Picaro У края, у берега…

Волоско

Из-за привитого в "школьные" годы страха куда-либо опоздать Марат Андреевич покинул дом на полчаса раньше. Олейник, вызванный из Киева, еще пилил по трассе на своем "паджеро", а его коллега уже парковался у скверика, где назначил встречу. Время шло к одиннадцати вечера, городок готовился ко сну. Час назад небо, хмурившееся весь день, наконец-то разразилось грозой и на мокрых скамейках меж рядов высоченных лип было пусто. К асфальту дорожки прилипли сбитые листья, порывы ветра рябили воду в лужах. Волосы Марата Андреевича быстро намокли, но он не обратил на это неудобство ни малейшего внимания. Наоборот, шагая по темной и сырой аллее под стряхивающими капли кронами, Волоско впервые за день ощутил некоторое облегчение. Ничего хорошего встреча со столичным гостем не предвещала, но сама мысль о том, что его проблемы лягут еще на чьи-то плечи, радовала. Поделиться ответственностью в деле, начавшем раскручиваться с утра, будет далеко не лишним. Пусть кто-то другой, так сказать, встанет у штурвала, а он с удовольствием постоит в сторонке. Но, скорее всего…

— Не получится, — процедил сквозь зубы Марат Андреевич. — В любом случае сделают крайним. Эх, черти.

От досады он даже плюнул в лужу. Развернулся и медленно пошел обратно. Достал пачку сигарет, защелкал зажигалкой, прикуривая. Ветер стряхнул новую серию капель, несколько скатились по шее на спину. Поежившись, Марат Андреевич поднял воротник спортивной курточки, которую набросил, выходя из дому. Вынул носовой платок и тщательно вытер мокрую голову. Впрочем, простыть он не боялся — стояло лето, а здоровье у Волоско было отменное.

Справа, впереди на дороге вспыхнули фары подъезжающей машины. Но это был не Олейник: за деревьями в свете уличных фонарей промелькнул серый "опель". Однако, тут же по глазам скользнул белым дальний свет еще одного авто, и большой черный джип остановился за "рено" Марата Андреевича. Тот неспешно подошел. Затемненное боковое стекло бесшумно уползло вниз.

— Здоровеньки булы, — сидевший за рулем Олейник сдержанно улыбнулся подчиненному. — Сядешь ко мне?

— Давай лучше на свежем воздухе, — предложил Марат Андреевич. — Разомнешься после трассы. Как доехал?

— С ветерком, — водитель вылез из машины, аккуратно прикрыл дверцу. — Гнал, как на пожар. Надеюсь, я не зря сорвался из дому и триста километров в три часа отмахал? — здороваясь за руку, Олейник взглядом цепко ощупал непроницаемое лицо приятеля. — Или ты меня обрадуешь и скажешь, что просто соскучился? Захотелось горилочки со старым товарищем выпить и потрепаться о смысле жизни? Говорил начальник с дружелюбной улыбкой, тон был ернический, но в черных глазах стояла тревога.

— Нет, — ответил Марат Андреевич. — Я с удовольствием… поболтать о смысле жизни, но тогда сам бы к тебе приехал. На дачу, шашлыки жарить.

— Да, да, понимаю, — не меняя тона, подхватил Олейник. — Знаю, что тревожить из-за ерунды никогда бы не стал. Не тот ты у нас человек. Ну, давай, рассказывай.

Прежде чем начать, Волоско угостил бывшего коллегу по "Школе" сигаретой и закурил сам. Они медленно вошли в липовую аллею. Рассеянно поглядывая по сторонам, Марат Андреевич начал подробно вводить приехавшего полковника в курс дела.

У институтских ворот, как всегда, дежурили двое в темно-синей униформе с надписью "Охорона" на спинах. Оба сотрудника знали начальника уже много лет, но стоявший снаружи Семенко, поздоровавшись, тем не менее взял приготовленное водителем удостоверение. Волоско требовал от своих работников педантичного, не взирая на лица, следования должностной инструкции. Скользнув по документу взглядом, охранник сунул его в окошко будки, где сидел улыбавшийся начальству Забурко. Тот вставил карточку в щель сканера и, бог его знает какой раз, прочитал появившийся на экранчике текст: "Волоско Марат Андреевич. Родился: 22.07.1965 года. Должность: Начальник Службы Безопасности Научно-исследовательского института Экспериментальной биологии при Академии Наук Украины. Доступ на территорию института: Круглосуточно. Срок действия пропуска: Активен."

Кивнув самому себе, Забурко вернул удостоверение в окошко. Пока карточка проделывала обратный путь в портмоне владельца, охранник нажал на пульте кнопку, открывающую металлические ворота.

— Удачного рабочего дня, Марат Андреевич, — бесцветным голосом пожелал Семенко.

— Спасибо, — Волоско тронул машину, и, "рено" перевалившись через "спящего полицейского", прополз над щелью, где прятались железные надолбы. В случае тревоги, они выныривали из асфальта и могли остановить даже разогнавшийся бронетранспортер. Люди, строившие в семидесятых годах институт, свое дело знали и позаботились о его безопасности. Четырехметровая бетонная стена, витая "колючка" по ней и ворота, которые можно было вышибить разве что танком.

А двадцать первый век вкупе с новым руководством напичкали здание НИИ и стену новейшими охранными сигнализациями. Всевозможные датчики, дублируя друг друга, прятались в каждом помещении, не оставляя без присмотра ни единого уголка. В среднем раз в квартал один из них случайно срабатывал, и охрана вставала "на уши". Институтские ворчали по этому поводу на заседаниях, но Волоско был доволен: считал, что незапланированные тревоги не дают расслабляться и держат людей в тонусе. Мнение остальных его мало трогало.

Поставив "рено" на внутренней парковке для руководства — под машины остальных имелась внешняя стоянка — Марат Андреевич направился к входу в НИИ, но был остановлен уже через несколько шагов. Откуда-то из-за автомобилей вынырнул высокий грузный человек в легком бежевом костюме. Одновременно резко и как-то нерешительно он загородил дорогу начальнику службы безопасности. Протянул руку:

— Здравствуйте, Марат Андреевич. Вы меня извините, но… — человек неожиданно замолчал.

— Доброе утро, Валентин Иванович, — автоматически улыбнувшись, ответил Волоско. — Что случилось? О том, что стряслась какая-то гадость он понял мгновенно, только увидев все еще коричневое от африканского загара лицо руководителя проекта "Вода — 4". Тонкие губы Валентина Ивановича кривились, а голос нервно дрожал. Жавший Волоско руку доктор наук В. И. Петриненко последние несколько лет был его главной головной болью. Точнее, на Марате Андреевиче лежала прямая обязанность по охране ученого, его сотрудников и предотвращению любой утечки информации о секретном проекте.

Доктор наук нерешительно мялся, бегал серыми глазками, а потом скороговоркой выпалил:

— У меня лаборант пропал. Точнее, на работу не вышел. Позавчера с обеда отпросился: у него в медпункте высокое давление зафиксировали…

В последний момент Волоско передумал.

— Иду с вами, — он полез из машины. — Мне так спокойнее будет.

Его сотрудники — один баскетбольного роста, другой пониже, но комплекцией походивший на профессионального борца, — молча переглянулись.

— Витя, от авто ни шагу, — добавил Марат Андреевич водителю. — Следи за тем, что вокруг происходит.

— Обижаете, — буркнул тот, но покинувшая бус троица уже входила в обшарпанный подъезд хрущобы. Начальник институтской службы безопасности шел последним. Поднявшись по каменным, основательно стертым ступеням на второй этаж, они сгрудились у железной двери с накладной, из бронзы, цифрой шесть. На лестничной площадке сразу стало тесно.

— Жми, — поглядывая на соседские двери, приказал Волоско. — Трижды.

"Баскетболист" послушно вдавил перламутровую кнопку на косяке. Звонок у шестой квартиры оказался громкий с переливами. Как только смолкла последняя трель, люди на площадке замерли, прислушиваясь. Марат Андреевич даже дыхание задержал, но ничего не услышал. Никто внутри не зашевелился, не крикнул, торопясь "Иду, уже иду!". Не спросил, прильнув к глазку, "Кто там?". Похоже, что в квартире было пусто.

— Открывай, — тихо ответил Волоско на вопросительный взгляд подчиненного.

Похожий на борца занял место отступившего в сторону товарища. Достал кольцо с двумя ключами, снабженное пластиковым инвентарным номерком. В распоряжении начальника службы безопасности имелись дубль-комплекты от жилища каждого из работающих в институте. Подписывая контракт и становясь сотрудниками НИИ, все в виде обязательного "бонуса" оформляли кучу страховок в маленькой, никому неизвестной охранно-страховой фирме "Ангел". В том числе и на квартиру с находящимся в ней имуществом.

— Нижний заменен, — буркнул "борец". — Или сломан.

"Баскетболист" еле слышно присвистнул и многозначительно посмотрел на шефа. Тот мысленно выматерился и повторил:

— Открывай.

Ключи сменились связкой отмычек, сотрудник присел на корточки. Возился он недолго, с минуту, но Марата Андреевича от волнения прошиб холодный пот. Он представил, что замок сломан и придется вскрывать дверь с помощью инструментов. А это обязательно привлечет внимание, начнутся досужие расспросы. Хотя с точки зрения закона, все оформлено так, что не подкопаешься. Страховой договор давал сотрудникам "Ангела" право входить в охраняемое помещение без разрешения хозяев, если сработала сигнализация. А то, что в данном случае сигнализацию отключили по приказу Волоско, значения не имело. Возникнут вопросы — на пульте фирмы будет зафиксирован тревожный вызов, поступивший из квартиры.

Стандартная металлическая дверь отворилась, и оба оперативника, не спеша, вошли в коридор. Заглянув по пути в туалет и ванную, "борец" прошел на кухоньку, а его напарник исчез в комнате. Их начальник остался на лестничной площадке. Внизу на первом этаже кто-то затопал по лестнице, и Волоско опять напрягся. Попадаться на глаза посторонним ему не хотелось.

— Никого, — в коридор выглянул "баскетболист". — Ни живых, ни мертвых.

— Пусто, — кивнул его коренастый товарищ.

Шаги снизу приближались, послышалось чье-то тяжелое дыхание. Марат Андреевич быстро вошел в квартиру и тихо закрыл за собой дверь. Через несколько секунд он увидел в глазок, как мимо, дальше на третий этаж, протопал нагруженный сумками бородатый мужик.

Волоско повернулся к подчиненным:

— Ну, что стоим? Ищем, ребята, ищем. Нужно осмотреть каждый сантиметр этой конуры.

— … доступ он имел. Работал с препаратом, поэтому я тебя и вызвал, — Волоско поставил ногу на скамейку и, наклонившись, принялся завязывать распустившийся шнурок туфли. — По инструкции каждая "доза" выдается под расписку. Вся работа фиксируется на камеру, а лаборант ставит подпись в журнале, когда получает, и, когда сдает использованный шприц. Кроме того, ты же знаешь, у нас на каждом шагу наблюдение…

— Знаю, знаю, — прервал стоявший рядом Олейник. — Можешь без лекций. Что я зря у вас с инспекцией по два раза в год бываю? Но как же он тогда увел "дозу"? Ты отыскал на записях момент, где он украл или подменил шприц?

Марат Андреевич выпрямился.

— Нет, не успел, — ответил он мрачно. — Я просидел за компом два часа, потом понял, что так можно проторчать у экрана весь год. Ведь просматривать нужно в режиме реального времени. Пусть он не каждый день работал с препаратом, но… Представляешь себе, сколько это материала? Да и что толку с просмотра? Если он достаточно ловко все сделал, — не заметишь. А использованные шприцы, которые после работы сдают, в тот же день уничтожаются. Сжигаются в печи. Если люди проглядели, то установить уже ничего не удастся.

Олейник хмыкнул.

— Тогда почему ты решил, что он украл "дозу"? — в его голосе слышалось облегчение.

— Может, парень загулял. Хотя, если написал дарственную на квартиру… — полковник снова помрачнел. — Люди просто так от жилья не отказываются. Кстати, а почему именно дарственную? Они ему, что родственники?

— Какие там родственники. Просто продал квартиру, а налог платить не хотел. Может, от нас скрывал. Отсюда дарственная.

— Твою мать, — киевлянин прикурил новую сигарету от недокуренной, щелчком запустил бычок в кусты. — А как вы про это узнали?

— В ЖЭКе, — ответил Волоско. — К ним парочка муж с женой… Ну, те, на кого он бумаги оформил, приходила. Выясняли, кто в шестой квартире прописан, нет ли задолженностей и так далее. Беспокоились перед тем, как деньги заплатить. А баба из ЖЭКа когда-то работала с новой хозяйкой, вот та и поделилась новостью.

— Ты только не подумай, что я нагнетаю, но посуди сам, — продолжал он мрачно. — Человек имеет в институте доступ к смертельно опасным материалам, а потом в один прекрасный день бесследно исчезает. Предварительно продав квартиру.

— Но это не говорит, что лаборант вынес из института "дозу", — не желал сдаваться Олейник. — Мало ли по каким причинам он мог исчезнуть.

— Например, по каким?

— Предположим, долгов наделал, в криминал вляпался… влюбился, наконец! Мало ли что. Ты ведь не можешь на данный момент утверждать, что он украл препарат?

Было ясно: верить в возможность катастрофы полковник не хочет. Или по неким, известным лишь ему причинам, делает вид, что не хочет.

— Понимаешь, — подумав, начал Волоско медленно, — лаборант был человек одинокий. Родители у него умерли еще до того, как он устроился к нам на работу. Сестер, братьев нет. Есть тетя в Екатеринбурге. Ей позвонили, она еле вспомнила, что у нее племянник в Украине имеется. Когда он к нам на работу нанимался — его одиночество было плюсом, теперь выглядит, как минус. Нет никаких зацепок. По мобильнику, который он оставил дома, мы прошерстили всех абонентов. Девяносто процентов из них работают у нас в НИИ. Из иногородних — у него в адресной книге одна тетя… С каждым из города мы встретились. Никто ничего не знает. Похоже, не врут. Плюс продажа квартиры. Ну, какие еще мне выводы из такого расклада делать?

— Мотивы исчезновения могут быть любые.

Порыв ветра стряхнул на мужчин дождевые капли. Передернув плечами, полковник с раздражением посмотрел наверх. Мрачно сказал:

— Пошли к машине. Чего тут стоять, мокнуть?

— Идем, — Волоско послушно направился к выходу из сквера. — Как по мне, мужик исчез не просто так.

— А как? — уже злясь спросил Олейник. — Я понимаю, ты психуешь, но доказательств, что он увел "дозу" нет. И вообще, тебе нужно было не меня вызывать, а сидеть и просматривать записи с камер наблюдения.

— Их все время смотрят, — миролюбивым тоном сказал Марат Андреевич. — Три человека изучают… будут посменно изучать все записи с лаборантом. Не думай, что я упускаю какие-то моменты. Полковник проворчал что-то неразборчиво. Волоско не переспросил: ему стало понятно, что встреча подошла к концу.

— Давай так, — сказал Олейник, когда вышли из парка. — Не будем нагнетать ситуацию, пугать самих себя, а станем исходить только из имеющихся фактов. А то поставим на уши половину земного шара, испортим репутацию… Ты не забывай о наших заказчиках, — киевлянин многозначительно потряс указательным пальцем, — если они узнают, начнется такой скандал, — он совсем уж по-театральному закатил глаза к небу. — Молись, чтобы у них своего стукачка среди институтских не было. Если есть — вот тогда действительно проблемы начнутся.

— На этот счет я спокоен, — сказал Волоско. — Я "пропажу" на внеплановую медкомиссию в наш госпиталь оформил, как обычно, с изоляцией. А опрос мои ребята проводили очень нежно. Дескать, мы его в командировку собираемся отправить.

— Слушай, а когда они в Африке были, ничего особенного с ним не происходило? Может, у него психика сдала. Ну, там по возвращению сны нехорошие замучили или еще что… Ты с психологом общался?

— Психолог говорит, на плановом осмотре никаких особых изменений после возвращения из командировки он у объекта не заметил. Тот был слегка подавлен, но якобы от усталости и смены климата. На депрессию не жаловался. И с тестами на наркотики у него всегда было в порядке.

— Шарлатаны и дармоеды, — проворчал Олейник, — чертовы мозгокопатели. Платим им такие зарплаты, а людишки вдруг ни с того, ни с сего исчезают. Ладно, это все лирика. Вернемся к фактам.

— Вернемся, — охотно согласился Волоско. — Подводи итог, товарищ начальник. Полковник быстро взглянул на коллегу, по его лицу волной прокатилось раздражение, но он сдержался. В отношениях с подчиненными всегда, пока только было можно, Олейник предпочитал держаться по-дружески. Ровным, даже несколько скучным тоном киевлянин сказал:

— На данный момент мы знаем только, что продав квартиру, исчез человек. Значит, ему были нужны деньги. Почему? Долги, бабы, еще что-то…Тут, скорее, напрашивается какой-то криминал. Может, его убили из-за денег? Украл ли он препарат мы тоже не знаем. Мог украсть, а мог и в мыслях такого не иметь. Где мотив? Кстати, независимо от того, что произошло, благодаря ему, мы выяснили: ваша система учета никуда не годится. А это уже твоя вина.

Марат Андреевич решил, что пришло время огрызнуться. Виноватым его и так сделают, но пусть не думают, будто могут вот сходу сесть ему на шею.

— Инструкции по работе с опасными культурами писал не я, — сказал он холодно. — Систему безопасности разрабатывали у вас в Управлении, утвердил ее твой шеф. Не говоря уже о том, что проверяешь нас лично ты. Так что не один я грешен.

— Инспектирую я, — ледяным тоном ответил Олейник, — но работник исчез у тебя. Это твой косяк, как и то, что ты не знаешь, украл он "дозу" или нет. Но сейчас речь не о том, чья вина. Сейчас нужно принять меры, чтобы избежать гипотетической утечки. Нам необходимо, как можно скорее, найти пропавшего работника.

— Желательно вчера, — буркнул Волоско. — Я все это знаю и целый день работаю. В городе задействовал кого только можно. Разве что по телевидению объявление о розыске не дал.

— Я знаю, что ты стараешься, — примирительно сказал Олейник. — Вернусь в Киев и сразу подключу к поиску своих ребят. За неделю мы его, сто процентов, отыщем.

"Неделя — это очень долго", — подумал Марат Андреевич, но промолчал. Он достал из кармана флэшку и протянул полковнику:

— Держи на всякий случай. Тут его досье, и что я собрал о возможных контактах. Начальник сунул пластмассовый прямоугольник в карман.

— Не будем себя запугивать раньше времени, — сказал он, натянуто усмехаясь. — Ты работай по городу и району, а я займусь страной и заграницей. Начальство пока беспокоить не буду, но кое-какие меры приму…

— Как знаешь, — заметил Волоско. — У меня начальник — ты. Но учти, официальный рапорт я тебе по-любому завтра отправлю. Не имею права больше задерживать.

— Если хочешь, можешь и сегодня ночью отослать, — сухо сказал Олейник. — Ничего не имею против.

Он посмотрел на часы:

— Мне пора ехать.

— Счастливого пути, — пожелал Марат Андреевич. — Позвони, как доберешься до дому. Я все равно буду работать.

— Хорошо, но ты лучше не пори горячку, — пожал плечами Олейник. — Не так страшен черт, как его малюют. Лучше ложись спать, а завтра с новыми силами за работу. На свежую голову.

— Не усну, — признался начальник службы безопасности. — Слишком завелся.

Полковник покачал головой.

— Зря ты себя так накрутил, — сказал он со вздохом. — Ты хороший работник и, если придурок-лаборант ничего из института не украл, а сбежал по каким-то своим причинам, отделаешься выговором. Я тебя по максимуму прикрою. Главное, чтобы его бегство не было связано с работой.

Волоско молчал. Он считал, что за сегодняшний день обдумал все возможные причины исчезновения сотрудника института. Если исключить криминал, суицид и сумасшествие, остальное, так или иначе, могло быть связано с работой в НИИ. Олейник все это тоже прекрасно просчитал сразу, как только узнал о случившемся. Но предпочитает делать вид, что ничего страшного не произошло. А сам вернувшись в столицу, наверняка, позаботится, чтобы подстраховать свою жопу и свалить все на него, Волоско. И ничего тут не поделаешь. Поделиться ответственностью так, как бы хотелось, не получится. Остается только надеяться, что лаборант через несколько дней отыщется где-нибудь на курорте со шлюхами или с камнем на шее в озере.

— Все, бывай, — Олейник открыл машину и сел за руль. — Не журись, хлопче, все так не будэ.

"А будет еще хуже", — подумал Волоско и помахал рукой на прощание. Через минуту "паджеро" отъехал, набирая скорость, скрылся за поворотом. Марат Андреевич сел в "рено", достал из бардачка мобильник. Тот мигал сигналом: пока он разговаривал, ему три раза звонили. Звонил заместитель. Волоско ткнул кнопку вызова.

— Что там у тебя, Олег? — спросил он.

— Есть информация, Марат Андреевич, — ответил подчиненный. — С железной дороги. Два дня назад объект приобрел купейный билет на поезд в Запорожье. Причем купил не у нас в городе, а на станции в Зеленом. Это поселок километрах в двадцати…

— Я знаю, где это, — перебил Волоско. — Олег, я сейчас еду к тебе в институт. Будем работать. Ты пошли к железнодорожникам кого-нибудь из ребят с милицейской ксивой, пусть выдернут кассира, продавшего билет, — покажут фото. И сообщи в Запорожье…

— Уже все сделал, — в голосе зама слышалось удовлетворение. — Как только узнал. Думаю, часа через полтора получим ответ.

— Молодец, хорошо работаешь, — похвалил Марат Андреевич. — Ладно, я сейчас приеду, поговорим подробнее. У тебя все?

— Да, — ответил Олег, и начальник нажал отбой.

Ситуация начала проясняться. Появившийся след Волоско ни о чем не говорил, но сам факт, что человек не растаял в воздухе, обнадеживал. Полегчало не сильно, но все-таки стало ясно, в каком направлении работать.

"Нулевой"

Прошло трое суток, как он "уволился". За несколько дней до очередной вакцинации в институтском медпункте. Все это время прилетев в Крым, потом в Одессе пил. Пил шампанское — лучший напиток для людей в депрессии. И не мог решиться на последний шаг. Мешало все: отдыхающие на пляже, играющие дети, молодежь, по вечерам отрывающаяся на дискотеках, влюбленные парочки. В гостиничных номерах были слишком тонкие стенки, и он прекрасно слышал, как бухают и трахаются соседи. Весь этот обычный жизненный круговорот курортных городов, в котором он еще больше ощущал свое одиночество, отвлекал. Рассеивал внимание и не давал сосредоточиться на главном.

Обычно вернувшись после очередной бесплодной прогулки, он открывал бутылку шампанского и, не раздеваясь, ложился на постель. Включал гостиничный телевизор на музыкальный канал и пил вино прямо из горлышка. Между глотками ел шоколад: всегда любил сладкое, но последние несколько лет ограничивал себя из-за повысившегося в крови сахара. Теперь все эти анализы, здоровье, вообще, никакого значения не имели. По крайней мере, так он мысленно убеждал себя и соответственно вел.

На четвертый день побега, заехав ночью в знаменитый на все побережье "Катманду", он чуть не сделал, то что хотел. Находясь в пьяной, обкуренной, наглотавшейся колес толпе молодых и не очень людей, рассекая ее мимо ревущих музыкой эстрад, он почувствовал: "пора". Одиночество и боль в груди были настолько сильными, что выносить их он уже не мог. Две бутылки шампанского, выпитые за день, не помогали.

Но человек любит жить. Будет стараться выжить всегда, в любой ситуации. И зацепившись за происходящее вокруг действо, переключившись на какую-то ерунду, он упустил подходящий момент. Потом, проснувшись на влажном песке с раскалывающейся от боли головой, пожалел о своей слабости. Проблевавшись, посмотрел на ситуацию со стороны и посмеялся той ловкости, с которой инстинкт увел его вчера от finis.

В "Катманду" он не остался, потому что понял: осуществить задуманное здесь не сможет. Слишком шумно, слишком весело, слишком много молодых, красивых женских лиц. Хотя место непрекращающейся тусовки, куда съезжались отдыхающие со всего бывшего СССР, замечательно подходило для реализации плана. Тысячи людей — это как раз то, что было ему нужно. Но не судьба…

Деньги, вырученные от продажи однокомнатной квартиры, улетали с пугающей быстротой. Но с другой стороны он впервые за тридцатитрехлетнюю жизнь почувствовал опьяняющую легкость в отношениях с окружающим миром. Не было теперь над ним начальства и педантичных сослуживцев. Не было самой работы с ее невозможным режимом и растаявшими в прошлом перспективами. Никто не давил на психику из-за срывающегося графика, неработающего оборудования, не требовали на ковер за реальные и мнимые грехи. Секса последний месяц он не хотел совсем, что тоже было немаловажно. Не нужно думать о будущем, знакомиться и флиртовать с женщинами, затаскивать их в постель, ездить со знакомыми по выходным на рыбалку-шашлыки. Не надо было пить со всеми водку. Отпала необходимость в ежедневной готовке, в уборке квартиры и стирке белья. Он всю жизнь терпеть не мог расстилать-собирать свою постель. Получал мелочное удовлетворение от того, что теперь вокруг, в ожидании щедрых чаевых, постоянно крутился штат гостиничной и ресторанной обслуги. Вся эта суета тоже отвлекала…

Временами ему становилось страшно, казалось, что поторопился и все еще можно исправить. Попробовать вернуться назад, к обычной жизни. Конечно, она уже не будет такой, как раньше, но все же можно попытаться. Например, уехать в другой город или страну. На какое-то время денег хватит, а потом… Ведь живут же бомжи, в конце концов? Но голос в голове тут же убедительно отвечал, что деньги быстро закончатся, начальство его отыщет и мягко говоря, "накажет". Впрочем, это его волновало меньше всего. Главным было другое… Главным было то, что шампанское скоро перестанет растворять в себе душевную боль, и он останется с ней один на один. С болью и бессильной ненавистью, клеточку за клеточкой выжигавшей ему мозг последние пол года, превративших сердце в тлеющую головешку. И он знал, что тогда, наедине с самим собой, все равно не выдержит. Продлевать агонию было бессмысленно.

Обдумав ситуацию еще раз, он пришел к выводу, что ошибался, выбирая для своего последнего шага многолюдные места. Как оказалось, его уход требовал интимного уединения. Самоубийства не свершаются в толпе. Ничто не должно отвлекать.

На следующий день он сел в маршрутный автобус, следовавший из "Катманду" в Заднепровск. Затем купил билет на другой и, обливаясь потом, высидел в душном, прокуренном салоне целый час пути. И поддавшись импульсу, сошел вместе с несколькими пассажирами на маленькой остановке. Раскалившийся на солнце жестяной навес, а под ним облупленная лавка. В нескольких десятках метров поворот с шоссе к поселку Приморск.

Изнывая от жары, он зашагал по растрескавшемуся асфальту к деревне. Буквально сразу ощутил уверенность, что его метания закончились, и все случится здесь. В богом забытом селе. Так и произошло, на маленькой самодельной скамейке, под мерный шум морского прибоя.

Оказалось, что в произведенном над собой действии нет ничего страшного. Тысячи раз до этого он вводил препарат белым мышам в лаборатории. Правда, зверьки после эксперимента умерщвлялись с помощью особых щипцов, которыми он сдавливал грызунам шейку. Затем трупик отправлялся в мусоросжигательную печь. Где исчезнет его мертвое тело, он пока не знал и не хотел. Это было совершенно не важно.

Под вечер он напросился в один из домов на ночлег. За деньги. Прожил там двое суток. Питался за хозяйским столом, покупая для всех продукты в магазинчике на окраине поселка. Реакция на введенный препарат проявилась в первый же вечер насморком и ознобом. Хозяйка предложила запарить ему чай с малиной, а хозяин долго рассуждал о пользе водки с перцем. На следующий день, почувствовав себя чуть лучше и поняв, что finis откладывается, он пошел за шампанским. В очереди познакомился с местными мужиками и, разговорившись, ощутив желание побыть в компании, купил им четыре бутылки водки. Потом вместе пили в саду у одного из новых знакомцев.

Мужики были пожилыми и смирными. Жили за счет своих огородов, садов, рыбалки. Один сдавал комнату редким приезжим: поселок у отдыхающих популярностью не пользовался.

Новым приятелям водка развязала языки и открыла шлюзы памяти. Слушая поток возбужденных восклицаний, "в Союзе было по-другому…", "чув, як премьєр казав…" (1), "а помнишь президент…" — он глотал свое шампанское и думал, что поступил правильно. Ничто не имело смысла в этой серой жизни. В любом случае конец у всех был бы один и без его участия. "И потом, — он усмехнулся своим мыслям, — если бог захочет, то остановит тот камешек, который он столкнул вчера…"

Утром, несмотря на усилившийся озноб, шумно чихая, он собрал вещи и распростился с хозяевами. Дождавшись на остановке маршрутный автобус, пустился в обратное путешествие. Заднепровск, Червоное, "Катманду"… Впрочем, самую большую дискотеку на побережье Черного моря он проехал, даже и не думая сходить: ужасно болела голова и трясло от поднявшейся температуры. Добрался до Одессы. Глотая парацетамол, пролежал сутки в гостиничном номере. Стало полегче и он купил шампанского.

На следующий день ему совсем полегчало. Торчать в гостинице было скучно, бесцельно бродить по улицам или сидеть в кафе тоже. От нечего делать приобрел в турагенстве билеты на суточный круиз. Вечером вышли в плавание. Сидя в миниатюрной каюте, подставив лицо под теплый ветер из открытого иллюминатора, он снова пил. Ночью, после второй бутылки, его пробило на сочинительство. Последнее в жизни письмо, послание самоубийцы, еще живущим, мэссидж от внутреннего мира внешнему.

Сочинял он долго и нудно, но справился. К этому моменту опустела уже третья бутылка вина. Непослушными пальцами, сам не понимая зачем, сорвал полосками этикетку. Потом скатал письмо в трубочку и протолкнул через влажное горлышко. Запрессовал ладонью пробку. Выкинул бутылку в иллюминатор. И уснул за столом, положив голову на руки.

Проснулся под утро от начавшегося на море волнения. Долго и мучительно блевал в тесном гальюне при каюте. Потом спал до самого окончания круиза. Кораблик вернулся в порт отправления и пришвартовался к пирсу. Уходить из каюты не хотелось: на суше уже нечего было делать. Он отыскал на палубе агента туристической фирмы и купил новую поездку. На три дня и в другой каюте, побольше.

До отправления корабля оставалось много времени и он сошел на причал. Позавтракал в ресторанчике неподалеку, за столиком под тентом с рекламой пива. Когда пил кофе, к нему подошли трое — невысокие крепкие ребята с цепкими глазами. "Корочки" предъявлять не стали, только спросили фамилию, имя-отчество. Он не запирался: вместо ответа вынул из портмоне свой пропуск в институт и положил на стол.

Самый невысокий из троицы достал наручники. Надел ему на запястья. Другой набросил на них свою курточку. Сказал "пошли" и они тесной компанией покинули ресторан. У входа ждала спецмашина "скорой помощи". Медик в красной куртке-пижамке и брюках с флуоресцентными полосками предупредительно откатил боковую дверцу.

Ему помогли забраться в салон "скорой". Здоровяк фельдшер молча уложил на каталку и затянул на груди, животе и ногах многочисленные ремни. Профессионально ловко вонзил иглу маленького шприца ему в руку. Не успел поршень протолкнуть остатки прозрачного лекарства в синюю змейку вены, как он отключился…

"Ястребы"

Километрах в тридцати от Приморска "ястребы" сделали остановку на заправочной станции "БенЗаКо". Было без четверти четыре утра. Храпевшие всю дорогу на заднем сиденье Игорек с Олегом окончательно проснулись, лишь выпив по-стаканчику кофе из автомата. Пока паренек в зеленом фирменном жилете и бейсболке заправлял бус, майор Алексей Дмитриевич Короб, а для сослуживцев просто Леха, объявил спутникам, что хочет жрать.

— Желательно чего-нибудь мясного, — он плотоядно облизнулся. — Есть возражения?

Похожие ростом и телосложением на братьев-баскетболистов, в одинаковых спортивных костюмах Игорек с Олегом переглянулись. Поесть любили оба, и предложение шефа пришлось им по душе. Гурьбой ввалились в маленькую закусочную тут же при станции. В зале сразу стало тесно, а с буфетчицы — крашеной блондинки лет тридцати при виде атлетически сложенных парней мгновенно слетело сонное выражение. За столиком у входа завтракали картошкой фри двое в красных куртках: экипаж припаркованной на выезде с заправки "скорой помощи". Один из "айболитов" — со светлой бородкой, в очках читал журнал с красочными фото полуголых девиц.

Заказали по стейку, салаты и минералку. Мясо пришлось ждать, поэтому пока закусывали булочками, влажными дольками помидора густо присыпанными укропом, перемешанными с колечками злого лука. Игорек, попробовав минералку, заключил, что разливали ее из какой-то местной лужи. Пришлось сходить за бутылкой апельсинового сока.

— И мне плесни, — Олег протянул опустевший стаканчик. — Половинку.

Игорек скрутил с запотевшей бутылки пробку, разлил. Мобильник майора, который хозяин выложил на столик, внезапно закаркал:

— А теперь, Горбатый! Я сказал, Горбатый!

— Привет, — Короб поднес "нокию" к уху. — Да, почти приехали. Решили перекусить на заправке. Как у тебя дела?

Подошла буфетчица с подносом и выставила на столик тарелки со стейками. Майор, не переставая слушать, улыбнулся девушке своей фирменной улыбочкой, появлявшейся у него во время разговора с незнакомыми женщинами. Сделал буфетчице знак задержаться. Та послушно застыла, прижав к переднику поднос из коричневого пластика.

— Я понял, — сказал Короб невидимому собеседнику. — Найдем… Жди, скоро будем.

— Серега? — спросил с набитым ртом Олег. — Не спится ему?

— Интересуется, как у нас дела, — майор спрятал телефон в нагрудный карман. — Солнышко, — обратился он к женщине, — у вас есть охлажденное пиво?

— Баночное, — буфетчица бросила взгляд в сторону холодильного шкафа. — Темное и светлое.

— Тогда шесть баночек светлого, — Короб вынул из бумажника пятьдесят гривен, — Держи сразу денежку, солнышко. Мы скоро поедем, так что достань пиво из холодильника и положи в пакет.

— Я сейчас принесу сдачу, — буфетчица взяла сиреневую купюру.

— Не нужно, солнышко, — майор принялся сыпать перец на стейк. — Можешь себе оставить.

— Ой, спасибочки, — женщина вернулась к стойке.

Врачи поднялись из-за столика и направились к выходу. Очкарик сунул скрученный журнал в карман, а его напарник, ростом и размахом плеч не уступавший спутникам Короба, достал пачку сигарет.

— Качается пацан, — проводил его взглядом Игорек.

— А мясо — говно, — промычал Олег. — Лучше бы еще салата взяли.

— Можешь не доедать, — сказал Игорек. — Оставь.

— Нельзя, — Олег глотнул сока. — Заплачено, а значит надо съесть. Если не съем, то… амфибиоморфная асфиксия начнется. Жаба задавит, — он хохотнул.

— Что там, шеф? — Игорек смотрел на кушавшего майора. — Проблемы?

— Нет, все путем, — Леха глянул по сторонам и, чуть понизив голос, сказал:

— Вчера Сереге весь товар показали, — он многозначительно поднял брови. — Сегодня в тринадцать ноль-ноль встреча, будем брать. Пока все идет, как по маслу.

В закусочную один за другим вошли двое молодых мужчин. Первый только что подъехал на темно-синем джипе, а второй минут пять назад оставил заправщику белый "фольксваген". Парнишка наполнил бак и теперь усердно размазывал мыльную пену по лобовому стеклу губкой. Водитель джипа остановился напротив принявшей привычную стойку буфетчицы, стал молча рассматривать закуски, салаты в холодильнике.

— Мне спрайт, — подошел хозяин "фольксвагена". — Только не холодный.

Голос у него был громкий, командно-начальственный и плохо вязался с внешностью сугубо штатского человека. Узкие плечи, заметный животик под белой футболкой, ранняя плешь на макушке. Любитель спрайта достал из заднего кармана шортов, плотно обтягивающих тяжелый зад, бумажник. Порывшись, протянул женщине купюру в сто гривен.

— Помельче нет? — скривилась буфетчица.

— Нет, — отрезал покупатель.

— Могу разменять, — второй мужчина, владелец джипа, вытащил из кармана джинсов ком смятых бумажек. — Давайте сюда Кобзаря… Сорок, шестьдесят… сто. Держите.

— Ой, спасибочки, — буфетчица быстро рассчиталась с клиентом. — А вы что будете?

— Суп, — сказал водитель джипа. — Понаваристей. Солянка у вас есть?

— Да. Сейчас разогреем.

Майор окинул взглядом пустые тарелки и поднялся.

— Едем, — он подошел к стойке-холодильнику. — Солнышко, где мое пиво?!

— Минуточку, — с готовностью заулыбалась буфетчица. — Уже даю.

Коротконогий, широкогрудый и пучеглазый Серега в камуфляжной майке, синих трусах футболиста, присевший на корточки рядом с бусом, походил на лягушку. Толстогубый все время ухмыляющийся рот еще больше придавал его лицу сходства с амфибией. Отпив из банки, он воткнул ее в серый влажный песок и принялся чертить веточкой план местности.

— Вот здесь цеха бывшего рыболовного хозяйства, — он нарисовал три длинных прямоугольника. — Там пусто, давно заброшены. За ними сразу Приморск. Рядом с сараями пустырь, — Серега начертил квадрат, — и заросшее осокой болото. Вот тут вдоль берега идет шоссе, — он провел длинную, волнистую линию. — Мимо Приморска и дальше на Червоное…

— Так далеко нам не нужно, — усмехнулся майор и, смяв пустую банку, зашвырнул в кусты. — Ты где им встречу назначил?

— Здесь, — Серега ткнул палочкой в квадрат, обозначавший пустырь. — Вот отсюда с шоссе есть съезд, — он провел еще одну линию. — Как раз до самого болота. Там холм, а за ним можно будет машину поставить: с пустыря не видно.

— А ты знаешь, где твой поциент живет? — сидевший в бусе Игорек доставал из баула вороненые АКСу, подсумки со снаряженными рожками и аккуратно раскладывал на куске брезента. — Почему его в доме не взять?

— Он живет у приятеля в поселке, — ответил Серега. — Их там человек пять. Может и больше…

— Ну и что? — Олег принялся осматривать свой автомат. — Пять наркош-уебланов — мы сделаем их за пять минут.

— Быстрее сделаем, — Игорек одну за другой вытащил три потертых кобуры с пистолетами "макарова". — На раз уроем.

— Вы чего? — Серега с укоризной посмотрел на майора. — Воевать сюда приехали? Я что-то не понимаю…

— Да не бойся, — успокоил Короб. — Просто ребятишки засиделись на государственной работе, шутят. Ты уверен, что у твоего поциента и его друзей нет стволов?

— Нет у них оружия, — убежденно сказал Серега. — Бывшая золотая молодежь, спортом не занимались и в руках ничего страшнее шприца не держали. Сейчас, вообще, доходяги конченые. Сам увидишь.

— Доходяги, а у Армена спереть товар наглости хватило, — Олег щелкая и лязгая железом разобрал автомат, посмотрел на просвет ствол.

— Да все я вычистил, — с обидой в голосе сказал ему Игорек. — Блестит, как у кота яйца.

— Приперло вот и скрысятничал, — Серега отпил пива из банки. — А потом испугался: целую неделю в какой-то норе просидел. Если бы мне не позвонил, то ему оставалась одна дорога, — он мотнул головой в сторону берега. — На матрасик и через море в Турцию.

— Ладно, ситуация мне ясна, — майор выпрямился. — Поциент у тебя конечно на всю голову больной: хапнуть товара на двести штук долларов. Куда он его скинуть думал?

— Никуда, — Серега затер рукой рисунок на песке и тоже встал. — Возврат за долю малую хотел сделать, а потом решил сам на "Катманду" торгануть, в розницу.

— Он чо? — изумился Леха. — Совсем больной? Там же все "точки" под таким контролем… Муха не пролетит! Чужого враз возьмут и пикнуть не успеет!

Серега развел в стороны накаченными, с вытатуированными драконами руками:

— Ну, не знаю, товарищ майор. Такой вот уеблан на всю голову.

— Зато нам в масть, — сказал Игорек. — На отпуск само с неба упало…

Неожиданно из сумочки на поясе Сереги послышался рингтон вызова. Он вытащил телефон, взглянул на отобразившийся номер и покачал толстым пальцем:

— Молчим! Поциент звонит. Раз, два, — начал он считать гримасничая, — три, четыре, пять! Да? Я слушаю вас, Вольдемар.

До замерших в молчании соседей донесся неразборчивый голос звонившего. Короб напрягся, прислушиваясь, но так ничего и не понял. Впрочем, разговор продлился не дольше минуты: сказав, "хорошо… буду в шесть… договорились", Серега нажал кнопку отбоя.

— Переиграл время? — спросил Леха.

— Да… — Серега задумчиво пожевал толстыми губами. — Время и место…

— Изменить нельзя, — закончил Олег.

— Где теперь? — майор достал сигарету. — Может почуял?

— Нет. Встречаемся у дома его приятеля, — Серега посмотрел на Игорька, который словно киношный ковбой крутил на пальце пистолет. — Я посажу его в машину. Там и возьмете. Место на отшибе, никто и не увидит.

— Странно, — Короб выпустил струйку дыма. — Чего он вдруг перенес?

— Ничего странного. Скорее всего наширялся и кайф ломать не желает. Еле языком ворочал. Хорошо хоть перезвонил, а то зря бы прокатаились.

— Надо на дом глянуть, — сказал Игорек. — Подход-отход, на местности сориентироваться.

— Сейчас съездим с Лехой и посмотрим, — Серега достал из сумочки ключи с брелоком сигнализации, нажал кнопочку и серый "форд", стоявший в тени акаций, бибикнул. — Сидите в бусе, а то тут таких Шварцнеггеров, как вы, отродясь не видели.

— Я на телефон все окрестности сниму, — сказал майор. — На плеере посмотрим и обговорим.

— Ну, чисто дети малые, — Серега снова развел руками. — Целую войсковую операцию устраиваете.

— Идем, — Леха звонко шлепнул приятеля по пятнистой спине. — Я тебя потом к медали представлю! — он ловко увернулся от подзатыльника и засмеялся.

Дом, в котором прятался Вольдемар, стоял на самой окраине поселка. Одноэтажная серая мазанка, покосившийся забор из штакетника и несколько старых вишневых деревьев в дворике. Накатанная дорога, присыпанная гравием, вела мимо дома дальше к морю. Заехав в проулок меж двух особняков, "ястребы" поставили микроавтобус шагах в пятидесяти от хибары. Майор остался за рулем, а "ребятишки", спрятав кобуры под спортивными куртками, вылезли на воздух.

Олег подошел к углу забора, закурил, принялся наблюдать за улицей. Игорек остался у буса и смотрел на черный брусок радиостанции, лежавший поверх приборной доски. Из динамика "walky-talky" доносились шум двигателя, треск, шорох: второй аппарат работал сейчас в салоне Серегиного автомобиля.

— Подъезжаю, — сказал в передатчике голос Сереги.

Справа, в начале пустой улицы, показался серый "форд" и медленно проехал мимо "ястребов". Через минуту раздался требовательный сигнал клаксона: Серега оповещал клиента о прибытии. Широкое потное лицо Короба напряглось.

— Идет, — сообщил Серега. — Один и с сумкой.

Как только в "форде" хлопнула дверца и незнакомый мужчина сказал:

— Привет, привет, — майор включил зажигание, а Игорек отошел к напарнику.

— Где деньги? — спросил в передатчике незнакомец.

— Сначала товар покажи, — ответил Серега. — Давай, не тяни…

— А деньги? Я хочу пересчитать.

— Вольдемар, — сказал Серега с раздражением, — какого ты вымахиваешься? Я тебе бабло уже показывал. Вот оно — целый пакет зеленых, — из динамика доносился шорох, скрип сидений. — У меня времени мало, бля, так что показывай товар или я сейчас уеду и будешь тут один сидеть-дрочить, пока Армен тебя не вычислит. Ты этого хочешь?

— Ну, чо ты сразу кипешуешь? — с обидой ответил Вольдемар. — Вот, смотри… — послышался сильный шорох. — Только… Я это… Ну я решил…

— Ты что охренел? — вдруг рявкнул Серега. — Тут и половины колес нет! Где остальное, придурок?! Ты меня, бля, кинуть хочешь? — в "форде" сильно завозились и кто-то сдавленно ойкнул. — Где остальной товар? Урою, сука!

— Отпусти, — взвизгнул Вольдемар и тут же захрипел:

— Я тебе что… Отпусти, задушишь, дурак… Ну, передумал я все скидывать сейчас! Да убери ты руки!

— Я тебе покажу "передумал", — рычал Серега. — Я что — мальчишка сопливый туда-сюда ездить? Где остальное, сука?!

— В доме лежит, — просипел Вольдемар. — Принесу сейчас… Отпусти шею, псих…

Приняв решение, Короб высунул голову в окно и негромко скомандовал:

— В машину, быстро.

Ничего не спрашивая, Игорек с Олегом ломанулись к микроавтобусу. Бус даже закачался на рессорах, когда они торопливо лезли в салон. Не слушая больше крики из радиостанции, майор газанул, и автомобиль выкатился на улицу.

— У нас проблема, — торопливо говорил Леха. — Берите автоматы… Останавливаемся — сразу в хату. Всех кого видите — вырубать и складывать. А этого пидора я возьму сам. Выполнять!

Короб остановил бус позади "форда" и, заглушив мотор, выскочил. За спиной выпрыгнули из машины, побежали к открытой калитке Игорек с Олегом. Майор дернул заднюю дверцу Серегиной тачки, но замок был заблокирован. Сдержав желание разбить тонированное стекло, Леха постучал по нему костяшками пальцев. Раздался щелчок, и дверь подалась.

— Это кто? — Вольдемар, по лицу которого градом катился пот, в ужасе уставился на незнакомого человека.

— Милиция, не двигаться, — Короб ткнул удостоверением в лицо торговца, съежившегося на заднем сиденье, и, не спуская глаз с его рук, сел рядом. — Вы арестованы.

Вольдемар издал невнятный возглас то ли протеста, то ли от испуга. Леха навалился на него и защелкнул на запястьях наручники. Принялся обыскивать, но под влажной от пота футболкой, в карманах застиранных джинсов ничего не было. За рулем матерился и возмущенно сопел Серега.

— Смотри, — он протянул товарищу раскрытую сумку. — Поц принес только половину товара.

Короб скосил глаза, на треть сумку заполняли одинаковые пакетики с таблетками. Даже на первый взгляд было видно, что тут амфетамина на двести штук и близко нет. Он потянул к себе торговца, уставился в мутные серые глаза.

— Где остальное? — спросил майор.

— В доме, — худое, красное от волнения лицо Вольдемара перекосилось, задергалось: казалось, парень сейчас разрыдается. — В комнате за шкаф засунул. Не бейте меня.

— Идем, — ухватив поциента за дряблый бицепс правой руки, Леха открыл дверцу. — Мы сейчас выйдем, а ты спокойно покажешь, куда спрятал. Но если дернешься, я из тебя отбивную сделаю, сука, — он коротко, но сильно ударил Вольдемара в печень, тот громко застонал.

— Я останусь тут, — застегнув молнию, Серега запихнул сумку с амфетамином под сиденье. — Посмотрю за ситуацией.

Короб молча кивнул и вытащил парня из машины. Крепко удерживая Вольдемара, милиционер вошел во двор. Там было пусто, на ветхом, сколоченном из серых досок столике лежала пластиковая бутылка "кока-колы". По открытому горлышку и натекшей коричневой лужице напитка ползали жирные мухи. Из двери мазанки выглянул Игорек. Правую руку с автоматом он прятал за спиной.

— Как прошло? — поинтересовался Короб.

— Вот так! — Игорек показал оттопыренный большой палец левой руки. — Двое уебланов и одна сучка. Обоссались от страха, когда мы заскочили. Этот, что? — он кивнул на Вольдемара. — Упирается? Так я ему сейчас! — Игорек выпучил глаза, зверски оскалился и замахнулся кулаком.

Вольдемар испуганно дернулся. Съежившись, он по-детски всхлипнул. Убрав жестом подчиненного с дороги, Короб вошел в дом. Прихожая и кухонька с закопченной плитой, заваленной грязными тарелками, казанками, кастрюлями, были оклеены желтыми обоями. Местами бумагу покрывали неумелые, сделанные углем портреты и корявые надписи.

В большой комнате на дощатом полу, выкрашенном голубой масляной краской, заложив руки за голову, лежали двое парней в майках и спортивных штанах. Маленькая черноволосая девица в зеленой футболке и розовых трусиках вытянулась поперек входа в следующую комнату. Олег с АКСу в руках столбом возвышался над задержанными. Левую ногу он поставил на спину поверженного противника и было видно, как сандалия с силой прижимает парня к полу.

Заслышав шаги, девчонка повернула к майору перемазанное кровью лицо. Заметив движение, Олег тут же шагнул и несильно пнул ее в бок. Девчонка взвизгнула.

— Не шевелиться, — приказал Олег. — Куда смотришь? Мордой вниз!

Он поднял автомат и прицелился. Девчонка уткнулась в пол, а ее ноги с грязными пятками задергались, застучали коленками о доски. Лежавший рядом парень с косичкой судорожно вздохнул.

— Нам туда, — шевельнулся Вольдемар.

Они обогнули тела на полу и, переступив через девицу, прошли в маленькую комнату. По левую руку, вдоль стены, вытянулся большой коричневый лакированный шкаф. Под закрытым окном с треснувшими стеклами стояла кровать с ворохом нечистого постельного белья. Вольдемар подвел к ней майора. Кивнул на узенькую щель между шкафом и стеной.

— Здесь, — сказал он уныло.

— Присмотри, — Леха передал задержанного Игорьку.

Став коленом на кровать, Короб заглянул в черную щель. Щека прижалась к шершавой и прохладной стене. Он попытался просунуть руку, но не смог.

— Игорек, прошу, — майор отступил, и показал на шкаф. — Отодвинь это сооружение.

— Без проблем, — "ястреб" закинул автомат за спину и, пропустив в щель пальцы, потянул на себя шкаф.

От напряжения лицо у него покраснело. Скрежеща, звякая тарелочками за стеклом витрины, шкаф сдвинулся сантиметров на десять. Игорек вытащил из щели на свет божий серую от пыли и паутины сумку для "ноутбука". Короб тут же забрал ее себе, но открыть не успел, так как телефон в кармане закаркал:

— А теперь, Горбатый! Я сказал, Горбатый!

— Что случилось? — спросил Леха присаживаясь на кровать.

— Почему так долго? — ответил вопросом на вопрос Серега. — Товар нашли?

Короб раскрыл молнию и увидел, что внутри лежит черный пакет, набитый кулечками с таблетками:

— Товар на месте. Сейчас выйдем.

— Ты это… — начал Серега. — Приведи поциента к машине, я скажу ему пару слов.

— Хорошо, — майор нажал кнопку отбоя и вышел в большую комнату.

Следом Игорек словно тряпку тащил за руку унылого Вольдемара.

— Так, — Короб окинул взглядом "поле боя". — Лейтенант, — обратился он к Олегу, — нас вызывают на базу. Прочитайте нарушителям короткую лекцию о вреде наркотиков и догоняйте. Только не задерживайтесь.

— Есть, товарищ майор, — Олег заулыбался. — Я быстренько.

Сопровождаемые звуками мощных ударов и жалобными вскриками, "ястребы" вышли на улицу. Игорек сел в бус, завел двигатель. Короб запихнул невезучего наркодиллера в "форд".

— Вы тут разговаривайте, а мы поехали, — сказал он.

— Подожди, — Серега протянул руку, — дай ключ от наручников.

Майор положил в ладонь плоский ключик. Щелкнув замком, Серега открыл наручники и снял их с запястий вконец ошарашенного Вольдемара. Потом вернул Коробу.

— Слушай, чмо, — Серега наклонился к торговцу. — Армен просил меня, чтобы тебя зарыли на хер. Ты хорошо слышишь?! — рявкнул он.

— Д-да, — вздрогнул парень.

— Так вот, чмо, — продолжил Серега. — Руки об тебя я пачкать не буду: из-за твоего отца, память ему светлая, хороший мужик был… — Серега достал из сумочки на поясе несколько купюр по сто гривен. — Держи, Вольдемар. Это на дорогу. Катись, куда хочешь, дело твое, но запомни, попадешься на глаза Армену — он с тебя шкуру живьем снимет. Лучше сам себе пусти по вене "золотую пулю". Понял?!

Вольдемар всхлипнул, молча кивнул. Зажав в кулаке деньги, он торопливо выбрался из машины и побрел по улице в сторону пляжа. Подошел Олег.

— Садись в бус, — приказал ему Короб. — Я поеду с капитаном.

— Держитесь за нами, — сказал Серега. — Мы сейчас на хату, где я остановился. Там решим, как дальше…

— Есть, — Олег ушел.

Короб опустился на сиденье рядом с приятелем. Серега завел двигатель, и "форд" медленно покатил по улице. Не успевший далеко отойти Вольдемар испуганно оглянулся.

Не удержавшись, майор протянул руку и дважды вдавил клаксон. Лицо Вольдемара перекосилось от ужаса. Вжав голову в плечи, он бросился бежать.

— Ну что ты вытворяешь? — укоризненно покачал головой Серега. — Что за цирк?

— Захотелось, — самодовольно сказал Короб. — А ты что за благотворительность устроил?

— Даже чмо нельзя оставлять без копейки, — сказал Серега. — А так у него есть на что уехать отсюда. Нам же мороки меньше. А вообще… — он на мгновение запнулся, — у меня тут мыслишка появилась. Надо будет обговорить.

Майор с подозрением посмотрел на товарища и покачал головой.

— Знаю я твои идеи, — сказал он со вздохом. — Опять какое-то сексуальное извращение на уме…

— Ага, — толстые губы Сереги разъехались в широкой, глумливой ухмылке. — Есть идея, как поставить одного поца в позицию и получить свои три минуты удовольствия.

— Можешь даже не говорить, — майор закурил. — Сам угадаю… Хочешь часть товара зажать?

— Ага. Совсем немножко, но мне и тебе приятно. Ты как?

— Кто же от приятного отказывается? Но… Ты уверен, что Армен не въедет в тему?

— Какая разница? — пожал плечами Серега. — Из-за каких-то десяти штук он не обидится… Да и может поверить, что Вольдемар успел куда-то часть товара скинуть.

Короб молча докурил сигарету. Выбросил окурок в окошко.

— Тогда может больше возьмем? — наконец, спросил он. — Чего мелочиться?

— Нет, — отрезал Серега. — Десять штук он может себе позволить потерять. Если больше, то кипешь начнется, станет усиленно искать Вольдемара. На фих надо. Менше вкусиш, скорше ликнеш. (2)

— Согласен, — вздохнул Короб. — Тогда "ребятишки" по этой теме не в доле.

— Им от Арменовых щедрот хватит, — поддержал капитан. — По две штуки за час удовольствия… — он покрутил головой. — Балуем мы молодежь, балуем.

- І не кажить, куме, — Короб достал еще одну сигарету, — не кажить. (3)

Вадим

Заиметь что-нибудь даром всегда приятно. Людишки на этот счет немало высказываний придумали. Например, "дают — бери, бьют — беги" или "дареному коню — в зубы не смотрят". Как говорится, "на халяву и уксус сладкий". А уж получить в наследство домик на берегу Черного моря то, вообще, прекрасно. Даже, если он тебе сто лет не нужен, размерами и внешним видом напоминает хибару в этнографическом музее.

Вадим медленно проехал мимо дома, доставшегося ему в позапрошлом году после смерти Фомы — отцовского двоюродного брата. Старый рыбак, одиноко доживавший в родном Приморске, не забыл о ста баксах, которые ему раз в месяц высылал далекий столичный племянник. И перед смертью потрудился съездить к нотариусу в Захово, честь по чести оформить на родственничка свой дом с участком.

Два года назад, после смерти дядьки, юрист сам позвонил секретарше наследника: хотел лично привезти бумаги. Видать ушлый типок, решил воспользоваться случаем и засвидетельствовать свое почтение, как сказали бы лет сто назад. Но Вадим таких хватких жополизов за версту чуял. Поэтому сразу пресек: поблагодарил и послал за бумагами помощника, заодно приказал тому в Приморск заглянуть — наследство сфоткать. "Порученец" исполнил все в точности, а Вадим с недоумением посмотрел привезенные фотографии новой "недвижимости" в своем ноутбуке. Что с ней делать он не знал и благополучно забыл о домике у самого Черного моря.

Но в прошлом году, когда в стописятый раз с Алкой, женой своей, посрался и свалил с особняка, так ему тошно от всего стало… Прямо с бара снялся, где в жилетки на жизнь дружбанам плакался, наплевав на заказанных девочек. Отключив телефоны, укатил в Крым. По дороге совершенно случайно о наследстве вспомнил и решил заехать. Прибыв на место, убедился, что Мухосранск еще тот, не хватает только гипсового Ленина на площади перед сельсоветом. Вылакав полбутылки "мартеля", первую и последнюю ночь провел в машине, так как гостиницы не было, а в доме только вампирам и бомжам спать.

Днем с гудящей головой сходил на берег поплавать, протрезвиться. Пыль, жухлая трава, мухи, комары, на пляже людей нет. Душа, соленую воду смыть, тоже нет. В общем, сразу стало ясно, что пора двигать дальше или сниматься назад в Киев. Но как про Алку подумал, вспомнил голос визгливый и фарфоровые тарелки, которыми она очень метко швырялась… По более вдумчивому размышлению и на полуостров в цивилизованные оазисы, где белому человеку всегда рады, ехать было нельзя. Да, можно психануть и, послав жену, сорваться в "пампасы", но работу послать не получится. Вот так, не договорившись с соратниками, можно было погулять денька три-четыре. И все. Потому что с людьми работаешь, а не с машинами. Каждому от тебя что-то нужно, да и ты от кое-кого зависишь. Все шестереночками друг с дружкой сцеплены, если одна выпадет, то весь механизм сбоить начинает. И так, включив на следующий день после бегства мобилу, Вадим за час выслушал три, пока еще мягких, выговора от старших товарищей. Они люди прямые и сразу сказали, что всему свое время. Дескать, работе — время, потехе — час. И этот час для него еще не настал. Как ни крути, а нужно было возвращаться до дому, до хаты…

Набросив на плечи рубашку, он стоял, смотрел, как зеленая волна накатывается на берег. Тут же отступает, оседает пивной пеной на темном песке и вот уже ее нет, а через несколько мгновений снова с плеском, шорохом подлетает к увязшим в песке ступням. И так без остановки… Из задумчивости его вывел радостный визг за спиной. Вадим обернулся и увидел, как на него, разбрасывая песок, со всех ног несутся три девчонки лет четырнадцати с развевающимися по ветру волосами. Загорелые, угловатые, не до конца сформировавшиеся тела: недавно появившиеся груди похожи на яблочки, а ягодицы можно легко обхватить ладонью.

Не останавливаясь, хохоча от восторга, девчонки влетели в воду в нескольких шагах от Вадима. Волосы у троицы были светлые и доходили до загорелых лопаток. Разноцветные тряпочки купальников почти ничего не скрывали, да честно говоря, не было там еще, что скрывать. Очнувшись от сонного оцепенения, он и не заметил, как оказался в теплой воде. Юные русалки вначале не обращали на него внимания, но вскоре каким-то чудом мужчине удалось добиться того, что они приняли его в свою игру. Природное умение Вадима всегда находить общий язык с самыми разными по возрасту и положению людьми и тут не подкачало. Незаметно для себя он сбросил лет пятнадцать. Помолодел, став из тридцатилетнего мужика, прошедшего Крым и Рым, беззаботным пацаном. В тоже время он видел, что девчонкам, у которых потихоньку закипали, играли гормоны, льстит его внимание — интерес взрослого мужчины.

Вдоволь набрызгавшись, наплававшись в догонялки и нахохотавшись друг над дружкой, они выбрались на пустынный берег. Вадим узнал, что подружки — местные жительницы, одноклассницы, учатся в соседнем Захово. Сорок километров от Приморска. Звали русалок: Аня, Оксана и Женя. Наиболее сформировавшейся выглядела Женя. Глядя на подружек, Вадим, не без брезгливого отвращения, вспоминал о накачанных силиконом губах и сиськах жены. А вспомнив о скандалах, которые она устраивала, вздрогнул и послал все к черту. Алка давно перестала вызывать в нем интерес как женщина. Стоило ей открыть рот — тут же появлялось желание засунуть себе в уши по банану.

Впрочем, задолго до женитьбы Вадик заметил за собой, что больше всего ему нравятся совсем молоденькие девицы. Лет шестнадцать и моложе. Вызывая проституток, он всегда выбирал самых юных. Худеньких с маленькой грудью и узкими бедрами. Одно время даже серьезно запал на пятнадцатилетнюю соплячку, которую из-за тщедушной, плоской фигурки мысленно называл "тельцем". Стал ее постоянным клиентом, снял квартиру и пол года катался к ней каждый день, как на работу. Закончился роман весьма банально: однажды ночью "тельце" вытащило у него из портфеля пресс стодолларовых купюр. Пропажу Вадим обнаружил, вернувшись домой. Потерять за ночь десять штук — это было слишком круто даже для него. Кто украл, он понял сразу и, побагровев от гнева, стал звонить, но голос в мобиле сообщил: "ваш абонент находится вне сети".

Когда он в одиночку примчался на квартиру, то "тельца" там и след простыл. Обманутый в лучших чувствах любовник попытался навести справки, но никто о девчонке слыхом не слыхивал. Скорее всего "тельце" снялось из стольного града Киева и подалось… Куда подалось, Вадим не узнал, потому что решил расследование не проводить, так сказать, предать инцидент забвению. Тем более, что навалились со всех сторон дела. Пошло бабло в кассу и потеря десяти тысяч перестала волновать.

Но сейчас, перешучиваясь на горячем песке с еще влажными, почти голенькими девчонками, Вадим чувствовал, как в нем оживают поутихшие за последнее время страсти. Стараясь не пережимать и не переигрывать, он пригласил своих новых знакомых покататься на машине. Женя с Оксаной сразу приутихли. Видать вспомнили все ужастики из кино и рассказанные родителями. Напротив, Аня оказалась девчонкой заводной, по своему бесстрашной. Ставшие молчаливыми подруги засобирались домой. Она же, закусив невидимые удила, через пол часа дрожала от восторга рядом с ним в "мерсе", когда вдвоем мчались по трассе в соседний городок.

Происходивший дальше процесс обольщения девчонки мало чем отличался от ухаживания за любой другой женщиной. Вадим задействовал все ту же простую, но действенную схему. Не обманув ожиданий, Аня отреагировала так же, как и ее старшие "сестры", но гораздо искреннее. В основе "залицянь"(4) лежал шоппинг. Прогулка по магазинам, после которой у Ани появились золотые сережки и крутой мобильный телефон. Такие дорогие подарки, конечно, были лишними, но сказывался недостаток времени: Вадим тупо шел ва-банк. Потом был маленький, но стильный ресторан, где они дурачились, изображая брата с сестрой. Коктейли под мороженое в прохладном сумраке бара… Недалекое будущее показало, что затраты полностью себя оправдали.

На обратной дороге, съехав с трассы в лес, он вывел разомлевшую Аню на свежий воздух. Там он ее обнял и поцеловал. До этого они уже несколько раз касались губ друг-друга: первый, "как братишка с сестренкой", второй, когда пили мартини "на брудершафт". В лесу Аня с готовностью подставила ему сухие неумелые губы. Дальше все было просто: опасаясь ударить лицом в грязь, показать свою неосведомленность в любовных ласках, девочка послушно выполняла все команды Вадима. В ее неопытности, откровенном старании понравиться были свой шарм и прелесть. А он так возбудился, что поимел девчонку два раза подряд.

Потом отвез ее в Приморск и высадил на самой окраине. Тем же вечером они снова встретились. Услышав, что "ее мужчина" уезжает сегодня ночью по "очень важным бизнес-делам", Аня расплакалась, но дала себя утешить и постаралась утешить Вадима. Тот тоже вошел в образ и наговорил девчонке столько красивых слов, сколько не говорил за свою жизнь ни двум женам, ни многочисленным любовницам. Расставание прошло в духе мексиканского сериала: слезы, жаркие ласки и клятвы "ждать-вернуться".

Со спокойным сердцем Вадим уехал из Приморска. По дороге он решил для себя, что такой "финт ушами" будет последним. Статью за совращение малолетних еще никто не отменял, тем более, в его положении это могло закончиться крахом не только замечательного настоящего, но и блестящего будущего. Поэтому спокойный телом и душой, он убрал случившееся на задворки памяти. Вернулся в Киев. Приморское приключение настолько привело Вадима в состояние душевного равновесия, что скандал, устроенный женой в честь возвращения "блудного мужа", совершенно его не затронул.

Время шло, но странным образом, девочка Аня и ее подружки не забывались, а наоборот, с каждым месяцем становились все отчетливей в памяти Вадима. Чувство удовлетворения постепенно стерлось, на смену ему начал тлеть уголек нового желания: все повторить. И не с одной, а с двумя или тремя…

Вадим поначалу гнал прочь соблазнительные сцены. Глушил их размышлениями о возможных последствиях в случае провала. Но к зиме уголек превратился в жаркий костер и не давал уснуть по ночам. Он попытался загасить его алкоголем, "девочками по вызову", но быстро убедился, что поступает неправильно. От водки болела голова и печень, а приезжавшие "куклы", какими бы красивыми они ни были, вызывали только одно желание: оторвать какой-нибудь из них ручки-ножки. Как в глубоком детстве он ломал розовые пластмассовые тела китайских "барби" и "синди" своей младшей сестры.

Поразмыслив на трезвую голову, Вадим пришел к выводу, что совершенно напрасно запугал себя. В Приморске его никто в лицо не знал, а первый приезд, если и заметили, то скорее всего событие давно выветрилось из памяти соседей, которых он даже тогда и не видел. Поэтому, если приехать туда снова, но не на своей машине… Остановиться не в доме покойного дядьки, а где-нибудь на берегу, или в городке по соседству. Нет, это не подходило. Ездить туда-сюда, возить девчонку. Нет. Лучше на месте. И не на пару дней, а на целую неделю или две. Так, чтобы опустошиться до самого дна. Вымотаться и успокоить душу с телом до следующего года.

Приняв решение снова съездить в Приморск, Вадим успокоился. Задолго до наступления долгожданного лета он принялся готовиться к отпуску. На чужое имя был приобретен белый "фольксваген" и сделаны к нему левые номера. Потихоньку закупались недорогие, но эффектные подарки для девчонок, в голове составлялся список продуктов и алкоголя, который следовало взять с собой. Была приобретена отличная палатка, биотуалет и множество всевозможных туристических аксессуаров, призванных облегчить жизнь одинокому мужчине на берегу моря.

Самым сложным оказалось выстроить свой график так, чтобы попасть в Приморск летом. Еще повезло, что папаша жены подарил ей на день рождения крутой круиз по всему земному шару. Тесть с тещей видели, что отношения в семье снова накалились и решили помочь, дав любимой доченьке отдохнуть. Вадим не возражал, но в приступе конспирации заказал себе на время путешествия жены поездку в один из Моршинских санаториев. Даже побывал там. Два дня погулял в парке, попил водички и под покровом ночной темноты свалил обратно в Киев.

Чувствуя себя, как минимум, Джеймсом Бондом, Вадим поехал не на свою виллу, а на съемную квартиру. В ней хранилась туристическая экипировка и подарки. На соседней улице, за проволочной сеткой маленькой стоянки, ждал своего часа белый "фольксваген". Выспавшись, он загрузил машину и помчался в Приморск. Был там к следующему утру.

Миновав доставшийся в наследство дом, Вадим вскоре выехал из поселка и, отъехав с километр дальше вдоль берега, остановился в маленьком лесу. До моря было метров двести. Место он нашел удачное: ложбину меж двумя холмиками, поросшими кустарником и деревьями. Там он и расставил свою сине-белую палатку. Разложив вещи, немного перекусив, Вадим достал специально купленный для такого общения телефон. Набрал номер девчонки. Существовала вероятность, что он давно не работает, но все оказалось проще и почти неузнаваемый в первый момент девичий голос ответил:

— Кто это? Алло!

"Врачи"

Под утро Вальке стало хуже. Приступы кашля раздирали покрасневшую от горчичника грудь мальчика, столбик ртути в градуснике за пару минут взлетел до 37.8. Не выспавшаяся злая баба Саша постояла над "кхехекающим" внуком, пошлепала в гостиную. Валька услышал, как пропикали кнопки набора, и баба Саша сказала:

— Вызов примите… Да, из Приморска. У моего внука второй день сильный жар, кашель… Ничего не помогает… Да, вот сейчас меряла — почти сорок, — соврала женщина. — И растет все время. Двенадцать лет, Валька… Савостьянов Валентин Устинович девяносто девятого года рождения. У нас особняк. Улица Кривошлыкова, дом шестнадцать, зеленый забор… Долго ждать? Хорошо.

С переносной трубкой телефона в руке баба Саша заглянула в комнату мальчика. Поджав губы, окинула взглядом внука, лежащего под пуховым одеялом. Зевнула и прикрыла ладонью рот.

— Скоро человек приезжает, — проворчала она, — надо комнату убрать, а я из-за тебя всю ночь перевела. Эх, Валька, Валька… Дать бы тебе по заднице. Говорила: не ешь мороженое, не торчи целый день на пляже!

Мальчик не ответил. Вины он за собой никакой не чувствовал, но прекрасно знал, что с бабкой спорить бесполезно. Она, как и мать, возражений не любила. Впрочем, сейчас ему в любом случае было не до споров: так плохо Валька еще никогда себя не чувствовал.

Баба Саша аккуратно сложила одежду мальчика на стуле, заставила допить остывший чай с малиной. Отдернула желтую занавеску: светало. Поколебавшись, не просквозит ли внука, женщина открыла форточку. Из сада донеслось птичье чириканье. Принесла стул из гостиной и поставила рядом с кроватью больного.

— Пойду, приведу себя в порядок, — сказала баба Саша. — Тебе нужно что-нибудь? Говори сейчас, а то у себя в комнате не услышу.

— Не-е, ничо мне не надо, — повел взъерошенной головой мальчик и натянул на себя перину. — Хоолоодно.

Первым о приезде "скорой" узнал алабай Казбек. Не успела машина остановиться у ворот, как пес, предусмотрительно посаженный на цепь, оповестил хозяйку и всю улицу о чужаках. Его тут же с готовностью поддержали соседские пустобрехи. Завязывая на голове косынку, баба Саша выбежала во двор, быстро, вздувая полы цветастого шелкового халата, прошла через сад. Прикрикнув на собаку, открыла калитку и впустила во двор двух врачей в новеньких красных куртках с белыми флуоресцентными полосками, недавно пришедших на смену привычным белым халатам.

— В дом, пожалуйста, — баба Саша повела мужчин к веранде. — Вы не бойтесь — Казбек не укусит, — на всякий случай она погрозила псу кулаком. — Быстро вы приехали, я не думала…

— Мы не боимся, — один из врачей — высокий, широкоплечий, с коротко стриженой головой пренебрежительно глянул на алабая, который замолчал и, гремя цепью, отошел к своей будке. — У самого есть ротвеллер.

Второй врач, с русой бородкой, в очках и металлическим чемоданчиком в руке устало сказал:

— Ваш вызов приняли в четыре часа сорок минут… Сейчас пять минут шестого. Так что с приездом мы уложились в норму.

Они вошли в дом. Пройдя через обставленную старой мебелью гостиную, оказались в комнате мальчика. Валька равнодушно смотрел на медиков и кашлял. Врач присел на стул, опустил чемоданчик на пол.

— Снимай футболку, — он взялся за висевший на шее стетоскоп. — Давно заболел?

— Третьи сутки пошли, — сказала баба Саша. — На следующий день, как приехал. Он с матерью — Олькой, дочкой моей в Заднепровске живет. Ко мне на каникулы прислали и сразу заболел…

— Акклиматизация, — подал голос высокий, он остался у двери и равнодушно скользил взглядом по комнате. — Бывает.

— Да какая там акклиматизация, — возмутилась баба Саша. — Побежал, как дикий, на море, целый день из воды не вылазил и мороженое все время. А я ему говорила…

— Тише, — медик приложил холодный, блестящий диск к груди Вальки. — Дыши глубоко. Еще глубже.

Мальчик тяжело задышал, заперхал, сорвался на мучительный кашель. Врач с напряженно-отстраненным выражением вслушивался, прикладывая мембрану то к одному, то к другому боку. Затем поднялся и простучал усыпанную веснушками спину.

— Ложись, — мужчина вернулся на стул, вытащил из ушей стетоскоп. — Открой рот. Высуни язык… — он достал из одноразовой упаковки пластмассовую палочку с ваткой на кончике и провел по обложенному языку ребенка — ватка на глазах превратилась в синюю. — Реакция положительная, — врач грустно посмотрел на хозяйку. — Вы не волнуйтесь, ничего страшного у вашего мальчика нет. Просто грипп… Плюс акклиматизация наложилась. Но, если оставить дома, могут развиться осложнения. Поэтому нужно госпитализировать. Полежит в стационаре…

— Какой еще стационар? — баба Саша нахмурилась. — Нет у меня времени по больницам ездить. У меня через пару часов постоялец приехать должен. Выпишите лекарства, а я вылечу его дома.

Высокий хотел что-то сказать, но бородатый внимательно посмотрел на напарника, и тот промолчал.

— Хорошо, — кивнул бородатый. — Тогда я сейчас сделаю ему укольчик, — он достал из нагрудного кармана красный пенал. — Температуру сбить… Дышать легче будет. Ты у нас уколов не боишься? Плакать не будешь?

— Не-е, — прохрипел Валька. — А что это за лекарство?

— Хорошее лекарство, — сказал второй доктор. — Его сразу в пот бросит, — он повернулся к бабе Саше, — принесите полотенце, чтобы обтереть и футболку на смену.

— Сейчас, сейчас, — женщина торопливо вышла.

— Я на минутку, — произнес высокий и шагнул в гостиную. — Хозяйка, где у вас тут туалет?

— Это во двор надо, — ответила баба Саша. — Идемте, я покажу.

Валька смотрел, как врач в очках раскрыл пенал и достал из него металлическую "сигару". Свинтил закругленный колпачок, на что-то нажал и мальчик увидел короткую тонкую иглу, высунувшуюся из стального брюшка, словно жало. Обреченно вздохнув, Валька откинул одеяло и хотел перевернуться на живот.

— Нет, попку не надо, — усмехнулся врач. — Руку давай.

Он крепко взял Вальку ниже правого плеча и быстро воткнул иглу в жгутик трицепса. Что-то щелкнуло, мальчик ощутил легкое жжение в месте, куда вошла игла. Больно не было. Через мгновение, когда врач сосредоточенно навинчивал колпачок обратно на шприц, по Валькиному телу от пальцев на ногах до шеи прошла судорога. Горло перехватила спазма. Невидимые руки властно надавили на грудь и уложили обратно в постель. В ушах мальчика раздался тонкий свист, отяжелели, сами собой сомкнулись веки. Не прошло и минуты, как Валька потерял сознание.

— Ну, что у тебя? — в комнату вернулся высокий мужчина. — Сделал?

— Да, — врач в очках достал блокнот и записал выгравированный номер с корпуса использованного шприца. — У тебя как прошло?

— Нормально. Не первая и не последняя, — высокий с хрустом потянулся. — Недолго мучилась старушка… — он криво усмехнулся. — Обширный инсульт с мгновенным летальным исходом.

— Ну, ты у нас — профи, кто бы сомневался, — очкарик шлепнул в блокнот печатку, протянул товарищу. — Распишись. "Эвакуацию" вызвал?

— Будут через пол часа, — напарник поставил на бланке закорючку. — Вот и все. А ты — молодец, быстро освоился. И без нытья.

— Человек — существо разумное, — пробормотал врач в очках и склонился над вытянувшимся в постели Валькой.

Он оттянул веко на правом глазу мертвого мальчика и продолжил:

— Следовательно, можно ко всему привыкнуть… Хэх, как у них каждый раз после укола капилляры лопаются. Не белок теперь, а вишневый кисель.

Николай

Соленое, переперченное варево из бульонных кубиков, с кусочками волокнистого мяса и разваренной рыбы, считавшееся в закусочной солянкой, Николай не доел. Голод прошел, но сменившая его тяжесть в желудке была куда хуже. Даже настроение испортилось. Николай вздохнул и, дожевывая пресную булочку, вышел к своему джипу. Через несколько минут, врубив на полную громкость "Металлику", он мчался по середине пустого шоссе. До Приморска оставалось всего ничего: километров двадцать. Слева на серо-голубой небосклон выползал оранжевый диск утреннего солнца.

От бившего в лицо из опущенного окна свежего ветра и драйвовой музыки настроение Николая улучшилось. Не прошло и четверти часа, как он въехал на окраину спящего городка. Это был его второй визит в Приморск. Первый состоялся полтора месяца назад. Вместе с Кохой — товарищем по поиску они возвращались из неудачной поездки в Крым. Попытка поработать там на чужой территории не увенчалась успехом. Знакомый Кохи — начальник городского отдела культуры, обещавший "охранный лист" по линии своего министерства, ушел в запой буквально за день до их появления. С компанией приятелей он укатил в какой-то пансионат на побережье. Об этом они узнали из воплей жены Петра Федоровича, которая открыла им дверь и с места в карьер принялась орать на весь подъезд.

Телефон блудный муж отключил, а искать его Коха счел бесполезным и ниже собственного достоинства. Переночевав в кемпинге, он все же сходил утром в отдел культуры и поговорил с секретаршей Петра, знавшей поисковика в лицо. Раздраженная работой девка заявила, что никаких бумаг ее начальник для "пана Кохановского" не оставлял.

Николай предложил рискнуть и поработать без прикрытия. Злившийся из-за потраченных впустую денег на бензин и запойного приятеля, Коха махнул рукой на безопасность и согласился. Искать решили ночью, благо погода стояла хорошая, полнолуние. Первая вылазка прошла спокойно, хотя принесла всего несколько медных монет времен Александра Второго плюс погнутый современный браслет из серебра. На вторую ночь не успели они уйти в "поле", как джип Кохи, который поставили за деревьями так, чтобы не было видно с шоссе, пронзительно заверещал сигнализацией. Схватившись за саперные лопатки, Коха с Николаем бросились назад. Успели увидеть фигуру человека, бегущего от машины. К счастью, джип не вскрыли, а просто раскачали, дав понять, что присутствие чужаков замечено.

После ночного происшествия Коха вполне справедливо решил, что автомобиль дороже, чем все возможные находки и предложил сваливать. Николай не возражал. Поисковики вернулись в кемпинг и собрали вещички. На выезде из негостеприимного городка Кохе позвонил старый знакомый, узнавший от Кохиной матери, что ее сын возвращается. Попросил заехать в поселок Приморск. Там живет мамаша его будущей супруги и нужно срочно передать ей сто евро. Деньги он сразу отдаст при встрече, а поселок с тещей, как раз на въезде в Крым, они все равно будут его проезжать на обратном пути.

Расположенный на уходящем в море участке суши Приморск они посетили. Долго рыскали по пустым и пыльным улочкам, пока не отыскали улицу Кривошлыкова. Хозяйка дома под номером шестнадцать Александра Ивановна, женщина сильно за пятьдесят, оказалась благодарным человеком. Получив от будущего зятя весточку в виде зеленой бумажки с голограммами, пригласила "почтальонов" на ужин и ночлег. Спешить было некуда и приятели согласились задержаться до завтра.

За столом женщина на все лады расхваливала родной поселок. Говорила, что пляжи здесь замечательные и еда дешевле дешевого. Постой копейки стоит. А самое главное, людей почти нет, так что лучше места для отдыха не бывает. Это вам не Одесса с Крымом, где дороже Турции, а на пляжах мусор и столпотворение… Она несколько раз поднимала тему отдыха и заставила гостей записать номер своего телефона. Коха, не любивший расстраивать людей отказами пообещал, что обязательно приедет. Вместе с семьей на следующий год.

Ночевали они в флигеле, предназначавшимся для сдачи приезжим. Комнаты в нем недавно перебелили, все выглядело свежо и чистенько. Удобства, правда, находились во дворе. Утром сходили на море и, несмотря на все еще холодную воду, искупнулись: стоял конец мая. Вернувшись, обильно позавтракали. Отяжелев после еды, незаметно для себя провозились до обеда. Когда уже собрались ехать, Николай увидел хозяйку, выносившую мусор из сарайчика. Желая быть любезным, он предложил помочь и отобрал ведра.

— В конце улицы стоят баки, — сказала Александра Ивановна. — Туда несите.

— Пионэр — всем пример, — съязвил Коха, когда он шел мимо джипа.

Николай отыскал переполненные мусором контейнеры. Пришлось высыпать содержимое ведер поверх кучи всякой дряни. В первом ведре ничего интересного не было, а вот во втором…

Навстречу по Кривошлыкова полз зеленый автобус. Чтобы нормально разминуться на узкой улочке, Николай принял вправо и затормозил. Автобус проехал мимо, за рулем сидел мордатый парень в темных очках. Боковые окна в салоне машины были закрашены белым.

Подъехав к зеленому забору, на котором рядом с воротами висела табличка с черной цифрой "16", Николай остановил машину. Подойдя к калитке, сразу уткнулся взглядом в прилепленную к металлической двери бумажку. На вырванном из тетради листке была размашистая надпись синим фломастером: "СРОЧНО ПОВЕЗЛА ВНУКА В БОЛЬНИЦУ. БУДУ ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ".

— Очень мило, — растерянно произнес Николай. — Мля… Ведь звонил же вчера, предупреждал. Черт!

Он подергал за ручку, но калитка, как и следовало ожидать, оказалась заперта. Достал телефон и, на всякий случай, позвонил на домашний Александры Ивановны: мобильного у нее не имелось. Номер был занят. Николай снова набрал и получил тот же результат: короткие гудки. Он прошелся вдоль забора из песчаника. Затем подошел вплотную и прокричал во весь голос:

— Александра Ивановна! Александра Ивановна! Эй, есть кто дома?!

В соседних дворах дружно залаяли собаки. Он выждал с минуту, набрал номер — занято. Собрался снова закричать, как за спиной послышался визг не смазанных петель, и грубый мужской голос поинтересовался:

— Какого лешего орешь, мужик?

Обернувшись, Николай увидел, как из калитки напротив вышел голый по пояс мужчина лет пятидесяти, в мешковатых спортивных штанах, домашних тапочках. Из-за спины соседа выглядывала рыжая толстуха в больших очках и синем халате.

— Я к Александре Ивановне, — поздоровавшись, объяснил Николай. — Договорился у нее пожить неделю. Приехал, а тут… — он растерянно показал на прилепленную к двери бумажку.

Мужчина с женщиной перешли через дорогу и уставились на записку.

— Я видела мальчишку пару дней назад, — покачала головой соседка. — Здоровый был, с Кислоухиными пацанами по пляжу носились, как сумасшедшие. Видать стряслось что-то неожиданное.

— Ногу сломал, — брякнул мужчина.

— С чего вдруг? — женщина посмотрела на мужа. — Откуда знаешь?

Тот пожал плечами:

— Знаю и все.

Толстуха презрительно фыркнула. Николай сказал, что звонил на домашний телефон Александры Ивановны, а он занят. Значит в доме кто-то остался и говорит. Женщина с сомнением покачала головой:

— Скорее всего Саша забыла трубку положить. В спешке.

— Точно, — мужчина дохнул на Николая перегаром. — Легко могли забыть… Или разбили.

— Черт, — сказал приезжий. — Что же теперь делать… Вы, когда последний раз видели хозяйку вчера? Мне надо знать, чтобы сориентироваться.

— Вчера она дома была, — соседи ответили одновременно.

— Помолчи, — толстуха раздраженно посмотрела на мужа. — Вы знаете, — она подступила вплотную к молодому человеку, — я Сашу вчера днем видела и вечером…

— Весь вечер по улице шастала, — не удержался мужчина.

— Я так понимаю, — женщина осторожно коснулась руки Николая, — вам остановиться негде?

— Совершенно верно, — подтвердил молодой человек. — Хотя бы до завтрашнего вечера, пока хозяйка не вернется.

— Вы знаете, — женщина поправила очки, — гостиниц у нас нет, но некоторые сдают комнаты. Например, моя племянница. Она на соседней улице живет. Как раз вчера квартирант съехал. Можете у нее на пару дней остановиться.

— Машка — девка хорошая, — заметил мужчина.

— Вова, — толстуха оглянулась. — Иди домой, Вова. Там чайник на плите остался. Иди выключи, а то конфорку зальет.

— Мужик, у тебя сигаретки не найдется? — проигнорировал Вова приказание жены. — Угости, если есть.

Николай достал из кармана пачку "кэмела", дал сигарету мужчине и закурил сам.

— А где дом вашей родственницы? — подумав, спросил молодой человек. — Как его найти? Да и рано еще.

— Ничего. Я вам сама покажу, — сказала женщина. — Вы же на машине? — она посмотрела на "хонду".

— Да, — Николай стряхнул пепел. — Давайте подъедем.

Толстуха повернулась к мужу:

— Вова, иди выключи чайник.

Мужчина сплюнул и, бормоча себе под нос, побрел к дому. Николай с женщиной, назвавшейся Лидией, сели в машину и переехали на соседнюю улицу. Следуя указаниям пассажирки, поисковик остановился у большого дома белого кирпича под двускатной крышей из оцинковки. За проволочной сеткой, ограждавшей двор, росли абрикосы, а в глубине виднелись грядки с темно-зелеными зарослями овощей.

— Тихо, Шарик, тихо, — сказала Лидия, вылезая из автомобиля. — Свои.

Лохматый коричнево-рыжий пес, бегавший за сеткой перестал лаять, а его хвост бубликом заходил из стороны в сторону. На запертой калитке имелся звонок и женщина несколько раз надавила на кнопку.

— Сейчас выйдет, — толстуха оглянулась на молодого человека, словно опасалась, что ему надоест ждать и он сбежит. — Вам здесь понравится.

Лидия снова вдавила кнопку, долго не отпускала. Наконец, открылась дверь застекленной, увитой виноградом веранды, и Николай увидел молодую маленькую женщину в сиреневом халатике.

— Что случилось? — хозяйка особняка поспешила по выложенной плиткой дорожке к калитке. — Дяде Володе опять плохо?

— Не волнуйся, Маша, все в порядке, — ответила Лидия. — Я привела тебе квартиранта. Человек с нашей соседкой договорился, а она внука в больницу повезла: разминулись. Возьмешь на постой?

— Проходите, — женщина щелкнула замком и впустила тетку с Николаем во двор. — Вы один? На сколько? — она с любопытством рассматривала молодого мужчина.

Николай еще раз объяснил ситуацию и сказал, что в принципе ему совершенно не обязательно останавливаться именно у Александры Ивановны. У Маши было симпатичное, свежее лицо, курносый носик, пухлые губки. Густые черные волосы она собрала в конский хвост. В расстегнутом сверху халате виднелись крупные коричневые от загара груди. Николай обратил внимание на пальцы, отметив отсутствие обручального кольца. Он еще в январе расстался со своей последней пассией и, рассмотрев крепко сбитую фигуру хозяйки, мысленно решил, что к Александре Ивановне не вернется. Если, конечно, у Маши не имеется муженька или сожителя. Он тут же навел разговор на состав семьи. Тетя Лида, не дав племяннице и слова вставить, быстро рассказала о том, что Маша уже пять лет как одна, с двумя дочками. Четырнадцатилетней Анькой и десятилетней Светкой, которые еще спят.

— Девчонки вам мешать не будут, — сказала Маша. — У каждой своя комната.

Они подошли к веранде. Сбоку от Николая, принюхиваясь, деловито семенил лохматый Шарик.

— А у вас другие квартиранты есть? — поинтересовался молодой человек.

— Нет, — Маша улыбнулась. — Я только одну комнату сдаю… Не люблю, когда много народу толчется. Или вам нравится отдыхать в большой компании?

Николай отрицательно покачал головой.

— Я — одиночка, — он усмехнулся. — Людей мне дома хватает. Днем буду на пляже, а вечером у вас на веранде.

— Да, — женщина показала на большое плетеное кресло-качалку с пледом, наброшенным на спинку. — Сама очень люблю здесь сидеть. За день по дому и хозяйству набегаешься, а вечером можно книжку почитать перед сном.

В комнате, которую сдавала Маша имелась кровать, шкаф и журнальный столик с переносным телевизором. Большое, на пол стены окно выходило на задний двор, где на грядках росли огурцы, помидоры.

— Если хотите, могу готовить для вас еду, — предложила хозяйка. — Хоть три раза в день. Мне на еще одного человека не сложно. Дорого не возьму и овощи все домашние, прямо с грядок, без химии… Абрикосы вот созрели.

— А у меня можете яички брать, — вставила тетка. — Можно и пару курочек зарезать, если захотите. И рыбку мой Вова ловит, так что…

— Очень хорошо, — сказал Николай и посмотрел на молодую женщину. — Во сколько мне такой полный пансион обойдется? С трехразовым питанием?

Маша задумалась. Поджав пухлые губки, она посмотрела на тетку, затем перевела голубые глаза на возможного постояльца.

— Сто гривен в день, — наконец, сказала она. — С моей готовкой и продуктами. Насчет кур, так это с Лидой договаривайтесь отдельно.

— Я согласен, — Николай улыбнулся и достал бумажник. — Держите сразу за десять дней, — он отсчитал тысячу гривен сотками и двухсотками. — Если планы не поменяются, то я еще на неделю останусь, но это потом… Посмотрю, как отдых пойдет.

Маша взяла деньги, близоруко рассмотрела купюры и пересчитала. Спрятала в карман халатика.

— У нас тут скучно, — сказала она. — Вы откуда будете?

— Из Полтавы, — солгал Николай.

— Ну, я свое дело сделала, — заявила Лидия. — Пойду, а вы располагайтесь, отдыхайте. Я как Сашу увижу, то скажу, что вы приезжали.

— Не нужно, — махнул рукой Николай. — Позвоню ей завтра вечером.

— Я сейчас ворота открою, загоните во двор машину, — предложила Маша, когда они вернулись на веранду. — Вон там, у забора, как раз есть место в тени.

— Вечером поставлю, — сказал Николай. — Вещи сейчас выложу и на море поеду. Давно не был. Хочу поплавать, позагорать.

— Смотрите не сгорите, — озабоченно заметила Маша. — У нас после обеда солнце злое, жара и духота. В это время лучше дома сидеть.

— Может вам принести к завтраку яичек? — толстуха остановилась. — По гривне штучка. Свеженьких.

— Можно, — согласился постоялец. — Две штуки. Но это уже на обед. Я на шоссе в закусочной позавтракал, — он снова достал бумажник и вытащил зеленую купюру с портретом Ивана Франко: двадцать гривен. — Вот вам сразу за все время. Будете по два яйца каждый день давать.

— Когда Светка проснется, — сказала хозяйка дома, — то я пришлю ее к тебе, Лида.

— Хорошо, хорошо, — тетка закивала и вышла на улицу. — До свиданья.

Николай открыл машину и взял с заднего сиденья тяжелый рюкзак. Когда он занес вещи в особняк, женщина протянула ему связку ключей.

— Держите, — сказала Маша. — Вот от двери в комнату, большой от калитки. А этим дверь в дом откроете. Можете приходить в любое время дня и ночи, — она усмехнулась. — У меня с девочками сон крепкий, так что не бойтесь, не разбудите.

— Спасибо, — Николай спрятал ключи в карман джинсов. — От такой хозяйки по ночам не гуляют, — он нагло посмотрел в голубые глаза женщины.

Маша взгляд не отвела и сказала, что ей пора заняться домашними делами. Она ушла. Николай вернулся к машине. Вскоре он медленно катил по все еще пустым улочкам поселка к берегу моря.

Полтора месяца назад в мусорном ведре он нашел больше, чем сегодня за все утро, проведенное на берегу. Тогда на кучу очисток выпали сломанная бронзовая статуэтка греческой работы и римские денарии, слипшиеся в три комочка. Он вернулся в дом и осторожно поинтересовался у Александры Ивановны, откуда у нее такой мусор. Женщина простодушно пояснила, что в прошлом году ее внук Валька натаскал с побережья много всякого ржавого хлама. Большую часть она уже выкинула, а это была последняя порция.

Николай показал свои находки напарнику. Пан Кохановский удивился, так как никогда не слышал о римских или греческих поселениях в здешних местах. Решили задержаться, чтобы поискать, но позвонила жена Кохи и, рыдая, сообщила, что его дочка — семилетняя Аленка отравилась, лежит в реанимации. Ребенка Коха обожал больше всего на свете. Через десять минут они уже мчались обратно домой. Поиск окончательно сорвался, но Николай решил, что в ближайшее время обязательно вернется в Приморск.

Но в родном городе ему сразу пришлось сесть за работу: знакомые коллекционеры заказали несколько довольно сложных реставраций. В свободное время Николай попытался прояснить ситуацию с найденными в Приморске вещами. В инете, по знакомым, книгах по археологии он так и не нашел ничего, что бы указывало на какие-то поселения в районе Приморска. Вначале он планировал вернуться туда вместе с Кохой, но после выздоровления дочки тот, по требованию супруги, затеял ремонт квартиры. Не дождавшись, когда приятель освободится, Николай привел в порядок свой автомобиль и уехал сам.

Проволока, пробки, несколько советских копеек, заржавленные часы "Слава", гвозди: вот и весь улов за четыре часа хождения по жаре, размахивания саперной лопаткой. За утро, проведенное на берегу, он видел всего несколько человек. Никто из них даже не подошел поинтересоваться, что он тут ищет. Александра Ивановна говорила правду — поселок был раем для желающих уединиться мизантропов. Ради интереса он прикинул, сколько тут может быть домов. Получилось около сотни жилищ, человек пятьсот-шестьсот жителей. А может и того меньше. Судя по-всему, жили аборигены с огородов и садов. Не удивительно, что толстуха Лидия так вцепилась в него и подогнала потенциального квартиранта племяннице.

Он подумал о Маше. Почувствовал, как мурашки желания пробежали по ноющим от усталости мышцам. Казановой он себя не считал, но чутье поисковика подсказывало, что хозяйка, если не клад, то по крайней мере, без женской ласки он не останется. К двенадцати Николай окончательно выдохся и разобрал металодетектор. Перед уходом он немного поплавал в теплой, как парное молоко, воде.

Освежившись, включив кондиционер в салоне джипа, молодой человек вернулся к дому из белого кирпича. Проезжая по улице, он прочитал висевшую на столбе жестяную табличку с названием "ул. Соляная". Машин дом был под четвертым номером.

Увидев нового постояльца, Шарик несколько раз тявкнул, но чувствовалось, что делается это исключительно для проформы. Собака лежала под забором, в тенечке и даже не встала, когда он вошел. В коридоре Николай столкнулся с маленькой, очень похожей на Машу девочкой лет десяти.

— Привет, — Николай подмигнул ребенку. — Меня зовут дядя Коля. А тебя как?

— Света, — девочка хмуро посмотрела на мужчину и прижалась к стенке. — Вы у нас живете? — она громко чихнула и прикрыла лицо ладошками.

— Да, — Николай прошел мимо нее к своей комнате. — Будь здорова.

Ничего не ответив, Света ушла в гостиную. Николай достал из рюкзака белье и чистую футболку, взял мыльницу, полотенце. Пошел в душ. Кабинка с огромным жестяным баком стояла во дворе. Неподалеку от веранды у колодца он увидел Машу с красным пластмассовым тазиком: она мыла только что собранные овощи.

— Ну как отдохнули? — спросила женщина. — Как море?

— Отлично, — бодро ответил Николай. — Наплавался, назагорался. Хочу вот душ принять.

— Пожалуйста. Кушать будете? Я как раз картошку сварила и рыбку пожарила: дядя Володя принес. Вы любите ставриду?

— Я все люблю, — постоялец скинул одежду и быстро юркнул в кабинку самодельного душа.

— Яйца жарить?! — крикнула Маша.

— Конечно, — Николай покрутил вентиль крана, пуская нагретую солнцем в баке, воду. — Все готовьте! Я — голодный, как волк!

Он быстро вымылся, вытерся махровым полотенцем и, надев свежие плавки, шорты, вышел из кабинки. Маша накрывала столик в саду.

— Вы пообедаете со мной? — Николай присел на лавку.

— Нет. Я уже с детьми поела, — ответила Маша. — Компот сварила… Абрикосовый. Будете?

— С удовольствием.

— Мама, мама! — позвал детский голос из глубины дома. — Иди сюда!

— Подожди, — отозвалась Маша. — Я сейчас занята!

— Ваша Света — очень симпатичная девочка, — сказал Николай, наблюдая за подошедшим к столу Шариком. — Настоящая красавица, как и ее мама.

Маша улыбнулась комплименту и спросила:

— Уже познакомились? Да, Светка — моя дочка. А вот Анька вся в муженька моего Гришку пошла. Лицом, характером. Красивая девчонка растет, но норов, не дай боже, — Маша вздохнула. — Думаю отправить ее в Заднепровск на следующий год. В колледж поступать. Нечего ей здесь дурака валять…

— Ну мама! — на веранду выглянула Света. — Сколько мне звать!

— Ты что не видишь — я занята, — Маша закончила расставлять посуду и направилась к дочке. — Ну, что такое?

Света молча ухватила мать за руку и утащила в дом. Николай взял из миски пупырчатый огурец, с хрустом откусил. Сидевший напротив Шарик нервно зевнул и отвел взгляд.

Через несколько минут вернулась Маша с кастрюлькой картошки и горячей сковородкой на которой шипела глазунья. Потом принесла белую эмалированную миску полную жареной рыбы, запотевший кувшин с абрикосовым компотом.

— Приятного аппетита, — сказала Маша. — Только вы этому попрошайке ничего не давайте, — она с усмешкой посмотрела на пса, исстрадавшегося в ожидании подачки. — Растолстел, как поросенок: целыми днями спит да ест. Раньше с малыми играл, а теперь только дрыхнет… Кушайте.

Женщина ушла, и Николай приступил к трапезе. Все оказалось очень вкусным, и он медленно, сосредоточенно наелся до отвала. Шарику перепало немножко рыбки, кусочек яичного белка. Запив все кисловатым компотом, Николай почувствовал, что ему срочно нужно прилечь. Очень хотелось спать. Он взял грязную тарелку, миску из под овощей и пошел на кухню.

— Я сама приберу, — стоявшая у плиты Маша забрала посуду.

— Большое спасибо, — сказал Николай. — Все было очень вкусно. Вы замечательно готовите.

— На здоровье, — Маша деревянной ложкой зачерпнула из кастрюли и, подув на горячее, попробовала. — Перца не хватает, — сказала женщина задумчиво.

— Пойду прилягу, — Николай развернулся и ушел к себе.

Стоило только лечь на жесткий диванчик, натянуть на голову простыню, чтобы не мешали мухи, как он заснул. Проспал аж до шести вечера: сказалась ночная поездка и проведенное в поиске утро. Разбудили его громкие женские голоса. Откинув простыню, Николай сел. В гостиной с кем-то спорила Маша.

Закуривая, постоялец вышел в коридор. На веранде, стоя друг против друга, разговаривали на повышенных тонах хозяйка и совсем молоденькая девушка. Увидев мужчину, они замолчали.

— Познакомься, — Маша показала на него. — Это дядя Коля из Полтавы — наш новый квартирант.

— Здравствуйте, — девушка посторонилась, пропуская его. — Меня Аня зовут.

— Очень приятно, — не задерживаясь, Николай прошел в сад, так как терпеть не мог присутствовать при семейных разборках. — Я прогуляться.

Предчувствие не обмануло. Не успел он подойти к воротам, как спор между матерью и дочерью возобновился. Из того, что успел услышать, квартирант понял: Аня куда-то собралась, а мать ее не пускает. Так как сама идет к какой-то бабе Кате… Светка заболела, температура поднялась, хнычет все время. Нужно, чтобы с малой кто-то сидел… Неужели так трудно…

— Ничего мне не трудно! — выкрикнула за спиной Аня, и дверь на веранде хлопнула так, что задрожали стекла.

— Ты что себе позволяешь?! — возмутилась Маша и тоже хлопнула дверью. — Никуда ты не пойдешь…

— Отцы и дети, — садясь в машину, сказал вполголоса Николай. — Дочки-матери… — он завел двигатель: жара спала и появилось желание побродить с металлодетектером. — Счастливо оставаться, — он помахал Шарику, смотревшему из-за забора, и прикрыл дверцу.

"Ястребы"

Серега забрал свои вещи из хаты, где останавливался и неожиданно предложил:

— Слушайте, ребятишки, давайте мы устроим пикничок? Мы славно поработали и можем себе позволить хорошо расслабиться.

— Что предлагаешь, капитан? — спросил Леха.

— Хочу водку, — встрял Игорек. — Много водки!

— И много баб! — поддержал Олег.

— Не-е, — скривился Серега. — Какие бабы в такую жару? Они же потные сейчас и скользкие.

— В море помоем, — хохотнул Олег.

— Нет, — сказал Короб. — Бабы нам не нужны. А вот от хорошего шашлыка и водочки я не откажусь.

— Точно, — Серега ткнул пальцем в небо. — Учитесь у товарища майора, пока он жив.

Леха нахмурился.

— Так что решаем? — поинтересовался он у товарищей. — Остановимся на трассе в заведении поприличней и зависнем до завтра?

— Зачем куда-то переться? — удивился капитан. — Чуток из поселка отъедем и расположимся на пляже. У моего хозяина живой барашек есть, представляете? — он оглянулся на двор, где на лавочке курил пожилой бородач. — Когда вы ели настоящий шашлык из парной баранины?

— Но мясо мариновать нужно, — возразил Игорек. — Да и кто барана резать будет?

— Чо его резать? — Олег сделал жест, будто передернул затвор. — Бах! — сказал он. — Я ему в бошку шмальну и всех делов.

— Варвар, — Короб закурил. — Запомни, салага, баранов режут, а не стреляют. Я тебе сегодня покажу, как это делается.

— Вот и разрешилось, — ухмыльнулся Серега. — Давайте так… Я к деду — мясо покупать и зелень, а ребятишки пусть в магазин… — он посмотрел на часы, покачал головой. — Уже поздно… Надо на заправку ехать, там в закусочной можно все прикупить.

— Э-э, отцы-командиры, — Игорек нахмурился. — А мы с поциентами не встретимся, когда водку жрать будем? Или с бухими аборигенами?

— Да какие здесь аборигены, — махнул рукой Серега. — Молодежь вся разбежалась, одни старики и старухи остались… Я, вообще, не понимаю, как здесь можно жить.

— Да, — согласился Олег. — Глушь, даже не верится, что "Катманду" неподалеку.

— Поциенты уже слиняли, — продолжил Серега. — Или наширялись с горя и теперь кайфуют… Хорош базарить! Вы за водкой-пивом и прочими деликатесами едете?

— Дело ответственное, — заявил Короб, — одной молодежи поручать нельзя. Я с Олегом еду покупать горилку, а вы тут утрясайте насчет барана и зелени… Слушай, капитан, — он хлопнул себя по лбу, словно что-то вспомнил. — Аборигены здесь вино не делают, или самогон какой-нибудь?

— Не знаю, но спрошу, — пообещал Серега. — Ты бери из расчета бутылку на человека. Не меньше.

— Обижаешь, — Леха приказал Олегу сесть за руль буса, и через пол часа они подъехали к заправке.

Ночная девица уже сменилась, и ее место за прилавком заняла хмурая тетка лет под шестьдесят в очках. Посетителей не было, но у въезда на заправку стояли целых три машины "скорой помощи". Их экипажи — "айболиты" в красном, разговаривали, сбившись в кучку рядом со своим транспортом.

— Что это у вас за съезд "венерологов"? — поинтересовался Олег, указывая на врачей. — Или авария?

— Точно, — сказал Леха, всматриваясь. — Точно авария. Вон "даишники" подъехали.

— Где? — любопытный Олег шагнул к окну.

— Нету там никакой аварии, — тетка нахмурилась еще больше. — "Скорая" из Захово тут иногда останавливается… Заказывайте, молодые люди. Вам чего нужно?

— Минутку, — Леха на мгновение задумался и стал перечислять. — Водки по ноль семь пять бутылок, пива баночного…

В результате получились целых два пакета всякой всячины и уголь. Расплатившись, милиционеры вышли из закусочной. Врачи по-прежнему беседовали у "скорых", а напротив, через дорогу, стояли на обочине "форд" с надписью "ДАI" (5) и оливковый автобус с окнами, закрашенными белой краской. Короб видел, что экипаж из трех автоинспекторов мирно дремлет на своих сиденьях.

Он осмотрелся по сторонам, но никаких признаков ДТП не обнаружил.

— Может спросим, какого хрена они приехали? — звякнув бутылками, Олег поставил пакеты в бус.

— Оно тебе надо? — пожал плечами майор. — У них своя работа, а у нас отдых.

Немножко поспорили, как везти барана: уже холодным или живым. В разговор встрял бородатый хозяин-абхаз. Почуяв, что гости хотят устроить знатную пьянку, принялся предлагать свои услуги. Обещался лично разделать зверя. Коробу мужик не понравился: уж очень явственно читалось на его физиономии желание напиться и нажраться за чужой счет.

— Везем живьем, — решил он. — Устроим на берегу маленькое жертвоприношение.

— Духам моря, — вставил Олег. — Чтобы русалку нам подкинули.

— Они подкинут, — сказал Игорек. — Три пера они тебе подкинут.

Все заржали.

— Неси, дед, веревку, — обратился капитан к хозяину дома. — Будем задержанного вязать.

— Может на него наручники надеть? — гоготнул Олег. — На передние и на задние копыта! А что, нормально получится…

Погрузив в бус связанного барашка, дрова и мешок с овощами, которые Серега купил у населения, "ястребы" уехали. Капитан, успевший разведать окрестности, довольно уверенно привез их на пляж в нескольких сотнях метров от поселка. Здесь росли чахлые ивы, и лежала вытащенная на песок лодка с проломленным днищем.

Пропустив по соточке, все занялись делом. Серега принялся возиться над приготовлением маринада, Игорек разжег костер, а майор с Олегом взялись за будущий шашлык. Несмотря на то, что Короб резал барана первый раз в жизни, операция прошла быстро и успешно. Не последнюю роль сыграл заточенный, словно бритва, нож, нашедшийся у Игорька. Да и Олег так зажал животину, что она еле мекала.

— Пальцы ему в ноздри засунь, — наставлял майор подчиненного. — И башку кверху… Вбок отведи!

— Бля, — сказал Олег, но пальцы запихнул и оттянул голову барана назад.

Подошли посмотреть Серега с Игорьком.

— Может ему водки влить, — сказал Игорек ухмыляясь. — Для наркоза?

— Обойдется, — буркнул Леха и сильно, глубоко, там где кончались челюстные кости полоснул животное по горлу.

Из мгновенно разошедшейся раны в выкопанную ямку хлынул темный поток горячей крови. Мужчины завороженно смотрели, как густая, красная жидкость, пенясь, впитывается в песок, заполняет неглубокую ямку.

— Голову надо будет отрезать, — задумчиво сказал Леха.

— А корейцы собак едят, — заметил Игорек. — Я как-то по телеку видел, как их обдирают.

Со шкурой барашка пришлось повозиться: майор и Олег с непривычки потратили целый час. При этом умудрились перемазаться в крови и стали похожи на индейцев в полной боевой раскраске. Время от времени Игорек с Серегой начинали давать советы, но получив достойный отпор, ретировались к костру. Там, передавая из рук в руки пустеющую бутылку, они вслух громко сочиняли докладную в общество защиты животных.

В результате тяжелых усилий тушка барана была буквально растерзана, как будто над ней поработал серийный маньяк. Передав Сереге мясо, майор с Олегом ушли плескаться в теплом море и замывать водой испачканную в крови одежду.

— Нужно часа два, чтобы хорошо замариновалось, — сказал капитан, перемешивая руками в купленном у абхаза тазу месиво из кусков мяса, лука, и майонеза. — Зато потом… — Серега прищелкнул языком. — Пальчики оближите!

— Скорей бы, жрать охота, — посетовал Игорек.

— Мы сейчас пару стейков сварганим, — Серега выбрал несколько полосок мяса и смазав майонезом, поперчив, посолив, насадил на шампур.

Стейки слегка пережарили, но никто на это внимания уже не обращал, так все хотели жрать. Третья бутылка водки шла по рукам, разгоряченные алкоголем Серега с Олегом время от времени срывались выяснять, чья школа рукопашного боя лучше. Разбрасывая песок босыми ногами, носились по пляжу, орали "кийяя!" и грузно шлепались на землю. Поддерживая бойцов, двое зрителей вопили, как целая трибуна болельщиков. В конце-концов, не выдержали сами и, напав со спины, завалили соперников мордами вниз.

Потом обнимались, гулко хлопали по спинам и жали друг дружке ладони. Игорьку захотелось пострелять. Он долго канючил у майора, чтобы тот открыл бус, где лежало оружие. Но Леха проявил начальственную твердость и стрелять запретил. Вспомнили о шашлыках. Долго насаживали скользкое мясо на шампуры. Водка катастрофически быстро шла к концу, и Серега собрался стартануть за "водярой". Его успокоили, сунули в руку банку с пивом. Хором произнесли древнюю сентенцию: "водка без пива — деньги на ветер!". Остальные тоже разобрали алюминиевые банки "светлого" и разлеглись вокруг костра. В черном звездном небе киношно повисла почти полная луна, освежающий ветерок заставлял раскаленные угли вспыхивать. То тут, то там под шампурами высовывались желтые язычки пламени, и Серега, матерясь, принимался брызгать на них минеральной водой.

— Вон человек идет, — Игорек приподнялся на локте.

— Баба? — встрепенулся Олег. — Где?

— Какая баба! — майор всмотрелся в темноту — вдоль линии прибоя к ним приближался мужчина в шортах с длинным, прямоугольным чехлом подмышкой. — Сказали же: "человек"!

Олег тяжело, со второй попытки вскочил и, покачнувшись, направился к прохожему. Через минуту до его товарищей донеслось, как он шумно уговаривает незнакомого мужика присоединиться к застолью.

— Мясо! — кричал он. — Водка! Что еще настоящему мужику надо!

Смущенный прохожий долго отнекивался, извинялся, но Олег обхватил его длинной, мускулистой рукой за плечи и чуть ли не силком привел к костру.

— Садись рядом с Лехой, — приказал Олег и потянулся за бутылкой водки. — Знакомьтесь, пацаны, — сказал он. — Это Коля! Он приехал из Полтавы! А это Игорек, вот этот татур… Татуированный мужчина — Сергей Павлович, а там, прошу любить и жаловать: Алексей Дмитриевич Короб!

— Вольно, — буркнул майор. — Садись, Олег, не маячь. Что-то ты разошелся.

— Добрый вечер, — мужчина продолжал стоять и с некоторым смущением разглядывал пьяных качков, разлегшихся вокруг костра. — Мне, вообще-то, домой нужно…

— Да присаживайся, Колян, — махнул рукой Серега. — Выпьешь граммулю и пойдешь себе. Сейчас шашлык поспеет.

— Держи, — Олег сунул новому знакомому одноразовый стаканчик с водкой.

— Спасибо, — Николай положил на песок чехол, в котором лежал разобранный металлодетектор, и воткнул рядом лопатку. — За знакомство!

Все выпили. Серега принялся переворачивать шашлыки.

— Сейчас, сейчас, — бормотал он. — Пять минуточек и готово…

— Ты в Полтаве где живешь? — поинтересовался Олег, усаживаясь на песок. — Да садись ты. В ногах правды нет…

Скрестив ноги, Николай сел по-турецки. Выпитая водка чуть расслабила его и дала подстроиться под новую ситуацию.

— На Гагарина, — ответил он. — Рядом с памятником Ленина.

— Знаю, — мотнул головой Олег. — Я на Половках. Но давно… Пять лет, как из родного города уехал, — он пригорюнился и с грустью уставился на угли.

— Коля, а что это у тебя в чехле? — спросил майор, закуривая, и протянул пачку сигарет новому знакомому. — Удочки? Червей копал?

— Спасибо, — Николай щелкнул зажигалкой. — Типа того.

— Хорошая тут рыбалка? — не отставал Леха. — Чем ловишь? У тебя есть лодка?

— Тебе, что рыбки захотелось? — встрял Серега. — Давай тарелки, — он взял с углей первый шампур и принялся снимать ножом прожаренные куски мяса в тарелку, подставленную Коробом. — А ты чего сидишь без дела? — прикрикнул он на разомлевшего Игорька. — Наливай! Видишь посуда высохла!

— Пожалуйста, — Игорек стал на колени и выудил из сумки бутылку водки. — Но учтите отцы-командиры, что это предпоследняя, — предупредил он, разливая водку в подставленные стаканчики. — До утра нам не хватит.

— Надо будет — съездим, — сказал Леха. — За что пьем?

— За баб! — не дожидаясь товарищей, Олег опрокинул водку в широко раскрытую пасть. — За многобаб!

— Можно и за женщин, — Короб выпил, взял с тарелки кусок мяса. — Налетай!

Он обмакнул шашлык в смесь из майонеза и кетчупа, приготовленную Серегой, откусил.

Остальные последовали его примеру. Минут пять все молча насыщались: хорошо прожаренное, отдающее дымком мясо было замечательно нежным и вкусным.

— Здорово, — сказал Серега и принялся нанизывать на освободившиеся шампуры новые куски баранины. — Я же говорил.

— М-да… — промычал с набитым ртом Олег. — Баранина — это вещь. Не то, что утреннее говно на заправке.

— Точно! — Леха несколько экзальтированно шлепнул себя по лбу. — Вспомнил, где я его видел, — он показал пальцем на молча жевавшего Николая. — Утром на заправке.

Николай кивнул:

— Совершенно точно. Вы еще пиво покупали.

— Слушай, Коля, — Олег на коленках пододвинулся к нему. — Слушай, земеля… — он положил ему ладонь на спину. — Ты здесь у хозяйки живешь?

Николай кивнул.

— Познакомь, — с энтузиазмом попросил Олег. — А то эти старперы о бабах давным-давно забыли… А мне девку сейчас в самый раз! — он заглянул в лицо собеседника возбужденно поблескивающими глазами.

— Мы о бабах не забыли, — подал голос Серега. — Но на хрена портить хорошую мужскую компанию какой-то блядюшкой?

— Слушай, — заулыбался Игорек, — а у твоего хозяина, кроме барана, козы нету? Можно было бы ее Олегу подогнать. На худой конец! — он заржал.

— Это у тебя худой, — возмутился Олег. — А у меня очень даже толстый! Показать?! — он приподнялся с песка.

Майор и Игорек заржали с новой силой. Серега поперхнулся от смеха и выплюнул в костер не прожеванное мясо. Николай продолжал спокойно есть.

— Увы, — сказал он Олегу, — но моей хозяйки лет под семьдесят. Толстая, как бочка.

— Да? — Олег уставился на собеседника остекленевшим взглядом. — А-а… Ладно, — он махнул рукой и рывком поднявшись, пошел к воде. — Я же, как лучше, предлагаю…

Николай доел последний кусочек своего шашлыка и демонстративно посмотрел на часы:

— Большое спасибо, — он легко поднялся. — Рад был с вами познакомиться. Спасибо за угощение, — он взял с песка чехол с прибором и выдернул лопатку. — Извините, но мне пора идти. Хозяйка на ночь двери запирает, хрен добудишься. Счастливо догулять… Удачи, — он помахал лопаткой.

Удерживать его никто не стал. Николай побрел прочь. В голову почему-то пришло, что оставшиеся у костра мужики смотрят ему в спину и готовы в любой момент броситься за ним вдогонку.

— Пожрал, попил на халяву и спать пошел, — донесся до него голос парня, которого звали Игорьком. — Ушлый народец.

— Мутный он какой-то, — сказал Леха. — Как капля триппера.

За спиной Николая засмеялись. Он ускорил шаг и ушел с пляжа в лес. Вскоре показалась полянка, где он оставил свой джип. С машиной все было в порядке. Включив двигатель, кинув на заднее сиденье чехол и лопатку, Николай помочился на дерево. Закурил. Если не считать нежданной встречи с пьяной гопотой у костра, заставившей его по-мандражировать, вечерняя поездка прошла удачно.

Вначале опять было тоскливое хождение с прибором и собирание всякого металлического хлама. Он прочесывал берег с тщательностью сапера, ведущего разминирование, но безрезультатно. Часа через два набрел на заболоченный соленой водой участок, поросший по краю осокой. Попытался его обойти. Как и следовало ожидать, мошкара, комары водились здесь в неограниченном количестве. Получив первый десяток укусов, Николай решил "сматывать удочки".

И в этот момент, пройдя по инерции еще несколько десятков метров, он наткнулся на разрушенное здание. Точнее остатки фундамента. Судя по сохранившемуся в одном месте фрагменту кладки — очень древнее. Целый комплекс строений — нечто, вроде усадьбы. Он побродил там и за четверть часа "поднял" две черных от окисла монетки. Вроде бы такие же денарии, какие он выудил полтора месяца назад из мусорной кучи очисток.

После первой находки Николая охватило знакомое возбуждение и предчувствие будущего успеха. Обнаруженное место могло оказаться настоящим Клондайком. Он постарался сдержать понесшее воображение: с таким же успехом могло быть, что здесь больше ничего нет. На свет включенного фонарика налетела целая туча голодных комаров, какие-то кусучие мошки, а бледно-зеленые бабочки устроили вокруг него безумный хоровод. Искать сейчас не было никакой возможности: еще пол часа и на его теле не останется живого места.

Яростно почесываясь, Николай сдержал свои охотничьи порывы. Разобрав инструмент, поспешил уйти прочь от проклятого болота. Сюда надо было приходить в самую жару или в костюме химзащиты.

— Подождет, — сказал Николай. — Главное ясно, где работать.

Он затушил окурок и посмотрел на часы: двадцать минут второго ночи. Маша с дочками, наверняка, спит. Эх, никто не натрет ему одеколоном зудящую от укусов кожу. "Потом с ней наверстаем", — подумал Николай и залез в машину.

Вскоре он был на Соляной. Свет фар выхватил из темноты у калитки дома длинноногую, тоненькую фигурку девушки в шортиках и белой футболке. Аня дождалась пока он вылезет из джипа, вежливо поздоровалась.

— Вижу у тебя бессонница, — весело сказал он, заходя следом за девочкой в сад. — Мать не будет ругаться?

— Мама спит, — равнодушно ответила Аня и, ступая осторожно, бесшумно, словно индеец, исчезла в доме.

Чтобы успокоить зудящую кожу, Николай принял душ. Позевывая, вытираясь полотенцем, направился к себе в комнату. В коридоре он услышал, как кашляет и хнычет сквозь сон маленькая Света. "Надеюсь это не грипп, — озабоченно подумал мужчина. — Не хватало еще заразиться и слечь с температурой".

Джанки

Ксюха вздрогнула во сне и мгновенно проснулась. За окном хибарки по-прежнему было темно. Из-за двери доносился храп Тохи с Деней. В отличие от приятелей Вольдемар, спавший на полу в ее комнате, дышал во сне очень тихо, практически не слышно. Лежал, не раздеваясь, поверх старого матраса, свернувшись в позу зародыша и, казалось, не делал ни вдоха, ни выдоха. За последние пару ночей несколько раз, когда ее разбирал страх, что он умер, Ксюха, не выдержав неизвестности, начинала его будить. Парень испуганно просыпался. Разбуженный Вольдемар тут же разражался плаксивыми стонами, крыл соседку матом. Один раз, охваченный паникой он даже вскочил и спотыкаясь, налетая в темноте на мебель, выбежал во двор… Но из-за подсевшей памяти Вольдемар тут же забывал о ночных инцидентах и днем о них не вспоминал.

Поворочавшись некоторое время в постели, влажной от пота, с колючими крошками печенья, она поняла, что больше не заснет. Вынула из-под подушки старенький мобильник. На сером экранчике высветились цифры "03.57". А легли они в самом начале второго. Ксюха поторопилась в кровать сразу после того, как все ширнулись, чтобы не сбивать приход, слабо цеплявший последнее время. Тихо, как мышка, она забодяжила кружку сладкого чая, взяла кулек с песочным печеньем и шмыгнула в постель. Пацаны остались на кухне, затеяв какой-то тупой разговор. Устроившись поудобнее в кровати, надев наушники плеера, она закрыла глаза и быстро схомячила с чаем все печенье. Как раз хватило до того момента, как ее сморило в сон. Но поспать до утра не получилось.

Мобильный в руке громко пикнул. Ксюха посмотрела на экранчик и увидела, что на индикаторе батареи питания осталась последняя риска. Нужно было заряжать. Пошарив рукой под кроватью, она с шорохом вытащила оттуда рюкзак. Нашла смотанный провод зарядного устройства и поставила мобильник на зарядку. Вольдемар продолжал бесшумно лежать на полу в позе эмбриона. Глядя на него, девушке пришло в голову, что на самом деле сосед не спит, а внимательно наблюдает за ней.

Заранее ежась от предчувствия холода, Ксюха откинула простыню и села на край постели. В комнате действительно гулял сквозняк. Мгновенно озябнув, она оделась. Привстав, девушка попыталась разглядеть лицо Вольдемара, но не смогла: было слишком темно. С каждым мгновением у нее росла уверенность в том, что он не спит и следит за ней. Не выдержав, Ксюха поднялась с кровати. Сделав два шага, оказалась рядом с парнем.

Она присела на корточки и заглянула ему в лицо. Глаза Вольдемара были закрыты, а тонкогубый рот плотно сжат. Вслушиваясь, Ксюха напряглась, но дыхания так и не услышала: мешал храп, доносившийся из соседней комнаты. "Умер, — подумала девушка. — Точно умер". У нее появилось сильное желание проверить. Зажать пальчиками горбатый нос приятеля, чтобы посмотреть на его реакцию.

Глядя на чужой нос, она вспомнила о своем и снова вздрогнула. Да так, что ее повело назад, и Ксюха чуть не шлепнулась на задницу. В голове красочно, медленно, словно стоп-кадры из кино, проплыл вчерашний мусорской налет на хату. Когда все началось, она сидела в большой комнате, забравшись с ногами в старенькое кресло с провалившимися подушками и пружинами, которые упирались ей в бедро. В кухне загрохотало и в комнату, взмахнув руками, влетел Денис. На пороге вырос огромный качок. Оглушительно проревев "всем лежать, суки!", огрел Деню черным автоматом по узкой спине. Квакнув, как лягушка, тот растянулся на полу. Ничего не понимая, она вскочила и бросилась в другую комнату, в голове мелькнула мысль: там шкаф, окно — можно выскочить или спрятаться.

Удрать ей не дали, схватив за волосы, безжалостная лапа рванула назад. В глазах потемнело от боли и Ксюха пронзительно завизжала. Через мгновение та же рука швырнула ее, как тряпичную куклу, лицом о стену. От удара потемнело в глазах и перехватило дыхание. Пришла она в себя уже на полу, кашляя, захлебываясь кровью, текущей из разбитого носа. Сверху на них продолжали орать мусора, а потом ее били ногами…

Ксюха ощутила, как заболели синяки по всему телу. На глаза навернулись слезы. "Все из-за этого проклятого урода, — подумала она и зажала пальчиками нос спящего Вольдемара. — Приплелся через час и стал требовать себе дозу, как будто ничего не произошло".

— Сволочь, — прошипела она. — Чтоб ты сдох.

— Ааа! — закричал просыпающийся парень и рванулся в сторону. — Аааа! Памагите! — он сел. — Я задыхаюсь! Аааа!

Не дожидаясь, пока он окончательно очнется, Ксюха выскочила из комнаты. Деня и Тоха заворочались на кровати, но глаз не открыли. Со злорадством нашкодившего и счастливо избежавшего наказания ребенка девушка прошмыгнула в кухню. Из комнаты доносились стоны, причитания перепуганного Вольдемара: он все не мог придти в себя.

Сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, Ксюха налила в кружку теплой воды из чайника и жадно отпила. Она с самого знакомства не терпела этого урода. Сейчас она вся внутренне кипела от того, что утром придется делиться с ним оставшимся ширевом. "Может, если бы я не тронула козла, то он бы все-таки умер во сне, — подумала она. — Перестал дышать и все. А так я его реанимировала". Не удержавшись, она истерично хихикнула.

За спиной в темноте послышались шаркающие шаги. Веселье мгновенно сменилось испугом. Негромко матерясь, Вольдемар шел на кухню за ней. Девушка метнулась к входной двери и выскочила во двор. На воздухе было холодно, сыро. Порывы ветра стряхивали с деревьев тяжелые капли недавнего дождя, густые облака неслись по утреннему небу.

Ксюха осторожно заглянула в коридор, бормоча под нос — Вольдемар покачивался у плиты, гремел посудой. Рядом с входом, на прибитой к стене вешалке, висела Тохина куртка. Девушка протянула руку и осторожно сняла красно-белую "олимпийку". Одеваясь, она вышла со двора. На утрамбованной и присыпанной гравием дороге кое-где блестели свежие лужи. Ксюхе захотелось пройтись, посмотреть на прибой. Ежась от порывов ветра, она побрела к берегу.

Очутившись на пляже, девушка увидела, что ночью на море был шторм. То тут, то там на песке лежали бороды серо-зеленых водорослей, вынесенные волнами. Оживленно галдя, чайки носились над полосой все еще не успокоившегося прибоя, а некоторые деловито разгуливали по влажному песку и подбирали рыбок, выброшенных во время шторма. При этом они совершенно не боялись человека: только не спешно отходили на пару шагов прочь, стоило Ксюхе приблизиться. Одна из них, спикировав сверху, словно штурмовик на бреющем полете, обильно обдала кашицей помета левый рукав куртки.

Разозлившись, девушка подобрала с песка кусок сырой доски. Со злостью швырнула ее в трех чаек, терзавших клювами полуметровую рыбу, похожую на миниатюрного осетра. Птицы улетели, и Ксения несколько минут постояла над носатой рыбой, с темно-серой спинкой, украшенной гребешком. Подумала, если бы нашла первой, сразу после того, как шторм вынес ее на песок, то подобрала бы и зажарила. Она любила рыбу.

Пройдя дальше, через несколько метров девушка вывернула из песка носком кроссовка разбухший картонный цилиндр с желтым латунным донышком. Заинтересовавшись, Ксюха взяла его в руки и осмотрела со всех сторон. В центре металлического донышка имелась круглая вмятина, а по краю несколько латинских букв. Она вспомнила, что видела похожие штуки — патроны для охотничьего ружья и ракетницы. Этот "патрон", похоже, был к ракетнице. Ей сразу же представилась картинка: шторм в открытом море, тонущий корабль, люди в оранжевых жилетах и взлетающие с палубы в черное небо искры сигнальных ракет. Ксюха даже остановилась. Посмотрела в море, пытаясь разглядеть пляшущую на волнах шлюпку со спасенными. Море и серый горизонт были чисты, а лодка — да, имелась, но в совсем другой стороне — на берегу, далеко от полосы прибоя, вверх днищем у забора.

Продрогнув, девушка решила, что пора возвращаться в дом. Она представила, как разбудит Деню с Тохой и заставит их варить "завтрак" — утреннюю порцию ширки. Ксюха вспомнила ощущение накатывающей от ступней, разливающейся по всему телу теплой волны прихода. Заторопилась. Слегка портили предвкушение от будущего укола мысли о том, что придется делиться с этим уродом Вольдемаром. Потом нужно будет сегодня возвращаться в "Зад", как они называли Заднепровск — искать деньги на новый джанк.

Проходя мимо большой кучи водорослей, она заметила, как что-то блеснуло. Девушка подошла к "мочалкам". Поворошив ногой пахнущие йодом пучки серо-зеленых нитей, она увидела бутылку из-под шампанского. Горлышко было надежно запечатано пробкой. Этикетка отсутствовала. Ксюха снова подумала о тонущем корабле и взяла бутылку в руки. Внутри было налито со стакан жидкости, в ней плавала бумажка, свернутая в трубочку. Несмотря на темное стекло, Ксюха разглядела, что она вся исписана каким-то текстом.

Девушка попыталась вытащить пробку пальцами, но та разбухла и сидела очень плотно. Тянуть зубами она не рискнула, так как несколько зубов держались на честном слове. Решила не торопиться и открыть бутылку в доме. Ускорила шаг. Неподалеку от Tохиного дома, на соседней улице, она увидела отъезжающие от какого-то особняка "скорую" и зеленый автобус.

Когда Оксана вошла во двор, то нос сразу же уловил запах ацетона. Оказалось, пацаны уже проснулись и успели сварить "завтрак". Ей пришлось несколько минут стучать в запертую дверь, пререкаться с выпавшим на измену Тохой. Когда ее все-таки впустили, то выяснилось, что Вольдемар с Деней уже задвинулись. Остались только два баяна с ширкой — для нее и Тохи.

— Шампусик, — вяло сказал Вольдемар, увидев бутылку в руке девушки. — Где украла?

— Она пустая, — Ксюха схватила свой баян и ушла в комнату, чтобы никто не мешал.

— Дожили, — произнес Вольдемар глубокомысленно. — Будем теперь бутылки собирать.

— Вечная тема, — пробурчал Тоха. — Да помогите мне ширнуться, демоны. Деня, бля, поищи там внизу на ноге… Сами кайф ловят, а камраду помочь обломно!

Он еще что-то ворчал на Дениса, но девушка не обращала на них внимания. У нее была вполне приличная "магистраль" на левой кисти, и Ксюха без труда загнала ширку в "дом". Приход получился не такой, как ночью: стало жарко, поджало спину и затылок. Испугавшись, она замерла, стараясь дышать медленно, ровно… Наконец, ее попустило, и по телу поползла теплая волна.

Ксюха взяла перочинный нож и выковыряла пробку из найденной бутылки. Понюхала горлышко: с большим трудом можно было уловить еле слышный кисловатый аромат шампанского. Она вылила несколько капель жидкости на ладонь и лизнула. Бр-р, соленая морская вода! Надежда глотнуть винца окончательно улетучилась. Не долго думая, Ксюха разбила бутылку о стену. Со второго удара. На шум тут же приковылял Тоха с закатанной до колен штаниной. Правая голень и ступня у него были измазаны подсохшей кровью.

— Ты чо? — он с испугом и раздражением уставился на осколки. — Совсем крыша съехала?

— Потом уберу, — выбрав среди осколков размокшую бумагу, Ксюха пошла на кухню.

Деня с Вольдемаром курили в большой комнате, и никто не задавал ей идиотских вопросов, когда она прилепила исписанный листок на чайник. Девушка зажгла конфорку. Пришел Тоха. Громко ругаясь, отыскал метелку, совок. Ушел. Когда он вернулся и с грохотом высыпал стекло в мусорное ведро, находка уже высохла. На пожелтевшей бумаги проступили белесые пятна морской соли.

Ксюха взяла последний, надкушенный кем-то кусок булки, щедро намазала его сливовым повидлом из банки и ушла в маленькую комнату. Забравшись под одеяло, она воткнула в уши наушники, чтобы не слышать бред, который несли у себя пацаны. Стала читать найденное в бутылке послание. В нескольких местах написанный чернилами текст был безнадежно размыт и сохранилось меньше половины письма.

"…полгода я засыпаю под самое утро. Светает, а я только вхожу в подъезд и, поднявшись по семи разбитым каменным ступенькам, открываю дверь. Щелкаю выключателем в коридоре…

Тщательно вымыв руки и ополоснув лицо, я иду в комнату. Сбросив с себя помятый костюм и проверив хорошо ли закрыты шторы, ложусь в постель. Обычно, перед тем, как добраться до подушки, я не сплю уже сутки. Пройдет еще не меньше часа, прежде чем мышцы и главное нервы расслабятся, а сон заберет меня к себе. Но этот час я лежу с открытыми глазами. Смотрю в серый потолок, где поскрипывают половицы под ногами соседа сверху, который поднимается в полшестого утра, кормит своих котов. Вытирает за ними шваброй и, похоже, делает зарядку. Бодрый старичок. Я к нему равнодушен, меня совершенно не трогают его утренние экзерциссы. Мой взгляд бессмысленно скользит по потолку, по лакированным и стеклянным дверцам шкафа, за которыми виднеются книжные корешки. Я лежу, размышляю…

…я ненавижу…

Последние несколько месяцев мне ничего не хочется. Я не хочу просыпаться, есть, пить. Нет желания выходить из дому, но все время сидеть в четырех стенах тоже не могу. И работа…

Равнодушно смотрю на женщин и ничего кроме скуки…

…не стану спорить. Пусть будет депрессия.

…он часто разъезжает по соседним городкам, развозя по своим киоскам товар и собирая выручку. Я лежу с открытыми глазами и представляю, как однажды вечером на встречу его бусу вылетает, слепя фарами, огромный грузовик. Отчаянно, бессильно ревя клаксонами, обе машины вминаются друг в дружку. Грузовик гораздо тяжелее и мощнее буса… Мой приятель, зажатый подавшейся вперед рулевой колонкой, запрокинув окровавленную голову, лежит в перевернувшейся машине на обочине. Я не злой человек и не хочу, чтобы он долго мучился. Согласен, пусть умрет сразу. Можно во сне, от инсульта или инфаркта: он сильно растолстел за последние годы. Мне все равно, как он погибнет.

…люблю его жену. На какое-то время она тоже увлеклась мной. Мне хочется верить в это.

Мой приятель — я сидел с ним в первом классе за одной партой, и, повзрослев, мы вместе проворачивали кое-какие дела. Потом я уехал из города на несколько лет. Когда вернулся, он уже был женат, имел двух детей — мальчика и девочку. Приятель заехал ко мне в гости с семьей, и мы познакомились. В первую встречу она не произвела на меня особого впечатления. Молодая, стройная и привлекательная женщина двадцати семи лет, про которую совсем не скажешь, что у нее двое детей. Строгое, слегка напряженное выражение лица. Просидев несколько часов за чаем, сухим вином и сладостями, обменявшись новостями, мы расстались. Потом иногда созванивались.

Как-то зимой я проезжал мимо их дома. Звякнув приятелю на мобильный, поднялся к нему на пятый этаж. Дети были у родителей, жена еще на работе, и он в одиночестве пил пиво. Я засиделся до ее прихода. Она вошла уставшая, измученная давкой в маршрутке, на черных волосах и воротнике пальто таял мокрый снег. Мне стало ее жаль. Думаю, что именно тогда я влюбился. По крайней мере, после этого снежного вечера я каждый день думал о ней, искал встреч.

…Как-то заехал за ней на работу в обеденный перерыв и пригласил пообедать. Одну без мужа. Она согласилась. Время от времени — не чаще двух раз в неделю, я заезжал за ней, и мы вместе обедали. Вскоре она стала жаловаться на мужа, что он не занимается с ней сексом. Последний раз во время отпуска, почти год назад. Я уже знал, что люблю ее и подумал, она решила перевести нашу дружбу в иную плоскость.

Выразил искреннее недоумение поведением друга. Стали гадать, может причина в его здоровье или любовнице. Она говорила, что последние годы он думает и говорит только о деньгах. А холодность к ней объясняет тем, что устает на работе. Пусть устает. Лично я был не против. Мы так и не нашли ответа на вопрос…

Через несколько дней я узнал, что муж с детьми уезжает к родителям на выходные в деревню. Она сама рассказала мне об этом. Я воспринял сказанное, как сигнал к действию. Позвонил ей после того, как они уехали, но в ответ на предложение встретиться, посидеть в ресторане услышал равнодушное "давай завтра"…

Мы встретились на следующий день и переспали. Предварительно все обговорив: оказывается, у нее уже был любовник. Мне с самого начала отводилось второе место. Я очень самолюбивый человек, но когда со мной играют в открытую и не пытаются обмануть, согласен быть вторым. Лишь бы быть рядом, иметь возможность заботиться о ней и ее детях.

Во время секса она очень изменилась. Лицо стало, как у шестнадцатилетней девушки, а строгость обернулась искренней страстностью…

…словно лицом о бетонный пол. Я так и сидел с телефонной трубкой в руке…

Опасался, что она что-нибудь сделает с собой. Отпаивал валерьянкой и уговаривал не волноваться. Разбирал их беседы, стараясь отыскать для нее намеки того, что отношения не кончились и скоро, очень скоро он вернется. Бред, бред, еще раз бред! Именно после этого на следующий день, проснувшись до рассвета, я с предельной ясностью понял: мы больше не будем вместе. Наши отношения закончены. Так и случилось. Через две недели любовник снизошел и ответил на ее смс. Потом они встретились. А я стал не нужен.

Я продолжал ухаживать за ней. Возил с мужем по ресторанам и дискотекам. Просил, помогал, дарил подарки. Бесполезно. Только окончательно утратил лицо. Да, что там говорить, когда я загнал себя в тупик, то предупредил…

Она довольно спокойно попросила "не делать глупостей"…

У каждого есть предел, своя точка надлома. Я решил изменить себя, точнее свою жизнь. Исчезнуть из города, из страны. В результате придется исчезнуть с этой планеты. Как там у Достоевского? " Уехал в Америку…"

Сейчас я все еще жив, хотя и загнан самим собой в ловушку. Конечно, можно окончательно плюнуть на все. Став над ситуацией…

…подавив инстинкт самосохранения, безумным кузнечиком прыгаю по минному полю, которое сам же и посадил.

…невозможно не презирать других людей, когда чуть ли не каждый день сталкиваешься с их бытовой жадностью, глупой жестокостью и полным отсутствием самоконтроля. Каждый день жизнь назойливо тычет в глаза одну сцену за другой…

Больше всего мне интересно, как это соотносится с моим равнодушием и жестокостью в действиях и планах по отношению к другим людям…

Равенство, братство, справедливость. Да пошли вы к черту! Ни один из тех, кто на моих глазах дорвался к власти, не сделал ничего хорошего для тех, кто его избирал…

Общество в моей стране, как было феодальным, так им и остается. Государственные структуры окончательно утратили…

…сказать еще об одном своем качестве. Я — везуч. Это не везение человека, которому все удается с первого раза и каждый третий лотерейный билет — выигрышный. Скорее мое везение больше похоже на то, что происходит с человеком, приговоренным к смертной казни. Сидит себе мужик в камере и ждет. Пишет письма с просьбой о помиловании во все инстанции. На время рассмотрения и принятия решения каждый раз казнь переносят. Так и живет. Всю жизнь.

В моей памяти осталось множество свидетельств моего везения. Даже, если правы ученые, говорящие, что в среднем двадцать процентов наших воспоминаний — ложные, то оставшихся восьмидесяти все равно хватит на нескольких обычных людей. Это я не к тому, что вижу в своем везении божественный промысел. Нет. Я не думаю, что бог берег мою жалкую жизнь ради высокого предназначения. Если он существует, то скорее с некоторым удивлением, в состоянии легкого подпития смотрит на прыжки и ужимки, с которыми я мечусь под камнепадом жизни. И лениво думает: "Он снова увернулся? Хорошо. Может быть, вот так получится зацепить?" И очередная горсть камешков, брошенных расслабленной рукой, летит в мою сторону.

…раз судьба предоставила мне возможность подняться на самый верх к тому первому камню, с которого начинается сметающий все на своем пути камнепад, то может я был прав, когда столкнул его вниз. Интересно, что из этого выйдет…"

С трудом разобрав последние строчки, Ксюха заснула.

— Вставай, — тряс за плечо Тоха посапывающую во сне девушку. — Подъем!

— Отвали, — сказала Ксюха, не открывая глаз. — Пшел…

Она вяло оттолкнула его руку и перевернулась на другой бок. Худое лицо девушки с распухшим носом и губами попало в пятно солнечного света, падавшего из окна. Она завозилась в постели и натянула одеяло на голову.

— Вы, что охренели? — в комнату заглянул Вольдемар. — Надо спешить, до маршрутки час остался. Пропустим!

— Ксюха, не дури! — на пороге появился Деня. — Мы уходим!

Тоха выдернул подушку из-под головы Ксюхи. Девушка разлепила закисшие глаза, сощурясь посмотрела на него. Лицо ее перекосила плаксивая и злая гримаса.

— Пять минут, — Деня подошел к кровати. — Я жду пять минут и отваливаю… Если мы через три часа не будем в "Заду", то нам жопа. Тоха, да пусть себе валяется. На хрен она нам сдалась? Пошли.

— Да иду я, иду! — выкрикнула Ксюха и рывком села. — Развонялись!

Бормоча ругательства, она надела кроссовки, вытащила из-под кровати сумку с вещами. Парни вышли из комнаты. Оксана двинулась за ними, но на пороге вспомнила о телефоне и вернулась. Вытащив из розетки зарядное устройство, обратила внимание — на экранчике отсутствует уведомление о связи с оператором. Чтобы проверить, нажала на вызов первого номера в записной книжке телефона, но сигнал не пошел. Беззлобно выругавшись, Ксюха сунула мобильный в карман. Через минуту она вышла из дома. Утро выдалось солнечное и чувствовалось, что денек будет жарким. Тоха нацепил на дверь навесной замок.

— Кайфоломы, — пробурчала девушка. — Можно подумать, что в "Заду" нас ждут. У вас хоть деньги есть?

— У него есть, — Деня мотнул лохматой головой в сторону Вольдемара.

Тот помрачнел и ссутулился.

— Разве это деньги, — он сплюнул под ноги. — Мусора — с-с-суки! Яйца бы им оторвать! Такую делюгу испортить…

— Сам обосрал, — подошел Тоха. — Ну, что вы стоите? Двигаем!

Они вышли со двора и побрели по улице. На поверхности зеленовато-коричневых прозрачных луж отблескивало солнце. Стоявшие у ворот соседнего дома две пожилые женщины с неодобрением уставились на них.

— Добрый день, баба Галя, — поздоровался Тоха.

Ничего не ответив, женщина отвернула широкое морщинистое лицо к соседке. Шедшая последней девушка услышала, как кто-то из бабок негромко сказала "совсем пропал пацан". Приостановившись, Деня содрогнулся всем телом и несколько раз чихнул. Шмыгая носом, он проворчал:

— Когда я уже сдохну.

— Торопишься? — Вольдемар закурил сигарету. — Ты сначала приведи нас на точку, а потом можешь сдыхать, сколько захочешь.

— Пошел ты, — Деня вытер рукавом под носом и заперхал. — Как меня все задолбало. Бля!

— Ну, шо ты ноешь, мужик, — сказала девушка. — Ты бы лучше пробил есть ли товар на точке.

— Да, — поддержал Тоха. — У тебя есть номер барыги?

— Есть, — Деня остановился и, зажав пальцами толстый нос, трубно высморкался. — Все у меня есть… Только денег на счету нет.

— Звони с моего, — Вольдемар вытащил из джинсов телефон.

— Бесполезно, — отмахнулся Деня. — Все равно Колян на чужой номер не ответит. Да не бойтесь вы… У него все четко. Как в аптеке. Заваливаешься в любое время и получаешь, чего душа требует. Только бабло плати.

— Черт, — сказал Вольдемар, рассматривая мобильный. — Связи нет. Ну и дыра тут у тебя, — он глянул на Тоху.

— Лучше бы ее не было, когда ты своим мусорам звонил, — сказал тот. — Бля, какой же ты все-таки дебил! Я как подумаю, сколько ты проебал товара!

— И нас, сука, подставил, — не удержалась Ксюха. — Какого нас отпиздили за твои грехи?! У меня все тело болит!

— Мало отпиздили, — Вольдемар с ненавистью посмотрел на девушку. — Тебя вообще, удавить надо было! В колыбели!

— Да не орите вы, — зашипел оглядываясь Деня, — на всю улицу.

— Слушай ты, — Вольдемар ткнул телефоном в сторону девушки. — Еще раз вякнешь, прошмандовка, и будешь сама себе ширево покупать. Мало того, что мусора кинули, так всякая шавка на меня хлебальник раззевает.

— Это ты заткнись, пидор, — Ксюха бросилась к парню, но Тоха быстро преградил ей дорогу. — Забыл, что всю неделю за мои деньги кайф ловил?! Сука неблагодарная! Наркоборон хренов!

Вольдемар замахнулся. Лицо у него раскраснелось, веки часто моргали.

— Кончайте кипешь, придурки, — Тоха легонько оттолкнул девушку и погрозил кулаком приятелю. — Я вам сейчас обоим настреляю по хлебальникам! Развоевались… А ну, быстро вперед пошли! Мы из-за вас и за час не дойдем.

Развернувшись, Вольдемар зашагал дальше. Впереди послышался шум автомобильного двигателя: машина "скорой помощи" проползла через перекресток. Следом ехал оливковый автобус с закрашенными белой краской окнами. Деня закашлялся и громко харкнул на дорогу мокротой.

— Хотел бы я пошарить в чемоданчике этого "айболита", — сказал он со вздохом. — Сколько там всего вкусного.

— Ни хрена там нет, — буркнул Вольдемар. — Откуда у врача что-то полезное в такой дыре… Анальгин и магнезия.

— Точно, — мрачно подтвердил Тоха. — Я пару раз в позапрошлом году, когда прижало на хате, звонил им, так они даже не приехали, пидарасы. А соседка… Я с ней здоровался сейчас, — он оглянулся, но женщин у ворот уже не было, — баба Галя, так у нее в прошлом году инфаркт был из-за того, что пидарасы целых два часа на вызов ехали. Еле откачали в реанимации…

— У меня знакомый врач работал в реанимации, — вспомнила Ксюха. — Так он рассказывал, что у них промедола, омнопона, хоть жопой жуй. Коли — не хочу.

— Малинник, — причмокнул Тоха. — Так давай к нему заглянем: пусть подгонит пару стекляшек.

Девушка отрицательно покрутила головой.

— Он два года назад в Штаты отвалил на постоянку, — сказала она. — А я только-только в систему входила… Всего несколько раз к нему ночью на работу приезжала, когда он дежурил. Мы вместе омнопоном ширялись, а утром, после работы, в пиццерию шли. У них рядом с больницей круглосуточная забегаловка, очень классную пиццу там делали… Хорошо было, — девушка вздохнула.

— Ну да, — негромко сказал Вольдемар, — сосать не мешки ворочать.

— Да… — протянул Тоха. — Были времена. Я тоже с одной медсестрой, как-то познакомился. Она мне всяко-разно доставала. Но сука была еще та. Просто так ничего не давала — башлять приходилось. И мозги при этом трахала, врагу не пожелаешь!

— Ты про Марту? — поинтересовался Вольдемар. — Беленькая такая?

— Нет. Про Аньку. Ты ее не видел.

Они вышли на окраину поселка, заковыляли по разбитой асфальтовой дороге. Справа и слева тянулся редкий лесок, за которым просматривались пустые песчаные пляжи. Было жарко. Спины и лбы идущих покрылись испариной. Чувствуя себя совершенно разбитой, Ксюха бормотала ругательства, а Деня все время кашлял. Через пол часа они вышли к шоссе.

На лавочке под навесом сидели четыре женщины с пакетами и сумками. Чуть в сторонке курили двое мужчин. Люди пришли сюда, чтобы сесть на маршрутный автобус. Два раза в день — утром и вечером — машина совершала рейсы из Берегового в Заднепровск, подбирая желающих из Приморска.

— Успели, — Тоха тяжело дышал.

— Да еще целых десять минут, — посмотрел на часы Вольдемар. — Зря пороли горячку.

Деня достал из своей сумки пластиковую бутылку с водой и принялся жадно пить. Женщины с лавки неодобрительно смотрели на молодых людей. Тоха на всякий случай поздоровался. Одна из теток небрежно кивнула в ответ.

— Дай, — Ксюха почти вырвала бутылку из рук. — Я тоже хочу.

— Мне оставьте, — потребовал Вольдемар.

— Свое надо иметь, — огрызнулась девушка. — Тут мне не хватит.

— Да ты совсем охренела, — вскинулся Вольдемар. — Дай сюда! — он попытался схватить бутылку, но Оксана отскочила назад и спрятала воду за спину.

— Отвали, козел, — выкрикнула она. — Из лужи пей!

— Да кончайте вы, — зашипел Тоха. — Люди смотрят.

— Мне люди по хуй, — взвился Вольдемар и кинулся к девушке.

Несколько минут он гонялся за ней по обочине. Ксюха соскочила в придорожную канаву, вылезла на другой стороне. Отбежав шагов на двадцать, она принялась лить себе воду на лицо. Матерясь, Вольдемар неловко перепрыгнул через канаву. Правая ступня у него подвернулась — громко вскрикнув, парень упал на землю. Падая, он выставил ладони вперед и ободрал их о гравий.

Вольдемар снова вскрикнул от боли и зло выругался. Курившие у навеса мужики захохотали, а одна из женщин громко сказала:

— Совсем с ума посходили.

— Не ной, — Тоха тяжело перебрался через канаву и протянул руку сидящему на земле приятелю. — Вставай.

— Я эту суку убью сейчас, — Вольдемар ухватился за руку и рывком поднялся. — Я ее… А-а-а! — сделав шаг, он взвизгнул. — Черт, черт! Я сломал ногу!

Покачиваясь, он стоял на одной ноге. Правая ступня в черном носке и коричневой сандалии раскачивалась в воздухе. Оксана подошла ближе. Корча презрительные гримасы, присела на корточки шагах в десяти. Вольдемар сделал попытку стать на поврежденную ногу, шагнул, но снова взвыл от боли и задрал ее вверх. На глазах у него выступили крупные слезы.

— Ну вот, вашу мать, — сказал Деня. — Доигрались, уроды.

Один из мужчин отбросил окурок и подошел к канаве. Легко перепрыгнув через нее, он остановился перед ноющим Вольдемаром.

— Посади его, — приказал Тохе мужчина. — Это вывих. Я ему вправлю, пусть только сядет.

Тоха послушно усадил приятеля на землю.

— Больно, — прохныкал Вольдемар. — А если там перелом?

— Какой перелом, — мужчина присел. — Так болит? — он бесцеремонно помял поврежденный голеностоп. — А так?

Вольдемар постанывал и тряс головой.

— Нету у тебя перелома, — сказал мужчина, поднимаясь. — И вывиха нет, — он достал сигарету. — Подвернул просто. Перебинтовать нужно сустав и полежать, — он посмотрел на часы. — Уже семь минут десятого. Где этот гребаный автобус?

Утратив интерес к Вольдемару, мужчина вернулся под навес и принялся громко возмущаться опаздывающей маршруткой. Вскоре к нему присоединились тетки, сидевшие на лавке. Одна из них заметила, что за время, которое они ждут автобус по шоссе не проехало ни одной машины. Ожидающие принялись на все лады склонять Ваську — водителя автобуса и высказывать всяческие предположения по поводу его отсутствия.

— Никогда такого не было, — невысокая загорелая толстуха лет пятидесяти вышла на шоссе. — Никогда он не опаздывал.

— Может авария? — спросила другая.

Толстуха нервно расхаживала по дороге и вытягивала шею, словно пытаясь заглянуть за горизонт. Ей хотелось увидеть приближающийся автобус, но на шоссе с обеих сторон было пусто.

— Я не могу идти, — сказал Вольдемар постанывая. — Нога болит… У-у-у, с-с-сука! — он оглянулся на девушку. — Хрен ты у меня дозу получишь!

— При чем здесь я, — пожала плечами Ксюха. — Не фиг козлом скакать, придурок.

Вольдемар принялся громко материться, но мужчина, осматривавший ему ногу, обернулся и грозно прикрикнул:

— Заткнись, сопляк! Чтоб я больше не слышал тебя!

— Совсем совесть потеряли, — возмутилась какая-то женщина. — Уши вянут от матов. Так бы взяла и иголкой рот зашила!

Вольдемар притих, стал беззвучно шевелить бледными губами.

— Двадцать минут прошло, — озабоченно сказал Деня. — А если он вообще не приедет? Что тогда будем делать?

— Приедет, — ответил Тоха, закуривая. — Быть такого не может…

— Я не поеду с этой сукой, — в голосе Вольдемара слышалась мрачная решимость. — Вы как хотите, но я с ней не поеду. Пошла она… — он тихо выругался.

— Это я с тобой, козел, не поеду, — фыркнула Оксана. — Долго мы еще тут торчать будем, пацаны?

— Ты что? — Деня раздраженно уставился на нее. — Глухая и слепая? Не видишь, автобуса нету? Как придет, так и поедем.

— Я не поеду, — упрямо заявил Вольдемар. — Надо остановить любую проезжающую машину. Я заплачу… — он достал сигарету. — Но сучка останется. Деня, иди на дорогу и тормози первую попавшуюся тачку.

— Сейчас, — Деня сошел с обочины на асфальт и принялся высматривать машину.

Тоха присел на корточки рядом с Вольдемаром.

— Не кипешуй, — сказал он ему тихо. — Ксюха — дура, но ты сам виноват. Да не дергайся ты, успокойся, — он положил руку на плечо приятеля. — У нее в Заднепровске старики живут… Твоего бабла на два дня хватит, если экономить. А Ксюха у своих стариков что-нибудь да выпросит. Они у нее добрые, не дадут дочке загнуться.

— Надо было вчера самому уехать, — с тоской в голосе произнес Вольдемар. — На хрен вы были мне нужны.

— Гляньте-ка, — Ксюха посмотрела назад, через плечо. — "Скорая" едет.

Оглянувшись, парни увидели, что по дороге от поселка катит "скорая помощь", а за ней метрах в двадцати зеленый автобус. Люди на остановке заволновались, поднялись с лавочки и столпились у дороги. Тоха помог Вольдемару встать. Позвав на помощь Деню, они с трудом перебрались через канаву. Ксюха предусмотрительно держалась позади.

— Надо остановить, — сказал Вольдемар. — Деня, тормозни! Пусть везут меня в больницу. Ну что ты стоишь? Маши им!

Деня сунулся к дороге, но спецмашина выехала на шоссе и быстро набирая скорость проехала мимо машущих ей людей. Кто-то выругался.

— Стой, стой! — толстуха вышла на проезжую часть, чуть ли не под колеса зеленому автобусу. — Да стой ты!

Воздух прорезал сигнал автомобильного гудка. Водитель автобуса вдавил клаксон, вывернул рулевое колесо и, погрозив женщине кулаком, проехал мимо. Останавливаться он явно не собирался. Бормоча ругательства, бессильно возмущаясь, люди смотрели вслед удаляющимся автомобилям.

Вадим

Притянув девочку к себе, Вадим сочно поцеловал ее в губы. Аня задрожала, обхватила мужчину руками за плечи. Глаза у нее закрылись.

— Я тебя люблю, очень люблю, — зашептала девочка, когда он скользнул губами в уголок рта, потом принялся целовать бархатную кожу щеки, покусывать тугую мочку. — Вадичка, я жить не смогу без тебя. Я люблю тебя, — она страстно повторяла эти слова, словно заклинание.

Зубы Вадима попали на золотую сережку. Он оторвался от девочки, отстранился.

— Тебе пора, — сказал он хрипло. — Иди, а то твоя мама снова закатит истерику.

Три часа назад запыхавшаяся, с возбужденно горящими глазами Аня, отыскав его палатку, первым делом принялась торопливо и сбивчиво рассказывать, как она поругалась с матерью. Та не хотела ее выпускать днем, поэтому она не пришла.

— Я чуть с ума не сошла, — говорила девушка, — ты позвонил, а меня из дома не выпускают. Я даже чашку разбила со злости…

Несмотря на радость, что пропавший год назад мужчина вернулся, она поначалу немного смущалась. Аня стояла перед ним в голубенькой футболке и серых шортиках. В руке сжимала купленный им мобильный. За год ее тело немного изменилось: под футболкой появились заметные холмики грудей, а мальчишеские бедра потяжелели. Но в ней по-прежнему чувствовалась неуклюжая, ломаная грация подростка. Вадим почти сразу завелся. Сегодня его девочка слегка стеснялась, и он взял инициативу в свои руки.

— Это тебе, — он протянул Ане пакет, в котором лежали купленные в Киеве подарки: косметика, куча бижутерии и кое-что из одежды.

Пока девочка, вскрикивая от радости, рассматривала вещи, он достал из переносного холодильника бутылку шампанского. Поставил на раскладной столик вазу с фруктами. Хлопнула пробка, из горлышка поднялся дымок. Вадим разлил по пластиковым бокалам играющее пузырьками вино.

— За нашу любовь, — чокаясь, сказал он с чувством.

Не отрывая восторженного взгляда влажных зеленых глаз от мужчины, Аня выпила свой бокал до дна. Вадим взял из вазы крупную ягоду клубники и вложил в послушно раскрытый ротик девочки. Не успела она проглотить ягоду, как мужчина навис над ней, положил ладони на плечи. Страстно дыша, Аня поднялась ему навстречу, неловко впилась влажными губами в крупный рот Вадима. Он не без труда подхватил ее на руки и, подрагивая коленями от напряжения, отнес в палатку. Через несколько минут Аня почти кричала в его объятиях, целовала и, не сдерживаясь, покусывала зубками…

— Тебе пора идти, — повторил Вадим. — Я провожу тебя.

Аня посмотрела на часики — было начало второго.

— Не надо провожать, — сказала она. — Я побегу. И через пятнадцать минут буду дома. Может, я останусь? — Аня прижалась к нему, заглянула в лицо снизу вверх. — Плюну на все и останусь! Хочешь?

— Нельзя, — Вадим поцеловал ее в лоб и отстранился. — Не хочу, чтобы ты из-за меня ссорилась с матерью. Зачем еще больше осложнять ваши отношения?

— Я приду утром. С самого утра сбегу.

— Ты должна хорошо отдохнуть, — рассудительно сказал мужчина. — И мне нужно выспаться. Сил набраться, — он усмехнулся. — Ты совсем измотала меня, — он покрутил головой. — Настоящая тигрица.

— Я такая, — хихикнула Аня. — Но я — ласковая тигрица. Мой тигр, — она замурчала и стала тереться щекой о его грудь. — Мой любимый тигр, — ее зубки куснули мужчину.

— Ай, — сказал Вадим. — Перестань. Ты меня и так всего покусала. Чуть не съела. Завтра весь в синяках буду. Съешь лучше шоколадку, — он шагнул к столику и выудил из раскрытой коробки подтаявшую конфету. — Скажи "А".

Аня послушно открыла рот, и он вложил туда сладкое.

— Все, — сказал Вадим. — Иди, а то мы так никогда не расстанемся.

— Я не хочу расставаться, — девочка прожевала шоколад, сглотнула. — Я без тебя целый год была… Чуть с ума не сошла. Звонила на твой номер, а ты не отвечал, — в голосе послышалась обвинительная нотка. — Целый месяц плакала.

— Я же тебе говорил: у меня мобильный украли, — пожал плечами мужчина. — Думаешь, мне легко было? Если бы не кризис на фирме… — он не закончил и делано вздохнул. — Как только возможность появилась, я сразу приехал к тебе.

— Забери меня с собой, — попросила Аня. — Я без тебя больше не смогу, — она громко всхлипнула. — Я тебя очень… Очень люблю! — она снова прижалась к нему. — Не смогу жить без тебя!

Она уткнулась ему лицом в грудь. Вадим страдальчески закатил глаза к ночному небу, как на первый раз, сцена прощания затянулась.

— Солнышко, я тебя тоже очень люблю, — сказал он. — Тебе нужно идти. Утром, как проснешься, позвони мне и договоримся, когда встретиться.

— Я не смогу спать, — вздохнула Аня. — Буду всю ночь думать о тебе. И сразу прибегу.

— Только ты с матерью не ругайся. Хорошо?

— А если она снова не будет меня отпускать? Я не хочу сидеть в доме, когда ты здесь.

— А я не хочу, чтобы ты ссорилась с мамой. Она запрет тебя в комнате и мне придется лазить в окно, — Вадим усмехнулся. — Это, конечно, романтично, но…

— У нас собака — она поймает тебя, — сказала Аня и, подумав, добавила:

— Жаль, что вчера мама взяла постояльца. Ты мог бы снять у нас комнату. Мы бы тогда все время были вместе, — она вздохнула.

— Да, обидно, — Вадим зевнул. — Но ничего… Мы и так можем встречаться. Кстати, как там твои подружки поживают? Женя и эта, как ее… Не помню.

— Оксана, — сказала девочка. — Она уехала учиться в колледж. А Женька есть, я позавчера с ней гуляла.

— Все, солнышко, — Вадим быстро поцеловал девочку в губы. — Иди.

Аня вздохнула.

— Я пошла, — сказала она грустно. — Спокойной ночи, Вадичка. Я тебя очень люблю.

— И я тебя люблю, солнышко, — он с трудом подавил зевок. — До завтра.

Она успела отойти на десяток шагов, как Вадим заметил, что пакет с подарками остался лежать на раскладном стульчике.

— Подожди, — он схватил пакет и догнал девочку. — Ты забыла.

— Я потом возьму, — Аня отстранила подарки. — Как-нибудь на днях. Придумаю, где спрятать и возьму. Мама заметит… Тогда все, придется сдаваться. Она мне голову оторвет.

— Правильно, я что-то не подумал, — Вадим убрал руку с пакетом. — Сдаваться не нужно. Молчи, как партизан. Мне твоя голова очень нужна.

— Я побежала, — Аня махнула ему рукой и быстро пошла прочь.

Помахивая пакетом с подарками, Вадим вернулся к палатке. Чувствовал он себя утомленным, но довольным. Первая встреча прошла отлично. Девочка его не забыла и не было похоже, что она использовала полученный в прошлом году сексуальный опыт с кем-то другим. Он смахнул тарелки с остатками сладостей в мусорный пакет. Допил остававшееся на донышке шампанское и уронил пустую бутылку в мусор.

Стало заметно холодней, луна скрылась за тяжелой, чернильной тучей. Ветер поскрипывал над головой кронами деревьев и шелестел листвой. Расплющив на левом предплечье надувавшегося кровью комара, Вадим полез в палатку. Закрыл вход и включил лампочку, работающую от аккумулятора. Несмотря на усталость, легкую сонливость — спать по-настоящему не хотелось.

Вадим включил портативный телевизор, настроился на центральный канал. Показывали какую-то американскую комедию. Посмотрев минут пять, он переключил на другую программу. Там передавали новости. Сексапильная дикторша сообщила, что сегодня представлен доклад об экологическом состоянии прибрежных вод Черного моря. На Крымском полуострове, в районе Одессы и так далее. На экране замелькали кадры репортажа с пляжей, переполненных загорающими людьми. Маленький эксперт в очках и темном, несмотря на жару, костюме принялся рассказывать журналисту о катастрофической ситуации с экологией. Эксперт сыпал цифрами, данными за последние десять лет. Открытым текстом говорил, что ситуация дошла до точки. Болезнетворные бактерии, неконтролируемые сбросы городских фекалий в море, промышленные отходы, рыба, зараженная паразитами…

Получалось, по крайней мере, для половины отдыхающих, рискнувших искупаться в Черном море, отдых закончится, как минимум, чесоткой. Под конец эксперт договорился до того, что, если срочно не закрыть пляжи, находящиеся в "кризисной зоне", то по всей стране может прокатиться целая вспышка инфекционных заболеваний. Как желудочных, так и дерматологических. Слушая репортаж, Вадим подумал, что в теме явно не обошлось без турок. Опять пытаются сорвать сезон и перенаправить поток отдыхающих на свои курорты.

— Ничего у вас не выйдет, — он показал эксперту кукиш.

Сюжет закончился, но вслед за ним дикторша зачитала объявление о том, что экологическая ситуация в Крыму, на Черноморском побережье взята под контроль премьер-министром. Президент лично поручил правительству разработать комплекс мер, направленных на ликвидацию кризиса. Завтра состоится заседание правительства, на котором будет заслушан доклад министра по чрезвычайным ситуациям, на днях совершившего инспекционную поездку в кризисные районы.

— Хм… — пробормотал Вадим. — Странно.

Он подумал, надо завтра звякнуть секретарю: пусть выяснит как с экологией в Приморске. Подцепить и привезти из отпуска какую-нибудь заразу совершенно не улыбалось. Но тут же Вадим решил, секретарь для этого не годится. Скорее всего он возьмет на заметку, что шеф, находящийся в Моршине интересуется Черным морем и может сделать ненужные выводы. Надо по-другому. Через знакомых…

Мобильный подал сигнал о пришедшем ммс. Вадим взял телефон: весточка была от Анны. Огромное пунцовое сердце с текстом: "Вадичка! Я тебя очень люблю и скучаю за тобой. Лежу в постели, думаю о тебе. Твоя Аня". Он подумал, что надо ответить, но набирать в телефоне было лень. Поэтому просто отправил сердечко пронзенное стрелой. Буквально через минуту от девочки пришла новая картинка — целующийся аниме-парень с аниме-девицей в ореоле мерцающих звезд и "Люблю! Люблю! Люблю!". Отвечать он не стал и просто выключил телефон.

— Не хрен баловать, — сказал Вадим. — Маленькая еще.

Он погасил свет и устроился поудобней. Потом вспомнил о пистолете. Полез в сумку — оружие было на месте. Достал замотанную ремнем кобуру с "береттой". Вытащил пистолет, передернул затвор. Поставив на предохранитель, положил рядом с постелью так, чтобы в любой момент можно было достать рукой. "Береженого бог бережет, не хрен безопасностью пренебрегать", — подумал Вадим и заснул.

Ночью пошел сильный дождь. Вадим проснулся, как только он стал барабанить по туго натянутому куполу палатки. И снова заснул. Проснувшись, он вылез наружу. Оказалось, что снова вовсю жарит солнце. Мужчина посмотрел на часы: пол-двенадцатого.

— Ого, неплохо я похрапел, — сказал Вадим и достал из машины канистру с пресной водой.

Умываясь, он подумал, что хорошо бы сходить на море, поплавать. Тут же вспомнил вчерашний репортаж о бациллах, фекалиях и прочих изысках Черного моря. Раздумывая, кому бы позвонить — прояснить ситуацию, он включил мобильный. Телефон заработал и показал, что нет соединения с оператором.

— Твою мать! — удивился Вадим. — Какого…

Он выключил-включил мобилу. Тот же результат, связь отсутствовала. Вадим отыскал в сумке второй телефон — выскочило сообщение о приеме за вчера нескольких смс, но связи не было. Симка в аппарате стояла от другого оператора, и он тоже не работал.

— Вашу мать! — Вадим растерянно посмотрел по сторонам. — Ну, что за козлы!

Он еще долго матерился, но связь не появилась. Вадим рассовал телефоны по карманам шортов и соорудил себе пару бутербродов с ветчиной. Налил из термоса в кружку все еще горячий кофе. Подумал, что Аня, которая не может ему дозвониться, скорее всего появится в ближайшее время. При воспоминании о девчонке его член ожил, и Вадим произнес сакраментальную фразу из кинофильма:

— Спокойно, Ипполит, спокойно…

Он вытащил из сумки с продуктами непочатую бутылку коньяка, чтобы долить ополовиненную чашку с кофе. Включил музыку и расслабился в шезлонге под раскидистым деревом. Для полноты удовольствия закурил сигару. Странным образом сейчас осознание того, что телефонная связь не работает, вызвало у него приятное ощущение комфорта, полной изолированности от окружающего мира. Как будто он был один и на необитаемом острове. В какой-то момент Вадиму даже захотелось, чтобы девчонка не приходила…

Проснулся он от застрекотавшей над головой птицы. Было душно и жарко, футболка промокла от пота. Вадим поморгал, оттер со лба испарину. Пустая кружка, недокуренная сигара валялись на земле. По влажной спине пробежал легкий озноб.

Мужчина посмотрел на часы: восемь минут второго. "А девчонки-то нет", — промелькнуло в голове. Вадим проверил мобильники: на обоих экранчиках светилось уведомление, что связь отсутствует. Он задумался над этим, но о мобильной связи имел очень слабое понятие. Везде натыканы какие-то соты и через них идет связь. Скорее всего, где-то полетела такая сота, надо ждать, пока связь починят. С запоздалым раскаянием вспомнил, что давно пора купить себе спутниковый телефон.

— Ну, где же эта дура, — он встал и медленно обошел вокруг своего лагеря.

Людей видно не было, ветерок шелестел листьями. Над головой чирикали птицы. Вадим почувствовал, как начинает портиться настроение, и так неважное после дневного сна. Даже голова болеть начала.

— Надо искупнуться, — сказал он громко.

Перед тем, как уйти на пляж, написал на листке из блокнота записку "я на море". Прилепил кусочком скотча к дверце машины, надеясь, что сразу бросится в глаза. Достал подстилку, полотенце, надел бейсболку и темные очки. Кинул в пакет несколько персиков, бутылку минералки. Потоптался в нерешительности, размышляя "стоит ли…", и вытащил из палатки кобуру с пистолетом. В голову пришла мысль, что именно сейчас только он уйдет, как Аня заявится сюда.

Он вспомнил ощущение гладкой и нежной, темной от загара кожи девочки. Загорала она голышем: на теле не было ни белого треугольничка припушенного волосиками сразу под плоским животиком, ни светлых полосок на маленьких грудках, спинке. Вадиму мучительно захотелось секса. Захотелось зажать глупую покорную девчонку в руках, подмять ее под себя. Так, чтобы она запищала…

— Твою мать! — рыкнул Вадим на весь лес, и с дерева по соседству вспорхнула испуганная птица. — Ну где?! Эта сучка… — закончил он тихо. — Ладно, — решительно пошел к морю. — Придет. Никуда не денется.

Из-за наступившей эрекции шагать пришлось враскорячку. Вадим представил себя со стороны и захохотал. Член сразу помягчел, через минуту свободно болтался в шортах. На пляже было пусто, бродило несколько чаек, и лежали пучки подсохших водорослей.

Уронив сумку на песок, Вадим, не торопясь, разделся. Разбежавшись, влетел в воду. Подпрыгнув, он громко плюхнулся в набегающую волну и на мгновение ушел в нее с головой. Вода тут же попала в уши. Отфыркиваясь, выскочил на поверхность и, делая широкие, мощные гребки, поплыл прочь от берега. Но быстро выдохся, повернул назад. Вышел на песок с надеждой увидеть бегущую к нему Аню. Но на берегу он по-прежнему был один. Вытираясь, мужчина посмотрел на море. Увидел идущий далеко от берега белый кораблик.

На открытом месте солнце жгло нещадно. Мгновенно ощутив усталость, Вадим решил вернуться в лагерь. Что и сделал. Палатка, авто стояли нетронутыми. Записка белела там, где прилепил. Вадим проверил мобильные — связи не было. Настроение испортилось окончательно. Даже захотелось собрать вещички и отвалить домой. В конце-концов он не мальчишка, чтобы подстраиваться под капризы глупой, маленькой курвы. Вадиму попалась на глаза бутылка с коньяком, и он налил себе стаканчик. Опустившись в шезлонг, стал пить коньяк, закусывая сочным персиком. Сладкий сок тек по губе, подбородку. Вадим и не заметил, как сожрал почти кило плодов и выдул два стаканчика благородного напитка.

Все это время он раздумывал над тем, как будет искать Аню. "Было ясно, что дурочка окончательно поругалась с матерью и та заперла ее в доме. Или в каком-нибудь сарае, погребе… Адреса девочки он не знал. Это затрудняло предстоящие поиски. Так, Аня говорила, что мать сдала приезжему комнату. Может, попроситься к соседям? Но тогда вся конспирация горит синим пламенем, а этого никак допустить нельзя. Черт…"

Над головой пролетели птицы, потом Вадим услышал быстрые шаги. Он тяжело поднялся. Через минуту в маленькую ложбинку влетела запыхавшаяся Аня. Вид у девочки был взъерошенный, на личике застыло выражение испуганного ожидания. Увидев мужчину, она радостно вскрикнула и, подбежав, обхватила. Даже попыталась вскарабкаться, как на дерево.

— Тише, тише, — Вадим пошатнулся. — Не так бурно.

Но Аня не слушала, только хихикала, целовалась. Торопливо, проглатывая окончания слов, рассказывала о том, как утром хотела ему позвонить. А мобильный не работает. И что делать… Решила прибежать утром, так мать перехватила и запретила выходить. Малая Светка совсем разболелась… Мать на весь дом разоралась, за руку схватила — чуть не оторвала, по заднице надавала. Теперь синяки будут.

— Смотри, смотри, — она сунула ему под нос левую руку, — видишь пятнышки? Видишь?

— Вижу, — Вадим с трудом восстановил равновесие. — Я уже собирался на твои поиски.

— Да это все мамаша, — фыркнула Аня. — Последнее время совсем не дает мне жизни.

— Как же тебя отпустили? — рассеянно спросил мужчина: он целовал худую и солоноватую от пота шею, плечи подружки.

— Меня не отпустили, — хихикнула девчонка. — Меня в комнате закрыли. Мамаша сказала, что не выпустит до завтра… Я в окно вылезла, через забор перебралась и удрала! Видишь, как я тебя люблю?!

— Ну ты даешь, — Вадим стянул с девочки футболку. — Снимай шорты, красавица, — приказал он. — Буду тебя наказывать. Взрослых нужно слушаться. Давай быстрее. Шевелись! Я тут чуть с ума не сошел, пока тебя ждал. Становись на коленки, непослушная девчонка…

"Ястребы"

Ночью одновременно кончилась водка и хлынул дождь. Ветер усилился. Морские волны шумно выкатывались на берег всего шагах в десяти от затухающего костра.

— Валим отсюда, — приказал Леха и потащил подстилку, на которой лежал, к машине.

Храпевший на песке Олег не проснулся даже от льющейся с неба воды. Пока Серега собирал разбросанные вокруг вещи, Игорек растолкал товарища и помог дойти до буса. Бормоча невнятные ругательства, пьяный Олег с трудом забрался в машину. Развалившись на заднем сиденье, тут же захрапел.

Леха сел за руль, включил дворники. Далеко в море, между небом и водой промелькнул сполох, затем второй. Милиционер инстинктивно напрягся, ожидая громового раската, но он так и не докатился до берега.

— Подвинься, — отпихнув спящего, Игорек сел рядом. — Ну льет!

На переднее сиденье плюхнулся Серега. Стащил промокшую футболку.

— Так и простудиться можно, — бормотал он, вытирая бумажными салфетками голову и волосатую грудь. — Так хорошо сидели и на те вам…

— Игорек, дай капитану полотенце, — откинувшись на спинку, Короб широко зевнул. — Будем спать?

Серега посмотрел на часы.

— Почти пол третьего, — сообщил он. — Не знаю, как вам, но мне ни в одном глазу.

— И я спать не хочу, — сказал Игорек. — Леха, включи какой-нибудь музон. Скучно.

— Майор пропустил просьбу мимо ушей. Снова зевнул.

— Я бы сейчас выпил горячий кофе, — опустив боковое стекло до половины, Серега смотрел, как тяжелые капли лупят в потемневший песок. — И водки с перцем для профилактики.

— Чай с лимоном, коньяк — лучше, — протиснувшись между креслами, Игорек включил плеер. — Где-то тут "Ленинград" был…

— Какой, на хрен, "Ленинград", — оттолкнув руку приятеля, Короб сбросил до минимума звук проигрывателя, взревевшего "тяжелым металлом". — Днем послушаешь. Ну, так что? — он повернулся к Сереге. — Едем в кафе на заправку? Продолжим праздничную ночь?

— Ага, торчать здесь нет никакого понта, — капитан закурил. — Захотим спать — пойдем в машины или махнем дальше по трассе… Можем в Захове остановиться. В гостинице.

— Да, — решил Леха. — Обосравшись, природа исчерпала себя. Едем на заправку. Твою тачку бросим тут до завтра?

— Ни хрена, — Серега открыл дверцу. — Подожди, я сейчас поеду. Двигай за мной. Ты вообще, как? Справишься?

— Обижаешь, — Короб задрал вверх брови. — Игорек, иди с капитаном. Если что, бери управление на себя, — он пьяно засмеялся.

— О кей, — Игорек с шумом откатил дверцу и тяжело побежал к бибикнувшему сигнализацией "форду".

— Сейчас поедем, — Серега последовал за "ястребом", но тут же вернулся. — Только дистанцию держи.

Кивнув, Леха включил зажигание. Минут через десять обе машины выбрались из лесочка на дорожный асфальт. Дождь усилился и "дворники" с трудом справлялись с водой, хлеставшей в лобовое стекло. Подавшись вперед, Короб пялился в ночную темноту. Фары он включил на полную мощность, но из-за дождя помогало слабо. Впереди подпрыгивал на выбоинах Серегин "форд". Потом вдруг прибавил скорость и стал быстро уходить в ночную темноту. Вспыхнув белой флуоресцентной краской, мелькнул указатель "Береговое — 30 км". Это налево. А направо: "Заднепровск — 70. Червоное — 95 км". Не снижая скорости, разогнавшийся "форд" лихо повернул на Заднепровск. Свет его фар выхватил из темноты остановку автобуса на обочине — лавку под жестяным навесом. Лехе показалось, что там кто-то сидит. Притормозив, он даже опустил правое стекло — на скамье было пусто.

— Мы где? — проснувшийся Олег рявкнул прямо в ухо водителя. — К-куда…

Испуганный Короб дернулся, и бус повело в сторону.

— Мать твою! — выругался он. — Я тебя когда-нибудь урою, Олег. Какого ты орешь?!

Олег не ответил. Майор глянул в зеркальце заднего вида — "ястреб" снова спал. Леха вдавил педаль газа. Вскоре показалось яркое пятно света: заправка "БенЗаКо". На выезде мигали синим машины "скорой помощи". За ними пряталось авто ДАI. Перед залитой белым светом витриной курили двое патрульных в бронежилетах и с автоматами.

Неожиданно вспыхнули красным стоп-сигналы "форда". Замигав поворотом, Серегина машина свернула на заправку. Возникший из темноты, словно привидение, даишник указал жезлом водителю буса следовать за передней машиной. Матюкнувшись, Леха повиновался. Через несколько секунд он затормозил в метре от багажника Серегиной тачки. Короб посмотрел в зеркальце бокового вида — из машины ДАI вылезли несколько инспекторов в дождевиках.

— Леха, — из окошка "форда" высунулась голова Сереги. — Леха, подойди сюда!

— Твою мать, — сказал майор, но вышел под дождь. — Ты что позвонить не можешь?

— Связи нет, — Серега показал мобильник, — оператор не работает. Ты видишь этих "орлов"? — он ткнул пальцем за спину Короба. — Какая-то операция, наверно…

— А нам не по фиг? — Леха посмотрел через плечо — "даишники" приближались. — Покажем ксивы.

Послышался шум подъехавшей машины. По глазам водителей скользнул слепящий свет фар: выезд на бензозаправку перегородил автомобиль ДАI. Хлопнули дверцы, из патрульного авто резво выскочили трое в бронежилетах. У каждого имелся автомат. Прикрывший рукой глаза Серега поперхнулся на полуслове и закашлялся.

— Доброй ночи, майор державной автоинспекции Кириленко, — подошедший офицер в дождевике вяло отдал честь. — Предъявите для проверки права. И ваши тоже, — он сделал повелительный жест Сереге.

— Сейчас, — невольно сдерживая "ароматное" дыхание, Короб нырнул в бус: документы хранились в бардачке. — Держите, — он протянул бумаги и полез за удостоверением в сумочку на поясном ремне.

— Что случилось, майор? — Серега держал в правой руке права, а в левой служебные "корочки", но еще не показывал ее. — Кого-то ищите?

Старший сержант с автоматом наклонился к Лехе и демонстративно, с шумом втянул крупным носом воздух. Шагнув к своему майору, негромко сказал:

— Вмазанный.

Офицер ДАI взял у водителей права и, не глядя, сунул куда-то под дождевик.

— Водителям придется пройти проверку на содержание алкоголя в крови, — сказал он мрачно. — Нам необходимо произвести досмотр машин. Пусть пассажиры выйдут. Откройте багажник, — Кириленко посмотрел на Серегу.

Не тронувшись с места, капитан ткнул "даишнику" раскрытое удостоверение. Леха тоже показал свои "корочки".

— Капитан отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков города Червоного Сашук Сергей Владимирович, — тщательно выговаривая слова, назвался Серега. — Объясните, майор, что здесь происходит?

— Майор Короб Алексей Дмитриевич, — Леха совал удостоверение офицеру автоинспекции, — Управление по борьбе с бандитизмом. В машинах мои сотрудники — работники спецподразделения "Ястреб". Рассказывайте, что тут стряслось.

Лицо "даишника" окаменело. Не отвечая на вопросы, он взял удостоверения. Долго изучал их в свете фар. Прочитал несколько раз данные, внимательно сверил фотографии.

— Вы откуда, майор? — спрашивал Серега. — Из Захово или Заднепровска? У Жоры Семако работаете? Давайте ему звякнем, он меня прекрасно знает.

Не ответив, офицер посмотрел на своих людей. "Даишники" стояли полукругом, сжимая в руках автоматы. По напряженным лицам было видно, что факт проверки "товарищей по оружию" их совсем не обрадовал. Леха интимно наклонился к майору:

— Может помощь нужна? Ты скажи, не секретничай. Мы сейчас с начальством свяжемся… А?

— Что вы делаете здесь? — спросил "даишник". — Откуда и куда следуете?

— Проводили оперативно-розыскные мероприятия, — небрежно ответил Короб. — Целый день по жаре промотались без толку. Потом немножко отдохнули. Сейчас возвращаемся на базу.

— Чуток расслабились после тяжелого дня, — тихо добавил Серега. — Самую малость.

— Ну да, "малость", — буркнул майор автоинспекции. — Так где вы свои "мероприятия" проводили?

— Это имеет значение? — Леха нагло уставился в глаза "противника". — В Приморске и окрестностях.

Майор отвел взгляд.

— Вам придется сдать кровь на алкоголь, — сказал он. — Составим протокол, а потом мои люди отвезут вас в Захово…

— Ти що — з глузду з'iхав? (6) — спокойно поинтересовался Леха. — Какой протокол? Какой анализ?

— Я сейчас позвоню Семако, — угрожающе начал Серега, — Жора взует вас по самое "немогу". Вы чо, ребята? Что за дела творятся в вашем "темном царстве"? — он картинно развел руки в стороны и оглядел "даишников". — Где дружеское взаимопонимание?!

Леха нахмурился:

— Я сейчас звоню дежурному по области, тебе объяснят, с кем имеешь дело… Совсем оборзели, — он повернулся спиной к милиционерам и полез в бус.

— Выйти из машины! — крикнул майор. — Лейтенант Марычев, заберите ключи у пьяных.

— Да вы что! — заорал Серега. — А ну, руки убрал. Я кому сказал!

Короб быстро развернулся и демонстративно вытащил мобильный телефон.

— Звоню, — сказал он спокойно. — Как минимум, строгач вам обеспечен. За препятствие работе…

Он нашел номер Управления, нажал кнопку вызова. Но звонок не пошел. Тут Леха обратил внимание, что на экранчике мобильного светится сообщение об отсутствии связи. Он вынул второй телефон, в котором стояла симка от другого оператора, но и тот не работал.

— Твою мать, — Короб включил-выключил мобильный, но связи по-прежнему не было. — Капитан, у тебя какой оператор?

— ЗУМ, — ответил Серега. — Не работает. И Стар не работает. Местные соты наверное, накрылись.

— Сейчас, сейчас, — Короб достал из-под сиденья штатную радиостанцию.

С минуту он щелкал выключателем, крутил верньер настройки, но вместо связи с дежурным из динамика раздавалось гудение и треск разрядов. Старенький, видавший виды аппарат не хотел работать: то ли, наконец, окончательно сломался, то ли в природе творилось что-то непонятное. На лицах "даишников" появились злорадные ухмылки.

— Понты голимые, — тихо сказал старший сержант, — а вони напустили…

— Еще раз предлагаю, — повысил голос майор Кириленко, — сдаете анализы, пишем протокол. Едете в "контору" для выяснения личности. Может, у вас удостоверения липовые.

— Сто процентов, — поддакнул лейтенант Марычев. — И машины проверим на угон.

— Не бухти, летеха, — Короб посмотрел на него с презрением. — Не быть тебе капитаном, а твоему бугру полковником. Накрылась сегодня ночью ваша карьера.

— Я вам это обещаю, — поддержал Серега. — А если наши "корочки" не нравятся, то свяжитесь по рации с дежурным. Он подтвердит наши личности и начальство подключит.

— Ну чо молчите? — Леха провел ладонью по мокрому от дождя лицу. — Зассали?

— У нас рация не работает, — ответил майор, но было видно, что он врет. — Давайте, ребята, не вымахивайтесь. Сдадите кровь…

— Слушай меня, — Короб ткнул себя пальцем в грудь. — Никаких анализов, никаких протоколов. Мы сейчас запрем машины и сядем в кафешке. Мобильники скоро заработают и тогда тебе, твоим пацанам — капец.

— Пацаны, вы даже не понимаете, — подал голос Серега, — как вас непосредственный начальник подставляет. Получите за беспредел.

— Это точно, — Короб включил в телефоне диктофон и принялся наговаривать в него номера, значившиеся на личных знаках "даишников".

— Не устраивай цирк, — Кириленко пренебрежительно махнул рукой. — Вы — бухие. Вести в таком состоянии машину — преступление.

— Пошел ты, — огрызнулся Леха. — Какой у тебя номер? А-а… Боишься говорить.

— Последний раз предлагаю, — снова завел шарманку майор автоинспекции, — сдаете кровь…

— Нет, — отрезал Серега и подошел к Лехе. — Отойдем.

Из "форда" вылез настороженный Игорек, присоединился к ним.

— Хреновые дела, — сказал он. — Что это за дебилы?

— Козлы конченые, — прошипел Леха. — Как только телефоны заработают — мне этот Кириленко жопу вылижет и отсосет. Пидор гнойный!

— Тише, — Серега придвинулся вплотную. — Права забрать надо. Нам лишний кипешь сейчас не нужен. И так получается какая-то хуйня. Не нравится мне все это… Не может такого быть. В принципе.

— Думаешь, мы где-то запалились? — нахмурился Короб. — Что-то случилось пока мы ездили?

Серега задумчиво пожевал толстыми губами.

— Все может быть, — наконец сказал он. — Могла какая-то сука нас сдать… По старым вопросам.

— Товар в машине, — прошептал Игорек. — Жопа…

Серега небрежно отмахнулся:

— Фигня. У меня на него акт о том, что в тайнике нашли. В заброшенном сарае по анонимному звонку. Ладно, хватит. Идем в кафе?

— Да, — кивнул Короб. — Машины подгоним вплотную к станции так, чтобы изнутри было видно. Я приведу в чувство Олега, а вы посидите в авто. Боюсь, как бы эти уроды нам лишнего не подкинули.

— Точно, — Серега озабоченно посмотрел в сторону "даишников". — Не нравятся они мне… Автоматы, бронежилеты… Херня какая-то…

— Утром разберемся, — Короб достал сигареты. — Может, нагрянула проверка из Киева?

— Все может быть, — кисло согласился Серега. — Первый раз вижу, чтобы знакомство с Жоркой Семако на его подчиненных впечатления не произвело.

— А вдруг его сняли? — предположил Игорек. — И наших тоже?

Почти одновременно Серега с Лехой отрицательно покачали головами. Короб открыл рот, но в этот момент дверца буса отъехала назад и показалась сгорбленная широкая фигура Олега. Скользнув по товарищам мутным, отсутствующим взглядом, он вылез из машины. Громко икнув, переломился пополам. Начал блевать на мокрый асфальт прямо себе под ноги.

— Бля-я-я, — протянул Короб. — Совсем слабый стал.

Олег посмотрел на майора страдальческими глазами. Попытался что-то сказать, но вместо слов из него со стоном выплеснулась новая струя вонючей блевотины. Его товарищей замутило.

— Хорош боец, — с удовлетворением прокомментировал лейтенант Марычев.

Несколько "даишников" загыгыкали.

— Надо ему минералки дать, — озабоченно сказал Игорек.

— В моем авто лежит, — Серега оглянулся на "форд". — На заднем сиденье, слева. Сейчас…

Он принес бутылку воды и сунул Олегу. Тот уже прекратил блевать и шумно прополоскал рот.

— Пошли, — Короб подтолкнул подчиненного в сторону двери заправочной станции. — Будем тебя в чувство приводить.

Окончательно прочистив желудок в туалете, Олег, более или менее, пришел в себя. Не вдаваясь в подробности инцидента, Короб проинструктировал его, как себя вести с воинственной автоинспекцией, и отправил в бус сменить Серегу. Слегка покачиваясь, "ястреб" ушел держать оборону.

Заглянув в кафешку, Леха увидел, что три столика из четырех заняты. За ними сидели экипажи "скорых". Большинство медиков дремали. Двое разговаривавших врачей замолчали и уставились на майора. По-дружески кивнув им, Леха прошел к стойке. За ней никого не было, кассовый аппарат выключен, а на прилавке громоздились коричневые подносы с грязной посудой.

— Э-э, девушка! — позвал он, перегнувшись через прилавок, и пытаясь рассмотреть барменшу в темной подсобке. — Ау!

За спиной сонно выматерился разбуженный медик.

— Какого хрена орешь? — спросил сиплый голос. — Не видишь, люди отдыхают.

— Нет там никого, — сказал высокий широкоплечий врач. — Закрыто.

Короб подошел к его столику.

— И заправка не работает, — добавил другой, отрываясь от игры на мобильном. — Все спят.

— Вечным сном? — пошутил майор. — Как это так? А вы что здесь делаете?

Медики обменялись напряженными взглядами.

— Работаем, — с непонятным вызовом в голосе ответил широкоплечий. — Людей лечим.

— Леха, иди сюда, — на пороге появился капитан. — Идем покурим на свежем воздухе.

— Сейчас, — отозвался Короб и перед тем, как уйти, осмотрел маленький зал — за столиками уже никто не спал. Выходя, он чувствовал на спине взгляды врачей. Вместе с Серегой они прошли мимо двух "даишников" и стали у буса. Дождь закончился. Через опущенное стекло был виден Олег на заднем сиденье. Он расслабленно откинулся на спинку. На коленях лежал автомат.

— Ты что? — зашипел на него Леха. — Убери сейчас же оружие.

Олег обиженно заморгал.

— Тихо, — капитан коснулся плеча приятеля. — Это я приказал.

Короб с недоумением уставился на Серегу.

— Леха, надо валить отсюда, — сказал тот убежденно. — Меня чуйка никогда не обманывала. Нельзя здесь оставаться.

— Думаешь, весь этот цирк, — майор кивнул на автоинспекторов с автоматами, — все-таки по нашу душу?

— Не знаю, — медленно произнес Серега. — Все очень и очень странно. Врачи какие-то… — он нервно оглянулся на витрину кафе. — Ты заметил, что заправка не работает?

Кивнув, Короб закурил. Проверил мобильные телефоны — не работают. Отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд товарища.

— Может какая-то серьезная авария случилась? — предположил он. — Разбился кто-нибудь из шишек или самолет грохнулся?

— Какой самолет? — Серега пренебрежительно махнул татуированной рукой. — Я тебе одно скажу… Нужно уходить. Прорываться в Червоное или Береговое. Может в Приморск вернуться.

— Ну, что ты несешь? — скривился Короб. — Как ты это себе представляешь? Надо с придурком Кириленко еще раз переговорить…

— Уже говорил, — перебил Серега. — Ничего не хочет слушать. Сбежал от меня в машину. Кстати, слышал, как вон у тех, — он кивнул в сторону патрульного автомобиля, перегораживавшего въезд на заправку, — рация работала. Врут они нам.

Леха полез в бус и включил передатчик — помехи.

— Бред, — сказал он. — Гниль какая-то… — он взглянул через витрину на сидевших в кафе медиков. — Ага. Подожди, я сейчас, — он нырнул в кафе и подошел к столику, за которым беседовали врачи. — Мужики, нужна помощь, — Леха навис над столом, вынул удостоверение. — Не в службу, а в дружбу, — он показал "корочки" сначала одному, затем второму. — Майор милиции Короб. У нас радиостанция отказала. Помогите связаться с дежурным в Захове.

Медики переглянулись. Пивший за соседним столиком кофе врач поднялся и быстро вышел. Леха почувствовал, как по спине пробежали нервные мурашки: что-то было не так. Точнее все происходило иначе, чем должно быть. Как в дурном сне.

— Так вы, — бородатый медик уставился на Леху снизу вверх, — коллег своих попросите. Они помогут вам.

— У них тоже не работает рация, — Короб искательно улыбнулся. — Вся надежда на родную медицину. Кто же еще в трудную минуту поможет?

— Увы, — широкоплечий врач изобразил на скуластом лице сочувствующую гримасу. — Мы не исключение — тоже связь отказала.

— Шутите? — Леха уставился ему прямо в глаза. — Так не бывает.

— Почему не бывает? — к майору сбоку подошел от соседнего столика здоровяк в красной куртке с флуоресцентными полосками. — У вас бывает, а у нас не может? Вы, вообще, разбираетесь в радиосвязи?

Короб с большим трудом задавил накатившее раздражение. В голове промелькнули картинки о том как, он бьет непрошеного собеседника в пах, челюсть, ставит на колени и надевает наручники. Правда, врач своей комплекцией больше походил на борца или санитара из психушки. С таким справиться в одиночку было бы тяжело.

— Вы про магнитные бури слышали? — спросил бородатый очкарик. — Вчера передавали, что на солнце очень сильная буря. Вот связь и отказала.

— Ничего странного, — сказал "борец". — Я читал — через пару лет на солнце начнется самая сильная буря за последние двести лет.

— И что? — вмешался в разговор еще один медик. — Что пророчат?

— Капец, — сказал "борец". — Полный капец всей электронике, всем мобилкам. В общем, конец света.

Майор медленно вышел к бусу. Сгорбившийся Серега сидел на месте водителя. Короб достал сигарету. Увидел, как к заправке подъезжает оливковый автобус с замазанными белой краской стеклами. Машина остановилась рядом с патрульной, из нее вылезли двое парней в спортивных костюмах. Заговорили с автоинспектором.

— Надо уезжать, — Серега тоскливо смотрел на приятеля. — Нельзя нам здесь оставаться.

Из кафе вышли двое медиков. Неспешно проследовали к одной из припаркованных на выезде "скорых". Милиционеры молча наблюдали за ними. Врачи сели в машину, заработал двигатель, и авто медленно покатило в сторону Приморска. Через несколько минут следом уехал зеленый автобус.

— Хотел бы я знать, куда они… — Короб устало вздохнул. — Ничего не понимаю.

— Может учения идут? — подал голос с заднего сидения Олег. — Гражданская оборона или…

— Какие, на хрен, учения, — оборвал капитан. — Мужики, вы как хотите, но я уезжаю, — он вылез из буса. — Хотите — едем вместе, не хотите… — он развел руками. — Тянуть больше нельзя.

— Не кипешуй, — Короб успокаивающе положил руку ему на плечо. — Если мы попытаемся свалить, то эти дебилы могут стрельбу начать. Потом доказывай, что ты не ишак: алкоголь в крови и так далее.

— Леха, ты меня давно знаешь, — капитан выпучил глаза. — Я никогда просто так шухер не поднимаю. Я сейчас жопой чувствую, что если останемся… — он не договорил и сжал кулаки. — Меня всего трясет изнутри, так мне не по себе, — признался Серега. — Не рискнут они по нам стрелять. Просто сядем в машины, поедем.

Закусив губу, Короб ощутил во рту солоноватый привкус собственной крови. Он не чувствовал страха, как Серега, но абсурдность ситуации выводила его из себя. Правда, жизнь приучила, что дергаться в служебных отношениях нельзя. Тем более ситуация совершенно неясна.

— Ты не бзди, Серега, — сказал он. — Прорвемся. Ничего пока еще не случилось. Пойду, попробую с Кириленко поговорить. Может вместе?

— Нет, я в машине подожду, — Серега ушел к своему "форду".

Игорек вылез из авто. Он набросил куртку и майор понял, что подмышкой у парня кобура с пистолетом. Похоже, его "ястребы" тоже порядочно накрутили себя. Надо было как-то разрядить ситуацию.

— Я поссать, — Игорек исчез в здании автозаправки.

Не спеша, Короб подошел к патрульной машине. У передней дверцы беседовали лейтенант Марычев и Кириленко. Майор державной автоинспекции снял дождевик, курил. Держал в левой руке одноразовый стаканчик с кофе. Увидев приближающегося коллегу, офицеры замолчали, а сидевший на заднем сиденье старший сержант высунулся наружу.

— На пару слов, майор, — Леха поманил к себе "даишника".

— Ну, что еще? — спросил тот, прихлебывая кофе. — Решили сдать кровь?

Короб мгновенно разозлился, но ответил спокойно:

— Нет. У меня такое предложение. Давай вместе садимся к нам или к вам. Значения не имеет. И в город. А там в Управлении разберемся: кто прав, кто не прав. Чем тебя такой вариант не устраивает?

— Только после протокола и анализов, — не задумываясь, ответил майор. — Только так и никак иначе.

— Есть у меня подозрение, — встрял Марычев, — что они не только бухие, но и наширялись. Поэтому упираются.

— Ты поменьше щелкай хлебальником — здоровее будешь, — не сдержался Короб. — Я с тебя, летеха, звездочки посшибаю. Даже не сомневайся, за мной не заржавеет.

Круглое молодое лицо Марычева налилось краской. Он нервно дернулся, но ничего не сказал.

— Ты не наезжай на парня, — начал Кириленко. — У него начальство я. За все и отвечу…

— Ответишь, — убежденно перебил Леха. — За беспредел свой ответишь.

Пропустив угрозу мимо ушей, майор продолжил:

— Я больше говорить с вами не буду. Хотите: сдаете анализы, составляем протокол и мы вас везем в город. Не хотите: сидите — ждите.

— Чего ждать? — поинтересовался Короб. — У моря погоды? Или когда у вас заскок пройдет?

Кириленко посмотрел на часы.

— Сейчас четверть шестого, — сообщил он. — В десять утра приедет наш генерал. Вот он и решит, что с вами делать. Скажет отпустить — отпущу.

— Какой генерал? Фамилия?

— Придет время — узнаешь, — майор смял пустой стаканчик и метко зашвырнул в мусорный бак. — Все: базар закончен, — он демонстративно повернулся спиной.

— Понты не пройдут, — подал голос из машины старший сержант.

— Права отдай, — потребовал Леха, но "даишник" не отреагировал. — Твою мать, — Короб сплюнул и вернулся к Серегиному "форду".

— Ну как? — быстро спросил Игорек. — Что сказали?

— Ничего умного, — Короб зябко поежился от налетевшего ветерка. — В десять какой-то ихний енарал сюда прискачет. Вот он нашу судьбу и решит. Рехнуться можно! — он пнул ногой автомобильное колесо.

— Леха, давай определяться, — начал капитан. — Садимся и едим. Не будут они по нам стрелять…

— Смотрите, — Игорек ткнул пальцем в сторону дороги. — Гляньте, что делают.

Офицеры посмотрели на дорогу. По шоссе к заправке приближался велосипедист. Сзади к велосипеду был прикреплен маленький прицеп, в котором лежал мешок. Лейтенант Марычев и двое сержантов с автоматами поспешили на дорогу. Кириленко забрался в машину. Прежде, чем он закрыл дверцу, Леха увидел, как офицер поднес ко рту микрофон радиостанции.

Повинуясь приказу инспекторов, велосипедист остановился. Несколько минут он о чем-то спорил с милиционерами, затем спешился. Один из сержантов потянул его за рукав. Мужчина раздраженно отмахнулся: он что-то возбужденно говорил лейтенанту. Тот равнодушно выслушал бурную речь и отрицательно покачал головой в форменном кепи.

— Может они ждали его? — с надеждой спросил Игорек.

Короб пожал плечами. Продолжая возмущаться, велосипедист повел свой транспорт к автозаправочной станции. Милиционеры с автоматами шли за ним.

— Що таке робиться?!(7) — послышался громкий голос мужчины. — Ну, це вже ні в які ворота не лізе! (8)

— Закрой рот, — Марычев толкнул велосипедиста в спину. — Молча иди.

Перестав кричать, задержанный на мгновение остановился. С испугом посмотрел на лейтенанта. Было видно, что он разозлен и обижен, но страх пересилил. Сержант, стоявший рядом с Марычевым демонстративно повел коротким стволом автомата. До велосипедиста, наконец, дошло, что с ним никто не шутит. Он мгновенно поник, словно проколотый резиновый шарик.

— Стой здесь, — приказал лейтенант, когда они подошли к одной из машин "скорой помощи".

Хлопнула стеклянная дверь: из здания "БенЗаКо" торопливо вышли двое врачей. Через минуту один открыл боковую дверцу "скорой", а второй начал что-то втолковывать вконец растерявшемуся велосипедисту. Затем осторожно взял за руку и подвел к машине. Милиционеры на мгновение столпились у них за спинами. Послышался невнятный крик и заупрямившегося велосипедиста попытались втолкнуть внутрь "скорой помощи".

— Допоможить!(9) — разнесся в воздухе вопль перепуганного до смерти человека. — Вбивають!(10)

Марычев с сержантом заломили руки брыкающемуся велосипедисту. Поставили на колени и надели "браслеты" на запястья. Рывком подняли на ноги.

— Рятуйте!(11) — мужчина бешено рвался на свободу. — Вбивають!

— Точно, — сказал Игорек. — Они его ждали. Маньяк какой-то — раз врачи…

Медик залез в "скорую помощь" и оттуда помог милиционерам втащить задержанного в машину. От возни с Марычева слетело кепи, но он даже не обратил внимания. Вместе с сержантом и велосипедистом они скрылись в спецмашине. Несколько минут "скорая" раскачивалась из-за происходившей внутри возни. Задержанный мужчина истерически орал. Потом в один момент шум и возня прекратились. Раскрасневшиеся от борьбы милиционеры вылезли наружу. Марычев взял свое кепи из рук подчиненного, метнул злобный взгляд в сторону наблюдавших за ним коллег. Медик захлопнул дверцу и "скорая помощь" тронулась с места. Выехав с заправки, направилась в сторону Червоного.

— Топорная работа, — заметил Игорек. — Ну что? Теперь нас отпустят?

— Сейчас спрошу, — Короб пошел было к машине, но майор Кириленко, словно угадав его мысли, с гаденькой ухмылкой помахал ему рукой.

— Нет, нет, — крикнул он коллеге. — Вас это не касается. Ждите! Сидите, ждите своей очереди! — он замолчал и, наклонив голову, стал слушать подошедшего Марычева.

— Сука, — Серега сжал рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев. — Какой поц.

— Я думаю можно расслабиться, — нарочито весело сказал вернувшийся с половины дороги Короб. — Нас явно прихватили по ошибке. За компанию так сказать.

— Вы как хотите, — начал Серега и решительно повернул ключ в замке зажигания, — но я уезжаю.

Двигатель "форда" взревел, завизжали покрышки, и машина капитана промчалась в нескольких шагах от растерявшихся "даишников". Серегин автомобиль выскочил на шоссе и умчался в сторону Приморска.

— Стоять! — закричал за спиной Короба один из автоинспекторов. — Не двигаться!

— Буду стрелять! — орал второй, выскакивая из патрульной машины.

Леха медленно поднял руки вверх.

— Тихо, тихо, — спокойно сказал он. — Все в порядке. Не нервничайте, мужики. Никто никуда не едет.

— Стоим мы, — со злостью произнес Игорек. — Сволочь Серега — это же надо нас так подставить, — прошептал он. — Гондон штопаный.

Майор Кириленко и лейтенант с двумя автоматчиками окружили Короба с Игорьком. Еще двое автоинспекторов стали у них за спинами. У всех были злые, искаженные гневом лица.

— В казаков-разбойников играете? — у майора дергались губы. — В догонялки захотели поиграть? — он говорил негромко, но при этом изо рта у него летели брызги слюны. — Я сейчас вам покажу догонялки, суки.

— На землю, — сунулся вперед Марычев. — Мордами вниз, руки за голову!

— Да вы что, ребята? — сказал Игорек. — Мы-то тут причем?

— Считаю до трех, — вытащив из кобуры пистолет, лейтенант снял оружие с предохранителя. — Вы ляжете или я сейчас положу вас на месте.

Короб собрался выполнить приказ чокнутого, но за спинами даишников плавно опустилось заднее стекло буса. Из темноты салона высунулся ствол АКСу.

— Кончай орать, — сказал Олег: он целился в затылок майора Кириленко. — Опустили стволы. Ну! — повысил голос "ястреб". — Я одной очередью грохну майора с лейтенантом. И еще одного. На выбор.

— Ну, что, Кириленко, — мгновенно перехватил инициативу Леха, — будем в ковбоев играть или разойдемся по-хорошему?

— Скажи своим, чтобы убрали автоматы за спины, — подал голос Игорек: он медленно извлек из-за отворота куртки пистолет.

Марычев с ненавистью посмотрел на "ястреба", затем вопросительно на свое начальство, казалось он ждет, что майор отдаст приказ открыть огонь. Побледнев, Кириленко тяжело вздохнул.

— Спокойно, коллеги, — он подал знак, и его подчиненные опустили оружие. — Миром разойдемся. Но вы понимаете…

— Помолчи, — отозвался из машины Олег. — Заебали разговорами.

— Игорек, в машину, — приказал Короб. — Мы сейчас спокойно поедем и обо всем забудем. Мы люди незлопамятные…

Игорек сел за руль буса, завел двигатель. Короб подошел к Кириленко и протянул руку.

— Права, — он старался говорить, как можно спокойнее, но весь взмок от нервного напряжения. — Давай, майор, давай. Они тебе не нужны.

— Держи, — Кириленко вынул из кармана форменной рубахи документы и шлепнул их на широкую ладонь противника. — Только зря у вас детство в жопе заиграло. Ой, зря.

— Кто бы говорил, — Леха посмотрел на "корочки" и быстро обежал бус. — Поехали, — он запрыгнул на сиденье рядом с водителем, — в Береговое.

Игорек стартанул с места резвее, чем капитан и, заложив крутой вираж, вылетел с заправки. Пассажиры буса пригнулись, ожидая, что вслед загремят автоматные очереди. Но выстрелов не было.

— Фу, — с облегчением выдохнул Короб, когда автозаправка скрылась из виду. — Я чуть не обоссался.

— Не дрейфь, майор, — Олег снисходительно похлопал начальника по плечу. — Лучше похвали, — он самодовольно улыбался во весь рот. — Как я их? А?

— Я тебя, дурак, сам убью, — майор рванулся назад и вцепился в футболку "ястреба", послышался треск рвущейся материи. — Еще раз такой прикол выкинешь! Идиот, нас же убить могли, — он выпустил Олега, плюхнулся на сиденье. — Лежали бы сейчас на асфальте, все в дырках… Зачем? — он, словно правоверный мусульманин, воздел к потолку салона обе руки. — Ничего бы они нам не сделали! Все равно бы отпустили. Да еще по жопе от начальства получили бы.

— Да, Олег, ты у нас настоящий Рэмбо, — Игорек нервно хихикнул. — Камикадзе — твоя фамилия.

— Пошли в жопу! — в голосе Олега прозвучала искренняя обида. — Я вас спас, а вы ругаетесь…

Короб хотел выматериться, но сдержался.

— За "спасение", — начал он спокойно, — спасибо тебе огромное. Век не забудем. Правда, Игорек? Но в следующий раз, без моего приказа… Или я тебя сам в клетку посажу и ключи в море брошу. Понял?!

Обиженный Олег не ответил. Короб повернулся к нему.

— Ты на меня не злись, мужик, — он хлопнул "ястреба" по колену. — Просто у меня от всей этой херни мозги закипают. — Леха шлепнул себя по лбу. — В голове не укладывается!

— Да, без водки не разобраться, — пробормотал Игорек. — Никогда не слышал, чтобы автоинспекция так на своих борзела.

— Это и странно, — майор достал из карманов мобильные. — Связи нет, — он равнодушно уронил телефоны на пол. — Вы свои проверяли?

— Не работает, — отозвался Олег. — Куда мы едем?

— В Береговое, у меня там знакомый живет, — ответил Короб. — От него по городскому телефону позвоним нашему начальству. В общем, слушайте версию, мужики. На всякий случай. Мы ехали с оперативно-розыскных мероприятий, никого не трогали, никаких правил не нарушали. ДАI нас остановило… Представиться по форме не захотели, сразу потребовали от водителей деньги. Все время угрожали… Даже оружием. Мы показали наши ксивы — они отпустили.

— Все так и было, — сказал Игорек. — Никакого насилия, никакого шума.

Впереди показался поворот на Приморск. Леха напрягся: посреди дороги стоял серый автомобиль.

— Да это капитан, — Игорек начал снижать скорость. — Нас ждет?

— Возможно, — осторожно сказал майор. — Остановись, но движок не глуши.

Они подъехали к "форду" и остановились бок о бок.

— Ты чо здесь застрял? — поинтересовался майор. — Откуда знал, что мы приедем?

Серега высунул из окна голову. Лицо у него было серым и влажным от пота.

— Дорога на Береговое перекрыта, — сообщил он. — Перегорожена грузовиком и патрульными машинами.

— ДАI? — спросил Олег.

— Да, — кивнул капитан. — Я вовремя заметил, притормозил. Остановился за полсотни метров. Потом решил не рисковать и развернулся… — Серега закашлялся. — Так они стрельбу открыли. Без предупреждения. Двое с автоматами выбежали на дорогу и начали стрелять.

— Ни хрена себе, — сказал Игорек. — Попали?

— Не знаю, не проверял, — Серега достал сигарету. — Что дальше делаем?

— Что, что! — вскипел Леха. — Вот сейчас скрутим тебя и "даишникам" отвезем. Чтоб не повадно было в следующий раз дружбанов подставлять! Какого хрена ты удрал?! Хотел, чтобы нас всех положили?! Кто так делает?! Нет, ты мне скажи, какого хрена ты рванул?!

Серега молча курил и, казалось, даже не слышал криков приятеля. Потом повернул к бусу свою лягушачью физиономию:

— Я еду в Приморск. Вы со мной?

Выждав несколько секунд, Короб сказал "да". Устало опустился на свое место. Серега развернул "форд" и укатил к поселку.

— Ну, чо ты спишь? — раздраженно поинтересовался майор у Игорька. — Поехали за ним.

Николай

Утро началось с нового семейного скандала, вспыхнувшего за стенкой. Николай проснулся и быстро оделся, стараясь не обращать внимания на крики. "Если так будет каждый день, то я съеду, — решил он. — Мне такой отдых не нужен. Вернусь к бабе Саше".

Закуривая, квартирант подошел к раскрытому окну. Выглянул во двор. Подумал, может, тихонько вылезти наружу и, обойдя дом, прокрасться к машине. Видеть симпатичную Машу, чей голос звучал сейчас резко и неприятно, в роли разгневанной мамаши совершенно не улыбалось. В гостиной раздался звук шлепка, вскрик девочки. Через несколько секунд ее, рыдающую, протащили, по-всей видимости, за руку через коридор. Хлопнула дверь. Раздраженно бормоча себе под нос, Маша прошла мимо комнаты постояльца. Николай вздохнул.

Он, не спеша, докурил сигарету и, взяв пакет с вещами, тихо вышел. Решив пренебречь завтраком, Николай молча проскользнул мимо кухни, на веранду и был остановлен на полпути к калитке.

— Добрый день, Коля, — молодая женщина с зеленым пластмассовым ведерком в руке вышла из-за угла дома. — Куда вы собрались? Я вам завтрак приготовила, покушайте сначала.

— Спасибо, — Николай заколебался и посмотрел на часы: без четверти десять. — Хорошо, угощайте, — он улыбнулся, — но только не много. У меня впереди день активного отдыха.

— Я вам на кухне накрою, — Маша поставила ведерко и поднялась на веранду. — Как у вас вчера день прошел?

— Отлично прошел, — Николай вспомнил, что не умывался и подошел к крану с жестяным умывальником рядом с душем.

— Ну, где вы?! — послышался из дома голос хозяйки. — Я уже тарелку поставила!

— Иду, иду, — отозвался постоялец.

Вытерев лицо полотенцем, висевшим на крючке у входа в душевую кабинку, Николай прошел на кухню. Маша явно пропустила его просьбу мимо ушей и наложила полную тарелку вареного картофеля, присыпав сверху поджаренным луком. В эмалированной миске матово краснели крупно порезанные помидоры, пахли свежестью очищенные огурцы. На отдельной тарелке блином лежала яичница с полупрозрачными кусочками жареного сала.

— Может вам на обед потушить курицу с овощами? — Маша подошла к столу и, прижимаясь крутым бедром к постояльцу, налила в его стакан охлажденного абрикосового компота. — Тетя сказала, что за тридцать гривен отдаст.

— Ну, если не трудно, — постоялец опустился на табурет. — Деньги сейчас нужны?

— Можно и сейчас, — Маша подождала, пока он даст ей тридцать гривен и вышла из кухни.

Николай зачерпнул из мельхиоровой солонки щепотку, посыпал половинку огурца. Прижал и растер соль второй половинкой, с хрустом откусил. Подцепил на вилку маленькую, крепенькую картофелину.

— Приятного аппетита, — вернулась Маша. — Что же вы хлеб не берете?

— Спасибо, я ем хлеб от случая к случаю, — с набитым ртом произнес Николай. — Под настроение, так сказать… Вы сами то завтракали?

Маша молча кивнула. Она стояла, прислонившись к косяку двери. На ее лице появилось озабоченное выражение.

— Коля, я вас вот о чем хотела спросить, — начала она. — Вы сегодня целый день будете заняты?

Николай дожевал еду и запил глотком кисловатого компота. Облизнул влажные губы.

— Собирался на целый день, — он посмотрел на Машу. — А что?

— Хотела вас попросить, — женщина потупилась. — У меня Светка совсем разболелась: кашляет, температура высокая. Хочу отвезти в Береговое… Я бы "скорую" вызвала, но они повезут ее в Заховскую больницу, а там врачи никудышные, — Маша состроила пренебрежительную гримаску. — У меня в Береговом школьная подруга работает педиатром. Она нормально осмотрит, легкие прослушает. Лечение назначит хорошее. А то сейчас манеру взяли: выпишут кучу дорогих препаратов… Отвезете? — синие глаза жалобно уставились на мужчину.

Николай достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Маша оторвалась от косяка и принесла с подоконника пепельницу-раковину. Поставила на стол. Мужчина благодарно кивнул.

— Отвезу, конечно, — вздохнул Николай. — Вам когда нужно?

— Можно прямо сейчас, — Маша на мгновение задумалась. — Я только подруге на работу позвоню и Светку одену.

— Хорошо, звоните, собирайтесь, — Николай посмотрел на часы: уже три минуты одиннадцатого. — Она примет вас вне очереди? Не хотелось бы целый день потерять, — он стряхнул столбик пепла в раковину рапана.

— Примет, примет, — Маша засуетилась, убежала в комнату.

Николай убрал со стола грязную посуду. "Придется лазить по самой жаре, — подумал он мрачно. — Один плюс, что для комаров погода нелетная. Черт, ну всегда так. Стоит только подобраться к чему-то интересному, как начинается какая-то бодяга. Никогда ничего гладко не получается".

— Телефоны не работают, — Маша вошла в кухню. — Ни мобильный, ни домашний.

— У вас какой оператор? — начиная раздражаться, спросил постоялец.

— ЗУМ, — женщина достала из кармана халатика дешевенькую "нокию". — Видите, связи нет?

Николай вынул свой мобильник и с удивлением убедился, что связи со Старом тоже нет. Он сходил в комнату, отыскал второй телефон, в котором стояла сим-карта от Джей-Ка. Тот тоже не работал.

— Странно, — сказал он женщине. — У вас тут бывает, чтобы связь пропадала?

— Да вроде нет, — Маша пожала плечиками. — Я мобильным редко пользуюсь… Но и домашний не работает. Молчит, как мертвый: нет гудка.

— Непонятно. Ну, так, что? Будем ехать?

— Да.

— Тогда собирайтесь. Я жду вас во дворе.

— Я быстро, — Маша пошла к себе.

Николай вышел из дому. Несмотря на прошедший ночью дождь, небо было почти чистым. Только кое-где высоко-высоко лениво плыли белоснежные облака. Становилось жарко. Дружелюбно повиливая хвостом, подошел лохматый Шарик. Из раскрытой пасти, усеянной желтыми зубами, свисал набок красный язычок. Пес шумно обнюхал ноги Николая. Требовательно ткнулся влажной черной нашлепкой носа в левую икру.

— Нет у меня ничего, — сказал мужчина и легонько погладил собаку носком сандалии.

Вздохнув, Шарик лег на бок. Николай почесал ступней собачий бок. Пес зажмурился от удовольствия и снова вздохнул.

— Ты облазишь, братец, — заметил Николай: к сандалии прилипла коричневая шерсть. — Вычесывать тебя нужно… Да видать, некому.

Оставив собаку в покое, мужчина прошел к воротам. Широко раскрыл, выгнал джип на улицу. Закрыл ворота. В груди заворочалось раздражение.

— Ну, где они застряли, — пробормотал Николай, присаживаясь за руль. — Мля… Пропал день.

— А вот и мы, — на веранде появилась Маша, дочку она несла на руках. — Уже идем.

Женщина подошла к машине. Она надела в город голубые джинсовые шорты и коротенькую белую футболку, оставлявшую открытым плоский живот. Слегка подвела глазки и подкрасила рот вишневой помадой. На Светке было розовое платьице, белые сандалии и красная панамка с бантиком. В руках девочка сжимала детскую сумочку и куклу Синди.

— Привет, Красная Шапочка, — Николай улыбнулся ребенку. — Как дела?

Света ничего не ответила и только плотнее прижалась к матери. Было видно, что ребенок болен, чувствует себя плохо и готов в любой момент расплакаться.

— Сморкайся, — Маша ухватила платком за курносый носик дочки. — Хорошо сморкайся. Еще.

Девочка старательно высморкалась и закашлялась. Николай открыл Маше заднюю дверцу. Женщина забралась в машину, посадила рядом дочку. Мужчина подумал, не включить ли кондиционер, но решил, что девочку может просквозить.

— Едем, — Николай переключил скорость. — Через час будем на месте. Надеюсь, ваша подруга окажется на работе.

— Коля, вы не могли бы на пару минут заскочить к моей тетке, — Маша наклонилась к нему и обдавая горячим дыханием, говорила в самое ухо. — Я ей только про курицу скажу, попрошу, чтобы она зашла через пару часов, проверила все ли дома в порядке. Я там Аньку заперла: наказала. Вы, наверное, слышали, — Маша смущенно улыбнулась отражению в зеркале заднего вида. — Всего на пару минут заедем.

— Хорошо, — нахмурился Николай. — Только быстро.

Они подъехали на Кривошлыкова. Рыжеволосая толстуха Лидия, согнувшись, пропалывала грядку в саду, у самой сетки забора. Увидев дом Александры Ивановны, мужчина подумал, что нужно не забыть позвонить ей сегодня вечером.

— Мама, — капризно сказала Света, — не уходи. Я не хочу одна.

— Тихо, — Маша вылезла наружу. — Я сейчас вернусь. Только скажу пару слов бабе Лиде.

Женщина вошла в калитку и заговорила с распрямившейся толстухой. Светка на заднем сиденье притворно, неприятно захныкала. Николай поморщился.

— Красная Шапочка, — он повернулся к девочке, — как зовут твою куклу?

— Я не шапка, — Света смотрела исподлобья и прижала игрушку к себе. — Меня Света зовут… — личико девочки сморщилось, и она чихнула. Мама, мама! — не обращая внимания на Николая, она прижалась к стеклу. — Иди сюда!

— Будь здорова, — мужчина достал носовой платок и вытер попавшие на лоб капельки.

"Все, грипп теперь обеспечен, — Николай нахмурился. — Оно мне было надо? Ну, Маша, погоди! Я завтра на тебе отыграюсь. Или сегодня."

Он подумал, что если вернется после двух, то на поиск уже не пойдет. Вплотную займется симпатичной мамашей. Пусть отрабатывает…

— Вот и я, — Маша открыла дверцу. — Света, подвинься.

— У меня головка болит, — девочка захныкала с новой силой и уткнулась матери в грудь. — Я не хочу в больницу! — она неожиданно громко заревела. — Не хочу!

— Ну, что ты, что ты, — Маша обняла дочку, стала ее гладить и целовать. — Не плачь, солнышко. Сейчас приедем к тете Алле. Ты помнишь тетю Аллу? Она выпишет тебе таблеток, ты выпьешь и сразу выздоровеешь. Я куплю тебе конфет. Мы приедем домой и будем лопать конфеты, а я сказку почитаю… — Маша громко чмокнула девочку в лобик. — Потерпи, солнышко.

— А мы дадим конфеты Аньке? — спросила Света, устраиваясь у матери на руках. — Она непослушная, — подсказала девочка.

— Да, Аня у нас непослушная, — Маша смотрела в окно и баюкала дочку. — Ей конфет не дадим. А вот дядю Колю обязательно угостим, — женщина улыбнулась в зеркальце заднего вида. — Правда, солнышко?

— А он хороший? — в голосе девочки слышалось недоверие. — Он курит…

— Зато он — добрый и везет нас в город, — Маша вытерла платком нос девочки. — Мы дадим ему конфету, и он перестанет курить.

Засмеявшись, Николай подумал, что неплохо было бы закурить. Пожалел о том, что не покурил, пока стояли у дома тетки Лиды. Дымить в салоне он не хотел из-за девочки. Света тяжело дышала, сопела заложенным носиком и кашляла. "Придется потерпеть", — подумал Николай.

Джип выехал из поселка и покатил по усеянной ямами дороге. Николай еле полз, старательно обходя выбоины. Показалась развилка. На остановке, под навесом сидели несколько человек. Увидев машину, двое из них вскочили и выбежали на самую середину дороги: девушка с парнем. Размахивая руками, оба кричали, прося остановиться.

— Я не знаю их, — в голосе Маши слышалась настороженность. — Лучше не тормозить.

Николай нахмурился. Он никогда не останавливался на трассе: несколько лет назад пропал без вести его знакомый, когда возвращался один из России. Все знали о Генкиной привычке сажать к себе в тачку попутчиков. Генка был здоровенный бугай, драчун и кандидат в мастера по штанге. Никого не боялся, всегда отмахивался от предостережений. Так и пропал.

— Да, что она делает, твою мать, — Николай нажал на тормоз: девица кинулась прямо под колеса.

— Дура, — охнула Маша. — Совсем с ума сошли.

— Сейчас же уйди с дороги! — высунулся в окно Николай. — Ты, что себе позволяешь?!

Успокоившаяся было Светка снова захныкала. У Николая возникло сильное желание отодрать кого-то ремнем. Все равно кого, лишь бы женского пола.

— Мужик, помоги, — к машине подошел парень. — У нас кент ногу сломал, нужно в больницу отвезти. Помоги, будь человеком.

— Мужчина, вы должны нам помочь, — девушка тоже сунулась к окошку. — Хлопцеві погано — йому в лікарню треба. (12)

Николай с раздражением оглядел ее с ног до головы. Черные сальные волосы собраны в жиденький хвост, лицо худое, разукрашенное синяками, и на лбу капельки пота. Одета в спортивную курточку поверх тоненького свитерка — это же надо так вырядиться в жару! Серые спортивные штаны, кроссовки на босу ногу.

— Отвези, мужик, — ныл парень, выглядевший не лучше девчонки: весь какой-то грязноватый, лицо землистое, под левым глазом фиолетовый фингал. — Он идти не может, а машин нет. Три часа сидим — ждем.

— Почему маршруткой не уехали? — встряла Маша. — Тут в девять автобус останавливается на Заднепровск!

— Знаю, что останавливается, — согласился парень. — Мы вовремя пришли, но маршрутки не было.

— Машины не ездят, — сказала девица с хвостиком. — За все время ни одной тачки.

— Так уж и не одной? — усомнился Николай. — Вы сами откуда? — он понял, что напрашивающиеся в попутчики ребята — бродяги, скорее всего алкоголики.

Парень начал рассказывать, что сами они из Заднепровска, отдыхали в поселке у друга… Николай посмотрел на его дружков, стоявших у остановки. Один поддерживал другого — тот стоял на левой ноге. Правую держал согнув в колене, на весу. Похоже, действительно травмировался. Николай заколебался, но в этот момент заметил на худой кисти собеседника наркоманскую дорожку.

— Нет, ребята, — сказал он решительно. — Никуда я вас не повезу. Если хотите, то могу вызвать "скорую". Вызвать?

Парень погрустнел.

— Мужик, ну будь человеком, — заныл он, — не бросай. Что тебе стоит отвезти? Мы тебе заплатим… Пятьдесят гривен дадим.

Николай отрицательно покачал головой. Девица презрительно сплюнула на колесо машины и отошла в сторону. Она что-то гневно забормотала себе под нос, помахала кулачком.

— Последний раз предлагаю вызвать вам врачей, — Николай приготовился уезжать. — Вызвать?

— Ну, вызови, — парень разочарованно отступил. — Скатертью дорога… — он беззвучно выматерился одними губами. — Скажи, мы ждем на остановке.

Николай тронул машину с места и повернул на Береговое. В боковое зеркало заднего вида он заметил, как соплячка сделала в его сторону характерный жест.

— Не надо было вообще останавливаться, — сказала Маша. — Это наркоманы. У нас на окраине один живет, так к нему приезжают летом…

— Я понял, что наркоши, — Николай автоматически сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой. — Таких только подвези…

Он сделал несколько затяжек. Сигаретный дымок поплыл по салону, и Светка закашлялась, а женщина демонстративно замахала перед лицом ладонью. "Черт", — подумал мужчина и торопливо затянувшись, выкинул окурок в окно.

Машин на шоссе действительно не было. Ни встречных, ни едущих в Береговое. Вспомнив про мобильный, Николай посмотрел на экранчик телефона — связь отсутствовала. Километров через десять впереди показались какие-то автомобили. Николай сбросил скорость.

— Это, что еще такое? — задал он риторический вопрос, пытаясь разглядеть происходящее прямо по курсу. — Авария?

— Где? — Машина голова появилась сбоку от его плеча. — Ой… Кажется, действительно авария!

Посреди шоссе стояли два милицейских автомобиля с надписью ДАI, а за ними поперек дороги камаз. На обочине и у машин прохаживались милиционеры в бронежилетах. С автоматами.

— Не похоже, что авария, — Николай напрягся и подумал, не повернуть ли назад: он не любил ментов, так как пару раз хорошо обжегся, имея дело с людьми в форме. — Вроде ловят кого-то.

— Нас должны пропустить, — эмоционально сказала Маша. — Я везу больного ребенка в больницу. Они не имеют права останавливать нас!

— Пропустят, не волнуйся, — Николай перебрал в уме все вещи, которые находились в джипе: ничего криминального не было. — Документы глянут и пропустят.

Но через несколько минут, когда он, повинуясь жезлу "даишника", остановил машину у обочины, оказалось, проехать дальше они не смогут. Проверив документы, мрачные автоинспекторы заявили, что дальше по трассе "охренительная авария… несколько человек погибло… горит цистерна с бензином, а вторая вот-вот может рвануть…"

— Там такой фейерверк сейчас будет, — сказал один из милиционеров, — что вас с дороги сдует. Пожарные уже пол часа, как потушить не могут.

— Но нам срочно в больницу надо, — Маша показала на расплакавшуюся дочку. — Что же делать?

— Вы бы не могли "скорую помощь" вызвать сюда? — спросил Николай. — У нас мобильники не работают.

Мент посмотрел на напарника — тот отрицательно покачал головой.

— Сюда вызвать не получится, — сказал автоинспектор. — Из Берегового все машины на аварии.

— Вам нужно домой возвращаться, — посоветовал второй милиционер. — Вы адрес скажите, мы тогда из Захово машину вызовем. Прямо к вам домой.

— Точно, — кивнул первый мент, — в Захово "скорые" есть.

— Говорите адрес, — "даишник" достал блокнот и ручку.

Николай подумал, что мог бы сам отвезти девочку в Захово, но промолчал. Все складывалось, как-то по-дурацки и ему хотелось вернуться к поиску, а не мотаться на жаре по чужим делам.

— Приморск, улица Соленая, дом четыре, — диктовала Маша, — Мария Ивановна Леонтьева. Скажите, что у десятилетней девочки — Светы Леонтьевой очень высокая температура, сильный кашель… Ночью даже задыхалась, так ей плохо было.

— Скажу, — мент кивнул и с бумажкой в руке удалился в патрульную машину.

Николай вылез из джипа, закурил. Менты утратили к ним интерес и тихо разговаривали у машин. Светка стала ныть, что хочет домой, что ей жарко, что она хочет выйти на улицу.

— Может так лучше будет, — грустно сказала Маша. — Поеду с малой в Захово…

— Почему вы так на больницу настроились? — спросил Николай. — Зачем сразу в больницу? Назначат лечение на дому.

— Эй! — из машины высунулся автоинспектор. — Я сообщил ваш адрес на станцию "скорой помощи"! Езжайте домой: они будут в течение часа! Ждите, сказали, что обязательно приедут!

Николай торопливо затягивался. Подошел первый мент и недовольно спросил:

— Ну чего вы ждете? Тут стоять нельзя.

— Не бойтесь, — фыркнула Маша, — уедем сейчас.

Николай залез на водительское сиденье и завел двигатель.

— Дикие они какие-то, — пробормотал он, — и совсем не обаятельные. Не люблю ментов…

Маша промолчала. Обратная дорога, как всегда, прошла быстрее, и вскоре они свернули с шоссе на Приморск. Компания наркоманов оживилась при их приближении, но узнав джип, увидев, что он свернул к поселку, разразилась ругательствами. Вернулась под навес. Девица не удержалась и кинула вслед машине пустую пластиковую бутылку.

Николай остановил джип у калитки. Шарик радостно прыгал на нее и встречал вернувшуюся хозяйку лаем. Даже повизгивал от возбуждения. Мужчина открыл заднюю дверцу.

— Спасибо, — Маша с дочкой на руках вылезла из машины. — Большое спасибо и простите, что отняла у вас время без толку… — она вошла в калитку. — Буду ждать врачей. Вы сейчас на море?

Не ответив, Николай проводил ее к дому. С одной стороны хотелось вернуться к поиску, с другой он ощущал неловкость перед хозяйкой.

— Я вот думаю, — начал мужчина, — как вы назад добираться будете? Если со "скорой" уедете?

Маша занесла дочку в ее комнату и, посадив на постель, стала переодевать. Светка выглядела совсем больной, даже не хныкала и только сопела курносым, как у матери, носиком.

— Я если поеду с малой в больницу, — Маша сняла с ног дочери сандалии, — то там останусь. Вернусь завтра утром, маршруткой. Переночую с ней в палате, — она натянула на Светку майку и уложила в кровать. — Отдыхай, доченька. Я сейчас приду.

Они прошли на кухню. Вздохнув, Маша устало опустилась на табурет. Николай согнал пчелу с кувшина, в котором оставался абрикосовый компот, и налил напиток себе в стакан.

— Хотя, может, никуда ехать не придется, — Маша поднялась. — Пойду, Аню выпущу…

Через минуту Николай услышал, как она вскрикнула, и поспешил к женщине. Маша стояла на пороге комнаты старшей дочери, качала головой.

— Вы посмотрите! — сказала она гневно. — Эта дура через окно удрала! Пусть только вернется! — Маша сжала кулачки. — Я так ее выпорю — неделю сидеть не сможет. Совсем с ума сошла противная девчонка!

Заглянув в комнату, Николай увидел растворенное окно.

— Бывает, — он осторожно взял Машу за плечи. — Вы не волнуйтесь. Глупенькая она еще у вас…

Женщина хмуро посмотрела на Николая. Он убрал руки, и Маша, продолжая ворчать на дочь, ушла в комнату Светы. Строя гримасы, Николай вышел на веранду.

— Момент я выбрал неудачный, — тихо пропел он. — И погубил роман свой дачный… Ладно, пора на работу. Хоть и не хочется, а надо.

Выехав за поселок, отыскивая в лесу дорогу к месту поиска, Николай достал "кэмел". И громко выругался: в пачке осталась одна сигарета.

— Ну, что за день сегодня! — застонал он. — Маразм какой-то!

Мужчина остановил машину и закурил. Два блока сигарет лежали у него в комнате, в рюкзаке. Он посмотрел на часы: почти без двадцати двенадцать. Представил, как пашет на жаре и без курева. Выругался от бессильной злости. Подумал, что день не сложился. Бестолковая поездка с Машиным ребенком выбила из рабочего настроения. И потом, он всегда не любил, когда в делах, касавшихся поиска, одно за другим начинали возникать препятствия. В таких случаях, если он пер напролом, то в конце-концов оказывалось, что предпринятые им героические усилия безрезультатны. Желание работать окончательно пропало.

"Возвращаться — плохая примета, — подумал он. — Конечно, можно съездить за сигаретами, минут пятнадцать туда и столько же обратно. А потом целый день бродить-копать на солнцепеке". Поразмыслив, Николай пришел к выводу, что искать днем — плохая идея с самого начала. Лучше дождаться темноты, когда спадет жара и намазаться репеллентом с головы до ног. Должен же он хоть как-то защищать от кровопивцев. И людей поблизости не будет. Нет таких идиотов, как он, которые на море вечером попрутся к болоту кормить комаров.

— Уговорили, — он ткнул окурок в пепельницу, — еду назад.

"Врачи"

Приехавшие сразу после отъезда Николая врачи, были серьезны, немногословны и предельно деловиты. Осмотр хнычущей, кашляющей Светки занял всего несколько минут. Прослушав легкие и бронхи девочки, седоусый доктор в очках с оправой из золотистого титана провел по ее язычку палочкой с ваткой. С брезгливой миной продемонстрировал напарнику синеющую на глазах вату.

— Что это? — встревожилась Маша. — Что с малой, доктор?

— Ничего страшного — вирус гриппа, — седоусый уронил палочку в полиэтиленовый пакетик и спрятал в чемоданчик. — Новые тесты, — пояснил он. — Недавно поступили.

— Нужно класть ребенка в больницу, — ответил второй медик — бритоголовый, широкий и массивный, словно профессиональный борец. — Собирайте ребеночка в дорогу, мамаша.

Красная курточка-пижамка была явно мала ему размером: обтягивала раздувшееся мышцами туловище, а из коротких рукавов далеко вперед высовывались волосатые кисти. Неожиданно легко он шагнул к женщине и заслонил кровать с больной девочкой. Лицо у него было молодое, гладкое, похожее на маску. Жесткие серые глаза фельдшера холодно измерили Машу с головы до ног. Женщине стало не по себе, непроизвольно попятившись, она спросила седоусого:

— Доктор, это ведь не воспаление легких?

— Нет, — врач глянул на часы. — Просто сильный грипп. Такого маленького ребенка нужно лечить в стационаре. Вы собирайтесь, а то у нас много вызовов, — он поднялся. — Мы вас отвезем.

— Сейчас, сейчас, — Маша взяла со стула Светкино платье и, сев рядом с дочерью, принялась одевать ее. — Вы не волнуйтесь — я быстро. Дай маме ножку, Светочка, — она взяла детские сандалии.

— У вас только одна дочь? — спросил похожий на борца медик. — Еще дети есть?

— А что? — Маша испуганно посмотрела на врачей. — Две дочки у меня…

— У нас Анька есть, — прохрипела Света. — Она — плохая… Мама, я не хочу в больницу, — заныла девочка. — Не хочу… Апчхи… Не хочу ехать! — она скривила личико в плаксивую гримаску и стало ясно, что сейчас Света заплачет, а может даже начнет кричать.

Медики поморщились. Седоусый достал из кармана куртки леденец в яркой разноцветной обертке и подошел к юной пациентке.

— Держи, — он сунул ребенку конфету. — Только не плачь. Очень вкусная конфета.

— Не хочу, — Светка отвернулась и заплакала прямо в ухо матери. — Не хочу ехать!

Она разрыдалась, но плач сменился приступом кашля. Сидя на разворошенной постели, Маша растерянно успокаивала дочку.

— А где ваша вторая? — спросил фельдшер. — Она дома?

— Нет, — женщина нахмурилась. — Гуляет где-то… Почему вы о ней спрашиваете? Она могла заразиться? Это опасно?

— Болеть всегда опасно, — сказал седоусый, отошел к окну и, шурша оберткой, развернул леденец. — Штамм гриппа у вашей малышки… — он сунул изумрудный шарик конфеты в рот и громко причмокнул. — Им сейчас многие болеют. Болезнь протекает тяжело, бывают серьезные осложнения… — он снова причмокнул. — Поэтому лучше лечить в стационаре…

— Тем, кто мог заразиться, — перебил напарник, — мы прививки делаем.

— Да, — кивнул седоусый. — Нужно сделать прививку вам и вашей старшей.

— Мужу тоже, — "борец" вынул из кармана пачку сигарет, зажигалку. — Он у вас где?

— Мы в разводе, — сухо ответила Маша. — Он с нами давно не живет. Но Анька придет поздно… Высморкайся, — она кое-как успокоила дочку и зажала сопящий носик девочки платком. — Сильнее дуй… Вот так. Молодец.

— А вы не можете ее позвать? — спросил седоусый. — Если вовремя прививку не сделать, то обеих в больницу придется класть.

— Подожди минутку — я вещи принесу, — сказала Маша дочери и быстро вышла из комнаты. — Как я позову ее? — она вернулась с большим пакетом в руках. — Мобильные не работают, а где сейчас Анька шляется — я не знаю.

Медики переглянулись. Фельдшер еле заметно пожал плечами и сунул в рот сигарету.

— Не курите при больном ребенке! — зло сказала Маша. — И вообще, у меня в доме не курят. Даже квартиранты в сад выходят!

— Я не собирался здесь курить, — огрызнулся мужчина. — Сейчас выйду.

— У вас есть постояльцы? — быстро спросил седоусый. — Сколько их? Где они?

— Один, — женщина нахмурилась. — На море сейчас. Говорил, вечером вернется… Да, что такое происходит? Почему вы все расспрашиваете, доктор?

— Идем покурим, Олег Васильевич, — предложил фельдшер напарнику. — Мы ненадолго, женщина. Мы сейчас покурим на улице, а то дорога длинная…

— Чтобы при ребенке в машине не дымить, — седоусый вышел в коридор.

— Пять минут, — "борец" на прощание продемонстрировал растерявшейся женщине сигарету зажатую в толстых пальцах. — И поедем, — он бесшумно выскользнул следом за коллегой.

— Мама, я писать хочу! — плачущим голосом сообщила Света. — Мама!

— Сейчас, — Маша нагнулась и вытащила из-под кровати пластмассовый горшок с крышкой. — Садись давай. Трусики сначала сними… Подожди — я тебе платьице подверну повыше, горе ты мое…

Прикуривая от зажигалки "борца", медики спустились с веранды и подошли к столу. Седоусый Олег Васильевич поставил левую ногу на скамейку. Зажав сигарету в крупных, желтых зубах, он принялся завязывать расшнуровавшийся туфель.

— Как поступим, Костя? — спросил он сквозь зубы, почти шепотом. — Везем, а потом возвращаемся? Или ты останешься здесь?

— Мне по фиг, — равнодушно сказал фельдшер. — Просто кататься туда-сюда — нет смысла. И, пока будем ездить, можем вторую дочку пропустить. И квартиранта этого… Ищи потом. Э-э-э, — он раздраженно повел бритой головой. — Народу до чертиков много получается.

— М-да, такое впечатление, — седоусый врач выпрямился и стряхнул пепел, — что воду в решете носим… — он глубоко затянулся. — Все неправильно. С самого начала все неправильно делаем. И людей у нас в группе совсем мало. Костя, а все-таки… Я ведь больше врач, а ты у нас — человек опытный. Как считаешь, что лучше? Уехать и вернуться…

— Лично мне — равнобедренно, — перебил Костя, уставясь на лежавшего в траве Шарика. — Но сделать все на месте — проще. И мотаться целый день по жаре не нужно. Так хоть в доме посидим.

— Хорошо, — врач отшвырнул окурок. — Ты не забудь о собаке, — проследил он за взглядом напарника.

— Угу. Прямо сейчас и займусь. Только пневматик возьму — я его в машине забыл.

Сутулясь, Костя пошел по траве к калитке.

— Я подожду тебя, — оглянувшись на веранду, сказал Олег Васильевич и присел на лавку.

— Вы лучше вернитесь, — заметил Костя. — Не стоит пациентов одних оставлять.

Проходя мимо встрепенувшегося пса, он погрозил ему толстым пальцем.

— Точно, точно, — седоусый нервно вскочил. — Ты прав.

Он поднялся на веранду и вошел в дом. Тут же в коридоре чуть не столкнулся с Машей, несшей в уборную горшок.

— Я сейчас, — сказала женщина. — Сейчас поедем. Вот только вынесу.

— Ничего, ничего, — Олег Васильевич пошел следом за ней. — Вы знаете… Мне ведь еще нужно бумаги оформить. Так что мы у вас посидим минут пятнадцать. Да и малышке укольчик нужно будет сделать. Вам прививку…

— Какой укольчик? — Маша остановилась перед дверью туалета. — А почему вы раньше ничего не делали?

— Да вы знаете, — замялся врач. — Столько работы сегодня… Просто забыл. А сейчас вспомнил — ведь у меня есть отличный препарат. Канадский. Дорогостоящий. Очень хорошо при таком гриппе действует. Я уколю, и у нее сразу температура снизится, насморк с кашлем пройдут. Малышке легче будет поездку перенести. Да и вообще… Вы ведь знаете, как у нас в больницах, — он пренебрежительно махнул рукой. — Пока дежурный врач оформит…

— А, может, вы уколете ее и в стационар вообще не нужно? — Маша с надеждой посмотрела на врача. — Еще антибиотики какие-нибудь выпишите. Я бы вам очень благодарна была…

— Нет, это лекарство временного действия. Оно не лечит, только облегчает симптоматику заболевания.

— Жаль, — женщина вошла в туалет и тут же вышла. — А я прививку, наверное, делать не буду. Меня лет десять назад от дифтерита уговорили сделать… Так мне так плохо было. Нет, — решительно сказала женщина. — Грипп это не смертельно. Может я вообще не заболею?

— Зря вы так, — скривился врач. — Прививку обязательно нужно сделать. Осложнения после гриппа — это очень опасно.

Ополоснув горшок под краном, хозяйка направилась к дому. В сад вернулся фельдшер. Увидев Машу, он замедлил шаг и вопросительно посмотрел на шедшего за ее спиной Олега Васильевича.

— Я сейчас ребенку укол сделаю, — сказал седоусый напарнику. — И поедем. Через четверть часа.

"Борец" вынул из пачки сигарету, сказал, что сейчас покурит и подойдет, поможет. Кивнув, врач вошел в дом следом за женщиной. Костя постоял в саду, наблюдая, как коричнево-рыжий Шарик, возбужденный появлением хозяйки, бродит в траве. Наконец, лохматый сторож угомонился и присел.

Оглянувшись по-сторонам, фельдшер вытащил из-под полы куртки пневматический пистолет. Снял с предохранителя. Поглядывая на веранду, он осторожно приблизился к псу, пытавшемуся улечься по-удобнее. Заметив движение чужака, Шарик замер и, настороженно приподняв голову, посмотрел на мужчину.

Раздался громкий щелчок. В лохматый бок собаки вонзился алюминиевый шприц-дротик. Шарик взвизгнул и вскочил. Изогнулся, защелкал зубами, пытаясь ухватить железку, причинившую боль. Но лапы пса подкосились, и он беспомощно осел на землю. Оскалил желтые клыки, судорожно зевнув, завалился на бок. Секунд десять по телу умирающей собаки пробегали волнами судороги, после чего она замерла и больше не шевелилась.

Спрятав пневматик, Костя достал из кармана и натянул резиновые перчатки. Выдернул из лохматого бока шприц-дротик, сунул в особую коробочку. Развернул, расправил на траве, вытащенный из другого кармана большой, плотный пакет. Взял за задние лапы мертвого Шарика. Легко подняв, осторожно опустил внутрь. Завязал узлом и оставил лежать получившийся куль у дорожки. После чего решительно взбежал на веранду.

Николай

Он припарковал джип за машиной "скорой помощи", перегородившей въезд во двор. Забрав из салона металодетектор и сумку с вещами, из которой торчала рукоять саперной лопатки, быстренько прошел к дому. Дверь на веранду была открыта. Не успел Николай сделать несколько шагов по коридору, как в гостиной закричала женщина. Вздрогнув от неожиданности, мужчина остановился. Опустил вещи на пол и застыл, прислушиваясь к происходящему в доме. Из гостиной доносилась неясная возня, вдруг с грохотом что-то полетело на пол. На продолжение домашнего скандала похоже не было.

Холодея от волнения, Николай вытащил из сумки лопатку. Медленно на цыпочках подкрался к приоткрытой двери. Заглянув в щель, он увидел бритый, складчатый затылок и широкую красную спину с цифрами "103". Ничего больше видно не было.

Николай толкнул дверь и ошарашенно застыл на пороге. Мужчина в одежде медика сжимал руками Машино горло. Лицо хозяйки побагровело, рот оскалился, а вытаращенные глаза закатились. Краем глаза поисковик заметил на полу опрокинутый стул. Услышав у себя за спиной движение, бритоголовый убийца оглянулся и выпустил свою жертву. Освобожденная Маша безвольно, как марионетка с обрезанными нитями, обрушилась на пол. Ее голова с силой ударилась об угол деревянной спинки кровати.

Мгновенно развернувшись, бритоголовый молча бросился в атаку. Охваченный ужасом Николай отпрянул назад. Наотмашь, наискосок рубанул нападающего мужчину лопаткой. Прямо в основание толстой и короткой шеи. Заточенный, как бритва штык с неощутимой легкостью рассек бритоголовому кожу, мышцы, сонную артерию. Кровь мгновенно хлынула из разреза и залила мужчине куртку. Он хрипло взвыл, отступил назад.

Продолжая сжимать лопатку, Николай застыл на месте. Его противник хватался за горло, безуспешно пытаясь остановить льющуюся, пульсирующую кровь. Вытаращенные от ужаса серые глаза уставились на Николая. В следующее мгновение раненый снова кинулся вперед, выставив перед собой мощные руки с красными от крови пальцами. Шагнув навстречу, поисковик снова ударил по шее врага.

— О-о-р-аэгх… — бритоголовый опрокинулся на спину, засучил руками и ногами, но агония продлилась всего несколько секунд.

Когда он затих, Николай хотел подойти, но посмотрел на ужасную рану и, едва не упав, ухватился за дверь. Лопатка выпала из разжавшейся ладони. Колени мужчины предательски задрожали, в затылке и ушах стучало так, что, казалось, вот-вот лопнет череп. Он отвел взгляд от покойника и уставился на узоры ковра, висевшего на стене. Второй раз в своей жизни он убил человека. Впервые — семь лет назад, случайно во время драки с пьяной компанией. Отобрал у нападающих кусок арматуры, им и отбился, но при этом от страха проломил одному парню голову. Тот умер по дороге в больницу… Николаю стоило больших денег доказать, что это была самооборона. Ему тогда очень повезло со свидетелями…

От непрошеных воспоминаний его отвлекли скрип половиц, шаги в коридоре. Он спрятался за дверью и в отчаянии, забыв о лопатке, готовясь драться до конца, сжал кулаки.

— Костя, что случилось?! — позвали из коридора. — Ты где?!

В комнату шагнул невысокий мужчина лет пятидесяти. С пышными седыми усами и в очках. С большим пистолетом в правой руке. Увидев труп, он растерянно замер.

Николай набросился на него сбоку. Со всей силы хватил кулаком по затылку. От удара у мужчины подломились колени, и он повалился на пол. Поисковик вцепился в руку с оружием. Ошеломленный незнакомец, не сопротивляясь, позволил отобрать у себя пистолет. По-прежнему охваченный страхом и горячкой схватки Николай несколько раз ударил его ногой. Бил по корпусу и мягкому животу. Пытаясь отползти, противник только громко охал. После очередного удара его голова со стуком приложилась к полу, и мужчина затих.

Николай перевел дыхание. Постарался успокоиться. Посмотрел на пистолет в своей руке. Обратил внимание, что на ствол навинчена труба глушителя. Передернул затвор — на пол вылетел и подкатился к ножке стула блестящий патрон. Николай почувствовал, как у него непроизвольно задергалась щека.

Он стащил с седоусого куртку с надписью "103". Оторвав рукав, связал ему за спиной кисти. Тот не сопротивлялся и слабо стонал. Из разбитого рта текла на пол красная струйка слюны пополам с кровью.

Глушитель ткнулся в макушку бандита:

— Кто еще есть в доме? — шепотом спросил Николай. — Сколько вас? Говори.

— Не стреляй, только не стреляй, — седоусый сплюнул кровь. — Нас двое было…

Войдя в комнату и увидев под простыней очертания девочки, Николай сразу понял, что произошло. Он попытался остановить шедшую за ним Машу, но не успел. С необыкновенной для женщины силой она оттолкнула его в сторону. Бросилась к кровати. Сорвав простыню, схватила мертвую дочку и стала лихорадочно трясти, словно пытаясь разбудить. При этом из раздавленного горла женщины вырывалось не то рычание, не то сдавленные рыдания.

Маша прижала дочку к груди и погладила по голове. Николай осторожно приблизился. Для того, чтобы привести в чувство женщину, ему понадобилось приложить немало усилий. Бритоголовый пережал ей сонную артерию, а удар головой о спинку кровати рассек кожу. Ему пришлось залить рану зеленкой из домашней аптечки и замотать голову бинтом. Сунуть под нос ватку с нашатырем. Все это время связанный бандит молча лежал на полу и даже не стонал. На труп второго Николай накинул снятое с кровати покрывало.

Очнувшись, Маша несколько минут молча терла горло и растерянно смотрела на присевшего рядом постояльца. На ее шее проступили синяки — четкие следы пальцев неудачливого убийцы. В отличие от женщины, Николай уже почти пришел в себя после обрушившихся на его голову событий. Негромким голосом говорил что-то утешительное. И тут Маша вспомнила о дочери.

Прохрипев "Сссхветаа…", она неуверенно поднялась. В свою очередь, мужчина с запоздалым раскаянием подумал о забытой им девочке и поспешил в ее комнату. Еще в коридоре он почувствовал — с малой произошло что-то очень плохое…

Маша отстранила от себя ребенка. Внимательно посмотрела в лицо мертвой дочери — кожа набрякла и потемнела, из носика девочки вытекла засохшая струйка крови, а белки широко раскрытых глаз страшно почернели. Раздался глухой стон — голова женщины безвольно запрокинулась. Маша стала заваливаться на бок. Не успей Николай подхватить, она бы снова упала.

От досады мужчина выругался: Маша потеряла сознание. Пришлось нести отключившуюся женщину из комнаты на руках. Он вынес ее в коридор и, как раз вовремя, чтобы увидеть, как из гостиной, пошатываясь, выходит седоусый. Кисти у него по-прежнему были связаны, очки съехали на самый кончик носа.

— Стоять! — рявкнул Николай. — Куда пошел?!

Шарахнувшись, мужчина прижался спиной к стене. Испуганно уставился на поисковика. В этот момент на веранде раздались шаги: в коридор вошла и тут же остановилась Аня. Девушка растерянно смотрела то на одного, то на другого мужчину. Разглядев бесчувственную мать в руках постояльца, она испуганно открыла рот. Николай хотел хоть что-нибудь сказать, все объяснить, но не мог собраться с мыслями. Чтобы освободить руки уложил Машу на пол.

С отразившейся на лице мрачной решимостью седоусый оттолкнулся от стены и побежал. Заслонил собой девушку. Выхватив пистолет, Николай вскинул оружие и дважды нажал спусковой крючок. Оружие негромко хлопнуло, повело руку вверх. Одна из пуль попала бандиту в спину, вторая в затылок. Крикнув от боли, он сделал вперед еще один шаг и обрушился всем телом на растерявшуюся Аню. Испуганно закричав, девушка упала, сбитая мертвецом с ног.

Непроизвольно дрожа коленями, Николай поспешил к ней на помощь. Он стащил тело седоусого с бьющейся в истерике девушки. Попытался прижать Аню к своей груди, чтобы хоть как-то успокоить. Но стоило ему обнять девочку, как она завизжала, заколотила кулачками в его грудь и совсем уж неожиданно вцепилась зубами Николаю в левое предплечье. Он взвыл от боли, неловко ударил девочку пистолетом. Отпрянул назад.

— Ты, что с ума сошла?! — с обидой крикнул Николай. — Не смей кусаться!

Аня выпустила руку, и в следующую секунду ее зубы по-собачьи лязгнули у самого носа мужчины.

— Сумасшедшая! — отскочив назад, поисковик ухватился за косяк, чтобы не упасть. — Идиотка!

Воспользовавшись замешательством Николая, обезумевшая от страха девчонка вскочила. Выбежала с веранды. Не успел он крикнуть, чтобы остановилась, как хлопнула калитка и Аня исчезла на улице. Догонять ее не было смысла. Чувствуя, что сейчас сам упадет или окончательно свихнется от происходящего кошмара, мужчина присел на кресло-качалку. Поперек входа в коридор лежал на спине седоусый и скалил крупные желтые зубы. Николай опустил голову, устало закрыл глаза.

У Маши, очнувшейся после бегства дочери, начался настоящий психоз, и Николай с огромным трудом успокоил женщину. Она не хотела ничего слушать, пыталась драться и несколько раз сильно лягнула своего спасителя. Вода с валерьяной не помогала, а первая чашка вообще улетела в угол кухни. Пришлось влить ей стакан водки из бутылки, стоявшей в холодильнике. Правда, не вся жидкость угодила вырывающейся Маше в рот, но того, что попало, хватило, чтобы произвести на нее действие, сродни оглушающему.

Пока женщина бессильно плакала на стуле, Николай быстрыми глотками сам осушил стакан водки. Почувствовал, как по пищеводу и в животе разливается жидкий огонь. В голове прояснилось, внутреннее напряжение стало спадать. Можно было жить дальше и, воспользовавшись передышкой, привести мысли в порядок. Оценить случившееся, прикинуть, как действовать…

— Сиди тут, — сказал Николай съежившейся на стуле женщине и сходил к себе в комнату за сигаретами.

Закурив, он вышел в коридор и еле успел перехватить Машу, покинувшую кухню. Женщина пыталась пройти в комнату мертвой дочери, но Николай силой отвел ее в свою. Уложил на диван. Принес и заставил выпить еще водки. Он не знал правильно ли поступает, но мобильные и домашние телефоны по-прежнему не работали, а соседи, милиция на помощь не спешили. Походило на то, что перепуганная Аня удрала не к соседям или тете Лиде, а куда-то из поселка: в лес или к морю.

Маша со стоном натянула простыню на голову. Стала всхлипывать.

— Ты лежи, не вставай, — Николай вышел из комнаты. — Я сейчас вернусь, не волнуйся, — он запер ключом дверь и направился на веранду.

Стараясь не смотреть на труп седоусого, сошел в сад. Подошел к забору и выглянул на улицу. От полуденной жары над припаркованными автомобилями дрожал нагретый воздух. Снаружи все было спокойно. Жарко и тихо: ни одного человека в садах по соседству, на дороге. Сонное царство. Царство мертвых. Николай заколебался, не позвать ли соседей, но представив что будет твориться, когда люди увидят трупы, решил подождать. Можно было попасть ни за что, ни про что под раздачу. Тем более, что Аня явно приняла его за убийцу.

Вспомнив, как девочка чуть не откусила ему нос, Николай ощутил озноб, пробежавший по спине. В затылке запульсировала боль.

Он вернулся в дом, но сидеть и ждать на месте развития событий тоже не выходило. Все по тем же причинам. Могли появиться напуганные Аней люди и попробуй им объяснить, каким образом в доме оказались три покойника. На помощь Маши он почти не рассчитывал — та сейчас в шоковом состоянии, может такого наговорить… Николай вздохнул и заглянул в гостиную. Посмотрел на прикрытый покрывалом труп и, ощутив тошноту, отвернулся.

По трезвому размышлению ситуация выглядела очень нехорошо. "Врачей" со "скорой" убил Николай. А, благодаря показаниям Ани, он, вообще, будет выглядеть настоящим бандитом. Плюс его старая история с убийством… Вся надежда на Машу, на то, что она не свихнулась и сможет объяснить ментам, как все произошло. И хорошо бы для начала самому понять, что тут случилось. "Скорая", мертвый ребенок, здоровенный бугай в одежде медика, душащий женщину…

Николай поднял с пола форменную куртку с оторванным рукавом, обыскал карманы. Нашел какие-то бланки, печатку и бумажник. Миниатюрную рацию.

В кожаном бумажнике лежало несколько сотен гривен, двадцать долларов и кредитные карточки различных банков. Но что самое интересное, помимо денег, в бумажнике имелся очень любопытный набор документов. Снова холодея и чувствуя, как предательски задрожали колени, мужчина перебрал их. Удостоверение на имя капитана Служби безпеки (13) Олега Васильевича Самойленко. удостоверение врача — сотрудника Міністерства надзвичайних ситуацій(14), карточки вольнонаемного консультанта при Генеральном Штабе Збройних сил Украiни и Міністерства Внутрішніх справ(15). В графе "звание" стояло "майор запаса". Карточка врача "скорой помощи", но почему-то в пункте "міська підстанція"(16) значилось "Головне управління Санітарних і Епідеміологічних служб при МО"(17). Пропуск в какой-то исследовательский институт, разрешение на ношение-хранение огнестрельного оружия. В нем были записаны серийные номера пистолета "Форт" и ПБС к нему. Пропуск на право передвижения в каких-то спецзонах "К", "В", выданный МНС.

Фамилия на всех документах разная, а имя-отчество, человек на фото один и тот же. Это несколько успокоило Николая. Скорее всего, ксивы — фальшивые, хотя выглядят очень хорошо. Может, настоящие, но с переклеенными фото. Отличный набор для налетчика.

Преодолевая брезгливость и страх, он обыскал второго убитого. У бритоголового оказался такой же солидный набор служебных документов, рация, сто долларов, десять евро, куча мелких гривен. Ключи от машины, металлическая "сигара" и на бедре кобура со странным пневматическим пистолетом. В кармане куртки несколько пластмассовых цилиндриков, в которых лежат серые шприц-дротики: заряды для пневматика. Николай с опаской посмотрел на толстую иглу, которой заканчивался алюминиевый шприц.

В удостоверении СБУ бритоголовый значился, как Кут Константин Олегович, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения. Документы тех же организаций, что у Самойленко. Только армейское звание "капитан", а в Службе Безпеки — "старший лейтенант". То ли эти двое очень серьезно подготовились к своей бандитской деятельности, то ли сбэушники в свободное время подрабатывают на "скорой". И убивают пациентов.

— Бред, — фыркнул Николай.

"Вот только, как они узнали о том, что нужно приехать на вызов в Машин дом? Тем более, что вызывали их менты с поста, перегородившего движение… Прослушивали милицейскую волну? И сразу рванули на Соленую, чтобы успеть первыми. Вот это уже полный бред", — Николай спрятал все документы обратно в бумажники и положил найденные вещи на стол.

"Значит эти двое действительно работают на "скорой", — думал он, закуривая и подходя к двери своей комнаты. Открывать не стал, только прислушался — тишина. "Может заснула… Но не полные же они идиоты, чтобы убивать пациентов, к которым приехали на вызов? Да еще менты их вызывали? Что же им такое у Маши светило, что они убили бедную девочку, а потом и мать хотели? Или может психи-маньяки? Свихнулись на своей работе…"

Из гостиной послышался резкий сигнал, похожий на телефонный звонок. Вздрогнув, поисковик вернулся в комнату и увидел, что ожила одна из радиостанций налетчиков. Мигала зеленой лампочкой, дрожала виброзвонком, отчаянно верещала звуковым сигналом.

Поколебавшись, он взял радиостанцию в руки. Отыскал на панели зеленую кнопочку, нажал.

— Второй, это База, ответьте, — зазвучал в микрофоне раздраженный мужской голос. — Где вас чорты носят? Чем вы там занимаетесь полтора часа?! Нейтрализацию подтверждаете?

Николай промолчал. Слово "нейтрализация" произвело на него самое нехорошее впечатление. В памяти сразу всплыли десятки просмотренных боевиков и детективов. "Как все погано выходит, — подумал он. — Очень погано".

Николай затосковал.

Через несколько секунд радиостанция в его руке снова ожила:

— Что у вас там происходит? Кто на связи? Отвечайте немедленно! Кут, Самойленко, отвечайте! — короткая пауза и решительное требование:

— Абонент, сообщите ваш регистрационный номер! Сообщите ваш регистра… — Николай нажал на панельке красную кнопочку и положил передатчик на стол.

"Вот и ответ на все вопросы. У налетчиков имелись сообщники, и они мало походили на уркаганов. Возможно, Маша не такая простая, как кажется… Вдруг ее бывший муж какой-нибудь крутелык, мафиозо или кто там его знает", — Николай подумал, что одно из двух… "Или он попал в эпицентр бандитской разборки или менты, а, может, сбэушники проводили свою операцию. И если не пощадили маленького ребенка, то его уж точно в живых не оставят. Еще и спишут все случившееся на него. Аня, как свидетель, охотно подтвердит".

— Нужно сваливать, — Николай вышел из гостиной и стал отпирать дверь комнаты. — И чем быстрее, тем лучше.

За спиной в гостиной снова заверещала рация. Мужчина оглянулся, затем решительно вошел. Маша не спала. Сгорбившись, она сидела, забравшись с ногами на кровать. Синие глаза, подернутые пленкой слез, мутно и безучастно скользнули по Николаю…

Вадим

Отдых складывался удачно. Сегодня он и она снова вели себя так, будто встретились после года разлуки. И опять выложились по полной программе. Еще круче, чем ночью.

Вадик налил себе коньяку, кинул в рот кусочек черного шоколада. Запил кондитерскую горечь "мартелем". Он лежал в палатке и расслаблялся после ухода Ани.

— У девочки неплохой потенциал, — сказал мужчина вслух. — В стране подросла достойная смена, — долил коньяка. — За молодежь! — он опрокинул в рот напиток и засмеялся. — За юные таланты.

Вадим перевернулся на живот и включил телевизор. Стал смотреть, перескакивая с канала на канал. Фильмы, ток-шоу, музыка, обычная лабуда. Он подумал о том, что в машине лежит коробка с двд-дисками. Один знакомый всегда присылал ему новинки мирового кино и эстрады. Новые игры для компа, но Вадик виртуальному времяпрепровождению предпочитал реал: квестами не баловался. Он компъютеры не понимал и не любил, предоставляя секретарю самому лазить по нету, собирая нужную инфу для шефа. Из присланных фильмов он обычно успевал посмотреть, в лучшем случае, один за месяц.

Вскоре телевидение наскучило, и мужчина вылез из палатки. Тут же налетели комары: внутрь они не попадали, так как дезинсектиционная пластинка глушила насекомых еще на подлете. Отмахиваясь от кровопивцев, Вадим отыскал коробку с дисками и вернулся на матрац.

В телевизоре показывали выпуск новостей. Дикторша сообщила, что правительство заслушало доклад министра Чрезвычайных Ситуаций и создало Особую комиссию под руководством одного из вице-премьеров. Вадик заинтересовался, так как немного знал этого человека: пару раз виделись на заседаниях парламентских комиссий. Но больше о нем ничего не сказали, только повторили, что премьер держит экологический кризис на Черноморском побережье под личным контролем.

Следом прошел сюжет о заседаниях горсоветов в Одессе, Симферополе и Керчи. На них местные депутаты так же занялись изучением санитарного состояния на городских пляжах. Везде созданы комиссии, которые займутся непосредственным воплощением решений местной власти. В Одессе мэр распорядился закрыть несколько наиболее загрязненных мест отдыха. Созданы мобильные группы из работников санэпидемстанций, экологов и сотрудников милиции, которые займутся проверкой так называемых "диких пляжей".

Походило на то, что кто-то из власть имущих решил серьезно ударить по Крыму и побережью Черного моря. Проблема экологии, на которую до сих пор почти не обращали внимания, вдруг превратилась в "острейшую", "первостепенную", стала приоритетной в работе правительства.

Вадик предположил, что кто-то решил создать кризис и собрать под шумок в своих руках весь бизнес, связанный с туризмом и отдыхом на Черном море. Он стал лениво прикидывать, кто бы это мог быть, но в голову ничего путного не приходило. В партийных и бизнес кругах еще месяц назад никто не проявлял интереса к теме. Он пожалел, что нет связи и нельзя навести справки у знакомых. Впрочем, его интерес был чистой воды любопытством: кроме дядюшкиного домика в Приморске он больше никак не был завязан с Черноморским побережьем.

В новостях показали несколько интервью с отдыхающими. Везде туристы жаловались на потраченные зря деньги, ужасную грязь на пляжах. Высказывали желание прервать отдых и вернуться по домам. Все одобряли действия правительства, но сожалели, что проблемой занялись только в самый разгар сезона. В крымских городах открывались санитарные посты, где желающие могут пройти обследование, если заметили у себя высыпания или заболели простудой.

— Не удивлюсь, если через неделю на пляжах будет пусто, как на Северном полюсе, — пробормотал Вадим. — С таким пиаром любому поплохеет, болен он или нет.

Он выключил телевидение и вставил диск с каким-то боевиком в проигрыватель. На экране появилась заставка, заиграла бравурная музыка. Поплыли титры и равнодушный голос переводчика принялся читать фамилии известных на весь мир актеров… Начавшееся сходу зубодробительное действо увлекло Вадима. Он даже не обратил внимания на шум за стенами палатки, пока кто-то не принялся рвать дверь, истошно кричать:

— Вадичка! Вадичка! Открой!

Вадим испуганно подскочил, опрокинул телевизор. Заметавшись на коленках по всей палатке, схватился за пистолет. Потом до него дошло, что снаружи заходится в истерике Аня. Он спрятал оружие под матрас. Расстегнул молнию, открывая вход. Заплаканная девчонка ворвалась внутрь и, всхлипывая, повисла у него на шее.

— Что случилось? — с раздражением спросил Вадим. — Да успокойся! — он попытался заглянуть в лицо девочки, но Аня еще сильнее вцепилась в него. — Сейчас же прекрати истерику! — он оторвал ее от себя и сильно тряхнул. — Я ничего не понимаю из того, что ты бормочешь!

Девушка успокаиваться не желала и только рыдала. Время от времени она пыталась что-то сказать, но на полуслове снова заходилась в плаче. Выждав с минуту, Вадим не выдержал и расчетливо влепил по мокрому от слез, искаженному лицу подружки две увесистых пощечины.

— Сейчас же перестань плакать, — сухо сказал он ошарашенной девушке. — Выпей глоток, — протянул ей бутылку с остатками коньяка. — Пей!

Аня послушно отпила и закашлялась.

— Еще глоток, — потребовал мужчина. — Давай выйдем наружу.

Он вылез из палатки первым. Отыскал полотенце и протянул Ане:

— Вытрись.

Девушка утерлась и перестала плакать. По застывшей на лице гримасе ужаса, остекленевшим глазам было видно, что она плохо воспринимает окружающую действительность. Вадим с тоской понял, что у девчонки произошла какая-то личная катастрофа и его беззаботному отпуску пришел конец.

— В-вадичка, — начала Аня, слегка заикаясь, — там маму убили…

Не глядя на мужчину, она быстро, сбивчиво рассказала о том, как вернулась домой. Увидела в коридоре квартиранта, который тащил ее мать, какого-то мужчину. Потом незнакомец сбил ее с ног, потому что умер. А квартирант схватил и стал бить по лицу пистолетом…

Аня снова зарыдала. Вадим нервно курил, но больше к девушке не лез. Отдых в одно мгновение превратился в неконтролируемый ночной кошмар. На память пришла автомобильная авария одиннадцатилетней давности. Еще секунду назад ты спокойно управляешь машиной, одно неправильное решение-движение, и ситуация безвозвратно вышла из-под контроля…

От воспоминаний он вздрогнул. Налил девочке коньяка, разбавил минералкой. Заставил выпить. Прижал к себе, погладил по голове. Пошептал в ухо какие-то ласковые слова: что говорить было неважно, лишь бы голос звучал умиротворяюще. Аня перестала плакать и замерла у него на груди.

Вадим стал задавать уточняющие вопросы. Девочка отвечала… Всякий раз, когда она пыталась заплакать, он останавливался, целовал, гладил. Ласка действовала умиротворяюще, и Аня потихоньку рассказала о случившемся с ней после возвращения домой. Выходило, что квартирант, которого мать девочки вчера взяла на постой, оказался бандитом, убийцей. На глазах вернувшейся Ани постоялец застрелил из пистолета незнакомого мужчину…

— Я укусила его за руку, — сказала Аня. — Он держал пистолет. Выстрелил в мужчину и набросился на меня. Наверное, хотел убить. А я его укусила…

Убийца ударил девушку по лицу, отшвырнул. Когда они боролись, мать девочки лежала в коридоре и не шевелилась. Мертвая.

— Он, наверное, маньяк, — Аня с ужасом посмотрела в глаза Вадиму. — Я же Светку не видела! — она высвободилась из объятий мужчины. — Он убьет ее!

Девушка бросилась прочь, но Вадим успел схватить за руку, удержать. С Аней снова приключилась истерика, и он, с помощью коньяка, нашедшейся в аптечке валерьянки, кое-как успокоил ее.

Выдохшись, она сидела на раскладном стульчике, обхватив себя за плечи. Раскачивалась. Глаза бедной девочки были закрыты, губы нервно дергались, по заплаканному лицу пробегали гримасы. Вадим торопливо собирал палатку.

— Так, — говорил он, — ты ничего не бойся и ни о чем плохом не думай. Все будет в порядке…

— Нужно вызвать милицию, — перебила девушка хрипло. — Вызови милицию.

— Мобильники не работают, — раздраженно ответил мужчина. — Сделаем так… У тебя в поселке есть какие-то родственники или знакомые? Я тебя к ним завезу, а сам поеду. Сообщу в милицию и "скорую помощь" вызову.

— Нет! — вскинулась Аня. — Я с тобой. Одна не останусь!

Не скрывая раздражения, Вадим посмотрел на девушку.

— Ты со мной не спорь, — сказал он не терпящим возражений тоном, — я — мужчина, я — старше и знаю, что делать в такой ситуации. Ты меня слышишь?!

— Да, — порыв Ани угас, она устало уронила голову: выпитый коньяк продолжал действовать. — Не кричи, пожалуйста, — она всхлипнула.

— У тебя есть хоть какие-то родственники в Приморске? — Вадим быстро собирал вещи и швырял в машину, — которые присмотрят за тобой пока я съезжу в Захово?

— Тетя Лида и дядя Володя, — Аня всхлипнула, — у них дом на соседней улице… Тетя Лида — мамина двоюродная тетя.

— Очень хорошо. Я отвезу тебя к ним, а потом вернусь. Я очень быстро вернусь, ты и заметить не успеешь.

— Вадичка, любимый, не бросай меня, — попросила Аня. — Я хочу с тобой, — она тяжело поднялась, пошла к нему, но споткнулась и чуть не упала. — Мне страшно. Я боюсь одна…

— Садись в машину, — Вадим взял девушку под руку, усадил в "фольксваген". — Ты не волнуйся. Все будет хорошо. Я не брошу тебя.

Стараясь не поддаваться нарастающей панике, он закончил лихорадочные сборы. Перед тем, как сесть в машину закурил. Аня что-то ныла в салоне, всхлипывала. "Ну и поездочка получилась", — Вадим нервно оглядывался по сторонам, высматривая не забыл ли чего в спешке. Взял пакет с мусором, запихнул в багажник. "Это же надо было так вляпаться, — думал он в отчаянии. — Убийство, маньяк, менты! Жестче и глупее расклада нарочно не придумаешь, — от злости ему хотелось заорать на весь лес. — Журналисты писать, снимать будут… Ладно, выкручусь".

Вадим затоптал окурок и сел за руль.

— Ты главное не волнуйся, — он повернул ключ в замке зажигания. — Я тебя отвезу к тете, потом в милицию и сразу вернусь. Все будет хорошо.

Он захлопнул за девушкой дверцу, с трудом развернул машину на узкой улочке. В зеркальце заднего вида Вадим заметил, что Аня стоит у калитки теткиного дома и наблюдает за маневрами "фольксвагена". "Номер запоминает, — подумал он со злостью. — Машину придется бросить где-нибудь на стоянке. Главное свалить километров на сто-сто пятьдесят. Например, в Заднепровск. А оттуда самолетом в столицу… Нет, не годится, — Вадим даже затряс головой. — Обратно в Моршин! Два дня не был, никто и не заметит, что отсутствовал. Попью водички пару деньков и в Киев".

— Твою мать! — сказал он со злостью. — Я еще так никогда не залетал. Убийства! Бля! — в горле пересохло и он нашарил сбоку от сиденья бутылку с минералкой.

Стал жадно пить. Вода потекла по подбородку. От обрушившихся на него событий заболела голова. Вадим вылил остатки воды на макушку, размазал по лицу. Он пропетлял по пыльным пустынным улицам поселка, выехал на окраину. Не обращая внимания на трещины и выбоины в асфальте, быстро погнал "фольксваген" к шоссе. Показалась развилка с указателями. Вадим свернул на Заднепровск.

Трое милиционеров. В бронежилетах, с автоматами. У лейтенанта в руке жезл автоинспектора. Подает водителю приказ остановиться.

Вадим мысленно возмутился, но тут же вспомнил, что спецномеров на "фольксвагене" нет. Он подчинился и припарковал машину на обочине, неподалеку от въезда на автозаправочную станцию "БенЗаКо". Глядя на приближающихся ментов, Вадим с тоской подумал, что инкогнито придется раскрыть. Судя по всему, об убийстве сообщили в милицию и дорогу перекрыли. Довольно оперативно сработали.

— Выйдите из машины и предъявите документы, — хмуро приказал лейтенант.

С весьма решительным видом сержанты направили автоматы на "фольксваген". Чувствовалось, здесь никто не шутит, и любое резкое движение может закончиться печально. Вадим медленно открыл дверцу, вылез наружу. Достал из шортов толстый бумажник. Протянул офицеру депутатское удостоверение, права и визитную карточку министра внутренних дел.

— Я депутат Верховной Рады(18), — начал Вадим, — от фракции партии "Ридна Краина"(19). Поляков Вадим Павлович.

Круглое молодое лицо лейтенанта страдальчески перекосилось. Казалось, у него разом заболели все тридцать два зуба. Он даже чуть слышно застонал, читая депутатское удостоверение.

— Что случилось, лейтенант? — поинтересовался парламентарий. — Я никаких правил не нарушил… — он попробовал поймать взгляд милиционера, но тот отвел глаза.

— Минутку, — хмуро сказал офицер. — Подождите здесь… пожалуйста.

Лейтенант развернулся и трусцой направился к патрульному автомобилю, стоявшему на заправке. Вадим достал "уинстон", закурил. Протянул пачку сержантам. Один молча взял сигарету, другой отрицательно покачал головой в форменном кепи.

— Кого ловите? — спросил Вадим.

— Кого надо, того и ловим, — буркнул некурящий. — Спецоперация у нас.

— Документы у всех проверяем, — добавил напарник. — Вы из Приморска едете?

Вадим на мгновение заколебался и соврал, что едет из Берегового. Милиционеры переглянулись, но ничего не сказали. Вернулся лейтенант с еще одним офицером. Тот назвался майором Кириленко.

— Извините, пан Поляков, — начал майор, — но вам придется задержаться на неопределенное время. Мы ловим особо опасных преступников, и движение запрещено. Лейтенант проводит вас в наш автобус. Подождете там, — он указал на припаркованный у обочины серый "ЛАЗ". Рядом стояли две "скорых помощи". Вадим разозлился.

— Значит так, майор, — он смерил офицера презрительным взглядом с головы до ног, — вы не забывайтесь. Я — депутат и обладаю юридической неприкосновенностью. Не перебивайте! — он повысил голос, заметив, что Кириленко открыл рот. — Задерживать меня вы не имеете никакого права. Это во-первых. Во-вторых, объясните почему ваши люди остановили мою машину? Чем вы тут занимаетесь?

— Пан депутат, — майор вынул платок и промокнул вспотевший лоб, — вы не обижайтесь… Мы выполняем свою работу. Через час здесь будет наш генерал и все вам объяснит…

— При чем тут генерал? — перебил Поляков. — На хрена мне ваш генерал! Немедленно свяжите меня с вашим непосредственным начальством. Я быстро объясню им, чем вы тут занимаетесь!

— Связи нет, — встрял лейтенант. — Подождете и все начальству в лицо выскажете.

— Вы бы помолчали, — Вадим нахмурился. — Остановили меня без всяких на то оснований, даже не представились. Назовите свою фамилию!

— Марычев его фамилия, — ответил за подчиненного Кириленко. — Пан депутат, вы не волнуйтесь. Пропустить вас — мы все равно не пропустим, — офицер беспомощно развел руками. — У нас приказ, а связи по рации нет: какие-то помехи в атмосфере. Мобильники тоже не работают… Так что придется вам подождать нашего начальства. Да и опасно сейчас ехать дальше.

— Это почему же? — Вадим внутренне кипел от возмущения, но сдерживал себя: чем меньше он сейчас засветится, тем больше шансов, что его отдых пройдет незамеченным. — Вы хотите запугать меня?

— Ни в коем разе, пан депутат, — по лицу Кириленко было видно, что он тоже злится. — Мы ловим опасных, вооруженных преступников. На вас могут напасть. Для вашей же безопасности стараемся.

— Но я могу развернуться, — предложил Вадим, — поехать назад. В Береговое. Или там тоже бандиты?

— К сожалению, мы не знаем, куда они направились, — ответил майор. — И потом, их несколько человек. Могут быть, где угодно.

— Слушайте, майор, — не сдавался Вадим, — вы нарушаете закон, и я вам этого не забуду. Вами и вашими подчиненными займется парламентская комиссия по соблюдению законности. Начальство вас по головке не погладит.

— Как угодно, — помрачнел Кириленко. — Я просто выполняю приказ, который мне дали. Пан Поляков, прошу вас пройти в наш автобус и подождать там. Здесь оставаться нельзя.

— Это почему же?! — возмутился парламентарий. — Я хочу остаться в своей машине. Вы не имеете права заставлять меня что-либо делать! Я не пойду ни в какой автобус!

— Я прошу перейти в наш транспорт для вашей же безопасности, — в голосе майора зазвучали просительные нотки. — Здесь оставаться опасно. Не хватало, чтобы вы попали под обстрел или вас захватили в заложники. Все очень серьезно, пан депутат, — Кириленко многозначительно посмотрел в глаза парламентария. — Поверьте мне, нельзя здесь находиться.

— Вы не бойтесь, — встрял Марычев, — мы присмотрим за машиной.

— Лучше ее на станцию загнать, — сказал один из сержантов.

— Точно, — поддержал майор. — Хотите сами, хотите мои ребята загонят "фольксваген" на заправку. А вы посидите-подождете.

Вадим огляделся. Кроме милиционеров и медиков, никого вокруг видно не было. В полукилометре зеленело море, солнце жарило не на шутку. По лицам ментов обильно тек пот, белые рубашки подмышками потемнели. "Сварятся они в бронежилетах, — мелькнуло в голове у Вадима. — Если здесь в окрестностях действительно гуляют отморозки с оружием, то сидеть одному в машине нет смысла".

— Держи, — Вадим протянул брелок с ключами от "фольксвагена" лейтенанту. — Поставишь на заправке… Но только в тени.

— Хорошо, — Марычев послушно взял ключи. — Не волнуйтесь.

— Я лучше в кафе посижу, — сказал парламентарий. — Заодно и пообедаю.

— Станция и закусочная закрыты, — сообщил Кириленко. — Мы еще ночью отправили персонал по домам. Но кондиционер там работает.

— Ладно, — Вадим заглянул в авто, взял сумку-холодильник с продуктами. — Свое поем.

Не обращая больше внимания на ментов, он пошел к зданию "БенЗаКо". Один из сержантов двинулся следом. Вадим фыркнул:

— Мне конвой не нужен, я бежать не собираюсь.

Милиционер промолчал.

Джанки

"Скорая помощь" свернула на Приморск и вскоре исчезла из виду. У Ксюхи даже живот схватило от злости.

— Ничего, будут возвращаться — остановим, — бормотал Деня. — Пусть хотя бы в Захово отвезут.

— Я поеду в больницу, — мрачно заявил Вольдемар. — Нога болит…

— Ждут тебя в больнице, — перебила Оксана. — Будут врачи об тебя руки марать.

От внезапной боли в животе ее бросило в пот. Девушка присела на корточки. Обхватив живот руками, тяжело задышала ртом. Деня, как заведенный, ходил по обочине.

— Нам нужно в город, — сказал Тоха. — К вечеру надо быть в Заднепровске. Или всем жопа.

— Может, пешком туда двинем? — бросил Деня, проходя мимо товарищей, сидящих на лавочке. — Сколько до Захово?

— Километров сорок, — процедил Тоха сквозь зубы. — Не дойдем.

— Ближе никакого поселка нет? — Деня отошел от лавки шагов на двадцать, развернулся. — Может, у кого-то в Приморске есть машина? У соседей?

— Точно, — встрепенулся Вольдемар. — Я заплачу!

Тоха подумал.

— Есть, конечно, тачки, — сказал он медленно. — На моей улице у Петра Федоровича "жигуль" есть… Но он такая гнида… — Тоха сокрушенно покачал головой. — Я с ним на ножах: он на меня участковому две заявы накатал.

— Ну, а что делать?! — взвыл Вольдемар. — Тебя тоже к вечеру скрутит! Или заначка имеется? — он с подозрением уставился на товарища.

— Какая заначка, — отмахнулся Тоха. — Сидел бы я тут с вами.

Поднявшись с лавки, он с тщетной надеждой посмотрел по сторонам. Но шоссе в обе стороны было пустым. Пока пацаны ругались, Ксюху попустило. С недоверием прислушиваясь к бурчанию в кишечнике, она осторожно выпрямилась.

— Решайте быстрее, мыслители, — сказала девушка. — Что делаем?

— Уже решил, — Тоха достал сигарету, закурил. — Я с Деней иду в поселок договариваться на счет тачки, а вы ждете. Давай деньги, — он протянул руку к Вольдемару. — Гривен в сто удовольствие обойдется.

Вольдемар полез было в карман, но так и замер. На его лице появилось упрямое выражение.

— Не дам я тебе денег, — заявил он, раздражаясь. — Ты договаривайся — я расплачусь. Потом. Когда приедем.

— Не тупи, мудак, — завелся с пол оборота Тоха. — Кто нас повезет без наличных?! Мне хотя бы пол сотни в задаток нужно дать людям. И то не факт, что кто-то согласится!

— Повезут, — убежденно произнес Деня. — Что им, в падлу, пару гриваков срубить?

— Никто вас за сто гривен не повезет, — вмешалась девушка. — Сами мозгами раскиньте! До Захово сорок километров и назад столько же. То есть почти сто километров! — она постучала согнутым пальцем по лбу. — Это десять литров бензина. Сколько сейчас литр стоит?

— Хрен его знает, — Тоха пожал плечами. — Не помню.

— Сучка права, — мрачно произнес Вольдемар. — Ни хрена у нас не выйдет. Десять литров по нынешним расценкам — сто гривен. За так нас никто не повезет. Бля!

— Так и есть, — подтвердил Деня. — Нужно еще полтинник накидывать. У тебя сколько денег? — обратился он к Вольдемару. — В общей сложности?

— Сколько ни есть — все мои, — огрызнулся приятель. — Вы не забывайте, что нам еще в "Зад" добираться… Нет, не хватит. Точнее хватит только на дорогу, а на ширево уже не останется. Нам бесплатно никто не даст.

— Не даст, — откликнулся Деня. — У меня кредита нет.

У Ксюхи громко заурчало в животе. Снова боль, на лбу выступила испарина. Согнувшись пополам, она отчаянно гримасничала.

— Как мне хреново, — кашляя, объявил Вольдемар. — Бля, как мне…

— Пацаны, без денег нас никто не повезет, — закусив губу, Тоха присел на корточки.

— Вас и с деньгой никто не отвезет, — простонала Ксюха: боль спазмировала, пронзала живот. — Вы на свои рожи гляньте…

Подхватив рюкзак, почти бегом, она направилась к зарослям кустарника в полусотне шагов от обочины. Мужчины на ее бегство не обратили ни малейшего внимания. Забравшись в самую гущу зелени, Ксюха торопливо спустила штаны, присела на корточки. Ее тут же пронесло. Но облегчения не наступило: в животе продолжала спазмировать боль. Постанывая, Ксюха напряглась, и в землю снова ударила струя вонючего поноса.

Вольдемар первым услышал шум приближающейся машины.

— Тихо! — он завертелся на лавке, пытаясь увидеть откуда едет авто. — Слушайте!

— Слышим, слышим, — проворчал Деня. — Буду сейчас грудью ложиться, чтобы остановились. Бабло приготовь, — он сошел с обочины на асфальт.

— Пацаны, да это мусора едут, — вдруг зашипел Тоха. — Несет на нашу голову. Вляпались, твою мать! — он лихорадочно завертел головой, ища куда бежать.

— Точно, — Вольдемар съежился, увидев, что к ним приближается патрульный автомобиль. — Не дергайтесь… Вдруг, проедут.

Со стороны Захово медленно двигалась милицейская машина. За ней следовал зеленый автобус. Деня вернулся на обочину и, что-то бормоча себе под нос, медленно пошел прочь от остановки. Тоха изучающе посмотрел на канаву, как будто хотел в ней спрятаться. Подумав, он перепрыгнул через нее и отошел шагов на двадцать. Став в пол оборота к шоссе, закурил. Когда автомобиль начал притормаживать, он опустился на одно колено и принялся перешнуровывать кроссовок. Оставшийся в одиночестве Вольдемар обреченно наблюдал, как останавливается патрульная машина. Сразу за ней встал зеленый автобус с закрашенными окнами.

Сидя в авто, менты с минуту молча изучали молодых людей. Затем сразу, почти одновременно распахнулись дверцы. Четверо милиционеров в черных бронежилетах поверх белых рубах, с короткоствольными автоматами выскочили наружу. Тоха еле сдержался, чтобы не рвануть с места в карьер.

Двое подошли к Вольдемару. Третий обогнул лавку и, легко перепрыгнув канаву, направился к замершему на корточках Тохе.

— Эй, пацан! — позвал четвертый: он, не спеша, шел за Деней. — Подожди минутку!

Деня оглянулся и молча прибавил ходу.

— Стой! — крикнул мент. — Сейчас же остановись, пацан! По-хорошему говорю!

Парень остановился. Медленно развернулся.

— А что уже ходить нельзя? — плаксиво спросил он приближающегося милиционера. — Я же просто иду…

— Твой друг? — спросил Вольдемара один из ментов. — Куда он собрался убежать?

— Не знаю, — выдавил из себя Вольдемар.

— Кто это тебя так разукрасил? — поинтересовался мент у Тохи. — С кем дрался? — он указал пальцем на заплывший глаз парня. — Ну ты и красавчик. Идем! — он потянул за рукав. — Документы есть?

— Сейчас паспорт дам, — Тоха послушно шел с милиционером, лихорадочно шаря в сумке. — Вот! — он протянул синюю обтрепанную книжицу.

Не глядя, милиционер спрятал документ в карман на бронежилете.

— Садитесь на лавочку, — приказал приведенным Тохе и Дени старший сержант. — Документы у всех есть?

— У меня нету, — сказал Деня. — Дома паспорт лежит.

Вольдемар вытащил из джинсов паспорт. Старший сержант сунул его в карман. Милиционеры переглянулись.

— А я не обязан носить с собой паспорт, — чуть не плача, заявил Деня. — Нигде в законе не написано…

— Ты еще Конституцию вспомни, — ухмыльнулся тот, который привел Тоху. — Что у тебя на руках? А?! — он ухватил парня за запястье. — Э-э-э… Где твои вены, пацан? — милиционер презрительно сплюнул. — Сжег ты свои вены!

— Закати рукава, — приказал старший сержант Вольдемару. — Ага, и тут дорожки. Все, поедете с нами. Надевай на них наручники, Паша, — приказал он одному из ментов. — И грузи в автобус.

— Никуда я не поеду, — Деня вскочил с лавки, но тут же получил удар в голову.

— Не дергаться, твари, — один из ментов приставил ствол автомата к голове Тохи, а милиционер Паша замахнулся на Вольдемара. — Сидеть, сука!

Вольдемар испуганно вжал голову в плечи:

— Не надо!

Бить больше не стали. Надели наручники и погнали к автобусу. Вольдемар сильно хромал. Замершая в кустах Ксюха испуганно наблюдала за происходящим. В какое-то мгновение она даже подумала, что стоит вылезти из своего убежища. Показаться мусорам и попроситься вместе с остальными. "Может, "скорую" вызовут, если ломка начнется", — подумала она, но тут же отогнала эти мысли. Она четыре раза была в "обезьяннике", только однажды дежурный соизволил вызвать ей врачей. Потому что наврала, что у нее сахарный диабет, эпилепсия и стала симулировать припадок…

Парней погрузили в автобус. Один из ментов забрался следом, остальные вернулись к патрульной машине. Автобус развернулся, уехал, а менты стояли у своего "форда" и курили. Разговаривали. Ксюха начала прикидывать, как ей уползти, но в этот момент водитель протянул старшему микрофон радиостанции. Сержант о чем то переговорил и скомандовал "в машину!". Милиционеры торопливо полезли в автомобиль, захлопали дверцы. Взревел двигатель, и "форд" поехал в сторону Приморска.

Выждав несколько минут, Ксюха взяла сумку и побрела к поселку. Нервное напряжение не отпускало, но она даже радовалась ему. Иногда, из-за стресса психика на время забывала о новой дозе. Когда ее задержали первый раз в жизни, то она провела пять суток админареста, назначенные судьей, совершенно не думая о наркоте.

Сидений и лавок в автобусе не было. Водительское место отгораживала глухая металлическая перегородка. На потолке горела тусклая лампочка. Тоха, Вольдемар и Деня забились в дальний от входа угол, сели на пол. Прижались спинами к стене. Милиционер с автоматом остался у двери. Расставив для устойчивости ноги, он с подозрением следил за парнями.

Машина тронулась, стала разворачиваться. Старый, разбитый корпус отчаянно дребезжал. Сержант уперся рукой в стену.

— Пан милиционер, куда нас везут? — спросил Тоха. — В Захово?

— Приедете — узнаете, — буркнул мент. — В Захово, в Захово… — добавил он, закуривая.

Поездка длилась недолго. Минут через пятнадцать машина остановилась. Сержант напрягся и зло посмотрел на съежившихся парней. Снаружи лязгнул засов, в двери со скрежетом провернулась ручка. В открывшийся проем хлынул солнечный свет.

— Что приуныли? — в автобус заглянул молодой мент с погонами лейтенанта. — Что на остановке делали?

— Машину ждали, — ответил Тоха. — За что нас задержали, пан офицер?

— У нашего товарища, — Деня кивнул на прикованного к нему Вольдемара, — нога вывихнута. Ему нужен врач.

Лейтенант усмехнулся.

— Будет вам врач, — сказал он с непонятным подъемом в голосе. — И врач, и лечение. Все, как полагается… — офицер исчез, аккуратно притворив дверцу.

Вскоре он снова появился, приказал выводить по одному. Первым ушел Тоха. Оказавшись снаружи, моргая от солнца, слепившего прямо в глаза, он осмотрелся. Автобус стоял на автозаправочной станции. Тут же были припаркованы несколько патрульных машин, бродили менты в бронежилетах и с автоматами.

— Давай его сюда! — позвал высокий широкоплечий врач в красном: он стоял у спецмашины "скорой помощи". — Полезай, — помог Тохе забраться внутрь автомобиля.

— Присаживайтесь, — бородатый "айболит" в очках, сидевший в салоне "скорой", кивнул на выдвижные носилки.

Ничего не понимающий и вконец оробевший Тоха сел. Высокий врач с легкостью вскочил в салон, закрыл за собой дверь. Тем временем бородач надорвал прозрачную пластиковую упаковку, в которой лежала пластмассовая палочка. На одном из ее концов была намотана белая ватка, а может быть губка.

— Откройте рот, пожалуйста, — попросил "очкарик".

— Зачем? — спросил Тоха.

— Это тест, — врач сунул ему под нос "палочку". — Открывайте — не бойтесь. Больно не будет, — он усмехнулся.

Тоха открыл рот. Врач попросил высунуть язык и, когда парень исполнил его просьбу, с нажимом провел по языку "ваткой".

— И что теперь? — поинтересовался Тоха, наблюдая, как белая "ватка", на глазах превращается в синюю. — Почему она посинела?

— Так должно быть, — пожал плечами бородач. — Ложитесь на носилки — я вас осмотрю. Ложитесь, ложитесь, — поторопил он. — Пропальпируем вашу печенку.

Тоха лег, вытянулся во весь рост. Высокий медик склонился над ним и не успел парень что-либо сообразить, затянул у него на груди широкий ремень. Еще одним он перетянул живот задержанного. Затем третий прижал ноги.

— Э-э! — Тоха задергался, попытался подняться. — Вы что делаете?! Зачем?!

— Все в порядке, — медик ободряюще сжал ему плечо. — Сейчас укольчик сделаем… — бородач согнулся над Тохой. В его правой руке появилась металлическая "сигара". — Надо рукав рубашки закатать, — он скрутил со шприца колпачок.

— Коли так, — здоровяк пренебрежительно махнул рукой. — Через ткань. Какая, в принципе, разница?

Выкатив глаза, Тоха испуганно слушал разговор врачей. Он хотел возмутиться происходящим, но от волнения не мог подобрать слов.

— М-да, действительно, — пробормотал "очкарик", — никакой. Что-то я тупить начинаю. Устал.

Из шприца выдвинулась игла, и врач быстрым движением воткнул ее через ткань рукава чуть по-ниже Тохиного плеча. Раздался слабый щелчок. Парень испуганно дернулся, открыл было рот, но сказать ничего не успел. Сильная судорога на мгновение изогнула его тело. Тоха выгнулся, насколько позволили ремни, захрипел, засучил ногами. Белки глаз замутились кровью из лопнувших капилляров…

— Давай следующего, — приказал лейтенант, заглядывая в салон автобуса. — Шевелитесь!

"Ястребы"

Замигал сигнал поворота, и Cерегин "форд" прижался к обочине. Капитан вылез из машины, призывно помахал рукой товарищам.

— Что он еще придумал? — заворчал Леха.

— Сейчас узнаем, — Игорек открыл дверцу. — Почему стоим?!

— Идите сюда, — позвал Серега. — Есть разговор.

Собрались у "форда". Капитан и майор закурили, Олег с висевшим на шее автоматом, изучая окрестности, медленно поворачивал голову из стороны в сторону. Игорек отошел на пару шагов и стал мочиться.

— Прежде, чем рассекать дальше, — присев на багажник авто, начал Серега, — необходимо решить парочку вопросов.

— Если бы парочку, — заметил Короб. — У нас этих вопросов вагон и маленькая тележка.

Серега пропустил мимо ушей замечание майора, продолжил. В первую очередь его беспокоил вопрос с Арменовым амфетамином: наркотики нужно было спрятать.

— Где? — спросил вернувшийся Игорек. — Как?

Капитан предложил просто зарыть. Конечно, возвращаться сюда приятного мало: снова тратить время, бензин. Но это гораздо лучше, чем иметь против себя компромат и отмазываться фальшивыми протоколами по изъятию…

— С этим все ясно, — перебил Короб. — Сам хотел предложить. Лучше скажи, где прятать?

— Может оставить на хате у "твоего" деда? — встрял Олег. — Замаскировать другими вещами и оставить. Сказать, что вернемся. Заплатить несколько гривен — пусть присмотрит.

— Не годиться, — скривил толстогубый рот Сергей. — Не дай бог, еще нос сунет.

— А если вся эта кутерьма из-за нас, — майор нервно зевнул, — то к нему на хату могут нагрянуть с обыском. Не пойдет.

— Зарыть нужно, — Серега посмотрел на видневшиеся неподалеку серые прямоугольники цехов бывшего рыбного хозяйства. — Можно там или в лесу.

— Лучше в лесу, — сказал Игорек. — Меньше шансов, что найдут.

— Не имеет значения где, — Короб закурил последнюю сигарету, смял и уронил под ноги опустевшую пачку. — Я думаю, что правильнее зарыть в одном из цехов. Вряд ли там кто-то лазит… И проще будет ориентироваться.

— Вы чем копать собрались? — поинтересовался Олег. — У нас нет лопаты.

— И у меня нет, — ответил капитан на невысказанный вопрос. — Придется в деревню ехать. Возьмем у моего хозяина.

— Тогда поехали, — майор устало провел ладонью по небритому лицу. — Вы оставайтесь — мы с капитаном быстро вернемся.

— Хорошо, — кивнул Игорек. — Ждем.

— Машину перегоните в лес, — приказал Серега. — Поставьте за деревьями так, чтобы не было видно с дороги.

— Я загоню за сараи, — предложил Игорек. — Заодно проверим нет ли там посторонних. Вдруг бомжи живут.

— Действуй, — кивнул майор. — Поехали, Сергей.

Бородатый хозяин дома, где останавливался капитан и бывший владелец покойного барашка дядя Шварах принес из сарая лопату. Серега сунул ему мятую пятерку, положил инструмент в багажник.

— Привезу назад через пол часа, — пообещал он. — У нас машина в песке засела.

Леха из "форда" не выходил: сидел с закрытыми глазами, устроив затылок в ямке подголовника. От бессонной ночи, выпитой водки и дурацких событий болела голова. От жары, вязкой духоты хотелось спать.

— Подожди, — заглянул в салон Серега, — я на минутку заскочу в соседний дом. Хозяин говорит, там телефон есть. Позвоню нашим, узнаю, что происходит.

Леха молча кивнул. Вскоре капитан вернулся. Сев за руль, раздраженно хлопнул дверцей.

— Не работает телефон, — он включил зажигание. — Хрен его знает, что случилось. Во всем поселке телефоны не работают. И электричество при мне выключили.

— Стихийное бедствие, — вздохнул Короб, не открывая глаз. — Как-то все сразу на нас навалилось.

— И не говори, — сказал Серега нервно. — Ничего… Наши коллеги всю жизнь на заправке торчать не будут. К вечеру… В крайнем случае до утра уберутся и мы спокойно вернемся по-домам.

— Главное, чтобы никакого движения в конторе не было, — заметил майор. — Как бы наши "ребятишки" не зассали, если на допросы во Внутреннюю безопасность дергать начнут.

— Думаешь, могут потечь?

— Не знаю. Я с ними на всякий случай проведу инструктаж.

— Прямых улик против нас быть не может. Только чужие показания всякой сволочи. Ты растолкуй им, что проблемы… — Серега закашлялся. — Твою мать! Кажется я простыл под дождем.

— А у меня башка трещит, — пожаловался майор. — Вернемся к твоему хозяину — спать лягу.

— Нужно сначала "ребятишкам" все хорошо, обстоятельно растолковать. Чтобы они никаких боков не напороли от страха.

— Я думаю, когда вернемся в город, то по хатам разъезжаться нельзя… Сначала надо разузнать, что на работе происходит.

— Правильно, — Серега свернул с асфальта на еле заметную, заросшую сухой травой дорогу, ведшую к сараям бывшего рыбхозяйства. — Спешить не будем.

Раскачиваясь, подпрыгивая на ухабах, оставляя за собой шлейф серой пыли "форд" медленно полз к сараям. Из-за ближайшего строения вышел Игорек и призывно махнул рукой.

От каменных плит, которыми был выстелен пол в цеху, давно ничего не осталось. Так виднелись кое-где "островки" и все. Амфетамин без помех спрятали в углу сарая, на дне глубокой ямы, которую выкопал Игорек. Судя по отсутствию кострищ и других следов обитания бомжей, здесь редко кто бывал. И не удивительно, так как в полуразрушенном помещении до сих пор стояла отвратительная вонь рыбного рассола.

Игорек засыпал яму, разровнял на поверхности землю. Вместе с Олегом они притащили найденную неподалеку пустую, ржавую бочку и положили сверху.

— Клад зарыт, — ухмыльнулся Олег. — Карту рисовать будем?

— Без карты обойдемся, — Сергей направился наружу. — Недолго ему здесь лежать.

Игорек со скрежетом соскреб налипшую на штык лопаты землю о дверной косяк:

— Едем на хату?

— Да, — ответил капитан. — Если связь не заработает, то придется торчать в Приморске до завтрашнего утра. На всякий случай.

— Завтра последний день, — сказал Короб. — Мне с "ребятишками" послезавтра на работу. Надеюсь? "даишники" снимутся к этому времени, — он подошел к "форду" и внимательно осмотрел багажник. — Повезло же тебе: ни одной дырки от пуль. Не забудь поставить богу свечку.

— Скорее всего в воздух стреляли, — заметил Игорек. — Иначе бы тут решето было.

— Точно, — подтвердил Олег. — Если бы я стрелял, то пан капитан был бы трупом. Однозначно.

— Охотно верю, — буркнул Серега. — Ты у нас — снайпер. Так, нужно заехать в магазин, купить пожрать.

— Давай сначала поставим машины около дома, потом "ребятишки" сходят за покупками, — предложил майор. — Не будем нашими тачками населению лишний раз глаза мозолить.

— А что мяса у нас совсем не осталось? — разочарованно спросил Игорек. — Неужели всё сожрали?

— Большую часть тушки на берегу забыли, — капитан сел за руль. — Ладно, хорош базарить. Едем.

— Магазин на соседней улице, рядом с поселковым советом, — пояснил дядя Шварах, говоривший с легким кавказским акцентом. — Поднимитесь на самый верх по Соленой — увидите.

— А где эта Соленая? — спросил Олег. — Куда идти?

Шевеля губами, Игорек читал составленную майором бумажку со списком продуктов. Сигареты, мясо, пиво, минералка… Он аккуратно сложил листок и спрятал в карман спортивных штанов.

— Вот сюда идите, — бородач ткнул корявым пальцем в сторону проулка между домами. — Пройдете и сразу на Соленой окажетесь. Идите на самый верх в конец. К магазину и выйдите.

— Понятно, — кивнул Олег. — Спасибо.

Они прошли тенистый проулок и очутились на параллельной улочке. Слева у одного из домов стояла спецмашина "скорой помощи". Игорек подумал, что для кого-то сегодняшняя жара оказалась чересчур тяжелым испытанием. Он потел в своей спортивной куртке и ругал себя за то, что не оставил кобуру с пистолетом в доме. Раздеться сейчас было невозможно, а кобура продолжала натирать левую подмышку.

— Классное в этом году лето, — Олег, жмурясь, подставлял широкое лицо солнечным лучам. — Хреново, что работы много и в отпуск сейчас не отпустят. Осенью с Галкой обязательно в Турцию поеду.

— Малую куда денете? — поинтересовался Игорек.

— Родителям в Полтаву отвезу, — ответил Олег. — Теща с внучкой совсем сидеть не хочет. Один раз оставили, так она потом два года нам вспоминала, какая она хорошая бабушка.

— Тещи они такие, — Игорек закурил. — Я со своей Олькой из-за тещи и разошелся. Целыми днями пилила, — он сплюнул. — Все ей не нравилось, как мы жили.

— Долго ты с Олькой прожил?

— Чуть больше года, — Игорек задумался. — Тринадцать… Нет, четырнадцать месяцев. Единственное спокойное время было, когда теща с тестем в пятницу вечером уезжали на дачу. Возвращались в воскресенье и у нас с Олькой были спокойными два дня. И это, если я не работал.

— Не жалеешь, что развелся?

— Ни капельки. Честно говоря, Олька, как жена, никакая была. Один плюс, что ни в мамашу, а в отца удалась: тихая и почти не говорила. Ее не спросишь, сама не скажет.

— А в постели как? — спросил Олег.

— Да никак, — в голосе Игорька послышалось раздражение. — Ляжет, ноги раздвинет и все. Работайте. Сама никакой инициативы не проявляла.

— Ну и хорошо, что разбежались. У меня Галка — баба активная и то меня на сторону тянет. Разнообразия не хватает.

— Хорошо еще, что ребенка не заделали, — пробормотал Игорек. — Теща все ныла, "когда, когда вы мне внученьку подарите". Тьфу! — он снова сплюнул. — Жопой чуял, что торопиться не надо.

"Ястребы" вышли в конец Соленой. Судя по всему, когда строили Приморск, здесь задумывался центр поселка. Асфальтовая площадка неправильной формы. В середине клумба с засохшими цветами. По правую руку маленькое, одноэтажное облупленное здание с синей официальной табличкой: местный совет. По левую заколоченный павильон, ларек с выбитыми стеклами и сорванной дверью, большой свежепокрашенный магазинчик с вывеской "Продовольчі товари. Побутова хімія" (20). Рядом в тени деревьев несколько лавок.

Милиционеры зашли в магазин. Здесь было душно, царил полумрак. В маленькое помещение набились пять или шесть женщин и мужчина в расстегнутой на загорелой груди рубахи, спортивных штанах. Продавец — тетка лет сорока стояла за прилавком, раздраженно обсуждала с покупательницами факт отключения электричества.

— В мене холодильник потече, — жалобно повторяла продавщица и тут же начинала браниться. — Щоб йм повилазило! І мобіла не працює. А тут ще мій Сашко, як појхав зранку, так і немає. Я вже місця собі не знаходжу. Не дай боже, щось сталося (21).

— Вот, вот, — говорила рыжая толстуха в больших очках. — И маршрутки сегодня не было. Мне Павловна рассказывала. Битый час на жаре проторчала, так и не дождалась.

— А в мене домашній телефон не працює, - пожаловалась высокая, полная женщина в синих шортах, розовой футболке и бейсболке с логотипом "Шахтар". — Зранку, як відрізвло. Балакають, що в Бєрєговом якась катастрофа…(22)

— Женщины, разрешите пройти, пропустите к прилавку, — Игорек с трудом пробрался к продавщице. — Дайте мне по списку, — он положил бумажку. — Давайте, что написано и два больших пакета.

— Пива нет, — глянула в список продавщица. — Ще вчора скінчилось (23).

— Тогда бутылочку горилки, — откорректировал Игорек. — Томатный сок у вас есть? Кровавую Мэри забодяжим, — пояснил он ставшему сбоку Олегу.

- Є томатний сік,(24) — продавщица принялась снимать с полок товары.

— Хлопці, а ви звідки? — с любопытством глядя на Олега, поинтересовалась женщина в бейсболке. — Щось я вас раніше тут не бачила (25).

— Из города приехали, — туманно ответил Игорек. — Решили закупиться по дороге.

— Едем отдыхать в Крым, — добавил Олег. — Отпуск у нас.

— До чего бабы — народ любопытный, — проворчал Игорек, когда они вышли с покупками из магазина. — Им бы следаками работать.

— Точно, — Олег вытер подолом майки мокрое от пота лицо. — Ну и жарища. Надо было зеленого чаю купить.

— Я не пойду, — ответил Игорек. — Если хочешь — можешь сам вернуться.

Олег оглянулся на магазинчик. На ступеньках у входа стояли, смотрели вслед уходящим парням рыжеволосая толстуха и старушка в панамке.

— Хрен с ним, с чаем, — сказал Олег. — Жаль, что нет льда. Водку придется пить теплой.

Не спеша, они спускались по Соленой. У дома, где стояла "скорая помощь" разворачивалась темно-синия "хонда". Когда молодые люди поравнялись со "скорой", джип уже свернул в конце улицы в проулок. Игорек остановился и закурил сигарету. За спинами "ястребов" послышался шум подъезжающего автомобиля. Милиционеры оглянулись. Увидели, что к ним выбрасывая из-под колес щебень, поднимая пыль, спешит патрульная машина.

— Твою мать, — Олег посмотрел на товарища. — Что теперь?

— Ничего, — спокойно ответил Игорек и переложил пакет с покупками из правой руки в левую. — Идем, как и шли. Что они нам могут…

Договорить он не успел: патрульный автомобиль резко затормозил и развернувшись стал поперек улицы шагах в тридцати от "ястребов". Разом распахнулись дверцы, из машины выскочили вооруженные автоматами милиционеры.

— Не двигаться! — заорал один из них, направляя ствол на прохожих. — Руки за головы!

— Вы что с ума сошли? — возмутился Олег. — Опять цирк устраиваете?!

Игорек сделал два быстрых шага и оказался за автомобилем "скорой помощи". Коротко, хлестко вдоль улицы ударила автоматная очередь. Одна из пуль попала Олегу в ляжку, вторая обожгла правое предплечье. Раненый глухо взвыл и побежал к проулку на противоположной стороне улицы.

Повинуясь скорее выработанному тренировками инстинкту, чем здравому смыслу, Игорек вырвал из кобуры пистолет. Спрятавшиеся за машиной патрульные снова открыли огонь. В "скорой" с шумом обрушилось разбитое лобовое стекло. Три пули попали в спину бегущему Олегу. Он споткнулся и, закричав от боли, повалился на землю.

Придерживая левой правую руку с пистолетом, Игорек прицелился. Дважды выстрелил. Присевший за капотом милицейского "форда" сержант выронил оружие и схватился руками за простреленную голову. Опрокинулся навзничь.

Игорек чуть развернулся влево и снова выстрелил. Пуля попала в прикрытую бронежилетом грудь второго милиционера. Контуженный спрятался за багажником автомобиля. Двое оставшихся стрелков открыли беспорядочный огонь по "скорой".

Пригнувшись, Игорек бросился в открытую калитку соседнего дома. Промчавшись через сад, он обогнул здание. Ломая помидорные кусты, оскальзываясь на раздавленных кабачках, "ястреб" добежал до затянутого сеткой забора. Сходу подпрыгнул, ухватился за металлические столбики и одним махом перелетел через двухметровое ограждение.

Оказавшись в соседнем саду, беглец запетлял между абрикосовыми деревьями. За домиком у маленького сарайчика стояла пожилая женщина. Прикрывая рукой глаза от солнца, она испуганно пыталась рассмотреть незваного гостя. Откуда-то к Игорьку со злобным рычанием выскочил большой, черный пес. Молодой человек испуганно отпрыгнул в сторону и выстрелил. Пронзительно визжа, раненая собака завертелась юлой в траве.

Испуганно закричав, женщина бросилась на улицу. Споткнувшись в проеме калитки о порог, она упала. Пытаясь подняться, ухватилась за дверь. Подбежал Игорек и, грубо схватив хозяйку за плечи, оттащил в сторону, освобождая проход. Выскочил на улицу. Оглядываясь, стараясь восстановить дыхание, быстро пошел к видневшемуся вдалеке пляжу.

Серега только что ополоснулся у колодезного сруба и, мрачно размышляя о ночных событиях, брился. Внезапный перестук автомата подействовал на него не хуже ледяного душа. Рука с бритвой дрогнула, и он чуть не порезался. Застыв на месте, прислушался к продолжившейся перестрелке. В том, что это была перестрелка, капитан не сомневался: тренированное ухо определило в разразившемся неподалеку грохоте автоматные очереди и пистолет.

Серега оглянулся на майора. Увидел, что тот по-прежнему дрыхнет, положив коротко остриженную голову на скрещенные руки. Начавшаяся по-соседству стрельба застала Короба, когда он, ожидая возвращения "ребятишек", уснул во дворе за столом. Тем временем из-за домика появился хозяин. На его морщинистой бородатой физиономии читалась странная смесь беспокойства с мальчишеским любопытством: было видно, что он в состоянии отличить оружейные выстрелы от треска пиротехники.

— Кто-то стреляет, — сказал абхаз негромко и, как бы ни к кому не обращаясь. — Совсем рядом.

Капитан молча кивнул. Подойдя к столу, решительно потряс товарища за плечо:

— Вставай, просыпайся. Леха…

— Ну что? — сонно промычал Короб, не открывая глаз. — Что ты хочешь?

— У нас проблемы, — негромко сказал Серега, следя за тем, как дядя Шварах идет к воротам. — Стреляют. Да очнись ты!

Майор разлепил закисшие глаза и, выпрямившись, раздраженно посмотрел по-сторонам. Тем временем перестрелка прекратилась. Абхаз осторожно выглянул в щель неплотно закрытых ворот, оглянулся на постояльцев.

— Ничего, — разочарованно сказал он. — Никого не видно.

— Петарды, наверное, — ответил ему Серега. — Дети.

Бородач отрицательно покачал головой. Тут кто-то окликнул его с улицы, и дядя Шварах спросил:

— Что там, Гриша?

— Да, вроде, на Соленой стреляли, — ответил возбужденный мужской голос. — Хочу сходить — посмотреть, что случилось… Да одному боязно.

— Что за бред? — нахмурился Короб. — Где "ребятишки"?

— А чего бояться? — с насмешкой в голосе спросил дядя Шварах. — Идем вместе, если боишься. Вдруг помощь нужна.

— Я тебе пойду! — раздался женский голос. — Куда тебя несет, старый дурак?! Где-то загремело, так он уже на улицу выскочил. Как пацан малолетний!

Хозяин оглянулся на постояльцев и весело оскалил редкие прокуренные зубы.

— Олька, жена соседская, — пояснил он шепотом.

— Да чего ты орешь, — отозвался на голос жены невидимый из-за деревянного забора Григорий. — Надо посмотреть…

Дядя Шварах подмигнул милиционерам и вышел на улицу, говоря, что ничего страшного не происходит, а глянуть обязательно нужно — вдруг с соседями беда… Голосистая Ольга не замедлила ответить, что не их это дело на выстрелы бегать. Для таких случаев милиция есть — вот ее-то и нужно вызвать. В первую очередь.

— Так телефон-то не работает, — с обидой ответил еще один женский голос. — С самого утра ни свет, ни телефоны. А теперь еще и стрелять начали!

— С ума сойти можно, — поддержал голос Григория. — Скоро танки по улицам ездить начнут…

К говорившим присоединились еще несколько голосов — мужских и женских. На улице за воротами начала собираться настоящая толпа. Окончательно проснувшийся Короб поднялся, вместе с капитаном подошел к воротам. Они хотели выйти со двора, но кто-то поинтересовался у дяди Швараха, чей бус припаркован у него под домом, и милиционеры замерли. Абхаз повторил рассказанную ему капитаном сказку, что люди в Крым едут, а у него решили отдохнуть пару дней.

— Хорошо, что я хоть "форд" во двор додумался загнать, — бросив взгляд на автомобиль, пробормотал Серега. — Где же "ребятишки"?

— Влипли, — вдохновенно и с мрачной убежденностью ответил Короб. — Из-за них стреляли…

На улице, издалека женский голос в ответ на "что случилось?" прокричал:

— У дома Машки Леонтьевой людей постреляли.

— Милиционеров убили! — крикнул какой-то мужчина. — И врачей со "скорой"!

Собравшиеся на улице люди возбужденно загалдели. Не прошло минуты, как человек десять мужчин, женщин и детей проследовали мимо дома дяди Швараха. Затем в том же направлении пробежали еще несколько человек.

— Врачи, "скорая", — задумчиво сказал Серега. — Что-то не вяжется с нашими ребятами? А?

— Откуда я знаю? — майор пожал плечами. — Где же тогда Игорек с Олегом?

— Может смотрят? Или ввязались, — Серега выглянул на улицу. — Ладно, я схожу, разузнаю. Ты на всякий пожарный садись в бус и будь готов стартануть в любой момент, — оглядываясь по-сторонам, он медленно пошел от дома.

— Морду лица вытри! — крикнул ему в след Короб. — У тебя вся рожа в пене!

Капитан остановился. Растерянно провел ладонью по не до конца выбритому подбородку, щеке с остатками мыльной пены. Чертыхнулся и, утерев лицо пятнистой майкой, поспешил дальше. Леха подождал, пока он скроется в проулке. Закурив, вышел к бусу. Пикнув сигнализацией, сел в нагревшуюся на жаре машину. Включил кондиционер и завел двигатель. Посматривая на затемненное стекло, мимо прошла пара — высокий мужчина лет сорока в шортах, домашних тапочках и дочерна загорелый мальчишка в плавках.

Выкурив сигарету, Леха без паузы закурил вторую. Несмотря на прохладный воздух из кондиционера, он потел, будто бежал кросс на жаре. Голова раскалывалась от боли, а в горле першило, как при ангине. Думать о происходящем было невозможно и Короб просто ждал, когда вернется товарищ. Ждал и с каждой минутой чувствовал, что самым правильным в этой ситуации было бы уехать прямо сейчас. Плюнуть на всех и вся, банально свалить. Полями, машиной, или пешком, все равно как, обойти посты на дороге и добраться к себе в город. Еще лучше к брату в Днепропетровск. Оттуда навести справки что, где и как. Если всё — хорошо, то объяснить короткое отсутствие начальству будет нетрудно. А вот, если всё — плохо, то… Пусть остальные сами разбираются, а ему важно не подставиться.

Он увидел в зеркале бокового вида возвращающегося капитана. Широкий и большеголовый Серега быстро шел, слегка помахивая татуированными руками. Уголки толстогубого лягушачьего рта скорбно опустились, а по лицу градом катился пот. Не хуже, чем у давешнего поциента. Короб почувствовал, как внутри все оборвалось. Он открыл дверь, и Серега сел в машину. Стал рассказывать, что видел на соседней улице труп Олега и труп "даишника"…

— Там рядом в доме… три трупа нашли, — говорил он слегка задыхаясь, прерывающимся шепотом. — Врачи со "скорой"… маленький ребенок… Дочка хозяйки дома… И машина — "скорая помощь" из автоматов… пулями в решето…

— Ты точно Олега видел? — наклонился к нему Короб. — Ничего не напутал?

— Нет, — капитан судорожно сглотнул. — Лежит на дороге… Где застрелили… Игорька нет.

— А кто его? — с сигареты Короба на сиденье упал столбик пепла, но он не обратил внимания. — Наши коллеги или кто-то другой? Что там вообще произошло?

— Не знаю, — признался капитан. — Там толпа — человек пятьдесят. Все галдят, бегают туда-сюда. "Даишников" всего трое. В брониках, с автоматами… Один стоит у Олежкиного трупа и орет, чтобы не подходили. Еще двое, то во двор забегут, в дом, то назад на улицу. Я таких идиотов раньше не видел, — покрутил головой милиционер. — При мне человек десять ротозеев заходили во двор и на веранду дома. Полный бардак, — он помолчал, глядя, как Короб закуривает новую сигарету и добавил:

— Я тоже хотел войти, чтобы самому посмотреть, но побоялся.

— Правильно сделал, — сухо сказал майор. — Если "даишника" наши ребята завалили, то, не дай бог, чтобы тебя узнали.

— С какой стати им валить его? — со страдальческой миной спросил Серега. — Ну не полные же они кретины. И потом… Разве у них с собой были стволы?

Короб подумал.

— У Игорька, — сказал он, — пистолет. Эти козлы-инспекторы могли наших на дороге зацепить… Как ночью. А там слово за слово. Олег мог взбрыкнуть не по-детски. Вот и пошло мочилово.

— А врачи, ребенок? — с надеждой возразил капитан. — Они то тут при чем?

— Не знаю. Какая нам разница? Разве что… наши случайно под пули попали. Но где тогда Игорь?

Они помолчали. Мимо машины прошли несколько местных жителей. Каждый с настороженным любопытством рассматривал гудящий мотором бус и обменивался какими-то соображениями с попутчиками.

— Уезжаем, — решительно сказал Короб. — Незачем тут торчать… Прокатились за баблишком — нечего сказать! — он в сердцах грохнул кулаком по приборной панели. — Нельзя было этих кретинов одних отпускать! Нельзя!

— Не ори, — Серега нервно оглянулся. — А куда ехать? И зачем? Нас точно никуда не выпустят… Я когда в толпе был, то "даишник" кричал, сейчас подкрепление приедет, "скорая". Если эти… ночные приедут, то они Олега в пять секунд опознают. Начнут расспрашивать…

— Бля! — Короб снова грохнул кулаком. — Дед, хозяин дома стопроцентов его опознал и, наверняка, уже сдал. Сейчас приедут нас брать, — он нервно заерзал по сиденью.

— Тихо, тихо, — выгоревшие на солнце брови Сергея выгнулись, на лбу прорезались морщины. — Не паникуй. Пока ничего смертельного не произошло. Мы же с тобой тут сидели? Да?

— Да, — подтвердил майор.

— Ну и хорошо, что сидели. Значит к стрельбе-убийствам никакого отношения не имеем. У нас алиби — тот же дядя Шварах первый подтвердит…

— Точно!

— А если "ребятишки" напороли, то им и расхлебывать, — рассуждал капитан. — Точнее с Олега уже взятки — гладки, а вот Игорь… Ну, что Игорь? Если натворил — пусть отвечает. Мозги нужно иметь…

— Все правильно, — перебил Короб. — Если "даишника" завалил Игорь… Вдруг, он сейчас сюда припрется? Что нам делать?

— Черт! — лягушачий рот капитана перекосило. — Если припрется… Соучастие получится, — пробормотал он совсем тихо. — Недонесение.

— Или нам придется его брать, — мрачно сказал Леха. — И самим сдавать.

— Значит сдадим, — выпуклые глаза капитана холодно уставились на товарища. — Скажем, чтобы явку с повинной написал. А не захочет, то повяжем…

— Сдаст он нас, — в отчаянии произнес майор. — В отместку начнет болтать.

— А что он знает? Ничего он такого не знает, — словно пытаясь убедить самого себя, сказал Серега. — Да и не будет он нас сдавать. На хуя ему на себя еще что-то, кроме убийства, тянуть? Плюс в группе? Так он один… Да мы на свободе. Поможем, чем сможем…

— Все равно нужно уехать, — Короб уставился под ноги. — Не хочу я его сам за решетку тащить. Не поймет он и сдаст по полной. Всё что знает, то расскажет…

— Поздно, — хрипло произнес Серега. — Опоздали. Вон он.

Майор посмотрел перед собой, но вначале никого не увидел. Потом заметил, что из приоткрытых ворот им машет рукой Игорь. "Значит он стрелял, — мелькнуло в голове Короба, — сгорел мужик".

Игорь сидел на лавочке и держал в правой руке пистолет. Черные глаза холодно смотрели на товарищей. Он коротко с отстраненным видом рассказал об убийстве Олега, перестрелке с "даишниками".

— Ну и, что ты от нас хочешь? — устало спросил Короб. — Какого… Ну вот скажи мне, какого хуя ты стрелять начал?

— Ты понимаешь что ты натворил? — капитан еле сдерживался, чтобы не кричать. — Тебе же теперь статья…

— Тихо, отцы-командиры, — лицо Игорька одеревенело. — Вы мне не выговаривайте. Раз стрелял, значит надо было. Не стрелял — они бы меня завалили, как Олега. Мы слова не сказали, пошевелиться не успели. Шли по улице…

— Ну, кому ты трешь? — скривился Серега. — Мы, что пацаны малолетние, чтобы твои байки слушать?

— Да, Игорь, звучит совсем по-детски, — Короб укоризненно покачал головой. — Сам подумай…

— Что мне думать?! — Игорек сделал движение, словно собирался вскочить, но остался сидеть. — Сами ночью видели, как "даишники" себя вели. По тебе же, капитан, стреляли! — крикнул он собиравшемуся возразить Сереге. — А если бы утром в тебя попали?

Капитан закрыл рот. Присел за стол и, положив перед собой накаченные руки с вытатуированными драконами, задумался. Казалось, разговор перестал его волновать.

— Хорошо, — Короб достал из пачки сигарету. — Ты не виноват и Олега завалили просто так. Что это меняет? Как теперь докажешь?

— Никак, — очнулся Серега. — Попал ты с Олегом под раздачу. Мы с майором тут сидели и тебе помочь не сможем. Даже, как свидетели… Ты из табельного стрелял?

— Да, — "ястреб" машинально посмотрел на пистолет.

— Ну вот видишь, — Короб развел руками. — Нам придется очень постараться, чтобы тебя отмазать.

Игорек снова дернулся.

— Я в тюрьму не сяду, — его глаза зло уставились на майора. — Мне не за что. Я пределов самообороны не превышал…

— Тихо, не кипешуй, — перебил Леха. — Мы тебя одного не оставим. Но и ты пойми…

— Слушайте, мужики, — Серега поднялся. — Отсюда нужно уходить. Отношения будем выяснять потом. У меня чуйка, что с минуты на минуту дядя Шварах приведет сюда целое кодло. Как бы они нас всех не перестреляли. Для простоты сюжета.

— Точно, — Игорек поднялся. — Вы можете мне верить — не верить, но эти уроды явно не в адеквате. Капитан дело говорит — нужно сваливать.

Короб вопросительно глянул на капитана. Тот кивнул:

— Идем, идем. Не хрен тут делать.

Игорек скользнул к воротам и осторожно выглянул на улицу.

— Ты хорошо подумал? — одними губами спросил майор.

— Да, — односложно ответил Серега. — Уходим.

— Чего застряли? — раздраженно поинтересовался "ястреб". — Сейчас как раз пусто. Никого нет.

— Мы ничего не забываем? — Короб растерянно оглянулся. — В доме?

— Ничего такого, что нельзя было бы оставить, — Серега быстро вышел со двора. — Машину я брошу… Слушай, — вместе с Игорьком он шел к бусу, — а что там за "скорая" и врачи? Ты ничего не видел?

— Какие врачи? — Игорек нырнул в микроавтобус, расположился на заднем сиденье. — У дома, где на нас напали стояла какая-то "скорая помощь", — сказал он рассеяно. — Да не маячь ты на улице.

Короб сел на место водителя и завел двигатель.

— Вы о чем? — спросил он, трогая машину с места. — Куда едем?

— На пляж, — Серега повернулся к "ястребу". — И что врачи? Они в "скорой" сидели?

— Да не видел я никаких врачей, — раздраженно ответил, смотревший назад Игорек. — Ни в машине, ни рядом. Мы по улице шли, а тут эти орлы подлетели и давай стрелять…

"Нулевой"

Придя в себя, он увидел, что находится в маленькой комнате без окон. На потолке круглый матовый плафон, из которого льется электрический свет — неяркий и холодный. Голые серые стены.

Мужчина закрыл глаза. Открыл. Попытался лечь на бок, но не смог. Приподняв голову, разглядел, что пристегнут ремнями к обтянутому дерматином диванчику. Такие обычно стоят в процедурных кабинетах больниц. Пациентам на них делают массаж, перевязки, ставят капельницы. Капельница была: из вены на левой руке торчала толстая игла, зафиксированная кусочком пластыря. Заполненная прозрачной жидкостью пластиковая трубка уходила вверх к бутылке с физраствором. Тяжелые капли размеренно падали в мешочек фильтра.

— Как вы себя чувствуете? — к нему наклонился человек в белом халате. — Не тошнит? Голова не кружится?

Перед тем, как ответить, он прислушался к ощущениям.

— Вроде бы все в порядке, — он беспокойно заерзал.

Стоявший рядом с врачом мужчина, положил растопыренную ладонь ему на грудь и надавил.

— Лежи, — приказал охранник, — не двигайся.

— Почему? — спросил он и в тот же момент вспомнил все, что с ним произошло: кража контейнера, бегство с работы, безумный круиз по Крыму.

С удивлением ощутил, как к лицу от смущения прихлынула краска: все произошедшее с ним казалось нелепым, глупым, безумным. Поступить так? как поступил он? мог только сумасшедший. Или человек, который действительно хотел умереть. На мгновение к стыду примешалось раскаяние, но почти сразу он вспомнил, что жить ему осталось не больше трех месяцев. И умирать придется в лихорадке тяжело и мучительно, задыхаясь собственной слизью. После этого он успокоился. Он умрет и больше ничто не будет иметь значения.

Скрипнув, открылась дверь, и в комнату вошли двое мужчин. Одного звали Марат Андреевич Волоско, второго он не знал. Волоско руководил в институте службой безопасности. Его широкое носатое лицо было серым, веки нервно помаргивали. С выражением искреннего недоверия, даже изумления он уставился на мужчину, лежащего под капельницей. Второй вошедший нес на узком загорелом лице маску равнодушия. Но его волнение выдавали дрожащие пальцы — длинные и тонкие, с холеными, синеватыми ногтями. Заметив, что на них смотрят, незнакомец сложил руки на груди, упрятав кисти подмышками.

— Где камера? — поинтересовался он у охранника.

Тот указал на штатив с камерой.

— Поставьте ближе и так, чтобы захватывало только его, — приказал спутник Марата Андреевича. — Включите запись по моему сигналу.

Охранник переставил треногу и завозился, нацеливая объектив на мужчину.

— Вот, — начал Волоско, — пришел посмотреть на вас. Что же вы наделали… Он может говорить? — начальник службы безопасности с беспокойством взглянул на врача. — Допрос выдержит?

— Да, у него все в норме, — кивнул врач. — Инфицирован, но в остальном здоров.

— Уколите ему вот это, — незнакомый мужчина достал из кармана шприц-тюбик.

— Что это? — пленник с беспокойством уставился на шприц.

— "Сыворотка правды", — Марат Андреевич посторонился, пропуская врача к кровати. — Чтобы не врал.

— Я не буду лгать, — сказал привязанный. — Я откровенно отвечу вам на любые вопросы. Не надо вводить мне эту гадость. Зачем? — он попытался пожать плечами.

— У нас должна быть гарантия, что ты не врешь, — Волоско достал пачку сигарет. — Нет времени на проверки и перепроверки.

Врач снял колпачок со шприца, воткнул иглу в пластмассовую трубку капельницы.

— Наташке бы уколоть такую штуку, — пробормотал он.

— Какой Наташке? — Волоско испуганно посмотрел на медика. — Что такое?

— Жена моя, — врач ввел "сыворотку правды" и вытащил иглу. — Ей соврать, как мне поссать… Вопросы у меня к ней накопились, — он помрачнел. — За десять лет супружества.

— Вы идите, — сказал спутник Волоско. — Если понадобитесь, то позовем. Вы тоже, — обратился он к охраннику.

— Как прикажете, — врач явно обиделся, но спорить не стал.

— Включай запись, — приказал незнакомец, когда за ушедшими закрылась дверь. — Начинаем.

Рядом с объективом камеры зажегся зеленый огонек. Волоско закурил.

— Назовите вашу фамилию, имя-отчество, — обратился он к привязанному мужчине. — Место и год рождения. Последнее место работы…

Не в силах дождаться, когда начальник службы безопасности закончит, он начал отвечать. Быстро, многословно: еще ни разу в жизни он не чувствовал такого желания болтать, такого расположения к людям. Если бы сейчас кто-то попытался закрыть ему рот рукой, то он бы просто укусил этого человека.

Через сутки после допроса врач взял у него кровь на анализ. Депрессия, вызванная "сывороткой правды", прошла, но общаться ему не хотелось: он только односложно ответил на вопросы медика о самочувствии. Лежал и смотрел, как наполняется густой, красной жидкостью подставленная под иглу пробирка.

Потом охранник отстегнул часть ремней, освободив туловище. Он сел и поел суп, картофельное пюре с сосисками, принесенные с институтской кухни. Если закрыть глаза, то можно было представить, что ест на первом этаже в институтском кафетерии. После еды ему сделали снотворное. Утром следующего дня его с трудом разбудил Волоско. На этот раз он был один.

— Сейчас я развяжу и выпущу тебя, — сказал он шепотом. — Выведу из подвала… — он наклонился и принялся расстегивать ремни. — Иди, куда хочешь.

— Куда идти? — вяло спросил пленник: он отвратительно себя чувствовал и хотел спать дальше. — У меня нет денег… Зачем? — он сел, с раздражением уставился на непрошеного спасителя, — зачем мне уходить?

— Не говори глупостей, — отмахнулся Марат Андреевич. — Давай, вставай. Времени очень мало.

Надев обувь, он поднялся. В голове шумело, по-прежнему очень хотелось спать. Волоско взял за руку и вывел в пустой коридор, освещенный мерцающими лампами дневного света.

— Шевелись, шевелись, — подгонял начальник службы безопасности, — быстрее. Ну, что ты плетешься?

Пройдя метров двадцать, повернули направо. Еще пол сотни шагов и в открытую дверь. За ней закатанный в асфальт двор. Серое влажное утро. Какие-то деревянные ящики, сложенные в штабели коробки, желтый автопогрузчик. Освобожденный мужчина остановился и широко зевнул.

— Ну куда мне идти? — он мрачно огляделся. — До города восемь километров.

Марат Андреевич молча отошел в сторону.

— Ну, что вы молчите? — раздраженно, почти капризно спросил бывший пленник. — Куда мне идти?

Из-за коробок вышел охранник. В правой руке он держал пистолет с навинченным на ствол глушителем.

— Ага, — сказал мужчина. — Вот так значит… — он укоризненно посмотрел на Волоско.

Охранник поднял руку с пистолетом и прицелился в голову "беглеца". Тот испуганно съежился и беспомощно закрылся руками. Зажмурился. Раздался хлопок, потом еще один. Мужчина упал. Волоско посмотрел на мертвое тело. Охранник взял убитого за кисть и заглянул в расширившиеся зрачки мертвеца.

— Готов, — он принялся свинчивать со ствола глушитель.

Начальник службы безопасности достал из кармана пиджака телефон. Набрал номер. Откашлялся.

— Говорит Волоско, — сказал Марат Андреевич. — Ты меня прости, Анатолий, что разбудил ни свет, ни заря, но у нас ЧП…

Николай

Далеко уехать не удалось: подъезжая к перекрестку, Николай увидел, что дорога перегорожена грузовиком. Он резко сбросил скорость, и джип затормозил посредине усеянного выбоинами асфальта. Несколько минут поисковик неподвижно наблюдал за происходящим. На обочинах расположились два милицейских "форда" с включенными мигалками. Рядом прохаживались вооруженные люди в бронежилетах. Форменные кепи сменили защитные шлемы, затянутые серо-голубыми чехлами. Происходящее на дороге напоминало сцену из малобюджетного боевика.

Обдумывая ситуацию, он представил, как медленно и по всем правилам подъезжает к блок-посту. Покорно останавливается с включенным двигателем метрах в десяти от грузовика. Расслабленные его покорностью менты начинают сходиться к джипу…

Пальцы Николая непроизвольно сжали баранку. И тут он вдавливает педаль газа — ступня легла на нее — ловко бросает ревущую двигателем "хонду" в узкий зазор между кузовом "камаза" и обочиной. Из-под колес в ошарашенных мусоров летит гравий, а набирающий с каждой секундой скорость джип выскакивает на перекресток. Лихо вписавшись в поворот на Заднепровск, уносится прочь. Из колонок ревет металл: что-нибудь вроде "Metal heart" или "Wrong is right". Десять, пятнадцать минут и никто уже не догонит. Можно будет свернуть на объездные, затеряться на проселочных дорогах…

Со вздохом сожаления Николай выпустил баранку и вытер вспотевшие ладони о шорты. Ревущая в ушах музыка смолкла. "Такие сцены хороши для фильмов, — подвел он неутешительный итог. — Даже, если не разобьюсь, не опрокинусь в канаву во время обгона, мои номера пойдут в розыск. "Скорпион" поперек дороги и хочешь-не хочешь, а остановишься. Или какой-нибудь из этих "рэмбо" в бронежилетах даст очередь по джипу…"

По оживленному движению у милицейских "фордов", Николай понял, что застоялся на одном месте. Сейчас панове милицианты окончательно очнутся от ступора и займутся выяснением вопроса, "а какого вы тут стоите, господин хороший?". Пора было решаться: подъехать и сдаться на милость победителей или возвратиться в Приморск, чтобы взять несчастную Машу, оставленную в доме рыжей тетки, и вместе с ней идти к ментам.

Николай медленно развернул машину, покатил назад. Посмотрел в зеркальце заднего вида: похоже, погоня не намечалась. "И на том спасибо", — он закурил. Волна адреналина, прокатившаяся по телу минуту назад, улеглась. Ее сменил крепкий до дрожи коктейль из усталости, тоски и страха. Сидевшая в затылке ноющая боль снова вышла на первый план, а от сигаретного дыма першило в горле. Перед глазами нарисовалась подернутая серой дымкой картинка недалекого будущего: как он в наручниках, избитый мусорами для профилактики сидит в кабинете следователя. Дает показания. У допрашивающего его мусора, невзрачное лицо, на котором написано, что он не верит ни единому слову. Все это было с ним в прошлом и очень не хочется, чтобы повторилось.

"Нельзя к Маше, — подумал Николай въезжая в поселок. — Никак нельзя. Никто ее показания слушать не будет. А если и будут, то перестрахуются — до суда все равно посадят в СИЗО. Просто, чтобы не сбежал, был всегда под рукой. И то если… если…"

Николай закашлялся, выкинул недокуренную сигарету в окошко. "На следствие можно рассчитывать только в том случае, — он свернул в проулок между домами и остановился, — если "врачи", которых я завалил — маньяки. А такого быть не может." Он полез в карман шортов за платком. Высморкался, закашлялся и отхаркнул в платок мокроту. Выключил кондиционер: его слегка морозило.

— Все-таки я заразился, — сказал Николай гнусаво. — Как глупо…

"Разложим все по полочкам, — подумал он тоскливо. Во-первых, идти к Маше нельзя. Во-вторых, сдаваться ментам не стоит. Можно просто исчезнуть или выбьют показания. Сидя в СИЗО, себе не поможешь. Вначале нужно выбраться отсюда, поставить в известность друзей-приятелей, поискать связи в мусарне."

"Можно к Сашкиному чекисту обратиться, — вспомнил Николай о знакомом. Показать ксивы "врачей", ствол и проконсультироваться, так сказать. Вдруг поможет. Денег у меня мало-мало есть. Если жить скромно, то на пару лет хватит. Машину продать… Может, за границу махнуть? Паспорт в наличии, если за несколько дней успею добраться домой, то проскочу. Никто моих данных здесь не знает. Только по номерам машины пробить могут…"

Послышался шорох, звук приближающихся шагов. Николай открыл глаза. Увидел подошедшего к машине высокого широкоплечего парня в серой спортивной курточке, тренировочных брюках. Довольно тяжелая одежда для такой жары, как сейчас. Узкое загорелое лицо молодого человека показалось знакомым.

— Добрый день, — парень бесцеремонно взялся за дверцу и посмотрел на водителя, а потом в глубь салона. — Отдыхаете?

Голос тоже был знаком. Николай подумал о лежащем под сиденье пистолете. Слегка отодвинулся и накренился. Опустил руку, коснулся кончиками пальцев оружия. Вспомнил, где видел незнакомца. Один из тех гопников у костра.

— Я из милиции, — парень сунул заламинированное удостоверение под нос Николаю. — Мы тут операцию проводим. Нужна ваша помощь.

— Какая помощь? — отстранившись и скосив глаза вниз, поисковик посмотрел на удостоверение. — Что вообще случилось? — пальцы ощупали, охватили рукоятку пистолета.

— Мне и моим товарищам необходимо срочно в Заднепровск, — начал объяснять мент, — а машина сломалась, — он убрал удостоверение в карман. — Нужно, чтобы вы отвезли нас туда.

На всякий случай Николай нахмурился. Задумался. В принципе это был шанс. Посадить себе в машину ментов и с их помощью проскочить через заставы. Но все равно опасно.

Молодой мусор огляделся по сторонам, наклонился к водителю. На его лице появилось отсутствующее выражение, а взгляд внимательных, черных глаз посуровел. Вдруг Николай загримасничал и неожиданно чихнул. Парень резко отпрянул. Матерясь, вытер рукавом лицо.

— С ума сошел, — гневно сказал он. — Кто ж так делает?

— Извините, я нечаянно, — пробормотал Николай и снова чихнул. — Простыл… Хорошо, я вас отвезу. Конечно, это нарушит все мои планы…

— Спасибо, — буркнул парень.

Он обошел машину, взялся за дверцу. Николай затолкал пистолет поглубже под сиденье и разблокировал дверь. Парень плюхнулся на пассажирское место. Не спрашивая разрешения взял с панели пачку "кэмела". От него сильно пахло потом. Закурил.

— Куда едем? — спросил поисковик, включая двигатель и кондиционер.

— Прямо, направо, — мент расстегнул куртку. — Спускайтесь вниз улицы, а оттуда налево и на пляж. Ребята там ждут.

Николай послушно выполнил все указания. "Хонда" медленно съехала по улице, мимо трех женщин, разговаривавших у ворот особняка. Лица у местных жительниц были возбужденными, что-то они обсуждали… что-то такое — животрепещущее… Николай подумал, что известие о страшных убийствах облетело весь поселок. "Только бы Маша все рассказала правильно", — он потянулся за сигаретами. Он вспомнил, как она — полубезумная, мало что соображающая, не хотела ни уходить из дома, ни оставаться одной. Собралась снова закатить истерику и пришлось взять ее с собой. Отвезти к Лидиному жилищу. Почти силком, под руку вывести из джипа и довести до калитки. Он остался тогда у забора: проследил, как она покачиваясь, неуверенно переставляя ноги, прошла мимо грядок вглубь сада. Исчезла за дверью особнячка…

— Так что у вас случилось? — спросил Николай. — Я когда сюда ехал, то видел на перекрестке ваших коллег. Целый отряд. С автоматами. Кого-то ловите?

— Где? — парень всем корпусом повернулся к водителю. — Где вы их видели?

— На выезде, — ответил Николай и запаниковал: беспокойство собеседника было неожиданным. — Там… Ну, как на Заднепровск и Береговое поворачивать. На трассу… А что? Вы разве не знали?

— Знал, — огрызнулся парень. — Вот сюда поверните. На эту дорожку. Сейчас на пляж выедем.

Николай облился потом. Ему стало ясно, что никакой это не мент, а скорее всего один из "врачей". Он прикинул, как теперь вытащить из-под сиденья оружие и понял, что не получится. Скосил глаза на пассажира: тогда ударить со всей дури в висок или в нос…

Машина запрыгала на ухабах. Едва не прикусив язык, Николай лязгнул зубами и сосредоточился на дороге.

— Приехали, — сказал парень. — Остановите.

"Хонда" послушно замерла в лесочке в нескольких десятках метров от пустынного пляжа. Хлопнув дверью, молодой человек выскочил наружу и осмотрелся. На его лице появилось растерянное выражение. И не удивительно: людей поблизости не было.

— Ну, где ваши товарищи? — поисковик высунул голову в окно. — Может вы место перепутали?

Парень не ответил и решительно направился к зарослям кустарника у самого пляжа. Воспользовавшись моментом, Николай достал из-под сиденья пистолет. Ситуация все больше ему не нравилась. Он подумал, что можно попытаться сдать назад. Или развернуться…

Осмотрев кусты, милиционер вышел на пляж. Николай настороженно наблюдал за его перемещениями. На засаду происходящее не походило. Скорее всего, коллеги молодого человека не стали его дожидаться и по каким-то причинам покинули место встречи. Николай посмотрел на пистолет в руке. Ему отчаянно захотелось пустить оружие в ход, избавиться от навалившегося на грудь страха, сбивавшего сердце с нормального ритма. Он увидел, что пассажир возвращается. Идет медленно, безостановочно матерясь.

Николай вылез из джипа и стал так, чтобы дверца закрывала руку с пистолетом.

— Что случилось? — спросил он. — В чем проблемы?

Парень в куртке остановился и с ненавистью посмотрел на водителя "хонды".

— Ничего не случилось, — сказал он, стягивая с себя куртку и демонстрируя руки с великолепно накаченной мускулатурой, черную кобуру с пистолетом под левой подмышкой. — Ушли куда-то… Не дождались.

Он стоял шагах в двадцати от Николая и бесцеремонно изучал его злыми глазами.

— Что будем делать дальше? — нарушил затянувшуюся паузу поисковик. — Может отвезти вас в поселок или на пост?

Вместо ответа парень тихо выругался. Оглянулся на зеленое, отблескивающее на солнце море. Над головами мужчин шелестел листьями в кронах деревьев горячий ветерок. Несколько капель пота скатились со лба Николая на ресницы, и он протер глаза свободной рукой. Ладонь с пистолетом намокла, очень хотелось вытереть ее о шорты.

— Знаете что, — молодой человек вздохнул. — Отвезите меня к перекрестку. Наверное, они туда уехали.

— Хорошо, — Николай нагнулся и с облегчением сунул оружие под сиденье. — Садитесь.

Парень шагнул к машине, но тут же остановился. Откуда-то сверху со стороны моря донесся далекий гул работающего двигателя. Звук нарастал. Николай и его попутчик завертели головами, высматривая в прозрачном голубом небе крылатую машину.

— Вертолет, — сказал Николай, подтверждая очевидное. — Тоже ваши коллеги?

— Может быть, — ответил милиционер, разглядывая увеличивающийся на глазах вертолет.

Он сказал еще что-то, но из-за ставшего оглушительным рева двигателя, свиста винтов, его не было слышно. Огромный и тяжелый, с голубым брюхом, разводами камуфляжа на борту "Ми-9" прогудел высоко над пляжем и удалился в сторону поселка. Николай сел на водительское сиденье.

— Слушайте, а что все-таки случилось? — спросил он, когда парень устроился рядом. — Убийство?

— Не знаю, — отрезал пассажир. — Едем.

— Сейчас, — поисковик послушно включил зажигание. — Мне то что…

До перекрестка они так и не добрались. Проехав под настороженными взглядами местных жителей по необычно оживленным улицам Приморска, "хонда" выбралась на разбитый асфальт. Покатила к перекрестку. Сразу за поселком, при виде показавшихся по-правую руку серых сараев, молодой мент неожиданно встрепенулся и потребовал остановиться. Задумавшийся над происходящим, мысленно смирившийся с тем, что сегодняшний вечер и ночь наверняка проведет в камере, Николай покорно нажал тормоз.

— Подождите минуту, — приказал пассажир и, ничего не объясняя, вылез наружу. — Стойте тут, я сейчас вернусь, — он перепрыгнул канаву, зашагал к видневшимся в отдалении строениям.

Николай равнодушно смотрел, как он быстро идет среди деревьев. Закрыл глаза. Подумал, сейчас удобный момент, чтобы удрать. Вернуться в Приморск и попасть в руки ментов, взбудораженных убийствами селян. Или доехать до блок-поста — сдаться. Получить свою порцию пиздюлей и встретить вечер в камере. Можно еще съехать куда-нибудь на пляж и спрятавшись, дождаться темноты. Ночью проехать вдоль берега и обойти милицейский пост, выбраться на трассу. Попробовать обогнуть полями-лесами блокированный участок. Самое разумное в его ситуации.

Он попытался вспомнить берег, тянувшийся от Приморска до перекрестка. Редкий лес, местами кустарник и тростник. За ними просматриваются серые участки пляжей. Теоретически проехать можно, если только заросли не подступают прямо к воде. Там, где он нашел остатки старинных фундаментов, именно так и было. Но этот участок остался сзади по левую руку.

Он вспомнил о пассажире, но тот давно исчез из виду. Николай посмотрел на часы.

— Пять минут, — сказал он. — Если ты не вернешься через пять минут, то я уеду.

На самом деле ему не хотелось никуда уезжать. Сейчас Николай желал только одного, чтобы четверо суток назад у его "хонды" что-нибудь сломалось. И он не смог бы отправиться в свою идиотскую поездку в Приморск. Сидел бы у Олега в мастерской и смотрел, как мастера в застиранных комбинезонах, с черными от машинного масла ладонями, привычно матерясь, чинят машину. Или загнав тачку в ремонт, прохлаждался в кафе и глазел на девок. Сколько упущенных возможностей. Он вздохнул.

Далеко впереди на дороге показалась коробочка автомобиля. Мужчине почудилось, что он видит, как над крышей мигает синий огонек милицейского спецсигнала. Николай глухо зарычал от злости и посмотрел по сторонам. Его пассажира нигде не было видно. Встречаться в одиночку и без свидетелей с блюстителями порядка не хотелось.

Поисковик заметил впереди, на левой стороне съезд с обочины, заросший травой. Он вел в сторону от дороги и терялся среди деревьев. "Хонда" медленно поползла вперед, мягко переваливаясь, съехала с асфальта. Чуть прибавив газу, Николай проехал пару сотен метров и остановил джип среди деревьев. Устало кряхтя, выбрался на воздух. Чихнул.

Через минуту по дороге к Приморску медленно проехала целая кавалькада: милицейский "форд", голубой "ланус", оливковый автобус и две "скорых помощи". Не успели проследовать автомобили, как в небе снова послышался нарастающий гул приближающегося вертолета. Николай задрал голову, но "Ми-9" уже был здесь, на высоте нескольких сотен метров, чуть в стороне от дороги, над пляжами. С внушительной грацией спутавшего стихии кита, поблескивая иллюминаторами, гвинтокрыл проплыл в раскаленном голубом небе и исчез где-то над поселком.

Николай тяжело вздохнул. Что-то происходило. События текли параллельно, но в любой момент могли пересечься с ним. Подхватив, увлечь за собой и затянуть в смертельный водоворот или унести к порогам жизненного водопада. После которого и костей не соберешь… Нужно было срочно что-то делать.

"А ведь найти с вертолета мою машину — раз плюнуть, — тоскливо подумал мужчина. Как только поймут, кого и что искать — сразу разыщут. Разве что удастся дотянуть до темноты. Сейчас удирать бессмысленно."

Николай чихнул и закашлялся. Отхаркнул на землю мокроту. Стянул промокшую от пота футболку. На влажную спину тут же присели несколько кусачих мух. Он хлестнул по ним футболкой и полез в машину за сумкой с одеждой. Натянул пахнувшую свежестью стирального порошка рубашку с коротким рукавом.

— Мужчина, вода есть? — позвал из-за спины женский голос. — Хоть какая-то?

Обернувшись, поисковик увидел маленькую, щуплую девушку в спортивной курточке и тренировочных штанах. Еле передвигая ноги, она шла к нему. Вяло тянула по земле рюкзак за лямку. Николай вспомнил, что именно эта девка бросалась сегодня утром под колеса. В голове пронеслось, что только ее сейчас и не хватало.

— Есть вода, есть, — сказал он громко и сварливо. — Подходите, — Николай сделал приглашающий жест. — Сейчас попьем водички.

Расслабленно волоча ноги в грязно-серых, мешковатых трениках, девица молча приблизилась. Ее нос был по-прежнему опухшим, а синяки на лбу, губе и скуле расплылись, превратив лицо в страшную и нелепую маску.

— Кто это вас так? — не удержался от вопроса Николай, вынимая из машины двухлитровую бутыль с водой. — Вам в больницу нужно.

Бродяжка ничего не ответила. Мужчина достал одноразовые стаканчики. Сунул один в грязноватую лапку незваной гостье, плеснул воды. Сам стал пить из горлышка.

— Еще, — девица требовательно протянула опустевший стаканчик. — Полный.

— Держи, — булькая вода полилась снова и потекла через край на песок.

Николай подождал, пока она жадно выпьет и налил еще один стаканчик. Отхлебнул из бутылки. Остаток плеснул на вспотевшее лицо, тут же высохшее под горячим ветерком. Ощутил, как по спине меж лопаток стекла струйка пота. Жара.

Неожиданно девчонка издала громкий, квакающий звук и согнулась пополам. Через секунду ее вырвало.

"Ястребы"

Предчувствие Игорька не обмануло. Подходя к сараям бывшего рыбного хозяйства, он увидел за одним из них знакомый бус. Людей поблизости видно не было. "Ястреб" вытащил из кобуры пистолет и снял с предохранителя. Стараясь передвигаться, как можно тише, подкрался к сараю, где несколько часов назад зарыли сумку с амфетамином. Сейчас из бывшего рыбного цеха доносилась не только стойкая вонь рассола, но и неясная возня.

— Вы бы еще ложки взяли, — Игорек стал у дверного проема. — Тихо, тихо. Не дергаться! — ствол "макарова" нацелился в грудь обернувшемуся майору. — Бросили меня… Молодцааа…

Стоявший на коленках, рывший землю доской, Серега тяжело вздохнул. Отложил дерево в сторону, поднялся. Стал сосредоточенно отряхивать испачканные в земле колени.

— Не дури, — строго сказал Леха. — Никто тебя не бросал…

— Хватит мне лапшу на уши вешать, пан майор, — в голосе Игорька зазвучала истерическая нотка. — Я вам не какой-нибудь фуцин! Развели меня, как последнего сопляка!

— Не накручивай себя, — Леха стоял не шевелясь, опустив руки по швам. — Не успел ты уйти, как на нас мужик из местных наткнулся. Увидел бус и сразу бежать…

— Что нам, — подключился капитан, — ждать, когда он коллег приведет? И вообще, это была плохая идея… разделяться… — он покачал большой головой и горестно вздохнул.

— Так что зря ты гонишь, Игорек, — Короб медленно достал пачку с сигаретами, зажигалку и закурил. — Никто не думал подставлять тебя. Так получилось.

"Ястреб" презрительно фыркнул.

— Базарьте, базарьте, отцы-командиры, — пистолет в руке Игорька качнулся. — Слили меня, слили… Ладно, Леха, все ясно. Тихо! — прикрикнул он, заметив, что капитан собирается возразить. — Теперь будем играть по моим правилам. Как скажу, так сделаете. Ясно?!

— А не надорвешься, Игореша? — вкрадчиво поинтересовался майор. — Ты — убил человека при исполнении, а борзеешь. На тебе статья…

— И друзей у тебя, кроме нас, нет, — Серега сделал шаг в сторону от наполовину раскопанного тайника. — Подумай…

— Я подумал, — перебил Игорек. — Мне больше нечего делать в стране. Сидеть я не собираюсь. Но если выйдет такой расклад, то я не буду сидеть один. Я ведь знаю мнооого, — протянул он зловеще. — Твоих, Серега, людишек, которые впихивают наркоту по дискотекам, а про пана майора, так целый вагон и маленькую тележку!

— Шантажист, — Короб презрительно сплюнул на землю. — Все с тобой ясно. Говори, чего ты хочешь?

— Он хочет не только за убийство сесть, — сказал Серега, — но и за участие в ОПГ. Пожизненное получить. Сидеть всю жизнь и даже передач не видеть с воли. Потому как некому будет посылать.

— Не пугай, — Игорек повел стволом в сторону капитана. — Мне от вас нужно две вещи. Вы поможете мне уйти отсюда. Это раз! И когда выберемся, каждый отстегнет по десятке зелени. За молчание. Это два!

Игорек услышал звук летящего вертолета.

— А попка не слипнется? — натужно рассмеявшись, Серега хлопнул себя по ляжкам. — Ну работнички у тебя! — он выкатил на майора лягушачьи глаза. — Где ты их только набрал…

Пистолет в руке "ястреба" дрогнул и раскатисто громыхнул, оглушив всех присутствующих. Девятимиллиметровая пуля ударила в потолок, куда-то в балки над головой капитана. Никто не пошевелился. Сдерживаясь из последних сил, Короб закрыл глаза. Серега побледнел и стоял растянув толстогубый рот в злой усмешке. Неподалеку прошел в сторону Приморска вертолет.

— Всем ясно, что я не шучу? — Игорек прицелился в лоб капитана. — Или вы еще не поняли?!

— Поняли, поняли, — открыл глаза Короб. — Давай, командуй. Что нам делать?

— Закончить то, что начали. И побыстрее!

Офицеры переглянулись. Леха пожал плечами и, присев на корточки, стал копать куском ржавого железа. Капитан подобрал свою деревяшку, снова опустился на колени.

— Что ты будешь делать с этим дерьмом? — поинтересовался капитан. — Советую хапнуть жменю колес и на кишку.

— Сразу полегчает, — буркнул Короб. — Все проблемы решатся сами собой…

— Не умничай, майор, — Игорек почесал бицепс правой руки. — Мне наркота не нужна. Приедем в город — отдадите Армену, а деньги мне.

— Замечательно, — сказал капитан. — Только вот, как мы отсюда выберемся?

— Да, — Короб посмотрел на подчиненного. — Ты об этом подумал? Через пару часов сюда пригонят "Беркут" и начнут прочесывать метр за метром всю местность. Или ты считаешь, что сможешь сделать из нас щит?

— А вы как без меня думали уйти? — спросил "ястреб".

— Никак, — Серега отложил доску, нагнувшись, вытащил из ямы сначала одну, а потом и вторую сумку. — Все, груз прибыл. Забирай.

— Повесьте сумки на шею, — приказал Игорек. — Нет! Одну Лехе, а другую себе, — он отступил назад:

— Вставайте! Руки за голову и медленно выходите!

Пятясь, он отошел к бусу. Серега и майор медленно следовали за ним.

— Опустились на колени, — приказал "ястреб". — Спиной ко мне. Сумки сняли и в сторону! Да, вот так… Руки не опускать!

Держа бывших товарищей под прицелом, он сдвинул дверцу буса. Из своей сумки со снаряжением вытащил наручники. Кинул перед начальником на песок:

— Надень браслет себе на левую, а ему на правую. Быстро!

— Идиот, — Леха защелкнул наручник на своем запястье. — Какой идиот, — второй браслет сомкнулся на руке капитана. — И как ты…

— Свободные руки за головы! — перебил Игорек. — Так и стойте.

Все время оглядываясь на скованных офицеров, он вытащил из машины еще две сумки. Стал разбирать вещи, откладывая то, что считал нужным. Натянул на себя бронежилет. Сверху нацепил разгрузку с магазинами к автомату. Зарядил свой АКСу и автомат Олега. Отыскал пистолеты, сложил их вместе с запасными магазинами в сумку. Кинул туда еще одну пару наручников. Потом присел передохнуть на порожек автомобиля и закурил.

— Теперь расскажите товарищу, — начал он, сплевывая на песок, — как вы собирались выбраться? Лодку у местных хотели взять?

Серега негромко фыркнул, а Леха нервно зевнул и сказал:

— Какая на хрен лодка? Что ты мелешь?

— Просто подъехали бы к ближайшему патрулю и сдались, — капитан осторожно отнял левую руку от затылка, выпрямил, пошевелил затекшими пальцами. — Ничего бы нам не сделали.

— Меня бы сдали? — спросил Игорек. — Наплели бы, что с ума сошел, что алкаш конченый, наркоман, а вы белые и пушистые!

— Ну ты херню несешь, — беззлобно заметил Короб. — Я всегда думал, что ты умнее… Зачем нам наговаривать на тебя? Сказали бы, как есть… Ушел с товарищем в магазин и больше мы не видели.

— Ну да, ну да, — Игорек уронил окурок, втоптал в песок. — Вы чистенькие и ни причем, а мне — пожизненное. Хорошо придумали!

— А ты как хотел? — Леха раздраженно оглянулся. — Я что ли виноват? Вы с Олегом десяти шагов сделать не можете, чтобы не завалить кого-нибудь! Ты на нас свой бред не сваливай. Вот и сейчас…

Со стороны моря послышался гул, шелест винтов летящего вертолета. Стоявшие на коленях милиционеры завертели головами, пытаясь увидеть гвинтокрыл. "Ястреб" поднялся и, прикрывая глаза ладонью, как козырьком, рассмотрел удаляющийся от Приморска "Ми-9". Через минуту вертолет прогудел в сторону шоссе и, превратившись в точку, исчез.

— Теперь можешь представить, — начал майор, — что бы они сделали, если бы пролетали над нами… Увидели тебя… и нас на коленях.

— Шлепнули, — сухо сказал Серега.

Леха оглянулся на подчиненного:

— Игорь, ты не думай, что я не понимаю каково тебе. Но сам прикинь… Не дадут тебе уйти живым, не дадут. Ты же знаешь, как это делается. Заложники не помогут… — он замолчал, облизнул языком пересохшие губы. — Снайпер момент поймает… И всё.

— Точно, — Серега положил руку на колено. — Жалеть тебя никто не будет.

— Да не в этом дело, — мотнул головой Короб. — Игорь, я ведь понимаю, что ты тут не причем. Что расклад такой вышел. Но сделанного не воротишь. Придется отвечать…

— Не пугай, — перебил "ястреб". — Я уже сказал — сидеть не буду.

— Да пойми ты, — в голосе майора слышались почти отеческие нотки, — сейчас у тебя шанс есть! Маленький, но шанс. Я вот эти твои штуки, — Леха поднял руку с браслетом, — забуду сразу, если снимешь сейчас. Как будто и не было! Сними и делай дальше, что хочешь!

— Мы тебе не помеха, — быстро сказал капитан. — Но я советовал бы сдаться. Явка с повинной, да мы бы тебя постарались выгородить по полной.

— Адвоката наняли бы самого лучшего, с судьей перетерли, любые аттестации, начальство подключили… — торопливо говорил Леха. — Может удалось бы тебя до суда оставить на подписке. Там глядишь, через пару лет амнистия, и ты на свободе.

— Все, — Игорек вытер со лба пот, поправил на плече автоматный ремень. — Кончай базар! Руки за головы. Быстро! — он сунул пистолет в кобуру и взялся за рукоять "калашникова". — Видел я сегодня, какие вы заботливые.

— Хватит! — заорал он во всю глотку, когда майор попытался перебить. — Закройте рты, а то у меня нервы не железные! Кончу сейчас обоих.

— Мне по фиг! — войдя в раж, он кричал еще что-то уже совсем нечленораздельное, брызгал слюной и с большим трудом заставил себя остановиться.

— Сейчас встанете и сядете в бус, — "ястреб" вынул из сумки вторую пару наручников. — Подъем!

Вадим

В помещении станции "БенЗаКо" было пусто. Мерно гудел кондиционер. Расположившись на жестком стульчике, Вадим разложил захваченные из машины продукты на столе и стал есть. Очень хотелось выпить, снять напряжение, но он сознательно оставил коньяк в "фольксвагене". Расслабляться будем потом, а сейчас в любой момент от него может потребоваться вся выдержка и трезвый расчет.

Накладывая в тарелку еду, Вадим с удивлением ощутил, что сильно проголодался. Наверное, нервная реакция. Паштет, маслины, селедка, ветчина и хлеб с маслом — все пошло за милую душу. Усердно жуя, он наблюдал за происходящим снаружи. Посторонних на станции действительно не было. Только увешанные оружием милиционеры и несколько врачей. У всех уставшие, небритые физиономии, из-за жары держатся в тени под навесом, но трое автоматчиков постоянно торчат на дороге. На самом солнцепеке. В кафешке, когда он вошел, поначалу все столики были заняты: кто-то дремал, кто-то читал журнал, а двое врачей играли в карты. Вадим поздоровался, поставил холодильник с продуктами на стул. Прошел в туалет. Унитаз успели основательно загадить. Помочившись, он быстренько помыл руки и вернулся в зал. В практически пустой зал: за пять минут его отсутствия все, кроме милиционера, дремавшего на стуле у входа, оставили прохладное помещение. "Начальство постаралось", — подумал Вадим.

Он основательно подкрепился и, налив в стаканчик виноградного сока, откинулся на жесткую спинку. Сидеть на стульчике было неудобно. "Можно перейти в "фольксваген", попытаться вздремнуть", — лениво размышлял он, попивая кисловатый сок и наблюдая за передвижениями снаружи. "Форды" с мигающими спецсигналами, "скорые помощи", зеленый автобус, приехавшие со стороны Заднепровска "камазы". Автомобильное стадо хлопало дверцами, уезжало-возвращалось, совершало сложные маневры, пытаясь приткнуться где-нибудь в тенечке. Что-то происходило и Вадима подмывало потребовать Кириленко к ответу: пусть придет, доложит, как полагается. Кто, где, что… И самое главное, когда, наконец, его отпустят!

Но! Ловили не просто бандитов, а людей, убивших Анину мать. Тема сильно скользкая, опасная со всех сторон. Стоит орлам с погонами узнать, что Анька два дня развлекалась с ним в палатке на берегу моря и тогда все…

Вадим ощутил, как холодные пальцы страха сжали сердце. На мгновение стало трудно дышать и на лбу проступила испарина. Он помассировал занывшую грудину. Мысленно проклял дядю Фому и гребаную Алку, из-за которой занесло его сюда первый раз в прошлом году. "Если бы не они, если бы не они, — закрутились в голове горькие мысли, как поцарапанная виниловая пластинка в проигрывателе. — Как все было бы хорошо, если бы не идиотка с силиконовыми грудями и старый мудак, прости его Господи! - Вадим быстро перекрестился. — Главное, чтобы пронесло. Просто сделать легкий маневр, шмыгнуть в щель, как только приоткроется дверь в чертовой мышеловке и все! Меня нет — я отдыхаю в Моршине… Какой, к черту, Моршин? Сразу в столицу и за работу. Можно попроситься в какую-нибудь комиссию или делегацию. Заграницу поехать по работе… Или нет! Подключиться ко всей этой фигне вокруг экологии на Черном море. Точно!"

Вадим аж подскочил на стуле и неосторожно опрокинул стаканчик с соком на пол. Поднимать не стал. Взял новый.

"Поехать в Крым… Можно здесь проехаться вдоль побережья. Посмотреть, как с экологией на местных пляжах. А если потом возникнут вопросы по Анькиному делу, — он бросил взгляд на милиционеров, садившихся в машину, — то всегда можно будет сказать, что был тут с инспекцией. Собирал материал для комиссии по экологии."

Пришедшая в голову идея понравилась Вадиму. Приободрившись, он тщательно обдумал, как все сделать. Застолбить свое участие в экологических делах задним числом. Немножко трудно, но возможно. Люди у нас везде отзывчивые, услуга небольшая и легко пойдут ему навстречу. Каждый знает, что сегодня я помогу тебе, а ты завтра поможешь мне. Главное не выпасть из колоды. Пока ты в ней, то, конечно, при раздаче можешь сразу уйти в отбой. Но потом колоду все равно перетасуют заново и ты, если повезет, попадешь в козыри. Нужно всегда быть в колоде, а остальное приложится.

Он закурил. Прошелся по маленькому залу, бездумно разглядывая разводы грязи на плитках пола. Вспомнил, что ночью шел дождь и гремела гроза. У двери проснулся милиционер, разбуженный его ходьбой. Испуганно подобрался. Уселся ровнее и стал следить, как он ходит. Вадим небрежно махнул ему рукой: мол, все в порядке, спи дальше.

"В Багдаде все спокойно, так сказать. Спите, жители Багдада, спите. С тем, "что" и даже, "как" делать в ближайшем будущем было ясно. Ну, почти ясно. А вот как… как мягко, незаметно, без нажима и лишних телодвижений выскочить отсюда? Продолжить движение… Уйти, не оставив в наших доблестных ментах обиды и затаенного желания отомстить? Раззвонить по всем углам, что господин Поляков — депутат от партии "Ридна Краина" — по какому-то странному стечению обстоятельств оказался на дороге в Заднепровск. В тот тяжелый момент, когда храбрые стражи порядка героически потели, ловя ужасных убийц. Кстати, а почему убийц? Вроде Анька говорила, что мамаша взяла одного квартиранта…"

"А ерунда, — Вадим даже махнул рукой и буркнул себе под нос нечто нечленораздельное. — Все это не имеет значения. Главное — вырваться отсюда в ближайшее время. Он посмотрел на часы: с момента задержания прошел почти час. Пора бы появиться гребаному генералу…"

Депутат остановился у окна и, расставив ноги на ширину плеч, скрестив на груди руки, бездумно уставился на дорогу. Там снова происходило какое-то движение. Вернулась "скорая помощь", уехал стоявший на выезде "камаз", а за ним две патрульных машины… Ментов на заправке поубавилось, врачи практически исчезли. За исключением двоих, вышедших из подъехавшей "скорой". Насвистывая, в кафетерий вошел милиционер. Скользнув по Вадиму равнодушным взглядом, проследовал в туалет. Несмотря на гудение кондиционера, было слышно, как он кряхтит, что-то роняет и матюкается в кабинке. Потом шумно полилась вода из крана.

Вадим посмотрел на часы: прошло пять минут. Хлопнула дверца. Он оглянулся: поправляя и застегивая липучки бронежилета, милиционер с озабоченным видом вышел наружу. Его товарищ на стуле у дверей достал сигарету, взглянул на депутата. Закурил. Вадим налил себе сока. Присел. Раздраженно подумал, что имеет смысл все-таки вызвать майора и потребовать, чтобы отпустил. "Какого черта, он должен торчать в этой дыре? Он не преступник, не подозреваемый и, вообще, не имеют они права задерживать парламентария! Какого хрена ему тут сидеть на привязи, ждать генерала? Это им генерал — генерал, а ему он — тьфу! Обоссать и закопать! Туфлем растереть!"

Он решительно поднялся. "Пусть обеспечивают охраной, если хотят, и сопровождают в Заднепровск. Будут у следствия вопросы — он на них ответит. Но потом, в нормальной обстановке. А сейчас не хрен здесь дальше париться." Вадим подошел к курившему у дверей милиционеру. Тот с явным раздражением посмотрел на депутата. Глаза у мента были серо-зеленые, а не по-летнему бледная кожа на плоском лице вся в зернышках коричневых родинок.

— Ну что? — грубым голосом поинтересовался сержант. — Нужно что-нибудь?

— Кириленко позовите, — бросил Вадим и развернулся. — Скажите, пусть придет. Сейчас же.

За спиной раздался неясный звук. Как будто мент насмешливо фыркнул. Но депутат оборачиваться не стал. Направился к стойке, взял коричневый поднос. Подойдя к своему столу, собрал использованные тарелки. Переставил грязную посуду на соседний столик. Тем временем милиционер лениво поднялся и высунулся в дверь. Что-то негромко сказал дежурившему снаружи товарищу. Вернулся на стул. Мимо витрины прошествовал "даишник". Через минуту он вернулся и зашел в кафе.

— Капитана нет на месте, — кинул вошедший милиционер и скрылся в туалете.

— Как нет? — вскинулся Вадим. — Тогда позовите этого… Марычева! — потребовал он, когда мент вышел из уборной.

— Они вместе уехали, — равнодушно ответил блюститель порядка и ушел.

Вадим мысленно заматерился. Ему захотелось вскочить, наорать, потребовать, чтобы милицейское начальство изволило явиться и дать отчет не позже, чем через пять минут. "Да, да. Через пять минут или триста секунд! А не явитесь, так вы у меня все, все! Сержанты, лейтенанты и до генерала вашего гребаного включительно, будете сортиры зубными щетками драить! С работы вылетите в пять секунд. Без пенсий и выходного пособия. Уроды! Сторожами на стоянках работать будете."

Он еле сдержался, чтобы не вскочить, не забегать по залу. Хотя депутат не смотрел на сидящего у двери охранника, ему казалось, что тот следит за ним и насмешливо скалится. Выказать нетерпение — значило унизиться, потерять лицо. Сохраняя спокойное выражение, Вадим откинулся на спинку стула. Посмотрел в окно. Боковым зрением заметил, что сержант спит, вытянув перед собой ноги. Вот сволочь. Вадим с противным скрежетом отодвинулся от стола вместе со стульчиком. Мент вздрогнул, проснулся и гневно посмотрел на депутата. Тут же снова завозился на стуле, устраиваясь поудобнее. "Солдат спит, а служба идет, — мысленно вздохнул Вадим, — вернее не скажешь. Да и не в остолопе дело."

Николай

Ярче всего эта тема отразилась в кино, анекдотах и криминальной хронике. Уна Турман в "Криминальном чтиве", вдыхающая героин через свернутую в трубочку купюру. Бесконечные косячки и набитый под завязку кустами травы бус рисковых ребят из "Карты, деньги, два ствола". "А они как ломанулись…" — анекдот про наркошу-сторожа в зоопарке. И бегущая строка на электронном табло над входом в городское управление милиции: "Сегодня работниками линейного отделения Зализнычного района при попытке реализации маковой соломки задержан нигде не работающий громадянин С…". Последнее, ближе всего к жизни, но люди и то, что было с ними до ареста, осталось за кадром…

До этого дня бог миловал его от близкого общения с наркоманами. Повезло, что никто из родных и близких друзей не подсел на дурь. Выкуренные же в студенческие годы косячки следа в памяти не оставили. На фоне выпитой горилки прошли совершенно незамеченными. Ну, покурил и покурил, так сказать…

Правда, были несколько старинных знакомцев — дворовые ребята и парочка пацанов из взрослой жизни. Пути-дороги давно с ними разошлись, только редкие встречи на улице или всплывали в разговорах с общими приятелями. Ответы на вопросы, типа: "Помнишь Зеленого из параллельного класса?" или "Ты давно Сашку Хвороста видел?" — неожиданно оборачивались жутковатыми рассказами — подсел на мак, героин и сгорел за несколько лет. И короткое описание последней встречи: "прошел мимо, если бы он сам не окликнул, то хрен бы я узнал: высох — кожа да кости остались…", "Жанка! Какая девка была! С ума сойти, во что превратилась. Замуж за зэка вышла, потом оказалось, что он не завязал, в зоне на иглу подсел. Его через год опять загребли и на червонец. А у нее маленький ребенок плюс денег ни копья. Стала приторговывать маком и начала сама ширяться. Видел недавно — одна тень осталась…".

Временами встречались ему в городе компании худых людей с землистыми лицами. Мужчин и женщин неопределенного возраста: никогда неясно сколько лет, то ли за сорок, то ли двадцать. Худые, на грани истощения, в дрянной, грязной одежде. Тихие и сосредоточенные, в отличие от алкашей у баров. Любому видно — люди собрались не просто так: пошуметь, обсудить текущий момент за бутылкой водки-пива. Нет. Все очень серьезно: в глазах, подернутых пеплом ожидания, тлеет такой огонь… Куда там любви и сексу! Только голод может сравниться с этим чувством. Тот голод, для удовлетворения которого человек с легкостью и целеустремленностью пса, идущего по следу течковой суки, решается на кражу, убийство, предательство. Главное, чтобы в такой компании не оказалось знакомого.

Иначе все. День испорчен. Пошатываясь, но с неожиданной резвостью выскочит из своей кучки. Торопливо подойдя, ухватит нечистыми пальцами за руку. И начнется с искренностью умирающего от жажды, увидевшего дождевую лужу в пустыне. "Здорово, братан, кореш, дружище… Сколько мы не виделись… Ты классно смотришься, мужик! Слышал неплохо стоишь. И тачка у тебя крутая…". На небритом лице с траурными глазами, запекшимися губами гримасы, долженствующие отразить восхищение тобой и твоим преуспевающим видом. Тонкая, костлявая кисть с черными дорожками все дальше высовывается из рукава драного свитера, а из прореженного рта налетает гнилой запашок. А ты стараешься не смотреть на Петьку или Сашку, с которым в детстве играл в футбол, дрался в общем кодле район на район, или первый раз в жизни пил водку. Деликатно отворачиваешься, делая вид, что заинтересовала проходящая дамочка, быстро начинаешь дышать ртом, чтобы только не ощущать чужой, мерзкий запах. Запах разложения и скорой смерти.

Тебя же все настойчивей теребят за рукав, полу и просят, ноют, а иногда требуют дать в долг. "Ты понимаешь, такая ситуация. Деньги нужны, а домой идти некогда. Отдам через неделю… несколько дней… да, че ты сомневаешься?! Сегодня вечером приезжай ко мне на хату — сразу отдам. Заодно посидим, бухнем за встречу, повспоминаем…".

И никуда не деться от просящего, не отказать. Ничего не объяснить. Потому что не услышит, да и плевать ему на твои резоны. Он сам все знает, прошел через такие унижения, которые тебе и не снились. Сам все про себя, других людей давно понял и забыть успел. А может не понял, не захотел или не мог от природы. И ты не последний, у кого он попросит. Слава богу, если только попросит, а не кинется с ножом срывать у прохожей девицы с шеи золотую цепочку, или ударит в подъезде куском арматуры по затылку.

Хорошо, если в карманах есть мелкие деньги: сразу можно отделаться малой кровью. Пару мятых бумажек по десять, пять гривен. Вынимаешь, суешь в подставленную ковшиком ладошку и со словами "Извини, не могу больше… Ну мне пора идти. Ты же понимаешь — дела ждать не будут!" быстро уходишь и шаги твои похожи на бегство. А в мозгу потом сидит эта гребаная, сто раз ненужная встреча. Мысленно вернувшись к ней, хочется напиться от тоски за него и радости за себя. За то, что такой умный-здоровый. Тьфу!

Николай смотрел на девчонку, которую ломало, и не знал, что делать. Началось со рвоты, потом конвульсии, истерика. Быстро, слишком быстро и нет времени подумать, только растерянность, отвращение к психопатке. Ощущение своей беспомощности. Слезы, сопли и стоны на весь лес. Крики, бессмысленные угрозы, снова стоны. Просьбы, уговоры, смысл которых "Дай, мужик, дай! Не могу — сдохну сейчас. Помоги, видишь же, что кончаюсь… Отвези, я тебя умоляю, отвези…". В город, в больницу, к друзьям-товарищам…

"Я для тебя все сделаю. Хочешь отсосу?! Хочешь выеби! Только отвези! Я же сейчас сдохну, если не отвезешь. Прямо у тебя на глазах сдохну! Из-за тебя, сволочь, животное толстокожеее… Помогиии…". Ползает девка по сухой траве у твоих ног, корчится не хуже эпилептика. Скребет, ломая ногти, землю и громко, нарочито громко стонет. Просит. Рыгает уже не водой, а какой-то тошнотворной желчью…

Растерявшийся перед новой бедой, Николай первые минуты стоял словно в ступоре. Потом полез в аптечку, нашел таблетки валерьяны. Почти все рассыпал по земле, только три или четыре угодили в рот наркоманки. Чуть не получил камнем за свою попытку помочь: она схватила с земли и замахнулась. Тут же сама отшвырнула гальку прочь, разрыдалась с новой силой.

— Ты, что не понимаешь, не понимаешь, дурак, — захлебываясь в слезах, стонала девка, — ты, что не понимаешь — на меня это не действует! Мне это не помогает! Не действует на меня такое дерьмо! Отвези меня в город! Ну, что тебе стоит?! Ну, что… — и снова стоны и судороги.

Не прошло десяти минут, как Николаю больше всего на свете захотелось схватить ползавшую по земле идиотку за куцый хвостик волос и рвануть так, чтобы на мгновение онемела от боли. Приложить физиономией о ствол дерева. Или ударить ногой. В плоский живот. Со всей дури. Пусть замолчит и десять раз потом подумает прежде, чем так выть. Сука!

В какой-то момент мужчину начало трясти и он со страхом понял, что сейчас действительно ударит свалившуюся ему на голову психопатку. Будет бить ногами, руками, пока не заткнется. Забьет на смерть… Николай поспешно пошел прочь к морю, стараясь не слушать несущиеся ему вслед проклятья и нечленораздельные угрозы. Стоны, стоны, стоны!

Он заткнул уши. Нужно было что-то делать. Самое правильное и верное — уехать. Пусть устраивает спектакли без зрителей. Себе одной-любимой. Поисковик оглянулся — девчонка стояла на коленях, обхватив живот руками, почти уткнувшись лбом в землю. В ноздрях распухшего синего носа пузырилось, из черного рта тянулась струйка слюны.

Николая замутило. Он отвернулся. Проваливаясь в горячий песок по щиколотку, прошелся туда-сюда по пляжу. Вдоль пенистой кромки вялого прибоя. То ли от нервов, то ли от простуды его морозило. Нос заложило и ужасно болела голова. Он вспомнил о упаковке парацетамола в аптечке. Пересилив себя, вернулся к машине.

Когда пил таблетки, в глазах следившей за каждым его движением девчонки появился нехороший блеск. Она потребовала дать и ей.

— Сколько? — он приготовился выдавить из упаковки таблетку.

— Все давай, — словно Горлум из "Властелина колец" она протянула к нему худенькую и дрожащую руку. — Дай мне все таблетки! Я больше не могу…

Он кинул упаковку перед ней на землю и отошел на пару шагов. Закуривая, слышал, как лопается фольга, как она бормочет "ничего, ничего…". Сдавленно, со стоном на сухую глотает таблетки. Хрустит ими, как сухарями.

— Что еще… — застонала сучка. — Что у тебя еще есть? По-покажи аптечку! Дай… Аааа!

— Нет там больше ничего, — он вытряхнул из сумочки с красным крестом ненужные упаковки бинтов, вату, пузырьки с йодом, нашатырем и прочую херню. — Нет у меня ничего. Как ты не понимаешь, что у меня ничего для тебя нет! — выкрикнул он со злостью.

В бессильной ярости она расшвыряла бутылочки и снова завыла:

— Отвези, отвези! Ну, что тебе стоит…

Когда Николай выруливал на дорогу, со стороны поселка показалась "скорая помощь". Ее водитель гневно бибикнул и дал вправо. Стонавшая на заднем сиденье девка подскочила. Увидев машину "103", закричала в ухо водителю:

— Догони их! Останови!

— Они тебя в психушку отвезут, — огрызнулся поисковик. — Как я остановлю…

— Пусть в психушку, — пальцы наркоманки когтями вцепились ему в плечо. — Насрать. Нехай забирают… Я не могу больше! Ааа… Скажешь им, что у меня камни в почках. Пусть морфий уколят! А потом везут, куда хотят…

— Ты с ума сошла, — Николай пристроил джип сразу за "скорой". — Да кто тебе поверит? Я не собираюсь для тебя наркоту добывать…

— Останови их! — закричала она так, что зазвенело в ушах. — Неужели ты не понимаешь — я сейчас подохну без укола?! Останови!

"Ну как хочешь", — он стиснул руль, вдавил педаль газа и обогнал начавшую отрываться спецмашину. Краем глаза в боковом зеркальце поисковик заметил, что позади на дороге появился, стал догонять его "хонду" белый бус. "А этот откуда взялся?", — подумал он, но оставшаяся сзади "скорая" замигала сигналом на крыше, протестующе завыла сиреной. Водитель "скорой помощи" показал, что идет на обгон и попытался в свою очередь обойти синий джип.

— Да, что ты делаешь, — матерясь, Николай подрезал медика. — Куда пошел… Стоять!

Желание избавиться от бесновавшегося на заднем сиденье существа было сильнее всего и, высунув в окно руку, он отчаянно замахал, подавая сигнал остановиться. Стараясь не дать "скорой" обогнать свою "хонду", Николай маневрировал на дороге. Стал сбрасывать скорость. Неожиданно вой сирены оборвался, замигал поворот и водитель спецмашины направил ее к обочине. Через несколько секунд "скорая помощь" с включенной мигалкой остановилась. Дверцы водителя и врача распахнулись. Двое в красном выскочили на асфальт.

— Перестань орать! — рявкнул Николай на пассажирку. — Иначе они даже смотреть на тебя не захотят.

Затормозив, он подал авто задним ходом к спецмашине. В тоже мгновение лобовое стекло "хонды" покрылось паутиной трещинок, с шумом, множеством мелких осколков обрушилось на капот и в салон. Странный горячий ветерок прошелся по его левой щеке и зеркальце заднего вида раскололось. Николай утопил педаль тормоза, и машина, дернувшись, остановилась.

Высокий, короткостриженный мужчина в красной одежде медика стал медленно огибать капот "скорой помощи". В правой руке он держал большой черный пистолет с навинченным на ствол глушителем. Заметив у водителя "скорой" оружие, Николай упал боком на пассажирское сиденье. Рванул ручку правой дверцы. Отталкиваясь ногами, извиваясь всем телом, он вывалился из "хонды" на горячий асфальт. Услышал, как визжит оставшаяся в салоне девчонка. Встал на четвереньки…

"Ястреб"

— Сразу за "скорой" остановишься, — приказал Игорек. — На ловца и зверь бежит… Эй, ты куда?! — возмущенно закричал он, увидев, как вышедший из машины бородатый врач в очках, посмотрев на приближающийся бус, бросился через дорогу. — Ах ты, сука!

Сосредоточенный и бледный Серега, с рукой прикованной к рулевому колесу, послушно остановил бус. Игорек быстро вырвал из гнезда зажигания ключ. В следующее мгновение боковая дверца буса откатилась назад, и "ястреб", выставив перед собой автомат, спрыгнул на обочину.

— Что делает, что делает, — забормотал сидевший рядом с водителем Короб. — Совсем рехнулся…

Руки у майора были задраны вверх, скованы второй парой наручников. Цепь, соединяющая браслеты, была пропущена между стенкой салона и ручкой расположенной над самым окошком.

Капитан увидел спину Игорька в черном бронежилете: согнувшись, он быстро крался вперед, вдоль "скорой". Неожиданно "ястреб" остановился и АКСу в его руках загрохотал. Чтобы не видеть происходящего дурдома, Серега уткнулся мокрым от пота лбом в клаксон. Раздавшийся сигнал утонул в грохоте новой очереди.

Николай побежал и тут же оказалось, что он бежит не один. Справа с ним поравнялся человек в красном. На его шее маятником болтался стетоскоп. За спинами беглецов громко и страшно загремели выстрелы. Врач оглянулся, показав бородатое лицо. Тут же споткнулся, попав ногой в трещину на асфальте. Нелепо запрыгал на одной, пытаясь удержать равновесие и упал лицом вперед. Ловко перевернулся на спину. Ткнул в оказавшегося перед ним Николая толстой трубой глушителя. Из отверстия в трубе выскочил и спрятался оранжевый язычок, такой беззвучный, совсем нестрашный на фоне раскатов автоматного грома.

Бородач не попал в поисковика. Выстрелить второй раз не успел, так как Николай со всей силы ударил ногой по оружию. Ударил неожиданно ловко: лицо "айболита" перекосилось от боли, а ствол отлетел в сторону. Второй удар пришелся по лицу врача, и его голова с силой приложилась к асфальту.

Грохот автоматных очередей смолк. В наступившей тишине поисковик, прихрамывая, прошел мимо поверженного противника. Деловито подобрал с земли пистолет — близнец того, что остался лежать под сиденьем водителя в "хонде". И соскочил в канаву, отделявшую обочину от леса.

Оказавшись в траншее, Николай опустился на корточки. Прижался спиной к горячей и колючей земле. С трудом успокоил рвущееся наружу сердце. Посмотрел на оружие и переложил из левой руки в правую. Вяло попытался утешить себя мыслью, что просто сошел с ума. И все происходящее с ним после возвращения в Машин дом — бред сумасшедшего. Даже по-идиотски захихикал в подтверждение своей спасительной теории.

На лицо упала тень. Продолжая истерически смеяться, Николай посмотрел в небо. Над ним стоял давнишний парень. Тот мент, которого он подвез. В руках бывший пассажир сжимал короткоствольный автомат с оранжевым рожком. Черный и бездонный зрачок ствола заслонил голубое небо. В глазах Николая потемнело. "Ночь, — подумал он, закрывая глаза, — наступила ночь."

Сверху что-то сказали. Зло и требовательно. Не поднимая налившихся свинцовой тяжестью век, Николай устало переспросил:

— Ну, что?

— Брось ствол, уеблан! — рявкнули сверху. — Кинь пистолет и не шевелись!

Поисковик ощутил, что сжимает в правой ладони пистолет. Стряхнул его на землю, как стряхивают воду с пальцев. Над ним пошевелились, на макушку посыпалась земля и мир за шторками век посветлел.

— Вылезай из канавы! — рявкнул мент. — Быстро. Я не могу тут стоять и ждать.

Вздохнув, поисковик разлепил глаза. Стараясь не глядеть на вооруженного автоматом человека, неловко, обдирая о сухую землю и камешки колени, выбрался на обочину. Парень поспешно отступил. Николай сел в позу собравшегося совершить намаз мусульманина. Посмотрел на сидящего неподалеку и вертевшего в руках разбитые очки врача. Скользнул взглядом по серому от пыли бусу — из него пялились какие-то люди. "Скорая" продолжала мигать синим проблесковым маячком, а капот "хонды" был усыпан стеклянным, блестящим на солнце крошевом. Спокойно и с налетом грусти он подумал, что это была хорошая машина. Наверное, последняя в его жизни…

— Чего расселся? — зло спросил мент. — Вставай! Бери эту гниду, — он ткнул стволом в направлении врача, — свяжи ему руки. Выполняй!

— Чем связать? — растерянно переспросил Николай.

— Нитками, — огрызнулся автоматчик. — Быстрее!

Поисковик вспомнил чем. С четким ощущением дежа-вю он подошел к бородатому. Рот у медика был разбит в кровь, а скула распухла. Правый глаз заплыл гематомой. Николай запоздало ощутил, как на ноге болят ушибленные пальцы.

Прихрамывая, он растерянно обошел вокруг врача. Потом, словно опомнившись, стал сдирать с него куртку. Тот не сопротивлялся и даже пытался помочь, шепча "сейчас, сейчас…". С предупредительной торопливостью расстегивал рвущиеся от рывков Николая пуговицы. Изворачивался, освобождаясь от одежды…

Поисковик с треском оторвал рукав. Подумал, что точно сошел с ума и, поставив покорного человека на ноги, связал ему за спиной кисти. Тем временем мент спрыгнул в канаву за пистолетом. Через мгновение с быстротой и ловкостью горного козла взлетел обратно на обочину.

— К машинам, — скомандовал он. — Никаких дурацких штучек. Застрелю.

Они вернулись к автомобилям. Прямо на асфальте, не обращая на них никакого внимания, сидела девчонка-наркоманка. Сидела, как ребенок играющийся с конструктором и рылась в куче медикаментов из докторского чемоданчика.

— Это еще кто? — с изумлением спросил мент. — Откуда она взялась?

Не удостоив его даже взглядом, девка выдавливала из конвалют разноцветные таблетки и торопливо, словно конфеты запихивала в запекшийся рот. Рискуя подавиться, судорожно глотала…

— Отвечай, — Игорек поднес ко рту врача радиостанцию. — Скажи, что у вас все в порядке. Скажи… будете через пятнадцать минут.

Глушитель ткнулся в мягкий живот бородача. Игорек одними губами повторил:

— Отвечай.

— База, это "ноль пятый", — хрипло произнес доктор. — У нас все в порядке. Отбой.

Из радиостанции послышался шорох и мужской голос приказал:

— Ваш номер! Кто говорит?

— Мой регистрационный номер — сорок тэ ноль четыре триста двадцать три ка, — медленно ответил врач. — Мохов Андрей Степанович, старший экипажа.

Несколько долгих секунд радиостанция молчала. Затем тот же голос сказал:

— Регистрацию подтверждаю. Отбой связи.

В динамике щелкнуло. Сощурив глаза, Игорек смотрел на медика. Тот занервничал и отвел взгляд. "Ястреб" спрятал передатчик в карман шортов.

— Ах ты, сука, — сказал он тихо. — Предупредил своих, падла, — он взвел большим пальцем курок пистолета, вдавил глушитель в живот пленника. — Когда они будут здесь?

Пошатнувшись, врач переступил с ноги на ногу. Стоявший сбоку Николай напряженно смотрел, то на мента, то на странного "айболита".

— Стреляю, — оружие в руке Игорька дрогнуло.

— Нет, — бородача затрясло. — Минут через десять. Машина с блок-поста и машина из Приморска. Вам лучше сдаться… Вам ничего не сделают…

"Ястреб" перестал слушать. Опустив пистолет, отошел к майору и Коробу. По-прежнему закованные в наручники, оба мента курили у открытой боковой дверцы "скорой помощи". За их спинами в глубине машины пристегнутые к носилкам, лежали валетом тела двух мальчишек. Одному лет двенадцать, второй не старше десяти. У обоих широко раскрытые, черные от свернувшейся крови из лопнувших капилляров, почти слившиеся со зрачками белки глаз. Еще один труп — полной женщины лет тридцати пяти в домашнем халате, тапочке на босу ногу — лежит на грязном полу машины между носилками и бортом. Глаза женщины закрыты.

— Вертолет тоже прилетит? — Николай толкнул врача кулаком в плечо. — Ваш вертолет?

— Наш вертолет, — Мохов с трудом шевелил разбитыми губами. — Мужики, развяжите меня. Вы не понимаете во что влипли…

Кошачьим, грациозным прыжком Игорек мягко подскочил к пленнику. Развернул лицом к себе. Коротко ударил кулаком в печень…

Особняком, как выразился молодой мусор, здание можно было назвать с большой натяжкой. На самом деле, просто заброшенная мазанка с заколоченными крест на крест окошками. На треснутой двери навесной, рыжий от ржавчины замок. Деревья в саду частью засохли, частью сильно разрослись, скрывая двор от посторонних взглядов. Чтобы войти, Игорек просто выломал несколько трухлявых досок в заборе и нырнул в образовавшийся проход. Вооруженный автоматом Николай сторожил снаружи.

Бросив час назад на дороге "скорую" и труп водителя, они попытались вернуться в Приморск. Так захотел командовавший всеми Игорек. Николай с ним не спорил. Голова у него шла кругом и он больше не пытался вникать в происходящее. Хрен с ним со всем. Пусть будет, как будет. Не убили до сих пор — просто замечательно. Даже превосходно. Хоть какой-то шанс на то, что у него есть будущее.

Двое скованных наручниками ментов — татуированный Серега, здоровяк Леха тоже не возражали. Молча выполняли приказы, и только иногда о чем-то перешептывались. Вид у них был очумелый. Про себя поисковик считал, что не в одной усталости дело. Увиденные в "скорой помощи" трупы, их почерневшие глаза плюс его торопливый рассказ произвели на ментов впечатление. Но больше всего доконала коллекция удостоверений, которую прихватил с собой Николай, и ксивы, найденные в карманах экипажа "скорой помощи". Все тот же внушительный, ставший уже стандартным набор документов: сотрудников СБУ, МНС, МЗС.

Когда дело дошло до корочек, бородатый "айболит" попытался вякать про спецоперацию, что они еще пожалеют, но молодой мент одним ударом оборвал его. Но в глубине души все с тоской понимали — размах происходящего, количество задействованных людей в погонах говорит не о частных разборках. События, в которые они попали, выходили за рамки обычного, пусть даже очень крупного, криминала.

До появления спешившего на подмогу "скорой" подкрепления оставались считанные минуты. Игорек отложил выяснение ситуации на потом. Не спрашивая согласия, погнал всех по машинам. К счастью, по неизвестным причинам вертолет не появился и удалось съехать с дороги до прибытия помощи, вызванной хитрожопым бородачом.

Попытались добраться через лес, пляжами к Приморску. После того, как бус в третий раз засел в песке по самое днище, машину бросили. Набились в "хонду", как кильки в консервную банку. Пленного уложили на пол, под ноги майора и Сереги. Снимать с товарищей наручники Игорек не торопился. Поисковик даже не пытался задумываться, почему менты в наручниках. То ли он конвоировал их, то ли… Николай подозревал, что между тремя мусорами произошло нечто, и служебная иерархия, дружеские отношения утратили значение.

Заморачивать голову поиском ответов, анализом ситуации поисковик не стал. Альтернатив странным и опасным попутчикам было две. Первая, бежать к людям с карманами, набитыми удостоверениями и с легкостью убивавшим маленьких детей. Вторая, попытаться одиночкой проскочить через оцепление в нормальную жизнь. В первом случае — сто процентов убьют: теперь он не сомневался, что люди писавшие эту странную драму никого не пощадят. Во втором… Во втором можно было представить, что ему удастся проскочить. Например, ночью. Может получится, а может и нет… Вот только сил у него почти не осталось. Мышцы болели от усталости и разыгравшейся простуды, а неуместный кашель, чихание не давали покоя. И главное — отсутствовал нервный драйв, без которого в одиночку хотелось только одного — забиться под какой-нибудь камень. Чтобы не видели, не дергали, просто оставили в покое. Дали спокойно помереть или передохнуть и набраться сил.

Решив плыть по течению, Николай сел за руль своего джипа, а очумевшую от проглоченных колес девчонку запихнули к мусорам на заднее сиденье. Впрочем, она не сопротивлялась.

Минут двадцать ползли на "хонде" по пляжу, ныряли в лес, продирались сквозь заросли кустарника и тростника. В проем расстрелянного лобового стекла прямо в лицо дул горячий ветер, летела пыль, мошки. На зубах у Николая заскрипел песок, слезились глаза. "Ястреб", молча, сидел рядом с автоматом в затекших руках и пялился на заднее сиденье. Было ясно, что он никому не доверяет: ни старым, ни новым друзьям. Рассказ поисковика о врачах и драме в Машином доме он, казалось, пропустил мимо ушей.

Последний пляж закончился высокой насыпью, поросшей сухой травой и тоненькими деревцами. Кое-где из земли торчали небольшие бетонные балки, серые кубы с прутьями гнутой арматуры. Насыпь была явно искусственного происхождения: начали здесь что-то строить, но так и не закончили.

Они попытались объехать неожиданную преграду. Сунулись назад в лес, но она по-видимому, тянулась до самой дороги. Выезжать на асфальт Игорек счел слишком опасным. Тогда Николай отогнал "хонду" поближе к морю. Перед тем, как идти дальше, "ястреб" вызвал его из машины. Сунул в руки старенький, с потертым цевьем и воронением АКСу.

— Держи и не вздумай этих уродов отпустить живьем, — мрачно предупредил он. — Они же первыми тебя удавят. Я не шучу.

Помолчав, милиционер спросил, умеет ли он обращаться с оружием. Николай заверил, что умеет. В армии он не служил, но любил стрелять. Часто заезжал в тир при бывшем городском ДОСОАФ, где за деньги можно было побаловаться из старенького АКМа.

— Я быстро, разведаю, что впереди, и сразу назад, — сказал Игорек, но уходить не спешил. — Ты сразу мочи их, — он кивнул на машину, — если начнут дергаться. Мужики здоровые, тренированные: им только шанс дай.

Он снова помолчал.

— Не разрешай разговаривать, — продолжил "ястреб". — Не слушай, если начнут плести всякую хрень. Леха что хошь тебе наобещает, а потом собственными руками кончит… Помнишь земелю своего с Полтавы? Олег, такой здоровый, — принялся он пояснять после того, как Николай отрицательно покачал головой, — он тогда ночью с тобой первым познакомился и к нашему костру привел.

— А этот, — поисковик расправил перекрутившийся ремень, повесил автомат на шею. — Помню. А что?

— Да вот из-за этих уродов, — "ястреб" сплюнул, — Олега убили. Подставили они его. Такие люди: родную мать за пять копеек сдадут.

— Кто убил? — осторожно спросил Николай.

Игорек задумался.

— Хрен его знает, — пожал он плечами. — Из той же конторы, что и бородатый. В милицейскую форму одеты… Сам видишь, что творится. Первый раз в такое дерьмо попал… Ладненько, — оборвал он размышления, — я ушел.

Он резво взбежал на верх насыпи и скрылся из виду. Николай сунулся в машину за новой пачкой сигарет. Закурил и дал здоровяку Лехе. Татуированный Серега откинул голову на спинку сиденья: то ли дремал, то ли размышлял. Наркоманка забилась в свой уголок, прислонила голову к стеклу. Пленник затих на полу. В разговоры никто вступать не пытался. Николай вспомнил о времени и достал из кармана шортов мобильный. Связь по-прежнему отсутствовала, часы показывали без двенадцати минут восемнадцать часов. Несмотря на то, что день почти закончился, жара не спала. Было душно, в небе появились серые облака.

Прошли долгих двадцать минут, пока вернулся Игорек. Он рассказал, что в полукилометре отсюда есть особняк с садом. Окна заколочены досками и можно не опасаться, что придется выяснять отношения с хозяевами.

— Стоит не у дороги, — говорил "ястреб", торопливо затягиваясь сигаретой. — До асфальта метров двести. Хорошее место, чтобы спрятаться и отдохнуть до того, как стемнеет…

Он принялся выгонять пассажиров из машины. За исключением девчонки никто не сопротивлялся. Она же заартачилась и попробовала кричать, но тут же получила две сильных оплеухи. Заткнулась. Поняла, что считаться с ее состоянием не собираются. Игорек сунул ей в руки какую-то сумку и пинками помог подняться на верх насыпи. Вниз она шла без напоминаний, только злобно бурчала…

Вадим

На лице Кириленко, выслушавшего злобную тираду пана депутата, не отразилось никаких эмоций. Оно было похоже на маску, а глаза смотрели мимо собеседника. Походило на то, что капитан сосредоточенно думает о чем-то своем. Нет ему никакого дела до Вадима, его должности и связей. Плевать капитану с высокой колокольни на всех парламентариев страны.

— Да, — произнес он, когда пан депутат замолчал. — Вы совершенно правы. Но обстоятельства сильнее нас и придется потерпеть какое-то время. Ничего не поделаешь.

— Вы с ума сошли! — не выдержал Вадим и завелся с полоборота: теперь уже по-настоящему. — Да я вас…

В ход пошла тяжелая артиллерия: фамилии — главный милицейский кадровик, руководитель Внутренней Безопасности МВС, министр внутренних дел, генпрокурор, вице-премьеры. В какой-то момент Вадим понял, что произносимые им фамилии не производят на придурка-капитана никакого впечатления. С такой ситуацией он столкнулся впервые в жизни и почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Было видно, Кириленко знает что-то такое… Владеет информацией, превращающей пана Полякова с его депутатским мандатом в простого человека и, что еще важнее, — позволяет игнорировать налаженную систему связей на самом верху. Вадиму стало не по себе. Он потихоньку сбавил обороты. Через минуту закончил свой монолог вполне мирным:

— Вы же поймите, капитан, я не могу здесь сидеть. У меня работы по горло.

Вадим замолчал и почувствовал, как пересохло во рту. Кириленко задумчиво, равнодушно, словно гробовщик, подбирающий клиенту ящик для последнего успокоения, измерил взглядом депутата с головы до ног.

— Ничем не могу помочь, — сказал он ледяным тоном. — Ждите, пан Поляков, ждите. Скоро все закончится…

Он повернулся и пошел к выходу. Вадим со страхом подумал, что капитан знает о нем все. Точнее, в курсе его сексуальных забав с малолетней девчонкой. Анька все выложила мусорам. Возможно, даже приплела его к убийству матери. От злости, что он бросил ее и не вернулся. Ну, не может простой мент так себя вести с ним…

Депутат нагнал Кириленко в дверях. Решительно остановил, взяв за плечо с жестким погоном. Дежуривший у выхода сержант мгновенно напрягся, и Вадим поспешно убрал руку.

— Что еще? — капитан глянул на занудливого задержанного. — Я же сказал…

— Я хочу знать, что происходит, — потребовал Вадим. — Кого вы ловите? Фамилию вашего прямого начальника…

— Не уполномочен, — и Кириленко шагнул на улицу. — Просто наберитесь терпения…

Он ушел, а Вадим вернулся за свой столик. Налил из картонки в стаканчик остатки сока. Медленно выпил. Страх все сильнее разбирал его, и Вадим думал, думал… Если бы сейчас кто-нибудь спросил его, о чем он размышляет, то, скорей всего, он не смог бы ответить внятно. Какой-то хаос в мыслях, все забивает пульсирующий в груди и сжимающий затылок страх. Главное умение Вадима — строить отношения с людьми, весь его жизненный опыт, статус оказались бесполезны. Неожиданно, на ровном месте жизнь подложила ему свинью. Похоже, не последнюю… Ну, не мог милицейский работник игнорировать все Вадимовы козыри и вести себя так по-хамски, совершенно не заботясь о своем будущем.

— Так не бывает, — сказал себе депутат. — Просто так не бывает, — прошептал он.

"У Кириленко, наверняка, есть веская причина для такого наглого поведения. Впрочем, долго гадать не стоит — все лежит на поверхности, причина может быть только одна — Анька: секс с ней и эти чертовы убийства. Или девчонка только повод." — Вадим ощутил, что вот-вот, стоит ему чуть-чуть напрячься, и он полностью поймет, в чем дело. Буквально в следующую минуту его осенило. Он скривил губы в саркастической улыбке. "Девчонка, убийства — все фигня. В этой истории главное — он сам. Перспективный депутат Верховной Рады и успешный бизнесмен. Кто-то положил глаз на его место в жизни. За ним следили и в нужный момент организовали провокацию. Банально подставили в уголовное дело. Со всеми вытекающими последствиями. Как пить дать, за ним пасли. Все время. Ну, может о прошлогодней поездке они не знали, но вот потом… Например, с зимы или начала весны."

Присев, Вадим скрестил на груди руки и стал перебирать в уме все, что с ним происходило последний год. Решил, что о прошлогодней поездке на море, трахе с малолетней — враги не в курсе, или узнали потом.

"Знали бы, то тогда бы и зацепили. Очень уж удобная ситуация была. С женой поругался, тесть — богатый человек, теневой лидер, да что там говорить! Владелец партии "Ридна Краина". Не было бы тестя, его бабла никто бы и не знал про такую партию. Просто бы не создали."

Вадим задумался об отношениях с тестем.

"Нормальные такие отношения. В губы не целуемся, но иначе, как рабочими не назовешь. Дочку свою Владимир Петрович знает хорошо, прекрасно в курсе всех ее заскоков и психов. Сам же в свое время будущему депутату и подставил. Дал понять намеками, бросай тогдашнюю жену-лахудру, ничего ты с ней не увидишь, всю жизнь на третьих ролях пробегаешь. Будешь только с барского стола крошки ловить. Депутатом горсовета — вот твой естественный потолок. А бросишь, женишься по-новой, получится у тебя настоящая политическая карьера. Кто знает, до кого со временем дорастешь."

Перспективы открывались замечательные, и Вадим, недолго думая, разошелся с первой женой. Теперь о Светке почти не вспоминал, только посылал время от времени деньги на содержание сына Павлика. Быстро окрутил Алку — она сама ахнуть не успела, как с одной стороны он, а с другой отец и мать привели ее в ЗАГС.

"Не привели бы, так эта сучка уже с травки на кокс перешла бы или герычем ширялась. Уж очень беспокойная во всех отношениях девица была. Попила папаше и мамаше кровушки, попила. До замужества, начиная лет с шестнадцати — он знал это по проскальзывавшим в семейных беседах намекам — девка такое отчебучивала, что родители просто были в шоке. Пила, шлялась с кем попало. Гуляла на полную катушку — давала всем и каждому, так что периодически то от триппера лечилась, то аборты делала. К дню замужества — ее старая подружка ляпнула ему как-то по-большому секрету — пять абортов сделала, три чистки.

Даже после свадьбы штормило Алку не по-детски. Взять хотя бы операции эти дурацкие! Силикон в грудях, силикон на бедрах, губы, как будто ей ко рту стекло прижали. Постоянные психозы, истерики. То внимания не хватает, то секса, то давай вот сейчас, нет, только сейчас, не завтра, не послезавтра, а именно сию минуту приезжай и поехали, полетели, помчались кататься, плавать, загорать, танцевать. Не ебет, что он — работает. Пашет тяжело, хоть и за столом в кабинете сидит, а не в поле трактористом. На ее же папашу в первую очередь пашет, иногда по такому канату ходит над пропастью — любой циркач позавидует. Это со стороны только кажется, что ты в костюмчике, да на "мерине" и на подхвате секретарша с ногами от ушей плюс помощнички. Всей работы — бумажки подмахивай, в зале на кнопку во время голосования дави. Со стороны просто, а на самом деле, попробуй пропетляй между всеми, сделай каждому хорошо и при этом о себе любимом-единственном не забудь. Чтобы крошка от общего пирога крошкой быть перестала, а превратилась бы в нормальный кусман, в долю достойную.

А друзья-товарищи вокруг на самом деле никакие тебе не товарищи. Только и знают, что стучать при каждом удобном случае председателю и тестю. Хорошо еще, что Владимир Петрович — мужик уравновешенный, опыта немалого и людишек насквозь видит. Знает, кто и чего в жизни хочет, почему сейчас так поет, а не эдак… Иногда вопросы с такими мутнорылыми типами приходится решать… Не знаешь — проснешься завтра утром или тебя сегодня на выходе из особняка завалят."

— Девяностые, лихие девяностые, — проворчал Вадим. — Говорят так, будто что-то в стране изменилось, будто все бандиты остепенились или в ящик сыграли…

"Ничего не изменилось. Как валили друг-дружку, так и валят. Как грызлись, так и грызутся. Как шел дерибан, так и продолжается. Нет этому ни конца ни края. Но, если подумать, то ничего удивительного. Сама жизнь к такому подталкивает. Только все успокоятся, каждый на свое, назначенное ему место сядет, так на носу очередные выборы и все по-новому. То президента выбираем, то на местах депутатов, то в Раду. А костей-пряников на всех не хватит, вот и рвут из рук. С руками отрывают, горлянки грызут…"

"Но тесть тут не причем, — подумав, решил Вадим. — Он из тех людей, которым стабильность важнее всего, а ссорятся ли они с Алкой — его мало волнует. Милые бранятся, только тешатся. На нервы дочери ему наплевать: никакие рокировки в семье, бизнесе-политике не нужны. Вадим старался, как мог, и за время своего депутатства показал себя человечком нужным, не зарывающимся. Верным, что тоже очень важно.

Поэтому, скорее всего, не тесть, а соратнички по партии, или наоборот, политические соперники. Вот только нужно понять, какие конкуренты, в чем? В большом бизнесе он себя еще не проявил: десяток фирм не в счет. Все в доле с людьми, у которых есть деньги, но нет выхода наверх. Не смогут компаньоны без него текущие вопросы решать. Так что отсюда гадить не будут. Не с руки. И человек он неконфликтный. Всегда умел партнера не высокой должностью взять, но подружиться. Тяжело это для печени и бумажника, но себя оправдывает. Оправдывало до сего момента.

Не в бизнесе дело. В политике. Партия, место в парламенте. Вот в этом направлении завистника или завистников нужно искать. Какая-то сука хвост к жопе прицепила незаметно и все узнала. Узнав — сработала. Очень оперативно и очень жестко".

Тут Вадим подумал: "А может не было никаких убийств? Все спектакль и Аньку настрополили…"

— Нет, — прошептал он. — Девчонка не смогла бы так сыграть, — Вадим посмотрел в окно: патрульные "форды", менты потеют в бронежилетах и шлемах, вон "скорая помощь" только что подъехала. — Слезы, крики — все натуральное. Просто не повезло ее мамаше…

То, что происходит с ним, сейчас не спектакль для одного зрителя. Все в натуре, реально, осязаемо. Изображение 3 D и даже круче. С о-очень плохими последствиями лично для него…

Николай

Раздраженный "ястреб" толчком в плечо разбудил уснувшего на посту поисковика. С минуту Николай тер закисшие глаза, растерянно смотрел на злое лицо Игорька и кашлял. По идее, когда он час назад садился на шаткий табурет у заколоченного досками окна, ему полагалось не спать. Внимательно следить, что происходит перед домом, и вовремя поднять тревогу. Он сам вызвался в часовые и теперь, виновато бормоча извинения, слушал брань милиционера.

— Кончайте трепаться, — раздался из соседней комнатенки голос Короба. — Пора делом заниматься.

— Тебя забыли спросить, — огрызнулся "ястреб". — Ты хоть придумал, какие вопросы будешь задавать?

Николай поднялся со стула и несколько раз присел, разминая затекшие ноги. Помахал в воздухе руками. Начал кашлять. Чувствовал он себя паршиво и не только из-за неудобного положения, в котором заснул. Сказывался постоянный стресс, разыгравшийся не на шутку грипп. Нос заложило, из него текло, а от кашля саднило горло.

— Идем, — Игорек направился в соседнюю комнату. — Пора узнать, из-за чего вся эта трахомудия происходит…

Подхватив автомат и бросив взгляд на лежавшую у потрескавшейся стенки девчонку, Николай последовал за ментом. Когда два часа назад они забрались в дом, Оксана проглотила еще несколько таблеток. Потом, вроде, уснула. Но всем было не до нее. Все страшно устали, срочно требовался отдых. Стреножив и заткнув пленнику рот, Игорек проигнорировал просьбы товарищей и оставил их сидеть в наручниках. Офицеры вяло матерились и взывали к благоразумию, но он огрызнулся, что хочет нормально отдохнуть, а не лежать с мыслю, что какая-то гадюка воткнет ему в спину нож. Перед тем, как улечься на пороге комнаты, он посоветовал Лехе подумать, о чем они будут допрашивать задержанного врача…

Вот сейчас и должен был состояться этот нелегкий разговор. Николай вошел в соседнюю комнатенку без энтузиазма. Серега со скованными руками сидел в углу на корточках и курил. Здоровяк майор, на котором также были наручники, стоял рядом с врачом.

— Слушай, — поисковик коснулся спины Игорька, — может я лучше пойду, послежу за тем, что снаружи делается?

Возившийся со своим мобильным телефоном "ястреб" отрицательно покачал головой.

— Будешь здесь, — сказал он. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь за моими "товарищами" присмотрел, пока я буду объяснять… — он нажал какую-то кнопку в мобильнике, произнес:

— Проба. Раз, два, три…

— Четыре, пять, — подхватил Серега, — вышел зайчик погулять. Зря ты на нас обижаешься, Игорек. Не пойму, чего ты себе в голову…

— Заткнись, — бросил "ястреб", и капитан замолчал. — Послушаем, что получилось, — Игорек включил диктофон, довольно кивая, прослушал запись. — Работает. Ну, что? — он подошел к врачу и выдернул у него изо рта скрученную тряпку. — Правила такие… — Игорек наклонился к пленнику, ткнул указательным пальцем в почерневшую скулу.

Бородач вскрикнул и, отдернув голову, стукнулся затылком о стену.

— Потише, потише, — милиционер выпрямился. — В общем… — он на мгновение задумался и продолжил:

— Мы — люди в погонах, работаем в МВС: имеем полное право допрашивать. Так что советую отвечать на все вопросы быстро и только правду. Будешь запираться — я из тебя такое сделаю, что потом ни один хирург не поможет.

— Сделает, — подтвердил Короб. — Он умеет.

Игорек на замечание майора не отреагировал и сказал:

— Допрос я запишу на диктофон. Значит так… Я включу мобилу, а вы все по очереди, — он обвел взглядом собравшихся в комнате людей, — назовете свои фамилии, звания, и где работаете.

— Знаем, знаем, — перебил Короб. — Начинай.

"Ястреб" посмотрел на вжавшегося в стену врача и нажал кнопку. Протянул телефон в направлении майора. Широкое лицо Лехи напряглось и он казенным голосом произнес:

— Я — майор милиции Короб Алексей Дмитриевич провожу допрос задержанного, подозреваемого в совершении преступлений… умышленных убийств, совершенных группой лиц, и оказание сопротивления работникам милиции при задержании…

Игорек выключил мобилу и поправил:

— Вооруженного сопротивления, вооруженного… — снова нажал кнопочку.

— Вооруженного сопротивления, — послушно повторил Короб. — При задержании преступник и его сообщник применили огнестрельное оружие. Напарник бандита был уничтожен, — он взглянул на Игорька, — застрелен работником спецподразделения "Ястреб" из табельного автомата. Преступники передвигались на автомобиле "Мерседес", оборудованном под "скорую помощь", с установленными на нем спецсигналами, радиостанцией… — он сделал знак прервать запись.

Игорек выключил диктофон:

— Ну, что такое?

— Я не помню номера на "скорой", — нахмурился Короб. — Я на них, вообще, не смотрел.

— Кончайте вы этот спектакль! — вдруг закричал врач. — Вы все с ума…

"Ястреб" несильно ударил его ногой. Задержанный заорал от боли и завалился на бок. Подтянул колени к груди.

— Запомни, сука, — лицо Игорька пошло красными пятнами, — ты можешь открывать рот только, когда тебе задали вопрос. Для того, чтобы на него ответить. Понял?! — он сделал движение будто снова собирается ударить и врача затрясло.

— Не надо, — плача провыл медик. — Не нужно меня бить… Я все сам расскажу…

— Вот и хорошо, — сказал "ястреб". — Будешь нормально себя вести никто тебя пальцем не тронет, — он посмотрел на Короба. — Я "скорую" на телефон снял, так что номер у нас есть.

— Молодец, — похвалил майор. — А трупы?

— И трупы.

— Отлично. Продолжим.

"— Ваше имя и фамилия?

— Мохов Андрей Степанович.

— Кем работаете?

— Служба Безпеки Украины, капитан, спецподразделение биологической защиты при отделе "Омега". Старший врач мобильного экипажа санитарного автомобиля-лаборатории. Также числюсь при МНС и МЗС. Врачом-вирусологом…"

Николай, прослушивавший вместе со всеми запись допроса по второму разу, услышал из микрофона презрительное фырканье Короба и нервный хохоток Игорька.

"— Так мы с вами почти в одном звании, — язвительная реплика майора. — Ладно… Продолжим. Чем вы занимались в поселке Приморск?

— Работал.

— А конкретнее? Почему у вас в машине оказались три трупа? Кто эти люди? Их убили вы или ваш напарник?! Отвечайте!

Громкий вздох, который издал врач и его ответ:

— Пожалуйста, не надо так быстро. Я не успеваю формулировать ответы…

Слышно, как покашливает Николай.

— Не тяните время! Отвечайте!

— Хорошо, хорошо. Я не собираюсь запираться. Только мои ответы… Это секретная информация, я не имею права ее разглашать…"

Еле заметная запинка в записи: нетерпеливый Игорек выключил диктофон и несколькими ударами объяснил строптивому врачу, что тот неправильно ведет себя.

"— Я не собирался запираться, — по напряженному голосу Мохова можно догадаться, что он еле сдерживается, чтобы не стонать. — Просто я давал подписку… Хорошо, хорошо! — и скороговоркой:

— Шесть дней назад произошло хищение в одном из институтов, занимающихся разработкой… средств защиты против биологического оружия. Работник института сошел с ума и украл дозу препарата… Новейшая разработка: генетически измененный, модифицированный вирус…

— Ну, что он несет? — возмущенный голос Игорька. — Что за бред?

— Подожди, подожди, — говорит майор. — Пусть рассказывает. И что этот вирус? Очень опасен?

— Какая болезнь? — встревает Серега.

Короткая пауза и ответ:

— Подробностей я не знаю: не в моей компетенции. Что-то на основе обычного гриппа… Разработчики использовали нанотехнологии… Вывели вирус, проникающий через любые средства защиты. Респиратор, противогаз и противочумный костюм от него просто не спасают…

— Бред!" — не выдерживает Игорек, выключает запись.

Короткое избиение, во время которого Мохов рыдает и сквозь слезы орет о том, что говорит правду. Кричит, что, если не принять меры, то все находящиеся в комнате просто умрут максимум через два дня. Слушая запись, Николай вспоминает, как похолодел, подумав, что заражен. Пытаясь сдержаться, давится не прошенным кашлем и замечает на себе взгляд майора. В нем страх пополам с ненавистью…

"— Подробнее о вирусе, симптомах болезни, — требует в динамике Короб: голос майора слегка изменился — нет прежнего напора и слышен страх. — Как им можно заразиться?

— Очень легко, — со злорадством отвечает врач. — Ваш приятель, по всей видимости, — Мохов кивает в сторону Николая, — уже болен. А значит и вы тоже.

— Так не бывает! — пытается встать на ноги в своем углу Серега. — Это ложь.

— Нет, — в коротком слове неприкрытое торжество. — Заболевание смертельно. Вам осталось двое суток, если срочно не начать лечение."

На этом месте все начинают говорить одновременно и стараются перекричать друг друга.

"— Почему вы убивали детей?! — взрывается Николай. — Неужели их нельзя было вылечить?! Я сам видел, как врач со "скорой" пытался задушить женщину!

— Не сметь перебивать! — орет на него Короб. — Это допрос, а не балаган. Хотите задать вопрос…

— Мы никого не убивали! — врач с ненавистью смотрит на поисковика. — Вы лжете!

— А откуда взялись трупы детей в машине? — змеей шипит Игорек. — Мертвая женщина? Это же их мамаша?

— Мы никого не убивали, — упрямо, но гораздо тише повторяет Мохов. — Дело в том, что… Наши лекарства… Ну, не эффективны они… — он все время замолкает и видно, что человек пытается подобрать слова. — У детей, не достигших половой зрелости, болезнь развивается очень быстро… Мы колем им специальный препарат… По другому просто нельзя… и некоторые дают на него реакцию и… умирают от шока. И то, если болезнь зашла очень далеко. Большинство выздоравливает.

— Ложь, — заявляет Николай. — Вы просто лжете!

— Помолчи! — кричит на него "ястреб", и поисковик подается назад, нервно стискивая в руках оружие. — Не лезь со своими долбаными замечаниями!"

Снова еле заметная пауза. Диктофон выключен. В комнате начинается перепалка. Каждый орет, мат-перемат, Игорек тычет перед собой стволом автомата и кричит громче всех. При мысли о том, что поисковик заразил их, менты ополчаются на него, но автомат в руках удерживает от необдуманных поступков. Кашель душит Николая, он с трудом сдерживается, боится, что на него набросятся. Поисковик отступает в угол комнатенки, стараясь держать людей под прицелом. Наконец, Коробу удается заставить всех замолчать. Несколько минут менты переводят дыхание и слышат, как чихает, отхаркивает мокроту зараженный. Четыре ненавидящих взгляда, восемь полных ненависти глаз следят за ним. Он, не скрываясь, направляет АКСу прямо на "ястреба". На милиционере бронежилет, но Игорек прекрасно понимает, если начнется стрельба — ему конец: с такого расстояния броник не спасет.

Потом страсти утихают, и допрос продолжается.

"— Я что-то не могу понять, — говорит Короб, — вы утверждаете, что вирус смертелен, им очень легко заразиться… А вы сами? Как вы можете работать с такими больными без защиты?

— Существует прививка, — не задумываясь, отвечает врач. — Она эффективна на сто процентов. Все работники нашего спецподразделения привиты. Так что нам бояться нечего.

— Значит болезнь можно вылечить? — спрашивает Серега.

— Я же говорю — можно, — в голосе Мохова раздражение. — Но только в особых условиях. В нашем госпитале при институте.

— Я еще раз прошу — не влазьте со своими вопросами, — требует майор. — Вы меня сбиваете. Так… Мохов, или как вас там, давайте начнем с самого начала. Расскажите все по порядку, все, что знаете о краже, и как потом развивались события…

— Хорошо, — вздыхает бородач. — Но может вы меня сначала развяжете? Я совсем не чувствую рук.

— Нет! — рявкает Игорек. — Продолжай!"

Дальше в записи шел короткий, путаный рассказ. Время от времени Короб с "ястребом" задавали уточняющие вопросы. В целом ситуация выглядела таким образом: сошедший с ума работник спецлаборатории решил покончить жизнь самоубийством и украл образец смертельно опасного препарата. Сбежал на море, поселился в Приморске. Заразил себя и жил в поселке, инфицируя всех, кто оказывался рядом. По словам Мохова, вирус не только проникает через любые защитные средства, но еще обладает высокой летучестью. Достаточно было находиться на расстоянии до трех метров от инфицированного и ты заражался сам. Мгновенно. Инкубационный период у болезни продолжался до шести часов. После этого зараженный превращался в разносчика. Кроме людей, заболевали и собаки. Остальные животные почему-то не инфицировались и не болели.

Если не начать лечения — тяжелого и дорогостоящего, требующего специально подготовленного персонала и особых препаратов — через трое суток после заражения человек умирал. У него, как при СПИДе, отказывала иммунная система. Смертность при этом заболевании была 99.99 %.

Когда сбежавшего психа разыскали и арестовали, то он рассказал, где находился все время. К делу тут же подключили подразделение, в котором служил Мохов. Отдел "Омега" занимался биологической безопасностью, появился еще при Советском Союзе и несколько раз, когда возникали проблемы… Какие-то утечки опасных вирусов, другой херни, работники спецподразделения успешно ликвидировали очаги заражения. Вот сейчас их подняли по тревоге и направили в Приморск.

Но начальство сделало ошибку. Вместо того, чтобы объявить карантин и госпитализировать всех жителей, решили, что можно справиться, не прибегая к огласке. Перекрыли дорогу, стали посылать по домам спецэкипажи. Врачи "скорых" проводили моментальное тестирование, вводили заболевшим лекарства. Вызывали эвакуационную машину и она тут же увозила больных в Заднепровск на аэродром, откуда их отправляли самолетом в госпиталь.

В первые сутки все шло очень неплохо, стало казаться, что ситуацию удастся удержать. Ликвидировать очаг, не прибегая к эвакуации всего поселка. Но несколько детей и взрослых, не отличавшихся крепким здоровьем, у которых болезнь развивалась очень быстро, дали реакцию на лекарство. И скончались. Врачи знали, что такое возможно, но выбирать не приходилось — лечить человека или оставить его умирать…

Наконец, начальство приняло решение об эвакуации всех жителей Приморска. Стали ждать, когда прибудет соответствующая техника. Как именно будет происходить транспортировка жителей, Мохов не знал. Слышал о двух вариантах: морем или на автобусах в ближайший аэропорт. На вопрос Николая, почему просто не привить здоровых, врач зло ответил, что прививку необходимо делать в условиях госпиталя…

На станции "БенЗаКо" организовали нечто вроде штаба. В целях прекращения утечки информации отключили простую и мобильную связь. Заглушили все радиочастоты, кроме одной, на которой работали передатчики спецподразделения. Шла обычная, предусмотренная на такой случай работа, но ночью начались проблемы. Появились, а потом, угрожая оружием, удрали четверо пьяных работников милиции. В этом месте рассказа менты смутились и Николай понял, что речь идет о них.

После происшествия блок-пост с шоссе передвинули к перекрестку. Появилась информация, что с экипажем одной из "скорых" случилась беда. Люди не вышли на связь и не вернулись с вызова.

К дому, куда вызывали "скорую", выслали машину с охраной. Чтобы проверили. Когда переодетые в форму работников "ДАI", охранники приехали по адресу, по ним тут же какие-то люди открыли огонь. Один из бойцов спецподразделения погиб, второго контузило попавшей в бронежилет пулей.

Слушавший рассказ Игорек не выдержал под взглядами товарищей и стал орать, что все неправда. Ничего такого они с Олегом не делали, первыми не стреляли. Подлетели "даишники" и сходу стали палить из автоматов… Его с трудом успокоили, а Мохов испуганно заметил, что только пересказывает услышанное на инструктаже.

Ну, а дальше, как все было, и так ясно. В Приморск пригнали подкрепление, навели порядок у Машиного дома. Николай спросил, что произошло с Машей и ее дочкой, но врач не знал: он не следователь. Вообще, ничего лишнего им никогда не говорили. Их "скорая" прибыла в поселок для того, чтобы осмотреть больных детей. В семье заразились два брата и мать. Шел третий день болезни. Людей нужно было спасать. Им сделали уколы, но все трое тут же скончались. "Совершенно нетипичная реакция на препарат", — несколько раз повторил Мохов.

Можно сказать, что на этом допрос закончился. Короб попытался еще выяснить, какие конкретно будут приниматься меры по эвакуации и поимке людей, убивших охранника, но врач ответил, что не знает. Об эвакуации ему известно только в общих чертах, да и планы руководства все время меняются. Тем более, им ничего не говорят о силовых действиях: для этого есть другие специалисты…

"Ястребы"

Неожиданно у девки во сне началась рвота. С трудом разбудив, Николай вывел ее в сад. По-прежнему скованные наручниками майор и Серега переглянулись.

— Ты узнал эту крысу? — спросил Короб "ястреба".

Игорек сидел на табурете, положив автомат на колени. Курил. Прослушав несколько раз запись допроса, он замолчал. Все попытки товарищей обсудить сложившееся положение тут же обрывал. Но и с поисковиком он почти не общался.

— Узнал, — апатично ответил Игорек. — Из компании уеблана Вольдемара.

— Точно, — подтвердил Короб. — Что ты собираешься делать дальше? Будешь нас на привязи держать или наконец-то придешь в себя?

— Отъебись, — беззлобно ответил "ястреб".

— Игорь, неужели ты не понимаешь, — подключился к разговору капитан, — что времени у нас нет? Этот пидор, которого ты с какого-то хрена за дружбана держишь, всех нас уже заразил, — голос Сереги дрожал. — Ты только подумай! Три дня и капец!

У "ястреба" задергалась щека, левый уголок рта пополз вниз. Глаза закрылись. Коробу показалось, еще секунда и сержант взорвется. Закричит или разрыдается.

— Нужно сдаться, — твердо сказал майор. — Иначе нам точно конец. Другого выхода просто нет.

— Я не верю, — не открывая глаз, выдавил из себя Игорек. — Не верю я…

— А во, что ты веришь? — Серега попытался вскочить, но Короб силой усадил его обратно на пол. — Ты веришь уеблану с девкой? Да пойми ты… Все же ясно, как божий день! Этот мудак из Вольдемаровой компании. Иначе зачем бы он с сучкой возился?

"Ястреб" открыл глаза.

— Ну и что? — спросил он. — Какое мне дело откуда он? На мне, капитан, два покойника. И получается, что оба были при исполнении, сбэушники. Никто меня лечить не будет. Пристрелят и все. Запрут где-нибудь, пока сам не сдохну.

— Херню порешь, — Короб укоризненно покачал головой. — Не ожидал, что так быстро скиснешь. За жизнь нужно бороться.

— Тем более, что выход есть, — поспешно сказал капитан. — Ты пойми, — он оглянулся на дверь комнаты, где сидел с кляпом во рту связанный врач, — нас трое и, если мы будем в один голос говорить, то поверят…

— Чушь, — фыркнул Игорек. — Они своему поверят, трупам поверят.

— Да не перебивай ты меня, — понизив голос, возмущенно зашипел Серега, - Слушай, что я говорю. Значит так… То, что произошло у дома, вина не твоя. Вы с Олегом случайно под раздачу попали… Но это не главное, — перебил он сам себя. — Главное то, что врачей в доме завалил мужик с "хонды". Носом чую — он из Вольдемаровой компании. Наверняка, у него рыло в пушку…

— Нужно у крысы узнать, — перебил Короб, — где она остальных дружбанов потеряла.

— Потом, — отмахнулся капитан. — Сейчас неважно. Нам главное в живых остаться и Игорька по-максимуму вытянуть. Игорь, не забывай — мы теперь в одной упряжке. Все — смертники. Поэтому у нас дорога одна. Вместе.

— Однозначно, — подтвердил Короб.

— И какой выход, — "ястреб" сунул в рот новую сигарету, — ты видишь, Серега?

— Единственный, — веско сказал капитан. — Во-первых, — он снова перешел на шепот, — нужно, чтобы, кроме нас троих, не осталось других свидетелей. Только мы.

— Врач лишний, — так же тихо произнес майор, — и девка. Только все запутают.

— Все трое не нужны, — подвел итог Серега. — А на урода спишем… Скажем, он напал на "скорую", чтобы наркотики для своей сучки достать, — глаза капитана азартно блестели. — Мы засекли их, погнались за джипом, но бус в песке застрял. Двинули пешком по следам. Нашли в доме, но опоздали, врач уже мертвый. Наркоманы оказали сопротивление, и мы их положили.

— На месте, — сказал майор. — Вот и весь расклад. Полностью в нашу пользу.

Игорек подумал. Подтвердил, что придумано неплохо, но стрельбу по спецназовцам у дома все равно не объясняет. И труп. А значит, один хрен…

— Не гони, — повысил голос Короб. — Мы для тебя все сделаем. Стоять будем до последнего. Ничего, кроме убийства по-неосторожности, тебе инкриминировать не смогут.

— Отмажем, — убежденно заявил капитан. — Всех, кого знаем, подключим к делу и отмажем. Выбор то у тебя какой? Ну, сам посуди? Если по-другому, то просто сдохнем.

— Самоубийство, — сказал Леха. — Настоящее самоубийство получится. А за жизнь драться нужно. Хоть зубами, хоть когтями. Глотки грызть… Ты же мужик, сержант! Я ведь не один год тебя знаю. Зря говорить не буду. Нехорошо раскисать.

— Ну, как? — нажал капитан. — Не тяни. Что решил?

Вместо ответа, Игорек тяжело поднялся со стула, подошел к заколоченному окну. Потом выглянул в коридор. Посмотрел на дверной проем. Державшаяся на единственной петле входная дверь в дом была приотворена.

— Я сейчас, — бросил он и вышел в сад.

По жалобным стонам он отыскал позади мазанки Николая с девкой. Наркоманка сидела на земле и, громко всхлипывая, бормотала. Рядом, присев на корточки, уныло курил мужчина. На подружку он не смотрел.

— Долго вы тут будете торчать? — поинтересовался Игорек.

— Не знаю, — хмуро ответил поисковик, — понятия не имею. Психоз у нее. Рвота. Наглоталась всякой дряни. Желудок ей промыть нужно, но нет воды.

— Ясно, — мент нервно зевнул. — Развлекайтесь дальше, но смотрите, чтобы вас не заметили.

— Уболтали, — вернувшись в дом, сказал "ястреб". — Но! — он тряхнул автоматом. — Врача и девку вы завалите. Так, чтобы на равных.

— Хорошо, — не задумываясь согласился капитан.

— Нема базара, — подтвердил Леха. — Если хочешь, я уеблана тоже кончу.

— Не нужно, — "ястреб" порылся в карманах и кинул майору ключик от наручников. — Давайте по-быстрее, пока он в саду торчит. Освобождайтесь.

Щелчок и Серега с майором сняли с отекших кистей браслеты. Короб поднялся и прошел к двери в комнату, где сидел врач. Заглянул внутрь, поманил рукой сержанта. Тот осторожно подошел.

— Дай нож, — шепнул майор. — Я его втихую уберу.

— Держи, — "ястреб" протянул нож.

Сзади подошел Сергей. Подмигнул оглянувшемуся Игорьку. Похлопал по спине и сказал:

— Не дрейфь. Все будет гуд.

— Я не… — начал было "ястреб", но закончить не смог: капитан обхватил его, прижав руки к туловищу, как Геракл, отрывающий Антея от земли, и скомандовал:

— Давай, Леха!

Игорек рванулся, но побледневший майор ткнул его ножом в сонную артерию. Рассек горло и выдернул лезвие. Уронив оружие, не обращая внимания на хлынувшую кровь, вырвал у "ястреба" автомат. Голова Игорька безвольно повисла, и он обмяк. Ноги сержанта подломились. Покраснев от натуги, Серега бережно опустил на пол безвольное тело. Кровь продолжала течь, но уже не так сильно. Капитан стянул майку и брезгливо вытер руки.

— Обязательно нужно помыться, — озабоченно заметил он.

— Потом, потом, — Короб пошел к двери, ведшей в коридор. — Возьми ствол и за мной. Нужно тех двоих убрать.

— Иду, — Серега вытащил из кобуры убитого "макаров". — Может лучше в комнате останемся? Войдет…

— Разберемся, — готовый в любой момент дать очередь, Леха вышел в коридор, прижался к стене.

Осторожно выглянув в приоткрытую дверь, Короб никого не увидел. Он напряг слух, но кроме чириканья птиц и шума пульсирующей в ушах крови, ничего слышно не было.

— Ну, что там? — шепотом спросил из комнаты Серега. — Ты их видишь?

— Нет.

Майор постоял у двери несколько долгих минут. Никакого движения в саду.

— Я выйду, — сказал он и потянул дверь на себя.

"Нулевой"

"Вначале планировалось, что вылетим двадцать девятого декабря. Встретить Новый Год в Африке, в изумрудных джунглях или желтой пустыне (я так и не удосужился заглянуть в "google earth", чтобы посмотреть, куда нас собираются завезти косоглазые черти) — казалось моим коллегам очень экзотичным. В складчину закупили с собой водку, шампанское, кто-то притащил из дому целую коробку стеклянных бус и шаров на елку, а Жорка не поленился купить в Киеве новенькую гирлянду. Отсутствие в месте прибытия елок никого не смущает, а Георгий несколько раз, как бы в шутку, затевал при шефе разговор о том, что Новый Год без деда Мороза и Снегурочки сильно проигрывает. Дергал себя за козлиную бородку, хвастался, что с "дедом" проблем не будет, а вот Снегурочка…

— Купишь себе макаку на тамошнем базаре, — захохотав, ответил ему шеф, — вот тебе и Снегурка.

Жора не замедлил присоединиться к начальству, но от идеи не отказался. Вообще, если речь идет о бабах, он становится целеустремлен и хитроумен. На помощь, как всегда, пришел интернет. Жора с тщательностью настоящего ученого изучил состояние дел в столице Катабы. Оказалось, по отзывам редких туристов и работников международных миссий, побывавших в тамошних краях, местные красотки охотно дарят ласки приезжим. За двадцать долларов можно снять совсем молоденькую проститутку от заката до рассвета, и "не стесняться в своих желаниях", как скромно написал в блоге один из знатоков.

Несколько дней подряд возбужденный чтением Жора делился с нами своими эротическими фантазиями. Чернокожая красотка в синем с блестками кафтанчике на голое тело и белых сапожках. Или две красотки, а еще лучше три, танцующие на праздничном столе, поющие "Happy New Year". Он также провел среди коллег социологическое исследование на тему "был ли у вас секс с чернокожей?". С удовлетворением констатировал, что никто не смог дать положительного ответа.

— Мы будем первыми, — ржал он, подмигивал и тряс бородой не хуже козла.

Не скажу, чтобы его фантазии оставили равнодушными остальных членов нашей команды. Всем, за исключением нас с шефом, не больше двадцати пяти. Несмотря на наличие у парней жен, гормоны так и играют. Даже шеф, выслушав, в очередной раз, описание чернокожей Снегурочки, не стал вспоминать о резусах. Благосклонно пробормотал "поживем-увидим". Скосил глаза на фото красивой грудастой негритянки, которое Жора поставил на комп вместо заставки.

Меня же идиотские планы, пустая болтовня сильно раздражали. Все время разговоры о бабах или о пьянке. Получается, даже на работе, я не могу спокойно заниматься своим делом. Стоит мне подумать о женщинах, какого цвета они бы ни были, как в голову лезут мысли о ней…"

Наверное, сказывалось нервное напряжение и физическая усталость последних дней. Застреленного, при попытке сбежать, сумасшедшего, Волоско почти не знал, но прочитав первые абзацы дневниковых записей "нулевого пациента", он ясно услышал в голове голос мертвеца. Звучавший в ушах голос покойного был настолько реален, что ему показалось — он снова стоит в маленькой комнатке, а пристегнутый ремнями к кровати человек быстро отвечает на вопросы.

Прежде, чем вернуться к тексту на экране ноутбука, начальник охраны закурил и встал из-за стола. Прошелся по кабинету, постоял у раскрытого окна, глядя с высоты пятого этажа на заасфальтированный двор института. На стоянку персональных автомобилей у главных ворот… Трехметровый каменный забор с витками колючей проволоки и камерами слежения надежно огораживал периметр от внешнего мира. Или мир от института: серого пятиэтажного куба с двумя подземными этажами лабораторий. Бункером противоатомной защиты — дани сорокалетнему ожиданию Третьей Мировой.

Он щелчком отправил бычок вниз к стене. Сел в кресло и уставился на экран. Продолжил чтение, но на этот раз голос мертвого психопата звучал приглушенно. Почти не напрягал:

"Я не видел ее больше двух месяцев. Только один раз позвонил Саша узнать номер бывшего одноклассника и под конец беседы передал привет от жены. Сказал, что она спрашивает, куда я пропал? Я ответил честно: полно работы и совсем нет времени. Пообещал, при первом же удобном случае пригласить их в ресторан. Соврал, конечно, хватит с меня посиделок, во время которых Наталья рядом, а ты не можешь даже прикоснуться к ее руке. Можешь только смотреть на нее и слушать, как разглагольствует о политике-бизнесе Саша, а она взглядом профессионального стилиста изучает женщин за соседними столиками. С обязательно едкими, но точными комментариями.

Новый Год, к великому разочарованию Жоры, мы встретили на родине. Утром, когда за нами должен был приехать автобус из Борисполя, шефу позвонили и перенесли дату вылета на пять дней. Что-то случилось с зафрахтованным российским самолетом. То ли сломался, то ли из-за погоды не смог вылететь к нам.

Коллеги по-возмущались, потом все выпили за выходные и праздник. Разъехались по домам. Тридцать первое выдалось совсем не зимним. Выпавший днем снег тут же растаял и вечером, прогуливаясь по пустынным улицам, я видел только черные лужи, где дрожали огоньки хрущевок. Из-за намечавшейся командировки я отклонил приглашение встретить Новый Год со знакомыми. Теперь собирался выпить в "хорошей компании", то есть с самим собой.

Вдоволь набродившись, замерзнув, я вернулся в пустую квартиру. В прихожей на меня дохнуло теплом и хвоей. Стол я накрыл заранее: ничего особенного, никаких кулинарных изысков — все из супермаркета. Салатики, колбаска, ветчина и подозрительный сыр с плесенью, который купил из чистого любопытства. Включив музыку, я пошел на кухню. Зажег конфорки под сковородкой с курицей-гриль и кастрюлькой картофеля. Вернулся в комнату, выключил люстру и посмотрел, как переливается разноцветными огоньками гирлянда на елке. Из динамиков компъютера слышался хрипловатый голос Долиной певшей:

— Дети мои спят у края, у берега,

Где йод и смола, и музыка, и прачечная.

Ну пусть, пусть будет, как это у Бергмана

Жизнь то мерцает, то начисто прячется…

В груди сладко и тоскливо заныло. Я вспомнил, как давным-давно в глубоком детстве любил забираться под казавшуюся огромной ель так, чтобы хвойные лапы полностью закрывали меня. Там, в темноте густой, почти пластмассовой зелени иголок, я ощущал себя в другом сказочном мире и не спешил выбираться, наблюдая из своего укрытия за матерью, накрывавшей праздничный стол.

От воспоминаний меня оторвал мобильный, завибрировавший в чехле на поясе. Я достал телефон, посмотрел на высветившийся номер. Ее номер. Оказалось, они отвезли к бабушке детей, сидят за столом и вспомнили обо мне. Решили позвонить, поздравить с наступающим, пожелать здоровья. Как можно больше денег. И конечно же любви! Большой, чистой любви, найти свою половинку… Я знал, она говорит искренне, но ее доброжелательность, родившаяся из равнодушия, ошпаривала не хуже кипятка. Произошедшее между нами в уходящем году было для нее лишь серией эпизодов, не заслуживавших внимания. Уж лучше бы она ненавидела меня.

Слушая оживленный голос в динамике, я еле сдерживался, чтобы не запустить мобильным в стену. Потом взял трубку Саша, и я перестал слушать. Просто отвечал "да. да… и тебе того же… с наступающим!". Наконец, в трубке запикало. Я кинул телефон в кресло и вышел на балкончик покурить. Перед глазами все плыло из-за невольно выступивших слез, а рука с сигаретой дрожала. Я быстро замерз. Стал трястись уже от холода и вернулся в комнату.

Выпил коньяку. И, вдруг, ощутил, что в комнате стоит резкий отвратительный запах. Гребаный бутан-пропан! Я выскочил на кухню. Увидел, что вода в кастрюльке закипела и залила конфорку, потушив огонь. Протянул руку выключить и подумал, что может не стоит этого делать. С минуту стоял и не хотел выключать. Только потому что вонь была невыносимо тошнотворной, я все-таки повернул ручку, перекрывая подачу газа.

Отворяя на кухне окно и слушая, как со всех сторон с воем и визгом в небо взлетают ракеты и шутихи, как орут с балконов "С Новым годом!", решил, что зря. Больше всего на свете я хотел остаться в прошлом. Отмотать время назад, как пущенную к началу киноленту. Вернуться в те жаркие, пронизанные солнцем июльские дни, когда мы только начали встречаться…"

Вполне возможно, написанное покойником представляло большой интерес для психиатра, желающего разобраться в причинах и следствиях произошедшей катастрофы. Но Волоско занимался безопасностью и волновали его вопросы практического свойства. Слезы и сопли несчастной любви совершенно не занимали Марата Андреевича. Он искал другую информацию и время поджимало: его присутствие требовалось в совсем другом месте, а не в кабинете. Охваченный нетерпением он перестал вчитываться в текст. Бегло просмотрел несколько страниц, посвященных описанию домашних дел, душевных страданий… Выходных, проведенных автором в одиночестве за сменяющими друг дружку бутылками алкоголя. Наконец, псих соизволил приступить к рассказу о командировке, но и там все время съезжал на свою несчастную любовь. Взгляд часто увязал в ненужном, многое приходилось пропускать:

"…сплошная экзотика последние два дня. К моему сожалению, самого неприятного свойства. Жара, пыльные улочки из утрамбованной босыми ногами коричнево-красной глины. Весь город, второй после столицы, одна сплошная трущоба. Тысячи домишек, сооруженных из досок, старых морских контейнеров, листов фанеры. В детстве мы с ребятами делали на пустыре для своих игр "штаб" из похожего мусора. Исключение составляют бывший колониальный квартал из маленьких облупленных вилл, когда-то построенных англичанами, и примыкающий к порту район с до боли знакомыми панельными домами. Девятиэтажные "небоскребы" возведены в конце восьмидесятых советскими строителями. Они должны были символизировать поступь прогресса, шагающего под красным флагом, по африканскому континенту. Вечную дружбу народов СССР и Катамбы. Сейчас эти дома, несмотря на отсутствие воды и забившуюся канализацию, набиты жильцами снизу доверху. Впрочем, я думаю такая роскошь, как работающие унитазы, имеется в городе только в двух гостиницах, где живут китайские рабочие, приехавшие перестраивать порт. Местные жители гадят, где хотят, и воздух в городе буквально пропитан вонью фекалий, разлагающихся отбросов. Огромные кучи мусора лежат между домишками, над ними роятся тучи зеленых, жирных мух. Такую жуткую антисанитарию я вижу впервые в жизни.

Нам хватило одной ознакомительной поездки по городу, которую разрешили наши заказчики. Увиденное вогнало всех, без исключения, в уныние. Вернувшись в гостиницу, мы, не сговариваясь, запили. Захваченную с собой водку экономим. Пьем в баре паленое виски и не менее отвратительный джин. От них жутко болит голова по утрам. С большим трудом заставляю себя вылезти из постели на следующее…"

"Рядом постоянно находятся трое охранников, приставленных заказчиками. Мне кажется, благодаря их присутствию, между нами и остальными постояльцами "Gold Paradise" образовалась незримая стена. К нам никто не подходит, даже не пытаются заговорить. А может все гораздо проще: в гостинице живут одни азиаты и наша пятерка — единственные белые. Китайцы пьют не меньше нашего и ведут себя довольно развязано…"

"… здесь, на островах в тридцати километрах от побережья, когда-то была советская военная база. Подлетая к ней на белом словно ангел "Ми-6", мы смогли увидеть всю картинку сверху, как на фото со спутника: пирсы, серые плацы, окруженные прямоугольниками казарм, ангары, торчащие из земли цистерны, какие-то сверкающие на солнце коленчатые трубы. Протянувшиеся во все концы острова ленты бетонных дорог почти скрылись под зелеными шапками джунглей. С первого взгляда видно, что место давно заброшено…

Наш вертолет сел не на аэродроме, где ржавеют обломки "ан-двадцать четыре" и чернеют выгоревшие цистерны бензовозов, а прямо на выложенном бетонными плитами плацу. Неподалеку стоит "Ми-8" и вертолетик с прозрачной, похожей на стеклянную каплю, кабинкой.

Нас уже ждали три "уаза" плюс целая толпа. Пятеро здоровенных ребят из институтской службы безпеки (они вылетели в Африку на неделю раньше, чем мы) и десятка два азиатов. Желтокожие на фоне наших "баскетболистов" выглядят совсем мальчишками…"

"… здание госпиталя недавно отремонтировано. Окна застеклены, везде установлены кондиционеры. За ночь, пока мы спим, лаборатории и кабинеты вылизываются до зеркального блеска. Нигде ни пылинки, чистота идеальная. Оборудование на высшем уровне…"

"… нас торопят. К работе мы приступили на следующий день, как прилетели. Испытания проводим сразу по всем направлениям…

В основном работаем с собаками, обезьянами и добровольцами. Ребята из безопасности говорили, что на соседнем островке (он раза в три меньше нашего) целый поселок: человек сто обеих полов. Самого разного возраста: от маленьких детей до стариков. Те, кто организовывал испытания, подошли к делу очень обстоятельно, ничего не скажешь…"

"Морального напряжения совершенно не ощущаю, только физическую усталость. Но каждый вечер за ужином расслабляемся водкой. Мои товарищи молчаливы, почти не разговариваем и не удивительно…"

"… Гордиться нечем, но получая каждые три месяца в нашем медпункте очередную дозу прививки стоимостью в десять штук евро, чувствуешь, как растет самооценка (безумный смайлик). И это только одна прививка, создающая иммунитет на квартал времени. Во сколько обойдется лечение, трудно даже представить. Думаю, что по-нынешним расценкам тысяч в триста-четыреста. Представляю, что произошло бы в случае эпидемии. ВИЛ, чума, вирус Эбола и прочие прелести матушки-природы просто насморк в сравнении с нашим рукотворным штаммом. Никакие фильтры, никакие защитные костюмы не помогут. Разве что скафандр, как у космонавта. Начнется эпидемия и все! Заражение в 99,99 % случаев, а смертность стопроцентная.

Нигде в мире нет мощностей для производства необходимого лекарства, так как никто просто не знает о болезни, а имеющихся у нас запасов вакцины хватит только на пару тысяч человек…

Думаю, что препаратами для терапии, которые есть в нашем институте, можно вылечить человек сто. Не больше.."

"Пока не зафиксировано ни одного случая, чтобы симптоматика заболевания не проявилась позже шести часов после инфицирования. Вначале болезнь протекает, как обычный грипп: температура, кашель, насморк. Затем садится иммунная система, как при ВИЛ…"

— С-сука, — Волоско раздавил только что зажженную сигарету в пепельнице.

"Дети, не достигшие половой зрелости, выдерживают до трех суток, пожилые люди старше шестидесяти около недели, а половозрелые особи… Вот тут интересно получилось. По нашим данным у 24 % всех заболевших летальный исход наступает на пятые сутки. У остальных же болезнь переходит в хроническую стадию, которая в зависимости от физического состояния больного может продлиться до трех месяцев. По крайней мере у 48 % инфицированных. Все это время заболевший человек представляет из себя ходячую бомбу: выделения и дыхание смертоносно заразны. Одна радость — оказавшись вне человеческого организма, вирус погибает через три минуты…"

"Новый тест позволяет быстро и надежно определять инфицированного. Никаких заборов крови, немножко слюны из ротовой полости. Все…"

"… Мы сделали новую прививку, ради завершающих испытаний которой приперлись на край света, и никакого толку: вирус продолжает срабатывать с точностью часового механизма. Говоря откровенно, несколько лет работы псу под хвост. Шеф пока не желает этого признавать, но сделать дешевый и достаточно эффективный препарат не получилось. Скорее всего, проект провалился, но на желтых физиономиях наблюдателей от заказчика не видно недовольства…"

"Надоело. С каждым днем все тяжелее заставлять себя вставать на работу. Позавчера говорили на эту тему за обедом. Вначале шеф отмалчивался, но в конце-концов намекнул, что рабочий материал, добровольцы на исходе. Следовательно, отъезд не за горами…"

"Не проходит дня, чтобы я не думал о ней. Надежда на командировку, которая поможет отвлечься и забыть, оказались напрасны. Печально. Долго я так не выдержу…"

Закончив чтение, Марат Андреевич устало закрыл глаза. Потом встрепенулся и проверил количество людей, ознакомившихся с материалом в блоге самоубийцы. Негусто, прочитано тридцать два раза за семнадцать дней. Не удивительно: заметки размещены под тэгом "усталость". Если верить провайдеру, то люди, читавшие материал, живут в Украине, России, двое в Польше и один в Казахстане. При желании их можно найти. Всех. По крайней мере чисто теоретически. Только вряд ли понадобятся такие сложности. Если сейчас не удастся решить проблему, то вопрос, "откуда, что взялось" утратит свою актуальность и важность. Всем будет не до этого.

Волоско удалил материал из блога. Переслал ссылку на страничку программисту, с которым переговорил перед тем, как сел читать. Сидящий в данный момент этажом ниже Славик займется сайтом. К вечеру от блога останется только "error". Вычистит, насколько это возможно, и вычислит к утру всех, кто читал материал. Потом каждый получит вирус, который завалит базы данных на компъютерах владельцев. На всякий случай, так сказать.

Вадим

— Ну, все, — простонал Вадим. — Да все, я сказал. Отпустите меня!

Железные пальцы, едва не сломавшие ему предплечья, ослабили захват. Побагровевшие от возни с депутатом милиционеры переглянулись. Как только прекратилось сопротивление, их воинственный азарт пошел на убыль. На лице сержанта, сторожившего выход, отразилось разочарование: несмотря на жару, он был рад случаю проявить профессиональные навыки.

— Отпустим? — спросил прибежавший на подмогу коллега. — Дурить больше не будешь? — поинтересовался он у Вадима.

— Нет, — быстро ответил тот. — Это недоразумение. Ваш товарищ меня неправильно понял.

— Начнешь снова дергаться, — сержант принялся сверлить депутата взглядом, — наденем наручники. Понятно?

— Да, — покорно сказал Вадим.

Его отпустили, приказали сесть за стол. Сидеть там и не лезть к людям. Иначе с ним поговорят совсем по-другому. Так, что он запомнит на всю оставшуюся жизнь.

Морщась от боли в чуть не раздавленных кистях, Вадим молча вернулся за свой столик. На место страху пришла злость. Со времен юношеских драк, лет пятнадцать, как никто не позволял себе так вести с ним. Да, были ситуации, когда лица вышестоящие имели его на словах, как и где хотели, но, чтобы какие-то мусора… Такого не было никогда. Волшебная палочка — депутатское удостоверение — неожиданно утратило свою магическую силу.

Закрыв глаза, задышал медленно и размеренно. Постарался успокоиться. Не выдержал, посмотрел на куривших у двери ментов и поклялся, что, если удастся выбраться из этой истории, то он не успокоится, пока не сотрет их в порошок. "Я твою морду хорошо запомнил, — думал он, разглядывая усыпанную родинками физиономию, — ты еще приползешь ко мне на коленках, тварь. До конца жизни будешь каяться, что руку на меня поднял."

Включились двигатели приземлившегося на шоссе вертолета. Неподвижные слегка провисшие лопасти винтов пришли в движение, убыстряясь с каждым оборотом. Воздух наполнился гулом, задрожал под ногами Вадима пол, зазвенела витрина кафе. Стоявшие рядом с геликоптером люди поспешили отойти в стороны, прикрывая лица от поднятой винтами пыли. Прошло несколько минут, гул перешел в пронзительный вой. Здание заправки тряслось, а со столов сыпались на пол одноразовые стаканчики. Раскрашенный в армейский камуфляж "Ми-9" легко оторвался от асфальта и вертикально поднялся на высоту четырехэтажного дома. Слегка накренившись, показав голубое брюхо, вертолет пролетел над зданием заправочной станции. Ушам сразу полегчало.

Вместе с гвинтокрылом улетели и последние надежды Вадима на нормальное разрешение ситуации. Когда, около часа назад, приземлился "Ми-9", он неожиданно воспрянул духом. Было ясно, что обещанное Кириленко начальство прибыло и можно будет получить на свои вопросы хоть какие-то ответы. Подобравшись, Вадим принялся мысленно строить предстоящую беседу с прилетевшим генералом. Несмотря на все ужастики, которыми он успел себя запугать, сейчас ему показалось, что нет никакого заговора. Просто недоразумение. Минут через пять, максимум десять оно разрешится…

Время тянулось отчаянно медленно. Скрестив на груди руки, он стоял у витрины. Внимательно наблюдал за происходящим, но так ничего интересного для себя не увидел. Из вертолета никто не выходил. Вскоре люк открыли: человек в темном, не по погоде, костюме спустил на землю металлический трап. По лесенке поднялся и скрылся внутри машины Кириленко. Возвращаться капитан не спешил, а все остальные милиционеры не обращали на вертолет никакого внимания.

Прождав напрасно минут десять, Вадим ощутил новый прилив паники. Походило на то, что о нем забыли, а может даже не вспоминали. Нужно было напомнить о себе. Хватит тянуть! Если все происходящее с ним — заговор, то его попытка ничего не добавит и не убавит. Все сразу встанет на свои места и будет понятно, как вести себя дальше.

Он попытался выйти из здания, но дремавший у двери сержант мгновенно проснулся. Вначале мент просто загородил дверь. Сказал, что выходить нельзя. Не в силах больше сдерживаться Вадим наорал на него и, когда слова не оказали на милиционера никакого воздействия, попробовал пройти. Тут же был отброшен назад сильным толчком в грудь. От застившего глаза гнева пан депутат потерял остатки самообладания и здравого смысла. Не понимая, что делает, бросился в атаку. У двери началась нелепая возня. Буквально через несколько секунд на помощь товарищу снаружи подоспел второй милиционер. Как и следовало ожидать, победа осталась за силами правопорядка: не Вадиму было сражаться с двумя ментами…

Единственное, что он извлек из унизительной стычки — было четкое понимание подоплеки происходящего. Догадка Вадима о заговоре подтвердилась. Его стопроцентно подставили. Больше сомнений быть не могло. Только полный дурак не поймет очевидного… Все пошло прахом.

Он попытался собраться с мыслями. Обдумать ситуацию и выработать линию поведения, но не смог. Опять вспомнилась старая автокатастрофа и ощущение полной беспомощности. Прежняя жизнь на глазах уходила в прошлое. Ей на смену с неотвратимостью мчащегося по автобану грузовика неслось новое отвратительное будущее. Допросы, угрозы…

Вадим еле слышно застонал. Конечно, не обойдется без своры журналистов. Пресса, телевидение. Каждый день грязь в газетах, с экрана компа и телевизора. Арест, заключение тоже возможны.

"Скорее всего, его держат на чертовой заправке, пытаясь утрясти вопрос с неприкосновенностью. Такое за один день не сделаешь. Необходимо решение Рады, но, если тесть узнает о шашнях с малолетней, то первым сотрет зятя в порошок. Не потому, что за дочь обидится, не за аморалку. Плевать ему на баб, хотя он по-своему любит Алку… Предательства зятю не простит. По-другому он случившееся не расценит, только, как предательство. Конечно, постарается дело на тормозах спустить, чтобы шума, как можно меньше, но Вадиму легче не станет. Вычеркнет его, к чертовой матери раз и навсегда! Партия первый раз на выборах прошла в парламент, а тут… Получи подарочек от родного зятя. Депутат-педофил. Лучше рекламы для избирателей не придумаешь…"

В кафе вошел лейтенант Марычев. Вадим внутренне сжался. Прилетавшие люди что-то решили, и сейчас офицер ему озвучит. Необходимо было приготовиться к самому худшему. Максимально собраться. Но, когда лейтенант подошел к столику, Вадим раскис окончательно. Он чувствовал, как дрожат губы, а спина взмокла от холодного пота.

— Пан депутат, — заговорил Марычев, — я получил приказ отвезти вас в Заднепровск. Собирайтесь.

Пытаясь понять смысл сказанного, Вадим нахмурился. Наконец, осторожно поинтересовался, почему "отвезти?".

— Для вашей же безопасности, — пояснил лейтенант. — Преступники не пойманы, так что ехать одному опасно. Я сам отвезу вас в город. Так будет лучше всего.

Вадим поднялся со стула. Происходящее походило на сказку, и он боялся поверить удаче. Глупо спросил:

— А потом?

На лице офицера появилось недоуменное выражение.

— Не знаю, — сказал он. — Я довезу до города, дальше поедете, куда хотите.

— А вы?

— Вернусь сюда, — пожал плечами Марычев. — Вы собирайтесь, времени мало. Мне нужно возвратиться до темноты.

— Да, да, — Вадим засуетился, хватаясь за переносной холодильник, сумку с вещами. — Уже иду. Может вам не стоит ехать со мной? Я бы сам добрался.

— У меня приказ, — отрезал лейтенант. — Давайте, я помогу, — он отобрал у депутата холодильник.

Офицер быстро пошел к двери, и Вадиму ничего не оставалось, как поспешить за ним. Церберы у выхода исчезли, пустой стульчик сиротливо стоял у ай-бокса. На мгновение Вадим вспомнил о своих обидчиках. Жажда мщения охватила его, но депутат отогнал эмоции, как несвоевременные. Главное сейчас поскорее выбраться из проклятой ловушки. Очутиться, как можно дальше отсюда. Вернуться в нормальную жизнь. Остальное подождет.

Они вышли из прохладного помещения на жару, и Вадим ощутил легкий озноб. Нервы. Эта история ему долго будет отрыгиваться. Ой, как долго…

Остановившись у "фольксвагена", Марычев вопросительно смотрел на депутата.

— Ключи, пожалуйста, — попросил он. — Машину поведу я, так будет лучше.

Вадим молча протянул брелок. Пикнула сигнализация. Лейтенант подозвал здоровенного милиционера, сунул ему холодильник. Приказал ехать вместе с ними. Потом Марычев сел на водительское место и включил двигатель.

— Садитесь, — он выглянул наружу. — Времени мало.

— Сейчас, — Вадим кинул сумку с вещами в салон, но садиться не спешил. — Я быстро в туалет. Чтобы потом не останавливаться.

Марычев вздохнул, но ничего не сказал. Вадим вернулся в кафе. Облегчив мочевой пузырь, он вымыл руки и вышел из кабинки. Чуть не столкнулся со здоровяком, своим вторым спутником. Вадим посторонился, пропуская милиционера в туалет. Тот отрицательно покачал головой и буркнул, что ему не нужно. Вадим удивился, но промолчал. Они вместе покинули пустое кафе и сели в "фольксваген".

— Едем? — не дожидаясь ответа, Марычев тронул автомобиль с места. — Косенко, — обратился он к милиционеру занимавшему чуть ли не половину заднего сиденья, — у тебя сигареты есть? У меня кончились.

— Держи, — подчиненный протянул пачку.

На выезде с заправки лейтенанту пришлось приостановиться: с шоссе на "БенЗаКо" въезжали "скорая помощь", милицейский "форд" и зеленый автобус. Глядя на поравнявшуюся с ними патрульную машину, Вадим обмер от страха: сбоку от водителя сидела Аня. Но девочка не заметила его. Секундой позже "форд" проехал мимо. Еле сдержавшись, чтобы не оглянуться, мужчина посмотрел в боковое зеркальце. Патрульный автомобиль заехал под навес и остановился у дверей закусочной. Что произошло дальше, Вадим не увидел, так как лейтенант возобновил движение, и они выехали на шоссе.

Волоско

— Всегда считал, что яхта должна быть с парусами и мачтой, — уставясь в иллюминатор, с оттенком разочарования в голосе произнес полковник Олейник. — Никогда бы не назвал это яхтой.

Сидевший напротив Волоско оторвался от ноутбука и взглянул на большой дисплей, куда шло изображение с бортовых камер. Внизу на зеленой ряби волн покачивался белый кораблик, казавшийся с такой высоты игрушечным. Марат Андреевич нажал "zoom". Картинка выросла. Стала видна утыканная антеннами надстройка, моряки в оранжевых жилетах. Прикрывая глаза козырьками ладоней, люди смотрели на совершавший облет "Ми-9". Кто-то приветственно помахал рукой, поправил ремень висевшего на плече автомата. На палубе и корме суденышка растопырили лапы треног пулеметы "Утес".

— Нормальная современная яхта, Сергей, — сказал Волоско. — Просто ты — романтик, — он надел наушники с микрофоном:

— "Поплавок", доложите обстановку.

— Все чисто, "Гора", — ответил в наушнике голос капитана судна.

— Продолжайте дежурство, — Марат Андреевич переключился на внутреннюю связь и приказал командиру вертолета возвращаться на заправочную станцию. — Когда будем над поселком, пройди повыше… — он сдвинул наушники на шею.

— Не хочешь лишний раз беспокоить народ, — откинувшись на спинку, полковник почти утонул в глубоком кресле: после модернизации салон и электронная начинка геликоптера сильно отличались от базовой модели. — Правильно мыслишь, — карие глаза одобрительно глядели сквозь стеклышки очков.

— Спасибо, — сухо ответил Волоско: он смотрел на проплывавшие по экрану домики Приморска. — Сейчас будем на месте.

Охранник ввел в салон офицера "ДАI" в бронежилете. Кириленко поздоровался с нальством за руку и устало плюхнулся в кресло. Снял фуражку, пригладил влажные от пота волосы.

— Можно? — он потянулся за бутылкой "пепси" на столике и на Марата Андреевича дохнуло вонью немытого тела. — Жара неимоверная.

— Конечно, — Олейник закурил. — Пей.

Пока капитан шумно глотал холодный, колючий от пузырьков газа напиток, Волоско включил на запись установленную в салоне видеокамеру. Кириленко оторвался от бутылки, оценил уровень оставшейся в ней жидкости и, взболтнув круговым движением, проглотил в два глотка. Стоявший у двери охранник подошел, забрал пустую посуду. Вышел.

— Докладывай, — приказал полковник.

Кириленко деликатно прикрыл рот ладонью, еле слышно отрыгнул и сообщил, что за последнее время ничего нового не произошло. Попыток уйти из района заражения больше не было, нападений тоже. Преступников, убивших экипажи спецмашин, пока найти не удалось.

— У меня очень мало людей, — пожаловался он. — Я предупреждал, что не смогу удержать блокаду только со своими ребятами. Необходимо прочесать местность, а как я это сделаю? Как?

— Не стони, — буркнул полковник. — Нет у нас больше привитых людей. Все у тебя работают… Теперь слушай. Не позднее, чем через час наши подгонят к станции "БенЗаКо" две бронемашины и оставят в пределах видимости. Заправленные, с боекомплектом. Используешь их. А внешнее оцепление мы уже усилили за счет батальона национальной гвардии. Перекрыли, где только можно.

— Сегодня ночью дадим в прессу материал о террористах, — Волоско устало осел в кресле. — Так что с одной стороны внимание к району возрастет, с другой — нам будет проще работать. Но к завтрашнему полудню необходимо поймать преступника. Ты говорил, что есть девчонка, которая может описать внешность убийцы врачей со "скорой"?

— Мать и дочка, — пояснил капитан. — Обе инфицированы. Правда, с матерью тяжело: она не в себе после… "лечения" младшей дочери.

— Где они? — поинтересовался Марат Андреевич.

— Дома в Приморске. Доставить?

— Да, — полковник стряхнул пепел. — Что слышно о Мохове? Тело нашли?

— Нет и не искали, — дерзко ответил Кириленко. — Я же говорю, что людей нет, — он по-очереди посмотрел на Олейника и Волоско. — Не знаю, как удержу блокаду района, как проведу эвакуацию жителей. У меня меньше пятидесяти человек, а по обе стороны от дороги, которая ведет к повороту, до моря почти по километру. Как проконтролировать?

— Подожди, — полковник поморщился, — не сбивай. Сначала о свидетелях. Женщин доставь сюда.

— С нами вечером прилетит парень, — вмешался Волоско. — Покажешь ему свидетельниц. Он составит на компе фотопортрет "террориста". Потом объявим в розыск.

— А этих из "Ястреба"? — спросил Кириленко. — С ними, что делать?

— Тут сложнее, — полковник раздавил окурок в пепельнице. — Придется тебе повозиться. Не стоит напрягать их начальство. Лучше всего сделаем так… Пали смертью храбрых при исполнении служебного долга.

Капитан мрачно усмехнулся. Спросил, что делать с депутатом. Марат Андреевич и Олейник переглянулись.

— Несчастный случай, — сказал полковник. — Пан депутат трагически погиб в автомобильной аварии. Скажем в километре от заправки столкнулся с бензовозом. Оба водителя сгорели вместе с машинами. Только не забудь сделать видеосъемку с места происшествия.

— Угу, — кивнул Кириленко. — Бывает и такое… Что еще?

— Насчет контроля над районом, — Олейник почесал переносицу, — сделаем таким образом… Мы связались с военными… Не позднее двадцати двух ноль-ноль тебе доставят вертолетом партию МОН-50. Где нужно, устроишь заграждения. Да так, чтобы и мышь не прошмыгнула.

— Ясно, — капитан достал пачку сигарет, спохватился:

— Я закурю?

— Да, — разрешил полковник. — Теперь о главном, об эвакуации. Мы прилетим сюда, но на месте будешь работать сам… Впрочем, я еще не решил, возможно останусь с тобой, чтобы проконтролировать… Эвакуацию решено проводить морем. В двадцать часов объявишь в Приморске об угрозе террористического акта с применением боевых отравляющих веществ. Начнешь собирать людей… В двадцать три ноль-ноль к берегу подойдут две самоходных баржи. К этому времени все жители поселка должны быть на берегу, — Олейник развернул карту и нарисовал кружок в том месте, где имелись несколько пирсов. — Вот здесь. Отсюда будем проводить погрузку на суда. Твоя задача, чтобы все без исключения жители собрались на берегу.

— Тяжело, — Кириленко со вздохом выпустил облачко сигаретного дыма. — Могут не пойти. Побоятся оставить дома. Тут почти все пожилые люди.

— Медики выдадут им седативные препараты. А дома для спокойствия граждан опечатаешь.

— Чем?

— Не тупи, — раздражился Олейник. — Бумажками. На каждой распишешься.

— Для того, чтобы местные не спорили, — вмешался Волоско, — устроишь на окраине фейерверк. Пусть у них стимул будет.

— Ну, да, — хмыкнул капитан, — мне потом придется стариков из подвалов за уши вытаскивать. Ладно, разберемся.

— Ты о главном помни, — полковник снял очки, посуровел, — от тебя зависит очень многое. Ты обязан справиться с эвакуацией. Все люди из поселка должны покинуть Приморск и не позднее двух ночи выйти на баржах в море.

— Мы сейчас в одном шагу от катастрофы, — тихо добавил Волоско. — Я ни на вот столько, — он показал пальцами зазор в несколько миллиметров, — не преувеличиваю. Скорее преуменьшаю.

— Я знаю, — Кириленко уставился в пол. — Все знаю. Можно сказать, даже понимаю…

"Ястребы"

Получив укол морфия, расслабившись, Мохов лежал с закрытыми глазами в "скорой". Несколько минут назад он закончил рассказ о своем пленении и теперь хотел отдохнуть.

— Нехорошо получилось, — сидевший рядом капитан поднялся. — Я, конечно, все понимаю, но нужно было придумать сказочку получше. Нельзя сливать настоящую информацию. Ни в каком объеме. А ты…

— Убили бы, — не открывая глаз перебил бородач. — Вам легко говорить…

Кириленко поморщился.

— Необходимо доставить Андрея в госпиталь, — вмешался врач, делавший укол. — Похоже, сломано ребро и сотрясение мозга.

— Печень болит, — вздохнул Мохов. — Отбили, суки.

— Требуется всестороннее обследование, — сказал врач. — Чем быстрее, тем лучше.

— Я свяжусь со штабом, — Кириленко вылез из машины. — Они пришлют вертолет. Все, Мохов, отдыхай… — капитан подошел к ожидавшему у бензоколонок Марычеву.

— Готово, — сообщил лейтенант и протянул флэшку. — Вот запись операции.

— Хорошо, — Кириленко зажал в кулаке карту памяти. — По дороге гляну, что ты наснимал…

— Нормально снял, — обиделся лейтенант. — Не забывай, что по первому образованию я журналист. Для новостей будет в самый раз. Чуть-чуть монтажа, звук наложить и можно в эфир.

— Поехали, — капитан открыл дверцу своей машины. — Времени с гулькин нос осталось.

В салоне автомобиля Кириленко достал ноутбук. Вставил полученную от подчиненного флэшку. Включил проигрыватель и на дисплее замелькали кадры "репортажа":

"Вечернее, затянутое дождевыми облаками небо. Камера показывает сельскую улочку, погруженную в сумрак. По грунтовке, фыркая выхлопной трубой, ползет БРДМ-2. Торчащие из башенки стволы пулеметной спарки нацелены на утопающие в садовой зелени домики. Прячась за бортом бронемашины, идут милиционеры с автоматами. На них бронежилеты, раздувшиеся от магазинов разгрузки, головы укрыты тяжелыми "сферами".

— Стоять, — идущий первым офицер поднимает руку. — Вон та хата, — он тычет в сторону ветхого, покосившегося паркана.

Милиционеры останавливаются и, повинуясь жестам командира, рассредотачиваются по обеим сторонам улочки. БРДМ проезжает чуть дальше. Поравнявшись с заколоченными воротами из проржавевшей жести, останавливается. Изображение прыгает: ведущий съемку человек поспешно подходит к офицеру.

— По имеющейся у нас информации, — глядя на плохо различимую в темноте мазанку, говорит милиционер, — в заброшенном доме по адресу — поселок Приморск, улица Рыбная, дом 2 — группа террористов удерживает в заложниках работников милиции. Бандиты хорошо вооружены и уже успели совершить несколько жестоких убийств… — на мгновение замолкает, чтобы взять из рук подошедшего сержанта мегафон. — Мы блокировали дом и теперь собираемся начать с террористами переговоры об освобождении заложников.

Прячась за носовой частью бронемашины, офицер подносит к губам микрофон. Его голос гремит:

— Говорит командир подразделения "Беркут", капитан Сагалов! Мы готовы выслушать ваши требования!

Изображение наезжает на мазанку. Слова офицера не вызывают никакой реакции. Только ветер шевелит листьями в кронах деревьев. Милиционер снова кричит в микрофон… В глубине сада мелькают желтые вспышки и раздается треск автоматных очередей. Мегафон ревет:

— Не стрелять! — капитан машет своим людям. — Ответный огонь не открывать!

Вечернее небо и огненные пунктиры автоматных трассеров. Оператор опускает камеру и показывает милиционеров. Бойцы сидят на корточках с оружием на изготовку, сосредоточенно смотрят в сторону мазанки. Выстрелы в саду затихают сами собой. Но тишина ненадолго. Сагалов орет в мегафон о переговорах и на каждую фразу из дома отвечают короткой автоматной очередью. В борту бронеавтомобиля открывается люк. Из него вылазит офицер. Протягивает командиру "беркута" снятый с головы шлемофон. Капитан подходит и о чем-то говорит в микрофон. Тем временем камера показывает улицу, вооруженных милиционеров…

— Из-за нежелания террористов идти на переговоры, — пялится в объектив камеры Сагалов, — явной угрозы жизни заложников — оперативным штабом принято решение начать силовую операцию по нейтрализации бандитов и освобождению заложников, — переведя дыхание, офицер подносит ко рту передатчик, говорит:

— "Малина". Повторяю "малина".

Камера снимает башню бронемашины. В следующее мгновение спарка пулеметов на ней оживает, начинает сыпать гильзами и полыхать длинными языками огня. Из-за грохота КПВТ с минуту ничего не слышно. Потом оператор демонстрирует милиционера, бросающего в сад гранату. И сразу от вспышек СШГ становится светло, как днем. В микрофоне воет и свистит, а изображение засвечивается белым.

БРДМ-2 с грохотом и лязгом, снеся проржавевшие ворота, вкатывается в сад. Прячась за кормой, следом бегут несколько милиционеров. Автоматы в их руках оживают и видно, как трассеры искрят по стенам мазанки. Сминая деревца, бронеавтомобиль ползет по саду. Снова вспышки свето-шумовых гранат.

— Операция по освобождению заложников завершена, — устало говорит в объектив капитан Сагалов. — К несчастью, террористы успели убить троих заложников.

Офицер отходит от броневика, идет к дверному проему хаты. Пригибаясь, ныряет в узенький коридор. Оператор не отстает. Они проходят в комнату с низким потолком. У стены стоит милиционер с мощным фонарем.

— Покажи, — говорит капитан и объектив камеры опускается, демонстрируя пол. На крашеных, облезших досках лежат мертвецы. Серые, небритые лица, остекленевшие глаза. Крупным планом: черная страшная рана на горле самого молодого. Искаженные гримасами боли лица других: здоровяка в залитой свежей кровью футболке и шортах, обнаженного по пояс бритоголового мужчины с накачанными, татуированными драконами руками. Камера показывает черные пулевые отверстия на груди татуированного.

Слышится голос капитана Сагалова:

— На меня.

Изображение плавно смещается в сторону офицера. Он держит в руках несколько удостоверений. Запинаясь говорит:

— Судя по найденным на месте преступления документам… Нам стали известны фамилии трагически погибших заложников. Это работники спецподразделения "Ястреб" и офицер отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков…"

Николай

Пригибаясь к земле, он крался в наступившей темноте, стараясь передвигаться от дерева к дереву. Можно сказать, ему и Ксюхе повезло: сейчас, около одиннадцати вечера было замечательно темно. Закрывшие небо, дождевые облака сделали ночь кромешной. Под вечер, когда они лежали в ложбинке неподалеку от пляжа, погода резко поменялась. Налетевший ветер сдул тридцатиградусную жару и нагнал тучи. Небо затянуло плотным, свинцовым покрывалом. Близилась гроза, шторм. Посвежело. Дрожа в ознобе, Николай слушал, как волны с шумом накатываются на берег.

Он перебежал к черному пятну — зарослям лещины. С трудом сдерживая приступ кашля, присел на корточки. Болезнь взялась за него не на шутку: последние несколько часов поисковик держался на одном адреналине. Если бы не смертельный страх, гнавший его из ловушки, Николай бы с места не сдвинулся. Голова раскалывалась от боли, а сердце после каждого усилия выскакивало из груди. Из-за своего плачевного состояния он даже перестал обращать внимание на нытье наркоманки. Девка шла за ним медленно, сильно отстала, но шла. И не заботилась о конспирации, совершенно не скрываясь, брела во весь рост. Вспомнив о ней, Николай в сотый раз обматерил себя за мягкотелость. Нужно было бросить идиотку еще у дома. В зарослях заблеванных ею лопухов…

После очередного приступа рвоты, Ксюха, казалось, совершенно обессилела. Она улеглась прямо на землю и, закрыв глаза, тихо стонала. Присев неподалеку на корточки, Николай закурил. Перестав обращать на спутницу внимание, обдумывал услышанное во время допроса. Верить в смертельную и скоротечную болезнь мужчине не хотелось. Вначале рассказ врача показался ему неумелой попыткой запугать похитителей. Но здравый смысл настаивал, что происходившие целый день события — вещи чрезвычайные. А утечка биологически опасного препарата не такая невероятная штука. Тем более, если учитывать, в каком гнилом государстве ты живешь. В таком случае, хочешь-не хочешь, а придется принять новые правила игры. Жесткие правила, ничего не скажешь.

Усилившиеся симптомы гриппа без обиняков говорили: ты болен, парень. Смертельно болен и жить тебе осталось два дня. Но, как ни странно, страха не было. Николай попытался представить, что послезавтра умрет, но не смог. Все-таки физическое состояние было не настолько катастрофичным, чтобы ощутить близкую гибель. Учуять запах смерти, так сказать. Мышцы, голова — болели, но продолжали работать.

Николай невесело усмехнулся.

"Вопрос не в смерти, — подумал он, — вопрос в том, как ее избежать. Врач утверждает, что лекарства от болезни существуют. Тогда нужно идти сдаваться. Закинуть дурацкий автомат в кусты и явиться на блок-пост. Пасть на колени, взмолиться, вот он я, дядиньки. Хотите, бейте, хотите, в тюрьму сажайте, но только дайте таблеток. Вылечите меня, а потом судите и давайте хоть пожизненное. Но за что я должен сидеть? Чтобы там айболит не утверждал, а его коллега Машу не по головке гладил — душил. И что с бедной Светкой произошло — тоже большой вопрос. Если бы она на глазах у матери от лекарства померла, то как бы мать не отреагировала, нормальный медик не повел бы себя так. Ну, психанула бы Машка — скрутили, вкололи какую-нибудь хрень, из тех что сумасшедшим колят. Не убивать же человека за то, что у него истерика после смерти родного ребенка?"

"Врет айболит, — решил Николай, — просто нагло врет. Пытается шкуру свою поганую спасти. Что там с вирусом произошло, какой он на самом деле — не известно и сейчас не важно. Главное, что врачи вместо того, чтобы людей лечить — их убивают. И стоит за ними государство, а не клуб маньяков-любителей. Значит, имеется инструкция, по которой больных нужно на тот свет отправлять, а не возиться. Работа у них такая — зараженных утилизировать…"

Ксюха неожиданно резко села. Неловко, с третьей попытки поднялась на ноги.

— Я не могу больше, — пошатываясь, она брела прочь. — Не могу…

С минуту Николай смотрел ей в спину. Оглянулся на мазанку. Оставшаяся в доме компания доверия не вызывала. Он вспомнил, с какой ненавистью мусора глядели на него, когда начинались приступы кашля.

"Я — человек, который заразил их смертельной болезнью, — думал Николай. — В любой момент чокнутый Игорек, таскающий коллег на привязи, может всадить в меня пулю. Сорвется и застрелит. Или решит продемонстрировать властям свою лояльность. А те меня…"

"Не станут они меня лечить, — с предельной ясностью понял мужчина. — Нет никаких причин. Просто вколят какую-нибудь гадость и все: проблема решена. Заодно никакой утечки информации. Никакой опасности, что я могу потом в камере что-то рассказать. Получается — ситуация для меня безвыходная…"

Поисковик ощутил, как от страха его начинает трясти.

— Ну-ну, чего ты? — со смешком сказал он. — И это пройдет…

"Нельзя бояться. Никак нельзя. Не время. Лучше давай исходить из того… Из чего? Так. Минутку. Предположим, врач сказал правду, и лечение действительно существует. Но лечить меня не будут даже, если собратья по несчастью не застрелят и я доберусь живым к блок-посту. Есть ли что-то, из-за чего меня могут там пожалеть? Нет. Нет такого…"

Николай вынул из пачки предпоследнюю сигарету и закурил. Его разобрал кашель. Отхаркнув мокроту, прокашлявшись, он упрямо продолжил курить, не обращая внимания на то, что дым дерет глотку не хуже наждака.

"Что же в таком случае остается? Забиться в какую-нибудь нору, лечь и ждать, когда болезнь меня убьет? Ждать-то недолго. Дня два. И все."

Неожиданно он ощутил тяжесть автомата висевшего на шее. С необыкновенной ясностью представил, как берет оружие в руки и снимает с предохранителя. Ткнув коротким стволом в подбородок, нажимает на спуск.

"Вряд ли я успею почувствовать боль, — подумал он, — все произойдет очень быстро. Раз! И мои мозги разлетятся. Все закончится. Не будет никаких проблем. Ни страха. Ни боли. Ничего."

Он покачал головой.

"Не могу представить, что меня нет. Просто не могу. И делать ничего такого не буду. Если суждено умереть, то от болезни или пусть другие убьют. А своими руками не буду. Обойдетесь."

Чтобы справиться с приступом нервной дрожи, Николай поднес тлеющую сигарету к левому предплечью. Помедлив, прижал. Закусил губу и медленно сосчитал до трех. "Бо-о-оль э-это хо-ро-шо, — думал он. — От-личное лекарство от страха…"

— Ш-шэ-ехе, — не выдержав, зашипел он и отнял сигарету. — Самоубийство — глупо, — решил Николай, — и глупо калечиться.

— Т-твою мать! — он с нарастающим раздражением ощущал, как пульсирует, грызет руку ожог. Дурацкий способ приводить себя в чувство."Болеть должно не у меня, а у тех, из-за кого все произошло. Это они должны шипеть и выть от боли, — подумал он с ненавистью. — Я им не подопытный кролик: заразили, умертвили — в крематорий. — Пусть сами сдохнут, суки!"

"Если есть лекарство, — он побрел к забору, — то пусть дадут. А для этого нужно создать такие условия, чтобы у "них" не было другого выхода. Но как? Вначале выбраться из проклятой ловушки, добраться до большого города… Что дальше? Явиться со своей историей в больницу, в газету, на телевидение? В лучшем случае, незамедлительно отправят в психушку. Потом, когда поймут кто — прикончат. Значит необходимо сделать так, чтобы не смогли тайно убить."

Отыскав в заборе дыру, Николай пролез через нее. Увидел шагах в двадцати девчонку, привалившуюся спиной к дереву. "Недалеко же она ушла. Нужно оставить ее здесь. Если взять с собой, то будет только мешать."

Он поравнялся с наркоманкой и, отвернувшись, не задерживаясь, прошел дальше. Вдогонку послышалось что-то невнятное: оклик или стон.

"Нужно идти в город. Ближайший крупный город, — думал Николай. — А там… Взять заложников. Захватить в заложники много людей. Будет шум, пресса, телевидение. Сделать все так, чтобы не смогли замолчать. Потребовать лечения. Заодно рассказать всю историю. От начала до конца и трансляция в прямой эфир. Конечно, могут попытаться убить, но лучше так, чем самому или подыхать…"

— Мужик, подожди, — послышался за спиной голос проклятой девки. — Ну, куда ты? Стой!

Оглянувшись, Николай увидел, наркоманка пошатываясь, идет за ним. Глаза у нее были полузакрыты, ноги заплетались. Ничего не сказав, поисковик пошел дальше.

— Неужели ты… — она громко сглотнула и застонала. — Неужели так трудно понять, что я не могу больше? Мне плохо! — взвизгнула Ксюха. — Сука, — она попыталась заплакать, но слез не было. — Я убью тебя, сука, — девчонка погрозила ему кулачком.

— С меня хватит, — устало сказал Николай. — Оставайся тут и подыхай, идиотка, — он хотел уйти, но неожиданно, заорав на весь лес, девка вскочила.

Николай отпрянул, увернулся от взбесившейся Ксюхи. Испуга не было, только удивление, откуда в дуре столько сил? Промахнувшись, наркоманка утратила к нему интерес и зашагала прочь, размахивая руками, выкрикивая ругательства и невнятные угрозы. Прямо через каменистый пустырь, за которым метрах в ста лежало шоссе. Они вышли к нему несколько минут назад, и тут у девки начался психоз…

Пригибаясь к земле, он пошел за ней. По левую руку, в полусотне шагов берег обрывался над разгулявшимся перед грозой прибоем. Порывы холодного ветра рвали облака на лоскуты, вспыхивали далекие молнии. В любое мгновение мог хлынуть дождь. Николая трясло от растущей температуры, горела, как в огне голова, но он не обращал внимания на свое состояние. Необходимо было идти вперед, просто идти на подкашивающихся от усталости ногах и ни о чем не думать. "Жаль, пришлось бросить джип, но все равно на нем далеко не уедешь. Только пешком. Одному. Эта дура не в счет. Не обращать на нее внимания. Плохо, что она кричит. Могут услышать…"

Чуть не подвернув о камень ногу, Николай остановился. Решил передохнуть пару минут. Присел на корточки и поколебавшись, полез за последней сигаретой. "В конце-концов, — апатично думал он, — какое имеет значение, когда я выкурю ее? Что сейчас, что через час — один хрен."

Он достал зажигалку. Ощутил, как на макушку упали первые капли дождя. За спиной громыхнуло. Ушедшая вперед Ксюха оглянулась и погрозила кулаком. Что-то выкрикнула.

— Да, да, — он усмехнулся, — очень страшно, очень…

Вначале Николай решил, что ударила молния. Ударила в землю. Очень близко. В ушах звенело. Мгновением позже, опрокинутый горячей волной упругого воздуха на спину, он понял — это не так. Ослепительный огненный язык взметнулся из земли к черному небу, а не наоборот. Вырос и растекся в стороны, высветив черную фигуру девчонки. Тут же съежился, опал. Исчез словно его не было. Казалось, хлынувший с неожиданной силой ливень мгновенно загасил странную вспышку.

Сжимая в кулаках сигарету и зажигалку, мужчина сел. Холодные струи лупили по голове, затянутой в бронежилет спине. Мешали разглядеть, куда делась Ксюха. Впереди полыхнула молния и на секунду стало светло. Он увидел лежащую на камнях девчонку. Мир снова окутала чернота. Над головой раскатисто гремело, а в глазах продолжал стоять белый зигзаг молнии…

Подъехавший с перекрестка бронеавтомобиль остановился напротив наполнявшейся дождевой водой ямки, куда успел спрятаться поисковик. Расстояние между ними было метров сто. Похожая на перевернутое детское ведерко башенка БРДМ-2 развернулась в сторону обочины. Неожиданно из пулеметного ствола вылетели оранжево-красные языки пламени. Послышалось громкое:

— Ду-дуут! Ду-дуут! Ду-дуут… — сидевший в башенке стрелок открыл огонь в направлении леса.

Несколько секунд Николай растерянно наблюдал за протянувшимися от бронеавтомобиля пунктиром трассеров. Наконец, испугавшись, он вжался, уткнулся в землю. Закрыл голову ладонями, как будто они могли защитить от пуль. Совсем рядом пулеметная очередь дробно и со скрежетом разметала в стороны гальку. Несколько пуль провизжали над головой. Животный, перерастающий в ужас страх окатил горячей волной с головы до ног. Сами собой залязгали зубы. Бешено колотившееся — прямо об землю — сердце не хотело успокаиваться. Еще немного и сейчас оно лопнет, безвольно повиснет в грудной клетке обрывками окровавленных мышц…

— Ду-дуут! Ду-дуут! — неожиданно смертоносный перестук оборвался.

Несколько долгих минут ничего не происходило. Потихоньку поисковик пришел в себя. Было холодно и он совершенно промок. Тем временем, стоявший на дороге бронеавтомобиль взревел двигателем и, переваливаясь, сполз с шоссе. По черепашьи медленно двинулся вперед. Прямо туда, где прятался Николай. Он со страхом подумал, что замечен и едут за ним. На самом же деле экипаж бронемашины получил приказ проверить место, где сработала одна из противопехотных мин.

Свет фар выхватил из темноты мертвое тело девчонки. Изменив курс, броневик подполз к Ксюхе. Замер над ней, словно огромный охотничий пес, дрожа корпусом и взревывая двигателем. Пулемет снова ожил, прошелся короткими очередями по лесу. Сейчас стрельба не произвела на Николая такого впечатления, как в первый раз. Когда огонь прекратился, он услышал лязг отворившейся в борту дверцы. Следом на пулеметной башенке откинулся люк и кто-то раздраженно спросил:

— Ну что там, Паша? Чего копаешься?

— Отъебись! — огрызнулся мужской голос. — Тут мины. Какого хрена нужно было переться сюда ночью? Неужели нельзя было подождать до утра…

— Я то тут причем, — обиженно отозвался стрелок. — Капитан приказал… — он сдвинул шлем и поднес к уху передатчик. — Двадцать второй слушает! Да, обнаружили… Один "пакет".

— Женщина, — подсказал с земли напарник.

— "Красный пакет", — сказал стрелок невидимому собеседнику. — Больше никого. Я обработал местность — никакой реакции. Думаю, была одна… Есть. Отбой, — он спрятал передатчик и поправил шлем. — Паша, капитан приказал доставить труп на станцию.

— На хрена? Им, что мало жмуриков?

Стрелок не ответил.

Николай осторожно выглянул из ямки. За откинутым люком по пояс торчал человек. Еще один осторожно подбирался к трупу. Сделав шаг, черная фигура замирала и повертев, бесформенной из-за шлема головой по сторонам, шла дальше.

— Паша, давай быстрее, — сказал стрелок.

— Да пошел ты! — рявкнул водитель. — Вылазь и не пизди. Поможешь мне труп в машину закинуть.

— Ничего, сам справишься, — ответил стрелок.

— Что? — водитель оглянулся на броневик. — Обоссался от страха?

— Сам ты… — матерясь стрелок вылез на броню. — Можно подумать такому бугаю, как ты — тяжело… Я всегда знал, Паша, что ты — урод. Моральный.

Поисковик вспомнил о своем оружии. Нащупав "калашников", упер откидной приклад в плечо. Стрелок подошел к напарнику и они склонились над трупом Ксюхи. Охваченный нездоровым азартом, Николай сдвинул флажок предохранителя и направил ствол АКСу в сторону военных. Прицелился в прикрытую бронежилетом спину стрелка.

— Как ее покромсало, — с отвращением произнес водитель. — Бля.

— А ты как хотел, — стрелок обошел вокруг трупа. — Пятьсот стальных шариков… Ладно, хватай за ноги, а я за плечи, — он нагнулся.

Военные склонились над телом. Воспользовавшись моментом, Николай поднялся с земли и, держа людей под прицелом автомата, медленно двинулся к ним. Его заметили не сразу, а когда увидели, то водитель только громко сказал:

— Твою мать!

Он выпустил ноги мертвой девушки и схватился за висевшую на поясе кобуру. Достать оружие вояка не успел — среагировав на движение, его противник первым нажал на спуск "калашникова". Попав водителю в лицо, пули опрокинули человека на землю. Второй военный выронил труп и метнулся к бронемашине, но новая очередь перебила ему правую ногу пониже колена. Взвыв от боли, он упал.

Готовый в любой момент продолжить огонь, поисковик пошел вперед. На какое-то мгновение забыв о минах, Николай чуть не задел попавшуюся на пути металлическую паутинку. Обливаясь ледяным потом, мужчина застыл на месте. Затем, осторожно переступив еле заметную в темноте нить, он подошел к раненому и упер ствол автомата ему в шею.

Волоско

Гроза прекратилась, и Волоско вышел из здания заправки покурить. Несмотря на прошедший ливень, было по-прежнему душно и он подумал, что скорее всего дождь повторится. Через освещенное стекло кафешки он видел, как его сотрудник вместе с инфицированной девчонкой составляют в ноутбуке портрет "террориста". Неизвестный отдыхающий оказался весьма "крутым перцем" и отправил на тот свет, по крайней мере, двух медиков. С одной стороны это сильно осложнило работу, но дало им возможность списать путавшихся под ногами ментов и представить прессе приемлемую картину происходящего. Впрочем, все это — досадные недоразумения, о которых быстро забудут, когда ситуация нормализуется. А в случае, если начнется эпидемия…

Марат Андреевич не стал додумывать, щелчком отправил окурок в лужу.

Он вспомнил о чемоданчике, который все эти дни таскал с собой. Там лежал полученный под расписку у директора института "НЗ" стоимостью в миллион евро. Драгоценнейшее лекарство — дозы, рассчитанные на излечение пяти человек, зараженных модифицированным вирусом. Пятнадцать шприцов с бесцветной жидкостью. Пять человеческих жизней, если что. Правда, на применение требуется санкция с самого верха… Депутат из партии "Ридна Краина" ее не удостоился. Просто списали. "Но, как только, не дай Бог, — Волоско искренне перекрестился, — начнется хаос, он сам дожидаться чей-то милости не станет. Пошлет все к чертям и тут же исчезнет вместе с чемоданчиком. Жена с дочками еще два дня назад получили прививки в институтском медпункте, а вчера тайно выехали через Киев в Прагу…"

Он спохватился, как будто кто-то мог подслушать его мысли и посмотрел по сторонам. Возвращаться в помещение он не хотел, так как там стоял переносной центр связи и вызовы поступали каждые две-три минуты. Всем требовались последние данные о ситуации, координация действий, указания, объяснения и так далее. Выносить все это уже не было сил, и он переключил связь на полковника Олейника. За последние несколько дней мозг начальника институтской охраны банально устал. Нужен отдых, но такой роскоши Марат Андреевич позволить себе не мог. Да и никто бы его не отпустил в сложившейся ситуации. Приходилось время от времени прибегать к помощи стимуляторов…

Сейчас, когда в Приморске жителей грузили на баржи, он самоустранился от дел, чтобы немного передохнуть. Почувствовал, если не возьмет тайм-аут, начнет психовать, а снова принимать успокоительные не хотелось. После завершения "эвакуации" отдых все равно не намечался. Хорошо хоть полковник Олейник решил лично присутствовать на берегу, вот пусть он и отвечает на звонки. Флаг ему в руки.

Доставая из пачки новую сигарету, Волоско подошел к машине "скорой помощи". Боковая дверца была открыта, внутри на носилках дремал избитый "террористами" Мохов. От его руки к бутылочке с каким-то лекарством протянулась пластиковая трубочка. По соседству в кабине кемарили водитель с врачом. Услышав шаги, Мохов сонно посмотрел на подошедшего человека, пошевелился и слабо ойкнул.

— Больно? — равнодушно спросил Волоско, щелкая зажигалкой.

Вместо ответа медик скривился и пробурчал, что "терпимо".

— Ничего, сейчас прилетит вертолет, — ободряюще сказал начальник, — и отправишься в институт. А там тебя быстро на ноги поставят…

Ничего не ответив, врач закрыл глаза. От морфия его развезло и разговаривать не хотелось. Распахнулась дверь кафе, и сотрудник, бравший показания у инфицированных женщин, подошел к Марату Андреевичу. Подмышкой у него был зажат ноутбук.

— Ну, что? — спросил Волоско. — Закончил?

— Да, — ответил подчиненный. — Все три описания внешности преступника, которые я получил от разных свидетелей совпадают. Но они, — офицер оглянулся на освещенную изнутри витрину кафе, в котором сидели за столиком женщины, — дали самый подробный портрет. Показания я у них тоже взял, так что все бумажки у нас почти в порядке. Мамаша, правда, говорит другое чем дочь, сильно путает картину. В принципе, ее показания можно в расчет и не принимать. А девчонка, так та прямо называет квартиранта убийцей…

— Ладно, — оборвал его Марат Андреевич. — Потом побеседуем. Сейчас я скину фоторобот начальству, дальше пусть они сами думают: объявлять в розыск или нет. Мне, кажется, что он все еще где-то здесь, и мы не сегодня-завтра его выловим. Сами.

— Так было бы лучше всего, — рассудительно заметил сотрудник. — Кстати, девки мне больше не нужны, так что… — он выразительно посмотрел на дремавшего в кабине "скорой" врача. — Чего тянуть?

— Да, они нам уже не понадобятся, — подтвердил Волоско. — Можно убирать. Просыпайтесь, лентяи.

— Никто и не спит, — медик открыл глаза и, потянувшись, громко зевнул.

— Сейчас все сделаем, — сказал он, спуская ноги на асфальт. — Эй, Серега, — позвал похрапывающего водителя, — просыпайся! Работа есть.

Тот сел, с недовольной миной потер глаза. Его напарник уже стоял и, открыв чемоданчик, перекладывал в карман халата красные пеналы со шприцами. Волоско поймал себя на мысли, что не испытывает ни малейших угрызений совести по поводу происходящего. Как-то сразу успел адаптироваться, да и ставки на кону были слишком неравноценны. Ему это хорошо объяснили. С одной стороны — несколько сотен обреченных, а с другой — угроза пандемии. Но его подчиненным все равно было проще. Делая зараженному человеку смертельную инъекцию, медики твердо знали, что он неизлечим и все равно умрет. Убивая пациента, они считали, что спасают смертельно больного человека от мучительной агонии. Этакая разновидность эвтаназии. Плюс ликвидируют источник смертельной инфекции, предотвращая заражение тысяч других.

Он же знал положение дел без прикрас, но успел смириться со своим бессилием. Единственное, что смог сделать сам, так это отправить чертова психа, с которого все началось, прямиком в ад. Да и то с санкции Олейника… В остальном же он всего лишь исполнитель, мелкая сошка. Пусть совесть и голова болят у тех, кто на самом верху принимает стратегические решения.

Врачи направились к кафе. Не успели они сделать нескольких шагов, как со стороны шоссе послышался шум приближающейся машины. Волоско сразу узнал в нем двигатель БРДМ, который послали к месту, где сработала мина. "Они обнаружили там женский труп, — вспомнил он, — что-то вокруг одни женщины…" Он не успел додумать — броневик с ревом, как-то одновременно лихо и неловко вписавшись в поворот, вкатился на заправку. Постукивая двигателем, ослепив людей фарами, остановился шагах в пятидесяти от "скорой". Марат Андреевич с оперативником прикрыли глаза, заморгали. Башенка броневика повернулась, словно жук усиками, повела пулеметной спаркой.

— Ду-дуут! Ду-дуут! — из черных стволов заполыхало пламя выстрелов.

Пунктир трассеров на мгновение коснулся спин в красных куртках, раскидав врачей, как кегли. Стеклянным водопадом обрушилась внутрь разбитая пулями витрина кафе… Грохот выстрелов на мгновение смолк, башенка снова сдвинулась, стволы нацелились на машину с красным крестом. Загрохотало.

Когда державший его под прицелом автомата мужчина произнес сакраментальную фразу — "Мне терять нечего…" — Волоско поверил ему на все сто. Точнее, на сто и один процент. Он поверил бы даже в том случае, если бы не знал всей подоплеки событий, а просто увидел этот яростный взгляд. Отбросив всякую мысль о сопротивлении, держа руки вверх начальник охраны сделал то, что ему приказывали. Медленно, не обращая внимания на орущего от боли раненого сотрудника, поднялся с асфальта и положил сцепленные ладони на затылок.

— Где ваш начальник? — ствол автомата шевельнулся, словно колеблясь кого выбрать из двух уцелевших. — Кто из вас Волоско, суки?!

— О-он! — давясь слезами, выкрикнул раненый. — Вот он!

— Я — Волоско Марат Андреевич, — выдавил из себя начальник институтской охраны.

"Калашников" в руках террориста совсем нестрашно хлопнул короткой очередью, и стоны раненого оборвались. Марат Андреевич ощутил, как у него задрожали колени и лязгнули зубы. Коротко стриженный затылок, словно ледяная ладонь сжала. Он закрыл глаза.

— Не нужно больше стрелять, — попросил Волоско. — Я не окажу вам сопротивления… И у меня имеется то, что вам нужно. У меня есть лекарство!

— Молчать! — рявкнул мужчина. — Тут есть еще ваши люди?

— Нет. В "скорой" лежит раненый и все. Остальные на побережье, проводят эвакуацию…

— Когда прибудет вертолет?

Выдерживая дистанцию, поисковик обошел начальника охраны и заглянул в расстрелянную из пулемета спецмашину. Мохов, в голову которого попала пуля, свешивался с носилок. Он был мертв, и Николай снова сосредоточился на пленном.

— Я точно не знаю, — ответил тот, — но, думаю, что очень скоро.

— Так что ты говорил о лекарстве? — спросил "террорист". — Где оно?

Марат Андреевич посмотрел на здание заправки и ответил:

— Оно там.

— Пошли, — приказал Николай. — Но не вздумай…

— Да о чем вы говорите, — с раздражением перебил Волоско, проходя мимо трупов в белых халатах. — Я жить хочу.

— Эй, стоять! — рявкнул поисковик, вспомнив, что не проверил пленного. — Медленно сними пиджак и положи на асфальт. Карманы по очереди выверни, — кашляя, он отступил и прицелился, готовый в любой момент нажать на спуск.

— У меня только пистолет в кобуре подмышкой, — сказал Волоско. — Не волнуйтесь.

Он медленно снял пиджак и осторожно стянул "сбрую", на которой висела кобура с "макаровым". Потом вывернул наизнанку карманы брюк, уронив носовой платок и какие-то бумажки.

— Хорошо, — Николай чуть расслабился. — Теперь иди в кафе.

Один за другим они вошли в освещенное здание. Николай по очереди заглянул в помещение заправки и кафешки. Услышал неясный шорох донесшийся из подсобки. Он напрягся и, понизив голос, приказал Волоско лечь. Тот, не задавая вопросов, подчинился. Возня в каморке усилилась, и поисковик еле сдержался, чтобы не открыть стрельбу.

— Мама, не надо, — послышался вдруг полный отчаяния детский шепот. — Не высовывайся, не нужно, мамочка. Я прошу тебя…

— Эй, вы! — крикнул Николай. — Руки верх и вылезайте. По одному!

— Или я буду стрелять, — добавил он через секунду. — Выходите!

— Прошу вас, не надо, — как-то невнятно ответил женский, показавшийся знакомым, голос. — Тут только я и моя дочь. Не стреляйте, пожалуйста. У нас нет оружия.

— Маша?! — удивился поисковик. — Как вы здесь оказались?

— Это я, Николай, — сказал он поспешно. — Ваш квартирант. Выходите, не бойтесь!

Он опустил автомат. Послышалась странная возня, как будто кто-то с кем-то боролся. Поисковик снова напрягся, но в этот момент из подсобки появилась Маша. Лицо у нее было бледно-серым, опухшим от слез, а взгляд отсутствующим. Николаю на мгновение показалось, что женщина не видит его. Чьи-то пальцы вдруг вцепились в правый локоть Маши и потянули ее вниз. Послышался горячий, но совершенно неразборчивый шепот.

— Отстань, Аня, — женщина устало оглянулась. — Это Коля, наш квартирант. Он ничего нам не сделает. Я же говорила тебе…

— Маша, не бойтесь, выходите, — поисковик демонстративно направил ствол автомата в потолок. — Я так понимаю, что там прячется ваша дочь?

Женщина кивнула. Стараясь говорить спокойно, Николай попытался объяснить невидимой девочке, что на самом деле произошло у них в доме, но та не отвечала. Он понял, что только зря теряет драгоценное время и замолчал.

— Хорошо, — продолжил через несколько секунд поисковик. — Вот что, Маша, вы оставайтесь с дочкой здесь, только никуда не уходите. Сейчас должен прилететь вертолет и я сделаю так, что нас отсюда заберут. Как вы себя чувствуете? — спросил он, услышав кашель невидимой Ани. — Вы обе простудились?

— Я не знаю, — Маша пожала плечами и устало опустилась на стульчик. — Голова сильно болит, морозит. Мне тут таблеток надавали, — она закрыла лицо ладонями. — Все в мозгах перепуталось, ничего не соображаю… Не могу вспомнить…

— Вы сидите и главное никуда не уходите, — поисковик пинком поднял Волоско на ноги. — Я сейчас вернусь, будьте в кафе.

— Ну, где твое лекарство? — ткнув стволом в спину заложника, зашипел Николай. — Показывай.

— Сюда, — Марат Андреевич кивнул на раскрытую дверь офиса. — Вон в том чемоданчике.

Они вошли в маленькую комнатку, где на столике, мигая экранной заставкой, стоял ноутбук с трубкой спутниковой связи. На полу к ножке стульчика прислонился серебристый кейс с кодовым замком. Спросив разрешения у террориста, Волоско положил его на стол и, набрав серию цифр, открыл. Внутри оказались папки с бумагами и плоская металлическая коробка. Не обращая внимания на зазумеривший телефон, Марат Андреевич снял висевший на шее ключик и открыл им коробку. Показал мужчине с автоматом упакованные в пластик шприцы с прозрачной жидкостью.

— Вот инструкция по применению, — он развернул какой-то листок с печатным текстом. — Курс лечения одного человека состоит из трех уколов… Впрочем, там все написано.

Он замолчал, исподлобья наблюдая, как поисковик, щурясь, читает мелкий текст на бумажке. Голова у Николая трещала от боли, и он раза три начинал, пока не осилил инструкцию к препарату. Вроде бы тип по фамилии Волоско не обманул. Из текста выходило, что в шприцах действительно находится лекарство от какого-то "генетически модифицированного вируса гриппа" с названием из целой серии латинских букв и цифр. Симптомы и течение болезни, описанные в инструкции, полностью совпадали с теми, что испытывал Николай. "Нужно колоть, — подумал он, — сначала себе, потом Маше и девочке." Но было боязно.

Словно угадав его сомнения, Марат Андреевич сказал, что, если поисковик сомневается, не яд ли это, то он может ввести препарат себе.

— Но стоит ли тратить уникальное лекарство, — начальник институтской охраны пожал плечами. — Я привит, а этих доз на всю страну не больше сотни. Можно будет спасти чью-то жизнь…

Глаза террориста зло вспыхнули, и Волоско замолчал. Потом встрепенулся и заверил, что, когда прилетит вертолет, он сделает так, чтобы поисковик беспрепятственно попал на его борт.

— Я прослежу, чтобы вас отвезли куда вы скажете, — нервно говорил он. — И потом вас никто не тронет… Вы не думайте, мы ведь вынуждены были так поступать. Произошла катастрофа и, чтобы спасти страну… Да, что там говорить, весь мир спасти, мы должны были… Не было у нас другого выхода… А у меня приказ, — он окончательно запутался, голос задрожал, и Волоско с трудом заставил себя замолчать.

— Если ты поможешь мне и женщинам уйти, — сухо начал Николай, — то я отпущу тебя. А сейчас кончай болтать. Расскажешь все не мне, а Маше с девочкой, — он посторонился, и сделал автоматом движение "на выход". — Пошли.

Николай

Приказ Марата Андреевича на летчиков подействовал, но только, когда поисковик подкрепил его выстрелом из автомата. После этого до "летунов" дошло, что даже малейшие задержки и возражения не принимаются. Изображать из себя Рембо они не стали. Второй пилот помог подвывавшему от боли бортмеханику покинуть вертолет. Вцепившись в напарника, поджимая простреленную пониже колена ногу, раненый летчик упрыгал из салона. Его место в кабине, повинуясь приказу Николая, занял Волоско. Командир экипажа, усатый майор сосредоточенно смотрел перед собой на приборную доску и даже не среагировал, когда начальник сказал ему что-то ободряющее. Несмотря на то, что в свое время пилот работал по контракту на Ми-24 против повстанцев в Африке, он впервые в жизни оказался так близко к смерти. Захвативший их в заложники террорист был явно не в себе, чужую жизнь и за жизнь не считал. Легкость, с которой он выстрелил в бортмеханика, когда тот всего лишь сказал "Спокойно, мужик, не гони лошадей…" — хорошо это показала.

Николай захлопнул за вертолетчиками люк и, усадив Машу с дочкой в глубокие кресла салона, занял позицию на пороге кабины. Ствол автомата постучал по шлему майора.

— Взлетаем, — коротко приказал поисковик. — Отключить все средства связи. И радиомаяк.

— Слушаюсь.

Летчик покорно нажал какие-то кнопки, но с таким же успехом он мог бы этого и не делать. Николай совершенно не разбирался в оборудовании геликоптера и рассчитывал только на то, что заложнику не захочется испытывать судьбу.

Щелкая тумблерами, пилот запустил двигатели "Ми-9". Не оборачиваясь, спросил, куда лететь.

— Летим над морем в сторону Крыма, — ответил Николай. — Вдоль берега. На сколько хватит топлива?

Бросив взгляд на индикатор, вертолетчик ответил, что километров на триста. После чего поднял машину в воздух. Марат Андреевич в разговор не вмешивался и только изредка устало посматривал на террориста. Тот привалился к переборке и не сводил глаз с заложников. На женщин в салоне он внимания не обращал, а тем было не до него. Забравшись с ногами в кресло, Аня прижалась к матери, положив ей голову на плечо. Но Маша, которая все время отключалась от происходящего из-за принятых таблеток, казалось не замечала дочери. Ее перегруженный мозг отказывался воспринимать действительность, но лекарства не могли полностью справиться с нервным шоком. Стоило женщине погрузиться в забытье, как что-то изнутри, сильным толчком заставляло Машу на мгновение открыть глаза…

Где-то на пятнадцатой минуте полета, когда вертолет, следуя указаниям Николая, шел над морем, ночную темноту раскололи вспышки оранжево-красного пламени. А за ними еще две. Через мгновение "Ми-9" легонько тряхнуло, как будто огромный палец щелкнул по геликоптеру. Трое мужчин одновременно уставились вниз на освещенные пламенем, разломившиеся пополам корпуса барж. Николай ничего не успел спросить, как там снова полыхнуло, но вертолет уходил от места катастрофы. Через минуту они находились уже в нескольких километрах.

— Что это было? — спросил Николай.

Испуганно глянув на начальника, пилот промолчал, а Марат Андреевич сухо ответил, что не знает.

— Какие-то взрывы, — подумав, пояснил он очевидное. — Похоже, топливо перевозили на баржах…

Поисковик сразу понял, что большой начальник врет, но выяснять не стал. И только минут через пять Николай вспомнил о плане эвакуации жителей Приморска по морю. Все мгновенно стало ясно. Инфицированных людей погрузили на баржи, вывезли в море и затопили, взорвав корабли. Возмущаться мерзости происходящего у Николая больше не было сил, и он только с ненавистью посмотрел на закрывшего глаза Волоско.

— Сколько мы пролетели? — спросил он пилота.

— Почти пятьдесят километров, — ответил майор.

— К берегу, — ствол автомата снова стукнулся о его шлем, — и спускайся на минимальную высоту. Скорость тоже сбрось.

Марат Андреевич открыл глаза и посмотрел на террориста. Было ясно, ему хочется что-то спросить, но он сдерживается. Николай сделал вид, что не заметил его взгляд.

Вскоре "Ми-9" понесся над берегом. Внизу мелькали светлые полоски пляжей, крыши редких домов, серая лента дороги. Показался освещенный огнями поселок.

— Это Корабельное, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес майор. — Пятьдесят пять километров от Приморска.

— Неважно, — бросил Николай. — Держи вдоль берега.

Он оглянулся на салон. Маша спала, а девочка жадно пила из бутылки минералку. Поколебавшись, поисковик оставил свой пост в дверях кабины и подошел. Опершись на стол, наклонился.

— Слушай меня внимательно, — сказал он. — Вот лекарство, — Николай протянул Анне коробку. — Тут есть инструкция, так что разберетесь, если вдруг потеряемся… Но запомни, второй укол тебе и матери нужно сделать сегодня утром, часов в семь-восемь. А потом еще один не позже шести вечера. Не забудешь?

— Нет, — девочка покачала головой. — А вы, что уходите?

На ее лице по-прежнему застыла жесткая гримаса, глаза смотрели с подозрением и Николаю показалось, что она до сих пор не верит ни ему, ни объяснениям матери. Что шок, оставшийся у девушки после того, как он на ее глазах в доме застрелил медика со "скорой", так и не прошел. И несмотря на рассказ матери, Аня по-прежнему считает бывшего квартиранта бандитом.

— Нет, но мало ли что может случиться, — ответил Николай, не отводя глаз. — Мы сейчас приземлимся, и вы с матерью сойдете. Я присоединюсь к вам через час. Просто ждите меня в месте посадке и никуда не уходите. Чтобы не происходило, просто сидите на одном месте и ждите…

— А что должно случиться? — перебила Аня. — Я ничего не понимаю.

— Неважно, — отмахнулся Николай. — Но если я не появлюсь через час, можете уходить. Постарайтесь добраться до каких-нибудь родственников, знакомых… Твоя мама говорила, что у нее подруга врачом работает в Береговом, — вспомнил он. — Только не говорите никому постороннему, что вы из Приморска. Не рассказывайте, что там случилось… И главное, не забудьте сделать уколы, — поисковик выпрямился. — Буди Машу, а я сейчас посажу вертолет… Ага, — вспомнил он, и достал ракетницу из сумки с боеприпасами, собранными на заправке, а к ней горсть разноцветных патронов. — Вот смотри…

Он разломил пистолет, показал, как взводить и куда вставлять заряды.

— Когда будете на берегу, — сказал Николай, — каждые десять минут выпускай по одной ракете в небо. Обязательно, иначе я не смогу найти вас. Считай до шестисот и стреляй. Ты хорошо поняла?

Аня молча кивнула.

— Ну и отлично.

Он вернулся в кабину. Волоско сидел с закрытыми глазами, а майор полностью сосредоточился на управлении вертолетом.

— Включи прожектор, — приказал Николай. — Спустись на минимальную высоту.

Щелкнул тумблер и прожектор, вспыхнувший на носу "Ми-9", принялся выхватывать проносившиеся внизу участки пляжа, волны морского прибоя.

— Ищите где сесть? — встрепенулся Марат Андреевич.

— Да, — ответил Николай. — Нам пора расстаться.

— Не скажу, что буду скучать, — кривая усмешка, больше похожая на гримасу, перекосила лицо начальника.

— Заткнись, — оборвал его поисковик и спросил у пилота, есть ли на борту спасательные жилеты.

— Есть, — односложно ответил майор.

Потом добавил, что имеется даже спасательный плот. Объяснил, где все лежит. Николай отыскал спасредства и, скинув броник, нацепил на себя оранжевый жилет. Подтащил к входному люку свернутый плот. Тем временем Аня растормошила мать, но Маша по-прежнему мало что соображала и все норовила отключиться. Заметив, как за его манипуляциями с беспокойством наблюдает Волоско, поисковик вернулся в кабину. Внизу промелькнула бухточка с песчаным пляжем. Поисковик приказал вернуться, зависнуть над ним и садиться.

Вскоре "Ми-9" замер в воздухе и подняв целую песчаную бурю, медленно приземлился. Открыв люк, Николай помог девочке вывести мать из вертолета. Приказал отойти к лесу и ждать его там. Пригибаясь, заслонив руками лицо от песка, Маша с дочкой, пошатываясь, побрели прочь от геликоптера. Не закрывая люк, поисковик быстро вернулся в кабину.

— Взлетаем, — приказал он. — Уводишь машину на триста метров от берега и зависаешь над водой. На самом минимуме.

— Не получится, — впервые запротестовал пилот. — Ветер, волнение. Темно. Я не смогу.

— Зачем это вообще нужно? — Волоско повернулся к террористу. — Почему вы не хотите сойти…

Он не договорил, так как Николай выстрелил ему одиночным в лоб. Марата Андреевича швырнуло вбок и он бессильно свесился из кресла. Рот вертолетчика перекосило. Вытаращив глаза, задрав верхнюю губу с аккуратными щеточками усов, майор в ужасе смотрел на оружие.

— Если не хочешь сдохнуть, — прокричал поисковик, — делай так, как я приказываю. Давай, работай! Пошел, сволочь!

Из последних сил летчик взял себя в руки, сосредоточился на управлении и отвел "Ми-9" от берега. Вертолет завис на высоте четырехэтажного дома над разгулявшимся морем. Николай выглянул в открытый люк, ощутил свежесть морского ветра, близкую соленую воду и с раскаянием подумал, что все, действительно, нужно было сделать проще. Представил, как прыгает сейчас вниз с такой высоты и содрогнулся. Он возвратился к пилоту, приказал опустить машину еще ниже. Тот спорить не стал, но по отчаянию, отразившемуся на его лице, поисковик понял, что операция может закончиться катастрофой.

— Я сейчас спрыгну, — крикнул Николай майору, — и можешь катиться к чертовой матери! Понял?! — проорал он в самое ухо.

Летчик кивнул. Поисковик подбежал к люку и спихнул вниз тюк со спасательным плотиком. Шлепнувшись о воду, он мгновенно развернулся и раздувшись, замигал аварийными лампочками. Волны подхватили его, потащили прочь…

Оглянувшись на кабину, где над спинкой кресла застыл шлем пилота, Николай вытащил из сумки с боеприпасами две гранаты. Две зеленых, ребристых "Ф-1". Торопливо выдернув кольца, швырнул смертоносные "феньки" в конец салона, прямо к переборке, отделявшей летчиков от напичканного электроникой кабинета. Тут же шагнул в люк, вниз навстречу морским волнам.

Сколько времени у него прошло, чтобы добраться до берега, Николай не понял. Но вокруг по-прежнему была ночь и охваченный пламенем, рухнувший в воду вертолет, исчез в ней, как будто его и не было…

Первую ракету — красную звезду, расцветшую далеко в ночном небе, поисковик заметил еще, когда болтался, уцепившись за край плота. Сигнал Ани придал ему сил, и он вскарабкался на скользкий брезентовый борт. Отстегнул алюминиевую лопатку весла и стал грести. Помогало то, что ветер дул в направлении берега и каждый раз, когда в ночном небе загоралась новая сигнальная ракета, она была все ближе и ближе. Последняя вспышка выстрела высветила стоявшую на пустынном пляже фигурку девочки. До полосы прибоя оставалось несколько десятков метров, не в силах больше ждать, Николай вывалился в воду. Борясь с волнами, нахлебавшись соленой воды, окончательно обессилев, он выполз на пляж и долго лежал, чувствуя, как набегавшие волны приподымают ноги.

Увидев его на берегу, Аня не подошла к мужчине, а возвратилась к свернувшейся под деревом матери и села рядом с ней, обхватив руками свои колени. Николай посмотрел на женщин, устало ткнулся щекой в мокрый песок. Нужно было подниматься, идти к ним, а потом дальше, выбираться из ловушки. У них будет в запасе несколько дней, пока разыщут упавший в море вертолет. А может и гораздо больше времени, ведь, кто знает, как теперь будут разворачиваться события. Ситуация изменилась, им удалось спасти жизнь и вырваться из карантинной зоны, но… Мир вокруг продолжал оставаться капканом — капканом, слегка ослабившим свою смертельную хватку. Каждую секунду все могло измениться к худшему. Ничего не закончилось и хотя он постарался замести следы, их жизнь была под угрозой. И расслабляться, отдыхать — совершенно нет времени.

Постанывая, Николай завозился в мокром песке и поднялся на четвереньки. Потом встал во весь рост. Шатаясь, спотыкаясь от усталости, он побрел к ожидавшим женщинам. Налетавший с моря порывами ветер невидимой ладонью упирался в спину человека и, казалось, подгонял его.

(Конец первой книги)

Перевод украинских слов и выражений:

1) Слышал, как премьер говорил…

2) Меньше откусишь — быстрее проглотишь.

3) И не говорите, кум, не говорите.

4) Ухаживаний

5) Государственная автоинспекция.

6) Ты, что с ума сошел?

7) Что это делается?

8) Ну, это уже не в какие ворота не лезет!

9) Помогите!

10) Убивают!

11) Спасите!

12) Парню плохо — ему в больницу нужно.

13) Служба Безопасности Украины — СБУ преемник КГБ СССР.

14) Министерство Чрезвычайных Ситуаций

15) Вооруженных сил Украины и Министерства Внутренних дел.

16) городская подстанция.

17) Главное управление санитарных и эпидемиологических служб при МЧС.

18) Верховного совета.

19) Родная страна.

20) Продовольственные товары. Бытовая химия.

21) У меня холодильник потечет… Чтоб им повылазило! И мобила не работает. А тут еще мой Сашка, как уехал с утра, так до сих пор нет. Я уже места себе не нахожу. Не дай бог что-то случилось.

22) А у меня домашний телефон не работает… "Шахтер" (фут. клуб)… Утром, как отрезало. Болтают, что в Береговом какая-то катастрофа…

23) Еще вчера закончилось.

24) Есть томатный сок.

25) Парни, а вы откуда?… Что-то я вас тут раньше не видела.