"Как убивали «Спартак»" - читать интересную книгу автора (Рабинер Игорь)

Глава 4 Бромантановый кошмар

4 сентября 2003 года футболистов «Спартака» Егора Титова и Юрия Ковтуна, находившихся в расположении сборной России на базе в Бору, вызвали в комнату к новому главному тренеру Георгию Ярцеву. На следующий день национальная команда должна была отправиться в Дублин на отборочный матч чемпионата Европы — 2004 против Ирландии.

По свидетельству очевидцев, в комнате помимо ее хозяина также присутствовали тогдашний президент Российского футбольного союза Вячеслав Колосков и вице — президент Никита Симонян. Но говорили не они, а Ярцев. Тренер, планировавший включить обоих футболистов в стартовый состав, безжизненным голосом объявил, что в их организмах найден запрещенный препарат и произошло это во время проверки «для внутреннего пользования», которую по просьбе РФС провела московская антидопинговая лаборатория.

Немой сцены в исполнении игроков не было. Они, конечно, надеялись, что «проскочат», но к тому моменту здоровье Титова, Ковтуна и их одноклубников уже четко давало понять, что всех игроков «Спартака», ни о чем не предупреждая, «кормили» допингом. В Бору было озвучено его название: бромантан. Психостимулятор, который, по словам экспертов, был изобретен советской военной фармакологией для наших солдат в Афганистане.

Игрокам строго — настрого наказали молчать, и в Ирландию с командой они все — таки полетели. Но уже там, перед матчем, Титов получил «микротравму», а Ковтун заболел «ангиной» — и кашлял, как рассказывают, не переставая. Одновременно и также по причинам «сугубо объективного характера» не смогли выйти на поле в Ирландии все спартаковцы из молодежной сборной — Павлюченко, Павленко и Белозеров. А спустя пять дней президент «Спартака» Андрей Червиченко отправил в отставку главного тренера Андрея Чернышова, его помощника Сергея Юрана и одного из врачей команды Анатолия Щукина, которых нанял на работу всего тремя месяцами ранее. Все, кто был облечен какими — то полномочиями, логическую связь между этими событиями категорически отрицали.

Тогда бомба не взорвалась. Официальным лицам российского футбола, разумеется, не нужен был скандал, которого при «вскрытии» было бы не избежать. Не на высоте оказались и мы, журналисты: слухи, активно гулявшие в коридорах столичных редакций, ни у кого не нашлось хватки превратить в обоснованную публикацию. На риторические вопросы кое — кто решился. На ответы — никто.

Но когда борьбу с болезнью подменяют сокрытием правдивого диагноза, час беды обязательно пробьет.

Для Титова он наступил 15 ноября 2003 года, когда в его допинг — пробе после домашнего стыкового матча с Уэльсом за право поехать на европейское первенство в Португалию были найдены следы бромантана. 22 января 2004 года лучший футболист России 1998 и 2000 годов был дисквалифицирован на год и, вернувшись, с огромным трудом пытался стать собой прежним. И до конца, наверное, так и не стал. Известный спортивный врач Зураб Орджоникидзе сказал мне: «В РГУФКе (Российском государственном университете физической культуры. — Прим. И. Р.) успешно защитили диссертацию, доказывающую, что один месяц (!) полного простоя в большом спорте равнозначен инфаркту миокарда в обычной жизни. Так что можно представить, как тяжело Титову, который пропустил целый год».

Олег Романцев как — то сказал: «Титов — самый талантливый футболист, с которым мне когда — либо доводилось работать». А ведь работать Романцеву довелось с целой россыпью талантов — от самого Федора Черенкова до Александра Мостового. За Титова после блестящей Лиги чемпионов — 2000/01 предлагала чуть ли не 20 миллионов долларов мюнхенская «Бавария». Но самое главное, Титов — воспитанник и один из символов клуба. Единственный футболист из сегодняшнего «Спартака», кто играл за основной состав в 1995-м, при жизни основателя клуба Николая Старостина, а будучи мальчишкой, однажды проник на секретную тренировку Константина Бескова и со счастливой улыбкой на лице рассказывает об этом до сих пор. Шестикратный чемпион страны. Игрок, который никогда не уходил и, видимо, не уйдет из «Спартака». Инфантильный, доверчивый, частенько плывущий по течению — но, главное, добрый, веселый и располагающий к себе человек.

То, что допинговый обух обрушился именно на Титова, стало для спартаковских болельщиков дикой, невероятной новостью, сотрясшей привычный для них окружающий мир. Да и для самого Егора — тоже.

Внятного официального расследования по поводу того, что же в действительности случилось в «Спартаке» летом и осенью 2003—го, мы так и не дождались. На сезон отлучили от футбола жертву — Титова, на два года дисквалифицировали (а потом досрочно амнистировали) тогдашнего спартаковского главврача Артема Катулина — и баста. Копать глубже никто не захотел.

Но остались люди, на которых варварски экспериментировали. И которые до поры до времени молчали — но при первой же возможности решили заговорить. «Мы были подопытными кроликами», — жестко сформулировал в разговоре со мной полузащитник «Спартака» 2003 года Максим Деменко.

Зимой 2005-го в стенах редакции «Спорт — экспресса» родилась идея собственного журналистского расследования «дела Титова», которое в действительности было «делом „Спартака“», а в результате апелляции Федерации футбола Уэльса едва не стало «делом сборной». Чужих заслуг присваивать себе не собираюсь, а потому могу даже назвать имя человека, который эту тему придумал, — первый заместитель главного редактора Владимир Гескин. Моисеич — а в редакции мы называем его только так, по отчеству, — это вообще бесперебойный генератор самых интересных идей, порядочнейший человек, к которому в нашей газете тянутся все более или менее творческие личности. Периодически кому — то из нас перепадают результаты таких вот гескинских озарений.

Когда в интернете я знакомился с мучительными попытками разных всезнаек понять, какая же структура и за сколько «заказала» мне бромантановые разоблачения, — долго смеялся. Какая же паранойя сидит внутри нашего человека, давно уже не верящего в чистоту журналистских намерений! После этих строк наверняка ведь найдутся и те, кто почешет затылок, — а Гескину — то сколько «занесли» за то, чтобы он бросил мне идею?

Дураков в нашей стране, к сожалению, еще слишком много, и ничего с этим не сделаешь. Отвечать им — себя не уважать. Когда читаешь их интернетовские упражнения в хамстве и попытках самоутвердиться за твой счет, реакция может быть только одна — внутренняя убежденность в своей честности. Когда она есть — никакое оскорбление не проймет.

Три месяца я положил на то, чтобы разобраться, каким образом и какими людьми был нанесен удар карьере и репутации одного из лучших футболистов страны, воспитанника и символа «Спартака». Я встречался с десятками участников и свидетелей каждого из этапов этой истории, «переваривал» те тонны правды, полуправды и откровенной лжи, которые выслушивал. Отдельное спасибо директору Антидопинговой инспекции Олимпийского комитета России Николаю Дурманову, чья экспертная оценка помогла часть этой лжи опознать.

Большинство действующих лиц соглашались высказаться на эту тему, но только не под диктофон, с отказом от прямого цитирования. Иного, в общем — то, и ждать не стоило — скорее, удивило то, что сразу два спартаковца — 2003, Деменко и защитник Владислав Ващук, дали мне полноценные интервью. И когда я зачитывал им готовые тексты, никто не отказался от сказанного.

— Я готов публично рассказать обо всем, что знаю, чтобы люди, которые «кормят» игроков допингом и при этом ничего нам не говорят, в следующий раз боялись разоблачения, — сказал Деменко.

— Как наказывают людей, которые делают других инвалидами? — добавил Ващук. — Мне даже страшно вникать — но я знаю, что через какое-то время все это скажется на нашем здоровье. Но мы не будем видеть глаз тех людей, которые нам давали запрещенные препараты. Если ты даже сгниешь и умрешь, они, может, об этом и не узнают — и уж точно не будут сильно переживать. Надо сделать так, чтобы люди боялись творить такие вещи. Иначе они будут повторяться.

Когда я обращался ко многим другим собеседникам и объявлял тему, реакция почти всегда была схожей: «А зачем? »

Да затем, чтобы люди узнали правду — или хотя бы ту ее часть, которую удалось по крупицам восстановить. Затем, чтобы подобное никогда не повторилось.

Расследование под заголовком «Бромантановый „Спартак“» было опубликовано 29 апреля 2005 года и вызвало колоссальный резонанс. Новый президент РФС Виталий Мутко публично пообещал провести жесткое официальное расследование с оргвыводами и весь последующий год грозно предупреждал, что оно вот — вот завершится. Правда, это «вот — вот» продолжается до сих пор.

В редакцию «Спорт — экспресса» для часовой беседы со мной приезжала съемочная группа телепрограммы «Первого канала» «Человек и закон», хотя результат этих съемок вышел совсем не таким, как я ожидал. Цель сюжета мне преподносили как рассказ о допинговой истории, и меня как автора расследования просили рассказать о подробностях. На выходе же получился материал, обвиняющий во всех смертных грехах Андрея Червиченко. От «дела Титова» сюжет лишь отталкивался, а ряд моих слов, вырвав из контекста, авторы программы использовали в совсем других целях. Возникло отвратительное ощущение предвзятого, действительно заказного сюжета, для которого меня попросту вслепую использовали. Как вы уже заметили, я без особого восторга отношусь к периоду работы в «Спартаке» Червиченко — но такие методы его разоблачения, для кого — то, видимо, естественные, мне претят. Кстати, Ващук в одном из интервью рассказал, что его приглашали на ту же передачу, он было согласился — но навел справки и узнал, для чего все делается, после чего от участия в «Человеке и законе» успел отказаться. У меня, увы, таких информаторов не нашлось.

Лавина писем читателей доказала, что трехмесячные труды были не напрасными. Многие, конечно же, как всегда бывает в таких случаях, заподозрили меня в «заказе» — но никто не мог четко сформулировать, в чьем именно, потому что, как вы сами увидите, абсолютно все участники этого постыдного дела получили на орехи.

Новое руководство «Спартака», в общем — то, весьма адекватное, обиделось, что я не попросил, допустим, нынешнего владельца «Спартака» Леонида Федуна высказать собственную оценку ситуации недавнего прошлого, — иными словами, лишний раз жестко отмежеваться от предшественников. В этом, может быть, они и были правы: от чудовищного допингового скандала пострадал имидж не только игрока Титова или экс — президента Червиченко, но и всего «Спартака». Но мне хотелось по возможности перестраховаться — в расследование было вложено столько времени и сил, что даже малейшая перспектива какого — либо давления на руководство газеты со стороны официальных лиц, заранее узнавших о публикации, была для меня невыносима. Я, что называется, дул на воду.

История, развернувшаяся годом позже вокруг знаменитого интервью Дмитрия Аленичева «Старков — тупик для „Спартака“», покажет, что сделал это я не зря. На наших журналистов, готовивших ту «бомбу» к печати, пресс — атташе клуба Владимир Шевченко на полном серьезе обидится, что они заранее ему о ней не сообщили. Впрочем, подробнее об этом — в следующей части…

Иных болельщиков оскорбил заголовок «Бромантановый „Спартак“». Мол, не на конкретных людей, а на весь клуб поставлено клеймо, от которого уже не избавиться.

По — моему, такая позиция — ханжество. В 2003 году «Спартак» действительно был «бромантановым» — тут не было никакого передергивания фактов. Репутацию клубу испортил не журналист, который лишь описал реально происходившие события, а сам клуб и люди, которые тогда в нем работали. Вообще — то, по правде говоря, удивительно, что после шокировавшей общественность публикации «виновниками торжества», которые посадили игроков на допинг, не занялись компетентные органы. Это произошло бы в любой цивилизованной стране. Но у нас как всегда всем все «по барабану»…

Мне было приятно, когда сам Титов в интервью моему коллеге по «Спорт — экспрессу» Александру Кружкову, отвечая на вопрос: «Узнаем ли мы когда-нибудь всю правду об этой истории? », сказал: «А ваш коллега Игорь Рабинер почти все об этом написал в апрельском материале „Бромантановый „Спартак“«. Разве что поставил тогда не точку, а многоточие. Он не написал, кто конкретно виноват во всей истории“.

И действительно, почему я не расставил все точки над i?

Во — первых, безапелляционная расстановка таких «точек» при отсутствии неопровержимых документов чревата судом и миллионными исками. Во — вторых, по моему глубокому убеждению, виноваты в этой истории не один и не два, а десятки людей — кто по злому умыслу, кто по чудовищному дилетантизму. Вот и пошел я по пути не прямых обвинений, а максимального сбора фактов. Их и изложил читателю, дав ему достаточную, мне кажется, пищу для размышлений и собственных выводов.

В «Спорт — экспрессе» материал вышел в сокращенном примерно на треть виде. Никаких подводных камней тут не было — чистая технология. Под публикацию было отведено и так немало места — целый газетный разворот плюс вступление на первой полосе. Но и в такие объемы текст не влез, и редакции пришлось делать довольно значительные купюры.

На страницах этой книги купюр не будет.

Шла 59 — я минута матча «Динамо» — «Спартак», когда главный тренер красно — белых Андрей Чернышов произвел замену — вместо Деменко вышел Ващук. А мгновениями позже произошла странная сцена, которая, будь замечена кем — то посторонним, вызвала бы, мягко говоря, недоумение.

Вместо спартаковской скамейки запасных Деменко со стеклянными глазами зачем-то отправился на… динамовскую. Спустя секунды хороший знакомый Максима с динамовской стороны вежливо вытолкал его оттуда — но тем, кто стал свидетелем этой картины, дальнейшие события и слухи вокруг «Спартака» уже не казались сколько — нибудь удивительными.

— Да, было такое, — грустно отреагировал Деменко на напоминание о его походе на скамейку запасных «Динамо». — Все было как в тумане. Вижу, что показывают табличку с моим номером, аплодирую трибунам, а далее — короткий провал в памяти. Потом наши меня спрашивают: «Дема, а чего ты пошел туда, на динамовскую скамейку? » Не знал даже, что ответить. Был в какой-то прострации. То в жар, то в холод бросало.

Тот матч «Спартак» проиграл — 2:3. Но совсем не с горя вечером после игры Деменко, как и большинству других спартаковцев, было худо. По имеющейся информации, ветераны команды — Титов, Ковтун и другие — отправились поужинать в один из московских ресторанов. Выпили по кружке пива, после чего с ними началось что — то жуткое. Игроков затрясло, руки пошли ходуном. кто—то в ту ночь, уже приехав домой, так и не смог сомкнуть глаз, кто—то с трудом заснул лишь под утро, а Деменко, в ресторан не ходившего, не на шутку тошнило и била лихорадка. Что — то отдаленно похожее с футболистами после предыдущих матчей уже случалось — но с такой дьявольской силой их колотило впервые. На следующий день едва ли не половина основного состава к условленному времени в Тарасовке не появилась. Не было сил доехать.

— Сам я в той игре с «Динамо» вышел на замену, а давали таблетки чаще всего тем, кто появлялся в стартовом составе, — вспоминает Ващук. — Ребят и после того, и после некоторых других матчей трясло так, что до шести утра они не могли заснуть. Все бодрствовали, было такое ощущение, будто энергия откуда — то изнутри, извините, перла. Помню, как Егор и Юра (Титов и Ковтун. — Прим. И. Р.) рассказывали мне об этом. А бывало, что игроки вообще не засыпали, потому что рано утром нужно было куда — то ехать, а до этого времени заснуть не удавалось. Как в таком состоянии можно было тренироваться и играть, представляете?

— Потом, когда выяснилось все про допинг, стало понятно, откуда ноги росли, — говорит о бессоннице Деменко. — А тогда нервничал, не понимал ничего. Ночь наступает, спать пора — а совсем не хочется. Ощущаешь какое-то перевозбуждение. В лучшем случае засыпаешь под утро. Дня четыре или пять такое было, и не только со мной. На отсутствие сна жаловались многие ребята, с которыми никогда такого не было. Из-за этого мы постоянно ощущали себя на грани нервного срыва.

— А еще доводилось слышать, что после того самого матча с «Динамо» лично вам ночью было очень плохо.

— Это факт. Тошнило — помню точно. Естественно, возникли определенные подозрения. Прихожу к доктору Катулину, спрашиваю. Он отвечает, что ничего запрещенного не дает. А то, что с нами происходит, — может быть, от больших нагрузок. Откуда мы могли знать, что это не так?

— Вам тоже было плохо? — спрашиваю Ващука.

— Я очень скрупулезно отношусь ко всем препаратам, которые дают врачи, и если вижу что — то незнакомое, стараюсь не принимать. В Киеве нам, помню, даже запрещали самовольно брызгать что — то в нос во время простуды… Но что — то запрещенное как минимум разок спартаковские доктора «вкатили» и мне, несмотря на весь мой опыт.

— Что заставило вас сделать такой вывод?

— Как раз в то время, когда нас начинали «чистить», я решил пойти на независимое обследование, о котором в «Спартаке» не знали. В результате доктор мне сообщил, что на печени образовались «зерна» и связано это именно с допингом. И, как запрещенные препараты из организма ни вычищай, такой удар по здоровью уже необратим. Рассказал об этом тогдашнему президенту клуба Андрею Червиченко. Но он, к моему удивлению, никак не отреагировал: разбирайся, мол, сам. Между тем у меня остались бумаги с медицинским заключением того обследования и его датой. Так что, если это кому — то окажется интересно, охотно их предоставлю.

Тему подорванного здоровья подхватывает и Деменко:

— Я пропустил из-за травм весь 2004 год и напрямую связываю это с тем допинговым беспределом, который с нами устроили. Организм ведь перестает чувствовать порог опасности. У меня произошел разрыв боковой связки колена и вдобавок мениск. Лечился много месяцев, и врач в какой-то момент даже засомневался: «Что — то слишком долго». На мое предположение, что это может быть связано с той историей, он ответил: да, вполне возможно. А еще я помнил фразу Владимира Федотова, которому пришлось расхлебывать ту кашу, которую заварили до него, — выводили — то допинг, уже когда он был назначен главным тренером. Когда я только получил ту травму колена, Григорьич сказал: «Максим, неужели на тебя так подействовали эти проклятые таблетки, этот допинг? »

Сразу после известия о положительном допинг — тесте перед вылетом в Дублин главный врач «Спартака» Артем Катулин срочно приехал в Бор. Там Титов с Ковтуном, по имеющимся данным, незаметно отвели его в сторону. И, как выразился один из источников, «взяли за горло». Только тогда Катулин якобы впервые подтвердил то, что вместе со своим помощником Анатолием Щукиным на протяжении двух месяцев отрицал: да, они давали игрокам допинг. Впрочем, доктор, согласно тем же данным, заверил футболистов, что в течение семи — десяти дней все его следы полностью выветрятся.

Футболисты не могли знать того, что сообщил мне источник в Московском антидопинговом центре: «Даже следы приема одной таблетки бромантана в 50 миллиграммов можно найти в организме через 40 дней после приема» (правда, подобного мнения придерживаются далеко не все специалисты). Между тем игроки свидетельствуют, что на протяжении двух месяцев, начиная со встречи против «Черноморца» в Новороссийске, перед началом и в перерыве каждого матча врачи выдавали футболистам стартового состава крохотные белые таблеточки, которые характеризовали как «соли» и «минералы». Ни до, ни после ни один из игроков таких таблеточек больше не видел.

Об этом говорили те игроки, кто высказывался не под диктофон. Уточняю у Деменко.

— Перед матчем вам давали какие-то таблетки?

— Да. По — моему, желтые и белые. Но о желтых я знал, что это витамины. А вот белых раньше не видел. Я как дисциплинированный футболист принимал все, что давали, потому что привык доверять врачам. При Романцеве и докторе Юрии Василькове все было нормально, витамины были витаминами и ничем другим. Никогда в жизни не мог предположить, что позже, с другими тренерами и врачами, нас могут так подставить. Если уж возникла у докторов такая бредовая идея, они, по крайней мере, были обязаны подойти к нам и объяснить, что нам дают и чем это грозит. И вот тогда бы ответственность уже лежала на футболистах, и каждый мог бы пенять только на себя. Но нас обманули.

Вопрос Ващуку:

— Правда ли, что игрокам давали таблетки прямо перед выходом на поле, а порой и в перерыве?

— Да, так и было. Но не всем, а только тем, кто выходил в стартовом составе.

— Вы сами какой-то эффект чувствовали?

— Никакого. Может, дело было в том, что в период руководства Чернышова я редко попадал в число первых 11.

Часть игроков убеждены что запрещенные препараты прекратили давать после игры с «Динамо», — мол, футболисты пожаловались на плохое самочувствие, и наверху решили, что хватит. Но есть основания полагать, что это не так. До поездки сборной в Ирландию была ведь еще встреча с «Шинником». Один из источников в команде свидетельствует: именно после победы в Ярославле штаб команды устроил короткую «летучку», на которой доктор Щукин якобы сказал: все, с бромантаном надо заканчивать — скоро еврокубки, и слишком велик риск попасться. И главный тренер Чернышов якобы решил: действительно надо заканчивать.

Так это или нет, точно уже не узнает никто — тем более что эту информацию другие источники категорически опровергли. Но то, что как раз спустя полторы недели после матча с «Динамо» у Титова и Ковтуна нашли бромантан, — факт, пускай в свое время и заретушированный. Нашли бы и у остальных — если бы только захотели проверить.

До роковой для Титова домашней встречи сборных России и Уэльса с момента матча против «Шинника» прошло не 40, а 86 дней. Варианта два. Либо футболистов летом «кормили» чудовищными порциями бромантана, либо в дальнейшем, несмотря на смену руководства команды, этот процесс не остановился. Первая версия, впрочем, куда вероятнее.

Итак, 4 сентября Титову и Ковтуну сообщают о допинге, но они летят со сборной в Ирландию. Что же происходило в недельном промежутке между этим матчем и встречей «Спартака» с «Торпедо» — промежутке, когда и был уволен Чернышов? Хронику событий восстанавливает Деменко.

— Перед матчем сборной России в Ирландии нам, спартаковцам, сказали, что наши лидеры Титов с Ковтуном не будут играть там из-за отравления. Потом смотрим — три наших одноклубника в молодежной сборной на поле тоже не вышли. Слухи в команде пошли уже тогда. А когда ребята вернулись, состоялось общее собрание. На нем выступил главный врач «Спартака» Артем Катулин. И сказал: есть, мол, предварительная информация, что у Егора с Юрой обнаружен допинг. Но подождите, не паникуйте, наверное, это какое-то недоразумение. Мы думали — может, действительно случайность, ошибка? Но в те же дни всю команду повезли на допинг — тест — как я понимаю, для внутреннего пользования, потому что на публику потом ничего так и не вышло. Там — то, на этом тесте, и выяснилось, что всему основному составу «Спартака» давали запрещенные препараты.

Ващук подтверждает:

— После того как Титова и Ковтуна в спешном порядке «отцепили» от матча сборных Ирландии и России, как и спартаковских игроков российской «молодежки», в «Спартаке» началась страшная суматоха. Мы в срочном порядке сдали анализы, и выяснилось, что допинг давали всей команде. Доктора ничего не говорили, смотрели друг на друга изумленными глазами — мол, сами не понимаем. Тренер и президент тоже уверяли, что не в курсе. Лично у меня это вызвало такое ощущение, что все обо всем знали, что старались изобразить полнейшее неведение.

Непонятно во всем этом одно. Трое спартаковцев из молодежной сборной как дружно не вышли на матч с Ирландией, так же дружно появились в стартовом составе несколько дней спустя во встрече со Швейцарией — правда, с одинаково проигрышным итогом. Есть, конечно, версия самого Чернышова — что Павлюченко не играл в Британии из-за того, что «висел» с желтой карточкой (то есть если бы получил еще одну, был бы дисквалифицирован), Павленко в этот момент не проходил в основной состав, а Белозерова берегли для более важного, по мнению руководства «молодежки», поединка со Швейцарией. Но есть версия одного из ее футболистов, согласно которой все трое в Ирландии должны были играть в стартовом составе, и только по прибытии в раздевалку их отозвали в сторону и тихо сообщили: «Вы не играете».

Между матчами с Ирландией и Швейцарией «молодежку» тоже, говорят, проверяли на допинг. То есть как получается — на тесте для «Спартака» у них запрещенные препараты нашли, а для «молодежки» — нет? В одни и те же дни? Поистине загадочна страна Россия и ее одна — единственная антидопинговая лаборатория.

В особенности все это загадочно потому, что футболистам неофициально рассказывали: доза бромантана у Титова и Ковтуна превышала минимально возможную в 20 (!) раз — врачи «Спартака» делали ставку на опытных игроков. Вначале вроде бы планировалось вообще давать препарат только им, поскольку молодые могут набрать форму и без того, через матчи. Но потом доктора, видимо, вошли во вкус.

Ващук рассказывает:

— Потом мы пытались проанализировать, какую тактику избрали наши лекари. Обменялись информацией — и все стало ясно. Главной их задачей было то, чтобы препарат применяли опытные игроки. Потому что за ними тянется молодежь — если ветераны что — то сделали, значит, так и надо.

— Выходит, верна информация, что Титову говорили: это очень полезная штука, подай как капитан команде пример!

— По сути дела, да. Риторика была такая: всем надо быть вместе. Говорят, что необходимо принять, — значит, это должны делать все, а ветераны — подать молодым пример.

И Титов принимал. А вслед за ним — и другие. Логика, по словам игроков, была следующей: за многие годы работы в «Спартаке» врача Юрия Василькова футболисты привыкли безгранично ему доверять. И автоматически перенесли это отношение на новых врачей — при том что Катулин, например, Василькова из команды фактически выдавил, и все это видели. Едва пришедшего Щукина игроки вообще толком не знали. Откуда же такая доверчивость?

Когда Титова дисквалифицируют, он, говорят, будет очень злиться на себя за свою инфантильность. Но таков образ мышления нашего футболиста, которого с детства, по сути, кормят с ложечки. То, что думать надо своей головой, они начинают понимать только на собственных ошибках.

Иностранцы воспитаны по-другому. И ни докторская риторика, ни капитанский пример на спартаковских легионеров не действовали. Один футболист рассказал мне, что, к примеру, бразилец Мойзес и сенегалец Кебе, получив от врача таблетку, незаметно ее выбрасывали. Македонец Митрески, по словам Деменко, таблеток тоже не принимал. По рассказу Ващука, просить темнокожих легионеров ложиться под капельницу врачи перестали очень быстро — поняли, что бесполезно.

И если у легионеров тоже был найден — таки допинг (список игроков вы прочитаете чуть ниже), говорить это может только об одном. О том, что спартаковцев пичкали запрещенными препаратами не только через таблетки. И не одним бромантаном. Николай Дурманов, когда я описал ему симптомы, поразившие спартаковцев после матча с «Динамо», тут же воскликнул: «Это не бромантан!»

Ни на секунду не собираюсь ставить слова Дурманова под сомнение — но он, профи, мог не учесть одного нюанса, который мне довелось услышать от других специалистов. И учитывая явный дилетантизм происходившего, он не выглядит невероятным. Спартаковцев могли — таки кормить именно бромантаном. Но… просроченным. Почти десять лет назад препарат сняли с производства, и вполне возможно, что с тех пор «лекарство» могло сохраниться, а рецепты со сроками годности — исчезнуть.

Другой спортивный врач, впрочем, придерживается иной точки зрения по сравнению с Дурмановым:

— Бромантан был придуман для десантных операций, чтобы люди 24 часа в сутки могли не спать. Отсюда и бессонница игроков «Спартака». Эффект — вроде 20 чашек кофе. Этакий военный экстази, приводящий к тому, что организм оказывается разбалансирован. Так что симптомы удивления не вызывают.

Специалисты объединяют две эти точки зрения. Вроде бы, когда был разработан бромантан, планировалось, что его эффект будет именно таким. Но на деле — не сработало. «Открытие века» оказалось мыльным пузырем. В какой-то момент военные медики в бромантане разочаровались. Если бы они вовремя оповестили об этом спартаковских «кормильцев»!

В чем Дурманов, скорее всего, безоговорочно прав — так это в том, что в «Спартаке» 2003 года в ходу был не только бромантан. Об одной из процедур, проводившихся при помощи капельницы, мне рассказал игрок «Спартака». Препарат называется гемодез. По рассказу футболиста, перед матчами спартаковцам таким образом очищали печень от шлаков.

Николай Дурманов говорит:

— Гемодез категорически запрещен с того момента, как в список запрещенных препаратов внесли ЭПО — эритропоэтин и, соответственно, были наложены ограничения на уровень гемоглобина в крови. То есть с 2001 года или даже чуть раньше. Для того чтобы гемоглобин был невысоким и не вызывал подозрений у допинг — служб, в кровь добавляют расширители плазмы, чем и является гемодез.

Кстати, по словам Дурманова, с 2005 года запрещен ввод спортсменам любого препарата — даже легального — при помощи капельниц. Любые манипуляции с кровью теперь считаются нелегальными. А учитывая, что в соответствии с требованиями ВАДА (Всемирной антидопинговой ассоциации) планируется резко увеличить число внесоревновательных проверок, нашим футбольным клубам есть о чем задуматься.

Версия с капельницей нашла живой отклик у Деменко:

— Не убежден, что допинг мы получали через таблетки. На эту мысль навел разговор с Игором Митрески. Когда мы все узнали, что у нас допинг, естественно, начали разговаривать друг с другом на эти темы. До этого старались обсуждать свои проблемы только с врачами, таков уж наш менталитет, — но тут всякое доверие к ним было потеряно. Так вот, Митрески мне сказал, что ни разу не принимал таблеток, которые давали врачи. Но допинг у него все равно нашли! И мы пришли к выводу, что запрещенные препараты нам вводили через капельницу, с неотоном, который незадолго до игры вливают футболистам для укрепления сердечной мышцы. Скорее всего, в капельницу подмешивали раствор с каким — то веществом, который потом и уходил в вену. Хотя и версии с таблетками тоже исключать бы не стал. Раз давали один запрещенный препарат — бромантан, значит, могли давать и любые другие.

— Каким образом, думаете, вас «заразили» — через таблетки или капельницу? — интересуюсь у Ващука.

— Через таблетки. В «Спартаке», в отличие от многих моих партнеров, я не «капался» вообще. Почему? В киевском «Динамо» если и вводили какие-то витамины через капельницу, то только перед матчами Лиги чемпионов. «Спартак» в том году в лигу не вышел, игры Кубка УЕФА были еще впереди, а ложиться под капельницу перед матчами чемпионата России я смысла не видел и от этой процедуры отказывался. Еще могу вам подтвердить, что под капельницу не ложились темнокожие легионеры. По этому поводу врачи к ним даже не подходили.

После того как проверка в сборной обнаружила допинг у двух спартаковцев, официальный тест РФС выглядел бы логичным. Источник в тогдашнем руководстве «Спартака» сказал мне: «Проверь нас кто—то по—настоящему, команду запросто могли отправить в турнир коллективов физкультуры, лишить профессионального статуса».

Действительно, могли. Мне стал известен список игроков, которые упомянуты Катулиным во внутриклубной объяснительной записке. Это те футболисты, кому, по словам врача, давалась пищевая добавка «Омега — 3», в которой после увольнения доктора Щукина в его комнате в Тарасовке якобы и был обнаружен бромантан. Итак, в допинг — лист вошли: Титов, Ковтун, Ващук, Кебе, Калиниченко, Белозеров, Хрман, Станич, Деменко, Павлюченко, Луизао, Концевой, Митрески. Давалась «добавка», по сообщению главврача, 12 июля перед четырьмя матчами. Причем встреча с «Динамо», когда футболисты, судя по всему, получили лошадиную дозу бромантана (или чего-то еще), отчего-то в этом списке не упоминалась.

Итак, тест РФС мог бы все расставить на свои места. Но он… не состоялся. Вернее, по нашей информации (официально подтвержденной Деменко и Ващуком), проверка все — таки была, но проводил ее не РФС, а… сам «Спартак». Президент Червиченко таким образом хотел узнать о масштабах допингового эксперимента. А узнав, немедленно сменил руководство команды. Исполнять обязанности главного тренера стал Владимир Федотов, при котором начался обратный процесс — выведения бромантана из организмов игроков.

В интервью газете «Версия» (№4, 2004) Колосков признал: «Еще в сентябре у нас была информация, что в „Спартаке“ „балуются“ допингом».

Так почему же, если информация была, не обрушился на «Спартак» карающий меч Российского футбольного союза? Ответ я получил сразу из нескольких источников, подтвердивших один и тот же факт.

Вскоре после того, как Ярцев огласил Титову и Ковтуну «приговор» — то ли прямо на следующий день, то ли после возвращения из Ирландии, — в РФС состоялась длительная беседа тет — а — тет Вячеслава Колоскова и Андрея Червиченко. Ясно, что именно на ней высокие договаривающиеся стороны решили замять скандал. Почему он не был нужен президенту «Спартака» — понятно, а Колоскову, помимо всего прочего, в декабре предстояла отчетно — перевыборная конференция, и взорвавшаяся допинговая бомба вряд ли сработала бы в пользу титана аппаратных интриг.

Кроме того, по словам источника в РФС, последующие кадровые оргвыводы в «Спартаке» стали результатом не только гнева Червиченко на подчиненных, но и этой встречи в верхах (Колосков, согласно этой информации, требовал также уволить Катулина и вроде бы был возмущен, что этого не произошло). Если это так, то президент РФС ко всему прочему воспользовался случаем, чтобы покончить с совместительством Чернышова, которое к тому времени уже ударило по результатам молодежной сборной.

Можно ли осуждать Колоскова за то, что оставил всю эту историю под сукном? С формальных позиций — безусловно. Трудно представить, чтобы, например, подобный сговор мог состояться в Англии или Германии. Одна из главных задач федерации — блюсти чистоту нравов и безжалостно наказывать тех, кто ведет нечестные игры. Мало того, дисквалифицируй тогда РФС Титова, скажем, на полгода — и все прошло бы для игрока и сборной куда менее болезненно, чем в итоге получилось. В УЕФА и ВАДА по достоинству бы оценили то, как внутри страны ведется борьба с допингом, добавлять бы к наказанию ничего не стали — и уже к началу сезона — 2004 Титов был бы в строю. И на чемпионат Европы в Португалию преспокойно бы поехал.

Но, с другой стороны, представляете, что бы началось, раскрути тогда Колосков не только персональное дело Титова и Ковтуна, но и дело всего «Спартака»? Какие последствия это имело бы для самого популярного клуба страны и его «инфицированных» не по своей вине игроков? И какие беспорядки после изгнания, скажем, команды из премьер — лиги (а до этого дошло бы наверняка) могли бы устроить его болельщики, число которых — миллионы?

Надо быть очень отважным человеком, чтобы на все это решиться. Многолетний опыт чиновничества в Советском Союзе подобные качества, даже если они и были, убивал в зародыше. Поэтому, констатируя ошибку экс — президента РФС, не возьмусь метать в него громы и молнии. Если, конечно, в полюбовной договоренности Колоскова и Червиченко не было такого пункта, как «цена вопроса». Но вот этого мы уж точно никогда и ни при каких обстоятельствах не узнаем.

Возникают вопросы и о том, могла ли та сентябрьская информация не дойти до ведомства Николая Дурманова. А если дошла — почему не были приняты меры?

— Существуют документы, официальные протоколы. Только на их основе можно что — то говорить. Их не было — а значит, и обсуждать нечего, — отрезал Дурманов.

При всем к нему уважении — не слишком ли формальный подход в свете того, что в итоге всеобщего бездействия разразилось «дело Титова»?

Вернемся, однако, к самому допингу. Во всех своих интервью (в частности, газетам «Известия» за 16 апреля 2004 года и «Трибуна» за 23 апреля 2004 года) господин Катулин утверждает, что бромантан, как показало внутриклубное расследование, входил в пищевую добавку «Омега — 3», закупленную его коллегой Щукиным. Я попросил Николая Дурманова дать экспертный комментарий на этот счет. Он получился весьма образным.

— Представьте себе мертвецки пьяного человека, который утверждает, что опьянел не от водки, а от… детского питания. Заявление насчет «Омеги — 3» — примерно то же самое. Ведь «Омега — 3» — это, по сути, рыбий жир. И бромантан может попасть в эту добавку только в одном случае: если рыбку, перед тем как ее выловить, накормить этим самым бромантаном.

— А может ли бромантан попасть в организм спортсмена случайно, через какие-то лекарства?

— Нет, не может, потому что не входит ни в какие другие препараты и может быть употреблен только по чьей — то злой воле. Более того, он запрещен с 1996 года и с тех пор официально не производится. Как и в случае со станозололом, который был найден на Олимпиаде в Афинах у толкательницы ядра Ирины Коржаненко (после оглашения результатов анализа ее лишили золотой медали Игр. — Прим. И. Р.), бромантан относится к каменному веку допинга, и мы были неприятно удивлены, когда он всплыл в истории с Титовым. Да это, извините, «парк юрского периода» какой-то!

Следует напомнить, что «Омега — 3» стала уже второй версией Катулина — и вновь, как видим, неудачной. Первой было попадание бромантана в организм Титова через ремантадин, которым футболиста — де лечили от простуды. Именно она была озвучена в прессе в первые дни после того, как скандал стал публичным. Более того, на запрос из УЕФА Катулин ответил именно «ремантадинной» версией. На мой запрос в пресс — службу УЕФА был получен следующий ответ: «15 декабря врач клуба заявил, что прописал игроку ремантадин для лечения ОРЗ и, возможно, это и явилось причиной позитивного результата теста».

Прежде чем ставить в неловкое положение и Титова, и самого себя (не эта ли задокументированная ложь стала одной из главных причин дисквалификации игрока?), врачу следовало хотя бы проконсультироваться у специалистов.

— Бромантан и ремантадин — отдаленные химические структурные родственники, — комментирует Дурманов. — Но никакой связи между ними нет.

С ремантадином, кстати, связан еще один занимательный факт. Есть данные, что 15 ноября, когда после матча Россия — Уэльс Титов с врачами сборной направлялся по черкизовскому коридору для сдачи допинг — контроля, у одного из них зазвенел мобильный телефон. Звонил Катулин. Он уже знал о том, кто выбран для сдачи теста и, говорят, нервно попросил коллегу внести в список употреблявшихся игроком препаратов ремантадин. Выходит, чувствовал главврач «Спартака», к чему дело идет?

По ходу журналистского расследования, кстати, выяснился факт, о котором почему — то не сообщалось в печати: в марте 2005 года на заседании Контрольно — дисциплинарного комитета РФС Катулин был амнистирован. Срок его дисквалификации, который истекал в январе 2006—го, сокращен почти вдвое. Эту информацию мне подтвердил член КДК Алексей Спирин:

— Катулин подал соответствующее заявление, и, поскольку дисквалификация самого Титова уже истекла, оно было удовлетворено. Почему? Многие обстоятельства дела не были выяснены, не было доказано, что виновен именно Катулин. Наказание на него наложили, исходя из функциональных обязанностей главного врача команды. Мы вызвали его, долго расспрашивали. Учитывали и то, что все это время он работал в Центре спортивной медицины Зураба Орджоникидзе. То есть практики не терял.

В одном из интервью за прошлый год Катулин сообщил: «Расследование пришло к выводу, что употреблял добавку („Омега — 3“) один Титов».

Даже столь циничное заявление врача Титов стерпел, не занялся разоблачениями, на которые имел полное право. Говорят, футболист, даже получив дисквалификацию, меньше всего хотел, чтобы пострадал его «Спартак» — клуб, с которым Егор связан с детства. Потому и воспринял слова Катулина не как личную обиду, а как попытку отвести удар от родной команды.

Итак, бывший главврач «Спартака» Артем Катулин, дисквалифицированный на два года, досрочно амнистирован. Член КДК РФС Алексей Спирин, участвовавший в принятии этого решения, косвенно подтвердил то, о чем свидетельствуют данные из всех без исключения источников. А именно — что Катулин, при всех своих неуклюжих объяснениях, не был инициатором приема бромантана спартаковцами.

Источник в штабе «Спартака» того времени вспоминает, как все начиналось:

— Когда новое руководство (во главе с Андреем Чернышовым. — Прим. И. Р.) пришло в команду, она находилась в ужасающем физическом состоянии. Проведенное обследование показало, что оно даже не на нуле, а ниже. Надо было что — то делать. И на собрании руководства команды Щукин сказал, что есть такой препарат — бромантан. При этом он подчеркнул, что это сильный препарат и слишком увлекаться им нельзя, потому что он может быть обнаружен. Однозначного решения — давайте, мол, принимать — со стороны Чернышова тогда принято не было. Но потом его тихо начали давать. Всего же собраний штаба, на которых обсуждались в том числе и эти вопросы, было три — четыре.

(Сам Чернышов факт обследования, его неутешительных результатов и последующего собрания штаба подтвердил, но все разговоры о применении допинга на нем отрицал наотрез.)

Данные экс — руководства «Спартака» говорят о том, что Червиченко винит лично себя в том, что, зная о лыжно — биатлонном прошлом Щукина (тот сам говорил, что является мастером спорта по обеим дисциплинам), допустил его приход в команду. Иначе как «этим лыжником» бывший президент клуба его, говорят, не называет, и убежден, что именно Щукин подставил Катулина, оставшись безнаказанным. Той же версии придерживается не только сам Катулин (что естественно), но и источники в РФС, в спортивно — медицинских учреждениях Москвы, в столичной антидопинговой лаборатории.

Сам Титов, на протяжении долгого времени отказывавшийся публично огласить имя главного виновника своей дисквалификации, через полгода после публикации «Бромантанового „Спартака“» все же открыл карты:

— Мой убийца — доктор Щукин. Известно, что он работал со стимулирующими препаратами в молодежной сборной. Но срок «вымывания» препаратов типа бромантана он, видимо, не знал. Оказалось, они не вымываются ни через три месяца, ни через полгода. А крайним в этой истории сделали главного врача «Спартака» — Катулина. Сейчас Щукин работает в «Москве». Когда «Спартак» и «Москва» встречались в чемпионате, Щукин, направляясь ко мне навстречу, вдруг глаза отвел, отвернулся. Значит, ему есть чего стыдиться.

— Как вы думаете, главную допинговую роль среди врачей сыграл Щукин или Катулин? — спрашиваю Ващука.

— Насколько я слышал, Щукин назвал препарат и попросил его достать, а приобретал и давал нам его уже Катулин. Как я понимаю, у него есть очень хорошие связи в Москве, и он может достать все, что угодно.

Одна и та же информация о Щукине идет из слишком уж разных мест, чтобы быть коллективным наветом на ни в чем не повинного человека. И выглядит он, к слову, душечкой — настоящий профессор с седой бородкой, в интеллигентских очках, с мягкой манерой речи. Катулин — резкий в формулировках молодой человек (ему немногим за 30) с широкими плечами и очень короткой стрижкой — в этом смысле выглядит явно менее выигрышно. Вот только на внешность ориентироваться в таких вопросах не стоит…

Справедливости ради надо отметить, что во времена своего пребывания в сборной России по биатлону (а он был ее врачом с 1993 года вплоть до Олимпиады — 1998 в Нагано, а затем работал в Словении и Польше) Щукин в допинговых скандалах замешан не был. Об этом мне сообщили в Союзе биатлонистов России. Напротив, его взяли в сборную после того, как предыдущего врача уволили за допинговые проблемы с биатлонистом Сергеем Тарасовым.

Более того, Щукин представлял Россию в комиссии по допингу Международной федерации биатлона! Сейчас этот факт воспринимается как грустная ирония судьбы. А еще — как неоценимая школа. Один из героев Сергея Довлатова говорил: для того чтобы развалить систему, нужно сначала стать ее столпом…

И уж совсем занятно другое. По сведениям сразу из двух источников, именно на Щукина грешит теперь и человек, который привел его в «Спартак» из молодежной сборной, — Чернышов! Характерна деталь: едва получив работу в «Торпедо — Металлурге» (позднее переименованном в «Москву»), врач вдруг полностью прекратил общение со своим бывшим боссом, с которым до того был не разлей вода. Есть даже информация, что в конце осени 2003-го Чернышов столкнулся с Катулиным в Центре спортивной медицины Зураба Орджоникидзе и сказал: «Извини, я думал на тебя, потому что ты работал в команде до меня, а Щукина привел я сам. Но теперь разобрался и понял, что виноват Щукин».

Еще один важный нюанс стал мне известен сразу с нескольких сторон — и от футболистов, и от людей из бывшего штаба «Спартака», и из РФС. Оказывается, Щукин не ушел вслед за Чернышовым, как он это преподносит. Он подал заявление об уходе еще до того, как главный тренер был вызван на ковер к Червиченко! Обнаружение допинга у Титова у Ковтуна уже произошло, запахло жареным. Похоже, Щукин решил сыграть на опережение. И уже через два дня получил работу в «Торпедо — Металлурге».

О том, как ему это удалось, я спросил гендиректора этого клуба, а теперь «Москвы» — Юрия Белоуса.

— До «Спартака» Щукин уже работал у меня в «Торпедо — Металлурге» месяцев пять, совмещал с молодежной сборной. У меня самого высшее медицинское образование, и могу свидетельствовать, что он — очень грамотный специалист. Когда Чернышов возглавил «Спартак», Щукин пришел ко мне и сказал: «У меня обязательства перед Чернышовым, я обещал ему в случае, если он возглавит клуб, работать вместе с ним». Я его отпустил — а как только Чернышова уволили, Щукин пришел ко мне, и я взял его обратно. Не знаю, что было в «Спартаке» в смысле употребления допинга, но могу точно сказать, что в нашем клубе это исключено. Я сам как медик за этим непосредственно слежу. А работой Щукина, повторяю, очень доволен.

В свое время Щукин был хорошим хирургом, которого хвалили коллеги. Звание заслуженного врача России и степень кандидата медицинских наук тоже, наверное, не дают просто так — а у Щукина они есть. У Катулина, кстати, тоже.

Но от всех этих врачебных регалий Титову, напомню, не легче. И всем остальным спартаковцам, «подсаженным» в 2003 году на бромантан, тоже. Щукин утверждает, что к Титову, Ковтуну и Ващуку его даже не подпускали. Но обязательно ли «подпускать»? Те, кто придумывает какое-то черное дело, обычно стараются руки не марать. Может быть, не понимая, что замаранная душа — ничем не лучше.

В те самые дни, когда Щукин находился в процессе фактического побега из «Спартака» обратно в «Торпедо — Металлург», Чернышов и Белоус столкнулись на банкете, посвященном приезду в Москву Пеле. Глава «металлургов» поинтересовался, не связано ли имя Щукина с ходившими по столице допинговыми слухами. Чернышов, на тот момент вроде как подозревавший Катулина, дал ему безупречную характеристику.

Интересно, как познакомились Чернышов и Щукин. В августе 2002-го новый главный тренер молодежной сборной искал для своей команды врача. Щукин, тогда для футбольного мира еще «безымянный», работал в клубе второй лиги «Мострансгаз», который принадлежал скандально известному бывшему вице — президенту «Спартака» Григорию Есауленко. По непонятным причинам сразу пятеро игроков из заштатного «Мострансгаза» попали в молодежную сборную. Из «Мострансгаза» попал к Чернышову и врач.

— Вас не удивляет, что Катулина дисквалифицировали, а Щукина — нет? — спрашиваю Ващука.

— Щукин ушел из «Спартака» еще до того, как разгорелся официальный скандал, — в этом, думаю, все и дело. В итоге он оказался в тени, а Катулин, оставшийся в «Спартаке» и занимавшийся выведением допинга, ответил за все.

Впрочем, списывать все грехи на Щукина — непростительная наивность. В этой истории десятки виновных. Каждый — в своей степени и на своем этапе. Если бы не образовалась цепь этих больших и маленьких вин (от слова «вина»), «дело Титова» никогда бы не потрясло российский футбольный мир.

Неумолимо приближалась дата первого матча Кубка УЕФА — 2003/04 между «Спартаком» и датским «Эсбьергом». Сказать, что руководители московского клуба сидели на иголках, — значит не сказать ничего. Вывести все накопившиеся за два месяца запасы бромантана из организмов игроков за это время было объективно невозможно.

Деменко говорит:

— После того как выяснилось, что всему «Спартаку» давали допинг, его начали ударными темпами выводить. Ведь скоро предстояли матчи на Кубок УЕФА, и в клубе страшно боялись, что там нас и поймают. В чемпионате России — то допинг — контроля не было.

Источник в тогдашнем руководстве клуба рассказывает:

— Напряжение было страшное. Скажу больше — были готовы к применению целого ряда ухищрений, чтобы скрыть истинное положение дел. Разные пипетки, презервативы с «чистыми» пробами… Могло, конечно, не помочь и это — а что бы произошло, если бы УЕФА открылась полная картина, даже подумать страшно. Но спасение пришло с неожиданной стороны. Ни на матчи с «Эсбьергом», ни на поединки второго этапа против бухарестского «Динамо» (когда, впрочем, внутренние анализы уже показывали, что все нормально) допинг — контролеры из Европы попросту не добрались.

О том, какие титанические меры принимались для «чистки» футболистов, слагаются легенды.

— Как выводили бромантан, можете вспомнить? — вопрос Деменко.

— Могу — тем более что нас это очень злило. По несколько дней с базы не вылезали, и все время нас куда — то возили. Ты нужен дома, семейных дел невпроворот — а тут тебе звонит Катулин и в категоричном тоне вызывает на очередные процедуры. Нам это быстро надоело — почему раньше вслепую пичкали всякой гадостью, а теперь за счет нашего же времени заметают следы? А процедур этих было — тьма.

— Какие, например?

— В барокамеры нас возили. Переливания крови делали. Курс каких — то особых таблеток пришлось принимать — противных таких, с запахом, и их еще жевать надо было. У каждого была своя программа — в зависимости от роста, веса и, сильно подозреваю, количества допинга в организме. Просчитывали все, математики…

А в барокамерах время каждому заранее назначали. Обычно кто помоложе — ездил туда к девяти утра, кто постарше — к двум часам дня. То в одеяло заворачиваешься и в каком — то холодном месте тебя крышкой накрывают и долго держат. То в каком — то зазеркалье под музыку сидишь… Мы уже смеемся — а люди, которые лечат, говорят нам: «Что вы смеетесь? Здесь космонавты от радиации лечились». А нас от того только смех истерический разбирает: нам бы от своей «радиации» вылечиться…

Ващук добавляет:

— Целыми днями сидели в разных лабораториях. В барокамерах лежали — чуть ли не там, где в космос людей готовят. Кровь переливали. Даже по стакану красного вина нам давали на базе за обедом — это тоже, говорили, помогает.

Игроки знают то, что видели сами. Но они не могут знать, как все было организовано. Мало того что врачи «Спартака» нафаршировали игроков бромантаном, так вдобавок они толком не знали, как всерьез заняться его выведением. По нашим данным, сработали контакты медиков из сборной, которые тоже были заинтересованы в скорейшем «очищении» Титова с Ковтуном. Просьба о помощи поступила директору одного из московских НИИ, обладающих новейшим оборудованием. Одна только барокамера, выгоняющая из организма шлаки посредством перепада давления, в этом центре размером с большую трехкомнатную квартиру. Там же футболистам делали плазмоферез, очищающий кровь с помощью переливания плазмы.

Один из футболистов вспоминал о барокамере:

— Она была похожа на гроб и была очень холодной — нам выдавали одеяла. Приезжали мы туда в девять утра, невыспавшиеся. Ложились, заворачивались в одеяло — и за час — полтора, которые там надо было лежать, досыпали…

Процесс выведения бромантана осуществлялся в этом институте отнюдь не методом научного тыка. Директор НИИ Г. оказался знаком с академиком из Института фармакологии, который в свое время этот самый препарат и разработал! После консультаций с ним и был продуман тщательный план «чистки», ответственным за который был назначен авторитетный профессор З.

— Команде нужно было пройти до конца все этапы этого плана, — рассказал мне источник в НИИ. — Надо было учитывать, скажем, то, что бромантан имеет способность аккумулироваться в подкожно — жировой клетчатке, иногда выходя в кровоток, иногда — «прячась». В этом и заключалась ошибка руководства «Спартака». На каком — то промежуточном этапе оно провело допинг — тест, показавший, что все чисто. На этом было решено процедуры свернуть, хотя курс не был доведен до конца. В итоге Титова — а возможно, и многих других — «недомыли».

Впрочем, и Николай Дурманов, и наш источник в Московском антидопинговом центре усомнились в эффективности барокамеры как средства избавления от бромантана. «Такую гадость барокамерой не вытащишь. Я вообще не знаю другого такого препарата, который одновременно был бы и неэффективным, и невыгоняемым», — сказал эксперт лаборатории. Дурманов с ним солидарен и вообще называет бромантан «химическим фольклором». То есть вокруг препарата создана некая аура, которой он вовсе не заслуживает, — зримого эффекта на аренах не дает. Что игроки и подтвердили.

Что ж, тем абсурднее выглядит вся эта история. Тем более что к моменту «дела Титова» о бромантане не вспоминали уже шесть лет — с 1997—го, когда за его употребление лишили золотой медали чемпионата мира на дистанции 5 км нашу лыжницу Любовь Егорову. Желающие смогут протянуть ниточку к доктору Щукину, который работал тогда в сборной России по смежному с лыжами биатлону. После этого бромантан был навсегда снят с промышленного производства. И всплыл только в «деле Титова».

В связи с этим очень любопытно, откуда у спартаковских врачей нашелся доступ к старым запасам бромантана? Ряд экспертов намекают на источники в армии. Другие приводят более, как мне кажется, правдоподобную версию. Перед зимней Олимпиадой — 1994 в Лиллехаммере бромантан, который к тому времени уже был признан бесполезным для вооруженных сил, но еще не считался допингом, тоннами (!) поступил в Госкомспорт России. Тут явно сработали чьи — то коммерческие интересы. Да в таких масштабах, что нашим олимпийцам по всем видам спорта бромантан впихивали едва ли не насильно. И вскоре, когда препарат был окончательно снят с производства, в Госкомспорте остались его целые залежи, которые было некуда девать. А Щукин тогда и работал с биатлонной сборной России…

— Каковы каналы, по которым к спортивным врачам попадает тот же бромантан? — интересуюсь у Дурманова. Тут ответ следует более обтекаемый.

— Это больное место нашей антидопинговой службы. Именно для того, чтобы разобраться с этим вопросом, мы организуем сейчас совместную систему поиска со спецслужбами — в частности, Госнаркоконтролем. Также и ВАДА договорилась о сотрудничестве с Интерполом, потому что нелегальный оборот анаболиков по итогам последних лет превысил оборот наркотиков!

Нормально тренироваться при тотальной атаке на допинг «Спартак» не мог. Рассказывают, что едва Владимир Федотов пытался дать минимальную нагрузку, у футболистов начинала кружиться голова, и они уходили с поля. После звонка Федотова директору НИИ все стало ясно. «Барокамеры и все остальное — очень энергоемкие процедуры, — объяснил директор. — Нагрузки при этом противопоказаны».

— Состояние после всех этих процедур было такое, что у всех силы пропали, — говорит Деменко. — На тренировках уставали очень быстро. Побегаю немного — и голова начинает кружиться. Не до смеха, в общем, нам было.

— А к матчам когда готовились? — интересуюсь у Ващука.

— Да не готовились мы к ним вообще! Приедем на базу после процедур, побегаем 20 минут — помылись и по домам. А руководство клуба от нас еще какой-то результат требовало. Никто не мог думать об игре — у всех мысли были только о том, как всю эту мерзость вывести из организма. Когда все это выяснилось, мы сначала вообще решили, что не будем играть, пока не окажемся «чистыми». Но нас уверили, что этот препарат выводится за семь — десять дней, и мы успокоились. На деле оказалось — что и не за 40. Титов с Ковтуном еще долго куда — то ездили, а мне в какой-то момент надоело, я плюнул — и ездить перестал.

Рассказывают также, что Федотов вместе с тренером «Спартака» по реабилитации Владимиром Паниковым каждый день садились за «умный» компьютер последнего, вносили туда мельчайшие данные о состоянии каждого игрока, выспрашивали футболистов о самых незначительных деталях их здоровья.

Ващук говорит:

— Сейчас можно задаться вопросом: почему разгребать завалы должны были не Щукин и Чернышов, а ни в чем не повинный Федотов, добрейшей души человек, с которым у всех игроков были великолепные отношения? Может, из-за этих отношений «Спартак», почти не готовясь к матчам, и разгромил бухарестское «Динамо» — 4:0. А человек все эти месяцы, по сути, сидел на пороховой бочке.

— На допинг — тесты за это время вас часто возили? — спрашиваю Деменко.

— По — моему, еще раза два. В течение, кажется, месяца все эти процедуры продолжались, и после второй поездки в лабораторию нам сказали: все, вы «чистые». Кажется, это было дня за четыре до матча Кубка УЕФА с бухарестским «Динамо».

Бромантан к моменту той игры если и оставался у игроков, то в ничтожно малых количествах — тесты в Москве их не показывали. Так что та победа была футбольной, а не фармакологической.

— Радость после той игры была очень большая, — рассказал мне один из спартаковцев. — Давно мы уже ничему так не радовались. Потому что все знали, чего эта победа стоила.

С Катулиным, оставшимся после ухода Щукина единственным врачом, и. о. главного тренера почти не общался. Добрейший Федотов, говорят, готов был задушить главврача собственными руками. Ведь если бы кто—то из крайне ослабленных игроков однажды упал замертво, а такое было совсем не исключено, то как руководителю держать ответ пришлось бы ему, Федотову.

Во всей этой истории в принципе не может быть положительных героев. А потому все то, что было сказано о Щукине, — судя по имеющейся информации, ставшем инициатором применения бромантана в «Спартаке», — вовсе не обеляет главврача Катулина.

Так, сразу из трех источников довелось услышать, что когда у Титова и Ковтуна перед вылетом в Ирландию обнаружили бромантан, Катулин адресовал Щукину недвусмысленную угрозу. Дескать, если не напишешь докладную на имя Червиченко, где все возьмешь на себя, — будут проблемы. Ключевыми, говорят, были слова: не забывай, мол, что у тебя две дочери есть…

Через полгода после опубликования «Бромантанового „Спартака“» Щукин отвечал через прессу Титову, бросившему ему прямое обвинение, и обнародовал факт угрозы со стороны Катулина.

Как бы ни был виноват Щукин, как бы ни подставил он тебя, угрожать здоровью близких — большой грех. Кстати, записку требуемого Катулиным содержания, по имеющейся информации, Щукин все же написал. Правда, взяв на себя рекомендацию употребить пресловутую «Омегу — 3» (рыбий жир, если запамятовали) лишь в последнем «допинговом» матче — в Ярославле.

Так, как о Катулине, в футбольно — медицинских кругах не спорят, кажется, ни о ком. Причем количество врагов, особенно среди врачей старшего поколения, значительно превосходит число его друзей. К последним без оговорок можно отнести только Червиченко. Вину Катулина как главврача экс — президент «Спартака» не отрицает, но подчеркивает, что до и после этого специалиста травматизм в «Спартаке» был намного выше, чем при нем. И что методы работы он использовал куда более современные, нежели доктора «старой обоймы». Да уж, слова «у тебя две дочери есть» — действительно современный метод…

Как — то раз мой коллега по «Спорт — экспрессу» Александр Мартанов набрал номер старейшины цеха спортивных медиков армейца Олега Белаковского. В тот момент Катулина взяли в «Спартак», и целью звонка была краткая характеристика нового лица в команде. У Олега Марковича всегда была репутация доброго, беззлобного человека. Когда коллега услышал ответ, то сначала подумал, что ему изменил слух. Таких выражений от Белаковского он не слышал ни разу.

Опытные врачи при упоминании Катулина тут же припоминают, что именно он был врачом ЦСКА во время трагической истории с Сергеем Перхуном (этот голкипер летом 2001-го во время матча с «Анжи» столкнулся на поле головами с нападающим Будуновым и через несколько дней умер от тяжелейшей травмы головного мозга. — Прим. И. Р.) и принимал участие в решении о транспортировке находившегося в коме вратаря на самолете из Махачкалы в Москву. Сам Катулин на это утверждает, что тот вердикт выносил большой консилиум нейрохирургов, и его мнение никак не могло быть решающим.

Один из врагов Катулина охотно перечислял его ляпы времен работы в ЦСКА. Вопиющий случай, согласно этой информации, произошел в 2001 году с полузащитником Алексеем Савельевым. У врачей принято любой новый препарат опробовать в малой дозе уколом в предплечье — чтобы посмотреть, как реагирует организм, нет ли аллергии. Перед одним из матчей Катулин якобы без такого предварительного укола поставил Савельеву капельницу с препаратом реополиглюкин, стимулирующим кровообращение. В результате — давление 200 на 120, анафилактический шок, пена изо рта… Еле спасли.

Наконец, явно не прибавляет Катулину вистов гуляющая по московским медицинским кругам история с Зурабом Орджоникидзе. Некоторое время молодой травматолог — ортопед Катулин вроде бы вознамерился каким — то образом «подсидеть» своего шефа и занять место главы Центра спортивной медицины. Это Катулину не удалось, а то, что он и после такого демарша продолжил там работать, объясняют беспримерной добротой и незлопамятностью Орджоникидзе.

Но вот что занятно — спартаковские игроки — ветераны относятся к Катулину, в отличие от Щукина, относительно терпимо! Даже признавая, что он участвовал в их «одурманивании». Даже свидетельствуя, что Катулин их обманывал, когда сначала говорил, что никакого допинга не дает, а потом все — таки вынужден был признать обратное. Может, участие в последующем процессе очищения замаливает для игроков те катулинские грехи? Так, говорят, заложники в какой-то момент начинают отождествлять себя с теми, кто их удерживает.

Спартаковцы наверняка относились бы к Катулину менее терпимо, знай они об одной истории. По данным из заслуживающего доверия источника, он, стремясь обелить себя в глазах Червиченко, заявил президенту, что игроки не только знали о том, что принимают допинг, но и сами (!) в перерыве матча с «Динамо» попросили «накачать» их таблетками — чтобы ноги побежали.

— Как можете это прокомментировать? — спрашиваю Ващука.

— Как полный абсурд. Я — то, будучи запасным, в перерыве сначала разминался на поле, а потом вернулся в раздевалку попить чайку — но в любом случае уверен, что такого быть не могло. Не надо считать игроков умалишенными.

В комнате Катулина, в отличие от многих других врачей, игроки не толпились, чаи не гоняли, анекдоты не травили. Балагуром, душой компании его не назовешь. Но Титов, Ковтун, Парфенов, Ващук и в спартаковские времена с ним общались, и даже после его ухода из «Спартака» контактов не прервали.

— Уже после истории с допингом Катулин мне помог: была какая — то проблема с ногой, и он мне уколы делал, — вспоминает Ващук. — Хоть к тому моменту он уже и ушел из «Спартака», но лечил меня за свой счет, денег не брал. Вообще, с ним я остался в нормальных отношениях, несмотря на все, что произошло. Конечно, его вина есть, и я его не защищаю. Но Катулин позже помогал многим — и Димке Парфенову, и другим ребятам. Я не раз ездил к нему, когда у меня были какие-то проблемы.

Порой футболисты оказываются даже с Катулиным на одних и тех же днях рождения. Не то чтобы они с ним по—настоящему дружили. Но раз после допинговой истории он не оказался для игроков персоной нон — грата — значит, у футболистов есть основания полагать, что Катулин играл во всем этом процессе не более чем вспомогательную роль.

— Мог ли один врач знать, что происходит, а другой — нет? — спрашиваю Ващука.

— Не думаю, что Катулин настолько глуп. Просто есть люди, которые умеют дозировать допинг, а другие в этом вопросе неопытны. Катулин, по моим предположениям, относится ко второй категории. По моей информации, он знал, что речь идет о допинге, но о конкретных сроках его выведения был не в курсе. Щукин, как я слышал, сказал ему, что все исчезнет за неделю, — а потом выяснилось, что не меньше чем через 40 дней. Похоже, что и Щукин не знал всего до конца.

Итак, Щукин — организатор, Катулин — исполнитель? Схема вырисовывается именно такая, но источник в тогдашнем штабе «Спартака» вносит в нее коррективы. В сторону увеличения роли Катулина.

— Представление, будто Щукин отвечал за фармакологию, которое навязывает Катулин в прессе, — неправда. Катулин помощника к распределению игрокам таблеток не подпускал, все дозировки определял сам. Да и для ребят Щукин был человеком новым, к нему не могло быть полного доверия. А Катулину, работавшему два года, — доверяли, потому и принимали все, что он им давал. И я допускаю, что после ухода Щукина, человека опытного в вопросах фармакологии, Катулин мог продолжать втихаря их «кормить». Щукин — то всегда говорил, что применять бромантан надо очень осторожно. А то, что у Титова его нашли аж в ноябре, через два с половиной месяца после ухода Щукина, наводит на мысль о том, что тогда, в сентябре, Катулин не остановился…

Деменко свидетельствует:

— Катулин не был открыт с футболистами — это точно. Именно он и таблетки нам давал, и уколы делал, и под капельницу клал. А к Щукину мы приходили давление мерить. Правда, потом Катулин объяснял нам, что понадеялся на опыт Щукина и делал все, что тот ему посоветовал. Щукин заявлял противоположное — что все определял главный врач. Но я не верю, что один из двух докторов, работавших вместе, мог о таких вещах не знать.

Один из источников рассказывает, что как — то Катулин сошелся с авторитетным врачом киевского «Динамо» Малютой. Того острые на язык игроки конца 1980-х прозвали «светофором» — утром, днем и вечером Малюта давал им по восемь таблеток всех цветов радуги. Причем первую дозу футболисты обязаны были принять, запив шиповником, за час до… подъема — в шесть утра, а отказаться от приема «снадобий» у Валерия Лобановского не представлялось возможным. С фармакологической точки зрения Киев с 1970-х годов считался бесспорным законодателем мод в СССР, да и в Европе ему было мало равных — подробно об этом на примере полузащитника Александра Заварова писал в своей книге «Футбол. Деньги. Еще раз деньги» известный агент фирмы «Совинтерспорт» Владимир Абрамов. Характерно, что, как обмолвился однажды Катулин, на базе киевлян в Конча — Заспе установлена своя барокамера. Но дело в столице Украины было поставлено настолько профессионально, что ни разу игрок «Динамо» не был пойман на «крючок».

В «Спартаке» же, преступив спортивный закон, подошли к этому по — дилетантски.

Рассказывают, что после решения о двухлетней дисквалификации Катулин лишь формально перестал работать в «Спартаке». Вплоть до ухода Червиченко он постоянно появлялся в клубе и в Тарасовке, а не ездил только на игры. Это, впрочем, объяснимо: говорят, что медицинский центр на спартаковской базе был частично приобретен на деньги Катулина. Новые боссы красно — белых, однако, компенсировать их ему не стали. Говорят, генеральный директор (теперь уже бывший) Юрий Первак с порога заявил Катулину: ко всем обязательствам предыдущего руководства он отношения не имеет.

Пока Катулин, защитивший за время своей дисквалификации кандидатскую диссертацию, не вернулся в профессиональный футбол, а продолжает работать в клинике у Орджоникидзе. Чем не прочь и козырнуть: дескать, другие футбольные доктора не способны быть практикующими врачами, а он — пожалуйста. Еще он регулярно пишет статьи о спортивной медицине для журнала «2 Х 45», главным редактором которого является Михаил Строганов, когда — то игравший в «Спартаке — Чукотке» — первом футбольном клубе доктора Катулина…

Его диссертация, кстати, называется «Элементный статус профессионального футболиста и его коррекция», а не «Фармакология в спорте», как было почему — то указано на официальном сайте (!) «Спартака» в 2003 году, до «дела Титова». Может, после скандала название решили срочно поменять?

— Разобраться с врачами, так сказать, по — мужски желания у команды не было? — интересуюсь у Деменко.

— Будь команда попроще, возможно, что — то такое и произошло бы. Но это все — таки «Спартак», уровень. Хоть и было всем очень неприятно, но такого, чтобы на кого — то с кулаками, и в мыслях не было.

Это смотря у кого. Ващук говорит по-другому:

— Катулин виноват, но он и выправить положение старался, тогда как Щукин сбежал, как крыса с тонущего корабля. Думаю, если бы мы в тот момент где — то его увидели, ему бы могло не поздоровиться.

Эти наброски к портретам докторов Щукина и Катулина, наверное, помогли вам в понимании того, что происходило в «Спартаке». Но главное тут в другом. В наших клубах врач воспринимается не как самостоятельная, независимая величина, а как «чей — то» человек. Василькова считали человеком Романцева. Но «люди Романцева» на каком — то этапе оказались не нужны Червиченко, разочаровавшемуся в титулованном тренере. Например, начальника команды Валерия Жиляева, уже много десятков лет занимающегося пропиской и регистрацией игроков, их службой в армии, пробиванием квартир, гаражей и т. д. , вернули в пожарном порядке только потому, что без него в «Спартаке» начался полный завал с документацией. Вместо же Василькова президент выдвинул на первые роли своего человека — Катулина. А Чернышов привел собственного протеже Щукина, которого, как выяснилось, достаточно и не знал.

Личная преданность в категории достоинств у нас в стране почти всегда стоит выше профессионализма. И от этого — очень многие беды.

О чем знали и не знали главный тренер Чернышов и президент Червиченко? Это самая важная, но и самая скользкая тема. По элементарной логике врачам нет никакого смысла рисковать своей работой и репутацией, если насчет допинга нет распоряжения сверху. Можно еще было бы предположить, что доктора дают игрокам допинг ради премиальных за победы, которые получают и они сами. Но, как выяснилось, в «Спартаке» того времени административный персонал, в который входили врачи, находился на твердом окладе. Их интерес тогда и вовсе неясен. Тренеру же нужен результат — здесь и сейчас. Иначе, в особенности если у него еще нет устойчивого авторитета, он будет уволен. Что, собственно, и произошло с Чернышовым.

Впрочем, оперировать соображениями элементарной логики в вопросах подобного масштаба нельзя. Нужны неопровержимые доказательства — на карту ставится, может быть, вся тренерская судьба. Между тем болельщики с гостевой книги «Спартака» в интернете дали Чернышову незавидное прозвище Фармаколог, причем, если поднять архивы, первый раз это слово было произнесено в данном контексте 24 сентября 2003 года! То есть уже после его увольнения из «Спартака», но еще более чем за полтора месяца до обнаружения бромантана у Титова после Уэльса. То есть о сентябрьском сугубо внутреннем скандале болельщики — «инсайдеры» были в курсе уже тогда!

Ващук рассуждает:

— Точно об этом судить не могу, но думаю, все шло от главного тренера. Потому что только он может определить уровень готовности команды и решить, как его повысить. Видимо, тренеры посчитали, что команда не готова.

У Деменко однозначного мнения на этот счет нет:

— Сначала я думал, что Чернышов был в курсе. И разговоры такие в команде ходили, и за результат отвечал он, главный тренер. Но потом мы как — то с ним поговорили, и он поклялся: «Макс, ты можешь верить мне или нет, но я и близко ничего не знал». Говорил Андрей Алексеевич так, что ему трудно было не поверить. Я, скажу честно, поверил. Но правду, боюсь, никто никогда не узнает — ведь ни один участник всей этой истории так и не признал своей вины. Ни президент, ни главный тренер, ни врачи, которые сыпали мудреными медицинскими терминами и валили все друг на друга…

Оба источника в верхах того «Спартака», утверждавших мне, что Чернышов обо всем знал, были анонимными. А потому оставлю право каждому читателю решать все для себя. Лично мне очень бы хотелось верить, что этот общительный, воспитанный и умный молодой тренер сам стал жертвой самоуправства врачей. Николай Дурманов утверждает, что с такими случаями сталкивался. Занятно и то, что оба врача, обвиняя друг друга, допустили, что главный тренер мог ни о каком допинге не знать. Впрочем, опять же — верить Чернышову или нет, каждый должен решить для себя сам. Что же касается игроков, то они могут только подозревать, как все было на самом деле. В своих умозаключениях прямых доказательств они привести не смогли.

Сам же Чернышов, когда я готовил к печати «Бромантановый „Спартак“», сказал:

— Почему сейчас в Италии вовсю расследуется практика употребления допинга в «Ювентусе» 1990-х годов, но главному тренеру той команды Марчелло Липпи никто не предъявляет никаких обвинений? Потому что в профессиональном клубе существует четкое распределение обязанностей. Главный тренер занимается тактикой, определением состава — а за все остальные участки работы, в том числе медицинский, отвечают другие люди. Как человек, поигравший на Западе (Чернышов выступал в Германии и Австрии. — Прим. И. Р.), я хотел создать в «Спартаке» профессиональный коллектив на тех же основах, и моя вина заключается лишь в том, что недостаточно жестко контролировал медперсонал. На это мне, кстати, указал и экс — президент РФС Вячеслав Колосков, когда мы обсуждали то, что произошло.

Любопытно, что если доктор Щукин после трудоустройства в «Торпедо — Металлурге» резко прекратил общение с Чернышовым, а увидев Титова после матча последнего тура — 2003 со «Спартаком», предпочел резко свернуть в сторону и опустил глаза (так, по крайней мере, рассказывал сам Титов), то Чернышов повел себя иначе. Сразу после январского известия о дисквалификации он набрал номер Титова, выразил свое сочувствие и заверил, что врачи давали ему допинг без согласования с главным тренером. Титов вежливо принял информацию к сведению. Тут интересен сам факт такого звонка, свидетельствующий о небезразличии тренера к собственной репутации в глазах футболиста.

Другое дело, что Титов Чернышову не поверил. В том самом интервью ближе к концу 2005—го, где капитан «Спартака» напрямую обвинил доктора Щукина, были и такие слова: «Я больше чем уверен, что сам Щукин не мог принять решение меня „прикормить“. С кем — то сверху это было согласовано. Чернышов, его помощник Дмитриев и доктор Щукин — одна компания, вместе давно работали. Они это сделали и забыли. А я потерял, возможно, лучший год в карьере».

Я попросил прокомментировать эти слова самого Чернышова. И вот что услышал.

— Никаких указаний с моей стороны давать игрокам допинг не было — как в «Спартаке», так и в молодежной сборной. Как вы думаете, если бы подобное случилось, приехали бы, к примеру, Павленко и Самедов ко мне на следующий отборочный цикл? Егора можно понять: он пропустил целый сезон и зол на всех. Но ни один игрок не скажет, что я призывал его применять запрещенные препараты.

— А какова, по — вашему, степень вины Щукина?

— Оба врача — и он, и Катулин — винят друг друга, предъявляя одинаково убедительные доводы. Не имея на руках фактов, не могу никого из них обвинять. Но после того скандала — а не только из-за того, что его взяла на работу «Москва», — в сборной Щукин работать больше не мог. Появился элемент недоверия — и с моей стороны, и со стороны игроков. Свою долю ответственности за то, что пригласил Щукина, я несу. Но ответственно заявляю, что к применению допинга в «Спартаке» отношения не имею. А вот другие претензии к себе по работе в этой команде у меня есть. В какой-то момент показалось, что все могу и умею. Из-за завышения своих способностей пошел на совмещение постов в молодежной сборной и «Спартаке», что ударило по качеству работы в обеих командах. А теперь мне тем более ясно, сколькому еще надо учиться. Но сдаваться не собираюсь. Передо мной пример Валерия Газзаева, который прошел через такие круги ада, которые мне и не снились. Но не сломался и оказался на вершине, выиграв во главе ЦСКА Кубок УЕФА.

…Те же люди, кто свидетельствует против Чернышова, рассказывают, что после разгрома от «Локомотива» — 2:5 разгневанный Червиченко пригрозил главному тренеру увольнением, если следующие матчи не будут выиграны. После чего якобы порции бромантана и были увеличены. Кому верить?

— Чернышов потом говорил: может, его самого таким способом подставить и убрать хотели? — рассказывает Деменко. — Не знаю: может — так, может — нет. Вообще, задурить игроку голову кто угодно способен.

Точнее и не скажешь.

Позиции же Червиченко выглядят практически неуязвимыми. Он ведь, в конце концов, после сентябрьских событий «принял меры», сменив штаб. Рассказывают о двухчасовом аутодафе, которое экс — президент «Спартака» устроил в своем кабинете главному тренеру перед тем, как отправить его в отставку. Один из источников свидетельствует, что руководитель клуба, подобно злому следователю, применял во время этого разговора крайне жесткие методы и чуть ли не силой вытащил как из Чернышова, так и из Щукина признательные показания. Но доказать это невозможно.

— А как Червиченко объяснил команде увольнение Чернышова и Щукина? — спрашиваю Деменко. — Сказал, что это из-за допинга?

— Нет, никак не объяснил — просто уволил. Всю остальную информацию мы узнавали из прессы.

В пользу того, что Червиченко тоже знал о происходящем, косвенно говорят лишь три вещи. Первая — именно такое мнение в открытую высказал Юран в уже упомянутой телепрограмме «Человек и закон». В свое время Юран был очень близок к бывшему президенту «Спартака», и можно предположить, что он знает, о чем говорит.

Еще об одном пункте подозрений в адрес Червиченко говорит Ващук:

— Президент подробно расспрашивал нас о том, что случилось, и всем своим видом давал понять, что для него происшедшее — полная неожиданность. Но логика подсказывает, что ни о чем не ведать Червиченко не мог. Хотя бы потому, что запрещенные препараты из-за этого своего статуса не могут быть дешевыми. И врачам нет никакого смысла тратить на них немалые деньги из своего кармана. Кто же еще мог это сделать, кроме президента?

— А о чем расспрашивал Червиченко лично вас?

— Он не только расспрашивал, он еще и обвинял. Когда через пару месяцев меня убирали из «Спартака», президент клуба заявил, что, возможно, это я привез допинг из Киева. Когда это услышал, лишился дара речи. Я приехал в «Спартак» играть, заключил контракт на пять лет, вынужден был уходить после первого же сезона, да еще и месяцами гадость из организма выгонять — а мне вдобавок и обвинения голословные бросили.

И, наконец, третий аргумент в пользу того, что президент клуба обо всем знал, мне привел источник в бывшем спартаковском клубе. По его словам, Катулин ежедневно по вечерам приезжал к Червиченко на доклад. Он был глазами и ушами президента в команде (тот его называл «око государево»). И утаить от босса идею Щукина, тем более что это была не его собственная затея, он попросту не мог.

— Верна ли информация, что Катулин каждый вечер прибывал к Червиченко на доклад? — уточняю у Ващука.

— Насчет каждого вечера судить не могу, но то, что он был к нему вхож, — однозначно.

О весомости трех вышеизложенных аргументов судить опять же читателю. Но на Червиченко в любом случае лежит ответственность другого рода — которой он, впрочем, и не отрицает. Именно он взял на работу всех, кто в итоге стал соавторами «дела Титова».

— Руководство в любом случае виновато, даже если ни о чем не знало, — согласен Деменко. — Потому что наняло на работу в «Спартак» тех людей, которые все это натворили.

Не приходится сомневаться, что бывший президент «Спартака» искренне переживал за свой клуб, — иначе не вкладывал бы в него немалые деньги. Но есть у него, как мне кажется, качество, которое не позволило стать успешным руководителем клуба такого масштаба. Червиченко, на мой взгляд, абсолютно не разбирается в людях. Количество проходимцев (хотя бы по вопросам трансферов игроков), которые за период его работы в «Спартаке» играючи обвели его вокруг пальца, тех, кому он фактически дарил большие деньги, зашкалило за всякие разумные пределы.

Червиченко не удалось создать в «Спартаке» команду профессионалов, вертикаль, где обман не был бы возможен как таковой, — и одним из последствий общего хаоса в клубе и стало «дело Титова».

Есть данные, что в начале 2005-го в одном из первых своих разговоров с новым главным тренером «Химок» Павлом Яковенко неформальный руководитель подмосковного клуба Червиченко сказал: если что случится, вся ответственность ляжет на тренера, никакие ссылки на врачей приниматься не будут. Потому что ему, Червиченко, совсем не нужен ярлык человека, который, как в концлагере, проводит опыты над людьми.

Ничего не случилось — кроме того, что «Химки» не вышли в премьер — лигу и руководство Московской области, рассчитывавшее на другой исход, после окончания сезона — 2005 попросило Червиченко «очистить помещение». Так и не удалось пока этому эксцентричному, но при этом достаточно образованному и неординарному человеку стать успешным футбольным боссом.

Сегодня в российском футболе его нет, и от этого становится немножко скучно — вносил Андрей Владимирович в него свой неповторимый колорит. Хотя уж кто — кто, а спартаковские болельщики никакой тоски по нему явно не испытывают…

Вечером 3 декабря 2003 года в квартире генерального секретаря РФС Владимира Радионова раздался телефонный звонок. На проводе из Швейцарии был его хороший знакомый, представитель УЕФА Марк Вуямо. Радионов сдружился с ним в дни проведения в Москве в 1999 году финала Кубка УЕФА. Вуямо не был уполномочен президентом Европейского союза футбольных ассоциаций Леннартом Юханссоном делать какие — либо официальные заявления — в сугубо конфиденциальном порядке он сообщил нашему генсеку, что несколькими часами ранее УЕФА получил из лаборатории положительную допинг — пробу А, принадлежащую Егору Титову и полученную после домашнего стыкового матча чемпионата Европы — 2004 с Уэльсом.

Радионов тут же поставил в известность об этом звонке Колоскова, Ярцева, Симоняна и генерального директора РФС Тукманова. Всю следующую неделю ждали официального подтверждения этой информации, которое по правилам может быть отправлено исключительно по почте. Подтверждение прибыло 10 декабря, после чего руководители РФС и начали действовать. По существующей информации, окончательное решение, что предпринять, принимали двое — Колосков и Радионов.

После кулуарных консультаций со знающими людьми в Европе и России было решено: надо отказываться от вскрытия пробы В. Логика была такова. После сентябрьских бурь в РФС отлично знали, что бромантан Титов в самом деле принимал, — поэтому о случайности результатов пробы А не может быть и речи. Проба В неизбежно покажет то же самое — и может только усугубить положение игрока. Потому что вместо того, чтобы добровольно признать свою вину, он проявит упрямство — а в Европе этого не любят. И в назидание могут «вкатить» по полной программе — два года.

Все это и было в спешном порядке объяснено Титову, которого нашли в отпуске в Таиланде. Чуть позже отпускник, рассказывают, сидел в лобби отеля и от руки писал послание в УЕФА с отказом от вскрытия пробы В, которое по телефону диктовал ему Радионов. Это письмо было тут же по факсу передано в РФС, а оттуда — в Швейцарию.

Титов, по имеющейся информации, убежден, что совершил тогда роковую ошибку, подписав себе тем письмом «смертный приговор». Так это или нет, я поинтересовался у Николая Дурманова.

— С одной стороны, когда есть заказ на пробу В, существует шанс, хотя и небольшой, побороться за спортсмена. Иногда бывает, что проба А ловит какую — то субстанцию в пороговых количествах, а проба В — не ловит. Счет — то идет на миллиардные доли миллиграмма, фактически на молекулы! Но лаборатории такого уровня сейчас ошибаются крайне редко, поэтому, по моему мнению, проба В, скорее всего, подтвердила бы у Титова наличие бромантана.

— А верна ли логика РФС, согласно которой излишнее упрямство может привести к увеличению срока дисквалификации?

— Да, это мотивированная позиция. Прошу отметить, что Титов и так получил по меркам ВАДА сниженную дисквалификациюю — не два года, а год. Вообще, я не вижу в этой ситуации никакой интриги. Хоть это и может показаться недостаточно уважительным по отношению к Титову, но для мирового спорта то, что произошло с ним, — рядовой случай. И не стоит искать в нем какой-то политической составляющей.

В РФС насчет последнего придерживались несколько иной точки зрения. На взгляд тогдашних работников футбольного союза, «дело Титова» как раз стало делом большой антидопинговой политики. В это время ВАДА вела войну с ФИФА, не желавшей подписывать соглашение на жестких условиях борцов с допингом. А тут — такой случай «прогнуть» мировое футбольное руководство! Оттого и не могло быть речи, скажем, о шестимесячной дисквалификации. Если это не плод воспаленного воображения, то надо еще сказать большое спасибо, что Титов не оказался вне футбола на два года.

В общем, судя по всему, модные обвинения в адрес РФС, что он «сдал» Титова в обмен на участие сборной России в чемпионате Европы — 2004 (а федерация футбола Уэльса, по некоторым данным, потратила на дорогостоящих адвокатов, чтобы нас дисквалифицировали, 300 тысяч долларов и фактически разорилась), неправомерны. Тем более что РФС отправил в УЕФА обширное досье на игрока, призванное свидетельствовать, что такому мастеру допинг был не нужен. Еще же одно доказательство тому, что РФС не стоит слишком уж винить за бездействие, — переписка автора этих строк с пресс — службой УЕФА.

— Как отреагировали в УЕФА на то, что на заседании контрольно — дисциплинарного бюро 22 января 2004—го, где принималось решение о дисквалификации Титова, не было представителей РФС и «Спартака»?

— Посещение заседаний бюро не обязательно. Напротив, присутствие разрешается только в особых случаях… Решение бюро не зависит от присутствия ответчиков.

— Мог ли Титов получить более короткий срок дисквалификации и что для этого необходимо было сделать?

— Принимая во внимание тяжесть нарушения — нет.

Все это вызывает только один вопрос, касающийся поведения РФС. Коль скоро первую информацию о положительной пробе Радионов получил по телефону 3 декабря, почему самому Титову в Таиланд позвонили больше недели спустя, когда времени на составление юридически грамотного объяснения для УЕФА фактически не оставалось? Или память о сентябрьских событиях заставила руководство РФС сразу же поставить крест на надеждах спасти Титова?

Ну а если называть вещи своими именами, то РФС, как и «Спартак», должен в ножки кланяться Титову за его выдержку и молчание. Потому что, если бы, получив дисквалификацию, игрок рассказал, что еще в сентябре руководству РФС было известно о применении допинга всем «Спартаком», гром прогремел бы на всю Европу. И вот тогда мы бы на чемпионат Европы точно не поехали. Интересно, понимали ли это руководители РФС и просили ли Титова молчать? Или сборная спаслась исключительно благодаря покладистому характеру футболиста, которого цинично подставили?

Насколько это серьезно, можно понять по справедливому замечанию Деменко:

— Поражаюсь выдержке Титова, который пострадал абсолютно не по своей вине и оказался на год выброшенным из футбола. На его месте, получив дисквалификацию, я тут же рассказал бы в прессе всю правду — по крайней мере, ту ее часть, которую мы знаем. Хотя, конечно, ему тяжелее было это сделать, потому что он не уходил из «Спартака». Мне, покинувшему команду, в этом смысле легче.

Но не меньше вопросов и к руководству клуба. Когда «Спартак» все — таки решил подать апелляцию (впоследствии отозванную прямо на заседании апелляционного комитета УЕФА под угрозой увеличения срока дисквалификации), в качестве адвокатов были почему — то наняты молодые и неопытные Николай Грамматиков и Александр Зотов. Привела их, по имеющейся информации, тогдашний вице — президент клуба Анна Завершинская, но что заставило Червиченко прибегнуть к услугам не матерых волков юриспруденции, а начинающих специалистов?

В интервью «Спорт — экспрессу» в 2004 году грузинского нападающего Шоту Арвеладзе, много лет выступавшего за «Аякс» из Амстердама, спросили:

— Минувшей зимой по собственной инициативе вы попытались помочь Титову. Выводили его адвокатов на голландских юристов, в свое время успешно занимавшихся аналогичным делом Франка де Бура. Что они говорили, перед решающим заседанием в Швейцарии были у Титова шансы?

— Они были удивлены решением российской стороны, — ответил Арвеладзе. — Голландцы были готовы взяться за это дело, причем не рассчитывая на большие гонорары. Когда адвокаты ведут себя подобным образом, они уверены в успехе.

Известно, что скупой платит дважды. Заплатили и мы. 11 ноября 2003 года в московской антидопинговой лаборатории, сертифицированной ВАДА, сборную России вновь проверяли на допинг. Титов, как и все остальные, был признан «чистым». А всего четыре дня спустя венская лаборатория, забиравшая у него тест после игры Россия — Уэльс, нашла в моче футболиста следы распада бромантана.

Схожая история на полгода позже произошла с толкательницей ядра Ириной Коржаненко. В Москве у нее станозолол не нашли, а в Афинах, уже после соревнований, — нашли. Ощущение «подставы», вероятнее всего, и заставляло ее упрямо не отдавать золотую медаль, которой ее лишили. С тех пор оборудование московской лаборатории стало куда более совершенным — но утерянного для двух знаменитых спортсменов (и не только их) уже не воротишь.

— В случае с Титовым наша лаборатория допустила ляп. И ничего с этим не поделаешь. Такое бывает. Хотя мое мнение: бромантан не та штука, с которой могли бы быть проблемы у нашей лаборатории. Она его «видит».

Это сказал не какой — нибудь аноним, а директор антидопинговой инспекции Олимпийского комитета России Николай Дурманов. Как этот ляп мог произойти — другой разговор. Возможно, дело в «мерцающих» свойствах бромантана — в кровотоке его можно обнаружить далеко не всегда. Когда его мало, он выходит из жировых тканей только под воздействием нагрузок и стресса.

Против Титова сработало ко всему прочему и стечение обстоятельств. Московский допинг — тест вся сборная проходила на следующий день после выходного. А потом Ярцев дал команде нагрузки, после которых бромантан, скорее всего, и «ожил». Но выяснилось это только на тесте после матча, куда запасной Титов был случайным «тыком» УЕФА выбран. «Так расположились звезды», — философски изрек Дурманов. И в чем-то он прав.

Вот только зачем было Ярцеву звать полубольного (незадолго до матча ему вырезали ноготь, отдавленный во время матча с бухарестским «Динамо») Титова в сборную? Ярцеву, который всего двумя месяцами раньше в Бору безжизненным голосом сообщал своему любимому футболисту о положительной пробе его теста? Какой смысл был идти даже на минимальный риск хотя бы и при «чистом» анализе? У нас что, центральных полузащитников не хватало? Почему у нас все делается в расчете на дремучее «авось»?

Как отреагировали одноклубники на сообщение о дисквалификации Титова? Сам он, насколько знаю, не разочаровался ни в ком. Слава богу, что хотя бы так.

Деменко:

— Страшно жалко было человека, пострадавшего ни за что. Все звонили Егору, поддерживали. Говорили: что поделаешь, есть подлецы на свете, но жизнь продолжается, и надо все это перебороть. Ему, конечно, было намного тяжелее, чем нам, — но что еще мы могли сказать? Егор молодец, что выдержал, теперь вновь играет и забивает. Но очень хочется, чтобы ни тем людям, по вине которых он пострадал, ни кому — то другому больше и в голову не пришло делать такие вещи.

Ващук:

— По сей день уверен, что Егора кто—то подставил. Что — то там определенно было нечисто. Раз десять, наверное, его проверили на допинг, твердо сказали, что все нормально. И он сам был в этом уверен. И вдруг у Титова обнаруживают допинг. Мне непонятно, зачем вызывать игрока на решающий отборочный матч чемпионата Европы, если есть хоть малейшие подозрения! Ведь сборную России могли лишить путевки на первенство! Не знаю уж, какие там игры велись в футбольных верхах. Но крайним оказался Егор. За что? . .

Титов вернулся на поле. Но отсутствие официального расследования «дела Титова» (либо упорное нежелание РФС сообщать его итоги, что вообще — то странно) свидетельствует: никто не стремится извлекать из него какие — либо уроки. Забыть, как страшный сон, — и дело с концом. И пусть уже в футбольных и медицинских кругах почти в открытую говорят, что в одном из крупнейших российских городов на фармакологическую подпитку местной команды премьер — лиги работает целый институт, — никому нет до этого дела.

Кое — кто, правда, выводы из случившегося все — таки сделал. Есть информация, что во время одного из зимних сборов национальной команды России в начале 2005 года игроков отвезли в высококачественную допинг — лабораторию Центральной Европы. После чего молодой футболист «Локомотива» Алексей Бугаев (ныне он выступает за «Томь») был отправлен домой с официальной формулировкой «по семейным обстоятельствам», а в действительности — с подозрением на наличие в организме незначительных следов запрещенной субстанции. И пусть даже эта субстанция, если верить источнику, — не допинг, а марихуана. Но вот до чего доводит российская футбольная безнаказанность. Будет доводить и дальше?

Обязательно будет. Помешать этому может лишь одно. Если зачем-то и нужно было менять руководство РФС, то только для того, чтобы все в нашем футболе стало, как модно теперь выражаться, прозрачным. Чтобы безнаказанно не продавались и не покупались матчи и судьи. И в том числе — чтобы не покрывались скандалы с допингом, которые с каждым годом будут все масштабнее и опаснее.

Почему? Послушаем Николая Дурманова.

— Сейчас появились допинги, которые системно действуют на организм: повышают мотивацию, агрессию, выносливость. Это опасные вещи для здоровья, очень опасные. Они все чаще используются в игровых видах спорта, в частности в футболе. И боюсь, мы еще увидим несколько смертей на футбольных полях.

Уже увидели. В киевском «Арсенале», который тогда возглавлял бывший второй тренер «Спартака» Вячеслав Грозный, в течение нескольких месяцев скоропостижно скончались сразу два совсем молодых футболиста. Конечно, посмертно были найдены неопровержимые медицинские свидетельства их нездоровья. Но не задаться страшным вопросом мог только человек, который ничего вокруг не желает видеть, слышать и понимать.

А Егору Титову судьба все — таки воздаст за мучения, которые ему не по своей вине пришлось пережить. На финише чемпионата — 2005, когда будет решаться, какая из двух команд — «Спартак» или «Локомотив» — займет второе место и составит компанию ЦСКА в следующей Лиге чемпионов, именно Титов забьет решающие мячи в двух заключительных матчах. Титов, который до этого 26 туров подряд не мог поразить цель! От того что в очной встрече последнего тура против «Локомотива» «серебряный гол» оказался на счету не кого — нибудь из новичков или иностранцев, а своего, родного Титова, прошедшего через столько испытаний, сентиментальным болельщикам хотелось плакать. Жизнь подчас создает сюжеты посильнее любой литературы…

Великолепный пас Егору в том эпизоде отдал еще один спартаковский «аксакал» — Калиниченко. Только они двое сохранились в команде с Лиги чемпионов 2000 года, когда были разгромлены «Спортинг» и «Арсенал». В той лиге, что, казалось, была в какой-то совсем другой жизни.

В том, что именно Титов и Калиниченко оказались причастны к главному голу сезона, виделся знак свыше: нужно ценить и беречь людей, которые олицетворяют собой традиции клуба. Традиции, которые на девяносто пять процентов были утеряны…