"Над пропастью по лезвию меча" - читать интересную книгу автора (Бикбаев Равиль Нагимович)

Глава 9

Он почуял их сразу, как говорят охотники, верхним чутьем, вот только был он не добытчиком, а дичью.

День сразу не задался, и встал с чугунной головной болью, и сердце пошаливало, и прогулка солнечным утром по парку не в радость. А тут еще эти. Откуда они вели наблюдение, он не видел, да и знать не хотел. Только покажи что засек слежку, так сразу и определят, что против них профессионал работает. Он шел привычным маршрутом и обошел все контрольные точки. Один раз в неделю он шел этим маршрутом, один раз в неделю сотрудник посольства Ее Величества, сидя на лавочке и, наслаждаясь утренним пока не загазованным воздухом, фиксировал идущего по улице немолодого, крупного человека. Раз идет этим маршрутом значит оснований для тревоги за его безопасность нет. Ефимов последний раз шел этой дорогой, завтра он выберет другой маршрут, пройдет мимо памятника Гоголю, купит в киоске газету и пойдет дальше. А другой дипломат посольства Ее Величества, зафиксирует изменение в маршруте и расшифрует поданный сигнал: «Я под наблюдением. Опасность!»

Дипломат не спеша, вернется в посольство и передаст шифрограмму в Лондон, а он останется один. Как всегда один на «холоде» в этой холодной стране. Он слегка улыбнулся каламбуру, «холод» — враждебное окружение разведчика нелегала, холодная Россия это образ этой страны.

Он опять всем своим существом почувствовал, чужое, направленное на него внимание. Чужой взгляд. Подошел к лавочке в парке, присел, лениво осмотрелся, никого нет. Но взгляд продолжал жечь его нервы. Он достал трубку набил ее табаком, поднес спичку, раскурил трубку, целый ритуал, привычный, успокаивающий нервную систему. Выкурил трубку, аккуратно выбил пепел, встал, пошел прогулочным шагом по аллее парка. Увидел пожилого паркового работника, уныло убирающего мусор и складывающего в объемную грязную сумку пустые бутылки. Подошел к нему, спросил, как лучше пройти к станции метро, тот, не глядя ему в глаза, обстоятельно ответил. Грязный туповатый мужичок с провинциальным выговором, нескладной речью, мучается с похмелья бедолага, смотрит на грязную сумку мысленно пересчитывает пустые бутылки, мечтает о пиве. Вот только почему внутри так все похолодело? Все готово, пошел ток запредельного знания, обостренной интуиции! Все ясьненько, вот вы и объявились, товарищи чекисты, а хорошо работать стали, натурально с фантазией. Мужичонка не дернулся, не поднял глаза, но Ефимов понял, что и он почуял, что обнаружен, что импульс интуитивного знания, отразился от него Ефимова, и попал в агента наружного наблюдения. Ефимов, вежливо поблагодарив мужичка за помощь, пошел дальше. «А может это все паранойя, — успокаивал он себя, — просто я устал, за эти годы, вот и чудится невесть, что» И точно знал, что это не так. Наблюдение было, и его уровень говорил о том, что это не стандартная рутинная проверка, которую по плану в целях профилактики осуществляет ЧК, нет, его зацепили. Вот только где? В чем ошибка? «Узнаю на допросе, — невесело подумал он, — кажется, у нас дома, это называется черный юмор».

У нас дома? А где интересно ваш дом, господин хороший? Наверно он уже и сам не знал где его настоящий дом. В Индии, где он появился на свет и провел детство, в Англии, где он получал знания в отрочестве и юности, или здесь в России.

В России, куда он приехал молодым человеком и, где жил, учился, работал, дружил, любил. В России, откуда родом его первая жена, чей прах развеян по ветру, где родилась его вторая супруга, которая окружила его нежной заботой и вниманием, где появился на свет его сын, и где он продолжает жить и любить. Жить, любить и собирать и передавать секретную информацию врагам этой страны. Бить в спину тем, кто ему верил, считал своим другом. Он оправдывал себя, необходимостью, он оправдывал себя долгом, перед своей Родиной. Наверно он представлял себя тем самым героем из последнего написанного им романа «Время буйвола». Тем, кто, прибыв с миссией добра из счастливой Земли, добровольно остался на страшной зловещей планете Шорман, чтобы бороться против чудовищной диктатуры. Он и его герой остались, а его друзья, из романа, кто погиб, а иные бежали.

Понимал ли он что обманывает себя? Не знаю. Может, он был и искренен с собой, может быть.

Но те, кто ему противостоял, те люди кого он по привычке называл чекистами, они тоже любили свою страну и, выполняли свой долг перед ней, так как могли.

И мы люди этой страны, которую мы зовем не страшной и зловещей планетой Шорман, а Россией — матушкой, да разве нам так уж нужны, посланцы из «прекрасных» земель, что будут нас учить, что нам делать и как нам жить. Нет, не нужны, сами разберемся. На своей шкуре знаем, или, выражаясь, не матерно, а по научному, в генетической памяти у нас, знание о том, как приходили к нам, на нашу землю, такие вот «благородные» посланцы из «прекрасных» земель, и сколько нам стоило крови, слез, горя выкинуть их туда, откуда они пришли.

Знал ли он об этой особенности нашего народа? Наверно знал, нет, не наверно, точно знал, это по его книгам видно. Он так долго жил среди нас, что вольно или невольно усвоил и наш безалаберный образ жизни, и частично наш образ мыслей. Усвоил, но все равно оставался чужим, одиноким, как Маугли среди волков.

Пока шел до дома Ефимов вспоминал вчерашнею встречу на юбилее, молодого высокого парня с красивым волевым лицом, девушку, что явно и безоглядно была в него влюблена, и старика, явно сотрудника ЧК, который ему почти прямо заявил: «Я знаю, что ты не Ефимов!». Ну, кто бы мог подумать, что через столько лет, они найдут гимназиста одноклассника Антона, и этот одноклассник окажется сотрудником контрразведки. Думай не думай, решай не решай, а от судьбы не уйдешь, Ефимов вздохнул, и продолжил прогулку. Последний путь, посмеялся он над собой. У него было достаточно сил и мужества, чтобы смеяться и над собой и над судьбой.