"Человек из-под земли" - читать интересную книгу автора (Макдональд Росс)Глава 29Родные ждали ее перед домом с двумя башенками. Сьюзан выбралась из машины и направилась в их сторону, волоча ноги и опустив голову. Мать обняла ее, осыпая ласкательными именами. В этой теплоте таилась искорка надежды для них обеих. Лестер Крендалл стоял рядом, не зная, куда себя деть. Он неуверенно глянул на меня и двинулся в мою сторону нетвердыми шагами, словно земля уходила у него из-под ног, причем по моей вине. — Ваш человек, — он махнул рукой в сторону дома, видимо, подразумевая Вилли, — ваш человек сказал, что она собиралась спрыгнуть с моста, но вы ее удержали... Я безмерно благодарен вам... — Просто повезло... Возможно, вы ей что-нибудь скажете?.. Он глянул на меня краешком глаза. — Что я должен ей сказать? — Ну, что вы рады, что она не убила себя... Он отмахнулся от моего предложения. — Я не хочу этих театральных жестов! — Мне так не кажется. Она пыталась покончить с собой дважды на протяжении последних четырех дней. Я бы не рискнул забирать ее домой, не показав соответствующему врачу. Он отвернулся, провожая взглядом входивших в дом женщин. — Ее никто не обидел? — Обидели. Морально и физически. Она была одурманена наркотиками и изнасилована. Она была свидетелем, по меньшей мере, одного убийства, а, возможно, и двух. Не ждите, что она справится со всем этим без помощи психиатра. — Господи! Кто ее изнасиловал?! — Элберт Свитнер. Крендалл застыл в каменном молчании. Я ощутил, как в нем поднимается тяжелая сила его юных лет. — Я убью подонка! — Он уже мертв. Быть может, вам об этом что-либо известно? — Нет... — Вы не видели его в последние два дня? — Я видел его один раз в жизни, восемнадцать лет назад. Я был свидетелем в суде, когда его посадили в исправительный дом за угон моей машины. — Я слыхал, что он посетил вас в вашем отеле после освобождения из престонского исправительного дома... Не припоминаете? — Ладно. Я видел его дважды. Ну, и что это доказывает? — Не расскажете ли вы мне, что тогда произошло? — Вы сами прекрасно знаете, иначе вы не вытаскивали бы эту историю на свет Божий. Он хотел разбить наш брак. Все эти три года в исправительном доме он, наверное, ничего не делал, только думал, как этого добиться! Сказал, что он — отец Сьюзи и что подаст в суд для установления отцовства. Я пересчитал ему кости! — он дважды вбил кулак в открытую левую ладонь. — Марту я тоже поколотил. Она забрала Сьюзи и ушла, это не удивительно. И не возвращалась достаточно долго... — Она ушла со Свитнером? — Не знаю... Она так никогда и не рассказала мне... Я думал, что уже не увижу ни Сьюзи, ни ее... Казалось, вся моя жизнь летит в пропасть! Вот и долетела... — Вы можете сейчас построить ее заново. Все зависит от вас... В его глазах мелькнула искорка понимания, но, несмотря на это он проговорил: — Сам не знаю, Арчер. Я старею, шестой десяток идет к концу. Все дело в том, что мне вообще не нужно было принимать в свой дом Марту с чужим ребенком... — Кто бы ее тогда принял? — Многие мужчины были бы счастливы назвать ее своей женой! Она была невероятно красива. Да и остается такой. — Давайте не хоронить себя заживо. Вы уже решили, где проведете ночь? — Я думал вернуться в Петролеум-Сити. Я-то вымучен, но Марта еще на коне... — А завтра? — Вернемся в Пасифик-Палисейд. Там рядом находится клиника, думаю отвезти Сьюзи туда, чтобы ее обследовали, — сказал он, словно это была его собственная идея. — Только сделайте это обязательно, Лестер. И следите за ней получше. Как я уже говорил, она вчера была свидетелем убийства, убийца может захотеть заставить ее замолчать... Я рассказал ему о длинноволосом мужчине и парике, найденном на трупе Элберта Свитнера. — Но значит, это Свитнер убил Броудхаста? — Убийца хочет, чтобы думали так. Но это абсолютно невозможно. Я видел Свитнера в Нортридже примерно в то время, когда был убит Стенли Броудхаст, — я заколебался. — Кстати, а где в это время были вы? — Где-то в Лос-Анджелесе. Искал Сьюзи. Я не спросил его, есть ли у него свидетели. Возможно, в знак благодарности за это он вынул бумажник и сунул мне несколько стодолларовых бумажек. Но я не хотел ни брать у него ничего, ни быть ему чем-либо обязанным, пока дело не прояснится. — Спрячьте это, мистер, — сказал я. — Вам не нужны деньги? — Если все кончится благополучно, я пришлю вам счет. Я направился в дом. В холле сидел Вилли Маккей с малышом на коленях и рассказывал ему о своем знакомом, старом заключенном, пытавшемся вплавь удрать из Алькатраса[10]. Марту Крендалл с дочерью я нашел в комнате, выходившей окнами на фасад дома. Они сидели в оконной нише, склонив друг к другу светловолосые головки. Час-полтора назад дом был тих, как пустыня, а сейчас напоминал теплое семейное гнездо. Я понимал, что выбираю небезопасный путь, но был вынужден рисковать. Поймав взгляд Марты Крендалл, я кивком головы пригласил ее в дальний конец комнаты. — В чем дело? — нетерпеливо спросила она, оглянувшись на Сьюзи. — Я не хочу оставлять ее одну... — Возможно, придется. Она с тревогой глянула на меня. — Вы что, хотите запереть ее?! — Возможно, вы сами сочтете необходимым поместить ее куда-нибудь на какое-то время. Она много пережила и имеет склонность к самоубийству... Она попыталась беззаботно пожать плечами, но это получилось не слишком убедительно. — Это была работа на публику. Она сама призналась... — Многие настоящие самоубийства начинались с работы на публику. Никто не может сказать, когда кончается притворство и дело принимает смертельно серьезный оборот. Всякому, кто хотя бы угрожает покончить с собой, необходима помощь. — Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей... — Я имел в виду помощь специалиста, психиатра. Я уже говорил об этом с вашим мужем, он обещал завтра отвезти ее в клинику. Но рано или поздно вы должны будете взять все в свои руки. И, наверное, было бы правильно, чтобы с психиатром говорили вы обе... — Разве я такая уж плохая мать?! — похоже, эта перспектива потрясла и испугала ее. — Я этого не говорил. Но вы никогда не были честны со своей дочерью, не так ли? — О чем вы говорите? — О вашей личной жизни. — Но я не могла рассказывать ей об этом! — испуганно сказала она. — А почему? — Я умерла бы от стыда! — Нужно, чтобы она знала, что и вы не святая. — Да, это правда... Хорошо, я сделаю это. — Честное слово? — Честное слово! Поверьте мне, я люблю ее! Сьюзи — моя малышка, моя маленькая девочка... Правда, уже не такая маленькая... Она хотела вернуться к дочери, но я задержал ее и увел в самый дальний угол комнаты. Вдоль стен висели полотна Эллен, словно отголоски полузабытого бреда. — Чего еще вы хотите от меня? — спросила она. — Два слова правды. Я хочу знать, что случилось пятнадцать лет назад, когда у вас в отеле появился Элберт Свитнер? Она смотрела на меня так, словно я ее ударил. — Сейчас неподходящее время для вытаскивания старых дел! — Мы не можем ждать более подходящего. Я знаю, что вы тогда сбежали от мужа. И что было дальше? Она надула губы и прищурила глаза. — Вам сказал Лестер? — Немного. Не все. Я знаю, что вы забрали Сьюзан и уехали. И я знаю, что потом вернулись. Я не знаю, что произошло за это время. — Ничего. Я обдумала ситуацию и вернулась — вот и все. В конце концов, это мое личное дело! — Это было бы вашим личным делом, если бы вы не впутывали в него других людей. И одна из них — Сьюзан. Она была достаточно большой, чтобы помнить. Марта Крендалл взглянула на дочь с испуганным любопытством. Та произнесла: — Вы обо мне говорите, правда? Это нехорошо... Голос ее был далеким и невыразительным. Она абсолютно неподвижно сидела в оконной нише, словно актриса, которая не может выйти на авансцену и окунуться в реку жизни. Ее мать покачала головой, сначала в ответ на ее слова, а потом — на мои. — Я не могу вынести этого ужаса! Меня ничто не заставит!.. — И что же вы сделаете? Бросите Сьюзан на произвол судьбы? Пусть справляется без вашей помощи? Она склонила голову, словно наказанный ребенок. — Но мне никто никогда не помогал... — Я помогу вам. Элберт Свитнер сказал вашему мужу, что он — отец Сьюзан. Но это не кажется мне правдоподобным. Даже такой человек, как Эл, не изнасиловал бы собственную дочь... — Кто вам сказал, что он изнасиловал ее?! — Сьюзан. — И мы с вами должны говорить об этом?! Ее глаза стали злыми, словно реальным становится лишь то, что произнесено вслух. — Сьюзан могла, значит, можем и мы. — Когда вы с ней говорили? — Когда вез ее сюда. — Вы не имели права... — Не имел? Но это было выше ее сил, ей нужно было сбросить груз. — Какой груз? — Груз воспоминаний, — сказал я, — груз слишком многих смертей. Ее глаза расширились, словно отыскивая в прошлом какой-то огонек. Но я увидел лишь отражение своей головы в миниатюре на их сетчатке. — Что Сьюзан вам рассказала? — спросила Марта Крендалл. — Не слишком много. Она вообще не хотела говорить, воспоминания сами просились ей на язык. Она была с вами в охотничьем домике одной летней ночью 1955 года, не так ли? — О какой ночи вы говорите? — О той, когда стреляли в Лео Броудхаста. Ее глаза спрятались за завесой ресниц. Она слегка покачнулась, словно воспоминание о выстреле ранило ее. Я поддержал ее и почувствовал под рукой тепло ее тела. — Сьюзан помнит это? Как это может быть? Ей было неполных три годика... — Она помнит пугающе много. Слишком много. Броудхаст был застрелен? — Не знаю... Я убежала, оставив его в доме... Была пьяна и не смогла завести его машину. А наутро не было ни машины, ни его... — Что это была за машина? — quot;Поршеquot;, маленький красный «Порше». Зажигание не включалось, и я убежала, куда глаза глядели... Я совершенно забыла о Сьюзан... Не помню, где была... — она высвободилась из моих рук, словно на них была кровь давнего убийства. — А что случилось с Сьюзан? — Вы за ней не вернулись? — Вернулась, но уже утром. Застала ее спящей на чердаке. Как она может помнить выстрел, если она спала на чердаке? — Она не спала, когда это случилось. Была внизу. Не придумала же она это! — Лео... мертв? — Скорей всего. Она глянула на дочь, я тоже повернулся. Сьюзан внимательно смотрела на нас, уже не как актриса со сцены, а как зритель. Мы говорили очень тихо и слышать нас она не могла, но, казалось, она знала, о чем мы говорим. — Сьюзан помнит, кто стрелял в него? — спросила ее мать. — Нет, а вы? — Я вообще не видела, кто это был. Мы с Леоном занимались любовью в постели, я была пьяна... — И вы не слышали выстрела? — Должно быть слышала. Но, понимаете, я не поверила собственным ушам... Я поняла, что он ранен только тогда, когда почувствовала кровь на его губах... Она облизнула губы кончиком языка. — Господи! Что вы из меня вытаскиваете! Я думала, что навсегда вычеркнула из памяти ту ночь! Это была самая страшная ночь в моей жизни! А должна была стать самой прекрасной... Мы втроем должны были уехать на Гавайи и начать новую жизнь. В тот день Лео купил билеты... — Отцом Сьюзан был Лео? — Скорей всего. Я всегда так считала. Потому и вернулась к нему, когда Лестер выгнал меня. Он был моим первым мужчиной... — Не Элберт Свитнер и не Фриц Сноу? Она закрутила головой. — Когда мы отправились в Лос-Анджелес, я была уже беременна. Я потому и придумала все это путешествие... — А вину свалили на них... — Лео было, что терять. А что теряли они? — Всю жизнь. Она посмотрела на свои ладони, словно проверяя, нет ли на них грязи или шрамов. Ее глаза затуманились печалью. Она вдруг опустила голову и укрыла в ладонях лицо. Словно сбросив чары, Сьюзи вышла из ниши и направилась к нам. Ее лицо странно блестело, словно отражая свет. — Вы довели мамочку до слез, мистер... — Ей станет легче от этого, — ответил я, — она такой же человек, как и все мы. Девушка посмотрела на мать удивленно. |
|
|