно ли с моей стороны выходить за тебя замуж, поскольку надо мной навис смертельный диагноз?

Андреас злобно выругался.

— Я никогда не встречала недоброжелательных людей. Возможно, ревность выявила худшие качества Олимпии. Но мне не могло прийти в голову, что она зайдет так далеко и настроит против тебя Тео. Вы были деловыми партнерами и друзьями. Обвинения, которые он выдвинул против тебя, совершенно не в его духе. Думаю, Олимпия сыграла тут главную роль. Она знала, что делает, когда взяла с тебя клятву молчать о так называемом изнасиловании и еще больше привязала тебя к себе. Я уверена — это будет продолжаться, пока ты не положишь всему конец. Я в Греции всего лишь неделю, но она уже напросилась на семейный ужин и позвонила в твой офис, умоляя помочь ей. Что дальше, Андреас? Полночный звонок с требованием приехать и посмотреть, не заболел ли Ари? Ты много лет беспрекословно выполняешь ее просьбы. Но Олимпия уже не подросток. Ее уловки принимают все более отчаянный характер. Если ты не понимаешь, что каждый ее звонок предлог увидеть тебя, какая надежда остается у нас? — вскричала Доминик. — Я хочу всегда быть с тобой, но нам придется расстаться, если ничего не изменится.

Его губы побелели.

— Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, Андреас. Я возвратилась, чтобы бороться за тебя, за нас. Но Олимпия всегда здесь — между нами. В таких обстоятельствах мы не можем строить планы на будущее или заводить ребенка.

Доминик обещала себе, что не расплачется, но слезы все-таки потекли у нее из глаз.

— Доминик... — В голосе Андреаса прозвучала умоляющая нотка.

— Если ты не возражаешь, я бы предпочла, чтобы некоторое время мы не занимались любовью. Использование контрацептивов не дает стопроцентной гарантии. Как я уже говорила, наш брак должен зиждиться на прочном фундаменте, если мы собираемся стать родителями. До тех пор, пока Олимпия не уйдет из нашей жизни, этого не произойдет.

Доминик предъявила ультиматум. Она рассчитывала, что Андреас схватит ее в объятия и начнет уверять, что ей больше никогда не придется тревожиться из-за Олимпии.

К ее ужасу, секунды молчания превращались в минуты. Затем Андреас вышел из спальни.

Начался другой кошмар — намного страшнее прежнего.

— Пол?

— Андреас...

— Ты один?

— Нет. Я перезвоню тебе через пять минут.

Не хотелось бы мешать Полу, если у него женщина, подумал Андреас, но ничего не поделаешь — сегодня ночь вопросов и ответов.

Только что Доминик удалось нарисовать такую картину, какую он никогда не смог бы вообразить. Она потрясла его. Рушились убеждения, которые он всю жизнь считал святыми истинами.

Не только лучший друг, но и любимая женщина убеждены, что у Олимпии есть темная сторона. Темная, как окружающая его ночь.

Телефон зазвонил.

— Теперь я свободен. Говори, Андреас.

— Извини, что пришлось побеспокоить тебя. Пол... У меня много вопросов, и я не знаю, с какого начать. Сегодня Доминик уверяла меня, что ты любил Марис. Это правда? — (Молчание Пола было весьма красноречивым.) — Когда ты полюбил ее?

— В школе.

Услышав признание друга, Андреас зажмурился.

— Ты когда-нибудь говорил ей о своих чувствах?

— Нет. Я признался Олимпии и попросил ее замолвить за меня словечко.

Андреас ощутил горечь во рту.

— И какой ответ ты получил?

— Она сказала — будет лучше, если я не узнаю его. Он может причинить мне боль.

У Андреаса вырвался стон.

— Ты ответил на все вопросы, кроме одного. Когда ты раскусил Олимпию?

— Когда случайно услышал ее разговор с Доминик перед вашей свадьбой. Они стояли в вестибюле церкви и не видели меня. Олимпия спросила, как Доминик осмелится раздеваться перед тобой, когда вы будете женаты.

— Я не нахожу слов. Пол.

— Мне-то уже поздно сожалеть. После гибели Марис я не верю, что судьба предназначала нам быть вместе. Но у тебя еще есть время.

— Я припру Олимпию к стенке.

— Это не слишком трудно. Она не знает, что тебе известны ее ухищрения. Через несколько дней она придумает что-нибудь еще.

— Я буду ждать.

— Ты сказал Доминик?

— Я буду молчать до тех пор, пока Олимпия не уйдет из нашей жизни навсегда. Моя жена достаточно страдала.

— Все мы пострадали из-за нее. У тебя есть план?

— Да.

— Тебе нужна моя помощь?

— Можешь уделить мне полчаса?

— Если это нужно для того, чтобы избавиться от Олимпии, я в твоем полном распоряжении.