"Лицо Аэны" - читать интересную книгу автора (Константинов Юрий Иванович)

У ТАМОЖНИ ЕСТЬ ПРЕТЕНЗИИ

Неприметный, маленького роста человек с бледным и отрешенным лицом затворника более часа томился ожиданием в роскошной, отделанной панелями из мореного дуба приемной руководителя концерна «Зодиак».

Секретарша, которая эффектной внешностью могла бы соперничать с любой кинозвездой, безукоризненно вежливым тоном сообщила, что мистер Голдинг и на этот раз очень, очень занят и она очень, очень сожалеет. Пусть уважаемый… — тут секретарша на мгновение прервала заученный монолог, пустив глаза на лежащий перед нею блокнот, — Виктор Уайт извинит. Возможно, у главы концерна найдется несколько минут на следующей неделе. Впрочем, не исключено, что и на этот раз дела не позволят ему встретиться с мистером… — секретарша вновь стрельнула глазами в листок, — …Уайтом. Тем более что мистер Уайт упорно не хочет сообщать о причинах своего визита в «Зодиак».

Уайт подхватился с широкого кресла, нервическим движением поправил очки; глаза его сердито блеснули.

— Ваш Голдинг, — выпалил он скрипучей скороговоркой, — просто не понимает, что для него эта встреча куда важнее, чем для меня. Я уйду, мисс, не беспокойтесь. Но только передайте вашему боссу, стоит мне кое-что предложить другой, не менее солидной фирме, и от хваленого «Зодиака» останется лишь воспоминание. Да-да, так и скажите, некий Уайт обещает похоронить в ближайшие дни «Зодиак» со всеми потрохами. И лишь потому, что Голдинг, видите ли, не соизволил его принять.

Электронное устройство, предупредительно распахнувшее выход из приемной, не дало рассерженному человечку желанной возможности хлопнуть дверью.

Секретарша, на мгновенье позабыв о любезно-вежливой маске на лице, призадумалась. Потом, нажав клавишу, неуверенно произнесла в невидимый микрофон:

— Извините, патрон, возможно, я вмешиваюсь в свое дело, но… По-моему, вам следует повидать этого Уайта. Он обещал похоронить «Зодиак», если вы его не примете. И знаете, в его словах, вернее, в интонации было что-то такое… Словом, я испугалась.

Босс концерна отозвался не сразу.

— Ладно, я приму его, — сказал, наконец. — Обещал похоронить «Зодиак», говорите? Что если этот парень припрятал адскую машинку где-нибудь поблизости от комнаты, где заседает совет директоров? Скажите ребятам, пусть задержат его внизу и доставят сюда.

У босса концерна «Зодиак» были свои странности. Он не переносил, скажем, тех, кто допускал даже малейшую небрежность в одежде. Не в тон подобранный галстук мог сразу посеять в его душе неприязнь к собеседнику, отсутствие пуговицы на жилете вызывало приступ мигрени, а грязь на ботинках повергала в шок.

Взглянув на стоящего перед ним человека, Голдинг ощутил, как раздражение горячими толчками начинает подкатывать к горлу.

Виктор Уайт был удивительно, просто-таки сказочно неряшлив. Средней руки костюм из магазина готового платья был пусть и нов, но уже изрядно помят и хранил на себе многочисленные следы оброненного пепла. Из нагрудного кармана свисал край грязного носового платка. Туфли имели такой вид, словно их владелец только что совершил путешествие по каменистой пустыне. Если добавить, что галстук вообще отсутствовал, станет понятным, отчего Голдинг готов был встретить в штыки любую просьбу посетителя. А в том что Виктора Уайта привела к нему просьба, босс «Зодиака» не сомневался — иной причины появления такого рода людей в его апартаментах просто быть не могло.

Между тем Уайт не спешил начинать разговор.

Когда же он заговорил, многоопытный Голдинг вдруг позабыл о ярости. Голос странного человечка заворожил его. Судя по всему, Виктору Уайту было глубоко наплевать не только на свою внешность, но и на то, с кем именно он беседует. Взгляд маленьких тускловатых глаз был устремлен куда-то мимо Голдинга, мимо тяжелых дождевых облаков за окном кабинета, и в этом взгляде читалось такое глубочайшее равнодушие к окружающему миру, словно он был не более чем картонной декорацией.

И одновременно во взгляде была обжигающая, почти гипнотическая сила недюжинного ума.

Странное, поразившее Голдинга ощущение не сразу позволило ему вникнуть в смысл того, о чем говорил этот человечек. А говорил он о вещах удивительных.

— …моя формула давала возможность заглянуть в иное измерение, — наконец обрел способность внимать Голдинг. — Как бы завернуть краешек знакомого нам пространства и посмотреть, что творится за ним, в глубине… Но пока теоретическая возможность превратилась в практическую, понадобились тысячи экспериментов. На них ушел не один десяток лет. Я постарел за это время, расстался со всеми своими сбережениями. Наконец наступил миг торжества. Впрочем, триумфатором я себя чувствовал не долго.

Неприятное воспоминание затуманило глаза Уайта. Перехватив недоуменный взгляд Голдинга, он усмехнулся с горькой иронией:

— В это, наверное, трудно поверить. Человек, совершивший величайшее открытие, готов был выть от бессилия. Но все было именно так. О, я помню жестокий, как удар, миг прозрения. Когда стало до боли ясно: мне ни за что не осмыслить того, что я открыл. И никому этого не осмыслить. У человечества слишком мало знаний, чтобы понять такое. Я оказался в положении дикаря, заглянувшего в окуляр телескопа. Перед ним бездны, но он всего-навсего дикарь. Эта коробка, — он постучал согнутым пальцем по лбу, — сделала все, что могла, и большего от нее требовать бесполезно. Я распрощался с иллюзиями, а теперь прощаюсь с наукой. Что касается моей чудодейственной формулы, она останется тайной. Я не тщеславен. Всемирная слава, чествования, пресс-конференции, весь этот шум, который поднимется, если я обнародую хотя бы часть своих работ, попросту убьет меня. Нет, теперь я хочу одного — покоя.

Уайт вновь с тоской глянул в окно. Шел дождь, крупные капли с глухим шумом бомбардировали стекло. Голдинг вдруг ощутил с какой-то отчаянной, пронзительной ясностью, что все, рассказанное взъерошенным человечком, — правда. Все до последнего слова.

— Собственно, дело не в этом, — продолжал Уайт своим скрипучим, монотонным голосом. — Очевидно, вы знаете, всякое большое открытие дает побочные результаты. Пока я возился с пространством, выяснились некоторые любопытные эффекты, касающиеся времени. Время, время, — протянул он. — Как это просто и как сложно… Вы когда-нибудь бродили за кулисами театра? — неожиданно спросил Уайт.

Не в силах освободиться от магнетизма, который буквально излучал его странный собеседник, Голдинг лишь качнул головой.

— Жаль, — сказал Уайт. — Тогда бы вы могли хоть немного меня понять. Башни средневекового замка, пылящиеся рыцарские доспехи, а рядом громко орущий, забытый кем-то из рабочих сцены транзистор… Пластмассовый череп в ожидании знаменитого монолога Гамлета мирно почивает по соседству с миникомпьютером на столике режиссера… Прошлое и будущее, искусственное и настоящее — все смешано в кучу там, за кулисами.

Когда-то много лет назад я, зеленый мальчишка, впервые пошел в театр. Спектакль был изумителен. А в перерыве я пробрался за кулисы — и оказался словно в ином измерении. Стоило чуть отодвинуть краешек занавеса, и мир чудес исчезал… Знаете, — рассеянно вымолвил Уайт, — о чем я часто думаю? Если бы тогда, в детстве, я не попал в театр, мне никогда бы не пришло в голову отогнуть край совсем иного занавеса. За который еще никто не заглядывал… Впрочем, я отвлекся, — продолжал после паузы человечек. — В ходе экспериментов выяснилось, что пространство, при определенных условиях, разумеется, способно сжиматься, как пружина, бросая тебя, будто пылинку, сквозь века…

Уайт поглядел на застывшее лицо главы концерна «Зодиак», и снова задумчивая усмешка, словно он припоминал о чем-то совершенно недоступном для сознания собеседника, тронула его губы.

— У меня есть к вам предложение, — погасив усмешку, продолжал Уайт. — Как вы посмотрите на то, чтобы воспользоваться моим открытием и побывать в будущем?

Голдинг откинулся в кресле. Он был опытным бизнесменом и неплохо разбирался в людях. Но все же и он не застрахован от ошибок. Виктор Уайт с одинаковым успехом мог оказаться гениальным ученым и самым банальным шизофреником.

— Я не сумасшедший, — словно угадав его мысли, быстро произнес Уайт. — Я все могу доказать. Если хотите, завтра же отправимся в XXII век. Или стоит забраться подальше, в ХХV?

На столе Голдинга мелодично звякнул аппарат.

— К вам представители японской корпорации, патрон, — донесся до них голос секретарши. Нотки недоумения проступили в нем, когда она произнесла: — Японцы ожидают уже десять минут. Вы сами назначили время, патрон.

— А ну их к черту, этих желтонузых! — пробормотал Голдинг. Секретарша издала приглушенное восклицание, и это вернуло босса на землю.

— Придумай, придумай что-нибудь, детка, — раздраженно закричал он. — Я занят. Я очень занят! — и отключил аппарат.

Босс взглянул на Уайта, безмятежно ожидавшего ответа. «Не похож он на сумасшедшего», — подумал Голдинг.

Уайт улыбнулся, словно и на сей раз прочел его мысли, и Голдинг неожиданно для самого себя покраснел.

— Я могу устроить пробное путешествие в любое время, — повторил Уайт. — Вы вправе взять с собой сколько угодно экспертов, чтобы убедиться наверняка, в каком именно веке мы оказались. Кстати, это не так-то легко, если, разумеется, не хочешь привлекать к себе внимание.

— Все, что вы говорите, просто поражает, — не сразу отозвался Голдинг. — Но почему со своим предложением вы обратились именно ко мне?

— Я искал компанию с внушительным оборотом капитала, — сказал Уайт. — А у вас солидный концерн, мистер Голдинг. Но попытайтесь представить, каким он мог бы стать, если бы большинство из тех, кого мы привыкли именовать сильными мира сего, вложило свои деньги в ваш бизнес. А они бы пошли на это, пошли непременно, сумей вы доказать, что «Зодиак», в отличие от других компаний, будет процветать и в будущем. Даже в том будущем, которое называют отдаленным.

Уайт с бесцеремонной уверенностью протянул руку стоящему на столе ящичку с сигарами и закурил.

— Естественно, эти экскурсии в будущее будут носить совершенно конфиденциальный характер и совершаться людьми, чье мнение действительно многое решает. Воистину, лучше раз увидеть…

— Итак, если я вас понял правильно, — проговорил Голдинг, — мы будем запускать наших клиентов в XXI или там XXII век поглядеть, как распрекрасно идут дела у «Зодиака»?

— Совершенно верно! — отозвался Уайт. — И за это удовольствие я возьму не так много — миллионов двадцать.

Голдинг, глядя нa него в упор, вдруг начал багроветь и трястись. Глаза его закатились, и неожиданно босс концерна «Зодиак» разразился столь чудовищным хохотом, что на подносе в отдалении тонко зазвенели стаканы. Голдинг смеялся долго, не успевая вытирать проступающие на лбу капли пота. Уайт поглядывал на него обеспокоенно. Наконец босс успокоился и произнес:

— Я не сомневаюсь, что вы — незаурядный ученый, Уайт. Иначе вы бы избрали менее сложный способ надувательства. Да, менее сложный. Двадцать миллионов за путешествие в ХХII век — это недурно. Но объясните, какого лешего выбрасывать эти деньги, если «Зодиак» будет процветать и в будущем? Вы же сами утверждали это.

Вслед за этим челюсть босса «Зодиака» отвисла. Он просто не мог подумать, что на свете существуют столь обидные слова, которые со скоростью пулеметной очереди слетали с губ рассерженного человечка. «Старый павиан, безмозглая дохлая скотина…» — эти сочетания звучали благостной музыкой по сравнению со всем остальным. Остывая, Уайт выпалил:

— Черта с два ваш концерн будет процветать в будущем, осел вы этакий. Черта с два вы найдете там вообще следы какого-то концерна. В XXII веке, к вашему сведению, от нашей благословенной богом страны в том виде, в котором она существует ныне, останется в лучшем случае воспоминание. Я могу помочь вам убедиться в этом, старый дуралей. Но другие-то этого пока не знают. Сейчас этого наверняка никто, кроме меня, не знает, — почти прокричал он. — Потому что я был там. Неужели не понятно, какой шанс плывет вам в руки?!

Лицо Голдинга вновь стало багровым и перекошенным — на сей раз от оскорблений. Еще никто и никогда не говорил с боссом «3одиака» так, как позволял себе говорить этот человечек. Но Голдинг был бизнесменом, хорошо понимал, сколь выгодным в случае удачи могло оказаться невероятное предложение Уайта. Поэтому босс «Зодиака» сумел взять себя в руки и воздержался от ответных колкостей, хоть это далось ему нелегко. Он лишь обиженно, исподлобья взглянул на собеседника и спросил:

— Если в будущем, как вы утверждаете, вообще нет никаких концернов, как же?..

— Как мы сможем убедить денежные мешки, что «Зодиак» процветает? — подхватил Уайт. — А вот как. Я помогу вам высадить в XXII веке десант концерна. Он займется… гм, как бы это выразиться… декорациями, что ли. Все равно техника в то время будет на таком уровне, что ваши клиенты ни в чем толком не смогут разобраться. Но вот эмблему «Зодиака» они на промышленных зданиях увидят. И с руководством концерна встретятся — его роль сыграют специально подготовленные люди. Это немного походит на театр, — с некоторым смущением признал Уайт, — но тут уже ничего не поделаешь. Я давно мечтал попробовать силы в режиссуре. А такой спектакль этого стоит. Он сказочно обогатит вас.

— И вас! — заметил Голдинг.

— Мне много не надо, — отозвался Уайт. — Пара десятков миллионов — сущий пустяк для «Зодиака». Зато я смогу забыть о прошлом и спокойно скоротаю свой век где-нибудь на Гавайях. К тому же, возможно, я приобрету театр. Свой собственный театр. О, как я люблю сцену… — вздохнул человечек.

— Вернемся к нашему спектаклю, — прервал его Голдинг. — Я все же не совсем представляю, как люди «Зодиака» появятся… в XXII веке, начнут что-то строить. Ведь это же обязательно привлечет внимание. Как привлекли бы внимание неандертальцы, появившиеся на Бродвее!

— Конечно, все не так просто, — вздохнув, согласился Уайт. — Я-то это знаю, как никто другой. В XXII веке, к вашему сведению, на Земле вообще почти не останется никаких предприятий — их разместят на других планетах и специальных спутниках. Земля будет своеобразным заповедником, музеем, местом отдыха. Но я, — подмигнул Уайт, — все же присмотрел местечко. Это нечто вроде мегалополиса, только он не совсем настоящий… Там снимают видеофильмы (разумеется, это совсем не то, что мы можем представить). Видеофильмы из старинной жизни. Думаю, если хорошенько все продумать, наше появление там не будет сенсацией. Ну как, подходит вам мое предложение?

— Я жду вас послезавтра, — сказал Голдинг, поднимаясь. — Мне нужно хотя бы немного времени, чтобы прийти в себя и переварить ваше предложение. Думаю, затем мы обсудим его с наиболее доверенными лицами. Идея интересная, Уайт. Надеюсь, мы оба запомним этот день, — Голдинг бросил беглый взгляд на миниатюрное электронное табло, — 12 августа 1972 года, как исторический. Если ваш спектакль удастся… Кстати, я уже слышал о чем-то подобном. Правда, это было давно и не у нас. Существует даже специфическое выражение… — босс концерна «Зодиак» защелкал пальцами, пытаясь вспомнить.

Уайт пожал плечами, кивнул ему на прощанье и вышел. Лишь когда за его спиной бесшумно сошлись створки дверей, Голдинг, наконец, вспомнил это странно звучащее выражение: «потемкинские деревни»…

В течение следующей недели все имеющиеся в наличии интеллектуальные силы «Зодиака» включились в разработку тщательно засекреченной операции, получившей название «Голливуд».

Разумеется, осторожный Голдинг не преминул предварительно навести самые подробные справки о своем необычном посетителе. Полученные от профессиональных детективов сведения подтверждали слова Уайта. Он был достаточно известен в научных кругах ранними работами, наделавшими в свое время немало шуму. Затем многообещающий ученый долго не давал о себе знать, ведя отшельническую жизнь в загородном особняке, превращенном им в огромную лабораторию. Уайт редко показывался на людях, и никто толком не знал, чем же он занят. Кое-кто из близких соседей полагал, что человечку не чужды секреты белой и черной магии. Возможно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство, что дом Уайта пользовался в округе дурной славой. Находились люди, утверждавшие, что собственными глазами видели, как особняк вместе с прилегавшим к нему парком растворялись, словно в тумане, и исчезали неведомо куда. А местный зеленщик божился, будто он однажды был свидетелем того, как Уайт, оседлав помело, со свистом вылетел из чердачного окна. Но зеленщик часто бывал навеселе, и его словам мало кто верил.

Вскоре стало очевидным, что человечку действительно удалось совершить величайшее открытие. В конце недели, минувшей после знаменательной беседы в кабинете босса «Зодиака», несколько тщательно отобранных, подробно проинструктированных Уайтом и, что немаловажно, умеющих хранить молчание экспертов отбыли вместе с ним в XXII век. Их отчеты, напоминающие объемистые научно-фантастические романы, стали своеобразной гарантией успеха операции «Голливуд».

После этой пробной вылазки в будущее Уайту был выдан аванс — кругленькая сумма в десять миллионов, что заметно смягчило его характер. Человечек самым деятельным образом помогал уточнять детали предстоящей операции. Похоже, он и впрямь мнил себя непревзойденным режиссером. Впрочем, подобные чудачества — не редкость в характерах одаренных личностей.

Уайт безжалостно забраковал одеяние, в которое намеревались облачить десантников «Зодиака». Он утверждал, что малейшее несоответствие одежды может вызвать подозрения жителей XXII века и крах всего предприятия. Воспроизвести одежду было невозможно — современная наука просто не знала подобного материала. Его предстояло скопировать со всем возможным правдоподобием.

Кроме того, возникала проблема транспорта. Обслуживавший съемочные площадки XXII века персонал передвигался на чем-то вроде обтекаемых, бесшумно скользивших над поверхностью платформ. Но принцип устройства их двигателей, управления оставался загадкой.

Необходимо было найти ответ и на менее существенные вопросы. Например, как питаться, не привлекая внимания. Наши потомки, по наблюдениям экспертов, вообще обходились без еды. Каким образом им это удавалось, понять было сложно.

Словом, самых разнообразных проблем, больших и помельче, было хоть отбавляй, и специалисты концерна в сопровождении Уайта вынуждены были нанести дополнительные визиты в будущее.

Наконец технические трудности остались позади, и оснащенный всем необходимым десант отправился возводить иллюзорный «Зодиак». Со своим делом он справился быстро. На смену рабочим прибыли статисты, изображавшие жителей XXII века. Последние наставления им давал Уайт.

Операция «Голливуд» вступила в решающую стадию. Через некоторое время доверенные лица людей, владеющих самыми крупными состояниями, получили приглашение концерна «Зодиак» побывать в будущем. После их возвращения на подобное путешествие решился кое-кто из сильных мира сего. Увиденное производило впечатление, и акции «Зодиака» резко пошли вверх. Зарубежные филиалы концерна начали расти, как грибы после дождя.

Эмблема «Зодиака» красовалась на фронтонах открываемых банков, новых заводских корпусов, супермагазинов. Голдинг чувствовал себя на вершине блаженства.

Успех сразу сблизил его с людьми, о которых раньше он мог лишь читать в газетах, которые слыли образцом предприимчивости, опорой нации. Впрочем, теперь Голдинг и сам претендовал на подобную роль.

Во всей этой суете никто не обратил внимания на человечка, который, получив причитающиеся миллионы, поспешил незаметно исчезнуть. Упоенный успехом, Голдинг спохватился слишком поздно — Виктор Уайт канул в неизвестность, унеся с собой невероятную возможность бывать в будущем. Голдинг огорчился, впрочем, не слишком — мавр сделал свое дело…

Прошло около года после успешного завершения операции «Голливуд».

Однажды утром Голдинг, как обычно, уверенной походкой калифа деловых кругов проследовал в кабинет мимо вытянувшейся в струнку секретарши. Настроение его было столь же безоблачным, как и начало прекрасного августовского дня. Напевая мелодию популярного шлягера, босс суперконцерна «Зодиак» вступил в свои апартаменты и едва не вскрикнул от неожиданности, увидев посреди комнаты троих незнакомцев.

Всё трое были удивительно высоки, широкоплечи и облачены в одинаковые, переливающиеся матовой радугой костюмы. У каждого сиял на груди неизвестный Голдингу знак.

— Чем могу?.. — растерянно начал Голдинг.

— Меня зовут Игорь Боков, — услыхал он уверенный, очень спокойный голос русоволосого гиганта. — А это мои коллеги, — русоволосый качнул головой в сторону спутников, — Виктор Ли (смуглолицый, с живыми, чуть раскосыми глазами мужчина сдержанно поклонился) и Вилли Стайн (третий кивнул так же невозмутимо). — Мы — представители таможни.

— Ах так… — облегченно выдохнул Голдинг. Обычные парни с таможни, пусть и смахивающие на суперменов, пусть и со странно звучащими именами. А он уже готов был вообразить бог весть что…

— Вы, очевидно, ошиблись, — сказал Голдинг сухо, обретая прежнюю уверенность и соображая, отчего это Энн взбрело в голову без его ведома пропустить сюда этих верзил. — Служба, ведающая внешними сношениями, внизу, на десятом этаже. Все формальности с таможней улаживает она, — Голдинг прошел к столу и привычно утвердился в кресле.

— Нет, нам нужны именно вы, — возразил Боков.

— Я?

— У таможни к вам претензии. Вам и вашей… — гигант сделал паузу, словно подыскивая слово, — фирме. Вы нарушили закон, Голдинг.

Всесильный шеф «Зодиака» бросил беглый взгляд на электронное табло. Через полтора часа он должен был обедать с Рокфеллером. До этого, как всегда по утрам, он намеревался заняться более или менее неотложными делами. Настойчивость таможенного клерка, который, как ни странно, явно не подозревал, с каким могущественным человеком имеет дело, даже забавляла Голдинга. Возможно, предположил он, кто-то из местных шутников решил разыграть этих парней, направив в его кабинет.

Однако его время очень дорого стоит и слишком затянувшийся розыгрыш может лишить служебных мест и его участников, и тех, кто задумал эту милую шутку.

— Ну-ну! — деланно-добродушно усмехнулся Голдинг. — Объясни мне, малыш, какой же закон я нарушил.

Ироничный тон шефа «Зодиака» не произвел ни малейшего впечатления на таможенника.

— Закон о контрабанде, — все так же сдержанно ответил он.

— О контрабанде? — изумился босс.

— Я имею в виду фальшивку, которую вы пытались протащить в наш XXII век.

До Голдинга наконец дошло, что это за таможня.

— О черт! — пробормотал он.

— Ваш обман подлежит конфискации, — невозмутимо продолжал Боков. — Как и открытие Виктора Уайта. Открытию, которое служит таким целям, как у вас, нет места ни в будущем, ни в прошлом.

Даже повергнутый в шоковое состояние, Голдинг не утратил рефлексов настоящего бизнесмена. Мозг его с лихорадочным напряжением искал выхода.

— А как же, —спросил он хрипло, — как вы можете конфисковать то, чего нельзя даже потрогать руками?

На лицах таможенников появились улыбки. Так улыбаются взрослые неразумному вопросу ребенка.

— Все уже конфисковано, Голдинг, — сказал Боков. — Мы уходим. А чтобы ничего подобного не произошло с вами впредь, вы будете помнить об этой истории. Это минимальная мера наказания, предусмотренная нашими законами. Ваш сообщник Уайт будет наказан более сурово.

Шум за окном на мгновение отвлек Голдинга. С немалым удивлением он обнаружил, что крупные капли невесть откуда взявшегося дождя бомбардируют стекло. Когда же Голдинг оторвал взгляд от окна, кабинет был пуст.

Некоторое время босс «Зодиака» сидел неподвижно, соображая, уж не во сне ли он вел фантасмагорический диалог с таможенником из XXII века.

Раздумья его были прерваны голосом секретарши:

— К вам представители японской корпорации, патрон. Вы сами назначили им встречу на это время…

— Какой японской корпорации? — изумился Голдинг. — Через полчаса я обедаю с Рокфеллером…

Из невидимого динамика донеслось хихикание:

— Вы сегодня в хорошем настроении, патрон. О, я была бы счастлива, если бы вы могли обедать с Рокфеллером. Так как быть с японцами? Пусть заходят?

— Погоди, Энн, погоди, — смутное воспоминание промелькнуло в сознании Голдинга, — напомни мне, какое сегодня число.

— 12 августа, сэр, — удивленно отозвалась секретарша.

— А год, год? — едва не закричал Голдинг.

— Тысяча девятьсот семьдесят второй… Что с вами, сэр?

Голдинг молчал. Он молчал очень долго, и секретарша не узнала голоса шефа, когда тот спросил:

— Там, в приемной, нет такого маленького, взъерошенного человечка? Его зовут Виктор Уайт.

— Нет, патрон. А кто это?

— Кто это? — повторил, как сомнабула, Голдинг. Кто? — и, нервно, надсадно кашляя, засмеялся…

Откуда Голдингу было знать, что много, много лет назад, когда родители юного Уайта решили впервые взять своего отпрыска в театр, случилась небольшая неприятность — у старенького «форда» забарахлил мотор. Поездка не состоялась. Когда же Виктор Уайт все попал в театр, спектакль шел в исполнении настолько слабой труппы, что это начисто отбило у подростка желание присутствовать на подобного рода действах. Со временем Уайт подрос, стал неплохим инженером и, поговаривают, слыл в своих краях самым завзятым модником и вообще человеком светским во всех отношениях.

В заключение остается добавить, что вскоре после известной читателю истории Голдинг оставил концерн. Настоящей причины этого никто так и не узнал. А настоящей причиной было то, что с некоторого времени он просто не мог, как ни старался, совершать ни больших, ни малых махинаций. А без этого, как известно, в бизнесе просто не обойтись. Все время Голдинг проводил на уединенном ранчо и до конца своих дней не выезжал никуда из страны, ибо одно лишь упоминание о таможне вызывало у него приступы самого настоящего, болезненного, непреодолимого ужаса.