"Все, что я желал" - читать интересную книгу автора (Гудмэн Джо)

Глава 10

Индия ужаснулась, услышав свои собственные слова. Сгорая от стыда, она пробормотала:

– Прошу прощения, милорд, я вовсе не собиралась… Я…

Саут наклонился и прижался губами к ее губам. Затем с улыбкой спросил:

– Так ты этого не хочешь?

– Нет, я не то…

Тут ноги ее раздвинулись еще шире, и он вошел в нее. Вошел очень медленно, с беспредельной осторожностью. И это совершенно не походило на их первое соитие. В этот раз была только нежность. Нежность и осторожность. Он боялся причинить ей боль. Стараясь ни о чем не думать, Индия снова закрыла глаза и тихонько вздохнула.

– Ты жалеешь? - спросил Саут, вглядываясь в ее лицо. - Неужели жалеешь?

– Нет-нет, я только хотела…

– Я знаю, что ты хотела сказать.

Почувствовав, как она шевельнула бедрами, он начал двигаться, и Индия, почти сразу же уловив ритм его движений, стала раз за разом приподниматься ему навстречу. Сейчас она ни о чем не думала, чувствовала лишь, что эти мгновения совершенно ни на что не похожи. И сейчас ничто не имело значения - только наслаждение, только желание принадлежать ему, Сауту.

Она то и дело стонала, однако пыталась сдерживать зарождавшиеся в ее груди стоны. И Саут, очевидно, почувствовал это, пробормотав:

– Не надо сдерживать себя, Индия, я хочу тебя слышать.

Наконец тела их содрогнулись одновременно, и казалось, что даже стон вырвался у них в один и тот же миг. Потом они затихли и довольно долго лежали неподвижно. Отдышавшись, Саут приподнялся и заглянул Индии в глаза. Затем склонился над ней и, прикоснувшись губами к ее шелковистым волосам, с улыбкой подумал: «Словно поцеловал солнечный свет…»

– Я не хочу отпускать тебя, - прошептал он. - Если ты не против. Ты ведь не против?

Она покачала головой:

– Нет, конечно. А знаете… раньше мне это часто снилось. Снилось то, что сейчас произошло. Но реальность лучше снов, милорд.

– Милорд?

– Я хотела сказать… Саут. Вернее, Мэттью.

Виконт тихонько рассмеялся, и она, смутившись, добавила:

– Но признаюсь, вас не было в моих снах.

Он снова рассмеялся.

– Было бы странно, если бы ты видела меня во сне. Ведь ты меня тогда не знала…

– Зато теперь я вижу только вас, - прошептала Индия. И тут же, приподнявшись на локте, пробормотала: - О, простите меня, мне не следовало…

Саут прижал два пальца к ее губам:

– Ты всегда должна говорить только то, что думаешь. И не стоит извиняться. Знаешь, от твоих слов я иногда лишаюсь дара речи, а прежде со мной такое не случалось.

Она улыбнулась, а он продолжал:

– Представляешь, однажды мне пришлось провести восемь месяцев на борту французской плавучей тюрьмы, набарже. Я уверен, что сумел выжить лишь благодаря силе своего воображения…

Виконт ненадолго умолк, потом вновь заговорил:

– В те дни, лежа на грязной палубе, я старался забыться и мечтал о том, что было мне хорошо знакомо и дорого. Я вспоминал прежнюю жизнь, вспоминал своих близких, друзей, любовниц… К счастью, это было совсем нетрудно. Некоторые из узников отчаивались, когда им на ум приходили такие воспоминания, но меня они, напротив, умиротворяли.

Индия слушала, стараясь не пропустить ни слова; ей казалось, что испытания, выпавшие на долю виконта, чем-то напоминали ее собственные жизненные невзгоды.

Она кивнула и опустила голову ему на плечо.

– Вы полагаете, это провидение? Полагаете, нам суждено было встретиться?

– Провидение? - Виконт нахмурился. - В таком случае Господь признал полковника Блэквуда своим пророком.

Индия ударила его локтем под ребра.

– Это же богохульство, - сказала она с улыбкой.

Саут рассмеялся и, потирая бок, проговорил:

– Ох, я забыл, что когда-то ты была гувернанткой. Наверное, ты была чрезвычайно строгой.

– Возможно. Но к вам я готова проявить снисхождение.

А иначе вы весь будете в синяках.

Он внимательно посмотрел на нее и вдруг спросил:

– Скажи, как долго ты

– служила

– гувернанткой?

– Всего лишь несколько месяцев.

– Значит, тебе эта служба не подошла?

Индия покачала головой и попыталась встать с постели, но Саут удержал ее.

– Камин… - сказала она, чтобы как-то объяснить свою попытку подняться. - Камин уже совсем…

– Не беспокойся, - перебил Саут, - я все сделаю.

Не обращая внимания на свою наготу, он встал с постели и, вытащив из гардероба ночную рубашку, быстро надел ее. Вскоре в камине снова запылал огонь, и Саут, вернувшись к кровати, тотчас же забрался под одеяло. Индия прижалась к нему покрепче, чтобы согреть его. Покосившись на нее, он спросил:

– Где ты служила гувернанткой?

– В Котсуолде. В доме мистера Роберта Олмстеда, торговца шерстью.

– Он вдовец?

– Нет. А почему вы так подумали?

– Потому что трудно понять, как миссис Олмстед согласилась терпеть тебя в доме.

– Возможно, она доверяла мужу, - пробормотала Индия.

– Неужели действительно доверяла?

Индия усмехнулась.

– Если честно, не очень-то доверяла Но она доверяла мне. К тому же я неплохо управлялась с детьми. Во всяком случае, меня дети слушались. А вот свою мать они слушались далеко не всегда.

Саут рассмеялся.

– Может быть, потому, что она не такая ревнительница дисциплины, как ты?

Индия промолчала, и виконт задал очередной вопрос:

– Так что же случилось? Почему ты оставила Котсуолд?

Она тяжко вздохнула.

– Мне пришлось покинуть этот дом, потому что… Мистер Олмстед вел себя не слишком любезно.

– Он обидел тебя, Индия?

– Вы же знаете, что это не так.

– Но что же все-таки случилось?

Она довольно долго молчала, наконец проговорила:

– Я старалась вести себя наилучшим образом, но, очевидно, у меня это не всегда получалось. Полагаю, мистер Олмстед был рад, что я в конце концов оставила это место.

«Слишком уж уклончивый ответ», - подумал Саут.

– И как давно это было, Индия?

– Шесть… нет, семь лет назад.

– Но ты же тогда сама была ребенком.

– Мне было семнадцать, и я едва ли нуждалась в гувернантке.

– Нет, тебе было шестнадцать.

– Да, верно, шестнадцать. Но это не имеет значения.

– И больше ты не нанималась в гувернантки?

– Нет.

– Потому что у тебя нет к этому склонности? Или потому что не желала этим заниматься?

– И то и другое.

Он хотел задать еще один вопрос, но тут Индия приподнялась и, свесив вниз руку, подхватила с пола свою ночную сорочку. Тотчас же надев ее, она отбросила одеяло к Сауту и, вскочив с постели, заявила:

– Я бы хотела позавтракать, милорд. Если вы собираетесь без передышки задавать мне вопросы, вам не мешало бы и кормить меня.

Виконт попытался схватить ее за руку, но Индия ловко уклонилась и, направившись к двери, пробормотала:

– Я должна одеться…

В следующее мгновение она вышла из комнаты.

Саут сел на постели и уставился на закрывшуюся за Индией дверь. Потом покосился на окно и увидел, что стало уже совсем светло. Вечером он не позаботился о том, чтобы задернуть занавески, а у Индии не было причины сделать это, когда она пришла к нему среди ночи. Но вместе со светом дня воцарилась иная реальность, и эта реальность, судя по всему, пришлась Индии не по вкусу. Но почему? Неужели она стыдилась его? Неужто такое возможно? Ведь у нее не было тайн от его губ и рук - она позволяла ему абсолютно все. Более того, она позволила ему обладать ею… Но почему же Индия сейчас так изменилась? Почему так внезапно покинула его?

Саут в задумчивости поднялся с постели. Теперь в комнате стало теплее, и он не спеша умылся. Затем начал одеваться. Одеваясь, он услышал, как Индия вышла из своей спальни и направилась к лестнице. Когда виконт наконец последовал за ней, у него вновь накопилось множество вопросов.

Как только он переступил порог кухни, Индия протянула ему деревянную ложку на длинной ручке:

– Помешивайте овсяную кашу, милорд, чтобы она не подгорела. Нет ничего отвратительнее подгорелой овсянки.

Саут усмехнулся.

– Если это самое гадкое, что тебе доводилось есть, то ты очень неплохо питалась.

Он взял ложку и принялся помешивать кашу. Индия вытащила из печи хлеб и стала разглядывать нижнюю корку. Саут внимательно наблюдал за ней; ему казалось, что она слишком уж уверенно чувствует себя на кухне.

Когда они уселись за стол, виконт спросил:

– Почему ты вдруг решила играть роль скромницы?

– Не хочу вас поощрять, - с невозмутимым видом ответила Индия.

– О Господи… - пробормотал виконт. Он поднялся со стула, но тут же снова уселся и в задумчивости проговорил: -Возможно, ты права… Если бы ты не скромничала, я, наверное, набросился бы на тебя прямо здесь, за столом. Индия едва заметно улыбнулась.

– Именно так я и подумала, милорд. Вас надо держать в узде. Почему вы на меня так смотрите? Почему не едите овсянку?

Саут склонился над тарелкой. Съев несколько ложек каши, он снова поднял голову.

– Индия, мне кажется, что ты хочешь меня о чем-то спросить. Я прав?

Она молча отрезала себе горбушку хлеба и принялась намазывать его джемом. Наконец проговорила:

– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о плавучей тюрьме. Так вы расскажете?

Саута этот вопрос застал врасплох. Пожав плечами, он пробормотал:

– Рассказать о тюрьме? А что именно?

– Ну например… Когда это случилось?

– Десять лет назад. Я тогда находился у берегов Испании. После мятежа Наполеон захватил Мадрид, и король бежал. А в Атлантике и на Средиземном море почти ежедневно происходили морские сражения. Мне ужасно не повезло - что корабль захватили лягушатники, и я оказался в плену.

– За вас не заплатили выкуп?

– Нет. В то время все было очень неопределенно. Нас перевели на баржу и держали там, пока дипломаты торговались и решали нашу судьбу.

– Вы сказали, что находились в плену восемь месяцев.

– Да.

– Это очень большой срок.

– Да.

Лаконичные ответы Саута были весьма красноречивы - конечно же, ему не хотелось говорить на эту тему. Немного помедлив, Индия спросила:

– Тогда вы жалели о том, что решили служить во флоте?

– Нет. Жалел только о том, что мы с отцом сначала из-за этого повздорили и наговорили друг другу много обидных слов. Он не хотел, чтобы я служил. Видишь ли, для этого не было оснований, кроме моего желания и решимости. Думаю, отец почувствовал, что в этом крылся вызов. И тогда он сдался и одобрил мое решение. Оказалось, что отец много мудрее, чем я полагал. Если бы он не сдался, мы, возможно, никогда бы не помирились. Я понял это много месяцев спустя, когда находился на барже.

Индия заметила, что губы виконта тронула улыбка, и она догадалась, что ее вызвало.

– Вы ему сказали об этом, да?

– Сказал, как только увиделся с ним.

– И он согласился с вами?

– Конечно, - ответил Саут. - Потом он позвал мою мать, чтобы и она это услышала. По-видимому, то, что я побывал в плену, не улучшило ее мнения о муже. Не думаю, что ей было бы легко простить его, если бы я не вернулся домой.

– Вы же ее сын… - сказала Индия. - Наверное, для любой матери это было бы очень тяжело.

Саут пожал плечами:

– Возможно. Но следует заметить, что она всегда убеждена в своей правоте.

– А вы, судя по всему, с ней не согласны.

– Она моя мать, но вовсе не совесть. И я не раз пытался сказать ей об этом. Конечно, не в такой резкой форме.

– Расскажите, как вас освободили, - попросила Индия. - Вам помогли дипломаты?

– Нет. Если бы я дожидался их помощи, то, возможно, до сих пор находился бы в плену. В конце концов я понял, что имеется только один способ вернуть себе свободу. Этот способ - бегство.

– Бегство? - удивилась Индия. - Но как же вам удалось?

– Умер мистер Тиббитс, - ответил Саут. - Мы с ним были скованы одной цепью. Чтобы убрать его труп, тюремщикам пришлось отделить нас друг от друга. Они сняли сковывавшую нас цепь, и я воспользовался своим шансом. К счастью, наши тюремщики не были готовы к нападению. Вероятно, они полагали, что после столь долгого заточения заключенные на это не способны.

Саут отложил ложку и взял чашку. Держа чашку обеими руками, он поднес ее ко рту. Сделав глоток чаю, вновь заговорил:

– Мне удалось справиться с одним из них. А мистер Блант, человек, прикованный ко мне и Тиббитсу, одолел другого. Мы в течение долгих месяцев рассчитывали на счастливый случай. Понимаешь, так легче было скоротать время, и это дает человеку какую-то цель… Можно строить планы.

Саут улыбнулся и сделал еще один глоток.

– Мы мечтали украсть ключи у одного из тюремщиков и освободить всех, кто находился рядом с нами. Потом мы решили, что надо будет перебраться в другую часть баржи и захватить все судно. Нам казалось, это довольно разумный план - ведь нас там было гораздо больше, чем тюремщиков.

Виконт внезапно помрачнел, и Индия поняла, что узникам не удалось осуществить свой план.

– Одному из тюремщиков удалось выстрелить из пистолета, - продолжал Саут. - Мистер Блант, смертельно раненный, упал, но тогда я не понял, что с ним случилось. Выстрел вызвал тревогу среди остальных французов. Мы услышали выстрелы и топот ног - к нам приближались охранники. Времени на то, чтобы освободить всех, не оставалось, и я бежал один.

– Должно быть, остальные узники убеждали вас побыстрее бежать, - пробормотала Индия.

– Да, убеждали. И в очень сильных выражениях.

– И вас мучают угрызения совести из-за того, что вы их послушались?

Саут кивнул:

– Да, постоянно.

– Но вы ведь…

– Я бежал один, - перебил Саут. - А многим из узников выжить не удалось. Семерых из них повесили, другие умерли от болезней и отчаяния…

– А сколько человек спаслось? - спросила Индия. - Ведь история не закончилась вашим побегом. Вы ведь вернулись, верно? Вы вернулись и спасли тех, кто выжил.

Виконт криво усмехнулся:

– Тебе бы хотелось видеть меня героем?

– Нет, просто вы верны себе, - ответила Индия, - Не пытайтесь убедить меня в том, что вы не вернулись.

– Да, я вернулся. Но не стоит переоценивать мой поступок. Я вернулся, потому что не мог не вернуться. Таковы были мои обязательства. Таков был мой долг.

– Вы мужественный человек, милорд. А свое обязательство вы сами для себя придумали. Вы решили, что должны вести себя достойно и честно. Возможно, вы и не герой, но далеко не каждый человек станет в такой ситуации рисковать жизнью. Думаю, вам не стоит упрекать себя за то, что вы не сумели спасти всех.

Виконт внимательно посмотрел на Индию.

– Скажи, а по отношению к тебе я вел себя достойно?

Она нахмурилась.

– Милорд, не знаю, что вы имеете в виду. Мне кажется, мы говорим о разных вещах.

– Да, пожалуй, о разных, - пробормотал Саут - Просто я подумал, что… - Он внезапно умолк и, отставив чашку, снова принялся за свою быстро остывающую кашу. Съев несколько ложек, пробормотал: - Не надо хмуриться. Я все-таки не уследил за нашей овсянкой, и она подгорела, верно?

Индия молча пожала плечами. «Похоже, он считает, что вел себя со мной бесчестно, - подумала она - Но почему? Потому, что увез меня из Лондона? Или потому, что разделил со мной постель?»

– Расскажите подробнее о своем побеге, - проговорила она наконец - Как же вам все-таки удалось бежать с баржи?

– Я снял плащ и шляпу с одного из бесчувственных тюремщиков и, переодевшись, ускользнул - воспользовался суматохой. Добравшись до верхней палубы, я бросился в воду… Вот, собственно, и все.

– Но откуда вы знали, в каком направлении плыть? Вы увидели сушу?

– Нет. Я просто поплыл наугад. Мы находились довольно далеко от берега, поэтому с баржи не спустили шлюпки и не стали меня преследовать. Тюремщики, конечно же, решили, что мне не проплыть такое расстояние.

– И что же?…

– Мне повезло, - ответил Саут. - Хотя многие сочли бы это чудом. Меня подобрала португальская рыбачья лодка.

– Сколько же времени вы находились в воде, прежде чем вас нашли?

– Сутки.

Индия в изумлении смотрела на виконта; у нее не было слов, чтобы выразить свои чувства, свое восхищение.

– Португальцы доставили меня на берег. Накормили. Спрятали. Прошло много дней, прежде чем я достаточно окреп и смог двинуться дальше. Я направился на север, нашел французский пакетбот и тайком проник на него - на кануне это судно было захвачено фрегатом его величества.

– И вы на фрегате вернулись к плавучей тюрьме, чтобы спасти остальных пленников?

Саут покачал головой:

– Нет, тогда потребовалось бы, чтобы фрегат отклонился от своего курса, а на это не было времени. К счастью, мне разрешили воспользоваться пакетботом, и я поплыл на нем под французским трехцветным флагом. Когда мы прибыли на место, появление нашего судна не вызвало тревоги. Нас приняли за интендантский корабль, поставляющий припасы, и нам позволили подойти к барже вплотную. Когда они распознали нашу хитрость, было поздно - мы уже захвати ли баржу.

– И после этого вы оставили службу во флоте?

– Нет, не сразу.

– Но вы ведь уже послужили с честью. Вас ведь наградили за побег из плена и спасение узников?

– Да. Хотя это ничего не изменило. Я служил до тех пор, пока мы не расчистили путь для Веллингтона.

Индия взглянула на него вопросительно, и он пояснил:

– Это все равно что доиграть пьесу до финала. Ведь ты не уйдешь со сцены до окончания представления, даже если тебе захочется тихонько ускользнуть.

– А у вас возникало такое желание?

– Порой возникало. Как часто случается, после спасения все представлялось иным. Я оказался на особом положении, хотя и не хотел этого. И я не мог оставить пережитое в прошлом, оно меня не отпускало.

– Но вы ведь стали героем, - заметила Индия.

Саут поморщился, и Индия поняла, что в роли героя он чувствует себя ужасно неловко.

– Вы полагали, что всего лишь выполняете свой долг, не так ли?

– Да. И героем себя, разумеется, не считаю.

Индия допила чай и поставила на стол чашку. Немного помедлив, спросила:

– Поэтому вы и предпочли служить у полковника?

Саут изобразил удивление, и она пояснила:

– Я хочу сказать, что в этом случае вы можете не беспокоиться: о ваших заслугах никто не узнает.

Он улыбнулся. Индия умела тотчас же углядеть суть вещей.

– Да, эта причина была одной из многих. Должен заметить, что полковник никогда не принуждал меня делать что-либо. Но в какую бы форму он ни облекал свои слова, это все равно не что иное, как приказ.

– Ваши родственники знают о вашем сотрудничестве с ним?

– Нет. А твои?

Индия помешивала ложкой свою овсянку. Вопрос виконта застал ее врасплох.

Вам должно быть известно, что у меня нет родственников, - проговорила она вполголоса.

– Почему мне должно быть это известно? Я знаю только одно: мне не удалось выявить твои родственные связи.

Индия молча пожала плечами, и Саут продолжал:

– Что ж, переходим к следующему раунду? Ты, наверное, думала, что я не вернусь к этому, не так ли? Но я ведь ответил на твои вопросы. И вовсе не потому, что мне хотелось на них отвечать. Напротив, мне было очень неприятно говорить об этом. Я отвечал на вопросы только потому, что ты мне их задавала.

Индия судорожно сглотнула и отодвинула от себя тарелку с овсянкой - ей уже совершенно не хотелось есть.

– Что вы хотите узнать? - спросила она.

– Твое имя, - ответил Саут. - Ведь Индия Парр - твое сценическое имя, верно?

Индия молча встала и принялась убирать со стола. Виконт же терпеливо ждал ответа.

– Мое имя Диана, - сказала она наконец. - Оно созвучно имени Индия.

Саут кивнул:

– Да, пожалуй.

Индия сняла передник и, аккуратно сложив его, вновь заговорила:

– Меня звали Диана Хоторн.

– Но фамилия Хоторн не имеет ничего общего с фамилией Парр, - заметил виконт.

– Не имеет.

– Ты родом из Котсуолда?

– Из Котсуолда?… Почему вы так решили? Ах, наверное, потому что я там служила гувернанткой. Нет, я приехала туда из Девона.

Саут поднялся и, обогнув стол, подошел к Индии. Взяв у нее передник, который она все еще держала в руках, он повесил его на спинку стула. Затем обнял ее за плечи и повел в соседнюю комнату. Там указал на низкую кушетку.

– Садись. А я сейчас принесу твою шаль.

Через минуту виконт вернулся и накинул на плечи Индии зеленую шерстяную шаль.

– Вы вообразили, милорд, что я сейчас упаду в обморок? - спросила она, когда он уселся на стул. - Уверяю вас, я не собираюсь этого делать.

Саут пожал плечами.

– И все же не мешает принять меры предосторожности.

Я ведь вижу, как ты побледнела…

Она кивнула и завязала концы шали чуть ниже груди. Затем отбросила со щеки прядь волос и спросила:

– А вы бывали в Девоне?

– Да, бывал проездом, когда направлялся в Лэндс-Энд.

– Так вот, милорд, я родом из Девона. Мы жили там в крошечном коттедже. Мой отец когда-то служил в одном из королевских полков, а потом купил небольшой клочок земли и стал фермером. Вы могли бы сказать, что фермерство - не его дело, и оказались бы не правы. А моя мать была повитухой. Она научилась этому искусству, когда следовала за полком. Такой была ее жизнь много лет.

– То есть до твоего рождения?

– Да. После этого мои родители осели в Девоне.

Саут кивнул.

– Они уже преклонного возраста?

Индия вздохнула.

– Были… Увы, теперь их нет.

– А как давно?

– Двенадцать лет. Мне тогда было одиннадцать. Они погибли во время пожара.

Саут в смущении пробормотал:

– Прости… мне очень жаль. Так что же случилось? Загорелся ваш дом?

Индия кивнула.

– Ничего не осталось. Ничего. В тот вечер я ушла из дома. Викарий и его жена пригласили меня провести у них ночь, потому что на следующее утро я должна была пойти с ними на ярмарку. Мой отец не мог пойти со мной, а мать предупредили, что ее услуги потребуются миссис Доддридж. время которой пришло.

Индия грустно улыбнулась и с отсутствующим видом принялась теребить бахрому своей шали.

– Мне до сих пор ничего не известно о миссис Доддридж, - продолжала она. - Знаю только, что моя мать не смогла помочь при родах. Иногда мне кажется, что если бы я не ушла тогда, то могла бы спасти родителей. У меня был более чуткий сон, и возможно, я успела бы что-нибудь предпринять. Я говорила об этом с викарием, но он сказал, что мне не следует думать о том, что могло бы быть. Сказал, что мне следует примириться с тем, что случилось.

– Похоже, он не очень-то стремился утешить тебя.

– Похоже, что не очень, - кивнула Индия.

– А братьев или сестер у тебя не было?

– Нет, никого. У родителей была только я, Диана Хоторн, дочь Томаса и Мариан.

Саут невольно потупился; виконт понимал, как трудно Индии отвечать на его вопросы.

– Прости, - пробормотал он. - Я не стал бы расспрашивать, если бы имелся другой способ узнать о тебе побольше.

Индия криво усмехнулась:

– Не стоит говорить, что вы хотели бы пощадить меня. Вы привезли меня сюда специально для того, чтобы покопаться в моих ранах, не так ли, милорд?

Он покачал головой:

– Ты прекрасно знаешь, что я привез тебя сюда вовсе не для того, чтобы растравлять твои раны. Я ведь и понятия о них не имел.

– Разве? Но вы же говорили…

– Поверь, Индия, мне удалось узнать о тебе не так уж много.

Она кивнула:

– Да, я понимаю…

Саут уже собирался встать со стула - ему захотелось пройтись по комнате, но тут Индия вновь заговорила:

– Позвольте мне рассказать до конца. - Ее голос дрожал, но все же она пыталась держать себя в руках. - Я хочу с этим покончить.

Саут кивнул:

– Да, конечно.

– Так вот, после смерти моих родителей возник вопрос: как быть со мной? Нашлись соседи, готовые взять на себя заботу обо мне. Викарий с женой также хотели принять меня в свою семью. Все были очень добры ко мне, но выбор оставался за мной. Мне предстояло решить, с кем я буду жить.

Индия опустила глаза и принялась разглаживать складки своего муслинового платья.

– Но вдруг все изменилось… Все изменилось, когда леди Маргрейв проявила ко мне интерес и выразила желание взять меня к себе. Должно быть, вы не знаете, что у нее есть поместье недалеко от Девона. Не Марлхейвен - это поместье ближе от Лондона, а Мерримонт. - Индия подняла голову и, взглянув на виконта, продолжала: - Вас, без сомнения, заинтересует, как и чем я привлекла внимание графини. Когда она приезжала в Мерримонт, сын, как правило, сопровождал ее, если не находился в то время в школе. Леди Маргрейв разрешала ему играть с детьми фермеров, вернее, с не которыми из них. Она часто приглашала их на чай с кексом. А тех, кто вел себя достойно, приглашала снова.

– И ты оказалась одной из избранных? - спросил Саут.

Индия кивнула.

– Моя мать была уверена, что леди Маргрейв не находила мои манеры плохими… Но я-то практиковалась - училась правильно ходить, сидеть, говорить. Я умела сделать реверанс, не покачнувшись, и ела кекс, не роняя крошек.

«Похоже, - подумал Саут, - она уже тогда могла бы выступать на сцене».

– Ты часто бывала в Мерримонте?

– Да. Иногда туда приглашали на чай троих или четверых из нас. А иногда там бывала только я одна.

– Только ты? - удивился Саут.

– Все дело в сыне леди Маргрейв, - пояснила Индия. - Он любил… ему нравилось играть со мной.

– Но он ведь старше тебя?

– Да, на пять лет.

Саут нахмурился.

– Мне кажется, он вел себя довольно странно. Я, например, до двадцати трех лет не интересовался девочками, которые были младше меня на пять лет. Я находил их глупыми, тщеславными и утомительными.

Индия побледнела и, не глядя на виконта, проговорила;

– Милорд, вы ведь меня тогда не знали. Уверяю вас, я не была тщеславной.

– Вероятно, ты неправильно меня поняла, - пробормотал Саут. - Разумеется, я вовсе не тебя имел в виду. Продолжай, пожалуйста.

Индия кивнула и вновь заговорила:

– Так вот, как я вам уже сказала, после смерти моих родителей леди Маргрейв изъявила желание стать моей опекуншей. Графиня подала соответствующую петицию, и через девять дней она должна была принять на себя ответственность за мое благополучие. А до этого времени мне следовало оставаться на попечении викария.

– Тебе хотелось уехать с графиней?

– Не знаю. Поверьте, я действительно не знала… Я делала то, что мне говорили люди, а они говорили, что для меня самое лучшее - поехать с леди Маргрейв. И викарий считал, что мне надо ехать. Многие же утверждали, что я счастливица. Можете представить мое смятение? Родители покинули меня навсегда, а все твердили, что мне ужасно повезло. Да, я действительно не знала, чего мне хочется, - знала лишь одно: в то время мне хотелось умереть.

На глаза Индии навернулись слезы - они повисли на концах ее длинных ресниц, а потом покатились по щекам. Но казалось, она не сознавала, что плачет. Она даже не видела виконта, хотя по-прежнему смотрела на него.

Саут чуть приподнялся и привлек ее к себе.

– Иди сюда, - прошептал он. - Пожалуйста…

В следующее мгновение Индия оказалась в его объятиях. Он крепко прижимал ее к себе, но она рыдала все громче, и тело ее содрогалось от бурных рыданий. Время от времени она что-то лепетала, но виконту ее слова казались совершенно бессмысленными. В какой-то момент он наконец понял, что говорила Индия, и похолодел.

– Меня тоже… почему?… - бормотала она - Почему меня тоже не убили?