Хоук СаймонБэтмэн - по следу Спектра

Саймон ХОУК

БЭТМЭН:

ПО СЛЕДУ СПЕКТРА

Перевод с английского В.Чиколини.

Аннотация издателя:

Спектр - лучший среди террористов и наемных убийц, гордящийся своим искусством убивать. Он словно призрак врывается в жизнь Готэм-Сити, чтобы потрясти горожан ужасными сценами насилия и смерти. Но ему противостоит все тот же Бэтмэн. Два непримиримых соперника сталкиваются в жестокой схватке, цена которой - тысячи человеческих жизней...

Примечание OCR'щика: Собственно говоря, "specter" в переводе с английского и означает "призрак", в то время как русское слово "спектр" имеет совсем другой смысл. Так что правильное название этой книги - "Выслеживая Призрака".

Посвящается Кэс Маршалл,

с благодарностью за дружбу

и воодушевление

ПРОЛОГ

- Извините меня, господин Посол, - сказал метрдотель, приближаясь к столику. - Кто-то хочет поговорить с вами по телефону. Джентльмен не представился, но он сказал, что это очень важно. Вы ответите на звонок?

- Да, спасибо, Филипп. Я отвечу.

Метрдотель протянул ему трубку радиотелефона.

Посол повернулся к своим компаньонам по ланчу.

- Прошу меня извинить. Только один момент. - Он поднял к уху трубку и назвал свое имя.

- Вам требовались мои услуги. - Звонивший говорил с европейским акцентом. - На противоположной стороне улицы есть телефон-автомат. Подойдите сейчас туда, пожалуйста.

Связь внезапно прервалась, но посол сделал вид, что по-прежнему с кем-то разговаривает.

- Да, я вижу, - сказал он в трубку. - Нет, нет, я понимаю. Я должен взглянуть на это сам. Я приеду немедленно.

Он протянул трубку метродотелю и, повернувшись к своим компаньонам, сказал:

- Боюсь, в посольстве произошло что-то такое, что требует моего незамедлительного внимания.

Компаньоны заверили посла, что вполне его понимают, и он, извинившись, вышел из ресторана. С секунду постояв на тротуаре в ожидании передышки в интенсивном движении ланч-часа, он быстро пересек улицу и направился к телефону-автомату напротив ресторана. Подойдя к будке, посол быстро огляделся и стал ждать. Почти тотчас он услышал, как у него за спиной кто-то крикнул:

- Эй, какого черта ты не смотришь, куда прешь?

- Сам смотри, приятель.

- Что ты сказал?

- Ты слышал. Я сказал, сам смотри!

Это позади посла объяснялись два человека, принявшие боевую стойку, стоя лицом друг к другу.

В будке зазвонил телефон и посол сразу же поднял трубку.

- Это Спектр, - сказал голос с европейским акцентом.

Посол нервно огляделся вокруг. Двое парней позади него громко орали друг на друга и похоже, намеревались пустить в ход кулаки.

- Маленькая дискуссия неподалеку от вас - всего лишь отвлекающий маневр, чтобы замаскировать наш разговор от соседствующих микрофонов, - объяснил человек, назвавшийся Спектром. - Простите за тщательно продуманные предосторожности: просто известно, что вы часто бываете именно в этом ресторане, и эту линию могли прослушивать.

- Вы очень предусмотрительный человек, - сказал посол.

- Природа моей работы требует осторожности. Я решил принять ваш контракт.

А "ссора" позади посла все разгоралась, вокруг даже уже начала собираться толпа.

- Вознаграждение составит один миллион американских долларов, сказал Спектр.

- Миллион долларов! - воскликнул посол с недоверием.

- Сумма окончательная и пересмотру не подлежит. Для оплаты с вами свяжутся в следующую пятницу на приеме в посольстве. Связным будет блондинка в черном вельветовом платье для коктейлей, с бриллиантовой брошью в форме звезды. Вы сделаете ей комплимент, восхитившись ее платьем, и спросите: "Скажите, это авторская работа?" Она ответит: "Хотите верьте, хотите нет, но я сшила его сама по выкройке из журнала", - и она подмигнет вам.

- Вы рассчитываете, что я передам ей один миллион долларов прямо на приеме? - спросил изумленный посол.

- Конечно нет. Все заметят, что вы заигрываете с ней. Благодаря девушке, это будет нетрудной задачей. Вы уйдете с приема вместе с ней, и она будет сопровождать вас до дома, где вы вручите ей деньги в пачках, стодолларовыми купюрами. Ради приличия, она останется с вами на несколько часов, а затем вы отправите ее домой на своей машине. Она сама проинструктирует водителя, где остановить машину. Так как это не является для вас необычным образом поведения, то ни у кого не возникнет подозрений, даже в том случае, если за вами будет слежка.

- Прошу прощения! - запротестовал посол. - Как вы узнаете... Посол не успел договорить - на другом конце провода уже повесили трубку.

- Не ты ли это толкнул меня?

- Ну да, и что ты собираешься сделать поэтому поводу, тупица?

- Ты кого назвал тупицей?

- Я назвал тебя тупицей. Ты тупица!

- Убери от меня свои грязные руки! Только толкни меня еще раз и тогда я...

- Тогда ты что? Ну давай, хочешь мне вдарить? Ну давай, двинь хорошенько!

- Довольно, разойдитесь, разойдитесь, - строго сказал полицейский, проталкиваясь сквозь толпу.

Посол повесил трубку и быстро направился к ожидавшей его на другой стороне посольской машине. Оба забияки в присутствии офицера полиции мгновенно поостыли и после нескольких укоризненных замечаний, разошлись в разные стороны. Толпа растворилась.

- Ты засек что-нибудь? - спросил федеральный агент в машине на противоположной стороне улицы.

Его напарник снял наушники, опустил от губ микрофон и покачал головой.

- Что ты, при таком шуме? Забудь об этом. Я не расслышал ни слова.

- Дрянь дело. Думаешь, это было подстроено?

- Нет. Он, наверное, звонил какой-нибудь шлюхе. И не хотел делать это из ресторана, где его могли подслушать. Черт, ведь так было не один раз.

- Но почему он просто не воспользовался телефоном в машине?

- Гммм. Хороший вопрос.

- А у тебя есть хороший ответ?

- Нет.

- И у меня тоже.

- Ты ведь не думаешь, что он засек нас?

- Не знаю. - Агент потянулся к радиотелефону.

- Мне это не нравится. Что-то здесь происходит.

- Думаешь, это связано с Гарсиа?

- Я просто не думаю, что речь идет о какой-нибудь девке.

Он проговорил в телефон:

- Это Джерниган. Соедините меня напрямую с Чэмберсом.

1

- Добрый вечер. С вами Роджер Грили, вы смотрите вечерние новости. Дебаты вокруг ареста латино-американского террориста Дезидерио Гарсиа по-прежнему не утихают. Сегодня после полудня состоялась пресс-конференция, на которой Белый дом дал первый официальный ответ на протесты, связанные с захватом генерала Гарсиа. За подробностями этой истории мы обратились к Конни Уильямс в Вашингтоне.

Камера переметнулась на привлекательную темноволосую, крайне ухоженную женщину, стоящую на лестнице перед зданием Федерального Департамента.

- Роджер, после дерзкого полуночного налета отборного отряда Дельта Форс командос и агентов ЦРУ на частную укрепленную виллу генерала Дезидерио Гарсиа, Белый дом впервые сделал заявление в ответ на поданные протесты нескольких иностранных правительств, касающиеся правомочности взятия под стражу генерала Гарсиа. Сегодня днем в четыре часа Пресс-Секретарь Белого дома Уолтер Дэвис сделал короткое заявление по поводу ареста генерала Гарсиа, а затем ответил на вопросы пресс-корпуса Белого дома...

Интервью оборвалось окончанием пресс-конференции. Пресс-секретарь Дэвис - грузный, лысеющий мужчина в темно-синем костюме - стоял на трибуне позади многочисленных микрофонов.

- Добрый вечер, леди и джентльмены, - сказал он. - Я зачитаю короткое заявление, а потом отвечу на ваши вопросы. "Позиция правительства Соединенных Штатов состоит в том, что арест генерала Гарсиа был проведен в соответствии с нашими законами и всецело оправдан. В добавление к незаконному аннулированию свободных и демократических выборов в своей стране, генерал Гарсиа является, и уже довольно продолжительное время, международным торговцем наркотиков. Известны его связи с некоторыми террористическими организациями, которые он снабжал не только оружием и средствами от прибылей кокаиновой контрабанды, но и обеспечивал базами для использования в качестве тренировочных лагерей. Его арест был произведен в согласии с федеральным судебным распоряжением, основанным на его контрабанде наркотиками и террористической деятельности, так же как и на прямом участии в заговоре, включающем запланированные попытки политических убийств ряда членов Организация Объединенных Наций. В течение слушания дела в федеральном суде Готэм-Сити[*], генералу Гарсиа будут предоставлены те же самые права и законные представительства, как и любому гражданину Америки, под должным соблюдением законов". В этом заключается заявление. А теперь я отвечу на ваши вопросы. ------[*] Нью-Йорк (слэнг.) - Город дураков (англ.). ------

- Мистер Дэвис, послал ли Президент какой-либо ответ на протесты от Советского Союза, Кубы и ряда стран Среднего Востока?

- Позиция Президента по этому вопросу отражена в заявлении, которое я только что зачитал, - ответил Дэвис.

- А как насчет тех претензий, что генерал Гарсиа был незаконно схвачен и похищен в своей собственной стране?

- Наши законы дают нам право приводить в исполнение решения федерального суда на территории иностранных государств, когда это касается террористов, подвергающих угрозе безопасность людей и правительства Соединенных Штатов, - сказал Дэвис.

- А какова точка зрения Мирового Суда?

- Это и есть, Сэм, его мнение. Наши действия не ограничены законом.

- Имеет ли правительство какие-либо документы, подтверждающие причастность генерала Гарсиа к контрабанде наркотиками?

- Мы полагаем, что имеем достаточно показаний, которые будут представлены в суде, - ответил Дэвис.

- Что вы можете сказать по поводу предполагаемого заговора с целью политических убийств? Не могли бы вы рассказать нам более подробно? Кто конкретно был мишенью, и кого генерал Гарсиа втянул в это дело?

- На этот момент я не уполномочен вдаваться в детали, - сказал Дэвис.

- Но вы сказали, что он был непосредственным участником.

- Это верно. Мы имеем доказательства этого.

- Какого рода доказательства?

- Я не уполномочен говорить.

- Есть ли у правительства свидетели?

- Уверен, я уже ответил на этот вопрос.

- Какова международная точка зрения?

- Великобритания выразила поддержку нашим действиям, - ответил Дэвис, - объявив, что они были полностью справедливы, и мы получили декларации о поддержке от правительств Канады, Австралии, Франции, а также ряда других стран. Должен также добавить, что нас поддерживает большинство американских граждан.

- Мистер Дэвис, не думаете ли вы, что, в свете протеста Советского Союза, арест Гарсиа может повлиять на предстоящие переговоры и развивающиеся отношения с этой страной?

- В основном это будет зависеть от них; но нет, я действительно не верю в это.

- А как насчет заявления генерала, переданное его адвокатом, что он, как и любой другой человек, не являющийся гражданином Соединенных Штатов, не подвластен действию наших законов?

- Генерал Гарсиа имеет право заявлять все, что пожелает, - сказал Дэвис. - Его прошение будет передано в суд для рассмотрения. Всем спасибо. На сегодня это все.

Кто-то выкрикнул еще несколько вопросов, но Дэвис проигнорировал их и покинул трибуну. Камера вернулась к Конни Уильямс.

- Пресс-секретарь Дэвис оставил без ответа несколько ключевых вопросов, - сказала она, - такие, как подробности предполагаемого заговора с целью политических убийств членов ООН и основа свидетельств против генерала Гарсиа, которые имеются у правительства. Было бы логичным сделать вывод, что у правительства есть, по крайней мере, один свидетель, который может доказать эти предположения. Мистер Дэвис не подтвердил, но и не отверг это. Что касается поддержки граждан, к которым апеллировал Пресс-секретарь Дэвис, то, по нашим собственным социологическим исследованиям, эта поддержка на самом деле подавляющая. На вопрос, поддерживают ли они действия правительства по аресту генерала Гарсиа, шестьдесят восемь процентов опрошенных сказали "да", десять процентов ответили "нет" и двадцать два процента не имели определенного мнения. Это был репортаж Конни Уильямс из здания Федерального Департамента.

Камера перескочила на ведущего новостей.

- Среди других сегодняшних вестей: вскрытие тела Джона Масловица - защитника сборной страны и победителя Кубка Хейсмана - подтвердило смерть в результате передозировки наркотиками...

Брюс Уэйн нажал на кнопку дистанционного управления и телевизор замолчал. Он откинулся в кресле и вздохнул. Куда ушли те дни честных студентов-спортсменов, которые, в худшем случае, могли выпить лишнюю пару кружек пива на дружеской вечеринке? Дети умирают от злоупотребления наркотиками, и вот один из бесчестных королей наркобизнеса в мире - притом террорист - предстанет вскоре перед судом, и все же двадцать два процента опрошенных граждан не имеют мнения на этот счет. Поразительно. Как можно быть безразличным в таким ситуациях?

- Обед готов, мистер Брюс, - сказал Альфред Пенниворт.

- Спасибо Альфред, я не голоден.

- Что-то не так, сэр?

Бэтмэн взглянул на дворецкого и криво улыбнулся.

- Всегда что-то где-нибудь да не так, Альфред. В последнее время, впрочем, это случается все чаще и чаще.

- Да, сэр. Вполне вас понимаю. Но вам все же стоит перекусить, сэр. Я бы не советовал качаться между крышами домов на пустой желудок.

Бэтмэн невольно улыбнулся. Он не переставал удивляться обилию оттенков в речи Альфреда. Сколько он знал его, а это, значит, всю его жизнь, Альфред Пенниворт был воплощением британского дворецкого. Элегантно-формальный, всегда точный и уместный - анахронизм, наследие ушедшей изысканной эпохи. Ни при каких обстоятельствах он не мог представить Альфреда без смокинга, с расстегнутой рубашкой, развалившемся перед телевизором с задранными ногами и потягивающем пиво прямо из жестянки, пусть даже в уединении в его собственной комнате.

Большую часть времени лицо Альфреда оставалось невыразительным, не считая легкого оттенка превосходства. Но временами, обычно в стрессовых ситуациях, а жизнь Брюса Уэйна была наполнена ими с избытком, оно могло выражать заботу, беспокойство, гнев, печаль, всю палитру эмоций, доступных рядовому человеку. Однако Альфред едва ли был обычным человеком. Как и его отец, прежде чем Альфред Пенниворт стал тем, что англичане неопределенно называют "джентльменом джентльмена", он до того он жил совсем другой жизнью. В Британских ВВС он служил в отборных частях командос, позже изучал военную медицину. Он мог бы стать врачом. Он также мог стать актером, что было его давней мечтой. Он обучался в Королевской Академии Театральных Искусств, добился замечательных успехов в качестве драматического актера. Одаренный мим, Альфред был способен передать любой голос, акцент или диалект, услышав его лишь однажды, а как театральный гример он был настоящим кудесником. Он обладал широчайшей эрудицией и высочайшим интеллектом. Он мог бы стать всем, кем бы ни пожелал, но он предпочел стать дворецким, учителем и другом трагически осиротевшему мальчугану по имени Брюс Уэйн. Это решение, которое в корне изменило его жизнь самым неожиданным образом.

И теперь, на закате своих дней, Альфред уже никогда не станет никем иным как дворецким. Да у него и не было желания быть кем-то еще. В прошлом Брюс часто интересовался, не чувствовал ли Альфред себя обделенным, но тот заверял его, что он находит удовлетворение в своих обязанностях и их дружбе. Брюс знал, что это было правдой. Хотя для всех остальных Альфред казался не более чем слугой, Брюс радовался своему удивительному счастью иметь Альфреда в качестве друга.

Однако это была странная дружба. Немного более близкая, чем среди большинства, но все равно странная. Чаще всего они были так близки, как только могут быть двое мужчин. Но все же между ними всегда была непонятная дистанция, как будто невидимая стена едва разделяла их. Границы их взаимоотношений определял сердечный формализм. Никогда не называя его Брюсом, - всегда мистером Уэйном, или сэром, или хозяином. Последнее было самым фамильярным из того, что он мог себе позволить. Несмотря на все свои усилия, Брюсу так и не удалось заставить его отказаться от этой утонченной строгости. Альфред на самом деле был "джентльменом джентльмена" до мозга костей. Это была его жизненная роль, и Альфред играл ее как превосходный актер; впрочем он и был им.

Для окружающих, по крайней мере для тех, кто его не знал, Альфред часто казался вышколенным, надменным, бесстрастным как робот. Классический стереотип английского дворецкого. Альфред крайне хорошо разбирался в психологии стереотипов. Он без труда умел растворяться на общем фоне, как хамелеон, так что люди часто даже забывали о его присутствии. Альфред знал, как использовать свои способности на пользу дела. С годами Брюс научился распознавать неуловимые оттенки в манерах своего друга. Альфред "передавал" ему любые новости среди толпы гостей, но никто, кроме Брюса, не смог бы ни о чем догадаться. У него было сухое, ироничное чувство юмора. Он слегка поднимал бровь, едва заметно изгибал губы, меняя интонации. Все это совершенно ускользало от случайного слушателя, но многое говорило Брюсу Уэйну.

Несмотря на преклонные годы, он по-прежнему оставался в хорошей физической форме, хотя стал более колким и неуживчивым, но никто, кроме Брюса, не замечал эти манеры. Его чувство юмора, и так всегда горьковатое и острое, как скальпель, становилось все более едким и саркастическим. Как тот совет не качаться между крышами домов на пустой желудок - сам по себе забавный, а манера, с которой он его преподнес гарантировала успех на девяносто девять процентов.

- Очень хорошо, Альфред, - смягчился Брюс, - я съем что-нибудь попозже. Но сейчас мне необходимо побыть одному.

- Очень хорошо, сэр. Я буду рядом, если понадоблюсь вам.

"Интересно, - подумал Брюс, - сколько раз за минувшие годы он говорил эти слова своему старому другу? Наверное чаще, чем можно было бы сосчитать. Он был человеком, которому требовалось очень много "времени для одиночества". Намного больше, чем большинство людей смогли бы понять. В душе он всегда был одинок. Всегда, начиная с того рокового дня, когда два выстрела из полуавтоматического пистолета 45-го калибра навеки изменили его жизнь".

Двадцать шестое июня. День выстрелов. Эта дата - как ноющее клеймо, выжженное в его памяти каленым железом. Двадцать шестое июня. Тогда ему было восемь лет. Его родители, доктор Томас и Марта Уэйн, пошли вместе с ним в кино посмотреть "Знак Зорро" с Тироном Пауэром в главной роли. Ирония судьбы! Почему они выбрали именно этот фильм? Он по сей день помнил каждый кадр этого фильма, и хотя купил видеокассету, больше ни разу не смотрел его. Однажды, правда, он попробовал, но сердце сжалось от боли: слишком много воспоминаний. Воспоминания, которые никогда не оставляли его. Они всегда были свежи в его памяти.

Психолог, если бы знал все детали, узнал бы больше о влиянии этой картины на Брюса. Это была история о Доне Диего Де Ля Вега, сыне богатого и влиятельного землевладельца Лос-Анжелеса - испанской колонии Нового Мира. Получив образование в Испании, он вернулся взрослым мужчиной, хорошо сложенным и хорошо образованным, - чемпионом среди фехтовальщиков, чье тело и реакции достигли совершенства. Но земля, на которую он вернулся, изменилась. Она пала под деспотизмом развращенного офицерства Испанской короны. Народ угнетали, втаптывали в грязь и обременяли непосильными налогами.

Диего не смог оставаться в стороне и безразлично наблюдать, с какой жестокостью приносят в жертву простой люд. Но он рано понял, что действовать в открытую небезопасно. Если узнают, что он сопротивляется угнетению и борется за людей, он станет человеком, отмеченным обществом. И тогда его семья и те, о ком он заботился, станут уязвимы. Поэтому он решил хитрить. Он превратился в Зорро, облаченным в черное крестоносцем в накидке и с маской на лице, сражающимся с несправедливостью. В качестве Диего он играл роль щеголя-неудачника, богатого и развращенного, праздного молодого человека, погруженного в поверхностные гедонистические удовольствия пустой жизни. А в качестве Зорро он был безжалостным мстителем, который боролся с преступлениями, совершенными против людей. Его загадочная натура и зловещая внешность вселяли ужас в сердца его врагов.

Брюс помнил, как, покидая кинотеатр, он мечтал стать таким, как Зорро. Он больше ни о чем не мог говорить, пока вместе с родителями шел по погруженным в темноту улицам города. Потом, по решению отца, которое имело роковые последствия, они свернули на аллею, чтобы сократить путь. И вот они очутились в районе, который со временем приобретет позорную известность как самая криминогенная часть города. Аллея Преступлений. А преступление, которое произошло там ночью двадцать шестого июня, было убийство.

Его звали Джо Чилл. Он был никем. Просто панк. Мелкий хулиган. С пистолетом в руке, он верил в могущество своего оружия и что способен нагнать страху на любую жертву. Но доктор Томас Уэйн не испугался и оказал сопротивление. Прогремели два выстрела. Первый унес жизнь доктора Томаса Уэйна. Второй покончил с его женой, которая при виде застреленного мужа с истерическим криком бросилась на убийцу. А восьмилетний мальчик по имени Брюс остался один-одинешенек в этом мире, жестоко обиженный судьбой. Наверное, негодяй по имени Джо Чилл пощадил его, заметив в его глазах что-то такое, что пробуравило его внутренности и дернуло за ничтожные остатки того, что когда-то называлось душой. Как будто холод пробежал по всему его телу и пробрал до самых костей.

Ее имя было Лесли Томпкинс - терапевт и патронажный работник. По ночам она часто гуляла по улицам города в районе трущоб в поисках тех, кто отвернулся от жизни, или, если поразмыслить, от которых отвернулась жизнь. Она выискивала тех, кто нуждался в ее помощи, потому что она была из тех немногих мягких и сочувствующих душ, кто заботился о близких и кто не мог помочь ничем иным кроме своей заботы. Она и нашла его сжавшимся в комочек над телами своих родителей, с широко раскрытыми, ничего не видящими глазами; слезы текли по его щекам и он раскачивался взад и вперед, издавая низкие, жалобные монотонные звуки. В этом протяжном стоне чувствовалась боль целого мира, заключенная в невинном маленьком мальчике, боль того мира, чья хрупкая реальность вдребезги разлетелась, как изящная хрустальная скульптура, рассыпавшись на сотни осколков ранящей жестокости прямо у него перед глазами.

Она раскрыла ему свое сердце и приняла к себе. Она подмазала колеса правительственной бюрократии и добилась опекунства, устроив дела таким образом, чтобы Брюс мог воспитываться дома, в Уэйн Манор; ведь он отчаянно нуждался в чем-нибудь родном и знакомом, чтобы не потерять себя и не свалиться в пропасть пугающей неизвестности. Лесли Томпкинс потребовалось немало времени, чтобы пробиться к его сердцу и залечить его раны. Но у нее появился помощник - человек по имени Альфред Пенниворт, который ради маленького мальчика, познавшего слишком много человеческой жестокости в свои юные годы, отказался от своих мечтаний о жизни на сцене.

Брюс долго сидел в своем любимом кресле, в тишине и спокойствии, погрузившись в воспоминания.

Некоторые жизненные раны никогда не заживают. Пришло время, когда он обнаружил, что опекунство Лесли стало раздражать его. Жизнь текла легко и приятно, но он должен был внести в нее какой-то смысл. Брюс знал, что должен делать. Он также знал, что это будет нелегко. У него были деньги, его родители были очень состоятельными. Но ему не хватало знаний. Он сел на корабль, уходящий в Европу, и отправился в одиссею по лучшим университетам мира. Но он так и не окончил ни одного из них. Окружающим он казался безразличным к обучению, избалованным дилетантом, который ничего не принимает всерьез. Таким сложился внешний облик Брюса Уэйна - имидж, который знал остальной мир, хотя он по-прежнему оставался самим собой. В своих чувствах Брюс Уэйн не существовал. Он умер в ту тихую летнюю ночь двадцать шестого июня в Аллее Преступлений. Тот Брюс Уэйн, который был у всех на виду, являлся не более чем маской. А под ней жил другой человек. Человек, одержимый идеей.

Когда он получал знания, необходимые знания, которые помогут в его поисках, он перескакивал на другой предмет. Он изучал законы, методы криминалистики и сокровенные переплетения человеческих мыслей. Он старался приобретать практический опыт, при каждом удобном случае работая шестеркой у подвернувшихся детективов. Он тренировал свое тело с жестоким упорством, проводя многие часы в гимнастическом зале, овладевая техникой медитации, бокса и другими, более тайными стилями боевых искусств. Безжалостно изматывая себя, Брюс перенапрягал мозг, наказывал свои мышцы таким режимом, от которого менее выносливый человек угодил бы в больницу. Его вела одна-единственная, все затмевающая идея, которая зародилась в темную ночь на безлюдной аллее Готэм-Сити.

Далее его пути лежали к святилищу в далеких горах Кореи. Учитель по имени Кириги, который взял Брюса в ученики, поразился его искренностью и приверженностью делу. Он развил его таланты и возвысил физическое мастерство до того уровня, которого смогут достигнуть только единицы. Благодаря неистощимому терпению и непоколебимому упорству Брюс Уэйн наконец-то достиг своей цели и стал тем человеком, которым мечтал стать.

Он вернулся в Готэм-Сити взрослым мужчиной, сильно изменившись. Но сила, которая вела его все это время, ни на минуту не ослабевала. Брюс думал, что был готов. Но этот вывод оказался преждевременным. Первая попытка выполнить возложенную на себя задачу окончилась полнейшей неудачей. Он поспешил на помощь проститутке, которую избивал ее сутенер. Но они оба напали на него, а потом и другие присоединились к драке. Брюс был ранен и к тому же чуть не угодил за решетку. С грехом пополам он добрался до дома.

Он помнил, как сидел в своем кресле, ощущая дрожь во всем теле. Эта стычка ошеломила его. Он не мог понять: почему... что он сделал не так? Долгие годы подготовки... Неужели все было напрасно? Или он был обречен на провал с самого начала? Неужели он обманывал себя, заставив поверить, что может стать тем, о ком даже боялся мечтать. Он ощущал себя опустошенным, смущенным, брошенным на произвол судьбы. Если бы он только мог понять, в чем он был неправ! Если бы только он осознал смысл произошедшего, смог докопаться до того, что же еще не сделал из должного был сделать? Увидеть хотя бы символ того...

И это произошло.

Брюс встал с кресла и повернулся к окну, пытаясь вспомнить. Да, это было именно то окно. Тогда он услышал глухой удар, треск: что-то влетело сквозь разлетевшееся вдребезги стекло. Что-то черное и зловещее шлепнулось и затрепыхалось у его ног.

Летучая мышь.

И в этот момент он вспомнил. Когда Брюс бил ребенком, он часто играл на территории вокруг Уэйн Манор. Родители предупреждали его, чтобы он не бегал в тех частях поместья, где почва может быть неустойчивой. Но он не особенно задумывался об этом. А однажды, в пылу игры, он неожиданно провалился под землю. Он пролетел сквозь туннель и здорово ударился при падении, даже не мог двинуться некоторое время. Он очутился в каком-то темном, страшном месте, где было холодно и сыро, а со всех сторон доносилось чириканье. Чириканье летучих мышей. Его падение в пещеру всполошило их, и они кружились, сбившись в кучу, вокруг него и били крыльями по лицу. Он закричал... Он и сейчас ощущал тот явный, неподдельный ужас, который охватил его в ту минуту. А когда отец услышал крики и прибежал, чтобы вытащить его на поверхность, он спросил с дрожью в голосе: "Папочка, это был ад?"

Да. Как раз вот сюда шлепнулась в тот день летучая мышь. Он вспомнил, как присел на корточки и склонился над ней. А она пристально смотрела на него умирающими глазами, ее движения становились все слабее, пока совсем не прекратились. А когда жизнь покинула маленькое создание... произошло что-то странное и непостижимое.

Возможно, это было лишь плодом его перевозбужденного воображения, но на секунду, только на секунду, он почувствовал, будто летучая мышь связана каким-то образом с ним. Словно отказавшись от жизни, ее душа перелетела к нему. Он почувствовал стеснение в груди, а потом странный порыв, непонятное ощущение - неожиданное чувство всеобъемлющей ясности и веселья. Подобное ощущение китайские Зен-мастера называют сатори неожиданное озарение. И в этот момент он догадался, что он упустил.

Это случилось так давно, но он по-прежнему помнил все в мельчайших подробностях, как если бы это произошло только вчера. Он вышел из кабинета и через холл спустился в изысканно обставленную прихожую. Он подошел к дедовским напольным витиевато украшенным часам - ценному антиквариату времен войны за независимость. Инкрустированные жемчугом стрелки застыли на 6:25. Отодвинув защелку, он открыл дверцу часов и передвинул стрелки так, что они замерли на 10:47.

Это то самое время, которое показывали стрелки золотых швейцарских часов отца, которые хранились теперь в бархатней коробочке в верхнем ящике письменного стола. Когда Томас Уэйн упал на тротуар, сраженный пулей убийцы, стекло на часах разбилось и они остановились, навсегда зафиксировав время его смерти. Брюс захлопнул дверцу циферблата и открыл длинную, узкую стеклянную крышку часового механизма. Он просунул руку вовнутрь и дернул за одну из цепей. Послышался тихий щелчок, и часы целиком отодвинулись от стены, открывая чернеющий узкий вход и ведущие вниз ступеньки.

За последние годы он много раз ступал по этим ступеням и сейчас вполне обходился без света. В этой темноте было даже что-то приятное. По мере того как он спускался вниз, температура воздуха падала, а влажность увеличивалась. Звуки его шагов эхом отдавались в узком пассаже, когда деревянные ступени сменились на каменные, высеченные в естественной глыбе скалы, на которой возвышался особняк. Он спустился ниже фундамента здания, и лестничный проход начал постепенно расширяться. Стены вокруг были из неотесанного камня - холодные, серые и шероховатые. Вдалеке он услышал звуки... слабые звуки чириканья. Он спускался, и звуки становились громче. И хотя когда-то они наводили на него ужас, теперь этого не было. Сейчас, когда он узнал и понял этих постоянно злословящих созданий, этот звук стал голосом друзей.

Он добрался до конца лестницы и шагнул в широкую пещеру, которая была лишь частью лабиринта, изрезавшего своими галереями утес под особняком. Огромный иной мир. Его мир. Роскошный дворец над головой представлялся расплывчатым и неосязаемым.

Вот место, в котором он жил на самом деле.

2

Давление сверху. Комиссар полиции Джим Гордон привык ощущать давление сверху. Это пришло вместе с назначением. Давление кабинета мэра, давление городского совета, давление гражданских групп, особо заинтересованных агитаторов и, конечно же, давление прессы. Он часто тосковал по добрым старым временам, когда он был простым полицейским в Чикаго и думать не думал о трудностях управления большим городским полицейским отделением. Но даже тогда, много лет назад, все было не так просто.

Не так легко быть полицейским в большом и густонаселенном городе. Гордон часто думал, что это был тот род работы, который никогда не выполнить до конца. Все, что полиция могла в лучшем случае делать, так это бороться с уже происшедшими правонарушениями. Почти всегда их превосходили количеством. Каждый день исполняя свои обязанности, они всегда рисковали своей шкурой. И всегда их усилия оставались без признания.

Тогда, в Чикаго, ему приходилось иметь дело не только с напряженной работой, но и с коррупцией, свирепствующей в участке. Он рос в те дни, когда офицер полиции был уважаемой фигурой в обществе. Но к тому времени, как он получил свой собственный полицейский значок, многое изменилось. Возможно, думал он, так случилось, потому что люди просто перестали уважать полицию. А возможно потому, что работа становилась все более и более трудной и в то же время все более и более безнадежной; и цинизм начал расползаться по полицейским департаментам больших городов. Может быть, что-то произошло с национальными ценностями и идеалы служения народу заменились корыстными устремлениями, алчностью и нравственностью по ситуации. Наверное, это был результат наложения всех этих факторов. Но что бы то ни было, а вещи изменились. Полицейский превратился из уважаемого человека в попрошайку с протянутой рукой.

Начиная с малого - самой безобидно выглядящей дармовщинки, такой, как бесплатные пончики с кофе у местной грязной забегаловки, - и кончая привычным взяточничеством от вереницы контрабандистов, сводников, торговцев наркотиками и королей организованной преступности - полицейский, постоянно берущий взятки, становится универсальным стереотипом большого города. И коррупция часто простирается до наивысшего уровня городских политиков. Было бы очень удобно свалить всю вину на людей, для которых не существует морали, на людей, которым "наплевать" на всех, кроме себя. Но опять же, все было не так просто.

Что было делать новобранцу-полицейскому, впервые вышедшему на службу юному идеалисту прямо со скамьи академии, когда он сталкивался с системой, где все его друзья офицеры наживались на взятках? Как он мог плыть против течения? Он был новеньким - зеленым юнцом. Поднимать волну, за которой последует перевод в другое отделение, увольнение из полиции или даже смерть, было бы неразумно. Как правило, у него была семья, которую надо было кормить, но часто зарплата была слишком мизерной. Но никому до него и дела не было. Он был солдатом передовой в войне с преступностью, но люди, которым он давал клятву "Служить и защищать" обращались с ним как с парией.

Бесплатные пончики и чашечка кофе кажутся совершенно безобидными подарками, проявлением признания от местного торговца. Не такое уж большое дело. Но помогает сэкономить немного денег. Однако приходит день, когда малышу нужны новые ботинки. Или необходимо заплатить по счетам доктору. Или дом, в квартире которого вы живете, продают в собственность жильцам, и вам придется либо раскошелиться по нелегким закладным, либо подыскать другое место для жизни, а ведь рента в городе все время растет. Поэтому вы позволяете одной или двум проституткам ускользнуть из-под ареста. Почему бы и нет? Что тут такого? Стоит только их задержать, как через полчаса они снова на улице! К тому же проституция не такое уж серьезное преступление, по сравнению с кражей со взломом, нападением, изнасилованием или убийством. Зачем обременять систему суда бессмысленными арестами проституток, когда настоящие преступники гуляют на свободе? И если своднику повезет сберечь на этом доходы, что в этом плохого? В конце концов, горожане, на которых он делает деньги, платят вам слишком мало, не обращают на вас никакого внимания и относятся как к головорезу и убийце. Так что на самом деле - это всего лишь налог ко. развлечения. Какая разница, если никому нет до этого дела? А лишние деньги еще никому не мешали! Поэтому вы кладете их себе в карман и продаете очередную порцию своей души.

Где провести черту, если вы однажды уже переступили ее? Черт возьми, все так поступают - это жизненный факт. А как вы предполагаете жить? Наподобие сэра Галаада[*] и не признавать реальности? Что сотворило вас таким чертовски чистеньким? Чем вы отличаетесь от любого другого в полиции, да и в городском совете, и в кабинете комиссара, и в кабинете мэра, и в штате исполнительной власти, и в конгрессе, и в Белом доме, и - кто знает, может быть, - даже от самого Президента? И наконец, последняя проклятая причина - если вы откажетесь взять деньги, то уже никогда не будете "своим парнем", не будете одним из "своих", и вам уже нельзя будет доверять. Кто сможет выстоять против всего этого? ------[*] Персонаж из средневековой легенды Мэллори о короле Артуре и рыцарях круглого стола. Образ бескорыстного, благородного человека. ------

Джим Гордон выстоял. В Чикаго он накрыл плутовавшего полицейского, и это стоило ему должности. Его молодая жена была беременна их первым ребенком. Скоро им пришлось бы платить врачу, а он остался без работы. Он должен был выкарабкаться. Он нашел вакансию детектива по самоубийствам в полиции Готэм-Сити, но прошло совсем немного времени, как он понял, что это была та же старая песня. Незаконные доходы. Коррупция. Взятки. Половина полицейского департамента существовала на "грязные" деньги. Многие в его положении выучили бы этот урок. Держи рот закрытым. Не гони волну. Но Джим Гордон был честным малым, а честные люди не идут на компромисс. И было еще кое-что, чем Готэм-Сити отличался от других мест.

В Готэм-Сити был Бэтмэн.

В первый раз, когда он появился, Джим Гордон даже не знал, что и думать. Разряженный линчеватель, одетый в костюм летучей мыши? Пресса заливалась в полный голос. Но поначалу они решили, что Бэтмэн - это шутка, история с гуманистическим уклоном. Так, ради смеха. Только вот Бэтмэн был не очень смешным. Он больше смахивал на лунатика в маскарадном костюме. Чертовски смахивал.

Кем бы ни был Бэтмэн, но он не был обыкновенным человеком. Его таланты были разнообразны и уникальны, а доходы - значительны. И настроен он был серьезно. Он вовсе не был сумасшедшим, ищущим известности. Как раз наоборот... Телевизионные компании, журналы и газеты рассыпались в пух и прах, пытаясь взять у него интервью. Они заходили так далеко, что даже назначали возмутительные денежные вознаграждения. Ничего не вышло. Кем бы ни был Бэтмэн, деньги не были его приоритетом. Своими действиями он создавал заголовки статей, но сам старательно избегал известности. Следовательно, им руководили не эгоистические стремления. Похоже, оставалась всего одна возможность. Он был что-то вроде параноидного шизофреника который, просмотрев слишком много остросюжетных фильмов, принялся осуществлять свои нездоровые фантазии. В Готэм-Сити не было недостатка в психиатрах, социологах и других так называемых "экспертах", которые были бы счастливы появиться на телевидении и поставить свое, скоропалительное, психологическое объяснение такому явлению, как Бэтмэн.

А пока все шло своим чередом, полиция Готэм-Сити выглядела далеко не лучшим образом. Какой-то парень шатается по городу в костюме громадной летучей мыши и повсюду оставляет для полиции связанных преступников. А полиция не может даже задержать его. Поэтому вышел негласный приказ: взять Бэтмэна.

- Схватите этого сукина сына, - приказал комиссар, - и уберите его с улиц города, прежде чем все горожане станут думать, что мы всего лишь сборище идиотов.

Но опять-таки все было не так просто. В повестке дня были скрытые пункты.

Поступки Бэтмэна имели эффект. К чему давать взятки, если они не в состоянии защитить преступников Готэм-Сити от "Рыцаря в маске", который как тень следует за ними? Черные доходы полицейских начали падать. Хуже того, они обнаружили, что и за ними следит глаз Бэтмэна. По всем каналам шептали одно - шлепните этого психа, если не можете арестовать. Только это было легче сказать, чем сделать.

Джим Гордон пережил все это на собственной шкуре. С ним это тоже было. Вскоре, после того как он стал полицейским в Готэм-Сити, прошел слушок, что Джиму Гордону нельзя доверять. Он не берет денег, а вы не можете доверять полицейскому, который не берет денег. И остальные полицейские стали посматривать на него косо, с подозрением. Но не все. И хороших полицейских было немало. Хороших, которые тоже брали деньги. Брали не потому, что хотели, а просто чувствовали, что у них нет выбора. Существующую систему не сломаешь, хотя система была гнилой. Большинство из них восхищались Гордоном и уважали его. Однако все же держались в стороне. Никто не хотел оказаться рядом, когда до него доберутся.

Говорили, что Джим Гордон не только не подкупный, он попросту чума для полиции, как Фрэнк Серпико в Нью-Йорке. Все хорошо знали, что случилось с Фрэнком Серпико. Так Джим Гордон обнаружил себя в необычной роли одного из двух людей, отмеченных коррумпированной частью полиции как серьезная угроза. Второго он должен был арестовать.

Поначалу у Гордона с этим не было сложностей. Его главной задачей были купленные чиновники в полицейском управлении, которые запятнали всех остальных, и он собирал материалы против них, в то же время прикрыв свою спину. Бэтмэн был добровольным линчевателем, который взял закон в свои руки. Получив распоряжение арестовать Бэтмэна, Гордон не колебался. Но снова все было не так просто.

Насколько безответственно Бэтмэн "взял закон в свои руки"? Закон не запрещает носить маскарадный костюм. Гражданин имеет право на самовыражение. Нет закона, запрещающего скрывать свою личность, если только она не скрывается в преступных целях. Гражданин имеет право на частную жизнь и уединение, если он или она того желают. Не возбраняется патрулирование городских улиц, если гражданин не выдает себя за полицейского и не носит оружия. Уличные комитеты наблюдения и Ассоциации защиты граждан круглосуточно заняты этим. Гражданин облечен властью арестовывать других граждан, но в рамках, очерченных уголовным кодексом. Такое же право на арест дается частным службам безопасности и частным детективам. Насколько это касается Бэтмэна, думал Гордон, он, по существу, не нарушает законы.

Он всегда патрулировал безоружным. Правда, он пользуется разными необычными приспособлениями, но никто ни разу не видел его с огнестрельным оружием. Насколько известно, он никогда не выдавал себя за полицейского. Он вмешивался и предотвращал преступления, но формально он никого ни разу не арестовал. Он оставлял преступников связанными или без сознания, но в каждом случае хороший адвокат легко мог бы показать, что он не превышал прав гражданина на совершение ареста. Он скрывал свою личность, но и в этом случае не в целях мошенничества или свершения иных преступлений. Впрочем, не все случаи были однозначны.

Если полиция бывала настроена найти повод для ареста, то это ей обычно удавалось. Возможно, в суде собранные улики не были бы приняты всерьез, но они могли по крайней мере считаться веским основанием для ареста. В случае же Бэтмэна у полицейского департамента не было бы затруднений в поисках причин, чтобы упечь его за решетку. Хотя бы нападение на государственного служащего, или неоказание помощи полиции, желающей допросить его, а это включало сопротивление представителю закона при аресте, уклонение от вызовов в суд, вмешательство в полицейское расследование. Полицейский департамент без труда нашел бы обвинения против Бэтмэна. К тому же совершенно справедливые и веские обвинения. В этом Джим Гордон не видел противоречий. Противоречия возникли позже, когда Гордон, наконец, впервые встретился с Бэтмэном.

Все началось достаточно невинно. Угнанный грузовик. Бездомная женщина на его пути. Гордон не смог вовремя остановить грузовик, но из ниоткуда появился ОН, в последний момент отшвырнув женщину в сторону. Напарник Гордона бросился за ним, вызвал по радио подмогу, но Бэтмэн ускользнул и укрылся в заброшенном доме. Тут-то и началось сумасшествие.

Вызвали группу захвата. Вызвали вертолеты. Вызвали флот патрульных судов. Они преследовали его, используя все имеющиеся у них средства, словно в разрушенном доме засела группа хорошо вооружениях террористов. Гордон стоял в стороне и наблюдал, как разворачивается третья мировая война. Дюжины пулеметов строчили по мелькающим теням, разрывались гранаты со слезоточивым газом, они даже бомбили чертово здание, но Бэтмэн все же ускользнул, не поранив серьезно ни одного полицейского. А что еще более удивительно, он избежал ареста благодаря слетевшейся по его зову громадной стае летучих мышей, которая привела его преследователей в полное замешательство. Это напоминало кадры из научно-фантастических фильмов. Джим Гордон не имел ни малейшего понятия, как Бэтмэн провернул этот фокус. Он даже не понимал, как к этому относиться. Зато он вполне отчетливо ощущал два впечатления. Первое - Бэтмэн определенно был неординарным человеком. И второе - их полицейское отделение безумно переборщило. Частным владениям был нанесен ущерб. Завязалась непостижимая перестрелка, и кто-нибудь из невинных посторонних запросто мог быть убит. А ради чего? Бэтмэн спас жизнь незадачливой старушке, а в благодарность, отделение предприняло все возможное, чтобы он взлетел на воздух. Джим Гордон уже чувствовал, как его раздирают противоречия.

Конец этим противоречиям положило похищение его новорожденного сына. Это было сделано по распоряжению "Римлянина" - самого большого босса организованной преступности в Готэм-Сити. Гордон знал: "Римлянин" не был заинтересован в выкупе от простого уличного полицейского. Но Гордон был слишком близко к разгадке тайных связей между высшим эшелоном власти Готэма и элементами организованной преступности. У "Римлянина" были свои способы проталкивать дела и идеи. Бэтмэн спас ребенка Джима Гордона, и благодаря его вмешательству Гордону удалось схватить похитителя, который на допросе запел как канарейка. Разразился самый большой скандал, с тех пор как комиссия по похищениям "чистила" Нью-Йорк-Сити. Была создана новая администрация, а Гордона повысили до капитана. Своим повышением он был обязан Бэтмэну, да и жизнью своего новорожденного сына тоже.

Однако, как и прежняя коррумпированная, новая администрация была также заинтересована убрать Бэтмэна с улиц. Для них Бэтмэн являлся угрозой обществу, стоящим вне закона линчевателем. Поэтому снова пришел приказ: Бэтмэна арестовать, выставить из города. Только многое значительно изменилось с тех пор, как Бэтмэн появился в первый раз.

Когда средства массовой информации перестали воспринимать Бэтмэна как шутку, а для этого не понадобилось много времени, они присоединились к травле, требуя освободить улицы от Бэтмэна. По крайней мере они занимали эту позицию, пока не выяснили, что значительный процент жителей города - очень значительный процент симпатизируют Бэтмэну и поддерживают его. Для многих Бэтмэн был героем, и им не нравилось, когда пресса пыталась изображать его как преступника. Журналисты поняли и еще кое-что. Со дня появления Бэтмэна статистика преступлений пошла на убыль. Но и это еще не все. Оказалось, что, в то время как городская и полицейская верхушка лезла из кожи вон, чтобы избавиться от Летучей мыши, рядовые патрульные полицейские придерживались совсем другого мнения.

Ни одного из них невозможно было уговорить высказать его или ее мнение перед камерой или на пленку магнитофона. Но многие говорили примерно следующее: "Хорошо, если точно следовать букве закона, он нарушает установленные порядки. Но насколько это касается меня, Бэтмэн на нашей стороне. По мне, так он отличный парень. Гражданин, которому не наплевать на то, что творится в городе. Ему нравится шататься одетым летучей мышью? Что ж, это его дело. Но позвольте мне вам кое-что объяснить: это работает. Бэтмэн вышел на улицы, и уровень преступлений резко снизился. В тот день, когда он станет носить оружие и палить по людям, о'кей, я буду первым, кто попытается доставить его в зал суда. Но до того дня я не собираюсь ломать себе челюсть, понимаете, о чем я говорю?"

Джим Гордон был как раз из тех, кто не собирался ломать себе челюсть, чтобы арестовать Бэтмэна. Он был перед ним в долгу. За спасение сына и множество других вещей. За долгие годы, с тех пор как Гордон впервые приехал в Готэм-Сити, многое изменилось. Полицейские силы уже не были коррумпированы. И часть заслуги в том принадлежала Бэтмэну. Берущий взятки полицейский стал теперь исключением, а не правилом. И Джим Гордон, - когда-то воспринимаемый как смутьян, из-за принципа не брать денег, - сегодня был комиссаром полиции. Это звучало как "счастливый конец", но опять, как и прежде, дела шли не слишком гладко.

Давление. Теперь Гордон привык к постоянному давлению. Человек с характером мог сжиться с этим, но это было непросто. Во многом все оставалось по-прежнему. Мэр все еще требовал избавить город от Бэтмэна. Губернатор штата тоже не был его поклонником. Большая часть городского совета относилась к Бэтмэну с сомнением, как и некоторые члены Торговой палаты. "Он вредит репутации города, - говорили они. Из-за него все выглядит так, как будто мэрия, городской совет и полиция не могут выполнять свою работу без помощи какого-то балаганного ночного сторожа. Он подает плохой пример, Что будет, если и другие граждане вобьют в себе в головы что-нибудь подобное? Во что превратится наш город?" "Не знаю", часто хотелось сказать Гордону, "может, наконец, в нем воцарится закон и порядок?" Но он этого не говорил, по крайней мере, не говорил громко. Давление. Что случилось бы, если эти люди узнали, что он активно сотрудничает с Бэтмэном, даже не пытаясь выследить его. Как бы они поступили, узнав, что Бэтмэн стал его другом. Его терзал вопрос, что станет с городом, если что-то произойдет с его другом. С его другом, личность которого оставалась для него загадкой.

В прошлом он не раз пытался решить эту головоломку. Он даже составил список возможных кандидатов. Судя по его возможностям, Бэтмэн или сказочно богат, или за ним стоит кто-то с большим кошельком. Бэтмэн должен быть достаточно молодым и физически хорошо подготовленным. Он должен быть умен и обладать хорошей реакцией в сложных ситуациях. Одно время Гордон считал, что это Брюс Уэйн.

Уэйн был прекрасным спортсменом, молод и сказочно богат. Он превратил деньги, оставленные ему отцом, в одно из самых крупных состояний в стране. Но, познакомившись с Уэйном, он перестал подозревать его. Менее подходящей натуры на роль Бэтмэна он не мог себе и представить. Уэйн оказался беспутным прожигателем жизни, чуждый всему кроме своих развлечений и удовольствий. Он, правда, жертвовал кое-что на благотворительные цели, основал Фонд Уэйна, но, без сомнения, с единственной целью сократить налоги. Нет, Брюс Уэйн не мог быть Бэтмэном. Он был приятным и обворожительным, но при этом весьма поверхностным, и он не показался Гордону достаточно яркой личностью. Имея такие деньги, он вполне мог нанять других управлять его состоянием и думать за него.

Одно время Гордон подумывал, не подходит ли для роли Летучей мыши Дэвид Джекс - биржевой магнат, занимающийся размещением ценных бумаг. Он владел некоторыми из самых ценных коммерческих структур в Готэм-Сити. Джекс был подходящего возраста и, казалось, вполне годился. Он был энергичным, даже слишком, умным и сильным противником. Гордон был не одинок в своих предположениях, что Джекс мог быть Бэтмэном. Да и сам Джекс не отрицал этого; похоже, сама идея забавляла его. Впрочем, и эта версия не выдерживала критики. Гордон мог бы насчитать несколько случаев, когда Бэтмэна и Джекса видели в одно и то же время в разных местах. В некоторых из них сам Гордон был вместе с Бэтмэном.

Он так же рассматривал и несколько других кандидатур. Но, как с Джексом и Уэйном, в каждом из этих вариантов можно было определить их местонахождение в тот момент, когда Бэтмэна видели в совершенно другом месте. Кончилось тем, что он сдался и решил, что будет чувствовать себя намного лучше, если так и не узнает, кто же такой Бэтмэн. Эта истина была бы помехой для них обоих. Главное - Гордон знал, что представляет из себя Бэтмэн. Он был честным человеком во всех отношениях - человеком, который в этом плане не отличался от него самого. И человеком, который не пойдет на компромисс со своей порядочностью и убеждениями. Он был другом для всех честных горожан, другом для полиции и заклятым врагом для тех, кто выступит против добропорядочных граждан. Это был человек, которого волновало, что творится вокруг него. По крайней мере, настолько, чтобы посвятить свою жизнь служению справедливости. Его не могли остановить ничтожество провокаций и обстоятельств. Короче говоря, - герой. Старомодно? Может быть. Но Джим Гордон так не считал. Однако многие влиятельные люди не разделяли его точку зрения. Хуже того, они были в состоянии оказывать давление. Одним из них был Риз Чэмберс.

- Ваши люди работают спустя рукава, комиссар, - бросил Чэмберс, без стука заходя в кабинет Гордона.

- Я что-то не слышал, как вы постучали, мистер Чэмберс, - спокойно заметил Гордон, подняв взгляд из-за стола.

Чэмберс оперся кулаками о стол и слегка наклонился к Гордону.

- Послушайте, комиссар, давайте начистоту, - сказал он. - Ваши люди могут подпрыгивать всякий раз, когда вы щелкаете пальцами, но я не принадлежу к числу ваших служащих.

- Ваше счастье, - мягко согласился Гордон.

Их глаза встретились.

- Вы имеете что-нибудь против Бюро, а, комиссар?

- Нет, мистер Чэмберс, я ничего не имею против ФБР. Но мне не нравитесь лично вы.

- Вот как? Понимаю, - холодно сказал Чэмберс, выпрямляясь. Наверное, нам стоит объясниться. Если у вас накопились претензии непосредственно ко мне, я бы хотел их услышать.

- В Бюро у вас отличный послужной список, Чэмберс, - сказал Гордон. - Знаю. Я проверил. Но ваши манеры оставляют желать много лучшего. С того самого дня, как вы здесь появились, вы держитесь слишком заносчиво и ведете себя, словно полиция Готэм-Сити - всего лишь кучка шпионов на автомобилях, гоняющихся за агентами ФБР. Поверьте, это не лучший способ завоевывать друзей и влиять на окружающих. Особенно, если вы собираетесь бок о бок с ними работать.

Чэмберс сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух обратно.

- Хорошо, комиссар. Ваши претензии принимаются.

- Неужели.

- Да, сэр. Видите ли, все это время я был в постоянном напряжении. Я должен извиниться... я обращался с вашими людьми в недопустимо повелительной манере. Но у меня было трудное задание, а около сотни умников дышали мне в спину, пытаясь объяснить, что и как я должен делать. Прошу прощения, если я наступил кому-то на пятки. Просто у меня не было времени думать о разборчивости и щепетильности.

- Я понимаю ваше положение, мистер Чэмберс, - сказал Гордон. - И принимаю ваше извинение. Почему бы нам не попробовать начать разговор сначала? Присаживайтесь.

Он кивнул Чэмберсу на кресло, и агент ФБР сел.

- Могу я предложить вам чашечку кофе? - спросил Гордон.

- Да, спасибо, это как раз то, что мне сейчас нужно, - сказал Чэмберс. - Я на ногах почти сорок восемь часов подряд.

Гордон поднял трубку и нажал на кнопку.

- Сержант Капилетти, не будете ли вы так добры принести пару чашек кофе?

Он взглянул на Чэмберса и вопросительно вскинул брови.

- Черный, если можно, - попросил Чэмберс.

- Один черный и один черный с сахаром, - передал Гордон. Спасибо. - Он повесил трубку. - Ну, а теперь, что вы говорили насчет того, что мои ребята работают спустя рукава?

- Все дело в этом мифическом персонаже - Бэтмэне, - объяснил Чэмберс.

- Так что с ним?

- Мне не нравится, что он без стеснения носится по улицам, в то время как мы попали с эту передрягу с Гарсиа, - сказал Чэмберс. - Не похоже, что ваши люди в состоянии арестовать его. И это не все. У меня складывается впечатление, что у них даже нет особого желания попытаться.

- Чэмберс, честное слово, если речь идет о Бэтмэне, вам не о чем беспокоиться, - сказал Гордон.

- Вы так думаете? Но откуда такая уверенность?

В дверь постучали, и через секунду появился сержант с кофе.

- Спасибо сержант, - поблагодарил Гордон. - Кстати, Капилетти, пока вы не ушли...

- Да, сэр?

- Агент Чэмберс, похоже, считает, что Бэтмэн может представлять угрозу для безопасности его операции в нашем городе. Может быть, вы будете столь любезны высказать свое мнение по этому поводу?

- Бэтмэн? - переспросил Капилетти. Он посмотрел на Чэмберса. - Вы идете по ложному следу, мистер Чэмберс.

- Что вас заставляет так думать, сержант? - поинтересовался Чэмберс.

- Вы когда-нибудь встречались с Бэтмэном, сэр? - спросил Капилетти.

Чэмберс скривил рожу.

- Нет. Уверен, мне не доводилось испытывать такого удовольствия, - ответил он с сарказмом.

- Ну, что ж, а мне доводилось.

Чэмберс нахмурился.

- Вы действительно видели его? И говорили с ним?

- Да, сэр, именно так. Это случилось давно, еще когда я был новичком, патрулирующим улицы. Он спас мне жизнь. Это длинная история, поэтому я не буду надоедать вам долгим повествованием. Но если Бюро беспокоится по поводу Бэтмэна, то оно просто раздувает из мухи слона...

- Только потому, что он спас вам жизнь? - засомневался Чэмберс.

- Это часть дела, - признался Капилетти, - но это далеко не все. Отнюдь нет. Вы не из Готэм-Сити, сэр, поэтому, конечно, вы не можете знать всей подоплеки. Но в нашем городе много людей, как полицейских, так и обычных горожан, которые думают, что Бэтмэн занимается нужной работой.

- Спасибо, сержант, - сказал Гордон. - Пока все.

- Да, сэр, - сказал Капилетти.

- Это примерно та позиция, о которой я вам толковал, - сказал Чэмберс, когда Капилетти вышел. - Этот чудаковатый "линчеватель", кажется завладел воображением множества людей в этом городе, включая полицию. Откровенно говоря, я не нахожу это очень успокаивающим. Мне кажется, если человек нарушает закон - он опасен и непредсказуем.

- Как раз в этом вы не правы, Чэмберс, - возразил Гордон. - В Бэтмэне нет ничего непредсказуемого. Сегодня ночью он будет на улицах, как почти каждую ночь. И опасность будет угрожать исключительно преступникам. На сегодня генерал Гарсиа самый прославленный преступник в Готэм-Сити, но он уже за решеткой. А Бэтмэн не интересуется негодяями, которые уже в тюрьме. Но тем, кто еще на свободе, придется поволноваться.

- Вы так говорите, словно на самом деле одобряете его, недоверчиво сказал Чэмберс.

- Что я одобряю, а что нет, не относится к делу, - отрезал Гордон. - Я только даю факты вам в руки. Даже если Бэтмэну придет в голову предпринять что-нибудь по поводу генерала Гарсиа, а я не могу представить, зачем ему это может понадобиться, как вы думаете, что он сделает? Ворвется в тюрьму Готэм-Сити и выкрадет Гарсиа из-под максимально возможной охраны?

- Гарсиа - не единственная моя забота, - сказал Чэмберс.

- О, кажется, я догадываюсь, - протянул Гордон. - Вы беспокоитесь о своем свидетеле.

- Вот именно, - подтвердил Чэмберс. - Есть некоторые люди, которые готовы заплатить сумасшедшие деньги, чтобы избавиться от свидетеля и его показаний.

Гордон хмыкнул.

- Что тут смешного?

- О, я вовсе не смеюсь над вами, Чэмберс, - сказал Гордон. Только над невысказанным предположением, что Бэтмэн мог бы взяться за это дело.

- По-вашему, это смешно? Мы говорим об очень могущественных людях, комиссар. Людях, владеющих безумно громадными состояниями.

- Нисколько не сомневаюсь в этом, - сказал Гордон. - Можете быть уверены, Бэтмэна нельзя купить за деньги.

- Похоже, вы глубоко убеждены в этом.

- Я в этом не сомневаюсь, - сказал Гордон. - Бэтмэна невозможно купить. Вы можете принять это за аксиому. И вот еще что. Бэтмэн - не убийца. Он никогда никого не лишал жизни. Он даже не носит при себе оружия.

- Суд Линча без насилия? - усомнился Чэмберс.

- Я не говорю "без насилия", - ответил Гордон. - Я сказал, он никогда никого не лишал жизни.

- Все начинается с первого раза.

Гордон покачал головой.

- Но не в этом случае. Если я хоть что-нибудь знаю о Бэтмэне, так это то, что он преклоняется перед человеческой жизнью. Частично это объясняет его поведение. Он также верит в справедливость. Это одна из причин, почему он пользуется такой популярностью. Он не убийца. Это противоречило бы всему, во что он верит. Бэтмэн даже не носит при себе револьвера. Возможно поэтому он завладел умами наших граждан, как вы говорите. Если б он носил револьвер, каждый полицейский моего отдела сделал бы все возможное, чтобы засадить его за решетку. Включая меня самого. И большинство жителей Готэм-Сити поддерживало бы нас на сто процентов. Но, видите ли, именно это делает Бэтмэна необычным и уникальным. Он знает, что если станет применять оружие смерти, то поставит себя на одну ступень с уголовниками, которых ненавидит. Это тот шаг, который он никогда не сделает.

- Хотел бы я быть таким уверенным, как вы, комиссар, - сказал Чэмберс. - Правда, хотел бы. Во всяком случае, у меня стало бы на одну загвоздку меньше. У меня хватает проблем для головной боли.

- Будьте спокойны, Бэтмэн не относится к их числу, - сказал Гордон. - Верьте мне.

- Вы восхищаетесь им, не так ли? - с удивлением спросил Чэмберс.

- В каком-то смысле, я думаю, да, - согласился Гордон, - хотя, если вы сошлетесь на меня, я буду все отрицать.

Чэмберс улыбнулся.

- Ваш секрет в надежных руках, комиссар. Но, скажите, не кажется ли вам немного странным, когда взрослый мужчина одевается как летучая мышь и патрулирует по ночам улицы?

- Именно так я думал сначала, - сказал Гордон. - Я не знаю почему он выбрал такой облик, однако забавно, что это работает. Впрочем, не все так весело. Некоторые очень уважаемые психологи считают, что ход его мыслей очень логичен, не считаясь с его побуждениями. Поставьте себя на место злоумышленника. Начать с того, что многие преступники очень суеверны. Образ силы - это то, перед чем они преклоняются, пусть даже подсознательно. Летучая мышь - существо, живущее в темноте. Вобщем так же как и преступник, но радар летучей мыши позволяет ей "видеть" во мраке. Поэтому ночь - ее родная стихия. И есть что-то зловещее в ее внешности. На самом деле летучая мышь - совершенно безобидное создание, но люди всегда относились к этим млекопитающим с предубежденным страхом. Они всегда ассоциировались с чем-то сверхъестественным, какими-нибудь вампирами... и тому подобное. Пока мы сидим и пьем кофе в ярко освещенном офисе, мысль о взрослом мужчине, одетом как летучая мышь, показалась бы нам с вами забавной, "немного странной", как вы выразились. Но, если б мы были здесь совсем одни, ночью и с погашенным светом, держу пари, вы бы не на шутку перепугались, появись Бэтмэн прямо перед нами. А может, даже пришли бы в ужас.

- Значит, вы думаете, он одевается так, чтобы иметь психологическое преимущество? - спросил Чэмберс.

Гордон утвердительно кивнул.

- Интересная концепция, - продолжил Чэмберс. - Допустим, он сам пришел к этому выводу. Ну, а что если он просто сумасшедший?

- Я подумывал об этом, - сказал Гордон, - но факты не свидетельствуют в пользу этой теории. Я имею в виду его поступки. Он действует очень логично, рассудительно и расчетливо.

- Подобным образом можно описать и социопата, - сказал Чэмберс.

- Вы правы, - ответил Гордон, - но Бэтмэн не социопат. Человеку, который не в ладах с обществом, незнакомо чувство сострадания, а это не характерно для Бэтмэна. Люди, которые сталкивались с ним, особенно те, кому он помогал, утверждают, что он показался им очень доброжелательным. Похоже, его мотивы крепко связаны со справедливостью. Социопат не подошел бы под такое описание.

Чэмберс кивнул.

- О'кей. Я согласен с этим, по крайней мере, на данный момент. Хотя я бы чувствовал себя намного лучше, если бы он не показывался в городе. У меня и так заняты руки, чтобы беспокоиться о лишних картах во время серьезной игры.

- Ведь это не просто привычная осмотрительность, не так ли? сказал Гордон. - Что-нибудь случилось? Что именно?

Чэмберс тяжело вздохнул.

- Я не вполне уверен. До нас дошли кое-какие слухи. По этой причине мы просто пытаемся прикрыть все тылы. Мы держим под наблюдением ключевые личности, и один из них начал действовать немного странно в последнее время.

- Вы не собираетесь сказать мне кто? - спросил Гордон. Чэмберс мотнул головой.

- Дело не в том, что я не доверяю вам, комиссар. Честно. В данном случае, чем меньше вы знаете, тем безопаснее для вас. На политическом языке - это очень деликатная ситуация. Могут возникнуть неблагоприятные последствия.

- Могу я чем-нибудь помочь? - спросил Гордон.

Чэмберс покачал головой.

- Нет, не сейчас. - Он передернул плечами. - Возможно, все это ерунда. А может быть, мы все немного становимся параноиками. Но вот что я вам скажу. Я буду на седьмом небе от счастья, когда суд подойдет к концу и все утрясется. Мы и так сидим как на иголках, а адвокаты Гарсиа не упрощают дела. - Он вздохнул и поднялся. - Извините, что оторвал вас от дел, комиссар.

- Ничего страшного, - успокоил его Гордон, - всегда рад сотрудничать с Бюро.

- И мы ценим это, - сказал Чэмберс. Сделав паузу, он добавил: Что случится, если вам удастся арестовать его?

- Вы имеете в виду Бэтмэна? - спросил Гордон, улыбнувшись. - Даже не знаю. Но будет наверняка интересно.

Чэмберс усмехнулся.

- Вы знаете, в некотором роде я ему завидую, - сказал он.

- Неужели? Как это? - удивился Гордон.

- Ему не приходится иметь дело с адвокатами, бюрократами и федеральными свидетелями, - сказал Чэмберс с горькой улыбкой.

- Я где-то слышал об этом, - рассмеялся Гордон.

- Я помню ваши слова и постараюсь ступать немного помягче, сказал Чэмберс. - Какого дьявола, мы все в одной упряжке, не так ли? И спасибо за кофе.

- В любое время, - сказал Гордон на прощание.

Может статься, он слишком жестоко осуждал Чэмберса, думал Гордон, потягивая кофе. На парня наверняка здорово давили сверху. И это только цветочки, а ягодки созреют очень скоро. Только что купленную землю трудно возделывать - на ней всегда полным-полно камней. Чэмберс не единственный, кто свободно вздохнет, когда с делом Гарсиа будет покончено. Правительство делало все возможное, чтобы приблизить день суда. Адвокаты пойдут на любые ухищрения, чтобы вытянуть Гарсиа, но его, без сомнения, признают виновным и переведут в федеральную тюрьму. Естественно, решение суда будет обжаловано, и весь процесс затянется на долгие годы. По крайней мере это будет уже не его головной болью. На них перестанут давить. Как было бы прекрасно вернуться к привычной спокойной работе.

- Какое красивое платье, - сказал посол. - Скажите, это авторская работа?

Ее улыбка была ослепительной.

- Хотите верьте, хотите нет, но я сшила его сама по выкройке из журнала, - ответила она и подмигнула.

Она действительно подыгрывала ему, и флиртовать с ней было парой пустяков. На протяжении всего приема они постоянно встречались глазами. Она понимала толк в мужчинах и, казалось, очаровывала каждого, с кем говорила. Но каждый раз она неизменно возвращалась к нему. Когда они вместе собрались уходить, ее рука скользнула под его, словно это была самая естественная вещь на свете. Они поехали к нему домой. А когда вышли из машины, она нежно прильнула к нему и они в обнимку пошли к подъезду. Пока они стояли в холле, ожидая лифта, она потянулась к нему губами и поцеловала. Через него словно пропустили электричество высокого напряжения. Поднимаясь в лифте на нужный этаж, они продолжали целоваться, но как только вошли в квартиру, ее манеры неожиданно переменились.

Она прижала палец к его губам и прошептала на ухо:

- Много не болтай, говори о пустяках. Спроси, не хочу ли я выпить.

Он нахмурился, слегка озадаченный переменой, но сделал как она просила. Она выбрала "скотч" со льдом, слегка разбавленный содовой. Пока он готовил у бара напитки, она расхаживала по квартире, восхищаясь его прекрасным вкусом и болтая о пустяках. Но в руке она сжимала маленькое электронное устройство, которое извлекла из сумочки. К его громадному удивлению, она обнаружила несколько скрытых микрофонов. Один на телефоне, другой - под кофейным столиком, рядом с диваном, третий - в спальне, четвертый - на кухне, и даже в ванной. Он не мог поверить. Они насажали "жучков" по всей квартире!

Она оставила "жучков" на своих местах, взяла маленький клочок бумаги и написала ему записку: "Давай деньги".

- Я сейчас вернусь, милая, - сказал он. - Устраивайся поудобней.

Он прошел в спальню и открыл сейф позади секретной панели в кабинете. Неожиданно его охватила боязнь ареста. Хотя сейф устанавливали рабочие посольства, американцы могли держать его под наблюдением. Кроме них - больше некому. Успели они обнаружить это? Знали ли они про деньги? В квартиру он принес их только после полудня. Его люди заверяли, что это проследить невозможно, но теперь он уже ни в чем не был уверен. Как долго он находится под наблюдением? Он отчаянно пытался вспомнить, говорил ли он что-нибудь в квартире или по телефону, что могло бы втянуть его в неприятности. Черт бы их побрал, почему они возложили это дело именно на него?

Он вернулся в гостиную с кейсом в руках. Женщина раскрыла его и, мельком оглядев пачки денег, бросила на диван.

- Гммм... дорогой... - сказала она, перекладывая пачки банкнот в потайные карманы, хитроумно пришитые к подкладке пиджака.

Кто бы ни подслушивал их сейчас, у любого создалось бы впечатление, что они попросту занимаются любовью. Закончив с плотно упакованными купюрами, она села рядом с послом и медленно допила бокал с виски. Он даже не знал, что сказать.

Она улыбнулась и поцеловала его в губы.

- Почему бы нам не перейти в спальню? - кокетливо предложила она.

3

- Вот она, - сказал агент Палмер, наблюдавший за фасадом здания. Он отснял несколько скоростных фотографий незнакомки и, взглянув на часы, усмехнулся.

- Целых четыре часа. Похоже, посол неплохо провел время. Проследим за ней или останемся?

Джерниган смотрел, как женщина садится в машину посла.

- Сомневаюсь, чтоб он шел куда-нибудь сегодня вечером. А если все-таки отправится или позвонит по телефону, мы так или иначе узнаем об этом. Возможно, игра не стоит свеч, но хуже не будет, если мы проверим эту красотку.

Палмер отложил фотокамеру и повернул ключ зажигания. Тронувшись с обочины, они последовали за посольским автомобилем на благоразумной дистанции. Был уже поздний вечер, поток машин уменьшился, так что они без труда повисли на хвосте. Проследовав за машиной до Отеля на Готэм-Плаза, они увидели, как подружка посла выпорхнула из лимузина и вошла в вестибюль гостиницы.

- Ну, кто бы она ни была, но живет она в первом классе, - заметил Джерниган. - Дадим ей несколько минут, чтобы она поднялась в номер, а потом выясним у портье, кто она такая.

Однако, не успел посольский автомобиль отъехать от дверей гостиницы, как незнакомка снова появилась на улице.

- Подожди-ка, - сказал Джерниган, - что происходит? Ты что-нибудь понимаешь?

Швейцар подозвал для нее кэб, и она вскочила в него.

- Это становится интересным, - сказал Палмер, выруливая следом.

- Быть может, мы хоть здесь на что-нибудь наткнемся.

Сопровождая такси, они углубились в смешанный квартал - невзрачные кирпичные здания и частные склады, вдоль примыкающих к воде доков и сексбаров. Кэб свернул к обочине. Женщина вышла и, расплатившись с водителем, дальше пошла пешком.

- Странное местечко она выбрала для ночной прогулки в такой час, - заметил Палмер.

- Особенно, в одиночестве, - добавил Джерниган. Оба напряженно вглядывались в едва различимый силуэт женщины, которая перешла на другую сторону улицы и направлялась в сторону пустынного темнеющего пространства под эстакадой шоссе.

- Сдай немного назад, - сказал Джерниган, - если мы не хотим, чтобы она засекла нас.

- А ты сможешь ее увидеть? - спросил Палмер, отгоняя машину к тротуару. Он покосился на ночные тени за ветровым стеклом.

- Подожди минутку, - ответил Джерниган, доставая бинокль ночного видения. - Да. Она как раз стоит под эстакадой шоссе.

- Должно быть, у нее назначена там встреча, - сказал Палмер.

- Это я и пытаюсь выяснить, - отозвался Джерниган, осматривая в бинокуляры окрестности. - Если ты только спросишь меня, какого лешего можно поджидать на этом пусты...

Заднее стекло неожиданно разлетелось на куски, а Джерниган уткнулся лицом в приборную доску, когда пуля ударила ему в затылок и вылетела по другую сторону черепа. По лобовому стеклу растекалась отвратительная смесь крови, мозгов и осколков кости.

- Господи! - воскликнул Палмер, но продолжения фразы не последовало. Второй выстрел из бесшумного мощного полуавтоматического пистолета последовал почти сразу же за первым, швырнув Палмера на руль управления.

До женщины, прятавшейся в тени под эстакадой, донесся гудок машины. Высокий пронзительный звук разорвал тишину ночи, дрожью пробежав по ее телу, а через секунду-другую также неожиданно оборвался. Она нервозно смотрела по сторонам, покусывая нижнюю губу. Раскрыв сумочку, она положила ладонь на рукоятку небольшого револьвера 38-го калибра с укороченным дулом. Присутствие оружия вернуло ей немного уверенности, но только немного.

Черт возьми, думала она, этого мне только не хватало. Мысли о том, что она в этом квартале совсем одна, с такой кучей денег в пиджаке и о невероятном шансе, который ей представился... Но сотня тысяч долларов, чистыми, стоила этого. Ну, не то чтобы у нее был выбор. Слишком глубоко она сидела в этом дерьме. И слишком многим была с ними повязана. Как соблазнительно было убраться подальше с целым миллионом. Вот только она сомневалась, что сможет далеко уйти. Но даже если бы все удалось, у нее не было ни малейшего желания провести остаток дней своей жизни, постоянно оглядываясь через плечо. Нет, хватит, думала она, это было в последний раз. Она передаст деньги, получит свою сотню тысяч, запрыгнет в первый самолет на Каймановы острова, очистит свой счет в банке и растворится где-нибудь в Аргентине, Мексике или Коста-Рике. А там отложенные ею на черный день деньги, вырученные от торговли информацией, обеспечат для нее очень приятный образ жизни.

Она услышала, как сзади зашуршали колеса автомобиля, и быстро обернулась с револьвером наготове. Черный "мерседес" неторопливо подбирался к ней по гравийной дороге. Она подняла руку, закрывая глаза от слепящего света фар. Машина остановилась рядом с ней и водитель опустил боковое стекло.

- Ты принесла деньги? - спросил он с европейским акцентом.

- Они в пиджаке, который ты мне дал, я сделала все как ты говорил, - ответила она.

- Превосходно. Забирайся.

Она убрала револьвер обратно в сумочку и обогнула автомобиль, намереваясь сесть на переднее сиденье. Устроившись рядом с водителем, она захлопнула за собой дверь. Через секунду послышался приглушенный грубый звук, и дверца "мерседеса" снова отворилась. Красивое женское тело неуклюже выпало из кабины. Но пиджака на нем уже не было. Черный "мерседес" плавно тронулся и через мгновение растворился в темноте.

Кийотеро Сато, как обычно, проснулся в четыре утра, не дожидаясь милости будильника. Он спал не в постели, а на плетеном татами с маленьким деревянным чурбаком вместо подушки. Его дом представлял собой маленький закуток арендованного чердака над рестораном "Сцечуань". Одно время, когда стремление к роскоши затопило Готэм-Вилледж[*] и начало распространяться в Чайна-Таун[**], некоторые старые чердаки были вычищены и восстановлены, а затем переоборудованы в новомодные резиденции с отполированными деревянными полами, современными ванными и кухнями со встроенными в стены и мебель холодильниками, плитами, комбайнами, моющими машинами и т.д. Но охотникам за комфортом не удалось покорить Чайна-Таун, и они перебрались на более зеленые пастбища соседних кварталов, таких как Ковентри, и Манчестер. Чайна-Таун оставался таким же, как всегда маленький кусочек другого мира, чужая культура в сердце Готэм-Сити. ------[*] Прототипом Готэм-Вилледж послужил район Вилледж в Нью-Йорке. [**] Китайский район. ------

Чердак, который Сато снимал у владельцев здания, был одним из немногих отреставрированных, причем, без сомнения, очень артистично одаренной личностью. Пол был выстлан красивым паркетом, а стены являли собой грубую кирпичную кладку, все, за исключением одной, которая во всю длину была отделана панелями красного дерева. Застекленная крыша осталась нетронутой - дизайнер чердака предпочел атмосферу неба глухой покатой стене. А чтобы попасть на свой чердак, Сато пользовался большим грузовым лифтом.

С тех пор как Сато въехал в помещение, он мало что изменил в своем жилище. Чердак идеально подходил для его целей, да и плата была приемлемой. Владельцы здания, которым также принадлежал и расположенный внизу ресторан, сдали ему мансарду очень дешево, Во-первых, из-за уважения к его положению в обществе, а во-вторых, он взялся обучить их детей и персонал ресторана боевому искусству.

За исключением маленького уголка, отделенного ширмой, где он спал, чердак превратили в спортивный зал - додзе[*]. На отделанной деревом стене висели американский и японский флаги, которые разделяла большая картина Бодхидкармы[**] в раме. Ровными рядами расположилось на стене боевое оружие: боккены[***], сай[****], нунчаки[*****], сурикены[******], копья и другое тайное оружие боевых искусств. Доспехи Кендо и подшитые войлоком парусиновые шлемы со стальными прутьями забрал были аккуратно сложены у стены. Сато использовал их не только для обучения искусству Кендо, но и для достижения безопасности при спарринге в полном контакте. Он не признавал такие западные нововведения, как перчатки и бутцы из пенистой резины. С такими "защитными костюмами" можно было серьезно пострадать на тренировках, в то время как сорок фунтов доспехов Кендо и легкие войлочные перчатки не только обеспечивали надежную защиту, но и повышали боевые возможности учеников. ------[*] Додзе - место борьбы в школах боевых искусств. [**] Буддийский монах, основавший в V веке нашей эры первую школу восточных единоборств в монастыре Шаолинь. [***] Боккен - деревянный меч для тренировок. [****] Сай - боевые металлические "спицы". [*****] Нунчаки - две короткие палки, соединенные веревкой или цепью. [******] Сурикен - маленькое метательное лезвие в виде звезды. ------

Сато легко, с гибкостью, скрывающей его истинный возраст, поднялся на ноги. Никто в точности не знал, сколько ему лет, а сам он не стремился говорить об этом. Он вообще избегал говорить о своем прошлом. Те немногие сведения, которые были известны о нем его ученикам и соседям были в лучшем случае отрывочны. Он был родом из Окинавы, но жил в Китае. Это все, что было о нем известно. Слухов ходило много, но ни один из них не был достоверным. Уверяли, что он был важным чиновником в одной из провинций, или что он воевал на стороне Японии и сдался в плен одним из последних, или что его нашли на отдаленном Тихоокеанском острове через много лет после окончания войны, или что он был монахом-буддистом, пострадавшим от китайских коммунистов. Но все это были лишь предположения, а Сенсэй Сато, как его звали в квартале, не считал нужным раскрывать свое прошлое.

В действительности, только одно нужно было знать о нем и лишь одно имело значение - он был мастером. Никто правда, не знал, какого ранга, поскольку Сато не носил цветных поясов. Он также не присуждал их своим ученикам. Черные пояса, коричневые пояса, желтые, красные и голубые пояса различных оттенков, - все это ничего не значило для Сато. "Назначение пояса в том, - говорил он часто, - чтобы поддерживать штаны".

Из-за его нетрадиционного подхода к боевому искусству, его не признавала часть так называемых мастеров, а некоторые из них посещали его занятия с целью проверить его искусство. Но как только он догадывался об их намерении, Сато просил их удалиться. В отличие от остальных, он предпочитал не называть себя мастером, ему больше нравилось простое обращение "Сенсэй" - учитель. Он не стремился что-либо доказать и не поощрял к этому своих учеников. Он не разрешал им участвовать в турнирах. "Мы занимаемся боевыми искусствами, постоянно разъяснял он, - а не боевым спортом. Если вы хотите соревноваться, играйте в баскетбол".

В его зале никогда не было досок, он считал бессмысленным ломать доски руками. "За всю мою жизнь, - говорил он, - я не слышал, чтобы на кого-нибудь нападали с доской". Однажды, глядя на здоровенный кулачище своего ученика - владельца черных поясов в нескольких стилях, Сато заметил: "Это не руки джентльмена. Если уж вы решили дробить кирпичи, я рекомендую кирку. Она намного эффективней". Когда его спрашивали, не стоит ли огрубить руки и ноги для боев, Сато обычно отвечал: "Достаточно усилия в три фунта, чтобы сломать человеческое колено. Если вы собираетесь ломать колени слонам, я вам не помощник. Мне нравятся слоны".

Однажды новичок спросил Сато, сколько времени потребуется, чтобы заработать черный пояс. Сенсэй тут же протянул ему черный пояс. "Вот, - сказал он ученику, - теперь у вас есть черный пояс. Если вам этого достаточно, то вы сэкономили на стоимости обучения".

Ученик не понял его. Ему хотелось знать, когда он приобретет достаточно знаний и умений, которые дадут ему право носить черный пояс. "А вы оцениваете знания по цвету своих носков? - спросил Сато. - Цена знания заключена в нем самом. Вам следует стремиться к знанию не для того, чтобы показать другим, как многому вы научились. Я не могу оценить ваши знания. Вы должны это сделать сами".

Кто-то из учеников как-то спросил Сато, когда он начнет их обучать обращению с оружием, развешанным на стенах. "Когда вы будете готовы!" - отвечал он. Но он ни разу не сказал, что они уже готовы. Лучшему из учеников потребовался целый год, чтобы добиться своего. В один прекрасный день он просто подошел к Сато и сказал: "Сенсэй, я готов изучать боккен". Не сказав ни слова, Сато снял со стены боккен и принялся объяснять, как с ним обращаться.

Иногда новички спрашивали, не собирается ли он преподавать им философию. Он посоветовал смотреть по телевизору вечера философии с Опрой Уинфри. Такой ответ был для них полной неожиданностью. Через несколько недель они пришли сказать, что так и не поняли, в чем заключается ее философия. "Я тоже", - признался Сато с совершенно серьезным лицом.

У школы Сато не было названия. Она не значилась в телефонной книге, потому что у него не было телефона. Его ученики не носили эмблем, потому что у него их не было. И он не учил их какому-то определенному стилю. Он хорошо разбирался в технике карате, таэквандо, хапкиндо, кунг фу, дзюдо, айкидо, хуа ранг до, кендо и нинджицу и пытался дать максимум полезного от всех стилей. Когда его спрашивали, какой стиль самый лучший, он, как правило, отвечал: "Тот, что работает".

Своеобразные манеры Сато смущали многих учеников, и те из них, кто приходили к нему с ожиданием от уроков чего-то особенного и определенного, обычно долго не задерживались, если только им не удавалось приспособиться. Те, кто оставались, вскоре обнаруживали в себе перемены. Все они неизменно становились более зрелыми и выдержанными. Житейские неприятности доставляли им меньше хлопот. Их сон стал глубоким и спокойным, а по продолжительности требовался значительно меньше. В них стало больше жизненной силы, даже в самых глубоких пессимистах просыпалось чувство юмора, и они находили удовлетворение в привычных, повседневных делах. Они забывали о своих прежних ожиданиях и постепенно становились обычными смертными. Их объединяли крепкие узы дружбы, и друг для друга они были словно братья. Один за всех, и все за одного. Но этот один не был учеником, если говорить откровенно.

Сато знал, когда тот появлялся.

- Доброе утро, - крикнул ему Сенсэй из-за ширмы. - Могу я угостить вас чаем?

Бэтмэн усмехнулся. Он был абсолютно уверен, что спустился в додзе через застекленную крышу без малейшего шума. Для них это стало как бы ритуалом. Каждый раз Бэтмэн пытался застать Сато врасплох своим появлением, и каждый раз он терпел неудачу.

- Спасибо, Сенсэй, - ответил он с середины громадного гимнастического мата. - С удовольствием выпью с вами чашечку.

Сато вышел из-за перегородки с маленьким чайничком чая и двумя тонкими китайскими чашечками на лакированном подносе. Бэтмэн склонился в уважительном поклоне. В ответ Сато слегка кивнул головой. Поставив поднос на низкий столик у стены, он преклонил колени и опустился на татами. Жестом руки он пригласил Бэтмэна присоединиться.

- Что же выдало меня на этот раз? - спросил Бэтмэн.

- Все, - сказал Сато, - Вы двигаетесь как буйвол.

- Так неуклюже?

- Ну, как ловкий буйвол, - уступил Сато.

Бэтмэн усмехнулся.

- Тогда мне еще долго придется совершенствоваться.

Сато улыбнулся и наполнил его чашку.

- Domo arrigato[*], - сказал Бэтмэн на безупречном японском.

- De nada[**] - неуместно ответил Сато по испански. - Очевидно, город остался цел и невредим еще на один день. ------[*] Большее спасибо. [**] Пожалуйста. ------

- Эта ночь прошла спокойно, - ответил Бэтмэн, не замечая легкий сарказм в голосе учителя.

- Ни одна ночь не проходит спокойно, - сказал Сато.

- Признаю свою ошибку. Я хотел сказать, что эта ночь прошла спокойно для меня.

- И это вас разочаровало?

- Единственно в том смысле, что, если сегодня ночью произошло преступление, я не был в нужном месте, чтобы предотвратить зло.

- О... о, - промычал Сато. - Тогда эта ночь разочаровала вас одного.

- Не совсем так, - задумчиво проговорил Бэтмэн, - я знаю, что не могу быть повсюду в одно и то же время, но мне хотелось бы думать, что мое присутствие имеет по крайней мере сдерживающий эффект. Кроме того, я люблю ночь. Она меня успокаивает. И каждая ночь, когда я могу навестить вас, никогда не приносит мне разочарования.

Сато слегка улыбнулся ему.

- Я тоже всегда с нетерпением жду вашего прихода. Вы всегда интересуете меня.

- И вы ни разу не спросили меня, кто я?

- Вы - "Грызун в маске", - сказал Сато.

- Я серьезно, - не отставал Бэтмэн.

- Вы что, не "Грызун в маске?" - спросил Сато, вскидывая брови в поддельном недоумении.

- Вытянуть из вас ответ на прямой вопрос, все равно что выжать из камня каплю крови, - сказал Бэтмэн. Порой своеобразное чувство юмора Сато просто выводило из себя. Он никогда не называл его Бэтмэном, но всегда настаивал на прозвище "Грызун в маске". Это раздражало. Поэтому-то Сато и звал его так.

Сато поставил чашку.

- Очень хорошо, - сказал он - сегодня вечером я не буду увиливать от ответов. Что вы хотели бы узнать?

- Вы никогда не спрашивали обо мне. Никогда не пытались преследовать меня, или выяснить кто я, или как я нашел вас, или где я обучался восточным единоборствам. Я часто спрашиваю себя: почему?

- А если бы я попросил вас рассказать, что б вы мне ответили?

- Нет.

Сато передернул плечами.

- Тогда зачем спрашивать?

- Но вам даже не интересно?..

- Этого я не говорил. Но если бы вы захотели открыть мне свои тайны, вы бы сам все рассказали. А то, что вы не хотите раскрыть их, не мое дело. Ваши причины - они ваши собственные, и я уважаю их.

- Я благодарен вам за это, Сенсэй, - сказал Бэтмэн, - и за ваше согласие принимать меня на таких необычных условиях.

- Ну... это не совсем бескорыстно с моей стороны, - признался Сато. - Минуло немало лет с тех пор, как я знавал равных себе по мастерству. И как я уже говорил, вы будите мое любопытство.

- Будь я свободен от моей тайны, я бы удовлетворил ваше любопытство, - заверил его Бэтмэн.

- Но вы и так его удовлетворяете, - сказал Сато. - С каждым разом, когда вы приходите, я узнаю о вас немного больше. Каждый раз, когда мы разговариваем с глазу на глаз, вы приоткрываете нечто новое о себе. Не только словами, которые говорите, но и тем, чего вы не говорите, даже тем, как вы это не говорите.

- Вот теперь проснулось мое любопытство, - сказал Бэтмэн, пригубя ароматный чай. - Что вам удалось про меня выяснить?

- Довольно много, - ответил Сато. - Я понял, что вы глубоко раненная личность.

- Благодарю покорно. - Бэтмэн скривил губы.

- Я не имею в виду, что считаю вас несбалансированным, хотя было бы нетрудно затеять спор на эту тему, - объяснил Сато - Однако есть вещи, которые причиняют вам много страданий. Когда-то в своей жизни вы попробовали вкус большого горя. Опустошившая душу потеря, от которой вы так до конца и не оправились. Можно было предположить, что эта потеря связана с женщиной - с женой, например, или с женщиной, которая не была вам женой, но которую вы глубоко любили. И все же абсолютно ясно, что природа этой потери сыграла свою роль в формировании вашего характера; следовательно, это, должно быть, случилось, когда вы был очень молоды. Я подозреваю, что это касается ваших родителей. Не исключено, что они пали жертвой преступления. По-видимому, вы были с ними в момент их смерти. Та сцена сильно повлияла на вас, так сильно, что вы решили посвятить свою жизнь борьбе со злом. Ваша семья была очень обеспеченной, а возможно, вы сами став взрослым сколотили немалое состояние. Но накопление богатства всегда определялось для вас одной целью. Главной целью всей вашей жизни - месть.

- Месть? - произнес с удивлением Бэтмэн. - Вы думаете, именно это лежит в основе моих поступков?

- А вы не согласны?

- Мне всегда казалось, что моим важнейшим устремлением было... правосудие.

Сато пожал плечами.

- Разве это не одно и то же?

- Я бы так не сказал, - ответил Бэтмэн.

- В чем же разница? - не уступал Сато. - Дело правосудия наказание дурных поступков. Наказание - это возмездие. А возмездие это месть, разве не так?

- Я никогда не думал об этом с таких позиций.

- Это потому, что в наше время месть не в моде, - сказал Сато. Правосудие - это всего лишь либеральный термин в одной из самых консервативных теорий. Я предпочитаю называть вещи своими именами.

- Но если месть и правосудие - одно и то же, - рассуждал Бэтмэн, - тогда я должен был бы убивать убийц, но я так не делаю.

- Это потому, что вы не убийца, - просто ответил Сато. - Месть, или правосудие, в зависимости от названия, эта штука может принимать различную форму. Не в вашей природе убивать, хотя вы, безусловно, владеете этим искусством. Это относится к тем вещам, которые меня больше всего в вас интересуют. Во мне нет места для раскаяния в убийстве. В случае крайней необходимости я сделаю это, и моя совесть не будет меня беспокоить. Такая необходимость возникает не часто, и все же я без труда смогу представить различные ситуации, когда от этого никуда не денешься. Однако для вас таких ситуаций, похоже, не существует...

Бэтмэн кивнул.

- Верно. Я не смогу лишить кого-нибудь жизни.

- Почему?

- Тогда я ничем не буду отличаться от бандитов, за которыми охочусь на улицах.

Сато кивнул.

- И в этом едином ваша великая немощность, и ваша великая сила. Вы человек, слишком хорошо знакомый с насилием, но в вас глубокое благоговение перед жизнью. Одной ногой вы стоите на нашей суетной земле, а другой утопаете в бесконечных просторах человеческого духа. Ни в том мире, и не в этом. Вы поистине обладаете натурой Будды. Не так много людей могут достичь этого, а вы - единственный человек Запада, кому это удалось, из всех встреченных мною. Когда-то я тоже стремился к высшим ценностям, но я не обладаю необходимыми качествами, чтобы идти этой тропой. Многие ищут ее, но мало кто достигает цели. Вы никогда не искали ее - она сама легла вам под ноги. Однако вместо всеобъемлющего счастья она мучает вас.

- И вы можете все это видеть? - тихо спросил Бэтмэн.

- Смотреть можно не только глазами, - ответил Сато. - Вот почему я не стремлюсь разглядеть ваше лицо под маской летучего грызуна, я достаточно ясно вижу вашу душу. Я бы хотел, друг мой, внести мир в ваше сердце, но, боюсь, вы никогда не сможете обрести его.

- Никогда? - переспросил Бэтмэн, еле слышно.

- Вы взвалили на свои плечи бремя целого мира, - сказал Сато. - По правде говоря, дурацкая мысль, но это благородная глупость.

Бэтмэн улыбнулся.

- Но тогда и натура Будды тоже дурацкая вещь. Это вы хотите сказать?

- Конечно, это дурацкая штука, сплошная глупость. Это непрактично, давно не модно. В ней нет логики, и она не управляется этичностью ситуаций. Но глупая вещь иногда может быть хорошей вещью. Я и сам толком не понимаю, что только что сказал, но подозреваю, что это мудрая мысль.

- Вы могли бы стать великим философом или потрясающим комиком, рассмеявшись сказал Бэтмэн.

Сато пожал плечами.

- А какая между ними разница? - Он мягко поднялся на ноги. - Раз уж мы заговорили о комедии, - сказал он, повернувшись к Бэтмэну, достоин ли ваш спарринг хотя бы одной из них?

Вслед за Сато Бэтмэн вышел на середину додзе. Они отвесили поклон флагам, затем друг другу и приняли боевую стойку. Вернее, только Бэтмэн принял боевую стойку. Сато же просто стоял со свободно опущенными руками. Неожиданно его правая нога мелькнула в воздухе четыре молниеносных удара в одном плавном гибком движении: - прямой удар в грудь, затем круговой удар по голове, круговой с разворота в противоположный висок и боковой удар в подбородок. Казалось, что это одно быстрое, энергичное движение сметает все на своем пути. Бэтмэну удалось отвести первые три удара, но четвертый достался в подбородок. Он отшатнулся назад и крякнул. Неудача Бэтмэна отнюдь не остудила пыл Сато.

- Печально, - съязвил он.

- Неплохо для пожилого человека, - парировал Бэтмэн, потирая ушибленный подбородок.

- Никакого уважения к старику! - в шутку возмутился Сато.

С этими словами он прыгнул на противника, а его стопа яростно описала стремительный полумесяц в дюйме от головы Бэтмэна.

Бэтмэн остановил рукой удар, перехватил ногу Сато и резко крутанул вокруг оси. Это должно было свалить старика на спину. А Сато, вместо того, чтобы сопротивляться выворачивающей ногу силе, подпрыгнул и перекувырнулся в воздухе, высвободив ступню из захвата. Падая на татами, он извернулся и подсек Бэтмэна. Тот тоже грохнулся на пол, но быстро перекатился и вскочил на ноги. И как раз вовремя, чтобы встретить новую бешеную атаку - серию смерчеподобных ударов, надвигавшихся на него словно циркулярная пила. Бэтмэн отступал назад, быстро отбиваясь от мелькающих ног. Неожиданно он изменил тактику бросился вперед, подставляя под удар спину. Крепко обхватив Сато за ногу, он швырнул его на пол. Однако Сато, падая, увлек его за собой. Бэтмэн сделал в прыжке сальто и приземлился на ноги. Словно из ниоткуда Сато вытащил сурикен и метнул в Бэтмэна. В последний момент тот резко отдернул голову, и смертоносная "звездочка" просвистела мимо. Острые, как бритвы, лучи сурикена глубоко вонзились в стену. В ответ Бэтмэн метнул бэтеранг. Сато поймал его одной рукой и метнул обратно. Бэтмэн выбросил перед собой руку и схватил на лету свое оружие.

В ход пошло тяжелое вооружение. Сато потянулся и извлек из-за спины пару нунчаков. Со свистом разрезая воздух, они завертелись в его руках с умопомрачительной скоростью. Вслед за первыми нунчаками появились и вторые. Бэтмэн швырнул на пол дымовой шарик. Сато бросился в середину облака, но Бэтмэна там уже не было. Когда мелькающие нунчаки разорвали облако и дым понемногу рассеялся, Сато обнаружил, что стоит в центре додзе, а вокруг никого нет.

Секунду-другую он стоял в полной растерянности, озираясь по сторонам, а потом резко задрал голову вверх. Его же собственный плащ лавиной обрушился на голову Сато - Бэтмэн сбросил его с потолка. Пара нунчаков пролетела через весь зал и с грохотом опустилась в дальнем углу чердака. Бэтмэн спрыгнул с потолка на татами. Приземлившись, он перекатился через голову и вскочил на ноги, метнув одновременно четыре тонких дротика. Маленькие снаряды один за другим разлетелись в стороны, наткнувшись на непробиваемый щит вращающихся нунчаков Сенсэя.

То, что происходило в школе Сато, не было обыкновенным спаррингом, и если бы кто-нибудь из учеников мог это видеть, у него бы перехватило дыхание от изумления. Два великих мастера старались изо всех сил, испытывая себя на пределе своих возможностей. Только абсолютно уверенные в искусстве и реакции друг друга соперники, могли отважиться на такую необузданную схватку. Малейшая ошибка любого из них могла закончиться пожизненной инвалидностью или даже смертью, но каждый знал возможности и доверял боевому искусству противника. Только таким образом эти двое, в совершенстве овладевшие боевыми искусствами, могли подвергнуть истинным испытаниям свое мастерство. В мире было всего несколько человек, достигших такого уровня. Это была непостижимо стремительная, жестокая и каждую секунду граничащая со смертью форма тренировки, которая определяла подлинную природу отношений учителя и ученика. В этой смертельной поэзии молниеносных движений они находили счастье и свободу. Они наслаждались своим мастерством, вступая в неистовый спарринг, за который любой кинопродюсер заплатил бы целое состояние. Но каждый бой был только для них двоих. Если бы кто-нибудь заснял их борьбу на пленку, все равно ни один зритель не поверил бы в подлинность сцены, он был бы убежден, что это всего лишь замедленная съемка и специальные эффекты. Наконец Сато воскликнул: "Хватит!"

Оба стояли, тяжело дыша, почти в полном изнеможении. Бэтмэн поклонился. Сато ответил легким поклоном.

- Не... плохо... для... пожилого человека, - с улыбкой заметил Бэтмэн, пытаясь овладеть дыханием.

- Будь я моложе... вы бы... быстро уразумели... как опасно быть... таким наглым.

- А все-таки... сколько вам... лет? - спросил Бэтмэн.

- Я уже достаточно стар, чтобы сидеть на пенсии, - ответил Сато, - но по-прежнему молод, чтобы быть вам достойным соперником.

- Это верно, - признался Бэтмэн. Он покачал головой, как всегда удивленный искусством и выносливостью старика. - Каким бы непобедимым борцом со злом могли бы вы стать!

- В другое время... и в другом месте, - сказал Сато, - впрочем, и в другой жизни, - закончил он с жестом разочарования. - Я становлюсь старым и медлительным.

- Ну, не настолько, чтобы я это заметил, - ответил Бэтмэн.

Он снова поклонился.

- Спасибо, Сенсэй.

- Спасибо вам, друг мой.

Два мастера подошли друг к другу и обнялись.

- Пойдемте, - сказал Сато, когда они оборвали объятия, - выпьем еще по чашечке чая. Такая работа нагоняет жажду.

Он похлопал Бэтмэна по плечу, повернулся и пошел к низкому столику с чашками и чайником.

- Может быть, - сказал Сато, - вы останетесь и позавтракаете вместе со мной? Я буду рад хорошей компании.

Не получив ответа, он обернулся, но в зале уже никого не было. Он быстро посмотрел по сторонам и с шумом выдохнул воздух.

- Похоже, он уже начал совершенствоваться, - пробормотал Сато.

Для комиссара Гордона день начался из рук вон плохо и неуклонно становился все хуже и хуже. Ранним утром двое офицеров на патрульной машине наткнулись на два скрюченных тела в "седане" старой модели с государственными номерами. Убитыми были агенты ФБР из команды Чэмберса. Оба были застрелены в затылок через заднее стекло машины из какого-то страшного оружия, превратившего их черепа в жуткое месиво. Чуть позже под шоссейной эстакадой обнаружили третье тело. Это была молодая, хорошо одетая женщина. Ее тоже застрелили в голову, в левый висок. Лаборатория еще не прислала отчет баллистической экспертизы, между тем была найдена только одна из пуль. Она насквозь прошила голову Джернигана и, отклонившись от первоначального направления, глубоко вошла в приборную доску. Другая, та, что унесла жизнь Палмера, вылетела через лобовое стекло; а последняя, прикончившая третью жертву, прошла от виска до виска и исчезла в неизвестном направлении.

Чэмберс опять забыл постучаться перед тем как, пошатываясь, ввалился в кабинет Гордона вскоре после десяти часов утра; но, учитывая обстоятельства, Гордон решил не заострять на этом внимание.

- У нас неприятности, - сказал Чэмберс.

- Кофе? - предложил Гордон.

- Черт, да, - ответил Чэмберс, падая в кресло.

Гордон позвонил Капилетти, затем повесил трубку и повернулся к Чэмберсу. Тот выглядел ужасно. Под глазами - разлитые темные круги, волосы взъерошены, а одежда - измята, словно он спал не раздеваясь. Он был похож на человека, находящегося на грани полного истощения.

- О, прошу прощения, я забыл постучаться, - запоздало извинился Чэмберс.

Гордон улыбнулся.

- Забудьте об этом.

Но улыбка тут же слетела с его лица.

- Мне очень жаль, Чэмберс... ваших людей... Я дал распоряжение, чтобы это дело перевели в разряд первоочередных. Я лично звонил в лабораторию и распорядился, чтобы отчет баллистической экспертизы был у меня на столе еще до полудня.

- Пули Винчестер Магнум сорок пятого калибра, а стреляли из полуавтоматического Гризли Вин Маг марка один, - сказал Чэмберс, с благодарностью принимая от сержанта Капилетти чашку кофе.

Гордон нахмурился.

- Что вы знаете такого, чего не знаю я?

Вместо ответа Чэмберс бросил на стол Гордону папку.

- Это только что любезно прислали наши друзья из ЦРУ. Женщина, которую застрелили прошлой ночью, была одним из их людей.

- Она была агентом ЦРУ? - переспросил Гордон, раскрывая папку.

- Низший эшелон, - подтвердил Чэмберс. - Марсия Дэвенпорт, разведчик-аналитик, место службы - округ Колумбия. Судя по всему, она немного занималась левыми делами, приторговывая информацией. И на этот, так сказать, раз это обернулось против нее. Нет надобности объяснять, что они слегка запутались в этом деле, поэтому-то они и потянулись вдруг к сотрудничеству. Наша позиция в сделке - помалкивать о ее подвигах. Я сказал им, что с этим не будет никаких проблем. Надеюсь, у вас нет возражений?

Гордон кивнул. Он листал папку с данными.

- Что такое спектр? - спросил он.

- Не что, а кто, - поправил Чэмберс. - Кстати... если что, вы никогда не видели то, что у вас в руках.

- Договорились. Так кто он?

- Профессиональный убийца. Согласно данным Управления, он в общем-то лучший среди всех остальных. То немногое, что вы почерпнете из досье, - это все, что о нем известно, и кое-что из этого они получили от КГБ.

- КГБ? - переспросил Гордон, вскинув в изумлении брови. - Шутите.

- _Гласность_, - сказал Чэмберс, криво усмехаясь. - Между прочим, они жаждут с ним встретиться не меньше нашего. Больше того, их не особенно заботит, кто его сцапает. Похоже, старой гвардии Кремля не больно нравится, когда ее просят посторониться с дороги, и они пытаются повлиять на новый режим добрыми старыми методами. И на некоторых повлияли окончательно. Судя по всему, Горби сам еле унес ноги.

Просматривая записи, Гордон присвистнул.

- А чтение впечатляет, не правда ли? - сказал Чэмберс. Он покачал головой. - А я то подозревал во всем этом Бэтмэна.

- Здесь не так много, - заметил Гордон, постучав по серой картонке скоросшивателя, - за исключением информации о террористических акциях, в которых предполагается авторство Спектра.

- Я могу лишь сказать, что ублюдок знает свое дело, - сказал Чэмберс. - Большинство своих дел он проворачивал за границей. Насколько нам известно, он никогда не работал в Штатах. - Чэмберс пожал плечами. - Опять же насколько нам известно. Но русские знают о нем. Он убрал трех их самых лучших агентов. Упомяни о Спектре в Моссад[*], и у них пена пойдет изо рта. Британцы из-за какой-то мокрой работы, которую он сделал для ИРА[**] назначили за его голову щедрое вознаграждение, с которым вы спокойно можете уходить в отставку и жить припеваючи. Сукин сын был связан с Бадер-Мейнхоф[***], Красными Бригадами[****], ФОП[*****] и нашими добрыми друзьями в Колумбии, которые, в свою очередь связали его сами знаете с кем. ------[*] Служба разведки Израиля. [**] Ирландская республиканская армия. [***] Левая немецкая террористическая группа. [****] Террористическая группа в Италии. [*****] Фронт освобождения Палестины. ------

- Дезидерио Гарсиа, - сказал Гордон.

- Вы уже поняли, в чем дело? Я услышал все это полчаса назад от ЦРУ. Один из оперативных работников ЦРУ перехватил слух, что Спектр взялся за работу в Штатах. Вы помните деликатную политическую слежку, о которой я вам говорил в тот день? Видите ли, мисс Дэвенпорт видели прошлым вечером, когда она покидала прием в посольстве под руку с одним дипломатом ООН. А через пять часов она простилась с жизнью под эстакадой ночного шоссе. Меня не покидает ощущение, что ее сфотографировали, когда она посреди ночи выходила из дома дипломата, но пленка почему-то оказалась засвеченной. Конечно, если вас спросят, вы ничего об этом не знаете. Не возражаете, если я закурю?

- Нет. Продолжайте - сказал Гордон.

Чэмберс достал пачку сигарет и закурил.

- Я бросил десять лет назад, - он скривил губы, - а сегодня утром снова потянуло.

- Наверное, об этом не стоит и говорить, у нас нет права допросить дипломата из-за статуса неприкосновенности, - сказал Гордон, горько усмехнувшись. - Вы думаете, она была связным для переправки гонорара?

- Я бы не удивился. Те, кому она продавала информацию, относятся к тому же типу людей, которые наняли бы кого-нибудь вроде Спектра. А Спектр любит большое, мощное оружие. Особенно Гризли Вин Маг.

- Должен признаться, я мало знаком с этим пистолетом, - сказал Гордон. - Я хорошо разбираюсь в большинстве револьверов и 9-миллиметровых полуавтоматических пистолетов. В мое время мы все носили на улицах 38-калиберные револьверы. Редко когда кто-нибудь из нас ходил с армейским .45.

- Гризли как раз сделан на его основе, - сказал Чэмберс.

- Он выполнен по образцу армейского пистолета тысяча девятьсот одинадцатого года, только улучшен разными штучками-дрючками, да более широкой и толстой рукояткой для использования магазинов с более мощными патронами. К нему подходят многие калибры: .45, .357, .357/45, 10 мм и, наконец, .45 Винчестер Магнум. Калибры взаимозаменяемы. Это не тот дешевый револьвер, который мелкий воришка может выкинуть в реку после "дела". Многие серьезные стрелки платят хорошие деньги мастерским, чтобы улучшить свои пистолеты для соревнований. А Гризли выходит таким уже с завода. К нему можно добавить компенсатор и глушитель, да и вообще он очень хорошо сделан. Прямо здесь, в добрых старых США.

- Это фирменное оружие Спектра?

- Да, - сказал Чэмберс, выдыхая длинную струю дыма. - И он очень любит патроны к большому .45 Магнуму. Такая пушка запросто свалит медведя, поэтому-то, как мне кажется, этот пистолет получил свое имя. Спектр не любит оставлять даже малейшей возможности для ошибки.

Гордон тяжело вздохнул.

- Только этого-то нам и не хватало, - сказал он. - Террорист, свободно разгуливающий по Готэм-Сити.

- Но Спектр - незаурядный террорист, - сказал Чэмберс.

- Обычные террористы - фанатики своей идеи. У Спектра же нет дурацких идей. Он профи. А цена его статуса в игре - более шестидесяти крупных террористических актов, причем никто даже понятия не имеет, как он выглядит.

- Но хоть кто-нибудь должен знать, - сказал Гордон. - Иначе, как же он делает бизнес?

- Он действует через посредников, - ответил Чэмберс, - Вы хотите кого-нибудь убрать и пускаете словечко по нужным каналам. Я не имею в виду мелких сошек. Я говорю о крупных торговцах оружием, боссах школ, обучающих наемников, и международных картелей торговцев наркотиками. Спектр связывается с вами и просит вас назначить связного - или связную, - который будет посредником в вашем соглашении. И если вы знаете что-либо о методах Спектра, вы выберете того, без кого потом можно будет обойтись.

- По вашему описанию, он очаровательный парень, - сухо заметил Гордон. - Но как он собирается отыскать засекреченного свидетеля в лабиринтах укрепленной федеральной тюрьмы?

- Плохие новости, - сказал Чэмберс.

- Вы хотите сказать, что все, что вы мне до этого говорили, хорошие новости?

Чэмберс ухмыльнулся.

- Похищение Гарсиа разработало Управление, - объяснил он. - Мы подключились на завершающем этапе, чтобы обеспечить проведение судебного процесса и переселить свидетеля по программе, т.е. в строжайшей секретности изменить ему имя, место жительства, место работы... Естественно, это означает, что Управление в курсе всех деталей операции.

- И начальство дышит вам в затылок, - сказал Гордон, вспоминая прежний разговор.

- Точно, - поддакнул Чэмберс. - А Дэвенпорт работала на Управление в качестве аналитика. Другими словами, у нее был допуск к информации, доступ к компьютерным файлам и всем сообщениям между департаментами.

- Дерьмо, - выругался Гордон.

- Именно дерьмо, - сказал Чэмберс. - Наша секретность полностью разлетается на куски. И там, где была одна утечка...

- Могут быть и другие, - закончил за него Гордон. Он улыбнулся. Чем я могу помочь?

- Я надеялся, что вы зададите мне этот вопрос, - сказал Чэмберс. - Мне бы хотелось, чтобы вы взяли на себя ответственность за свидетеля.

- Вы имеете в виду ответственность за безопасность? - спросил Гордон.

- Нет, я имею в виду самого свидетеля, - сказал Чэмберс. - Ваш департамент намного надежнее, чем в любом другом крупном городе. У вас чертовски хорошая репутация, и, честно говоря, комиссар, я вам доверяю. А сегодня я знаю не так много людей, кому я могу доверять.

- Я вижу к чему вы клоните, - сказал Гордон, - Но, если я возьмусь за это дело, Чэмберс, я буду вынужден пользоваться своими методами.

- Отлично. Я согласен...

- Выслушайте меня сначала, - оборвал его Гордон. - Ваши собственные агенты уже подвергались опасности, я не собираюсь рисковать своими людьми. Вы передадите нам свидетеля на моих условиях. И я выделю моих лучших офицеров на эту операцию. Но ни Бюро, ни ЦРУ не узнают, где будет содержаться свидетель. И это также касается любого в моем отделении, кто не будет связан с этой работой вплотную. И это касается вас.

- Меня? Эй, давайте...

- Я знаю, что говорю, - спокойно сказал Гордон, - Помните, как-то вы мне сами сказали: "Чем меньше вы знаете, тем безопаснее для вас". Вас не смогут заставить открыть место нахождения свидетеля, если вы не знаете, где оно. Вот мои условия. Принимайте их или забудем об этом.

Чэмберс глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух.

- Хорошо. Я принимаю их. Мне это не нравится, но я все равно принимаю. Слишком многое поставлено на карту, чтобы сказать нет. Но, если что-нибудь случится с моим свидетелем... Я думаю, мне не нужно вам это объяснять... обе наши задницы хорошенько поджарят.

- Я это понимаю, - сказал Гордон, - Дайте мне несколько часов, чтобы отработать детали, и я сам найду вас.

- Отлично, - согласился Чэмберс, раздавив в пепельнице сигарету. - Не тяните слишком долго, о'кей? Если мое начальство разнюхает о нашей сделке, оно попытается остановить нас.

- Два часа, - сказал Гордон.

Чэмберс кивнул.

- Хорошо, - он тяжело вздохнул, - но мне бы не хотелось испытывать судьбу. Я просто надеюсь, что не совершаю ошибки. Возможно, мне не поздоровится за это дело.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

- Я тоже надеюсь, - мягко сказал Гордон.

Он поднял телефонную трубку.

- Капилетти, разыщите лейтенанта Кармана. Пусть он бросит все свои дела и немедленно явится ко мне. То же самое передайте детективам: Хайнцельману и Крузу, а также сержантам Мэллори и Ронделлу. Они должны быть у меня через двадцать минут в полной готовности.

Он опустил трубку, и его взгляд упал на угол стола, где Чэмберс по рассеянности оставил свои сигареты. Он протянул руку, взял пачку в задумчивости, подержал ее, а затем опустил к себе в карман.

4

- Добрый вечер. С вами Роджер Грили. Вы смотрите вечерние новости. Сегодня рано утром, в районе порта, у эстакады Западного шоссе в своей машине были обнаружены тела двух агентов ФБР. При опознании установлено, что они принадлежат Джеффри Дэвису Палмеру и Рональду М. Джернигану. Оба были застрелены, несомненно, профессиональным убийцей, во время слежки по одному из расследований, тесно связанных с делом Гарсиа. За подробностями мы обратились к Джерри Доунинг, находящейся сейчас в Главном Полицейском Департаменте. - Джерри?

На экране появилась хорошенькая блондинка с пышной прической и с внешностью современной фотомодели.

- Роджер, детали убийства в прошлую ночь двух федеральных агентов чрезвычайно отрывочны, а представители власти стараются держать рот на замке. Нам удалось узнать, что рядом с местом убийства агентов обнаружили третье тело... - она пробежала глазами по своим запискам, - женщины по имени Марсия Дэвенпорт, по рабочей гипотезе государственной служащей. В точности ее связь с делом Гарсиа, если допустить, что такая связь существует, пока не установлена. Шеф отдела ФБР в Готэм-Сити Риз Чэмберс отказался дать интервью, но репортерам удалось расспросить комиссара Джима Гордона, который выходил из полицейского департамента сегодня вечером.

На экране пошла видеозапись Гордона, который спускался по лестнице здания департамента и неожиданно был окружен толпой репортеров, держащих микрофоны словно револьверы.

- Комиссар Гордон! Комиссар! - кричали они во весь голос, пытаясь одновременно задать все свои вопросы. - Комиссар, что вы можете сказать об убийстве прошлой ночью двух агентов ФБР.

- Все, что я могу сказать по этому пункту... в этом расследовании наш отдел в полной мере сотрудничает с ФБР, - ответил Гордон. - Мы намерены оказывать Бюро любую посильную помощь.

- Комиссар, как вы думаете, почему эти двое были убиты? Не связано ли это с делом Гарсиа?

- Мне бы не хотелось строить догадки по этому поводу, - сказал Гордон. - Эти люди были агентами ФБР, а не офицерами полиции Готэм-Сити. А раз так, я понятия не имею, были ли они задействованы в каком-либо расследовании в момент своей смерти.

- А если бы были, ФБР сообщило бы вам об этом?

- Я не в том положении, чтобы размышлять, что ФБР сделало бы, а что нет. Я имею в виду любое расследование, которое они ведут, сказал Гордон.

- Комиссар Гордон, есть ли какая-нибудь связь между убийством двух агентов и смертью мисс Дэвенпорт, ведь и то и другое произошло в одном районе?

- В обоих случаях есть определенное сходство, - ответил Гордон, но на этот час у нас еще нет результатов баллистической экспертизы, и поэтому мы не можем окончательно сказать, что убийства связаны друг с другом. Однако мы, конечно же, не исключаем такой возможности.

- Комиссар, были ли связаны убитые агенты с мисс Дэвенпорт? Известно, что она была государственной служащей, но это не очень-то конкретно. Вы можете к этому что-нибудь добавить? В каком качестве она работала на правительство?

- Я не могу ответить на этот вопрос, - отрезал Гордон. - Я не вовлечен непосредственно в расследование, впрочем, не собираюсь отставать от развития событий.

- Комиссар, из полученной информации об этих убийствах можно сделать вывод, что на лицо все признаки профессиональной работы. Не указывает ли это на серьезную возможность наличия связи между тремя трупами и делом Гарсиа?

- Ну, все возможно, - согласился Гордон, - но, как я уже говорил, я не собираюсь вдаваться в бессмысленные рассуждения. Я думаю, это приведет лишь к обратным результатам.

- Сэр, до нас дошли слухи, что мафия подписала контракт на убийство нашего свидетеля против генерала Гарсиа. В свете вчерашних, судя по всему, профессиональных убийств и того факта, что жертвами стали агенты из личного состава правительства, возможно ли, что мы рискуем безопасностью свидетеля?

Гордон нахмурился.

- Боюсь, я не в состоянии ответить на этот вопрос. Я не осведомлен о деталях каких-либо мероприятий по обеспечению безопасности, которые ФБР рассматривало, а может быть, и не рассматривало в отношении не известного мне свидетеля по делу Гарсиа. Этот пункт касается ФБР, и я не могу говорить за них.

- Комиссар, есть ли у вас данные, что погибшая женщина - мисс Дэвенпорт - работала на ФБР или ЦРУ?

- Я не могу прокомментировать это.

- Но ведь вы не сказали, что она не работала.

- Все, что я сказал, - так это то что я не уполномочен отвечать на вопрос тем или иным образом.

- Комиссар, известно ли вам доподлинно, что государственный свидетель против генерала Гарсиа по-прежнему невредим и находится под опекой ФБР где-то в Готэм-Сити?

- Я уже много раз повторял, что не в праве отвечать за ФБР. Я не осведомлен о нюансах каких-либо мероприятий или расследования, которые оно ведет или не ведет по делу Гарсиа. Дело генерала Гарсиа входит в юрисдикцию федерального правительства, и все, что касается этого процесса, относится к федеральным инстанциям, а не к департаменту полиции Готэм-Сити.

- Комиссар, есть ли доля правды в слухах, что в связи с вероятностью утечки информации Департамент полиции Готэм-Сити, особенно ваш отдел и лично вас, просили взять на себя обеспечение безопасности свидетеля против генерала Гарсиа?

Камера показала Гордона крупным планом - недовольный, с плотно сжатыми губами.

- Повторяю, я не уполномочен ни подтверждать, ни отрицать слухи, имеющие отношение к Гарсиа, - ответил он.

- ФБР запретило нам раскрывать какую-либо информацию или любым образом комментировать все, что относится к делу Гарсиа. А вы знаете, что политикой департамента полиции всегда было сотрудничество с федеральными службами.

- Но это верно, комиссар? - настаивал репортер.

- У вас по-прежнему хороший слух? - с издевкой спросил Гордон.

- Значит, вы не отрицаете, что ФБР попросило вашей помощи в защите свидетеля? - выкрикнул кто-то.

- Я вам советую обратиться к ФБР, - сказал Гордон, пытаясь пробиться сквозь толпу репортеров. - А теперь, если вы меня извините...

- Минуту, комиссар! У меня есть нечто такое, что вам следует услышать.

Общим планом камера показала Энрике Васкеса, репортера конкурентной телесети, стоящего на пути Гордона у подножия лестницы.

- Да, мистер Васкес, - сказал Гордон явно недовольным тоном. - Что это?

- Некоторое время назад, комиссар, мне позвонили в отдел новостей, и я считаю, вы должны знать, что я услышал в телефонную трубку. Звонивший сказал, я цитирую: "Говорит Спектр. Государственные органы смогут объяснить вам, кто я такой, и поручиться за мою профессиональную репутацию. Я уже убрал несколько ваших агентов, которые встали на моем пути. Я предупреждаю федеральные власти и жителей Готэм-Сити, что если генерал Дезидерио Гарсиа не будет освобожден в течение двадцати четырех часов и ему не будет предоставлен самолет, который отвезет его на Кубу, я приступлю к террористическим акциям против жителей Готэм-Сити. Одна жизнь против многих. Выбор за вами". Сказав это, звонивший повесил трубку. Не могли бы вы прокомментировать этот звонок, комиссар?

Хотя такое случается редко, все репортеры до единого замолчали в ожидании ответа Гордона. Уголок рта комиссара полиции задрожал. Он достал из кармана брюк забытую Чэмберсом пачку сигарет, взял из нее одну и сунул в рот.

Брюс Уэйн неожиданно выпрямился в кресле. Он сосредоточенно вглядывался в экран телевизора.

- Единственное, что я могу сказать, мистер Васкес, - процедил Гордон, закуривая сигарету, - так это то, что вы продемонстрировали сейчас всего лишь недостаток журналистской этики и безответственность, которые достигли нового уровня, даже для вас. - Его рука слегка дрожала, когда он вынул изо рта сигарету и злым, резким движением выдохнул облако дыма, очевидно, даже не позаботившись прежде вдохнуть его в легкие. - Какой-то маньяк звенит вам в отдел новостей, а вы, даже не потрудившись проинформировать полицию или подтвердить доказательствами ваш, в высшей степени сомнительный источник информации, выходите в прямой эфир с подобной безответственной чепухой, рискуя перепугать жителей всего города и создать панику. Откровенно говоря, я поражен вашей бессердечностью и наглостью.

- Но, что, если это не чепуха, комиссар? - настаивал Васкес, по-видимому, немного успокоенный полученной головомойкой. - А если этот звонок от человека, назвавшегося Спектром, обернется трагической реальностью. Что вы скажете жителям Готэм-Сити?

- Я не имею дела с недоказанной информацией, мистер Васкес, ответил Гордон. - Я занимаюсь фактами.

- Факт в том, комиссар, - продолжал Васкес, стараясь загородить ему дорогу, - что сразу после этого звонка я связался со штаб-квартирой ФБР и спросил, кто такой "Спектр". Их ответ был таков: "никаких комментариев". Не тот, что они даже никогда не слышали о ком-либо по кличке "Спектр", а - "никаких комментариев". А что вы можете ответить?

- В последний раз повторяю, я не могу говорить за ФБР, мистер Васкес, - устало произнес Гордон. - И мне нечего ответить на ваши драматические интерпретации того, что они вам сказали. А теперь, если вы меня извините, мне больше нечего сказать.

Он отшвырнул окурок в сторону и, расталкивая репортеров, пошел прочь.

Брюс Уэйн выключил телевизор и поднялся с кресла. Джим Гордон не курил сигарет. Он курил трубку.

Сигареты были сигналом, точнее одним из сигналов, которые они выработали между собой. Другим был полицейский радиовызов, гласивший "Машина 13". В полицейском департаменте Готэм-Сити не было ни одной патрульной машины под номером 13. По той же причине, почему во многих гостиницах не было тринадцатого этажа. Рядовому составу никогда не давалось никаких объяснений по поводу возникающего время от времени в эфире мифического "Машина 13". Многие считали, что это было нечто вроде личного сигнала для кого-то, но никто из них никогда даже не подозревал, кем был этот кто-то на самом деле.

Кроме того, что радио в Бэтмобиле было постоянно настроено на полицейскую волну, в Бэткейве стояло аналогичное устройство, которое перехватывало все радиопереговоры и передавало в компьютер, который в свою очередь моментально поднимал тревогу и записывал время и дату любого сообщения, содержащего "Машина 13".

Он вошел на кухню, где Альфред готовил ужин.

- Что-то случилось, Альфред, - сказал Брюс. - Я должен спуститься вниз.

- Мне не торопиться с ужином, хозяин? - спросил Альфред.

- Не знаю, я позвоню тебе снизу, - ответил он.

- Очень хорошо, сэр, - вздохнул Альфред. Брюс тем временем подошел к громадному стальному холодильнику, облицованному деревянными панелями, и открыл его дверцу.

- Вы никогда не задумывались, сэр, установить кухонный лифт, чтобы я мог бы послать вам вниз пару бутербродов, а вы бы не зачахли от голода?

- Неплохая идея, Альфред, - сказал Брюс, запустив руку в холодильник и вращая регулятор температуры, словно это замок с цифровым кодом. Впрочем, он и был им. - Почему бы тебе не заняться этим?

Альфред поднял глаза к потолку и вздохнул.

- Сам не знаю почему, но я предчувствовал, что вы так ответите. Еще один проект по совершенствованию особняка! Интересно, осталось ли у нас достаточно взрывчатки с прошлого раза?

- Только подумай, что это спасет тебя от всех спусков и подъемов по лестнице, - сказал Брюс, закончив хитроумные манипуляции с регулятором температуры и закрыв дверцу холодильника.

Послышалось мягкое гудение серводвигателей, а вслед за ним приглушенный щелчок, и холодильник начал отодвигаться в глубь стены, скользя по стальным рельсам, утопленным в пол. Он отъехал футов на пять и остановился. Брюс шагнул в открывшийся проем. Справа от него, позади встроенных в стену полок, было что-то вроде небольшого шкафчика без дверок. Он шагнул в него и нажал нижнюю из двух черных кнопок на маленьком щитке управления. Лифт начал спускаться по шахте с шершавыми, необработанными каменными стенами. Через секунду он вышел в узкий, застеленный ковром коридор, с несколькими дверями по бокам, ведущими куда-то вглубь.

Это могло бы быть холлом административного здания, но проход был слишком узким и слишком коротким. Вдвоем по нему можно было передвигаться лишь гуськом. Стены коридора, который на дальнем конце заканчивался дверью, были отделаны темным деревом, а скрытые за панелями лампы дневного света давали мягкое, неяркое освещение. Несколько дверей вели в небольшие удобные комнаты без окон.

Одна из них была библиотекой, изолированной от сырости Бэткейва. Здесь Брюс Уэйн хранил те книги, которые не мог держать наверху.

Другая служила арсеналом. Широкое разнообразие миниатюрного оружия было развешано на стенах; на подставках разместились армейские автоматические штурмовые винтовки, карабины и пулеметы, не говоря уже о револьверах полуавтоматических и крупнокалиберных пистолетах. Бэтмэн был экспертом в каждом виде этих вооружений, хотя сам никогда не использовал их, кроме как в целях изучения. Дверь в конце коридора вела в комнату центрального управления к главному компьютеру Бэткейва.

В ней функционировала термостатическая регуляция, а стеклянные стены позволяли обозревать каждый уголок Бэткейва. Каркас из стекла и стали возвышался высоко над полом пещеры, куда открывалась маленькая дверь в правой стене. Она вела на длинный пролет высеченных в камне ступенек, вьющихся узкой тропинкой по нагромождению скал, на которых стоял фундамент аппаратной комнаты. Через прозрачные стены была видна вся основная пещера подземного лабиринта, где Бэтмэн устроил свой дом.

Немногие из людей бывали в Бэткейве, но те, кто ее видел, запоминали навсегда. Сооружение потайного убежища впечатляло своим размахом, тем более, если подумать, что большую часть работы проделали всего два человека - сам Бэтмэн и Альфред Пенниворт. Некоторые части проекта были слишком сложны и объемны для реализации силами двоих людей, например такие, как массивные взрывоупорные ворота, которые открывались в длинный туннель, позволявший Бэтмобилю въезжать и выезжать незамеченным; потайные двери ангара, замаскированные в склоне холма неподалеку от Уэйн Манор; тяжелые гидравлические лифты и широкие автоматические переворотные столы для Бэтмобилей, Бэткоптера и Бэтоплана. Для строительства подобных элементов конструкции необходимо было нанять дополнительную рабочую силу. Поэтому для сохранения секретов Бэткейва, Брюс и Альфред выработали такие изощренные меры предосторожности, с какими могли бы соперничать лишь ухищрения фараонов при возведении знаменитых гробниц.

Рабочих вербовали на Дальнем Востоке из строительных компаний, которыми владело предприятие УэйнТек Энтерпрайзес, через подставные корпорации. Найм рабочих был так ловко организован, что докопаться до сути дела было практически невозможно, даже если бы кто-то знал, откуда начать. Каждый претендент подвергался изнурительным проверкам на пригодность с точки зрения безопасности, никто из них не говорил по-английски. Их набирали на Востоке и переправляли за границу на частных самолетах, взлетавших с укромных аэродромов. Никто из претендентов даже смутно не догадывался о месте назначения, но каждому заплатили целое состояние за работу и за молчание. Но даже если бы они нарушили данное обещание держать язык за зубами, рассказать они смогли бы очень мало.

По условию контракта, на который они безоговорочно согласились, все рабочие находились под действием седативных препаратов на протяжении всего путешествия, поэтому они даже не имели представления, сколько длится перелет. Всю дорогу Альфред тщательно следил за их состоянием. Самолет, на котором они прибыли, приземлился на уединенном частном аэродроме. В ту же минуту его загнали в ангар, где усыпленную рабочую силу бережно перенесли в два полностью закрытых фургона. Альфред сел за руль первого, а Брюс - второго грузовика. Так нанятых рабочих переправили в Бэткейв. Они очутились в пещере, не имея ни малейшего представления, где находятся. Они не знали ни в какую страну их привезли, ни в какой части света она находилась, ни даже был ли снаружи день или ночь.

Никто из них ни разу не видел Бэтмэна. Во время строительных работ за ними присматривали Альфред Пенниворт, до неузнаваемости изменивший свое лицо, и Брюс Уэйн, загримированный под "Мэтчез" Малоне известного гангстера; его кличку и внешность Брюс принял после того, как настоящий Малоне был убит. Все необходимое оборудование и продовольствие было приобретено заранее через компании, принадлежащие УэйнТек, и на время строительства рабочих разместили со всеми необходимыми удобствами прямо в Бэткейве. На поверхность они выходили только два раза, когда устанавливали двери ангара и взрывоупорные ворота туннеля. В обоих случаях работы проводились ночью, с освещением лишь места строительства, так что завербованные на работу практически ничего не смогли бы рассказать об окрестностях поместья. Когда работы были закончены, рабочих отправили на родину тем же путем, каким их доставили в Уэйн Манор. Многие были убеждены, что участвовали в каком-то секретном военном проекте. Впрочем, им заплатили более чем достаточно, чтобы утолить их любопытство.

Когда основная часть проектной работы была завершена, Брюсу Уэйну и Альфреду Пенниворту оставалось лишь нанести последние штрихи. Вдвоем они установили и отладили современную компьютерную систему, построили ремонтную мастерскую и лабораторию с новейшими сложными приборами, закупленными через УэйнТек и его филиалы; а также оборудовали гимнастический зал со спортивными снарядами, штангами и комплексами для работы с весом, которые должны были помогать Бэтмэну всегда быть в хорошей форме. На все это ушло много времени и потом, с течением лет, структура и оборудование Бэткейва постоянно модернизировалось в целях приведения его в соответствие потребностям хозяина.

В конце концов осталась последняя проблема, которую необходимо было решить. Само существование пещеры и того, что в ней находилось, должно было оставаться в тайне. Брюс помнил, как отец рассказывал ему, что о пещерах под Уэйн Манор знали очень немногие. Томас Уэйн, хотя и преуспевал в качестве блестящего хирурга, отнюдь не себе был обязан высоким положением в обществе и семейным благосостоянием. Род Уэйнов по официальным спискам переписи населения относился к одному из самых древних. Его происхождение можно было проследить вплоть до Отцов-Пилигримов "Мейфлауэра"[*]. Уэйны собирали свое состояние в течение многих лет. Их имение передавалось по наследству из поколения в поколение. И из поколения в поколение Уэйны тщательно охраняли свою частную собственность. ------[*] "Майский цветок" - корабль, на котором группа английских переселенцев-пуритан прибыла в 1620 году в Северную Америку и основала поселение Новый Плимут. ------

Очевидно, кто-то из первых членов семьи обнаружил пещеру и впоследствии исследовал ее. Но молодой Эндрю Уэйн IV, потомок "Дикого Энтони" - известного генерала Войны за освобождение - погиб во время осмотра нижних проходов подземного лабиринта. Случайно споткнувшись, он провалился в глубокую трещину. Запись этой истории сохранилась в фамильных архивах. Как объяснил Томас Уэйн своему сыну, с тех давних пор семья держала в секрете существование пещеры, опасаясь, что широкая известность катакомб привлечет не только геологов-специалистов, но спелеологов-любителей, не говоря уже о местных ребятишках, и кого-нибудь из них может постигнуть трагическая судьба Эндрю Уэйна.

- Пещеры очень опасны, Брюс, - говорил ему отец, - и мы должны быть уверены, что никто не знает о них, для того чтобы никто другой не пострадал или даже не погиб, лазая по подземельям.

Но что, если где-то существуют записи об открытии системы подземных туннелей? Что, если когда-то, в прошлом, было произведено геологическое исследование? Брюсу Уэйну необходимо было знать доподлинно, что нигде не сохранилось информации, могущей рассекретить существование Бэткейва. Кропотливо перерыв с помощью двух своих компьютерных систем публичные, правительственные и университетские библиотеки, он наконец убедился, что записей о пещерах под Уэйн Манор нигде не существует.

Сейчас, когда он вошел в комнату центрального управления, он был в нерушимой безопасности своих владений. Как только он спустился в Бэткейв, его манеры моментально изменились. Небрежно-безразличная вялая походка Брюса Уэйна превратилась в прямую, совершенную осадку Бэтмэна, который двигался с гибкой грацией и пружинистым напряжением атлета. Это не было сознательным изменением, но в чем-то что стало его второй натурой. Брюс Уэйн и Бэтмэн были абсолютно разными личностями; одна - тщательно отделанный фасад, другая - внутренне убежденный в своей правоте человек, которого очень немногие когда-либо узнают до конца.

Он проверил оборудование, перехватывающее радиопереговоры полиции, и убедился, что позывные "Машина 13" уже выходили в эфир. "Машина 13" в комбинации с сигналом сигаретой, который использовал Гордон, зная, что Бэтмэн всегда смотрит новости, могла означать только одно. Пользуясь случаем, Гордон подал свой сигнал сразу после едкого выступления Энрике Васкеса, объявившего о телефонном разговоре со Спектром, которому приписывали убийство агентов ФБР и, возможно, смерть Марсии Дэвенпорт, "государственной служащей", являющейся, судя по всему, агентом либо ФБР, либо ЦРУ, как и утверждали газетчики. Вызов "Машины 13" также последовал вскоре после событий у полицейского департамента. Для Бэтмэна это значило, что Гордон, вероятно, уже знал о Спектре, когда Энрике Васкес заявил во всеуслышание об этой загадочной личности. Другими словами, существование Спектра было правдой.

Бэтмэн сел за клавиатуру компьютера. Отсюда он мог получить доступ к любым банкам данных почти во всех частях света. И у него самого была значительная картотека. УэйнТек производило электронное оборудование и программное обеспечение к ним для одной из самых многонациональных корпораций в мире. Компьютерные хэкеры[*] с каждым годом становились все более и более изощренными, и компьютерные преступления давно стали всемирной проблемой. УэйнТек создавало современные защитные программы, которые фактически были недоступны для компьютерных пиратов. Секретные коды, глубоко запрятанные в системе, давали Бэтмэну доступ в недра банков данных. А пробраться во все остальные хранилища информации, не защищенные специальными программами УэйнТек, было для Бэтмэна сущим пустяком. Имей он на то желание, и он стал бы величайшим компьютерным преступником во всем мире, но его глубокие знания подкреплялись сильным чувством ответственности и строгостью моральных убеждений. ------[*] Специалисты высокого уровня по компьютерным системам, способные пробираться сквозь защитные программы и добывать секретную информацию. ------

Для начала он проверил собственный банк данных в поисках любого упоминания "Спектр", но, как и следовало ожидать, он вышел с пустыми руками. Ничего удивительного, поскольку он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь слышал о ком-то, кто называл бы себя Спектром, и поэтому Брюс никогда не вводил в свою систему подобной информации. Затем он набрал серию команд и ввел программу поиска данных в архивах ФБР, ЦРУ, УНБ[*], Британской MI-6, Израильского Моссада и Интерпола, где, наиболее вероятно, хранилась информация о международных террористах и наемных убийцах. Единственное, что его огорчало, - это невозможность добраться до архивов КГБ, и не потому, что русские были слишком умные, а потому, что их системы хранения подобных материалов были безнадежно устарелыми. Самые изощренные компьютерные программы в мире не смогут открыть ящик письменного стола. ------[*] Управление Национальной Безопасности. ------

Команды были введены, а программа запущена, и теперь ничего не оставалось, кроме как откинуться на спинку кресла и терпеливо ждать. Чтобы получить ответ, требовалось некоторое время. В ближайшем будущем Брюс надеялся поднять свое оснащение на более высокий уровень, установив оптическую компьютерную систему, основанную не на электронах, а на фотонах. Поиск информации проходил бы со скоростью света.

В данный момент УэйнТек как раз работало над прототипом подобной системы, но до тех пор, пока технология не получит широкого распространения, даже Брюсу Уэйну придется тратить время на ожидание результатов поиска, с трудом продвигающегося по сильно разветвленным хранилищам информации. Пройдет, по крайней мере, несколько часов, прежде чем Бэтмэн сможет встретиться с Джимом Гордоном.

Если Спектр на самом деле существовал, а все указывало, что так и было, тогда, кто бы он ни был, он был либо хорошо осведомлен о событиях и знаменитостях в Готэм-Сити; либо знал кого-то, кто мог снабдить его необходимыми данными. Если он хотел заявить о себе через средства массовой информации, он не нашел бы лучшего посланника, нежели Энрике Васкес. Самоуверенно дерзкий, петушиного склада характера человек, Васкес начинал репортером криминальных новостей. Он в значительной степени сделал часть карьеры "на улицах" и на своем знании преступного мира. Он вносил в свои репортажи уличный аромат, а свою смелость - некоторые называли это безрассудством - в порой опасные поиски сюжетов, что в сочетании с его красивым смуглым лицом вскоре сделало его хорошо известной фигурой. Он выбрал для себя узкую тематику, но его главной специализацией, похоже, был вопрос личной славы и поэтому никогда не упускал счастливой случайности сорвать хороший куш на сенсации, которая продвинет его по службе, часто не обращая внимания на обстоятельства. Ответственный журналист, получив подобный звонок, в первую очередь связался бы с полицией и попытался проверить, существует ли реальная угроза или просто какой-то идиот добивается широкой известности. А Васкес, не задумываясь, выступил перед камерой, в той характерной для него манере, которая принесет максимум славы. Кем бы ни был Спектр, он играл с репортером, словно кошка с рыбкой.

Из всех преступлений от терроризма защититься сложнее всего. Действовал ли Спектр один или он был частью какой-то организации? Бэтмэн ни разу не слышал об организации, известной как Спектр. Похожее название упоминалось в романе Яна Флеминга, но то было фантастикой. А этот Спектр звучал даже слишком реально. Послание же, зачитанное Васкесом, говорило в пользу того, что Спектр был одиночкой. Однако Бэтмэн не собирался черпать информацию от кого-либо, как Энрике Васкес.

Пока он ожидал поступления данных, он пересел за клавиатуру другого компьютера и начал вводить команды. Хуже не будет, если он точно выяснит, в какой именно ветви государственных служб работала Марсия Дэвенпорт. Из-за раскинувшей длинные щупальца государственной бюрократии, на решение этой задачи ушла бы уйма времени. Но Бэтмэн положился на интуицию. ФБР, за исключением случаев особых секретных заданий, не утруждало себя сокрытием личности своих агентов. Это было больше похоже на ЦРУ. Добраться до документации личного состава было относительно простым делом. Бинго, Дэвенпорт, Марсия Анна. Номер социального страхования, фотография, личные данные. Аналитик разведки. Допуск к шестому уровню секретной информации.

Интересно. Совсем не тот тип людей, кого ЦРУ использовало для выездных работ. С другой стороны, человек с доступом к такой информации, с какой она работала каждый день, предположительно мог решиться подзаработать немного денег на стороне, продавая эти данные. А если Марсию Дэвенпорт подозревали в разбазаривании секретов, вполне понятно, что ею заинтересовалось ФБР. Но что она делала в Готэм-Сити? Ведь основным местом ее службы был Вашингтон. Зачем приезжать в Готэм-Сити, когда для тайных встреч с персоналом иностранных посольств и передачи шпионской информации вполне годилась национальная столица? Если только ее присутствие в Готэме было связано далеко не с продажей информации.

На дисплее другого компьютера начали поступать новые данные, запрошенные ранее. В течение секунд Бэтмэн располагал, в сущности, той же самой информацией, что содержалась в рапорте, который Чэмберс показывал Джиму Гордону. И кое-что в придачу. Активность Спектра была хорошо известна Британской MI-6. А также Моссаду, Интерполу, французской разведке и, конечно, ЦРУ. Кем бы он ни был, Спектр, похоже, ограничивал свою деятельность в основном территорией Европейского континента, Британских островов и Среднего Востока. И кто бы он ни был, он определенно относился к профи. Профи, который так хорошо разбирался в своей работе, что о нем практически ничего не было известно. Он часто менял имена. Он был словно привидение. Где бы он ни появлялся, везде начинались смерть и разрушения, а потом он бесследно исчезал.

Очевидно, это был его первый визит в Америку. И, судя по результатам его пребывания в других частях света, месть скоро объявит о его появлении.

Это была маленькая квартирка на четвертом этаже дома без лифта. То, что называется "железнодорожные апартаменты" - все комнаты располагались в один ряд, от внутреннего коридора до наружной стены. Холл из прихожей вел на кухню. Сводчатые двери раскрывались в гостиную, к которой примыкала ванная комната. А из гостиной можно было пройти в спальню, оба окна которой выходили на пожарную лестницу.

Попасть на крышу было очень легко - либо взобравшись по пожарной лестнице, либо поднявшись на один пролет по лестнице внутри здания. А там можно без труда перебраться на крыши примыкающих домов. Конечно, с точки зрения безопасности, не самое лучшее место в мире, но вполне пригодное на первое время.

Он ответил на объявление в "Голосе Готэма" и переснял у парочки музыкантов небольшую квартиру в Вилледж, которую те арендовали на двоих у владельца дома. Их группа отправлялась в турне на ближайшие шесть месяцев, и, так как у них было мало времени, они были рады найти квартиросъемщика, особенно если бы он согласился заплатить наличными за ренту на шесть месяцев вперед и за возможный ущерб имуществу.

Он сказал им, что работает в Лондоне ассистентом у независимого кинопродюсера и для фильма, который они готовят к прокату, понадобятся несколько съемок в Штатах. Он приехал в город заранее, чтобы все приготовить: осмотреть имеющиеся съемочные площадки, получить разрешение на фильм и т.д. У него было много работы, и он не хотел бы, чтобы ему досаждали бесконечными визитами мечтающие о карьере кинозвезды и выпрашивали роль в фильме. Поэтому он намекнул им, что если они воздержатся от упоминания о нем в разговорах, то когда они вернутся с гастролей, у него, возможно, найдется для них небольшая работа и они смогут записать часть музыки к фильму.

Музыканты заверили его, что будут самим благоразумием. А если они до отъезда могут что-нибудь сделать для него, чтобы облегчить ему жизнь - подыскать подходящую женскую компанию, например, или свести с порядочным торговцем наркотиков, - ему нужно только намекнуть. Он вежливо отказался, сказав, что, может быть, когда они вернутся... А сейчас у него много хлопот и крайне мало времени будет для себя самого. Но когда они приедут с гастролей, а он закончит со всеми приготовлениями к съемкам, вот тогда наступит самое подходящее время для вечеринки.

Первое, что он сделал, оставшись один, - врезал новые замки. Музыканты были беззаботными парнями, и кто его знает, кому они могли давать ключи. Затем он для пущей убедительности проверил, отключен ли телефон. Он не собирался звонить в телефонную компанию и возобновлять заказ на номер. Все звонки он будет делать исключительно из уличных телефонов-автоматов, причем никогда из одного и того же места. После этого он начал подбирать все, что ему требовалось. Большую часть необходимого он приобрел в разных крупных универмагах Готэм-Сити, тщательно распределяя покупки таким образом, чтобы они выглядели совершенно безобидными. А остальное он раздобыл, взламывая по ночам двери магазинов строительных компаний, которые заранее отыскал по телефонной книге. Он старательно и методично обдумывал все детали, ни разу не допуская промахов. Когда все нужное было под рукой, он позвонил репортеру в редакцию ТВ-новостей. К тому времени он уже выбрал мишень своей первой акции и сделал все приготовления.

Он не сомневался, что постепенно они уступят его требованиям и освободят генерала Гарсиа. В конце концов, это американцы, а не израильтяне или британцы, которые в таких делах были куда более принципиальны. Американцы - мягкотелы. Они шумные, задиристые и любят демонстрировать крутые мышцы. Они хороши, когда нанимают других, если дело доходит до драки, или когда захватывают население мелких островов, но как только их собственному комфорту и безопасности угрожает дамоклов меч, они становятся бесхребетными. Они будут вести переговоры и тянуть время, надеясь, что кризис как-нибудь разрешится сам по себе. И под конец, если не смогут добиться желаемого результата, они уступят. В этом деле его самым опасным оружием будут сами американцы и в первую очередь их средства массовой информации. Но сначала он даст им почувствовать свое присутствие.

Первый акт станет демонстрацией серьезности его намерений. А затем последует второй, и третий, и четвертый, назначенные и исполненные таким образом, чтобы обеспечить максимальное воздействие. И вскоре население будет громко требовать освобождения Гарсиа. А между тем облеченные властью будут визжать, топать ногами, как штурмовики ботфортами, - много шума и никакого эффекта, а в ответных мерах они будут непоследовательны и делать ошибки. Ошибки, которые он превратит в свое преимущество. На самом деле, он еще даже не приступил к выполнению своего плана, а они уже совершили одну очень большую оплошность.

Он смотрел новости, чтобы убедиться в оглашении своего заявления. Репортер, которого порекомендовал посол, будет очень полезным. Тщеславие превратит его в идеальную пешку.

Он рассчитывал спровоцировать давление на ФБР, позволив им обнаружить тело Марсии. Как он и предполагал, это раскрыло им глаза на то, что их секретность была под сомнением. Теперь они запаникуют и моментально начнут менять все приготовления. Немного везения, и в спешке они наверняка допустят хоть какую-то ошибку, которая выдаст их с головой, потому что Марсия, к сожалению, не смогла выяснить, где содержится государственный свидетель.

Она лишь убедилась, что действительно существует свидетель, которого ФБР довольно смутно упоминало под псевдонимом "Сонгберд"[*]. Ей также удалось выяснить, какого рода показания он согласился дать взамен на помилование и переселение по федеральной программе защиты свидетеля. Но, ступая по этой опасной тропинке, она где-то споткнулась и выдала свое руководство до того, как успела узнать, где прячут свидетеля. Она была напугана, и он знал, что Марсия чуть ли не собиралась исчезнуть. Она перестала быть полезной и превратилась в обузу. Было необходимо ее убрать, впрочем, он с самого начала предвидел это, но из-за того, что она не смогла собрать всю необходимую информацию, возникли некоторые затруднения. Зато американская пресса чуть ли не протянула ему необходимые данные прямо на блюдечке. ------[*] Певчая птичка (англ.). ------

Комиссар полиции Гордон мог быть превосходным администратором, но лжец из него вышел никудышный. Когда репортеры засыпали его вопросами, собирается ли полиция взять на себя опеку над свидетелем, жесты и выражение лица мгновенно его выдали. Скорее всего, кто-нибудь из ФБР или полицейского департамента сболтнул лишнего. Или газетчики сами догадались о такой возможности. Так или иначе, но реакция Гордона на этот вопрос была абсолютно ясной. Он попытался это скрыть, но из этого не вышло ничего хорошего.

В этом был здравый смысл. Американское ЦРУ всегда одолевали навязчивые идеи секретности, особенно, учитывая открытую природу здешнего общества. И было общеизвестно, что не в их привычках рассказывать ФБР, чем они занимаются. Два агентства всегда соперничали. Между ними никогда не было теплых отношений. Узнав, что двуличность ЦРУ поставила операцию под угрозу, для ФБР было бы логично предпринять шаги по обеспечению безопасности свидетеля, который был под их протекцией. А что может быть лучше, как позволить полиции Готэм-Сити взять на себя опеку над свидетелем? В конце концов, это их город, и с их опытом борьбы против организованной преступности, и системой помилования в обмен на информацию, у них наверняка имелись засекреченные, безопасные явки. Явки, о которых ни ЦРУ, ни ФБР ничего не знали. Это было эффектным способом избежать утечки информации, в том числе из своей собственной организации. А если со свидетелем что-нибудь случится, вина падет не на них, а на полицию Готэма. Да, в этом был здравый смысл.

И это было ему на руку. Одновременно он заставит американское правительство освободить Гарсиа и избавить генерала от опасного свидетеля. Это будет аккуратным и выгодным дельцем, которое безмерно повысит его состояние. А сейчас он сфокусирует все свое внимание на комиссаре полиции Джиме Гордоне.

5

Уже была почти полночь, когда Джим Гордон въехал на обзорную площадку неподалеку от поворота к Приюту Аркхама. Это было в двух минутах езды от города - через мост, а потом по шоссе вдоль реки. За мостом кирпич и бетон громады Готэм-Сити уступили место лесистым окрестностям. В утренние и вечерние часы пик иногородние, получившие работу в городе, буквально душили трассу, но во все остальное время движение было слабым, а в этот поздний час и подавно - машин почти не было. Свернув с Северного шоссе, он проехал несколько миль вперед, оставив за спиной ночное движение. Дорога тянулась вдоль поросших лесом крутых берегов Готэм-Ривер и вливалась в живописную смотровую площадку, с которой как на ладони был виден Готэм-Бридж[*], а за ним, через реку - мерцание городских огней. Порой здесь можно было встретить парочку молодых влюбленных, ищущих уединения, но нет ничего проще, чем сверкнуть полицейской бляхой и попросить их поискать другое место. Впрочем, на этот раз усыпанная щебнем обзорная площадка оказалась безлюдной. Примерно в миле дальше по дороге был поворот налево, к Приюту Аркхама. Эта лечебница для умалишенных преступников располагалась на территории старого поместья, а присутствие подобного учреждения предотвратило развитие жилищного строительства в этом районе. Никто не желал селиться по соседству. Это было одно из самых уединенных мест, какое только можно найти. ------[*] Название моста через реку Готэм-Ривер на окраине Готэм-Сити. ------

Он припарковал машину, вылез на свежий воздух и раскурил трубку. Затянувшись, он озабоченно посмотрел на далекий город за рекой. Где-то там, думал он, разгуливает на свободе международный террорист, безжалостный наемный убийца, оставивший за собой цепочку кровавых следов по всей Европе. Как бы ему хотелось, чтобы эта цепочка оборвалась здесь, в Готэм-Сити. Но для того, чтобы действительность соответствовала желаниям, ему необходима помощь.

Через некоторое время он услышал шум приближающейся автомашины. Только это была не просто автомашина. Глухой, высокий вой ее двигателей не имел ничего общего с ревом автомобилей, когда-либо покидавших сборочные линии Хамаматцу или Детройта. Это мог быть только Бэтмобиль.

Гордон обернулся и увидел, как он въезжает на площадку. Это было последнее воплощением Бэтмобиля: узкий и черный, как все предыдущие, но меньший по габаритам и с аэродинамически-обтекаемой формой. Кузов представлял собой смесь Феррари F40 и Ламборгини Дьяболо - двух самых экзотических моделей в мире, но Бэтмобиль дал бы им сто очков вперед. К тому же он был оборудован "дополнительными удобствами", о каких фанатичные поклонники Феррари могут только мечтать. Даже оставаясь на месте, он казался космической ракетой, а когда ее водитель утапливал акселератор в пол, ускорение вдавливало тело в эргономическое сиденье, как будто вы космонавт, взлетающий с мыса Канаверал.

Дверь распахнулась и Рыцарь в накидке вышел из машины, растворившись в темноте словно тень. Гордон не мог его ясно разглядеть, пока тот не подошел почти вплотную.

- Вы хотели видеть меня, Джим, - сказал низкий знакомый голос.

Как всегда Гордон терялся в присутствии этого человека. В Бэтмэне было шесть футов, два дюйма росту, и весил он около двухсот сорока фунтов, из которых ни унции жира. По комплекции он походил на чемпиона по бодибилдингу. Но дело было не только в размерах, но и в том, как он держал себя, как двигался и как говорил. Все связанное с ним производило впечатление повелительной уверенности в себе, которая еще больше подчеркивалась его театральным костюмом. Его голос обладал звучностью и тембром. Он двигался с предельной скупостью движений, без ерзанья и неуклюжести, которые свойственны большинству людей. Глядя на него, можно было представить идеал полного самообладания. И было почти невозможно находиться с ним рядом и не чувствовать некое подобие ужаса.

- Я боялся, что вы не придете, - сказал Гордон.

- Я когда-нибудь подводил вас?

- Нет, - ответил Гордон, - ни разу. Но каждый раз я говорю себе, что если на этот раз он не придет?

- Ради вас, Джим, я всегда приду. И вы это знаете. Вы хотели поговорить о Спектре, не так ли?

- Вы знаете о нем?

- Еще несколько часов назад я о нем даже не слышал, - ответил Бэтмэн, - но мне пришлось пройти интенсивный курс обучения. И то, что я узнал, очень меня встревожило.

- Как много вы знаете? - спросил Гордон.

- По крайней мере не меньше вашего, а может быть, и больше, ответил Бэтмэн. - К сожалению, все это бесполезно. Кто бы ни был этот Спектр, он хорошо заметает следы. Похоже, он непревзойденный профессионал. Холодный, расчетливый и крайне безжалостный.

- Таково было и мое впечатление, когда я увидел документы ЦРУ по его делу, - сказал Гордон. - Мы должны остановить его. Любыми средствами. Я надеялся, что смогу рассчитывать на вашу помощь.

- Считайте, что мое согласие у вас в кармане, - сказал Бэтмэн. Но боюсь, на данный момент мы мало что можем изменить. - Он тяжело вздохнул и посмотрел на виднеющийся вдали город. - Погибнут невинные люди, Джим.

- Я организовал спецгруппу, - сказал Гордон, - консультантом которой будет агент Чэмберс. Он один из тех, кому поручено обеспечивать секретность по делу Гарсиа.

- Да, я знаю, - сказал Бэтмэн. - Я думаю, вам стоит связаться с разведывательными управлениями тех стран, в которых Спектр действовал ранее. Возможно, у них есть более компетентные в этой области специалисты. Я ничего не имею против Чэмберса, я просто его не знаю, но у него нет никакого опыта со Спектром. Может быть, кто-нибудь из MI-6 или Моссада...

- Я уже предпринял такие шаги, - сказал Гордон, - но бюрократическая волокита и все такое... на это уйдет много времени. А время - это как раз то, чего у нас нет. Он дал правительству двадцать четыре часа... это крайний срок, чтобы освободить Гарсиа, а потом... ну, что последует в противном случае и так понятно.

Бэтмэн кивнул.

- Он попытается устроить театральное представление, что-то такое, что вселит ужас в жителей Готэм-Сити, и силой заставит их понять, насколько они уязвимы. Скорее всего это будет бомба.

- Да, но где?! - беспомощно воскликнул Гордон.

- Где угодно, но там, где взрыв принесет максимальный ущерб, - с уверенностью сказал Бэтмэн, - и унесет значительное количество жизней. К несчастью, это может случиться в любом месте Готэма. Вот, черт возьми, что делает терроризм терроризмом. От него практически невозможно защититься.

- Я знаю, - поникнув головой сказал Гордон. - Эта мысль, что менее чем через двадцать четыре часа... - голос его оборвался. - Скорее всего он уже заложил первую бомбу. И она может быть где угодно. Где угодно...

- Но это еще не все, что меня беспокоит, - сказал Бэтмэн. - Вы сами в опасности, Джим.

- Я?

- Если вы возьмете на себя опеку над государственным свидетелем, - сказал Бэтмэн, - Спектр начнет охоту на вас.

- Пусть попробует, - сказал Гордон с твердой решимостью в голосе.

- Дело не только в вас самом, Джим, - объяснил Бэтмэн. - У вас есть семья. Возможно, Спектр попытается добраться до вас через них.

Гордон побледнел.

- Боже мой. Я не подумал об этом, - простонал он.

- У меня есть одна идея, - сказал Бэтмэн. - Идея, которая отведет от вас опасность и, кто знает, может быть, отобьет у Спектра охоту стараться. Отдайте свидетеля мне.

- Вам? - удивленно переспросил Гордон.

- Верно. Вам не удастся найти более надежного места, чем Бэткейв, чтобы спрятать государственного свидетеля.

- Это невозможно, - сказал Гордон, качая головой. - Чэмберс никогда на это не согласится. Он и так многим рискует, отдавая нам свидетеля. Он, вероятно, получит строгий выговор от своего шефа в Бюро, и он знает об этом. Но его прижали к стене. Он не может рисковать свидетелем. Его даже беспокоило ваше присутствие в городе! И если я возьму все на себя и передам вам свидетеля, это будет стоить мне работы. Моя карьера закончится, если кто-нибудь просто заподозрит, что мы работаем вместе, не то что...

- Вы не должны передавать мне свидетеля, Джим, - прервал его Бэтмэн. - Никто не просит у вас официального разрешения.

- Не понимаю...

- Поправьте, если я ошибусь, - начал Бэтмэн, - но без этого свидетеля правительство не сможет обвинить Гарсиа в заговоре против членов ООН, и дело против него примет другой оборот. По-видимому, его все равно осудят, но без солидных доказательств, и правительство окажется на шаткой почве. Поэтому, если Спектру удастся убрать свидетеля, а террористическими акциями надавить на правительство, требуя освобождения Гарсиа, возможно, у них не останется выбора.

- Вероятно, так и будет, - сказал Гордон. - Но как вы...

- Выслушайте меня до конца, - остановил его Бэтмэн. - Вам придется перевозить свидетеля на другую конспиративную квартиру, но вы заранее сообщите мне место и дату. Я инсценирую нападение и похищу свидетеля.

- Нет, ни в коем случае! - воскликнул Гордон. - Я не могу этого допустить. Вы совершите похищение государственного свидетеля! И по вашему следу пойдет не только полиция, но и ФБР! Кроме того, проводить операцию будут мои самые лучшие люди. Если мы не посвятим их в наш план, риск для вас будет очень высоким.

- Нет, мы не будем искушать судьбу, - сказал Бэтмэн. - Когда ваших людей будут допрашивать федеральные власти - а вы можете быть уверены, что их будут допрашивать, а возможно, даже подвергнут испытанию детектором лжи - они должны правдиво отвечать, что не причастны к похищению. А это, естественно, означает риск, но я не вижу другого выхода. Я, конечно, прослежу, чтобы никто из них не пострадал, и сделаю все возможное, чтобы они не смогли мне помешать. Необходимо все тщательно продумать и правильно рассчитать время; но если мне удастся застать их врасплох, дело может выгореть.

Гордон покачал головой.

- Ничего не выйдет, - сказал он. - Мои парни знают свою работу. Кроме того, что вы рискуете собой, есть еще кое-что... Ведь я-то знаю о нашем уговоре, и меня тоже будут допрашивать. А если мне предложат пройти детектор лжи и я откажусь...

- Но вы не откажетесь, - сказал Бэтмэн. - Правда, вы будете даже настаивать.

Гордон непонимающе уставился на него.

- Должно быть, вы шутите. Каким образом, черт возьми, я могу перехитрить детектор лжи?

- Очень просто. Вы будете говорить правду. Я дам вам постгипнотическое внушение забыть наш разговор после того, как вы расскажете мне детали плана перевода свидетеля, - объяснил Бэтмэн. Я похищу свидетеля, а потом свяжусь со средствами массовой информации и объясню, почему я так поступил. Они напечатают мои слова на первой полосе, а это как раз то, что нам нужно.

- Но почему?

- Из того, что я знаю о Спектре, - сказал Бэтмэн, - легко предположить, что он убийца, который гордится своим профессионализмом. Его modus operandi[*], его театральное имя, фирменное оружие для выполнения "контрактов", заявление о своих намерениях через прессу и телевидение, все это говорит о высокой степени тщеславия. Похитив государственного свидетеля, и публично приняв на себя ответственность, я кину ему в лицо перчатку. Я хочу приманить его, Джим, и заставить сфокусировать на мне всю его деятельность. Скорее всего это не предотвратит террористические акции против населения города. Но мы столкнем Спектра с выбранного пути. Это заставит его включить меня в уравнение. А между тем я сделаю все, что в моих силах, чтобы отыскать его. ------[*] Образ действия (лат). ------

Гордон облизнул пересохшие губы.

- Черт, это может сработать, - сказал он. - Но до сих пор вы пользовались массовой поддержкой в этом городе. Похищение может все изменить. Вы совершите государственное преступление, а возвращения назад уже не будет.

- Возможно, так - сказал Бэтмэн, - а может быть, и нет. Я собираюсь вовремя доставить свидетеля в зал суда. А с осужденным Гарсиа и арестованным Спектром есть шанс, что ФБР откажется от обвинения против меня. Я полагаю, все зависит от того, сработает наш план или нет, не так ли? Кроме того, у вас есть идеи получше?

Гордон усмехнулся.

- Нет. Мне грустно в этом признаваться, но мне ничего не приходит в голову. - Он глубоко вздохнул. - Ну, хорошо. Я только надеюсь, что вы знаете, на что идете. Я молю бога, чтобы это сработало, потому что времени у нас слишком мало. Мы повезем свидетеля рано утром. Вот как мы рассчитывали это сделать...

Рассвет не взошел над Готэм-Сити как обычно. Он тихо подкрался. Как усталый путник посреди ночи, новый день, казалось, колебался в нерешительности перед тем, как осмелился озарить город лучами, словно посматривая, чист ли горизонт. Небо снаружи только начало сереть, когда сержанты Дик Мэллори и Рик Ронделл спустились по внутренней лестнице в подземный гараж и тщательно проверили каждый уголок. Внешне они выглядели как обычные бизнесмены из Готэм-Сити, но если знать, что имелось у каждого под пиджаком, их можно было смело назвать ходячим арсеналом.

У того и другого под мышкой оттопыривалась облегченная нейлоновая кобура, у Ронделла в ней покоился австрийский полуавтоматический пистолет, сконструированный из пластика и стали, с обоймой на семнадцать 9-мм патронов, а Мэллори предпочитал американский полуавтоматический четырнадцатизарядный. С другой стороны кобуры свисали маленькие кармашки на две запасные обоймы. Сзади, в пристегнутой к поясу кобуре, у каждого лежал дополнительный резервный пистолет. Оба были мастерами боевых искусств, каждый имел при себе буковые нунчаки, соединенные прочной металлической цепочкой. Одну деревянную часть восточного оружия они пропустили в рукав пиджака, а другая - свободно болталась под мышкой, так что их в любой момент можно было выхватить и быстро пустить в ход. Ронделл, так же как и Мэллори, в одной руке держал рацию двусторонней связи, а в другой сжимал 45-калиберный мини-автомат. Они были готовы встретиться с кем угодно или с чем угодно.

Ронделл поднес к губам рацию.

- О'кей, - сказал он, - похоже, все чисто. Мы сейчас подгоним фургон. Будьте готовы.

- Понял, - послышался ответ.

Он занял позицию у лифта, стоя с автоматом наготове - с взведенным затвором, досланным патроном и снятым предохранителем. Мэллори прошел в центр подземного гаража к темно-зеленому фургону грузовика, бока которого были разрисованы фиалками с именем торговца цветами. С мини-автоматом в руке Мэллори пошел не к двери водителя, а прежде осмотрел задние дверцы фургона. Повернув ключом в замке, он рывком распахнул двери и отступил назад, чтобы лучше оглядеть кузов. Убедившись, что фургон пуст, он махнул Ронделлу. Когда Ронделл подошел, и приготовился прикрывать его, Мэллори опустился на четвереньки, затем перевернулся на спину и проскользнул под грузовик, тщательно обследовав днище. Выбравшись из-под фургона, он подошел к радиатору. Мэллори поднял капот и проверил двигатель. Удостоверившись, что за ночь никто не оставил им сюрпризов, он под прикрытием Ронделла методично осмотрел кабину. Убедившись в безопасности, он высунул голову и кивнул Ронделлу. Тот вернулся к лифту. Пока Мэллори выезжал задом со стоянки, Ронделл проговорил в рацию...

- О'кей, мы готовы.

- Понял. Мы спускаемся, ждите.

Пока Мэллори подгонял грузовик к дверям лифта, Ронделл стоял с автоматом в руках, каждую секунду готовый открыть огонь.

Наверху, на пятнадцатом этаже шикарного, тщательно охраняемого здания, детектив-лейтенант Стив Кармен повернулся к Чэмберсу.

- О'кей, самое время двигаться.

Детектив сержант Росс Хайнцельман первым вышел из апартаментов, прошелся по коридору в обоих направлениях, а потом направился к лифту. Его полуавтоматический .45 покачивался на бедре. В этот час жильцы дома еще крепко спали в своих удобных постелях. Ни один из них не догадывался, что в номере посреди коридора расположилась группа агентов ФБР с государственным свидетелем. Насколько они знали, апартаменты принадлежали крупной корпорации Готэм-Сити, которая арендовала их для размещения важных посетителей.

Кармен следил из-за двери, как Хайнцельман подошел к лифту. Вызывать лифт не было никакой необходимости. Ронделл и Мэллори уже сделали это, перед тем как спустились вниз по бесконечной лестнице небоскреба. Лифт ожидал их, двери были раскрыты. Кабину также обследовали. Ронделл даже взобрался на крышу лифта через люк в потолке и убедился, что за ночь там не появилось ничего лишнего, а трос в полном порядке. Они не оставляли никакой возможности для покушения.

- Вы, ребята, кажется знаете свое дело, - восхищенно сказал Чэмберс Кармену.

- У нас достаточно опыта в такого рода мероприятиях, сэр, ответил лейтенант Кармен. - Мафия очень активна в нашем городе. В свое время мы немало понянчились со свидетелями против крупных мафиози.

- Ну, с этой я вам не позавидую, - сказал Чэмберс. - Она настоящее наказание.

Кармен криво улыбнулся.

- Нам и с такими приходилось справляться. О'кей. Пора трогаться.

- Приведите ее, - сказал Чэмберс.

Двое его подчиненных вышли из спальни с государственным свидетелем посредине. Судя по ее виду, не скажешь, что с ней будет так уж много неприятностей, думал Кармен. Хотя он уже видел достаточно признаков вспыльчивости ее характера, чтобы понять, какой "королевской колючкой" в заднице она может для них обернуться. Уж лучше бы она была мужчиной. С мужчинами всегда проще, их можно слегка поприжать, не очень сильно, но достаточно, чтобы припугнуть и поставить на свое место. С женщиной - все по-другому. С ней надо быть мягким и вежливым или на следующий же день за вас возьмется Департамент внутренних дел.

Выходя в гостиную, настроена она была не самым лучшим образом. Она упрямо дула губки и посматривала на них вызывающе. Ей было лет двадцать шесть или двадцать семь. Хорошенькая девчушка, хотя она и не выбивалась из сил, чтобы подчеркнуть свою естественную красоту. Черные по плечи волосы были распущены, она почти не пользовалась косметикой. Ее наряд состоял из узких потертых джине и невзрачной красной водолазки, а все это дополняли рокерская черная кожаная куртка и высокие ботинки. Другими словами, обычная маленькая хулиганка, каких часто встретишь в рок-клубах в Вилледж; днем они шатаются без дела, а каждую ночь толкутся под шумную музыку. Кармену с трудом верилось, что эта девчонка сможет в одиночку уложит на лопатки такого могущественного человека, как Дезидерио Гарсиа.

Впрочем, теперь Гарсиа больше не был таким могущественным. В своем тюремном комбинезоне он выглядел как любой другой зек. Снимите с него эту дурацкую униформу и "нацистскую" тюремную кепку с высокой тульей, да разные пестрые побрякушки - и что останется? Напуганный, маленький пятидесятивосьмилетний старик, одиноко томящийся под умопомрачительной охраной и проводящий время в размышлениях о своем грустном будущем в качестве трехсотфунтового татуированного сокамерника с пожизненным заключением по имени "Мэри". Незавидная участь для старого негодяя, подумал Кармен.

- Ладно, милая, пошли, - сказал он.

- Не называй меня милой, свинья, - огрызнулась девушка.

- Прошу прощения, мадам. Я не хотел вас обидеть.

- Ладно, уговорил. Прощаю.

- Не пройдете ли с нами?

- А у меня есть выбор?

- Я думаю, что нет. Буду вам очень признателен, если вы встанете между мной и детективом Крузом. Это для вашей же собственной безопасности.

- Как хотите, - сказала она, передернув плечами.

- Подождите, - остановил их Чэмберс, - вы уверены, что мне лучше... что мне не следует...

- Этот вопрос уже исчерпан, сэр, - сказал Кармен. - Комиссар дал нам строгое указание.

Чэмберс вздохнул.

- Хорошо. Но ради бога, будьте осторожней. Я только надеюсь, что не пожалею об этой затее.

- Мы хорошо о ней позаботимся, сэр, - он кивнул детективу Билли Крузу, и они вышли в коридор. Быстро пройдя по коридору под прикрытием Хайнцельмана, они вошли в лифт.

- О'кей, мы спускаемся в лифте, - сказал Кармен в рацию.

- Понял. У нас все готово.

Лифт начал спускаться.

Ронделл оставался у дверей с автоматом наготове, в то время как Мэллори сидел в фургоне с заведенным мотором. Мелодичный перезвон колокольчиков возвестил о прибытии лифта. Его двери открылись. Первое, что увидел Ронделл - распростертые на полу кабины тела Кармена, Хайнцельмана и Крузо. А свидетеля и след простыл.

- Боже мой! - воскликнул Ронделл. Он рванулся в лифт и склонился над телами трех офицеров, нащупывая пульс. Они были живы. Он ощутил легкий запах какого-то газа. И люк в потолке кабины лифта был открыт.

Мэллори, обогнув фургон, подбежал к лифту.

- Какого черта, что случилось?

- Нас обставили! - ответил Ронделл. - Быстро, подсади меня!

Мэллори соединил руки в замок и энергично помог Ронделлу протиснуться сквозь отверстие в потолке кабины. Ронделл забрался на крышу лифта и посмотрел вверх. Высоко над головой он заметил какое-то движение... развивающийся плащ...

- Не верю своим глазам! - выдохнул Ронделл. Он крикнул вниз через люк: - Это Бэтмэн! Подними эту штуку вверх и свяжись с Чэмберсом!

Мэллори ударил по кнопке верхнего этажа. Когда лифт плавно тронулся, Ронделл поднял оружие вверх. Они были высоко над ним и быстро поднимались. Казалось, будто они взлетали вверх по шахте. Потом он разглядел, что их тянуло вверх некое подобие троса. Он не мог стрелять, опасаясь задеть свидетеля. Девушка свисала из-за плеча Бэтмэна. Под ним, в кабине лифта, Мэллори переговаривался с Чэмберсом, который по-прежнему оставался со своей бригадой на пятнадцатом этаже. Если агенты поднимутся на крышу вовремя, есть шанс, что они успеют перехватить похитителя.

Бэтмэн добрался до конца шахты и мельком посмотрел вниз. Лифт стремительно поднимался следом. Он разглядел человека, стоящего на крыше лифта с оружием в руках, но он знал, что тот вряд ли рискнет открыть огонь. Люди Гордона никогда не отличались любовью к пустой пальбе, к тому же их главной заботой был свидетель.

Легкая, как пушинка, девушка без сознания лежала у него на плече, в то время как они поднимались вверх на автоматической лебедке. До сих пор, все шло как по маслу, но он понимал, что действовать нужно быстро. Наверное, они уже связались с Чэмберсом и его агентами на пятнадцатом этаже. И те сейчас спешат на крышу. Он все рассчитал точно. У него оставалось всего несколько минут и для ошибок не было времени.

Двадцатью минутами раньше Бэтмэн незаметно посадил Бэткоптер на крышу - приглушенный рокот его двигателей едва слышался на расстоянии в несколько метров. Это был изящный, футуристический на вид летательный аппарат. По идее конструктора, у него отсутствовал хвостовой винт, а его роль выполняла самостоятельная хвостовая турбина. Он был необычайно маневренным, легким и в то же время прочным: сконструированный из графита, он мог вертикально взлетать и садиться как обыкновенный вертолет. Однако на большой скорости лопасти стопорились и защелкивались в неподвижном, положении, превращая Бэткоптер в маленький реактивный самолет с крыльями в форме буквы "Х", а хвостовая турбина позволяла развивать скорость звука. Это был замечательный образец легкого штурмовика, лишь с той разницей, что на его подвески вместо боевых ракет были установлены безвредные дымовые головки.

Бэтмэн отстегнул от пояса трос, поднимавший его вверх по шахте. Автоматическая катушка, укрепленная под плащом поверх облегченных металлических пластин на груди и плечах под плащом, моментально всосала в себя остаток металлического линя. Бэтмэн предпочел не задерживаться и не кидать еще одну газовую шашку на крышу поднимающегося лифта - это означало бы потерю драгоценных секунд. Не обращая внимания на Ронделла, он бросился на крышу. Девушка по-прежнему была без сознания. Он легко перекинул ее на другое плечо и поспешил к ожидавшему Бэткоптеру. Пристегнув ценного свидетеля ремнями безопасности к сиденью вертолета, он нажал на кнопку стартера - турбины мгновенно заработали и начали вращаться. Затем он переключил ряд контактов на своей грудной пластине и фиксирующие тонкие стропы со щелчком освободились, в ту же секунду втянувшись в нагрудную пластину и корпус автоматической катушки. Лебедка соскользнула с плеч. Бэтмэн подхватил ее и прицепил к поясу. Он быстро проверил приборы и в последний раз выглянул наружу. В этот момент дверь чердачного выхода с грохотом распахнулась и агенты ФБР во главе с Чэмберсом высыпали на крышу.

- Ты стал бы хорошим спринтером, приятель, но приза тебе не видать, - пробурчал Бэтмэн.

Бэткоптер взмыл в воздух и вскоре исчез вдали, оставив агентов ФБР беспомощно стоять на крыше высотного дома и смотреть, как первые розовые лучи рассвета коснулись холодного утреннего неба.

Обычно Гордон вставал рано, но сейчас он еще спал, когда телефон, стоящий на столике рядом с кроватью, залился неприятным звонком. В прошлом он привык быстро хватать трубку, чтобы звонок не разбудил его жену, но вот уже много лет, как он спал один. Он по-прежнему ладил с Барбарой, но, как и у большинства полицейских, их брак стал жертвой его круглосуточной работы. Первый же звонок телефона вырвал его из сна, но Гордон не сразу снял трубку. Он взглянул на часы, с раздражением заворчал и лишь после третьего звонка потянулся к телефону.

- Надеюсь, это очень важно, - прорычал он в трубку, - иначе...

- Ваши люди упустили моего свидетеля, - сказал Чэмберс с ледяной яростью. - По-вашему, это достаточно важно?

Гордон мгновенно сел в постели.

- Что?

- Она оставалась на их попечении всего лишь пять минут, прежде чем они ее проворонили! - взорвался Чэмберс. - И знаете, кто ее похитил? Ваш дружок Бэтмэн! Помните, тот, которым вы восхищались и о котором говорили, что его нечего опасаться?

Гордон был потрясен. Он ничего не помнил о плане, который они составили на пару с Бэтмэном. После того как они обсудили все детали предстоящей операции, Бэтмэн устроил сеанс гипноза и ввел Гордону постгипнотическое внушение. После этого комиссар отправился домой и лег спать. В два часа ночи у Гордона зазвонил телефон, он поднял трубку. Бэтмэн сказал только три слова: "Певчая птичка улетела". Комиссар повторил то, что услышал, положил трубку и спокойно уснул. Проснувшись наутро, он ничего не помнил о вчерашней встрече.

- Гордон? Гордон!

- Да, я... я слушаю, - ошарашенно промычал он, все еще переваривая услышанную новость. Он потер лоб. Голова невыносимо кружилась.

- Какого черта нам теперь делать?

- Послушайте, - начал Гордон, все еще сомневаясь. - Вы уверены, что это Бэтмэн? Тут не может быть ошибки?

- Я видел его собственными глазами, - негодовал Чэмберс. - Он усыпил ваших ребят каким-то газом, когда они спускались в лифте, затем схватил свидетеля и поднялся вверх по шахте на какой-то автоматической лебедке. На крыше его ждал вертолет. Черт бы побрал эту дьявольскую летающую мясорубку! Она смотрится как какая-нибудь штука из научно-фантастических фильмов. Он взлетел в воздух как на ракете и практически бесшумно. Я стоял рядом, когда это произошло. Он увел свидетеля прямо у нас из-под носа!

- Не понимаю, - растерянно проговорил Гордон, - зачем ему это нужно?

- Зачем? - воскликнул Чэмберс. - А вы как думаете? Его попросту купили! Что меня интересует, так это, как он узнал, где мы прячем свидетеля? И как он узнал, что мы будем перевозить ее именно сегодня утром?

- Я... я не имею представления... - ответил Гордон. - Я все еще не могу поверить. Кто-нибудь пострадал?

- Нет. Он провернул операцию как по часам. Внешне все выглядело очень просто. Он улетел, а я остался на крыше морозить задницу под порывами холодного ветра. Я вам советую немедленно явиться к себе в офис. Сейчас начнется такая суматоха... и нам обоим придется ответить на непростые вопросы.

- Да. Конечно. Я скоро буду, - сказал Гордон.

- И еще кое-что, - добавил Чэмберс. - По-видимому, намечается полное расследование. Кто-то же выложил все Бэтмэну. И я докопаюсь кто. Я не хочу, чтобы с меня сняли голову за провал. И я не собираюсь расплачиваться в одиночку. Будь я проклят, если предстоящая порка коснется только моей задницы!

Он грохнул трубкой телефона до того, как Гордон успел что-нибудь ответить.

В Бэткоптере девушка постепенно стала приходить в себя и поначалу не поняла, где находится. Она попыталась встать, но обнаружила, что ремень безопасности, перекинутый через грудь, крепко держит ее на сиденье.

- Какого черта?.. - промямлила она, находясь в наполовину бессознательном состоянии, поскольку газ, которого она наглоталась в лифте, еще действовал.

- Пожалуйста, сидите спокойно, - сказал глубокий убедительный голос где-то совсем рядом. - Нет никаких причин волноваться. Вы в надежных руках, уверяю вас.

Она дернулась и затрепыхалась. В ее пробуждающемся сознании замелькали разрозненные кадры последних событий, абстрактных образов и чувственных ощущений. Неожиданно она осознала, что летит высоко над облаками в каком-то летательном аппарате. А рядом с ней сидел...

- Бэтмэн!

Он мельком взглянул на нее и кивнул.

- Да, мадам. Не тревожьтесь, пожалуйста, я не причиню вам вреда.

- Что... что случилось? Как я... куда вы меня везете?

- Туда, где вы будете в полной безопасности, - ответил Бэтмэн. Но, боюсь, остальным вашим вопросам придется немного подождать. Скоро мы пойдем на посадку. Пожалуйста, не отстегивайте ремень.

Они опускались в плотные, густые облака. В течение нескольких секунд девушка ничего не могла разглядеть сквозь фонарь - за широким обзорным стеклом лишь клубились водовороты тумана. Казалось, они падали с головокружительной быстротой прямо вниз. Слишком быстро, думала она, слишком быстро. Но Бэтмэн выглядел абсолютно спокойным и уверенно пилотировал свой НЛО. Неожиданно туман рассеялся, зато теперь их окутывал непроницаемый мрак. Полная, всепоглощающая темнота. Она почувствовала еле ощутимый толчок, когда лыжи вертолета коснулись земли. Бэтмэн манипулировал кнопками на панели управления и щелкал переключателями. Она услышала, как вой турбин становился все более низким, в то время как винт над головой крутился все медленнее и медленнее, пока совсем не остановился. Впрочем, она не могла это сказать наверняка, так как вокруг по-прежнему было темно. Она ничего не могла разглядеть, кроме мягкого мерцания шкал на приборной доске.

- Можете расстегнуть рамень, - сказал Бэтмэн.

Она повозилась с замком ремня безопасности, но он не поддавался. Она еще чувствовала слабое головокружение, мысли ее путались. Потом неожиданно зажегся свет. Она даже открыла рот от удивления. Оказывается, они спустились в какой-то ангар. Ангар, судя по всему, был вырублен в коренных породах, и стены, нависая, образовывали купол; в самой верхней его точке она заметила две тяжелые стальные двери, похожие на громадный люк, скрывающий вход в ангар. Мощные прожектора, установленные в два ряда, под потолком и посредине стен, заливали ангар ярким светом. Вертолет мягко качнулся, и девушка догадалась, что они движутся.

Они находились на чем-то вроде гигантского поворотного стола, который медленно вращался, позволяя осмотреть все внутреннее устройство подземного аэродрома. Вдоль стен тянулись ряды приборов, штабели листовой стали и тяжелые инструменты, оборудованные места для стоянки самолетов и ремонтные подмостки, многие другие специфические приспособления, с которыми столкнешься разве что в ангарах крупных коммерческих авиалиний.

Но пока они поворачивались, она увидела то, что невозможно встретить в ангарах даже крупнейших авиакомпаний. Это - Бэтоплан.

Она, конечно, слышала о нем, но никогда не видела. Это было впечатляющее зрелище. Она немного разбиралась в самолетах, поскольку довольно часто на них летала, и поняла, что этот самолет далеко не ординарный. Он был таким же уникальным, как и вертолет, на котором они сюда прилетели. Сконструированный для вертикального взлета и посадки, как британские истребители Харриер, Бэтоплан был компактным, узким, как торпеда, и матово-черным. Чувствовалось, что он создан для скорости, сверхзвуковой скорости. Его очертания наводили на мысль о гибриде бомбардировщика Стелс и истребителя F-18. Обшивка казалась совсем гладкой, без швов и резких изломов. Для максимального аэродинамического эффекта кабина Бэтоплана плавно переходила в крылья. Девушке пришло в голову неожиданное сравнение этого летательного аппарата с гигантским бумерангом или дельта-крылом. Новейшие истребители национальных ВВС казались антиквариатом по сравнению с ним.

Поворотный стол остановился, а девушка зачарованно наблюдала, как в их сторону движется что-то вроде тележки-робота. Должно быть, Бэтмэн управлял ею из кабины Бэткоптера. Когда очень приземистая тележка-робот проскользнула под вертолет, гостья Бэтмэна услышала два щелчка, словно внизу сначала что-то раскрылось, а потом защелкнулось. Вертолет приподнялся на полметра, как на лифте, и мягко двинулся вперед. Она почувствовала, что тележка-робот медленно откатывается вместе с вертолетом в сторону от поворотного стола. Через мгновение они остановились и транспортная тележка опустила вертолет на грунт ангара.

- Можно выходить, - сказал Бэтмэн. - Позвольте мне...

Он протянул руку и быстрым движением пальцев расстегнул замок ее ремня безопасности. Открыв фонарь, Бэтмэн выбрался наружу, потом помог спуститься девушке.

- Вай! - воскликнула она, с удивлением оглядываясь вокруг. - Это и есть Бэткейв?

- Ну... нет. Не совсем, - ответил Бэтмэн. - Это только ангар. А Бэткейв находится прямо у нас под ногами. Идемте за мной, если не возражаете.

Он подвел ее к центру ангара, чуть в стороне от гигантского поворотного стола. Но там ничего не было, кроме небольшой панели управления, смонтированной на уровне пояса на тонкой металлической стойке.

- Вы не боитесь высоты? - некстати спросил Бэтмэн, опустив руки на панель управления.

- Ау?

- Если хотите, держитесь за меня, - сказал он, предложив свою руку.

- Это еще зачем?

Он нажал кнопку на панели, и они начали опускаться. Внезапно девушка обнаружила, что стоит рядом с Бэтмэном на круглой платформе, не больше метра в диаметре, а вокруг ничего нет, кроме пустого пространства. Инстинктивно она ухватилась за его крепкую руку.

Они спускались на гидравлическом лифте в огромную пещеру с исполинскими сталактитами, свешивающимися сверху вниз, и паутиной мерцающих кристаллов на стенах. Как будто они погружались в иной мир. Девушка вздрогнула и вся напряглась, когда что-то неясное пролетело мимо и она услышала странное щебетание.

- Не обращайте внимания на моих маленьких друзей, - сказал Бэтмэн. - Они не причинят нам вреда.

Уцепившись за Бэтмэна, она невольно почувствовала под пальцами огромные, твердые, как камень, мускулы его руки. Бицепсы были размером с медбол, а подковообразная форма внушительных трицепсов отчетливо выделялась под одеждой. Однако все ее внимание было захвачено пещерой, в которую они опускались. Ничего подобного она никогда не видела. Таинственная пещера представлялась ей смесью научно-фантастического триллера и подземной секретной военной базы.

Сначала она думала, что пол пещеры залит хорошо обработанным бетоном, но вскоре поняла, что это скорее напоминает сверхмягкую эпоксидную резину. Другие участки пещеры были совсем не обжиты нагромождения коренных скал и выходы нетронутой породы являлись взору в естественной красоте подземелья. Когда они опустились пониже, она увидела небольшой флот Бэтмобилей - по крайней мере, дюжина как смоль черных машин стояла словно экспонаты в автосалоне. От самых ранних моделей - с хвостовыми плавниками и декоративными головами летучих мышей на решетках радиаторов - до самых последних вариантов - более компактных, обтекаемых, словно созданных для скоростных гонок. Капот одного из автомобилей был открыт, под ним виднелся сверхсовременный двигатель, который, очевидно, капитально реконструировали. Общее впечатление было такое, как будто павильон военной техники NORAD[*] перенесли в громадную пещеру. Лифт остановился. ------[*] Объединенная система воздушной обороны североамериканского континента. ------

- Добро пожаловать в Бэткейв, - сказал Бэтмэн.

6

Было время ланча, и улицы были переполнены. Для большинства магазинов в городе это было самое оживленное время дня, когда, наскоро перекусив в любимом ресторанчике, люди растекались по магазинам, чтобы что-нибудь купить, или отправлялись просто поглазеть на витрины. Многоэтажный Универмаг Баррингтона был одним из самых популярных в городе; в нем продавались товары на любой вкус и на любой кошелек, от одежды в развалах до фасонов известных модельеров, от дешевых духов до изысканной парфюмерии. Была пятница, и горожане беззаботно тратили получку, попав в плен бесчисленных прилавков.

Когда в половине первого в универмаге прогремел взрыв, он, словно смерч, произвел опустошительную жатву человеческих жизней.

В толпе на тротуарах, за полицейскими кордонами, стоял высокий, бледный, приятный мужчина с белыми как снег волосами и резко очерченным лицом и спокойно курил французскую сигарету, наблюдая за работой на пожарников, сражающихся с неистовым пламенем. Докурив сигарету и затоптав ее носком дорогого итальянского ботинка, мужчина повернулся и зашагал вдоль квартала к телефонной будке на углу. Опустив четверть доллара, он быстро набрал номер.

- Редакция новостей, - ответил голос в трубке.

- Попросите Энрике Васкеса, пожалуйста.

- Могу ли я узнать, кто спрашивает, сэр?

- Спектр. Если он не подойдет через двадцать секунд, я вешаю трубку.

- Один момент, сэр.

Васкес взял трубку ровно через десять секунд.

- Энрике Васкес. Это вы, Спектр?

- Добрый день, мистер Васкес. Я только что взорвал Универмаг Баррингтона. Это должно показать серьезность моих намерений. Передайте жителям Готэм-Сити - это только начало; каждый день, пока генерал Гарсиа остается в тюрьме, в городе будут происходить такие инциденты... и погибнет много людей. Я скоро позвоню вам снова.

И прежде чем Васкес успел задать Спектру вопрос, он повесил трубку.

День Джима Гордона начался с раннего злого звонка Чэмберса, а в дальнейшем обстановка менялась только к худшему. Уставших, расстроенных детективов, назначенных охранять государственного свидетеля, без конца допрашивали Чэмберс и его люди, позже за дело взялись ребята из Департамента внутренних дел. Каждого полицейского проверили на детекторе лжи, и в каждом случае - безрезультатно. Гордон настоял на том, чтобы и его проверили вместе с его людьми, и он уверенно прошел это испытание. Чэмберс не знал, что и делать.

Измученный, он сидел в кресле в кабинете Гордона, прикуривая одну сигарету от другой. Его галстук был распущен, две верхние пуговицы мятой рубашки расстегнуты, круги под глазами стали глубже и темнее, а волосы взлохмачены - в отчаянии он поминутно запускал в них руки.

- Не могу понять, - говорил он устало, - мы дважды повторили тесты, и все ваши люди уверенно их прошли. Но ведь никто кроме них не знал о перемещении свидетеля. Никто из них даже не говорил ни с кем об этом. Моих людей я сам проверил на машине. Сам я и подавно не раскрывал рта. Так как же, Бог мой, об том узнал Бэтмэн?

Гордон тяжело вздохнул.

- Обычно Бэтмэну все удается совершенно необъяснимым образом.

- Вот как! Он что, ясновидящий? Или прослушивает ваш телефон? Чэмберс внезапно щелкнул пальцами. - Черт побери! Вот в чем, должно быть, дело!

- Я должен вас разочаровать, - ответил Гордон, - но дело не в этом. Мы каждый день тщательно осматриваем весь офис в поисках возможных "жучков". Как видите, вы не единственный параноик.

Чэмберс поморщился.

- Послушайте, не хочу вас обидеть, однако вы разрешите моим людям провести независимую проверку ваших помещений?

- Конечно, - согласился Гордон, - только вы ничего не найдете. Это я могу вам обещать.

В дверь постучали.

- Войдите, - сказал Гордон.

- Комиссар, - обратился вошедший сержант Капилетти, - сэр, скоро час дня, а я знаю, что вы здесь уже с пяти часов утра. Вы еще ничего не ели, как и мистер Чэмберс, я думаю, может, вам принести чего-нибудь?

- Сэндвич был бы кстати, - устало ответил Гордон. - А вам, Чэмберс?

- Нет, не могу даже думать о еде, - скривился Чэмберс, - я весь как клубок нервов. Принесите просто черный кофе, Капилетти. Много кофе. И еще, спасибо.

- Зачем он это сделал, вот чего я не понимаю, - размышлял Гордон вслух. Прежде Бэтмэн всегда сотрудничал с полицией.

- Я уже говорил вам, комиссар, его, без сомнения, купили. Возможно, девушка скоро всплывет в Ист-Ривер лицом вниз.

Гордон покачал головой.

- Нет, в это я никогда не поверю.

- Бог мой, вы все еще защищаете его? - спросил Чэмберс с недоумением.

- У него должна быть веская причина, - сказал Гордон. - Чтобы вы ни думали, Бэтмэн не убийца. Он похитил свидетеля, но сделал это, никому не причинив вреда. Хотя, мог бы. Нет, я просто не могу поверить, что Бэтмэна могли купить. Он не преступник.

- Да он просто шут, Гордон, - сказал Чэмберс. - Проснитесь наконец, и вы сами это поймете.

На столе Гордона зазвонил телефон, он поднял трубку. Пока он слушал, его лицо совершенно побелело.

- О, мой Бог, - простонал он.

- Что еще случилось? - спросил Чэмберс.

Гордон повесил трубку.

- Спектр только что взорвал Универмаг Баррингтона. Бригады с телевидения уже там. - Он встал, подошел к телевизору, стоящему на шкафу с картотекой, и включил его.

На экране полыхали картины опустошительной бойни. Пламя рвалось из окон универмага, и пожарники отчаянно пытались усмирить бушующий огонь. С воем сирен подъезжали полицейские и санитарные машины; на тротуарах толпились прохожие, они переходили с места на место, пытаясь все увидеть. Это была сущая преисподняя.

- Повторяем специальный выпуск. Вы смотрите прямую трансляцию из Универмага Баррингтона, где сегодня приблизительно в двенадцать тридцать произошел сильнейший взрыв. Свидетели сообщают об ужасном грохоте в глубине здания. Предполагают, что была подложена бомба, может быть не одна, но пока мы не можем сказать ничего определенного. К настоящему моменту три пожарных отряда прибыли по вызову. Сейчас еще невозможно определить, сколько человек убито и ранено, однако, с уверенностью можно сказать, число жертв значительно. Пожарники непрерывно выносят тела пострадавших, но большинство их все еще остается внутри здания универмага. Мы не знаем, уцелел ли кто-нибудь из них. Стоя здесь и глядя на весь этот ужас, немыслимо поверить, что там еще могут быть живые. И вот теперь...

- Джон, - вступил ведущий, - мы получили свежий материал. Похоже, кто-то берет на себя ответственность за взрыв. Мы на минуту переключимся на другую камеру. Пожалуйста, будь наготове.

Репортер кивнул, придерживая рукой наушники, и добавил в микрофон:

- Отлично, Том, переключайте.

- Вы слышали, - продолжал ведущий, - я повторю для вновь подключившихся телезрителей, в Универмаге Баррингтона взорвана бомба, и только что мы получили сообщение о том, что в редакцию позвонил некий человек, имеющий отношение к этом ужасному акту. Мы возвращаемся в редакцию к Энрике Васкесу из отдела новостей. Энрике, вы на месте?

На экране появился Васкес, без пиджака и с развязавшимся галстуком. С наушниками на голове и микрофоном в руке, он выглядел изможденным.

- Том, несколько мгновений назад мне сюда позвонил некто, представившийся Спектром и заявивший, что он берет на себя ответственность за взрыв. Я уже разговаривал прежде со Спектром, поэтому я узнал его голос. Тот же акцент образованного европейца. К тому же он подозвал меня лично.

- Бог ты мой! - сказал Чэмберс.

- Спектр передал мне следующее, - Васкес продолжал, подняв лист бумаги, - я цитирую: "Я только что взорвал Универмаг Баррингтона. Это должно показать серьезность моих намерений. Передайте жителям Готэм-Сити - это только начало; каждый день, пока генерал Гарсиа остается в тюрьме, в городе будут происходить такие инциденты и погибнет много людей. Я скоро позвоню вам снова". И он тут же повесил трубку.

- Энрике, - сказал ведущий, вы уже сообщили в полицию об этом звонке?

- Я полагаю, они слышат об этом сейчас, Том, - ответил Васкес. Разговор произошел минуту назад, как я уже говорил, позже я передам им отпечатанный текст всего разговора. Вы видите, Спектр осуществляет свои угрозы против жителей нашего города, и я надеюсь, что комиссар Джим Гордон слушает нас сейчас. Еще вчера, когда я сообщил ему о первом разговоре со Спектром и его угрозе приступить к террористическим актам, комиссар ответил, что он оперирует фактами, а не слухами. Что ж, теперь перед вами факт, комиссар, - ужасный, трагический факт, и, по словам Спектра, нас ждут не менее ужасные новые подобные факты.

- Большое спасибо, мистер Васкес, - процедил Гордон сквозь зубы.

- Энрике, - обратился ведущий к Васкесу, - в сообщении, которое вы зачитали, Спектр говорит, что вскоре свяжется с вами. Как вы думаете, что это означает?

- Том, я пока не знаю, - ответил Васкес, - можно только догадываться, что он имел в виду. Разговор прервался, прежде чем я успел задать хоть один вопрос. Однако по звукам в трубке - а я отчетливо слышал крики - предполагаю, что он звонил из автомата вблизи от места взрыва. Возможно, он хотел сказать, что мы снова вспомним о нем, как сегодня, после нового дикого террористического акта, но, может быть, он просто позвонит мне в частном порядке. Точнее я не могу ответить, это лишь мое впечатление, которое, как я уже сказал, не больше, чем предположение. Однако, если по какой-то причине, Спектр избрал меня вестником рока - видит Бог, Том, я не просил этого, - то моей обязанностью журналиста и долгом гражданина будет информировать о всем том, что он мне сообщит, и как бы я ни хотел, я не могу отказаться.

- Не могу отказаться, черт возьми, - передразнил Гордон Васкеса с отвращением. - Он восхищен каждой секундой своего шоу.

Гордон сердито выключил телевизор и поднял телефонную трубку.

- Свяжитесь с Васкесом и передайте ему, что я хочу видеть его в моем кабинете немедленно, иначе я арестую его за сокрытие вещественных доказательств. - Гордон бросил трубку.

- Мерзавец. Что нам теперь делать? - обратился он к Чэмберсу.

Чэмберс беспомощно покачал головой.

- Не знаю. Прикроем все объекты, какие сможем, и попытаемся схватить этого подонка, прежде чем он успеет повторить эту бойню. Сколько людей вы сможете отрядить?

- Я передам вам всех, кого смогу, - ответил Гордон.

- Я не уверен, будет ли от всего этого польза, - сказал Чэмберс. - На нас начнут давить, чтобы мы уступили и отправили Гарсиа на Кубу. Без нашего суперсвидетеля дело не имеет шансов на успех в суде. У нас попросту не будет выбора.

Телефон на столе Гордона зазвонил, и он поднял трубку.

- Гордон у аппарата. - Некоторое время он внимательно слушал. Да, сэр... Да, господин Мэр, я знаю, я смотрел новости... Мы делаем, что можем... Нет, сэр, я действительно не знаю, это не моя сфера. Я советую обратиться к федеральным властям по этому вопросу... Да, сэр... Да, сэр, немедленно сделаю... Да, сэр, прекрасно понимаю и разделяю вашу озабоченность... Непременно.

Он положил трубку.

- Ну вот, - со вздохом сказал он Чэмберсу, - уже началось.

С убитым выражением лица Бэтмэн сидел в Бэткейве за стеклянными стенами комнаты центрального управления и смотрел специальный выпуск теленовостей, посвященный взрыву в универмаге. Все эти люди... Спектр просто стер их с лица земли. Так же равнодушно, как наступают на муху.

Его мучили картины, которых он не видел на экране, но которые отчетливо и живо представали перед его глазами, такие ужасающе-достоверные, как будто он сам был там. Он видел бизнесменов, покупающих в обеденный перерыв подарки женам. Молодых клерков и студентов, подыскивающих что-нибудь для своих подружек, с которыми назначены встречи этим вечером. Он видел секретарш, банковских служащих и продавщиц, выбирающих себе новые платья, для покупки которых они давно откладывали деньги. Видел домохозяек на дешевых распродажах, которые пытались удержать детей от беготни между прилавками... Дети. Боже! Дети...

Он думал о страшном взрыве, рвущем на части всех этих людей, он думал о зажатых среди обломков изувеченных и истекающих кровью, в то время как пламя сжигало их заживо...

Он сидел, оцепенев от ужаса, непереносимая тяжесть сжимала ему грудь, когда он представлял, нет, чувствовал, эту человеческую агонию, и одинокая слеза упала на его плащ. Неосознанно, он начал медленно раскачиваться в кресле вперед и назад, повторяя движение, которое в прошлом было вызвано шоком, испытанным им, когда ребенком он стоял на коленях над телами своих родителей, стоял в крови отца и мамы, застывший и потерявший чувствительность от внезапности и жестокости их смерти. Разве мог человек сделать такое?

Почти все утро Бэтмэн провел с девушкой. Ему было непросто думать о ней как о женщине, хотя в двадцать семь лет она определенно была женщиной. Во многих отношениях она представлялась совсем молоденькой, намного моложе своих лет, а в чем-то казалась даже значительно старше. Сначала она выглядела испуганной и смущенной, как заблудившийся ребенок, но когда Бэтмэн объяснил ей причину ее похищения и она почувствовала, что нет оснований его бояться, в ней проснулись дерзость и вызывающая грубость уличной девчонки, подчеркнутые резко обжигающим характером, который она намеренно культивировала в себе, чтобы скрыть свою внутреннюю ранимость.

Он мог бы попасться на эту уловку, если бы раньше не видел ее первую реакцию, когда она вышла из вертолета (Бэткоптера) в Бэткейв. То, как она держалась за него, когда лифт опускался из ангара; то, как ее глаза расширились от страха и неуверенности - все это говорило ему, что, несмотря на внешнюю жесткость, перед ним была маленькая испуганная девочка, у которой украли детство.

Все это он уже видел раньше, и много чаще, чем он мог сосчитать. Он видел это в глазах детей, сбежавших из дому от оскорблений и нищеты, чья суровая и неопределенная уличная жизнь казалась им неизмеримо предпочтительнее того, что они пережили дома. Иногда, если их ловили вовремя, их можно было еще спасти. Если кому-то они были небезразличны, если их могли отвести, например, в дом доктора Лесли Томпкинс, где они могли получить и приют, и образование, и, что самое важное, - заботу и поддержку, которые помогли бы им обрести чувство самоуважения и убедили, что жизнь лучше, чем просто существование, тогда, может быть, всего лишь, может быть, у них могло появиться преимущество, достающееся немногим, - второй шанс.

Но время, в течение которого они еще не потеряны, - не более чем крошечное окошко вероятности, которое если захлопывается, то почти всегда, за редким исключением никогда снова не открывается. Жестокая реальность уличной жизни в большом городе, где твое тело лишь дешевый одноразовый товар, подобна взгляду медузы. Эта реальность обращает сердце в камень. Закрывшееся окошко отрезает их от детства, они превращаются в одичавших жителей ночи.

Они становятся изможденными проститутками, позволяя использовать свое тело для мимолетного удовлетворения клиентов, для которых безликий секс стал суррогатом любви. Они становятся наркоманами, способными клянчить, воровать, калечить и даже убивать; наркотиками они притупляют свои чувства в поисках временного забытья, но оно слишком быстро становится постоянным. Они становятся беспомощными алкоголиками, заполняя пустоту своих душ остатками виски из бутылок, выуженных из грязных мусорных баков; они спят и в подъездах, и на вентиляционных решетках метро, и на тротуарах в лужах собственной мочи, навсегда лишившись человеческой сущности и став бродячими живыми мертвецами.

Наряду с жертвами, душераздирающими и пугающими, были и выжившие, кто не загнал свою боль внутрь себя, а стал хищником большого города. Хулиганы и рецидивисты, убийцы и насильники, грабители и ростовщики, гангстеры, - все они, лишенные совести и сострадания, не могли не только ни чувствовать чужую боль, ни хотя бы понимать ее. А быть может, она была им просто безразлична. Эти были потеряны навсегда.

Можно было бы возразить, что в их участи повинно общество, или что они сами позволили эгоизму и алчности растоптать свои ценности и достоинство, или, что они родились "плохими". И в некоторых, патологических случаях это было справедливо. Но одно непреложно: они были раньше чьими-то детьми. Легко осуждать тех детей, которых любили и о которых заботились, для которых делали все необходимое, которых кормили и одевали и которые знали разницу между добром и злом, но все же сделали роковой выбор в силу каких-то обстоятельств. Но что сказать о рожденных ненужными, о брошенных, о жертвах безобразного обращения? О тех, кто никогда не знал радости детского смеха, кому было отказано в родительской любви, кто в нелегких условиях, все более частых в нашем перенаселенном и безучастном мире, попросту лишен шансов?

Бэтмэн мало знал об этой девушке, этой молодой женщине, занимающей теперь спальню в дальней части Бэткейва. Он знал только ее имя. Рэчел. Рэчел Моррисон, или Рэй, как она называла себя, стремясь даже в этом проявить мужскую жесткость, словно отвергая рядовое американское происхождение и обеспеченную жизнь в пригороде большого города. Все то немногое, что Бэтмэн узнал о ней, сообщил ему Гордон, изучивший ее дело. Она родилась в Дориене, штат Коннектикут. Отец, биржевик, развелся с матерью Рэчел, когда ей, ребенку, было всего четыре года. Развод родителей - травма для любого ребенка, особенно для такой малютки. Отец, будучи опытным бизнесменом, подготовил все так быстро и продуманно, что адвокатам матери не было за что зацепиться. Он перевел ценные бумаги в наличные, аннулировал страховку за дом и пропал из виду. Без алиментов и пособия на ребенка, мать вынуждена была переехать в маленькую квартирку в Нью-Йорке и устроилась на работу в большом универмаге кладовщицей. Небольшой зарплаты едва хватало на оплату квартиры и приобретение самого необходимого. Их жизнь стала испытанием, особенно тягостным, когда ее мать узнала, что женщина, нанятая в няньки к Рэчел, постоянно издевалась над девочкой.

Рэчел выросла "трудным" ребенком и, хотя в школе получала хорошие отметки, была сразу признана непокорным смутьяном и одиночкой. Она поступила в колледж при Университете штата - скорее для спокойствия матери, чем по собственному желанию. В колледже она как-то присутствовала на противоречивой лекции представителя Фронта освобождения Палестины. Аудиторию пикетировали, во время лекции лектора забрасывали вопросами и освистывали, и, возможно, это поначалу пробудило в Рэчел симпатию к выступавшему. После лекции они разговорились, затем несколько раз встречались, от него она услышала о тяжелой участи палестинского народа. Очевидно, они быстро стали любовниками. Рэчел побывала за границей, где смогла увидеть и пережить то, о чем он рассказывал ей. Через своего друга, а может его более радикальных товарищей, Рэчел вскоре была вовлечена в деятельность наиболее экстремистского крыла организации, руководимой Арафатом.

Рэчел фанатично окунулась в Палестинское движение. Средство стало целью, и она оказалась связанной с десятком террористических организаций, проводящих свои операции не только в Израиле, но и в Западной Германии, Италии, Великобритании и Франции. Затем был тренировочный лагерь в Латинской Америке, действующий под покровительством генерала Дезидерио Гарсиа. О генерале было известно, что он имеет слабость к женщинам. Рэчел стала его любовницей, а он, очевидно, не мог не прихвастнуть в постели о своих подвигах, делах, связях с иностранными разведками, террористическими группами и с гнусным картелем "Макро", занимающимся наркотиками.

Она жила в изысканной роскоши, но эту жизнь ей обеспечивало положение любовницы властного диктатора, человека жестокого и нетерпимого, поклонника оккультных обрядов, который смотрел на свой народ как на рабов. И вот однажды что-то случилось, последняя соломинка переломила хребет верблюда, и Рэчел решила, что с нее довольно. Во время поездки по магазинам она улизнула от своих телохранителей и попросила убежища в посольстве США. В обмен на возвращение в Штаты, освобождение от уголовной ответственности и обещание новой жизни она согласилась дать показания против Гарсиа.

И Гарсиа, и тот, кто стоял за ним, - несомненно, могущественный картель "Макро", которому грозили огромные потери, если генерал заговорил бы в суде, - знали о существовании свидетеля, но не подозревали, что это Рэчел. Был разыгран изощренный спектакль, чтобы скрыть ее личность. ЦРУ представило исчезновение Рэчел как похищение, обставленное посланием письма генералу с требованием выкупа и, для убедительности, кое-каких украшений и личных вещей Рэчел. Как и ожидалось, Гарсиа игнорировал требования "похитителей". Он попросту нашел себе другую любовницу, к тому же намного моложе.

ЦРУ заверило Рэчел, что она в безопасности. Но Рэчел понимала, что пока Гарсиа не окажется за решеткой, пока картель "Макро" не будет сокрушен, она не может быть в безопасности. Она слишком много знала. "Макро" хотел добиться, чтобы Гарсиа отпустили из тюрьмы, а государственный свидетель был бы ликвидирован. Однако, и без генерала, ущерб, который Рэчел могла нанести картелю, грозил ей такой местью, что ей пришлось бы до конца жизни с опаской оглядываться назад. Жить с такой перспективой никому не под силу.

Сидя в комнате Рэчел, Бэтмэн беседовал с ней, объяснял, что здесь о ней всегда позаботятся, и что ей не придется проводить все время в своей комнате, и что она имеет полную свободу в пределах Бэткейва, по крайней мере в сопровождении его или Альфреда. Конечно, он не называл его Альфредом, да и сам Альфред был неузнаваем - в парике, с бородой и в гриме.

Зазвонил телефон внутренней связи. Это Альфред просил Бэтмэна немедленно включить телевизор - передавали новости.

Бэтмэна, увидевшего результаты злодейского творения Спектра, захлестнуло море эмоций: и скорбь по беспомощным жертвам, и ужас от невероятной жестокости и невыразимой дикости подобного акта, и холодная ярость, и ненависть к убийце по имени Спектр. Бэтмэн поклялся, что перевернет землю, но отыщет этого беспощадного изверга и отдаст его в руки правосудия. Он освободит мир от Спектра, даже если для этого потребуются все его состояние и вся его жизнь. Он никогда не испытывал желания убить, но сейчас он был близок к этому, хотя знал, что не может опуститься до убийства. Это прямой путь к проклятию; если он поддастся искушению, пусть даже справедливому, он встанет в один ряд с теми, за кем охотился. Рядом с Джо Чиллом - убийцей своих родителей. Сенсэй Сато был прав: акт убийства для него непостижим. Впрочем, смерть слишком легкое наказание для таких, как Спектр. Жизнь в тюрьме, в максимальной безопасности, но наедине сам с собой в тесной камере, где он сможет подумать о последствиях своих преступлений, вот чего он заслуживает. Если действительно существует ад, то Спектр с лихвой оплатил перевоз через реку Стикс. И если осталась в мире хоть крупица справедливости, он будет гореть вечно.

Бэтмэн повернулся к Альфреду.

- Вы уже подготовились к съемке?

- Да, сэр. - В руках у него была портативная видеокамера. - Мы можем начать, как только вы захотите.

- Пожалуй, выйдем отсюда, - сказал Бэтмэн. - Мы будем снимать у каменных стен. Темный фон необходим для моего послания Спектру. Я думаю отснять его сейчас, пока я чувствую тот гнев, что сжигает меня изнутри. Я хочу, чтобы Спектр видел мой гнев, чувствовал его и знал, что на этой земле ничто не помешает мне разыскать его.

Возвращаясь в свою квартиру, он обычно шел окольным путем, чтобы убедиться, что за ним нет слежки. Он не сразу входил в подъезд, а сначала пристально осматривался, один-два раза обходил вокруг здания, обращая внимание на автомашины на улице, на окна и крыши соседних домов. За долгие годы осторожность стала его второй натурой. Он не упускал мелочей и не притуплял бдительность ни на мгновение. Он был профессионалом и гордился своей компетенцией. И никогда не надеялся на случай. Никогда.

Войдя в вестибюль, он застыл на месте и некоторое время напряженно прислушивался к происходящему в доме. В глубине холла плакал ребенок. Где-то наверху - семейная ссора. Рок-музыка по радио. Ничего необычного. Ничего подозрительного. И все же он поднимался по лестнице предельно осторожно, ощущая успокоительную тяжесть Гризли в кобуре под мышкой. Его пиджак был сшит так, чтобы скрыть многозначительное оттопыривание под левой рукой, и сейчас под плащом и подавно оружие было совершенно незаметно. Гризли был на месте, с привернутым глушителем, готовый к неприятным сюрпризам. На непредвиденный случай в другой части города его ждала еще одна квартира. Это были издержки ремесла, но он не жалел денег на накладные расходы. За свою работу он получал исключительно высокую плату и потому мог позволить себе дополнительный запас безопасности.

Поднявшись на свой этаж, он остановился перед холлом. Слушая. Принюхиваясь. Почти со сверхъестественным чутьем осматривая коридор. Годы слежки и контрслежки обострили его чувства до звериного инстинкта, и теперь от него не ускользало то, что большинство людей вовсе не замечало вследствие обычности и безопасности своей жизни. Пожилая пара снова готовила китайские блюда. Молодая секретарша, которая каждый вечер бродила по окрестным барам в поисках настоящего мужчины, только недавно вернулась домой: легкий запах сирени от ее духов еще можно было уловить в холле. С первых же дней она обратила на него свое хищное внимание, но он с легкостью отделался от нее определенной манерностью поведения, и она быстро потеряла интерес к нему. На лестничной площадке и в холле все казалось нормальным.

Он подошел к двери своей квартиры и осмотрел неприметные тончайшие ниточки, уложенные им между дверью и косяком - наверху, снизу и сбоку, почти невидимые, если не знаешь, где смотреть. Все они были на месте. Удовлетворенный осмотром, он открыл дверь и вошел.

Сняв плащ и пиджак, он закурил. Он курил малоизвестный сорт французских сигарет без фильтра, которые по бросовым ценам продавались только в редких табачных лавках. Он не выносил американские сигареты с их добавками, якобы улучшающими аромат, но, по существу, только ускоряющими горение. Во французских сигаретах не было ничего кроме табака, и потому они казались резкими на вкус американцам, привыкшим к такой примитивной пище, как гамбургеры с жареной картошкой и сладенькими напитками или водянистым пивом. Только у англичан, думал он, пища хуже, чем у американцев.

Он откинул назад свои густые белые волосы и развязал шелковый галстук. Но кобура осталась на месте. По многолетней привычке он не расставался с оружием даже во сне. Единственными уступками комфорту были развязанный галстук и отстегнутые с левой руки легкие нейлоновые ножны, в которых лежал узкий и острый, как бритва, трехгранный стилет.

Он включил плиту, чтобы подогреть воды, и подготовил чайник, скрупулезно отмерив индийского чаю. Затем вымыл руки и плеснул воды на лицо, включил телевизор и уселся в кресло, чтобы просмотреть газету, пока закипает вода. Из телестудии передавали бессодержательную беседу, ведущий притворно улыбался, с хитрыми намеками интервьюируя группу мужчин-нудистов. С гримасой отвращения он убавил звук.

Он с удовольствием отметил, что делу Гарсиа, а в особенности его угрозе по-прежнему отводилось много времени. Но еще не так много, как это будет очень скоро, улыбнулся он про себя. Вода наконец закипела, и он отправился на кухню заварить чай. Когда он вернулся, телевизионная беседа уже закончилась, начинались вечерние новости. Он прибавил звук.

- Добрый вечер. С вами Роджер Грили. Вы смотрите Новости дня. Центр Готэм-Сити стал сегодня местом бойни и разрушений после того, как в Универмаге Баррингтона вскоре после полудня была взорвана бомба. Подробности передает Конни Уильямс...

Он смотрел видеозапись событий и прислушивался к уточненной информации, увидел интервью с командиром пожарников и старшим офицером полиции. Дальше шли разговоры с санитарами, рядовыми пожарниками и с несколькими свидетелями взрыва. Потом были интервью с группой людей, ждущих сведений о своих близких, которые, предположительно, были в универмаге во время взрыва. Американская пресса любит окунуться в катастрофу. Превосходно, подумал он. Превосходно.

Началась пресс-конференция Энрике Васкеса, играющего роль мученика, которому невольно выпала участь посланника Спектра. Он заверял в своем полном сотрудничестве с полицией и федеральными властями, клялся, что не боится, что это его обязанность, что это серьезная ответственность, и так далее, при этом он выжимал из ситуации сто процентов успеха. О, да, Васкес - идеальное орудие в его руках, он обеспечит максимум популярности. Однако следующий сюжет застал Спектра врасплох.

- Перед нашим выходом в эфир, - объявил ведущий, - мы получили видеокассету, анонимно доставленную в студию. На конверте не было никаких отметок, кроме одной - стилизованного изображения летучей мыши, символа Бэтмэна. Нечего и говорить, содержание кассеты нас заинтриговало. Сейчас мы прокрутим для вас эту пленку.

Спектр подался вперед в кресле, когда Бэтмэн появился на экране, снятый крупным планом на темном скалистом фоне.

- Говорит Бэтмэн. Сегодня рано утром я выкрал у властей государственного свидетеля обвинения против генерала Гарсиа. Этот свидетель находится сейчас под моей защитой, целый и невредимый. Я сделал это для того, чтобы свидетель и в дальнейшем оставался невредимым и смог дать показания против генерала в предстоящем процессе. Я обещаю властям, что в нужное время я доставлю свидетеля в нужное место, но до тех пор нет более надежного места, чем Бэткейв. Я свободен от общественного и политического давления, мне не грозит давление со стороны прессы и адвокатов Гарсиа. Свидетель останется под моей опекой, а тот дегенерат и психопат-убийца, который называет себя Спектром, потерпит крах в попытке выполнить свои обязательства по контракту. Я даю в этом торжественное обещание.

- Мне остается добавить лишь одно. Я знаю, что Спектр в данную минуту смотрит передачу, он как свихнувшийся изверг не может оторваться от зрелища содеянного им злодеяния, и к нему я обращаю эти слова.

Камера придвинулась ближе, пока лицо Бэтмэна в маске не заполнило весь экран.

- Ты считаешь себя профессионалом, экспертом смертоносного ремесла, но то, что ты совершил сегодня, было не искусство, а бойня. Ты показал свою сущность заурядного душегуба, стоящего на одной доске с сумасшедшим поджигателем, сеющим смерть без разбора. Нет нужды в профессионализме, чтобы убивать беззащитных женщин и детей. К чему мастерство, если ты даже не видишь лица своей жертвы. Ты ничем не лучше бесчисленных террористов, которые действовали до тебя трусливых людишек, в безопасности вынашивающих свои планы и затем беспричинно убивающих и разрушающих в болезненном заблуждении, что они борются за правое дело и сделают мир лучше. Ты такой же, как они. Ты не выше их. Ты просто еще один мясник в длинной шеренге больных людишек с перекошенной психикой, пытающихся безумными акциями компенсировать свою несостоятельность. И как вредное насекомое ты будешь раздавлен.

Запомни! Кем бы ты ни был и где бы ни скрывался, я найду тебя. Я вытащу тебя на свет и передам властям, чтобы ты провел в камере остаток своей жалкой жизни. Я избавлю этот город от тебя, Спектр. Ты можешь убежать, трусливый убийца, но на земле нет места, где ты сможешь спрятаться от меня!

Пленка кончилась и в кадре снова был ведущий.

- Мы узнали, что полиция и остальные телекомпании получили копии этой записи. Смысл послания Бэтмэна однозначен - перчатка брошена. Когда мы обратились за комментариями к комиссару полиции Джиму Гордону...

Экран телевизора с грохотом взорвался от удара чайником, и в воздух взметнулись искры, дым, осколки стекла и керамики. Спектр побагровел от ярости. Такое оскорбление по национальному телевидению и от какого-то клоуна в маскарадном костюме, опереточного шута, осмелившегося встать у него на пути. Он стоял, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки и смотрел на изуродованный телевизор, словно по-прежнему видел лицо Бэтмэна.

- Значит, я насекомое, - сказал он, пытаясь прийти в себя, которое можно раздавить? Хорошо, мой ряженый друг, посмотрим, кто из нас будет уничтожен!

Он надел плащ, выскочил из квартиры и направился к телефонной будке на углу. Опустив монету, он быстро набрал номер отдела новостей. На этот раз он даже не стал вызывать Энрике Васкеса. Когда на звонок ответили, он попросту сказал:

- Говорит Спектр. Передайте Бэтмэну, что завтра будет не одна, а две демонстрации - одна для генерала Гарсиа и одна специально для него. Скажите ему, что Спектр принял вызов.

Он бросил трубку на рычаг, затем снова снял, оторвал от провода и выбросил ее на улицу. Еще до того, как он покончит с этим делом, горожане начнут добиваться освобождения Гарсиа. И шумно требовать головы Бэтмэна. Он охотно отдаст им ее, упакованную в подарочную коробку и доставленную в офис комиссара Джима Гордона.

7

Здесь было единственное место, где репортеры не могли до них добраться, потому что клиенты сами позаботились об этом. У Мактаггерта был бар для полицейских, за два квартала от департамента, размещенный в полуподвале элегантного старого кирпичного особняка. Здесь не свешивался папоротник со стен, не было экстравагантных блюд, просто старомодный кабачок со своим стилем, в котором подавали виски и пиво и где музыкальный автомат играл старые песни Торма, Беннета и Синатра. Комиссар Джим Гордон и агент ФБР Рис Чэмберс сидели в темной угловой кабинке, а между ними стоял кувшин с пивом и несколько пустых стаканчиков для виски, выстроившихся в ряд, словно оловянные солдатики.

- Получается так, - сказал Чэмберс, - что ваш друг Бэтмэн только усугубил ситуацию.

Незадолго перед этим им позвонили с телевидения и сообщили о зловещем звонке Спектра и о том, что он принимает вызов.

- Бэтмэн не отвечает за действия Спектра, - заметил Гордон, - он просто хочет помочь. Поверьте мне, сейчас нам очень нужна помощь.

- Да, конечно, - вяло ответил Чэмберс. - Представляете, что будет, если каждый житель города вобьет себе в голову, будто ФБР и полиция не в состоянии делать свое дело самостоятельно и нуждаются в помощи. Мы все окажемся в зоне боевых действий.

- Бэтмэн не рядовой житель, - возразил Гордон. - Он отлично подготовленный и очень способный человек, в распоряжении которого огромные ресурсы. И что бы вы ни думали, Рис, он на нашей стороне.

Чэмберс вздохнул.

- Полагаюсь на ваше слово. Пока же у нас нет свидетеля, и, несмотря на обещание Бэтмэна доставить его в нужное время и место, у нас нет гарантии, что он сдержит слово или что он сможет сохранить свидетеля в безопасности.

- Никто не знает, где находится эта пещера Бэткейв, - сказал Гордон, - и Спектр никогда не найдет ее. Но если даже найдет, то Бэтмэн будет ждать его там.

Чэмберс задумчиво посмотрел на него.

- Вы так говорите о нем, Джим, как будто хорошо его знаете. Вы действительно его знаете, верно?

Гордон покачал головой.

- Я не знаю, кто такой Бэтмэн. И это святая правда.

- Я вам верю, - продолжал Чэмберс, - но это не ответ на мой вопрос. Послушайте, мы с вами в одной упряжке. Между нами... не скрывайте, Джим.

Гордон пристально посмотрел на Чэмберса, глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух.

- Вы правы, я знаю его. В некотором смысле. Я не знаю, кто он, но что он представляет из себя, я знаю. Несколько раз мы встречались с ним. Первый раз это случилось, когда он спас жизнь моему сыну. Я его должник, Рис. И за многое другое я ему обязан. Оглянитесь вокруг здесь полно полицейских. Спросите любого, и они вам скажут, что, по их мнению, Бэтмэн - один из них. О, официально они этого не скажут, но таково их мнение. И мое тоже. Впрочем, если вы расскажете об этом, мне придется все отрицать. Если, конечно, вы не опутаны проводами и не записали все на пленку.

Чэмберс улыбнулся.

- Вы же знаете, что нет.

Гордон тоже улыбнулся в ответ.

- Пожалуй, знаю, иначе я никогда не рассказал бы вам этого. Мы начинали с вами не очень дружелюбно, но вы хороший парень, Рис, и если в конечном итоге вы потеряете вашу работу в Бюро, то золотой значок детектива Готэм-Сити будет ждать вас в любое время. - Он мрачно улыбнулся. - Предполагаю, что до того они не выставят за дверь меня.

- Вы думаете, это возможно?

Гордон пожал плечами.

- Почему нет? Правда, сомневаюсь, ведь я удобный козел отпущения. Кроме того, я знаю всю подноготную этого города.

Чэмберс ухмыльнулся.

- Не сомневаюсь. Я изучил ваше досье и знаю, что случилось в Чикаго. Вот это и есть настоящее мужество! И я докопался до того, что у вас было здесь. Вы сокрушили продажную политическую машину и очистили город фактически единолично.

- Нет, - возразил Гордон, - мне помогали. Неофициально помогали.

- Бэтмэн?

- Бэтмэн.

Чэмберс кивнул.

- Кажется, я начинаю понимать. Это своего рода ваше секретное оружие, верно?

- Отчасти, - ответил Гордон. - Но Бэтмэн не орудие в чужих руках. Если бы я начал играть не чисто, он и со мной не стал бы церемониться.

- Он действительно настолько силен?

- Действительно.

- В последнее время я часто о нем думаю, - начал Чэмберс. - В Бюро знают о нем, естественно, но не принимают его всерьез. Возможно, это ошибка. Он намного значительнее, чем одинокий борец за справедливость. Я видел тот вертолет, на котором он удрал от нас. Он похож на какую-нибудь летающую посудину из "Звездных войн". Подобные вертолеты до сих пор находятся на стадии разработок. Это совсем не та штука, которую можно просто попросить в любом крупном универмаге. Если бы я не разбирался в этом вопросе, я бы решил, что Бэтмэн - один из особых государственных агентов. Только я не могу представить себе ни одного государственного агентства, способного провернуть подобную непостижимую операцию. Такое может случиться лишь на страницах дешевых романов в мягкой обложке. Хотя, некоторое из того, что делает ЦРУ, не так уж отстает от Бэтмэна.

Гордон покачал головой.

- В свое время я обдумывал такую версию, - сказал он, - но в ней много слабых мест. ЦРУ проводит много тайных операций, и некоторые из них довольно дерзкие, но, черт возьми, как вы можете скрыть существование такого человека, как Бэтмэн? Широкая сеть поддержки, от которой никуда не денешься, комплекс материально-технического обеспечения, и многое другое... Рано или поздно, но что-нибудь где-нибудь всплыло бы на поверхность. Слишком много людей было бы привлечено к этой работе. А чем больше посвященных, тем вероятнее утечки информации.

Чэмберс снова кивнул.

- Да, я вижу, куда вы клоните. Значит, Бэтмэн действует в одиночку. Но, дьявол, как ему это удается? Откуда он черпает ресурсы? Вы полагаете, за ним стоит какой-то фанатичный энтузиаст-миллионер? Кто-то наподобие Росса Перо?

Гордон улыбнулся.

- Мне пришлось отказаться от попыток выяснить это, - сказал он. Прошли те времена, когда я чувствовал то же, что вы сейчас. Я даже составил тогда лист подозреваемых, но никто из них не соответствовал образу Бэтмэна. Иногда мне кажется, что если бы кто-то хорошо осведомленный о действиях Бэтмэна начал глубоко и усердно копать, быть может, ему удалось бы узнать, кто эта Летучая мышь на самом деле, но я не этот кто-то. Я не хочу знать. Мое знание сделало бы его уязвимым и снизило эффективность его присутствия. И это сделало бы уязвимым меня самого, с точки зрения давления, которое и вы, и я испытываем сейчас. Просто... я не могу выдать того, чего не знаю. Я редко занимаю такую позицию, но, я думаю, в данном случае мне лучше оставаться вне игры.

Чэмберс задумчиво поджал губы.

- Что вы ответите, если я скажу, что хотел бы с ним встретиться? Только вы и я, на любых условиях. Вы сможете это устроить?

С минуту Гордон внимательно рассматривал его.

- Может быть.

- Вы действительно постараетесь?

- Если вы рассчитываете взять его, Рис, то это вам не по зубам. Только без обиды.

- Никаких арестов. Обещаю, я буду хорошо себя вести. Как скажете. Если хотите, заберите мой пистолет и проверьте, нет ли на мне микрофона. Все, что хотите. Я не собираюсь играть грязно. Я только хочу поговорить с этим парнем. Просто понять, откуда у него такая настойчивость. В конце концов, моя карьера, что ужаснее всего, в каком-то смысле - в его руках.

Гордон кивнул.

- Посмотрим, что я смогу сделать. Но я ничего не обещаю.

- Мне достаточно вашего слова. - Он потянулся за чеком.

- Позвольте мне заплатить, - сказал Гордон.

- Нет, все в порядке, - запротестовал Чэмберс. - На этот раз платит Бюро. Какого черта, может статься, мне больше не выплатят ни цента на служебные расходы.

- Как себя чувствует наша гостья? - спросил Брюс Альфреда, который сегодня отнюдь не выглядел как Альфред. Он сменил привычный для себя элегантный темный костюм на монотонно-коричневую твидовую куртку, застегнутую на все пуговицы, белую рубашку с широким шелковым галстуком, серые фланелевые слаксы и кожаные домашние тапочки. Волосы он прикрыл темно-каштановым париком, обильно сдобренным сединой, к нему подобрал густую бороду, которая спрятала аккуратно подстриженные седеющие усы. Он добавил искусно наложенный грим и очки в роговой оправе и стал совершенно неузнаваем. Он мог бы предстать кем угодно, принять любую внешность, но Альфред предпочел выглядеть как дядюшка-университетский-профессор, безобидный, но все же с намеком на неуловимую строгость. Это был тот выбор, который много говорил о знании дворецким человеческого характера.

Альфред вздохнул.

- Иногда она становится поистине несносной молодой особой, хозяин.

- Несносной? В каком смысле?

- Она очень противоречива и крайне раздражительна, а ее метод завоевания власти над окружающими заключается в демонстрации вызывающего, задиристого, и, в совокупности, довольно неприятного внешнего облика. Похоже, это ее способ держать людей на расстоянии, пытаться показать свою уверенность и самонадеянность, но внутри она просто до смерти запуганная молодая женщина.

- Я знаю, Альфред, - сказал Брюс. - Постарайся быть с ней терпеливым. Ее жизнь была нелегкой.

- Мне тоже пришло это в голову, - ответил Альфред. - Кажется, она особенно разволновалась, посмотрев по телевизору вечерние новости.

- Ее не за что винить, - сказал Брюс, - это действительно был очень волнующий репортаж.

Он тяжело вздохнул. В последних новостях передали ответ Спектра на его видеопослание. В вечернем выпуске также прозвучала прискорбная статистика взрыва. Погибло более двухсот шестидесяти человек. Около сотни тяжелораненых. И неопределенное число жертв до сих пор остается под развалинами. Его словно охватило оцепенение. Единственное чувство, которое он мог ощущать, - холодная ярость, и ему требовалась вся сила воли, чтобы сдержать ее в себе. Ему еще потребуется эта ярость, она поможет ему, но он должен держать ее под контролем, иначе даже страшно представить, к чему это может привести.

- Возможно, я совершил непростительную ошибку, выманив его на поединок, - сказал Бэтмэн. - Судя по всему, он не остановится, и террористические акты против невинных людей еще не раз потрясут город. Он не пойдет ко мне в руки сам, как мы рассчитывали.

- Если вы и дальше будете относиться к его угрозам совершить повторные теракты, как к намерению унизить и осрамить вас лично, сказал Альфред, - тогда вы рискуете попасть в западню, которую он для вас приготовил.

Брюс нахмурился.

- Как это, Альфред?

- Я кое-что знаю о психологии террористов, - ответил дворецкий, со дней моей службы в воздушных войсках особого назначения. Террорист добивается власти. Он стремится манипулировать своими жертвами через страх, чувство вины и неуверенность. Хозяин, если Спектру удастся убедить вас, что часть ответственности за его акции лежит на ваших плечах, тогда он выиграет половину сражения. Не вы создали его. И вы не отвечаете ни за него, ни за его поступки. Он взял на себя эту миссию и заключил этот ужасный контракт по своей собственной воле, и, как я предполагаю, ему заплатили за это кругленькую сумму. Но вы не принимали в этом участия. Даже если бы вы полностью оставались в стороне от всего происходящего, это ничего бы не изменило.

- Может быть, - сказал Брюс. - Но, боюсь, люди станут винить меня за то, что я побудил его к еще большей жестокости.

- Возможно, - согласился Альфред. - Кое-кто из горожан, без сомнения, будет винить именно вас, но только те, кто и раньше не одобрял ваших поступков. Но, я думаю, вы недооцениваете жителей Готэм-Сити. Они знают, во имя чего боретесь вы, и во имя чего действует Спектр.

- Надеюсь, вы правы, Альфред, - сказал Брюс. - Но я уже не помню, когда чувствовал себя таким беспомощным. Наверное, ни разу с того дня, когда убили моих родителей. Спектру удалось ускользнуть от самых лучших разведслужб и правоохранительных органов во всем мире. Как я смогу отыскать такого человека в городе с населением более двух миллионов?

- Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос, хозяин, - с сожалением сказал Альфред. - Поэтому-то террорист - самый отвратительный и опасный из созданий. Он всегда наносит удар из тени, не делая различий, и он всегда остается безликим и неузнанным. Если только его предаст кто-нибудь из его же организации или если вам удастся проникнуть в эту организацию, тогда его можно сокрушить. Иначе, единственный способ остановить его - ждать, пока он допустит какую-то ошибку, или как-то предвидеть его шаги.

- Спектр не похож на человека, который делает ошибки, - возразил Брюс. - Об этом свидетельствует длинный список его удавшихся покушений, которые он организовывал по всему миру. И если речь заходит о предвидении его шагов, то возможно ли это? В Готэм-Сити бесчисленное количество объектов, которые он при удобном случае может выбрать в качестве цели. А я - всего лишь человек. И я - один.

- Небольшая поправка, хозяин, - сказал дворецкий. - Вы - не один. У вас много друзей среди жителей этого города. Таких, как комиссар Гордон, кто признателен вам и кто в долгу перед вами. Не кажется ли вам, что теперь пришло время платить эти долги?

Последняя группа учеников закончила тренировку несколько часов назад, и Сато только завершил медитацию, как вдруг он почувствовал присутствие кого-то знакомого в додзе.

- Вы сегодня рановато, Грызун в маске, - крикнул он из-за ширмы, которая отделяла его закуток от остального чердака.

- Сенсэй, мне нужна ваша помощь, - сказал Бэтмэн.

Сато появился из-за ширмы босиком и в длинном черном шелковом кимоно, ниспадающем свободными складками.

- Это связано с человеком, который называет себя Спектром, не так ли?

- Да.

Сато кивнул.

- Проходите. Садитесь. Я как раз заварил себе немного чаю.

Они уселись в излюбленном уголке на подушки, разложенные вокруг низкого черного лакированного столика.

- А я все размышлял, когда же вы придете спросить об этом человеке, - сказал Сато, разливая чай по чашкам.

- Мне не хотелось навязывать другим свои проблемы, - объяснил Бэтмэн.

- Человек, о котором идет речь, - для всех нас проблема, - сказал старик. - Он объявил войну всем жителям этого города, войну, которую ведет нечестными средствами. Такого человека нельзя терпеть.

- О нем почти ничего не известно, - сказал Бэтмэн. - Я должен найти его, только так я смогу его остановить, но я не знаю даже откуда начать. Я никогда не сталкивался с таким противником. Его действия не подходят под существующие стереотипы. И нет никакой возможности предвидеть, куда он ударит в следующий раз. Против него я чувствую себя беспомощным. Я...

Сато остановил его резким взмахом руки.

- Ни один человек не станет беспомощным, если он сохранит способность мыслить, - сказал он. - Вы должны отделить себя от своих эмоций. Думайте вот этим, - Сато постучал указательным пальцем по голове, - а не этим, - он приложил руку к сердцу.

- Трудно не чувствовать боль, которую доставляет этот человек, сказал Бэтмэн.

Сато кивнул.

- Да. В этом его самое опасное оружие. Вы чувствуете боль, которую он принес в наш мир. Вы чувствуете насилие и вы чувствуете гнев, а эти эмоции заставляют чувствовать себя беспомощным. Когда два противника сталкиваются в схватке, проигрывает тот, кого первым охватывает ярость.

- Но разве это возможно, не чувствовать гнев?

- Это невозможно, - ответил старик.

- Сенсэй, пожалуйста! - взмолился Бэтмэн. - Я не нуждаюсь сегодня в ваших загадках.

- Никаких загадок, - возразил Сато. - Существует гнев, который придает силу действиям и управляет поступками, и есть гнев, который зависит от сознания. Мы должны поговорить о последнем. Гнев, который управляет, - это гнев, который мешает ясно мыслить. А гнев, являющийся частью сознания, может стать мощной, мотивирующей силой, энергию которой можно направить во благо. Но только в том случае, если человек сам руководит этой энергией, вместо того чтобы позволить ей руководить собой. Это требует силы воли. Силы духа, которой вы полностью обладаете. Однако в вашем гневе вы позволили своей силе воли ослабнуть. Внутри вас бушует гнев, но для него нет направления, нет выхода, и это порождает беспомощность. Вы проиграли сражение еще до того, как оно началось.

- Тогда как я могу выиграть? - спросил Бэтмэн.

- Не пытайтесь распалять свой гнев, - сказал старик. - Лучше постарайтесь сдерживать его, как часть своего сознания. Это напомнит вам, почему вы делаете то, что должны сделать. Ваш враг ждет, чтобы вас охватила ярость. Он знает, что она подтолкнет вас на ошибки или разожжет в вас бессилие. В осознании своего гнева к врагу не забывайте, что эмоции - тот инструмент, который может использовать каждый из вас. Не дайте ему почувствовать удовлетворение от использования против вас этого орудия. Умерьте свой гнев холодной осмотрительностью. Разберитесь в своем противнике, узнайте его повадки и оружие, которым он владеет. Чтобы победить его, вы должны научиться мыслить так, как он.

- Вы хотите сказать: чтобы победить Спектра, я должен стать похожим на него, как две капли воды? - спросил Бэтмэн.

- Но это то, чему я сопротивлялся всю свою жизнь.

- Нет, - ответил Сато, качая головой. - Вы не должны быть лишь в точности похожим на своего врага, вы должны стать своим врагом. Вы должны заставить себя думать как он. Предвидеть, как он может ответить. Представить, как бы вы поступили на его месте.

- Рассуждать как террорист, как наемный убийца? - уточнил Бэтмэн.

- Точно. Как человек, не способный испытывать ни угрызения совести, ни жалость к своим жертвам. То, что он делает, - результат не душевных порывов, а холодного расчета. Он смотрит на жизни, которые отбирает, лишь как на средство достижения цели. Он отделил эмоции от своего разума. Если, бросив ему вызов, вам удалось пробудить в нем чувства и эмоции, значит, вы сможете выбить привычную почву из-под его ног, изменить условия, при которых он работает лучше всего.

- Так вы не думаете, что это было ошибкой? - спросил Бэтмэн.

- Я смотрел сегодня вечерние новости, - ответил Сато. - Сообщили, что Спектр звонил в телекомпанию и принял ваш вызов. Ему не обязательно было это делать.

- Но я украл его мишень! - ответил Бэтмэн. - У меня есть кое-что, за чем он охотится.

- Разве? Насколько я понимаю ситуацию, его первостепенная задача - оказать давление на правительство для освобождения генерала Гарсиа. И посеять в городе страх и панику, чтобы запустить в ход это давление. Ему вовсе не обязательно контактировать с вами, чтобы провернуть это дело. Если вторая его задача - убрать свидетеля, чтобы предотвратить дачу разоблачительных показаний, преподать поучительный урок остальным, искушенным повернуть против своих боссов - то не будет ли для него намного проще нанести удар, когда свидетель явится непосредственно перед судом? Это единственный момент, когда он безоговорочно может быть в том же месте, где и наш свидетель. А если он сомневается по поводу внешности свидетеля, почему бы ему не заложить бомбу где-нибудь в здании зала суда? Он уже продемонстрировал свое бессердечное пренебрежение к человеческой жизни. Какая ему разница, если заодно погибнут и другие?

- Ну, если взять на себя роль защитника дьявола, - рассуждал Бэтмэн, - то для начала, здание суда будет усердно охраняться. Каждый входящий и выходящий будет тщательно проверен, и все, что он принесет с собой, пройдет через детекторы.

- Это не остановит умного парня, - заметил Сато.

- Может статься, не остановит, - уступил Бэтмэн, - но, взрывая здание суда, он рискует жизнью самого Гарсиа.

- Предположим, ему это безразлично, - нашелся Сато. - Предположим, если ему не удастся добиться освобождения Гарсиа, то у него не останется выбора, кроме убийства генерала.

- Возможно, - согласился Бэтмэн.

- Будь я наемным убийцей, - сказал Сато, - а вы спрятали бы от меня персону, которую я хотел бы отправить к праотцам, - и во мне было бы не больше уважения к человеческой жизни, чем у Спектра, - я взял бы заложника и потребовал бы выдачи моей жертвы в обмен на жизнь заложника. В случае невыполнения моих условий я бы убил моего заложника, к тому же в такой манере, что это вызвало бы бурю ужаса и отвращения. А потом взял бы другого заложника. Может быть, двух. Если б вы опять не согласились с моими требованиями, в следующий раз я бы увеличил число несчастных и продолжал бы в том же духе, пока не вынудил бы вас подчиниться моей воле. Одна жизнь за жизни многих. Не то ли это уравнение, которым руководствуется Спектр в своих действиях в случае с генералом Гарсиа?

- Да, бьюсь это как раз то, что он собирается предпринять, сказал Бэтмэн. - Он уже пообещал взорвать в следующий раз не один, а два объекта. Один - исключительно ради меня.

- Тогда мы докопались до хода его мыслей, - подвел итог Сато, - и его решение не лежит на вашей ответственности. Он сделал этот выбор. Подозреваю, он не раздумывая поступил бы точно так же, будь свидетель под вашей опекой, или в руках полиции. Поступив так, как считали благоразумным, вы никого не осудили на смерть, мой друг. Наоборот, вы спасли одну жизнь. Жизнь свидетеля. А теперь вы должны попытаться спасти остальных. Возможно, вы потерпите неудачу. Но предпринять попытку - дело чести. Помните одну вещь. Главное различие между вами и этим убийцей-профи в том, что у вас мысль о кровопролитии вызывает отвращение. Пока вы продолжаете защищать свидетеля, вы боритесь во имя спасения жизни. Он - тот, кто совершает смертоубийство, не вы. Однако, если вы спасуете перед его требованиями и отдадите свидетеля ему на милость, тогда вы не только прекратите борьбу во имя спасения жизни, но и станете соучастником убийства. Такова холодная логика, но это должно поддерживать вас в решении, которое вы выбрали. Принимаете?

Бэтмэн кивнул.

- Да, Сенсэй. Я принимаю это.

- Хорошо. Тогда мы сейчас начнем рассуждать как наемные убийцы, вы и я. У меня в таких делах чуть побольше опыта, поэтому я попробую стать на время вашим гидом. Мы уже знаем и его цели, и то, что в его действиях существует стереотип. Вы ошибались, утверждая, что такого стереотипа нет. Это не требует доказательств. Он будет стремиться ввергнуть в ужас жителей этого города, ударить по заметным целям и добиться впечатляющего результата - как говорится, много смертей в одно мгновение. И каждую акцию он преподнесет как захватывающее зрелище, таким образом, чтобы разбудить сильные эмоции. Давайте думать, как он, и выберем оптимальные мишени в нашем городе, так много, насколько хватит фантазии. И тогда постараемся держать ухо востро и следить в оба глаза за этими объектами.

- В нашем городе недостаточно полицейских, чтобы наблюдать за каждой предполагаемой мишенью, - сказал Бэтмэн.

- А мы будем наблюдать не только глазами полицейских, но и тех, кого наш наемник выбрал себе в противники. Глазами горожан. Охотник, идущий по следу добычи в одиночку, имеет меньше шансов на успех, чем тот, кому помогают загонщики, колотя по кустам палками и выгоняя зверя на стрелка.

- Один... один мой друг говорил почти то же самое, - сказал Бэтмэн.

- Значит, ваш друг мудр, и вы поступите правильно, прислушавшись к его совету. У меня много учеников, а у каждого из них много друзей. А у их друзей тоже есть друзья. Вот вам начало. У вас есть друзья, к кому вы могли бы обратиться?

Бэтмэн кивнул.

- Да. Я думаю, найдется несколько человек.

- Тот, у кого есть несколько друзей - богаче, чем можно измерить, - многозначительно заметил Сато. - Пусть каждый вытряхнет из карманов свое богатство, и все вместе мы купим Спектру поражение. А пока давайте пораскинем мозгами, куда мы заложим наши бомбы, если хотим прикончить побольше людей в одно мгновение...

Он заказал лимузин к отелю "Готэм-Плаза", представившись как "мистер Дэвон Стюарт из Бладстар рекорда" и сказал, что заплатит шоферу наличными. Он объяснил, что будет на совещании в баре отеля и попросил позвонить ему туда, когда прибудет машина.

Когда водитель увидел, как он выходит из дверей отеля, перед ним предстал человек с черными, ниже плеч волосами, в модных солнцезащитных очках, дорогой черной кожаной куртке, надетой поверх белой шелковой сорочки, и с белым шелковым шарфом, повязанным вокруг шеи; в узких черных кожаных штанах, стянутых витым серебряным ремешком, и высоких ботинках, один из которых словно змея обвивала золотая цепочка. Также у него был в руках также атташе-кейс.

"Мистер Стюарт" забрался на заднее сиденье и дал указание отвезти его к Клубу 34 - самому известному злачному местечку в Готэм-Сити, где красивые люди назначают свидания, куда приходят потанцевать, посмотреть на других и показать себя. Швейцар на дверях, чья работа была решать, кого впускать из выстроившейся снаружи очереди, - чей выбор часто зависел от внешности гостя, или супермодного костюма, или сложенной двадцатидолларовой банкноты, незаметно скользнувшей из ладони в ладонь, - неожиданно увидел плавно подкативший длинный белый лимузин, шофера, услужливо открывающего заднюю дверцу для кого-то, на ком со всех сторон так и сияла надпись "рок-звезда" или "музыкальный продюсер" и прикинул, что это должно быть важная персона, а потому сразу же пропустил внутрь.

Очутившись в клубе, Спектр немного помедлил, привыкая к атмосфере: громкая рок-музыка, доносящаяся из концертного зала в сопровождении чуть ли не землетрясения от ритма лихого ударника, разноцветные вспышки цветомузыки, смешанный аромат человеческого пота, парфюмерии и одеколона; и, конечно же, беззаботные парочки - одни кружились на танцплощадке, другие сидели за стойкой бара, соревнуясь в способностях очаровывать, а те, кто уже преуспел в искусстве обольщения, целовались и ласкали друг друга за столиками и в темных уголках. Дорогие наряды, дорогая выпивка и дешевые трепет и возбуждение. Он протолкался к бару и привлек внимание бармена, небрежно достав купюру в пятьдесят долларов.

- Да сэр, что приготовить для вас сегодня?

- Только стакан воды, спасибо, но сдачи не надо, если вы будете так добры и посмотрите за моим кейсом. Мне бы не хотелось рисковать, потеряв его в толкотне, а я не решаюсь сдать его в гардероб.

- Понятное дело, сэр, никаких проблем. Я поставлю его вот сюда, за стойку, где смогу приглядывать за ним.

- Огромное спасибо.

- Нет проблем. Ух ты, а эта штучка тяжеленькая. Что вы в нем носите?

- Он набит взрывчаткой.

- Да, точно. - Бармен улыбнулся. - Не беспокойтесь, я перенесу его очень осторожно.

- Спасибо. Я ценю это.

- Всегда пожалуйста, сэр. - Он убрал купюру в карман. Спектр закурил французскую сигарету и немного отпил из своего стакана.

- Привет.

Он обернулся и увидел молодую женщину. Длинные, светло-медовые волосы, надутые губки, хорошенькое личико и исключительно облегающее и короткое платье с таким глубоким вырезом, который почти ничего не оставлял для воображения.

- Привет.

- Меня зовут Линда. А вас?

- Девон.

- Девон. Какое красивое имя. Судя по акценту - вы англичанин.

Он улыбнулся.

- Раньше я вас здесь не видела. Чем вы занимаетесь?

- Я профессиональный убийца.

Она захихикала.

- И много людей вы отправили на тот свет?

- О, очень много. А чем вы занимаетесь?

- О, это зависит от того, что вам больше нравится. Потанцуем?

Они перешли на танцплощадку. Она хорошо танцевала.

Не упуская глазами его взгляд, она постепенно уменьшала расстояние между ними и позволяла их телам часто соприкасаться. Через минуту они уже двигались в объятиях друг друга. Она кокетливо запрокинула назад голову, так чтобы он смог поцеловать ее.

- Ммм... - пропела она ему на ухо, - ты просто потрясающе целуешься. Мне кажется, мы неплохо проведем с тобой этот вечер.

- Да, я в этом уверен. Извини, мне надо на минутку оставить тебя, хорошо? Мне необходимо найти комнатку для маленьких мальчиков. Будь хорошей маленькой девочкой. Подожди меня у бара. Договорились?

- Ладно, малыш. Возвращайся побыстрей.

Он пробрался сквозь толпу танцующих и выскользнул через пожарную дверь. Здесь он сорвал с себя парик и очки, швырнул их в мусорный бак и спокойно пошел к углу здания. Завернув за угол, он остановился у телефона-автомата и взглянул на часы.

- Прощай, Линда, - сказал он.

Взрыв был достаточно сильным, чтобы разнести вдребезги весь фасад здания и смести с тротуара гомонящую толпу, терпеливо ожидавшую своей очереди повеселиться в клубе. В это же время вторая бомба, в похожем атташе-кейсе взорвалась в Отеле Готэм-Плаза. Спектр поднял трубку телефона и набрал номер. Ему ответила запись автоответчика:

- Привет, это Энрике. Меня сейчас нет дома, но если вы оставите свое имя и номер или краткое сообщение после сигнального гудка, я свяжусь с вами как только смогу.

В трубке послышался гудок.

- Говорит Спектр. Да, я знаю, где вы живете. Но в этом нет повода для беспокойства. Мы ведь старые друзья, вы и я. Наверное, вы уже знаете, что я подложил бомбу в Отеле Готэм-Плаза. Это для того, чтобы напомнить всем о генерале Гарсиа. Я также только что взорвал Клуб 34. Это за вмешательство Бэтмэна в мои дела. Передайте ему мои самые теплые пожелания, ладно? Хорошего настроения.

Он повесил трубку и, насвистывая, пошел прочь по улице.

- Привет, это Пол Сантоне...

- ...а я - Джоди Деннис. Добро пожаловать в "Доброе утро, Готэм".

- Обычно в это время, - объявил Сантоне, - мы представляем вам круг наших гостей, а потом немного болтаем, прежде чем передать слово Биллу Йохансену с утренними новостями и прогнозом погоды. Но в свете ужасных происшествий вчерашней ночи, нам кажется очень трудным, даже невозможным вести нашу утреннюю программу как обычно весело и беззаботно. Для тех из вас, кто еще не знает о двойной трагедии, которая потрясла город прошлой ночью, мы сразу перейдем к Биллу Йохансену в отдел новостей. Билл?

Кадр резко оборвался, и на экране появился средних лет человек в сером костюме и красном галстуке, сидящий за столом в комнате отдела новостей.

- Да, это поистине ужасные события, Пол. Прошлой ночью, примерно через час после полуночи, Спектр снова нанес удар. И не один, а два, с трагическими, разрушительными последствиями. Готэм еще не оправился от взрыва Универмага Баррингтона, когда Спектр снова осуществил свои угрозы, сея ужас среди населения города. Приблизительно в одно время две бомбы взорвались в Отеле Готэм-Плаза и шикарном ночном Клубе 34. К этому часу пожарным, после непрерывной ночной работы, удалось потушить пламя в Клубе 34, но Отель Готэм-Плаза - все еще охвачен пожаром. За подробностями мы обратимся к Рону Мэтьюзу, разместившему свою съемочную группу на Готэм-Плаза. Рон? Вы меня слышите?

Камера показала молодого репортера в свободном плаще, стоящего напротив полыхающего отеля, на другой стороне улицы. На заднем плане виднелось несколько пожарных машин, с которых пожарные направляли потоки пены из брандспойтов. Темное небо раннего утра озаряли мигалки патрульных полицейских машин и автомобилей скорой помощи. А в нижнем углу экрана светилась графическая эмблемка телевизионной станции и надпись "Прямая передача".

- Да, я вас слышу, Билл, - отозвался Рон Мэтьюз, плотнее прижимая наушники, - но это не так-то просто из-за шума. Я слышу вой сирен с того самого момента, как мы сюда приехали. Да еще душераздирающие крики людей. Пока не всех удалось спасти из этого ужасного ада. Я стою на дальнем краю площади - ближе к отелю полиция никого не подпускает. Но и отсюда хорошо виден хаос и полнейшее разрушение. Несмотря на ранний час, тротуары по эту сторону заграждений запружены людьми. Как и мне, им трудно отвести взгляд от шокирующих, невероятных последствий ночной бойни.

Похоже, никто не знает в точности, как это произошло. Я не знаю, видно ли вам на экранах, но мне видно, что весь фасад левого крыла Отеля Готэм-Плаза - слева от вас и справа от меня, - просто полностью отсутствует, словно туда попала управляемая ракета. Часть здания обрушилась, а остальное - охвачено пожаром. К тому времени, когда подоспели первые пожарные команды, огонь уже вышел из-под контроля и распространился по всему зданию по внутренним переборкам. Это была долгая и тяжелая ночь для пожарного департамента Готэм-Сити, да и для полиции тоже. Рядом со мной стоит пожарник из команды Готэм-Сити, Дэн Замбровски. Несмотря на очевидную усталость, он согласился дать нам короткое интервью, пока выдалась так необходимая для него передышка в работе...

Кадр расширился и показал усталого пожарника, шагнувшего ближе к камере.

- Дэн, я вижу, вы, должно быть, сильно устали. И я заметил, как несколько минут назад вы дышали кислородом из баллонов... Для вас это была тяжелая ночь. Как идут дела у пожарных?

- Настолько успешно, как только можно было ожидать, Рон. Через пару минут, как только немного отдышусь, я снова должен вернуться в пекло... Господи, там, внутри - настоящая преисподняя. Мы делаем все возможное, чтобы вызволить людей из огненной западни. Внутри все еще остается много людей. Пламя оттеснило их на верхние этажи... С помощью вертолетов мы сняли с крыши некоторых из них, тех кому удалось туда выбраться, но... это еще далеко не все...

- У вас есть предположения, какого типа бомба взорвалась на этот раз?

- Откуда мне знать... я не специалист. Мы только выяснили, что ее, скорее всего, заложили где-то на первом этаже. Но какой бы она не была, это чертовски мощная зажигательная штука. Взрывной волной, словно ветром, сдуло целый фасад дома, а интерьер и стены вспыхнули, будто кто-то обмазал их напалмом.

- Как вы думаете, сколько еще пройдет времени, прежде чем удастся сбить огонь?

- Не знаю... надеемся, что час или около того. Но ручаться трудно... Наша главная задача сейчас - спасти людей.

- Судя по всему, зданию причинен значительный ущерб.

- С ним полностью покончено. Я хочу сказать, не знаю... Я могу ошибиться, но я не вижу никакой возможности уберечь отель от разрушений.

- Вы можете назвать примерное количество погибших?

Пожарник покачал головой.

- О, Боже, не спрашивайте. Я даже не хочу думать об этом. Я работаю пожарником пятнадцать лет, и это худшая ночь за всю мою жизнь, Извините, я должен идти...

- Конечно, я понимаю. Спасибо, что уделили нам время из своего перерыва. Будьте там поосторожнее, Дэн.

- Да, спасибо.

- Что ж, вы слышали его. Он в пожарной службе уже пятнадцать лет, и это - худшая ночь за всю его жизнь. Это доходчиво говорит о том, что здесь творится. Пока все, Билл.

- Спасибо, Рон. Будь поблизости и держи нас в курсе дела.

- Да, хорошо.

- А если этот сюжет был недостаточно зловещим, мы обратимся к Сюзан Шапиро и событиям у Клуба 34. Сюзан?

На экране появилась симпатичная молоденькая брюнетка в черной кожаной куртке. Она стояла на тротуаре, по другую сторону улицы от мрачных развалин, которые недавно были Клубом 34.

- Билл, за моей спиной - то, что осталось от шикарнейшего ночного притона Готэм-Сити! Известного когда-то как ночной Клуб 34. Я даже не знаю, как начать... как описать вам эту сцену... Мы просто подкатим камеру поближе, и вы сами все увидите.

- Мой Бог, - отозвался из-за кадра голос Билла Йохансена.

- У меня просто нет слов, - продолжала Сюзан Шапиро. - Только недавно пожарным удалось потушить огонь, и вы можете ясно увидеть, что оставшееся от некогда популярнейшего местечка - не более, чем дымящиеся руины. Это напоминает зону военных действий. Это мог быть Бейрут, или Дрезден времен второй мировой войны после бомбардировки. Полиция и пожарные разбирают дымящиеся обломки, пытаясь освободить тела погибших и возможных уцелевших. Хотя трудно представить, что кто-нибудь мог выжить. Это... это просто непостижимо.

- Сюзан, - прервал ее Йохансен, - можно как-нибудь установить, сколько людей находилось внутри?

- Билл, об этом тяжело рассуждать. Клуб был забит до отказа. Ведь была субботняя ночь. В этот день недели сюда всегда стекается море народа. А многие стояли в очереди у дверей. Из них почти никто не уцелел. Рядом со мной находится выживший очевидец взрыва. Сэр, подойдите, пожалуйста, поближе.

В кадр шагнул молодой человек в модной, "крутой" одежде, но его кожаную куртку покрывал слой пыли, белая сорочка с расстегнутым воротником была грязной, а беспорядок на голове никак нельзя было назвать прической.

- Ваше имя...

- Романелли. Тони Романелли.

- Мистер Романелли, чтобы объяснить телезрителям ваш внешний вид, я сразу же скажу, что вы оставались здесь на протяжении всей ночи, помогая вести спасательные работы.

- Да, верно. Я хочу сказать... знаете, я просто не мог уйти. Боже, я должен был сделать что-нибудь.

- Это правда, что вы на самом деле стояли в очереди около клуба за минуту до того, как произошел взрыв?

- Да, верно. Я отошел за сигаретами и попросил парня, который стоял за мной, чтобы он сохранил для меня место, пока я сбегаю в бар на противоположной стороне улицы.

- И это спасло вам жизнь?

- Да. Вы можете поверить? Я ведь собирался бросить курить. Почти все, кто стоял в этой очереди погибли. Просто невероятно. Меня все еще пробирает дрожь.

- Значит, вы были в баре напротив, когда рванула бомба?

- Да, я как раз вошел внутрь, чтобы воспользоваться автоматом с сигаретами. Я не пробыл там и пяти секунд, когда все взлетело на воздух. Бар находится в полуподвале, поэтому там только одно небольшое окошко около двери. Его выбило, а осколки разлетелись по всему бару. Взрыв ощущался даже там. Зеркало на задней стене разбилось, бутылки разбились, а тех, кто сидел у двери, швырнуло со стульев на пол.

- Эта забегаловка прямо через дорогу?

- Да, верно.

- А был ли с вами кто-нибудь в очереди? Я имею в виду, вы пришли в клуб один?

- Со мной была пара друзей с работы. Я не знаю, что сейчас с ними. Мне кажется, они погибли. Вы знаете, странно, я даже не думал об этом. Я был словно в оцепенении. Я не мог уйти домой. Я хочу сказать: если б я ушел, то не перенес бы напряжения, я уверен. Я не могу думать сейчас об этом. Я, не хочу больше говорить, о'кей?

- Конечно. Спасибо, мистер Романелли. Вам крупно повезло.

- Да, я тоже так думаю. Забавно, но я не чувствую, себя таким счастливым.

- Тебе слово, Билл.

- Спасибо, Сюзан. Мы отыскали Росса Карнера у Центральной Больницы Готэм-Сити...

Не сказав ни слова, Альфред подошел к телевизору и выключил его.

- Оставьте, - сказал Брюс.

- Нет, хозяин, - мягко возразил дворецкий. - Вы уже достаточно видели. Не изводите себя. Вы бодрствовали всю ночь напролет. Вам необходим отдых.

Брюс Уэйн поднял голову.

- Как, Альфред? - спросил он хрипло. - Как я могу спать, когда этот монстр разгуливает по улицам города? И в любой момент может ударить снова? Как? Объясни мне!

- Вам еще понадобятся силы, - ответил Альфред. - Вам еще понадобятся все ваши способности, быть может, как никогда раньше. Я знаю, вам заснуть будет нелегко, Я могу дать вам легкое успокоительное...

- Мне будет это сниться, Альфред. Реальность и так достаточно ужасна. Я не хочу окунуться в ночной кошмар.

- Вы должны отдохнуть, хозяин. Вы должны.

- Для меня нет отдыха, Альфред. До тех пор, пока он на свободе. Брюс поднялся с кресла. - Я иду в Бэткейв. Мне надо многое сделать.

8

- Я не думал, что вам удастся организовать встречу так быстро, сказал Чэмберс, когда они переезжали мост в машине Гордона.

- Но я ничего не организовывал, - возразил Гордон. - Бэтмэн сам попросил о встрече. И он особо настаивал на вашем присутствии.

- Вы не шутите? Как же он с вами связался?

- По телефону, - ответил Гордон. - И если вы думаете спросить меня, нельзя ли его выследить, то лучше забудьте об этом. Мы уже пробовали.

- И?

- Мы мотались по всему городу, и как оказалось, за своим же собственным хвостом. Не знаю каким образом, но он умудрился подключиться к компьютерным линиям телефонной компании и устроил изрядную неразбериху во всей системе. В Готэм-Бэлл до крови кусали локти, пытаясь докопаться, что он напортачил и как. Они так и не разобрались, в чем дело.

- Значит, в добавление ко всему остальному он еще и компьютерный хэкер?

- Бэтмэн - понятие широкое и разностороннее, - сказал Гордон.

- Знаете, мне неловко признаваться в этом, но в каком-то смысле я начинаю ощущать раболепное восхищение перед этим парнем. Представляете?

- Это не так уж трудно представить, - отозвался Гордон. - Я полицейский, вы - агент ФБР. Каждый из нас мог бы зарабатывать куда больше, занимаясь каким-нибудь другим делом, вот только мы упрямо занимаемся своим. Почему? Возможно, потому что наши отцы служили в системе правопорядка. А может быть потому, что Мэгг Диллон сильно повлиял на нас в детстве или Том Микс, Ред Ралдер или Дюк.

Чэмберс усмехнулся.

- Это не мое поколение, - сказал он. - Для меня это был Боб Конрад в "Диком, диком западе".

- Государственный агент, всегда в костюме и никогда не улыбается, - вспомнил Гордон. - Да. Понимаю, почему вы поступили в ФБР.

Чэмберс загоготал.

- Неужели вы и вправду думаете, что все так просто?

- Конечно нет, - признал Гордон, - но это важный фактор. Герои детства формируют наши ценности. Быть может мы не воспринимаем это сознательно, но тем не менее это так.

- Кто же был для вас таким героем? - поинтересовался Чэмберс.

- Только не смейтесь.

- Хорошо, я обещаю.

- Зеленый Шершень.

- Зеленый Шершень?

- Вы обещали не смеяться.

- Я не смеюсь. Но... Зеленый Шершень? Но почему этот герой, из старого радиошоу?

- Полагаю, что для меня, маленького мальчика, Зеленый Шершень символизировал добродетель. Он был чистым. В нем не было места для серого, неясного. Он принимал людей либо как плохих, либо как хороших. А хороший человек не знал ситуаций, в которых позволительно быть плохим или даже чуть-чуть плохим. Компромиссов не существовало.

- Другими словами, никакой ситуационной этики, - поддакнул Чэмберс.

- Верно. Хотя, будучи маленьким мальчиком, что я мог понимать в ситуационной этике? Я знал: если ты хороший человек - ты и поступаешь хорошо, помогаешь другим людям. А ближе всех к идеалу Зеленого Шершня был мой старик.

- Который был полицейским.

- Обыкновенным патрульным в Чикаго, - подтвердил Гордон. - И в те времена, когда многие полицейские в Чикаго были коррумпированы. Но только не мой отец. Каждый в округе знал, на чем он стоял. Люди снимали перед ним шляпы, когда он шел по улице. Он заботился о людях и пытался помочь им. Он был большим человеком и сильным, и хорошим, и казалось, нет такой вещи, с какой он не смог бы справиться. Для меня мой отец был совсем как Зеленый Шершень.

- Так вы стали полицейским, - заключил, кивнув, Чэмберс. - Да, звучит логично. - Он вздохнул. - Но быть полицейским в наши дни совсем другое дело. Вы когда-нибудь жалели о своем выборе?

- Ни секунды.

- Правда?

- Правда. А вы?

- Иногда, - признался Чэмберс. - Были времена, когда нужно было стать юристом, чтобы вступить в ФБР. Теперь это положение, конечно, изменилось, но иногда я спрашиваю себя: не лучше ли мне было стать юристом?

- И, конечно же, прокурором, - предположил Гордон.

- Конечно. Я разоблачал бы нехороших людей, а может быть, стал бы писателем.

- Писателем?

- Да. Тогда я бы писал красивые истории и всегда с хорошим концом. Романы, в которых хорошие ребята всегда побеждают. Романы, в которых не страдают невинные люди, а наш мир - лучшее место для жизни.

- Вы бы разорились, - сказал Гордон.

- Да, наверное, вы правы.

Они выехали на лужайку для пикников, хорошо укрытую от дороги небольшой рощицей.

- Это то самое место? - спросил Чэмберс.

- Нет, мы просто остановились на пикник, - пошутил Гордон.

- Забавно.

Они выбрались из машины.

Чэмберс огляделся вокруг.

- Укромное местечко, но не похоже, что это самая безопасная лужайка на свете. Он не боится попасть в западню?

- Нет, не боится, - произнес глубокий голос из тени деревьев.

Рука Чэмберса инстинктивно рванулась к пистолету, но Гордон заранее освободил его от этой тяжелой обузы. Он настоял на своем и запер оружие в бардачке машины.

Бэтмэн вышел из тени. Чэмберс был готов увидеть необычный костюм Летучей мыши, но не был готов к такому облику. В нем было больше шести футов росту, а по комплекции он походил на Мистера Олимпия. Под костюмом был не набивочный материал, а груда твердых мускулов. И что-то еще было в этом человеке. Что-то невероятное в самом его образе. Не только в том, как он выглядел, но и как он держал себя, как двигался... Он притягивал внимание. Чэмберс медленно вытащил руку из-под пиджака, где была лишь пустая кобура.

- Здравствуйте, комиссар. А вы, должно быть, мистер Чэмберс?

Он шатнул вперед и протянул Чэмберсу руку. Рукопожатие у него было крепким.

- Разве вы не рискуете, встречаясь со мной? - спросил агент ФБР. - Что, если бы я вытащил пистолет и ткнул вам в лицо?

- Я бы отобрал его у вас, - сказал Бэтмэн. Он сказал это так мягко, просто и как бы между прочим, что у Чэмберса не осталось никаких сомнений, что он без труда именно так бы и сделал. - Кроме того, - продолжил Бэтмэн, - вам нужен не я, а Спектр.

- Можете повторить эти слова, - согласился Чэмберс. - Сейчас вы та проблема, которая меня волнует меньше всего. Вы знаете, что этот ублюдок сделал прошлым вечером?

- Да, - мягко сказал Бэтмэн, - я знаю. Вот почему я искал встречи с вами. Его необходимо остановить.

- В этом пункте наши точки зрения совпадают, - сказал Чэмберс. Кстати, как там мой свидетель?

- Мисс Моррисон в полном порядке, и ей у меня очень уютно. Вы можете не беспокоиться на ее счет. Уверяю вас, она будет присутствовать на суде, чтобы свидетельствовать против Гарсиа.

- Вы не находите ее несколько несносной? - спросил Чэмберс.

- У нее была непростая жизнь, - ответил Бэтмэн. - Это нужно принимать во внимание. По крайней мере, попытаться.

- Объясните мне одну вещь, - сказал Чэмберс. - Как вам удалось провернуть это дело?

- У меня свои методы, - ответил Бэтмэн.

Он повернулся к Гордону.

- Я прошу прощения, комиссар, за то, что пришлось нокаутировать ваших людей, но я не хотел подвергать их риску ранения. Будьте добры, передайте им мои извинения.

- Я передам, - заверил Гордон.

- Мистер Чэмберс, я должен извиниться и перед вами. В мои намерения не входило мешать ни вам, ни комиссару, но я очень беспокоился о безопасности всех сторон, вовлеченных в это дело. Я опасался, что Спектр может попытаться давить на комиссара, угрожая его семье. Я же не восприимчив к таким угрозам, так же, как невосприимчив к политическому давлению, и для меня невозможны утечки информации.

- Я ценю ваши побуждения, - сказал Чэмберс, - но вы отдаете себе отчет, что стали виновны в похищении и ряде других преступлений? По закону я должен был бы арестовать вас.

- Я понимаю это, - сказал Бэтмэн. - Однако мы все вынуждены согласиться, что это - экстраординарная ситуация и, если мы преуспеем, тогда, подозреваю, для властей будет не так уж трудно отказаться от обвинения в похищении. Что касается других обвинений... что ж... наверное, мне придется жить вместе с ними.

- Только объясните мне одну вещь, - попросил Чэмберс. - Вы, без сомнения, высокоинтеллигентный и состоятельный человек. Тот, кто может устроить свою жизнь как ему вздумается. Так почему вы выбрали такой путь в жизни?

- Что заставляет вас думать, что у меня был выбор? - сказал Бэтмэн. - Почему вы делаете то, что вы делаете?

- Со мной другая история, - возразил Чэмберс. - Я работаю внутри системы. Вы могли бы выбрать то же самое.

Бэтмэн покачал головой.

- Я даже близко не был бы столь эффективен. Система имеет определенные ограничения. Я уверен, вы это знаете. Преступники не боятся системы. Они научились манипулировать ею. Они боятся меня, потому что знают, что меня система не сдерживает.

- Но хорошо известно, что вы не убиваете, - сказал Чэмберс, - или, по крайней мере, стараетесь.

- Нет, я не убиваю, - согласился Бэтмэн. - Сама мысль об убийстве вызывает во мне отвращение. Но я могу подвергнуть преступников наказанию. Я могу унизить их среди им равных. Я могу заставить их бояться. И это то, чего не может полиция. Впрочем, я просил вас прийти сюда не для того, чтобы оправдывать себя или разъяснять вам мои методы. Мы должны остановить Спектра, и время очень дорого.

- О'кей, - сказал Чэмберс. - Я слушаю.

- Спец-группы, которую вы собрали, недостаточно для задания, отметил Бэтмэн. - Мы должны предупреждать его акции. Это единственная возможность его остановить. Во всяком случае до тех пор, пока он не проглотит мою наживку и не начнет охотиться непосредственно на меня. Я собираюсь привести его в бешенство и очень надеюсь, что это сработает.

- Что вы можете предложить?

- Я организовал свою соответственную спецгруппу, - сообщил Бэтмэн, - состоящую из жителей Готэм-Сити.

- Гм... подождите минутку... - начал Чэмберс, но Бэтмэн поднятием руки попросил его замолчать.

- Выслушайте меня. Всех этих людей строго проинструктировали избегать прямого вмешательства. Их первостепенная задача - наблюдение.

- Кто эти люди? - спросил Гордон.

- Некоторые из них вам знакомы, комиссар. Зеленые Драконы, например.

- Зеленые Драконы? - удивился Чэмберс. - Кто они, уличная банда?

- Не совсем, - ответил Гордон. - Зеленые Драконы - это группа молодых людей, главным образом восточного происхождения, которые действуют как некая районная ассоциация по защите граждан в Чайна-Таун. Самым младшим - по восемнадцать. Это минимальный возраст, когда вас могут принять; старшим - далеко за двадцать, а некоторым членам их совета даже по тридцать. Все они - прекрасно тренированные мастера боевых искусств, они не носят оружия. В сущности, они патрулируют по ночам улицы, а днем помогают проводить различные общественные мероприятия.

- Как Ангелы-Хранители в Нью-Йорке? - спросил Чэмберс.

- По своей сути они похожи, - сказал Бэтмэн. - Зеленые Драконы добровольно предложили свои услуги, так же как и таксисты Готэм-Сити, и все остальные, кто единодушно отдал часть своего свободного времени этому заданию.

- И что это за задание? - поинтересовался Чэмберс.

- Мы должны попытаться представить себе действия Спектра, - сказал Бэтмэн. - Основываясь на том, что я знаю о нем и что сумел логически вычислить, я составил перечень возможных мишеней, по которым он предположительно решится ударит. Вот копия списка. - Он протянул Чэмберсу компьютерную распечатку. - Наиболее вероятные цели отмечены звездочкой. Ко всем объектам должны быть назначены наблюдатели. Я приготовил для них все необходимое, включая рации двусторонней связи. Это позволит им постоянно держать контакт с вашей спецгруппой. Чтобы избежать путаницы в эфире, они не будут пользоваться стандартной полицейской волной. Выбранная оптимальная частота отмечена в распечатке.

- Но как, черт возьми, они узнают, что Спектр покажется в одном из этих мест? - спросил Чэмберс. - Там всегда полным-полно народу. Люди толпами входят и выходят. И он может быть любым из них.

- Не совсем любым, - возразил Бэтмэн. - Мы знаем, что он мужчина, по-видимому, европеец. К тому же тип взрывчатки, которым он пользуется, и ее количество, необходимое для желаемого эффекта, требуют слишком много места, чтобы ему без хлопот удалось пронести бомбу на себе. Конечно, он может разобрать свое устройство и распределить отдельные компоненты под одеждой. А потом, попытаться собрать их в единое целое в непосредственной близости от выбранной им мишени. Но это займет слишком много времени и к тому же слишком рискованно. Вместо этого, он, скорее всего, пронесет уже собранную бомбу в атташе-кейсе или в наплечной сумке. И то, и другое выглядит совершенно естественно и не вызовет ни у кого подозрений. Команды гражданских наблюдателей получат особые информационные распечатки с четкими инструкциями, на что обращать внимание и как действовать. Если они заметят что-либо необычное, то сразу свяжутся по радио с полицейскими подразделениями или спецгруппой.

- Потрясающе! Так, значит, мы ищем мужчину с дипломатом или сумкой через плечо! Вы можете себе представить, сколько человек нам придется преследовать и проверять по ложным наводкам?

- Это лучше, чем вообще не иметь наводок, - ответил Бэтмэн. - Но мы можем сделать больше. Когда Спектр въезжал в страну, ему пришлось проходить таможню. Проникнуть в страну нелегально означает дополнительный риск и Спектр был бы вынужден вовлекать лишних людей, которым вряд ли доверяет. Совершенно ясно, что он въехал в страну либо по туристической визе, либо по дипломатическому паспорту. Липовые они или подлинные - для нас несущественно. Главное - должна остаться регистрация въезда.

- Да вы только подумайте, сколько уйдет времени, чтобы просмотреть все записи! - сказал Чэмберс. - Даже если мы начнем с момента прибытия в город Гарсиа, на это уйдут недели!

- Вероятно, для вас, но не для меня, - возразил Бэтмэн. - Мое компьютерное оборудование позволит намного быстрее справиться с этим заданием. Откровенно говоря, я его уже почти выполнил. Но и это не все, что в наших силах. У Спектра должна быть своя база в городе. Сомневаюсь, чтобы он выбрал посольство, где его легко выследит контрразведка. И он едва ли остановил свой выбор на гостинице. Там его вычислят тоже достаточно просто.

- Знаю, - сказал Чэмберс. - Мы уже проверяли.

- Поэтому остаются только две возможности, - продолжил Бэтмэн. Сначала я предполагал, что он остановился в апартаментах, арендованных его нанимателями. Но в этом случае слишком высок риск, что на него выйдут по цепочке. У него другой modus operandi. Спектр очень предусмотрительный человек. Значит, он нашел, у кого остановиться, либо снял квартиру через вторые руки - то есть у того, кто сам снимает жилье у владельцев дома. Держу пари, он выбрал последнее. Вовлечено меньше людей, и, таким образом, риск становится минимальным. Я уже занимаюсь проверкой всех объявлений в Готэмских газетах за период, с которым мы имеем дело. То же самое касается регистрации абонентских услуг телефонных компаний.

- Телефонные компании! - воскликнул Гордон. - Ну, конечно! Если он переснимет квартиру, обязательно будут изменения в регистрации абонентских номеров. У кого бы он не переснимал квартиру, они откажутся от услуг телефонной компании. А ему придется восстановить телефон.

- Нет, как раз наоборот, - возразил Бэтмэн. - Современная технология допускает почти мгновенное определение номера телефона звонящего. Мистер Чэмберс это подтвердит.

- Да, он прав, - кивнул Чэмберс.

- А большинство остальных съемщиков будут поступать именно так, как вы только что описали, комиссар, - добавил Бэтмэн. - Точнее говоря, мы ищем человека, который переснял квартиру, в которой прежние жильцы сняли абонентский номер, а новый жилец его не возобновлял. Спектр будет пользоваться исключительно общественными телефонами-автоматами, причем каждый раз новым. И он не решится "оживить" телефон на своей базе из-за страха перед передатчиком с бесконечной нагрузкой.

- Передатчик с бесконечной нагрузкой? - переспросил Гордон. - Что это такое?

- Это метод использования обычного телефона в качестве подслушивающего устройства, - объяснил Чэмберс. - Вы можете повесить трубку на рычаг, но телефон по-прежнему подключен к сети и передает любой звук в радиусе возможного приема. Но предположим, Спектр возобновил абонентский заказ, а потом просто выдернул штепсель из розетки?

- Возможно, - согласился Бэтмэн, - но готов спорить, он так не поступил. Заключение нового контракта с Готэм-Бэлл может обернуться рядом осложнений. Не думаю, чтобы он стал связываться с этим.

- В этом есть смысл, - сказал Чэмберс. - Все же это рассчитано на чертовски длительный срок.

- Видимо, вы правы, - ответил Бэтмэн, - но для нас это самый логичный и методически верный путь из всех возможных. Эту часть работы я беру на себя. Вашей задачей остается поддерживать связь с гражданскими наблюдателями и проверять каждую возможную наводку. Ведь вы не можете позволить себе проигнорировать ни одной из них. И у вас должно быть наготове столько специалистов по разминированию бомб, сколько в ваших силах собрать.

- Этим мы уже занимаемся, - сказал Чэмберс. - В нашем распоряжении команда саперов полицейского департамента Готэм-Сити, плюс кое-кто из людей Бюро и несколько подразделений армии.

- Хорошо, - сказал Бэтмэн. - И последнее, комиссар. Поставьте на улицы как можно больше полицейских, особенно вокруг объектов, перечень которых я вам дал. Наша первостепенная задача - сделать работу Спектра настолько сложной, насколько это вообще возможно. Сначала предотвращение преступления, а уж потом задержание.

- Это мы устроим, - согласился Гордон. - Я отменю все отпуска и увольнительные и расставлю по городу весь наличный состав.

- Как насчет политической ситуации? - спросил Бэтмэн. - Есть шанс, что вас заставят уступить требованиям Спектра и освободить генерала Гарсиа?

- Только через мой труп, - сказал Чэмберс.

- Звучит реалистично, - заметил Бэтмэн.

- Реалистично, а? - кисло сказал Чэмберс. - Да, мне кажется такой шанс существует. Тем более после того, что произошло прошлым вечером. - Он устало потер лоб. И так было видно, что он мало отдыхал в последнее время. - На нас обоих, на Джима и на меня, давят со всех сторон.

- Кабинет мэра настроен резко против нас, - сказал Гордон. - Как и городской совет. И газеты. И я уже выслушал точку зрения губернатора. Подозреваю, будет еще хуже.

- Уже сейчас оказывают большое давление, чтобы переправить Гарсиа в другой город, - посетовал Чэмберс, - но кто, если он в здравом уме, примет генерала после всего, что здесь произошло? Гарсиа - федеральный заключенный, но если общественное давление станет невыносимым, - а оно с каждым днем становится все заметнее, - много шансов за то, что они сдадут позиции и отправят генерала самолетом на Кубу.

- Этого-то я и боялся, - сказал Бэтмэн. - Впрочем, как вы знаете, есть альтернатива.

- И не помышляйте об этом, - отрезал Чэмберс. - Мы не можем передать вам Гарсиа. Даже, если мы инсценируем похищение, что в точности, как мне думается, произошло с нашим свидетелем, - добавил он, косо поглядев на Гордона. - Моя служба висит на волоске, это именно так. И не только моя, поверьте. Если б дело было исключительно в этом, вам бы удалось меня уговорить. Но если Гарсиа попадет к вам в руки, средства массовой информации и его проклятые адвокаты придут в бешенство. Нет, Гарсиа останется в максимальной безопасности в федеральной тюрьме, и давайте забудем об этом.

- В таком случае, у нас не так много времени, - подвел итог Бэтмэн. - Полагаю, нам всем пора трогаться. Было приятно поговорить с вами, мистер Чэмберс. Спасибо, что пришли. Комиссар...

Брюс повернулся и шагнул к деревьям, растворившись среди теней.

- Как вы думаете, черт возьми, куда он пошел? - спросил Чэмберс.

Минутой позже на его вопрос ответило наполнившее воздух высокое по звуку жужжание, и Чэмберс с Гордоном увидели взлетающий Верлбэт складной одноместный вертолетик, состоящий не больше чем из сиденья, пропеллера и двигателя, притянутого к пилоту ремешками.

- Будь я проклят, - процедил Чэмберс. - Вы только взгляните! У этого парня технических безделушек больше, чем в фильмах про Джеймса Бонда!

- Благодарите Бога, что он на нашей стороне, - сказал Гордон.

- Слышу, - сказал Чэмберс. Он с изумлением покачал головой. - Мне кажется, что я наконец-то начинаю понимать, какие чувства вы к нему испытываете. Он действительно... - Его голос оборвался, пока он подыскивал слова, чтобы поточнее выразить свои мысли.

- Нечто особенное? - предложил Гордон.

- Да, - согласился Чэмберс, кивая. - Он на самом деле нечто особенное. Только... сделайте мне одолжение, комиссар. Никому не рассказывайте обо всем этом. Хорошо? Сомневаюсь, что мое начальство могло понять.

- А вы думаете, мое сможет? - спросил Гордон.

Чэмберс улыбнулся.

- И долго мне придется торчать в этом забытом Богом месте? спросила Рэчел Моррисон, откинувшись на спинку кровати. Не считая полинявшей красной водолазки и пары черных ажурных колготок, на ней практически ничего не было. Она возлежала на постели в одной из тех нарочито рассчитанных соблазнительных поз, которые с первого взгляда кажутся случайными - одна нога вытянута вперед, другая - согнута в колене, а рука покоилась на нем с незажженной сигаретой. Ее волосы раскинулись в привлекательном беспорядке, падая на плечи и закрывая часть лица. Она выглядывала из-под темной вуали волос с видом изощренной распутницы; но если она рассчитывала обольстить таким способом Альфреда, то она очень глубоко ошибалась.

В конце концов, Альфред многое взял от жизни, прежде чем Уэйн Манор стал его постоянным домом. В те далекие, прекрасные дни своего обучения у "Кати", как британские актеры часто называли между собой Королевскую академию театральных искусств, он повидал более чем достаточно привлекательных и чуть одетых молодых женщин. А в молодости он обладал не меньшим обаянием, чем сейчас, и в свое время, пользовался потрясающим успехом у слабого пола. Шокировать Альфреда было не просто, да он и не относился к тому сорту людей, чьи гормоны непременно одерживают верх. Кроме всего прочего, он был достаточно стар, чтобы годиться этой молодой женщине в дедушки, и к тому же, он был принципиальным и порядочным человеком. Он абсолютно не реагировал на ее полуобнаженный вид, и просто достал зажигалку и поднес ее девушке.

- Вы вовсе не обязаны торчать здесь, мисс, - ответил он, когда она наклонилась с сигаретой к огоньку зажигалки. - Как вы уже знаете, если вам хочется выйти отсюда в Бэткейв, вам стоит только позвонить по телефону, как вы только что сделали.

Она раздраженно вздохнула.

- Это я знаю, - сказала она. - Я имею в виду, как долго я обязана оставаться здесь? Кроме того, от этих чертовых летучих мышей у меня мурашки бегут по коже.

- На самом деле они совершенно безобидны, мисс, - сказал Альфред, которого она знала только как "мистера Джонса". Под этим псевдонимом он скрывал свое настоящее имя. Он также изменял свой истинный голос, разговаривая с ней с безупречным бостонским акцентом. - Они очень полезные создания. А что касается продолжительности вашего пребывания здесь, насколько я понимаю, это зависит от того, когда назначат суд над генералом Гарсиа. Вы здесь для вашей собственной безопасности, как вы знаете.

- Почему вы это делаете? - неожиданно спросила она, и Альфред даже слегка опешил от ее очевидной непоследовательности.

- Простите, делаю что, мисс?

- Во-первых, зовете меня "мисс". Во-вторых, подносите мне зажигалку, когда у меня самой есть зажигалка, и вы это знаете.

- Ну, если забыть, что курение - крайне вредная для здоровья привычка, хотя я стараюсь не навязывать другим свою точку зрения, меня всегда учили, что поднести леди зажигалку - это просто признак хорошего тона, так же как пододвинуть для нее стул или открыть дверь... такого сорта вещи.

- Но зачем? Вы думаете, женщины такие беспомощные?

- Совсем нет. Я просто верю, что к женщине подобает относиться с уважением.

- Вы верите? И сделали бы тоже самое для мужчины?

- Почему бы и нет? Мир становится намного приятнее, когда люди вежливы друг к другу.

Она фыркнула, выпустив облачко дыма.

- Боже, мистер Джонс, вы поистине нечто необычное, вы знаете об этом?

- И в чем это, по-вашему, заключается? - вежливо спросил он.

- Я хочу сказать... вы входите, а я почти раздета... но вы даже не пялитесь на меня. Вы всего лишь подносите мне зажигалку и, стоя рядом, спокойно болтаете со мной, словно ничего не произошло.

- Я не того типа человек, чтобы выкатывать глаза при виде привлекательной молодой особы в нижнем белье. Кроме того, я сильно сомневаюсь, что вы серьезно намерены соблазнить меня. Мне кажется, вам просто нравится иногда шокировать людей или демонстрировать свое неприятие общепринятого.

- Вот как? Но почему вы так уверены, что мне не интересно окрутить вас?

- Ну, мне думается, что вам по силам очаровывать мужчин, которые намного моложе и намного интереснее.

Она подняла брови.

- Что вы скажете, если у меня влечение к более зрелым мужчинам?

- Это всецело ваши проблемы, - ответил Альфред. - Я, однако, не испытываю влечения к менее зрелым женщинам. Но даже если бы я был к этому склонен, я бы никогда не воспользовался своим преимуществом перед женщиной, которая находится в уязвимой ситуации.

- Вы думаете, я уязвима? Я кажусь вам уязвимой?

- Вы очень стараетесь не казаться, - заверил ее Альфред, - но, наблюдая за вашими усилиями, можно задаться вопросом, как писал Шекспир, "не слишком ли настойчиво возражает" леди?

Она нахмурилась.

- Что, черт возьми, это означает?

- О, перестаньте! Вы прекрасно понимаете, что это означает. Вы удивительно интеллигентная и образованная молодая женщина, несмотря на все ваши попытки это скрыть. Волею судьбы я знаю, что вы изучали Шекспира в колледже и очень хорошо знаете этот предмет.

- Вы видели мою студенческую карточку?! - спросила она в изумлении.

- О, да. Раз уж мы должны были провести некоторое время вместе, знаете, мне захотелось изучить вас получше. Я знаю о вас намного больше, чем вы можете предположить.

Она усмехнулась и выпустила дым через ноздри.

- Ужасно. Судя по всему, вы знаете все о моем грязном прошлом. Ну и что вы о нем думаете? Я не очень похожа на леди, верно? - сказала она с преувеличенным сарказмом.

- Очень многие молодые люди делают неправильные шаги в юности, ответил Альфред. - Если откровенно, то вы сделали их куда больше, чем многие другие, но несмотря на вашу причастность к крайне неприятным личностям и событиям, мне кажется, вы не такая загрубевшая и циничная, как хотите казаться.

- О, да! - сказала она.

- О, да, - передразнил ее Альфред.

Сама того не желая, она улыбнулась.

- Почему вы мне нравитесь, мистер Джонс? Если это ваше настоящее имя, в чем я глубоко сомневаюсь. На свете не так много людей, которые мне нравятся.

- Может быть, потому что вы мне нравитесь, - ответил Альфред. - У меня такое ощущение, что на свете не так много людей, которым вы нравитесь. Возможно, вы сами делаете это для них непростой задачей?

Она вздохнула.

- Послушайте... это звучит по-детски глупо, но... можно вас попросить отвернуться на минуту? Я неожиданно почувствовала себя довольно нелепо в своем нижнем белье и хотела бы снова надеть брюки.

Альфред улыбнулся.

- Конечно. - Он отвернулся.

Секундой позже она сказала.

- О'кей, можете повернуться.

Он повернулся к ней лицом.

- Догадываюсь: вы думаете, что я совсем глупая, - невесело произнесла девушка.

- Совсем нет, - возразил Альфред. - Возможно, немного смущенная, но не глупая. В своей жизни вы наделали много вздорных вещей, но то, что вы делаете теперь, искупает прошлое.

- Вы так считаете? - Она хмыкнула и покачала головой. - Не знаю. Я видела новости по ТВ... те бомбы вчера вечером... - Она помолчала, словно собиралась с мыслями. - Я не могу отделаться от ощущения, что это моя вина...

Альфред присел рядом на край кровати.

- Вы не должны винить себя, - сказал он. - Вы пытаетесь совершить правильный шаг. Возможно, ради искупления всех неправильных, какие вы делали раньше. То, как вы собираетесь поступить, навсегда выбьет генерала Гарсиа из игры, и, если удастся, также тех, кто стоит за ним и по чьим приказам взорвались эти ужасные бомбы.

Она задумчиво покачала головой.

- Вы не знаете этих людей, мистер Джонс, - сказала она. - А я знаю.

- Вы не знаете Бэтмэна, - ответил Альфред. - А я знаю.

- Вы сильно верите в него, не так ли? - спросила она.

- Я знаю его уже очень давно, - ответил Альфред. - И я знаю, что если он берется за какое-то дело, то доводит его до конца, и неважно, что или кто стоит у него на пути.

- Что это с ним? - спросила Рэчел. - Я хочу сказать, очевидно, у него куча денег. Это можно сказать, только взглянув на Бэткейв и все это... ну, разное оборудование. Я хочу сказать, он богат, правда?

- Ну, просто скажем, что деньги никогда не были для него настоящей проблемой, - ответил Альфред.

- Но тогда почему он это делает? Я хочу сказать, кого он из себя строит? В нем засело какое-то детское геройство или что?

- Ну, не знаю, я бы не стал называть это "геройством", - сказал Альфред с улыбкой, - но нет ничего недостойного в том, чтобы быть героем. Хотите верьте, хотите нет, ко вы тоже поступили героически, избрав свою судьбу, и, мне кажется, это замечательно. Что касается Бэтмэна, им руководит стремление к справедливости. А в эти дни ее так мало в нашем мире. Он всего лишь человек, но он делает то, что в его силах.

- Почему?

- Ну, у него есть на то глубоко личные причины, - ответил Альфред, - но, пожалуй, в большей мере, чем все остальное... он делает то, что делает из-за желания сделать мир хоть немного другим.

- Он думает, что сможет изменить мир? - спросила она с усмешкой. - Удачи ему.

- С одной удачей много не сделаешь, - ответил Альфред.

- В первую очередь, это настойчивость и желание посвятить себя идее. Если хотите, он вполне реалистичен. Он понимает, что один человек, как бы уникален он ни был, не сможет перевернуть мир. Но он может хоть что-то изменить. А если вы можете что-то изменить, пусть немного, то это уже не пустяк. Возьмите для примера себя. Ваше решение тоже приведет к переменам. Вы собираетесь свидетельствовать против генерала Гарсиа, и результатом станет его осуждение. Что в свою очередь положит конец его широкой торговле наркотиками, и больше некому будет "выращивать террористов", оказывать им поддержку и угнетать народ его страны. А при удачном стечении обстоятельств, если он пойдет на сделку с прокурором взамен на смягчение приговора, то это поможет избавить людей от тех, кто стоит за его спиной. Насколько я могу судить, это принесет перемены. Ни один поступок, каким бы малозначительным он ни был, не остается без последствий. Каждый мужчина и каждая женщина способны сделать что-то такое, что изменит положение дел, даже если эти изменения будут очень незначительны. Однако в сумме эти незначительные изменения могут обернуться ощутимым результатом. А если даже это не в состоянии изменить мир, тогда уж я не знаю что.

Рэчел печально улыбнулась.

- Вы идеалист, мистер Джонс. Как и Бэтмэн, вы живете в мире иллюзий.

- Я открыто признаю себя идеалистом, - сказал Альфред.

- И я не думаю, что быть идеалистом так уж плохо. Что касается мира мечтаний... а почему бы не окунуться в иллюзии с головой, хотя бы ненадолго? Если внутри вас нет мечты, она никогда не сможет стать реальностью, разве не так?

- Но мир - это не мечта, мистер Джонс! - грустно сказала девушка, - а проклятый Богом ночной кошмар. Особенно с такими людьми, как Спектр.

В дверь постучали.

- Ха, хотела бы я знать, кто это, - проговорила Рэчел, криво улыбнувшись.

- Входите, - попросил Альфред.

Дверь отворилась и на пороге появился Бэтмэн.

- Я пришел проведать, как поживает наша гостья, - сказал он.

- У нашей гостьи такое ощущение, словно ее посадили на насест в курятнике, - сказал Альфред. - И, боюсь, она слегка пала духом.

- Мне кажется, я хорошо понимаю ее чувства, - сказал Бэтмэн и повернулся к Рэчел. - Не вешайте нос. Похоже, наши дела пошли в гору.

- Против Спектра? - скептически спросила девушка. - Вам никогда не поймать его. Но рано или поздно он сам до вас доберется.

- Что ж, это не совсем то, что я бы назвал вотумом доверия, укоризненно сказал Бэтмэн.

- Послушайте, не принимайте мои слова близко к сердцу, в них нет ничего личного, - сказала она, - но вы его не знаете.

Бэтмэн и Альфред быстро переглянулись.

- Вы хотите сказать... вы знаете? - недоверчиво спросил Бэтмэн.

Она подняла на него глаза, удивленная, захваченная врасплох своими собственным признанием. Секунду или две она смотрела на него, словно собиралась отрицать свои слова, но потом передернула плечами и просто сказала:

- Мы были любовниками.

- Что?! - разом воскликнули Бэтмэн и Альфред.

- Почему вы не сказали об этом раньше? - спросил Бэтмэн, до глубины души пораженный ее исповедью.

- Какая разница? - Рэчел снова пожала плечами.

- "Какая разница"? - вскричал Бэтмэн, подражая ее интонации. - Мой Бог, да это все на свете изменило бы! Ради всего святого, как вы можете держать нечто подобное в себе, зная, что поставлено на карту!

- Говорю же вам, это ни на йоту ничего бы не изменило, - с горечью сказала девушка. - Даже, если бы он узнал, что государственный свидетель - это я, он все равно взялся бы за этот контракт. Он профи. И он гордится этим.

- Это все, о чем вы способны думать? О себе? - взорвался Бэтмэн. - А вспомните тех, кто погиб от его руки! Они для вас ничего не значат?

Она снова подняла на него глаза. Но на этот раз в них горел вызов.

- Нет, они мне не безразличны, черт бы вас побрал! Думаете, я смогла вчера заснуть после того, как увидела в новостях, что он натворил в городе? Как вы думаете, черт возьми, что я должна чувствовать, если человек, которого я любила, способен на подобные поступки? И если он способен точно так же убить и меня, растоптав все, что когда-то было между нами? А как бы вы себя чувствовали, если б руки женщины, которую вы обожали и боготворили, оказались в крови сотен людей?

- Но... мой Бог, - сказал Бэтмэн, уже спокойнее, - мы почти ничего не знаем о нем. Вы могли нам помочь!

Она покачала головой.

- Вы не понимаете. Все, что я могла бы или могу вас сказать, ни капли вам не поможет. Я ничего не знаю о методах его работы. Даже если я расскажу, как он выглядит, это не принесет ничего хорошего. Он не станет рисковать и ходить таким же лицом, как прежде. Он постоянно меняет внешность, и не только с помощью грима, но и благодаря пластической хирургии. Мужчины, которого я знала и, как думала, любила, просто не существует. - Она замолчала и, казалось, погрузилась в свои собственные мысли. - Кроме того, если б я признала, что мужчина, как этот, был моим любовником... - Ее голос замер, предоставив двум мужчинам самим догадываться о конце фразы.

Она боролась со слезами, еле сдерживая себя, стараясь не заплакать, но ей это плохо удавалось.

- Сначала Эрик, потом Гарсиа, не считая тех, кто был между ними... Возможно, Эрик - даже его ненастоящее имя...

Она подняла голову. Из ее глаз тоненькими струйками бежали слезы. Она злилась на себя за то, что разревелась, и в то же время ее переполняли чувства вины и собственного ничтожества.

- Вы... вы оба были так... чертовски добры, - призналась она всхлипывая. - Я уже не могу вспомнить, когда кто-нибудь был добр ко мне. А теперь вы ненавидите меня, как все остальные!

- Тише, тише, - попытался успокоить ее Альфред, подходя к ней, чтобы потрепать по плечу. Но она резко отодвинулась в сторону от него.

- Не прикасайтесь ко мне! - Девушка бросилась на постель и повернулась к ним спиной. - О, Боже, как я хочу умереть!

Альфред остановился и озабоченно взглянул на Бэтмэна. Он покачал головой.

- Рэчел, - позвал Бэтмэн, присев на корточки у края кровати. Рэчел, посмотри на меня.

- Нет! Оставьте меня в покое!

- Рэчел Моррисон, посмотрите на меня!

Она не могла сопротивляться этому повелительному тону. С испугом она повернула к нему лицо.

- А теперь слушайте меня, - сказал Бэтмэн твердо. - Вы прошли по своей жизни, чувствуя лишь горечь, злость и негодование. И взгляните, к чему это вас привело. Я не собираюсь сидеть около вас, держать за вас руку и убеждать, что все будет хорошо, потому что все зависит от вас одной. Если вы хотите изменить свою жизнь, значит, должны взять на себя ответственность. Вам выпала нелегкая доля, Рэчел, но вы не единственная, кому было тяжело. Многих людей ломала судьба. Поверьте мне, я знаю. Я был с ними. Вы можете купаться в своих слезах и в угрызениях совести, и в жалости к себе, и вы можете возненавидеть мир за то зло, что он принес вам. Но вы можете подняться на ноги и сказать себе, что хотите все изменить и начать сначала. Потому что кроме вас никто не сможет это сделать. Вы можете помочь мне, возможно, даже не представляя, каким образом. И во имя Бога, вы поможете мне! Ведь если нет, то вы ничем не лучше Спектра, и не важно, ненавижу ли я вас или нет, боитесь ли вы или нет. - Он взял ее за плечи. - А важно то, что там умирают люди. Поэтому перестаньте жалеть себя и помогите мне! Пожалуйста!

Она смахнула слезы и посмотрела ему в глаза. В них не было ничего, кроме горячей мольбы. Тяжело вздохнув, девушка кивнула.

- Хорошо, - сказала она почти шепотом. - Я... я постараюсь.

- Спасибо, - сказал Бэтмэн и отпустил ее. - Давайте начнем с самого начала. Когда и как вы познакомились?

Она снова глубоко вздохнула и закурила очередную сигарету, пытаясь успокоиться.

- Это случилось около восьми лет назад, в Восточном Берлине...

9

Первой целью должен был стать сегодняшний рок-концерт на "Арене", где выступала популярная группа тяжелого металла. К сожалению, в последнюю минуту организаторы отменили концерт. На мрачной обложке альбома группы оживали неистовые сатанинские образы. Хриплыми голосами они пели о смерти и разрушении. И вот теперь, столкнувшись с реальной возможностью наяву воплотить эти ужасы, они отказываются от сотрудничества. Жаль, подумал он, концертный зал, битком набитый вопящими тинейджерами... это была бы потрясающе эффектная демонстрация, а ликвидация самой группы - попросту услуга обществу.

После уничтожения Клуба 34 ночная жизнь в Готэм-Сити естественно замрет. К этому он готов. Незачем взрывать еще один ночной клуб, кроме того, это слишком просто. В городе достаточно других объектов. Он уже подготовил два взрывных устройства, и у него осталось еще несколько часов в запасе, прежде чем он отправится их устанавливать. Это время он твердо решил использовать результативно.

Сидя по-турецки на ковре гостиной в своей квартире, он разложил вокруг себя копии журнальных статей и подробные заметки, которые он сделал, просматривая микрокопии городских газет. Почти весь день он провел в городской библиотеке, выбирая следующую цель. Но сейчас он выбирает не по контракту, а лишь для себя.

Он внимательно изучил все, что смог найти в печати о Бэтмэне. Он не надеялся немедленно найти нужный ответ. Над ответом ему еще предстоит поломать голову, но среди собранного материала он, возможно, найдет ключ к разгадке. В конце концов, он был экспертом в охоте на людей.

Он мельком просмотрел статьи в сенсационных газетах того сорта, что лежат стопками около касс в супермаркетах. В Штатах, как и в Англии, существует два типа газет. Одни могут совершенно законно утверждать, что они печатают новости, другие лишь угождают вкусам обывателей. Большую часть публикаций в таких газетах можно отбросить как выдумки. "Я была тайной любовницей Бэтмэна" гласил заголовок рассказа молоденькой манекенщицы о том, что Бэтмэн якобы завлек ее в Бэткейв, где они долгими часами предавались любви в уединенном гроте. В другой статье автомобильный конструктор из Теннесси утверждал, что он является создателем Бэтмобиля, и рассказывал, что клиент в капюшоне надул его при расчете. "Бэтмэн - инопланетянин", утверждал другой заголовок, сопровождаемый свидетельствами очевидца - домохозяйки из Тинек, штат Нью-Джерси, которая видела Бэтмэна без маски. По ее словам, она успела разглядеть странную паутину вен на его лысой голове с рогами под ушами маски. Рядом помещалось изображение Бэтмэна в интерпретации художника газеты. Ну, и прочие статьи в том же стиле. Во всех чистый вздор, или домыслы журналистов, или трогательный бред людей, готовых на все ради популярности. Тем не менее, он просмотрел все без исключения, чтобы не упустить что-нибудь важное.

В умеренных газетах и отдельных журнальных статьях информация была солидней. Часть из них смотрела на Бэтмэна весьма критически, как, например, газета, претендующая на статус представителя контркультуры, с портретами новоиспеченных знаменитостей на первой странице. Другая часть газет стояла за Бэтмэна горой, и только одна или две из них стремились к объективности. Было совершенно ясно, что Бэтмэн не принимал участия во всей этой печатной деятельности, и почти весь материал о нем был не более чем спекуляцией. Все-таки кое-какие факты удалось выудить, и постепенно общая картина прояснилась.

Одно совершенно бесспорно: кем бы Бэтмэн ни был, он имеет доступ к огромному капиталу. Он или сам исключительно богат, или его финансирует мультимиллионер. Ни та, ни другая версия не подтверждалась вескими доводами, но он больше склонялся к первой. Бэтмэн - одиночка. Одержимая личность. И сильная личность, которой для полноценной деятельности необходима независимость, полный контроль над событиями, а это нереально, если кошелек лежит в чужом кармане. Следовательно, Бэтмэн очень богат, и круг поиска существенно уменьшается.

В высшей степени сомнительно, что у него есть семья. Он во всем руководствуется неким рыцарским кодом, такой человек не может пренебречь ответственностью за близких. Бэтмэн постоянно подвержен опасности, что грозит его семье потерей поддержки, а угроза разоблачения означает для семьи уязвимость перед обществом. Если близкие люди посвящены в его дела, то в их доме всегда царят беспокойство и стресс, если нет - то Бэтмэн вынужден вести тайную жизнь, скрывая от них свою ночную деятельность. Все это безмерно усложнило бы его существование. Нет, в сердце такого целеустремленного человека не может быть места для семейной привязанности и сопутствующей ответственности. Это только бы отвлекало его от главного. Итак, Бэтмэн неизбежно одинок.

Богат. Одинок. Живет в Готэм-Сити или вблизи него. Для деятельности необходима база, существование которой может быть скрыто от чужих глаз. Бэткейв. По слухам, убежище Бэтмэна расположено в пещере. Это исключает городскую территорию. Вся земля под городом изрыта метрополитеном, туннелями и трубопроводами, испещрена скважинами водоснабжения для нужд непрерывно растущего населения города. Система пещер могла бы существовать еще глубже, однако это маловероятно как с геологической точки зрения, так и исходя из того факта, что непрерывное городское строительство влечет за собой слишком большой риск случайного обнаружения. Итак, Бэткейв находится за городом.

Самому же Бэтмэну совершенно не обязательно при этом жить за городом. Его резиденция может находиться в Готэм-Сити, а Бэткейв где-то в другом месте. Но и такой вариант подразумевает осложнения: частые поездки из городской резиденции в Бэткейв могут быть замечены. И такой человек как Бэтмэн, одержимый, целеустремленный и организованный, должен стремиться к бдительности и эффективности, что заставляет предположить, что его резиденция расположена в непосредственной близости от Бэткейва.

Итак. Богат. Одинок. Живет в пригороде, но не далеко от города. Достаточно молод и физически исключительно хорошо подготовлен. Телосложение чемпиона, много лет посвятившего тренировкам с тяжестями. Эксперт в гимнастике и боевых искусствах. Такое сочетание исключает большинство обеспеченных граждан Готэм-Сити и окрестностей. Выбор еще более сузился.

Быть может, он скрывает свое богатство? Возможно. Находчивому человеку всегда удастся отыскать способ. Вот он, например, отыскал такой способ. Впрочем, источник благосостояния и его размеры легко можно скрывать, если не имеешь постоянного пристанища, Бэтмэн же ограничивает свою активность городской чертой Готэм-Сити: тайный счет в швейцарском банке, на Каймановых островах или в Латинской Америке? Маловероятно. Слишком сложно, большой риск разоблачения. Необходимо скрытно переводить большие суммы денег, потянутся следы, и налоговое управление немедленно возьмет за горло. С помощью изощренных уловок можно все-таки это осуществить, но намного проще и эффективней действовать, например, будучи общеизвестным миллионером, чье богатство имеет легальное происхождение.

Он сидел и думал, просматривая свои заметки, и пытался поставить себя на место Бэтмэна. Пытался представить его сущность, образ мыслей и понять, как ему удается скрывать свои следы. Богатый, одинокий, молодой атлет... и неизбежно всем хорошо известный. Лакомый кусок для незамужних женщин. Новые осложнения. Бэтмэн не может позволить себе каких-либо романтических отношений. Лишняя потеря времени и ненужный риск. Какова же альтернатива? Если он станет откровенно уклоняться от личной жизни, возникнет вопрос, в чем причина. Ответ будет очевидным. Значит, вместо этого он должен вести яркую общественную жизнь, которая все же не влечет серьезных осложнений. Постоянно появляться на людях с разными женщинами, открыто наслаждаться их обществом, но наслаждаться жизнью и разнообразием слишком широко, чтобы удовлетвориться прочными отношениями с одной из них.

В Готэм-Сити немало очень богатых холостых людей, молодых и атлетичных, которые всегда на виду. С недавних пор почти все, кажется, усиленно занялись тренировками, и подтянутое мускулистое тело уже не редкость. Но уровень физической подготовки Бэтмэна намного выше среднего. Беда в том, что даже Мистер Вселенная не выглядит в костюме как Мистер Вселенная. Среди теперешних пиджаков с подкладными плечами и современной просторной одежды Бэтмэн легко мог скрыть свою мускулатуру. В хорошо сшитом свободном пиджаке без плечей Бэтмэн мог выглядеть хотя и атлетичным, но не более, чем сотни других физически развитых людей. И тем не менее критерии физического развития еще заметнее ограничивали выбор.

Он составил список молодых людей Готэм-Сити, отвечающих всем характеристикам. В следующий раз он просмотрит в библиотеке рубрики сплетен о высшем обществе и узнает больше об этих людях. Тогда он сможет сравнить их стиль и образ жизни. Он просмотрел составленный список. Одно из этих имен скрывает Бэтмэна. В этом он был абсолютно уверен.

- Вам стоит с этим ознакомиться, сэр, - сказал Капилетти, входя в офис Гордона и вручая ему торопливо исписанный лист бумаги. - Только что поступило по радио в адрес группы "Спектр".

Гордон взял лист и начал читать.

"Группе "Спектр" от Бэтмэна. Новая информация о Спектре. Физические данные. Рост: приблизительно метр восемьдесят. Вес: приблизительно восемьдесят кг. Волосы: чисто-белые. Лицо: белая кожа (альбинос), острые черты. Особые приметы: очень светлые глаза, почти розовые или бесцветные. Цвет глаз может быть изменен контактными линзами. Легкая хромота на левую ногу, результат старого осколочного ранения. Нос с горбинкой - последствие перелома (Замечание: возможно изменен пластической операцией). Цвет кожи может скрываться гримом. Обращайте внимание на кожу рук или использование перчаток. Правша. Обычно говорит с европейским акцентом, предположительно немецкого происхождения. Хорошо владеет английским, немецким, русским, французским, испанским и арабским языками. Известен под именами: Эрик Вайс, Ганс Штерн, Девон Стюарт, Филипп Дюваль, Андрэ Шале. Одно из них возможно подлинное. Всегда вооружен и крайне опасен. Отлично стреляет, эксперт по ликвидации. Специалист по электронике и боевым искусствам. Предпочитает полуавтоматический Гризли Вин Маг. К левому предплечью пристегнут стилет в ножнах."

Гордон нахмурился.

- Дьявол, где он раздобыл это?

- Он не сказал, - ответил Капилетти. - Это было передано всей спецгруппе, включая гражданских наблюдателей.

- Чэмберс уже ознакомился с этим?

- Думаю, еще нет. Он прилег вздремнуть в кабинете у капитана.

- Хорошо, пока не будите его. Ему нужно отдохнуть. Но когда он проснется, пусть сразу же прочтет. Тем временем разошлите текст в качестве словесного портрета.

- Считайте, что уже сделано.

- Ты не уйдешь от нас, Спектр, - проговорил Гордон, когда Капилетти вышел, чтобы передать описание по полицейскому каналу. - Ты не уйдешь от нас.

Вечерние часы пик только начинались, когда Луис Дельгадо подъезжал к Центральному туннелю. Он пока опережал общий поток, но ехать уже становилось тяжелее. Скоро начнется "всеобщий исход" из города в пригороды, и тогда движение на магистралях замедлится, машины будут едва тащиться, почти уткнувшись друг другу в бамперы, а он этого терпеть не мог. Обычно он оставлял кеб в таксопарке, садился в свою машину и за двадцать минут, через мост, доезжал домой. Если сейчас он попадет в пробку, то потеряет в три-четыре раза больше времени. Дома он мог бы поужинать с женой, она как раз вернется из ресторана, где работает официанткой, а затем они весь вечер могли бы спокойно сидеть у телевизора. Или он мог бы отдохнуть часок-другой и, поскольку вечно не хватало денег, снова выехать в центр и поработать еще одну смену. Но сегодня он вернется домой только чтобы поужинать с Марией, а в свободное время будет помогать Бэтмэну как общественный наблюдатель спецгруппы.

Он все объяснил Марии, она поняла его и дала свое согласие. Она предпочла бы провести с ним вечер дома вдвоем, но она не жаловалась. Она горда тем, что он сможет чем-то помочь, чтобы поймать этого Спектра; когда же она услышала, что это просьба Бэтмэна, то прямо заявила.

- Послушай, малыш, если это для Бэтмэна, то я еду с тобой.

Но уж такого он допустить не мог. Все дело было в том, что как только речь заходила о Бэтмэне, Мария была готова отложить в сторону любое дело. Даже если бы Бэтмэн попросил ее уехать и провести с ним уик-энд в каком-нибудь мотеле - чего он, правда, никогда себе не позволит - она бы согласилась, не задав ни одного вопроса.

Если бы не Бэтмэн, сейчас ее не было бы в живых. Тогда, только недавно поженившись, они еще жили в городе и она часто возвращалась домой после ночной смены в баре. Обычно Луис заезжал за ней, чтобы ей не приходилось идти одной поздно вечером, но в тот день ему пришлось заменить заболевшего напарника и выехать вместо него. К тому же им тогда были очень нужны деньги. Поэтому Мария отправилась домой одна, и это случилось по дороге к метро. На нее набросились три парня. Она пыталась отбиваться, но у них были ножи, и они затащили ее на пустынную аллею, сорвали с нее блузку и юбку и собрались было изнасиловать, но тут из ниоткуда на них свалился Бэтмэн.

Все трое обернулись к Летучей мыши, но напрасно они надеялись на свои ножи. Позже Мария рассказывала Луису, что все произошло так быстро, что она даже не поняла, как это ему удалось. Мелькнули руки, ноги и через минуту трое насильников лежали без сознания на аллее, а Бэтмэн помог ей встать и одеться и спросил, все ли в порядке. Он связал эту троицу для полиции, ее же отвез к доктору по имени Лесли Томпкинс, где ей оказали врачебную помощь и необходимый уход. Те мерзавцы получили пожизненные заключения, - оказалось, что они изнасиловали и убили больше дюжины женщин - и Мария с тех пор была готова для Бэтмэна на все, а Луис Дельгадо считал себя попросту вдвойне обязанным Бэтмэну.

Луис въехал в туннель и, проехав его наполовину, увидел в левом ряду стоящую машину с поднятым капотом и включенной аварийной сигнализацией. Задние машины пытались объехать ее, замедляя движение на соседней полосе. В часы пик это грозило настоящей пробкой. Луис объехал стоящую машину, остановился перед ней и вылез из-за руля. Высокий, бледный, хорошо одетый мужчина с белыми как снег волосами приближался к нему.

- Что-то не в порядке? - спросил Луис.

- Боюсь, что так, - ответил с акцентом мужчина. - Спасибо, что вы остановились.

- А в чем дело? - поинтересовался Луис, направляясь к открытому капоту. Он нахмурился. Какая-то мысль заныла у него в затылке.

- Не представляю, - сказал мужчина. - Я совсем не разбираюсь в механике. И здесь совершенно некуда убрать машину с дороги. Не могли бы вы подбросить меня до выезда из туннеля, там я смог бы вызвать помощь, чтобы меня отбуксировали отсюда?

Луис осмотрел отсек двигателя, но не обнаружил явных неисправностей. Он снова нахмурился. В чем дело? Что-то его угнетало, он должен что-то вспомнить...

- Конечно, я вас подброшу, о чем говорить, - сказал Луис.

- Огромное спасибо, - мужчина направился к кебу. Он шел, слегка прихрамывая. - Вы очень добры.

Луис заглянул в салон и на переднем сиденье увидел объемистый дипломат.

- Эй, мистер! Вы забыли свой чемоданчик!

Мужчина открыл в кебе дверь водителя, забрался за руль и повернул ключ зажигания.

- Эй! - закричал Луис.

Кеб тронулся и стал быстро удаляться.

- Эй! Эй, это мой кэб! Какого... - внезапно Луис замер. Из дипломата на переднем сиденье доносилось равномерное пощелкивание. Божья Матерь!

Луис распахнул дверь машины, вытащил дипломат и выскочил с ним на дорогу. Машины перед ним остановились, он бросился к водителю ближайшей. Тот недоуменно опускал стекло.

- Быстро вылезай! - крикнул Луис.

- Что?

- Вылезай из машины! - заорал Луис, открыл дверь водителя и свободной рукой потащил его из машины. - У меня здесь бомба!

- Господи!

Луис прыгнул за руль, вдавил педаль в пол и, не отпуская клаксона, понесся по туннелю. Временами он невольно поворачивался к чемодану на соседнем сиденье.

- Не взрывайся, пожалуйста, не взрывайся! Ну, давайте же! Давайте, прочь с дороги!

Он продирался сквозь заторы, расталкивая в стороны другие автомобили, сказывался его большой опыт таксиста, когда на сумасшедшей скорости он рвался вперед. Всю дорогу он молился по-испански, думал о Марии, их будущем ребенке, умоляя Пресвятую Деву не дать ему погибнуть...

Выскочив из туннеля, он с визгом покрышек и воем сигнала повернул к реке. Полицейская машина, стоящая у тротуара, с ревом устремилась в погоню за ним.

- О, Боже, не помешай мне! - взмолился Луис, давя на педаль газа. Он должен пробиться к реке! Должен!

Еще одна патрульная машина включилась в преследование, когда он приближался к мосту. К счастью, в этом направлении дорога была почти пуста. С юзом остановившись на середине моста, Луис выскочил из машины с дипломатом в руке. Две полицейские машины с визгом остановились перед ним.

- Отлично, парень, теперь не двигайся! - крикнул ему полицейский.

- У меня бомба! - Луис подбежал к парапету и что было сил бросил чемодан через ограждение. Кувыркаясь в воздухе, он полетел вниз, но не долетев до воды, бомба разорвалась с оглушающим грохотом.

- Святые небеса! - воскликнул полицейский, опуская револьвер.

Стоя на коленях, Луис перекрестился, он дрожал как лист на ветру и благодарил Господа за свою спасенную душу. Полиция записала его показания о бомбе, о Спектре, об угнанном кебе, который был вскоре найден, и ему сказали, что он герой. Поздно вечером они с Марией смотрели новости. Луис увидел свое интервью о случившемся, и Мария, вся в слезах, поцеловала его и сказала, что гордится им.

- Но если ты сделаешь что-нибудь подобное еще раз, - сказала она, - я убью тебя собственными руками!

Зазвонил телефон и Мария подошла к аппарату. Ее глаза расширились и она раскрыла рот, передавая трубку Луису.

- Говорит Бэтмэн, Луис. Я только хотел сказать, что сегодня ты совершил акт беспримерного мужества. Ты герой, я поздравляю тебя. Ты уже совершил более чем достаточно для одного человека. Теперь оставайся дома. Ты не должен больше рисковать. Оставайся дома с Марией и знай, что и я, и жители города благодарят тебя. Храни тебя Бог.

- Спасибо, - произнес Луис, - большое спасибо.

Ошеломленный, он повесил трубку.

- Он помнит мое имя! - воскликнула Мария. - Он действительно помнит мое имя!

- Будь я проклят! - сказал Луис. - Он позвонил мне! Бэтмэн позвонил мне!

- Это потому, что ты герой, бэби, - Мария обняла его за шею и поцеловала в губы. Она улыбнулась ему, - Пойдем, герой. Пора в кроватку.

Он выключил маленький переносный телевизор, купленный утром взамен того, который он разбил в приступе ярости. Он сидел, размышляя и глядя на погасший экран. Этот идиот, таксист, все испортил. Как можно было ждать от него такого геройства? Ему повезло. Повезло, что бомба не разорвала его на куски. Она взорвалась, не причинив никакого вреда. Если бы она взорвалась в туннеле, в часы пик... Черт возьми. Теперь у них есть к тому же его описание. Они составили удивительно точный фоторобот и показали его по телевидению. Он действовал неосмотрительно. Нужно было изменить внешность, но кто бы подумал, что таксист проживет достаточно долго, чтобы дать его описание. Да и бомба должна была сработать раньше. Возможно, виноват часовой механизм. Радиоуправляемый детонатор был бы надежней, но внутри туннеля от него никакой пользы. Но ведь этот таксист никогда бы не вмешался, если бы не Бэтмэн.

Снова Бэтмэн. Он становится серьезным препятствием. Таксист ни за что не выбрался бы из туннеля живым, если бы не узнал его. То, что его узнали, было самым ужасным. Таксист сказал репортерам, что узнал его по описанию, которое распространил Бэтмэн. Меньше всего он ждал, что кто-то мог его узнать. Из-за нелепого героизма таксиста, из-за дефекта часового механизма, сработавшего с опозданием, - проклятая американская продукция, - все пошло насмарку. Снова придется изменить лицо... Он ударил кулаком о подлокотник кресла.

Как у Бэтмэна могло оказаться его описание? Где он его распространил? Среди кого? В полиции? Это очевидно. А может, и среди таксистов. Где еще? Среди водителей автобусов? Дорожной полиции? Персонала отелей и ресторанов? Впрочем, это уже не имело значения. Благодаря таксисту, его описание теперь известно всему городу. Но Бэтмэну-то откуда оно стало известно?

Не стоило ему соглашаться на эту работу. Америка ему не нравится, как и неопределенность в использовании бомб. Он же не террорист, а наемный убийца. В оптовой бойне отсутствует изящество. Ему она не приносила удовлетворения. Подложить бомбу может любой недоумок. Выследить жертву и выполнить контракт чисто, методично, умело и эффектно - это больше отвечает его вкусу. Все так некстати.

Он чувствовал себя расстроенным. Вмешательство Бэтмэна прямо-таки раздражает. И унижает. Он же профессионал, притом один из лучших, а этот нелепый клоун в балахоне вечно встает у него на пути. Да, он действительно стал помехой. Давно пора с ним разделаться.

Сегодня нужно еще успеть установить вторую бомбу, но это может потерпеть несколько часов. Он по-прежнему сильно раздражен, необходимо немного остыть. Так не годится. Он всегда гордился своей холодной бесстрастной расчетливостью в работе, поэтому его нынешний гнев и раздражение совершенно необычны. Он должен уничтожить источник всех своих неприятностей и навсегда проучить Бэтмэна. Это не только восстановит его уверенность в себе, но и покажет всему городу, кто хозяин положения. В Готэм-Сити на Бэтмэна молятся как на икону. Он разобьет эту икону и тем самым деморализует жителей.

Он взялся за собранные публикации, свои заметки из библиотеки, вырезки из газетных и журнальных статей. Он искал все, что относится к богатым молодым мужчинам Готэм-Сити, отвечающих образу Бэтмэна. Некоторых было легко вычеркнуть из списка, других сложнее. Несколько часов кряду он трудился, пытаясь сделать точный выбор. В итоге перед ним осталось только два имени. Миллиардер Дэвид Джекс и плейбой-промышленник Брюс Уэйн.

Один из этих двоих, бесспорно, Бэтмэн. В этом он был уверен. Но который? Он отбросил в сторону свои заметки и закурил французскую сигарету. Не имеет значения. Он убьет их обоих.

10

- Вы даже не притронулись к обеду, - сказала она, глядя на поднос, который Альфред оставил перед ним.

Бэтмэн оторвал взгляд от экрана компьютера.

- Извините, Рэчел, я не слышал, как вы вошли. Я несколько увлекся работой.

- Я сказала, что вы ничего не ели, - повторила девушка.

- Я был слишком занят.

- Поисками Эрика?

- Да. Или как там еще его зовут. В данный момент мне, впрочем, безразлично. Я только хочу найти и остановить его, Рэчел. Помешать ему причинить еще больше вреда. - Он вновь повернулся к экрану.

- Он звал меня так же.

- Что?

- Эрик. Спектр. Он звал меня Рэчел. Все остальные звали меня Рэй. Он говорил, что в этом мало женственного. - Она поморщилась. - Вы тоже зовете меня Рэчел.

- Это хорошее имя, Рэчел.

- Может быть. Но я ведь не очень хороший человек.

- Вас ничто не связывает. Вы вольны все изменить.

- Что можно изменить, если я была террористкой?

- Если вы ждете отпущения грехов, то я не тот, кто вам нужен, сказал он, глядя на экран. - Я не священник.

- У меня нет потребности в священнике, - ответила она, - и вообще в официальной религии.

- Это ваше личное дело. Я не хотел превратить наш разговор в религиозную дискуссию. Я просто считаю, что нельзя избежать ответственности за то, как вы прожили свою жизнь, по крайней мере, если вы порядочный человек. Это, однако, не означает, что вы навсегда в плену своих прежних поступков. Вы сказали, что никого не убивали, и я вам верю. Одно дело участвовать в тренировочных покушениях с боевым оружием или принимать участие во вспомогательных операциях, и совсем другое самому убивать. Я не извиняю вашу прошлую деятельность, ваша вина останется с вами. Но вы можете, по крайней мере, признать свою вину и измениться.

- Вы думаете могу? Мне так хотелось бы вам верить.

- Верьте. История полна людей, совершивших преступления страшнее ваших и все же сумевших измениться к лучшему. Преступник может исправиться. Одного только тюремного срока для этого недостаточно. Тюрьма может изолировать вас от общества, чтобы вы не угрожали обществу и дальше; она даст вам время, чтобы подумать. Как вы распорядитесь этим временем, зависит от вас. Одни преступники накапливают озлобленность и повышают уголовную квалификацию. Другие анализируют свою жизнь в поисках способа прожить ее созидательно. Вам повезло - вы не попадете в тюрьму, у вас есть шанс начать сначала, под новым именем, как другой человек. Но даже это еще не искупляет ваших прежних поступков. Это всего лишь второй шанс. Шанс измениться. В ваших руках использовать его или нет.

- Вы говорите со мной так деликатно, просто чтобы пощадить мое самолюбие.

- Зачем мне это? С теми, кого уважаю, Рэчел, я говорю откровенно.

- Вы можете уважать меня?

- То, что вы сейчас делаете, заслуживает уважения.

Она нахмурилась.

- Так ли это? Я сделала это только для того, чтобы скрыться от Гарсиа, а не потому, что захотела сделать доброе дело. Я просто устала быть игрушкой воинственных экстремистов. Мне просто захотелось домой.

- Мотивы добрых дел не так важны, как тот факт, что они совершены, - сказал Бэтмэн. - Если вы руководствовались только чувством самосохранения, в этом нет ничего плохого; главное, что в результате будет сделано доброе дело. И этот опыт не пройдет для вас бесследно.

- Я бы никогда не подумала, что вы человек, не осуждающий поступки других.

- Напротив, - возразил Бэтмэн, - никто не может уклониться от оценки окружающих его людей. Но от меня не ждите осуждения. Вы сами осуждаете себя - это часть самоочищения. Прежде чем вы преодолеете чувство вины, вы должны ее признать. Только после этого вы сможете простить себя, потому что никто другой за вас этого не сделает. Но уже сам факт, что вы чувствуете свою вину, означает для вас надежду. Когда вас особенно сильно будут мучить угрызения совести, помните об этом.

- Вы необыкновенный человек, - сказала она и мягко положила руку ему на плечо.

Бэтмэн улыбнулся.

- Мне это уже говорили.

- Мне бы так хотелось увидеть, какой вы без маски.

- Боюсь, такую возможность я не могу вам предоставить, - ответил он.

- А вы предоставляли ее другим женщинам?

- В том смысле, что вы думаете, нет.

- Значит... у вас никогда не было... кого-то особенного?

- Меня окружает много особенных людей.

- Вы же знаете, о чем я говорю, - Ее пальцы скользнули по его руке.

Он нажал клавишу компьютера, остановив вывод данных, и взглянул на нее.

- Да, я знаю, о чем вы говорите. И я вам отвечаю - нет. Не потому, что я так хочу, а потому, что так должно быть.

- Вы никогда не чувствуете себя одиноко?

- Случается, конечно, ведь я всего лишь человек.

- У людей есть физические потребности.

- Физические потребности можно сублимировать, направить их по другому направлению, - ответил он. - Эмоциональные потребности контролировать сложнее, но я, в основном, удовлетворяю их моей работой.

- Но не все?

- Нет, не все.

- Так не должно быть всегда.

Их глаза встретились.

- Должно, Рэчел.

- Я хочу сказать, - она неуверенно облизала губы, - я имею в виду, что если вы меня находите привлекательной...

- Я понимаю, что вы хотите сказать. - Он улыбнулся. - И я ценю это. Я не отвергаю вас, но не могу себе позволить увлечься кем-то, если я не в состоянии предложить в ответ каких-либо моральных обязательств. Вы уже испытали на себе влечение к человеку, который не мог или не хотел дать вам таких обязательств. Я не могу согласиться на то, что вы предлагаете, потому что это свяжет меня морально, а я не имею на это права. Кроме того, вы абсолютно ничего не знаете обо мне.

- Я знаю все, что мне нужно знать.

- Нет, - сказал он мягко, - совсем не знаете.

Она отвернулась.

- Из-за того, кто я такая?

- Нет, из-за того, кто я такой.

Она невесело улыбнулась.

- Давно уже меня не отвергали.

- Я не отвергаю вас, - сказал Бэтмэн, - я себя отвергаю. Это потеря для меня, поверьте.

Она сжала губы и медленно покачала головой.

- Нет, не только для вас, - она вздохнула, - Простите, я не хотела отрывать вас от работы.

- Пустяки, - сказал он, повернувшись к экрану. Он нажал клавишу и поток данных возобновился.

- Я вам мешаю?

- Совсем нет.

- Что это у вас на экране?

- Список заявок телефонной станции, - ответил он. - Я пытаюсь... Подождите минуту...

Он снова остановил вывод данных, разделил экран пополам и сравнил информацию в двух частях экрана.

- Что это? - спросила Рэчел.

- Данные об одной квартире, - ответил он. - Из списка объявлений о кратковременной сдаче в субаренду. Телефон в этой квартире отключили две недели назад и пока не восстановили, но, по сведениям жилищной службы, съемщик по-прежнему пользуется газом и электричеством. Объявление о сдаче этой квартиры публиковалось в "Голосе", но было аннулировано за неделю до окончания срока публикации. Это означает, что квартиру сняли.

- Может быть, они просто не платили за телефон, - предположила она.

- Нет, тут есть заявление с просьбой отключить его и отметка о том, что через шесть месяцев телефон следует снова подключить. Это означает, что прежние съемщики вернутся через шесть месяцев и что они хотят сохранить свой старый номер. Телефон они отключили для того, чтобы субсъемщик не пользовался им за их счет, но мог временно его восстановить с новым номером и новым счетом. Однако он этого не сделал. Стоимость остальных услуг, очевидно, вошла в оплату аренды.

- Что же это означает?

- Что новому съемщику не нужен телефон, - сказал Бэтмэн. - И хотя такое случается, все же это достаточно необычно. Посмотрим, что можно узнать о прежних жильцах. Здесь в списке значатся двое...

Он просмотрел сведения о них в записях телефонной компании, жилищной службы, нашел номера социального страхования.

- Профессиональные музыканты, - сказал он, - А если они музыканты и живут в Вилледже, то они без сомнения делают покупки в Музыкальном Центре Балларди. - Он посмотрел на часы. Почти половина десятого. Обычно Джин закрывает поздно, еще есть шанс...

Он схватил телефон, нашел в компьютерном справочнике Центр Балларди и набрал номер.

Ворчливый голос ответил.

- Балларди. Мы закрываемся.

Бэтмэн улыбнулся. Во многих магазинах не отвечают на звонки после закрытия, но Джин, если был на месте, всегда брал трубку в надежде на богатого рок-певца, которому срочно нужна гитара.

- Джин, здесь Бэтмэн.

- Без шуток?

- Да, это я. Как твое плечо?

- Уже зажило. А те, что стреляли в меня, по-прежнему в тюрьме, спасибо тебе. Теперь я узнал твой голос. Я уже собрался закрывать. Чем-нибудь могу помочь, старина?

- Не знаю, Джин. Я ищу пару музыкантов, живущих в твоем районе.

- Подавай.

- Их имена Дэвид Стоунер и Ричард Ли.

- Да, конечно, я знаю этих ребят. Они играют в группе "Догс". Что-нибудь натворили?

- Нет, нет, мне нужно узнать, нельзя ли с ними как-нибудь связаться. Это очень важно.

- Черт, не знаю, они ведь на гастролях. Подожди, дай подумать, что тут можно сделать. Секунду... - Бэтмэн слышал, как шелестели бумаги на другом конце провода, пока Джин разбирался в обычной свалке на своем столе. - Вот, нашел. Их офис уже закрыт, но я, может быть, разыщу Шелли... Позвонить ему домой?

- Да, пожалуйста, Джин, если можешь, - сказал Бэтмэн. - Мне нужно поговорить с ними сегодня же, если это возможно.

- О'кей, я попробую. Дай мне пять минут, а потом снова позвони мне.

- Отлично, - ответил Бэтмэн. - Спасибо, Джин, я тебе очень признателен.

- Хэй, нет проблем. Я перед тобой в долгу. Поговорим позже.

Он повесил трубку.

- Я потрясена, - сказала Рэчел. - Мне бы не хотелось скрываться от вас.

- Пока это только догадка, - сказал Бэтмэн, - но мой инстинкт подсказывает мне, что мы на верном пути. Только бы добраться до этих музыкантов.

Через пять с небольшим минут он позвонил в Музыкальный Центр.

- О'кей, - сказал Джин, - они выступают в Денвере. Сейчас в Колорадо восемь часов, а они раньше девяти не начнут играть, попробуй застать их в отеле. Записывай номер...

Через минуту он говорил с ошеломленным Дэвидом Стоунером, гитаристом группы Догс.

- Это что, шутка? - спросил Стоунер. - В самом деле, кто говорит?

- Я не шучу, мистер Стоунер, уверяю вас, - сказал Бэтмэн. Он объяснил о Джине и как он смог разыскать их. - То, что вы мне скажете, может иметь решающее значение, мистер Стоунер, в поиске безжалостного преступника. Что вы можете сказать о человеке, снявшем вашу квартиру?

- Девон Стюарт? Он из какой-то английской киностудии. Так он сказал. Он сказал, что он...

- Вы сказали, Девон Стюарт?

- Ну да, точно.

- Вы можете его описать?

- Конечно. Около сорока лет, белые волосы, бледная кожа, как называется, альбинос. Пижон, очень модно одет, говорит с акцентом, хромает.

- Большое спасибо, мистер Стоунер, - прервал его Бэтмэн. - Вы очень сильно мне помогли.

- Хэй, нет проблем, - сказал Стоунер. - А что он сделал?

Но телефон уже молчал.

Дэвид Джекс вышел из спальни в темно-синем шелковом халате, босиком, с взъерошенными волосам. Сзади, сквозь открытую дверь ванной, послышался женский голос.

- Дэвид?

- Сейчас вернусь, бэби, - крикнул он и подошел к бару, чтобы налить чего-нибудь выпить.

- Где же сегодня ваш костюм? - спросил голос с акцентом.

Джек с удивлением поднял глаза.

- Кто вы такой? Как вы здесь оказались?

Светловолосый человек покачал головой.

- Нет, не тот. Жаль.

- Что вы там плетете. Вы кто? - Джекс потянулся к телефону. - Я вызываю охрану.

- Думаю, что нет, мистер Джекс, - Гризли три раза кашлянул сквозь глушитель.

- Дэвид? Дэвид? С кем ты говоришь?

Красивая, хорошо сложенная блондинка подошла к двери ванной, завернувшись в простыню. Она увидела тело Джекса на полу, затем незнакомца с огромным пистолетом. Она открыла рот, чтобы закричать...

Спектр выстрелил.

Как нескладно, подумал он, спускаясь в вестибюль в личном лифте Джекса. В левой руке он держал дипломат. Ерунда, в любом случае это не имеет значения. По крайней мере он сейчас знает, кто есть Бэтмэн. Это не Джекс. Это Брюс Уэйн. Из всех кандидатов Уэйн казался наименее подходящим. Утомленный, вялый плэйбой-промышленник. Приятный, но поверхностный, не очень умный и довольно безответственный. Спихнувший всю ответственность за свою жизнь на других, чтобы без забот предаваться наслаждениям. Всегда в обществе молодой, подающей надежды кинозвезды, или актрисы, или певицы ночного клуба. Самый известный в Готэм-Сити плэйбой. И все же, все сходится. Идеально сходится.

Лучшего прикрытия он не мог бы придумать. И живет совсем недалеко от города в уединенном поместье Уэйн Манор, под которым, без сомнения, располагается Бэткейв. Просто идеально. Почему он раньше не догадался. Потому что маскировка была очень достоверной, Брюс Уэйн был всегда на виду - классический представитель американского декадента-капиталиста, который фактически никогда не работал за всю свою изнеженную жизнь.

- Да, ты хорош, дружище, - говорил про себя Спектр, выходя из частного лифта, - ты действительно очень хорош. Только я лучше.

В конце-то концов, Бэтмэн всего лишь любитель. Исключительно одаренный, но тем не менее любитель. Он же - профессионал. Спектр бросил взгляд на тело охранника за конторкой в вестибюле и беспечно вышел из двери в ночную тьму.

Сначала он заложит бомбу, которая должна взорваться в утренние часы пик, а уж затем позаботится о ликвидации Брюса Уэйна. Утром город узнает о новом трагичном последствии своего упорства, а заодно узнает и о кончине своего знаменитого "рыцаря в капюшоне", узнает о гибели свидетеля, которого он охранял, и тогда американским властям останется только уступить и посадить Гарсиа на самолет до Кубы, где его без промедления расстреляют за провал. Но это уже не его дело. К тому времени он будет отдыхать на палубе яхты в Монте Карло, наслаждаясь плодами своих трудов. После этого контракта, он, возможно, отойдет от дел. А почему бы и нет. Он это заработал.

Они выглядели как современные пираты в их черных шелковых куртках, на спинах которых под китайскими иероглифами переплетались зеленые драконы. С платками, серьгами, длинными черными волосами и браслетами с шипами. Выцветшие джинсы обрезаны по колено, а высокие баскетбольные шузы не по моде крепко зашнурованы - если придется бежать или наносить удары. Они выглядели как члены банды, и в некотором смысле они действительно были членами банды, если не упомянуть, что их банду жители Готэм-Сити давно перестали бояться. Они называли себя Зеленые Драконы, и честным гражданам Готэм-Сити было незачем их бояться. Наоборот, он могли спокойно дышать, если в вагоне метро видели Зеленых Драконов, потому что в таком вагоне не бывает грабежей и нападений.

Они стояли, прислонясь к стене Центрального вокзала, и проходящий мимо сержант транспортной полиции кисло посмотрел на них. Городское управление транспортной полиции недолюбливало Драконов, их считали нарушителями спокойствия. А по существу, Зеленые Драконы намного успешней боролись с преступностью на транспорте, чем полиция. Они не сходили с поезда и не пересаживались в другой вагон, если рядом оказывались хулиганы. Они оставались на месте и прямым настойчивым взглядом ясно давали понять свои намерения. Едешь на метро, отлично. Начнешь хамить, мы наступим тебе на мозоль. Решительного взгляда обычно хватало, чтобы эти типы вылезали на ближайшей станции.

Зеленым Драконам не приходилось часто подтверждать свою репутацию, как это было в начале, когда Драконов создал Дэвид Чан, американец китайского происхождения, обеспокоенный преступностью и решивший ей что-нибудь противопоставить. Он заботился о том, чтобы Драконы были готовы к испытаниям. Каждый Дракон обучался в школе Сато и был знатоком рукопашного боя и оружия Востока, хотя выходя на патрулирование, они никогда не брали его с собой. Большая часть оружия боевых искусств была официально запрещена в Готэм-Сити, поэтому наказание за его ношение и ношение огнестрельного оружия было одинаковым. Соблюдая городские законы, Зеленые Драконы неизменно подвергали себя повышенному риску, так как их противники обычно не обременяли себя юридическими нормами.

В нынешнем задании их инструкции, полученные от самого Учителя, были простыми и четкими. Они не должны вступать в какие-либо действия. Они должны только наблюдать и сообщать обо всем подозрительном спецгруппе "Спектр" в полицейском управлении. Такая постановка задачи не все пришлась по душе, особенно Бобби Уингу и Рико Мартинесу. Как большинство Драконов, Бобби был китайского происхождения. Родители Рико переселились из Сан-Хуана. Обоим по девятнадцать лет. Оба стройные и проворные, подвижные как газель, и гибкие как змея. Уверенные в себе, но без дерзости. Дерзкие новички, попадая к Сато, быстро остывали. Сенсэй Сато знал как вернуть им реальный взгляд на жизнь.

Все же этим двум парням не нравилось играть откровенно пассивную роль. С настоящим удовольствием они взялись бы за Спектра и поработали с ним, как с тренировочным мешком. Привалившись теперь к стене и оглядывая всех проходящих, Рико взял губами сигарету. Он не курил, и никто из Драконов не курил, но ему нравилось держать сигарету во рту. Нравился вид, какой она придавала ему. В сочетании с темными очками он выглядел действительно опасным. Он кивнул появившейся Шейле, молодой черной девушке, на которой был одет зеленый берет с кокардой командос, джинсы, короткие сапожки на низком каблуке и черная майка с эмблемой Драконов.

- Что нового? - спросила она, похлопав по бедру портативным радиопередатчиком.

- А..., одно и тоже, - ответил Рико.

- А вы случаем здесь не заснули?

- Нет, - сказал Рико с хитрой улыбкой, - мы просто стоим и ставим оценки всем пролетающим птичкам. Ты получаешь пять.

- Пять.

- Да... Это проходной балл. Почти.

- А что бы ты сказал о круговом ударе пяткой в голову?

- Вы воркуете, как старая супружеская пара, - сказал Бобби с усмешкой.

- Не скажу ничего о супружеской части, но против медового месяца я бы не возражал, - ответил Рико.

- Что, с жалкой пятеркой? - спросила Шейла.

- Ладно, шесть.

- Шесть! - протянула Шейла. - Чистая десятка, если ты еще не умеешь считать так высоко.

- Который час? - Спросил Бобби.

Рико взглянул на свои часы.

- Почти одиннадцать.

- Так медленно время тянется, - сказал Бобби. - Может пройдемся вокруг. Осмотрим платформы. Или ты хочешь сначала докурить свою сигарету?

- Очень смешно.

- Смотри, кто-нибудь зажжет ее тебе и ты за неделю не прокашляешься.

- Послушайте, мы просто тратим время. Спектр здесь не появится. Здесь же некого взрывать бомбой в такое время. От нас тут никакого проку.

- Это наш пост, и мы тут останемся, пока нас не сменят, - сказал Бобби. - Ты хочешь поспорить с Учителем. Или с Бэтмэном.

- Я не знал, что Сенсэй и Бэтмэн друзья, - сказала Шейла. - Вот бы их увидеть вдвоем на ковре. Как вы думаете, кто бы победил?

- Ясно, - сказал Рико. - Сенсэй сотрет его в порошок.

- Ну, не знаю, - возразил Бобби. - Я слышал, что Бэтмэн очень хорош.

- И лучше, чем Сенсэй? - Спросил Рико. - Исключено. Учитель уже забыл больше приемов, чем Бэтмэн выучил.

- Но посмотреть стоило бы.

- Эй, ребята, - позвала Шейла, - сразу не оглядывайтесь, но мы кажется высматриваем типа, который хромает.

Они сразу встрепенулись. Мимо них плелся опустившийся бездомный человек, одетый в длинное обтрепанное пальто, по виду подобранное на свалке. На нем была мятая старая шляпа, и седые нечесанные волосы выбивались из-под нее. Нижняя часть лица была замотана в длинный грязный шарф. Казалось, что он держит что-то под пальто, прижимая это обеими руками к груди.

- Да это просто доходяга, - презрительно сказал Рико.

- Как же, - возразил Бобби, - ты видел его туфли.

- Туфли?

- Да, туфли. С каких это пор доходяги носят итальянские туфли за двести долларов, а?

- Итальянские туфли за двести долларов. С чего ты взял?

- Я знаю свой гардероб, - ответил Бобби. - Не все же одеваются у старьевщиков, как ты. Я за квартал узнаю костюм Армани, а уж туфли Гуччи ни с чем не спутаешь.

- Может кто-то просто выбросил их на свалку.

- Никто не выбрасывает Гуччи. Кроме того, мне показалось, что они совсем новые. И блеск, как из магазина. И лицо у доходяги довольно бледное, насколько я заметил. В описании говорится, что он альбинос.

- Да, - задумалась Шейла, - действительно, и. он что-то держал под пальто.

- Пожалуй, нам стоит проверить, - сказал Бобби, оттолкнувшись от стены.

- Не подходите слишком близко, - предупредила Шейла.

- А если это не он? - Спросил Рико и отбросил свою незажженную сигарету.

- Мы просто прогуляемся рядом с бродягой в хороших ботинках, ответил Бобби.

- А если это он? - Спросила Шейла, поеживаясь.

- Тогда мы поступим, в точности, как просил Сенсэй, - ответил Бобби. - Мы следим за его действиями, и сообщаем в полицию, если заметим что-то необычное.

- Оборванец в туфлях за двести долларов - довольно необычно, что скажете? - Заметил Рико.

- Это точно, - подтвердил Бобби.

Доходяга обернулся к ним через плечо. Бобби толкнул Рико, засмеялся и обнял Шейлу. Вдвоем с Рико они весело заговорили. Бродяга отвернулся.

- Держимся на расстоянии, - предупредил Бобби. - Если это тот парень, то это профи, мы с ним в разных категориях.

- Хотел бы я посмотреть, насколько он хорош, - сказал Рико.

- Если ты не будешь осторожен, то скоро увидишь, - тихо ответил Бобби. - Держись поскромнее. Шейла, спрячь чертов передатчик в карман, пока он не заметил.

- Зачем, собственно. Он выглядит как обыкновенный радиоприемник.

- Тогда сделай вид, что слушаешь. И не смотри на него так открыто.

Они спускались за бродягой по эскалатору к одной из центральных платформ. Эскалатор в такой поздний час не работал и они отпустили его довольно далеко.

- Не потерять бы, - сказал Рико.

- Спокойно, куда он денется? Отсюда есть еще только один выход на другом конце платформы.

Они спустились на платформу и встали у колонны, шутили и разговаривали, словно в ожидании поезда. Бродяга подходил уже к противоположному концу платформы. На мгновение он пропал из виду, затем они увидели его снова. Он быстро шел к дальнему выходу.

- Вон он, - воскликнул Рико.

- Потише! - сказал Бобби.

- Быстрее! Мы упустим его!

Они устремились в конец платформы, поднялись по лестнице и осмотрелись. Ни души.

- Проклятье! Мы потеряли его! - застонал Рико.

- Подождите, я его вижу, - показала Шейла.

- Не показывай пальцем, - упрекнул ее Бобби. - Пошли!

Они снова бросились в погоню, но бродяга как сквозь землю провалился. Они побежали быстрее. Вдруг, на лестнице у входа они увидели брошенное старое пальто и рядом мятую шляпу.

- Что за ерунда? - удивился Рико.

- Подождите-ка минуту, - остановился Бобби.

- Не отставайте, он далеко не ушел, - торопил Рико.

- Я же просил подождать, - крикнул ему Бобби. Рико замедлил шаг.

- Что это с тобой?

- Зачем ему понадобилось спускаться на платформу и тут же снова подниматься?

Рико уставился на него.

- Ты думаешь, что...

- Ты знаешь, что здесь творится утром в час пик? спросил Бобби.

- Святая Дева... - сказала Шейла, - я вызываю полицию.

- Подожди немного, - попросил Бобби. - Идемте проверим получше.

Они побежали назад на платформу.

- Какого черта мы тут ищем? - спросил Рико.

- Что угодно, в чем может быть бомба, - ответил Бобби. - Портфель, сумку какую-нибудь, не знаю, просто давайте все здесь осмотрим...

Они обыскали всю платформу, заглянули во все мусорные контейнеры, поискали между торговыми автоматами и под скамейками - везде. Но ничего не нашли.

- Совершенно пусто, - сказал Рико.

- Где-то должна она быть, - настаивал Бобби.

- Мы все уже обшарили!

Бобби задумался, недовольно сжав губы.

- Он ведь профи. Он не засунет бомбу туда, где ее любой может увидеть.

- Если, конечно, это был он, - сказал Рико.

- Да, верно, - протянул Бобби. - Бездомный бродяга в туфлях за двести долларов, который выбрасывает свое пальто. Ты слышал о чем-нибудь подобном?

- Нет, пожалуй, не слышал.

- Пожалуй, не слышал. Тогда давай думать! Она точно где-то здесь. Если бы ты собирался подложить бомбу, куда бы ты ее спрятал, чтобы ее не нашли до утра?

Рико прикусил губу и задумался.

- На путях! - воскликнула Шейла.

Рико и Бобби посмотрели на нее.

- Бэби! - восхищенно сказал Бобби. - Забудь про десять баллов, ты получаешь пятьдесят!

Они спрыгнули на пути.

- Слушай, а если пойдет поезд? - спросил Рико.

- Тогда посмотрим, умеешь ли ты высоко прыгать, - ответил Бобби. - Проверьте то место, где он стоял, когда мы его потеряли из виду.

Они двинулись вдоль путей, осматривая все вокруг и прислушиваясь, не приближается ли поезд.

- Я ничего не вижу, - сказал Рико.

- Ищи, ищи, - подгонял Бобби.

На платформе было совершенно безлюдно и вокруг стояла жуткая тишина.

- Сюда! - позвала Шейла. - Смотрите, что там?

Она согнувшись заглядывала под платформу. Далеко в глубине, в тени среди мусора стоял чемодан-дипломат.

- Есть! - обрадовался Бобби.

- О, Бог мой... - сказал Рико.

- Вызывай спец-группу, радист, - решил Бобби. - Мы-таки нашли эту проклятую бомбу.

Он спустился с крыши по веревке, скользя вниз вдоль стены. Он сознательно отказался от пожарной лестницы, опасаясь неожиданного шума или скрипа, которые выдали бы его. В своем темном плаще он полностью сливался с темной стеной здания. Без звука он спускался вниз, двигаясь с изящной грацией кошки, пока не достиг окна квартиры, куда он должен был проникнуть. Стараясь не произвести ни малейшего шума, он зацепился одной ногой за перекладину лестницы и внимательно прислушался. За окном была гробовая тишина.

Оттянуть задвижку оказалось несложным делом. Он снял с пояса тюбик жидкой смазки и тонкой струйкой промазал по периметру все окно, затем не спеша тихо открыл его. С предельной собранностью Бэтмэн ступил в темноту квартиры.

В квартире, казалось, никого не было. Где-то в городе этим вечером Спектр установит еще одну дьявольскую бомбу. Снова погибнут люди, если только...

Бэтмэн осветил карманным фонариком спальню - ничего необычного. Он шагнул в другую комнату... и замер.

По всему полу лежали газеты, заметки и вырезки из журналов. Он опустился на пол и стал рассматривать. Ему хватило секунды, чтобы понять их назначение. Изучая материал, Спектр искал его, так же как он искал Спектра. Как охотник, Спектр шел по его следу. Пытаясь установить его личность. Бэтмэн быстро просмотрел заметки на полу и его взгляд упал на листок с выписанными именами. Без исключения богатые молодые мужчины Готэм-Сити. Почти все имена в списке были перечеркнуты тонкой линией. Кроме двух. Два имени были подчеркнуты и обведены. Имена Дэвида Джекса и Брюса Уэйна.

- О, Боже... - прошептал Бэтмэн. Он снял с пояса радиопередатчик и вызвал спец-отряд. - Здесь Бэтмэн.

- Бэтмэн! - отозвался голос радиодиспетчера полиции. - Мы только что получили сообщение от Зеленых Драконов. Они видели его! И обнаружили бомбу на Центральном вокзале. Мы уже отправили к ним группу саперов. У вас есть что-нибудь для нас?

При других обстоятельствах Бэтмэн мог бы вздохнуть с облегчением, но сейчас было еще рано расслабляться.

- Есть. Внимательно слушайте. Я нашел квартиру Спектра. - Он продиктовал адрес. - Пришлите сюда людей, чтобы устроить засаду, на тот случай, если Спектр вернется. И отправьте группу захвата к резиденции Дэвида Джекса. У меня есть основания полагать, что он стал мишенью Спектра. Все ясно?

- Полный порядок. Где вы будете находиться?

- Здесь Бэтмэн. Конец связи, - он выключил передатчик и пристегнул его к поясу. Затем устремился к открытому окну. Времени было в обрез. Если ему повезет, то Спектра возьмут в резиденции Джекса. Если нет, то это значит, что Спектр направляется сейчас прямо в Уэйн Манор.

11

Охрана имения впечатляла. Он бросил угнанный автомобиль на дороге и остаток пути прошел пешком, тщательно обследуя рельеф местности. Вот такая работа ему по вкусу. Никаких капризных бомб, никаких звонков с драматическими угрозами, только он и жертва, один на один. Охотник и добыча. Это то, что он умел лучше всего остального. Он чувствовал родную стихию.

Ворота, судя по всему, управлялись автоматически, а над ними расположились камеры наблюдения. Рядом в стене было встроенное переговорное устройство. По периметру имения тянулось декоративное ограждение, но видеокамер он не приметил. По крайней мере в очевидных местах. Перелезть через ограду не представляло для него особого труда. Возможно, она опутана системой сигнализации. Или в грунте скрыты датчики давления. Впрочем, нет, они должны быть за оградой, а не снаружи. Но если грунт по периметру ограды усеян датчиками, то на дорожке, ведущей к дому, их быть не должно. Хотя в этом случае она находится под наблюдением камер. Очевидно, Брюс Уэйн очень серьезно относится к своей безопасности. Конечно, он и должен так относиться, если он является Бэтмэном.

По-видимому, ограда не под напряжением, но кто знает. Во всяком случае, Бэтмэну не пришло бы в голову понапрасну причинять кому-либо боль. Поэтому, скорее всего, имеется только система сигнализации. Вскоре тщательное обследование подтвердило его предположение. Провода сигнализации были хитроумно замаскированы, и никто, кроме профессионала, не смог бы их обнаружить. Перерезать проволоку и выключить секцию ограды из общей сети сигнализации было парой пустяков. Через минуту он уже перелезал через ограждение. Оказавшись по другую сторону, он держался ближе к ограде, двигаясь вдоль нее по направлению к главному подъезду к дому. Он засек скрытые в кустарнике видеокамеры, следящие за дорогой. Он улыбнулся. Как он и подозревал, Уэйн был дилетантом не лишенным таланта, но все же дилетантом. Кустарник вдоль дороги был идеальным прикрытием - черная одежда сливалась с темнотой, а бледное лицо и белые волосы скрывались под маской из черного нейлонового трикотажа. Он, пригнувшись, крался прижимаясь к кустарнику, часто пробираясь сквозь него. Когда он приближался к камерам, старался держаться в стороне от их линии обзора. Это было медленное продвижение, но в конце концов он добрался до дома.

Все окна, вероятно, опутаны проводами сигнализации. Поэтому он воспользуется не окном. Он, как это принято, войдет через парадную дверь. Над дверью бликами светился объектив видеокамеры, и хотя ее ловко замаскировали, обнаружить ее не заняло у него много времени. Ладно, ему придется рискнуть. Сколько шансов за то, что в этот час кто-то наблюдает внутри за мониторами? Пустяки. У Уэйна небольшой штат прислуги, у него всего лишь один дворецкий - пожилой мужчина по имени Альфред Пенниворт, но и он не того типа человек, которого, не задумываясь, можно сбросить со счетов. Пенниворт, может быть, и старик, но он служил в Воздушных спецвойсках, а это означает, что он прошел тренировки командос. Возможно, Пенниворт стар, но его не следует недооценивать. Имея лишь одного человека в личном штате Пенниворт, без, сомнения был посвящен в тайну истинной личности Бэтмэна, - Уэйну пришлось автоматизировать большую часть всей охранной системы, насколько до сих пор было видно. Автоматическую систему не так трудно вывести из строя или обойти. Если в особняке нет служащего, постоянно наблюдающего за экранами, тогда в случае опасности должна завыть какая-нибудь сирена - сигнал тревоги. Он тщательно изучил место около входной двери. Его взгляд упал на резиновый половичок для ног, прямо перед дверью. Очень простой резиновый коврик. Человек, подобный Уэйну, мог бы позволить себе более нарядный, более декоративный половичок, например с именем владельца. Именно из-за своей неприметности половичок заинтересовал его. Он осторожно наклонился и приподнял уголок коврика, обнажив пластину датчика давления. Он снова улыбнулся.

Избегая наступать на датчик давления под ковриком, он выбрал довольно неловкое положение, зато мог работать с замком входной двери. Он рисковал, сидя прямо на виду у видеокамеры, но он надеялся, что Пенниворт в это время занят чем-то другим. В считанные секунды он разобрал замок и сдвинул неподвижный болт, а потом толкнул дверь, очень мягко. Она беззвучно распахнулась. Конечно, так и должно быть. Настоящий английский дворецкий не допустит, чтобы парадная дверь скрипела. Очутившись в темноте прихожей, он внимательно прислушался. Дом был спокоен. Он стянул с головы трикотажную маску и снял куртку, освободив кобуру под мышкой поверх черной с высоким воротником рубашки. Он осторожно повесил куртку на стойку для зонтиков и двинулся вглубь особняка, мягко и беззвучно ступая по коврам и паркету. Уэйн, конечно, живет безбедно, двух мнений быть не может. И у него утонченный вкус. Каждый предмет в доме говорил о "старых деньгах". Дедушкины часы в фойе были бесценным антиквариатом.

Крадучись пробираясь от комнаты к комнате, он увидел льющийся из кухни свет. Он осторожно приблизился. Заглянув за угол, он увидал бородатого мужчину в одной рубашке. Он готовил поднос с чаем и сдобными булочками и двигался по кухне со знанием дела. Очевидно, Пенниворт.

Он еще раз осторожно заглянул в кухню. Дворецкий, казалось, не замечал его присутствия. Закончив собирать поднос, он накинул твидовую куртку, вынул маленькое карманное зеркальце и тщательно осмотрел свою внешность, особенно волосы и бороду. Странно. Зачем он это делает? И вдруг его осенило. Ну, конечно. Свидетель. Пенниворт не хотел, чтобы свидетель узнал его, потому что это может вывести на Уэйна. Итак, он изменил внешность. И, между прочим, очень искусно.

Спектр извлек из кобуры Гризли. Но тут Пенниворт сделал странную вещь. Он открыл холодильник, повертел что-то внутри, закрыл дверцу и отступил назад, чтобы взять поднос. Послушался щелчок и холодильник с гулом начал уходить в стену.

Отлично, отлично, подумал Спектр. Что мы здесь имеем?

Это, очевидно, скрытый вход в Бэткейв. Какая удача! Теперь ему не придется пытать Пенниворта, чтобы тот показал ему потайной вход. Пенниворт сам любезно сделал это. И легкая закуска перед сном, конечно же, предназначалась свидетелю. Чай и сдобные булочки. Как мило! Интересно, где сейчас носит Уэйна, в то время как здесь течет спокойная домашняя жизнь? Наверное, преследует его. Преследует тени. Пытается поймать призрак. Спектра. Какой сюрприз будет ждать Бэтмэна, когда он вернется!

Пенниворт исчез с подносом в темноте открывшегося проема, шагнув вслед за отступившим холодильником. Держа пистолет наготове, Спектр двинулся на кухню. Он заглянул в глубину потайного хода. Узкая шахта лифта. Лифт опускался вниз. Спектр заглянул в шахту и увидел удаляющуюся кабину. На стене он обнаружил кнопки вызова. Он даст Пенниворту несколько минут, потом вернет лифт наверх. А затем спустится сам и осмотрит Бэткейв. Это будет определенно интересно. Какая досада, подумал он. Все получилось так легко. Сначала он избавится от Пенниворта, а потом от свидетеля. Или пока оставит Пенниворта и свидетеля живыми и подождет возвращения Уэйна. Да, так будет лучше. Это сделает его сговорчивее. А дело завершится очень изящно. Сначала он прострелит Бэтмэну правую коленную чашечку, потом левую. И ему придется ползти. И беспомощно наблюдать, как он застрелит Пенниворта и вышибет мозги свидетелю. А после этого... впрочем, у них будет вся ночь впереди.

Он выждал уже достаточно долго. Спектр надавил на кнопку вызова.

- Я подумал, вы захотите перекусить, моя дорогая, - сказал Альфред.

Рэчел взглянула на него и улыбнулась.

- Как любезно с вашей стороны, мистер Джонс, но я совсем не голодна. Может быть, позже.

Она лежала, вытянувшись, на кровати и смотрела фильм по ТВ. Это был "День шакала". Она выключила телевизор дистанционным управлением.

- Я не хотел прервать ваш отдых, - сказал Альфред, опуская поднос на столик.

Она скривила губы.

- Этот фильм не в моем вкусе, - сказала она. - Слишком напоминает мое детство.

- А, ну что ж, тогда, возможно, мы прогуляемся?

- Я думала, что вы мне не предложите. Я здесь схожу с ума. Мы можем снова посмотреть комнату трофеев?

- Конечно, - ответил Альфред, улыбаясь. Он придержал для нее дверь. - После вас.

- О, благодарю, сэр, - сказала она и засмеялась. - Вы балуете меня, мистер Джонс. Я не привыкла, чтобы со мной обращались как с леди.

Альфред вышел за ней в коридор, и вдруг ни с того ни с сего нахмурился.

- Что такое? - спросила девушка. - Я сказала что-нибудь не так?

- Нет, дело не в этом, - ответил Альфред, по-прежнему хмурясь. Он смотрел в дальний конец коридора. - Лифт. Я уверен, что не отправлял лифт наверх.

- Может быть, Бэтмэн? - предположила она. - Похоже, он рано вернулся. - Она выглядела довольной этой перспективой.

- Нет, - сказал Альфред, - не так рано. Сегодня...

Лифт спускался вниз.

- Быстро, - сказал Альфред, - бегите в пещеру и спрячьтесь!

Он бросился к оружейной и толкнув плечом, распахнул дверь. Схватив со стены полуавтоматический Вальтер П38, он пересек комнату и остановился у сейфа с боеприпасами, в спешке перебирая ключи. Он нашел нужный, вставил в замок и распахнул дверцу огнеупорного шкафа. Достав коробку с 9-мм патронами, он вытащил магазин Вальтера и торопливо начал заполнять патронами.

- Мистер Пенниворт, я полагаю? - сказал голос из-за двери.

Альфред обернулся, в то же время пытаясь вогнать в рукоятку пистолета наполовину заполненный магазин.

Спектр выстрелил.

Пуля из Винчестер Магнума .45 вошла в его правое плечо и опрокинула на стену. Сползая на пол, он выронил из рук пистолет и обойму.

- Вот это да! - сказал Спектр, заходя в оружейную. - Какая у вас смертоносная коллекция. Прямо-таки арсенал, между прочим.

Он оглядел оружие на стенах.

- Я всегда хотел иметь что-нибудь из этого, - сказал он, снимая одну из самозаряжающихся винтовок.

Это была суперсовременная австрийская штурмовая винтовка с магазином на 42 патрона и необычным прикладом и ложем, отлитыми из пластика как единое целое. Над казенной частью крепилась лазерная система наведения.

- Здорово, - проговорил Спектр. - Отличный образец.

Он подошел к сейфу с боеприпасами и взял коробку патронов .223-го калибра. Опустив свой пистолет в кобуру, он начал заряжать магазин винтовки.

- Где свидетель, мистер Пенниворт? - спросил он, между делом загоняя патроны в магазин.

- Вы... идите к... дьяволу! - выдохнул Альфред.

Спектр зацокал языком.

- Ах, да. Старый воинский дух воздушных спецвойск. Отлично, но вы уже давно не в командос, мой друг. А я не просто заурядный ирландский террорист.

- Нет, вы хуже... - с трудом выдавил Альфред. Вы... кровавый... мясник.

- Ну, это довольно невежливо. Не забывайте, я мог бы сразу убить вас, - сказал Спектр. - Правда, я все равно собираюсь вас убить. Но, если вы не будете доставлять мне беспокойств, я могу растянуть это удовольствие.

- Делайте худшее... будьте вы прокляты!

Спектр улыбнулся.

- Вы - грубый старикашка, не так ли? - сказал он. - Мне это нравится. Может быть, я убью вас быстро. Но только не сейчас. Подождем, когда придет ваш хозяин. Как он там говорил? Он выволочет меня из-под любой скалы, где бы я не спрятался? Что-то вроде этого, да? Как я помню, очень яркая речь. Ну, похоже, я не единственный, кто прячется под скалами. А что вы скажите, если мы пока прогуляемся по вашей знаменитой Бэткейв? Мне давно хотелось на нее взглянуть.

- Поднимайтесь!

Но Альфред, не двигаясь лежал на полу.

- Я сказал, поднимайтесь! - поторопил Спектр, со злостью пнув ногой дворецкого. - Или вы предпочтете, чтобы я отстрелил вам ухо?

Он ткнул дулом винтовки в голову Альфреда.

- Вы... варвар, - сказал Альфред, с трудом пытаясь подняться.

Спектр и не думал ему помочь. Он молча наблюдал за мучениями Пенниворта.

- Да, боюсь, я не джентльмен, - проговорил он. - Жаль, если это оскорбляет ваши чувства, но что есть, то есть. И если вы рассчитываете на геройство с единственной здоровой рукой, пожалуйста, не надо. Мне так не хочется стрелять в вас снова. Вы весь истечете кровью еще до того, как вернется Уэйн. А это испортит весь сюрприз.

Он вытолкал Альфреда в коридор. Пуля большого Винчестера Магнума .45, посланная с такого близкого расстояния, глубоко вошла Альфреду в плечо. Хотя она не была разрывной, рана от нее все же была паршивой, и Альфред терял много крови. Спотыкаясь, он брел вперед, едва держась на ногах.

Спектр проверил остальные двери, а потом подтолкнул Альфреда к двери в дальнем конце коридора, ведущей в комнату центрального управления Бэткейв. Переступив порог, он присвистнул.

- Очень впечатляюще. Жаль, что у меня нет времени осмотреть все от начала до конца. Мне бы очень хотелось поближе познакомиться с некоторым оборудованием. - Он взглянул сквозь стеклянную стену аппаратной. - Действительно, очень впечатляюще. Просто удивительно, что вам удавалось держать все это в тайне. Мое восхищение вашим хозяином растет с каждой минутой. Поистине печально, что мне придется убить его. Вероятно, я смог бы очень многому у него научиться.

- Вы научитесь... многому... еще до того, как кончится ночь, сказал Альфред, тяжело облокотившись на одну из панелей управления.

- Да, я уверен, один из нас научится, - согласился Спектр. - Ну, а теперь, где прячется наш свидетель?

- Я бы не сказал вам... даже, если бы знал, - выдохнул Альфред.

- А я и не надеялся на ваше откровение, - отозвался Спектр. Вопрос чисто риторический. Это не важно. По крайней мере мы знаем, что здесь его нет. Значит, где-нибудь в пещере. Без сомнения, там полно трещин и укромных уголков, в которых легко спрятаться. Но я умею искать. - Держа Альфреда под прицелом, он распахнул стеклянную дверь, ведущую в пещеру. - После вас, - сказал он, указывая дорогу дулом оружия.

Альфред поплелся к двери. Он ослабел от потери крови и перед глазами все расплывалось.

- Так, - протянул Спектр, - посмотрим, где наш неприметный гость. - Он шагнул на верхнюю ступеньку длинной лестницы, вырубленной в скале высоко над полом пещеры, и громко крикнул:

- Я знаю, что вы прячетесь где-то здесь. Если вы выйдете сами, я сделаю это быстро и относительно безболезненно. Но если я сам найду вас, я не буду столь милосердным.

Собрав остатки сил, Альфред крикнул в пещеру:

- Оставайтесь там, где спрятались, Рэчел! Не слушайте его!

Спектр резко повернулся к нему.

- Рэчел?

Девушка шагнула из-за громадного сталактита, причудливо растущего из основания пещеры.

- Оставь его, Эрик, - крикнула она ему. - Тебе нужна я.

Спектр с удивлением уставился на нее.

- Рэчел? Ты - свидетель против Гарсиа?

- Да, - сказала она, стоя в пятидесяти футах под ними. - Как насчет выстрела в голову?

- Я слышал, что ты мертва.

- Неверные слухи.

- Почему? - спросил он ее. - Почему ты это делаешь?

- Какая разница? - спросила Рэчел. - Тебе не все равно? Восточный Берлин далеко в прошлом.

- Да! - крикнул он в ответ. - Да, это правда. - Он вздохнул. Какое-то чувство подсказывало мне, чтобы я не брался за эту работу.

- Но, как бы там ни было, ты собираешься сделать это, не так ли? - выкрикнула она снизу.

- Я подписал контракт, - ответил он. - У меня нет выбора.

- Об этом я и говорю, - сказала Рэчел. - Ты всегда был хладнокровным сукиным сыном.

- Так же, как и ты, - проговорил Спектр. - Вот как Бэтмэн получил такое прекрасное описание моей внешности.

- Ты изменил лицо, - сказала девушка. - Но ты всегда был без ума от своих чудесных белых волос. Белые как снег, холодные, чистые и непорочные. Вот таков ты и есть - до корней волос, не так ли, Эрик? Если только это твое настоящее имя.

- Между прочим, настоящее, - подтвердил он. - Мне очень жаль, но теперь ничего не изменишь. Ты мне очень нравилась.

- Нравилась? - с горечью спросила Рэчел. - Я любила тебя, ты, ублюдок. Я бы не задумываясь отдала за тебя жизнь.

- Боюсь, что так и будет, - сказал он.

- Рэчел, нет! - крикнул Альфред. - Бегите!

- Заткнись, старик, - оборвал его Спектр. - Ей некуда бежать и она это знает.

- Почему ты просто не нажмешь на курок, Эрик? - спросила Рэчел. Ты однажды уже убил меня, когда бросил в Берлине. Так давай продолжи и закончи эту чертову работу.

- Я собираюсь подождать пока вернется твой защитник, - объяснил он. - Я хочу полюбоваться выражением его лица, когда потяну за спусковой крючок. Но в память былых времен, единственное, что я могу для тебя сделать, - покончить с этим быстро и милосердно.

- Хочешь, я подойду поближе, тогда тебе будет проще? - в ее голосе чувствовался злой сарказм.

- В этом нет необходимости, - ответил он холодно. - Мне не трудно выстрелить и отсюда. Просто стой спокойно. И я сделаю это по возможности безболезненно. Только один выстрел, точно промеж глаз. Все будет кончено еще до того, как ты успеешь об этом подумать. - Он поднял винтовку, и луч лазерного прицела заплясал над ее переносицей.

- Прощай, Рэчел...

- Нет! - крикнул Альфред, бросившись на убийцу. Они оба упали и шальной выстрел чиркнул по скалам. Альфред метнулся вниз, кубарем скатившись по ступенькам лестницы к подножию скалы.

- Очень глупо, - сказал Спектр, поднимаясь на ноги. - Вы лишь отсрочили момент ее смерти.

- Нет, он дал мне необходимое время, - раздался глубокий, звучный голос, эхом отдаваясь под сводом пещеры.

Спектр резко повернулся на голос. На вершине скалы, по другую сторону пещеры, рядом с каменными ступенями, ведущими из потайного хода через дедушкины часы, стоял Бэтмэн. В струящемся черном плаще и зловещей маске, он сам был похож на призрак.

- Ты! - воскликнул Спектр. Он вскинул винтовку и выстрелил, но пуля застряла в кевларовых пластинах, вшитых в мантию Бэтмэна. Проворным, быстрым движением Бэтмэн метнул Бэтеранг. Черное оружие просвистело в воздухе, и Спектр едва успел закрыться прикладом винтовки. Бэтмэн скользнул за нагромождение скал и исчез из виду.

- Теперь ты на моей территории, Спектр, - крикнул он. - Между прочим, бомбу, которую ты сегодня заложил, уже обнаружили и обезвредили. Ты убил в последний раз.

- Думаю, что нет, - отозвался Спектр. Он спрыгнул на дно пещеры и перекатился по полу, крепко сжимая в руках винтовку.

Альфред, стиснув от боли зубы, и, из последних сил, стараясь подполз к Рэчел, из последних сил стараясь не потерять сознания.

- Вы ранены! - воскликнула она.

- Ерунда... это не опасно, - выдавил он. - Мы должны... добраться до Бэтмобиля и... запереться внутри! Он неприступен. Бронированный корпус... пуленепробиваемые стекла...

- Поднимайтесь, - сказала девушка, - обопритесь на меня.

- Сейчас я займусь тобой, старик! - крикнул Спектр.

- Для начала ты займешься мной! - возразил Бэтмэн. И газовый шарик разорвался под ногами профессионального убийцы. Тот отпрыгнул в сторону, задержав дыхание, и несколько раз перекувырнулся через голову, стараясь откатиться подальше от выросшего облачка газа, которое быстро растворялось в пустоте пещеры.

- Неплохая попытка, - крикнул Спектр, украдкой перебегая по пещере и используя глыбы скал в качестве прикрытия. - Я думал, ты собираешься раздавить меня. Кинуть за решетку, не так ли ты говорил?

Альфред и Рэчел добрались до Бэтмобиля. Альфред опирался на Рэчел, обхватив ее за плечи.

- Внутрь... быстро! - приказал он.

- А как же вы?

- Не беспокойтесь... обо... мне, - выдохнул Альфред и захлопнул за ней дверь.

Теперь, когда Рэчел в безопасности Бэтмобиля, думал он, только бомба может причинить ей вред, а Спектр уже взорвал свою последнюю бомбу. Лишь бы добраться... Ему удалось сделать еще пять шагов, и он без сознания повалился на каменный пол.

Красный луч лазерного прицела скользнул по темным скалам задней стены основного зала пещеры.

- Где твоя храбрость, Уэйн? - крикнул Спектр.

- Ты жаждешь меня, - откликнулся Бэтмэн, - тогда приди и возьми меня. Если не боишься.

Он уводил Спектра в глубь подземного лабиринта, подальше от Альфреда и Рэчел. Его главной заботой была их безопасность. Он хотел быть уверенным, что они не окажутся случайно на линии огня.

Красная точка неожиданно наткнулась на плечо Бэтмэна, и он рванулся в сторону. В тот же миг пуля ударилась в скалы, там, где он только что стоял.

- Довольно близко, чтобы чувствовать себя уютно, не правда ли? заметил Спектр.

- Тебе нужно почаще тренироваться в стрельбе, мясник, - отозвался Бэтмэн.

- Я просто наслаждаюсь, Уэйн, - сказал Спектр, следуя за Бэтмэном в глубь пещеры. - Ты меня слышишь?

- Я слышу лишь бесконечную болтовню.

Спектр захохотал.

- После того как я расправлюсь с тобой, я вернусь за теми двумя. А потом я отправлю по почте твою голову комиссару Джиму Гордону. В яркой коробке, обвязанной разноцветными ленточками.

Спектр выстрелил снова, дважды. Одна из пуль просвистела в дюйме от головы Бэтмэна, другая ударила в скалу, за которой он прятался, и дождь каменных осколков поранил ему щеку. Отголоски выстрелов и рикошетов гулким эхом отдавались в проходах лабиринта.

Они покинули освещенную часть пещеры и теперь оказались в полной темноте.

- Ты можешь видеть во мраке, Уэйн, как твои крылатые сородичи? спросил его Спектр. - Я могу. Как мудро с твоей стороны снабдить меня прибором ночного видения.

Бэтмэн потянулся к поясу и вытащил миниатюрные складные инфракрасные очки. Он защелкнул шнурок и надел очки поверх маски. Наемника нигде не было видно. Но он знал, что тот неуклонно и осторожно приближается, прячась за естественные укрытия скал. Пользуясь исключительно прибором ночного видения, Спектр мог стрелять, не обнаруживая себя. Но если он снова включит лазерный прицел, с которым проще наводить оружие на цель, в какой-то момент тонкий красный луч выдаст его местонахождение. Убийца будет тихо подкрадываться, время от времени тщательно осматривая соседние скалы в ночной бинокль. А это можно использовать против него.

- Уэйн, как далеко простирается эта пещера? - спросил Спектр, и его голос эхом отозвался в темноте. - Кажется туннель сужается. Он оканчивается тупиком? Или слишком узкой расщелиной, сквозь которую не проскользнуть? Ты уже ощущаешь страх, Уэйн?

Бэтмэн остановился у широкой трещины в стене туннеля. Протиснувшись в нее, он начал подниматься вверх как по дымоходу, упираясь спиной и ногами в противоположные стены расщелины.

- Где ты, Уэйн? - позвал Спектр. - Что ты там делаешь? Шепчешь молитвы?

А над ними кружились и громко щебетали летучие мыши, потревоженные грохотом выстрелов, Бэтмэн поднялся так высоко над основанием туннеля, что дальше карабкаться было некуда. Щель стала слишком узкой. Он хорошенько уперся в стену ногами и потянулся к поясу. Бэтмэн вытащил узкую трубку, напоминающую широкую и удлиненную медную гильзу. Но этот предмет был сделан из пластика, а на конце был зажат титановый оперенный дротик. Он вытянул тонкий трос из катушки на поясе и защелкнул карабин на головке металлической стрелы.

Туннель оканчивался не тупиком, а широким, глубоким провалом, трещиной в каменном полу пещеры, которая когда-то забрала жизнь одного из предков Брюса. Он оказался в ловушке - между Спектром и бездной пропасти. А магазин винтовки наемника еще не скоро окажется пустым. Оглядев сверху туннель, Бэтмэн увидел Спектра, который осторожно пробирался по проходу и каждые несколько секунд приставлял к глазам ночной бинокль. Наемник осмотрел пространство слева от себя, где широкий выступ скалы нависал над дном туннеля. Он двинулся туда, рассчитывая оказаться над намеченной жертвой, не подозревая, что жертва сама притаилась над ним. Бэтмэн ждал, напрягая все мышцы, стараясь удержаться в расщелине.

- Давай, Спектр, - прошептал он, затаив дыхание. - Съязви еще что-нибудь.

- Тупик, Уэйн! - крикнул Спектр. - Теперь тебе некуда отступать.

Пока он говорил, Бэтмэн поднял трубку и, прицелившись в противоположную стену туннеля, с силой надавил большим пальцем на спусковой крючок. В темноте послышался тихий протяжный звук, заглушенный голосом Спектра и сумасшедшим чириканьем летучих мышей. Титановый дротик, тянущий за собой тонкий линь, вылетел из дула автоматического пневмоарбалета. Катушка внутри пояса бешено закрутилась, вытравливая трос вслед за стрелой, а в следующее мгновение дротик намертво вонзился в противоположную стену. Теперь Спектр карабкался на выступ скалы. Бэтмэн намотал трос вокруг ладони и, нажав на кнопку в автоматической катушке, обрезал остаток линя. Сильнее упершись в стены расщелины, он запустил руку в другую секцию пояса. Он достал несколько осветительных шариков.

Спектр успел забраться на вершину скального выступа. Он тихонько приютился на краю, стараясь ничем не выдать своей выгодной позиции. Во всяком случае, так думал он. Приставив к глазам ночной бинокль, он водил дулом винтовки, выискивая между камней своего противника.

Бэтмэн стянул с глаз очки ночного видения и оставил их болтаться на шее. Затем бросил вниз осветительные шарики.

Они разорвались с яркими вспышками, залив весь туннель белым светом. Летучие мыши в безумстве заметались под сводом. Спектр с воплем отпрянул от окуляров прибора: На мгновение он полностью ослеп и не заметил Бэтмэна, который летел к нему на тросе в развевающемся за спиной плаще и с выставленными вперед ногами, чтобы увеличить момент движения. Он врезался ногами в грудь наемника, отшвырнув его на спину. Но Спектр крепко держал свое оружие и, падая, сумел не выронить винтовку. Летучие мыши носились по всей пещере, наполняя воздух возмущенными криками.

Спектр отлетел на землю, и хотя перед глазами у него все еще мелькали искры, быстро перекатился через спину и вскочил на ноги. Бэтмэн бросился на него. Спектр с размаху ударил его прикладом, но лишь слегка задел подбородок. Он тут же перевернул винтовку прикладом к себе и выстрелил. Бэтмэн метнулся в сторону и пули просвистели мимо. Он перекувырнулся через голову и не глядя метнул в противника маленький дротик. Но Спектр, обнаружив, что его выстрелы лишь поцарапали каменные стены, моментально изменил позицию. Он бросился головой в ноги Бэтмэну, перекувырнулся и, поднимаясь, снова нанес удар прикладом.

Бэтмэн остановил рукой удар и тут же мощным коротким движением послал свой кулак в солнечное сплетение наемника. Но Спектр резко опустил винтовку, используя ложе как обычную палку для боев, и отвел удар в сторону. В ту же секунду он почти без замаха выбросил перед собой приклад, целясь Бэтмэну в висок. А тот быстро пригнулся и с разворотом подсек убийцу, как бы выбив из-под него ноги. Спектр грохнулся на пол, но опять удержал в руках оружие. Лежа на спине, он сгруппировался, а потом, резко распрямившись одним прыжком, оказался на ногах. Дуло винтовки уперлось в грудь Бэтмэна. Молниеносным движением он вышиб оружие из рук Спектра. Винтовка, перевернувшись в воздухе, упала на краю каменного выступа, чуть свешиваясь над пропастью.

Спектр с разворотом ударил пяткой, и Бэтмэну снова пришлось прижаться к земле, уходя от удара. Но прежде, чем он успел ответить собственной атакой, Спектр взмахнул другой ногой, целясь Бэтмэну в пах. Одним из приемов айкидо, Бэтмэн отклонил удар и захватил нападающего за пятку. Продолжая движение, Бэтмэн резко рванул вверх ногу Спектра, помогая себе тяжестью тела. Однако наемный убийца не шлепнулся на спину. Он сделал в воздухе сальто назад и приземлился на ноги. С момента начала их схватки прошло всего лишь несколько секунд, а вспышки осветительных шариков быстро угасли. Летучие мыши стаями носились вокруг них, сильно потревоженные ярким светом и борьбой. Энергично прогибаясь, Спектр несколько раз сделал "колесо" через спину и оказался в двух шагах от валявшейся на краю пропасти винтовки. Бэтмэн потянулся рукой к поясу, но Спектр вовремя заметил его попытку. Одним плавным, быстрым движением он выхватил из ножен стилет и метнул в противника. И тут же потянулся к кобуре пистолета.

В последнюю секунду Бэтмэн резко отдернул голову, и нож, не причинив ему вреда пролетел мимо. Но в ту же минуту Бэтмэн увидел, как на него неотвратимо поднимается дуло большого Гризли. Прежде тот чем выстрелил, Бэтмэну едва хватило времени запахнуться своим плащом, отделанным пластинами кевларового сплава. Пуля большого Магнума .45 врезалась в кевларовую отделку плаща, оказавшуюся недостаточно прочной, чтобы выдержать такой мощный обстрел. Свинец насквозь пробил плащ, но движение смертоносного металла достаточно замедлилось и он застрял в защитной эмблеме летучей мыши на груди у Бэтмэна. Однако ничто не смогло предохранить Бэтмэна от прямого попадания. Пуля в 230 гранов[*], пропутешествовав со скоростью свыше 1600 футов[**] в секунду, с такой силой ударила ему в грудь, что сбила с ног и оглушила, отбросив на землю. ------[*] 1 гран - 0,065 грамма. [**] 1 фут - 0,305 м. ------

Спектр засунул пистолет в кобуру и поднял армейскую штурмовую скорострельную винтовку. 223-го калибра с увеличенным магазином. Вспышка осветительного шарика почти погасла. Оглушенный Бэтмэн все еще лежал на земле, в то время как Спектр щелкнул активатором лазерного прицела и установил красную точку луча на животе распростертого противника.

- У меня осталось около тридцати патронов, - сказал он, холодно улыбаясь. - Посмотрим, много ли ты сможешь в себе уместить, прежде чем умрешь.

Но прежде чем он успел нажать на курок, ошалевшая летучая мышь ударилась в его лицо. Он вскрикнул и, выронив винтовку, непроизвольно отшатнулся назад и замахал руками, пытаясь сорвать с лица вцепившееся в кожу животное. Но он слишком близко стоял к краю. Спектр оступился и полетел в пропасть.

Последние искорки от вспышек осветительных шариков потухли на холодном каменном полу пещеры и полный мрак снова окутал подземный лабиринт. Бэтмэн сел со стоном, а потом медленно поднялся на ноги. Он глубоко втянул в легкие воздух. Летучая мышь, ударившаяся в лицо Спектра, стрелой промчалась мимо него.

- Спасибо, друг, - сказал Бэтмэн.

Он опустил голову и натянул на глаза очки ночного видения. Потирая грудь, он подошел к краю выступа. Откуда-то снизу доносились слабые, едва различимые звуки. Бэтмэн наклонился над обрывом и заглянул в пропасть.

Спектр висел в двадцати футах под ним, уцепившись за выступ скалы, чуть раскачиваясь над трещиной в основании пещеры.

- Держись, - крикнул ему Бэтмэн. - Я сейчас сброшу тебе веревку.

Он отмотал кусок крепкого нейлонового троса от автоматической лебедки на поясе, привязал к одному концу булыжник для веса и начал спускать трос Спектру. Наемник висел в полной темноте, и Бэтмэн знал, что тот ничего не видит.

- Я спускаю тебе веревку... - на всякий случай предупредил он.

Не веря своим глазам, Бэтмэн увидел, как Спектр, повиснув на одной руке, потянулся к кобуре и вытащил Гризли. Подняв оружие над головой, наемник целился на голос.

- Не будь дураком! - крикнул Бэтмэн. - Брось пистолет и хватай трос.

Спектр выстрелил.

Словно злой шмель, пуля взвизгнула у виска Бэтмэна, а отдача большого Мага .45 сорвала Спектра с выступа. С диким, яростным воплем он полетел в пропасть, сжимая Гризли обеими руками и безумно стреляя в пустоту, опустошая магазин. Одна из пуль задела армированный плащ Бэтмэна, и он отпрянул за край скалы, не в силах понять поступок Спектра. Эхо замерло под сводами пещеры.

- Почему? - спросил себя ошеломленный Бэтмэн.

И вдруг ответ сам пришел к нему, когда он вспомнил одну из сказок из далекого детства. То была притча о лягушке и скорпионе. Скорпион хотел попасть на другую сторону пруда и попросил лягушку переправить его. Недоверчивая лягушка отказалась, опасаясь, что скорпион может ужалит.

- Послушай, - возразил скорпион, - но если я ужалю тебя, мы утонем вместе.

Это показалось лягушке резонным, и она согласилась переправить скорпиона через пруд. Но на полпути к противоположному берегу, скорпион вонзил ей в спину смертоносное жало.

- Но почему? - воскликнула лягушка, когда гибельный яд начал растекаться по ее телу. - Ведь теперь ты тоже умрешь. Почему ты ужалил меня?

И за мгновение до того, как воды сомкнулись над ее головой, скорпион ответил:

- Это в моей натуре.

Эпилог

Бэтмобиль уже ждал их, когда комиссар Гордон и агент Чэмберс свернули с шоссе на обзорную площадку. За рекой мерцали огни Готэм-Сити, а по Готэм-Бридж изредка проносились запоздавшие автомобили.

Когда Гордон и Чэмберс выбрались из машины, двери Бэтмобиля распахнулись и Бэтмэн с Рэчел Моррисон вышли им навстречу.

- Как и обещал, мистер Чэмберс, - сказал Бэтмэн, - я возвращаю вам свидетеля целым и невредимым.

- Благодарю вас, Бэтмэн, - ответил Чэмберс. - Мисс Моррисон, добавил он, кивая девушке.

Она обернулась к Бэтмэну. Он кивнул.

- Удачи вам, Рэчел. У вас еще есть второй шанс, - сказал он.

Она закусила губку, потом снова обернулась и поцеловала его в щеку. А затем быстро пошла к машине Гордона и Чэмберса, ни разу не оглянувшись. Она боялась, что расплачется.

- Дело обещает быть интересным, - сказал Чэмберс, протягивая руку Бэтмэну.

Бэтмэн пожал ее.

- Кстати, - продолжил Чэмберс, - все обвинения забыты. Бюро вам благодарно.

- Спасибо, мистер Чэмберс. Только проследите, чтобы Гарсиа надолго упрятали за решетку.

- Не беспокойтесь, - сказал Чэмберс. - Он уже заливается соловьем в Департаменте Правосудия. А тем, что он нам расскажет, мы рассчитываем серьезно ударить по "Макрос". Возможно, даже пресечем их деятельность, по крайней мере, в этой стране.

- Рад это слышать.

- Берегите себя, Бэтмэн.

- И вы тоже, мистер Чэмберс.

Агент ФБР пошел к машине, а Гордон задержался.

- Как там Альфред Пенниворт? - спросил он.

- Он быстро поправляется, - ответил Бэтмэн. - Я звонил днем в больницу, завтра его уже выпишут, хотя некоторое время ему придется заниматься лечебной гимнастикой.

- Ему повезло, что вы подоспели вовремя, - заметил Гордон. - Да и Брюсу Уэйну повезло, что его не было в это время дома. Я и не подозревал, что Спектр может выбрать для мишени единичных, богатых и влиятельных граждан Готэм-Сити. Жаль, мы не успели вовремя добраться к Дэвиду Джексу. По крайней мере, Спектр заплатил жизнью за свои преступления.

- Да, - согласился Бэтмэн, - хотя я предпочел бы взять его живым.

- А он предпочел совершить самоубийство, чем сдаться, - сказал Гордон, покачав головой.

Так Бэтмэн, не вдаваясь в подробности, объяснил ему суть происшедшего. Впрочем, это было правдой.

- Мне кажется, это одно и то же. Не думаю, чтобы он провел в тюрьме много времени. Если только его не приговорили бы к пожизненному заключению. Когда я думаю о сотнях жизней, оборвавшихся по его вине...

- Да, я знаю, - сказал Бэтмэн. - Это причиняет мне столько боли. Пройдет много лет, прежде чем этот, город залечит свои раны.

- Знаете, нашлись люди в средствах массовой информации, которые утверждают, что дела обстоят намного хуже, - сказал Гордон. - Кое-кто считает, что можно было спасти многие жизни, если бы мы просто освободили Гарсиа или если бы правительство вообще не совалось бы к нему в Латинской Америке.

- Поступи они так, - ответил Бэтмэн, - и мы бы навсегда отдали себя на милость любому головорезу с пистолетом или бомбой. С такими людьми нельзя вести переговоры и нельзя допускать победы их методов. Иначе цена в человеческих жизнях станет еще выше. А мы каждый раз будем платить. С такими, как Гарсиа, нашей стране надо расправляться как если бы они высадили армии на наши территории. Впрочем, в конечном итоге именно это они и сделали.

- Не надо убеждать меня в этом, - сказал Гордон. - Лучше объясните это прессе.

- Как бы то ни было, люди оценивают наши поступки, - сказал Бэтмэн. - Когда приходит беда, они встают плечо к плечу. Они знают, кто их враги.

- И кто их друзья тоже, - напомнил Гордон, протягивая на прощание руку. Бэтмэн пожал ее. - Берегите себя, друг мой.

- И вы тоже, Джим. Помните, когда я вам понадоблюсь, я буду рядом.

* * *

Энрике Васкес загнал свой ярко-красный "Порш" в подземный гараж шикарного многоквартирного дома. Рядом с ним сидела сногсшибательно воздушная, длинноногая блондинка, чей разум, по его мнению, ни разу не омрачило присутствие собственных мыслей. Но это его не беспокоило. Она была ослепительным созданием с хорошеньким, в форме сердечка личиком, и большими голубыми глазами. И если ее стиль беседы ограничивался лишь восклицаниями типа "как ужасно очаровательно!" или "Ах, вот это да!", то ему было абсолютно все равно, потому что он относился к тем, кого она находила "ужасно очаровательным", а все о чем он мог думать, уставившись на ее невероятно длинные ноги, было "Ах, вот это да!"

- Значит, милый, ты здесь живешь? - спросила она, когда он выключил двигатель.

- Да, на пятнадцатом этаже, - ответил он. - Я жду не дождусь показать тебе мою квартиру. Я украсил ее напоминаниями о моей карьере. Мои фотографии вместе со знаменитостями, у которых я брал интервью, призы, мой портрет, написанный Энди Уаролем, все такое.

- Как ужасно очаровательно!

- Я думаю, мы отыщем немного вина, включим приятную музыку, погасим повсюду свет и замечательно проведем время, узнавая друг друга поближе.

Она улыбнулась.

- Мне это нравится.

Да и мне тоже, думал Васкес, вылезая из машины. Он обошел автомобиль, чтобы открыть ей дверцу, а точнее, чтобы насладиться прекрасным зрелищем ее короткой юбки, которая обязательно задерется, обнажая эти длинные ноги, когда девушка будет выбираться из низкого "Порша". Да, думал Васкес, его машина стоила каждого пенни, который он заплатил, хотя бы из-за того, как женщины выходили и садились в нее.

Когда они обходили машину сзади, двойные лучи ослепительно ярких фар ударили им в глаза. Припарковав машину, Васкес не заметил, как вслед за ними бесшумно проскользнул изящный черный автомобиль и остановился в нескольких метрах позади. Пока Васкес беспомощно моргал и пытался прикрыть ладонью глаза, внушительная черная фигура шагнула в лучи фар и огромная тень легла на асфальт.

- Добрый вечер, мистер Васкес, - сказал глубокий сильный голос.

Васкес увидел развевающийся плащ и большие заостренные уши в черной маске. Непроизвольно он сделал несколько шагов назад.

- Бэтмэн! - выдавил он.

- Ах, вот это да! - воскликнула блондинка.

- Добрый вечер, мисс, - сказал Бэтмэн. - Вы мне не откажете, если я попрошу вас оставить нас на пару минут? Мне хотелось бы поговорить с мистером Васкесом с глазу на глаз.

- Стой рядом со мной, - прошипел Васкес, порываясь схватить ее за руку. Но она уже шла к Бэтмэну.

- Будьте добры, подождите в Бэтмобиле, хорошо? - сказал ей Бэтмэн. - Только ничего не трогайте. Это может быть опасным.

- Ах, вот это да!

- Что вам надо?! - нервно выкрикнул Васкес.

- Я думал, мы можем немного побеседовать, - сказал Бэтмэн, приближаясь. - О журналистской этике.

Васкес снова отступил.

- Не подходите ближе. - Его голос чуть ли не срывался. - Я... изучал боевые искусства.

- И по-прежнему ими владеете? - улыбаясь спросил Бэтмэн. Он продолжал приближаться.

- Послушайте, я... не хочу неприятностей, - сказал Васкес. Он пятился и его голос слегка дрожал.

- Для человека, не желающего неприятностей, вы натворили более чем достаточно, - ответил Бэтмэн, неуклонно наступая на Васкеса, который также неуклонно отступал.

- Эй! Я - репортер, - взмолился Васкес. - Я всего лишь репортер отдела новостей.

- Нет, Энрике, - возразил Бэтмэн, - вы намного больше заинтересованы в создании сенсаций, чем в их освещении. Знаете, в этом есть разница.

- Эй... не подходите ко мне, - предупредил Васкес, пятясь задом пока не уперся в стену. Он быстро посмотрел по сторонам, но путей к отступлению не было. - На моей стороне закон! Я с вами не ссорился.

- О, но боюсь, что я ссорился с вами, - ответил Бэтмэн. - Это я не в ладах с вашей манерой собственного продвижения по службе, за счет людей, которые пытаются поддерживать в этом городе закон и порядок. Это я не в ладах с тем, как вы прячетесь за Первой Поправкой к Конституции, ради того, чтобы покривляться перед камерой и превознести свое жалкое чувство собственной значимости. И мне не нравится, как вы пользуетесь средствами массовой информации, чтобы удовлетворить беспредельно раздутое эго, в то же время скрывая от полиции важные показания и содействуя безумным требованиям маньяка-убийцы...

- О'кей, послушайте, - сказал Васкес, с трудом проглотив комок в горле. - О'кей, возможно, я слишком далеко зашел, но я просто выполнял свою работу. Подождите... мы сможем договориться.

- О! Что вы можете предложить?

- Я сделаю вас звездой, - быстро проговорил Васкес. - Я могу сделать серию репортажей. Мы подадим вас как героя, а не как опасного мстителя. Все, что хотите, только подскажите как это обыграть. Я не собираюсь подставить вас, честно, клянусь! Я сделаю это для вас, о'кей? Это пойдет на пользу нам обоим. Вы прикроете мою спину, а я вашу. Все, что хотите, приятель. Только не делайте мне больно, пожалуйста!

- Вы записали это, мисс Уильямс? - спросил Бэтмэн.

- Да, - ответила Конни Уильямс, - выходя из тени со своим кинооператором.

Васкес непонимающе переводил взгляд с Бэтмэна на телерепортеров и обратно.

- Что, черт возьми, это означает? - спросил он.

- Настоящий Энрике Васкес, - с улыбкой ответила Конни. - Все тайники души.

- Вы записали все это на пленку! - воскликнул Васкес с отчаянием.

- Каждое льстивое слово и жест, - подтвердила она.

- Вы не можете это использовать! - закричал Энрике. - Вы не посмеете пустить это в эфир!

- И да, и нет, - уклончиво ответила Конни. - Но я могу наделать копий и разослать по всем ТВ-станциям города для личного развлечения настоящих репортеров. И мы можем прокручивать пленку на вечеринках, которыми ты обычно прельщаешь своих друзей-знаменитостей. "Я сделаю вас звездой", - передразнила Конни. - "Только не делайте мне больно, пожалуйста!"

- Конни, Конни, ты не можешь так поступить!

- Хочешь пари? Ладно, пока. Спасибо, Бэтмэн. Одна кассета за мной.

- Всегда рад помочь, мисс Уильямс. Спокойной ночи, мистер Васкес, - попрощался Бэтмэн.

- Конни, Конни, подожди!

- Куда-нибудь я могу вас подбросить, мисс? - услышал Васкес как Бэтмэн предложил свои услуги блондинке.

- Прогулка в Бэтмобиле? Ах, вот это да!