"Мастер-снайпер" - читать интересную книгу автора (Хантер Стивен)

20

Репп проснулся оттого, что ему в глаза ударило солнце. Внезапный яркий свет отдал его голове приказ о растерянности: все его ощущения сводились к болезненному покалыванию соломы, касающейся его кожи. Когда он попробовал пошевелить ногой, то раздался пронзительный протестующий писк, и Репп почувствовал возню чего-то теплого и живого, примостившегося рядом с ним.

Крыса.

Он с отвращением заворочался и откатился в сторону. Крыса оказалась под ним, привлеченная его теплом, и пробилась к его мешку. Репп уставился на нее. Смелое чудное создание, бесстрашный космополит, стоит себе тут на земле, даже пытается забраться к нему на ноги, глазки смотрят с проблесками ума, усики впитывают информацию из воздуха, розовый язычок шустрый и подвижный. В России тоже были крысы, здоровенные, размером с корову, а это умудренное жизнью существо — швабское, хитрое и лукавое. Он бросил в крысу винтовкой и промахнулся, но шум заставил ее юркнуть поглубже в сарай.

Репп вылез из соломы и начал собирать свои вещи. Крыса прогрызла холстину мешка и добралась до хлеба. Остался ломоть, сырой и обкусанный, и Репп не смог заставить себя поднести его ко рту. Разозлившись, он забросил его в темноту сарая.

Сюда он забрался вчера поздно ночью. Пустая ферма, распаханные поля, дом опустелый и разграбленный, все пожитки исчезли. Но ничего не сожжено — американцы не встречали на своем пути выжженной земли, — и, отчаянно устав, он нашел себе убежище в этом сарае.

Репп принял решение продвигаться по сельской местности, избегая дорог, пока не отойдет как можно дальше от того места, где произошел неприятный инцидент с полевой полицией «Рейха». В этой пустынной округе, среди ряда невзрачных ферм, шанс неожиданно столкнуться с СС или, что еще хуже, с американцами был меньше.

И все же сейчас, подумав об американцах, он занервничал. Как близко они подошли? Как долго он проспал? Репп взглянул на часы: еще не было семи. Он выглянул наружу, но ничего там не увидел, кроме мирного сельского пейзажа. Прошлой ночью, после того как опустилась темнота, он слышал канонаду и видел вспышки: эти гады, должно быть, уже совсем близко.

Выйдя во двор, Репп достал компас и взял курс на юг. Он знал, что сейчас уже оставил Хайгерлох позади, но насколько далеко, был не уверен. Однако на юге его ждало большое естественное препятствие — Дунай. Репп прикинул, что сможет пересечь его в небольшом промышленном городке Тутлинген, хотя перспектива перехода реки по мосту тоже не очень радовала: мост — это естественное место, где эсэсовцы обязательно устроят контрольный пункт.

Под яркими, но все еще прохладными лучами солнца лежали пустые поля. Нигде ничего не было посеяно, и аккуратные участки ферм, которые лежали на открывающемся перед ним пространстве, выглядели темными и невзрачными. Репп шел вперед, один во всем мире, хотя и оставаясь настороже. В какое-то мгновение он заметил на горизонте две быстро движущиеся низкие тени и успел укрыться среди деревьев до того, как они его заметили. Два больших американских штурмовика вылетели на охоту в это весеннее утро. Они проревели у него над головой, сверкнув своими белыми звездами, а вскоре после этого, судя по звуку, отбомбились несколькими километрами восточнее. Через некоторое время ленивый столб дыма отметил их успех.

Но Репп продолжал идти вперед, не любопытствуя, и до самого вечера не видел ни одного человеческого существа. Неожиданно он вышел на бетонную дорогу, ведущую на юг. Он на мгновение остановился и пожалел, что у него нет карты. На дороге не было видно никаких знаков. Вокруг все было плоско и пустынно. Репп стоял в нерешительности, боясь, что по этой грязи еще не успел достаточно далеко отойти от места стычки. Дорога в обе стороны выглядела совершенно пустынной. Наконец он решил рискнуть и пройти несколько километров по дороге, готовый при первом же признаке опасности соскочить с нее и исчезнуть.

«Эта чертова работа сделает из меня труса», — подумал он.

Свободное передвижение по дороге принесло ему некоторое чувство облегчения: после грязи, которая хлюпала под сапогами и налипала на них тяжелыми комьями, эта твердая поверхность казалась сущим раем. Репп бодрым шагом устремился вперед.

Он услышал «кюбельваген» прежде, чем увидел. Повернувшись, Репп был поражен, насколько близко подошла к нему маленькая машина защитного цвета.

«И откуда только выскочила эта сволочь?» — подивился он.

Чертова штуковина была уже слишком близко, чтобы от нее прятаться; сидевшие в машине увидели его, но, когда машина подошла ближе, он сразу заметил, что она набита жалкими на вид солдатами регулярных войск, с такими же серыми, как их шинели, лицами.

Проезжая мимо него, машина даже не сбавила хода. Она прогрохотала мимо, ее угрюмый груз совершенно не интересовался еще одним сбежавшим солдатом. Репп осмелел и поспешил дальше. Прошло еще несколько автомобилей, некоторые из них даже с офицерами, но все они были до отказа набиты людьми. Для него не было там места, даже если бы они и попробовали впихнуть его. И все это были солдаты регулярных войск, а не эсэсовцы.

Одна из машин притормозила.

— Лучше поспеши, братец. Американцы уже не так далеко сзади.

— Спасибо. Со мной все будет в порядке, — заверил Репп.

— Конечно. На тебе со всех сторон написано желание сдаться. Ну что же, удачи тебе. Во всяком случае, все и так уже потеряно.

Машина прибавила скорость и скоро исчезла из виду.

Уже перед самым заходом солнца Репп набрел на своих старых друзей. Сержант Гернгосс, нытик Ленц и другие солдаты из саперного батальона ожидали у дороги.

Они аккуратно свисали с ветвей в небольшой рощице. Гернгосс выглядел особенно раздраженным, даже оскорбленным, его огромное тело так согнуло ветку, что та чуть не сломалась. Лицо у него было багровым, а губы окаймляла белая слюна. Открытые глаза почти выкатились из орбит. На нем висела надпись, которая гласила: «Вот что происходит с мерзавцами». Висевший рядом Ленц выглядел просто меланхолично.

Это зрелище собрало небольшую толпу других отставших от своих частей солдат. Они стояли и с благоговейным страхом смотрели на тела.

— Это эсэсовцы с ними разделались, — объяснил кто-то. — Вон тот толстый устроил тут настоящий бой. Эсэсовские парни сказали, что они пристрелили их дружков где-то рядом с Хайгерлохом.

— Да это эсэсовское дерьмо знало только, что там был саперный батальон, ну а эти тоже были саперами.

Репп ушел оттуда; он обдумывал следующую проблему — мост. Дунай здесь был еще совсем юным, он образовывался менее чем в пятидесяти километрах от Донауэшингена из двух сливающихся шварцвальдских ручьев, Брега и Бригаха, но все равно протекал уже с достаточной силой по живописной местности, стиснутой крутыми утесами. В это время года переплыть его нельзя, так как из-за таяния снегов его уровень поднимается. А на поиски лодки у Реппа вряд ли будет время. Он прошелся по дороге и обошел несколько домиков — безымянную деревушку на этой стороне Дуная, напротив Тутлингена. Срезав путь через дворы и каменные стены, он вскоре вышел на дорогу, за которой росла группа деревьев. Репп вошел в эту рощицу и очень скоро обнаружил перед собой свободное пространство. Он стоял на краю утеса. Жаль, что у него с собой не оказалось бинокля.

И все же он мог разглядеть внизу полоску воды, блестящую, ровную и темную, аккуратно разделенную надвое шестиарочным каменным мостом. К мосту с утеса спускалась дорога, и, приглядевшись внимательнее в сгущающихся сумерках, Репп сумел обнаружить рядом с мостом две окопанные «Пантеры Марк-IV». Вдоль них выстроились в ряд несколько мотоциклов и покрытых камуфляжной краской «кюбельвагенов». Реппу показалось, что возле моста он видит людей, которые копают оборонительные сооружения. И разве вон там, у одной из центральных опор моста, не причалено что-то наподобие плота, с которого два солдата закладывают взрывчатку? Репп мгновенно понял причину этой неразберихи. Ну конечно! Саперы, посланные на юг для того, чтобы взорвать эту штуку, были повешены.

Он понимал, что если спустится туда со своей туманной историей и устаревшими документами, то будет или расстрелян на месте, как дезертир, или же загнан в казарму. Когда придут американцы, эти ребята наверняка устроят тут заварушку, повеселятся со своим противотанковым устройством, а потом перейдут на другую сторону и взорвут мост на мелкие кусочки прямо перед янки. Репп позавидовал парню, которому досталась эта работа, — тот сражался на настоящей войне, а не играл в игры, — и на какое-то короткое время задумался о нем: вероятно, кто-то из старых вояк, судя по разумности проводимой подготовки, и явно не из тех, кто впадает в панику, как только откроют огонь. Репп пожелал ему удачи, но у него самого было другое дело. Его задача заключалась всего лишь в том, чтобы перейти на другую сторону и продолжать двигаться на юг.

Но как перейти на другую сторону?

Он чувствовал, что время уже поджимает. Как скоро придут американцы? Черт, ему надо перебраться на ту сторону до того, как они здесь появятся. Он вовсе не хочет получить от них еще одну затрещину; одной вполне достаточно. Пройти по этому берегу дальше на восток тоже не выход: кроме всего прочего, там река становилась еще большим препятствием. Там определенно будут другие мосты и другие сражения.

Репп задумался, припав к земле на краю утеса.

— Любуешься пейзажем, солдат? — спросил хриплый голос.

Репп повернулся. Человек подошел совсем тихо. Он знал, что делает. В угасающем свете дня Репп сразу распознал эти суровые черты и бездушные глаза: перед ним стоял эсэсовский сержант в камуфляжной куртке с STG в руках. Заглянув через плечо сержанта, Репп увидел за деревьями на дороге полугрузовик с солдатами.

— Так точно, сержант, — ответил Репп.

Его рука осторожно продвинулась внутрь куртки.

— Полагаю, еще один бродяга. Отставший, но все еще пытающийся догнать часть, да? В его глазах была нескрываемая насмешка.

— У меня есть документы, — попытался объяснить Репп.

— Да, плевал я на твои документы, можешь подтереть ими задницу! Мне плевать, даже если у тебя есть записка от самого фюрера, в которой он освобождает тебя от тяжелого труда. Мы тут у моста подготавливаем для американцев небольшой праздник, и я уверен, что ты будешь счастлив присоединиться к нам. Мы приглашаем всех. Тебе предстоит пройти еще одно сражение, во время которого ты будешь сражаться как эсэсовец или попробуешь вот это, — он повел автоматом.

Репп встал. Может, убить этого человека? Но если он это сделает, то ему остается единственный путь — пятьдесят метров вниз по крутому утесу.

— Так точно, сержант, — неохотно сказал он и подумал: «Черт подери! И что дальше?»

Он наклонился, чтобы подобрать винтовку.

— Оставь ее на месте, мой друг, — сказал сержант так сладко, словно объявлял смертельный приговор. — Против танков от нее нет никакой пользы, а сегодня в нашем меню именно они. Или ты думаешь, что я повернусь к тебе спиной и ты сможешь угостить меня этой штукой?

— Никак нет, сержант.

— Майор Бухнер приказал набрать по округе людишек, и, клянусь господом, я это сделаю. Людишек, увы, вонючих и трусливых, но все же людишек. А теперь пошевеливай задом.

Он схватил Реппа и пренебрежительно подтолкнул его.

Репп упал в грязь и сильно ушиб локоть. Когда он поднялся, сержант дал ему пинка пониже спины, заставив его смешно и неуклюже пробежаться вперед. Репп остановился, потирая свой ушиб, — некоторые из сидевших в грузовике рассмеялись — и побежал как дурак, а сержант шел сзади, улюлюкая и подгоняя:

— Беги, доходяга, беги, американцы уже рядом. Репп затрусил к полугрузовику. Чьи-то руки затащили его в кузов, и он оказался среди жалкой компании безоружных солдат вермахта, около десяти человек, над которыми, как боги, возвышались два эсэсовских капрала с автоматами.

— Еще один доброволец, — сказал сержант, забираясь в кабину машины. — Ну, а теперь поехали.

Таким образом, Реппа снова забрали, и на этот раз для участия в сражении, которое вполне можно было назвать самоубийственным предприятием. Но это была лишь одна трудность, а вторая, более неотложная, была майором Бухнером, который, если его зовут Вильгельм, служил вместе с Реппом в Курске.

— Так, ребята, — закричал сержант, когда полугрузовик закончил спуск и остановился, — настало время заработать себе на завтрак. Командир, — позвал он, — вот еще десять человек, в основном лентяи, но все же решили к нам присоединиться.

— Прекрасно, там все еще пытаются заминировать эту чертову штуковину, — ответил громкий голос из темноты. Голос Вилли Бухнера? — А пока заставь их копать. Наши друзья скоро подойдут, не сомневайся.

Его голос исходил откуда-то сверху. Когда глаза Реппа привыкли к ночной темноте, он увидел, что офицер стоит на вершине башни одной из «пантер».

Он повернулся к своим сослуживцам, которые столпились около устроенной на мосту импровизированной баррикады из автомобилей.

— Я обещаю вам, ребята, что еще до рассвета мы здорово повеселимся, вечеринка будет с сюрпризами и всем прочим.

Вокруг него раздались взрывы хохота, но кто-то рядом с Реппом пробормотал:

— Господи, еще один сумасшедший герой. — Вот, дружок, — сказал кто-то Реппу, даже не пытаясь скрыть враждебности в голосе, — на сегодняшний вечер это будет твоим оружием.

Это была лопата.

— Ну давайте, дамочки, пошевеливайтесь. Вы теперь у нас эсэсовцы, а эсэсовцы без дела не сидят.

Реппа и других вновь прибывших повели к строящемуся на подступах к мосту укреплению, где уже копошилась группа людей под присмотром эсэсовцев с автоматами.

— Если бы я был на вашем месте, я бы копал. Когда сюда подъедут американцы на своих больших зеленых танках, вам очень захочется найти местечко, чтобы укрыться.

Репп за долю секунды уловил смысл всей этой подготовки. Эсэсовцы соберутся возле вкопанных машин за баррикадой с тяжелым оружием — кроме двух танков он видел 75-миллиметровое орудие и несколько пулеметов; а вот остальные, новые рекруты, собранные сюда под дулом автоматов, окажутся на открытой площади в окопчиках. В последний момент их чем-нибудь вооружат, скорее всего фаустпатронами, но их главной задачей будет просто умереть — отвлечь на себя часть огня, подбить один или два танка, внести замешательство в ряды наступающих, замедлить их продвижение, чтобы «пантеры» и орудия подготовились к стрельбе. Затем эсэсовские ребята, благодаря купленному ценой этих рекрутов времени, откатятся на другую сторону моста и взорвут его, после чего отправятся дожидаться конца войны в Тутлинген. Вермахту больше отступать некуда, ему остался только еще один Сталинград.

— Господин сержант, — запротестовал человек, стоящий рядом с Реппом, — тут какая-то ошибка. У меня есть документы, в которых сказано, что я уволен. Вот они. Я был в госпитале, полевой госпиталь номер пять около Штутгарта, и они выпустили меня как раз перед приходом американцев. Я уже ни к чему не годен. Я был дважды контужен в России и один раз...

— Замолчи, — оборвал его эсэсовец. — Твои бумаги дерьма засохшего не стоят. Ты здесь, и, клянусь господом, ты здесь и останешься. Надеюсь, ты так же хорошо поработаешь с фаустпатроном, как сейчас работаешь языком.

И пошел прочь.

— Это несправедливо, — с горечью сказал мужчина, пристраиваясь копать рядом с Реппом. — У меня есть документы. Я уже уволен. Я свой долг выполнил. У меня постоянно болит голова. Головные боли не прекращаются. Иногда меня так прихватывает, что я не могу даже пописать.

— Теперь лучше копай, — посоветовал Репп. — Для этих сволочей все это ничего не значит. Они пристрелят тебя с такой же легкостью, как и американцы. Они уже повесили вон там, сзади, группу саперов.

— Но это же несправедливо. Я уже уволен из армии, я уже не участвую во всем этом. Я вообще не думал, что выберусь из России, но каким-то образом...

— Пригнись, — прошептал Репп, — этот сержант как раз уставился в нашу сторону.

И сам тоже принялся копать.

— Ты знаешь, зачем все это, а? — продолжал сосед Реппа.

— Я не знаю ничего, кроме того, что человек с автоматом велел мне копать, и поэтому я копаю.

— Так вот, это не имеет никакого отношения к войне. Война уже закончена. А я вот слышал, что наши большие шишки сбежали с еврейским золотом. Правда-правда, со всем золотом, которое они украли у евреев. Но американцы очень хотят его заполучить. Они тоже пустились в погоню за еврейским золотом. Все хотят заполучить это золото и теперь с евреями покончат окончательно. А мы попались как раз посередине. Вот это-то и...

— Наплюй на бабушкины сказки, профессор, — оборвал его Репп. — Нельзя спорить с человеком, у которого в руках автомат.

Некоторое время они оба молча копали. Репп работал прилежно, находя в этих усилиях облегчение. Он выкопал свою часть окопа, сделал из вынутой земли небольшой бруствер по краям и прорезал отверстие для стрельбы. Он слышал, как вокруг него врезались в землю лопаты, люди тихо ворчали и возмущались. Среди них расхаживали эсэсовцы. А тем временем на мосту среди автомобилей другие эсэсовцы подтаскивали и укладывали мешки с песком, бряцали оружием, запасались боеприпасами. Время от времени в отдалении раздавались одиночные взрывы, а однажды послышалась долгая стрельба из автоматического оружия.

— Надо бы сделать ловушки для гранат, — сказал Репп. От работы он изрядно вспотел, кожа у него была теплой, несмотря на холодный ночной воздух. Его несколько беспокоило, что мозоли могут помешать стрельбе, но все же он не мог серьезно воспринимать такую возможность. Если ему не удастся выбраться отсюда сегодня ночью, то вообще не будет никакой стрельбы.

— Пожалуй, ты прав, — согласился «профессор». — Американцы могут подойти довольно близко.

Они наклонились, выкапывая на дне окопа направленную под углом яму, в которую спихивают попавшие в окоп гранаты, чтобы защититься от взрыва. И внезапно «профессор» прошептал Реппу на ухо:

— Думаю, нам надо дать деру отсюда. Не сейчас, а попозже, когда окопы будут уже выкопаны и эти сукины сыны залезут обратно в свои танки. Мы можем пробежать вдоль реки и увернуться от боя. Когда американцы сметут эту банду, мы можем...

— Ничего не получится, — возразил Репп. — У человека в башне танка пулемет. Нас сразу пристрелят, если только мы не полетим со скоростью этих фантастических реактивных самолетов. Я первым делом все проверил.

— Черт подери! Подумай, друг. Здесь для нас верная смерть. Именно для этого они нас сюда и загнали — умирать. Им на нас плевать с высокой горы. Честно говоря, им всегда было на нас плевать. Они просто хотят отправить на тот свет еще несколько амери...

Но Репп уже прислушивался к офицеру (Бухнер? похоже на то), который говорил сержанту:

— Пришли ко мне водителя и пулеметчика. Я хочу съездить на «кюбеле» на вершину холма и посмотреть, что задержало наших гостей.

— Командир, я могу взять нескольких парней...

— Я сделаю это сам, — возразил Бухнер.

Да, это точно был Бухнер. На Востоке он быстро заработал себе репутацию человека, который без всякой необходимости высовывается под огнем.

— Когда буду возвращаться, мигну фарами. Понятно?

— Так точно, господин майор.

И он уехал, а Репп вместе с «профессором» уселись в окопе.

— Мы не можем ждать, пока начнется бой. Тогда нам отсюда уже не выбраться. Мы просто разозлим янки, и они вышибут нам мозги, — сказал «профессор». — Они чуют запах этого золота.

Впереди раздалась сильная перестрелка. Должно быть, американская колонна наткнулась на какое-то сопротивление в деревне. Репп различал пулеметы и танковые орудия. Кто бы там ни остался, он сумел устроить неплохой бой.

— Мы как раз в зоне этого пулемета, — ответил Репп. — Он просто нас скосит, и все. Он сделает из нас отбивную. Расслабься пока. У тебя есть сигарета?

— Я не курю. Меня ранило в горло, и я потерял чувство вкуса сигарет.

— Эй, ребята, — крикнул сержант. — Будьте наготове. Спектакль начнется с минуты на минуту.

— Я ни черта не вижу, — заявил «профессор». — Им, наверно, действительно очень хочется получить это золото. Обычно они в темноте не наступают.

— Сохраняйте спокойствие, ребята, — тихо ворковал со стороны баррикады сержант, — не торопитесь.

— Слушай, ты, у нас даже нет оружия, — крикнул кто-то поблизости.

— О, мы не забыли про вермахт.

Репп услышал, как начали огрызаться МР-40. Он чуть не вздрогнул от звука выхлопа: одна из «пантер» запустила двигатель, чтобы оживить свою башню. Вторая последовала ее примеру, и с их стороны потянуло запахом выхлопных газов, а сквозь ворчание двигателя послышался глубокий стон — это начали разворачиваться башни, чтобы навести свои длинные 75-миллиметровые орудия на дорогу.

Внезапно над краем их окопа склонился человек.

— Вот, — сказал он, при этом его дыхание туманным облачком поднялось в морозном воздухе. — Когда-нибудь пользовались такой ракетной штукой? Наведите на цель через задний прицел и мушку на конце дула. Спусковой крючок наверху, вот этот рычажок, отведите его назад, чтобы взвести, и толкните вперед, чтобы выстрелить. Вылетит как дьявол и разнесет в клочья все, что пригонят сюда американцы.

— Господи боже мой, — простонал «профессор». — И это все, что вы нам даете? Один фаустпатрон?

— Ну, извини, братец. Я делаю то, что приказано. Сначала стреляйте по танкам, потом — по грузовикам. Но следите и за грузовиками: они могут быть предназначены не только для перевозки войск. На некоторых из них установлено по четыре пулемета на чем-то вроде проволочной рамы. Дьявольская штука. И запомните: без команды майора никакой стрельбы.

И он побежал к другому окопу.

— Все, нам крышка, — сказал «профессор». — Это самоубийство. — Он взял в руки фаустпатрон, трубку длиной восемьдесят сантиметров с двенадцатисантиметровым пузырем на одном конце. — Один выстрел — и его можно выбросить.

Стрельба впереди стала оглушительной. В ночи засверкали вспышки.

— Черт бы их побрал! Я вовсе не хочу кончать свою жизнь в проклятом окопе с американскими танками впереди и эсэсовскими сзади. Нет, черт подери, только не после того, через что я прошел.

Он тихо заплакал, уронив голову на руку, лежащую на краю окопа.

Стрельба прекратилась.

— Так, — спокойно сказал Репп. — Вот они и подходят. Подготовься, старина.

«Профессор» отпрянул к задней стенке окопа. Репп, занятый подготовкой к предстоящему, краем глаза заметил влажные следы слез на его лице.

— Мы должны были хотя бы попробовать, — простонал «профессор». — Умереть ни за что — вот что самое похабное во всей этой истории.

— Кажется, я их вижу, — сказал Репп, вглядываясь вперед.

Он отвел назад рычаг, взвел свой фаустпатрон и положил его на плечо. Устройство было немного тяжеловато, но он просунул его в проделанную в бруствере щель для стрельбы. Прицел был очень примитивный: металлическое кольцо, которое надо было установить на одной линии с мушкой на конце трубы.

— Ну вот они и пришли, — равнодушно сказал он.

— Господи Иисусе, да это же майор. Он только что мигнул огнями.

— Спокойно, ребята, — крикнул сержант. — Это возвращается наш майор.

— Ну вот они и пришли, — повторил Репп.

В этот момент он был по-настоящему сосредоточен. Два пальца его правой руки легли на спусковой крючок.

— Ты что, с ума сошел? — хрипло прошептал «профессор». — Это же майор.

— Ну вот они и пришли, — снова сказал Репп. Теперь он ясно видел «кюбельваген»: машина неслась в их сторону по дороге, поднимая за собой шлейф пыли, ее желто-коричневая камуфляжная раскраска четко выделялась на фоне темноты. Фары снова один раз мигнули. Вилли Бухнер стоял, словно яхтсмен в кокпите своего корабля: руки лежали на раме ветрового стекла, волосы развевались на ветру, на лице застыло скучающее выражение.

Репп выстрелил.

«Кюбельваген» мгновенно превратился в яркую вспышку и высоко подпрыгнул с громким треском. Затем он повалился на бок и остановился, бензиновые баки вспыхнули ярким пламенем.

— Господи, — прошептал «профессор» в наступившей за этим тишиной, — вот бедняга...

— Какая сволочь стреляла? — взвыл сержант. — Сейчас я его прикончу!

Но тут начали открывать огонь и остальные. С грохотом и вспышками выстрелили еще два или три фаустпатрона, залаял пулемет на вершине баррикады, по всей линии обороны начали раздаваться выстрелы карабинов, и в самый кульминационный момент выстрелило 75-миллиметровое орудие одной из «пантер», выпустив из ствола длинный хвост пламени.

Репп грубо схватил «профессора» и притянул к себе.

— Пошли! Сейчас самое время. Держись ко мне поближе, и сумеешь выжить.

Он оттолкнул его, перелез через край окопа и пополз в сторону моста. Стрельба усиливалась, и Репп слышал, как сержант, пытаясь справиться с ней, кричит:

— Черт бы вас побрал, дурни, прекратите палить!

В этой суматохе Репп добрался до баррикады, чувствуя, что «профессор» старается не отставать от него. Он смело встал и зашел в пространство между «кюбелем» и мотоциклом на самом мосту.

Огонь прекратился.

— Кто стрелял? Кто стрелял? О господи, это же был майор Бухнер! — орал сержант на передней линии. — Будь я проклят, я всех вас, свиней, пристрелю, если вы не скажете мне, кто это сделал!

Репп сделал «профессору» знак головой, чтобы тот следовал за ним, и уверенно пошел вперед, словно был самим рейхсфюрером.

Из темноты материализовался солдат с карабином, направленным прямо в грудь Реппу.

— Куда это ты собрался, дружок? — спросил он.

Трубой от фаустпатрона Репп нанес ему смертельный удар сбоку по голове, в то место, где кончается шлем. От удара у него содрогнулась вся рука. Солдат тяжело упал на бок, его оружие загремело по мосту.

— Беги, — прошептал Репп, хватая «профессора» и выталкивая его на середину моста. — Быстрее!

Обезумев от паники, тот бросился вперед и уже набрал дистанцию.

— Вон он! Вон он! — закричал Репп.

К этому времени еще несколько человек заметили бегущего, и почти сразу же началась стрельба.

Когда ослепительный поток свинца, казалось, разорвал мир, в котором бежал «профессор», Репп проскользнул по наклонному спуску под мост и оказался у берега реки.

Там он обнаружил привязанный к одному из столбов плот, которым пользовались взрывники, забросил на него свой мешок и шлем, затем тихонько соскользнул в ледяную воду и поплыл сквозь темноту, держась за плот. Он уже почти пересек реку, когда подошли американцы и завязался бой. А к тому времени, когда он, продрогший и выдохшийся, вылез из воды, американские танки уже пристрелялись и начали разносить в щепки баррикаду.

Репп выбрался на берег. У него за спиной опускалось в розовом ореоле бесконечное множество маленьких солнц, а трассирующие пули мелькали над водой. Но он знал, что им до него уже не добраться.

И он все еще укладывался в свой график.