"Азов" - читать интересную книгу автора (Мирошниченко Григорий Ильич)ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯПоходный атаман сидел на крайнем струге, дед Черкашенин – рядом, напротив – атаман Старой, позади – казаки. Дед примечает звезды… Грызет сухарь да рыбу… Журчит, плескается вода. – Ты, Ванька, доглядывай за войском, – сказал старик. – Пускай не разбредаются. До кучи войско сбей. А как прибьемся к Сергиевскому городку – посушим весла. – Ладно! – ответил атаман. – Я сам смекаю, что нам в один рукав реки не влезть всем. Почнут стрелять все башни наугольные да другие – всех перебьют. – А ты пошли в один рукав полвойска, в другой рукав полвойска – ладно будет. Поднялся атаман Каторжный, по стругам передал: – По правому рукаву Дона сам пойду с полвойском! По левому – Старой. Чтоб тихо было! Султану, знать, донесли лазутчики, что войско с Дона тронулось. Дед Черкашенин сказал: – В Азове-крепости будет за десять тысяч войска! Да сердистаны-цепи на три ряда висят, от берега до берега. – Турки почнут стрелять с великим жаром, – предупреждал Старой. – Бить будут с Лютика – там тридцать пушек. Да с Лисьего – всех сорок пушек. Осадных пушек много… Ядра двухпудовые. – Как будут бить картечью, – сказал дед, – челны перевернут. – А мы обманем турок! – уверенно сказал походный атаман. – Обманем? Держи-поглядывай! Обманем! Всего в крепости за двести пушек – больших, середних и малых, да старых девяносто пушек! Вот и считай. Да гляди, куда ядро летит. В струг ударит – хлебнешь водицы… В Казикермене пушек меньше. – И там хватает. Проскочит ли Богдан? – нахмурился Старой. – Да тот проскочит. Гуляй, казак, за здорово, как хочешь! – А звезд, кажись, не будет ночью, – заявил дед. – Дождя, пожалуй, нагонит ветер. То нам на выгоду… Когда струги в темноте подплыли к Сергиевскому городку, неожиданно сверкнула молния. Закрапал мелкий дождик. – Ну что, не угадал я?.. – сказал, улыбаясь, дед. И вслед за тем грянул гром. – Захлещет шибко. Но нам-то сподручней: туча грозы не любит. Нехай грозуют молнии! Гроза ударила, загрохотала, стегала кнутами огненными по небу. Полил такой ливень, какого отродясь не видали казаки. Прорвало небо: вода хлынула оттуда потопом. Все струги сбились вокруг атаманского, закаруселили, тыкались носами о борты. Трещат борты да весла о весла стучат. Потом все лодки ткнулись в берег. – Суши весла! – пронесся протяжно голос атамана. – Жди моего приказа! Зовите атамана Сергиевского городка Косого – к нему есть дело! Атаман открыл сундук, вытащил из него каравай хлеба и жареное мясо. Покуда казаки под потоками дождя, накрывшись рядном, подкреплялись пищей, явился сергиевский атаман. – Ты звал меня? – спросил он горделиво. – Звал! – сказал круто походный атаман. – А для какого дела? – Прикуси язык, скажу. Дубы повырубал? – Дубы повырубал, – ответил тот. – Куда их столько? – А много ли? – Дубраву перевел! Дубов за триста! – Не мало ли? – Более того не мог. Без рук остались казаки. Рубили да тянули к берегу. – Гляди, и хватит. Дубы толкайте в воду! Да поживее! – Да что ты! Мне казаков не приневолить. Эко льет! Зари б дождаться. – А до зари? – Не можно, атаман! – Кидай дубы! – грозно поднялся Каторжный, блеснув саблей. – Дубы за час – и в воду! Слыхал? – Слыхал, – сказал покорно Иван Косой и скрылся в темноте. Дед кашлянул. Он продрог в сорочке мокрой. – «Кидай дубы», – насмешливо буркнул он. – А главного и не сказал Косому. Запальчив был гораздо. – Да что? – спросил Каторжный, не понимая слов старика. – Да то: дубы поплывут – и пользы нам не будет никакой! Почто ж ты не сказал ему, чтоб те дубы перевязать в плоты? – Сто чертей мне в глотку! Позабыл! Дуб-ббы пе-ре-ввя-за-атъ! – зычно закричал Каторжный вдогонку Косому; выскочил в темноту на берег. – Дуб-ббы пер-рре-вяза-ать! Плоты сбивать! Озаряемые молниями человеческие фигуры на берегу то пригибались, то выпрямлялись, то, наклонившись, бросали с плеч тяжелые дубы в Дон-реку. – Вяжи! – кричал Косой. – Вяжи! Походный атаман сидел уже в струге и нетерпеливо ждал, когда все дубы будут свалены в воду. На берегу ругались недовольные казаки: – Выходит, стало быть, задумал Каторжный – ты копай себе могилу! – Оно и ведомо: дадут первач, он шапки не ломает, а душу нам вывернет. – Добро, уйдем! Дубы оставим. – Изменники, – переругивались другие. – Ужели бросите? – А нам едино смерть! Уйдем! Дед сказал решительно: – Ты слышишь, атаман? Сергиевцы уйдут – дубов в воде не будет! – Слышу, дидусь. Куда они пойдут? Зря голову кладут на плаху. – Поганый сок в табун-траве. Ведают ли они, что поруху делу нашему чинят? – сказал Старой. – А я сорную табун-траву посеку своей саблей, – сказал Каторжный и крикнул: – Гей, вы, подь сюда! На берегу послышалось: – Иди, Митяй! – Сам иди! – Иди, Трофим! – Иди, Андрей! Тогда походный закричал: – Идите, идите все: и Митяй, и Трофим, и Андрей! Пришли. Стали перед стругом. – Дубы валять охоты нету? – Нету, – ответили все трое. – Кидайте шапки в грязь! Упали шапки. – Скидайте рубахи! Сбросили. – Теперь табун-травы не будет! Кто ж среди вас зачинщик? – сказал грозно Каторжный. – Митяй! Каторжный молниеносно смахнул ему голову острой саблей… – Эй, вы! – приказал он казакам, сидевшим в струге. – Табун-траву кидайте в воду. Изменникам одна дорога! Тело сбросили в Дон, а голову на берегу положили. – Чтоб неповадно было рушить дело! Дубы валите скоро!.. После этого дубы свалили в воду быстро. Походный атаман спросил: – Плоты связали? Любо! На левый плот пусть сядет Карпов. На правый – Афоня Борода. Пускай плывут. Коль свистну – распускай дубы поодиночке. Пересадили казаков на те плоты, и тронулись дубы вниз по Дону, к турецкой крепости. А молнии по-прежнему сверкают. Вода клокочет. Поплыли струги вслед за дубами. – Коли убьют меня, – сказал атаман Каторжный, – ты станешь на мое место, Старой. Пойду я к крайнему бастиону. Тот бастион – сильнейший. Назад дороги нет! – А меня убьют, кто поведет ватагу? – спросил Старой. – Михайло Черкашенин! – ответил атаман, не задумываясь. Дед слушал; откашлявшись, сказал: – Все живы будем. А доведется помирать – помрем сынами Дона. Атаманский струг скользнул между другими стругами, выскочил вперед и поплыл перед плотами… Дождь хлестал немилосердно. Сверкали молнии на небе… Ваньку Поленова трясло как в лихорадке. «Эх, и угораздило же! – думал он. – Москва далеко, царь высоко. Сгинешь тут, а кто узнает? Ох, ноченька, не приведи господь!» Блеснула ярче молния. Дед, крестясь, сказал: – Речка Койсуга позади, а впереди Азов! Держись крепче! Дон раздвоился. Открылись рукава. Мечети показались над водой, четыре крепостные башни. Дальше каланчи поднялись из темноты: – Ну, почалось! Приречная стена четырехгранными камнями легла по берегу. В стене – бойницы черные. Дальше осветился вал высокий. За валом – главная стена: три длинных лестницы свяжи – и все же не взберешься. Чернота-темень, словно в пропасть плывут челны с притихшими казаками. Струги приникли к берегу. Походный атаман свистнул… Молния сверкала над Азовом. На небе клубились сизо-черные облака. А на земле и на камнях турецкой крепости будто золото рассыпано. На Каланчинском острове горел большой костер. Там были главные склады. На стенах мелькали красные фески. Каторжный приказал: – Руби дубки! По одному спускайте вниз, на цепи и больверки! Поплыли, качаясь, один за другим дубы вниз, к цепям. Прошло немного времени, услышали: цепь заскрежетала и зазвенела. – Аллах! – послышались испуганные возгласы со стен Азова. По серым стенам турки побежали к бойницам. Возле пушек забегали с горящими фитилями. Еще дубок ударился. Звенит. Рванула пушка крепостная. Огнем всклубилось возле пушки и полетело к цепям ядро. Двенадцать пушек изрыгнули каменные ядра. Шипя, они упали в воду возле больверков. Дубки опять поплыли к крепости. Ударились о цепи, и те опять заскрежетали и зазвенели… Сорок пушек со стен Азова громыхнули сразу. Поднялась пальба из ружей. А дубки плывут, клюют. Цепи звенят, звенят. Поднялся страшный переполох в крепости. Каторжный стоит с Алешкой в струге. – Пускай дубки! – кричит он. – Руби бечеву! Тряслись все бастионы от стрельбы. Шипели ядра. Дед сидел молча и поглаживал бороду… А дождь все лил. Остров Лютик дрожал, а Лисий островок кипел в огне орудий. Сожгли дубы порох турецкий и турецкое терпенье. Когда пушки замолчали и ружья стихли, походный атаман сказал: – Старой, веди теперь полвойска влево. А я пойду с полвойском вправо. Обманом взяли турок! Минуем крепость, а там соединимся. Теперь беды не будет. И триста стругов тронулись. Переволокли их казаки через тяжелые цепи и – назло туркам – поплыли у самых стен Азова-крепости. Азовский паша понадеялся на свои сторожевые суда и дозорных, выставленных перед крепостью, но дозорные были схвачены и суда уничтожены. Турки стреляли уже вяло. Когда миновали крепость, дед, оглянувшись, сказал: – Бывал там Митридат, сидит в ней Амурат, а крепость будет нашей! То, братцы, вотчина князей Мстислава да Владимира! Гляди, Азов горит! Молнии, скрестившись, сверкали над Азовом. |
||
|