"Зубная Фея" - читать интересную книгу автора (Джойс Грэм)

Глава 20. Дикая Шиза

Со следующего дня официально начинались рождественские каникулы. Утром Сэм лежал в постели, изучая статью толкового словаря.

Послышался стук в дверь черного хода. Через минуту в спальню вошла мама.

– К тебе зашел Терри. Он ждет внизу.

Сэм оделся, заскочил в ванную, провел по лицу влажным полотенцем и спустился на первый этаж. Терри, в перчатках и с шеей, обмотанной шарфом, стоял в прихожей, по своей привычке косолапо вывернув левую стопу.

– Ты не поверишь, пока сам не увидишь, – шепнул он. Дожидаясь, когда Сэм покончит с завтраком, он нервно топтался у дверей.

– Что случилось? – спросил Сэм, наконец выйдя с ним на улицу.

– Потерпи, сейчас.

Терри повел его в сторону дома Клайва. Шагов через двести они достигли высокого забора, выкрашенного белой краской. Теперь Сэм увидел. На заборе огромными, фута в три высотой, корявыми красными буквами была намалевана надпись: «РЕДСТОНСКИЕ ШИЗИКИ».

– Кто?… – начал Сэм.

– Это еще не все. Идем.

Аналогичные надписи обнаружились на будке автобусной остановки дальше по улице и на белой стене паба. И на кирпичной кладке под окнами магазина. И на еще одном заборе. Большой дорожный указатель рядом со зданием библиотеки был «исправлен» и отныне гласил: «ВЫ ВЪЕЗЖАЕТЕ В ШИЗАНУТЫЙ РЕДСТОН».

– Что за черт?!

– Но и это еще не все, – сказал Терри.

Граффити мелькали здесь и там на протяжении полумили. С определенного момента автору, видимо, наскучили повторы, и он стал разнообразить свой лексикон. Крепко досталось кондитерской Ройла: надписи «ЛЕГКАЯ КРЕЙЗА» и «ДИКАЯ ШИЗА» были выполнены с особым размахом, так что с кисти разлетались красные брызги. Временами художник отвлекался от стен и окон, чтобы отметиться прямо на асфальте. Даже церковь не избежала осквернения, став жертвой той же «ДИКОЙ ШИЗЫ».

– Боже, – простонал Сэм, – неужели это все свалят на нас?

– Дядя Чарли увидел это утром и сразу подумал на нас, но потом он сказал, что даже такие шизики, как мы, не настолько свихнулись, чтобы пачкать стены собственных домов.

– Похоже, нам лучше не показываться на улице.

– Почему? Ты ведь этого не делал. Ведь не делал?

– Конечно нет!

– Ты уверен?

– А ты как думаешь? – возмутился Сэм. – Думаю, что это не ты.

– Тогда, может, Клайв?

– Тоже нет.

К Клайву они не пошли, заранее зная, что не застанут приятеля дома, поскольку на тот день у него был назначен экзамен – в свои неполные тринадцать лет Клайв закончил программу средней школы.

– Может, ты и прав, – сказал Терри. – Лучше нам не светиться на улицах. Они все думают, что это мы.

– Домой я идти не хочу.

– Тогда двинем ко мне.

Когда они появились у Терри, там разыгрывалась сцена из совершенно другой оперы с другими действующими лицами. На диване в гостиной рыдала Линда. Над нею стояли Чарли и Дот, на лицах которых, сменяясь, как в калейдоскопе, мелькали выражения обиды, гнева и сильнейшего изумления. Только что к ним заезжала наставница герлскаутов, чтобы выразить глубокое сожаление по поводу отсутствия Линды на вчерашнем параде, который она должна была возглавлять с флагом в руках. «Нам всем ее так не хватало. Как ее самочувствие? Надеюсь, ничего серьезного?» Дот и Чарли, накануне видевшие, как Линда при полном параде покидает дом, а вечером наблюдавшие ее триумфальное возвращение все в той же безупречной скаутской форме, были в шоке.

Таким образом ужасная правда выплыла наружу.

Линда зарылась головой в подушки, из-под которых доносились всхлипы.

– Ты не должна крутить шашни с кем попало, если хочешь закончить школу! – орал Чарли.

В этом году Линде предстояли выпускные на обычном уровне, но, по общему мнению, ей следовало продолжить учебу в шестом классе, чтобы еще через год сдать экзамены по продвинутой программе [5].

– Мы ничего не знаем об этом твоем хахале! – Голос Дот поднялся до уровня «сверхвизга». – Совершенно ничего не знаем!

– Я уйду из дружины! – крикнула сквозь подушку Линда. – К черту скаутов!

– Школяры не должны заводить себе хахалей! – вновь перехватил инициативу Чарли, почему-то зациклившийся на старомодном слове «школяры». Возможно, оно казалось ему более солидным и наукообразным, нежели «школьницы». – Не должны!

– Ты ни разу не говорила нам об этом хахале! Ни единого разу! – Дот обернулась к Терри Сэму, наблюдавшим эту сцену из прихожей. Глаза ее были выпучены, как у испуганной лошади. – Вы что-нибудь знаете об этом хахале?

– Нет, – сказали они хором.

– А кто вчера нес флаг? – допытывалась Дот. – Кто нес флаг на параде вместо тебя?

Теперь уже было совсем сложно понять, что является предметом скандала: скауты, хахали, завершение учебы или флаг. Линда отшвырнула подушки и выскочила из комнаты, разметав в стороны Терри и Сэма, не успевших уступить ей дорогу. Она взбежала по лестнице и хлопнула дверью своей спальни. Чарли устремился вдогонку с криком: «Ты не должна! Не должна!»

Через пару минут он спустился обратно, раздувая ноздри и безумно вращая глазами, и погрозил нервно трясущимся пальцем Терри и Сэму.

– Школяры не должны заводить себе хахалей!

– Мы не заводим себе хахалей, – заверил его Терри и с трудом увернулся от оплеухи разъяренного дядюшки.

Вернувшись в гостиную, Чарли схватил газету и упал в кресло. Казалось чудом, что газета не вспыхнула в его руках синим пламенем.

– Вы что-нибудь знаете об этом хахале? – вновь и вновь обращалась к ребятам Дот. – Что вы о нем знаете?

– Конечно, это не я! – заявила Алиса. – За кого ты меня принимаешь?

– Но ведь это ты раскурочила спорткомплекс, – наседал Сэм.

– У меня были на то причины. А ты рассказывал о ваших набегах на футбольный клуб. Значит, вы способны и на другие пакости – например, разрисовать стены домов. И вообще, с какой стати мне это делать? Я не из вашей шизанутой банды.

– Из нашей.

– Кто это сказал?

– Я говорю.

Алиса покачала головой.

Этот разговор состоялся спустя три дня после появления граффити. Сэма и Терри опять посетила полиция – на сей раз участковый бобби в униформе по фамилии Сайке. Еще раньше он побывал и у Клайва. К дому Сэма полисмен подкатил на велосипеде и, войдя внутрь, начал выспрашивать, что Сэму известно об этом инциденте.

– Ты знаешь девочку по имени Алиса? – поинтересовался Сайке в ходе допроса.

– Да.

– Она может иметь к этому отношение?

– Нет.

Нев Саутхолл, слушавший их, скрестив на груди руки, вставил реплику:

– Сомневаюсь, чтобы такое могла натворить девочка.

– Я тоже сомневаюсь, – сказал Сайке, убирая в карман блокнот, в котором он не сделал ни единой пометки. – Но Клайв, приятель Сэма, показал на нее как на виновницу.

– Клайв так и сказал?! – изумился Сэм.

– Да. Но только после того, как мы нашли краску…

– Какую краску?

– Мы нашли банку с остатками красной краски за домом Клайва.

Вот каким образом обстояло дело. Клайв был пойман с поличным и заслушал стандартное предупреждение («Вы вправе говорить что угодно, но ваши слова могут быть использованы как доказательство против вас и т. п.»), хотя официальное обвинение пока предъявлено не было. Сайке заверил их, что у Клайва хорошие шансы предстать перед судом по делам несовершеннолетних и близко познакомиться с системой британских исправительных учреждений. И еще он сказал, что для начала был готов лично задать Клайву добротную порку и не сделал этого лишь потому, что Эрик Роджерс выполнил работу еще до него, судя по здоровенному фингалу на лице юного пачкуна. Сэм не стал рассказывать Алисе о том, как припертый к стене Клайв пытался перевести стрелки на нее. Ему не верилось, что Клайв – умница Клайв, соображавший получше многих взрослых, – допустил такую нелепую оплошность и оставил важную улику на заднем дворе собственного дома. Клайв просто не мог так поступить. В то же время он очень хотел верить в невиновность Алисы.

– Поклянись, что это не ты.

– Что? – спросила Алиса. – Ладно. Клянусь всем, что есть на свете святого! Я готова дать любую клятву, какую ты захочешь. Тебе этого довольно?

Они сидели на берегу пруда, по очереди затягиваясь одной сигаретой. На воде появилась тонкая ледяная корка. Вскоре оба признали, что день слишком холодный для отдыха на свежем воздухе, и разошлись по домам. В следующий раз они могли встретиться лишь через несколько дней, поскольку Алиса уезжала со своей мамой в гости к родственникам.

– Значит, увидимся уже в новом году, – сказал Сэм.

– Да, скорее всего.

Она привычным движением откинула с глаз челку, и Сэм успел заметить ее покрасневшие веки.

Потом он долго смотрел, как она удалялась по замерзшему полю, глубоко засунув руки в карманы кожаной куртки.