"Слезы огня" - читать интересную книгу автора (Макфазер Нелли)

Глава 11

Маргарет Эрни Макафи родилась 4 марта 1860 года.

Празднование рождения первого ребенка Дайаны дало превосходную возможность семье Деверо подумать о чем-то, кроме грозящего отделения Юга.

Радостную новость принесла всем Пруди.

– Девочка! Просто красавица!

Ее лицо все еще блестело от пота. Роды были очень трудными. Все поверили в то, что ребенок родился раньше срока, так как девочка весила всего пять фунтов.

Шон и Жан Поль издали радостные крики, а Аурэлия заплакала от счастья. Даже Габриэлла вела себя слегка возбужденно, особенно после того, как Аурэлия напомнила ей, что Дайана хочет, чтобы они обе стали крестными матерями девочки.

Чтобы отпраздновать это событие, вынесли самый первый бочонок виски Дейердрэ. Жан Поль поднял свой стакан и залюбовался цветом напитка.

– Я даже не знаю, за что выпить в первую очередь: за эту чудесную малышку, за этот напиток, который по словам Руфуса, изменит вкусы всей страны, или за то, чтобы Юг отделился от Севера, если Линкольна выберут в президенты.

Шон поднял свой стакан.

– Давайте выпьем за все сразу.

Его глаза расширились, когда он осушил свой стакан.

– Святые угодники! Теперь я точно знаю, что нам следует выпить каждый ваш тост в отдельности, а потом еще все тосты, которые придут нам всем в голову!

Жан Поль, сделав первый глоток, кивнул.

– Я согласен с вами, Шон. Сегодня Диди подарила вам чудесную дочь, но она также сделала отличный подарок этой стране. Не припомню, чтобы когда-нибудь пробовал виски лучше этого!

Он налил себе еще стаканчик.

– Вы знаете, у меня были сомнения насчет этого предприятия, но говорю вам, это отличная работа. Аурэлия, ты должна это попробовать.

– Вы, мужчины, можете напиваться виски Дайаны, если хотите, а я посмотрю на нее саму и на новорожденную. Шон, думаю, ваша жена будет рада увидеть и отца ребенка.

Если бы там была Дайана, она бы только печально улыбнулась иронии слов Аурэлии.

На лице Шона отразилось смущение, и он поставил свой стакан.

– Я просто не хотел мешать. Честно говоря, маленькие дети меня до смерти пугают.

Аурэлия взяла его за руку.

– Ну что ж, вам теперь нужно будет как-то перебороть эту болезнь. Ведь у вас теперь будет собственный ребенок.

Шон разбудил Пруди, отдыхавшую в своей комнате.

– Пруди, у Диди жар, и она бредит, как будто сошла с ума! Пойдем быстрее, мне кажется, она умирает!

Жар девушки еще более усилился, несмотря на обтирания холодной губкой. Жан Поль послал работника за доктором, но все они опасались, что он не успеет вернуться и спасти ее.

– Кто эта Джулия, которую она все время зовет? – спросил Жан Поль Шона.

– Это та женщина в Нашвилле, которая приютила Диди, когда она впервые оказалась в городе.

Жан Поль положил руку на плечо Шона.

– Шон, сейчас вы ничем не поможете Диди, и я думаю, что, может, эта Джулия сможет что-то сделать. Почему бы вам не съездить в Нашвилл? Может быть, вы сможете привезти сюда эту леди…

Шон пулей вылетел из комнаты, явно почувствовав от этого облегчение. Аурэлия упрекнула мужа.

– Зачем ты это сделал, Жан Поль? Шон должен быть здесь, со своей женой.

– Парень буквально разваливался на части, ему нужно было чем-то заняться. И потом, эта женщина, Джулия, – единственный человек, который есть у Дайаны, кроме нас, и я действительно думаю, что она сможет помочь девочке справиться с этой болезнью быстрее.

Жан Поль погладил жену по руке.

– Ты не подходишь на роль сиделки для Диди, дорогая. Посмотри на себя. Ты такая бледная и вся дрожишь. А Пруди нужно заботиться о ребенке. Если Шону удастся привезти Джулию в Монкер, нам всем будет только лучше.

– Я так боюсь за нее, Жан Поль, – сказала Аурэлия, снова начиная плакать. – Ты только посмотри на нее, она лежит как мертвая! Как бы я хотела, чтобы Андрэ был здесь! Он бы знал, что делать.

Аурэлия плакала и поэтому не заметила боли, которая мгновенно появилась во взгляде ее мужа.

– Андрэ вместе с другими игроками уехал на золотые прииски. И он теперь не уедет из Колорадо, пока ему будет кого обыгрывать там.

В словах Жан Поля слышалась скорее покорность судьбе, чем резкость.

– Ты в этом уверен? – прозвучал голос со стороны двери.

Аурэлия повернулась и, увидев Андрэ, вскрикнула.

– Ах, Андрэ, я так рада вас видеть!

Она подбежала к нему и обняла, но тут же сказала:

– Мы не должны шуметь. Бедная Диди…

Аурэлия махнула рукой в сторону кровати, рядом с которой сидела Пруди и вытирала лоб больной мокрым полотенцем.

– Я знаю. Я встретил по дороге Шона. Он рассказал мне обе новости – и плохую, и хорошую. Как она?

– Все еще в горячке. А вы не встретили доктора Холлинза?

– Да, он сейчас будет.

Андрэ не спускал глаз с неподвижной фигуры на кровати и не видел обращенного на него проницательного взгляда брата.

– Шон сказал, что с девочкой все в порядке. Можно мне взглянуть на нее?

Аурэлия подвела его к плетеной колыбели, которую Жан Поль заказал задолго до рождения девочки.

– Неправда ли, она прелестна!

Андрэ дотронулся до детской ручонки, и у него сжалось сердце, когда ее крохотные пальчики обвились вокруг его пальца.

– Да, прелестна…

– Андрэ, я не могу поверить, что вы дома! – воскликнула Аурэлия. – Мы были уверены, что вы останетесь в Колорадо.

– Моя страна в опасности. Я решил, что нужен здесь.

И брату:

– Жан Поль, я знаю, что Теннесси все еще в нерешительности, но идут разговоры об отделении, которые просто удивляют меня. Ты следишь за событиями. Что ты думаешь об этом?

– Я думаю, что на этот раз все будет не так, как в 1832 году, когда Южная Каролина объявила о своем отделении. Думаю, на этот раз мы выйдем из Союза все вместе.

– Но это же не приведет страну ни к чему хорошему, Жан Поль. Ты же знаешь это.

– Знаю, но я знаю еще и то, что нас прижали к стене. Ты же сам донимаешь: то, что называется индустриализмом на Востоке, – использование труда детей и иммигрантов, – здесь называется рабством. Они индустриалисты, а мы – чудовища. Но рабство – не единственный спорный вопрос. Процветание Юга и его требования больших прав не нравятся некоторым людям, стоящим у вершины власти.

– Я знаю, что нас ждут трудные времена… А вот и доктор Холлинз.

Андрэ еще раз посмотрел на спящего ребенка и женщину на кровати.

– Жан Поль, мы ничем не сможем здесь помочь. Мне не помешало бы выпить. Письмо, которое я привез Дайане от ее отца, может подождать до утра.

Жан Поль удивлённо посмотрел на брата, и Андрэ быстро солгал:

– Я встретил однажды в салуне Райли О'Ши, и когда мы разговорились, выяснилось, что Дайана – его дочь.

Андрэ спрятал улыбку, вспомнив смущение Райли О'Ши, когда тот сел за один стол с Андрэ. Но он предложил заплатить ему долг и засыпал вопросами о девушке, наконец, доверив ему это письмо.

– Кажется, у Диди есть семья, о которой мы и не подозревали. Пойдем выпьем виски. Думаю, оно тебе понравится. Аурэлия, ты тоже должна отдохнуть. Пруди даст нам всем знать, если что-то изменится. С Диди теперь все будет в порядке, раз доктор Холлинз здесь. Пойдем, дорогая…

Перед рассветом у Дайаны начался кризис, и она стонала и металась по постели, сбрасывая с себя одеяло. В это же самое время Андрэ мерил веранду беспокойными шагами и курил одну сигарету за другой, поминутно поглядывая на коттедж Макафи.

– Какого черта я вернулся? – пробормотал он. – В стране черт знает, что творится! Мне бы следовало продолжать свое любимое занятие в безопасном месте и держаться подальше от Монкера.

Он увидел вышедшую на крыльцо коттеджа Пруди и быстро пошел к ней, на ходу спрашивая:

– Как она?

– Кризис прошел, – устало ответила негритянка. – Она в бреду говорила что-то странное, мистер Андрэ, очень странное. Несколько раз упоминала ваше имя. Вы что-то сделали этой девочке, мистер Андрэ?

Пруди посмотрела на него одним из тех взглядов, которым неизменно добивалась от него признаний, когда он был еще маленьким мальчиком.

– Могу я увидеть ее? Она не спит?

Андрэ совсем не хотелось, чтобы Пруди узнала его тайну. Он был абсолютно уверен, что она снимет с него живого кожу за это.

Пруди скрестила на груди руки.

– Не думаю, что это прилично, ведь вы не ее муж.

– Пруди, клянусь, я не сделаю ничего предосудительного!

Больше всего Андрэ хотелось увидеть Дайану и самому удостовериться, что с ней все в порядке.

– У меня есть письмо от ее отца. Я знаю, она очень обрадуется ему.

– Она очень устала, так что ведите себя хорошо.

Андрэ поцеловал негритянку в морщинистую щеку.

– Обещаю тебе. А ты пока пойди на кухню и выпей кофе. Можешь принести чашечку и мне, а я пока расскажу Диди о ее отце.

– Хорошо. Но не вздумайте расстраивать ее – она и без того много перенесла! И присматривайте за ребенком. Как только девочка проснется, сразу же позовите меня!

Дайана открыла глаза, когда Андрэ прошептал ее имя.

– Андрэ?

Она была настолько слаба, что едва могла говорить.

– Ш-ш-ш! Все в порядке. Я просто хотел проверить, что тебе действительно лучше.

– Что ты здесь делаешь? Ребенок? Мой ребенок…

Она попыталась приподняться, но упала обратно на подушку.

– С твоим ребенком все хорошо. Она такая же красивая, как и ты.

Девушка окинула комнату теперь уже вполне осмысленным взглядом.

– Шон… где мой муж?

– Он уехал за Джулией. Ты все время звала ее. Жан Поль подумал, что она поможет тебе справиться с твоей болезнью, если будет рядом.

Дайана судорожно вдохнула воздух.

– Нет! Шон узнает все…

В ее широко раскрытых глазах был страх.

– Он ведь ничего не знает о ней, о ее деле. О Боже, Андрэ, ты должен остановить его!

– Ш-ш-ш!.. Джулия закрыла свое заведение. Он не найдет ничего, кроме уважаемой леди средних лет, живущей в приличном доме на второй авеню. А теперь, может быть, ты хочешь узнать кое-что о своем отце?

– О моем отце?

– У меня для тебя письмо. Мы снова встретились с ним. – Андрэ засмеялся. – Он был очень удивлен, увидев меня в том салуне. Но после того, как я заверил его, что не сержусь на него, мы приятно поговорили. В основном, о тебе. Он очень сокрушался о том, что убежал тогда и оставил тебя одну.

– Так значит, он снова принялся за старое?

– Нет. Он нашел золото. Не много, но достаточно, чтобы он мог безбедно жить и еще вернуть мне то, что он был должен. Я знаю, Джулия заплатила этот долг за вас. Я отказался от денег Райли. Но когда он узнал, что ты замужем и ждешь ребенка, то захотел послать деньги тебе. Я положу их сюда, в ящик.

– Почему ты так добр ко мне? Когда ты уезжал, ты вел себя так, будто ненавидел меня.

– Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Дайана, даже когда мне этого хотелось бы. Я уехал, чтобы найти Джулию. Я заставил рассказать мне все. Она сказала, что Лилиан налгала мне, что ты просто жила у нее до того, как вышла замуж за Шона, но что у тебя никогда не было другого клиента, да она бы тебе и не позволила.

Андрэ поднес ее слабую руку к своим губам.

– Дайана, в глубине души я никогда не верил, что ты способна вести такую жизнь. Если бы я только слушал, что говорит мне мое сердце!

– Сердца тоже умеют лгать. Мое лжет мне постоянно.

– А обо мне оно лжет тебе? О твоих настоящих чувствах к Шону? Как бы я хотел, чтобы он узнал правду…

– Шон никогда не знал о том, чем занимается Джулия. Мне не хотелось обманывать его, но зачем было рассказывать ему, что я работала в борделе?..

Сдавленный возглас заставил их обоих одновременно повернуться.

– Шон! – воскликнула девушка.

В его широко раскрытых глазах читался одновременно боль, ужас и отвращение.

– Я не могу в это поверить! Ты обманывала меня все это время! А вы!

Шон обратился к женщине, которая вошла в комнату вслед за ним и немедленно встала между ним и Дайаной.

– Вы! Миссис Постон, уважаемая леди! Не могу поверить, что вы поступили так со мной, вы обе!

– Шон… – мольбу девушки заглушили сильные руки Джулии. – Шон, пожалуйста, пойми! Я ухаживала за садом, помогала на кухне. Клянусь тебе… Спроси Джулию. Я не работала, как другие девушки! Кроме… кроме…

Взгляд Дайаны молил Андрэ о помощи.

– Это было только один раз, – прошептала она. – Только в ту ночь.

– Почему я должен этому верить? Почему я должен верить тебе или мадам Джулии? Я теперь не знаю даже, мой ли это ребенок! Ты заставила меня думать, что мой. Но почему я должен верить на слово… какой-то девке?..

Андрэ подошел к нему и сказал:

– Остановитесь, Макафи! Дайана сказала, что она не была проституткой, и, я думаю, вам придется либо поверить ей, либо убираться из ее жизни и из Монкера.

– А вы какое отношение к этому имеете? Я работаю на Жан Поля. Он нанял меня, а не вы!

– Думайте, что говорите своей жене.

Шон посмотрел на двух женщин, которые обнявшись сидели на кровати.

– Как же вы, должно быть, смеялись над неотесанным ирландским дурнем!

Он подошел к колыбели и посмотрел на спящего ребенка.

– Не знаю, чья она дочь, но будь я проклят, если стану отцом ублюдку из борделя!

Дайана спрятала лицо на груди Джулии. Андрэ сжал, кулаки.

– Если таково ваше решение, думаю, вы не станете терять время и уберетесь ко всем чертям из Монкера!

– Я уже сказал вам, я работаю на Жан Поля, а не на вас! У меня контракт с вашим братом на два года.

С каменным выражением лица Шон посмотрел на Дайану.

– По закону ты все еще моя жена, а эта девочка – моя дочь. Я говорю это при свидетелях. Я честный человек и сдержу свое дело. Я буду тебе мужем и отцом Эрни, но только формально, пока не скоплю достаточно денег, чтобы уехать отсюда и начать свое собственное дело. А пока я хочу, чтобы Жан Поль и миссис Аурэлия ничего не узнали. Они были очень добры ко мне, и я хочу завершить то, что начал здесь, в Монкере.

– Где вы будете жить?

– Рядом с конюшней есть маленькая комната, где мне будет удобно. Могу я оставить вещи здесь, чтобы Деверо ничего не заподозрили? И могу ли я положиться на вас в том, что вы ничего не скажете своему брату?

– Не знаю, как это может отразиться на Дайане и ее девочке, но пока я согласен ничего не говорить Жан Полю и Аурэлии. Особенно Аурэлии. Моя невестка так слаба…

– И эта молодая женщина тоже! Она только что родила ребенка и чуть не умерла от родовой горячки, – заявила Джулия, натянув на плечи девушки одеяло и потрогав ее лоб. – А этот ребенок ни в чем не виноват, и его нужно будет покормить утром. Поэтому я прошу – нет, требую, чтобы вы оба ушли отсюда и занялись своим делом. А я позабочусь о своей Диди и ее крошке. И если я услышу в ее адрес хотя бы одно грубое слово от вас, Шон, я смогу с вами разобраться до того, как уеду из этого дома!

Слабо улыбнувшись, Дайана сказала:

– Джулия, я бы хотела, чтобы ты никогда не уезжала из Монкера! А сейчас я хочу взглянуть на свою малютку.

Джулия закрыла дверь за обоими мужчинами.

– Я только хочу, чтобы у этой крохи был настоящий отец.

Она передала девушке маленький сверток.

– Ты знаешь, Андрэ не получил того письма. Наверное, Лилиан забрала его себе.

– Ты не сказала Андрэ, что Эрни его дочь?

– Нет, пока это не мое дело. – Джулия особенно выделила это «пока». – Хотя мне очень хотелось это сделать, когда я увидела, как ведет себя Шон. Этот мальчик явно изменился.

– Шон уже не мальчик, Джулия. А изменился он, когда начал понимать, что я не люблю его и никогда не любила.

– Ну, ты была ему хорошей женой.

Джулия обратилась к ребенку, которого больше интересовал завтрак, а не эти взрослые разговоры.

– Ах ты, моя малышка! Твоя мама сейчас между молотом и наковальней. Если она скажет Андрэ правду, разразится большой скандал из-за того, что она замужем за другим. А если не скажет и Шон бросит свою семью… Андрэ был бы таким хорошим отцом!

Дайана засмеялась. Она чувствовала себя гораздо лучше и была убеждена в том, что это благодаря Джулии.

– Я не так уж в этом уверена! Он напоминает мне моего отца.

Она рассказала Джулии о Райли О'Ши и об их с Андрэ случайной встрече в Колорадо.

– Ты можешь поверить, он прислал деньги, которые был должен Андрэ! Они в ящике. Пожалуйста, возьми их. Ведь именно ты заплатила мой долг.

Джулия отказалась, заявив, что хочет, чтобы эти деньги были отложены для маленькой Эрни. Затем она настояла на том, чтобы Дайана ложилась спать.

– Тебе очень много пришлось вынести, дорогая. Отдыхай и ни о чем не волнуйся. Я останусь здесь, пока буду нужна тебе.

Джулия вернулась в Нашвилл очень не скоро, а маленькая Эрни была здоровым восьмимесячным ребенком, которого сильно баловали Пруди и Летиссия.

Дайана и Шон сохраняли гражданские отношения, которые всем казались вполне нормальными. Никто, кроме Андрэ, который делал все, чтобы помочь Жан Полю вернуть Монкеру былую финансовую стабильность, не знал, что Шон и Дайана не живут больше как муж и жена.

Горное виски Дайаны имело большой спрос во всей округе. Они с Руфусом почти каждый день развозили его по разным магазинам и лавкам.

Когда они проезжали в своей повозке, люди останавливались и показывали на девушку пальцем. Для своих поездок она надевала один и тот же, уже порядком поношенный костюм: кожаные юбку и куртку, ботинки и кожаную шляпу. Она всегда брала с собой хлыст, которым мастерски щелкала над головами лошадей. Дайана провела бесчисленные часы, обучаясь пользоваться этим хлыстом, потому что знала – настанет такой день, когда это ей может очень пригодится.

Однажды в лавке Дональда Була – месте сбора всех сплетен о нарастающих волнениях на Юге – девушка узнала, что Абрахам Линкольн избран президентом Соединенных Штатов.

В тот вечер Дайана возвращалась домой с тяжелым сердцем, думая о том, как теперь будут разворачиваться события на Юге.

– Руфус, я все думаю, как это отразится на Монкере. Если мы все же примем участие в войне, как поговаривают, то Жан Поль первым вступит в армию, потом Шон, да и Андрэ, конечно, не останется в стороне. Как мы будем управлять домом?

Старый негр грустно покачал головой.

– Не знаю, миссис Диди, не знаю… Миссис Диди, там кто-то перекрыл дорогу.

Увидев группу мужчин, собравшихся вокруг перевернутой повозки, она взяла в руки свой кнут.

– Только ничего не говори, Руфус.

Дайана сразу же обнаружила две опасности. Во-первых, в центре группы был Лем Джо Бартоу, а во-вторых, все мужчины были пьяны.

– Эй, Бартоу, – закричала она. – Убирай свою повозку с дороги.

– Ох, да будь я проклят, если это не сама королева виски! Да, это она. Ну а что, если я скажу тебе, что мы не очень-то довольны этим ублюдком в Вашингтоне, который стал президентом, и собрались здесь обсудить, что нам теперь делать?

– А что, если я скажу тебе, что тороплюсь домой и, если ты не уберешься с моей дороги, я поеду прямо на вас?

– Ах, какие мы грозные, одна женщина и старый негр!

Кнут девушки просвистел в воздухе и резко щелкнул над головами лошадей, запряженных в повозку Бартоу. Напуганные животные понеслись по полю, освободив путь. Дайана погнала своих лошадей мимо пьяных мужчин, не обращая внимания на их крики.

– Миссис Диди, вы самая смелая женщина из всех, кого я знаю, – восхищенно сказал Руфус. – Но, по-моему, вы нажили себе злейшего врага.

– Лем просто трус, и его нечего бояться.

Но Дайана знала, что Руфус прав.

Среди всех волнений после выборов и мрачных разговоров об отделении Юга, родилась новая романтическая история. Габриэлла страстно влюбилась в Чарльза, наследника плантации Барксдэйл, находившейся неподалеку от Монкера.

Аурэлия была одновременно удивлена и обрадована.

– Не могу поверить, что она наконец-то решила выйти замуж за одного из этих молодых людей! Я так же не могу поверить, что она выбрала одного из самых завидных женихов штата. Я всегда думала, что эта глупышка убежит с кем-нибудь, вроде Андрэ. Диди, вы должны помочь мне продумать помолвку. Все так расстроены положением дел в стране. Это должно быть событием года! Никакой обреченности, никакой скуки!

Они решили отпраздновать помолвку 23 декабря, накануне Рождества, и пригласили всех в округе. Джулия написала из Нашвилла, что она не пропустит этого события и привезет Диди новый рецепт еще одного местного напитка – мятного джулепа.

Андрэ появился в Монкере накануне торжества и нашел Дайану под навесом в саду, в котором она сушила травы.

– Как долго мы уже не были наедине? Каждый раз, когда я приезжаю домой, ты убегаешь от меня. Но не на этот раз.

Девушка почувствовала, как знакомо забилось ее сердце.

– Мне нужно переделать столько дел…

– Они могут подождать. А мое дело не может. Диди, я видел, как ты пытаешься спасти свою семью, но это бесполезно. Ты и твоя дочь заслуживаете лучшего. Я хочу, чтобы ты развелась с мужем.

Дайана в ужасе посмотрела на него.

– Я никогда не смогу этого сделать!

– Почему? Это вполне возможно. Да и Шон тоже заслуживает лучшего.

– Мы с ним хорошо живем вместе. Он добр к Эрни, играет с ней. Шон – хороший человек.

– А что делаешь ты, – прошептал он, – такая красивая и страстная женщина, которой нужно, чтобы ее любили? Что ты делаешь по ночам? Мне знакомо это одиночество, я знаю, как много ты можешь предложить мужчине…

– Андрэ, пожалуйста, не делай этого! Мне и так трудно…

– Именно этого я и добиваюсь – показать тебе, что каждый день жизни без любви – огромная потеря!

– Я не могу, Андрэ! Ты не должен так поступать со мной. Это несправедливо! Когда я была с тобой в ту ночь, я была не замужем. Теперь все не так. Пожалуйста, уважай это и оставь меня!

– Ты хочешь всю свою жизнь прожить вот так? Я не могу в это поверить! У «королевы виски» должно хватить храбрости сделать то, о чем я прошу!

Девушка взяла в руки чашку листьев мяты, которую она высушила специально для торжества.

– Мне нужно возвращаться в дом. Габриэлла искала тебя, думаю, она хочет попросить тебя объявить о ее помолвке завтра вечером.

Андрэ вздохнул.

– Ты не хочешь говорить о нас с тобой, ведь так? Я найду Габриэллу позже. А пока я еще не закончил с тобой. Я терпеливый человек, но только до определенного момента.

Все, кто имел хоть какое-то положение в обществе, от Нашвилла до Шелбивилла, были на приеме в честь Габриэллы Деверо в тот вечер 23 декабря 1860 года.

Дом был празднично украшен. Пруди и Дайана нарвали сосновых веток и развесили их по всему дому. Стол в гостиной просто ломился от деликатесов и традиционных праздничных блюд, так любимых южанами.

Мятный джулеп в специальных серебряных чашках, привезенный матерью Аурэлии из Англии, сразу же понравился всем гостям. Аурэлия была очень довольна тем, что она стала первой хозяйкой в округе, которая подала гостям этот напиток.

– Это виски Диди и рецепт Джулии делают его таким чудесным, – говорила она каждому, кто умолял ее поделиться секретом этого напитка.

Когда Андрэ вывел Габриэллу и ее жениха на середину комнаты и объявил об их предстоящей свадьбе, все сразу заулыбались и зааплодировали.

– Какая чудесная молодая пара, – прошептал сосед Дайаны. – Я только надеюсь не опуститься до братоубийственной войны. Ведь этому мальчику первому придется вступить в армию.

– Многие наши друзья уйдут… – девушка не смогла продолжить начатую фразу.

В комнате поднялась волна возбуждения, когда Джек Тарвер ворвался туда и привлек всеобщее внимание удивительным и пугающим сообщением.

– Началось то, что должно было начаться, когда в Белом Доме посадили республиканца. Южная Каролина вышла вчера из Союза, и Миссисипи и Флорида недолго будут ждать!

В комнате все разом зашумели. Большинство задавали один и тот же вопрос: что будет делать Теннесси. Жан Поль переходил от одной группы гостей к другой, выдвигал предложение, чтобы Теннесси последовал примеру Южной Каролины.

– Мы не можем оставить наших друзей в одиночестве! Мужчины Теннесси не могут пойти против своих собратьев и вступить в армию Линкольна.

Габриэлла подошла к Дайане и обиженно сказала:

– Что же это такое, все абсолютно забыли, зачем они здесь собрались! И почему это мужчин интересуют политика и войны? Даже Чарльз уже говорит кому-то, что не может дождаться, когда возьмет в руки мушкет и уйдет на войну.

– Может быть, этого не случится, Габриэлла, – успокоила ее Дайана. – Я молю Бога об этом. Но если война все-таки начнется, ты должна быть сильной ради твоей тети Аурэлии. Ей будет очень трудно пережить, если Жан Поль и Андрэ уйдут воевать.

– А как же я? Я выхожу замуж в следующем месяце, а если все пойдет так, как говорят люди, я могу стать вдовой через полгода.

– Ш-ш-ш! Даже не думай о таких вещах! Думай о Чарльзе и о том, как вы счастливы вдвоем.

Дайана подумала об Андрэ и о том, сможет ли она перенести, если он уйдет на войну и с ним что-нибудь случится. Она думала о нем постоянно теперь, когда Эрни немного подросла и начала все больше походить на своего отца.