Хеллер МаркусДом Борджиа

Маркус Ван Хеллер

Дом Борджиа

Предисловие

Удивительная история семейства Борджиа в Риме эпохи Возрождения интересна прежде всего как исследование темных сторон человеческой жизни. Им приписывали всевозможные грехи, святотатство, кровосмешение, убийства. Многие из этих грехов, вероятно, были выдуманы политическими противниками всесильного клана. Но, как известно, нет дыма без огня...

Кто же эти Борджиа? В историю вошли трое из них:

Родриго, избранный в качестве папы Александра VI, и двое из его многочисленных незаконнорожденных детей - Чезаре и Лукреция. (Руководящие деятели католической церкви дают обет безбрачия). Но семейство пошло в гору еще раньше, когда в 1455 году папой римским стал один из Борджиа, епископ валенсийский Алонсо. Он был уже в преклонном возрасте и спустя три года умер, но успел назначить кардиналом своего 25-летнего пле-мянника Родриго, который позднее сам стал папой и вошел в историю как самый продажный ц развратный из них.

Молодой Родриго, приехав в Рим, оказался энергичным, амбициозным, жестоким и властолюбивым чело-веком, который благодаря своим интригам стал богатым и влиятельным кардиналом. Этому помогли и его многочисленные любовницы - кардинал пользовался большим успехом у женщин. Папы приходили и уходили, а кардинал Борджиа становился все сильнее, богаче и похотливее. Он не забывал и о своих незаконнорожденных детях, особенно от обожаемой любовницы Джованны деи Каттани, которая имела от Родриго четырех признанных детей: Джованни, Чезаре, Лукрецию и Джифредо. Первый, родившийся в 1474 году, стал герцогом Гандийским. Второй, появившийся на свет в 1476 году, был любимцем кардинала, и через десять лет отец добился для него поста казначея Картахенского собора. В 1480 году родилась Лукреция, золотоволосая девочка, которая позднее приобрела невероятно дурную репутацию, возможно, незаслуженную. Два года спустя родился Джифредо.

В 1492 году умер папа Иннокентий VIII. Его место занял 61-летний кардинал Родриго Борджиа, взявший имя Александра VI. Началась черная страница в истории папского престола. Действительно ли он был таким чудовищем? Насильником собственной дочери, страшным грешником, развратником, убийцей? Если этот человек и был таким, то он искусно заметал свои следы. Один грех несомненен, поскольку падре Родриго любил хвастаться им: он имел детей от своих многоисленных любовниц. Это, возможно, не было бы противоестественно, если бы человек, о котором идет речь, не был католическим священником, кардиналом и, наконец, папой. Однако в то время это не было чем-то исключительным: вряд ли нашелся бы какой-нибудь герцог, граф, барон или церковный деятель, который не имел наложниц и детей от них. Другое дело, что он не знал чувства меры, оказываясь в плену самых черных инстинктов. Он отличался от современников лишь количеством, а не качеством грехов.

Что касается детей Родриго Борджиа, то здесь аморальность переходит всякие границы. Его любимец Чезаре прославился на всю Европу сексуальными оргиями, разбоем и террором по отношению к неугодным, В 17 лет, вопреки всем церковным традициям, он стал кардиналом, и это еще сильнее разожгло его похотливые и кровавые инстинкты. Он возненавидел своего старшего брата Джованни, имевшего больше земельных владений. В 1497. году герцог Гандийский исчез. Его труп с перерезанным горлом нашли в Тибре, Молва сочла убийцей Чезаре, приревновавшего брата к сестре. Чезаре стал самым сильным и ненавистным человеком в Риме. Когда ему нужны были деньги, Чезаре просто вымогал их у какого-нибудь кардинала или аристократа, пользуясь именем своего отца. По всей Италии он оставил кровавые следы.

Что касается Лукреции, то в качестве самого страшного греха ей приписывают кровосмесительные связи с отцом и братьями. Эти обвинения, разумеется, не могут быть подтверждены фактами. Бесспорно одно! отец использовал ее тело для расширения своей власти и влияния. Когда Лукреции едва исполнилось одиннадцать лет, он обручил ее с испанским дворянином, но вскоре нашел дочери более выгодного жениха. В 1493 году мужем Лукреции стал богатый аристократ -итальянец. Через несколько лет его место занял герцог, который вскоре был убит человеком, нанятым Чезаре (по слухам, последний не мог смириться с тем, что его сестра делит брачное ложе с другим).

В 1503 году папа Александр VI умер. А ненавистный Чезаре вскоре был брошен в тюрьму, откуда бежал, но в 1507 году был убит. Лукреция же счастливо жила со своим новым мужем - герцогом Феррарским, занимаясь музыкой и поэзией. При ее дворе творили знаменитый поэт Ариосто и художник Тициан. Лукреция остается загадкой семейства Борджиа. Мы никогда не узнаем, действительно ли она была коварным организатором убийства неугодных людей, оставаясь при этом блестящей и одаренной женщиной. Умерла она в 1519 году последней из скандально известного дома Борджиа.

Предлагаемый вниманию читателя роман американского писателя Маркуса ван Хеллера - художественный вымысел автора, основанный на подлинных исторических событиях. Написанный в живой, захватывающей манере, он, несомненно, читается с интересом, хотя подчас слишком откровенные описания эротических похождений его героев могут кое-кого шокировать. Как бы то ни было, это произведение представляет нам эпоху Возрождения далеко не в лучших ее проявлениях.

О.А. Тихонов,

кандидат исторических наук

Глава 1

Когда Лукреции было всего десять лет, кардинал Родриго порой едва сдерживал свою страсть к этому прелестному созданию. А теперь, когда дочери исполнилось одиннадцать, он видел в ней уже созревающую женщину с соблазнительной грудью и ягодицами, крепкими и округлыми, как пушечные ядра.

Разумеется, Родриго понимал, что его распаленные чувства захлестывают здравый смысл. Вряд ли его дочь, воспитанная в глубоко религиозном духе, имеет хотя бы малейшее представление о похотливых лабиринтах мужских страстей.

И тем не менее вокруг нее ощущалась тончайшая эротическая аура, которую он не мог объяснить ни своим воображением, ни ее молодостью...

Кардинал сидел на бревне во дворе своего дома около собора Святого Петра, а рядом Лукреция играла с братом. Чезаре толкал качели, а она, сидя на доске, как на лошади, требовала, чтобы он сильнее раскачивал ее.

На лице кардинала Родриго застыла отеческая улыбка, и любой посторонний был бы тронут при виде этого самого занятого, самого важного кардинала в Риме, отдыхающего со своими детьми.

Но сейчас глаза кардинала видели лишь раздвинутые ноги дочери и подсвеченные солнцем груди. Они вываливались из тесной рубашки и, казалось, устремлялись к его глазам. Он заметил, что она не надела нижнего белья.

- Выше, выше! - кричала Лукреция брату. Даже ее голос был, как у женщины, - нежный, ласкающий, теплый.

Девочка ерзала задом, заставляя качели взлетать все выше и выше. Движения мелькавших ягодиц возбуждали кардинала. Он видел прелестные, молочные бедра вплоть до темного пятнышка в промежности. О, эти бедра! Он вдруг почувствовал ее взгляд: точно, ее глаза с чуть опущенными ресницами и легкой улыбкой лукаво смотрят на него. Он вздрогнул. Маленькая проказница!

- Лукреция, милая, - сказал он. - Ты не надела нижнего белья?

- Нет, папа. Сегодня так тепло.

- Не в этом дело. Просто неприлично быть голой под тонкой одеждой. Она не может скрыть твое тело.

Ему нравилась такая беседа, с одной стороны, она была отцовской, ведь он, в конце концов, наставлял свою маленькую девочку для ее же блага; с другой - возбуждающей, как всякая беседа с желанной, нетронутой еще женщиной.

- Я думала, это не имеет значения,- капризно сказала Лукреция. - Меня же никто не видит, кроме тебя и Чезаре.

- Родительство и отцовство, моя милая, не превращают мужчин в мраморные статуи.

Господи, да в ней пробудился уже инстинкт женщины, которой не нужен опыт, чтобы знать об эффекте яблока искушения. Родриго взглянул на Чезаре. Сын был старше сестры на два года и так же красив, как она. Мальчик, повидимому, не понимал всего смысла разговора и стремился лишь раскачать Лукрецию сильнее.

- Во дворце Орсини ты всегда должна носить нижнее белье, - сказал кардинал.- Неприлично будет, если учителя станут ухажерами и начнут, глядя на тебя, путать греческий язык с французским.

- Чезаре, я хочу спуститься, - сказала Лукреция. Тот неохотно остановил качели и осторожно опустил сестру на землю. Она посмотрела ему в лицо и широко улыбнулась. Он тоже, ответил улыбкой. Отец почувствовал в ней желание. Чезаре был уже высокий и крепкий подросток. У него, наверное, возникает половое влечение, но не к своей сестре. Жаль, подумал кардинал. Этой ведьмочке брат нравился, хотя виделись они редко из-за его учебы в Перудже. А почему бы не раскрыть глаза Чезаре на сей маленький фрукт, каким является его сестра? Она, конечно, сделает остальное без всякой подсказки. Это верный путь и для его страсти.

- Не хотите ли искупаться в пруду? - предложил кардинал. - Снять одежду и дать солнцу заполнить вас добром?

Лукреция взглянула на брата, тот недоуменно - на отца.

- О, не беспокойтесь, - мягко сказал кардинал, - кусты прикроют вас.

Чезаре выглядел растерянным, и сестра взяла его за руки.

- Бедный Чезаре, он робеет. Почему ты так смущаешься, братик?

Интересно было бы знать, что у нее на уме, подумал кардинал. А вслух сказал:

- Шлепни ее, Чезаре, когда на ней ничего не будет, а потом толкни в воду.

Мальчишка все еще был смущен, но не хотел это показывать.

- Я заставлю ее просить о пощаде!

- Смотри, как бы она не заставила просить о пощаде тебя, - пробормотал кардинал больше себе, чем сыну. -Ну идите, идите, - скомандовал он, - мне надо работать.

Дети побежали к пруду. Лукреция с подрагивающими под рубашкой ягодицами, оглядываясь, озорным хохотом подзадоривала брата.

Выждав несколько минут, кардинал последовал за ними. Раздвинув кусты, он увидел, что Чезаре уже окунулся в воду, а Лукреция стоит на мраморной площадке, бесцеремонно снимая через голову рубашку.

Глаза Родриго едва не вылезли из орбит - столь дивное зрелище открылось перед ним. Тело дочери создал гениальный художник: хрупкая линия талии мягко перетекала в бедра, которые соперничали с грудями по Округлости и зрелости. Солнце, окрасившее золотистые волосы в серебряный оттенок, делало ее розовую плоть почти прозрачной. На этом фоне соблазнительно выглядели большие красные соски и темный треугольник Венеры.

Лукреция пошла вдоль берега, подставив лицо солнцу и протянув к нему руки, как к возлюбленному. Её крутые ягодицы упруго терлись одна об одну, ноги, длинные, изящные, напрягались и расслаблялись с каждым шагом.

Глаза Родриго пожирали ее роскошное тело, ее движения, игру нежных мышц. Она как бы предлагала себя Чезаре, она заводила его, как шлюха, и отец был изумлен. Эта маленькая самка действительно дрожит от желания, глубокого и страстного.

Чезаре тоже наблюдал за каждым еедвижением. Собственная нагота внезапно заставила его осознать наготу этой маленькой соблазнительницы как женщины, а не как сестры. Он стоял на краю пруда, вода которого была такой чистой, что даже на середине сестра могла бы его видеть, как сейчас он видел ее.

Лукреция повернулась к Чезаре.

- Как приятно быть без одежды, - сказала она. - Я чувствую себя нимфой.

- Давай быстрее, - севшим от волнения голосом ответил Чезаре.

- Почему ты сердишься? - капризно спросила Лукреция.

Быстрым движением окунув ногу, она брызнула водой прямо в глаза брату - Чезаре вскрикнул и отскочил подальше. Эта внезапная атака лишила его чувства стыда.

- Я тебе задам за это! - рассердился он.

Ты в любом случае ей задашь, подумал кардинал. Он завидовал сыну, который видел самую сокровенную часть тела, когда сестра вытянула ногу, чтобы забрызгать его.

- Я тебя не боюсь! - с лукавым смехом Лукреция нырнула в глубину. Чезаре тоже исчез под водой, но девушка появилась на поверхности, ловко увернувшись от брата. Тут же вынырнул и Чезаре, взбешенный тем, что его провели.

- Я тебя отхлещу, как папа сказал, - пригрозил он сестре.

Дразнясь, Лукреция повернулась к нему спиной и изо всех сил поплыла к берегу. Она ухватилась за край мраморной площадки и вскарабкалась на нее. Чезаре тоже достиг берега и схватил сестру за ногу, но получил сильный толчок в плечо. Она же вскочила на ноги и побежала. Отец похотливо следил за дочерью. Она с хохотом бежала вокруг пруда, игриво оглядываясь на Чезаре. Лукреция была уже напротив того места, где прятался отец, когда ее догнал Чезаре. Она увернулась в сторону, на траву, но было уже поздно: брат мускулистыми руками обхватил её за шею и грудь, и она могла лишь беспомощно пинаться и хохотать. Азартная схватка между молодыми телами - его, жилистым, мускулистым, и ее - зрелым, сладострастным - происходила в двух метрах от затаившегося кардинала.

- Теперь я тебя отхлещу, - объявил Чезаре, толкнув сестру на траву.

- О, Чезаре, как грубо и жестоко, - Со смехом воскликнула Лукреция.

Забыв обо всем на свете, падре Родриго наблюдал за борьбой на траве. Чезаре прижал ноги сестры своей ногой и звонко шлепнул ее по ягодицам.

Кардинал видел, как Лукреция дернулась и вскрикнула, на белых холмиках появилась розовая отметина. Еще удар! Лукреция извивалась, сопротивлялась и, наконец, сбросила его ногу.

Сильными руками Чезаре снова прижал ее к земле и несколько раз ударил по заднице.

- О, Чезаре! - вскрикнула девушка.

Он остановился, решив, что поступает слишком жестоко. Лукреция лежала без движения лицом в траве. Чезаре лег рядом.

- Я сделал тебе больно?

Лукреция перевернулась на спину и с озорной улыбкой подлезла под него.

- Нет, мне совсем не больно.

- Не дразнись, а то я тебе еще задам, предупредил оторопевший Чезаре.

Лукреция, еле сдерживая дрожь, обняла брата за плечи.

- Чезаре, больше меня не бей, ладно? Из-за этого я чувствую себя как-то странно.

Он посмотрел на сестру. Ее близкая плоть внезапно стала немыслимой пыткой. Он знал, что происходит между мужчиной и женщиной, но никогда еще не думал об этом всерьез. Тем не менее это было тело его сестры, голое и возбуждающее скрытые эмоции. Она вдруг обвила рукой его шею, а затем поцеловала в губы.

- Боже, - пробормотал кардинал, - великий Боже! Одиннадцать лет - и в ней уже проснулись все инстинкты женщины! Чезаре, сынок, считай себя соблазненным, а своего отца - серьезным соперником.

В паху у него стало горячо, как в печи, а в голове мелькали образы один другого похотливее.

Чезаре ответил на поцелуй, едва понимая происходящее. Просто от прикосновений сестры, ее губ, грудей, голых бедер он чувствовал, что сходит с ума от желания.

Лукреция оторвала губы и посмотрела на брата таким взглядом, которого он раньше не замечал.

"Влезай в нее, Чезаре, не тяни, -мысленно призывал его отец.Маленькая сучка хочет тебя так сильно, что если ты не поддашься ей, она вцепится в тебя зубами." Он видел, как Лукреция играет своими бедрами под напрягшимся телом Чезаре, и страстно желал оказаться на ней, готовый отдать за это жизнь.

- О, Чезаре! - нежно повторяла юная соблазнительница. Ее руки конвульсивно сжимали тело брата, скользили по плечам. Глаза Лукреции были закрыты. Кардина видел, как ее груди вздымались под грудью Чезаре, ее бедра омывали его бедра.

- Чезаре, милый, ты знаешь, как делать это? - спросила она, задыхаясь в сладкой истоме. - Ты читал об этом в книгах? -Да, да!

- Давай сделаем это, Чезаре, милый. Я чувствую, что это надо сделать сейчас.

Руки Лукреции, наконец, добрались до твердых ягодиц Чезаре. Она ощущала тяжелый жар на своих бедрах и так отчаянно хотела, чтобы он сделал с ней это. Она прижалась к брату лицом и куснула в шею. Он вскрикнул и еще сильнее прижался к ней бедрами.

Кардиналу невыносимо было видеть неумелое барахтанье сына. Может быть, подумал падре, мне выйти и показать ему, что надо делать? Если он не пронзит ее и не взорвет, как надо, она может превратиться в мужененавистницу. Старец обхватил свое отяжелевшее копье и едва усмирил его, неотрывно следя за руками Лукреции. Какие руки! Они нежно двигались, как будто привыкли к частым ласкам, по спине и ягодицам Чезаре. Ей явно нравилось ощущать его кожу. Эта девочка в любой момент достигнет оргазма, думал кардинал.

Он увидел, как Чезаре лихорадочно, но неточно толкнулся между ее ног. Вначале он сделал это слишком низко, как будто хотел только прикоснуться к тайне. Но Лукреция с закрытыми глазами и открытым ртом одним движением скользнула под ним и очутилась там, где нужно. Чезаре неуверенно толкался в нее. Во внезапном порыве страсти Лукреция широко раздвинула ноги.

- Так, так! О, Чезаре! - с этими словами она судорожно посылала своё тело ему навстречу.

Чезаре неуклюже вдавливал свое тело между ее бедер. Лукреция издавала нечленораздельные звуки и впивалась в его плечи с такой силой, что кардинал заметил белые полосы на загорелой коже сына.

Глаза Родриго сияли от плотского удовлетворения. Учись, учись! Но ты не узнаешь истинного счастья, пока твой отец не сокрушит тебя своим королевским тараном.

Тело Лукреции содрогалось в сладострастных конвульсиях. Толчки Чезаре становились все более ровными и сильными, но кардинал видел, что сын не вошел в нее полностью и, вероятно, не войдет, пока не кончит. В порыве страсти Лукреция приподняла колени и бедра, и кардинал заметил, что крови не было. Чезаре просто расширит ее настолько, что когда он, Родриго, доберется до нее, шок у девочки не будет слишком тяжелым.

Солнце ярко освещало зеленую траву и два переплетенных в экстазе тела. Замечательная картина соития брата с сестрой и отца, наблюдающего за ними из-за кустов, подумал кардинал с усмешкой.

Полные ягодицы Лукреции были придавлены к земле бедрами Чезаре. Она тяжело дышала, по всей вероятности, оргазм был близок.

- О, Чезаре, Чезаре, о-о-о-о! - Лукреция вдруг изогнулась так сильно, что почти оторвала брата от земли, ее ягодицы судорожно сжались. Она сделала несколько конвульсивных движений и затихла.

Чезаре остановился, потеряв ритм. Лукреция снова обняла брата за шею, хотя уже без прежней страсти, и прошептала, на этот раз утомленно:

- Чезаре, милый Чезаре!

Казалось, юному любовнику только этого и надо было. Его дыхание участилось, он сжал руками ее тело и, наконец, из него вырвалось:

- Лукреция, Лукреция, а-а-а-а!

Он конвульсивно дернулся, потерял контроль над своими движениями и в изнеможении упал на траву. Лукреция гладила его лицо и плечи, подрагивающие бедра.

- Чезаре, милый, ты сердишься, ты жалеешь, что мы сделали это?

Он не ответил. Сестра обвила его руками и поцеловала в лоб.

- Чезаре, не жалей об этом... Все было так чудесно! Он поднял голову и улыбнулся.

- Вот так лучше, - нежно сказала Лукреция. - Тебе же было хорошо? Мы еще раз сделаем это, прежде чем ты уедешь, не так ли, Чезаре?

Он кивнул, поднялся на ноги, помог ей встать, и оба побежали к пруду.

Кардинал вдруг осознал, что весь вспотел от страсти. Неплохое начало, подумал он. Но им еще многому надо поучиться.

Глава 2

Любовница кардинала Родриго, прелестная Ванноза Каттани спала в своей комнате, выздоравливая от нелепой летней простуды. Кардинал вошел к ней без стука и присел на край кровати. Хотя молодость женщины уже поблекла, она все еще была красива, а в постели просто великолепна. Но Родриго страстно желал свежего тела, новых слов и ощущений. Сейчас он пылал страстью к дочери своей Любовницы. Он наклонился над Ваннозой и поцеловал ее в лоб. Та проснулась и сонно улыбнулась своему покровителю.

- Сегодня вечером я тебя покину, - сказал падре. - Отдохни немного. Может, тебе что-нибудь нужно?

- Ничего, Родриго, ничего. Что ты делал?

- Занимался с детьми.

- Они прелестны. Я очень хочу, чтобы они называли меня мамой.

- Это невозможно, дорогая, - возразил кардинал. - С хозяином святого престола случился бы припадок, если бы он услышал это. Подумай о позоре, в который попала бы церковь.

- Ах, Родриго, церковь - лицемерка. Ты моя церковь.

- Тише, никогда не говори этого. А теперь, любовь моя, спокойной ночи, я пойду почитаю в библиотеке или прогуляюсь.

- Надеюсь, утром мне будет лучше, - сказала она.

- Приятных снов.

Разумеется, не библиотека и не вечерний моцион занимали все мысли кардинала. Его маленькая девочка, его шалунья не выходила из головы старого плута. Сначала он заглянул в комнату Чезаре. Там ярко горели свечи, а сам он лежал на кровати и отрешенно смотрел в потолок.

- Очень много думаешь,, сынок. Лучше поспи. На рассвете нас ждет охота.

- Да, папа, я как раз об этом думал.

Врешь, подумал кардинал, ты совсем о ней забыл. Ты мечтал о нежных грудях своей сестры, ты еще во власти Первого грехопадения. Он поцеловал Чезаре в лоб, задул свечи и вышел.

Комната Лукреции находилась в дальнем конце коридора. Родриго не мог унять сердце, так учащенно оно забилось. Невольная дрожь пробежала в предвкушении наслаждения. Старец еще не знал, как его достигнет, но не сомневался, что сегодня ночью свое возьмет. Он осторожно открыл дверь. Здесь тоже горели свечи, но кровать была пуста. Лукреция сидела на стуле у окна в тонкой ночной рубашке. Неожиданный звук шагов заставил ее вздрогнуть.

- О, папа, я не слышала, как ты вошел.

- Почему ты не спишь? Мешают звезды?

- Такая прелестная ночь, папа, птицы сошли с ума, поют, не умолкая. Посмотри, как загадочны деревья в темноте.

Они стояли рядом возле распахнутого окна. Волнение кардинала усилилось. Боже, да он робеет, как мальчишка. Собравшись с духом, он обнял дочь, девочка прижалась к отцу. Интересно, что она чувствует после близости с братом? Если до сегодняшнего дня она вела себя все более женственно по отношению к отцу, то сейчас, возможно, ее новый опыт отрежет путь всему и всем, кроме Чезаре.

- Ты приятно провела день? - ему удалось сохранить спокойствие в голосе.

- Очень! У меня был чудесный день, папа.

- Чезаре хорошо вел себя с тобой? Она внимательно посмотрела на отца, стараясь разгадать смысл этого странного вопроса.

- Он всегда относится ко мне хорошо, папа. Иногда я думаю, он бы умер ради меня.

- Очень романтичная идея, милочка. А ты бы умерла за него?

- Возможно, папа. Он просто прелесть.

- Ничего, дорогая, со временем ты научишься восхищаться не только своим братом.

- Но, папа, я тебя люблю не меньше, чем Чезаре, -она в безотчетном порыве сжала руки отца и поцеловала его в щеку.

- Мышонок, ты иногда мне кажешься такой взрослой!

- А я часто чувствую себя намного старше, чем Чезаре. Святой отец рассмеялся.

- Ладно, пора спать. Давай я отнесу тебя в кровать. С этими словами он подхватил ее за бедра и вдруг как бы случайно коснулся интимного места.

- О, папа! - вскрикнула Лукреция. А потом добавила, залившись румянцем:

- Я думала, ты меня уронишь.

- Уронить тебя? - он шутливо округлил глаза. - Разве я могу уронить свою прекрасную дочь?

Родриго продолжал ласкать девочку, с каждым движением его рука становилась все увереннее. Девочка откинула голову. На ее губах блуждала улыбка. Тебе нравится, я тебя возбудил, думал он. Еще немного, и ты будешь моей, красавица.

- Раз-два, раз-два! - вскрикивал падре, весело кружась, поднимая и опуская свое сокровище. Внезапно его рука ощутила влагу и заскользила легче. Наступил миг, когда в притворстве более не было нужды. Правда, он хотел видеть реакцию дочери. Положив ее на кровать, он выпрямился показывая всем видом, что уходит.

- Поцелуй меня на ночь, папа, - дрожащим голосом прошептала Лукреция.

Не успел он склониться над ее прелестным лицом, как девочка обхватила его шею и "притянула к себе. Родриго исцеловал ее в губы, и это был уже не поцелуй отца и дочери, как раньше. Он притворился, что потерял равновесие, и упал на постель рядом с ней. Лукреция снова поцеловала отца и звонко рассмеялась.

- Ах ты, маленькая распутница - сказал он с легкой укоризной.

- Почему распутница, папа?

- Я видел, что вы делали с Чезаре сегодня у пруда, -ответил он. - Будь я другим отцом, немедленно отослал бы тебя в монастырь.

Краска стыда залила лицо девочки, но спокойный голос отца придал ей уверенности.

- А ты не был против, папа? Это было очень грешно?

- Очень грешно в глазах мира. Но не в глазах твоего отца.

- Папа, поцелуй меня еще раз, и спокойной ночи. Нет уж, спокойной может быть любая ночь, но только не эта, подумал святой отец. Родриго крепко поцеловал дочь, потом протолкнул язык в ее рот. Она схватила его губами, и Родриго почувствовал, как ее мягкий, влажный язык проскользнул в его рот. Она двигала им, как кобра, вдыхая в него свою страсть. Она сосала его язык, ласкала руками голову, шею. Его руки тоже знали Свое дело-Кончиками пальцев он нежно пощипывал ее, пока заветное место не стало влажным. Потом он нашел маленький отросток, о котором Чезаре не знал. Мальчишке надо об этом сказать, подумал падре. Он нежно водил пальцем по островку чувственности, ощущая, что тот увеличивается, твердеет. Лукреция начала стонать, извиваясь всем телом. "О, папа, папа!" - повторяла она и в исступлении толкала язык в его рот. Он быстро схватил рубашку свободной рукой и потянул ее вверх, обнажив мягкую округлость живота и бедер, холмики грудей с торчащими сосками.

- Ты красавица! - воскликнул он. -Ты моя красавица!

Кардинал с безумной страстью юноши стал целовать ее всю от шеи до паха. Затем раздвинул бедра лысой головой и начал лизать ее. Лукреция в невыносимом экстазе издавала сладострастные стоны, конвульсивно сжимая его голову своими бедрами.

Кардинал сорвал с девочки рубашку и лихорадочно сбросил свои одежды. Голый, он повернулся к кровати и увидел широко раскрытые глаза дочери. Хотя бы малышка от страха не выбежала из комнаты, подумал падре. Но эта мысль мгновенно улетучилась, когда Родриго заметил, что девочка, как зачарованная, устремила взгляд на его восставшую плоть.

- О, папа, это намного больше, чем у Чезаре. Я боюсь, - прошептала она.

- Не беспокойся, милая, он грозен только с виду. Ты полностью ему подходишь.

Он пробежал губами по шее девочки и сунул язык ей в ухо, щекотал, пока она не задрожала от избытка чувств и не обняла его за шею. Кардинал не спешил. Опытный соблазнитель, он постепенно готовил свою дочь к решающему моменту...

- Лукреция, радость моя, - прошептал он. - Теперь я дам тебе истинное наслаждение. - О, папа, я так этого хочу!

- Сейчас, сейчас, моя милая.

Он сначала нежно, как поцелуем, коснулся ее сокровища, потом чуть раздвинул створки раковины, не пытаясь проникнуть глубже. Но даже этого усилия было достаточно, чтобы Лукреция издала испуганный вопль:

- Мне больно, больно!

- Я сделаю это нежно, милая, - сказал он. - Немножечко потерпи.

Он сунул язык ей в рот, начал лизать ее губы, она ответила тем же. Он входил в нее осторожно, с каждым толчком углубляя проникновение. Это была просто пытка -держать своего молодца на коротком поводке. Им стало жарко, он ощутил пот у нее на груди и под мышками. Я скоро в ней кончу, подумал он, и тут же непроизвольно сделал глубокий удар. Она дико закричала от боли, но Родриго уже не мог совладать с собой.

- Скоро все пройдет, все пройдет, - исступленно шептал он, приникая губами к уху дочери.

- О, так больно, папа! - Лукреции казалось, что эта пытка никогда не кончится. Громадный стержень, разрывая ее, влезал все глубже и глубже,

Она закрыла глаза, пытаясь остановить слезы, и закусила губу от невыносимой боли. Неужели так бывает с женщинами, когда они рожают ребенка? Она не будет рожать. Никогда!

А кардинал был невменяем. Огонь страсти пожирал его все сильнее, с губ срывались неприличные слова. Предвкушение близости взрыва искажало его лицо.

- О, какое наслаждение, - задыхаясь, повторял он. Дочка, ты лучшая из всех женщин, которых я знал.

- Папа, мне тоже стало лучше. Еще минуту назад это казалось невозможным -я умирала от боли.

"Боже, ты услышал меня!" - кардинал был вне себя от восторга. Ее слова отозвались в душе волной нежности и вместе? с тем странным, садистским порывом, который заставил его резким толчком вонзить копье до предела. Лукреция ахнула - то ли от наслаждения, то ли от неожиданного шока.

- О, Лукреция, моя любовь! - застонал он и обрушился в нее весь со страшной силой. Все исчезло у него перед глазами. Сквозь огонь и ярость чувств Родриго лишь смутно ощущал податливое прекрасное тело дочери, лежащей под ним. Лукреции казалось, будто тысячи демонов насилуют ее со всех сторон. И в этот миг она почувствовала, как горячие струи брызнули в нее, усилив наслаждение. Она ждала нового толчка, но отец, прерывисто дыша, откинулся в полном изнеможении.

- Ты быстро учишься, дочка, - сказал он. - Прости меня, иссяк, как галерный гребец. Тебе было очень больно, милая?

- Да, папа, но боль уже прошла, я счастлива. Она благодарно потерлась щекой о его подбородок, и падре вздрогнул от нежного прикосновения горячей женской руки. Притихший зверек снова ожил. Лукреция взяла его в руку и держала осторожно, как птицу.

- Умница, поласкай его, - сказал с улыбкой кардинал. Лукреция осмелела, все больше возбуждаясь. Ее пальчики двигались живо, словно играя на кларнете. Кардинал осыпал ее поцелуями, спускаясь с холмиков в долину. Лукреция в ответном порыве прикоснулась губами к волосатой груди, стала покусывать соски. Родриго подтолкнул ее вниз. Она все поняла и взяла мягкими губами окрепший стебель. Ах, как ласкали слух кардинала эти возбуждающие всхлипы... Старец изнемогал от наслаждения. Искусные линии нежной спины без единого пятнышка, плавно переходящие в полные ягодицы, роскошные бедра усиливали страсть. Родриго жаждал прижаться к ним, ласкать их, но не мог дотянуться. Он отстранил её и повёрнул к себе спиной. Это был новый, еще неизведанный поворот в их сумасшедшей забаве. Она стояла перед ним на коленях, как жертвенный ягненок в ожидании смертельного удара. А он пальцами раскрыл бутон и с дрожью невероятного желания опять пронзил ее. Лукреция застонала от сладостной боли. Каждый толчок заставлял ее стонать, извиваться, выворачиваться наизнанку. Казалось, этой сладкой пытке не будет конца. Почти теряя сознание, она вдруг почувствовала внутри себя обжигающий взрыв, снежный обвал, приятный и ужасный, невыносимый и желанный, молниеносный и бесконечный. Она закричала и судорожно прижалась к отцу, страстно его лю бя, любя это чувство и страшась его.

Кардинал усилил атаку, заставляя свою жертву кричать в экстазе снова и снова, пока сам не заскрипел зубами и не забился в конвульсиях.

...Лукреция отдыхала, разметав волосы по подушке. Приходил в себя и ее немолодой любовник. Но он вспомнил, что все в доме спят, и решил, что у него достаточно времени, чтобы показать своей девочке кое-что еще.

Глава 3

Кардинал Родриго сидел за большим столом в библиотеке и размышлял о будущем. Он вспоминал о Каликсте, который положил начало процветанию семейства. Дон Альфонсо де Борхе, как он именовался до восхождения на святой престол, был замечательным стариком, и Родриго считал себя обязанным ему своей карьерой. Теперь смысл жизни заключался в том, чтобы вернуть престол семье. Многие кардиналы ненавидели его, но он был уверен, что сможет завоевать их расположение деньгами или поместьями. Единственным препятствием был Иннокентий III, который упорно цеплялся за свою увядающую жизнь. Однажды он уже разочаровал кардинала неожиданным выздоровлением, хотя все считали, что он не выкарабкается из лап костлявой.

Под его летаргическим правлением церковь начала терять силу, которой достигла при его предшественнике Сикстии IV, это и приводило в ярость кардинала Родриго - скорее всего ему придется восстанавливать влияние церкви. Если придется! Ведь он открыто признал своих детей, дав врагам возможность для раздувания скандала. Как будто он один имеет семь незаконнорожденных детей!

Кардинал машинально листал страницы книги, находясь во власти воображения. Став первым среди первых, он немедленно создаст сеть союзов, которые увеличат силу воинства святого престола, учредит посты новых кардиналов со своими людьми, заставит чванливых баронов платить налоги, о которых они уже давно забыли. Он очистит Рим от беззакония, разбоев и грабежей, он разбудит надежду в сердцах простых людей... Как упоительны мечты о власти! Словно свод небесный, не знают они меры и границ. Папский престол близок, почти осязаем. Осталось лишь убрать с дороги одряхлевшего маразматика - папу. Кардинал давно искал возможность покончить с Иннокентием, но все неудачно. Сам папа и его ближайшее окружение имели поразительное чутье на опасность и ловко избегали расставленных капканов. Однако на сей раз кардинал решил воспользоваться похотливостью Иннокентия. То, что теперь его не посещают куртизанки, объяснялось только одним: старец боится фатального удара в результате полового акта. Но он, как смертник от петли, никуда не денется, если его соблазнить.

Несколько часов спустя Родриго с визитом вежливости оказался в покоях папы в Ватикане. Хозяин был настолько плох, что даже не смог встать с кровати. Правда, он нашел в себе силы приподнять руку для приветствия, и улыбнуться.

- Мой дорогой кардинал, я счастлив сказать вам, что сегодня чувствую себя намного лучше.

- Очень приятная новость, Ваше святейшество. С божьей помощью вы скоро окрепнете и будете с нами и телом, и духом.

- Вы так добры. Пусть сбудутся наши надежды! Кардинал сообщил папе последние церковные новости, рассказал о депешах из посольств, особенно от короля Франции, который вздумал заполучить Неаполь. Какой шутник! Завершилась встреча скандальной хроникой, ее папа особенно любил слушать, хотя делал вид, что мало интересуется анекдотами.

- Это, кажется, все, с чем я пришел. Буду молиться о вашем здоровье.

- Уже возле двери, словно что-то вспомнив, кардинал добавил:

- Кстати, Ваше, святейшество, у меня недавно племянница гостила на каникулах. Очень красивая девушка. Она умоляла о вашей аудиенции. Эта кроткая юная душа мечтает хотя бы прикоснуться к ножке вашей кровати, ибо для нее вы воплощаете все великое и божественное.

Глаза у старца оживились.

- Речь идет о девственнице, ей лишь одиннадцать лет, но ум и тело, как у взрослой женщины, - кардинал умело подливал масло в огонь. - Она так увлечена духовностью Вашего святейшества, что сказала мне: "Захочет он - я пойду в монастырь, захочет - утону в бездне похоти, послушно исполню любую его волю". Я даже опасаюсь, как бы столь пылкая страсть не повредила юному созданию.

Папа привстал, опираясь на подушки. Приманка, похоже, его заинтересовала,

- Это поистине дитя Господа. Вы не преувеличиваете, дорогой мой, она действительно выглядит женщиной в таком нежном возрасте?

- Скромность не дозволяет описать все ее прелести, - ответил кардинал. - Елена Троянская, полагаю, признала бы ее ровней.

- Ну, уж это вы слишком, - хохотнул папа. - Впрочем, я бы хотел ее видеть.

- Я свяжусь с девочкой. Через несколько дней она будет в Риме.

- Превосходно, - пробормотал папа. - Назовите мне имя этого ребенка.

- Ее зовут Лукреция, Ваше святейшество.

Глава 4

Тем временем Лукреция и ее младший брат Джифредо направлялись к месту своей учебы во дворец Орсини, Монте-Джордано, в сопровождении слуг и вооруженных охранников, ибо дороги были опасными, особенно к ночи. Джифредо был почти на два года моложе сестры. Судьба успела преподнести ему серьезное испьггание. Несколько лет назад, когда мальчик впервые сел на лошадь, она вдруг неожиданно рванулась и понеслась вскачь. Бледный как смерть, Джифредо успел схватиться за уздечку, и целых пять минут жизнь его висела на волоске, пока наставник не догнал обезумевшее животное.

Подобно брату и сестре, мальчик выглядел старше своих лет благодаря занятиям борьбой, плаванием и стрельбой из лука. Характер тоже сформировался крепкий, решительный.

Лукреция оглянулась на брата и приветливо улыбнулась. Он был похож на Чезаре, хотя нос был у него резче вздернут и волосы имели рыжеватый оттенок. При мысли о Чезаре в ней снова вспыхнуло желание, и она подумала, как это было бы с Джифредо. Конечно, он моложе, но выглядит уже мужчиной. Сладкие воспоминания о событиях последних дней вызвали дрожь во всем. теле. Уже в сумерках, изрядно устав, она пересела на лошадь Джифредо. Начальник охраны помог ей сесть впереди брата и приказал зажечь фонари. Сразу обозначились длинные, нечеткие тени на дороге. Лучи отражались на лицах всадников, отсвечивались на мечах стражи.

Лукреция оправила широкую юбку. Она не надела нижнего белья и сейчас ощущала удовольствие от прикосновения к прохладной коже седла. Джифредо покровительственно держал ее одной рукой за талию, а другой сжимал поводья.

Милый мальчик, если бы он знал, что с ним случилось! Лукреция снова и снова пыталась представить, как она выглядела, стоя перед отцом на четвереньках, как он смог сокрушить ее своим могучим тараном. И каким восторгом все это закончилось! Теперь, когда Лукреция видела, целовала и ощущала в себе это орудие сладкой пытки, она поняла, что хочет его постоянно. Если бы они с Джифредо были одни, она заставила бы его спешиться и овладеть ею прямо здесь, на поле у дороги.

И вдруг счастливая догадка озарила лицо юной греховодницы. А что теперь может им помешать? Ведь их ничто не разделяет с Джифредо - они сидят в одном седле, она даже чувствует ягодицами при каждом движении лошади то место, где прячется его дротик. Теперь надо убрать лишь разделяющую их преграду ...

Она приподняла сзади юбку, плотнее прижалась к бедрам брата и сразу ощутила маленькое, но явное уплотнение. "Ну, дружок, - подумала она, - ты скоро узнаешь, как приятно обладать своей сестрой". Длинная юбка прикрывала и его ноги, поэтому их сближение не было заметно. Зато с каждым шагом лошади Лукреция удобнее устраивалась на коленях брата, добиваясь все более приятного ощущения,

Джифредо сильнее прижал ее к себе, не совсем понимая, что происходит. Ясно было одно: проказница-сестра умышленно накинула юбку на его нога, и он чувствовал, что юбка - единственное прикрытие ее наготы. Джифредо смущенно огляделся вокруг. При тусклом свете фонарей всадники-призраки спокойно покачивались в седлах и, казалось, мечтали лишь об одном - поскорее выпить и завалиться спать. А Лукреция не обращала внимания на охранников, она поглаживала ногу брата, медленно двигаясь вверх, пока пальцы не остановились на его стебельке. Эта ласка вызвала в нем шок, подобный грозовому разряду, и он невольно отодвинулся. Она не убрала руку и продолжала его ласкать, вызывая возбуждение, которое мальчик не мог сдержать. Он был близок к обмороку. Ведь раньше он даже не испытывал желания мастурбации, о которой слышал от сверстников, даже боялся его, как чего-то ужасного. А тут его красивая сестра, сама Лукреция, повернулась к нему и прошептала:

- Сунь его в меня.

Джифредо замер от неожиданности, залившись краской стыда, и прошептал:

- Ничего не получится. Нас увидят.

- Не бойся, никто на тебя не смотрит. Я прилягу на гриву лошади и притворюсь, что сплю.

-Но мои одежды...

- Разрежь штаны ножом. Как только приедем, ты их выбросишь и наденешь в темноте другие.

Сердце Джифредо колотилось от волнения. Невероятная ситуация - делать такое впервые и на лошади, в толпе вооруженных людей! Но сестра сама предложила это, ее уверенность была заразительной, и он не мог оплошать.

- Быстрее! - прошептала Лукреция.

Джифредо осторожно вынул маленький кинжал, инкрустированный драгоценными камнями, и быстро резанул ткань. Затем придвинулся к Лукреции, которая нетерпеливо ерзала в седле.

-О боже, сейчас, сейчас, потерпи! - пробормотала она, чувствуя, что брат уже вне себя от возбуждения. Лукреция положила голову на гриву лошади. Эта поза наполовину открыла доступ к ней. Однако Джифредо чувствовал себя неловко, не зная, что делать дальше. Он, как слепой щенок, все сильнее тыкался в нее и не мог найти нужного места. Лукреция терпеливо ждала, когда он нащупает гнездышко. Вдруг она дернулась, и юный всадник почувствовал, что попал в маленькую упругую западню, которая сжала его, словно тисками. В бешеном возбуждении он вдавился в упругую плоть, с восторгом ощущая пьянящую сладость запретного плода. Ему было скорее больно, чем приятно. Словно миллионы острых булавок впились в его нежную кожу, но эта боль была возбуждающей, чудесной. Не осознавая свою ошибку, он все глубже проникал в тесную гавань. Лукреция просто не успела сказать ему, что на пути к цели он попал не в ту дверь. Однако упорная атака брата и новизна ощущений остановили ее. Она даже начала помогать ему, ритмично устремляясь навстречу толчкам, ловко подстраиваясь к легкому галопу лошади. С каждым мгновением наслаждение росло, Лукреция чувствовала, что вот-вот наступит желанный миг. И, зарывшись лицом в гриву лошади, она, наконец, ощутила его...

Джифредо, отчаянный мальчишка, совсем потерял власть над собой. В воспаленном мозгу билась только одна мысль: так вот что это такое! Атаки его копья становились все короче и чаще, острее до тошноты, невыносимое и даже пугающее наслаждение усилилось, и, наконец, сквозь судороги и истому внезапно прорвалось облегчение. На несколько секунд Джифредо потерял сознание и едва удержался в седле. Лукреция привстала, как будто после сна. Она успокоила и поблагодарила брата и сделала это так просто и искренне, что чувство стыда сразу покинуло его. Джифредо был рад случившемуся и взволнован новым будущим, которое открыл ему этот день.

Глава 5

Cамым приятным развлечением Иннокентия III с тех пор, как его свалила болезнь, стали воспоминания о прошлых любовных историях. Это единственное, что ему оставалось, ибо врачи запретили святому отцу всякое перенапряжение и на пушечный выстрел не подпускали к спальне фаворитку папы куртизанку Катарину. Увы, несмотря на телесную слабость, чувственность не покинула его, а лежание целый день на спине и необузданное воображение лишь усиливали ее.

Теперь он часто думал о племяннице кардинала Родри-го. Стоило лишь сомкнуть глаза, как перед ним вставали картины одна пикантнее другой. Старец видел себя рядом с прелестной девственницей, готовой со страстью наивной души сделать для него все. И чем выше возносили его грезы, тем больнее и безнадежнее было возвращение к своим хворям и немощам. Грызня за власть, государственные дела, церковные интриги - вся эта мирская суета уже не занимала святого отца. Он молил Бога только об одном: продлить его способность наслаждаться женским телом. Ради этого он терпел назойливых врачей, берег себя.

Иннокентий хлопнул в ладоши и приказал вбежавшему слуге принести виноград. Тот поклонился и вскоре вернулся с большим серебряным подносом, полным янтарных гроздьев. Старец начал медленно жевать ягоды, выплевывая косточки на пол. Его пальцы ощущали тугую прохладную кожицу винограда. Упругие ягоды напоминали ему груди Катарины, нецелованное тело племянницы кардинала Родриго.

А тот неустанно хлопотал о возвращении Лукреции в Рим, выжидая подходящий момент для смертельного удара по Иннокентию. Недели через две она приехала домой в сопровождении свиты слуг. У Родриго опять начался медовый месяц. В перерывах между утехами он наставлял дочь, готовя ее к встрече с престарелым хозяином святого престола. Ради блага народа и государства, внушал он Лукреции не таясь, необходимо устранить Иннокентия. Выжми из него все силы, опустоши душу, и он отправится на свидание к всевышнему. Старый дурак испустит дух при одном взгляде на тебя, самую прекрасную женщину Италии, - нашептывал Родриго дочери.

В назначенный час Лукреция и ее отец были допущены в покои папы. Он выглядел бодрым, сидел, опершись на подушки, остатки волос были тщательно причесаны. Наметанный глаз опытного блудника сразу заблестел: в его клетку попалась чудная птичка. Катарина рядом с ней выглядела бы жалкой пичугой.

Лукреция обожгла хозяина искрящейся голубизной своих огромных глаз и слегка склонила голову.

- Для меня большая честь получить аудиенцию у Вашего святейшества сказала она с неподдельной дрожью в голосе.

- О, мое дитя! Вы одно из тех прелестных созданий природы, которые за доброту и скромность заслуживают самой высокой чести, - ответил папа с улыбкой.

- Моя племянница очень взволнована в присутствии наместника Бога, вмешался Родриго. - Эта встреча была ее мечтой, какое счастье, что она сбылась так скоро.

- Мне трудно говорить, - почти шепотом промолвила Лукреция. - Прошу Ваше святейшество простить меня.

- Дитя мое, подойди и дай мне твои ручки, - сказал Иннокентий ласково. - Не робей. Такая красавица с чистой, набожной душой не должна бояться святого челов ка.

Старик взял ее пальчики своими холодными костяшками. Нежные теплые руки сразу наполнили его ощущением здоровья и активности. Он сразу оценил крепкое тело под платьем и с вожделением уставился на полуоткрытые девичьи груди.

- Ваше святейшество, я должен вас оставить, у меня неотложные дела, сказал вкрадчиво кардинал. - Надеюсь, моя племянница не очень вас утомит.

- Мой дорогой кардинал, разве это дитя Христа, это трепетное воплощение женственности способно утомить меня? Вы можете располагать своим временем и не беспокоиться - приятнее гостя, чем ваша племянница, у меня еще никогда не было.

Кардинал поклонился и вышел. Он уже не сомневался, что сегодня глава Ватикана проведет свой последний любовный поединок. Жизнь его повисла на волоске. Что же, судьба подарила ему достойный конец! Зато Иннокентий, не чуя опасности, сразу начал расставлять силки.

- Скажи мне, солнышко, тебе действительно только одиннадцать лет?

- Через несколько недель исполнится двенадцать, -кротко ответила Лукреция.

- Дитя мое, ты созрела очень рано, Господь хорошо подготовил тебя как женщину.

Мысленно старец уже раздел ее. Оставалось только заглянуть в глаза красавице, увидеть в них покорность и сладострастие. А в них блеснули бесовские искры. Иннокентий от неожиданности чуть не осенил себя крестом. Но тут на ее лице вспыхнула робкая, невинная улыбка. И святой отец отбросил всякую мысль о происках дьявола. Ты учишься, дитя мое? Не трудно?

- Мои занятия просты: хочу научиться различать добро и зло. Мне так нужен ваш.совет, ваше мудрое слово.

- Дитя мое, что случилось? - Старец еще крепче сжал ее руки.

- Святой отец, это ужасно, а... Я не знаю, смогу ли я рассказать...

- Не волнуйся, ты можешь исповедаться мне без всякой опаски.

Лукреция была в ударе, она чувствовала, что сможет одурачить старика, как мальчишку.

- Вы должны простить меня, святой отец.

- Не бойся, - ответил он великодушно. Бог - это любовь. Всем покаявшимся прощаются их грехи.

- Меня всегда хвалили за то, что я хороший и послушный ребенок. И я старалась не огорчать людей, принимать на веру их слова и просьбы. И вот недавно я была в гостях. Познакомилась с сыном хозяйки. Он мне очень понравился - веселый, добрый. Сначала мы болтали о пустяках, а потом он стал рассказывать о мужчинах и женщинах такие вещи, что у меня просто закружилась голова.

По щекам Лукреции текли слезы. Папа с трудом скрывал нетерпение, он начал догадываться об их причине.

- Продолжай, девочка. Господь и я с тобой,

- А потом он... повел меня во двор... поцеловал, и я... я верила ему, думала, это правильно... Но когда это кончилось, я поняла, что согрешила.

Какой счастливчик, подумал старец, чувствуя внутреннюю дрожь возбуждения.

- Дитя мое, успокойся, - сказал он зарыдавшей Лукреции, отечески обнял и привлек ее к себе. - Это действительно ужасно. Коварный мужчина нагло воспользовался твоей невинностью. Но молодые девушки склонны преувеличивать серьезность происходящего. Он сорвал с твоих губ поцелуй - невелика беда!

Как и надеялся престарелый соблазнитель, она запротестовала:

- О нет, святой отец, он добился большего.

- Неужели? Так скажи мне, что он сделал? Лукреция уже сама поверила в придуманную роль и играла с нарастающим вдохновением.

- На мне в жаркий день была лишь длинная, до пят, рубашка. Он поцеловал меня и прижал к себе, я чуть не упала в обморок. Он засунул язык мне в рот и попросил меня сделать то же самое. Потом начал ласкать все тело...

Теперь каждое слово Лукреции вдохновляло на подвиг не только старца, но и его поникшего наперсника былых любовных ристалищ. Он тоже почувствовал явный интерес к разговору.

- Продолжай, дитя мое. Ничего не забудь. Я должен все знать, чтобы молиться за тебя.

- Вначале он ощупал меня через рубашку, а когда дошел до лилии, я ослабела и предложила сесть. Прежде чем я поняла, что происходит, он снял с меня рубашку. Я очень испугалась, все остальное помню, как во сне.

- Что же ты помнишь? Скажи мне, ведь ты исповедуешься. Он всю меня целовал - в губы, шею, плечи, грудь. А потом сунул палец в меня, и я воспылала греховной страстью, хотя было очень больно. Когда он опрокинул меня на спину и лег рядом, я ощутила, что он тоже голый. Я очень испугалась, почувствовав, что он сделает что-то ужасное. Я хотела сопротивляться изо всех сил, но не смогла - мое любопытство стало его союзником. Я особенно грешна, потому что сама раздвинула бедра, помогала ему, когда он, вы знаете, святой отец, что... Я почти потеряла сознание, было больно... Он тяжело дышал и стонал, даже кричал... и потом все кончилось...

Боже, как прелестно и доверчиво это дитя, растроганно подумал святой отец, и как неосторожно. Неумелый, мокрогубый юнец грубо сорвал цветок, которому нет цены. Папа гладил Лукрецию по волосам, мысленно представляя, как бы он, покрыв это нежное тело тысячей поцелуев, доведя любовную игру до крутой вершины, вошел в святилище медленно и глубоко. И вошел бы, да посох непрочен, а без него на вершину не взобраться, хотя попробовать надо. Грешно, прости Господи, не попробовать, когда такое чадо не только вялый стебель - мертвого поднимет.

- Дитя мое, не упрекай себя, твой грех на совести мужчины, который хорошо знал, как воспользоваться неопытностью девушки. Его Бог накажет, а тебя простит. Однако Лукреция, казалось, была безутешна.

- Святой отец, вы так добры ко мне, а я недостойна милосердия. Я неспособна очистить душу от сильного желания повторить то, что случилось. Оно возникает теперь помимо моей воли. Я борюсь с этим, но напрасно.

- Ах вот что, это уже серьезно, - рука Иннокентия осторожно потянулась к проснувшемуся зверьку, который вдруг напомнил о себе, шевельнув простыню. Он снова был сильным и голодным, как лев, собирающийся на охоту. - Ты видела потом этого негодяя?

- Нет, Ваше святейшество, держусь от него подальше, но чувствую неодолимое влечение к мужчинам. - О, я, наверное, выгляжу ужасной грешницей в, ваших глазах.

Иннокентий слушал ее и не слышал. Эта трепетная рука в моей руке так близка, думал он, что я просто могу сунуть ее под простыню.

- Не бойся своих чувств, дитя мое, - прошептал он. - В тебе пробудился естественный голос природы, о котором ты раньше не знала. Мы все живем по ее законам.

- Что же я должна делать? - спросила Лукреция и обессиленно положила надушенную голову на его плечо. Глубокий вырез платья оказался прямо перед глазами старика. Он сверху видел ее полные груди, расщелину между ними, рот и вишневые губки на прелестном личике. Какой мучительный, желанный соблазн, какая редкая в его годы удача! Но нельзя же подвергать себя столь чудовищной пытке! Она страшнее запрета врачей. А что враги? Половина из них дураки, половина - неучи и завистники. В конце концов жажда жизни и есть жажда плоти. И мой воробышек, решил папа, уже не успокоится, пока не найдет гнездо. Но - продлись, мгновение!

- Лукреция, не будь столь безутешной. Чтобы преодолеть большое зло, даже Господь рарешает меньшее. Если ты позволишь себе еще только одно соитие - и без какого-либо чувства вины, ты освободишься от порочной страсти, по крайней мере, избавишься от ее наваждения. Пусть не покажется тебе эта рекомендация странной, пути Господни часто неисповедимы. Главное благая цель. Иначе зло одолеет тебя. Ты либо сойдешь с ума, либо будешь уступать ему опять и опять, пока не превратишься в обычную проститутку.

- Спасибо, святой Отец, вашему совету я последую с легким сердцем. Но кое-что меня пугает.

- Что, дитя мое?

- Я не хотела бы исцеляться с мужчиной, движимым лишь похотью, которая оскорбляет святые цели и мысли. Именно так я вас поняла. Мне нужен чуткий, деликатный человек.

Она подняла голову и многозначительно посмотрела папе в глаза. Каждый подумал свое. Девушка, разумная не по годам, но очень впечатлительная, она действительно воображает, что избавляется от зла. Как роскошно она будет выглядеть голой! С каким самозабвением отдастся безумной страсти ее молодое тело, с вожделением подумал святой отец. Не осталась в долгу и Лукреция. Игра зашла слишком далеко. И теперь юная особа без затей и отцовских наставлений оценивала возможности Иннокентия. Интересно, как поведет себя старик у входа в пещеру, хватит ли у него сил вынести сокровища? В любом случае ее ждало пикантное приключение, а юная женщина начинала понимать в них толк. Лукреция поправила волосы и будто случайно уронила руку прямо на взведенное копье. По всему телу старца пробежала дрожь, в виски кольнули горячие иголки.

- Вы самый святой мужчина, - прошептала маленькая плутовка. Он обхватил ее и привлек к себе.

- Я выгоню из тебя дьявола, - с чувством произнес святой отец и сам поверил в свои слова.

- Я готова на все, - прошептала Лукреция, порывисто прижимаясь к старцу.

- Не спеши, дитя мое, - тихо сказал Иннокентий. - Мои слуги в приемной, но на всякий случай запри дверь, потом сними одежды вон там, за ширмой, и возвращайся.

Лукреция снова провела рукой по его отвердевшему копью, потом послушно поднялась с кровати и заперла дубовую дверь тяжелым засовом. Она медленно раздевалась, разжигая нетерпение старика. Через щель между створками ширмы она видела, как святой отец орудует рукой между ног. До чего же смешон старикан со всем этим вздором о силе всевышнего! Она покажет ему свою силу. С выражением нежной девичьей беспомощности Лукреция вышла из-за ширмы. Иннокентий жадно осмотрел ее с головы до ног. Какие прекрасные пропорции! Ее высокая шея переходила в хрупкие покатые плечи, упругие груди выступали вперед, словно просили, чтобы их целовали и тискали. Изящная талия, соблазнительные крутые бедра, нежный белесый треугольник между ног - она была прекрасна, как сама Венера. Святой отец протянул ей руки.

- Мы должны полностью отдаться сладострастию плоти, - хрипло сказал он. - Пусть наша любовь будет чистой, иначе грех не уйдет из твоего тела.

Лукреция скользнула в неловкие объятия старца, и он начал лихорадочно целовать ее груди, впиваясь непослушными пальцами в упругое тело. Когда она сунула ему в рот свой свежий язык, то обнаружила, что у святого отца почти нет зубов.

Папа тяжело, прерывисто дышал - и от возбуждения, и от плохих легких, сердце его бешено стучало. Но его фаллос был горяч и тверд, как шомпол. Она обхватила его прохладными руками и, доставляя святому отцу мучительное наслаждение, легонько ласкала его.

- Ради Бога, влезай на кровать! - прохрипел старец. Лукреция быстро скользнула под простыни, не разжимая рук. Ее мгновенно обдало холодом холодом бескровного, дряхлого старческого тела. Тем удивительнее был контраст с его воспаленной восставшей плотью. Она прижалась к Иннокентию, согревая его, возбуждая до умопомрачения. Несколько минут он исступленно тискал ее свежее, упругое тело. Потом Лукреция пропустила его бедра между ног, приподнялась на колени и подвинула его заждавшееся орудие к своему заветному месту. Папа смотрел, как юная Венера медленно опускалась на ствол, пока он не исчез в святилище наслаждения. Боже, вот она - жизнь, вот забытые ощущения! Папа двинул бедра навстречу ей. Начался танец любви, скольжение по лезвию ножа. Святого отца все больше захватывало и возбуждало зрелище соития, ритмичного погружения в ее влажную, горячую плоть. И Лукреция все сильнее распалялась, обрушиваясь на своего престарелого любовника снова и снова.

В ушах у святого отца гудело. Он жаждал взрыва. А детонатором сегодня и всегда будет Лукреция, прекрасная Лукреция. Отныне он будет держать ее при себе, будет о ней заботиться, наслаждаться ею. Иннокентий чувствовал, что безумно любит этого ребенка с телом женщины. Старец хотел протянуть руки и прижать ее к себе, но сил больше не было. Он закрыл глаза и остро ощутил, как его восставшая плоть раздувается в ней до непомерных размеров. Желание оргазма было нестерпимым, однако желанная разрядка все не наступала.

По его поведению, дыханию и стонам Лукреция чувствовала, что конец близок, и ускорила ритм, сама охваченная страстью. Иннокентий в последнем приступе страсти застонал и впился ногтями в ее ягодицы. Как сквозь дымку он видел лицо девочки, закушенные губы, изогнутую в экстазе шею. Его потрясли первые судороги оргазма. Он задохнулся, пытаясь глазами призвать ее на помощь, - и разом наступила тьма. В это мгновение поток неописуемого наслаждения обрушился на Лукрецию. И она обессиленно упала на неподвижное тело старика.

Когда Лукреция пришла в себя, Иннокентий безмолвно лежал рядом, не подавая признаков жизни. Цепенея от ужаса, она быстро оделась, поправила кровать и тело. После этого тихо открыла засов, вернулась к кровати и издала громкий вопль. В покои тут же ворвались двое слуг. Лукреция показала на кровать.

- Боже, спаси нас! - воскликнула она. - Его святейшество во время нашей беседы потерял сознание...

Новость о резком ухудшении здоровья папы быстро распространилась по городу. Врачи объявили, что шансов на выздоровление очень мало. Надежда блеснула, когда пришел лекарь, утверждавший, что знает спасительное средство. Для этого, заявил он, требуется молодая кровь. Скептически настроенные ватиканские врачи нашли двух мальчиков, готовых за дукат отдать свою кровь. Но и эта затея не помогла. На рассвете следующего дня было объявлено о кончине папы Иннокентия lll.

Кардинал Родриго не терял времени, организуя избрание преемника. Даже в течение предписанных церковным уставом девяти траурных дней святой отец не нашел вре мени помолиться за упокой души усопшего: спорил, увещевал, торговался, льстил, добиваясь своей цели.

На десятый день кардиналы собрались в соборе Святого Петра и заслушали священную мессу Святого Духа, пролись следовать их заветам. Несколько дней спустя кардинал Родриго Борджиа был избран папой Александром VI. От его назначения выгадали многие кардиналы.

Лукреция была вознаграждена бриллиантовым ожерельем и страстной ночью в постели своего отца. Затем ее послали продолжать учебу под руководством преподавателей, которые оцепенели бы от ужаса, узнав, что эта девочка сотворила с престарелым хозяином Ватикана.

Глава 6

Узнав об избрании отца главой католической церкви, Чезаре вернулся в Рим. Кардинал Родриго надеялся сделать его своим преемником.

Чезаре все никак не мог забыть о своем приключении с сестрой и жаждал повторить его. Снова и снова представляя те незабываемые мгновения, он давал себе слово в следующий раз быть посмелее. Вообще эта нечаянная любовь заставила юношу по-новому взглянуть на женщин на улицах Перуджи; он жадно смотрел на их большие груди и округлые формы под платьями, которые носят крестьянские девушки. Больше всего на свете ему хотелось подойти сзади и обхватить это сокровище...

Его преследовали возбуждающие видения обнаженной

сестры, других женщин, случайно увиденных без одежды. И он до изнеможения терзал свою плоть в тщетной попытке усмирить ее.

В парке родительского дома был заброшенный сарай садовника, где Чезаре как-то обнаружил старые одежды, которые носили слуги. И он решил как-нибудь вечером втайне от отца надеть их, измазать лицо, растрепать волосы и, прихватив заветный кинжал с золотой ручкой, выйти на улицу в поисках женщины. Он понимал, что это рискованная затея. На него самого могут напасть, избить, даже стражники способны на это - по ночам они вели себя, как бандиты. Но наследник кардинала так жаждал погрузить кинжал своей плоти в ножны женского тела, что нередко был готов пренебречь любой опасностью.

В ожидании подходящего случая Чезаре бродил по городу, в основном по бедным кварталам, где было больше шансов скрыться в минуту опасности. Он обратил внимание на трех пастухов - двух мужчин и одну девушку, которые два вечера подряд возвращались в город со стадом коз. Возле моста Святого Ангела девушка желала своим спутникам спокойной ночи, переходила через мост и шла в свой дом на берегу реки. Мужчины же продолжали гнать коз, полагая, что их подруга в безопасности.

Сердце юного проказника забилось в предвкушении удовольствия. Что может ему помешать затащить жертву на покрытый кустами берег? У девушки было красивое лицо и загорелое тело - все ее прелести легко угадывались под тонким деревенским платьем.

Однажды поздним вечером он решился. Переодевшись в старье, украдкой вышел из дома, оставив дверь незапертой. Узкие, вымощенные булыжником улицы привели его к реке. Волнение и страх сковывали сердце, мальчишка шарахался даже от случайных прохожих. У моста он остановился и, опершись на ограду, перевел дух. Внизу спокойно текла река, размеренно звонили колокола собора Святого Ангела. Еще не поздно было повернуть назад, но голову туманил образ соблазнительной пастушки с ее вихляющейся походкой, и какая-то злая сила заставила Чезаре пройти мост, свернуть на берег и спрятаться за оградой. Он еще не успел отдышаться, как услышал легкие шаги по мосту. Сомнения сразу ужалили его, как сотни пчел. А если это не она? А если она вырвется и поднимет шум? Что с ним произойдет? Что скажет отец? Он был напряжен, словно тетива на луке. Когда девушка оказалась рядом, он одним прыжком выскочил из засады и зажал ей рот, в другой руке блеснул кинжал.

- Если закричишь, убью, - шепотом пригрозил он. Девушка в ужасе отпрянула, но не издала ни звука. Чезаре удержал ее и подтолкнул к ограде.

- А ну, перелезай на другую сторону, - скомандовал он. - И ни звука!

Она молча перебралась через ограду, вместе с ним молча пошла к реке. "Какая удача!" - обрадовался Чезаре, все решилось так легко. С моста их никто не увидит, с берега тоже. Он подтолкнул свою жертву кинжалом.

- Ложись. Если крикнешь, я перережу тебе горло.

- Чего ты хочешь? - сквозь слезы спросила она. - У меня нет денег. Чезаре почувствовал себя уверенней.

- У тебя есть кое-что дороже золота. Поскорее ложись, и я тебе покажу, что мне надо.

Неожиданно девушка рванулась из его рук и побежала в сторону моста. Но Чезаре догнал ее, зажал рот и приставил кинжал к ребрам.

- Убью! - прошипел он.

Но это предупреждение не возымело, действия. В яростной схватке она ударила его локтем по лицу и вцепилась сильными пальцами в горло. Застигнутый врасплох, Чезаре изо всей силы саданул ей кулаком в живот. Девушка упала, застонав от боли. Чезаре, не теряя времени, кинулся на нее, прижал к земле руки и раздвинул бедра. Девушка вскрикнула от боли и унижения, когда его дубинка пронзила ее. Движения юного насильника были быстрыми, тяжелыми, он торопил приближение этого потрясающего взрыва, ради которого был готов потерять разум. Обессилевшая от удара в живот, девушка не могла сопротивляться, даже когда он отпустил ее руки и сжал бедра, толкая их себе навстречу. В лихорадочной возне прошла какая-то минута, он почувствовал, что теряет контроль над собой. Это были небесные блаженства и адские муки...

Девушка лежала, как мертвая. Чезаре вытащил из-под нее руки и сел рядом. Теперь он почувствовал пустоту и угрызения совести: вряд ли ради этого судорожного мгновения стоило идти на крайние меры. Вдруг он услышал скользящее движение девушки и отшатнулся: придя в себя, она схватила его кинжал, который валялся на песке. - Теперь я тебя убью, - сказала она с ненавистью. Он встретил ее бросок, как борец. Схватка была короткой. Ударом ноги Чезаре снова опрокинул свою жертву на землю и схватил вывалившийся нож. Когда она снова бросилась на него, он резко выбросил вперед руку. Кинжал вошел в тело жертвы по самую рукоятку. Страшные, невидящие глаза были открыты, сердце не билось - Вытащив кинжал, убийца вытер его о платье, затем осторожно перекатил труп в воду, подальше от страхи. Со стороны моста послышались шаги, громкие голоса - обеспокоенные родственники начали искать девушку. Чезаре, дрожа от страха, шмыгнул под мост, надеясь, что им не придет в голову спуститься и осмотреть берег. А через полчаса он спокойно добрался до своего дома. Малолетний мерзавец, чью душу обагрила первая невинная кровь, с увлечением читал сказки, когда пришел отец и сообщил новость: завтра он, Родриго, вступает в должность наместника господня.

Улицы Рима были запружены праздной толпой. Тысячи людей наблюдали за красочной процессией, которая предвосхищала коронацию нового хозяина Ватикана папы Александра VI. Сам он, величественный и спесивый, гарцевал на белом жеребце, окруженный знаменами, в том числе с гербом дома Борджиа быком. Маскарадный кортеж включал семьсот священников, две тысячи конных рыцарей, три тысячи лучников и дворцовую гвардию со сверкающими алебардами и щитами...

Одним из первым актов нового папы был строгий указ о борьбе с преступниками. Он распорядился стирать с лица земли дома убийц, а виновных вешать над руинами в назидание другим. Папа даже не предполагал, что по справедливости первым надо было повесить его собственного сына.

Глава 7

В свои четырнадцать лет Лукреция уже была женщиной с богатым и разносторонним опытом. После долгих размышлений Родриго удалось найти ей подходящего жениха, который должен был стать достойным зятем папы римского. Родственные узы с Джованни Сфорца обеспечивали папе укрепление связей с Миланом, хотя будущий зять был лишь незаконнорожденным сыном одного из столпов могущественного миланского дома Сфорца.

Пышная свадьба, отпразднованная в Ватикане, завершилась вечерним приемом в папском дворце. Среди гостей блистали десять верных новому хозяину кардиналов и ряд знатных людей Рима.

После многочисленных возлияний святой отец объявил специальный номер программы. В зале появились пятьдесят прелестных куртизанок, хорошо известных папе, поскольку многие уже делили с ним постель. Они принялись танцевать со слугами. Гости вежливо аплодировали и не очень-то понимали, что же здесь особенного. Такие танцы можно увидеть на любом римском балу...

Но когда гости уже заскучали, хозяин хлопнул в ладоши. По его сигналу куртизанки и их партнеры сбросили одежды и продолжали танцевать совершенно обнаженными. Столь ошеломляющая новинка в святом месте сразу оживила зал. Мужчины ухмылялись при виде роскошных женских тел. Со своей стороны, дамы не могли скрыть свой интерес к мужским достоинствам танцоров.

У раскрасневшегося от вина падре Родриго развязался язык. Ничуть не смущаясь, он выдавал мужчинам интимные подробности поведения многих танцовщиц в постели. Дамы хихикали, бросая на танцоров возбужденные взгляды. Хозяин снова хлопнул в ладоши. При сближении с партнерами куртизанки начали быстро хватать их орудия, которые невольно устремлялись ввысь, словно для выстрела

- Ну, теперь вы можете каждого оценить по достоинству, - сказал, хохотнув, папа своей соседке, синьоре Манфреди, чья рука уже шаловливо орудовала под столом

- Я уверена, что в этом деле никому не сравниться с вами, - кокетливо ответила она.

- Вы мне льстите, - заметил папа. - Но из скромности я умолчу о своих достоинствах. Они к вашим услугам после спектакля.

- Вы очень смелы, Родриго, - ответила вельможная обольстительница. Правда, смелый мужчина обычно получает то, что хочет.

Папа в этот вечер казался неистощимым на выдумки. По его сигналу слуги внесли большие корзины яблок с вырезанными сердцевинками. Танцоры под хохот зрителей надели на твердые копья головки зеленого, желтого и красного цвета и опустились на колени. Красавицы на четвереньках подползли к ним задом. Всем открылся изощренный замысел хозяина.

- Это истинно свадебный поединок, - объявил папа. - Первая женщина, которая снимет яблоко с копья, получит самого достойного мужчину. Последняя будет лишена наслаждения на два месяца.

Куртизанки начали безумное соревнование. Они извивались перед слугами, терлись ягодицами, пытаясь захватить своими ловушками заветное яблоко. Лишь немногим плодам удалось остаться на месте. Но самые искушенные жрицы любви, стараясь подольше позабавляться с яблоками, продлевали удовольствие себе и зрителям. Наконец, гибкая черноволосая танцовщица дернулась вперед и оголила мужской стебель. Аплодисментам в ее честь она внимала стоя на четвереньках, с раздвинутыми бедрами, в которых алело яблоко.

- Господа, - обратился папа к гостям, - согласитесь, мы увидели прелестный спектакль. Но это лишь прелюдия. Вас ждет не менее удивительный сюрприз.

После его хлопка куртизанки враз выдавили из себя яблоки и преподнесли гостям на выбор - кардиналам, рыцарям, баронам. Каждый счастливчик поднимал плод в честь своей поклонницы и смачно надкусывал его, явно подыгрывая хозяину. Обещанную награду получила и черноволосая нимфа. Она предпочла молодого самца с поистине орудийным шомполом. Он подошел к банкетному столу, взял из корзины банан и всадил его в свою поклонницу. Затем по проторенной дорожке двинулся могучий поршень триумфатора. Присутствующие дамы с упоением наблюдали, как он входит все глубже и как женщина, согнувшаяся под ним, стонет от сладострастных мук. Папа Александр взглянул на соседку: синьора Манфреди беспокойно ерзала на стуле.

- Вы довольны этой сценой? - шепотом спросил он, наклонившись к соседке.

- Я хочу сама участвовать в спектакле, только за кулисами, возбужденно прошептала она в ответ.

- В таком случае не будем ждать конца - сказал святой отец - Кардинал Ровере заменит меня за праздничным столом.

- Пойдем скорее, я не могу больше ждать, - нетерпеливо схватила падре за рукав обезумевшая от невиданного зрелища вельможная синьора.

Глава 8

Ни тревожные события в стране, ни претензии французского короля Карла на Неаполь и поддержка его непослушными баронами на севере Италии - ничто не могло отвлечь семейство Борджиа от кровосмесительных похождений. Лукреция, чью пламенную страсть никак не удавалось остудить ее молодому мужу, снова обратилась к интимным услугам своих братьев.

К ее любовникам прибавился старший брат Джованни, герцог Гандийский, который после учебы переехал в Рим и стал советником главы Ватикана.

Две тайны мирно уживались, пока однажды Чезаре не пришел в дом Лукреции без предупреждения. Он отпер замок своим ключом и вошел в спальню сестры. Любовники были настолько поглощены страстью, что не сразу заметили незваного гостя.

- Я не знал, что у нас в семье такая любовь, - произнес Чезаре, наблюдая за переплетенными телами брата и сестры. Лукреция первой пришла в себя.

- Чезаре, дорогой, уж не думаешь ли ты, что имеешь на меня исключительные права?

- Я не ожидал, что мой собственный брат запряжет тебя в такую колесницу.

- Не сердись, - примирительно сказала она. - В конце концов, Джованни знает о нас с тобой и ничего не имеет против.

Она с улыбкой подошла к Чезаре. И хотя глаза юноши сузились от гнева, Лукреция обняла брата за шею.

- Твоя ревность меня удивляет. Разве ты мой муж? - она засмеялась.

Чезаре схватил сестру за руки так сильно, что она вскрикнула от боли.

- Ты уличная шлюха! - зло выпалил он.

Лукреция залилась краской, но тут же овладела собой.

- Чезаре, тебе сейчас лучше уйти, придешь в другой раз, когда одумаешься. Кроме того, - добавила она язвительно, - нам с Джованни надо закончить работу.

Сдерживая гнев, Чезаре испепеляющим взглядом смерил сестру с головы до ног и вышел. Лукреция, сама невинность, повернулась к Джованни.

- Ну и ну, не думала я, что он так себя поведет.

- Мне кажется, Чезаре попросту влюблен в тебя. Глаза Лукреции смягчились. Она уже мысленно простила брата-ревнивца. Джованни сзади обнял ее за груди

и вернулся к прерванному занятию.

- Как ты думаешь, Чезаре в самом деле рассердился?

- Не волнуйся, это долго не продлится.

...Когда братья встретились вечером следующего дня, Чезаре внешне был настроен дружелюбно. Их мать Ванноза им, наконец, сказали правду,- давала прощальный ужин в своем имении в Трастевере - братьям предстояла дорога в Неаполь на коронацию короля Федерико. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что ни один - из братьев не обращался друг к другу напрямую. Однако оба соперника вместе покинули застолье и в сопровождении слуг верхом отправились домой.

Джованни молча покачивался в седле. Прошлой ночью он страстно попрощался с Лукрецией. Его совсем не радовало совместное путешествие с Чезаре. Он понимал, что провинился в глазах брата, и опасался мести.

Едва лошади въехали в узкую темную улочку римского предместья, Джованни получил молниеносный удар по голове. Он удержался в седле и даже инстинктивно выхватил шпагу, однако новый страшный удар свалил его с лошади.

- Он мертв? - спросил голос из темноты.

- Да, синьор, с ним кончено.

- Хорошо, взвали труп на мою лошадь и веди к реке. Это был голос Чезаре. Убийцы, осторожно ступая в темноте, направились к мосту Святого Ангела, где несколько лет назад еще мальчишкой он избавился от своего первого трупа. В том месте, где мусорщики обычно сбрасывали свое добро с тележек, один из убийц повернул лошадь задом к воде, и двое других стащили тело Джованни подальше в реку.

- Хорошо сработано, - сказал Чезаре, направляя лошадь в узкую темную улочку.

В полночь он сказал сестре, что сожалеет о своей горячности и что уже извинился перед Джованни. Лукреция приняла брата ласково, а он любил ее неистово и изощренно, не только удовлетворяя свою похоть, но и мстя этим мертвому сопернику.

Глава 9

Рим был ошеломлен смертью герцога Гандийского, но ни одна душа не приписывала убийство его брату. Даже Лукреция ни о чем не догадывалась. Большинство горожан считало, что этот подлый акт совершен политическими противниками дома Борджиа.

Чезаре не чувствовал никакого раскаяния и уехал в Неаполь на коронацию вполне счастливым. А Лукреция была вынуждена снова полагаться на силу мужа. Увы, он не удовлетворял ее страстную натуру и в конце концов стал ей противен. Несколько месяцев спустя Родриго расторгнул брак дочери с Джованни Сфорца, обвинив его в импотенции. Об этом столько писали и говорили, что молодой аристократ обиделся и в ответ публично обвинил семейство Борджиа в кровосмесительстве.

Лукреция немедленно удалилась на полгода в монастырь Сан-Систо на Аппийской дороге, чтобы избежать скандалов, потрясающих Рим, и соблюсти приличия, диктуемые ее высоким положением. Приезжую поселили в отдельную келью.

Вначале Лукреция была довольна спокойной жизнью вдали от суетного мира, в котором чувствовала себя, как на вершине вулкана, готового вот-вот взорваться. Но, привыкнув к бурной интимной жизни, она стала невыносимо тосковать по ласке. Несколько месяцев спустя здесь, за непроницаемыми каменными стенами, она подружилась с молодой послушницей. Карлотта учила Лукрецию плести корзинки и вырезать из дерева различные фигуры. Они хорошо ладили, и вскоре Лукреция заметила, что неискушенная, наивная Карлотта просто боготворит ее. Оказалось, что девушка, никогда не имевшая любовников, тяжело переносит затворничество. Она ощущала в себе потребность, сути которой не могла понять, хотя по ее сумбурным объяснениям Лукреция быстро распознала

причину: девушка переживает чувственную лихорадку.

Привлекательная, черноволосая Карлотта волновала Лукрецию. Удовлетворяя явное любопытство подруги, она во время прогулок кое-что рассказывала ей о своей интимной жизни. При этом всегда преувеличивая жестокость мужчин, представляя их как бесчувственных животных.

- Я бы не вынесла такого бесцеремонного обращения с собой, - сказала Карлотта однажды утром, прогуливаясь с подругой вдоль речушки, заросшей лилиями. - Это было бы ниже моего достоинства.

Лукреция осмелела.

- Да. В выборе между мужчиной и монастырем я бы предпочла уединенное существование в этих стенах. Но, к счастью, две женщины могут утешиться друг с другом.

Девушка удивленно подняла тонкие брови.

- Как? Вместо мужчины?

- Да, Карлотта. Женщины такие нежные и чуткие, а мужчины в акте любви думают лишь о своем удовольствии.

- Но...

- Послушай, милая. При всем уважении к игуменье и к индивидуальному праву на выбор своей судьбы любая женщина, которая запирается в келье, проявляет страх перед миром и собственной природой. Вера в Бога этого не оправдывает. Посмотри на здешних монахинь. Большинство из них безобразны и глупы, они не знали и никогда не узнают настоящего счастья.

Она взяла Карлотту за руку.

- Но ты не такая. Ты прелестна, полна жизни и рано или поздно вырвешься к свету, как птица из клетки.

В глазах девушки показались слезы - столь искренней была ее благодарность Лукреции за добрую надежду.

- Знаешь, мне очень этого хочется, - сказала она.

- Я даже начинаю жалеть, что попала в монастырь.

- Крупицы радости можно находить и здесь, - сказала

Лукреция. - Мы обе в тупике неудовлетворенных желаний. Давай помогать друг другу.

- Но как?

- Мы заменим мужчин друг для друга. Эти безумные слова поразили девушку в самое сердце, хотя она давно ждала их.

- Я... я не знаю, как... И потом, я не уверена, что это...

- У нас внутри есть глубокие колодцы чувств, которые недостижимы для других, - перебила ее Лукреция. - И только мы можем черпать из них наслаждение, которое сильнее любого отчаяния, - она нежно и настойчиво смотрела на подругу.

- Приходи ко мне после вечерней молитвы. Мы нап емся водицы из этого колодца.

Зазвонил колокол, призывая всех к молитве. И девушка, смиренно опустив очи, пошла к обители. Лукреция, улыбнувшись, последовала за ней.

Вечером Лукреция, одетая лишь в легкую тунику, ждала Карлотту, то и дело поглядывая в окно, машинально листая страницы "Декамерона", который тайком принесла в монастырь.

Ее сердце чуть не выскочило из груди, когда раздался легкий стук. Она бросилась к двери и через мгновение сжала в объятиях подругу. Карлотта смущенно улыбнулась и нерешительно остановилась у входа, пока Лукреция запирала дверь.

- Я боялась прийти, - сказала она наконец. - Разве это не странно - мы свободно можем навещать друг друга.

- Мы вправе делать все, что хотим.

- Наверное, - нерешительно согласилась Карлотта.

- У меня есть еще одна туника, надень ее, в ней удобнее, - предложила Лукреция и опустила глаза в "Декамерон", слушая шелест снимаемой одежды. Через минуту она увидела подругу обнаженной. Маленькие упругие груди с пунцовыми сосками, тонкая талия, темные волосы перед храмом наслаждения она была такой беззащитной и желанной... Карлотта подошла и села рядом на кровать: она, похоже, начинала преодолевать робость.

- Ты просто прелестна без строгих монашеских одежд, - сказала Лукреция. - Было бы страшной ошибкой всю жизнь провести в безрадостном заточении.

Карлотта устремила на подругу благодарный взгляд:

- Без тебя, Лукреция, я бы Этого никогда не поняла. - Она без слов, как зачарованная, легла рядом с подругой. Лукреция нежно коснулась губами ее щеки, и возбуждение легкой волной сразу вскружило голову. Она ощутила своеобразный аромат, который не источал ни один мужчина. Карлотта вздрогнула, когда губы Лукреции коснулись ее губ. А потом начался волшебный сон наяву. Прохладная, деликатная рука подруги легонько двигалась от одной груди к другой, потягивая соски, а язык играл в прятки с губами Карлотты. Лукреция мягко развязала пояс ее туники, рукой скользнула по талии и поиграла с пупком. Девушка задрожала от незнакомого острого ощущения, которое пронзило ее. Лукреция свободной рукой развязала свой пояс и прижалась горячим телом к напарнице по любовной игре. Ее пальцы продолжали движение вниз, к тесно сжатым бедрам Карлотты. Наконец, поглаживание между ног было вознаграждено ощущением влаги на пальцах. Она поцеловала подругу в шею и прошептала:

- Расслабься, дорогая, раздвинь ноги.

- Я не могу вынести это, - ответила Карлотта. - Я готова потерять сознание каждый раз, когда ты касаешься меня.

- Не волнуйся, все будет хорошо.

Лукреция скользнула на ее тело, губами пошла вниз, дойдя до бедер, которые вздрогнули и сжали ее голову. Бедра девушки то напрягались, то расслаблялись. Лукреция, наконец, нащупала языком этот нежный крутой выступ, который тут же схватила губами, с трудом удерживая свою добычу, неукротимую, как дикая лошадь. Но она держала ее, исступленно работая языком, в то время как на ее уши обрушивались дикие вопли и сладострастные стоны. Казалось, в мире ничего не осталось, кроме стонущей, сотрясающейся в конвульсиях плоти.

Лукреция очнулась от рыданий Карлотты. Та сотрясалась в судорогах, издавая протяжные стоны, пока, наконец, не затихла в полном изнеможении. Лукреция легла рядом, поцеловав подругу в плечо.

- Разве это не стоит целого года в монастыре и всех ценностей мира? спросила она.

Карлотта сквозь полудрему открыла глаза.

- Я ощущаю такую легкость, что, кажется, способна взлететь, - тихо проговорила она.

- Твое наслаждение было таким заразительным, что я сама чуть не растаяла, - улыбнулась Лукреция.

Карлотта широко раскрытыми глазами посмотрела на подругу. До нее дошло, наконец, что Лукреция дала ей небывалое счастье и что ей надо теперь ответить взаимностью.

- У меня нет опыта, - сказала она. - Я не знаю, что делать.

Лукреция задрожала в предвкушении новых наслаждений.

- Делай то, что я делала, -сказала она. - И это будет чудесно.

- Я должна немного отдышаться.

Несколько минут они лежали молча.

- Боже, я сейчас так этого хочу! - с нетерпением воскликнула Карлотта.

Она осыпала горячими, страстными поцелуями тело подруги. Нежные пальцы скользнули прямо к заветному месту, которое уже ждало ласкающих прикосновений, широко открытое, как распустившийся бутон, между широко раздвинутыми, чутко вздрагивающими бедрами. Лукреция затаила дыхание, ожидая ласки, и закричала от

восторга при первом прикосновении. Пальцы были неутомимы. Они гладили, любили, щипали, не давали пощады, хотя крики и стоны Лукреции перешли в бурные сладострастные рыдания.

- Ртом, ртом! - умоляла она и сразу же ощутила трепетные губы, которые вызвали дрожь по всему телу. Она едва могла произнести слово, она задыхалась, сгорала, как на костре. Выгнувшись дугой, Лукреция судорожно сжала голову Карлотты и в тот же миг забилась в сладострастных конвульсиях.

Глава 10

В то время как Лукреция наслаждалась спокойной жизнью в монастыре, Чезаре размышлял о своем будущем. Папа замыслил брак между ним и арагонской принцессой Карлоттой, которую Чезаре никогда не видел, но слышал о ее красоте. Чтобы добиться своего, папа попытался заручиться поддержкой французского короля Людовика XII. Как обычно в таких случаях, переговоры предусматривали обоюдную выгоду.

Король воспользовался моментом и попросил главу церкви расторгнуть его брак с Жанной де Валуа, дочерью Людовика XI, и святой отец с готовностью удовлетворил эту просьбу. В ответ он попросил короля уступить Чезаре герцогство Валентинское - лакомый кусок земли между Италией и Францией. Людовик, в свою очередь, потребовал возвести в сан кардинала своего старого друга и разрешить ему жениться на красивой вдове английского короля Карла VIII.

Чезаре выбрал этот редкий момент благополучных переговоров и попросил отца снять с него красную шапку кардинала, поскольку отец Карлотты ни за что не хотел выдавать дочь за священника. А Чезаре боялся упустить громадное королевское приданое.

Единственным противником брака выступал испанский кардинал Хименес, который усмотрел в нем и в союзе между Францией и Святым Престолом угрозу интересам Испании. Папа римский отверг эти претензии на том основании, что отказ от поста кардинала необходим Чезаре для спасения его души. В качестве компенсации он передал испанской церкви приходы Чезаре на ее территории.

Герцога Валентинского Чезаре Борджиа на пути к королю Франции, в семействе которого воспитывалась принцесса арагонская Карлотта, сопровождала громадная свита: сотня слуг, десяток карет и два десятка мулов, перевозивших богатую поклажу и щедрые подарки. Несмотря на раннее утро, на улицах Рима собралось много людей посмотреть на нового герцога и пожелать ему удачи в сватовстве. Процессия, зажатая толпой, сопровождалась до границ Рима четырьмя кардиналами.

В приморской Остии вся свита села на судно, присланное Людовиком для нового герцога. Неделю спустя парусник бросил якорь в Марселе, где герцога помпезно встретил епископ пижонский. Из Марселя караван направился в Авиньон, а затем - в Париж, где король Людовик приветствовал уерцога с истинно французской галантностью. Но никаких любезностей высокий гость не получил от дамы сердца.

Несмотря на красивую внешность и сильный характер Чезаре, Карлотта бесконечно тянула с ответом, и всем стало ясно, что она не желает этого брака. Более того, она проявила высокомерие по отношению к герцогу Валентинскому в тех немногочисленных беседах, которые они имели.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения, был случай, когда Чезаре, "ужаленный" дерзкой принцессой, через третьих лиц передал ей в самых вежливых выражениях, что не может вечно оставаться при французском дворе и не понимает причины с задержкой определенного ответа. Карлотта же сообщила, что ее семья не привыкла иметь дело с самоуверенными выскочками, хотя бы и благородного происхождения. Взбешенный Чезаре сразу же решил отомстить гордячке.

Почти каждый день после обеда Карлотта с несколькими придворными дамами и слугами верхом отправлялась на прогулку в лес неподалеку от королевского дворца. Они два-три часа скакали по холмам и долинам, прогуливались пешком в густых зарослях - все зависело от капризов Карлотты.

Несколько дней спустя после оскорбительного ответа принцессы Чезаре и два десятка его людей отправились в лес. На поляне, недалеко от места, где Карлотта и ее компания обычно устраивали привал, они переоделись в разбойников и затаились.

Ждать пришлось недолго: дозорный сообщил, что Карлотта с друзьями и слугами вошли в лес. По знаку Чезаре его сообщники надели маски, прихватили луки и стрелы и начали подбираться к месту, указанному дозором. Вскоре Чезаре заметил белые одежды женщин, которые помогали принцессе собирать цветы, болтали о чем-то, смеялись. Десяток слуг беспечно расхаживали вокруг дам. Какая идиллическая сцена, злорадно подумал Чезаре. Его сердце сильнее забилось от желания отомстить обидчице. Он взялся за тетиву, приложил стрелу, двое рядом с ним сделали то же самое. Он медленно прицелился, издал пронзительный свист и отпустил стрелу. Первый охранник принцессы замертво рухнул на землю, а вслед за ним в мир иной отправились и остальные. Фрейлины, сгрудившись вокруг Карлотты, дрожали от ужаса. Чезаре, мрачно улыбаясь, поднял лук и пригвоздил стрелой платье своей обидчицы. Со всех сторон послышался мужской хохот, и нападавшие ринулись на поляну.

С женщин моментально сорвали одежды, глаза завязали клочками их же собственного белья. Некоторые отчаянно сопротивлялись, другие сдались, рыдая и моля о пощаде.

Чезаре молча наблюдал, как его сообщники раздевали Карлотту. Она плакала, но больше от ярости и стыда, чем от страха. Вблизи она была еще лучше. Он увидел светлые волосы между ног, родинку на левой груди, темную в пупырышках кожу вокруг сосков, легкое содрогание бедер. Он дал знак слугам и остался наедине со своей пленницей.

- Кто бы ты ни был, я предупреждаю: ты за это поплатишься головой!

Вместо ответа он шлепнул ее по ягодицам и подтолкнул вперед.

- Если ты дашь мне одежду и посадишь на лошадь, я попрошу лично для тебя помилование, - сказала она рыдая.

- Вы все обречены, но ты будешь спасен, если поможешь мне.

Он молча прижал пленницу к себе, возбуждаясь от острого ощущения упругости ее ягодиц.

- Ты зверь, ты свинья, - в бессильной злобе зарыдала гордая принцесса.

Углубившись в густой лес, Чезаре привязал ее к дереву и набросился на свою жертву с яростью голодного самца.

- Ты свинья! - в бессильной злобе стонала принцесса. - Если прикоснешься ко мне, обещаю, умрешь в страшных муках!

Карлотта отбивалась, истерично рыдая. Но ее мучитель был слишком силен. Теперь он повалил свою жертву на землю, привязав ее за руки и ноги к вбитым кольям. Он отошел и залюбовался своей работой - гордячка была распята, как на кресте.

- Ты получишь все, если достанешь мне лошадь, - успела она крикнуть, прощение, деньги, драгоценности - все, что захочешь!

Он осклабился и встал на колени между ног своей жертвы, с которой мог делать, что хотел. Желая унизить её до конца, он приник лицом прямо к ее расщелине, раздвинул пальцами нежную плоть и вдавился в нее губами. Карлотта дергалась, как от ударов молнии, и в ужасе повторяла:

- Пожалуйста, нет, нет!

Но эти крики лишь распаляли его мстительную страсть. Он всем телом навалился на женщину, чьи упругие груди пружинили, как две резиновые подушки. Приподнявшись, он вонзился в нее...

Принцесса лежала под ним с повернутой набок головой. Боже, это произошло. Ее честь покрыта вечным несмываемым позором. Слезы кончились, голова и тело болели, она хотела умереть. Чезаре медленно сполз на влажную от росы траву. Теперь эта красотка раздавлена, как мерзкая крыса. Он оделся и пошел к поляне. Здесь большинство его людей уже опорожнили себя. Чезаре свистнул, и через несколько минут появились дозорные, которые заняли места своих товарищей рядом с поверженными дамами.

На душе у Чезаре был праздник. Он преподал Карлотте урок, которого она никогда не забудет. Вполне возможно, она вообще покинет королевский двор. Во всяком случае, он ни за что на ней не женится, даже если она примет его предложение. Пусть ее приданое останется при ней. Чезаре не боялся опознания. Операция была хорошо подготовлена и проведена. Никому и в голову не придет подозревать в содеянном вельможных гостей.

Глава 11

Только перед зарей поисковая группа, посланная королем, нашла Карлотту и ее свиту. К этому времени Чезаре и его приспешники спали сном праведников.

Днем крупный отряд солдат, в том числе из свиты Чезаре, начал прочесывать лес в поисках мерзавцев, напавших на знатных дам, но, разумеется, никого и ничего не нашли. Карлотта уговорила не назначать крупное вознаграждение за сведения о преступниках: чем меньше об этом будут говорить, тем лучше, решила она. Через несколько дней поисков и допросов король распорядился прекратить операцию. Но к этому времени полкоролевства судачило об этой истории. Поговаривали даже, что королю, мол, надоела жена, и он пожелал овладеть высокомерной Карлоттой, которая подняла себе цену, отказав Чезаре. Были и злые языки, болтавшие о причастности герцога к случившемуся. Однако сам Чезаре вел себя безупречно, а слуги его хранили молчание.

И все же этот скандал на долгое время вывел принцессу с брачного рынка. Людовик, все еще желавший укрепить союз с папой, на выбор предложил Чезаре в жены племянницу самого короля или дочь герцога Гиенского -Шарлотту д'Альбре.

Чезаре выбрал семнадцатилетнюю красавицу Шарлотту. Ее брат, король Наварры, нуждался в силе Франции для борьбы с Кастилией. Брак объединял обе стороны в период, когда воинственный Милан выдвинул территориальные претензии к обоим королевствам. Герцог Валентинский выступил в свите Людовика в поход для очищения Италии. В Ватикане папа Александр VI начал приготовления к торжествам по случаю возвращения сына домой. Лукреция, получившая эту семейную новость, тоже начала приготовления к отъезду из своего маленького гнездышка в монастыре и встрече с любимым Чезаре.

Глава 12

Сидя на коне, молодой Борджиа обозревал зеленые долины Романьи вдоль реки По и высокие крепостные стены города Имола. Осада затянула бы кампанию, возможно, до зимы. Однако Имола, как и все другие города, Которые он захватил после возвращения Людовика во Францию, сдалась ему без боя. Романья была известна своими правителями -тиранами, и в трудное время граждане поддерживали их лишь по привычке и традиции. Захватив первый город, Чезаре помиловал всех его граждан, запретил солдатам заниматься грабежами и насилием, и этот приказ неукоснительно выполнялся, а всякое его нарушение каралось с характерной для Чезаре жестокостью. Зато весть о хорошем обращении с покоренным населением летела впереди Чезаре и открывала крепостные ворота сыну ватиканского владыки.

Приближаясь к башням и колокольням за стенами города, Чезаре не мог сдержать улыбку. Если все пойдет так удачно, он получит титул герцога Романского. Война с целью восстановить власть Святого Престола на территории, где бароны отказывались платить налоги, переросла в его личную победу. Об этом говорят и в Италии, и за ее пределами. Уже сейчас население, освобожденное от деспотии, требует, чтобы Чезаре был его постоянным господином и защитником.

Но остается непокоренным Форли, которым правит графиня-амазонка. Она, несомненно, будет защищаться до конца, даже если смерть занесет меч над ее головой.

Однако надо заняться делами.

На улицах и площадях толпы людей приветствовали его армию, в окнах развевались флаги и платки, женщины, дарили улыбки его доблестным солдатам. Но битва еще не закончилась. Один городской советник предупредил передовой отряд, что капитан охраны с группой своих людей заперся в крепости и поклялся сражаться до конца. И как бы в подтверждение его слов из крепости раздался пушечный выстрел, и люди с криками стали разбегаться в поисках убежища. Чезаре приказал обрушить на крепость огонь своей артиллерии и организовать осаду непокорной цитадели.

Глава 13

Чезаре развалился на красном плюшевом диване, соизволив вместе со своими офицерами нанести визит главному городскому советнику. Крепость была окружена и никакой опасности не представляла. Атака может подождать до завтра. Армия нуждалась в отдыхе. По всему городу работали бордели. Любая женщина, проявившая желание, могла вполне насытить воинов, обреченных на многодневное воздержание. В доме оркестр хорошо одетых цыган оглушительно терзал гитары и бубны. У офицеров было прекрасное настроение - хозяин обещал к ночи посещение высококлассного борделя, который фактически был его гаремом. Чезаре попивал приятное сладкое вино и дегустировал великолепные блюда. Он думал о Лукреции, об уютном, спокойном уголке, где бы они насладились друг другом, за все те дни, которые он пропадал у короля Франции.

- Как вам нравится цыганский оркестр? - поинтересовался хозяин.

- Превосходно звучит, но музыканты какие-то домашние, не пахнут степным костерком.

- Да, они хорошо одеты и откормлены. В последние месяцы взошла их звезда: им платят большие деньги за песни и танцы. - Он выпил стакан вина. - Но одомашниванием здесь и не пахнет. Вы это поймете, когда увидите Марию. Хотел бы я пожать руку мужчине, который бы овладел ею. Сила, страсть, чувственность! Она прямо пышет ими. Но Мария не продается. Ее пытались изнасиловать, и не раз. Но у нее всегда при себе нож, и говорят, бесовка умеет им пользоваться. Она очень горда. Каждый раз после ее танцев я в возбуждении бегу к своей любовнице и воображаю, что она и есть эта божественная Мария. Чезаре снисходительно слушал, поцеживая вино. Старый дурак, думал он, не может заарканить настоящую женщину и потому ползет к своей потаскухе.

- Ну и когда же появится это небесное создание? -лениво поинтересовался он.

- Как только вы пожелаете.

Хозяин хлопнул в ладоши и дал указание слуге. Через несколько минут музыканты заиграли бурное испанское фламенко. Из полутьмы появилась фигура, вначале темная, потом красно-черная, в луче света оказавшаяся прекрасной девушкой, которая заметалась в вихревом танце под зажигательную музыку цыганского оркестра. Все взгляды обратились к ней. Чезаре поставил на стол стакан.

- Вы не преувеличивали, - сказал он с восхищением.

- Что, стоит за такую получить удар ножом? - хохотнул хозяин.

Потрясенный Чезаре молчал. Он неотрывно следил за волшебными, возбуждающими движениями, бедрами Марии. Временами ее лицо было безмятежным, неземным, временами - страстным, азартным. Все мужчины оживились, подались вперед, чтобы получше рассмотреть прекрасную цыганку. Герцог наблюдал за ней вместе со всеми. Она была так же красива, как Лукреция, эта цыганка Мария, но красива по-своему. Ее груди, полные и живые, под тонким покровом подрагивали в унисон ее движениям. Изящная талия двигалась сама по себе, как будто хотела вырваться из тесного платья. И еще - эти шикарные бедра, округлый живот, который можно охватить ладонью, сильные икры, сверкающие под юбками...

- Ослепительная, прекрасная, - шептал Чезаре. Хозяин наклонился к нему.

- Извините меня, - сказал он, - я должен уйти. Если вам или вашим офицерам что-нибудь потребуется, обратитесь к слугам.

- Мне сейчас нужна только Мария, - севшим от волнения голосом прошептал Чезаре.

- Конечно, ваше желание - закон. Возможно, вы проложите хорошую тропку к ее сердцу для других. Я позабочусь, чтобы вы с нею остались после концерта наедине.

Музыка гремела, заражая слушателей своим огневым ритмом. Мария, выстукивая чечетку на мраморном полу, приближалась летящими мелкими шагами к столу Чезаре. На какой-то момент их взгляды встретились. Ее глаза пронзили его, магнитом притягивая к себе. Чезаре охватил пылающий огонь возбуждения.

Глава 14

В опустевшем зале тлел камин, в полумраке на небольшом столе мерцали две свечи, огоньки которых плясали в безумно манящих глазах цыганки.

- Немного вина, - предложил Чезаре, снова наполняя бокал. Она охотно пригубила вино.

- Говорят, ты скоро будешь хозяином Романьи и даже всей Италии?

- Болтовня, - ответил Чезаре. - Хотя все может быть. Мои шансы возросли бы, имей я твою способность превращать мужчин в покорных рабов. К слову, даже главный советник медленно умирает от удушья неутоленной страсти к тебе.

- Он, как-корова, жует свою жвачку и смотрит на меня голодными глазами. Когда он меня хочет, то посылает слугу - боится, что я плюну ему в лицо, - Мария звонко засмеялась.

Чезаре глотнул вина.

- И все так невезучи, как он?

- Он разве тебе не сказал, что я не покупаюсь?

- Я не говорю о покупке.

Она ничего не ответила, и Чезаре погладил ее руку.

- Ты напоминаешь мою сестру Лукрецию.

- Но она же блондинка.

- Я хочу сказать, ты так же божественно красива. Говорят, правда, что она бесподобна в постели.

Мария внимательно посмотрела на герцога и не освободилась от его руки. Он был явно не таким мужчиной, как за мухрышка-советник.

- Что бывает, когда ты хочешь давать, а не покупаться?

- Мне нравится твоя откровенность. Я слышала, ты очень прямой в обращении с людьми...

- Лисья изворотливость нужна лишь в отношениях с недругами.

- Я иногда позволяю прикасаться к себе только очень сильным мужчинам. - Мария смотрела на него без улыбки.

Боже, да это взгляд Лукреции, выражающий желание! В эти несколько секунд он с изумлением подумал, что она, наверное, всегда выглядела жемчужиной даже в лохмотьях, на задворках бедных кварталов. Ах, сверкать бы ей при королевском дворе!

- О чем ты думаешь? - спросила она встревоженно. - Почему так на меня смотришь?

- Я подумал, что ты даже красивее, чем Лукреция.

- Она не была бы польщена, услышав это.

- Сестра, вероятно, ответила бы, что превосходит тебя в будуаре.

- Даже сегодня ты не смог бы сравнить нас, ты же никогда не спал с ней.

Чезаре медленно поднялся, не отрывая от Марии глаз. Она подошла к нему с приоткрытым ртом и, прижавшись всем телом, охватила влажными губами его губы, языком заполнила его рот. Он ощущал упругость ее высокой груди, округлые горячие бедра и эту несравненную нижнюю часть живота, в которую уперлось его отяжелевшее копье.

- Пошли в спальню, - прошептал он.

- Нет, здесь, сейчас!

Он осторожно подтолкнул ее к дивану. Главный советник обещал, что они будут одни, но какое это имеет значение, страх - это удел слабых.

Она вскрикнула, когда его рука коснулась лилии и широко раздвинула бедра, облегчив доступ к заветному месту ищущим пальцам. Чезаре нащупал маленький выступ, прямой и твердый. Прикосновение его чутких пальцев вызвало у страстной цыганки настоящий приступ бешенства. Она рычала, как тигрица. Лаская и мучая ее, доводя до вершины возбуждения и одновременно контролируя свою нарастающую страсть, Чезаре почувствовал, как она исполняет под ним искрометный танец.

- Давай, - обжег его щеку горячий шепот, - сделай это сейчас.

Теперь, когда наступил решающий момент, словно опасаясь силы своей страсти, он колебался, продолжая ласкать ее пальцами, пока она не застонала в экстазе.

- Пожалуйста, сделай это сейчас, - умоляла она. Бедра цыганки широко раздвинулись, почувствовав его прикосновение. Она вцепилась в его плечи дрожащими руками. Он медлил, наслаждаясь видом и звуками ее безумной страсти. Она убрала руку с плеча и судорожно схватилась за раскаленный шомпол, вталкивая его в себя. Затем она сжала бедра, сузив проход для поршня, который работал без перебоев. Мария смотрела на него затуманенным от сладкой муки взглядом, стонала, судорожно хватаясь руками за лицо герцога. Он сам был весь в огне, предварительная игра подготовила его к быстрому освобождению.

Извиваясь, дергаясь, издавая нечленораздельные звуки, Мария тоже приближалась к финальному аккорду. Она хватала его за плечи, сжимала и разбрасывала бедра, обвивая ногами его спину. Он подсунул руку под ее ягодицы и ощутил дрожь возбужденного женского тела.

- Дальше, дальше, - стонала Мария!

Чезаре раздвинул ягодицы, и она издала исступленный вопль, когда его палец проник глубоко внутрь. Должно быть, сейчас наступит блаженный миг, успел подумать он, обрушиваясь в нее во всю длину своего могучего орудия. Она широко раскрыла сияющие глаза и в них отразилось все: любовь, сладкая мука, страсть, самозабвение. Мария конвульсивно дергалась, стонала, потом ее рот широко открылся, голова запрокинулась, бедра сжали его в тиски, женщина издала истошный вопль, другой, третий и затихла - прекрасная, покоренная - в руках Чезаре. Он тоже ворвался в нее последним ударом и сгорел, словно подношение на жертвенном алтаре. Мария обняла его, нежно поцеловала в щеку. Главный советник был прав, подумал Чезаре, такое сокровище стоит удара ножом...

На следующий день в бодром расположении духа Чезаре командовал войсками, штурмовавшими крепость. Все оставшиеся ночи в Имоле ему предстояло наслаждаться телом Марии. Она в него влюбилась и стала рабыней, с которой он мог делать все, что хочет. Он даже думал, как ее пристроить поближе к себе на весь период военной кампании. Чезаре был так доволен своим успехом, что не пожелал дать отчет о своей победе главному советнику. Вместо ответа на его вежливый вопрос герцог ограничился скупой ремаркой: "Она действительно очень темпераментна".

При разработке плана взятия крепости его помощники предложили немедленно начать штурм. Но у герцога было иное мнение. По полученным данным он установил, что боеприпасы в крепости иссякнут через несколько дней. Поэтому он остановил свой выбор на осаде, отдав приказ постоянно обстреливать крепость артиллерийским огнем. Осада продолжалась четыре дня. Защитники понесли большие потери, и их командир, капитан ди Ринальдо, потеряв всякую надежду на помощь Форли, который сам был окружен войсками герцога, согласился капитулировать. При этом Чезаре Борджиа великодушно помиловал капитана и его солдат. Армия выступила в направлении Форли.

Глава 15

Катарина Сфорца-Риарио слыла резкой, жестокой и непреклонной женщиной. Может быть, к этому графиню вынудила жизнь. Отец был убит у нее на глазах в Милане, а муж Джироламо Риарио растерзан толпой в городе, который ей предстояло защищать. Ее второй муж был тоже убит мятежниками, которых она приказала уничтожить, причем сама возглавила карательный отряд. Третий муж умер естественной смертью. Но надо сказать, что все эти беды не сломили ее.

Катарина Сфорца-Риарио не любила быть одна, ей нужны были мужчины, муж, любовник. Но она также дорожила независимостью и свободой. Всех, кто на это покушался, она в конце концов начинала презирать.

Как большинство итальянских женщин, она слышала о Чезаре Борджиа, который теперь намеревался захватить

ее город по приказу папы. Говорили, что он красивый и волевой мужчина. А вот посмотрим, справится ли он со мной, думала Катарина. Несколько недель по ее распоряжению строились укрепления, готовилась оборона. Теперь, когда его войска находились в нескольких часах от города, ситуация осложнилась неожиданной проблемой:

как и в Имоле, начались волнения среди горожан, по отношению к которым она была далеко не милостива.

Ходили разговоры, что надо сдать город без боя. И кому? Этому незаконнорожденному сыну выскочки-кардинала, пролезшего на папский престол! Поэтому брат графини Алессандро вышел из крепости с вооруженным отрядом, чтобы убедить совет города держаться до конца.

Стоя с охраной на крепостной стене, графиня всматривалась в сторону Форли. Оттуда доносились шум и крики. Неясно было, что это: выражение страха перед нападением врага или угрозы в адрес ее и брата. Внизу, под стеной, через широкий ров был перекинут мост.

- Смотрите, синьора! - крикнул командир охранного отряда.

Увиденное привело графиню в ярость. Ее брат с солдатами, взяв под охрану двух уважаемых граждан, отступали, отбиваясь от наседавших горожан. Двое уже упали под ударами мечей и дубинок.

- Открыть огонь из пушек! - приказала Катарина. Орудия дали залп, по мосту устремились солдаты, мятежники разбежались.

Катарина спустилась вниз. У брата вся рука была в крови, а в глазах застыло отчаяние.

- Они хотят сдать город! - крикнул он срывающимся голосом, указывая на двух пленников, окруженных солдатами.

Графиня пришла в ярость.

- Как вы смеете игнорировать мои приказы? Один из пленников, Галеазо Ферранте, известный своим бесстрашием, выступил вперед.

- Синьора, надо смотреть правде в глаза. Наше положение безнадежно. Если же мы сложим оружие, герцог Валентинский проявит к нам великодушие, как и в других местах.

- Ах ты нахал! - она подошла ближе. - Ты что, не желаешь подчиняться своему законному суверену?

Ферранте не оробел. Его громкий голос услышали все защитники крепости:

- Синьора, когда суверен потерял доверие народа и правит им грубой силой, он теряет право требовать подчинения от своих подданных.

Графиня ударила пленника по лицу, он вскинул руку, но тут же наткнулся на десяток сабель.

- Бросить этих негодяев в подземелье, - распорядилась она. - Пусть подумают о своей судьбе.

К концу дня Чезаре Борджиа во главе своих войск вступил в Форли под приветственные возгласы горожан, встречавших его как избавителя от коварной графини. Он немедленно начал подготовку к штурму крепости, над которой вызывающе развевался флаг с родовым гербом с мейства Сфорца.

Чезаре знал о решимости упрямой графини драться до конца. Тем не менее он сделал хитроумный жест, чтобы в глазах граждан Форли подтвердить репутацию справедливого, великодушного человека, которого следует не бояться, а поддерживать. Герцог прискакал ко рву, окружающему крепость, и предложил графине переговоры об условиях мирной капитуляции. Он заявил, что хочет избежать ненужных жертв, которые неизбежно будут понесены из-за ее упрямства. Наступила тишина, за стенами молчали. Чезаре уже повернул было коня, но тут послышался голос глашатая со стены, который сообщил, что встреча состоится, если герцог не возражает, на подъемном мосту через ров.

Этой графине не откажешь в мужестве, решил Чезаре. В сопровождении шестидесяти солдат он приблизился к крепостной стене. Со скрежетом мост опустился, открылись ворота, и в них Чезаре впервые увидел графиню, неожиданно для него отмеченную благородной, строгой красотой. Чезаре медленно спустился с коня, пощупал рукоятку сабли и не спеша пошел ко рву. Едва он ступил на мост, как раздался скрежет - мост стал быстро подниматься, а из крепости ударили пушки. Чезаре, не раздумывая, прыгнул вниз. В мутную воду с берега он не свалился только потому, что успел ухватиться за кусты. Тут же солдаты подхватили его, а осадная артиллерия дала ответный залп.

- Вы ушиблись, сир?

Герцог в гневе отмахнулся от вопроса.

- Она заплатит за свое вероломство! - сказал он. В течение следующих двух дней пушки папских войск методично разрушали крепостные стены. Теперь горожане твердо стояли на стороне Чезаре Борджиа. Подумать только, он предложил мир, хотя мог бы подавить сопротивление в самом начале. А что сделала в ответ эта баба-тиранка? А разве Чезаре Борджиа не запретил своим войскам насиловать женщин под угрозой смерти? Такой полководец достоин поддержки.

Пушки Борджиа сделали свое - в стенах появились проломы и щели. Любые попытки заделать их землей и камнями пресекали пушечные ядра.

- Еще одно прямое попадание и начнется штурм, -сказал Чезаре приближенным. - Эта заблудшая женщина скоро узнает, как вмешиваться в мужские дела и оказывать сопротивление самой сильной армии Италии, - жестко добавил герцог.

Солдаты ждали сигнала к атаке. Наконец Чезаре отдал приказ. Первая линия солдат бросилась на штурм через пролом. Нападающие были встречены выстрелами и камнями со стен, но шли вперед, за ними - следующие линии.

Штурм развивался так быстро, что защитникам ничего не оставалось, как искать спасения в башне, где хранились боеприпасы и продовольствие. Все смешались в одну толпу, приближаясь к заветному укрытию. Впереди бежала графиня-амазонка.

- К башне, к башне! - кричал Чезаре, осознав опасость. Запершись там, противник еще долго может сопротивляться. За ним через пролом устремились свежие силы, остановить которые было уже некому. Бой был коротким, но кровавым. Один за другим пали охранники графини. Швейцарский наемник из отряда Чезаре сбил её с ног, приставив к горлу острие сабли.

Глава 16

В подземной тюрьме пылал большой костер, помогавший людям согреться в этой сырой каменной мышеловке. Чезаре возлежал на кушетке, усердно трудясь над куриной ножкой. На циновках вокруг огня сидели пять-шесть его приближенных, пили вино, наполняя бокалы из бочонка, принесенного из подвалов графини, закусывая жареным мясом.

- Когда мы разделаемся с этой красоткой, сир? -спросил один из них, кивнув в сторону пленницы. Беззащитная графиня, совершенно обнаженная, была привязана к спицам большого колеса пыточной дыбы в дальнем конце подземелья.

- Скоро, - ответил герцог, протягивая бокал за новой порцией вина.

- А может, не будем заставлять ее ждать? - осклабился другой. - Она явно в нас влюблена.

Эти слова вызвали взрыв смеха.

Графиня еще сохраняла остатки былого блеска, хотя теперь потеряла силы и чувствовала себя униженной.

Смачно жуя аппетитный кусок курицы, Чезаре посмотрел на пленницу. Ожидал ли кто-нибудь из ее челяди увидеть такой владетельную синьору? Когда она хлестала по щекам своих вассалов, всячески унижая их, могли ли они представить эти упругие груди с выступающими вперед маленькими нахальными сосками? Когда она визгливым тоном отдавала приказы, могли ли они подумать о тонкой талии с крепким мускулистым животом? Когда она посылала людей в темницы и приказывала вешать их на крепостных стенах, думалось ли об этих мягких женских ягодицах, касался ли кто-нибудь мысленным взором этого аппетитного зада, который просит ласки? Могли ли они вообразить эти теплые мясистые бедра с треугольником светлых волос? Она действительно была хороша и вполне могла бы занять достойное место одной из первых красавиц при любом знатном дворе, если бы не воспитала в себе отвратительную жестокость и презрение к своим согражданам.

Но Катарина и себе не давала пощады, молча переносила пытки на дыбе. Чезаре оставил последнее слово за собой. Он лично должен расплатиться с ней за то, что чуть не погиб на проклятом подъемном мосту!

Чезаре встал с кушетки и подошел к дыбе. Графиня с ненавистью смотрела на своего мучителя. Будь у нее кинжал, он бы пожалев что пытал и унижал ее. Чезаре внимательно разглядывал ее тело, маленькие голубые вены на белых грудях и бёдрах. Он протянул руку и погладил их, наслаждаясь ощущением гладкой, упругой кожи.

- Оставьте нас, - Приказал он собутыльникам. Те прекратили шутки и начали собирать свои вещи.

- Может, потом мы тоже отплатим ей за вероломство, сир? - спросил кго-то, задержавшись в дверях.

- Разве ты не знаешь, что сношение с трупом -преступление? - ответил Чезаре.

Все захохотали.

- Слышал, мадам, - сказал он, - что у вас было три мужа. Они вас боялись? Да и как, в самом деле, не бояться женщины, которая, не дрогнув, повесила двух уважаемых граждан!

Графиня зло сверкнула глазами и ничего не ответила.

- Трудно представить, что эти мужья могли забраться на вас, - вслух размышлял он.

- Но говорят, у вас хорошие сыновья, которые находятся в безопасном месте. Не боитесь, что я их захвачу для своей армии?

Катарина скривила губы в презрительной улыбке.

- Ваша армия, - сказала она, - это орда варваров, таких же, как и их предводитель, опьяневший от власти.

У Чезаре было большое желание заставить ее замолчать, но он сдержал себя.

- Вы разрешали своим мужьям видеть тело, в которое они входили? Или позволяли им только залезть под юбку и зачать детей для своей хозяйки?

- Они были слабы и ничтожны, но каждый был получше вас,- парировала она. Чезаре вздохнул, коснувшись пальцами ее живота.

- Мадам, ваше желание быть храброй затмевает разум.

- Убери от меня руки, грязное животное! - крикнула разъяренная графиня. Вместо ответа Чезаре тронул ее сосок.

Вашему телу было предназначено проводить дни и ночи в теплой постели,продолжал он, видя, что уже довел ее до отчаяния и унижения.- Вы дрожите только от одного прикосновения. Думаю, вас ждет наслаждение с каждым солдатом моей армии.

- Вонючая свинья!

Чезаре чувствовал, что его скакун, большой и горячий, рвется на свободу. Воображая, какая ему уготована власть над этим вельможным телом, он начал развязывать ее ноги, и через несколько секунд они уже болтались в воздухе. Затем он развязал ее запястья. Катарина скользнула по колесу и опустилась на каменный пол. Несколько минут Чезаре ждал, пока его жертва немного придет в себя, потом поднял ее и снова повел к дыбе. Он привязал ее к колесу за руки и лодыжки.

- Теперь посмотрим, что нужно было делать вашим мужьям, чтобы научить вас послушанию, - с мрачной ухмылкой произнес Чезаре. Он быстро разделся и голый стоял на холодном полу, чувствуя нарастающее возбуждение. Все коврики и циновки он разложил у колеса под ягодицами графини, которая висела в полуметре от пола.

Он встал коленями на коврик и провел руками по ее гладким ягодицам. Его пальцы оказались между ними. Графиня дергалась, билась лодыжками о ступицу колеса, но ничего не могла поделать. Он лег вниз так, чтобы она опустилась на его поднятую мачту, ногой отбросил стопорную деревяшку, подтянул ее за бедра, и она сразу влезла на его ствол. При первом же толчке он почувствовал, как напряглись ее ягодицы. Чезаре толкнул колесо вверх. Через мгновение оно возвратилось на место, и бедная графиня снова упала на ствол. Теперь он ее сильно не толкал, покачивание колеса делало это за него, Чезаре просто легонько направлял ее руками на себя, влезая в нее все глубже и глубже.

Боль в запястьях графини, когда колесо уходило вверх, была настолько сильной, что каждый раз соприкасаясь с телом своего мучителя, она облегченно вздыхала. Герцог позволял ей немного отдохнуть на его бедрах. Постепенно она начала испытывать странное, но приятное ощущение. Она возненавидела себя за эту неожиданную слабость, но ничего не могла поделать с собой. Мужское вторжение в ее тело больше не казалось таким позорным и болезненным.

Она не могла этому поверить, но была близка к оргазму. Ее палач входил и выходил все быстрее, она услышала его судорожное дыхание, переходящее в тяжелый стон. В ней росло желание, и к кому? К Чезаре Борджиа, который бессовестно отважился подвергнуть ее жестокому унижению. Его тело несколько раз дернулось, а затем она

разочарованно почувствовала, что он прекратил движения. Когда он поднялся на ноги, она ощутила боль.

- Ну как, моя гордая графиня? - спросил он, довольно улыбаясь.

Катарина молча отвернулась. Как ему сказать, что она хочет продолжения этой пытки? Она не помнила, чтобы когда-либо раньше ощущала столь острое наслаждение, которое не смогла усмирить даже адская боль.

Герцог пошел в угол и возвратился с кнутом на короткой ручке и дюжиной узких плетей. Глаза графини расширились от ужаса, а в горле перехватило дыхание. Неужели этот человек не пощадит ее?

Женщина прижалась к колесу, готовясь принять новые мучения. Она услышала свист плети, но ничего не случилось. Он просто мучил ее. Наступила тишина. Она закусила губу и ждала. И вдруг плеть вонзилась в ее тело, она вскрикнула от жалящей боли и еще сильнее прижалась к колесу. Он стегал по спине, ягодицам, бедрам. От боли она прикусила язык, из глаз потекли слезы. Страшно подумать, но это были слезы желания. Когда ее мучитель на минуту остановился, она почувствовала сладкую боль между ног. "Господи, неужели это я оказалась на такое способна?" - мучила себя вопросом Катарина.

- Мадам, теперь вы видите, что значит быть рабом?

- Возьмите меня, - хрипло прошептала она.

- Так ты, оказывается, мазохистка! - изумленно воскликнул Чезаре. Трудно поверить, что у тебя еще остались силы на любовь.

Он развязал ее, и она упала на живот. Он медлил. Графиня подняла на него заплаканное лицо. В ее взгляде сквозило страстное желание. Чезаре помог ей подняться. Если бы граждане увидели сейчас свою высокомерную тиранку!

Она прижалась к нему мягкой плотью бедер, живота и грудей, стала о него тереться, и он снова почувствовал возбуждение. Боже мой, думал он, эта женщина создана только для одного! Она все-таки прекрасна, эта графиня. Как естественно она отдается чувству! А Катарина не могла больше терпеть пожирающее пламя внутри себя. Она сжала бедрами его бедра, и молча упала на своего мучителя, забыв о боли. Его снаряд все расширялся, штурмуя ее пещеру. Это было больно, чудесно, ненавистно, это было необходимо, чтобы не умереть. Сейчас только одно имело смысл - это мужская плоть, пожиравшая ее без остатка. Имя мужчины, который вознес ее на небеса, - Чезаре Борджиа, в его руках она почувствовала себя свободной и сильной. Она взлетает, это произойдет сейчас, сейчас... В порыве необузданной страсти она услышала, как участилось его дыхание, резче стали толчки, и вдруг горячая струя оросила ее недра. Изо всей силы вдавившись в него, она сжала бедра и, ощутив, как огонь внутри нее перерастает в громадный пожар, застонала в забытьи и упала обессиленно на Чезаре.

Катарина успела подумать о том, что будет принадле-жать ему всегда, когда он этого захочет.

Глава 17

Все города, которые отказывались платить дань Святому Престолу, были покорены, и слава Чезаре Борджиа распространилась по всей Италии. Папа Александр VI сиял от гордости за сына. В его честь готовился грандиозный прием в Ватиканском дворце.

Когда герцог вступил в город через северные ворота, воздух над семью холмами сотрясался громом ликования и салютом из пушек. Его величественная колонна вызывала благоговейный трепет. Впереди двигались повозки с трофеями, великолепно украшенные, за ними следовали колонны пехотинцев в боевой форме, ведомые трубачами в ливреях герцога и короля Франции. За ними на коне скакал Чезаре, окруженный охраной из пятидесяти кавалеристов с гербом Борджиа - изображением могучего быка. За герцогом гарцевали несколько тысяч кавалеристов с алебардами и знаменами. Замыкал колонну отряд трубачей, которые играли так громко, что могли бы своими звуками снести стены Иерихона. Рядом с Чезаре ехала встретившая его делегация, а чуть сзади на породистой лошади скакала графиня Катарина Сфорца-Риарио, преданная герцогу, как ординарец. Грохотал салют из пушек, на стенах собора Святого Ангела трепетали знамена.

Хозяин Ватикана со слезами на глазах смотрел на приближающегося сына. Он вспоминал о крепком мальчике, который получил первый урок любви от сестры Лукреции. Совсем недавно падре в очередной раз наслаждался телом своей дочери, они провели бурную ночь, пока оба не иссякли, и Чезаре незримо участвовал в этом. Благодаря ему Лукреция потеряла девственность, стала такой желанной для мужчин. Этой ночью Чезаре сможет забыться со своей сестрой в постели - вознаграждение, достойное его славы.

Святой отец наблюдал, как сын сошел с коня, а его воины выстроились за ним. Когда Чезаре начал подниматься по широкой лестнице в сопровождении кардиналов и послов, папа торжественно спустился в зал и сел на трон. Чезаре упал перед троном на колени. Когда Александр положил руку на голову сына, а затем обнял его, он подумал, как похорошел и возмужал его сын за месяцы ратной кампании. Лукреция будет очень рада брату, которого она боготворила.

* * *

С уходом армии Чезаре в Романье вскоре снова начались мятежи. Поступило сообщение, что город Фаэнца, пользующийся покровительством Венеции, вооружается и готовится объявить себя независимым от Святого Престола. После короткого отдыха Чезаре направился туда во главе армии. Дело шло к зиме, и он решил ограничиться блокадой, перерезав все пути к городу. Только глупец разбивает стены лбом. Время терпит. Он даже рискнул оставить войска, поручив командование помощнику, а сам в крестьянской одежде отправился в Сиену с намерением отдохнуть и поразвлечься. Повод был. Обычно в конце осени в селах Северной Италии устраивались состязания среда местных геркулесов и аполлонов в борьбе, беге и стрельбе из лука. В такие дни шумели карнавалы, балы, веселился народ. Герцог со своими дамами и свитой занимал почетное место на временной трибуне, с которой вручал награды победителям.

Вот и теперь в свите герцога Альфарского Чезаре заметил привлекательную голубоглазую блондинку.

- Кто эта дама? - спросил он одного из своих спутников, Россано Эрфреди.

- Никогда раньше ее не видел, сир.

- Кажется, она здесь единственная красотка, верно?

- Да, сир, достойная внимания благородного человека, - осклабился Эрфреди.

- Рад, что наши взгляды совпадают, - улыбнулся Чезаре. - Пойди и узнай все, что можешь.

Чезаре повернулся к сцене, на которой сельский силач одолевал очередного претендента на чемпионское звание. Это был коренастый мускулистый человек, вероятно, кузнец. Своих соперников он без особых хлопот валил на землю. Силен, очень силен, подумал Чезаре, посмотрим, хватит ли ему сообразительности.

- С ним опасно связываться,- шепнул слуга Чезаре.

- Я знаю, как с ним совладать.

- Если он начнет ломать вам кости, я пущу в него стрелу.

- Не смей! Нас сразу повесят на ближайшем дереве. В ходе состязаний, в которых решил участвовать переодетый Чезаре, они с кузнецом одолели всех соперников и вышли в последний тур, где должны были встретиться в решающем поединке.

- Сегодня должно быть очень весело, - сказал Чезаре другому помощнику. - Посмотри, сколько здесь прелестных женщин!

- Да, сир, я уже решил полюбить четырех за ночь.

- Ну и гурман ты, Энрико! Смотри, не сломай шею.

- Главное - не сломать бы что-либо другое...

- Я тоже гурман, Энрико, но выбрал только одну, -хохотнул Чезаре.

- И кто же это, сир? - Вон та, на трибуне, светловолосая.

Энрико устремил взгляд на трибуну, где восседала местная знать.

- Я тоже ее приметил, - вздохнул он. - Но, возможно, это дочь герцога. Орешек не по зубам.

- Чем больше птичку стерегут, тем сильнее она хочет вырваться на свободу,- сказал Чезаре ухмыляясь. В этот момент возвратился Россано с приятным известием.

- Сир, ее зовут Доротея. Она жена Джанбатисты Караччоло, капитана пехоты венецианской армии. Она здесь в гостях у герцога и герцогини Альфарских.

- А муж, где он?

- В Венеции,сир.

- Спасибо, Россано, я сохраню для тебя подвязку этой дамы за твои труды.

Шутка понравилась, раздался взрыв хохота, который сразу стих, как только глашатай объявил, что кузнец готов к последней схватке.

- Может, я выступлю против него, сир, - предложил Россано Эрфреди - Он просто грубый нахал, я скорее сломаю ему пару костей, чем вы.

- Да, сир, - добавил другой помощник, - позвольте кому-нибудь из нас сразиться против него. Вам не стоит с ним связываться.

Чезаре рассмеялся.

- Не беспокойтесь, друзья. Мне как командиру быть трусом не при :тало.

На глазах у нескольких тысяч человек борцы сблизились, но не настолько, чтобы схватиться. Они ходили по кругу, оценивая друг друга. Потом кузнец, прошлогодний чемпион, жаждавший быстрой и яркой победы, бросился вперед. Чезаре схватил его за кулак, не обращая внимания на его другую руку, которая победоносно устремилась к его шее, и резко крутанул его. Чемпион потерял равновесие и упал на спину. Не зря у Чезаре в юности был тренер-турок. Он быстро применил прием, обхватив соперника за шею. Когда по команде судьи Чезаре освободил кузнеца, тот медленно поднялся, потирая шею. Он решил, что произошла чистая случайность. Какой-то нахальный чужак просто застал его врасплох, теперь надо скорее проучить его. Он снова бросился вперед, схватился за протянутые вперед руки и с ужасом понял, что ничего не может поделать: руки соперника были крепкие, как стволы пушек. Так они стояли несколько секунд, вцепившись друг в друга. Потом кузнец сумел толкнуть Чезаре в сторону, тот качнулся, как будто потеряв равновесие. Чемпион попытался по-медвежьи схватить его за шею. Но внезапно Чезаре выпрямился и нанес сопернику болезненные удары по лодыжке и в подбородок. Кузнец снова упал ня спину. Друзья Чезаре ликовали, пораженная толпа безмолвствовала.

Чезаре придавил коленом грудь соперника, обеими руками схватив его за шею.

- Лежи спокойно или я тебя задушу. - прохрипел переодетый герцог.

Судья считал медленно, будто не верил, что чемпион так легко сдался. Чезаре встал, а его соперник лежал без движения Нс конец, он с трудом поднялся и ошарашенно взглянул на победителя.

- Кто этот человек? - с восхищением в голосе поинтересовалась Доротея Караччоло.

- Не знаю, - равнодушно ответил герцог Альфарский. Наверное, какой-то местный простолюдин.

- Он не похож на простолюдина. - Доротея поняла лукавство герцога: старик давно пытался соблазнить ее.

- А как он красив по сравнению с этим чудовищем, -добавила Доротея Любая женщина была бы счастлива иметь такого мужчину.

Герцога охватил приступ зависти и гнева. Завтра она уезжает. О Боже! Его жизнь стала бы раем, если бы она ему досталась. Единственный шанс сегодня ночью...

В обязанности герцога входило вручение призов - маленьких серебряных кубков, бочонков вина и увесистых окороков. Победители в ожидании наград уже стояли возле трибуны. Чезаре был среди них. С замиранием сердца он встретил взгляд Доротеи и улыбнулся. Она отвела глаза. Ах, да он же простолюдин, и ему не пристало ухаживать за женами венецианских капитанов.

Наконец, Чезаре очутился перед герцогом и его прелестной гостьей. Какой прекрасной партнершей она была бы на карнавале! Герцог вручил победителю два кубка -за борьбу и стрельбу из лука, а также окорок и бочонок вина.

- Скажи мне, ты не из этого села? - с притворной любезностью поинтересовался он.

- Нет, ваша светлость. Я пехотинец из армии герцога Валентинского, нахожусь в отпуске.

- Да вы еще и говорите складно, - вмешалась Доротея, откровенно любуясь мускулистым телом Чезаре, его руками, красивым волевым лицом.

- А вы думали, что я немой, синьора? - спросил он. Герцог Альфарский хотел что-то сказать, но Доротея опять перебила его.

- Нам просто интересно, может ли такое прекрасное тело увенчаться хорошими мозгами.

- Такие случаи редко, но бывают, - улыбнулся Чезаре. - Вы, синьора, лучшее подтверждение этому.

- Как ты, холоп, смеешь... - побагровел герцог, но Доротея схватила его за руку и улыбнулась Чезаре:

- Благодарю тебя за приятные слова. Я слышала, герцог Валентинский тоже очень сильный человек. Интересно, смог бы он тебя победить?

- Синьора, его светлости я обязан всем, что знаю и умею, - ответил Чезаре с поклоном. - Лучшего человека нет на свете. А теперь я хотел бы в знак дружбы передать бочонок вина и окорок жителям села.

Великодушие пришельца еще сильнее разозлило герцога, он попробовал возразить, но его слова потонули в возгласах одобрения.

Чезаре поклонился герцогу и герцогине, затем - Доротее, которая по-прежнему проявляла к нему интерес.

- Очаровательный парень, - тихо сказала герцогиня. - не похож на крестьянина.

- Да, не похож, - согласилась Доротея. - Здесь есть какая-то загадка.

Наступила ночь. В небе сияли звезды, а в центре поля полыхал громадный костер, на котором жарилась туша быка, подаренного, как это было заведено, герцогом Альфарским. Сам герцог поливал тушу жиром под одобрительные шутки знатных людей. Поодаль от толпы стояла Доротея, не сводя глаз с Чезаре. Ей уже не хватало общества мужчины во время затянувшейся поездки. Жаль, что славный борец не входит в окружение герцога. Заметив, что он улыбается ей, она улыбнулась в ответ.

- Мясо готово! - крикнул герцог.

Зажаренную аппетитную тушу вмиг разнесли по куску. Угощение запивали молодым вином. В это время над селом взвилась петарда, разбрасывая по темному небу разноцветные огни. Толпа бурно приветствовала начало праздника.

Чезаре с трудом пробился поближе к Доротее. Наконец, они оказались рядом. Он взял ее за руку и повел вдоль узкой улицы. Свернув в темный дворик, он прижал ее к себе и страстно поцеловал в губы.

- Кто вы? - прошептала она.

- Чемпион по борьбе и стрельбе из лука во владениях герцога Альфарского, - ответил он шутливо.

- Вы не похожи на пехотинца, и слог у вас прекрасный. Чезаре отступил на шаг, поклонился и тихо сказал:

- Позвольте представиться: герцог Валентинский. Она удивленно подняла брови.

- Об этом можно было догадаться! Недаром говорят, что он самый красивый мужчина в Италии. Чезаре страстно поцеловал ее в губы.

- Моя маскировка не очень хороша, раз вы без труда узнали меня.

- Никакая маскировка не скроет ваших достоинств. Не зря вас опасается старый герцог.

- Он явно преследует вас, дорогая.

- Ах, уж этот старый распутник...

- А я молодой распутник!

Доротея снова поцеловала его в губы, провела рукой по волосам. Чезаре порывисто прижал ее к себе.

- Нет, не здесь и не сейчас, - прошептала она. - Они заметят мое отсутствие и обыщут все село.

- Но когда?

- Завтра я уезжаю. Вам обязательно надо остаться здесь?

- Нет, я сам себе хозяин.

- Мы можем встретиться в дороге, хотя трудно ускользнуть от свиты. Они посылают со мной и фрейлинами вооруженную охрану.

- Я могу вас похитить.

- Будет скандал, - возразила она.

- Оставьте эту заботу мне. До завтра!

- Хотелось бы сейчас... - Доротея схватила его руку и прижала к своей груди. Чезаре осыпал ее поцелуями.

- Нет, все же завтра, завтра, - прошептала она, удаляясь в темноту.

Вернувшись в имение, Доротея уединилась в своих покоях. Надеясь на чудо, она стояла у окна, всматриваясь в дальнее сияние огней. Ей до смерти хотелось, чтобы Чезаре оказался здесь сегодня, сейчас.

Но под окнами в тени деревьев прятался другой человек - герцог Альфарский. Сегодня или никогда! Он хочет, он обязан сломить сопротивление этой красотки!

Доротея, раздевшись, легла спать с мыслями о близкой встрече с любимым Чезаре. Завтра ее тело не будет иметь от него секретов! Она сладко зевнула, погружаясь в царство Морфея.

Герцог Альфарский осторожно ступал по коридору ночного замка. В его руке был запасной ключ от будуара гостьи. Замок бесшумно открылся. Он на цыпочках переступил порог, нащупывая стол, стулья и обходя их. Возле громадной кровати горели свечи. Ему открылась картина божественной красоты. Обнаженная Доротея лежала на боку, спокойная, манящая, неземная. При взгляде на треугольник Венеры внизу живота герцог задрожал и невольно схватился за свое отяжелевшее копье. А что если она проснется и воспротивится? Но часы уже пущены, дьявол пришпоривает похотливую душу. Сглотнув слюну, он пристроился между ног спящей красавицы.

Судьба благоволила старому греховоднику. Доротее как раз снился столь желанный ей герцог Валентинский. Она словно наяву ощущала своими бедрами теплоту несгибаемого копья. Даже повернулась на спину, раздвинула ноги, как бы приглашая его в гости. Он, наконец, решился, стал на колени между ее ног, готовый вонзиться в нее. Его лицо приблизилось... и вдруг она почувствовала прикосновение незнакомого тела - тяжелого, холодного... Доротея проснулась с содроганием и криком ужаса - перекошенное похотливым оскалом, перед ней было лицо герцога Альфарского. Сначала она не поняла, сон это или реальность. И пока она, ошеломленная, приходила в себя, старец, дрожа от нетерпения, навалился на молодую женщину, раздирая холодными пальцами ее нежное лоно...

Глава 18

На лесной дороге севернее Сиены Чезаре верхом, на лошади поджидал Доротею, которая со своей свитой должна была возвращаться в Венецию. В придорожных кустах затаились шесть вооруженных офицеров. Они с готовностью поддержали рискованный план Чезаре - чего не сделаешь ради женщины!

- Я слышу их, сир! - подал голос дозорный.

- Всем приготовиться! - тихо скомандовал Чезаре.-Они должны считать, что нас десятка два.

- Мы готовы, сир.

Вскоре явственно послышался топот копыт. Пора! Чезаре пришпорил лошадь и выскочил на дорогу, выстрелив в воздух. Застигнутые врасплох передние охранники стушевались.

- Бросайте оружие, вы окружены! - крикнул Чезаре. Его люди дали залп над головами попавшего в засаду отряда. Стража начала бросать оружие на дорогу.

- Слезайте с лошадей, - приказал Чезаре. Он подошел к Доротее и, угрожая шпагой, приказал ей садиться т' лошадь. Вынужденная подчиниться приказу, дама последовала за разбойником в маске, фигура которого показалась ей странно знакомой...

Чезаре дал команду, все пришпорили лошадей, и отряд поскакал в Форли, где у городских ворот их приветствовала стража. Здесь уже никто не мог помешать влюбленным броситься друг другу в объятия. В просторной комнате, пронизанной лучами осеннего солнца, они устроили настоящее любовное пиршество. После первых нетерпеливых объятий Чезаре положил ее на кровать, встал на колени и страстно поцеловал, погрузив язык в ее сладкий рот. Потом нежно взял губами соски, поиграл с ними, поднял ее бедра, широко раздвинув в стороны. "Поцелуй меня!"- попросила она. Он взглянул на открывшийся розовый бутон, скользнул вниз и прикоснулся губами к влажным лепесткам. Он влезал языком глубже, двигал его кругами, щекотал трепетную кожу горячих бедер. Чезаре приподнял ягодицы, чтобы облегчить доступ к самым тайным закоулкам сокровища. Пальцами он нащупал сзади второе отверстие и проник в него. Когда он на мгновение убрал рот, она отчаянно взмолилась: "Еще, еще, не останавливайся, пожалуйста!". Он нагнулся к ней, и Доротея начала импульсивно сжимать его голову бедрами, извиваясь в муках экстаза. Чезаре жаждал войти в нее, но ярость ее страсти возбуждала все сильнее, и он продолжал работать языком. Доротея в бешеном порыве выгнулась дугой и обессиленно упала на подушку. "О Боже! - воскликнула она, наконец. - Я думала, умру. Спасибо, милый, теперь иди ко мне".

Он встал на колени, наклонился вперед, опершись на руки, и женщина приникла к его источнику наслаждения. Сладкая боль пронзила герцога, когда она начала сосать и лизать напрягшийся стебель, слегка покусывая его, глядя влюбленными глазами на Чезаре. Он чувствовал объятия ее жарких губ и не мог оторваться от этого бесподобного зрелища. Доротея ласкала его ягодицы, яблоки, висящие над ее грудями. Чезаре больше не сдерживал себя, подчиняясь огненному вихрю, который пронзил его насквозь и вырвался на свободу, сопровождаемый криком радости...

Это было лишь увертюрой их ночи любви.

Глава 19

Кначалу весны Чезаре настолько упрочил свое положение, что смог провозгласить себя герцогом Романьи и снова вернуться в Рим со знаменами, покрытыми еще большей славой. К этому времени к семействе Борджиа произошло важное событие. Получив развод, Лукреция выходила замуж за Альфонсо д'Эсте, сына герцога Феррарского Эрколе. В разгар празднеств, артиллерийских салютов и фейерверков приехал Чезаре. Сестра встретила его шутливым упрёком:

- Милый Чезаре, кажется, воина доставляет тебе большее удовольствие, чем любовь? Чезаре притянул ее к себе и страстно расцеловал.

- Я ни на минуту не забывал о тебе. Этой ночью мы будем вместе.

- Но я уже... Я должна сегодня принадлежать новому мужу, это его право. Чезаре не смог удержаться от смеха.

- Ты что, предпочитаешь этого молокососа? Вместо ответа Лукреция поцеловала брата. Чезаре стиснул ее в объятиях и потащил в комнату

- Нет, - отстранилась она, - не сейчас. Я приду к тебе ночью.

- Ты обещаешь? Но как? Ты что, уйдешь от него в брачную ночь?

- Альфонсо молод. Если влить в него побольше вина, он раскиснет.

Чезаре улыбкой одобрил хитроумный план сестры. Его рука потянулась к завязкам ее юбки.

- Только один поцелуй, - прошептал он.

- О нет, Чезаре, ты меня сильно возбудишь. Когда они спускались по лестнице в С анкетный зал, Лукреция нежно прошептала, глядя ему в паза:

- Ты дьявол, Чезаре, я безумно хочу тебя.

Чтобы напоить Альфонсо, Лукреции потребовалось немало усилий. Как только его бокал был наполовину пуст, она заботливо наполняла его. Гремела музыка, гости, перебивая друг друга, обращали к молодоженам восторженные слова. Отец невесты несколько раз намекал дочери, что ее Ждут в постели нелегкие испытания. Весь вечер Чезаре и Лукреция обменивались взглядами. Иногда он кивал на бокал, давая понять, что его надо наполнить. Лукреция была почти в отчаянии: уже подали десерт, а Альфонсо лишь слегка захмелел. Когда слуги унесли остатки еды, Альфонсо спокойно предложил ей уйти.

- Но мы еще не слышали другой оркестр, - возразила Лукреция. Прекрасные музыканты поднимут нам настроение, ведь впереди брачная ночь. А вот и вино свежее принесли. Попробуй, милый.

Альфонсо залпом осушил свой бокал. Потом его заставили выпить еще один. Взгляд жениха сразу потускнел, но голова ещё соображала. Он схватил невесту за руку и, покачиваясь, встал.

Лукреция, не желая скандала, тоже встала, извинилась и направилась к выходу под руку с пьяным мужем. Она была в отчаянии: все рухнуло!. Чезаре расстроился еще сильнее. Но не успела закрыться за Лукрецией дверь, как у него уже созрел новый план.

- Я должен уйти - очень болит голова, - склонился он к отцу.

- Бедный мальчик! Завтра я приглашу врача пораньше. А может, утолит твою боль кто-нибудь из служанок? Святой отец поманил пальцем очаровательную Джульетту. Ее не потребовалось долго уговаривать. Чезаре быстро объяснил понятливой девушке, что сестра не хочет спать с пьяным мужем. Чезаре положил в руку служанки кольцо с изумрудом и шепнул на ухо, что сегодня она должна оказать ему деликатную услугу.

Когда Чезаре и его спутница подошли к двери, Лукреция уже втолкнула пьяного мужа в спальную комнату.

Альфонсо тянул ее к кровати, пытаясь запустить руку под свадебный наряд жены.

- Подожди, дорогой, дай мне раздеться. - Лукреция с трудом вырвалась из цепких объятий пьяного мужа. Вместо нее в комнату быстро скользнула Джульетта. Без всякого смущения она разделась догола (прелестна, подумал Чезаре, решив в полной мере оценить ее завтра), потом начала раздевать пьяного Альфонсо.

- Блестяще задумано, Чезаре! - сумела вымолвить наконец Лукреция, наблюдая, как брат тщательно запирает дверь в свои покои. - А вдруг он протрезвеет?

- Тогда мерзавец увидит в постели служанку, и она скажет, что это он затащил ее. Он навряд ли захочет, чтобы ты узнала об этом. А если у него возникнут подозрения, скажешь, что уложила его спать и отправила служанку присматривать за ним. Если же дурень не придет в себя, у тебя будет время разделить с ним брачное ложе.

- Боюсь, Джульетта проиграет мне, и у мужа будет ложное представление о моих возможностях.

- Я дам тебе знать завтра, какова она в постели.

- Дьявол, ты возьмешь ее завтра? А я?

- Тебе лучше помириться со своим Альфонсо.

- Бессердечный! Ты нисколько меня не любишь! Лукреция подошла к брату с притворной обидой на лице. Чезаре молча схватил ее за талию и впился в губы. Отвечая ему тем же, она начала развязывать тесемки корсажа. А потом, голая, игриво крутнулась перед Чезаре, демонстрируя гибкость своей божественной фигуры.

- Ты помнишь день, когда бежал за мной вокруг пруда? - спросила она, нежно обнимая брата. - Что ты подумал, когда впервые увидел меня без одежды?

- Твоя попка показалась мне прекраснее луны, - рассмеялся он.

- О, милый, как поэтично. А теперь?

- Она само совершенство. При одном взгляде на твои божественные округлости я теряю голову, словно плаваю вокруг луны на волшебном ковре.

- А я теряю голову от бесподобной прыти твоего жеребца. Давай-ка запряжем его поскорее. - Лукреция легла на живот, сдвинув бедра и постанывая в томительном ожидании.

- Быстрее, милый, - торопила она, - не мучай бедную сестричку!

- Радость моя, я сам сгораю от нетерпения. А ну-ка приподнимись!

Чезаре опустился на колени, нащупал концом упругое отверстие и надавил. Лукреция закусила губу.

Чезаре стонал от боли и наслаждения, чувствуя под со-бой возбуждающую упругость женских ягодиц. Он в бе-зумном восторге любовался тем, как его могучий таран прорывается сквозь едва заметный пролом в крепостной стене из нежной горячей плоти. Он менял ритм, направ-ление толчков, глубоко погрузившись, отправлял свои бедра в круговой танец. Чезаре импровизировал вдохно-венно, как поэт, каждым движением усиливая наслажде-ние.

- Я умираю, Чезаре, я умираю! - Лукреция издала долгий, дикий вопль,-дернулась ему навстечу и затихла, постанывая и всхлипывая. Завершал эту бешеную скачку, этот полет на волшебном ковре и Чезаре. Скрипя зубами и дрожа всем телом, он выпустил живительную струю вглубь Лукреции последним толчком и свалился в изнеможении.

- Я не думаю, что Альфонсо способен на что-то подобное, - сказала Лукреция, благодарно прижимаясь к брату.

- На что-то подобное не способен ни один мужчина Италии, - гордо ответил Чезаре.

* * *

Казалось, с отъездом Лукреции и ее молодого мужа на север над семейством Борджиа погасла счастливая звезда.

Правда, именно в этот момент судьба благоволила Чезаре, мечтавшему изгнать испанцев и французов из всей Италии и взять в руки весь полуостров. За несколько недель он подчинил себе новую провинцию. Но рост его могущества наживал ему новых врагов, причем очень сильных. Тоскана, Венеция и Флоренция заключили соглашение о совместных действиях против опасного соперника. К этому союзу позднее присоединился Милан. Ходили слухи, что Людовик XII тоже охладел к дому Борджиа и терпел его лишь потому, что нуждался в благосклонности папы. Среди наемных войск Чезаре вспыхивали мятежи, и он вынужден был бросаться то в один, то в другой конец Италии для усмирения бунтовщиков. В недобрый час вскоре после возвращения из Венеции он сам и его отец внезапно заболели таинственной лихорадкой.

Приступ начался после обеда в Ватикане, устроенного папой для кардиналов. Коррупция настолько пронизала церковь, что, вполне возможно, кто-то из амбициозных и продажных кардиналов сумел насыпать яду в вино, предназначенное для папы и его сына.

Поздним вечером, когда Чезаре лежал без сознания в соседней комнате, святой отец слабым голосом позвал к постели своих кардиналов.

- Многие годы, - едва слышно признался он, -я соперничал в грехах с самим дьяволом. Я не боюсь платить за них. Дьявол добр к своим ученикам.

В комнате стояла гробовая тишина. Многие вздрогнули, когда с нечеловеческим усилием старик приподнялся, обвел всех невидящим взглядом, и глаза его закрылись навсегда.

- Я иду, - прошептал он, - иду...

Это были последние слова папы. Присутствующие молча перекрестились. Лишь после того, как они вышли, один кардинал спросил украдкой у другого:

- С кем он говорил? Что имел в виду?

- В этой комнате с ним не было Бога...

Через несколько дней тело Александра VI после отпевания в соборе Святого Петра перевезли в часовню Святой Марии делла Феббре. Был жаркий день, труп уже начал разлагаться.

- Так бывает со всеми, кто спит с дочерьми, - сказал один зевака, намекая на слухи, ходившие по всей стране. - Тогда тебе самому придется, гнить точно так же, -заметил сосед.

Послышался оскорбительный смех, и-началась всеобщая потасовка. Дерущиеся столкнулись с похоронной процессией, гроб с телом упал на землю. Столь бесславно завершился земной путь папы Александра VI - он оказался вовлеченным в насилие даже после смерти.

Глава 20

Чезаре выздоравливал медленно. Воспользовавшись его болезнью и смертью папы, соперники восстановили у власти многих тиранов, которых Чезаре победил, в Романье. В самом Риме враг герцога, могущественный Орсиний, оказался так силен, что Чезаре вынужден был отозвать тысячу солдат из северных провинций для обеспечения личной безопасности.

Между тем в Ватикане собралась священная коллегия для выборов нового-папы. При этом должное внимание было уделено письмам из Венеции и Франции, в которых через посредство послов кардиналы каждой страны получили указание голосовать за фаворитов той или иной державы.

Создалась тупиковая ситуация: три кандидата, враждебно настроенные по отношению к Чезаре Борджиа, имели более или менее одинаковую поддержку. В качестве компромиссного варианта было решено посадить на папский престол престарелого кардинала Франческо Пикколомини, которого нарекли Пием III

Новый папа благосклонно относился к Чезаре - ему нужны были войска для удержания Неаполя. Чезаре, выздоровевший и снова надевший меч, убедился, что Рим для него слишком опасен. Город кишел эмиссарами от тиранов из Венеции, имевшими приказ убить его. Поэтому он вынужден был по тайному подземному проходу перебраться из Ватикана в замок Святого Ангела. Там он в кругу своих людей решил отозвать часть войск из-под знамен французского короля и попытался выполнить трудную задачу по восстановлению своей власти в прежних границах. Но эти надежды оказались тщетными. Пий III, для которого высокий пост оказался слишком обременительным, внезапно умер. После его смерти началась новая волна насилия на севере, которая стоила Чезаре новых потерь в его прежних владениях.

Самым сильным претендентом на Святой престол был заклятый враг дома Борджиа кардинал делла Ровере. Именно его Родриго Борджиа победил в 1492 году и держал вдали от трона двенадцать лет. Правда, шансы кардинала выглядели сомнительно из-за сдержанного отношения к нему влиятельных испанских клерикалов, среди которых дом Борджиа пользовался значительным авторитетом. Хитрый политик, делла Ровере пообещал за голоса испанских кардиналов утвердить Чезаре Борджиа капитан-генералом и сохранить за ним титул герцога Романского. Чезаре согласился с этими условиями, обеспечив таким образом избрание врага дома Борджиа. Но этой сделкой Чезаре совершил роковую ошибку.

Джулиано делла Ровере взял имя Юлия II и через несколько дней после избрания направил послания в города Романьи с подтверждением полномочий Борджиа. Но восстания и междоусобицы там продолжались, и Чезаре готовился сам выехать в Романью, чтобы набрать новую армию из верных людей в когда-то освобожденных им городах. Новый папа рекомендовал Тоскане и Флоренции беспрепятственно пропустить Чезаре, но в частных посланиях дал понять, что волнения там направлены не против церкви, а против Чезаре. Поэтому согласия этих двух городов на безопасный проход не последовало.

Тогда Чезаре попросил папу дать ему эскорт кораблей для морской экспедиции в Геную, откуда он намеревался отправиться в Романью через Феррару.

Папа согласился. А когда Чезаре отплыл, поступило сообщение, что венецианцы захватили Фаэнцу и собирают крупные силы во владениях герцога. И тут Юлий выступил уже открыто. Он направил послание Чезаре с требованием передать свои владения непосредственно Святому престолу, дескать, только, так можно обеспечить законность и порядок в Романье.

Чезаре отказался и был немедленно лишен званий, территорий, власти. Но вскоре поступила новость о блестящей победе Гонсало де Кордобы в Неаполе, что означало крушение господства французов на территории южнее Рима, провозглашение королем Неаполя монарха Испании Фердинанда и усиление испанского влияния на папу.

Желая избавиться от опасного пленника, Юлий разрешил Чезаре уехать на север, откуда он должен был затем \отправиться во Францию, что фактически означало высылку. Но недалеко от Остии Чезаре со своими сторонниками заставил капитана корабля повернуть к Неаполю, рассчитывая получить убежище в испанском лагере.

Он действительно был очень тепло встречен Гонсало де Кордобой, с войсками которого брал Неаполь. Вдохновленная успехом на юге, Испания на-деялась вытеснить Францию с полуострова, которым фактически управлял папа-испанец. А Чезаре был самым подходящим человеком для руководства экспедицией в стране, которую хорошо знал и которая граничила с территориями, дружественными ему. Поэтому его без проволочек поставили во главе испанских войск на севере. Чезаре опять воспрянул духом: после подчинения Апеннинского полуострова Испании он видел себя в роли проконсула, пользующегося вдали от испанской короны абсолютной властью.

Но он просчитался, папа тоже не терял времени. За несколько дней до северной кампании Чезаре арестовали по приказу самого Гонсало де Кордобы. Оказалось, что в своих посланиях испанскому монарху папа искусно обыграл факт отказа Чезаре подчинить Романью церкви, несмотря, мол, на желание местного населения. Да вдобавок обвинил его в том, что он замышляет создать под своим, господством сильное государство в противовес интересам Испании и Франции.

Папе удалось убедить в этом короля Фердинанда и королеву Изабеллу, которые уже слышали об амбициях и, коварстве Чезаре Борджиа, который может воспользоваться властью для собственных целей. Поэтому они и дали распоряжение арестовать Чезаре Борджиа, что и еделал с большой неохотой Гонсало де Кордоба.

Напрасно друзья Чезаре, его-сторонники и даже сестра Лукреция умоляли испанцев использовать свое влияние на папу с целью добиться освобождения Чезаре - Юлий оставался непреклонным. В августе 1504 года Чезаре Борджиа снова был в море. Но яркое солнце и красота Средиземного моря лишь раздражали его. Он следовал в тюрьму испанской крепости Медина дель Кампо, где могли быть похоронены последние надежды на возрождение его власти.

Глава 21

Лукреция ехала в Рим. Она убедила мужа в необходимости посетить родные места, побывать на могиле отца. Тем временем она стремилась любыми способами использовать влияние папы на тех, от кого зависело освобождение брата.

Лукреция мало что могла предложить для осуществления этого замысла. Но все же у нее остался козырь - неувядающая красота.

Делла Ровере был таким же распутным, как и его предшественники, и, как Лукреция однажды саркастически заметила в порыве откровенности, тот факт, что она была источником наслаждения для трех пап, обязательно откроет ей дверь в рай.

Ехала она с небольшой свитой служанок и вооруженных охранников. Ее поездка не вызывала особых опасений на территориях, которые она проезжала, хотя раньше ее сочли бы там потенциальной шпионкой. О ее брате забыли. Некоторые даже не знали, жив ли он.

Папа Юлий принял Лукрецию внешне сердечно и разрешил ей разместиться на короткое время в Ватикане. Он догадывался, зачем приехала эта красивая молодая женщина, и ему было интересно знать, как она будет добиваться своей цели.

За обедом, на котором они были одни в апартаментах главы Ватикана, Лукреция спросила о Чезаре.

- Дорогая моя, - сказал папа, - ваш брат - выдающийся человек, но это не дает оснований для его прощения.

- А в чем его подозревают? Разве он не завоевал для Святого престола земли, давно им потерянные?

- Он вообразил себя новым Цезарем. Мир между тем стал более сложным, чем во времена республики и империи. В соседстве равноправных держав многое зависит от компромиссов, умения находить союзников, добиваться благосклонности у сильных и отбирать ее.

- Довольно циничный подход.

- Именно так действовал ваш брат в свое время, но к концу разучился.

- Если ему будет разрешено вернуться в Рим и он даст

слово не участвовать в политических и военных делах, что бы вы на это сказали?

- Слово человека, как тростник, который сначала сгибается, а потом ломается. Чезаре уже недорого стоит.

По-вашему, я красива?

Папа был удивлен резкой сменой разговора, но ответил с похотливой улыбкой:

- Синьора, ваша красота общеизвестна, о ваших достижениях ходят легенды.

Ее сердце учащенно забилось. Мысль о том, чтобы отдаться заклятому врагу, позволить прикоснуться к ней там, где раньше блаженствовали дорогой отец и любимый Чезаре, была горькой пилюлей. Но что оставалось делать?

- Мои достижения велики, - сказала она без тени смущения, - но они требуют оплаты.

- Понятно. Если я не ошибаюсь, вы предлагаете мне себя, а взамен освобождение вашего брата?

Юлий взволновался не на шутку. Это будет сладкая месть. Старик умер, сын в тюрьме, а сейчас дочь ляжет под него, станет его наложницей - вот истинное место семейства Борджиа. А слово - зачем его держать?

- Ваш брат не сможет удержаться от соблазна отплатить за честь семьи, - уклончиво заметил он, проверяя, насколько серьезно ее предложение.

Она протянула под столом руку, и старец ощутил на своем бедре горячую ладонь.

- Он никогда об этом не узнает, - сказала Лукреция.

Я согласен с вашими условиями.

- А как я узнаю, что вы сдержите слово?

- Я напишу письмо и немедленно его отправлю.

- Хорошо.

Лукреция не очень-то верила этому святоше, но решила рискнуть ради брата.

Едва они встали, он схватил ее в объятия и жадными губами впился в губы красавицы. С трудом переборов себя, она разжала зубы. Но когда папа запустил руку под ее одежду, Лукреция отпрянула.

- Потом, ваше святейшество, потом.

Он хохотнул и сел за стол. Писал быстро, размашисто. В письме говорилось, что в связи с новыми фактами Чезаре Борджиа 'больше не следует считать виновным в прегрешениях, ранее приписываемых ему, и рекомендовалось от имени папы как можно скорее доставить его в Рим, поскольку здесь нуждались в его услугах.

Письмо было запечатано и отправлено с курьером на ближайший корабль, отправляющийся в Испанию. Однако за стенами Ватикана письмо у гонца отобрали и сожгли.

Лукреция об этом, разумеется, ничего не знала. Наоборот, она была вдохновлена тем, что скоро увидит Чезаре, и поэтому была готова честно выполнить свою часть сделки.

Папа вышел на несколько минут, чтобы дать ей возможность раздеться, и заодно попросить самого близкого приятеля, кардинала РИМИНИ, спрятаться в одной из комнат, чтобы наблюдать за всем, что произойдет.

Когда Юлий вернулся, обнаженная Лукреция уже ждала его в спальне. Ее ягодицы и груди были самыми соблазнительными из всех, которые он когда-либо видел, -полные, сочные, упругие.

Святой отец торопливо сбросил одежду. Его огромный таран привел ее в ужас. Если бы столь мощное орудие принадлежало желанному любовнику, она смотрела бы на него с вожделением. Но он принадлежал врагу, значит, мог унизить или уничтожить ее. Папа растянулся на кровати, холодные руки принялись жадно тискать ее груди и ягодицы.

Она не ощущала ответной страсти. Он был господин, она ему продалась.

- О, ты мне нужна, ты мне нужна, - хрипло шептал старец, - ты моя, Лукреция Борджиа, ты моя рабыня!

Она вскрикнула от боли, когда он вонзился в ее сухое лоно. Лукреция расслабилась, стало не так больно, и он начал входить в нее легче, обрушиваясь всей силой своих бедер.

Томившийся в соседней комнате кардинал Римини был. вне себя. В невыносимом экстазе он приподнял сутану и дрожащей от возбуждения рукой пришпорил своего коня.

У Лукреции было такое ощущение, словно худое, костлявое тело насильника расчленяет ее. Его глаза готовы были вылезти из орбит от похоти и триумфа, а рот кривился в садистском удовольствии.

Вдруг ее голову охватили чьи-то руки, и в то время как святой отец лихорадочно орудовал на ней, в ее рот, открывшийся от изумления, просунулось нечто горячее. Это Римини не вынес потрясающего зрелища и бросился к Лукреции, явно неспособной сопротивляться. Он безумными глазами взглянул на папу, и тот согласно кивнул: "Помоги ему, Лукреция, иначе я отзову письмо".

Лукреция рыдала от злости и унижения, но выхода не было.

Задыхаясь, хватая ртом воздух, она с ненавистью по-смотрела на насильника и почувствовала, как тот, издав истошный вопль, излился в ее полное боли нутро.

Глава 22

- Мат! - объявил Чезаре, двинув коня на шахматном поле.

Графу Бенавенте оставалось лишь беспомощно улыбнуться, Я начинаю понимать, почему враги считают вас опасным, сказал он. Я бы не хотел быть среди них. Да, но все же не следовало отвлекаться от игры.

Граф Бенавенте, часто навещавший Чезаре в тюремной крепости в последние несколько недель, подошел к узкому окну и посмотрел на ровную долину с высоты более тридцати метров. Чезаре молча наблюдал за ним.

- Есть хорошие новости, Чезаре. Я подкупил охрану, которая будет дежурить через две ночи, - сообщил он. -Нам поможет и слуга губернатора. В два часа пополуночи с башни будет сброшена веревка рядом с вашим окном. Внизу будут ждать мои люди.

Чезаре с сияющими глазами подошел к графу, схватил обеими руками его руку и крепко пожал ее. Граф улыбнулся.

- Некоторым людям судьбой предписано стать отшельниками, но не вам, сказал он.

- Но вы рискуете.

- Не так уж сильно. Мои люди быстро проводят вас в Сантанбер, и вы на лодке сможете быстро перебраться во Францию. Я верю, мы встретимся на свободе.

- Надеюсь, я смогу вернуть вам долг, - сказал Чезаре. Когда тяжелая дверь за графом закрылась, Чезаре сел за шахматную доску. Сколько он уже здесь пробыл? Счет месяцам потерян. Лукреция написала, что папа просил о его помиловании. Тем не менее его не освободили. Но близок час расплаты. Теперь он больше всего хотел расквитаться с Юлием, а потом с Гонсало де Кордоба. Во главе французской армии он подчинит весь полуостров. Улыбаясь, Чезаре двинул коня и взял слона.

Через узкую амбразуру виднелась полоска свободного, тихого пространства. Мерцали звезды, ночь была ясная, лунная. Возле Чезаре стоял слуга губернатора, коротышка с быстрыми, умными глазами.

- Смотрите! - вдруг вскрикнул он.

- У Чезаре екнуло сердце, когда он увидел толстую веревку в проеме окна. Слуга ловко поймал ее.

- Лучше подождите, сир, пока я спущусь, - прошептал он. - А то еще веревка не выдержит двоих.

- Да, да, пошел! - быстро проговорил Чезаре. Он наблюдал, как слуга медленно стал спускаться, перебирая руками веревку, цепляясь за нее ногами. Скорее, парень, скорее! Даже со своей высоты Чезаре услышал стук о землю и одновременно стон - что-то случилось. Дурак, идиот! Не дожидаясь команды, Чезаре повис на раскачивающейся веревке, ударился о стену и начал спускаться. Внизу вспыхнули огоньки, а наверху послышались крики охранников.

- Быстрее! - послышалось внизу, и он заскользил так, что с ладоней сдиралась кожа. И тут веревка кончилась, а до земли оставалось еще метров пять. Чезаре превозмог страх и прыгнул - веревка сразу взмыла вверх. Упал он удачно, сразу же его подхватили люди Бенавенте, посадили на лошадь. Послышались крики, очевидно, побег был обнаружен. Граф сунул в руку Чезаре эфес шпаги.

- Возьмите, друг, это вам понадобится. С Богом! Группа быстро поскакала вперед, преследуемая охраной.

Вскоре со стороны крепости послышались выстрелы. Ночная темнота была союзницей Чезаре. Они долго скакали, пока не стихли звуки погони.

- Проскочили! - крикнул граф, поравнявшись с Чезаре.

- Здравствуй, свобода! - воскликнул герцог и засмеялся, смахнув слезу.

Глава 23

- Я. повторяю, вы можете назвать свою цену, - сказал Чезаре. Капитан судна сердито уставился на него.

- А я повторяю: мой маршрут - не во Францию. Кроме того, мне не понравилась ваша история, и я не хочу рисковать своим судном ни за какие деньги.

Раздосадованный Чезаре вышел из таверны ни с чем. В этом маленьком городке люди графа тоже не смогли ему помочь. Никто не хотел плыть во Францию с человеком, который, возможно, является врагом страны.

- Попытаемся в последний раз, - сказал Чезаре своим помощникам. - Если не получится, я перейду границу в Наварре.

- На суше вы рискуете больше, чем на море.

- Я рискую еще больше, застряв здесь без надежды убежать.

Им повезло. В одной маленькой таверне сверкнул луч надежды, когда рядом с Чезаре на скамейку плюхнулся морской волк, явно желающий поболтать за выпивкой.

- Мы самые свободные люди в мире, - громко сказал он заплетающимся языком.- Если надоест жена - уходим в длительное плавание, если нет - в короткое. Свежий воздух, хорошая плата, у ног весь мир - что еще надо?

Он повернулся к Чезаре, нахмурив брови, словно ожидая возражений.

- Правильно, старик, давай я добавлю тебе пива, - сказал Чезаре.

- Ты чужак. Я тебя не видел раньше.

- Да, я ищу судно во Францию.

- Во Францию?

Старый моряк молча смотрел на него.

Принесли наполненные кружки. Чезаре поднял свою.

- Ваше здоровье!

- За вольную жизнь! Парень, сейчас ты не найдешь судно во Францию.

- Я могу хорошо заплатить.

- Очень нужно попасть туда?

- Очень, у меня срочное дело, - ответил Чезаре. Его раздражало любопытство моряка.

- Это можно сделать.

- Как? Скоро ли? Скажите мне, - встрепенулся Чезаре.

Моряк подумал, оглядывая всю таверну лукавыми глазами.

- Да вот не знаю, - заколебался он. А что если твое дело преступное?

- Я бы посоветовал держать свое мнение при себе, -резко сказал Чезаре. - Если скажешь, как это сделать, я в долгу не останусь.

- Сколько?

Чезаре выложил на стол несколько золотых монет. Моряк протянул руку к ним, но Чезаре так сильно сжал его запястье, что тот изогнулся от боли.

- Сначала ты мне скажешь, как это сделать. Моряк начал понимать, с кем имеет дело.

- Ладно. Убери их со стола и слушай. Она вдова судовладельца, - сказал моряк. - Живет на окраине города. Говорят, эта бабенка любит красивых мужиков, хотя сама - смотреть не на что. Года три назад сюда приехал какой-то молодой герцог, за его поимку обещали крупную награду. Он попросил устроить его на судно, а она ему:

"Устрою, если ты устроишь меня". - Моряк захохотал.

- А где найти эту женщину?

Но моряк пропустил вопрос мимо ушей.

- Говорят, она с ума сходит без мужиков. Она любит, чтобы ее хорошенько похлестали до того, как пустит в свою конуру, - он снова захохотал, привлекая внимание соседей.

- Ближе к делу. Хватит болтать! - Чезаре уже терял терпение.

Они покинули таверну и пошли по узким улицам. Возле большого дома с верандой и лестницей, над которой висел фонарь, герцог сунул проводнику несколько монет.

- Ни слова об этом никому, - пригрозил он. - Если начнешь болтать, тебе оторвут голову.

В глазах старого моряка промелькнул страх.

- Да, синьор, - ответил он. - Зачем мне болтать, когда я и так стал богатым.

Чезаре постучался в дверь большого дома. Вскоре слуга повел его к хозяйке. У нее было властное лицо со следами былой красоты. А теперь женщина состарилась, располнела и обрюзгла.

- То, о чем вы просите, рискованное дело, - сказала она.

- Я хорошо заплачу.

- Но я не бедна, ваша цена меня не очень интересует. Итак, слухи о ней верны. Он решил облегчить ее проблемы.

- Но что же я могу вам предложить, синьора?

- Мне не хватает мужчины в постели. Чезаре улыбнулся.

- Синьора, такая откровенность столь замечательной женщины достойна уважения.

- Зато такому красивому мужчине, как вы, вряд ли нужна пожилая женщина, но... - она в нерешительности заколебалась, - но такова уж моя последняя цена.

- Синьора, вы меня удивляете. Ведь вы предлагаете мне наслаждение, а говорите о какой-то цене.

Приблизившись к Чезаре, она страстно обвила его руками.

- Мой покойный муж был хорош тем, что знал мои причуды, - прошептала она, теснее прижимаясь к нему.

- Причуды? Вас возбуждает что-нибудь ненормальное?

- Да, он обычно хлестал меня гнутом. Но кнута у меня больше нет, к тому же теперь, с возрастом, я предпочитаю несколько ударов тростью, которую я держу в будуаре. Извините, я отошлю слуг, - прошептала она.

Через несколько минут хозяйка появилась в шелковом халате, свежая и даже привлекательная. Они поднялись по лестнице в тщательно прибранный будуар с большой кроватью, на которой лежала длинная гибкая трость.

- Может, разденешься? - умоляюще предложила она. Когда Чезаре выполнил ее просьбу, она подошла к нему, сбросив халат.

- Поцелуй меня, а потом похлещи, пока не закричу.

Она потащила его к кровати и легла лицом вниз. Чезаре взял трость, размахнулся и резко ударил по толстой ягодице.

Хозяйка вздрогнула и издала глухой стон. Он повторил удар, она вскрикнула, дергаясь и извиваясь, на вспухшей коже остался кровавый след. Трость свистела в воздухе...

Наступил момент, когда она завизжала:

- Бери меня! Скорее!..

Чезаре притянул ее, поставил на колени. В глаза бросилась ее раковина, широкая и просящая, влажная от желания. Он вставил в нее свое жало и резко втолкнулся. Она задрожала, завизжала. Он мял ее толстые ягодицы, тискал, пошлепывал, врезаясь все глубже и глубже.

Каждый раз, когда он вонзался в нее, ударяясь бедрами о красную от побоев задницу, она судорожно прижималась к нему ягодицами. Он, разделив их, сунул два пальца в расщелину, другой рукой обхватил ее за живот и притянул к себе, до предела вонзившись в нее. В то же мгновение сокрушительный разряд, подобный удару молнии, заставил его содрогнуться и замереть в сладостной конвульсии...

Когда Чезаре в сопровождении слуги направлялся к таверне, к нему подбежал один из верных ему людей.

- Скорее, сир, сойдите с дороги!

Он схватил Чезаре за руку и потянул за собой.

- Что случилось? - спросил Чезаре. - Быстрее, я тороплюсь на причал.

- Слишком поздно, сир. Кто-то проговорился, и люди короля держат под контролем порт. Все провалилось. Чезаре выругался.

- Сир, наши лошади стоят в конюшне недалеко отсюда. Единственный шанс - скакать к границе Наварры.

Чезаре не терял времени. Он отпустил слугу, приказав ему сообщить госпоже, что обстоятельства изменились, и он не поедет.

В конюшне лошади стояли наготове, и герцог, окруженный верными людьми, поскакал навстречу долгожданной свободе...

* * *

Чезаре удалось бежать из Испании в Наварру, во владения своего шурина короля Хуана.

Новость о его побеге дошла до Ватикана, вызвав там тревогу. Он послал письмо королю Франции, предложив свои услуги армии Людовика.

Через несколько недель пришел холодный отказ: человек, который служил в лагере Гонсало де Кордобы, не может считаться другом Франции.

Это была горькая пилюля, надежда на возврат былых владений улетучилась.

В это время обострилась обстановка и в Наварре, где усилилась вражда между двумя влиятельными группировками феодалов.

Семейство Бомон отказалось подчиниться королю. Тот предложил Чезаре титул капитан-генерала с армией в десять тысяч человек для осады оплота мятежников - крепости Виана.

Рассчитывая приобрести себе союзника в лице короля, Чезаре согласился.

Крепость была неприступна, но припасы ее защитников уже иссякли, и можно было рассчитывать на быструю победу. Но осажденные нашли выход из положения: по ночам они просачивались через позиции королевских войск и добывали еду в соседнем городе.

В ту роковую ночь один из отрядов Чезаре случайно наткнулся на лазутчиков. Прозвучала тревога, и герцог Борджиа начал преследование во главе своих всадников.

Он был вне себя от ярости и, увлекшись атакой, вырвался далеко вперед.

Десятка два отступающих, заметив одинокого всадника, повернули коней и окружили Чезаре. Он пытался отбиться, повалил несколько нападавших, но и сам был сражен ударом сабли.

Новость о его гибели потрясла наваррцев. Даже противники воздали ему должное за смелость и отвагу. Однако многие говорили, что Бог, наконец, покарал этого кровавого, жестокого человека.

* * *

Так рухнул дом Борджиа. Но еще долго итальянские матери пугали своих непослушных детей именами Чезаре, Лукреции и Родриго Борджиа, чьи грехи, возможно, прощенные на небесах, вряд ли будут когда-нибудь забыты на земле.