"Ученик мясника" - читать интересную книгу автора (Перри Томас)

Глава 5

…Еще один перед окончательным расчетом, а потом — отдыхать. Порой он удивлялся, как долго держится. Сначала казалось, что пять лет — это очень большой срок, но вот уже шесть, нет, почти семь лет напряженного труда. Всего через месяц жизнь в мотелях и арендованных коттеджах станет лишь кошмарным сном. Как прекрасно будет вернуться в Тусон, немного расслабиться, восстановить форму. Полжизни проводить в дороге и есть в забегаловках — не очень-то полезно для здоровья. Рано или поздно это даст о себе знать.

И все-таки Денвер не так уж плох в это время года. Здесь прохладно и чисто. Можно пройтись по Колфэкс-авеню, зайти в кино.

Самолет прилетает вечером, пресс-коференцию покажут в одиннадцатичасовых новостях. В любом случае первые дня два старикана будут окружать репортеры и второразрядные городские политиканы. Потом шумиха спадет, и можно будет что-нибудь придумать. В сущности, нужно только сделать свой лучший выстрел и забрать ставку, как в игре.

Мужчина неопределенной наружности выключил телевизор и подошел к туалетному столику. Он внимательно посмотрел на свое отражение в зеркале. Легкая тень усталости от перелета — и все. Ни морщин, ничего такого. Еще лет десять пройдет, пока его лицо станет запоминающимся.

Брэйер открыл дверь своего кабинета и поманил Элизабет, которая сидела за столом, читая газету. Не выпуская ее из рук, она подошла к шефу.

— Спустись в кассу и получи дорожные чеки, — сказал он. — В восемь уходит самолет на Лос-Анджелес. Ты там будешь к десяти по тихоокеанскому времени. В одиннадцать — рейс до Вентуры.

— Я?

— А ты видишь рядом с собой еще кого-нибудь?

— Но я же аналитик, или ты забыл? Я не оперативник. Я не вылезала из этой конторы с тех пор, как…

— Ты едешь, Элизабет. У тебя есть звание и квалификация. Ты действительно не занималась этим раньше, но это не означает, что ты не можешь или, уж если на то пошло, что я не могу приказать тебе взяться за это дело. Все согласовано с Мартином Коннорсом. Так что отправляйся.

— Значит, ФБР отстраняется? — спросила она, лукаво улыбнувшись.

— Нет. Но они разрешили нам использовать Харта только двое суток. Они могут вытащить его обратно в любое время после пяти вечера в среду. И они посылают его только для того, чтобы он расследовал взрыв, а не вел все дело целиком. А теперь тебе пора в кассу. Пусть они подсуетятся, чтобы ты успела на восьмичасовой рейс.

— Уже иду, — ответила Элизабет, направляясь к выходу. — Тем более что я очень не люблю, когда идет снег.

— Если ты вернешься с загаром в любом месте тела, кроме лица, я сдеру с тебя кожу и пришпилю ее к стенке, — постарался придать голосу серьезность Брэйер. — Я тебя не в отпуск отправляю.

Элизабет остановилась в дверях.

— А я думала, ты предпочитаешь казнь — «смерть от тысячи порезов».[3]

— Ладно. Удачи тебе, — кивнул Брэйер.

Он чертыхнулся про себя. Проклятье, это мой лучший сотрудник, может, даже вообще лучший аналитик, если не считать тех, кто сидит в Национальном бюро безопасности. И она должна ехать, чтобы копаться в этом дурацком убийстве. Ведь сам же и убедил Коннорса поручить это именно ей.

Брэйер постарался отогнать тревожные мысли. На самом деле нет оснований для беспокойства. Трудно найти более удачное время и дело, чтобы она начала заниматься оперативной работой. Цель была далеко, след уже порядком остыл. Мало вероятно, что Элизабет придется принять участие в опасном задержании или вооруженной погоне. После этого внезапного отъезда четверки мафиози на Запад, за которыми оказалось некому следить, ему не стоило большого труда убедить Коннорса попробовать Элизабет на оперативной работе. Департаменту давно не хватает оперативников, и, если Элизабет добьется успеха, — кто знает? Женщина с ее головой на такой работе — иногда это очень важно. Впрочем, подумал он, если Коннорс когда-нибудь прочтет предварительные материалы этого дела и поймет, по какому поводу он отправил на расследование двух человек, ему, Брэйеру, придется давать объяснения. Чтобы отвлечься, он решил позвонить Росвенору и узнать, получил ли тот, наконец, отчет из Талсы.

Спускаясь в лифте, Элизабет с удовольствием думала о возможности позагорать. В Калифорнии уже тепло. Пожалуй, не стоит брать туда плотное пальто и шерстяную юбку. Это не отпуск, сказал Брэйер, но ведь нигде не сказано, что она должна появиться в Калифорнии в таком виде, будто шла пешком с Северного полюса. Купальник много места не займет.

За стойкой «Объединенных авиалиний» находилось двое мужчин. Один, явно нервничая, пил кофе, другой возился с какими-то бумажками. Элизабет подошла ко второму и протянула свой ваучер.[4] Тот взглянул и слегка кивнул в сторону.

— Мисс Уэринг, мистер Харт ждет вас.

Мужчина поднялся, выбросил чашку в корзину для мусора и шагнул к Элизабет.

— Приятно познакомиться, — произнес он, поглядывая на ее чемодан.

— Мне тоже, — с улыбкой ответила она.

На этот раз ей действительно было приятно. Харт оказался высоким, худощавым, с копной буйных светлых волос, которые молодили его, и с удивительно изящными руками. Он подхватил ее багаж и повел к ряду кресел, стоящих поодаль, так, словно уводил даму с танцплощадки.

В конце концов, все складывалось не так уж плохо.

Они сели, и Элизабет обратила внимание, что Харт выбрал — места почти в середине, но так, чтобы соседи не помешали им говорить.

— У вас есть с собой оружие?

— Да, — ответила Элизабет. — Начальство полагает, что причины для этого нет, но по правилам у оперативника должно быть оружие. А вы?

— У нас те же правила. Думаю, нам следует пораньше пройти контроль, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Я рада, что едете именно вы. — Элизабет решительно преодолевала робость первых минут знакомства. — Скажите, а почему все-таки ФБР подключилось к этому делу?

— Это все ваш мистер Брэйер. Он попросил о помощи, а наше Бюро сейчас чрезвычайно расположено к сотрудничеству. Многие годы мы имели исключительно плохую прессу, весь этот политический вздор, грандиозная чистка после смерти Гувера — можете себе представить. Брэйер предложил им почти очевидное убийство, за которым, возможно, стоит нечто большее. В то же время все, что от нас требуется, — побегать каких-то два дня.

— Вы хотите сказать — Бюро ухватилось за это предложение. Надеюсь, вы не зря потратите свое время.

— Нет, — объяснил Харт. — Бюро таким образом доказывает свою полезность. В любом случае для организации это не потеря. Что же касается меня (Элизабет почувствовала, как он напрягся), я и раньше бывал на неудачных заданиях, но ни одно из них не включало поездку в Южную Калифорнию с очаровательной леди.

Что ж, он неплохо справился, хотя и немного неуклюже, решила Элизабет и наградила его самой лучшей своей улыбкой, на которую смогла отважиться.

— Посадка на рейс 452 «Объединенных авиалиний» начинается из выхода номер 23, — прозвучало из динамиков.

— Это наш, — сказал Харт.

Они уже сидели в салоне, наблюдая, как остальные пассажиры занимали свои места. Наконец дверь глухо закрылась, моторы завыли, и самолет покатил во тьму. В конце рулежной дорожки он развернулся, рев двигателей усилился, короткий разбег — и колеса оторвались от земли.

— Вы давно работаете? — спросила Элизабет.

— Около четырех лет. А вы?

— Всего лишь год. А почему вы выбрали ФБР?

— Я вернулся из армии, поступил в одно скромное учебное заведение и получил такой же скромный диплом юриста. — Харт улыбнулся. — Тогда это показалось хорошим выбором — идти в ФБР или двадцать лет копаться в бумажках, надеясь в итоге стать младшим партнером в какой-нибудь фирме.

— Мне это знакомо, — заметила Элизабет.

— Вам тоже?

— Разница небольшая. С моей специальностью администратора бизнеса можно было потратить всю жизнь на какой-нибудь маркетинг.

Элизабет отвернулась к иллюминатору. Самолет летел над облаками, и она почему-то подумала — догадается ли Харт, что из окна виден только кончик крыла…

Пойти в кино — всегда хороший способ убить время вечером в чужом городе. Кругом люди, темно, и никому в голову не придет тебя разглядывать. После сеанса он вышел в общем потоке людей и почувствовал, что проголодался.

Много лет назад Эдди Мастревски учил его никогда не думать о том, что живешь по «легенде». Следует полностью перевоплотиться, говорил он, делая исключение только для выполнения задания. В таком случае за весь год будет лишь несколько часов, в течение которых с тобой может что-нибудь приключиться. Все остальное время — ты действительно страховой агент, или водитель грузовика, или коп, и опасность подвергнуться риску у тебя не больше, чем у них. Даже если поскользнешься однажды, твоя другая жизнь надежно подстрахует тебя. Кроме того, это дает возможность думать о чем-нибудь постороннем. Сам Эдди был мясником.

Конечно, все это происходило в те времена, когда работы было не много. Теперь совсем иное дело. Надо быть дураком, чтобы отказываться от предложений. Да и работать теперь легче. Все путешествуют, никому ни до кого нет дела. Для прикрытия нужно-то всего лишь выглядеть как все и делать то же, что другие.

В данный момент люди ужинали. Он прошелся по Колфэкс, высматривая ресторан, где было бы достаточно много народу.

— Не дури, Карлсон, — сказал старик. — Если уж мне и грозит опасность, то не от какого-то парня с ружьем, а от корпораций, недовольных тем, что билль лишит их налоговых льгот. Преступникам плевать на реформы налогов, потому что, как тебе известно, они их вообще не платят.

— Я только хочу сказать, сенатор, что не так все просто, — ответил Карлсон, мужчина лет тридцати, такой холеный, что это бросалось в глаза. — Вы теперь национальный герой. Каждый вечер вас показывают по телевидению. Речь не о вашей политической программе. Средства информации выдвигают вас на всеобщее обозрение, а уже одно это делает вас мишенью. Если ваше изображение появится на экране ровно в тот момент, когда у какого-нибудь психа чересчур разболится голова, вам понадобится охрана.

— Прекрасно! В таком случае обеспечьте мне какую-нибудь охрану, а пока убирайтесь к черту и дайте мне спокойно работать, — в раздражении ответил сенатор и быстро направился к лимузину.

Карлсон проследовал за ним, продолжая что-то говорить. В то же самое мгновение, как дверцы захлопнулись, их большая черная машина резко рванула с места и влилась в поток автомобилей.

Самолет заходил на посадку в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Элизабет пришлось сосредоточиться. Пять часов в воздухе после полного рабочего дня, и еще неизвестно, когда она сможет наконец остаться одна и снять хотя бы туфли. Можно себе представить, как она должна сейчас выглядеть. Но ей не захотелось об этом думать. Как может выглядеть женщина, которая отработала тринадцать часов и в ее распоряжении не так уж много возможностей, чтобы скрыть это?

За время полета Элизабет просмотрела свои записи. Утром первым же делом они пойдут в полицию Вентуры. Харт возьмет на себя анализ взрыва — лабораторную экспертизу и разговор со специалистами. Она ознакомится с подробным рапортом и протоколами допросов свидетелей. А потом направится по тому следу, который покажется самым многообещающим.

Когда зажглось табло с надписью «Не курить», она добавила еще одну строчку: банковские счета. Если у Вейзи были связи с преступным миром, наверняка что-нибудь найдется. Или у него окажутся слишком большие поступления, или слишком большие расходы. А если нет — значит, несоответствие между его счетом и образом жизни укажет, что были какие-то иные источники, не зафиксированные официально. Элизабет приписала еще словечко «сейф» и убрала бумаги в сумочку.

Она была рада, что может двигаться. Даже для женщины ростом в пять футов и пять дюймов кресла в самолете располагались слишком тесно. Каково же пришлось Харту, внезапно с сочувствием подумала она. Пройдя мимо стюардессы, они оказались на движущейся дорожке, которая донесла их до здания аэровокзала. Из одного зала Харт быстро провел ее в другой, к стойке авиакомпании «Золотой Запад». Он произнес несколько слов, и служащий взялся за телефон. Через мгновение он обернулся.

— Мистер Харт, ваш рейс вылетает в девять пятьдесят, выход номер 41. Ваши чемоданы, разумеется, будут доставлены.

Элизабет заметила большие настенные часы. Было половина десятого. Отдохнуть не удастся, но хотя бы посидеть, вытянув ноги, в этих удобных голубых пластиковых креслах.

Харт предложил:

— Как насчет того, чтобы выпить?

Они устроились в уголке, спиной к стене. Посетителей было мало, и заказ им принесли сразу.

— Я все думаю об этом случае, — произнесла Элизабет, отпив глоток. — И что-то меня в нем смущает.

— Так бывает, — рассудительно ответил Харт. — Наверняка тут дело нечисто. Лучше считать, что занимаешься предварительным расследованием, а не самим убийством.

— Что вы имеете в виду?

— Вы ищете следы, оставленные профессионалом. Даже если вы их найдете, скорее всего этим придется ограничиться. Мало вероятно, что удастся кого-то арестовать. Если это профессионал, значит, его ничто не связывало с Вейзи, и мы ничего о нем не узнаем. Похожего преступления ни за кем не числится. Так что если это и метод, то он применен впервые.

— Стало быть, обольщаться не стоит?

— О, надежда умирает последней. Мы пока очень мало знаем. При таком взрыве в машине не осталось отпечатков пальцев. Но, возможно, мы наткнемся на что-нибудь, что прояснит обстоятельства или причину убийства.

— Для начала у меня есть парочка идей, — сказала Элизабет. — Может, нам повезет.

— Да, если мы будем работать тщательно и осторожно и сами не наделаем ошибок. Думаю, самое лучшее — ничего не искать специально. Достаточно просто смотреть и фиксировать все, что увидишь и услышишь. И через год, наверное, кто-нибудь отыщет в этом свою логику.

Элизабет слегка улыбнулась. Вот настоящий мужчина! Советует ей не предаваться мечтам и тут же предупреждает, что все может обернуться самым неожиданным образом.

Она взялась за свою сумочку.

— Девять пятьдесят. Пора идти.

Харт допил свою порцию шотландского виски, положил на столик деньги и последовал за ней. Еще небольшой перелет, и можно будет немного отдохнуть, подумала Элизабет.

Мужчина неопределенной наружности вышел из ресторана и купил в газетном автомате «Денвер пост». Пора уже заняться изучением этого человека. Если в газете и нет расписания его поездок, то хотя бы фото. С чего-то же нужно начинать. Он вспомнил историю о том, как когда-то Дейв Бартон пытался собрать информацию о своем соседе. Возможно, это правда, хотя трудно сказать наверняка. Все может произойти, если забудешь об осторожности. А такие большие шишки, вроде этого старика, вообще заслуживают, чтобы на них потратили времени чуть больше положенного. За такие деньги — почему бы и нет? Тем более он последний. На какое-то время. Еще одна из заповедей Эдди Мастревски: если устал — никогда не спеши. Полицейские могут быть тупы как гориллы и делать миллионы ошибок, но зарплату они получают исправно и вечером идут домой смотреть телевизор. А ты сделаешь одну — и умрешь. Если не полиция, так твой клиент разделается с тобой.

На этот раз самая простая часть дела — выбраться отсюда. Годится чартерный рейс в Лас-Вегас, билеты покупаются заранее. Это правило, поэтому полиция не будет столь тщательно искать именно там. Если нельзя вылететь из другого города, сойдет и чартер.

Пока маленький самолетик летел вдоль побережья к Вентуре, Элизабет забыла об усталости. Внизу виднелось ярко освещенное пространство, которое тянулось вдаль и постепенно тускнело, оставляя отдельные огни, похожие на слабое мерцание звезд. Потом самолет пересек береговую линию, и в иллюминаторе Элизабет осталась лишь тьма. Скоро они начали снижаться.

Аэропорт в Вентуре оказался весьма скромным. Для пассажиров подали деревянный трап. Энергичный молодой человек, одетый в золотистого цвета куртку, которая была ему явно велика, улыбался и всем своим видом показывал, что готов поймать каждого, кто соберется сверзиться с этого шаткого сооружения.

Ночь была тихой и теплой, как поздней весной. Здание напоминало автовокзал в маленьком городке. Им удалось отловить одинокое такси, и шофер отвез их в отель «Океанские пески», где были заказаны номера. Элизабет была приятно удивлена, увидев длинное оштукатуренное здание с легким намеком на архитектуру испанского стиля, утопавшее в роскошной, незнакомой ей зелени.

Харт любезно взял на себя труд зарегистрировать их обоих. Элизабет даже решила было, что это проявление приятной старомодной учтивости. Но размышляла она недолго. Как только в ее руках оказался ключ от номера, она поспешила туда, предвкушая встречу с прохладными чистыми простынями. В кровати она вдруг вспомнила, что, кажется, не пожелала Харту спокойной ночи. Но и об этом она думала недолго.

В своих поездках он всегда старался держаться подальше от женщин. И не потому, что какая-нибудь из случайных знакомых могла что-нибудь заподозрить и попытаться навести справки в полиции. Просто это было чертовски сложно. Нужно что-то придумывать, рассказывая им о себе, давать фальшивый адрес и номер телефона, по которому его все равно не застать, соглашаться приходить в определенное время и место… Такого рода вещи были ему в тягость и, кроме того, добавляли элемент риска.

Поэтому он замедлил шаг, чтобы не поравняться с той, что шла впереди него по тротуару. Она явно пыталась снять кого-нибудь. Он не видел ее лица, но походка была красноречивой. Спина слегка выгнута, бедра немного раскачиваются, она как бы просто прогуливается по Колфэкс-авеню. Он видел такое тысячу раз. Женщины почти всегда ходят быстро, если они одни, особенно по такой улице. А если нет, обычно это означает следующее: я никуда специально не направляюсь, делать мне нечего, и времени у меня вагон.

В другой раз, подумал он, но глаза не могли оторваться от округлых крепких ягодиц. Надо потерпеть всего неделю.

Она вдруг обернулась, и он понял: девица была уверена, что он идет за ней. Она остановилась, якобы изучая витрину. Глядя прямо перед собой, он в том же темпе миновал ее, но девица последовала за ним. Со стороны все это могло показаться вполне естественным: очаровательная леди у витрины, мужчина, направляющийся к своей машине, стоящей у тротуара.

Он услышал ее голос:

— Если хотите, можете попробовать.

Голос был нежен и доверителен, его тональность прекрасно помогала установить долю интимности. Я все про тебя знаю, словно говорила она, знаю, что ты чувствуешь и хочешь… Ему пришлось сделать усилие, чтобы преодолеть воздействие этого голоса.

Замедлив шаг, он произнес, изобразив удивление:

— Простите?

Она улыбнулась, как сытая кошка. У всех женщин бывает такая улыбка. Губы были сомкнуты, в глазах светилось веселье. В ответ он услышал:

— Если вы один, то я не занята.

Частью своего сознания он не мог не отметить, что она невероятно соблазнительна; особо поразили ее яркие голубые глаза, сверкавшие из-под шапки тяжелых каштановых волос. Но другая часть подавала сигнал опасности: не время и не к месту! Пойти с ней означало подвергнуть себя неоправданному риску. Все вместе разозлило его.

— О, простите, мисс. Я женат.

Чувство профессионализма помогло ему изобразить взволнованность человека, которого не за того приняли. Он ускорил шаг, как напуганный бизнесмен, которому хочется лишь одного — поскорее удрать с того места, где он попал в двусмысленное положение. Потом, сгладив углы, он, похохатывая, расскажет жене и друзьям дома, не без самодовольства считая, что это украшает настоящего мужчину, как к нему на улице подвалила та-а-а-кая проститутка… Надо же, предложила себя! Не могу поверить!

Он свернул в боковую улочку, продолжая играть роль бизнесмена, обремененного делами. Потом свернул еще раз, на параллельную Колфэкс-авеню, фактически — узкий переулок. Тут было значительно темнее. По одной стороне тянулись задние дворы магазинов, маленьких гостиниц и ресторанчиков, лепящиеся один к другому и совершенно одинаковые, со стальными огнеупорными дверями, грузовыми площадками и мусорными ящиками цвета морской волны, заваленными картонными коробками.

Девица испортила ему настроение, напомнив о том, с каким нетерпением он на самом деле ждет окончания этой поездки и возвращения назад, в Тусон, чтобы отдохнуть. Нелегко уже стало жить по стольку дней, разговаривая только с официантами.

Он взглянул на часы. Начало одиннадцатого. Пора возвращаться в мотель, взять газету, дождаться вечернего выпуска новостей.

Внезапно сознание захлестнула вспышка боли, и ему показалось, что он слышал грохот, с которым что-то обрушилось ему на голову. Он оказался на земле, чувствуя вдобавок жуткую боль в колене. У него не было времени обдумывать, кто и чем его ударил. Заметив движение над собой, он собрался с силами и выбросил вперед, в темноту, кулак, одновременно оттолкнувшись правой ногой. Раздался чавкающий звук и короткий визг, переходящий в хрип, который оборвался с падением тела.

Он поднялся и сделал шаг вперед, оглядываясь. Рядом мог оказаться еще кто-нибудь. Но действовал он недостаточно быстро. Страшный удар по спине чем-то длинным словно начинил его болью. Тут же он получил удар в лицо и снова упал. Ноги нападавшего были рядом. Резким движением он рванул их на себя и, пока тот заваливался, изловчился встать и нанести жестокий удар в пах. На этот раз крика не последовало, было слышно лишь прерывистое сипение. Пригнувшись, он огляделся, ища взглядом других. Кажется, их было всего двое. Грабители, подумал он. Господи! Он взглянул на лежащих. Один не подавал признаков жизни. Что же с ними делать? С собой у него ничего не было, даже ножа. Нельзя оставлять их просто так. А вдруг они сначала хорошенько рассмотрели его, прежде чем напасть? Он наткнулся на окровавленный булыжник, которым, видимо, и нанесли ему первый удар, сжал его покрепче и резко опустил на голову одного. Хрустнула кость. Он проделал то же самое со вторым и оттащил обоих к мусорным ящикам, в темноту, а затем двинулся прочь по переулку, прихрамывая. Спину саднило, по щеке текла кровь, и невозможно было понять, разбита у него только голова или еще и лицо. Его тревожило лицо. Грабители, о Господи!

Сенатор, откинувшись в кресле, смотрел коммерческое шоу, посвященное новым моделям машин. На самом деле никаких машин и не было, кроме маленького японского автомобильчика, вокруг которого скакали американцы, умиляясь музыкальным наворотам в салоне.

Потом начались новости. Карлсон подошел и чуть увеличил громкость. Он не хотел показать, что считает сенатора старым и глуховатым, а лишь подчеркнуть единство их взглядов: коммерческое шоу — это своего рода атмосферная помеха, а вот речь сенатора в аэропорту действительно имеет большое значение.

Ведущий новостей скороговоркой перечислял заголовки:

— Сегодня завершилась очередная сессия конгресса. Сенатор Маккинли Клэрмонт прибыл в Денвер. На Среднем Востоке произошел локальный вооруженный конфликт. Землетрясение в Центральной Америке. В Новой Англии — самая сильная за двадцать лет снежная буря. Эти и другие новости в подробном изложении через несколько минут.

Пошла реклама японской автомашины.

— Да ведь это то же самое, — скорее удивленно, чем возмущенно, сказал сенатор, глядя на экран, где те же энтузиасты гримасничали и жестикулировали под музыку. — Карлсон, с каких это пор они стали так делать?

— Что делать, сенатор?

— Дважды подряд крутить одну и ту же рекламу!

— Разве? Я и не заметил, — отозвался молодой человек.