"Повелительница бурь" - читать интересную книгу автора (Гилганнон Мэри)

Глава 3

Фиона проскользнула в комнату и тут же услышала в темноте шепот сводной сестры:

– Где это ты была так долго?

Устало вздохнув, девушка принялась раздеваться. В слабом свете месяца, проникавшем в комнату сквозь узкое окно в стене, она различила профиль Дювессы; лежа на кровати у дальней стены комнаты, сестра приподнялась на локте в ожидании ответа.

– Я не могла заснуть, вот и вышла погулять и полюбоваться на звезды.

– Одна? – в голосе Дювессы смешивались восторг и страх. – Но ведь там тебя могли схватить викинги!

– А часовые на что? Не беспокойся, они никого не пропустят незамеченным.

– Ты забыла того лазутчика, которого поймали два дня назад? Дермот сказал, что он и есть викинг; а где появляется один, там могут быть и другие. Твой отец удвоил ночную стражу; должно быть, опасается нападения.

Фиона подумала, что вряд ли словам Дермота можно верить: хотя младший брат Дювессы и спал вместе с молодыми воинами, его еще ни разу не брали на сколько-нибудь серьезные дела.

– Отец Фиргал говорит, что все викинги – дикари, – продолжала тараторить Дювесса. – Им доставляет удовольствие убивать монахов, невинных детей, а еще насиловать христианских женщин. – Несмотря на страшные вещи, о которых она рассказывала, в голосе сестры слышался наивный восторг.

Встав с постели и пройдясь по комнате, Дювесса плюхнулась на стул. Как и Фиона, она была невелика ростом; ее густые вьющиеся волосы, распущенные на ночь, рассыпались по плечам, почти полностью скрывая фигуру. При дневном свете волосы эти отливали темно-красным и были так густы и непослушны, что сестре приходилось заплетать их как минимум в дюжину кос.

– Ты все думаешь о своем замужестве? – осторожно спросила она.

– Угадала.

Дювесса вздохнула.

– У твоего отца должны быть серьезные причины для такого выбора. Может быть, это имеет какое-то отношение к появлению викингов?

– Нет, скорее уж к его жадности.

Дювесса снова вздохнула.

– Я так страдаю, когда смотрю на вас двоих. Твой отец любит тебя; он не стал бы выдавать свою дочь замуж только для того, чтобы увеличить собственные стада или приобрести еще немного золота. Должно быть, у него есть какой-то план, какая-то тайная цель, о которой он пока не хочет говорить.

– По крайней мере, ты хоть согласна, что достоинства моего жениха оставляют желать лучшего, – горячо произнесла Фиона. – А вот отец не хочет видеть, какой отвратительный и жестокий человек Сивни Длиннобородый!

– Но властитель Мак-Картан очень влиятелен: говорят, он может собрать за полдня две сотни воинов. Если набеги викингов будут продолжаться, нам непременно понадобится его помощь.

Этот довод несколько смягчил гнев Фионы. Может быть, и в самом деле страх, а вовсе не алчность двигал ее отцом? Но она вынуждена была тут же отбросить эту мысль; если бы отец нуждался в воинах Сивни, он бы так ей и сказал; однако вместо этого Доналл только ругался и даже попрекнул ее памятью матери.

Девушку снова охватило негодование. Нет, она ни за что не изменит своего мнения и найдет возможность разрушить отвратительный план отца. Подойдя к кровати, она быстро опустилась на нее. Дювесса еще какое-то время посидела на стуле, потом встала и тоже улеглась.

Лежа без сна, Фиона думала о викинге. Утром, как только ей удастся пробраться ко входу в подземелье, она снова пойдет к нему. Если целебные травы оказали свое действие и лихорадка отступила, пленник сможет выполнить то, чего она от него добивалась. При мысли об этом тело ее затрепетало. Было бы даже лучше, если бы варвар не слишком быстро приходил в себя, – это уменьшило бы его громадную силу. Главное, чтобы он не смог одолеть ее и не убежал.

Она еще не приручила этого зверя, но может быть, завтра… Надо надеяться, его рука хоть немного поправилась, – тогда она попытается снова надеть на него кандалы. Насколько ей известно, мужчина может обладать женщиной и стоя, для нее будет спокойнее видеть викинга в оковах.

Дювесса сонно засопела, и теперь Фиона старалась не крутиться в постели, чтобы не разбудить сестру. Она вся горела, совсем как тот раненый викинг, грудь ее жгло огнем. Что же с ней происходит, отчего она так страстно жаждет прикосновения своего врага? Без всякого сомнения, это ей наказание за своеволие и непослушание.

Девушка уже готова была вскочить и броситься к подземелью; но, к счастью, чувство вины, охватившее ее, успокоило желание и мягко сомкнуло ей глаза.

Он из последних сил пробирался по длинному, темному туннелю, но даже когда добрался до его конца, темнота не рассеялась.

Даг проснулся. Вокруг него была все та же подземная тюрьма. Рука его болела, но уже не так, как прежде. Он пошевелился… и не поверил себе: руки его не были скованы, а голова покоилась на чем-то мягком…

Викинг медленно приподнялся и сел. Знакомый уже запах гнили заполнял все вокруг, а тяжесть ножных кандалов подтверждала, что он все еще пленник. Тем не менее, кажется, ему давали пить: терпкий вкус во рту свидетельствовал о том, что это было вино. Ощупав раненую руку, Даг с удивлением убедился, что она перевязана и уложена ему на колени. Значит, кто-то пытался помочь ему. Неужели посетившая его призрачная гостья оказалась настолько добра и милосердна?

Даг покопался в памяти, пытаясь извлечь из нее что-нибудь помимо воспоминаний о темноте и боли. Если фея в самом деле помогла ему, то он об этом совершенно ничего не помнил. И все-таки кто-то же снял с него кандалы и перевязал ему руку!

Однако викинг не слишком обрадовался этому. Никто, даже волшебные существа, ничего не делает без причин; стало быть, если фея помогла ему, то она чего-то хочет от него, и ему совсем нелишне знать, о чем идет речь.

Вспомнив, как он смотрел на ее нежное обнаженное тело, Даг вздрогнул. Ему стало ясно, чего она добивалась от него, и, будь он проклят, его предательское тело само тянулось к ней. Благодарение богам, на этот раз фея оказалась не слишком настойчивой – ведь она могла зачаровать его так, что он не устоял бы перед соблазном, и тогда… Кто знает, что могло случиться тогда. Фея скорее всего была либо неопытной, либо чересчур стыдливой: она оставила его, но потом, когда он лежал без сознания, явилась снова и занялась его ранами.

Неожиданная мысль пришла ему в голову: что, если он все-таки обладал феей, пока лежал в бреду? Даг не был уверен, что фея приходила к нему еще раз; но даже если это и произошло, то как он может помнить об этом?

Викинг принялся ощупывать здоровой рукой пространство вокруг себя, и в груди его вспыхнула надежда. Под ним было подстелено хоть потертое, но чистое и мягкое одеяло, а вскоре пальцы его нащупали пустой котелок. Хорошо бы он был полным, с сожалением подумал Даг, ощутив приступ голода: неужели его гостье даже не пришло в голову оставить ему что-нибудь поесть? Может быть, феи просто не думают о столь прозаических вещах?

К полному своему разочарованию, больше он так ничего и не обнаружил. Похоже, это существо напоило его вином, освободило от кандалов его руки, перевязало, а потом исчезло. По крайней мере теперь Дагу было ясно, что оно намерено поддерживать его жизнь, чтобы потом попытаться вновь осуществить свою затею. Чтобы этого не случилось, ему нужно как можно скорее вырваться отсюда.

Даг вытянул здоровую руку и ощупал ножные кандалы. Если такое слабое существо смогло справиться с кандалами на руках, то теперь он сам сможет избавиться от того, что осталось из его оков. Пальцы его ощупали неровный каменный пол. Все, что ему надо, – это какой-нибудь острый осколок, нечто такое, чем можно победить ржавый металл. Конечно, чтобы добиться желаемого, потребуется немало времени, но зато, в конце концов, он сможет вновь обрести свободу. Выбравшись из мерзкой норы, в которую его заточили, он дождется ночи и раздобудет себе какое-нибудь оружие, которое без размышлений пустит в ход, если его обнаружат. К тому же он отлично умеет прятаться и маскироваться: ему будет не так уж сложно проскользнуть за частокол, ограждающий поселение, расположившееся на холме над речкой. Правда, пробираясь сюда, он думал точно так же и хвастливо заявил своим товарищам, что легко сможет выяснить число защитников и вернется обратно к стоящему у берега драккару еще до рассвета; однако ему не повезло, и он оказался зажат между возвращающимся отрядом под командой самого главы клана и деревянной стеной укрепления.

Даг сражался отчаянно, но ни один человек не способен устоять сразу против десятерых бойцов. Одному из них удалось повредить ему правую руку; после этого остальные окружили его и свалили на землю. Раненого и избитого, его бросили заживо гнить в этой дыре, и если бы не помощь феи, он скорее всего был бы уже мертв.

Горячая волна гнева захлестнула викинга. Он заставит этого ирландского владыку заплатить за то, что тот обрек его на такую постыдную смерть. Как только ему удастся выбраться, он найдет своих товарищей и вместе они сожгут это поселение, а все жители будут преданы мечу.

Но что, если фея тоже погибнет в пламени, как и обычные смертные? Жаль будет потерять такое неземное существо, выказавшее ему свою доброту.

Даг покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок. Что же такое с ним происходит и почему его так заботит судьба какой-то феи? То, что она предуготовила для него самого, было куда страшнее смерти. Она собиралась похитить его дух, заключить его в своем тайном царстве, где нет движения времени, обречь на вечное скитание в темной подземной бездне. Если она вернется, ему останется только прикинуться бесчувственным и надеяться, что таким образом он сможет избежать ее чар. Пока же он должен сделать все возможное, чтобы освободиться от оков.

Сердце Фионы замирало, когда она спускалась по каменным ступеням в темноту. Сущим безумием с ее стороны было пробраться сюда среди бела дня; даже сейчас она не была уверена, что ее никто не заметил. Не следовало ей так быстро повторять свой поход к пленному, но образ распростертого на каменном иолу викинга не выходил у нее из головы. Ей необходимо было убедиться, что он все еще жив.

Легкий царапающий звук заставил девушку замереть на месте; сердце ее отчаянно забилось. Что, если викинг уже сам освободился из оков? Хватит ли у нее сил встретиться с ним лицом к лицу тогда, когда он не связан и готов ко всему?

Фиона прислушалась, но звук больше не повторялся.

Она снова двинулась вперед; пламя заколыхалось, по стенам заметались тени. Девушка подняла факел выше, и тогда осветилось громадное тело викинга, неподвижно распростертое у стены.

Уронив на пол принесенные с кухни припасы, Фиона быстро воткнула факел в отверстие на стене, а затем, встав на колени, трясущимися руками тронула лицо узника. Он был жив и дышал глубоко и ровно.

Только теперь Фиона смогла наконец перевести дух. Все еще подрагивающими пальцами она ощупала раненую руку викинга и убедилась, что опухоль заметно спала. Девушка облегченно вздохнула. Первая ее попытка выступить в качестве целительницы, к счастью, удалась.

Только бы викинг хоть ненадолго пришел в себя: вероятно, приправленное снадобьями вино слишком сильно подействовало на него, ведь он был еще так слаб.

Взглянув на лицо варвара, Фиона вновь испытала непреодолимое желание дотронуться до него. Пальцы ее словно сами собой скользнули по его щеке, убрали прядь волос, упавшую ему на глаза. Потом она придвинулась ближе… и тут же сморщила нос от отвращения: после двух дней, проведенных в беспамятстве, варвар отнюдь не благоухал. Если она собирается отдаться ему, то должна сначала что-то сделать с ним, например, раздеть, а потом обмыть его тело, да не класть обратно все на ту же грязную солому, иначе все ее труды пропадут даром.

Девушка быстро сбросила с плеч старенькую накидку, которая отлично могла послужить в качестве еще одного одеяла. Поднявшись, она глубоко вздохнула, потом наклонилась, захватила обеими руками ноги викинга и отвела их от стены настолько, насколько это позволяли цепи, а затем, выпрямившись, перевела дух. Боже, как же он тяжел!

Отдохнув пару секунд, Фиона принялась отбрасывать ногой полусгнившую солому, на которой лежал раненый. Разложив накидку вдоль стены, она тщательно расправила ее под неподатливым тяжелым телом.

Справившись с этим, Фиона вытерла пот, заливавший ей глаза, и немного передохнула. Викинг по-прежнему лежал пластом, напоминая огромный мешок с зерном. Девушка наклонилась и пощупала его лоб: кожа пленника все еще была горячей. Ей надо было спешить: если викинг придет в себя и обнаружит ее поблизости, никто не сможет предугадать, как дальше развернутся события.

Рука ее подрагивала, когда она, достав из висящих у нее на шее ножен небольшой острый нож, принялась срезать куртку викинга. Обнажив его грудь, она заметила еще одну рану, скрытую под пятном засохшей крови, а также несколько глубоких ссадин.

Чувство жалости охватило Фиону. Должно быть, этот человек прежде испытывал страшную боль; хорошо еще, что вино с растворенным в нем снадобьем погрузило его в глубокий сон и избавило от страданий.

Она принялась раскладывать на полу припасы, которые принесла с собой. Вытащив пробку из фляги, Фиона вылила часть воды в котелок, оставив немного, чтобы после дать викингу напиться, потом добавила пригоршню целебных трав и, погрузив в эту смесь кусок ткани, начала обмывать лицо пленника медленными, осторожными движениями, при этом ощущая пальцами упругость его кожи. Промыв раны на лбу и отжав тряпку, она провела ею по словно вырезанным резцом ваятеля скулам и по покрытым щетиной щекам. В свете факела потемневшая на солнце кожа викинга казалась бронзовой, что еще больше подчеркивали вьющиеся волосы и густые усы.

Благоговейный страх охватил девушку, когда она провела влажной тканью по груди пленника. Викинг был так прекрасен, что им можно было просто любоваться, как произведением искусства, и казалось, она могла бы просидеть целую вечность, гладя его, наслаждаясь ощущением его тела, слушая доносящийся из его груди размеренный стук сердца.

Ей даже пришлось ущипнуть себя, чтобы напомнить: времени у нее в обрез. Тряхнув головой, Фиона продолжила свое дело, смывая кровь, засохшую вокруг ссадин на груди.

Когда ее пальцы коснулись раны на боку пленника, дыхание его внезапно участилось. Девушка замерла, но викинг больше не шевелился.

Тогда она присела на корточки и пристально вгляделась в его лицо. Может быть, он просто прикидывается, а на самом деле вовсе не так плох, как ей показалось? Но зачем это ему – ведь она пришла сюда с самыми добрыми намерениями!

Глубоко вздохнув, Фиона посмотрела на полоску волос, которая шла по плоскому мускулистому животу викинга, исчезая под поясом. Щеки ее внезапно загорелись, внутри появилась странная слабость. Хватит ли у нее смелости благополучно завершить это захватывающее приключение?

«Глупая! – твердила она себе. – Ты хочешь отдаться ему – так почему бы тебе сейчас не увидеть его обнаженным?» Ободренная этой мыслью, Фиона снова достала нож и разрезала им сыромятный ремешок. Оттянув мерзко пахнущую ткань, она аккуратно повела разрез вниз. Но не успел еще нож приблизиться к ягодицам, как ткань штанов выскользнула из ее рук и она приглушенно вскрикнула.

Святая Бригитта! Затаив дыхание, Фиона смотрела на громадный фаллос, вздымающийся из мощной поросли рыжеватых волос внизу живота викинга. Лишь через несколько секунд она пришла в себя от неожиданности и тут же перевела подозрительный взгляд на лицо пленника; но оно по-прежнему оставалось неподвижным. Может ли быть, чтобы тело человека было готово к любви, в то время как сам он находится без сознания?

Девушка с трудом перевела дыхание. Следует ли ей продолжить начатое? В любую секунду варвар мог прийти в себя и наброситься на нее… Но разве «не к этому она так долго стремилась?

Глаза Фионы снова обратились к вздымающемуся мужскому органу. Он был таким же большим, как у жеребца, – но она-то вовсе не была кобылой! Не убьет ли он ее, если овладеет ею? По крайней мере, боль будет изрядная. Она почувствовала, как у нее между грудями стекает тонкая струйка пота. Надо набраться храбрости. Ей приходилось слышать, что потеря девственности всегда связана с болью, но это вряд ли больнее, чем роды. Уж если тело женщины во время родов дает возможность выйти на свет ребенку, то наверняка оно сможет принять в себя мужской орган любого размера.

Закусив губы, Фиона продолжала рассматривать распростертого перед нею пленника. Часто, говоря о своем мужском достоинстве, мужчины ее клана употребляли слова «копье» или «меч». Видя этот объект вблизи, она нашла такое описание вполне справедливым. Тело женщины, подобно ножнам, становится укрытием для мужского оружия.

Неожиданно глаза девушки загорелись: ей все больше хотелось прикоснуться к загадочной для нее плоти, вздымавшейся там, где кончался живот пленника, и узнать, так ли она нежна и горяча, как это кажется на первый взгляд… Она осторожно вытянула руку.

Шелковистое и горячее. Слабая улыбка округлила губы Фионы. Вершина восставшей плоти была особенно нежна, а потом переходила в твердое, более жесткое древко.

Пальцы ее сомкнулись вокруг копья, ощутив его тяжесть, жар, исходящий от него, шелковистость покрывающей его кожи. Фиона представила его внутри себя, пробивающим путь к ее лону. Ноги ее подгибались, мышцы внутри свело от желания.

Она закрыла глаза, с трудом справляясь со своими чувствами, зачарованная столь чудесным видением. Обуревающие ее ощущения были греховными, да к тому же существовала и еще одна опасность: что, если семя викинга прорастет в ее лоне? Будет ужасно носить в себе ребенка, который сам потом окажется наполовину викингом.

Фиона отдернула руку и прижала ее к груди. Чем больше она думала про свой план, тем более нелепым он ей казался. Она хотела отдаться варвару, дикарю, не подумав о том, что он может убить ее или обрюхатить! Девушка гордо выпрямилась. Она должна отказаться от своего каприза, собрать вещи, подняться по неровным каменным ступеням и навсегда закрыть за собой ведущую на поверхность дверь, а викинга оставить гнить здесь.

Но, даже нагнувшись за котелком, она все никак не могла отвести взгляда от распростертого перед ней беспомощного тела пленника, от его обнаженной набухшей плоти. В конце концов, что может случиться, если она всего лишь немного полежит рядом с ним?

Пальцы, державшие ручку котелка, разжались, и Фиона опустилась на грязный пол. Она спустила штаны пленника ниже колен, а потом, нащупав нож, разрезала ткань и, полностью стянув их, сморщила нос и швырнула вонючие тряпки подальше в угол: теперь они годились только на то, чтобы быть сожженными, а для того, что она хотела получить от этого человека, одежда не была нужна. Кроме того, оставшись голым, варвар не решится на побег.

Достав из котелка тряпку, Фиона скоро завершила омовение бесчувственного тела пленника, но, стараясь побыстрее покончить с этим, она все же не могла не отметить про себя стройность мускулистых ног и все его великолепное сложение.

Хотя даже теперь его нельзя было назвать совсем чистым, но, по крайней мере, от него не исходил запах крови и болезни. Она снова коснулась рукой лба викинга и с удовольствием отметила, что он стал прохладнее, словно купание сняло еще толику жара. Больше Фиона ничего не могла сделать для него до тех пор, пока он не придет в себя.

Но случится ли это когда-нибудь? За все то время, пока она возилась с ним, пленник даже ни разу не пошевелился. Почему же она так уверена в том, что он должен ожить? Фиона вздохнула. Ей нельзя больше задерживаться здесь. День, наверное, уже клонится к вечеру; если она не появится к ужину, Дювесса начнет разыскивать ее и может поднять тревогу. Ее прикосновения так и не привели варвара в чувство, а ничего другого она сделать не сможет.

Девушка снова посмотрела на викинга: его «копье» все так же победно вздымалось ввысь. Ей вдруг пришло в голову, что она сама может ввести его в себя, даже если его обладатель так и останется без сознания. Главное для нее – лишиться девственности, а уж потом вряд ли кого-нибудь будет волновать, каким образом это произошло.

Фиона быстро начала раздеваться, но тут же приостановилась – уж слишком это претило ей. Воспользоваться беспомощностью лежащего перед ней пленника? Все в ее душе восставало против такого поступка. Она бросила вызов отцу, так как считала, что он не имеет права обращаться с ней словно с принадлежащей ему вещью. Но ведь сейчас она точно так же собиралась поступить и с этим викингом – воспользоваться им для своих личных целей.

Правда, это был всего лишь безбожный дикарь, зверь, попыталась она успокоить себя; он явился сюда, чтобы убивать и разрушать, – тем более его чувства можно не принимать во внимание.

И все же викинг не был зверем. Она слышала его дыхание, ощущала его страдание.

Руки, теребившие завязку пояса, бессильно опустились. Она вернется сюда завтра: к этому времени пленник, безусловно, должен прийти в себя.

Фиона снова взяла в руки котелок и кожаный мешок. Она оставила на полу флягу с водой и еду – выздоравливающему непременно должно потребоваться все это.

Взяв факел, девушка направилась к выходу, но на полдороге остановилась и еще раз взглянула на пленника. Теперь чувствуя, что между ними протянулась какая-то нить. Она ухаживала за ним, обмывала его, прикасалась к нему в самых интимных местах и теперь не могла избавиться от ощущения, что больше они не чужие. Между ними образовалась странная связь, которую не так-то легко разрушить.