"Монсеньор Кихот" - читать интересную книгу автора (Грин Грэм)ГЛАВА VII Как монсеньор Кихот продолжал в Саламанке изучать жизньГостиница, в которой они остановились в Саламанке, находилась на маленькой неприметной боковой улочке. Она показалась отцу Кихоту спокойной и приветливой. Его знакомство с отелями было, естественно, ограничено, но некоторые вещи в этой гостинице ему особенно понравились, и он сказал об этом Санчо, когда они были одни в его номере на первом этаже и отец Кихот сидел на кровати Санчо. Самого отца Кихота поместили на третьем этаже, «где потише», как сказала ему хозяйка. – Patrona [хозяйка (исп.)] была по-настоящему рада нам, – заметил отец Кихот, – не то что эта бедная старуха в Мадриде, и какой большой штат для такой маленькой гостиницы – столько прелестных молодых женщин. – В университетском городке, – пояснил Санчо, – всегда много приезжих. – И заведение такое чистенькое. Когда мы поднимались на третий этаж, вы заметили, что возле каждой комнаты лежит кипа свежего белья? Они, должно быть, меняют белье каждый вечер после сиесты. Мне понравилась и эта их поистине семейная атмосфера: когда мы приехали, вся прислуга сидела за ужином, а patrona во главе стола разливала суп. Право же, точно мать с дочерьми. – Она была прямо потрясена, когда увидела монсеньера. – А вы заметили, что она забыла дать нам заполнить ficha? Все ее мысли были о том, как бы поудобнее нас устроить. Меня это очень тронуло. В дверь постучали. Вошла девушка с бутылкой шампанского в ведерке, наполненном льдом. Она нервно улыбнулась отцу Кихоту и поспешно вышла из комнаты. – Это вы заказали, Санчо? – Нет, нет. Я не слишком благоволю к шампанскому. Но так уж заведено в этом доме. – Может быть, нам следует выпить немного, чтобы показать, что мы оценили их любезность. – О, они все равно включат это в счет. Как и свою любезность. – Не будьте циником, Санчо. И девушка так мило нам улыбнулась. Это улыбка не за деньги. – Ну, если хотите, я откупорю бутылку. Шампанское, конечно, не сравнить с нашим ламанчским вином. И Санчо, повернувшись спиной к отцу Кихоту, чтобы не выстрелить в него пробкой, вступил с ней в долгую борьбу. А отец Кихот, воспользовавшись этим, принялся обследовать комнату. – Какая прекрасная идея! – воскликнул он. – У них тут ванна для ног. – Какая ванна для ног? Вот чертова пробка – не желает вылезать. – Я вижу, у вас на постели лежит книжечка Маркса. Можно я возьму ее почитать перед сном? – Конечно. Это «Коммунистический манифест» – я как раз советовал вам взять эту книжку. Ее куда легче читать, чем «Капитал». Они, видно, не хотели, чтоб мы пили это шампанское. Чертова пробка не желает вылезать. Но денежки с нас они все равно за него возьмут. Отца Кихота всегда интересовали детали. В исповедальне его так и подмывало задавать излишние и даже не имеющие отношения к исповеди вопросы. Вот и сейчас он не удержался и вскрыл квадратный конвертик, лежавший на ночном столике Санчо, – ему вспомнилось детство и записочки, которые иной раз оставляла у его постели мать, чтобы он прочел перед сном. Раздался взрыв, пробка ударила в стену, и струя шампанского пролетела мимо бокала. Санчо выругался и обернулся. – Чем это вы там занялись, отче? А отец Кихот надувал этакую прозрачную сосиску. Он вынул ее изо рта и зажал конец пальцами. – Как же тут удерживают воздух? – спросил он. – Наверняка должен быть какой-то зажим. – Он снова принялся надувать, и оболочка лопнула, правда, с меньшим треском, чем вылетевшая из бутылки пробка. – О, господи, извините меня, Санчо, я вовсе не хотел испортить ваш воздушный шарик. Вы купили его в подарок какому-нибудь ребенку? – Нет, отче, девушке, которая принесла нам шампанское. Не волнуйтесь. У меня есть несколько штук в запасе. – И не без злости добавил: – Да неужели вы никогда не видели презервативов? Нет, должно быть, не видели. – Ничего не понимаю. Это – презерватив? Но почему он такого размера? – Он не был бы такого размера, если б вы его не надули. Отец Кихот тяжело опустился на кровать Санчо. И спросил: – Куда вы привезли меня, Санчо? – В дом, где я бывал студентом. Просто удивительно, как живучи подобного рода заведения. Они куда устойчивее диктатур, и никакая война им нипочем – даже гражданская. – Вы не должны были привозить меня сюда. Священнику… – Не волнуйтесь. Вам никто не будет здесь докучать. Я все объяснил хозяйке. Она понимает. – Но почему, Санчо, почему? – Я подумал, что лучше нам не заполнять гостиничных ficha – по крайней мере сегодня вечером. А то ведь эти жандармы… – Значит, мы прячемся в публичном доме? – Да. Можно и так сказать. Со стороны кровати послышался крайне неожиданный звук. Звук сдавленного смеха. Санчо сказал: – По-моему, я еще ни разу не слышал, чтоб вы смеялись. Что это вас так позабавило? – Извините. Это очень нехорошо с моей стороны – смеяться. Но я просто подумал: что сказал бы мой епископ, если б узнал? Монсеньор – в публичном доме! Ну, а почему, собственно, нет? Христос общался же с мытарями и с грешниками. И все же лучше мне, пожалуй, подняться к себе и запереть дверь. А вы – будьте осторожны, дорогой Санчо, будьте осторожны. – Для того они и существуют, эти штуки, которые вы назвали воздушными шариками. Для предосторожности. Отец Йоне, наверное, сказал бы, что я не только прелюбодействую, но еще и занимаюсь онанизмом. – Пожалуйста, не говорите мне, Санчо, никогда не говорите мне о подобных вещах. Это все настолько личное – надо хранить это про себя, кроме, конечно, тех случаев, когда вы хотите исповедаться. – А какую епитимью вы наложили бы на меня, отче, если бы я пришел к вам утром на исповедь? – Как ни странно, но мне очень мало приходилось сталкиваться с такими вещами в Эль-Тобосо! Люди, наверно, боятся рассказывать мне о чем-то серьезном, потому что каждый день встречают меня на улице. Вы знаете – хотя вы этого, конечно, не знаете, – я терпеть не могу помидоры. И вот представим себе, что отец Герберт Йоне написал бы, что есть помидоры – смертный грех, а ко мне в церковь приходит старушка, которая живет рядом, и признается на исповеди, что съела помидор. Какую епитимью я на нее наложу? Коль скоро сам я помидоров не ем, то не могу и представить себе, какое это для нее лишение – не есть помидоров. Конечно, было бы нарушено правило… правило… от этого никуда не уйдешь. – А вы уходите от ответа на мой вопрос, отче: так какую же все-таки епитимью?.. – Наверное, прочесть один раз «Отче наш» и один раз «Богородице, дево, радуйся». – Всего один раз? – Если как следует прочесть молитву один раз, это все равно, что бездумно отбарабанить ее сто раз. Количество не имеет значения, мы ведь не лавочники. – И он тяжело поднялся с кровати. – Куда вы, отче? – Почитать пророка Маркса, пока не засну. Хотелось бы мне пожелать вам спокойной ночи, Санчо, но я сомневаюсь, будет ли ваша ночь спокойной в моем понимании. |
|
|