"«Если», 2011 № 07" - читать интересную книгу автора («Если» Журнал, Лукин Евгений, Горнов...)Глава 3Обстановкой, размерами и состоянием стен кабинет замредактора неуловимо напоминал стоеростинскую кухоньку. Все требовало или ремонта, или замены. Да и сам Гоша Родимцев, нынешний хозяин кабинета, вел себя так, словно с минуты на минуту ждал приказа покинуть помещение. Помнится, лет семь назад он выглядел куда значительнее, хоть и должность у него в ту пору была менее ответственной. — А с чего это тебя вдруг снова в журналистику потянуло? — беспокойно помаргивая, спросил Гоша. — Ты же у нас теперь вроде предприниматель… Манера речи его тоже изменилась. Любое слово, даже самое политкорректное, произносилось негромко, невнятно и чуть в сторону, словно Родимцев опасался прослушивания. Сказал — и вроде бы ничего не говорил. — Был… — вздохнул Мурыгин. — Теперь банкрот. — В долгах? — сочувственно уточнил замредактора. — Без долгов, — успокоил Мурыгин. — В нулях. Но в таких нулях, что… сам понимаешь. В пустых и круглых. Гоша опечалился, принялся перекладывать бумаги на столе. — Знаешь… — осторожно покряхтывая, начал он. — У нас тут сейчас такие дела творятся… Шефа сняли, в «Вечерке» шефа тоже сняли… — А ты? — Временно исполняю обязанности… — Чьи? — Свои… Мурыгин еще раз оглядел убогий кабинет. Да. Похоже на то. — А что стряслось-то? Кризис? Или вспышка на Солнце? — Москва… — стонуще молвил временно исполняющий собственные обязанности. — Поставили нам оттуда губернатора, а у него команда… На все посты своих людей сует. Москва… Наверное, с такой же неизбывной тоской звучало когда-то на Руси слово «татарва». — Землю скупают, предприятия скупают… — беглым полушепотом продолжал несчастный Гоша. Глаза его блуждали. — Теперь вот до прессы добрались, до культуры… Хана провинции… Журнал закрыли, издательство закрыли… В Союзе художников кабаре будет… Мурыгин уже и сам видел, что надеяться здесь не на что. Блеклый, пугливый, как моль в шкафу, Гоша Родимцев прямо-таки норовил слиться с невзрачным интерьером. Стоило Гоше замереть и примолкнуть, начинало казаться, будто кабинет пуст. Вдруг забудут, вдруг оставят в прежнем кресле… Судя по всему, тоже вскоре пойдет искать работу. По городу с вещами. — То есть в «Вечерку» мне можно не заглядывать? — подытожил Сергей Арсентьевич. Замредактора беспомощно развел руками. — Да и в «Городские ведомости» тоже… — удрученно добил он. — Чаю хочешь? Я заварю… — Нет, спасибо. — Мурыгин встал. — О, кстати! А что у вас пишут об «Орошенце»? — Об «Орошенце»? — Ну, целый дачный поселок пропал… — Первый раз слышу. Как пропал? — С лица земли. Дома, заборы… Замредактора горестно покивал. — Москва… — безнадежно выговорил он. Покинув облупленный Дом печати, Мурыгин приостановился, закурил. Теплынь. Впору куртку скидывать… Стало быть, с журналистикой мы пролетели. Устроиться, что ли, в полевой тир для богатеньких? Бегущим кабаном. Зашьют в шкурку, а ты копытцами по настилу: цок-цок-цок… Откуда ни возьмись подвернулся подросток с кипой газет, заныл, заканючил: — Купите газетку, дяденька… Ну пожалста-а… Ну что вам стоит… Купити-и… Выручити-и… «Бойкие выкрики мальчишек-газетчиков…» — с горькой иронией вспомнилось вдруг Мурыгину что-то давнее, читанное чуть ли не в детстве. — Про исчезнувший поселок есть что-нибудь? — спросил он. Подросток недоверчиво уставился на Сергея Арсентьевича. — Дачный поселок! — нетерпеливо пояснил тот. — «Орошенец»! Подросток и вовсе опешил. — Ты газеты продаешь или милостыню просишь? — проскрежетал Мурыгин. — Не знаешь, чем торгуешь? Хоть бы заголовки прочел!.. Мальчонка, ошалело помигивая, секунды три смотрел на невменяемого дяденьку, потом поспешил отойти от греха подальше, сменить объект. — Купите газетку, тетенька… Купити-и… Гневно фыркнув, Мурыгин извлек сотик. Нашел номер Костика, злобно усмехнулся. Вот ведь тоже клоун! Пять лет за квартиру не плачено, а на мобилу деньги нашлись. Правда, сам никому не звонит, экономит… А может, подарил кто? Из старых, еще не спившихся друзей. — Слушай, Костик… Как ты смотришь на то, чтобы взять да и смотаться на природу? — А я уже на ней, — с достоинством ответил Стоеростин. — В поселке?! — Ну, не совсем в поселке… Скажем так, у овражка… — А, ну я тогда сразу на автобус… Автотранспорта у штакетника поприбавилось. Полиция на сей раз отсутствовала, зато сияла красными крестами молочная «газелька» неотложки. Двое в белых халатах вели к ней под руки благообразного, прилично одетого мужчину. Ведомый заметно припадал на правую ногу и силился улыбнуться. Брючина от бедра до колена была измазана старой садовой побелкой. На пути троицы мельтешила девчушка с диктофоном. — Ну а что же вы хотите?.. — мужественно превозмогая боль, вещал пострадавший. — Спонтанный выброс… свидетельствует, что мы… о-ох… имеем дело со сгустком негативной энергетики… Мурыгин задержался, пропуская процессию. Спонтанный выброс. Ну-ну… Костика он нашел по эту сторону овражка, сидящим на старом, туго набитом рюкзаке. Хотел спросить, что сие значит, но не успел. — Самое интересное пропустил, — сказал Костик. — Экстрасенсы нагрянули. Главный их взял рамку, поперся уровень эм-поля проверять… Ка-ак ему наподдаст! Мы-то в прошлый раз на землю падали, а он, не поверишь, прямо в яблоню вписался… — Это не его там в «скорую» грузят? — Его, наверное… Гошку видел? Сергей Арсентьевич насупился и, как бы не расслышав вопроса, принялся высматривать что-то среди плодовых деревьев. Костик сочувственно взглянул на друга снизу вверх. — Ну, ясно… Можешь не рассказывать. И в «Вечерке» был? — Тоже без шансов… Слушай, а чего ты здесь торчишь? — А чтоб под горячую руку не попасть, — стыдливо посмеиваясь, признался Костик. — По-моему, Чем все-таки хорошо неведомое, так это тем, что отвлекает от житейских бед. — Позволь! — не удержался Мурыгин. — Вот ты говоришь: «его». Ты правда в это веришь? — Во что? — Н-ну… что там кто-то разумный… — Я, мил друг, вообще ни во что не верю, — развязно объявил Костик Стоеростин. — Просто эта версия мне нравится больше других… — А есть и другие? — Сколько хочешь! — Ну например? — Скажем, три случайных явления. Лизнуло — одно, шугануло — другое, поселок уничтожило — третье. Просто совпали по месту и по времени, смыслу в них никакого, а мы с тобой черт знает чего навоображали… Мурыгин призадумался. — Что-то мне это… — промычал он, — не очень… — Мне тоже, — утешил Костик. — А поскольку все версии одинаково недоказуемы, я принимаю ту, что приятнее… Без самообмана, странничек, не проживешь. Без самообмана все бы мы давно удавились… Кстати, ты не стесняйся, присаживайся. — Куда? — А вот… — И Костик указал на стоящую неподалеку дорожную сумку, настолько потрепанную, что Мурыгин принял ее поначалу за чью-то недоброшенную до овражка тугую связку тряпья. — Не бойся, бьющегося там ничего нет… — Тоже твоя? Теперь уже насупился Костик. Слетели с него мигом и легкомыслие, и беспечность, и возбужденная говорливость. Меж бровей обозначилась угрюмая зарубка. — Моя… — безрадостно молвил он. И Мурыгин наконец понял. — Все-таки выселили? — спросил он с содроганием. Голос его упал до шепота. — А… а чемоданы? — Чемоданы твои я соседям занес, — нехотя сообщил Костик. — Ну и еще там кое-что… Сергей Арсентьевич опустился на драную Костикову сумку и, слепо глядя в никуда, надолго оцепенел. Надо было что-то решать. — Ночевать-то где будем? — Я — здесь, — отозвался Костик. — Между прочим, на палатке сижу… — Холодновато в палатке-то… — А что, есть варианты? Вариантов не было. Мурыгин уже перебрал в уме знакомых, включая подружек бывшей жены, — нету. Ни единого. — А чего тогда сидишь? — внезапно накинулся он на ни в чем не повинного Стоеростина. — Пойдем палатку ставить, бомжара… — Не, — сказал тот. — Рано. Давай подождем… Мурыгин взглянул на часы. Дело шло к четырем. А последний автобус — в пять. — Не дрейфь, — ворчливо подбодрил Костик. — У меня в январе батарея навернулась — ничего… дозимовал… — Судя по эпическому тону последних слов, он, кажется, собирался поведать Мурыгину особо душераздирающие подробности своей зимовки, но так и не поведал. Умолк. Всмотрелся во что-то на той стороне овражка. — Чего там? Среди древесных стволов бродило золотистое ласковое мерцание. Едва уловимое, оно приковывало взгляд, манило к себе. — Пойдем. — Стоеростин встал. — Сумку бери… — Постой… Что это? — Понятия не имею. — Влез в лямки рюкзака — и зашагал. Мурыгин подхватил сумку, догнал. — Ты уверен?.. — Ни в чем я не уверен. — А шуганет? — Может, и шуганет… Хотя вряд ли… — Костик зачарованно всматривался в призрачное сияние впереди. Потом вдруг усмехнулся и пробормотал еле слышно: — Кис-кис-кис… Пока добрались, мерцание рассеялось. Впрочем, не исключено, что его, подобно туману, вблизи просто не различишь. Сбросили ношу возле родного, насиженного пня — и никто никого не шуганул. Мало того, оба тут же были поглажены. — Ну вот, — с облегчением сказал Костик. — Видишь? Упал на травку, раскинул конечности. — Этак я и курить брошу, — жмурясь от удовольствия, сообщил он. — Скажи, кайф? Мурыгин сумрачно согласился, что да. Кайф. — Не понял… — Костик поднял голову. — Что не нравится? — Кто — Мне бы твои заботы! Ну, скажем, из другого измерения… Легче стало? — Брось! — процедил Мурыгин. — А то я тебя не знаю! Сам наверняка голову ломаешь… — Ломаю, — легко согласился Костик. — Обломки предъявить? — Предъяви. Стоеростин сел, осмотрелся. В голых ветвях молоденькой яблони шла пронзительная воробьиная разборка. Клювов двадцать, не меньше. Наверное, со всего пустыря слетелись. Время от времени из кроны выпадало и, покачиваясь, надолго зависало, в воздухе зыбкое крохотное перышко. Тоже социум… — Во-первых, — огласил Костик. — Делянку — Кто? — Без понятия. — Но тем не менее знаешь, что нарезали? — Да. Потому что за овражком дома как стояли, так и стоят… Скажите, какое препятствие — овражек!.. — Так, допустим. А во-вторых? — Во-вторых, землю — Нет, позволь! — возразил Мурыгин. — Хуже земли не нашлось? Почему дачи? В километре отсюда — завод… — Н-ну… не знаю. Так вышло. Я, что ли, Озадаченно помолчали. Пригревало солнышко. Воздух от оголтелого чириканья вибрировал, как полотно двуручной пилы. — Слушай, — озабоченно сказал Мурыгин, — а что это ни одной собаки не видать? У сторожа целая свора кормилась… — Разбежались, — предположил Костик. — Чужого почуяли. — А кошки тогда почему не разбежались? — Ну, кошки! Кошки сами инопланетяне… Там, откуда они прибыли, определенно что-то творилось. Рычала и погромыхивала тяжелая техника. Потом кто-то оглушительно откашлялся. — Мужчина в черном плаще и мужчина в рыжей куртке!.. — произнесли в мегафон. — Немедленно покиньте опасную зону! Повторяю: мужчина в черном плаще и мужчина в рыжей куртке… Оба мужчины оглянулись на звук. У въезда на пустырь стояло гусеничное страшилище защитного цвета и шевелились камуфлированные робы. — Эмчеэсники, что ли? — всматриваясь, спросил Мурыгин. — Похоже… — хмыкнул Костик, тоже поднимаясь на ноги. — Не дай бог выручать полезут… Все в порядке! — крикнул он, сложив ладони рупором. — Ничего не надо! Нам здесь хорошо!.. — Мужчина в черном плаще и мужчина в рыжей куртке… — не унимались за овражком. — Вообще-то она бежевая, — недовольно заметил Мурыгин. — Кто? — Куртка. Спасатели вдали совещались. Видно было, как старшой жестикулирует мегафоном. Потом снова поднес устройство к губам: — Вы находитесь в опасной зоне. Вашей жизни угрожает… — Где ж вы, суки, были, когда меня сегодня с приставами выселяли? — закипая, произнес Костик. — Опасность? Какая в мандат опасность? Спасатели! Ты меня от государства спаси, а с инопланетянами я как-нибудь сам разберусь!.. Нет, ты видел, Серый? — возмущенно обернулся он к Мурыгину. — За жизнь они нашу волнуются, а? Выкинули на помойку — и волнуются!.. — Уймись! — попросил тот. Бесполезно. Стоеростин был вне себя. Все переживания последних дней собрались воедино и выплеснулись наружу. — Ну вытащишь ты нас отсюда! — уже орал Костик в сторону овражка. — А ночевать мне где?.. Нас здесь гладят, козлы! Так вам уже и это влом?.. Внезапно запнулся. По физиономии разлилось блаженство. — Молчу-молчу-молчу… — глумливо заверил он, но не Мурыгина и уж тем более не эмчеэсовцев. Тем временем гусеничная амфибия рявкнула, окуталась сизым выхлопным дымом и пошла в наступление. А дальше с ней случилось то же, что двумя днями раньше с серебристым джипом, только на этот раз Сергей Арсентьевич все разглядел в подробностях. Машину понесло юзом, причем задом наперед. Затем плоский нос ее задрался, показалось брюхо — и бронетехника с воем и скрежетом осела в промоину. Никакого «умб!..» при этом не прозвучало. Несколько мгновений Мурыгин с Костиком зачарованно смотрели на людскую кутерьму вокруг овражка. — Ну все, — выговорил наконец Костик. — Теперь им точно будет не до нас. Давай палатку ставить… |
||
|