"«Если», 2011 № 07" - читать интересную книгу автора («Если» Журнал, Лукин Евгений, Горнов...)Глава 4Как и предвидел Мурыгин, палатка только именовалась палаткой. Боязно было даже вообразить рабочую биографию этого брезента. Его послужной список наверняка включал и камнепады, и селевые потоки, и как минимум одно случайное попадание в бетономешалку. Хотя, насколько помнится, экстремальным туризмом Костик не увлекался никогда. Пока удалось растопырить увечное изделие между сливой и вишней, свечерело. Спасатели не мешали. Мурыгина однако тревожило другое: как отнесется к возникновению палатки незримый хозяин пустыря? Пусть матерчатый, а все-таки дом. Вроде нормально отнесся. Не тронул. К ночи заметно похолодало. Удачно, без обрушений, заползли внутрь, зажгли свечку в плошке и приступили к скудной безалкогольной трапезе. Техника за овражком порычала-порычала и смолкла. Палатку объяли скрипы, шорохи, прочая первобытная жуть. — Как думаешь, завтра проснемся? — мрачно пошутил Сергей Арсентьевич. — Эк тебя! С чего это ты? — Ну, что ни говори, а место-то заколдованное… — А-а… — протянул Костик. В заколдованные места он, надо полагать, тоже не верил. Стали осторожно устраиваться на ночлег. Язычок свечи колебался, выявляя все новые прорывы в матерчатой подкладке. Палатка была двухслойной, но некоторые дыры — сквозными. — А почему обязательно дачник? — с неожиданным раздражением спросил Мурыгин. — Почему не разведчик? — Из космоса, чай? — лыбясь, уточнил Костик. — Почему бы и нет? — Разведка боем? А против кого? — Против нас. За природу. — А мы, выходит, не природа? — Я имею в виду: живая природа. — А мы какая? Мурыгин начинал злиться. Хотя уж кому-кому, а ему-то было со студенческих пор доподлинно известно, что Костика Стоеростина проще пришибить, чем переспорить. — Но человек-то борется с природой! — Гордыня, гордыня… — по-монашески забормотал Костик, запахиваясь и натягивая поглубже лыжную вязаную шапочку, отчего и впрямь стал похож на инока. — Привыкли, понимаешь, звучать… Природа вывела человека с единственной целью — прекратить оледенение. И что бы мы там о себе ни мнили… царь природы, венец творенья… задача наша одна: понизить содержание кислорода в воздухе. Ничего, справляемся… пока. Полярные шапки тают, уровень океана повышается… — Справляемся — во вред себе? — Естественно… — В желтоватом мерцании свечи Костик вытянулся в рост, окончательно уподобившись схимнику во гробе. — Любое лекарство справляется с болезнью во вред себе. — Кому это себе? — Лекарству. Или ты хочешь оспорить жертвенную сущность таблетки? Мурыгин подумал, посопел. — То есть справимся — вымрем? — Скорее всего… — Просто так языком треплешь или что-то из этого следует? — Следует, — произнес Костик, неподвижно глядя в драный потолок. — Сдается мне, что дачник наш, скорее всего, местный. Не из какого — Минутку! — Мурыгин приподнялся на локте. — Если — А теперь Кротко заданный вопрос прозвучал жутковато. Передернуло даже. За ветхим брезентом шуршала ночь. Подала голос неведомая птица — возможно, сова. А собак и в самом деле не слыхать… — Погоди! — хрипло начал Мурыгин. — Ты уверен вообще… — Нет, — не дослушав, ответил Костик. — Давай спать… Проснулся Мурыгин от холода. Свеча догорела, в палатке было черным-черно. В сквозной прорехе сияло алюминием лунное небо. Костик спал, не издавая ни звука, хотя вообще-то имел обыкновение похрапывать. Да уж не замерз ли? Сотрясаемый ознобом, Сергей Арсентьевич приподнялся, потрогал. Костика на месте не обнаружилось. Должно быть, вышел за надобностью. Надо же холодрыга какая! Военно-полевую романтику Мурыгин, честно сказать, и прежде не терпел, а уж в такое время года — тем более. Прилег было снова — и тут же сел. Нет, так нельзя. Пойти, что ли, размяться, согреться? Кряхтя, выбрался из палатки. Полная луна высвечивала впервые не убранный по весне участок. Инея не было — иначе кромки прошлогодних палых листьев сверкали бы сейчас серебристой каемкой на манер сазаньей чешуи. А вот легкая морозная искорка в ночном воздухе сквозила. Странно. Мурыгин огляделся, стуча зубами. Веселенький пейзажик. Голые плодовые деревья вздымали костлявые длани, как гоголевские мертвецы. Трупные пятна на лике луны были в эту ночь особенно отчетливы. Промахнула в сером сумраке крупная птица, предположительно, ворона… Костик-то где? Монстры съели? Слева раздался всхрап. Ну это уже что-то совсем невероятное! Сел в кустики — и уснул? В такую холобурдень? Он же трезвый! Сергей Арсентьевич обернулся на звук. Никого. Или… В метре над землей слегка опыленное лунным светом плавало нечто, напоминающее длинный, сложенный пополам мешок. А потом оно еще и шевельнулось. Мурыгин замер, всматриваясь. В метре над землей, уютно свернувшись калачиком, похрапывал Костик. Если бы не этот храп, Сергея Арсентьевича, скорее всего, хватил бы удар. Сердце чуть ребра не проламывало. В памяти вот-вот должны были всплыть космические ужастики о насекомоподобных чудищах, подвешивающих людей живьем в своих заплетенных паутиной закромах… Если бы не храп. Жертве инопланетного упыря не положено похрапывать — тем более так сладко. Сделав над собой усилие, Мурыгин шагнул вперед — и ноги запутались в чем-то черном, шуршащем, оказавшемся впоследствии стоеростинским плащом. Наверное, Мурыгин вскрикнул, потому что спящий на воздусях внезапно оборвал храп, медленно распрямился и наконец сел, уперевшись ладонью в податливую пустоту. — Серый, ты?.. — сонным голосом спросил он. — А я… это… вышел… ну и… — Помолчал, умиротворенно почмокал губами. Затем локоть подломился, и Костик снова принял положение зародыша. — Лезь сюда… — пробормотал он напоследок. — Согреешься… В смысле отчаянности Мурыгин, конечно же, сильно уступал другу, что не удивительно, если сравнить их жизненный опыт. Неизвестно, отважился бы он принять приглашение Костика, не будь ночь такой промозглой. Но не замерзать же! И все бы ничего, кабы Зато тепло. Теплышко, как говаривали в детстве. Подъем был сыгран с первыми лучами солнца и в лучших казарменных традициях: разнежившихся друзей просто стряхнуло наземь, слава богу, с высоты практически нулевой. Утренний воздух ошеломил. Словно ведром родниковой воды окатили. Спешно принялись одеваться. — Умный… — с завистью бормотал Костик. — Одевку-обувку с собой прихватил… А я, дурак, все на землю поскидывал… Плащ его к утру стал жестяным, туфли — каменными. Вопреки опасениям, палатка пережила ночь благополучно, в труху не рассыпалась. Сама она, положим, особой ценности не представляла, однако внутри были кое-какие продукты, а главное, наплечная мурыгинская сумка с туалетными принадлежностями. — Ну и куда — Дозором обходит, — буркнул Костик. — Чтоб не сперли чего… Выспаться, гад, не дал! Взял и сбросил… Можно подумать, на работу опаздывает… Зябко содрогаясь, стал на четвереньки, полез в палатку. — Слушай, — сказал Мурыгин. — А этот твой белый кот… Он на тебе ночами спал? — И не он один… — послышалось из-под брезента. — Сколько у меня кошек было — все на мне спали… — Как же он теперь без хозяина? — Весна… — откликнулся Костик. — Не пропадет… Выбрался наружу с пластиковым пакетом в одной руке и с мурыгинским несессером в другой. — Вода у вас тут далеко? Оба колодца сгинули вместе со скважинами. Мурыгин не взялся бы даже угадать, где они раньше располагались. Хотя, помнится, прошлым летом напротив слегка перекошенного памятника дачной архитектуры тоже что-то рыли… Точно, рыли. И бетонные кольца сгружали метровые. Нет худа без добра. Неслыханно ранняя побудка имела то преимущество, что, окажись свежевыкопанный колодец частным, а не общественным, никто никому не запретит махнуть через забор и обратно. Направились к овражку, над краем которого по-прежнему торчало акулье рыло гусеничной машины. Крепко, видать, засела… — Как бы они там часовых не выставили, — хмуро сказал Мурыгин. К счастью, он оказался прав лишь наполовину. Часовой был, но дрых в запрокинутом к небесам кресле водителя: спина почти параллельна земле, ноги, соответственно, задраны. Миновали, не потревожив. А новенький бетонный колодец под двускатной дощатой крышей поджидал их на улице — сразу за углом штакетника. Тишь. Безлюдье. Голубоватые утренние тени, краткая дробь дятла — словно шарик от пинг-понга уронили на стол с малой высоты. Костик взглянул мимоходом на круглую башню с флюгером — и замер. — Слушай… — У него даже голос сел. — Вроде дом распадается… — Наглый оптический обман, — успокоил Мурыгин, откидывая дощатую крышку и опуская ведро на вороте в гулкое бетонное жерло. — Он уже так десятый год распадается… Секунды три Костик недоверчиво смотрел на слегка гуляющие ряды кладки, потом одурело тряхнул нечесанной башкой. На крыльце перед стрельчатым входом вылизывалось кошек шесть, в их числе наверняка и те, что уплели вчера оставленные на пне консервы. — Знаешь, — задумчиво молвил Мурыгин, тоже приведя себя в порядок, — в чем-то ты, пожалуй, прав… Какая нам разница, кто — Аой?.. — невнятно осведомился Костик, орудуя зубной щеткой. — Какой шанс? Стоеростин, окстись! Мы — единственные, кого Прежде чем ответить, Костик долго прополаскивал рот. Выплюнул, утерся. — И что? — спросил он. — А то, что с Стоеростин размышлял. — Мы ж бомжи сейчас, Костик… — проникновенно напомнил Мурыгин. — А тут возможность вернуться в общество! — Был я уже там… — вяло ответил тот. — Где? — В обществе… Что ты, собственно, предлагаешь? Овеваемый утренней свежестью, только что умывшийся колодезной водой, Мурыгин ощущал подъем сил, отвагу и дерзкую уверенность в себе — словом, те самые чувства, что испытывал в первые месяцы владения оптовым книжным складом. — Что предлагаю? — напористо начал он. — А не ждать милостей от природы! Начать действовать самим. Объявить себя уполномоченными представителями инопланетного разума. Дать интервью. Выйти на телевидение… — Ну и станет в ящике двумя придурками больше, — заметил Стоеростин. — Их вон и без нас пруд пруди… Друганы братанов по разуму… — Но мы-то — на самом деле! — А вдруг и они тоже? Бывший предприниматель запнулся, но лишь на секунду. — Ко-остик! — сведя голос на укоризненные низы, попытался он вразумить друга. — Да какая кому разница, как оно там на самом деле? Нам сейчас главное — со дна подняться… — Знаешь, чем ты сейчас похож на Диогена?.. — задумчиво спросил Костик. — Голос, как из бочки… На этот раз Мурыгин онемел надолго. Все-таки выходки Стоеростина могли вывести из себя кого угодно. — Так… — проговорил наконец Сергей Арсентьевич, стиснув зубы. — А ну-ка быстро смыл пасту с настила… Быстро смыл! Фраер городской! Это колодец! Его в чистоте содержат… Костик подчинился. — И ведро переверни, — в неистовстве потребовал Мурыгин. — Воду вылей — и переверни! А то из него кошки лакать будут!.. Крышку закрой! Общество ему не угодило!.. Обратно шли в обиженном молчании. Почти уже обогнули овражек, когда сзади послышалось: — Стой! Обернулись. Из уставившейся в небеса гусеничной амфибии выбирался заспанный детина в камуфле и беретке морковного цвета. Оружия при нем не было. Наверное, все-таки не часовой — просто оставили за сторожа, чтобы никто ничего ночью не свинтил. Костик повеселел. — Доброе утро, служивый, — приветствовал он охранника. — Каково почивали? Приветствие тому явно не понравилось. Хотел зевнуть — раздумал, насупился. — Запретная зона, — отрывисто объявил он. — Приказано никого не пропускать. — А ты и не пропускаешь, — успокоил его Костик. — Ты уже пропустил… Морковный берет и сам видел, что оплошал. Но не ловить же теперь этих двоих по всей запретной зоне! — Минутку!.. — властно вмешался Мурыгин. Подошел к камуфлированному детинушке вплотную. Тот моргнул. — Когда прибудет сюда ваше начальство, — тоном, не допускающим возражений, продолжал Сергей Арсентьевич, — я прошу вас доложить следующее… То, что вы называете запретной зоной, на самом деле место высадки инопланетного разумного существа. И оно уполномочило нас двоих… А можно без ухмылок, молодой человек?! — Слышь! — сказал молодой человек. — Вот прибудут — сам и доложишь… Повернулся и, в изумлении покручивая головой, пошел обратно, к вверенной ему технике. |
||
|