3

Случайно я поучаствовала в разносе, который устроил товарищ Жуков командующему авиацией Западного фронта генерал-майору Копцу. Я была с докладом у товарища Жукова, когда к нему в комнату вошел генерал Копец. При виде генерала товарищ Жуков неожиданно обратился ко мне.

— Скажите, товарищ Северова. Чем бомбардировщик отличается от истребителя?

Я просто ошалела от такого вопроса и пробормотала, что бомбардировщик должен бомбить на земле какие-нибудь объекты, а истребитель должен сбивать самолеты противника. Жуков кивнул, соглашаясь, и задал второй вопрос.

— А в воздушном бою кто кого собьет?

— Так очевидно же, товарищ генерал армии, что истребитель собьет бомбардировщика.

— Вот видите, товарищ Копец, — обратился Жуков к Копцу. — Даже лейтенант госбезопасности знает, что в воздухе у бомбардировщика почти нет шансов против истребителя. Так почему же вы посылаете бомбардировщики на задания без прикрытия истребительной авиацией?

Копец покраснел, глаза у него сделались какие-то шальные, и он еле выдавил из себя.

— Виноват, товарищ генерал армии.

Тут Жуков завелся и, не обращая на мое присутствие никакого внимания, заорал.

— Таким командованием ты же меня через пару дней оставишь вообще без бомбардировочной авиации. Да и истребители у тебя хреновые — то и дело их сбивают.

Копец стал красным, как помидор, но при этом молчал. Я поняла это так, что он не знает, как объяснить свою беспомощность в роли командующего авиацией Западного фронта. Жуков тоже это понял и просто махнул рукой. Копец повернулся и, пошатываясь, вышел. Тут Жуков заглянул в ящик стола, вытащил оттуда небольшую металлическую фляжку и сунул мне в руки.

— Иди, проследи за генералом. Как бы он чего не учудил. Вот тебе на всякий случай хорошее лекарство.

Я вылетела из кабинета и понеслась за Копцом. Он, все так же покачиваясь, шел вперед по коридору, заглядывая то в одну, то в другую комнату. При этом я заметила, что правой рукой он теребит кобуру своего пистолета. Интересно, что это он задумал. Пока я догоняла Копца в моей голове что-то щелкнуло, и я отчетливо вспомнила, как на уроках историчка нам рассказывала, что некоторые генералы в первые два — три дня войны стрелялись от растерянности или кажущейся безысходности. А некоторых из тех, кто не застрелился сам, потом арестовали и расстреляли уже централизованно. Уж не надумал ли Копец застрелиться? Вот и ищет пустую комнату. Правильно его понял товарищ Жуков. Тут, как раз, поиски увенчались успехом, и Копец зашел в комнату. Я влетела вслед за ним. Он уже вытаскивал из кобуры пистолет, когда я левой рукой закрыла за собой дверь, а правой рукой врезала ему прямо фляжкой в солнечное сплетение.

Генерал согнулся пополам. Пришлось мне ухватить Копца, чтобы он не упал на пол, и дотащить до стула. Пока тащила, подумала, что хорошо, что летчики-истребители все, как на подбор, некрупные. Такого даже я смогла без особых проблем усадить на стул. Он еще пытался продышаться, а я тем временем отвинтила колпачок фляги и понюхала. Там оказался коньяк. Вроде бы даже очень не плохой, хотя в эксперты я точно не гожусь. Я налила немножко прямо в колпачок и чуть ли не силой влила в рот Копцу. Подождала минуту и налила второй колпачок. Его Копец выпил уже самостоятельно. Потом взял фляжку и глотнул прямо из горлышка. Я решительно отобрала фляжку. Хватит с него, а то и напьется, и продукт ценный зря переведет.

— Ну что, генерал, пришли в себя? Тогда скажите, какого хрена (подставьте правильное слово) вы задумали стреляться. Герой Советского Союза, на которого должны равняться рядовые летчики. Вы такой пример хотите им подать? Чего молчите?

Копец глубоко вздохнул и как-то тоскливо посмотрел на меня.

— Вы что, меня сейчас арестуете?

— Ага, вот только разуюсь! Стала бы я вас коньяком отпаивать! Придите в чувство. Что с вами случилось?

На самом деле я уже примерно поняла, что именно случилось с генералом. Он попал в неожиданную ситуацию, к которой совершенно не был готов, и полностью утратил ориентацию. Когда он был простым летчиком-истребителем, то всегда был готов к бою. Тут неожиданностей не было. Вот враг, его надо сбить. Он финтит так, а я буду финтить эдак. Кто кого перехитрит. Все ясно и понятно. НО, будучи отличным военным летчиком, он стал плохим генералом. Точнее он стал генералом мирного времени. А тут война. От его решений зависят жизни сотен летчиков. И генерал Копец растерялся. Ему нужен психотерапевт, каковым я, естественно не являюсь. Пока я думала, Копец, наконец, разродился.

— Ну не знаю я, как руководить авиацией всего фронта. Просто не знаю. Мозгов не хватает. Мне бы самому в кабину истребителя и в бой. А тут планировать, обеспечивать, действовать согласованно. Не получается. И начштаба не ко времени заболел и попал в госпиталь.

— Так что прикажете делать? Мне вместо вас взяться за командование авиацией? А я вообще ничего в этом не понимаю. И товарищ Жуков в этом мало понимает. Короче сделаем так. Вы едете к себе и в меру сил продолжаете командовать с учетом того, что сказал товарищ Жуков. Истребителей, насколько мне известно, у вас пока хватает. Тем временем я постараюсь поговорить, чтобы вас заменили. Полком-то вы командовать сможете?

— Полком смогу. А кто вы такая, чтобы давать такие обещания?

— Я порученец товарища Берия, временно прикомандирована к товарищу Жукову. Так вы как? Пришли в себя?

— Пришел. Спасибо, лейтенант. Пожалуй, пойду.

— Идите, товарищ генерал, только фляжку верните. Это имущество товарища Жукова. И знаете, мы все сейчас заново учимся воевать, так как раньше воевали совсем по-другому. И если не научимся, то погибнем.

Копец отдал мне фляжку и уже твердым шагом двинулся на выход. А я с фляжкой вернулась к Жукову и передала ему наш разговор, добавив, что готова сама доложить обо всем товарищу Берия. Жуков подумал минуту и сказал, что попробует сам решить этот вопрос. Мои действия одобрил.

Через пару дней товарищ Жуков где-то нашел для Копца хорошего заместителя, и потери заметно снизились, хотя и оставались слишком большими. Один раз Копец не выдержал, и сам полетел в сопровождении. Во время воздушного боя сбил один самолет, а в своем привез двадцать три пробоины. Жуков его за это обматерил по телефону, а я не удержалась и потихоньку от Жукова позвонила и поздравила Копца с открытием счета в этой войне. Копец, кажется, был очень доволен моим звонком.

------

В РИ только за первый день войны Западный округ потерял примерно 740 самолетов, из которых 528 не взлетели и были сожжены прямо на аэродромах. После катастрофических потерь авиации Западного округа в первый день войны командующий авиацией Западного округа Герой Советского Союза генерал И. Копец 23 июня застрелился.