"Двойник" - читать интересную книгу автора (Хамфрис Крис)

ГЛАВА 22 ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ

О наступлении вечера можно было судить только по стрелкам часов — солнце почти неподвижно застыло над горизонтом. Ужин состоял из продуктов, привезенных Олавом: фрикаделек, вареной картошки, брокколи. Скай и Кристин постарались расправиться с безвкусной пищей как можно быстрее. Они ели с одной целью — набраться сил, ведь Сигурд обещал наконец раскрыть свою тайну.

Старик попросил внука унести поднос на кухню и накрыть подставку для ног квадратной деревянной доской, похожей на разделочную. Повинуясь указаниям, Скай опустил на получившийся столик мешочек с камнями. Затем Сигурд велел Кристин положить рядом дневник, открытый на странице с рунным раскладом. Выполнив все инструкции, брат и сестра уселись на пол, нетерпеливо ожидая продолжения.

Сигурд долго сидел с закрытыми глазами, бормоча что-то себе под нос. Ребята уже начали переглядываться, сдерживая хихиканье, но тут старик резко подался вперед.

— Скажи, какую руну ты еще не использовал? Скай поглядел на сестру, и та ободряюще кивнула.

— Руну Перто. Насколько мы поняли, она обозначает чашу для гадальных костей. Кристин прочитала, что с их помощью тоже можно общаться с духами.

— Все правильно, — улыбнулся Сигурд. — Но этот способ ненадежен, к нему обычно прибегают непосвященные в погоне за быстрыми — и часто ложными — прозрениями. Значение руны Перто гораздо шире. Она символизирует тайное, ставшее явным; внезапное действие, подобное броску костей, которое подсказывает ответ на заданный вопрос. В сочетании с Оталой, руной предков, этот знак связывает меня с вами обоими, разгадка — ваше наследие. То, что я должен вам передать помимо своей крови.

Он пристально глянул на внуков и продолжил:

— Каждый этап путешествия соответствует одному камню из рунного расклада и секрету, который необходимо разгадать.

Прикрыв глаза, Сигурд наклонился вперед.

— Здесь еще остались неразгаданные тайны.

Не глядя перед собой, он накрыл страницу с рисунком ладонью и вновь забормотал по-норвежски, затем внезапно вскрикнул и отдернул руку.

Скай и Кристин уставились в дневник. Расклад выглядел так же, как обычно, — пять камней, выложенных крестом. Но теперь под ними просвечивала еще одна, новая руна, похожая на большую «Н» с косой перекладиной, проходившей под всеми пятью символами старого рисунка.

— Хагалаз, — произнесли все трое хором; Скай и Кристин с удивлением, Сигурд с торжеством.

— О да, Хагалаз — руна бури. Она предвещает град, что губит посевы, обрекая людей на голодную смерть; молнию, что огненной стрелой вонзается в крышу и поджигает целый город. Знак разрушения… И превращения! Ведь порой надо все уничтожить, чтобы дать начало новой жизни. — Глаза старика пылали ярче, чем огонь в камине. — Лишь тот, кто умер, может переродиться.

— В Таро это карта смерти, — прошептала Кристин.

— Или конца одного периода жизни и начала другого. — Голос Сигурда окреп и стал громче. — Но в этом рунном раскладе Хагалаз может значить только одно — гибель! Скай в теле Бьорна отнял жизнь у многих, а позже и сам сгинул на горящем драккаре. Он убивал в ястребином обличье по велению инстинкта. Теперь пришло время еще одной смерти.

— Твоей? — выдохнул Скай.

— Нет. — Сигурд пристально взглянул на него. — Умереть суждено другому человеку.

— Кому же? — в один голос спросили брат с сестрой, цепенея от страха.

Сигурд молча взял мешочек, развязал шнурок и высыпал камни на доску рядом с дневником. Они поблескивали в свете пламени; лишь некоторые символы были видны.

— Закройте глаза, — велел он, и дети послушались.

Старик быстро перевернул руны рисунком вниз.

— Можете смотреть, но не доверяйте зрению. Призовите на помощь сердце и выберите одну. Только не глядите пока на символ!

Гладкие кругляши походили друг на друга как две капли воды. Кристин быстро схватила один и прижала к груди. Скай медлил. Он прекрасно знал, какой камень взять, просто не хотел пока к нему прикасаться.

Когда он все же нехотя выбрал руну, Сигурд поднялся с кресла и шагнул к огню, жестом поманив внуков за собой. Над каминной полкой Скай и Кристин увидели большое тусклое зеркало, покрытое патиной.

— Вот мой наблюдательный пункт, Скай. Сидя здесь, я сопровождал тебя во всех путешествиях.

Старик закашлялся. Скай взглянул на деда, но тот сжал его плечо, заставляя повернуться обратно.

— Смотрите только туда, не отвлекайтесь. Не обращайте внимания на свое отражение.

— Но зачем…

— Смотри, Скай, и увидишь.

Сначала в мутном стекле не было ничего, кроме их искаженных лиц. Брат и сестра пытались уловить хоть что-то необычное, Сигурд же глядел прямо перед собой. Ская поразила ясная голубизна его взора — словно решимость старика прожигала туманную пелену. Последовав примеру деда, он уставился в одну точку, и тут же Зазеркалье наполнилось движением, словно ветер всколыхнул дымовую завесу. В глубине отраженной комнаты неясные очертания стремительно обретали форму: вот мелькнула чья-то рука, затем подбородок и наконец огромный зрачок. Секунду спустя все прояснилось: глаз съежился до нормальных размеров, а его хозяин отвернулся прочь. Скаю хватило мгновения, чтобы узнать ненавистное лицо.

— Олав, — тихо произнес он.

Кто-то эхом вторил ему, но Скай не мог определить, откуда доносится голос, — дым, который прежде клубился по ту сторону стекла, теперь сгустился вокруг.

Он видел только спину человека, идущего впереди по сельской улице. Вскоре к картинке добавился звук: ботинки Олава скрипели на утоптанном снегу, музыка из пивной становилась все громче. Теперь Скай не просто наблюдал за происходящим, он следовал за верзилой по пятам. Когда тот перешагнул порог и направился к барной стойке, Скай вошел следом. Он стоял рядом, глядя, как норвежец опрокидывает в себя одну кружку за другой. Посетитель, раздраженный пьяными выкриками Олава, сделал тому замечание, и Скай невольно пригнулся, уворачиваясь от разбитой бутылки, а потом от затрещины, предназначенной не ему.

Позже, вновь оказавшись на улице, он увидел, как обидчик великана вышел из пивной, ступил в густую тень, где поджидал его Олав, и остался там лежать с ножом в груди.

Из тумана просочился голос дедушки:

— Конечно, полиция подозревала Олава, но не нашла доказательств. Свидетели внезапно взяли свои слова обратно. Какая-то женщина поклялась, что ту ночь он провел у нее. Убийца вышел сухим из воды и до сих пор разгуливает на свободе.

Скай вновь очутился перед зеркалом, рядом с Кристин; оба моргали, будто ослепленные дневным светом. Сигурд тяжело опустился в кресло. Брат с сестрой, потрясенные увиденным, уселись прямо на пол. Прошло какое-то время, прежде чем Скай выдавил:

— Зачем ты показал нам это?

— И ты еще спрашиваешь? — Старик перешел на шепот, так что внукам пришлось наклониться, чтобы расслышать слова. — Ты видел, что натворил этот человек. Представляешь, на какие еще злодеяния он способен? И все же это ничтожество может принести нам пользу, ибо руне молнии и града под силу в одно мгновение изменить мир. Этот негодяй, жалкий пес, достойный смерти, станет жертвой, которую требует Хагалаз.

Скай опять лишился дара речи, но Кристин коротко спросила:

— Как именно?

Сигурд утомленно прикрыл глаза, однако его тихий голос прозвучал властно:

— Когда умирает тело, двойник обретает свободу. В этот момент высвобождается масса энергии, сравнимая с атомным взрывом невиданной мощи. Человеку, который не подозревает о том, что у него есть двойник, не под силу ее удержать. Но тот, кто видит, как дух отделяется от плоти, и знает, как с помощью рун, магических обрядов и древних заклинаний подчинить себе двойника… — Он выдержал многозначительную паузу. — Тот, кто обладает знаниями, может направить разрушительный поток в нужное русло. Например, в эту дряхлую развалину, что осталась от моего тела.

Не обращая внимания на удивленные возгласы, он продолжал:

— Смерть Олава продлит мое существование, подобно донорскому сердцу или переливанию крови. Она подарит мне еще десять, а то и пятнадцать лет — во всяком случае, достаточно, чтобы закончить дело всей моей жизни. Если же вдруг я не справлюсь с этой задачей, то хотя бы успею передать знания вам, мои потомки. — Старик наклонился к Скаю и Кристин; его голос окреп, глаза сверкали. — Я пожертвовал всем ради великой цели — воссоединения людей со своими двойниками. Я выведу человечество из царства теней навстречу солнечным лучам.

Он впился взглядом в белые от страха лица. Скай открыл было рот, но горло словно сжала невидимая рука. Кристин пришла в себя быстрее.

— Но зачем, дедушка? — хрипло спросила она. — Что это даст?

— Я не ожидал подобного вопроса от тебя, Кристин. Не ты ли мечтаешь о встрече с двойником больше всего на свете? Если мне хватит времени и сил, чтобы завершить свой труд, этот дар станет и твоим. Тогда ты поймешь, что нет ничего прекраснее. О да, потаенные бездны собственной души могут привести тебя в ужас! Но восторг, который ты при этом испытаешь, искупит все сполна. — Сигурд перевел пылающий взгляд на внука. — Скажи, мой мальчик, разве я не прав?

Скай беспомощно шевелил губами. Комок в горле исчез, зато перед его внутренним взором предстала грандиозная картина — мир, населенный двойниками. Он не мог подобрать слов, чтобы выразить свои обрывочные мысли.

Понаблюдав за мучительной борьбой на обращенных к нему лицах, старик жестом велел Скаю и Кристин разжать кулаки.

— Покажите ваши руны, — уже спокойнее произнес он.

Кристин повиновалась первой.

— Такую я раньше не видела.

Символ на ее камне напоминал отраженную в зеркале единицу. Глянув на рисунок, Сигурд кивнул.

— Лагуз, руна водной стихии. Это дождь, море — все, что течет и меняется, сохраняя при этом свою сущность. Одна часть твоей натуры остается прежней, другая обновляется с каждым приливом. — Он накрыл руку девушки ладонью. — Помоги мне осуществить задуманное, и твоя жизнь изменится навсегда.

Молчание. У Ская в голове царила пустота, все эмоции будто испарились. На лице Кристин отражалась борьба искушения со страхом. Вдруг из глубин сознания, будто с илистого дна, где покоились ржавые доспехи и белесые кости, на поверхность медленно поднялась одна мысль:

«У меня есть другая жизнь — с духовым ружьем и школьными автобусами, с переездами и новыми домами. Она не слишком увлекательна, но в ней, по крайней мере, нет места убийству».

Он хотел высказать это вслух, но все не решался нарушить тишину. Конец сомнениям положила Кристин — она внезапно вскочила, рывком распахнула дверь и выбежала наружу. Скатившись с крыльца, девушка бросилась к кромке леса. Ее выворачивало наизнанку.

Скай и Сигурд молча прислушивались к стихающим звукам. Затем старик повернулся к внуку.

— Какой знак достался тебе?

Скай в упор посмотрел на деда.

— Ты ведь и сам знаешь.

Сигурд склонил голову в знак согласия.

— Да, если предчувствие не обманывает меня.

Скай тоже догадывался. Насечки на камне жгли ладонь раскаленным тавром. Руна словно клеймила его.

Не отводя глаз от Сигурда, он разжал кулак и произнес:

— Турисаз — символ атаки, знак берсерка. Руна Бьорна.

— Твоя руна, Скай!

Старик поднялся с кресла и поковылял к спальне, отгороженной занавесом.

— Олав вернется через три дня, так что у тебя есть время на раздумья. Я знаю, что прошу о многом. Если ты не найдешь в себе сил помочь мне… Что ж, тогда я вскоре умру. — Он судорожно схватился за край полога. — Говорят, убивать легче с каждым разом. Скажи мне, Скай-Бьорн-Ястреб, это правда?

Три дня прошли на удивление заурядно — как будто взрослые отправили Ская с Кристин на каникулы к пожилому родственнику. Ребята взбирались к местному водопаду, любовались горными видами, плавали в ледяном озере — словом, вели себя как ни в чем не бывало. На следующее утро после приключения с зеркалом брат с сестрой отправились в город и сняли деньги для Сигурда, а потом наелись пиццы с мороженым и позвонили родителям.

Оба наврали матерям, что по-прежнему гостят у друзей на взморье, и свалили никудышную связь на прибрежные утесы. Видимо, что-то в голосе сына все же насторожило Соню, и она потребовала, чтобы сын немедленно возвращался домой. Скай притворился, что не расслышал, и поспешно прервал разговор.

— Боюсь, у нас мало времени, — сказал он, возвращая телефон Кристин.

На обратном пути она попыталась выведать у Ская, что тот думает о плане Сигурда, однако так и не добилась ответа.

«Хорошо ей, — думал Скай, пробираясь сквозь серебристые березовые заросли. — Она-то не отмечена знаком берсерка».

Он знал, что кузине тоже придется сделать непростой выбор, но ей хотя бы не предлагали собственноручно убить человека. К тому же, судя по тому, сколько времени Кристин проводила у ног деда в беседе о рунах и двойниках, она уже определилась. Скай избегал таинственной парочки и целыми днями бродил по окрестностям в одиночку. Хватит с него речей Сигурда; это решение он примет самостоятельно.

На смену жутковатому покою дней приходили ночи, полные кошмаров. Едва Скай опускал голову на подушку, как его затягивал водоворот событий, так же мало походивший на безмятежную дрему, как светлые норвежские сумерки — на английскую ночь. По бормотанию и стонам Кристин, которая спала на верхнем «этаже» двухъярусной кровати, юноша определил, что тревожные видения мучают и ее. Оба с самого начала решили, что для Ская, с его привычкой разгуливать по ночам, безопаснее ложиться внизу; впрочем, на поверку оказалось, что так ему просто легче выбраться из дома. Полог и входная дверь были пустяковой преградой, и две ночи подряд Скай просыпался в лесу, под сенью деревьев. Незнакомая обстановка не пугала его: после того, что являлось во сне, пробуждение казалось счастьем.

Бессвязные образы стремительно менялись, словно узоры калейдоскопа: Скай внезапно переносился с холма Уэнлок-Эдж на утесы Харейда, из классной комнаты — на палубу драккара; он то гнался за кем-то, то сам убегал от неведомого преследователя. И всякий раз, когда обрывки начинали складываться в осмысленный сюжет, волшебная трубка поворачивалась. Картинка рассыпалась на тысячи цветных стеклышек, и в каждом вспыхивало новое видение: лицо Торкеля, пронзенного копьем; горящий драккар и раб, бьющийся в стальных объятиях викинга; летучая мышь в луже крови на чердачном полу; серый капюшон, скрывающий пустоту. Каждый такой осколок больно врезался в сознание.

Третья ночь прошла иначе. Скай несся через лес; ему было все равно, во сне это происходит или наяву, главное — долгожданная свобода и легкость в ногах, будто он сбросил многолетние оковы. Стемнело; встречный ветер гнал по небу тяжелые тучи и толкал Ская в грудь, тщетно пытаясь отбросить его назад. Надвигалась темень, в воздухе пахло дождем. Скай бежал, не разбирая дороги; он понятия не имел, куда стремится, знал только, что должен туда попасть.

Вершина холма ничуть не изменилась с тех пор, как они с Кристин впервые ее одолели. Скай взобрался на плоскую скалу и окинул взором горы Йотунхейма — колыбель скандинавских богов. В этой долине зародились древние силы; здесь их поработили и надежно заключили в камень. Энергии рун хватит, чтобы изменить целый мир.

— Скай — ястреб! — прокричал он, страстно желая обрести крылья.

Но еще больше он жаждал вновь ощутить инстинкт хищника, способного убивать без тени сомнения.

Раскинув руки, Скай ждал бури, чтобы поймать ветер. Но чуда не происходило; тучи проносились над головой, а вихрь налетал снова и снова, грозя сбросить жалкого человечка вниз, в долину.

Нет, ему не под силу превратиться в птицу. Но Сигурд, бродивший по шропширским лесам в лисьем обличье, Сигурд владеет тайным знанием. И старик пообещал открыть секрет внуку, чтобы тот навсегда обрел крылья.

Но если дед умрет, он уже не научит его.

Неведомая сила заставила Ская широко распахнуть глаза, слезящиеся от ветра. К нему по склону холма поднималась тень; серое пятно парило над зарослями папоротника.

Скай покачнулся и замахал руками, пытаясь удержать равновесие среди бушующей стихии. Он в западне, бежать некуда.

Когда осталось не больше двухсот шагов, призрак замедлил скольжение, клочком тумана перетек через скальный уступ и поплыл к Скаю.

— Нет! — завопил тот, едва ткань капюшона коснулась ступни.

Словно откликаясь на крик, серый плащ взмыл и завис прямо перед Скаем. Юноша закрыл лицо ладонями, но ледяное дыхание просочилось сквозь пальцы и сдавило горло, в одно мгновение высосав из легких весь воздух.

— Освободи-и-и меня, — послышался свистящий вопль. — Освободи-и-и меня!

Вновь поднявшийся ветер подхватил слова и разметал, словно стеклышки для калейдоскопа. Лед в горле дал трещину, и Скай сделал вдох в тот самый миг, когда ноги оторвались от скалы.

— Как? — крикнул он, падая в пропасть.

Ответа не последовало, да Скай и не ждал его. Он знал, что драуг с каждым разом подбирается все ближе. Когда они встретятся вновь, хватка костлявых пальцев уже не ослабнет.

Сигурд вытащил Черного Ульфа из обители мертвых, и только он может вернуть его назад. Если сам не погибнет.

Ская не слишком занимали страдания человечества, разлученного с двойниками. Он знал одно: в конце концов, Сигурд ему родня. Кроме того, лежа на холодной скале, Скай понял: он во что бы то ни стало хочет жить… И летать.

Кристин нашла брата распростертым на мокром от ливня камне, и тот, очнувшись, сообщил о принятом решении. Она пристально посмотрела на Ская.

— Как ты к этому пришел?

Но тот лишь молча слушал ее сбивчивое дыхание и стоны ветра.