"Приключение с красной пиявкой" - читать интересную книгу автора (Дерлет Огаст)
 |
Когда я просматриваю свои заметки по поводу загадок, разрешенных моим другом Соларом Понсом летом и осенью 1931 года, меня потрясает их разнообразие: от забавного дела Эштонского моста до странного приключения в Саймондс Ят, от кровавого убийства до хитроумной кражи. И все же тайна, окружающая смерть Дэвида Косби превосходит их все.
Мы начали заниматься ею в самый полдень одного из августовских дней. В то утро мы шли вдоль Эдгвар Род, и Понс развлекал (и наставлял) меня примерами его удивительной способности к наблюдениям и дедукции. Когда мы свернули к дому номер 7, перед нами появилась несколько обеспокоенная домовладелица.
— Ох, мистер Понс, там вас дожидается леди, — произнесла она извиняющимся тоном. — Я провела ее в ваши комнаты. Быть может, мне не следовало этого делать, однако она была так взволнована и так просила о встрече с вами…
Глаза Понса просветлели.
— Что ж, миссис Джонсон, посмотрим, что беспокоит ее, — проговорил он.
Наша клиентка, очевидно, сидела на том самом месте, куда ее посадила миссис Джонсон, руки в перчатках придерживали на коленях ридикюль. Заметив нас, она вскочила, взгляд темных глаз ее, перейдя от одного лица к другому, безошибочно остановился на моем компаньоне.
— Простите меня, мистер Понс. Я должна была прийти!
— Прошу вас, садитесь, мисс…
— Косби, мистер Понс. Агата Косби.
— Вам пришлось долго ехать из пригорода, чтобы поделиться со мной тревожащим вас делом, — спокойно промолвил Понс.
Успокоено кивнув, она села. Этой невысокой и бодрой женщине было уже около пятидесяти лет, хотя в светлых, как ясеневая древесина, волосах ее не угадывалось даже намека на седину. На пальцах ее я не заметил кольца, что, вне сомнения, послужило основанием для сделанного Понсом вывода о том, что она не была замужем. Аккуратные черные гимнастические туфли — обувь скорее прочную, но не изысканную, — покрывал слой пыли, что свидетельствовало о том, что она ехала в открытой коляске и не могла заглянуть либо в отель, либо домой, чтобы дождаться возвращения Понса. Одета она была скромно, почти по-викториански, в черном с головы до ног.
— Вы недавно перенесли тяжелую утрату, мисс Косби.
— Смерть брата.
— Внезапную?
— Да. И именно его кончина и предшествовавшие ей обстоятельства привели меня к вам. Похоже, теперь и я тоже вовлечена в это дело, сэр. — И с этими словами она извлекла из ридикюля крохотную картонную коробочку и подала ее Понсу.
Мой друг открыл ее. И при виде содержимого негромко вскрикнул от удивления. Я придвинулся ближе. На дне коробочки, грубо пришпиленный к картону, лежал мерзкий червяк — красная пиявка.
Понс коротко глянул на меня.
— Вам приходилось видеть таких, Паркер?
— Никогда.
Понс поглядел на нашу клиентку, глаза его сузились.
— Как я вижу, ее отправили вам из Раэ.
— Там я и живу, на самом краю деревни. Или, точнее, мы жили, потому что я осталась последней в своей семье. Коробочку эту я получила сегодня на почте, рано утром и, учитывая то, что произошло с моим братом, сочла за лучшее обратиться к вам за помощью. Я кое-что слышала о вас, мистер Понс, и надеюсь, что вы сумеете помочь мне. Я боюсь. Видите ли, мой брат скончался после того, как получил такого же червяка.
— Также по почте?
— Да, мистер Понс.
— Из Раэ?
— Нет-нет, мистер Понс. Из Парижа.
— Ах, так, — проговорил Понс. — Рассказывайте же.
Он раскурил трубку и оперся плечом о каминную доску.
Мисс Косби прикусила губу и наморщила лоб.
— Даже не знаю с чего начать, мистер Понс, — проговорила она извиняющимся тоном, — наверно, придется с прибытия посылки. Ту маленькую коробочку Дэвиду прислали десять дней назад. Мне было любопытно, и я постаралась оказаться в библиотеке, когда он открыл ее. Мистер Понс, я просто не ожидала того эффекта, который этот червяк произвел на моего брата. Он отчаянно закричал, выронил коробочку и без сознания повалился на спинку кресла! Конечно, я сразу ничего не поняла. Ясно было только, что брат тяжело заболел, и я позвонила доктору Лэнсдауну. Он сказал, что у моего брата апоплексический удар, церебральный приступ, как он выразился. Тем не менее я не поняла, что эта коробочка вместе с червем может иметь отношение к его болезни, и потому выбросила их. И только потом начала подозревать, что между припадком и явлением червяка может быть какая-то связь. Брат три дня пролежал без сознания и умер в конце третьего дня. Но перед самой кончиной он заговорил.
— Ага! И что же он сказал?
— Боюсь, он был не совсем в здравом уме, мистер Понс. Он так отчаянно пытался что-то объяснить мне, но сумел только что-то сказать о наших старых конурах… одно время мы держали собак, мистер Понс, и он называл нашего старого пса Скотти. Однако мы давно забросили конуры, а Скотти мертв уже четыре года.
— И ничего больше?
— Ничего, мистер Понс. Больше он ничего не сказал. Это было так страшно. Брат так отчаянно смотрел в ту сторону поместья, где прежде помещались псы, словно хотел вызвать их из прошлого. Я напрасно пыталась хоть что-то понять. Но не сумела.
Она замолчала. На несколько мгновений примолк и Понс, задумчиво пыхтевший трубкой, явно не замечая, что наша клиентка пытается изящным платочком оградить нос от запаха его жуткой махорки.
— Ваш брат, очевидно, отошел от дел.
— Да, мистер Понс. Он ввозил товары из Индокитая, и у него была контора в Ханое. Брат вернулся домой семь лет назад с небольшим состоянием. Ему было тогда пятьдесят три года. Все время он проводил за чтением и работой в саду, особенно он был горд своими дельфиниумами. Он почти никуда не отлучался из дома — кроме цветочных выставок. А вам не кажется, — робко предположила мисс Косби, глянув на Понса, — что эта пиявка может иметь какое-то отношение к его цветам?
— Я бы скорее усомнился в этом, — сухо промолвил Понс.
— В его бумагах также не нашлось ничего такого, что могло бы намекнуть мне на смысл этой посылки, мистер Понс. То есть такого, что я могла бы понять. — Она застенчиво улыбнулась, открыла свой ридикюль и достала из него сложенный листок бумаги. — Вот что я нашла там. И решила, что брат работал над какой-то математической задачей.
Мельком окинув взглядом бумажку, Понс без комментариев передал ее мне.
То, что никакой задачи там не было, я понял с первого же взгляда, однако расположение цифр явно таило в себе какой-то смысл для покойного брата нашей клиентки.
90.33.7—117.17.5—131.34.2—289.6.4—314.10.9—368.12.1—371.6.8—416.7.5—439.6.5—446.28.2—451.3.5.
— Я ничего не сумела тут понять, — продолжила мисс Косби, — однако эта записка находилась в отдельно лежавшем конверте. Вы можете понять, что это значит, мистер Понс?
— Если позволите, я оставлю ее себе вместе с картонной коробочкой.
— Я принесла и обертку, — едва ли не спохватилась мисс Косби. С этими словами она вынула из своего ридикюля еще один аккуратно сложенный листок бумаги и подала его Понсу.
— Ваш брат, по всей видимости, занимал свое время не только работой в саду, — предположил Понс.
— О, он был большим любителем чтения, мистер Понс. Какое-то время он ограничивался одними газетами, но последние два года его интересовали только книги. Одно время он любил делать пометки на страницах книг, но потом отказался от этой привычки. У моего брата большая библиотека. Конечно, основная часть книг, ядро ее, как вы бы сказали, была собрана отцом, и он только дополнил собрание.
— Вы всегда жили в Раэ?
— Мы родились в этом доме, мистер Понс.
— А раньше в вашей семье кто-нибудь занимался торговлей?
— Наш внучатый дядя, который жил в Ханое и умер там лет десять назад. Я не знаю в точности, чем он там занимался. Мой брат поступил в банк в нашем поселке, однако ему не понравилась эта работа, потом у него возникли какие-то мелкие неприятности, после чего он уехал в Ханой и занялся там импортом.
— А не страдал ли ваш брат сердечными заболеваниями?
— Мистер Понс, последние годы у него постоянно было высокое давление.
— После возвращения с востока? Или еще до того?
— После.
— И об этом было известно?
— Насколько я понимаю, только доктору, самому брату и мне. — Наша клиентка соединила ладони и с мольбой обратилась к моему другу: — Мистер Понс, как, по-вашему, мне что-то грозит? Я так боюсь!
— Ради Бога, не надо слишком уж волноваться, мисс Косби. Мы с доктором Паркером будем у вас дома еще до заката. Мы намерены провести у вас ночь. Меня не удивит, если отправитель этого любопытного послания явится с личным визитом.
Глаза нашей клиентки округлились в тревоге.
— Не бойтесь, мисс Косби. Мы будем рядом с вами, доктор Паркер и я.
После того как наша клиентка удалилась, Понс посидел несколько минут перед столом, на котором остались три принесенных ею предмета, задумчиво рассматривая их. Украдкой наблюдая за ним я заметил, что он наконец взял листок из блокнота и принялся что-то записывать. Глянув через его плечо, я увидел, что он переписал цифры, оставленные покойным Дэвидом Косби в три колонки:
90 33 7
117 17 5
131 34 2
289 6 4
314 10 9
368 12 1
371 6 8
416 7 5
439 6 5
446 28 2
451 3 5
Понс откинулся назад и посмотрел на меня веселыми глазами.
— Ну, что скажете теперь, Паркер?
— Это какой-то шифр.
— Естественно. А расположение цифр ничего вам не говорит?
Я внимательно посмотрел на столбцы.
— Я не криптолог.
— Ну-ну! Здесь не обязательно быть криптологом. — Отодвинув в сторонку листок, он поставил передо мной картонную коробочку. — А как насчет пиявки?
— Я вижу только что это красная пиявка, и не более того, — ответил я с легким нетерпением.
— Насколько я могу судить, в ней есть только одна откровенно странная черта, — произнес Понс со вселяющим досаду видом обладателя некоего тайного знания.
— За время своей врачебной деятельности я видел не одну дюжину пиявок, — натянутым тоном сообщил я ему.
— Но такой, готов держать пари, вы не видели. Этот класс кольчатых червей содержит много видов. Большинство из них водные, однако в тропиках водятся и паразитические сухопутные пиявки. Таковой является и эта. Пиявки бывают коричневые, зеленые, черные, желтые, оливковые. Но красных не существует.
— Разве можно утверждать такое? Вот она перед нами! — возразил я.
— Скажем так, перед нами, возможно, находится пиявка красного цвета, — проговорил Понс.
— Вы играете словами.
— Напротив. Эта пиявка не имеет красного цвета по своей природе. Она скорее коричневая. Красный цвет был здесь привнесен со стороны.
— Ее покрасили?!
— Похоже, что так.
— Но какое тогда может иметь значение красная пиявка, если таковых не существует?! — воскликнул я.
— Именно. В этом вся проблема. А тем более такое значение, что от вида ее можно было заработать смертельный приступ. Предполагаю, однако, что приступ стал непредусмотренным результатом. Скорее всего, пиявка должна была передавать весть, понятную лишь Дэвиду Косби, а не человеку, не знакомому с тайным смыслом послания.
— Подобно его сестре.
Понс кивнул.
— И такую весть Косби не рассчитывал получить, — продолжил он. — Иначе он просто не испытал бы подобного страха.
— Ему угрожали смертью!
— Осторожнее, Паркер. Пока мы еще не имеем оснований для подобного утверждения. Давайте в данном случае ограничимся предположением, что она передавала некоторую информацию, которую Косби, по его мнению, не должен был получить никогда. Пиявка могла открывать или предвещать некую цепь событий, которые могли бы начаться, если бы Косби пережил свой припадок. А он, судя по описанию нашей клиентки, по природе своей являлся паралитическим, быть может, следствием тромбоза сосудов головного мозга.
Отправитель, очевидно, направлялся в Англию из какой-то тропической страны, поскольку пиявки по природе своей характерны для тропиков. Впрочем, он мог купить их и в Париже. Откуда и отправил Косби загадочную посылку, а потом, не торопясь, выехал в Раэ. Оказавшись там, он узнал о смерти Косби. Узнал и о том, что сестра его пережила брата, и решил, что может повторить и над ней однажды оказавшийся удачным прием. Он еще не подозревает, что умозаключение его оказалось ошибочным.
— В самом деле?
— Я думаю, мы вполне можем предположить, что мисс Косби озадачена в такой же мере, как и мы в настоящий момент, — добавил Понс несколько загадочным тоном.
Я отказался играть в предложенную им игру.
После он взял упаковочную бумагу, которой была обернута коробочка, и передал ее мне.
— Ну, что вы можете сказать о ней? Вам известны мои методы.
Я старательно осмотрел лист.
— Надпись сделана сильной рукой, широким пером. Писал, вне сомнения, мужчина. — Поощренный улыбкой Понса, я продолжил: — Он писал торопясь, хотя обыкновенно не позволяет себе небрежности, поскольку с этой пиявкой ему пришлось потрудиться больше, чем с адресом. Бумага обыкновенная, рыночная, которую можно раздобыть в любой лавке. Буквы за счет впитывания чернил становятся шире, чем были, когда он писал их.
— Внушительно, Паркер, весьма внушительно! — воскликнул Понс. — Приятно видеть такие свидетельства вашего прогресса в области умозаключений.
Я поклонился в знак благодарности за похвалу.
Понс резко поднялся на ноги.
— Ну а теперь, если позволите, мне нужно выяснить один или два небольших вопроса, а потом, если у вас найдется время сопровождать меня, мы отправимся в Раэ.
Дом нашей клиентки стоял около подножия холма, на котором располагается живописное селение Раэ, — не на краю соленых болот, на противоположной от побережья стороне деревни, посреди четырех или пяти акров[1] земли, занятой, как было видно в вечернем свете, лужайками, деревьями и садами. Невысокая каменная ограда огораживала владение от низины, граница обрабатываемых земель обозначалась кустарниками. Там и сям виднелись статуи — все, за исключением двух, восточные. Общество двух обыкновенных Венер разделял бюст королевы Виктории, пристроенный возле каменной стенки, словно бы королева покровительствовала этим садам, перед бюстом располагалась клумба из роз. Восточные скульптуры были такой природы, которую и следовало ожидать от человека, занятого ввозом произведений примитивного искусства из юго-восточной Азии.
Все это мы заметили пока неторопливо шли по мощенной булыжником дорожке ко входу в дом.
Мисс Косби заметила нас издалека и поэтому распахнула дверь, едва мы приблизились.
— Ах, мистер Понс! — воскликнула она. — Я так рада видеть вас здесь. Я боялась наступления ночи.
— Заранее бояться, мисс Косби, всегда бывает страшнее, чем когда все происходит на самом деле.
— Могу ли я провести вас в ваши комнаты?
— Для этого еще слишком рано, благодарю вас, — ответил Понс. — Мне бы хотелось увидеть ту из них, в которой ваш брат получил эту странную посылку в день своего припадка.
Не говоря ни слова, мисс Косби повернулась и повела нас по коридору в библиотеку, вся внешняя стена которой от пола до потолка была уставлена книжными полками, загроможденными книгами всякого вида и описания, хотя беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить, что покойный брат нашей клиентки отдавал предпочтение собраниям сочинений.
Мисс Косби указала на мягкое кресло возле столика времен королевы Анны[2] с настольной лампой на нем.
— Это случилось как раз здесь, мистер Понс.
— Кресло, насколько я понимаю, не трогали?
— Да, мистер Понс.
— А конуры находились в той стороне от дома? — Понс жестом показал в сторону внешней стены.
— Да, но там никто не жил, кроме Скотти, когда Дэвид вернулся из Индокитая. Первым делом он переселил Скотти, сломал конуры и разбил свой розарий. Уж и не знаю, кто теперь будет ухаживать за ним, после того как брата не стало, наверное, придется мне.
Понс рассеянно кивнул. Посмотрев на кресло, он обратился к полкам и неторопливо подошел к ним.
— Похоже, ваш брат был большим любителем наших классиков.
— О да, мистер Понс. Некоторые из этих собраний — те, которые постарше, конечно, — принадлежали еще нашим родителям. Отец тоже был заядлым книгочеем.
— Гарди, — размышлял вслух Понс. — Полное собрание. Похвально, в самом деле, похвально! И Конрад! Какой другой писатель в наше время сумел так превосходно изобразить море? Разве что Уильям Ходжсон, знавший толк в его ужасах. А вот и Диккенс, Скотт, Теккерей, Дюма — их следовало ожидать в таком месте.
Он неторопливо прошелся вдоль полок, рассматривая корешки фолиантов. Время от времени он останавливался, брал книгу и открывал ее, ограничиваясь коротким комментарием, а наша клиентка все бросала на него удивленные взгляды или же искала у меня подтверждения того, что Понс действительно занят своим делом.
— Кто равен Диккенсу в умении создавать запоминающиеся характеры? — вопрошал он. — И кто так любит сельскую Англию, как Гарди? Впрочем, он знал темные стороны характера своих соотечественников. Сэр Вальтер в настоящее время не популярен, однако я надеюсь, что колесо вкуса повернется еще раз.
Наконец он выбрал какую-то книгу и повернулся к нашей клиентке.
— А теперь, мисс Косби, если вы не возражаете, пройдем к нашей комнате.
Наша клиентка привела нас в просторную комнату на верхнем этаже. Заверив, что обед последует без промедления, она оставила нас вдвоем, предоставив возможность обсудить пришедшие мысли.
— Вот уж не знал, что вы любите Скотта, — не удержался я.
— Ах, Паркер, сэр Вальтер относится к числу самых поучительных литераторов. По нему можно изучать нашу историю. Он был самым дотошный из писателей. Взгляните на этот роман — здесь десяток страниц в конце отведен его комментарию к тексту, дающему историческую основу повести Елизаветы и Лестера[3].
Понс уселся в мягкое кресло, на время отложив книжку, чтобы просмотреть две газеты, оставленные для него мисс Косби.
— Сумели ли вы что-то добавить к тому, что мы узнали от нашей клиентки? — спросил я, прежде чем Понс успел слишком глубоко погрузиться в чтение.
— Ах, ничего существенного, — ответил он, не поднимая глаз. — Те небольшие неприятности в банке, где Косби работал перед отъездом в Индокитай, похоже, оказались тривиальной растратой с его стороны. Ничто не было доказано. Он без всякого шума оставил банк и уехал на восток.
Там он организовал Индокитайскую импортную компанию, не без поддержки со стороны своего покойного дядюшки, и занимался законным и выгодным делом, время от времени совершая поездки в соседние страны для поиска и закупки изделий, произведений искусства, народных промыслов и так далее. Потом, через семнадцать лет, он продал свою фирму и вернулся в Англию, в свой родной дом.
Мельком просмотрев газеты, Понс отложил их в сторону и занялся историческим романом, который прихватил из библиотеки. После этого внимание его чередовалось между газетами и романом, и наконец, сделав несколько записей, он засел с книгой в руках, пока мисс Косби, постучав в дверь, не позвала нас к обеду.
Понс продолжил расследование за плотной вечерней трапезой.
— Вы говорили, мисс Косби, что считали своего брата относительно состоятельным человеком. После его смерти у вас была возможность проверить, так ли это.
— Да, мистер Понс, я это сделала. Он оставил мне достаточно денег, чтобы в уюте прожить до конца моих дней. Средства, переведенные из Индокитая, вместе с деньгами, полученными от продажи дела, составили значительную сумму. В банке на его счету находится более десяти тысяч фунтов, есть и другие вложения. Кроме того, мой брат иногда намекал, что каким-то образом застрахован от потерь или банковских неприятностей. Однако это еще не выяснилось. Если у него и был полис, мы еще не обнаружили его. Брат был человеком скрытным и, вынуждена признаться, крайне скупым. Столько раз я могла бы оказаться без денег, если бы полагалась только на него, но, к счастью, мне не приходилось этого делать.
— Возле входа я видел симпатичный розарий, — напомнил Понс.
— Дэвид очень гордился своими розами и сам сажал их. Он вечно возился с ними. Он не допускал садовника в сад. Он делал все собственными руками, мистер Понс. Конечно, отчасти для того чтобы сэкономить деньги, но в основном из убеждения, что никто не сможет сделать так хорошо, как он сам.
— А находясь в Индокитае, он охотно общался с вами?
— Странно, что вы спрашиваете об этом, мистер Понс, — ответила наша клиентка, — однако общительным Дэвид не был никогда. Он писал очень короткие, сжатые письма.
— А он рассказывал в них о своих партнерах?
— Только о нашем дяде. Тот помог ему начать дело, однако потом брат, по всей видимости, полностью распоряжался им. Теперь его фирмой руководит человек по имени Годдард… Генри Годдард.
— Однако ваш брат непременно должен был пользоваться чьими-то услугами. Ему нужен был человек, который бы находился в конторе, пока он совершал путешествия внутрь страны в поисках произведений народного искусства, которым торговал.
— По-моему, он нанимал троих людей. Он упоминал это число. Клерка, бухгалтера, который распоряжался за него, когда брат был в отъезде, и помощника, сопровождавшего его в торговых поездках.
Понс ел мало, и это свидетельствовало о том, что он идет по горячему следу. Впрочем, по манере расспросов я не мог понять, по какому именно следу. Он не узнал ничего нового по сравнению с тем, что выяснил в Лондоне в начале дня. Тем не менее лицо его сделалось отстраненным, проницательные глаза обратились к нашей клиентке, пара морщин прочертила высокий лоб. И все же я оказался совершенно не готовым к тому, как завершилась трапеза.
— Ну, мисс Косби, — сказал Понс отрывисто, — уже стемнело. Теперь нам понадобятся фонарь и лопата.
Наша клиентка какое-то мгновение глядела на Понса с открытым ртом и не сразу заговорила.
— И то и другое можно найти под садовым навесом, мистер Понс. Пойдемте, я провожу вас.
— Ради Бога, не надо. Мы сумеем найти его.
— Очень хорошо, мистер Понс. Навес находится прямо за домом, в конце участка.
Оказавшись снаружи в сгущающемся сумраке, Понс схватил меня за руку и сунул в ладонь пистолет.
— Вполне возможно, что за домом следят, Паркер. Я хочу, чтобы вы прикрывали меня, пока я буду заниматься работой. С западной стороны дома, неподалеку от розария, находится ясень. За ним — заросли лавра. Спрячьтесь там.
— Вы расшифровали записи Косби, — прошептал я. — Необыкновенный успех!
— Увы! Прискорбная проза, — возразил он, ускользая во тьму.
Я без труда отыскал свой ясень, а за ним — заросли лавра возле розария у каменной стены, идущей вдоль западного края владений Косби. Там я спрятался. Мне уже случалось наслаждаться склонностью Понса к драме и теперь предстояло пережить новый восторг.
Я заметил луч света, следом появился Понс с фонарем в одной руке и с лопатой в другой. Подойдя к ясеню, он сориентировался. Сперва замер на месте, а потом отсчитал пять шагов в северо-восточном направлении. Потом резко свернул налево, к бюсту королевы Виктории, и оказался на самом краю розария. После этого он опустился на колени, чтобы обследовать землю, а потом начал копать.
Сделав несколько копков, Понс принялся исследовать получившуюся яму. Потом снова принялся копать и вновь простучал дно ямы. Наконец он словно обнаружил желаемое и стал рыть уже более осторожно, чтобы не повредить какой-то предмет. Наконец извлек жестяную банку, размером в половину квадратного фута. Поставив ее возле фонаря, Понс открыл крышку. Внутри что-то блеснуло — красным светом.
Но в этот самый момент Понса прервали.
— Это мое! — произнес твердый голос.
Свет фонаря осветил стройного мужчину среднего роста. В руке его был обращенный к Понсу револьвер.
Оставив банку вместе с содержимым на месте, Понс неторопливо встал на ноги и приподнял повыше фонарь, осветив мужчину средних лет.
— Мистер Лич[4], насколько могу судить? — спросил Понс. — Известный сообщникам под кличкой Красная Пиявка?
Теперь я увидел, что незнакомец рыжеволос и рыжебород.
— Я не знаю вас, — ответил тот встревоженным голосом.
— Меня зовут Солар Понс, хотя сомневаюсь, что мое имя известно и в юго-восточной Азии. А джентльмена, который целится в вас из пистолета из лавровых кустов, зовут Линдон Паркер.
Лич явно дрогнул.
— Добрый вечер, мистер Лич, — окликнул я его.
На лице незнакомца разыгралась целая буря чувств.
— Насколько мне известно, вы, мистер Лич, не сделали ничего противозаконного, — невозмутимо продолжил Понс. — Только прошу вас, не подчиняйтесь порыву. Вы хотели посетить мисс Косби по делу, явно крайне важному для вас. Давайте теперь все вместе пройдем в дом.
Лич словно потерял дар речи.
— Но сперва. — Понс протянул к нему руку, — ваше оружие.
На несколько мгновений они неподвижно застыли на месте.
— Ну, жду ответа! — потребовал Понс.
Медленно, словно бы завороженный поворотом событий, Лич протянул свое оружие Понсу.
— А теперь, мистер Лич, — коротко проговорил Понс, — возьмите этот рубин — бесспорно, самый большой из всех, что мне приходилось видеть — и пойдемте в дом.
— И вы доверите его мне? — спросил тот полным неверия голосом.
— Уверен, у вас на него есть все права, — ответил Понс.
— Это — Глаз Будды, — проговорил Лич.
— Мисс Косби тоже захочет услышать об этом. Давайте войдем через парадную дверь и должным образом объявим о своем прибытии. Паркер, уберите ваш пистолет, будьте добры.
Лич сильно прихрамывал на ходу. Быть может, поэтому он не попытался удрать, а кротко пошагал между мной и Понсом к парадному входу, где Понс опустил лопату и фонарь и позвонил в колокольчик.
Мисс Косби подошла к двери и распахнула ее. Глаза ее расширились от удивления, когда она увидела троих мужчин вместо ожидавшихся двоих.
— Мисс Косби, позвольте представить вам мистера Лича, известного под кличкой Красная Пиявка, — проговорил Понс.
— Ой! — Она прижала ладонь к губам.
— В руках мистера Лича находится предмет, который ваш брат зарыл на краю своего розария после возвращения из Индокитая — та самая страховка, которую вы так и не смогли найти, — продолжил Понс, обходя ее. — На мой взгляд, мистер Лич обладает правами на эту вещь. Если волнение не помешает вам выслушать его историю, мы послушаем ее вместе с вами.
— Входите же! — воскликнула мисс Косби, вновь обретая голос. — В самом деле, я должна все слышать.
Здесь, в освещенной комнате, Лич оказался человеком, облик которого не вязался с грубым голосом. От уголков приятных голубых глаз его разбегались морщинки, а борода, как я заметил, призвана была спрятать шрам, тянувшийся вдоль скулы.
— Я не хотел ничего плохого, просто нужно было намекнуть старине Дэви, что я еще нахожусь на этом свете, — начал он извиняющимся тоном, — чтобы знал, что я жив. Только приготовился к тому, что я приду за своим.
— За чем же именно, мистер Лич? — спросила мисс Косби.
— По крайней мере за половиной стоимости этого рубина и за удержанным заработком. Вы знаете об этом?
— Нет, мистер Лич.
— Ну, мисс, приношу вам свои извинения.
Мисс Косби, трепеща, улыбнулась.
— Продолжайте, мистер Лич. А как моему брату достался этот рубин?
— Я был его помощником, мисс Косби, и сопровождал Дэви в поездках. Скажем так, я знал места. Я работал на его дядю — прошу прощения, мисс Косби, и на вашего тоже, — а потом работал на него самого, после смерти старика. Мы прочесали всю ту страну, скупая произведения местного искусства, подобные тем, что он выставил в своем саду, и прочие вещи, за которые он мог получить хорошие деньги. Так он и составил свой капитал, продавая купленные им вещи в десять, а то и в сто раз дороже.
Разговоры о Глазе Будды ходили уже давно. Ваш дядя слышал о камне, который находится во лбу статуи Будды, затерявшейся в джунглях Сиама. Рассказывать в основном нечего, кроме того, что однажды в ливень мы сбились с пути и, заплутав в лесу, наткнулись на это изваяние. Мы выковыряли камень изо лба. Это, так сказать, в общем. А вкратце, на обратном пути на нас напал отряд жрецов, и меня ранили. Тут Дэви сказал, мол, каждый за себя, — и пустился наутек. Он ушел. А я нет. Но меня не убили.
Меня взяли в плен, вылечили и заставили работать на них. Более шести лет! Наконец я сумел уйти и отправился на поиски Дэви, послал ему пиявку, чтобы он знал, чтобы приготовился заплатить мне положенную долю.
— Бедняга! — полным сочувствия голосом воскликнула наша клиентка. — Оставьте себе этот рубин. Что мне с ним делать?
— Благодарю вас, мисс Косби.
— А утром приходите сюда и поговорим о том, сколько недоплатил вам мой брат.
Мистер Лич наделил ее продолжительным и растроганным взглядом, на каковой она ответила подобным же образом.
Понс резко поднялся.
— Простите нас, мисс Косби. Мы проводим мистера Лича до его жилья и как раз успеем попасть на поезд в 9.55 до Лондона.
— Хотелось бы знать, — заметил он с улыбкой, когда мы уже сидели в своем купе в возвращавшемся в Лондон поезде, — не найдет ли мистер Лич нечто большее, чем простую компенсацию за лишения, выпавшие на его долю в Сиаме.
— К черту Лича! — воскликнул я. — Но почему вы решили копать в розарии?
— Я думал, что это очевидно, — ответил Понс. — То, что вы спрашиваете, не делает чести вашей наблюдательности. Конечно же, подсказку мне дал сэр Вальтер Скотт.
— Фантастика!
— Нисколько. Косби пытался все рассказать своей сестре, однако она, не наделенная особым воображением, прискорбным образом поняла, что он пытался указать ей не на конуры[5] и Скотти. Да, он смотрел в сторону псарни. Но и в сторону книжных полок. Она решила, что он заговаривается, и не старалась понять его. А он пытался сказать ей:
— Именно в
— Мисс Косби, боюсь, только начинает казаться, что ее покойный брат был на одну десятую негодяем. Хотя истинное значение этой дроби ближе к девяти десятым!
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |