"Тайна «Тускароры» (авторский сборник)" - читать интересную книгу автора (Шалимов Александр Иванович)

Белая пелена

— Странно, — сказал Волин, — кажется, свечение пульсирует. И оно не связано с конкретным объектом. Вот сейчас свечение еще заметно, а на локаторе ничего нет…

— Объект свечения наблюдался, — решительно возразил Розанов. — Правда, у него были расплывчатые очертания. Что-то похожее на овал. Лучше всего было видно перед вашим приходом…

Волин и Розанов уже более часа находились в главной наблюдательной башне «Тускароры». Все наружные рефлекторы станции были выключены. На купола наблюдательных башен, за исключением главной, надвинуты броневые колпаки. Станция словно притаилась во мраке.

В главной наблюдательной башне тоже было темно. Лишь слабо светились зеленоватые шкалы указателей и экраны локаторов, расположенные внизу, у самого пола. Прозрачное полушарие, образующее купол башни, не различалось в темноте. Казалось, над наблюдателями распростерлась ночь без звезд и в этой ночи далекими метеорами вспыхивают голубоватые огоньки глубоководных рыб… И еще загадочное фиолетовое свечение, то приближающееся, то вдруг начинающее удаляться. Сейчас оно удалялось и постепенно исчезало, как угасающее полярное сияние арктического неба.

— Может быть, скопление каких-то микроорганизмов? — предположил Волин.

— Оно имело овальную форму, — повторил Розанов.

— Плыло оно или двигалось по дну?

— Н-не знаю… При таком удалении трудно сказать.

— Но сейчас оно, пожалуй, плывет.

— Сейчас я уже ничего не вижу.

— Да, и я тоже… Вот рыбы прошли там, где мы только что видели его.

— А вы не заметили, Роберт Юрьевич, что раньше рыбы избегали приближаться к светящемуся объекту?

— Пожалуй, вы правы… Значит, отпадает предположение о микроорганизмах. Тем более что рыбы этих глубин обычно плывут на свет. Что это может быть? Нет, решительно надо выйти на дно…

— Вспомните Савченко и… Северинова, Роберт Юрьевич. И ваш собственный приказ…

— Ну, свой-то приказ я всегда могу отменить, по крайней мере по отношению к самому себе.

Разговорный динамик кашлянул и тотчас послышался голос Кошкина.

— Роберт Юрьевич, сверху спрашивают как дела?

— Передайте, свечение исчезло.

— Может включить наружные рефлекторы?

— Пока не надо. Мы сейчас идем к вам. Пусть дежурный наблюдатель поднимется в башню.

— Есть…

Динамик умолк.

— Я свяжусь с погранзаставой, — сказал Волин. — Если у них нет тревожных сведений, надену скафандр и выйду на дно.

— Мне тоже идти? — спросил Розанов.

— А не боитесь?

— Роберт Юрьевич!

— Хорошо, пойдем втроем, — решил Волин. — Я, вы и Кошкин. Кстати, попробуем «вездеход». Если, конечно, с погранзаставы дадут «добро».

Через полчаса Волин и Розанов в глубоководных скафандрах один за другим выбрались наружу через выходной тамбур. Все внешние рефлекторы станции теперь были включены. Потоки яркого электрического света заливали дно перед приземистыми постройками «Тускароры». Видимость была не менее ста пятидесяти метров. В освещенной зоне появлялись и исчезали небольшие стайки глубоководных рыб, похожих на окуней.

Кошкин, вышедший раньше, уже копошился возле донного «вездехода» — довольно уродливого сооружения, напоминавшего большую лодку, поставленную на гусеницы танка. Переднюю половину «лодки» занимал двигатель, смонтированный внутри массивного конического чехла. Конус находился в лежачем положении и был обращен острым концом вперед. Задняя часть лодки была свободна. Там легко могли поместиться стоя три человека в скафандрах.

Заметив товарищей, Кошкин опустил задний борт «вездехода» и сделал рукой приглашающий жест. Волин обошел вокруг странную конструкцию и не без колебания поднялся по откинутому борту внутрь. Розанов вошел следом. Кошкин поднял задний борт, вскарабкался по наружным скобам и тяжело перевалился в кузов «вездехода».

— Удобств еще не оборудовали, — услышал Волин в наушниках голос Кошкина. — Если потянет, сделаем и удобства.

Кошкин протиснулся вперед и принялся манипулировать с двумя рядами кнопок, размещенных на выпуклом основании конического чехла.

— Теперь держитесь, — снова послышался в наушниках его голос.

«Вездеход» дрогнул, наклонился вправо, потом влево и плавно тронулся с места. Вокруг начало темнеть. Постройки станции в ореоле постепенно тускнеющего света медленно поплыли назад и вскоре превратились в едва различимое желтоватое пятно. Кошкин включил рефлектор в носовой части вездехода. Сильный луч света прорезал окружающий мрак, осветил буроватое каменистое дно, полосы песка; потом вырвал из темноты скопления крупных красноватых шаров на тонких ножках.

— Грибы? — послышался удивленный возглас Кошкина.

— Глубоководные кораллы парагоргия, — услышал Волин в наушниках голос Розанова. — Здесь их целое скопление… Осторожно, Алексей Павлинович, не повредите наш «ботанический сад»… Эти кораллы — большая редкость на наших широтах. Дальше будет еще красивее — тут где-то вблизи есть заросли морских лилий. А, вот они… Смотрите, это метакринус ротундус. Изящные, как земные хвощи, только с венчиком, как у колокольчика. Отведите свет в сторону. Видите, в темноте они светятся голубоватым огнем. Ну не красота ли?

— Здорово! — прошептал Кошкин.

Волин оглянулся. Свет огней «Тускароры» чуть желтел в непроглядном мраке.

— Медузы, глубоководные медузы над нами, — снова послышался голос Розанова.

Волин глянул вверх. Большие голубоватые парашюты медленно плыли над вездеходом. Длинные светящиеся щупальца вяло извивались, точно оборванные стропы, колеблемые ветром.

— К-кальмар! — крикнул Кошкин.

Впереди мелькнуло темное веретено, усеянное красноватыми и фиолетовыми огоньками; точно межпланетная ракета во всем блеске бортовых сигнальных огней шла на посадку.

— Крупный экземпляр, — послышался в наушниках шепот Розанова. — Метров пять длиной. Вот бы взять такого.

— Не будем отвлекаться, Геннадий, — сказал Волин. — Мы должны осмотреть окрестности станции и выяснить причину свечения. Кальмары потом… А хорошую вы штуку смастерили, Алексей Павлинович, — продолжал Волин, обращаясь к Кошкину.

— Да, пока тянет, черт, — пробормотал Кошкин.

Стараясь не потерять из вида огней «Тускароры», Кошкин повел «вездеход» к северу, потом развернулся. Держа огни станции по правому борту, прошли на юг. На песчаных и илистых участках дна не было заметно никаких следов. В толще воды скользили только рыбы, изредка появлялись светящиеся зонтики глубоководных медуз.

— Мы описали полукруг около станции, — сказал Волин. — Сейчас тут нет того светящегося объекта… Он уплыл или… исчез, не оставив следа… А ведь он был к станции гораздо ближе, чем мы сейчас. Похоже, что опоздали…

— М-мы, оказывается, здорово з-замутили в-воду, — послышался голос Кошкина. — Посмотрите, какой хвост за нами…

Волин и Розанов оглянулись. За вездеходом тянулась сероватая медленно расползавшаяся пелена, почти непроницаемая для лучей рефлекторов.

— Здесь илистое дно, — заметил Розанов, — теперь эта муть долго не осядет. Вот один из недостатков любого вездехода… На илистых участках легко потерять ориентировку.

— Но тянет и по глине ничего, — пробормотал Кошкин.

— Попробуем проехать на северо-восток, — предложил Волин. — Светящийся объект удалялся в том направлении. Ориентироваться будем по компасам в наших шлемах. Курс сорок пять градусов, Алексей Павлинович.

— Есть, капитан, — отозвался Кошкин, орудуя с кнопками на панели управления.

Вездеход развернулся и медленно двинулся вперед. Пятнышко огней «Тускароры» растворилось в непроглядном мраке.

Некоторое время ехали молча. В ярком свете рефлекторов плавно текла навстречу монотонная буроватая равнина дна. Кое-где из-под песка и ила торчали корявые черные гребни скал. Возле них, как голубоватые призрачные цветы, светились контуры морских лилий. Пересекли узкую цепочку следов на гладкой поверхности ила.

— Наши следы, — сказал Розанов, — мы проходили тут с Мариной.

Потом равнина приобрела легкий уклон в сторону движения. Вездеход побежал быстрее.

— Начался спуск к Тускароре, или к Курильской впадине, как ее теперь называют, — заметил Волин. — Возьмите на десять градусов влево, Алексей Павлинович. Не будем спускаться слишком глубоко.

— Тем более что скафандры отрегулированы на шестьсот-семьсот метров, добавил Розанов. — А мы спустились уже метров на пятьдесят глубже станции…

Проехали еще около километра. Дно стало более ровным и выглядело совершенно пустым. Исчезли и обитатели придонного слоя воды. В лучах рефлекторов больше не появлялись ни рыбы, ни глубоководные медузы.

— Может быть, не стоит забираться дальше, — послышался голос Розанова. — Мы удалились от станции на несколько километров. Это значительно больше, чем радиусы пеших маршрутов. Здесь не был никто из наблюдателей. И, насколько я помню карту, остается уже немного до края впадины. Там уклоны очень крутые…

— А поехали до самого края, — вдруг предложил Кошкин, — машина тянет вовсю… Хоть разок заглянуть в эту самую Тускарору.

— Заглянуть не удастся, — сказал Волин. — В верхней части впадины уклон составляет всего несколько градусов. Равнина, как и тут, только наклонная. Я думаю, Геннадий прав, пора возвращаться. Вездеход мы попробовали. Он вполне пригоден для небольших маршрутов. Убедились, что светящийся объект, если это действительно был объект, а не какое-то неизвестное явление, удалился от станции достаточно быстро. В общем, сделали что могли. Давайте только перед возвращением выключим на некоторое время свет и понаблюдаем, что делается вблизи нас.

Рефлекторы погасли один за другим. Надвинулся непроницаемый мрак. Ни единого проблеска света не было заметно вокруг.

Волин отчетливо слышал в наушниках настороженное дыхание товарищей.

— Точно ослепли, — послышался голос Розанова. — Что за пустыня. Ни одной живой твари…

— Вот попади случайный наблюдатель на батискафе в такое место, — сказал Волин, — и готова теория о безжизненности дна на глубине шестисот пятидесяти метров. А всего в нескольких километрах отсюда на той же глубине кораллы и лилии, и рыбы, и крабы… На дне, как и на поверхности Земли, есть джунгли и саванны, и безжизненные пустыни.

— Ой! — вскрикнул Кошкин, включая свой рефлектор.

Яркая вспышка света в непроглядном мраке заставила Волина зажмуриться.

— В чем дело? — быстро спросил он, торопливо нащупывая кнопку рефлектора.

— Кто-то трахнул м-меня п-по затылку…

Включили все рефлекторы на шлемах и на вездеходе. Вокруг было по-прежнему пусто.

— Вам, вероятно, почудилось, Алексей Павлинович, — заметил Розанов.

— Ничего не п-почудилось! До сих пор в ушах звенит…

— Удар ощутили по шлему? — спросил Волин.

— Не по шлему, а п-под шлемом, прямо п-по затылку.

— Осьминог в скафандр залез? — хихикнул Розанов.

— Проверьте индикаторы давления и состава дыхательной смеси.

— Вроде бы все в порядке…

Осмотрели снаружи скафандр и шлем Кошкина. На них не было заметно никаких дефектов и повреждений.

— Поворачиваем и полный вперед! — скомандовал Волин.

Вездеход неторопливо развернулся и побежал обратно вдоль шлейфа сероватой мути, поднятой на пути от станции и еще не осевшей.

— Вот он — лучший указатель дороги, — сказал Кошкин, махнув рукой в сторону пепельной ленты, неподвижно висящей у самого дна. — Так по нему и прикатим к станции.

— Позывные «Тускароры» слышите? — спросил Волин.

— К-конечно!

— За нами увязался кальмар, — послышался в наушниках голос Розанова. — Идет параллельным курсом и постепенно нагоняет.

— Дай ему ультразвуком, — посоветовал Кошкин, не оборачиваясь, — а то еще вздумает броситься…

— Подойдет поближе, я его загарпуню. Хороший экземплярчик, метров на шесть.

— Лучше не связывайся, — сказал Кошкин. — Дай ультразвуком, он отстанет.

Волин оглянулся. Крупный кальмар, сияя радужными огнями своих фотофор, плыл невдалеке. Шел он короткими рывками и с каждым рывком нагонял вездеход. Розанов ждал, приготовив длинную тонкую острогу, соединенную с капроновым шнуром.

Кошкин увеличил скорость до предела. Волин почувствовал нарастающее сопротивление воды, ухватился за борта машины. Кальмар немного опередил вездеход, раздвинул щупальца, которые до этого были плотно сжаты и с явным любопытством разглядывал невиданное сооружение и его пассажиров. Волин отчетливо видел внутри раскрывшегося пучка щупальцев темный роговой клюв и фосфоресцирующий круглый совиный глаз, размером с большую тарелку.

— Дай, дай, ультразвуком, — твердил Кошкин. — Не лезь на рожон, Генка…

— Ну-ну, еще поближе, на пару метров поближе, — бормотал Розанов, не слушая Кошкина. — Алексей, да сверни ты чуть в его сторону.

— Черта с два…

Кальмар приблизился сам, и Розанов уже приготовился метнуть острогу, но в этот момент в наушниках послышался испуганный возглас Кошкина и вездеход резко затормозил. Пассажиры, потеряв равновесие, ткнулись друг в друга. Кальмар по инерции вырвался вперед, далеко опередив вездеход.

Приподнявшись, Волин поспешно глянул вокруг. Тонкий ил, взмученный при резком торможении, ослабил силу рефлекторов, однако Волин разглядел впереди колеблющуюся белую пелену, преградившую путь. Пелена медленно двигалась им навстречу и одновременно разрасталась в стороны и вверх…

«Мутьевой придонный поток? — мелькнуло в голове Волина. — Оползень склона? Нет, это что-то другое…»

Кальмар, плывший задом наперед, все еще следил за оставшимся позади вездеходом и, видимо, не подозревал о преграде, появившейся на его пути. Когда он почувствовал ее близость и затормозил, было уже поздно. Из слабо пульсирующей белой пелены навстречу огромному моллюску протянулись какие-то бесформенные выросты, похожие на гигантские псевдоподии амебы. Кальмар отчаянно рванулся, щупальца его бешено закрутились во все стороны, пытаясь освободить схваченное мертвой хваткой тело. Яркими разноцветными звездами вспыхнули фотофоры. Вспыхнули и сразу погасли. Белая пелена обволокла тело моллюска, и он постепенно исчез в ней, еще продолжая вяло шевелить щупальцами.

— Господи, что же это такое! — услышал Волин в наушниках голос Кошкина.

— Во всяком случае, что-то опасное, — быстро сказал Волин. — Разворачивайтесь, кажется, надо бежать…

Вездеход задрожал, поднимая густые клубы мути, дернул назад, развернулся и быстро покатил по дну.

Пересекли одну полосу мути, потом другую и вырвались на открытое пространство дна. Волин и Розанов как по команде обернулись назад. В пределах освещенного пространства белой пелены не было видно. Только взмученный ил пышным хвостом тянулся за вездеходом.

— Что это могло быть? — спросил Розанов. Голос его изменился и заметно дрожал.

— Не знаю, — подумав, ответил Волин. — Внимание, «Тускарора», слышите нас? Хорошо… Возвращаясь, мы встретили странное образование, напоминающее гигантское скопление бесструктурной, по-видимому, живой материи. Первое впечатление — это нечто среднее между огромной гидрой и амебой. Издали похоже на белую пелену. Вероятно, это колониальное образование, способное передвигаться. Очень опасно, потому что легко овладело гигантским кальмаром, втянув его внутрь. Мы пытаемся обойти его стороной. Сейчас идем к станции. Откройте шлюз для вездехода и сообщите наверх. Все!.. Нет, кажется, пока не преследует… В пределах освещенной зоны его не видно.

— Преследует, Роберт Юрьевич, — послышался шепот Розанова. — Смотрите вправо…

Волин взглянул в указанном направлении:

— Так… Внимание, «Тускарора». Слышите нас? Алло, «Тускарора»? Почему молчите? Так… Белая пелена, по-видимому, преследует нас, идя слева сзади параллельным курсом. В темноте испускает фиолетовое свечение. Видимо, это она приближалась сегодня к станции. Расстояние сейчас… несколько десятков метров. Сообщите наше расстояние до станции. Полтора километра?.. Так… А ее видите на экране? Нет… Ясно… У нас с собой ультразвуковые излучатели, но они едва ли помогут… Нет, не покидать станции ни при каких обстоятельствах. Это категорический приказ. Следите за экранами и сообщите наверх.

— Алексей, быстрее, оно приближается, Алексей, — твердил дрожащим голосом Розанов, теснясь подальше от кормы вездехода.

— Быстрее нельзя, — услышал Волин голос Кошкина и поразился его спокойствию и твердости.

«Молодец, Алексей Павлинович, — подумал океанолог, извлекая из внешнего кармана скафандра раструб ультразвукового излучателя. — Так и надо, когда становится опасно…»

— Ничего, друзья, — произнес он вслух, — мы пока сохраняем дистанцию…

— Нет, Роберт Юрьевич, оно догоняет, — закричал Розанов. — Смотрите, какое свечение… Что же делать, что же делать!..

— Спокойно… Приготовьте излучатель!..

— Разве поможет! Оно уже совсем рядом… Роберт Юрьевич!..

Волин выхватил из рук Розанова второй излучатель и, направив оба раструба на ближайший вырост студнеобразной белой массы, стелющийся всего в десятке метров за вездеходом, нажал включатели. Вырост дрогнул и поспешно втянулся внутрь белой пелены, уже охватившей вездеход с трех сторон.

— Действует, однако, — почти весело заорал Кошкин, — покажите ей кузькину мать!..

Волин, широко расставив ноги, стоял у кормового борта вездехода и резкими взмахами полосовал приближающуюся белую массу направленным ультразвуковым излучением. Бесформенные белые выросты, встречая невидимый луч ультразвука, отступали, втягивались в студнеобразное тело, которое вспыхивало яркими фиолетовыми оттенками. Однако полукольцо, охватившее вездеход, продолжало сжиматься.

«Оно воспринимает ультразвуковое раздражение, значит, оно чувствует, — думал Волин, — но… но кажется нам все-таки не уйти…»

— Алло, «Тускарора». Дайте расстояние… Восемьсот… Так… Не видите его? Странно. Оно следует за нами… Довольно близко, но пока мы держим его на расстоянии ультразвуковыми излучателями.

Вдруг Волин почувствовал, что скорость вездехода начала замедляться. Белая пелена сразу приблизилась. Теперь всего несколько метров отделяло ее выросты от бортов машины.

— Алексей, что ты делаешь?! — послышался крик Розанова.

— Это не я, — сказал Кошкин. — Что-то с мотором… Останавливается… Все… Пошли пешком…

— Выходить, быстро! — крикнул Волин, размахивая излучателями.

Розанов вскарабкался на конический чехол мотора, спрыгнул вниз, упал, поднялся и побежал вперед, поднимая облака мути.

— Алексей, выходите! — крикнул Волин. — Ну, быстро!..

— Сейчас, только ему конфетку подложу, — бормотал Кошкин, возясь с кнопками двигателя. — Так, так и еще так… Пошли, Роберт Юрьевич! Это его задержит немного.

Они перевалились через борта и быстро пошли прочь от вездехода, размахивая ультразвуковыми излучателями. Розанова уже не было видно. Его рефлектор чуть светил где-то впереди. Сделав несколько десятков шагов, Кошкин вдруг остановился и оглянулся.

— Сейчас ударит, — сказал он.

Волин тоже оглянулся. Белая пелена колебалась у них за спиной на расстоянии десяти-пятнадцати метров. Ее выросты уже приблизились вплотную к вездеходу, оплели его, видимо, пытаясь приподнять. Вдруг внутри вездехода сверкнула яркая искра, поднялся столб пламени, и Волин отчетливо почувствовал сотрясение воды.

— Аккумуляторы, — крикнул Кошкин, — я отключил внутренние крепления чехла, и эта сволочь сорвала его. Аккумуляторы разрядило прямо в нее. Эх, жалко вездеход…

— Другой построите, — сказал Волин. — Пошли быстрее.

Студнеобразные выросты освободили вездеход и, отступив, пульсировали на некотором расстоянии.

— Сейчас опять надвинется, — говорил Кошкин, крутя головой. — Но все-таки немного времени выиграли…

Оглянувшись спустя некоторое время еще раз, Волин успел разглядеть, как бесформенные массы студня обволокли вездеход, легко приподняли его и он исчез в пульсирующей белой пелене.

— Выплюнет, не переварит, — пробормотал Кошкин, ускоряя шаги.

Они шли, потом бежали и опять шли, а сзади постепенно приближалась пульсирующая белая масса.

Волин почувствовал, что начинает задыхаться. Может быть, это ощущение появилось от быстроты движения, а может, что-то случилось с кислородным аппаратом. В глазах темнело. В висках оглушающе стучала кровь. Откуда-то издалека доносились позывные «Тускароры», слова Кошкина; потом Волин вдруг отчетливо услышал голос Марины:

— Азимут сто двадцать, сто двадцать три, расстояние пятьсот, четыреста, триста, быстрее, Ким, быстрее…

«Брежу, — мелькнула мысль. — Это конец… Как глупо… — он взглянул вперед, — непроглядный мрак… Огней „Тускароры“ не видно».

Волин чувствовал, что задыхается. В глазах потемнело. Он остановился. Кошкин тянул его вперед, что-то кричал, но Волин уже ничего не слышал. Совсем близко колебались и пульсировали белые выросты. Пелена окружала, отрезая путь.

Вдруг вблизи появился какой-то новый предмет. Волин ощутил его приближение по сотрясению воды, разглядел вспышку света и темное веретенообразное тело, скользнувшее в лучах рефлекторов. Потом произошло что-то непонятное. Кошкин сильно толкнул Волина, и тот упал. Почувствовал, что Кошкин упал на него сверху. Тотчас вокруг разыгралась настоящая буря, крутились какие-то вихри, вздрагивала и колебалась вся толща воды. Яркий свет прорезал темноту, угасал и вспыхивал снова. Волин почувствовал жар даже сквозь теплоизолирующие оболочки скафандра.

«Подводное извержение?» — мелькнула последняя мысль; затем все исчезло…

Когда Волин открыл глаза, вокруг было прохладно, светло и очень тихо. Несколько человек склонялись над диваном, на котором он лежал. Лица расплывались в радужном тумане, и Волин никого не мог узнать. Он закрыл глаза, попытался сосредоточиться… «Все-таки спасли… А Кошкин, где же Кошкин?..»

Зазвучали голоса, сначала вдалеке, потом все ближе и ближе:

— Приходит в себя…

— А что я вам говорил…

— Благословите скафандры… Конструкторам скафандров надо памятник поставить из гранита и золота…

— А ты, Ким, молодец, если бы не ты…

Это голос Ивана Ивановича… Волин снова приоткрыл глаза, шевельнулся, хотел приподняться.

— Лежите, лежите.

Голос Марины. А вот и она сама у изголовья. Рядом Анкудинов, врач наземной базы, еще какой-то незнакомый темноволосый юноша.

— Что… с Кошкиным?..

— Все в порядке. Лежите, Роберт Юрьевич…

— Я тут, — донесся откуда-то голос Кошкина.

А вот и он сам, сидит в кресле. Обе руки в бинтах до плеч.

— Что с вами, Алексей Павлинович?..

— Пустяки, заживет… Вездеход жалко… Первый блин клецкой вышел… Мотор подвел…

— Как нас… спасли?

— Вот это он, — Марина указывает на темноволосого юношу, — Ким выручил вас… Если бы не он… — голос ее вздрагивает и прерывается.

— Что я? — говорит юноша. — Я только исполнитель… Операцией командовала Марина. Она навела «Малютку» на цель, придумала единственный возможный выход… А я почти ни при чем… Это она выручила вас и Кошкина…

— Ну, теперь будут отвешивать реверансы, — добродушно ворчит Анкудинов. — Оба молодцы — и Марина и Ким… Но тебе, академик, имей в виду, объявляю общественный строгий выговор. Нарушил свой же собственный приказ… Полез на рожон… Хорош, нечего сказать…

— Иван Иванович, — с укором говорит Марина.

— Что Иван Иванович?.. Я имею право… Я его учил не затем, чтобы его какая-нибудь нечисть на дне сожрала. Небось, тебя не пустил, а сам полез… Знал, что опасно, герой…

— Что сделали с этим… скоплением плазмы?

— Ким сжег его ионным излучателем «Малютки»…

— Хоть немного-то оставили? Надо же выяснить, что это такое…

— Пришлось сжечь все, — развел руками Ким. — Понимаете, даже небольшие хлопья этого студня оказались агрессивными…

Волин приподнялся и сел:

— Разве можно так? Ведь это какой-то совершенно новый организм… Неужели ничего не удалось сохранить?..

— На поле сражения остался клюв кальмара и обломки вашего вездехода.

— Лежите, — сказал врач, укладывая Волина на подушки. — Вам нельзя вставать.

— Иван Иванович, — взмолился Волин, — неужели даже вы не поддержите… Надо же узнать, что это за организм…

— Успеем, — махнул рукой старый биолог, — этого добра в Курильской впадине, наверное, немало… Важно, что мы знаем теперь о его существовании. А найти — найдем. Выходит, я все-таки был прав: проясняется тайна «Тускароры»… Но какой ужасный конец был у Савченко и Северинова…

— Не надо сейчас об этом, — попросила Марина.

— Не надо, так не надо, — согласился Анкудинов. — А все-таки адмиралу Кодорову мы нос наставили. Вот тебе и подводные диверсанты…

— Океаническое дно пошлет еще не одну неожиданность, — задумчиво сказал Ким.

— Так-то так, но диверсантов не будет…

— Вот что, — решительно сказал Волин, приподнимаясь, — я вполне пришел в себя, ничего не болит, а в сутках всего лишь восемьдесят шесть тысяч секунд. Их нельзя терять понапрасну… Считаю, что необходимо еще раз осмотреть место донного сражения и попытаться найти какие-нибудь остатки того организма…

— Это невозможно, Роберт Юрьевич, — решительно заявила Марина.

— Невозможно? Почему?

— Час назад поступила радиограмма из Москвы с категорическим запрещением кому-либо выходить на дно.

— Кто подписал радиограмму?

— Кодоров.

— Он еще не знает, — усмехнулся Анкудинов, потирая руки. — Представляю, какая у него будет мина, когда ему придется отменять это указание… Ну, а пока ничего не поделаешь: приказ есть приказ…

— И еще, — сказала Марина, — здесь, на станции, должны остаться только два наблюдателя… Поэтому всем надо подняться наверх. На очередное дежурство остаюсь я и…

— Наверно, моя очередь, — заметил Ким.

— Значит, остаемся мы с Кимом.

— Видал, Роберт, как она командует, — подмигнул Анкудинов. — Придется подчиниться. Но над адмиралом я еще посмеюсь.

— Сейчас принесем носилки, — сказал врач.

— И не думайте, — объявил Волин. — Пойду сам. Не спорьте, пожалуйста, я совершенно здоров. Помогите лучше Алексею Павлиновичу.

— И я пойду сам, — сказал Кошкин. — Что особенного? Подумаешь, руки сломаны…

— А что с Розановым? — тихо спросил Волин у Анкудинова, когда они уже шли к лифту. — Разве его нет на станции?

Старый биолог печально покачал головой:

— Нет… Сразу поднялся наверх. Вот так, Роберт, узнаешь людей. Струсил, убежал, бросил вас с Кошкиным. Судить бы надо за такое. Хотя, наверно, не существует даже подобной статьи. За такое судят лишь на войне. А мы не воюем… Вот так…

— Он не виноват, Иван Иванович, — задумчиво сказал Волин. — Просто это оказалось выше его сил… У каждого есть предел допустимой нагрузки на нервы… Я не оправдываю его, но и не могу осуждать. Все это гораздо сложнее… Он ошибся, конечно. Ошибся при выборе профессии. Но ошиблись и мы, не поняв этого раньше…