Грешнов МихаилСны над Байкалом

Михаил Грешнов

Сны над Байкалом

Варе и Константину Байкал открылся не сразу. Ракета мчала по водной глади к Шаманьему Камню, справа и слева шли берега водохранилища. Правый был горный. Ракета теснилась к нему, срезая вершины холмов, отраженных на глади вод... Волшебное гигантское зеркало. Местами, незамутненное рябью, оно лежало чистым и синим. Местами лилось серебром - там, где ветер касался поверхности. Ближе к берегу было темным от скрытых под ним глубин. И где-то Шаманий Камень, Байкал. "Проедем Камень, - говорили на пристани, - и сразу Байкал, не пропустите".

- В июне Байкал цветет, - сказал кто-то за спиной Вари.

- Камень! - тотчас откликнулся другой, и Варя и Константин увидели в нескольких метрах по борту черный, облизанный водой камень, который мгновенно ушел назад.

- Смотрите! - Пассажиры прильнули к окнам.

Но Варя и Константин смотрели вперед, в простор...

Они обосновались в местной гостинице. Бросили вещи и выбежали к Байкалу. Как подъезжали к Листвяному, вышли на пристань, промелькнула минута. Может, и в самом деле минута? Ракета не рыбачий баркас: посадка пассажиров, выход проходили стремительно, и то, что мелькнуло перед глазами Вари и Константина, огромное, синее, и что называли "Байкал", просто не уместилось в глазах. Захлестнуло, утопило, и теперь требовалось время, чтобы прийти в себя.

Но прийти в себя было непросто. Варя и Константин поняли: Байкал надо впитывать постепенно, неторопливо, вместе с воздухом, ветром, блеском и синевой. И наверное, молчаливо. Сейчас, выйдя на берег, они стояли у самой воды. Зеркало - Байкал тоже волшебное зеркало - светилось перед ними, трепетало, голубело, синело, где-то вдали переходило в лиловое, уходило в туман, скрывавший далекий берег, и от этого было бескрайним. Казалось, можно ступить на него, идти, и никуда не придешь - растворишься в дали, в свете.

Завороженные, они пошли по берегу.

Не замечали лодок, причала - глаза их глядели дальше. Не слышали говора идущих навстречу людей, какое им дело?

Поднялись по берегу и здесь - позади лес, впереди простор - сели среди камней.

- Костя, - сказала Варя. - Тебе не хочется петь?

- Нет, - ответил Костя. - Зачем?

- А мне хочется.

Мужчина подумал, ответил:

- Пой.

Варя посмотрела на него, склонив голову.

- А не будет ли это... - она не договорила.

- Чем? - спросил Константин.

- Диссонансом.

- Не пойму тебя, - признался Костя.

- Ты ничего не слышишь? - спросила Варя.

- Нет, а ты слышишь?

- С тех пор как мы проехали Камень...

Мужчина ждал, пока кончится фраза.

- Я слышу музыку, - сказала Варя.

Константин засмеялся, привлек Варю к себе.

Варя имела редкую профессию - нейрохимик. Новая наука делала первые шаги в области интенсификации работы мозга, воображения. Да и сама Варя обладала фантазией. Считала - качества эти свойственны всем людям, искала пути к их пробуждению, к художественному обогащению человека.

- Костя, - говорила она, когда они привыкли к Байкалу, стали его частью и не мыслили без него жить. - Хочется необычайных вопросов, необычайных ответов. Все здесь необыкновенное, Костя. Даже травинка, крапива - она совсем не такая, как у нас под Орлом.

Они приехали из центра России - страны тихих утр, спокойных вечеров и неярких красок.

- Даже камень, - продолжала Варя, держа в руке бурый с желтизной камень, - что в нем, скажи? Я слышала, здесь, в Лимнологическом институте, позвонок плезиозавра. Может, в этом камне его тело, мозг? Ну ладно, плезиозавр - это очень давно. Есть более близкие события, люди. Они проходили здесь, жили, мечтали и ушли навсегда. Неужели так просто: прийти-уйти? Не верю, что после людей ничего не остается. От плезиозавра и то позвонок. А я хочу, Костя... хочу видеть перед собой что-то или кого-то сейчас. Хочу слышать голоса, речь. Это не смешно, нет?

- Говори, - сказал Костя.

- Хочу, - продолжала Варя, - закрыть глаза и представить ярко кого-то из этих людей. Ты хочешь?

- Хочу.

- Я ведь работаю над этим. Я хочу, чтобы ты помог мне.

- Как?

- Настройся на мою волну, На мое видение.

Костя невольно закрыл глаза, сосредоточился.

- Я вижу берег, - между тем говорила Варя. - Дорогу. Ты видишь, Костя?

И Костя увидел.

Медленно - лошади плохо тянули, отмахиваясь от оводов, - двигался тарантас. Возница, в зипуне, стоптанных сапогах, дремал, еле удерживая в руках кнутовище. Сбоку от возчика, поставив ноги на жестяную ступеньку, сидел человек с бледным лицом, в пенсне, с небольшой аккуратной бородкой. "Чехов!" - узнал Константин. Тарантас проезжал медленно и, кажется, рядом, Константин успел хорошо рассмотреть лицо Антона Павловича, задумчивое, усталое: печальный взгляд, скользнувший по Байкалу, по берегу и, кажется, по нему, Константину. От этого взгляда стало невыносимо Константину, попытался отвести глаза и услышал будто издалека, голос Вари:

- Я тоже не могу. Уйдем, Костя...

Наверно, они ушли, может быть, отвернулись, потому что тарантас, возница и Чехов исчезли, а картина внезапно переменилась.

Теперь был другой берег, дикий, лесистый, ели подступали к воде. Байкал неспокоен, набегала волна, ветер срывал, раздувал пену. Здесь же, между камней, шарахалась на волне большая пузатая бочка. Человек, вошедший в воду, делал возле нее работу: Константин видел покрасневшие от холода, исцарапанные руки, бородатое ожесточенное лицо человека, котомку, болтавшуюся у него за спиной. Но вот бочку стало меньше болтать, человек, навалившись на край, перебросил в нее ногу, другую, повернулся на животе, оказался внутри. Мужчина удовлетворенно взглянул на берег, поглядел на воду, на далекий, чуть видневшийся противоположный берег, перекрестился.

- Доедет, - сказал Константин.

- Доедет, - отозвалась рядом Варя, и все исчезло.

Они сидели на скале в свете дня. Шумели позади сосны, Байкал горел синим, солнце пылало.

- Что это? - спросил Константин, встряхивая головой, - Гипноз?

Варя ответила:

- Мы там были.

Некоторое время они молчали.

- Можешь ты наконец объяснить? - спросил Константин.

- До конца не могу, - призналась Варя. - Ты ведь знаешь о моей специальности: работа с мозгом, воздействием на подсознание человека. Тут я в своей тарелке. А вот со временем... Здесь много неразрешенных вопросов.

Костя был инженером Орловского приборостроительного завода, знал механику, электронику. О времени имел смутное представление, кто из нас имеет о нем очерченное понятие?..

- Передвигаться во времени физически, - продолжала Варя, - сегодня мы не умеем. Может, когда-то, в будущем... Но то, что было в природе и что будет, несомненная реальность. А если реальность, то ею овладеть можно, и человек овладеет. Может быть, не возьмет в руки, не рассмотрит под микроскопом, но увидеть прошлое, будущее - возможно.

Скажи, - обратилась она через секунду, - чувствовал ли ты в первой картине зной, слышал звон тарантаса?

- Нет, - сказал Константин.

- И во второй мы не чувствовали холода, ветра. Физически мы там не были, сидели здесь, на берегу. И все-таки мы там были. Было наше сознание. Значит, при определенных условиях: желание, душевный настрой или еще что-то - неоткрытые возможности мозга - мы можем свое видение оторвать от себя, пустить его в путешествие.

- Во времени?

- Да.

Костя поежился.

- Мы пока что были глухи в тех эпизодах, которые нам открылись. Но, возможно, научимся читать, разгадывать мысли - мысль тоже материальна, научимся слышать звуки и тогда узнаем, о чем думал Чехов в то мгновение, когда встретился с нами взглядом, услышим стук тарантаса и шорох ветра.

- Почему мы увидели именно эти картины, Варя?

- Их сохранил Байкал. Ничто в мире не пропадает бесследно. Может, прошедшее впитано глубиной вод, скалами. Может, оно существует в потоке времени. Представь нескончаемый поток, - глаза Вари блестели от возбуждения, - себя в нем. Позади прошлое, впереди будущее. При каких-то условиях можно передвигаться по этой реке - вырваться вперед, повернуть назад. Так же, как по лучу звезды. Луч материален. Когда-нибудь научимся передвигаться по нему, как по рельсу. Грубо? Но в принципе возможно - не отрицаешь? Так и время - материально. Больше, Костя: выдвигается взгляд на время как на поток энергии. Именно это - река энергии - движет в природе все, от развития клетки до светимости звезд.

- Все это понять нелегко, - задумчиво сказал Костя. - И принять.

Варя кивнула головой, соглашаясь.

Костя секунду помедлил:

- Жаль, что мы не можем слышать.

- Первое кино, - ответила Варя, - тоже было немым.

Варя поднялась на ноги. Пошли над Байкалом. Тропка, выбитая множеством ног, поднималась на пригорки, спускалась. Сколько людей проходили здесь. Сколько на берегах Байкала жило! Мечтало, трудилось, делало открытия. А сам Байкал не открытие?

Были в Лимнологическом институте. Беседовали с научным сотрудником, и все хотелось спросить: что самое необычайное на Байкале?

Сотрудник ответил:

- В июне Байкал цветет...

Признались, что слышали эту фразу.

Сотрудник сказал:

- Поднимайтесь на скалы выше утром и вечером.

И теперь Варя и Константин вставали до зорьки и, взявшись за руки, бежали на скалы.

Озеро светлело вместе с зарей. Голубые крылья опускались на воду, лиловые, синие, стелились на поверхности, совмещались, дышали и трепетали. Солнце добавляло им розового, красного, пригоршни золота, небо купалось в озере. Отражение облаков и гор тоже. Вместе с солнцем Байкал вспыхивал изнутри зеленью вод, фиолетовой глубиной. Опять все это совмещалось, дышало. Белизна тумана бродила над озером там и здесь, солнце прогоняло туман, и все краски, оттенки красок приобретали первозданные цвета, теплоту.

- Вот откуда музыка, Костя, слышишь?

Костя слышал плеск волн у берега, шорох леса.

- Не то! - говорила Варя. - Хочешь, я тебя научу слушать?

Конечно, Косте хотелось.

- Оранжевая полоса, смотри, - говорила Варя, - это звук виолончели. Красная - рокот фагота. Всплески солнца на поверхности - звуки литавр. Голубые полосы - флейты. Слышишь теперь?

Садились на скале, закрывали глаза.

- Город... - говорила Варя.

Они видели город - белый прекрасный город, с просторными площадями, улицами.

- Северобайкальск!..

Город еще только строился - конечный пункт Байкало-Амурской железной дороги, а они. Варя и Константин, видели его построенным - светлым, прекрасным.

- Будущее? - спрашивал Костя шепотом.

- Будущее, - отвечала шепотом Варя. - Завтрашнее.

- Ты мое открытие, - говорил Константин. В последние дни перед отъездом он засиживался над чертежами. - Ты мне дала новую мысль!

Варя склонялась над его плечом, заглядывала в чертеж. Костя чувствовал ее теплоту.

- Мысль материальна, - продолжал Константин. - Ее можно ощутить и поймать. Это, - показал на чертеж, - контур, усилитель. Как ловят радиоволну в приемнике, так мы обнаружим - в прошлом или в будущем, все равно - и расшифруем мысль.

Варя затихала на минуту, вглядывалась в чертеж.

- Контур, - показывал Константин. - Антенна, приемник... Можно сделать в виде шлема или короны.

- Согласна, - кивала Варя.

- Прошлое, будущее оживут перед нами.

Варя соглашалась.

- Перед человечеством, - уточнял Константин.

Позже, идя на Байкал, они обсуждали открытие.

- Есть моральный аспект открытия, - говорила Варя. - Ты с этим считаешься?

- Подслушивать мысли? - отвечал Костя. - Да, тут, конечно...

- Надо подумать.

- Думал, Варя. И вот что скажу.

Они садились на свое любимое место на скалах.

- Для прошлого это не опасно, - продолжал Костя. - Прошлое - это история. Тут ничего не изменишь разве, что уточнишь. Интриги политиканов, замыслы злых и жестоких правителей, подленькие хитрости торгашей лишь иллюстрация для истории, будут раскрыты все преступления...

- А для будущего?

- А в будущем - это знают. Оно будет лучше и чище. Согласна?

Варя сидела задумавшись.

- Все новое кажется странным, даже опасным, - продолжал рассуждать Константин. - Расщепление атома, роботехника - все это ниспровергало что-то и в то же время двигало науку вперед.

- В разумных руках, - заметила Варя.

- Обязательно, - согласился с ней Костя. - Но теперь наступил черед мыслетехники и покорения времени. И все это, заметь, дисциплинирует человечество, делает его более умным.

Варя вздохнула, заговорила о другом:

- Иногда мне кажется, что Чехов и беглец в омулевой бочке, город за горизонтом - многое, что нам еще удалось увидеть, - сны. Разбуди меня, Костя.

- Сны тоже станут подвластны людям, - ответил Костя.

Уезжали они вечером автобусом на Иркутск по недавно проложенному шоссе. Байкал, Ангара, Шаманий Камень оставались слева, Варя и Константин смотрели на них в окно.

- Грустно... - сказала Варя.

- Уезжать всегда грустно, - ответил Костя, - но мы вернемся.

Впереди ждала работа, борьба за открытие, и в этом им помогут - Варя и Костя не сомневались - цвета Байкала, музыка, их надежды и сны.