"Солнечный удар" - читать интересную книгу автора (Линчевский Дмитрий Иванович)

 Глава 15

 Нельзя сказать, чтобы Юля бурно переживала расставание с Полынцевым: не веселилась, конечно, но и не плакала. До близких отношений дело не дошло, и обманутой она себя не чувствовала. Остальное было не так уж важно. Тем более, что своей цели она, все же, добилась, теперь дома есть, о чем рассказать. А по утерянной романтике пусть сам грустит — такую возможность упустил. Вот именно. Опять его выражение проскочило, вот же репей сибирский.

 - Пойдешь со мной на пляж? — спросила Виктория, надевая футболку.

 - Не–а, поваляюсь еще маленько.

 - Андрюшку ждешь?

 - Нет, просто хочу выспаться.

 - Дело твое. На ключ закрыть, чтоб посетители не мешали?

 - Не надо.

 - Ну, пока, я убежала. К обеду вернусь.

 Когда дверь за подругой захлопнулась, Юля вдруг почувствовала себя одиноко. Дело завершено, дружба закончилась, компания развалилась. Грустно как–то это, неправильно. Она взяла с тумбочки кружку с холодным лимонным чаем. Вообще–то, странно получается, какой–то деревенский лапоть, и не бегает за ней по пятам. Должен каждое слово ловить, цветами забрасывать — ни одного, между прочим, до сих пор не подарил — а он еще носом крутит. Чалдон. Держать его, видите ли, надо. Обхохочешься. Валенок сибирский. Да таких, как он, в комиссионках со скидками продают. В нагрузку.

 Стук в дверь прервал ее гневные мысли.

 - Кто?

 - Я, Полынцев. На минуту.

 Сердце злорадно екнуло. Прилетел птенчик. Знай свое место, мальчишка. Она схватила с тумбочки зеркальце, быстренько привела себя в порядок.

 - Открыто.

 Андрей с деловым видом вошел в комнату, не дожидаясь приглашения, уселся за стол. А чего стесняться, хватит, здесь этого не ценят.

 - Привет, я ненадолго, кое–что нужно уточнить.

 - Уточняй, — с деланным безразличием сказала красавица.

 - Какого цвета были колготки на месте происшествия?

 Юля наморщила лобик, будто вспоминая детали недавних событий, на самом же деле, пытаясь понять, зачем он пришел. Искал повод? Или, действительно, что–то нащупал? В принципе, хорошо было и то, и другое. Значит, незачем голову ломать.

 - Белые, — твердо сказала она.

 - Это точно?

 - Ну да. А какая разница?

 - Есть некоторая. Ты знаешь, кто такие 'Белые колготки'?

 - Что–то об этом слышала, но сейчас не припомню.

 - Это эстонские наемницы, воевавшие на стороне боевиков в Чечне. Биатлонистки, умеющие отлично стрелять.

 - То есть, как Янка?

 - Не как, а именно она.

 - И что?

 - А то, что никто не пытался ее изнасиловать и колготки соответственно не снимал. Сама посуди, зачем Янке после экскурсии нужно было в них наряжаться? На ночь–то глядя? Да и вообще, кто тут летом в колготках ходит? Все стараются, наоборот, с себя лишнее сбросить, чтоб загореть посильней.

 - Могу тебе объяснить, если ты не в курсе, — поучительно произнесла красавица. — Многие женщины надевают красивые чулочки, гольфики, колготочки, как раз, на ночь, потому что мужчинам нравится их снимать. Догоняешь?

 - Догоняют на дистанции, — обиженно буркнул Полынцев. — А тут и бегать не за кем. В свою очередь, могу тебе возразить следующим. Если она приоделась на ночь, то, получается, что кого- то ждала. А в таком случае, какое могло быть сопротивление, какой нож? Все полюбовно, в засос.

 - Откуда же они взялись?

 - Человек принес их с собой, как улику.

 - Ты хочешь сказать, что ей кто–то отомстил за Чечню?

 - Именно!

 - А зачем такие сантименты с колготками? Ну, зарезали бы или застрелили через подушку, у них не заржавеет.

 - Это символ, метка, понимаешь? Для воевавших, многое значит. Да и мужик, наверное, приличным оказался. Хотел удостовериться, что не ошибся.

 - Теперь осталось найти человека с чеченским прошлым, так?

 - Совершенно верно.

 - И где же?

 - А в ком ты вчера заметила приличный взгляд?

 Андрей, по–свойски, налил в чашечку стоявший на столе апельсиновый сок, сделал пару нескромных (с хлюпаньем) глотков. А чего, спрашивается, стесняться? Если хозяйка не отличается любезностью, то гость имеет право вести себя вольно. Это одно из гусарских правил (сам придумал… только что).

 - В Елисее? — неуверенно предположила Юля.

 - Вот и вся разгадка.

 - Как это?

 - Ну, вот смотри, у меня приличный взгляд?

 Красавица подтянула на грудь одеяло.

 - Чересчур. С тобой в одной постели можно спать, не опасаясь за собственную невинность.

 - Согласен, если сама не захочешь.

 - Женщине, для того, чтобы чего–то захотеть, нужно сначала внимание почувствовать, признания в любви послушать, цветы под дверью увидеть. Ты мне хоть один цветочек подарил? В любви хоть раз признался?

 Андрей на это (необоснованное с его точки зрения) замечание, отреагировал известными строчками.

 - Лучше б я признавался в любви лошадям да бездомным собакам.

 Юля нервно дрыгнула ножкой под одеялом.

 - Таких уродов, как ты, Полынцев, еще поискать.

 - Спасибо за комплимент, у меня тоже о тебе приятные воспоминания остались. О любви нужно было раньше щебетать, когда делами чрезмерно увлекалась. А теперь настало другое время. Проехали станцию. На вопрос отвечай. Убить я могу или нет?

 - Запросто, потому что ты хорек. Я помню, как тогда, в подвале…

 - Что и требовалось доказать. Елисей не мог изнасиловать, но постоять за правое дело мог. Потому что он — бывший вояка.

 - С чего ты взял?

 - Однажды на экскурсии я видел, как он в шутку отдавал честь Аделаиде. Очень лихо, между прочим, это делал: с фиксацией, с оттяжкой, чувствовалось, что рука знает движение. Опытному глазу сразу заметно.

 Полынцев, встав из–за стола, продемонстрировал бравое отдание воинской чести. Вытянувшись в струнку, как на параде, распрямил пальцы правой руки, стремительно вскинул ладонь к голове и лихо щелкнул каблуками, в тот момент, когда она застыла у виска.

 - Гусар! — с сарказмом восхитилась красавица.

 Андрей сделал четкую отмашку (сначала чуть дернув ладонью назад, потом резко выбросив ее вперед).

 - А то! Лучшим строевиком в батальоне был, между прочим. Это вам не фигушки под одеялом крутить.

 Юля вытащила руки наружу.

 - Хочешь сказать, что Могила из военных?

 - Скорее всего. И, вполне вероятно, воевал в Чечне. Отсюда вывод: имел мотив — месть. Я допустил ошибку, что разговаривал с ним, как с простым человеком, поэтому сделал неверный разбор полетов. Федулыч оказался крепким орешком. Сначала пробил меня на отношение к убийству и, когда не нашел понимания, закрылся, увел беседу в дурацкое русло. Кстати, про медаль расспрашивал, еще одно доказательство, что он из служивых. Гражданские люди обычно такими вещами не интересуются, для них это простые железки, им премии подавай, материальные блага.

 - Слушай, так он же сегодня уезжает! — встрепенулась Юля. — Вчера прощаться заходил, сказал, что утром поезд.

 - Во сколько?

 - Не уточнял.

 - Метнусь на вокзал, может, застану.

 - Я тоже, — засуетилась красавица.

 - С тобой, точно, не успею. Какой город?

 - Челябинск.

 - Счастливо оставаться.

 Полынцев выскочил из номера.

 Юля в очередной раз уткнулась взглядом в закрытую дверь. Правда, теперь с большим оптимизмом. Вернется же он рассказать, что там получилось с этой версией? Или нет? Вообще- то, с него станется. Лапоть.

 Андрей забежал в здание вокзала и посмотрел на табло. Челябинское направление пока не высвечивалось. Хорошо, значит время пока терпит. Он прошел через многолюдный зал к справочному окошку.

 - Расписание на стене, — не поднимая головы, выдала точную информацию худощавая, с длинным носом, девушка.

 После десятиминутного обзора четных, нечетных, зимних, летних и прочих списков, удалось выяснить, что прямой поезд отправляется только через час. А проходящие… в них сам черт ногу сломит. Но, скорее всего, Могила взял билеты на прямой, так что шансы есть. Андрей вышел на перрон, закурив, присел на обшарпанную лавочку. В помещениях вокзалов, сколько их не мой, не вентилируй, все равно держится специфический запах. Этакий коктейль общественно- туалетных, газетно–обувных и буфетно–водочных ароматов. Не сказать, чтоб слишком противный, но и приятным тоже не назовешь. Свежий воздух, все–таки, почище будет.

 - Молодой человек, присмотрите, пожалуйста, за чемоданом, — обратилась к нему пожилая, в детской панамке, женщина. — У меня где–то внук потерялся, пробегусь быстренько по вокзалу.

 - Только недолго.

 - Я мигом.

 Учат их, учат, а все равно оставляют вещи незнакомым людям, хоть кол голове теши. Потом еще возмущаются. А кого винить, спрашивается, когда сами имущество кому ни попадя раздают.

 Объявили прибытие очередного поезда. Народ бросился к виадуку, переходя на второй путь. Андрей скользнул взглядом по толпе. Внешность у Елисея Федуловича примечательная: высокий, с бобриком на макушке, легко можно вычислить. Главное, что б был. Остальное, дело техники. Но нет, не видно, кажется, все чисто. Внимание привлек высокий мужчина в белой кепке, мчавшийся по переходу сломя голову. Вообще–то, ничего странного, хочет первым место занять. Только вот оглядывается, будто ищет кого–то… или убегает? Минутку.

 Андрей вскочил с места. Этот суматошный пассажир, ни дать ни взять — Могила в шапочке. Рост, манеры, телосложение — все подходит. Не мешало бы его проверить. А чемодан? Рядом сидели довольно подозрительные типы — небритый парень и двое шустрых пацанят. Попроси лису гуся посторожить. Взять с собой? Идея хорошая, правда, криминальчиком попахивает, потом ведь не объяснишь, что для сохранности прихватил. Что же делать, время–то уходит.

 К счастью, на крыльце вокзала появилась долгожданная хозяйка, но, к удивлению Полынцева, отправилась в противоположную от чемодана сторону.

 - Женщина, женщина! — помахал ей рукой Андрей. — Я спешу, заберите свои вещи.

 - Сейчас, сейчас, — кивнула она. — Еще там посмотрю, подождите.

 Ну, это уже было чистое нахальство. Попросила об одолжении, а теперь еще и в обязанность вменила. Правильно вас жизнь наказывает.

 - Я убежал, смотрите за ним сами, — крикнул он, направляясь к виадуку.

 - Ну, ты подумай, какие люди! — возмутилась дама, снимая панамку. — Минуту посидеть не могут.

 Время было упущено, большая часть пассажиров уже вошла в поезд, а среди оставшихся, Могилы, естественно, не было. Самое разумное сейчас — по–быстрому опросить проводниц. Андрей помчался вдоль состава…

 - Не садился к вам такой высокий, с бобриком? — спросил он угрюмую женщину из первого вагона.

 - Нет, — покачала она головой…

 Бегом в следующий…

 - Не было мужчины с бобриком?

 - С животными сегодня никого не было, — с улыбкой ответила корявенькая брюнетка из третьего.

 Не задерживаясь, дальше…

 - Высокий, с бобриком, лет сорока, не садился?

 - С бобриком? — переспросила толстушка из пятого. — Вроде бы, заходил.

 Полынцев взлетел на подножку.

 - Какое купе?

 - Кажется, восьмое.

 Он заскочил в тамбур и, обогнув, как горнолыжник, пассажиров, рванул ручку предпоследней двери.

 За столиком действительно сидел мужчина с бобриком, но дать ему сорок можно было, разве что с глубокого похмелья или в кромешной темноте.

 - Девушка, сорок — это четыре десятка лет, а не семь, — подсказал Андрей проводнице, выходя на перрон…

 - Высокий, с бобриком, не садился? — подбежал он к следующему вагону.

 - Высокий — да, с бобриком — нет, — отчеканила строгая симпатяшка в мини–юбке, сверкнув глазками–семафорчиками.

 Ах ты, черт! Как же он упустил, Могила ведь в кепке, поэтому бобрик никто не заметил. Вот же, идиот. Это что ж теперь, назад бежать, всех по новой опрашивать?

 - Спасибо, девушка, вы мне очень помогли. В каком он купе?

 - В пятом.

 Без особой надежды Полынцев направился к двери.

 И ведь часто так бывает, когда уже ничего не ждешь, вдруг, раз — и клюнуло.

 Елисей Федулович лежал на верхней полке, лицом к стене, и делал вид, что это не он. Ну, как же, как же, вон кепка, вон бобрик, наш клиент, нет сомнений.

 - Уф, — опустился Андрей на сиденье. — Успел. Ну что, поговорим, пока в купе пусто, а то люди соберутся, неудобно будет.

 - Ох, и достали вы меня своей подозрительностью, — кряхтя, повернулся Могила. — Думал, хоть уеду спокойно.

 - Так вы и уедете, только правду мне расскажете, и счастливого пути, задерживать не стану, отнесусь с пониманием.

 - Я уже все рассказал.

 - Не все.

 - Что еще?

 - Например, то, что вы, бывший военный. Так?

 Могила сполз вниз, пошарив ногами под столом, надел туфли. Вид его напоминал бедолагу, получившего вчера телеграмму о смерти близкого родственника, а сегодня узнавшего о том, что тот лишил его наследства.

 - Откуда вам это известно?

 - Не все ли равно. Правда или нет?

 - Ну, допустим.

 - И, что были в Чечне. Так?

 - А вот это, уже мимо. Я уволился из армии еще до войны с ними.

 - Не понял? — удивился Полынцев. — Как, до войны?

 - Вот так. После окончания училища прослужил в войсках пяток лет, да плюнул на казенную жизнь, сбежал.

 - А как же? — Андрей хотел поделиться своими соображениями по поводу 'Белых колготок', но передумал. — Значит, вы на самом деле не заходили к Яне?

 - Ну, я же все рассказал: вернулся за бутылкой, но Вика назад отправила, больше не пытался.

 Полынцев озадаченно почесал затылок.

 - Может, оно и к лучшему.

 - В каком смысле?

 - Пусть дело нераскрытым остается: и у меня совесть на месте, и у вас лишних проблем не возникнет. Счастливой дороги. Извините за беспокойство.

 Они крепко пожали друг другу руки и тепло попрощались.

 Андрей проводив поезд взглядом, не спеша, зашагал к вокзалу. Ну, что ж, последняя версия отвалилась. И хорошо. Теперь свободен, как трюм после разгрузки. Можно спокойно идти на море, отпуск–то не резиновый, тает с каждым днем.

 - Вот он, вот он! — раздался сзади знакомый женский голос.

 Полынцев обернулся. Его догоняла дама в панамке, сопровождаемая двумя строгого вида милиционерами.

 - Гражданин, остановитесь! — громко скомандовал сержант.

 - Предъявите документы, — потребовал старшина, вынимая из–за пояса наручники.

 Вот так дела. Андрей протянул удостоверение.

 - Сотрудник? — удивился сержант. — Пройдемте с нами.

 - А что случилось?

 - Пройдемте, там объясним.

 - Послушайте, ребята, а здесь вы мне ничего объяснить не можете?

 - Пройдемте! — тупо повторил старшина, звякнув браслетами.

 Пришлось подчиниться. Интересно, что такого им эта грымза в шляпе бледной поганки наговорила? Не чемодан ли у нее подрезали?

 В помещении дежурной части, на удивление, было тихо и немноголюдно — мечта городских райотделов. Пожилой, одутловатый капитан, сидевший за стеклянным окошком, точно кассир на почте, болезненно морщась, облил презрительным взглядом всю явившуюся на глаза компанию (не исключая собственных сотрудников).

 - Ну, что ж вы все тащите и тащите, — поднялся он из–за стойки. — На месте, что ли, разобраться не можете?

 - Так, здесь же кража, — оправдываясь, сказал старшина. — Вот, вора задержали.

 Капитан на секунду просветлел.

 - С вещами?

 - Не, с милицейской ксивой.

 Дежурный вернулся в позу уныния и глубочайшей неприязни ко всему, что видел перед глазами.

 - Я, конечно, не стану называть тебя теми добрыми и ласковыми словами, которых ты бесспорно заслуживаешь. Но, напомню лишь один известный афоризм: 'Пьяный проспится, дурак — никогда'.

 - Да вы удостоверение проверьте, оно, точно, левое, — вступился за напарника сержант.

 - Да на кой черт мне ваше удостоверение! — взорвался капитан. — Я этого парня, как только на пороге увидел, сразу понял, что он свой. У него ж на лбу кокарда светится, каемка от фуражки еще не сошла и отпускные бумаги, наверное, в кармане, и отдыхает в эмвэдэшном санатории. Отрубите мне язык, если это не так!

 - Все правильно, — кивнул Андрей. — Лейтенат Полынцев, участковый уполномоченный, здесь в отпуске по путевке.

 - Это было ясно в первую же секунду, — поморщившись, отмахнулся дежурный. — Теперь к вам, уважаемая. Что случилось?

 - Чемодан украли, — решительно тряхнула панамкой женщина.

 - Кто?

 - Не знаю.

 - А почему на лейтенанта показали?

 - Запомнила я его. Он за вещами должен был присматривать, пока я внука искала.

 - И что, вернулись — ни сторожа, ни чемодана?

 - Ну, да. Нет, когда я первый раз пришла, он еще сидел, а потом крикнул, что торопится, и сбежал. Чемодан без присмотра оставил.

 - Как без присмотра, если вас предупредил?

 - Так я же не могла сразу подойти! — возмущенно закудахтала бабулька, хлопая себя руками по бокам. — Мне же надо было еще в другой стороне внука поискать.

 Капитан перевел сочувственный взгляд на Полынцева.

 - С ней все ясно. Беги, отпускник, отдыхай, сами тут разберемся.

 - Спасибо, — забрал удостоверение Андрей. — Удачи вам.