"Тайна Голубых Болот / Из сборника «Замок в лунном свете». /" - читать интересную книгу автора (Коффман Вирджиния)

Глава восьмая

В то время, как разложившиеся останки дочери рыбака заворачивали в тряпье, по озеру проплыл парусник, который, как я предположила, доставил прислугу в «Голубые Болота». Мне необходимо было пойти на розыски Жиро, пока какая-нибудь служанка или господин Тиссо случайно на него не наткнутся.

Не глядя по сторонам, я поспешила через весь дом на кухню. Дверь в подвал была закрыта, но это еще ничего не значило. Жиро мог сам закрыть ее, чтобы дневной свет не мешал ему.

Я резко открыла дверь и прокричала вниз в темноту:

— Жиро, где вы?

Язвительный смех за моей спиной был мне ответом.

— Вот я и думаю, кто же это такой, этот Жиро, Рой, э-э, мисс Рой? — с издевкой спросила Эмилия де Саль.

Я выпрямилась, ступила на первую ступеньку лестницы в подвал и вновь повторила:

— Господин Жиро, где вы? Вы там, внизу?

Конечно же, мне было совершенно ясно, что несчастный снова удалился в глубины винного подвала к сушеным фруктам, но мне было необходимо показать мисс Эмилии, что я не дам себя запугать.

В достаточной мере утолив свою гордость, я подня­лась по ступенькам наверх, закрыла дверь и повернулась к моей сопернице.

Внешний вид Эмилии де Саль был ужасен. Ее лицо было испачкано сажей, волосы взъерошены. Она засмеялась, но, как мне показалось, только для того, чтобы отвлечь мое внимание.

— Совершенно не обязательно так пристально меня разглядывать. Вы,видимо, думаете, что я упала в уголь?

— Я думала вовсе не о вас, мисс Эмилия, — возразила я вызывающе. Мне уже было трудно держать язык за зубами.

— Как вы откровенны, Рой! По крайней мере, известно, что можно ожидать от вас.

Ее уничижительное обращение мгновенно напомнило мне унизительное время пребывания в заключении. Но разве я не изжила из себя эти воспоминания?

— С вами что-то произошло, мисс? Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — спросила я более дружелюбно, надеясь, что мое лицо не выдало уязвленности.

Она пожала плечами и направилась к двери, перед которой замерла и, не оборачиваясь, проговорила:

— Кстати, не спрашивал ли обо мне капитан? Я хотела попросить кого-нибудь из прислуги приготовить мне чай. А так как я никого не встретила на кухне, то попыталась обслужить себя сама, но, как видите, не очень успешно.

Я объяснила ей, что у прислуги сегодня выходной день и предложила свою помощь, так как была уверена, что прислуга в приближающейся лодке не скоро сможет ее обслужить. Было совершенно естественно, что после длительного и изнурительного путешествия она испы­тывала сильную жажду.

Она благосклонно отнеслась к моему предложению и покинула кухню со словами:

— Вы можете принести поднос в мою комнату на втором этаже, если будете столь любезны. Это большая комната с окнами на юг.

Когда она ушла, я поставила на поднос сахарницу, подогрела воду и стала разыскивать чистый заварной чайник и банку с чаем. По дороге в кладовку я обнаружила на полу перед дверью в подвал свежие отпечатки обуви. Я тут же осмотрела подошвы моей обуви. Они были чисты. Если это следы Эмилии, то что она могла искать в подвале? Хорошо, что она не наткнулась на Жиро.

Я поставила все необходимое на поднос и поднялась ним на второй этаж. В комнате мисс Эмилии я видела капитана Брендона. Сама она грациозно расположилась в шезлонге. Сразу было видно, что это лучшая комната в доме, одна из тех, которые были заперты до приезда капитана, и это, в свою очередь, было причиной того, что Роза с огромным интересом обследовала бело-золотые стены комнаты и тщательно их простукивала. Вероятно, она надеялась найти потай­ные ходы.

— Ты не сможешь от этого меня отговорить, дорогой Ник, — произнесла Эмилия, когда я вошла в комнату. Ее тон свидетельствовал о непреклонности и упрямст­ве. — В качестве доказательства у меня имеется дневник отца. Ты представляешь себе, сколько они сегодня стоят? Более полумиллиона фунтов. Ты только представь себе, что это для меня означает. Мне не придется жить в маленьких, ужасных квартирках вдали от всех моих друзей. И я смогу себе позволить постоянные приемы в Карлтоне.

— Я не вижу никакой чести относить себя к кругу друзей принца, — заметил капитан и отошел от широкого, залитого солнцем окна.

Благодаря своему расположению комната особенно выигрывала от световых эффектов.

Эмилия назвала Брендона «предателем будущего короля»; до дальнейших протестов дело не дошло.

— И даже если ты найдешь эти побрякушки, то твоя доля составит не полмиллиона фунтов, а в лучшем случае одну треть от суммы, — перебил он ее раздраженно.

Что-то дрогнуло в ее лице.

Я поставила поднос перед ней и заметила, как она судорожно сглотнула слюну. Она коротко кивнула мне, что означало многое: спасибо, мол, можете идти. Она нервно помешивала ложечкой чай.

Я отошла и услышала за спиной ее сладкий голос:

— О, я, конечно, полагаю, что сокровище будет доверено мне целиком, потому что дети слишком малы, чтобы самостоятельно распорядиться своей долей.

— Великий Боже! — произнес Николас Брендон, поморщившись. — Слишком малы! Да за две недели ты оставишь в Карлтоне все до последнего. Его величество играет по-крупному, и я гарантирую тебе, что у него не будет никаких угрызений совести, если он обыграет даму. Слава Богу, что ты еще не нашла эти драгоценности и… Да, мисс Рой? Вам еще что-нибудь нужно?

Его слегка нетерпеливый тон ранил меня.

— Извините, сэр, — быстро проговорила я, — есть еще одно дело, которое мне необходимо обсудить с вами, если только вы найдете для этого время.

— Что за дело?

У меня было такое впечатление, что он хотел дружелюбно улыбнуться, но мисс Эмилия взяла на себя роль хозяйки дома и отослала меня еще решительнее, чем до этого.

— Рой, будьте так добры, ведите хозяйственные дела где-нибудь в другом месте, а не в моей комнате. И, кроме того, нет никакой нужды обременять капитана Брендона такими мелочами. Я попозже спущусь на кухню и приму решение.

Я представить себе не могла, что Эмилия де Саль имеет такую власть, что может решить судьбу Жиро должным образом.

— Ваша проблема имеет отношение к прислуге, мисс Рой? — воскликнул капитан Брендон с сомнением. — Поступайте так, как вы считаете нужным, мисс. Вы обладаете здесь всей полнотой власти. — И снова к мисс Эмилии де Саль: — Посмотри, Эмилия, что касается разрешения, о котором ты спрашивала…

Я сделала книксен, хотя знала, что никто из них уже не обращает на меня внимания, и направилась к двери. Роза по-прежнему продолжала простукивать белые с золотом стены. Этим она, кажется, вывела свою тетушку из терпения.

— Не прекратишь ли ты этот стук? — проворчала мисс Эмилия, выходя из себя. — Ступай, Роза! Ступай куда-нибудь поиграть! Лучше бы ты научилась вести себя так же спокойно и солидно, как Пен! У меня уже голова идет кругом. Ник, дорогой мой, будь так любезен — смочи этот платок одеколоном и положи его мне на лоб.

Роза поплелась по дорогому толстому ковру к выходу. Она выглядела такой несчастной, что я обрадовалась, когда ее отец улыбнулся и пообещал ей:

— Скоро мы вместе будем искать сокровища. Скажи Пену, что я жду его.

Мы с Розой покинули комнату. Гремящий командный голос капитана слышался даже в коридоре.

— Сколько времени, в конце концов, ты думаешь пробыть здесь, Эмилия? Ведь твоему вкусу и запросам не соответствует ничего. В Париже, Брайтоне или где-нибудь в другом месте ты была бы намного счастливее.

Роза была в восторге.

— Вы слышите? Папа хочет, чтобы она снова уехала. Я очень хочу, чтобы она так поступила. По мне — пусть она хоть в озере утопится. Я и пальцем не пошевелю, чтобы спасти ее.

— Глупости! Тогда ты полностью подтвердишь мнение твоей тетушки о тебе.

Она сморщила нос и молча последовала за мной вниз.

Насколько мне было приятно общество Розы, на­столько в данный момент я бы желала от нее избавиться, чтобы без помех заняться поисками Жиро. И как мне поговорить с капитаном Брендоном?

Проблема Жиро показалась мне сейчас значительно сложнее, чем с самого начала. И я до сего времени не знала — опасен этот полубезумный старик или нет.

На мое счастье, при выходе из дома Роза покинула меня, присоединившись к своему брату, который хотел на лодке обследовать местность вокруг «Голубых Болот».

Может быть, он надеялся на новые находки, вроде предыдущей.

Сама же я отправилась на кухню, где застала за работой господина Тиссо и девочку.

— Вы сегодня уже спускались в подвал? — спросила я маленького повара.

— Э? — маленький человечек пожал плечами. — Нет, мадемуазель. Я с большим удовольствием хожу по земле. Овощи, и фрукты, и все, что нам необходимо, мы храним в кладовке. Она по крайней мере не наводит на меня страху. Это эльзасцы такие толстокожие и достаточно бесстрашные, чтобы шарить там, внизу. Но не я!

— Что вы хотите этим сказать? Господин Шиллер спускался в подвал?

Шиллер не будет миндальничать со старым Жиро. Я с опаской открыла дверь в подвал и принялась вглядываться в темноту. Посудомойка принесла по моей просьбе лампу.

— Вызовите капитана Брендона сюда вниз! — распорядилась я. — Дайте ему как-нибудь понять, что он ДОЛЖЕН прийти сюда поскорее.

Девочка выглядела несколько растерянной, но потом кивнула и быстро выбежала.

У меня уже лопнуло терпение, и я решила спуститься по ступеням вниз одна. Своими грязными черными каменными стенами подвал напоминал преисподнюю. Кругом валялось Бог знает что: какие-то мешки с припасами, которые, судя по запаху, были сделаны неведомо когда. За высоким штабелем дров я обнару­жила дверь, ведущую в другое помещение подвала. Она распахнулась от легкого прикосновения моей руки. Затхлый, спертый воздух ударил мне в лицо и заставил раскашляться.

Я повернулась и крикнула в сторону двери:

— Господин Тиссо, ну что там с девочкой?

Раздавшееся эхо вызвало холодные мурашки на спине. Я взглянула на стены и вдруг заметила, что чуть дальше и выше по стене просачивается вода.

После долгого, напряженного ожидания я услышала, как Тиссо подошел к лестнице в подвал и прокричал:

— Она еще не вернулась. Очень сожалею, маде­муазель.

— Передайте господину Брендону — он должен поторопиться! — прокричала я, чихая и кашляя. — Здесь чертовски сыро и холодно.

Я совершенно непроизвольно говорила по-английски. Тиссо вежливо кивнул головой и хотел закрыть подвальную дверь. Я по-французски попросила его Бога ради не закрывать дверь. У меня и без того нервы были напряжены до предела. Ужасный свистящий звук едва не заставил меня закричать. Был ли это ветер, гуляющий где-то в трещинах стен?

Несмотря на мой страх и твердое намерение дождаться у лестницы появления Николаса Брендона, я совершенно непроизвольно, шаг за шагом, как бы механически переставляя ноги, шла все дальше и дальше в глубину лабиринта.

Так же, как и на чердаке, здесь, в подвале, было множество маленьких камер. В одной из таких крохот­ных ячеек были разбросаны огрызки брюквы. Вероятно, именно здесь обитал Жиро. Но в данный момент его нигде не было видно. Похоже, что и Шиллера здесь не было.

Стоны и свист были слышны попеременно то громче, то тише. Держа лампу высоко в руках, в конце ряда камер я заметила узкий туннелеобразный проход. Не глупость ли это с моей стороны — забрести в такую темень без всякого сопровождения? Благодаря свету лампы мне удавалось не наступать на илистую грязь.

Я сделала примерно десяток шагов по туннелю, когда необычный свист неожиданно исчез. Прекратился ветер над озером? До сих пор эти призрачные звуки создавали шумовой фон. Медленно по стенам стекала вода.

Мой страх усилился. Я повернула назад. При этом мой взгляд скользил по камерам по ходу движения и вдруг замер на открытой двери первой камеры. Бессознательно я приблизилась к ней и натолкнулась на какую-то кучу, которую хотела было отбросить ногой в сторону. И вдруг с ужасом заметила, что куча неожиданно зашевелилась. Или это мне привиделось в трепещущем свете лампы?

Я слегка опустила лампу вниз и оцепенела. Свет лампы упал на русые волосы Франца Шиллера. Он лежал на куче протухших овощей. Ситуация была невероятная.

Я выкрикивала его имя и трясла его так долго, пока он не застонал. Слава Богу, он был жив! На его лбу я обнаружила ужасную огромную шишку и запекшиеся следы крови.

Я оставила лампу возле него и поспешила за штабель дров, в главное подвальное помещение. Без сознания лежащий Шиллер вверг меня в такую панику, что в каждом углу мне мерещились призраки и чудовища. Нет ничего удивительного, что я дико закричала, когда на светлом фоне открытой кухонной двери возник темный силуэт. Жиро! Он, видимо, возвращался, чтобы покончить с Шиллером окончательно.

Я протянула обе руки вперед и прокричала отчаянно:

— Нет, господин Жиро! Нет! Не делайте, не делайте этого! Вам отрубят голову, если вы это сделаете.

Силуэт приблизился ко мне, взял за плечи и с силой встряхнул.

— Что за чертовщину вы несете? Придите в себя, мисс Рой!

Этот командирский голос мог принадлежать только Николасу Брендону.

Мысль, что я вела себя перед ним, как истеричка, быстро привела меня в чувство.

— Ну, вот так уже лучше, — подхватил меня капитан. — Ваша болтливая посудомойка сказала мне, что вы просили меня подойти. К сожалению, я не смог сделать этого раньше. Пришел один из служащих и хотел узнать подробности о гибели дочери рыбака. Весть об этой страшной находке расползлась по округе, как пожар в сухом лесу.

Я злилась на саму себя, но и на капитана тоже, который слышал мой испуганный крик.

— Проходите здесь за мной! — сказала я ему. — Домашний учитель получил ранения.

Я надеялась, что он не будет сопротивляться моему требованию, поэтому почти не удивилась, когда он совсем без галантности отодвинул меня в сторону и пошел вперед.

— Предполагаю, что это там, где горит лампа, — проговорил он. — И этого злоумышленника зовут Жиро?

Я была в таком состоянии, что даже не могла вспомнить, упоминала ли я имя бедного старика или нет. И уверена ли я, что это дело его рук. А если да, то, скорее всего, Шиллер испугал старика и тот действовал в целях самозащиты.

Я безрезультатно вглядывалась в темноту. Капитан же в это время склонился над Францем Шиллером.

— Что с ним? — спросила я испуганно.

— Ничего серьезного. В море я видел людей, которые с гораздо более тяжкими повреждениями уже через час рвались в бой. Даже черти стонут, если им вырывают зубы. Они все одинаковые — эти эльзасцы. А, вот он приходит в себя!

Франц Шиллер застонал, тупо огляделся и забормо­тал что-то невнятное о своей голове. Мне было его действительно жаль, в то время, как моряцкая фило­софия и взгляд капитана на дела доставляли мне истинное наслаждение.

— Ну, вот и все, мой мальчик, — проговорил капитан. — Вставайте, пойдем!

Шиллер сделал героическое усилие, но его ноги были еще очень слабы.

С удивлением увидела я, с какой легкостью капитан поднял учителя на ноги.

— Возьмите лампу и идите впереди! — потребовал он от меня.

— Вы думаете, он подвергся нападению? — спросила я его по пути наверх.

У меня было плохое предчувствие, что я дала своими словами повод капитану для поисков Жиро. Но сейчас чувствовала облегчение от того, что он на мои слова не обратил — или почти не обратил — внимания.

— Я думаю, он снова отправился на поиски этих проклятых драгоценностей и споткнулся о дюжину кочанов капусты.

— Не капусты, а брюквы, — поправил его Франц Шиллер.

Я оглянулась. Капитан Брендон открыл в широкой улыбке белые зубы.

— Вы слышали? Меня начинают поправлять. Это была брюква.

Почему Шиллер так безмолвно согласился с теорией капитана?

В кухне мы прошли мимо Тиссо и двух девочек, которые молча смотрели нам вслед. Я была уверена, что «несчастный случай» с Шиллером даст новый повод прислуге болтать о нечистой силе. Когда-нибудь «Голу­бые Болота» останутся вовсе без прислуги.

Домашнего учителя уложили в кровать, и капитан на удивление мастерски перебинтовал ему голову.

По требованию мисс де Саль девочка из кухни принесла в комнату мясной бульон, который госпожа собственноручно процедила для больного. Капитан весело наблюдал за этой трогательной сценой. Он попросил меня остаться, тогда как мисс Эмилия оскорбленно отвернулась, заметив мое присутствие.

И тут я снова вспомнила, что до этого моя соперница была на кухне и при этом выглядела так, словно только что вылезла из подвала. Был ли к этому времени Шиллер ранен? В любом случае поведение мисс Эмилии казалось мне очень подозрительным, Я отбросила мысль обвинить ее в этот момент, ибо капитан принял бы это за попытку взять реванш.

С завидным самообладанием, глядя поверх головы пациента, Эмилия де Саль проговорила слегка раздра­женно:

— Дорогой Ник, неужели все люди округи должны собраться вокруг постели несчастного? Бедная его голова!

Я внимательно смотрела за реакцией Шиллера. Было совершенно очевидно, что он не хочет оставаться наедине с Эмилией. Несмотря на то, что он еще был слаб, каждый раз, когда нежная рука с ложкой бульона приближалась к его губам, он пытался податься назад.

— Нет, пожалуйста, нет! — пробормотал он несколько раз подряд. И затем, извиняющимся голо­сом: — Я причинил столько беспокойства. Может, мне удастся заснуть. Я был глуп и невнимателен.

Капитан долго смотрел на Шиллера, прежде чем произнес:

— Вы правы. Для вас будет лучше поспать. И если завтра вы будете чувствовать себя так же плохо, то мы отправим вас в Тарн и там обследуем. Надеюсь, в этой нищей деревне найдется порядочный врач?

— Спасибо. Я очень благодарен вам.

— Не стоит благодарности, — возразил капитан любезно и выпроводил нас с Эмилией из комнаты.

Эмилия буквально высказала мои мысли, хотя ее они не веселили так, как меня.

— Иногда ты действительно очень груб, Ник, — пожаловалась она. — Я буду ужинать в своей комнате. И вероятно, я еще раз загляну к бедному Францу, когда он уснет.

— Это вряд ди удастся, — сказал капитан, снова открывая дверь в комнату Шиллера и вытаскивая ключ из замочной скважины. Затем он запер дверь снаружи и засунул ключ в один из своих бесчисленных карманов.

Разгневанная мисс Эмилия удалилась в свою комна­ту.

— А как у вас обстоят дела с детьми? — поинтересовался капитан, сменив тему.

— Очень хорошо, сэр. Они похожи на молодые растения, у которых поникли венчики. Но если о них заботиться, ухаживать за ними, улыбаться им, тогда они повернутся к солнцу и расцветут.

Возможно, мое сравнение прозвучало несколько сентиментально, но я нашла его подходящим.

Он взял меня за подбородок и приподнял слегка голову так, словно я была в возрасте Розы.

— Вы очень честная девочка, Ливия, — сказал он утвердительно. — Вы должны смотреть на мир немного с юмором, иначе вы сломаетесь.

Я почувствовала себя униженной.

— Однако до сих пор я не сломалась, — возразила я обиженно. — И не исключено, что выдержала более сложные экзамены, чем вы.

А когда я захотела вырваться из его рук, он наклонился ко мне и поцеловал, не обращая внимания на мои гнев и возмущение.

Я покраснела и вынуждена была заставить себя не терять самообладания.

— Это все, сэр? — спросила я его деловым тоном.

— В настоящее время да. Пришлите детей ко мне. Я попытаюсь дать немного солнечного света моим бедным брошенным растениям.

Я изучающе посмотрела на него. Если он хочет посмеяться надо мной, то эту грубость я ему ни за что не прощу. Но он опередил меня и сам задумчиво заглянул в мои глаза.

С облегчением я отправилась на поиски детей. Так как их не было в комнате Пена, то я заглянула на винтовую лестницу и в зал. Навстречу мне попалась Леокадия со свежевыстиранными простынями. На мой вопрос, не видела ли она Розу и Пена, она ответила отрицательно. Я уже собралась подняться наверх, но венецианское окно в конце коридора словно магнит притянуло меня. Задумчиво смотрела я на гладкую, как зеркало, неподвижную голубую поверхность озера. Как всегда, облака смягчали жгучие послеполуденные лучи солнца.

Чье-то доверительное хихиканье вывело меня из задумчивости.

Я услышала сердитый голос Пена:

— Успокойся, ты, глупышка! Если они услышат, то все ей расскажут.

Сразу после этого окно захлопнулось.

Я высунулась в окно и посмотрела наверх. Оба ребенка, видимо, находились в моей комнате.

Я неслышно прокралась на третий этаж и замерла, прислушиваясь у открытой двери моей комнаты. Похоже было, что Пен и Роза обшаривали мои вещи.

Девочка жалобно причитала:

— Что за гнусная работа?! Я же говорила тебе, что здесь ничего нет. И она ничего не могла засунуть за подкладку. Взгляни, Пен, что за чудесный цвет!

— Девочки всегда такие глупые! Кого может интересовать цвет лент?

— А подкладка? Какая красивая. А мы не можем ошибаться? Что она может знать? Пен, что ты нашел?

Мальчишка, вероятно, залез в шкаф. Его голос прозвучал слишком глухо.

— Она умна. Я ничего не могу найти. Но я знаю, что она приехала сюда с определенными намерениями. Мы не можем рисковать. Она что-нибудь обнаружит. Мы должны избавиться от нее.

— Нет же, Пен!

Мое сердце забилось так сильно, что я чуть не задохнулась.

— Я знаю, она мне тоже нравится, — проговорил Пен из шкафа. — Но она была там. Она что-то знает. И даже если она будет что-то подозревать — это уже достаточно опасно. У нас нет выбора.

Роза ответила что-то неразборчиво и шмыгнула носом.

Я высоко оценила то, что она высказалась против приговора мальчишки.

В задумчивости я отошла на несколько шагов от двери. Я чувствовала себя такой жалкой, что мне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем я, на этот раз не таясь, смогла приблизиться к моей комнате.

Входя в комнату, я изобразила на лице веселость и беззаботность. Роза сидела на краешке моей кровати. Она болтала ногами и невинно засмеялась при моем появлении. Пен стоял у окна и с деловым видом смотрел на болото. Он тоже ничем не выдал себя. Это было просто удивительно, как они сумели буквально за минуту расставить все на свои места и навести прежний порядок. Только коробка от моей шляпки лежала чуть в стороне.

— А мы вас ждали, — промолвила Роза чистым голосом.

— Ваш отец хочет видеть вас, — объявила я коротко.

Роза бросила на брата испуганный взгляд, и я почувствовала их тревогу.

— Все в порядке. Он просто хочет побыть с вами, — добавила я ласковым тоном, проклиная в душе свою слабость.

Роза спрыгнула с кровати и прошла мимо меня в коридор. Пен последовал за нею. У двери он еще раз обернулся.

— Спасибо, Ливия, — сказал он подавленно. — Вы очень хорошо относились к Розе и ко мне. Мы, мы хотим, чтобы вы знали… Спасибо.

Он поспешил за сестрой.

Внутри шкафа Пен не успел замести следы своего пребывания. Я подавила желание заплакать и принялась приводить все в порядок.