"Слезы огня" - читать интересную книгу автора (Макфазер Нелли)Глава 12– Дорогая, если ты сейчас же не отнесешь этот джулеп в гостиную, лед растает до того, как гости успеют выпить! Я не хочу, чтобы ужин был испорчен только потому, что ты спишь на ходу. Я взяла поднос с напитком, который протягивала мне Азалия, и уставилась на серебряные чашки, которые моя мать начала собирать после их свадьбы с отцом. – Азалия, – робко спросила я, так как не имела понятия, что я делала все это время с тех пор, как вошла в кухню как Дайана, – сколько времени я уже здесь? Ну, в смысле, с тех пор как вернулась из города? – Милая, ты дома уже около двадцати минут, но ты также могла бы быть сейчас и на Марсе, судя по тому, как ты мне помогаешь. Я тебя, наверное, пять раз просила нарезать хлеба, а ты только и делаешь, что сидишь здесь, как во сне, что, впрочем, ты часто делаешь в последнее время. А теперь отнеси-ка этот поднос, пока твой отец не начал кричать на нас. Двадцать минут. Но как же я смогла прожить столько времени как Дайана, всего за двадцать минут? У меня было такое чувство, что даже доктор Вэлкофф не сможет ответить мне на эти вопросы. Родители ждали меня в нашей официальной гостиной, где мы встречались за коктейлем каждый вечер перед обедом. Они пригласили очередного, «подходящего» для меня молодого человека. Эта привычка появилась у них после смерти моей сестры. – Фэйбл, это Кейт Монкриф. Мы встречались с его семьей на прошлогоднем фестивале в Шэлбивилле. Я протянула руку молодому человеку и улыбнулась. В конце концов, это ведь не его вина, что мои родители решили найти подходящую пару своей взбунтовавшейся дочери. – Ну, конечно, я помню. Привет, Кейт! По-моему, я училась в школе с твоей младшей сестрой. Я подала ему джулеп, взяла чашку сама и передала поднос отцу, который, для разнообразия, был мною доволен. – Я слышал ваши песни. Вы действительно станете скоро знаменитостью в городе. – Вы любите кантри-музыку? У меня были сомнения на счет того, что этот парень слышал хоть одну вещь в этом стиле. – Ну, мне нравится хорошая музыка во всех стилях. Мы продолжали разговор в том же духе, пока не подошло время обеда. И я вдруг поняла, как бы мне хотелось, чтобы в гостиной сегодня сидели Дайана, Аурэлия и все Деверо, вместо людей, которых я едва знала и которые были мне практически не интересны. Как только Кейт с отцом начали говорить о политике, я вежливо извинилась и поднялась к себе поразмышлять о своем последнем визите в прошлое. В основном меня интересовал Андрэ Деверо. Как ему удастся снова завоевать Дайану? Что будет с Монкером, когда Юг вступит в войну? Я достала гитару и начала играть ирландские баллады, которые помнила, и новые, неизвестно откуда пришедшие мне в голову. Перед тем, как отправиться спать, мне хотелось услышать, как Аурэлия захлопает мне и попросит: – Еще, Диди, еще! Я жила сразу в двух мирах, и прошлое начинало меня интересовать все больше. Странные вещи случались со мной так часто в последнее время, что я уже не удивилась некоторым происшествиям следующих двух недель. Первое из них произошло во время моей поездки в Хендерсонвилль. Так как родственники Ройса не появились, распорядиться их с Селестой домом нужно было нашей семье. Выполнять эту неприятную миссию выпало мне, потому что больше просто было некому. Когда я вошла в дом, меня охватило странное чувство, потому что мне казалось – я везде видела Селесту. Здесь были выставлены все ее фотографии, и это превратило весь дом в своего рода место поклонения исчезнувшей королеве красоты. Я не увидела ни одной фотографии Ройса, за исключением свадебной. Я посмотрела на нее и обругала вслух. – Ах ты двуличный сукин сын! Не знаю, что ты сделал с моей сестрой, но зато я точно знаю, что ты сделал со мной! Я быстро собрала вещи в спальне. Вообще-то, у Макколлов было очень немного личных вещей – только одежда и фотографии Селесты. Одежда сестры была мне не нужна, так как она носила пятый размер, а я к тому времени – восьмой, поэтому я собрала ее в сумку для Армии Спасения. Я вошла в ванную и почувствовала любимый запах духов Селесты. – Странно! Ни в ванной, ни на туалетном столике не было флакона «L'Air du Tempg». – Очень странно! Запах духов не держится так долго. У меня по коже побежали мурашки. – Надо выбираться отсюда! Азалия однажды говорила мне, что через несколько недель после смерти своего брата, она уловила в комнате запах его нюхательного табака. Дрожа, как осиновый лист, я вышла из спальни так быстро, что разбила одну из фотографий Селесты. Тогда-то я и услышала его – почти неуловимый звук закрывающейся внизу двери. Я застыла на месте, не зная, бежать ли мне или закрыться в спальне с привидениями. Я остановилась на первом варианте. Ведь возможно же, что дверь закрылась от сквозняка. Конечно, была и другая, равноценная первой возможность, но я не хотела об этом думать. Я на цыпочках прошла к лестнице, захватив сидевшего на мраморном столике кота, и прокралась вниз. Там ничего и никого не было. Я выглянула в дверь черного хода и обвела взглядом спокойную поверхность озера. Ничего. Закрыв все двери, я уехала. На полпути я поняла, что не взяла вещи, которые собрала в доме. – Проклятие! Я не хочу туда возвращаться! Я проехала еще немного и обругала себя суеверной дурой. Там ничто не может причинить мне вред. Если там и бродит привидение Селесты, оно бессильно нанести телесные повреждения. Я развернула машину и поехала обратно. Тогда-то и произошел второй странный случай. Я держала в руке ключ и собиралась вставить его в замок, когда в моей голове раздался голос: – Не входи туда! Оставь вещи. Испугавшись, я вздрогнула и уронила ключ в густые колючие кусты. Через десять минут тщетных поисков я выругалась и решила: – Ну что ж, так тому и быть. Коробки подождут, пока их не заберет кто-нибудь еще. На этот раз я не повернула назад. Я не очень-то верю в шестое чувство и в общение с духами, но я не идиотка. Я могу понять, когда в моей голове кто-то кричит: «Стой!» Я получила хорошее известие после того, как закончила записывать свою новую песню. В тот день в студии я чувствовала, что должно что-то произойти. Когда ребята из технической бригады затихают, прежде чем разразиться аплодисментами, ты понимаешь, что только что создала что-то выдающееся. Так случилось и в тот день, когда я спела последнюю ноту своей «Женщины с горы виски». Тишина была просто оглушающей, а потом – взрыв аплодисментов. Мой самый строгий критик Вэлли Прайвет – лидер-гитарист сопровождающей группы, посмотрел на меня и медленно кивнул. Это самая высшая похвала, которую вы можете получить от него. Харрисон подошел и молча обнял меня, потом он сказал: – У меня есть дела в конторе, но вечером мы едем обедать. Никаких возражений! За обедом он сказал, что я участвую сразу в двух номинациях Грэмми[15] – как лучшая исполнительница и за лучший альбом. К тому времени, как принесли кофе и десерт, я уже знала, что у Харрисона было еще что-то на уме. Он смотрел на меня так, как будто видел меня впервые. – Ну, ладно, Харрисон. Выкладывай, что там у тебя. Теперь, когда Ройс Макколл уже не мешал мне, я могла хорошенько разглядеть Харрисона Джада. Я поняла, что не уделяла ему должного внимания. Он был чертовски красив! Но Харрисон был гордым человеком. Я это знала и уважала его чувства. – Фэйбл Деверо, ты знаешь, что я не из любопытных. Я ни разу не вмешался в твою личную жизнь и не задавал тебе об этом вопросов, даже когда ты сходила с ума по этому рыжеволосому ковбою, хотя я сразу мог бы сказать, что он тебе не подходит. – И все свое любопытство ты приберег к этому случаю? Так? Извини! Продолжай. Ты был прав насчет Ройса, но это история. Так что же это может быть? Сплетни обо мне на «Мьюзик Роу»? – Нет, все там говорят о тебе только хорошее. Это не сплетни. Просто твоя новая песня вызвала у меня какие-то странные чувства. – «Женщина с горы виски»? Тебе она действительно понравилась? – Да, это очень хорошая работа. Но я говорю сейчас не об этом… Фэйбл, эту песню написала не ты. Я знаю тебя, твой стиль, твой ритм. Это отличная работа, но она не твоя. Я знаю это так же точно, как то, что сижу сейчас напротив тебя. Я аккуратно сложила свою салфетку и медленно сказала: – То есть ты хочешь сказать, что я украла песню у какого-нибудь бедняги и теперь пытаюсь выдать ее за свою? Ты на это намекаешь? Харрисон выглядел абсолютно потерянным. – Послушай, я знаю, что вокруг полно молодых ребят, которые хотят попробовать себя в кантри и у некоторых из них настоящий талант. Они готовы на все, только чтобы их песни исполнялись. И если ты пожалела какого-нибудь паренька, который пришел к тебе с хорошей песней и согласился выпустить ее с твоим авторством, это большая ошибка. Не с моральной точки зрения – это между тобой и твоей совестью, – но с юридической. Понимаешь ли ты, что если эта песня станет хитом, – а я знаю, что станет, – то настоящий автор может тут же объявиться, и тогда у нас будут такие проблемы, о которых ты даже не подозреваешь. Я долго молчала, решая, могу ли я доверить Харрисону правду. Он ведь просто деловой человек. Поверит ли он мне, если я скажу ему, что эта песня пришла мне в голову однажды утром, когда я гуляла на горе? Я решила, что поверит. И потом, Харрисон умеет слушать. – Харрисон, я должна рассказать тебе о настоящей женщине с горы виски, хотя, вероятно, тебе трудно будет в это поверить… Когда я закончила, Харрисон долго молча смотрел на меня. – Ты что, меня разыгрываешь? Ты хочешь сказать, что эту песню ты получила от женщины, которая жила во время Войны Штатов? Что у тебя есть прямая связь с этой Дайаной и ты знаешь все, что творится у нее в голове? – Не все. Но ее песни всегда остаются со мной. Харрисон очень долго смотрел на меня. – Это имеет какое-то отношение к твоей сестре? – Думаю, да. И доктор Вэлкофф тоже так считает. – А ты проработала с ним эту историю с Ройсом? – Частично, Харрисон. Уйдем отсюда. – Мы уйдем, но разговор еще не окончен. Он отсчитал несколько купюр и положил их на стол. – Я хочу побольше услышать об этих путешествиях во времени. Мы ехали на машине по дороге из Нашвилла, и я попыталась объяснить. – Я рассказала тебе все, Харрисон. Я этого не понимаю, мой психиатр тоже, но клянусь, я снова живу той жизнью, которая закончилась более ста лет назад. Ну, давай, скажи, что я сумасшедшая. – Я не думаю, что ты сумасшедшая. Просто ты даешь волю своему воображению. Слушай, я не знаю, что с тобой происходит, и насколько я всему этому верю, но я точно знаю, что эта песня, которую ты пела сегодня, станет хитом. Если ты поклянешься, что никто из живущих ныне не помогал тебе ее писать, я буду раскручивать ее. Я наклонилась и поцеловала его в щеку. – Клянусь! И Дайана не вернется и не подаст на нас в суд. Даю гарантию. Харрисон свернул на Франклин Роуд и проехал мимо поворота к моему дому. – Что ты делаешь? Ты пропустил наш поворот. – Я знаю. Мы едем ко мне, – сказал Харрисон и поправил зеркало на ветровом стекле. – Харрисон, уже очень поздно. Может, нам лучше… – Фэйбл, я не собираюсь делать того, о чем ты подумала, хотя и сам не раз об этом думал. Я просто не хотел поворачивать на дорогу к твоему дому. – Но почему? И кто же из нас самый загадочный? – Потому, – спокойно сказал Харрисон, снова поправляя зеркало, – что кто-то едет за нами от самого ресторана. Не поворачивайся! Я не хочу, чтобы он понял, что мы его заметили… У меня пересохло в горле. – С чего бы это ему за нами ехать? – Может, это один из твоих фанатов. Ладно, я сделаю вид, что поворачиваю к своему дому, а сам развернусь и поеду прямо на него. Завизжали шины, и наша машина уже ехала в обратном направлении. – Куда он делся? – прошептала я. – Наверное, свернул вниз к тому старому заброшенному дому. Я уверен, мы его напугали. По-моему, нам обоим не мешает пропустить по стаканчику. – Мне – двойную порцию. Не знаю почему, но к тому времени, когда мы допили свое виски, в воздухе явно завис вопрос: «А что же дальше?» – Я умею готовить дрянной омлет, – наконец нарушил тишину Харрисон. – Твои родители не будут волноваться, если ты останешься позавтракать? – Мои родители никогда обо мне не волнуются. Я взрослая женщина, Харрисон. Это на случай, если ты еще не заметил. – Я заметил. Кстати, если я тебе еще не говорил, то скажу сейчас. Ты отлично выглядишь. Он провел рукой по моим волосам. – Спасибо. Я, наконец, рассталась с этим подростковым ожирением. – Фэйбл, пожалуйста… Думаю, ты знаешь, чего я хочу сегодня, и, по-моему, ты тоже этого хочешь. Я с самого начала был очень терпелив, даже когда ты носилась с этим Ройсом. Но пора бы нам разобраться, что происходит между нами. Ты только что сказала, что уже взрослая. Докажи это. Ты никогда по-настоящему не целовала меня. Поцелуй сейчас! Если бы я могла написать песню об этом первом поцелуе, я бы стала богатой. Я попыталась остановить неизбежное. – Думаю, нам лучше остановиться на этом. Уже так поздно… – Ты совершенно права. После следующего поцелуя я уже не могла сопротивляться, когда он взял меня на руки и понес в спальню. |
||
|