"Невеста-изменница" - читать интересную книгу автора (Мартин Кэт)Глава 30Аннабелл Таунсенд давала бал. Она была известна в светских кругах изысканными вечерами, которые устраивала в своем элегантном городском доме. Но в последнее время она вдруг утратила интерес к своим друзьям, вызвав в обществе недоумение. Виной всему был, безусловно, Трэвис. Ее любовь к нему. Ее тоска. Светская суета ее больше не привлекала. Она бы предпочла проводить вечера с Трэвисом, играть с ним в карты в его гостиной, разговаривать, пока их не охватит огонь страсти и не бросит в объятия друг другу, чтобы отдаться любви. Продолжая его любить и тосковать по нему, Анна все же смирилась с мыслью, что нужно жить и что Трэвис никогда не станет частью ее жизни. Он не хотел жениться, а она поняла, что на меньшее она не согласна, так как эти случайные встречи — тайные, урывками — не сделают ее счастливой. Трэвис был ее слабостью, но она жила без него со времен юности и, бесспорно, сможет прожить и дальше. — Принеси мою шкатулку с драгоценностями, Сэдди. Ее горничная направилась к туалетному столику, взяла инкрустированную шкатулку из розового дерева, принесла ее хозяйке и открыла крышку. — Прошу вас, миледи. — Благодарю. Выбрав простую жемчужную нитку с прелестной подвеской из жемчуга с бриллиантами, Аннабелл подала ее девушке, чтобы та застегнула украшение на ее шее, после чего вставила в уши такие же серьги. Встав с банкетки, она подошла к зеркалу. — Вы просто неотразимы, миледи. — Должна согласиться, что платье очень красивое. Аннабелл разгладила бархат насыщенного голубого тона и, поправив на плече свои каштановые локоны, двинулась к двери. Настало время забыть Трэвиса. Или по крайней мере возобновить прежнюю жизнь. Чего бы ей это ни стоило, сегодня она будет яркой и веселой, королевой бала, как обычно. Она перестанет думать о Трэвисе Грире, о том, какой он красивый и как один его взгляд заставляет сильнее биться ее сердце. Перестанет думать о том, как хорошо с ним заниматься любовью. Только не сегодня. Ни единого раза. Приклеив к лицу улыбку, Аннабелл вышла из спальни и двинулась к бальному залу, где музыканты уже настраивали инструменты. Трэвис остановился в дверях бального зала. Рядом с ним стоял Рис. Чуть поодаль — Элизабет, занятая беседой с герцогом и герцогиней Брэнсфорд и тетушкой Риса леди Тависток. — И что ты до сих пор делаешь в Лондоне? — спросил Трэвис Риса. — Я думал, ты давно отбыл домой. — У суда есть еще несколько вопросов, и мы решили провести еще один вечер с нашими друзьями. Послезавтра мы едем в Холидей-Хаус, а оттуда — в Брайервуд. — Я прочел в «Таймс», что Френсис Холлоуэй обречена провести в заточении много лет. — Похоже на то. — Рис вскинул бровь: — А что ты? Что ты делаешь здесь? Я считал, что вы с Анной больше не встречаетесь. — Не встречаемся. Я проник на бал тайком. — Это шутка? — Нет, нет, меня правда не приглашали. Но мне захотелось ее увидеть, и я приехал. — Интересно… Уголки рта Риса удивленно изогнулись. — Я рад, что ты так думаешь, — усмехнулся Трэвис. В мрачном настроении он отошел от приятеля и направился к вазе с пуншем. Последние полчаса он наблюдал, как Анна летает по залу в руках то одного мужчины, то другого. Он знал, что она видела его. Время от времени она поглядывала в его сторону, но тут же отводила взгляд. Она танцевала и смеялась, обмахиваясь чертовым веером, и, очевидно, наслаждалась жизнью. А мужчины ловили удачу. Анна была красивая женщина и необыкновенно желанная. Трэвис хорошо знал, какая она желанная. От одного воспоминания о том, как они лежали вместе в его большой постели, в нем проснулось желание. Он стиснул зубы. Подойдя к столу с напитками, Трэвис попросил лакея налить ему бренди и единым залпом осушил бокал. Прошло еще полчаса. Анна продолжала его избегать. Для женщины, которая якобы любила его, она весьма странным образом демонстрировала свои чувства. Теперь она вальсировала с мерзавцем Джонатаном Сэвиджем, и чаша его терпения наконец переполнилась. Оттолкнувшись от стены, Трэвис зашагал в центр зала. Когда музыка закончилась, он решительно подошел к Анне, пока она не сбежала. — Надеюсь, следующий танец — мой, — сказал он, бросив на Сэвиджа угрюмый взгляд. Мошенник только улыбнулся: — Вы уверены? Сэвидж нежно сжал руку Анны в своей и отступил в сторону, изображая из себя джентльмена, каким Трэвис никогда его не считал. — Это не твой танец, — сказала она, задирая свой маленький носик. — Ты больше не танцуешь. С одной рукой многие из танцев были ему теперь не под силу. — Нет, не танцую, но тебе лучше пойти со мной, если не хочешь, чтобы я устроил сцену. Аннабелл не сдвинулась с места. — Зачем ты пришел? — Хотел увидеть тебя. — Мог бы приехать домой. — Мог, но не приехал. Зазвучали веселые звуки шотландской музыки, но Трэвис, казалось, ничего не слышал. Он хотел заполучить Анну в свое распоряжение и наконец заполучил. Он вывел ее из бального зала и повел в длинную галерею — узкую комнату со множеством окон в задней части дома, где виднелось лишь несколько пар. Обнимая Анну рукой за талию, он завел ее в тихий угол с раскидистым растением в кадке. — Похоже, тебе весело, — сказал Трэвис, все еще уязвленный тем, что она с такой легкостью забыла и его, и то, что было между ними. Анна вскинула подбородок и надула свои полные губы, тотчас вызвав у него желание ее поцеловать. — А почему мне не веселиться? — Я предпочел бы думать, что ты будешь скорбеть по своей утраченной любви. То есть по мне. Ты ведь это говорила, не так ли? Что любишь меня? Ее бравада немного увяла. — Одной любви порой не хватает. — Я должен знать, говорила ли ты правду, Анна. Должен знать, любишь ли ты меня, как говорила. В ее прелестных голубых глазах блеснуло удивление. — Ты считаешь, что я способна лгать в таких делах? — Просто скажи мне правду. Она вдруг поняла, как важен для него этот вопрос. — Я люблю тебя, Трэвис. Я люблю тебя уже много лет. И наверное, всегда буду любить. У него защемило в груди. — И согласишься выйти за меня замуж? Она смотрела на него не мигая. — Ты… ты просишь меня выйти за тебя замуж? — Ты согласна, Анна? Ты любишь меня так сильно, что согласна выйти за меня замуж? — Но ты же не хочешь жениться. Ты не раз говорил мне это. — Ты говорила то же самое. — Я не представлял… не представлял, как буду чувствовать себя после… после… — После того как мы переспим? — Да. — Я ошибался, милая. После того как ты ушла, я понял, что за жизнь я вел. Какой пустой она была, пока не появилась ты. Как было одиноко без тебя. Скажи, что станешь моей женой. У нее в глазах замерцали слезы. — Ты любишь меня, Трэвис? — Безумно. Анна засмеялась, наполнив его сердце серебристым звуком. — Тогда я хочу выйти за тебя замуж больше всего на свете! Так велико было нахлынувшее на него чувство облегчения, что Трэвис ощутил вдруг неожиданную слабость. Обняв ее рукой за талию и притянув к себе, он наклонил голову и крепко поцеловал ее в губы, отпустив лишь тогда, когда оба стали задыхаться от нехватки воздуха. Трэвис взял ее за руку и повлек за собой. — Куда мы идем? На миг он почувствовал себя неуверенно. — Ты же не собираешься делать из этого тайну? — Нет, конечно же, нет. Широко улыбаясь, Трэвис повел ее назад, в бальный зал, и поднялся вместе с ней на подмостки, где играл оркестр. Музыка стихла. Стихли и разговоры в зале. — Позвольте ненадолго занять ваше внимание, господа, — обратился к гостям Трэвис. — У меня есть объявление. Прокатился и умолк последний шепот, и в зале стало тихо. Все внимание было приковано к сцене. — Счастлив сообщить, что леди Аннабелл дала согласие стать моей женой. Поскольку я безумно ее люблю, я счастливейший человек на земле. Послышались радостные возгласы. — И вы все приглашены на свадьбу, — добавила Анна с широкой улыбкой. Зазвучали поздравления, послышались крики радости. Трэвис сиял и улыбался, пока не наткнулся взглядом на своего лучшего друга. Рис стоял как громом пораженный. И даже на расстоянии Трэвис заметил, что в глазах Элизабет блестели слезы. В чем дело, он не понял, но всем сердцем надеялся, что друг его признает любовь, которую питает к своей жене, и не повторит совершенную им, Трэвисом, ошибку. Рис стоял как громом пораженный. Он до сих пор не мог поверить в случившееся. Его лучший друг только что предложил Аннабелл стать его женой и объявил, что любит ее, половине Лондона. Если бы он не видел этого собственными глазами, то никогда бы не поверил. Почему Трэвис сделал это с такой легкостью, а он никак не может решиться? Рис размышлял над этим, сидя рядом с Элизабет в карете, по пути домой и потом ночью, после того как они занимались с ней любовью и она уснула, прижавшись к его боку. Но к нему сон не шел. Он любил Элизабет. Он любил своего сына. Но почему не может сказать им об этом? Он знал, как много это значит для них обоих, и все же молчал, боясь открыть свое сердце. Наступил рассвет, а он так и пролежал без сна в смятении чувств и мыслей. Тихо выскользнув из постели, Рис оделся и пошел в конюшню, оседлал гнедую кобылу, на которой ездил к Ван Мееру, и направился в парк. Его нога все еще болела после драки с Холлоуэем. Но когда он пустил лошадь в легкий галоп, мышцы расслабились, и нога больше не доставляла беспокойства. Он пришпорил лошадь. Резкий ноябрьский ветер бил в лицо, но холода Рис не чувствовал, а скорее — возбуждение. Мысли в голове как будто прояснились. Всего три маленьких слова, думал он. «Я люблю тебя…» Почему же так трудно их произнести? С другими словами было проще: «Ты мне нужна», «Я хочу тебя». Они не вызывали у него затруднений. Но и не были такими важными. Они не подвергали риску его сердце. Не подвергали риску само его существование. Пробивающийся сквозь деревья солнечный светился на поблескивающую в траве утреннюю росу. Он поднял взгляд в небо, и солнечные лучи, казалось, вошли в него, согрели и вселили мужество, которое, переполнив все его существо, вытеснило прежние страхи. Следом пришла решимость. Повернув кобылу, он поскакал назад к дому, где уже затопили камины и над серой шиферной крышей вились клубы дыма. Передав поводья одному из конюхов, он вошел в дом и увидел Элизабет. Она входила в столовую. — Доброе утро, — сказала она, но в голосе ее чего-то не хватало. С тех пор как она призналась, что любит его, и ничего не услышала в ответ, в ее голосе появилась какая-то пустота. — Пока ты не села, я хочу поговорить с тобой. В моем кабинете, если ты не против. — Конечно, — кивнула Элизабет. И Рис направился в кабинет, послав по пути горничную за Джередом. Спустя несколько минут в кабинет вошли его жена и сын. Элизабет заметно нервничала. У Джереда тоже был настороженный вид, и, войдя в кабинет, он тотчас прижался к юбке матери. — Что… что-то не так? — спросила Элизабет в тревоге. Рис заставил себя улыбнуться: — Похоже, что да. Но это моя вина, а не ваша. Он продолжал улыбаться, хотя внутри у него все трепетало, а сердце теснило так сильно, что он едва мог дышать. — Последние дни я много размышлял и пришел к выводу, что плохо с вами обошелся. — Что… что ты имеешь в виду? С того момента, как мы появились у тебя, ты был великодушным и заботливым. — Великодушным и заботливым? Надеюсь, что так. Но есть еще кое-что. То, что я чувствую к вам, но о чем не говорил. Он опустился на колено возле сына. — Иди сюда, сынок. Мальчик нерешительно приблизился. — Я попросил вас прийти сюда, чтобы сказать: я вас очень люблю. Я не говорил этого раньше, но это так. Я горжусь тобой, Джеред. Ты моя радость и мои надежды на будущее, и я люблю тебя больше жизни. Мальчик поднял на него взгляд. В его темных глазах светились глубокие чувства. Он дотронулся рукой до щеки Риса: — Я тоже люблю тебя, папа. У Риса защемило сердце. Он наклонился и поцеловал сына в лоб, потом встал на ноги. — И я люблю твою маму. — Рис перевел взгляд на Элизабет. Она стояла у огня. В ее глазах блестели слезы. — Она — мое сердце и моя душа. Я любил ее, когда она была еще девочкой, и люблю сейчас. Из горла Элизабет вырвался какой-то сдавленный звук. — Рис… Она направилась к нему через комнату, и он шагнул ей навстречу, чтобы принять в свои объятия. — Я люблю тебя, Бет. — Он прижался своей щекой к ее щеке. — Люблю твою силу и решимость, люблю как чудесную мать нашего сына. Я любил тебя, когда ты была девочкой, и люблю женщину, какой ты стала. Она улыбнулась ему сквозь слезы: — Мой дорогой Рис, я так тебя люблю!.. И тогда он поцеловал ее. Таким свободным и счастливым он никогда себя не чувствовал. За его спиной прозвенел смех. Обернувшись, Рис увидел улыбающегося Джереда. Рис подозвал его, поднял на руки, и они стояли втроем, обнявшись. Поток света хлынул в его сердце. И внутри расцвела радость. Впервые за все время он ощутил, какой полной стала его жизнь. — Я люблю тебя, Бет, — сказал он, и на этот раз слова не вызвали у него затруднений. — Я так люблю вас обоих. — Рис улыбнулся. — И не могу дождаться, когда отвезу свою прекрасную семью домой. |
||
|