"Завоевание твердыни" - читать интересную книгу автора (Джордж Кэтрин)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Роберт Конвей поднялся из-за стола.

— Превосходно, как всегда, — похвалил он обед.

Эстер улыбнулась. Приятно слышать такие отзывы.

— Чай? — спросила она, убирая тарелки.

— Да уж, пожалуйста. Даже такой снисходительный свекор, как я, не может похвалить твой кофе.

— В любом случае кофеин вам вреден, — сказала она, посмеиваясь. — Давайте посидим в саду? Солнце уже ушло.

Они расположились в шезлонгах. Эстер разлила чай, и они наслаждались теплым днем.

— Как ты провела вчерашний вечер, Эстер? — спросил Роберт.

— Я ездила в Эйвекоут — нужно было доставить заказчику письменный стол. — С минуту Эстер в раздумье смотрела на Роберта, а затем все же рассказала ему — о Патрике Хэзерде, его книге, его наполовину обставленном доме и об ужине, на который она осталась по его приглашению. Эстер не преминула подчеркнуть, что последнее она сделала скорее из деловых соображений, ведь Патрик потенциальный клиент их магазина.

— Похоже, ты отлично провела время, — заметил Роберт. — Ты еще увидишься с ним?

Эстер кивнула, почему-то чувствуя себя виноватой.

— Только один раз, не больше.

— Почему только один? — спросил Роберт, испытующе посмотрев на нее. — Он женат?

— Нет.

— Но ты говоришь, что с ним интересно, он умный и привлекательный. Он что, гомосексуалист?

— Ничего подобного.

— Тогда наслаждайся его обществом. — Роберт не спеша пил чай. — Эстер, ты творишь чудеса со своим садом. Ладанник просто прекрасен — усыпан цветами, точно снежными хлопьями. И гортензии так хорошо растут.

— Конечно, ведь я изливаю на них столько любви и заботы.

— Ты уж извини старика, сующего нос не в свои дела, но разве нельзя найти какой-нибудь другой объект, кроме цветов, на который можно изливать свою любовь и заботу? — Роберт улыбнулся, стараясь смягчить некоторую резкость своих слов. — Ты такая красавица, Эстер, и так молода. У тебя должна быть своя семья.

Эстер всхлипнула, и Роберт поспешил извиниться.

— Но я должен был тебе это сказать. Да и твоя мать думает так же. Ей хочется увидеть внуков. И мне тоже.

— Этим вас обрадуют Дэвид и Тэлли.

— Ты хочешь сказать, что твои дети не будут моими внуками? — мягко спросил ее Роберт, но она лишь расстроенно покачала головой.

— Я совсем не это имела в виду. Просто я сомневаюсь в том, что у меня вообще будет семья.

— Но почему? Прошло несколько лет с тех пор, как умер Ричард. Все мы всегда будем помнить о нем, но тебе пора найти спутника жизни.

— Никто не сможет заменить мне Ричарда, — с трудом выговорила Эстер.

— Согласен. И все-таки, Эстер, думаю, для тебя настала пора сбросить вдовьи одежды и…

— Я никогда не носила траура! — протестующе воскликнула Эстер.

— В буквальном смысле нет, — согласился Роберт. — Но Ричард, — подчеркнул он мягко, — рад был бы видеть тебя счастливой.

— Я счастлива!

— Счастлива? — Он невесело усмехнулся. — Ты сделала все, что нужно, — продала дом, в котором вы с Ричардом жили, купила этот коттедж. Ты занята магазином, ходишь на встречи, выступаешь с докладами, принимаешь участие в общественной жизни, не говоря уже о судейской должности. Ты безупречна. — Тут в его глазах мелькнула озорная искорка. — Но в твоем возрасте следует иногда изменять своей безупречности. Наслаждайся жизнью, Эстер. Ричарда уже нет среди нас, но твоя жизнь продолжается. Вот и все, что я хотел сказать. Извини за нравоучения.

Эстер выслушала его без возражений. То же самое говорила ей мать всякий раз, когда они с ней встречались.

— Я наслаждаюсь жизнью. Время от времени.

— Судя по твоим рассказам, вечер, проведенный с Патриком Хэзердом, как раз такой случай. Позволь же ему пополнить твой эскорт.

Эстер прыснула:

— Можно подумать, у меня мужской гарем!

Похоже, Патрик Хэзерд был того же мнения, что и Роберт Конвей. На следующий день утром он позвонил ей. Она еще не успела уйти на работу. Патрик спросил, под рукой ли у нее ежедневник и в какие дни она свободна.

Эстер была несколько ошеломлена.

— Как насчет субботы? — спросила она, притворившись, будто просматривает записи.

— А раньше не получится?

— Боюсь, что нет. Но не беспокойтесь, — прибавила она как бы между прочим, — если суббота вам не подходит, встретимся в другой раз.

— Конечно, подходит. Значит, суббота… Куда бы вы хотели пойти?

В какое-нибудь место как можно дальше отсюда, подумала Эстер. Ей совсем не улыбалось ужинать с Патриком в одном из популярных у чеслкомбского общества заведений.

— Куда угодно, где я раньше не бывала, — неопределенно ответила она.

— Я еще незнаком с городом, — напомнил ей Патрик. — И не знаю, какие места вы обычно посещаете. Мне кажется, вы имеете в виду что-то такое, где не часто бывают ваши друзья.

— По правде говоря, мне все равно, — запальчиво ответила Эстер. — Выбирайте сами.

— Хорошо, я подумаю. И заеду за вами в семь часов. Где вы живете?

Эстер назвала свой адрес. Она вышла из дому, направляясь на работу, и у нее было такое ощущение, что она поспешила. Это ощущение усилилось, когда Энни Реймонд, жена одного из ее коллег-судей, а также член исторического общества, позвонила ей в середине дня и пригласила в субботу на ужин.

— Я уже пригласила Тима, — сказала ее подруга. — Думаю, у нас будет легкий ужин на террасе, если позволит погода.

— Мне ужасно жаль, Энни, — извинилась Эстер, неизвестно почему чувствуя себя виноватой, — но я занята в субботу.

— Правда? Но это не может быть Джон Бригем, потому что его я тоже пригласила. Наверное, ты идешь с Эдвардом?

— Нет, — Эстер недовольно поморщилась.

Некоторое время в трубке было тихо. Энни явно ждала подробностей. Когда же таковых не последовало, она усмехнулась.

— Иными словами, не вмешивайся в чужие дела, Энни, да? Жаль, что ты не сможешь прийти, Эстер. Но в любом случае желаю тебе хорошо провести время.

После Эстер кляла себя за скрытность. Надо было прямо сказать, что она встречается с Патриком Хэзердом, родственником новых владельцев дома на Эшдаун. А теперь, поскольку она сама сделала из этого огромную тайну, Энни Реймонд придаст событию гораздо больше значения, чем оно того заслуживает.

— По-моему, ты не в духе, — заметил Дэвид, входя в магазин через служебный вход. — Что-нибудь случилось?

— Ничего. Просто я совершила глупость.

— Верится с трудом, внимательная ты наша. Кажется, пахнет кофе?

Весь перерыв Эстер просидела в кабинете с Дэвидом, расспрашивая его о семье Тэлли.

— Слава Богу, ее матери уже лучше. — Он усмехнулся. — Я снова не один в нашей спальне, и это так приятно. — Он прикусил язык. — Какой же я бестактный. Прости, Эстер.

Она ласково потрепала его по руке.

— С тех пор прошло много времени, Дэвид. Я привыкла.

— Ну, это ты зря, — возразил он. — Давно пора тебе найти мужа, любовника — кого угодно.

— Ты что, сговорился с отцом? — язвительно поинтересовалась Эстер.

— Нет. А он говорил о том же? Вот молодец. Ну, хорошо, — поспешил он переменить тему, — Тэлли хотела бы знать, по каким дням ты занята в суде на этой неделе. Она придет помочь в магазине, пока тебя не будет.

— Прекрасно. — Эстер зевнула. — В пятницу. Хорошо бы в пятницу вообще не появляться в магазине. Я не думаю, что в суде все пройдет так гладко, как на прошлой неделе. Поблагодари Тэлли от меня и скажи, что я у нее в долгу.

— Ни в каком ты не в долгу, — твердо возразил Дэвид. — Ты и так слишком много работаешь. Пора тебе передохнуть. Хорошо, хорошо, ухожу, — сдался Дэвид, подняв руки.

Неделя прошла как обычно — в магазине было много работы, да и в суде заседания затягивались. Но в одном эта неделя все же отличалась от остальных — Эстер нервничала, ожидая встречи с Патриком Хэзердом. Несколько раз она пыталась выдумать убедительный предлог для отказа, но трудно притворяться больной, когда все шесть дней в неделю находишься на людях, в добром здравии. Отговориться бы визитом к матери, но та сама в гостях у друзей в Дорсете. Конечно, Патрик вряд ли бы узнал об этом, просто Эстер не любила слишком уж откровенной лжи.

В конце концов, она ничего не стала предпринимать и все вечера занималась цветами в саду и составляла доклад, с которым должна была выступить на следующей неделе в историческом обществе. Проведя пять вечеров наедине с самой собой, Эстер с раздражением подумала, что обрадовалась бы и обществу Джека Потрошителя.

Она ждала, что Патрик позвонит ей перед тем, как заехать. Но когда она в субботу вернулась домой, единственное, что было на автоответчике, это сообщение от Энни. Она приглашала Эстер на обед в следующую субботу, поскольку половина гостей слегли с простудой. Эдвард Мур звонил ей в магазин и пригласил в Концертный зал на следующей неделе. Но от Патрика не было ничего.

Вечер выдался солнечным и жарким. Без четверти семь Эстер была уже готова. Она надела черное платье без рукавов, подходившее к любому случаю, что бы Патрик ни выбрал. В семь позвонили. Эстер про себя сосчитала до трех, прежде чем пойти и открыть дверь. Открыв, она остановилась в изумлении при виде улыбающегося, загорелого Патрика, облаченного в потертые джинсы и рубашку с открытой шеей. На ногах у него были старые, разбитые походные башмаки.

— Добрый вечер, Эстер. Черт! Я ведь хотел позвонить вам и предупредить, чтобы вы оделись попроще. — Он хитро улыбнулся. — Выглядите вы потрясающе, но чересчур элегантно для моей задумки.

— В таком случае я переоденусь, — быстро нашлась она и указала ему на стул. — Пожалуйста, присядьте. Выпьете что-нибудь?

— Нет, спасибо, не забывайте, ведь я за рулем.

Но как далеко мы поедем и куда именно?

Эстер сгорала от любопытства. Поднявшись наверх в свою комнату, она решила поймать его на слове. И через минуту уже сбегала вниз по лестнице в выцветших от времени джинсах, темно-синей футболке и легкой ярко-розовой рубашке, распахнутой и с закатанными рукавами. На ноги она надела поношенные сандалии. Распустив волосы, собранные ранее в замысловатый узел, она сделала хвост, завязав его голубой лентой.

— Вот так гораздо лучше, — одобрил Патрик, вставая. — Ну что, идем?

Она выключила свет, задернула шторы и заперла дверь.

— А куда именно мы едем?

— Увидите, — поддразнил он ее. — Вот вам подсказка. Это место находится у реки.

Эстер несколько удивилась, не увидев роскошного автомобиля, соответствующего статусу преуспевающего юриста. Вместо этого стоял джип — машина, которой обычно пользуются люди классом пониже.

Патрик без всяких церемоний подсадил ее в машину, сел сам, и они поехали. Вместо поворота налево, к центру города, он, к огромному облегчению Эстер, свернул на небольшую дорожку и повел машину за город.

— Так куда же мы едем? — спросила она, не в силах дольше сдерживать любопытство. — Кажется, это будет что-то совсем непохожее на рестораны.

— Совсем непохожее, — улыбнулся Патрик, следя за дорогой. — Это сюрприз. А пока расскажите мне, чем вы занимались всю эту неделю. Вы были очень заняты?

— Очень, — заверила она его, радуясь тому, что он не подозревает, как невыносимо медленно тянулись вечера. — А вы?

— Я обставлял свой кабинет и смог кое-что написать. У Уилфа Роббинса — кажется, я уже говорил вам о нем — есть жена; она будет приходить ко мне дважды в неделю убираться. Конечно, когда у меня появится что-нибудь, с чего можно стирать пыль. Ну а пока что она занимается приготовлением ужинов, — не без удовольствия сообщил Патрик.

— Вам повезло, — позавидовала Эстер. — Не так-то просто найти прислугу в наших краях. И дорого вам обходится миссис Роббинс?

— Даже не знаю. Она назвала цену, и я согласился. Причем с радостью. Она отлично готовит. Держитесь. Сейчас мы свернем, и дорога пойдет ухабистая.

Патрик оказался прав. Пару миль они тряслись по узкой дороге, которую не мешало бы отремонтировать. Эстер подумала было, что заработает себе синяки на том месте, на котором сидит, но тут Патрик вывел машину на ровную дорогу, густо обсаженную кустарником. Еще через полмили, они въехали в ворота фермы.

— Отсюда мы пойдем пешком, — объявил Патрик, вылез из машины и помог выйти Эстер. С заднего сиденья он достал плед и с церемонным поклоном вручил его заинтригованной спутнице. Он также вынул из машины большую корзину для пикников, запер дверцы и жестом указал ей на вьющуюся тропинку. Она была такая узенькая, что Эстер ее даже, не заметила. Они шагали по зеленому тоннелю. Тропинка вела их сквозь деревья, смыкавшиеся верхушками над головой. Через некоторое время она резко пошла под уклон, ее стали пересекать корни деревьев, создавая что-то вроде ступенек, по которым они спускались на звук журчащей воды. — Вот мы и прибыли, — сказал Патрик, когда перед ними блеснула вода. Пройдя еще немного вдоль потока, они дошли до того места, где берег расширялся, окаймленный ивами. — Стелите плед, Эстер, а я приготовлю все для ужина. Садитесь.

Эстер с облегчением вздохнула, опускаясь на плед.

— Я ожидала, что вы повезете меня в какое-нибудь шикарное заведение, потому и надела черное платье.

Патрик испытующе взглянул на нее. Затем открыл корзину и достал минеральную воду и пиво. Бутылки он опустил в углубление на дне ручья.

— Я думал, черное платье должно было служить мне напоминанием о вашем трауре.

Эстер поразилась. Может, он прав? Может, в этом настоящая причина?

— Мне казалось, черное платье будет уместно в любом случае, куда бы вы ни отвезли меня. На пикник я никак не рассчитывала, — сказала она.

— Я не предупредил вас заранее потому, что боялся, как бы не подвела погода. — Патрик расстелил на траве небольшую узорчатую скатерть, разложил приборы, расставил тарелки и положил салфетки. — Благодаря любезности миссис Уилф мы имеем курятину, пирог с ветчиной, пресные булочки, бутерброды с начинкой из местного лосося в особом лимонном соусе, фруктовый пирог и печенье с грецким орехом. Еще я захватил яблоки, сыр, несколько помидоров, выращенных, как мне сказали, специально ради их аромата, ради… Как вы думаете, ради чего еще их растили?

— Ради цвета? Размера? — высказала предположение Эстер. Она с ужасом смотрела на изобилие яств, разложенных перед ней. — Теперь ясно, почему вы не торговались с миссис Уилф по поводу платы. У нее просто золотые руки.

Патрик протянул Эстер кусок пирога, намазал маслом булочку и отрезал ломтик сыра. Передав ей помидор, он и сам принялся за еду.

— Ну и пирог, — пробормотала Эстер с полным ртом, — просто чудо.

— Вот если бы вы попробовали тушеного кролика, которого миссис Уилф на днях приготовила мне на ужин… — Патрик закатил глаза. — Странно, что Уилф до сих пор такой стройный. Его жена говорит, что он плотно ужинает, перед тем как лечь спать, и вдобавок съедает еще и пудинг.

У воды было тихо-тихо. Лишь журчание воды да отдаленное мычание коров, стада которых гнали доить, нарушали тишину.

— Все это так не похоже на вашу недавнюю жизнь, — сказала Эстер, пододвинувшись, чтобы взять бутерброд. — Или вы используете новые впечатления для написания книг?

Патрик кивнул. Потом добавил, встретившись с ней взглядом:

— Так приятно есть на открытом воздухе и в компании с симпатичным тебе человеком.

Она не отвела глаз.

— Сколько, вы сказали, вам лет?

— Тридцать четыре.

— Удивительно. Вы выглядите так молодо в этой одежде… Вы с Ричардом были страстными супругами? — неожиданно спросил Патрик.

У Эстер даже дух перехватило. Она готова была гневно обрушиться на него, сказать, что он не смеет вторгаться в такое личное, интимное… но не заметила в спокойном взгляде его зеленых глаз ничего похожего на нездоровое любопытство. Только сочувствие и… удовольствие оттого, что он может смотреть на нее. Заходящее солнце золотисто-красными лучами проникало сквозь листву окружающих деревьев. Волосы Патрика искрились, и ее волосы, должно быть, тоже.

— Да, — ответила она просто. — Не нальете мне еще?

Патрик поднялся, чтобы наполнить их бокалы из бутылки, охлаждавшейся в воде, и снова сел на плед рядом с Эстер. Его движения были рассчитанными и четкими. Совсем не как у Ричарда. Ее муж, человек крупный, зачастую забывал о своих габаритах и опрокидывал то одно, то другое, хотя был очень искусен в работе с резцом. А в любовных делах он был сама нежность. По крайней мере, в самом начале.

— Вы покраснели. О чем вы подумали? — спросил Патрик.

— Это закат. Вы тоже словно разрумянились, — сказала Эстер, несколько покривив душой.

Патрик вопросительно поднял бровь, затем перевел разговор на свою сестру и ее будущего ребенка, который должен родиться уже в следующем месяце.

— Джек очень волнуется, но изо всех сил старается скрыть это от Лидии. Забавно — Она же видит его насквозь. — Он дотянулся до корзинки и отрезал еще кусок пирога, предложив его Эстер. Та помотала головой, и он положил пирог себе на тарелку. — У Лидии уже было два выкидыша за последние годы, и, насколько мне известно, они отказались от всякой мысли о еще одном ребенке. Этот явился для них полной неожиданностью. «Запоздалыш» зовет его Лидия. Но она страшно боится. В таком позднем возрасте! Уже известно, что будет девочка.

Некоторое время Эстер и Патрик с интересом обсуждали предстоящее событие. Потом Патрик спросил:

— Я слышал от миссис Каупер, что у вас детей нет. — (Эстер застыла в напряжении.) — А вы хотели их, Эстер?

Она повернулась к нему и неловко улыбнулась:

— Обычно я не обсуждаю такие темы, но… Да, мы оба хотели иметь детей.

— Вам по-прежнему его не хватает, — мягко заметил Патрик.

Она лишь кивнула.

— Поэтому вы больше не вышли замуж?

— Это одна из причин.

— А каковы другие?

— Да мне никто и не предлагал, хотя бы поэтому, — Эстер посмотрела на него с вызовом. — А что же вы?

— Мне тоже никто не предлагал, — скорбно вздохнул Патрик.

— А как же эта, как ее там… ну та, что бросила вас ради более удачной партии?

— Алисия. — Патрик улегся у ее ног, уткнувшись подбородком в локоть. — Мы решили — пусть все идет своим чередом. Как есть. Для всех нас было благом то, что она встретила Джея Бенедикта.

— Если бы вы были женаты, может быть, она…

— Все равно она бы ушла к нему. Встретились два умных, взрослых человека, и сразу стало ясно, что они созданы друг для друга. — Уголки его рта печально опустились вниз. — Страшно обидно, когда твоя женщина уходит к другому.

— Тебе было очень больно?

Патрик пожал плечами.

— Я был уязвлен, но не сказал бы, что сердце мое разбилось. Наблюдая за ними, я понял, что на самом деле не влюблен в Алисию. Нам было хорошо вместе — и в спальне, и за ее пределами. Она сексапильна, у нее привлекательная внешность, с ней приятно общаться, и она хороший друг. Я скучал по ней, но недолго. — Патрик снова пожал плечами. — Не думаю, чтобы я был способен на всепоглощающую любовь, ради которой забывают обо всем. Я предпочитаю дружеские отношения и совместимость между партнерами — в плане интеллектуальном и физическом. Не могу себе представить, как теряю аппетит из-за женщины или кончаю жизнь самоубийством только потому, что предмет моих обожании отдала предпочтение другому.

— Жаль, — заметила Эстер как бы, между прочим. — Ты много теряешь. Да и как знать? Может, ты еще встретишь большую любовь.

— Наверное, именно такое чувство ты испытывала к своему мужу.

— Да, я любила его. — Эстер опустилась на колени и принялась собирать корзину, но Патрик перекатился поближе и схватил ее запястье:

— И твои чувства к нему не изменились?

Эстер взглянула на изящной формы сильные пальцы, крепко державшие ее.

— Я все еще люблю Ричарда, если ты это имеешь в виду.

Патрик отпустил ее и быстро поднялся. Его движения были красивы и четки.

— Твоему мужу повезло.

— Не очень повезло. Он умер таким молодым, — печально ответила она, сворачивая скатерть. — Не передашь мне салфетки?

Патрик подал ей салфетки и подобрал вилку, чуть было не затерявшуюся в траве.

— Ему повезло в том, что он женился на тебе, которая любит его и после смерти.

Эстер никогда ни с кем не разговаривала о своих взаимоотношениях с Ричардом, даже с матерью. И ей казалось невероятным, что она рассказывает сейчас об этом едва знакомому ей мужчине. Все, за исключением Роберта Конвея, чурались разговоров на эту тему.

— Ты не понимаешь, — сухо сказала Эстер. — Сразу видно, что ты никогда не любил. Конечно, мои чувства к мужу изменились со временем, потому что… — Тут она замялась. — Я хочу сказать, что без физической любви мое чувство к нему стало скорее духовным…

Патрик согласно кивнул. Он внимательно слушал Эстер, будто взвешивал свидетельские показания.

— Ты живешь все в том же доме? — помолчав, спросил он.

— Нет. Мы жили в одном местечке в нескольких милях от города. Каждый день мы вместе приезжали домой. Но и дом, и сад стали слишком велики для меня одной, так что я продала дом и купила тот самый коттедж, к которому ты сегодня подъезжал, чтобы забрать меня.

Эстер печально улыбнулась.

— Поверь мне, Патрик, я сделала все как надо. Продала дом, продолжала заниматься тем, чем занималась, даже согласилась стать судьей. Я не замкнулась в своем горе.

— И все же ты до сих пор страдаешь, — констатировал Патрик без всякого выражения и закрыл корзину.

Эстер принялась вытряхивать плед, думая, как ответить.

— Нет. Время и правда лечит, хотя поначалу я в это не верила. Мне все еще недостает Ричарда, но я уже не убиваюсь по нему.

— Вот и хорошо, — быстро заключил Патрик и поднял корзину. — Нам лучше поторопиться, скоро уже совсем стемнеет. А дорога нам предстоит не такая уж легкая.

Пока они шли к машине, Эстер погрузилась в раздумье. Она рада была, что идти приходится друг за другом и потому можно молчать. Этот вечер, напомнила она самой себе, был задуман ею как прощальный. Но сейчас, наслаждаясь обществом Патрика, она уже не понимала, зачем приняла такое решение. Ричард не стал бы осуждать человека, который хочет быть ей другом, который вообще не намерен отдавать свое сердце ни Эстер, ни кому-либо другому.

— Мы гораздо ближе к моему дому, чем к твоему, — заметил Патрик, как только они выехали на главную дорогу. — Давай заедем ко мне, посмотрим телевизор или послушаем музыку. Или просто поговорим.

Для субботнего вечера было еще слишком рано идти спать.

Эстер не стала ссылаться на усталость, да она ее и не чувствовала.

— С удовольствием.

— Слава тебе, Господи! — шутливо воскликнул Патрик. — Ты всегда так долго думаешь, прежде чем ответить?

— Смотря какой вопрос!

Он рассмеялся и, протянув руку, слегка коснулся ее руки.

— Начиная с этого момента обещаю не задавать больше вопросов личного характера. Но это не значит, — искоса посмотрел он на нее, — что я против каких-либо твоих вопросов.

Когда они приехали в Лонг-Уайватс и Патрик открыл входную дверь, приглашая Эстер войти, ее сразу охватило все то же ощущение родного дома. Значит, и в тот, первый, раз это не было только воображение.

— Что с тобой? — мгновенно отозвался Патрик.

— Ты будешь смеяться, — возразила Эстер.

— Не буду, если ты не захочешь.

Она несмело улыбнулась.

— Просто у меня такое чувство, что я уже бывала здесь. Я не имею в виду прошлый раз.

Патрик взглянул на нее и прошел в кухню.

— Веришь ли, я испытываю то же самое. Когда я решил приобрести себе дом, куда можно было бы приезжать на выходные, Джек Баркли сказал мне, что недалеко от них продается подходящий, почти даром. Вообще-то я не искал жилья в такой глуши. Но моему издателю нужна книга к концу лета, а в Лондоне дела мои продвигались туго. И вот, чтобы сделать Лидии приятное, я поехал осмотреть дом. Едва я ступил в него, как сразу почувствовал себя так, будто жил здесь всю жизнь. — Патрик поставил корзину на стол и вопросительно взглянул на Эстер. — У тебя такое же чувство?

Эстер кивнула и открыла корзину, чтобы достать грязные тарелки.

— Но в этом нет ничего необычного. Когда мы с Ричардом подыскивали себе дом, были такие, в которых я не смогла бы жить. Это становилось ясно, как только, открывалась дверь, и нас приглашали войти. А были такие дома, в которых ощущаешь себя уютно с первой же минуты. — Эстер сложила тарелки в раковину и открыла горячую воду. Ей вспомнилось, что Ричард не разделял ее ощущений, высмеивал их.

Она бросила взгляд на Патрика.

— Я не собиралась рассказывать тебе, это настолько странно. Когда я приехала в первый раз, то сначала ничего не почувствовала, потому что мы были заняты столом. Но когда ты провел меня по всему дому, я испытала ощущение знакомости… и уюта. И когда потом я ехала домой, то мне казалось, будто мне не следовало уезжать. Как будто что-то, кто-то хотел, чтобы я осталась. — Эстер тряхнула головой. — Правда, глупости?

— Да нет, — возразил Патрик. Он с задумчивым видом стал выкладывать в холодильник остатки еды. Затем повернулся к Эстер: — Привидений в доме нет. В этом я уверен.

Эстер кивнула.

— Я тоже. — Она вдруг улыбнулась. — Конечно, я не проверяла наверху. Может, ты прячешь на чердаке сумасшедшую жену.

— Ну, начиталась романов Бронте, — усмехнулся Патрик. — Ладно, оставь все это. Пошли обследовать дом.

Наверх вела лестница из полированного дуба с резными перилами. Прежде чем привести на верхний этаж, она дважды круто поворачивала. Патрик и Эстер остановились на широкой площадке, и Патрик открыл дверь в главную спальню. Там стояла большая кровать, резные деревянные стулья, кое-какие вещи и шкафчик. Шкафчик, Эстер бы поклялась, появился здесь одновременно с самим домом.

— Я купил его на прошлой неделе, на распродаже в Херефорде. Нравится?

— Очень.

— Я думал, ты обидишься — ведь я купил его не у вас.

— Мы не занимаемся антиквариатом, — напомнила ему Эстер. — К тому же, надеюсь, я не такая мелочная. А главное, он пришелся здесь как нельзя более к месту.

— Для своей комнаты я решил подобрать антикварные вещи, но остаются еще три. Одну, которая рядом, я переделаю в ванную и соединю дверью с этой. Надеюсь найти какого-нибудь умельца, который мне поможет. Лонг-Уайватс был построен задолго до появления современной сантехники.

— Я найду тебе такого человека, — предложила Эстер. — Или Дэвид. Он знает все в округе и сможет подыскать нужного мастера.

— Вот и хорошо. Я воспользуюсь твоим предложением. А пока единственная ванная комната находится здесь. Пара, у которой я купил дом, пыталась усовершенствовать его, но, к счастью, их фантазия не зашла настолько далеко, чтобы установить джакузи и прочие современные штучки.

Ванная была оформлена очень сдержанно. Белая керамика, массивные медные краны, дубовые шкафчики и темно-красный ковер на полу пришлись Эстер по вкусу.

В других спальнях было пусто, за исключением каминов, которые определяли особенности каждой комнаты. И повсюду она ощущала себя как дома.

— Ты готова осмотреть чердак и убедиться в его необитаемости? — спросил Патрик.

Эстер с энтузиазмом кивнула.

— Одеты мы подходяще, почему бы и нет? Может, там найдется что-нибудь ценное, чего ты еще не разглядел.

— Хорошо бы!

Ступеньки лестницы, ведущей на чердак, были крутыми и узкими, поэтому Патрик пошел впереди и открыл наверху дверь. Пошарив внутри, он зажег свет. Эстер прошла следом за ним и попала в длинное, тускло освещенное пространство под крышей. Патрик стоял посередине и улыбался.

— Из-за остроугольной крыши это единственное место, где я могу стоять во весь рост.

Эстер, будучи на несколько дюймов ниже, не испытывала подобного неудобства. На чердаке было жарко и душно, чувствовался сильный запах пыли и старой древесины. Но никакой миссис Рочестер не наблюдалось.

— Ни намека на забытых здесь прежних владельцев, — сказал Патрик. — Тут все так и было, когда я приехал. Пустота. Я надеялся, что найду какие-нибудь записи или бумаги, что-нибудь, что пролило бы свет на историю Лонг-Уайватс. Но ничего не нашел.

Эстер долго оглядывала помещение и наконец, пожав плечами, согласилась:

— Совсем ничего нет.

— Да, ничего. — Патрик шагнул, наклонившись, к ней. — Ни миссис Рочестер, ни привидений, да и дышать почти нечем. Спускаемся?

На кухне Патрик приготовил кофе, переложил фруктовый пирог, оставшийся от пикника, на поднос и направился в кабинет. В кабинете все было в точности так, как и на прошлой неделе, за исключением лишь нового письменного стола, где теперь громоздились книги. Они были раскрыты и придавлены пресс-папье.

— Мои изыскания. — Он опустил поднос на стол. — Ты не разольешь кофе по чашкам, Эстер?

Они уничтожили остатки пирога и выпили весь кофе. Затем Патрик откинулся на спинку стула и улыбнулся Эстер.

— Сначала я хотел пригласить тебя на ужин в самый роскошный ресторан, видимо, чтобы произвести впечатление. Но потом мне стало ясно, что, куда бы мы ни поехали, если только не за многие мили отсюда, мы наверняка повстречаем кого-нибудь из твоих знакомых.

— Разве это имеет значение? — удивилась Эстер.

— Для меня нет. А для тебя?

— Да, возможно, — призналась она.

— И уж конечно, мы бы не коснулись тех тем, которые обсуждали на пикнике, — с улыбкой заметил Патрик. — Я воспользовался ситуацией. Мне пришло в голову, что я никогда не узнаю тебя по-настоящему, если наши встречи будут ограничиваться местами, где Эстер Конвей всем хорошо знакома.

Она тоже улыбнулась.

— Правда. Раз уж мы говорим начистоту, признаюсь тебе, что собиралась сделать этот вечер последним, хотел бы ты этого или нет.