"Боги выбирают сильных" - читать интересную книгу автора (Толчинский Борис Аркадьевич)

Глава двадцать пятая, в которой загадочное происшествие толкает юного варвара на отчаянный поступок

— …Ты опять не веришь мне, любимый! — горько прошептала Доротея.

Варг испытующе смотрел на нее и молчал. Эта девушка подарила ему сына. Она добилась, чтобы ему разрешили увидеть сына. Это произошло спустя неделю после их приезда в Нарбонну. Малютка Свенельд полюбился отцу с первого взгляда. «Настоящий галльский богатырь!», — сказала о сыне Доротея. Еще она добилась от своего дяди Милиссина, чтобы Варга освободили от кандалов, оставив только связанные между собой стальные браслеты на запястьях. По словам самого Марсия Милиссина, Доротея добивалась перевода мужа из тюрьмы на корабле в Нарбоннскую цитадель, под домашний арест.

Эту девушку и ее сына боготворил нарбоннский народ — но, самое главное, эту девушку и своего сына любил сам Варг.

Он рвался между любовью и страхом. То был страх потерять нежданно обретенную и еще более загадочно возвращенную любовь. Голоса души кричали ему: рано или поздно твоя любовь тебя обманет, обернется самым страшным предательством в твоей жизни, и ты погибнешь, так как после этого предательства больше не сможешь никого полюбить. В иные мгновения Варг испытывал неистребимое желание наброситься на Доротею, ворваться к ней в душу, жестоко пытать ее, обследовать каждый уголок этой таинственной души и найти то затаенное место, где прячутся и откуда управляют София Юстина или Корнелий Марцеллин, или оба вместе…

У него было много времени для размышлений нынче. Загадка Доротеи занимала почти все его мысли. Он мучился вопросами: взаправду любит ли она его? кого она любит больше, его или отца, Корнелия Марцеллина? а может, она ненавидит его? или отца? понимает ли она, что творит? свою ли волю она выполняет? или отца? или Софии Юстины? если она искренна, можно ли ей верить? а если можно, то чему? не готовят ли ему через Доротею новые ловушки Марцеллин и Юстина? останется ли Дора верна ему, когда он сбросит невидимые путы имперских интриганов? или попытается удержать его?..

Он проклинал себя за безрассудное согласие жениться на Доротее — но разве мог он знать тогда, более года тому назад, что эта девушка, сенаторская дочка, сыграет против его упований, ворвется в его душу и истерзает ее безответными вопросами?!

А может, так и было нарочно задумано циничными имперскими интриганами?!!

Он постоянно размышлял об этом, и перед его глазами вставал дьявольски прекрасный облик Софии Юстины. Он вспоминал неотразимую улыбку на ее карминовых устах и пронизывающий взгляд огромных черных глаз. Ощущение, что София незримо контролирует каждый его шаг, не покидало Варга. Зачем держит в этой плавучей тюрьме? Почему позволяет встречаться с женой и сыном? Чего ждет она от него? Он доводил себя до умоисступления подобными вопросами. В иные мгновения он ощущал себя мышкой в когтях коварной кошки, которая никак не наиграется с ним. Любое его движение могло быть использовано против него; он, пойманная мышка, ничем не мог повредить коварной кошке — он мог только трепыхаться в ее невидимых когтях.

Волен ли он вырваться на свободу? Или «свобода» отныне только мираж?!

Туманный образ Софии иногда сменялся другим фантомом. Варг видел холодно-насмешливое лицо мужчины с тонкими щегольскими усиками, клиновидной бородкой и изогнутым дугой, как у ибиса, носом. Верно, этот второй образ связывался в его восприятии не с безобидной птицей ибис, а с владыкой демонов-хримтурсов Имиром. В сознании Варга сухощавый, внешне добродушный князь Марцеллин вырастал до размеров злобного инеистого великана. Этот великан прятался в хладной тени, ожидая удобного случая впиться в его, Варга, шею своими морозными костлявыми лапами. Он не будет играть с ним, как коварная кошка София — он с сатанинской радостью задушит и проглотит жертву…

Когда Варг смотрел на Доротею, слушал ее, думал о ней, эти два пугающих образа неизбежно возникали перед его мысленным взором.

Он понимал, что так можно сойти с ума, но не знал, как этого избежать.

— Тебе придется мне поверить, — в отчаянии молвила Доротея, — иначе ты погибнешь, мой любимый!

— Они только и ждут случая убить меня при попытке к бегству! — рявкнул Варг. — Нет, никогда я не рискну бежать отсюда!

«Пусть эти стены передадут Софии и Корнелию, сколь я покорен», — подумал он.

Жена придвинулась к нему и прошептала на ухо:

— Завтра дядя Марсий отбывает в Темисию. Начальник его штаба — человек отца. Он нам поможет. Я скажу, что тебя перевозят во дворец. А на берегу, в лесу, будет ждать Ромуальд с твоими рыцарями.

Варг оторопело воззрился на Доротею. Она улыбнулась и пояснила:

— Я амнистировала их.

— Не понимаю… И легат тебе позволил сделать это? Выпустить на волю верных мне людей?!

— Мне тоже это показалось странным, но дядя согласился…

— Понятно. Юстина приказала, он и выпустил. Это ловушка! И я тебе скажу, зачем. Она ждала от меня покаяния. Больше месяца ждала. Я не покаялся. А у тебя в Нарбонне все наладилось. Народ признал нашего сына герцогом, а тебя — правительницей герцогства. Значит, я ей уже не нужен.

И она решила избавиться от меня. Ты думаешь, легат Милиссин просто так покидает Нарбонну? Вспомни, как было перед нападением на Кримхильду! Он тоже уезжал! Тебе понятно? Нас провоцируют на бегство. Я побегу, они меня убьют и умоют руки! А ты и начштаба легиона, да и твой отец, будете виноватыми: Юстина докажет, что вы составили заговор, чтобы, в пику ей, освободить меня, мятежника!

Доротея склонила голову и простонала:

— В прежние времена ты не стал бы разбираться в столичных интригах! В прежние времена ты работал клинком!

Варг зловеще ухмыльнулся.

— Я и сейчас не прочь! Только твоих сородичей не всяким клинком возьмешь. С ними нужно сражаться их собственным оружием!

Он сказал это и тут же отчитал себя за несдержанность: не было никаких сомнений в том, что его последняя фраза: «С ними нужно сражаться их собственным оружием!» нынче вечером уже будет известна Софии Юстине, а если Дора все-таки работает на своего отца, то и ему тоже. Поэтому Варг прибавил:

— И я бы бился с амореями, если б в этом оставался какой-то смысл.

Доротея едва заметно улыбнулась, показывая, что понимает его игру.

Она собралась что-то еще сказать ему, но в это время послышался глухой грохот в отдалении. Гигантский корабль содрогнулся.

Варг бросился к иллюминатору. все было как обычно: гладь тихой воды, нарбоннская земля за нею и силуэты имперских кораблей, застывших на рейде… Однако крики не смолкали, а становились все громче и отчетливей. Наверху, на палубе, явно что-то происходило!

Вдруг раздался громкий скрежет. Линкор содрогнулся снова. В двери камеры-каюты шевельнулся ключ.

Мозг Варга лихорадочно работал. Что могло случиться с этим непобедимым кораблем? Нападение? Но чье?! Этот могучий линкор в одиночку мог разгромить весь флот любой, на выбор, варварской страны. Значит, восстание на самом корабле? Нет, тоже невозможно: в стране раболепного народа не бывает восстаний! Тогда что же?!!

Дверь отворилась, и Варг сразу получил ответ на свой вопрос. Адъютант командующего в сопровождении двух младших офицеров вошел в каюту и обратился к Доротее.

— Ваше сиятельство, на борту большой пожар! Прошу вас немедленно покинуть заключенного. Мы доставим вас в безопасное место…

Решение пришло мгновенно. Варг не стал раздумывать ни секунды.

Он совершил самый стремительный прыжок в своей жизни. Только мгновение тому назад он стоял у иллюминатора — это мгновение оказалось последним в жизни адъютанта. Варг убил его стальным браслетом, крепко приложив свое запястье к его голове. Одновременно мощный удар ногой в живот заставил согнуться надвое первого офицера. Второй был повален на пол захватом цепи. Мгновение спустя Варг свернул ему шею.

Он выглянул в коридор. Там стояли двое стражников. Они ничего не заметили, и ясно, почему. Варг вернулся в каюту, затворил дверь, нашел у адъютанта кинжал, поднял на ноги оставшегося в живых офицера и приставил этот кинжал к его горлу. Вся операция заняла не более полуминуты. Плененный офицер с ужасом смотрел на свирепого галла, Доротея — тоже.

— Ну, что ты знаешь о пожаре, говори! — велел Варг и надавил на кинжал.

Офицер сглотнул и прохрипел:

— Вся палуба в огне! На нас с неба свалилась аэросфера…

— Чего?!!

Причина переполоха показалась Варгу настолько невероятной, что он едва не прирезал пленника. Его остановила Доротея.

— Это может быть! — воскликнула она. — Сегодня в самом деле должна была прибыть аэросфера из Темисии, чтобы завтра забрать туда дядю Марсия…

«Вот бы было славно, если б на этой аэросфере прилетела Юстина», — со злорадством подумал Варг.

— Выведешь нас отсюда, — велел он офицеру, — или ты покойник!

Тот уже пришел в себя и отозвался с усмешкой обреченного:

— Я сын патриса и сам патрис, и я не стану тебя слушать, собака варвар!

— Тогда умри, проклятый аморей! — рявкнул Варг и перерезал офицеру горло.

Он оглянулся на жену. Доротея стояла ни жива, ни мертва.

— Ты знала, за кого выходила замуж! — ощерился он.

Она нашла в себе силы ответить:

— Да, знала. Ну что ж, теперь тебе остается только взять меня заложницей!

— Правильная мысль! — кивнул Варг. …Стражники увидели их и затрепетали от ужаса: звероподобный варвар толкал перед собой хрупкую девушку и держал огромный нож у основания ее шеи!

Это еще увидели они, затем кинжал взметнулся, поразил одного; другой с криком бросился бежать по коридору, и этот нож остановил его, вонзившись меж лопаток.

— Пятый, — сказал Варг, вооружаясь заново.

По дороге наверх он убил еще пятерых. И вот на одном из пролетов ему встретились сразу семеро, и в их числе был сам Марсий Милиссин.

Узрев его, Варг загремел:

— Мне нужна шлюпка и свободный путь до берега! Ну, живо, генерал, или я прикончу эту девчонку! Мне нечего терять!

Князь Марсий поднял обе руки.

— Не горячись, давай сперва обсудим…

Варг рассмеялся злобным смехом:

— Нечего тут обсуждать! Повторно я тебе не сдамся! Убью ее и сам умру! Еще одно пустое слово, и она мертва!

Легат понял, что варвар не шутит. Он побелел лицом и дал знак сопровождающим отступить назад.

— Вот так-то лучше! А теперь распорядись насчет шлюпки и свободного пути!

«Надеюсь, жизнь родной племянницы, нарбоннской регентши и дочки первого сенатора Империи для него хоть что-то значит», — подумал Варг.

— Потребуй от него клятву кровью Фортуната, ведь он же князь, — прошептала Доротея, и Варг, в отличие от Марсия, ее услышал.

Варвар встряхнул свою пленницу и бросил Милиссину:

— Эй, ты, сиятельство, поклянись княжеской клятвой, что отпустишь меня восвояси, как я хочу!

— Я не отпущу тебя, собака, пока ты не отпустишь эту женщину!

— Она мне не нужна, — расхохотался Варг. — Ее у вас, у амореев, я не просил, вы навязали мне ее, мне самому не терпится вот эту куколку обратно вам вернуть! Как только поклянешься, я тебе ее верну. А не поклянешься, она немедля пожалует к богам!

Доротея в ужасе взмолилась:

— Дядя, милый, сделай, как он хочет! Иначе он меня убьет, он дикий и безумный зверь, на все способный ради мести!

Марсий Милиссин заскрежетал зубами и сжал кулаки.

— Ты подписал себе вердикт, ублюдок варвар!

— Ну ладно, раз ты так решил… — Варг сделал страшное лицо и повернул кинжал в руке. Доротея зашлась отчаянным криком.

— Постой! — не своим голосом выкрикнул Марсий. — Ты победил, будь ты проклят, варвар! Клянусь тебе кровью Фортуната, ты получишь шлюпку и проход на берег!

— Этого мало! Поклянись, что твои люди не станут преследовать меня!

Князю пришлось поклясться и в этом. Как только клятва прозвучала, Варг выпустил Доротею, и она кинулась в объятия Марсия.

— Я умею держать слово, хотя и варвар!

Марсий Милиссин обнял племянницу. Она рыдала навзрыд, но, странное дело, никаких ран на шее у нее не оказалось! Невидящим взглядом Марсий обратился на Варга и, затворив глаза, произнес:

— Это Гомер прописал в «Илиаде»; так оно и случилось! — молвил Марсий, отворив пылающие гневом вежды. — Одну клятву священную ты вырвал у меня, презренный варвар; я дам еще одну, о каковой ты не мечтал, злодей: понадобится если, я буду до конца пути гоняться за тобой и не уйду к великим аватарам, пока собственноручно тебя не вздерну на первой же осине — клянусь в том кровью Фортуната, предка моего!.. Ну а теперь — беги, трусливая и подлая собака; княжеские клятвы нерушимы, даже и низшим тварям данные!

Варг поневоле вздрогнул. Он ценил этого человека как сильного, умелого, опасного врага. Он знал, что Марсий Милиссин слова на ветер не бросает. Впрочем, об этом думать было поздно: он, сын Круна Свирепого, по своей воле сжег все мосты к миру с Аморийской империей…

Конечно, князь Марсий Милиссин сдержал священную клятву потомков Фортуната-Основателя. Варг благополучно добрался до родного берега и вскоре соединился с отрядом Ромуальда.

Они тотчас скрылись в Нарбоннском лесу, и вовремя: на них была объявлена тотальная облава.

Шокирующие известия из Нарбонны вызвали в Темисии лавину нового скандала. Эта лавина мчалась, обрастая все новыми и новыми губительными подробностями и угрожая похоронить под собой всякого, кому боги назначили быть участником нарбоннского кризиса.

К чести его главных персонажей, они встречали удары жестокой Фаты с отвагой и хладнокровием истинных потомков Великого Основателя.

Марсий Милиссин делал все, от него зависящее, чтобы преступник Варг был как можно скорее пойман и подвергнут казни. В Темисии София Юстина всеми доступными ей способами выгораживала Марсия и отстаивала правильность своей нарбоннской политики. Корнелий Марцеллин, чья дочь подверглась злодейскому нападению свирепого варвара, вырвался из тени и двинул всех своих сторонников, явных и тайных, в решительную атаку на правительство Юстинов.

Дни декабря текли, приближая Год Кракена к закату, а скандал — к развязке. Князь Марсий, исполняя свою священную клятву, лично командовал розыскными отрядами. В поисках преступника Варга он исколесил всю Нарбоннскую Галлию — однако тот словно сквозь землю провалился.

Так, в сущности, оно и было, и также богам было угодно, чтобы Марсий Милиссин не смог найти преступника Варга, во всяком случае, в отпущенный для этого срок.

Девятнадцатого декабря, ровно полгода спустя после начала победоносной интервенции, по настоянию специальной сенатской комиссии генерал-легат Марсий Милиссин был отозван из Нарбоннской Галлии.