Часть вторая

Десять лет в холоде, следуя друг за другом, как по поверхности отмели: «Черепаха» и «Заяц»… Пройдя через поражение, делая выводы, сохраняя ресурсы. Десять лет мало что значат в вековой войне.

Пока находящиеся на борту спали, корабли воссоединились и образовали новый «Спутник Зари» - в половину прежней длины. Теперь он состоял только из двух домов-шаров, соединенных короткой перемычкой. Сохранились прежные уголки, но не было домашних животных и личных вещей.

Учебная комната и столовая остались. Следов разрушения не было заметно, но запасы горючего, сконцентрированного вокруг перемычки, значительно уменьшились.

Мартин проснулся через месяц после воссоединения. Момы хотели с ним посоветоваться. Он парил, укутанный полями теплого воздуха, продвигаясь сквозь холодные, пустующие комнаты, отмечая и одобряя изменения. Он не знал причину, по которой его разбудили. Возможно, момов интересовало, как изменилась психология подопечных после встречи лицом к лицу с поражением и смертью, и именно его они избрали для индивидуального наблюдения. Если так, то роботы выбрали не самый подходящий объект, они наткнутся на его немногословность.

Мартин не испытывал неприятных ощущений от длительного сна. Он подумал о том, что предпочитает сон годам бодрствания - короткое безмолвное угасание среди ярких жизней звезд.

Частично это объяснялось воздействием сна в холоде. Они все проснутся со свежестью в мозгах, притупленными эмоциями и немедленно должны будут приступить к работе. Мартин тревожно задергался, со страхом, но вместе с тем и злостью, стараясь понять, является ли его состояние болезнью. Какие психологические нарушения получил его организм? Мартин не мог этого знать, к тому же, не было времени для переживаний и самоанализа.

Ни на каком из момов не сохранилась пометка. То ли остатки краски совершенно отслоились за десятилетие, то ли Мать Войны, так же, как и Мартин погрузилась в глубокий сон.

Он закончил осмотр корабля только через пять часов. Мом провел его в комнату, где находились уже и другие члены команды.

– Пришло время разбудить вас всех, - сказал робот. - Финальное торможение начнется, когда вы придете в себя. Через две десятидневки мы подойдем к внутренним мирам уже вплотную.

– Хорошо, давайте продолжим, - Мартин старался произнести эти слова как можно весомее и спокойнее.

Он прислушивался к шуму ветра, усиливавшемуся по мере того, как корабль заполнялся теплом и увеличивалось атмосферное давление. Мартин ощутил вернувшуюся тяжесть тела и впервые за десять лет встал на ноги.

Остальные появлялись группами человек по пять. Момы проводили медицинский осмотр, затем члены команды мылись и не спеша подтягивались в учебную комнату.

Голыми ногами они ощущали холодный пол корабля.

Мартин ждал, когда все соберутся. Он был в смятении, он вспоминал кошек и попугаев, которые никогда не вернутся к ним - на «Спутнике Зари» не осталось резервов на дополниттельные расходы. Мартин не знал, как на эту потерю отреагирует команда. Единственное, что он знал, - это то, что им придется пережить и большее горе.

Ему трудно было заставить себя выступить перед людьми - рассказать им, что случилось, пережить все заново. Эмоции отсутствовали, не было сил руководить, но осталось чувство долга. И он стал говорить - о том, с чего, как ему казалось, следует начать, и как закончить Работу - которую, он не сомневался, непременно надо выполнить.

– Мы уже не дети, - подчеркнул Мартин. Учебная комната мало изменилась, в центре сохранилась звездная сфера. Тридцать восемь мужчин и тридцать семь женщин заполнили помещение. - Мы приняли бой и были побеждены. Мы не стали мудрее и умнее, но мы уже не дети.

Команда молча слушала.

– Вернее, это я принял бой и потерпел поражение, - поправился Мартин. - Я упустил то, что было очевидным.

– Момы тоже упустили это, - напомнил Хаким, но Мартин покачал головой:

– Декада завершилась. Мой срок, как Пэна, истек. Необходимо выбрать нового. Давайте зделаем это сейчас.

Ариэль сидела, не поднимая глаз. Казалось, она думала о чем-то своем.

– Я предлагаю выбрать Ганса, - предложил свой вариант Мартин.

Ганс стоял в группе команды «Зайца» - непомерно большие руки скрещены на груди, губы слегка поджаты, постоянно бледные щеки сейчас слегка порозовели.

– Мы обычно не учитываем время сна, - сказал он. - У тебя есть еще несколько месяцев.

– Ганс отлично справился с руководством «Зайцем», - продолжал Мартин, игнорируя прозвучавшее замечание. - Его интуиция превосходит мою, - он бросил быстрый взгляд на Ганса: Не заставляй меня уточнять сказанное. Ганс смотрел в потолок.

Алексис Байкал поддержала выбор Мартина.

– Однако вы можете предложить любую другую кандидатуру, - напомнил собравшимся Мартин.

Члены команды переглядывались. Молчание нарушила Кимберли Кварц:

– Я предлагаю Розу Секвойю, - сказала она.

Широкое лицо Розы вспыхнуло, но она не произнесла ни слова.

Отклонить, - безмолвно внушал аудитории Мартин, подавляя в себе растущее чувство страха. Ни один нормальный человек не выберет Розу.

– Я поддерживаю кандидатуру Розы, - выкрикнула Жанетта Нападающий Дракон.

Мартин вглядывался в окружающие лица.

– Я выдвигаю кандидатуру Хакима Хаджа, - выступила вперед Паола Птичья Трель.

Отличный выбор, - подумал Мартин.

Хаким бросил на Паолу удивленный взгляд и быстро ответил:

– Я отклоняю свою кандидатуру. Я знаю свое место. Я не могу быть Пэном.

– Предлагаю повторно избрать Мартина, сына Артура Гордона, - с излишней торжественностью произнес Джой Плоский Червяк.

– Отклоняется, - мгновенно отреагировал Мартин.

На этом выдвижение кандидатур закончилось.

– Давайте голосовать, - предложил Мартин.

Голосование было коротким: шестьдесят семь человек - за Ганса, восемь - за Розу. Мартин объявил результаты и направился к Гансу, протягивая руку. Ганс вяло и коротко ответил на рукопожатие.

– Итак, Ганс - теперь наш новый Пэн… - провозгласил Мартин.

– Не нужно устраивать никаких формальных церемоний, - оборвал его Ганс. - У нас впереди много работы. Кристофером Робином я назначаю Гарпала Опережающего Время.

– Я отказываюсь, - громко запротестовал Гарпал.

– Иди ты к черту! - взорвался Ганс. - Хватит всякого эмоционального дерьма! Я сыт этим по горло! Делайте свою работу, или все мы будем прокляты!

Гарпал тяжело вздохнул. Не дожидаясь его ответа, Ганс ринулся к выходу, с кошачей грацией прокладывая себе дорогу сквозь толпу. У дверей он остановился и произнес:

– Мартин прав. Мы уже не дети. Мы подонки. Нас растоптали, лишили друзей. Я превращу нашу жизнь в ад, пока не будет уничтожен последний из этих проклятых богом миров. Потенциально мы уже мертвы. Горючего осталось слишком мало, чтобы выбраться отсюда и найти прибежище. Я предлагаю уготовить ту же участь и этим сукиным детям.

На лицах членов команды, поначалу лишь неуверенно переглядывающихся, появились воинственные усмешки.

– Проклятье! - выдавила из себя Паола Птичья Трель. Это было большее, на что она была способна, но и у нее торжественное выражение лица сменилось мрачной решимостью.

Лишь Роза Секвойа оставалась неподвижной, как статуя, напоминая своим видом безразличного мома.

– Пойдемте посмотрим, что можно сделать, - скомандовал Ганс.

Толпа зашевелилась и ринулась к выходу. Хаким настиг Мартина.

– Грядут перемены, - заговорщицки прошептал он. - Мартин, я предлагаю тебе войти в исследовательскую команду.

– Если Ганс…

– Думаю, Ганс не станет возражать, если только он вообще не расформирует исследовательскую команду и не создаст новую. Но сомнительно, что он решится на такое. Мне было бы очень приятно работать с тобой.

– Спасибо, - искренне поблагодарил Мартин и, не раздумывая добавил, - ну, что ж, я согласен.

– Ну и правильно, дружище, - улыбнувшись, Хаким потрепал Мартина по плечу.

Изменений действительно было много.

– Думаю, мы не зря потратили время, - подвел итоги Хаким, когда Ганс, Гарпал и вся исследовательская группа собрались в носовой части корабля перед звездной сферой.

Небучадназар уже не был коричневой планетой. Ярко красные полосы пересекали его от полюса до полюса, вся поверхность покрылась темными трещинами.

– Планета не выглядит здоровой, - заметил Томас Фруктовый Сад.

– Она действительно больна, - в смятении произнес Мартин. - Видимо, наши производители и манипуляторы справились с заданием.

Ганс, нахмурясь, задумчиво смотрел на звездную систему:

– Я полагал, что все, посланное нами, превратилось в антиматерию и исчезло.

– Три кокона ведь достигли цели, - напомнил Мартин. - Мы думали, что они тоже уничтожены, но, видимо, ошиблись.

Ганс молчал, раздумывая.

Хаким украдкой взглянул на Мартина. Похоже, он по привычке до сих пор считал его Пэном.

– Возможно, не все еще потеряно, - заметил он.

– Дерьмо бычье! - выругался Ганс. - Мы же покойники. Однако я не допущу, чтобы наша смерть была напрасной.

– Именно это я и имел в виду, - отреагировал Хаким.

– Отлично, - Ганс немного успокоился. - Скажите, сколько времени необходимо для того, чтобы брошенные семена достигли поверхности планеты?

– Девять- десять лет, - ответил Мартин. Гарпал кивнул в подверждение его слов.

– Планета еще на месте. Значит, они или еще не достигли поверхности, или просто дезактивировались. Можем ли мы как-нибудь связаться с ними?

– Они должны ответить по «ноучу», - ответил Гарпал, - если, конечно, не уничтожены.

– Пошлите сигнал, - распорядился Ганс.

Хаким отдал распоряжение жезлу. Результаты не заставили себя ждать. В ответе сообщалось, что одиннадцать семян, сброшенных на Небучадназар, оказались способны проникнуть вглубь планеты на пятьдесят километров. Взрыв произойдет в ближайшее время. На Рамзес семена будут доставлены в течение двух десятидневок.

– Черт побери! - воскликнул Ганс, - Мы успели как раз вовремя, чтобы посмотреть великолепное шоу.

Вся исследовательская команда, и Мартин в их числе, приблизилась к звездной сфере.

– Предлагаю воспользоваться дистанционной связью и рассмотреть все поближе, - Ганс не мог никак успокоиться. - На каком мы находимся расстоянии?

– На расстоянии четыреста миллионов километров от Рамзеса и двести пятьдесят миллионов от Небучадназара. Небучадназар поврежден значительнее других планет, - заметил Хаким. - Нам повезло больше, чем можно было предположить.

– Я ни во что не верю, - процедил сквозь зубы Ганс. - Мартин допустил не так уж и много ошибок, но несмотря на это, мы оказались в весьма плачевном состоянии. Я должен все предвидеть. - Он с улыбкой посмотрел на Мартина, будто бы их связывала общая тайна. Эта улыбка словно освобождала Мартина от тяжелого груза - его не осуждали, по крайней мере, не осуждал Ганс. - Если планета больна, если наши производители ослабили ее защиту, то нам не о чем беспокоиться. Но ведь мы еще не забросили производителей на Рамзес, а там нас тоже могут ожидать сюрпризы. Я прав?

Гарпал и Мартин кивнули в знак согласия. Хаким был в это время занят дистанционной связью, усиливал мощность.

– Есть что-нибудь новенькое об темных орбитальных скоплениях?

– Ничего нового, - отрываясь от своего занятия, покачал головой Хаким.- Результаты наблюдений показывают, что их орбиты, размеры и масса остаются неизменными.

– А небольшие корабли?

– Один из них находится неподалеку от нас, - сказал Хаким. - Все они вернулись на прежние орбиты.

– Я хотел бы детально рассмотреть тот, что ближе к нам, - попросил Ганс.

– У меня есть записи последних десятидневок, - сказал Хаким. - Могу показать.

Звездная сфера разделисась на сегменты, и они увидели яркую точку, быстро увеличивающуюся в размерах. В конце концов, она превратилась в грубоватого вида гладкий серый цилиндр - без отличительных особенностей, длиной около десяти метров.

– Все спокойно, - заметил Хаким. - Никакого движения.

– Можем мы уничтожить его? - поинтересовался Ганс.

Хаким переглянулся с Гарпалом и Мартином.

– Мне кажется, не стоит тратить усилий, - с сомнением произнес он.

– Надо попробывать, - сухо отпарировал Ганс. - Полагаю, здесь я отдаю приказы, не так ли? - Он поднял жезл. - Сколько километров до этого пройдохи?

– Два миллиона.

– Думаю, достаточно двух выстрелов, чтобы определить, сможем ли мы повредить его. Это разбудит притаившихся там сукиных детей, если они спят, или расшевелит их, если они не могут отойти от контакта с нашими производителями. Даже если они никак не отреагируют, мы все равно кое-что да узнаем.

– Что? - удивленно спросил Мартин.

– Что эти корабли не так уж и важны, или… - Ганс пожал плечами, - что эти планеты подсадные утки.

– Или что-нибудь еще, - добавил Гарпал, явно не договаривая.

– Продолжай, - подбодрил его Ганс. - Поддержи хоть ты меня. Так что же еще?

Он вляпается в это намного быстрее, чем я, - подумалось Мартину.

– Что подготовлена новая ловушка.

– Я думал об этом. Но… Да, я близок к тому, чтобы повторить ошибку Мартина. Но попав в ловушку, я буду точно знать, что они собираются сделать с нами. Мы выжили в первый раз. Может быть, нам повезет и во второй. Если же нет… - он потер ладони, словно счищая с них грязь, - нам не придется долго горевать.

Мартин содрогнулся. Он впервые почувствовал то, что не ощущал раньше, будучи Пэном: фатализм. Хаким, похоже, испытывал то же самое, он отвернулся, сдерживая эмоции. Вагнеровская преданность долгу могла охватить всех; мощный взрыв ненависти к врагу - доблестный, но бесполезный, приводящий к гибели.

– Слишком резко сказано, не так ли? - насмешливо произнес Ганс, словно отвечая на мысли Мартина. - Хорошо, я сбавлю тон. Но все же я настаиваю на двух выстрелах. Мы уничтожим этот корабль. - Ганс обернулся к Гарпалу, - Займись этим, Кристофер Робин.

Гарпал покинул носовой отсек. Нахмурясь, Ганс некоторое время молча смотрел на изображение цилиндра.

– Трудно себе представить, какую цель они преследуют. Хотя… Хаким, тебе не кажется, что они могут работать, как детекторы? Очень чувствительные детекторы, реагирующие на любые орбитальные изменения, вызванные внедрением в систему каких-либо больших тел?

Хаким кивнул:

– Я не уверен, но полагаю, было бы лучше…

– По этому вопросу ты мог бы проконсультироваться у Дженнифер, - перебив приятеля, посоветовал Гансу Мартин.

– При виде этой девицы меня бросает в дрожь, - передернулся Ганс. - Однако ты прав, я попробую… Но какие могут быть еще цели у этих кораблей? Они ускорились перед нашим нападением… Гм… психологическое оружие… Я не могу купиться на это. Такими вещами нас не зацепить. Они поимеют нас только мертвыми.

– У меня идея, - выступил вперед Томас Фруктовый Сад. Остальные члены исследовательской команды предпочитали отмалчиваться, бесприкословно выполняя указания Ганса и подчиняясь ему, как Пэну.

– Говори, - разрешил Ганс.

– Я думаю, что это станции дистанционной связи. Если, что-то происходит с ловушкой, станции еще какое-то время продолжают функционировать… Они привлекают меньше внимания - потому что малы, и потому что их движения примитивны.

– И… - продолжил Ганс, нервно постукивая пальцами, - они ускоряются только перед нападением противника, чтобы подготовиться к мощнейшему выбросу энергии, после которого все летит к чертям… - Он улыбнулся и взъерошил свои жесткие светлые волосы, - Черт побери! В этом есть какой-то смысл.

– Но мы не можем быть уверены в этом, - с уместной скромностью добавил Томас, явно гордый одобрением Ганса.

Прирожденный лидер, - почему-то с болью подумалось Мартину.

– Попытаемся уничтожить один из них, - продолжал рассуждать Ганс. - Если это получится, уничтожим и остальные. К тому времени и планетой будет одной меньше… я надеюсь. Хотелось бы посмотреть, как прореагирует Рамзес… - Ганс поднялся первым и усмехнулся, - Ну ничего, наведем порядок и там.

Мартин вышел из носового отсека вместе с Гарпалом. Им нужно было отобрать двух снайперов. Внезапная слабость охватила Мартина, на лбу выступила испарина. Он на несколько шагов отстал от Гарпала и вытер пот рукавом.

Десять лет. Тереза, Вильям и другие были мертвы уже десять лет. Для Мартина прошло только несколько дней после того момента, как он в последний раз видел Терезу. Память о ней была свежа.

Горечь потери нахлынула на него. Мысленно он стоял на краю пропасти. Он закрыл глаза и, как на яву, увидел эту пропасть - мелодраматический образ, почти реальный и мучительный. Собственная вина не давала покоя. Пострадали другие, и это добавляло тяжести.

Мартин заставлял себя догнать Гарпала, который уже опережал его на треть длины перемычки, но тело отказывалось повиноваться.

– Чем занимаешься?

Он повернулся и увидел Ариэль. Отчаяние на его лице было слишком явным. Она отшатнулась от него, как от прокаженного.

– Что случилось?

Мартин лишь безмолвно покачал головой.

– Устал? - попыталась угадать она.

– Не знаю. Как-то не по себе.

– Радуйся, что ты не Пэн, - сказала она не прощая, но и не обвиняя.

– Ганс знает, что делает, - автоматически произнес Мартин.

– И все же, что с тобой? - продолжала допытываться Ариэль.

– Это тебя не касается.

– Мучают последствия, не так ли? - съязвила она. - Ты всегда был таким сильным и мужественным, а теперь приходится расплачиваться за это, да?

Лицо Мартина исказалось:

– А ты всегда была куском дерьма, - вырвалось у него прежде, чем он смог взять себя в руки.

– В сравнении с тобой я просто ангел, - довольно беззлобно отпарировала она. - По крайней мере, я не оказалась в положении связанного ягненка на бойне, которую сама же и устроила.

– Со мной все в порядке, - огрызнулся Мартин.

– Куда ты идешь?

– С Гарпалом. Выбирать пилотов.

– Я пойду с вами. Надо же что-то делать.

Она надеялась, что простые тривиальные действия притупят его боль. Его ненависть обжигала ей сердце. Он следовал за ней вдоль перемычки, направляясь к кормовому дому-шару. На его лице сохранялось мрачное выражение, но все же он двигался, действовал.

Паола Птичья Трель и Лиам Антилопа вызвались добровольцами. Операция должна была продлиться день - так планировали Ганс и Гарпал.

Ганс и Ариэль сопровождали пилотов во вновь созданный арсенал оружия. Он был реконструирован после взрыва бомбардировщика Вильяма и стал значительно меньше. На складе теперь содержалось только тридцать боевых кораблей, их конструкция, однако, оставалась неизменной. Мартин и Ариэль проконтролировали готовность челноков-снайперов. С помощью жезлов они проверили всю цепочку системы, затем, стоя позади лестничных полей, наблюдали, как бомбардировщики, снявшись с кронштейнов, стремительно вылетели через внешний люк «Спутника Зари».

Снайперы начали свой путь протяженностью в сотни тысяч километров.

– У нас осталось так мало горючего, что я чувствую себя виноватой из-за того, что в моей каюте поддерживается температура, превышающая точку замерзания, - заявила Ариэль. - Надеюсь, предстоящая операция стоит того, чтобы тратить на нее энергию.

Мартин пожал плечами и направился в учебную комнату.

– Куда ты идешь? - снова допытывалась Ариэль. Неожиданно робко она попросила, - Можно я с тобой?

От удивления он долго не мог ответить. Когда молчание уже перешло границы приличия, Мартин пробурчал:

– Ты можешь идти, куда тебе заблагорассудится. Мы собираемся посмотреть, не произошло ли чего нового на Небучадназаре.

– Тебе нужна компания. Я не хочу опять увидеть тебя потерянным.

Прищурившись, он взглянул на нее и, вновь не задумываясь, произнес то, что вертелось у него на языке:

– Не могу тебя понять, Ариэль. Ты вела себя, как сука, когда я был Пэном. А теперь ты - сама любезность. Может быть, ты - еще более сумасшедшая, чем я?

Его слова больно задели Ариэль, но она ответила:

– Возможно, что и так. Неужели теперь это имеет какое-то значение?

Что он мог ответить на это?

Экипаж корабля собрался в учебной комнате, вокруг звездной сферы. Присутствовали все, кроме Хакима и Луиса Высокого Кактуса - они продолжали работать в носовом отсеке.

– Результат исследований показал, что благодаря сброшенным нами производителей, планета действительно больна, - докладывал Томас Фруктовый Сад, указывая на коричневато-красные полосы на Небучадназаре. - Та защита, что превратила наших людей в антиматерию, позже настолько ослабела, что не смогла остановить коконы с производителями. Мы полагаем, что средства защиты на данном этапе совершенно дезорганизованы, они уже не смогут вновь воздействовать на наш корабль.

– Когда мы разделаемся с планетами? - спросил Давид Аврора.

– Мы не собираемся взрывать планеты, мы только сделаем из них отбивную, - усмехаясь, уточнил Гарпал.

– Именно это я и имел виду, - с натянутой улыбкой поправился Давид.

Мартин обвел толпу тяжелым взглядом, пристально вглядываясь в лица. Он все еще был мрачен, несмотря на все попытки Ариэль отвлечь его от тоскливых мыслей.

– Это может произойти в любой момент, - напомнил всем Томас.

– И тогда мы победим, - продолжил фразу Давид, вскинув руку в победном салюте.

– И это принесет нам огромную пользу, - съиронизировала Ариэль. - Уничтожать планеты, когда у нас так мало горючего, что мы даже не сможем скрыться? Разве существует на свете что-нибудь глупее этого?

– Да, здесь есть о чем призадуматься, - медленно проговорил Гарпал.

– Не это главное, - голос Эйрин Ирландки прозвучал откуда-то из задних рядов. Мартин впервые увидел ее после пробуждения, - Нам же всем известно, что наша главная цель не здесь.

– Почему ты так думаешь? - спросил Томас.

В этот момент в учебную комнату вошел один из момов. Все замолчали, выжидая, когда он доберется до центра.

– Планеты Полыни - слабаки, - начала Эрин. - Мы не только выстояли, но и смогли нанести ущерб одной из них. Нам хватит силы противостоять и последующим ударам.

– Датчик, наблюдающий за семенами, сигнализирует по «ноучу», что уничтожение началось, - объявил мом. Послышались радостные крики, но ликование не было всеобщим. - Через десять минут вы сможете увидеть результаты.

Томас убрал со сферы вид планеты и показал бомбардировщики снайперов, приближающихся к ближайшему кораблю-цилиндру. Но в этот момент жезл Томаса зазвучал и перед его глазами появилось послание.

– Это от Хакима, - пояснил Томас. - Что-то опять случилось…

Вслед за Томасом в носовой отсек устремились Ганс и Мартин.

Хаким, словно музыкальными инструментами, поигрывал то жезлом, то цифровой клавиатурой.

– Позовите Дженнифер Гиацинт, - приказал Ганс. Томас вызвал Дженнифер в носовой отсек.

Мартин быстро ознакомился с информацией, предоставленной жезлом Хакима. Пять внутренних орбитальных масс слились с удлиненными облаками.

Гарпал закрыл глаза. Обстановка накалялась. Ганс, казалось, мысленно находится по-прежнему у звездной сферы, в вихре движений. Он уставился на сообщение невидящим взором. Мартину было знакомо подобное состояние: Ганс пытался из неопределенности и хаоса создать ясную картину происходящего.

Через несколько минут появилась Дженнифер Гиацинт. Она протиснулась меж людьми и встала позади Ганса, чтобы получше все рассмотреть.

– Эти орбитальные массы, несомненно, ловушки, - нахмурившись, произнесла она, когда ознакомилась с информацией.

– Умница, - похвалил Ганс. - Мы приближаемся и начинаем представлять из себя реальную опасность для планет. Они не позволят нам скрыться. Они не знают, сколько у нас горючего и на что мы способны…

– Но сейчас мы находимся в лучшем положении, чем в предыдущий раз, - заметил Мартин.

– Возможно, - согласился Ганс. - Гарпал, как ты счи…

– Судя по показаниям темные массы могут быть начинены нейтронными бомбами, - оборвала его на полуслове Дженнифер.

– Боже милосердный! - воскликнул Гарпал, - Но ведь с таким количеством бомб можно уничтожить всю эту систему и не один раз! Если бы мы могли овладеть ими…

– Они входят в систему Полыни… - объявил Хаким.

Появившиеся в воздухе новые диаграммы показывали изменения параметров внутренних масс, их перемещение по направлению к звезде, отсекли момент входа в гелиосферу.

– Они приближаются, - воскликнула Дженнифер. - Я думаю…

– Полынь начинает действовать, - резюмировал Ганс. - Дженнифер, постарайся проанализировать ситуацию и доложи, что нас может ожидать впереди. Мартин быстро свяжись с момами. Передайте снайперам, пусть немедленно возвращаются.

– В системе происходит перераспределение каких-то частиц - их потоки устремляются к полюсам, - комментировала Дженнифер происходящее. - Должно быть, это следствие воздействия мощных полей, контролирующих внутреннее состояние системы. Если, конечно, эти поля еще существуют… Но я не думаю, что они нарушены…

Мартин вызывал по жезлу момов.

Хаким рассматривал поверхность Небучадназара. Она уже светилась плазмой - результат работы внедренных вглубь поверхности семян. Но это сейчас не казалось главным - вот-вот должна была захлопнуться еще одна ловушка.

«Спутник Зари» дрейфовал на расстоянии меньше двухсот миллионов килиметров от Полыни. Если звезда станет суперновой, потрясающий взрыв нейтрино снесет верхние слои атмосферы.

В небольшом количестве нейтрино опасны не более, чем любые подобные им, никем не замечаемые частицы, беспрепятственно путешествующие сквозь толщу световых лет. Но в случае столкновения огромного количества частиц с материей - к примеру, со «Спутником Зари» или другим телом поблизости от Полыни… Это грозит им неминуемой гибелью.

Дженнифер углубилась в расчеты.

В носовом отсеке появился мом.

– Если информация верна, - произнес он, - то существует реальная опасность. Но в тоже время открываются и экстраординарные возможности.

Дженнифер просияла:

– Реально распределить силу взрыва по разным направлениям, - торопливо начала она разъяснять свою догадку другим. - Нейтрино будут распространяться во все стороны, но большая их часть вытолкнется через полюса - возникнут две мощные струи, что-то вроде квазара. - Она сомкнула руки и двумя большими пальцами указала главные направления взрыва - вверх и вниз.

– Все правильно, - подтвердил мом.

Закусив нижнюю губу, Ганс тупо уставился в точку - куда-то между Дженнифер и момом. Наконец, он выпрямился, расслабляясь, потряс руками и произнес:

– Ну и что же нам делать?

– Нужно использовать свалившуюся с неба энергию, как горючее для суперускорения, для перехода на новую орбиту, - ответил мом.

Дженнифер залилась истерическим смехом, словно ей сообщили самую смешную на свете вещь.

– Верно, верно! - сквозь смех восклицала она.

– В наших силах оградить корабль от воздействия нейтринного шторма, - продолжал мом. - Под давлением нейтрино нас вытолкнет из системы.

– Мы уподобимся семенам, уносимым ветром, - подхватила Дженнифер, - нас унесет в глубокий космос.

– После взрыва окружающая среда будет перенасыщена газообразными веществами, - сказал мом. - Мы сможем воспользоваться ими, даже если будем вне системы.

– Они хотят уничтожить нас, но вместо этого даруют нам спасение! - радовалась Дженнифер.

– Зачем им это? - недоуменно спросил Гарпал. - Почему они дают нам такую возможность?

– Вполне вероятно, что они все-таки уничтожат нас, - ответил мом. - Однако возможность спасения тоже существует. Мы должны действовать быстро и умело. Предупредите команду о предстоящем суперускорении, пусть включат ограничительные поля. Начнем через несколько минут.

Мартин взглянул на звездную сферу. Легкая дымка покрывала поверхность Небучадназара, кое-где возникали яркие вспышки. Нейтронные и антинейтронные семена, проникшие вглубь планеты, раскалили ее поверхность до состояния плазмы. Но высвобожденной энергии было явно недостаточно, чтобы взрывом разнести планету на кусочки, как это случилось с Землей. Небучадназар сохранит свою сферическую форму. Однако на протяжении миллионов последующих лет поверхность планеты будет представлять из себя застывшую магму.

Мартин не испытывал радости по поводу этой малой победы - тот факт, что планета активно участвовала в подготовке собственной гибели, не вызывал у него ликований. Самопожертвование, задуманное теми, кто подготовил ловушку, было комически абсурдным. Однако готовившийся взрыв действительно дает экипажу шанс выжить, шанс продолжить и закончить Работу…

Мартин расхохотался. Дженнифер присоединилась к нему. Гарпал поморщился и направился к выходу - координировать действия команды. Ганс уставился на Мартина и Дженнифер, как на сумасшедших, затем крякнул, энергично тряхнув головой.

Тереза оценила бы эту ситуацию, - подумал Мартин. - Ну а Вильям, тот был бы просто в восторге.

Они вернули свои бомбардировщики и приготовились к шторму.

Агония Полыни продолжалась семь часов. Магнитное поле звезды перераспределилось таким образом, что солнечный ветер дул одновременно в направлении двух полюсов. Недра планеты, вскипая, вздымались и устремлялись двумя бешенными потоками. Звезда походила на фантастическую репу с обильной листвой на верхушке и причудливо разветвляющимися корнями.

Миллиарды нейтрино вгрызлись во внутренности звезды, уничтожая ее невидимые, неизведанные сферы, смешивая позитивное и негативное, материю и антиматерию. Амбиплазма, вырабатываемая этими смертоносными частицами, неуклонно выбрасывалась во внешний мир.

Момы хронометрировали все происходящее.

Ганс собрал всю команду в учебной комнате. В полной тишине они сидели перед звездной сферой, наблюдая за событиями, не поддающимися не только их контролю, но даже пониманию.

Мартин расположился рядом с экраном. Страх сковал его тело, но печаль, пронизывающая все его мысли, не позволила сосредоточиться на предстоящих событиях. Его взгляд остановился на Розе Саквойе. Закрыв глаза, она сидела в неуклюжей позе лотоса и слегка покачивалась. Мартин позавидовал ее дару духовного самоуспокоения, ее способности раствориться в своем внутреннем мире, не зависящем от внешних факторов. Как она достигала этого?

Происходящее на звездной сфере можно было оценить только абстрактно. Да и с чем можно сравнить энергию умирающей звезды? Для того, чтобы уничтожить человеческую жизнь - их жизни - хватит и мизерной доли этой высвободившейся силы.

Годами раньше они взгромоздились на гребень громадной волны, и вот сейчас она разбивается вдребезги. И любой мизерный пузырек в этом пенящемся водовороте способен погасить свечи их жизней - окончательно, навеки, без погребения.

Мозг Мартина находился в таком состоянии, что он не столько понимал происходящие вещи, сколько чувствовал. Эта способность присоединилась к страху, как анатомический придаток к телу.

А так как чувства не могут долго оставаться на одном уровне, страх перешел в следующие стадии: спустя час он сменился оцепенелостью, затем - легким любопытством, казавшимся невозможным всего несколько минут назад, взглядом как бы со стороны.

Разбросанные островки сознания начали выдавать комментарии: Эта темная сторона души… Не так уж и страшно… Это была только паника, вызванная переоцениванием их мощи… Они не испытали того, что испытал ты… Они должны… Они должны…

По учебной комнате пронесся утробный стон, когда они почувствовали, что опустились и сомкнулись поля. Мартин ощутил боль во всем теле, все внутренние процессы организма замедлились.

Волны темноты прошли перед глазами, поля подавили физиологические чувства.

Однако кое-что сохранилось в памяти. Что способствовало этому? Проблески сознания? Воображение? Кто мог сказать, когда включилась память? Во время их изолирования полями или позже - когда уравновесились химические реакции мозга?…

То, что осталось в его памяти, мозг сохранил каким-то волшебным образом - в виде обрывочных фрагментов, в которых умирающая планета представлялась, как живое существо, и в виде притчи. Но от этого воспоминания не стали менее мучительными…

Полынь распустившаяся, как нарцисс с двумя ниспадающими каскадами светлых волос и следы нейтрино, фантом частиц такого количества, что их воздействие было в миллионы раз мощнее ураганного ветра боль во всем теле, воздействие нейтрино, стремящегося изменить его физиологию; едва различимый шепот молитвы погрузившихся в нирвану детей и внезапно - крик, оглушающий крик, пронзительный вопль радости детей, получивших свободу перекроенный «Спутник Зари», достигнувший точки южного полюса, двигающийся сначала - медленно, исчерпав горючее, затем - стремительно, под напором нейтрино; экипаж, старающийся сохранить право на существование в этом бешенном урагане, сопротивляющийся субъядерной силе, навязывающей смерть.

Лис обратился к урагану: «Я собираюсь в дальнее путешествие. Можешь ты подхватить меня для скорости?» Ураган бесстрастно посмотрел на хилого Лиса своим огромным глазом и спросил: «Чем ты отплатишь мне за это?» «Я позволю тебе нашептывать свои мечты.» «Но я должен уничтожить все, что несу. Ты живое существо и не захочешь умереть.» «Если ты оставишь меня в живых, я узнаю о тебе самое сокровенное и расскажу всем живым существам, чтобы они почувствовали симпатию к тебе.» «Зачем мне их симпатия? Я всемогущ.» «Это так. Но однажды твои ветры стихнут. Но даже когда ты исчезнешь, мои потомки будут рассказывать историю о пра- прадедушке Лисе, который был унесен ветрами, выжил и познал секреты урагана.» «Тогда они перестанут бояться меня. А кто я есть, если не внушаю страха?» «О, ни одно живое существо не может быть настолько сильным, чтобы не бояться тебя. Я дам тебе нечто большее. Я дам тебе голос, неподвластный времени. Это гораздо больше, чем бессловестный бешенный рев.»

«Спутник Зари» поднимался по спирали через клубы газов, исходящие от погребального костра Полыни, и собирал горючее. Как пчела, добывающая пыльцу, он вычерпывал сотни тысяч тонн водорода, гелия, лития - сжимая и размещая их на своей талии.

Это бегство из умирающей системы приносило своего рода удовлетворение; последняя смертоносная попытка убийц провалилась. Их ловушка оказалась спасительным кругом.

В молчаливом бездействии команда преодолела этот отрезок времени - для них длящийся целый год.

Позади них оставалась краснеющая дыра - туманность Полыни поглощалась пространствами соседних систем. Все следы прошлых преступлений были уничтожены - планеты, следящие орбитальные системы, остатки первичного облака, корабли- снайперы.

Дитя тьмы превратилось в космическую пыль. Только ради этого можно было пожертвовать жизнью, но они не погибли.

Газовые скопления присутствовали повсюду, и они вдыхали их полной грудью, как тонущий человек делает глотки спасительного воздуха.

Мартин принял из рук Ганса стакан воды.

По периметру учебной комнаты лежало десять тел. Ганс стоял над ними, сжав подбородок в кулак и не произнося ни слова. Это продолжалось уже полчаса. Каждые несколько минут он встряхивал головой и издавал неопределенный звук, как будто с новой силой удивляясь происходящему. Погибли Джордж Кролик, Давид Снежный Человек, Мин Муссон, Томас Фруктовый Сад, Кис Северное Море, Сиг Мотылек, Лиам Антилопа, Джорджио Ливорно, Радж Ганг, Иван Эллада. Следы насилия отсутствовали, только на ногах и руках виднелись неяркие багровые пятна. Глаза умерших были закрыты.

Они погибли в изоляции ограничительных полей.

Двадцать трое из оставшихся в живых - ошеломленные случившимся - преклонили колени перед телами.

С того момента, как очнулся, Мартин сразу же понял, что они находятся в условиях полной гравитации. «Спутник Зари» вновь ускорялся.

– Как это случилось? - спросил Мартин, все еще ощущая сухость и боль в горле.

Хаким сделал большой глоток из своей фляжки.

– Должно быть, ослабели объемные поля. Поток нейтрино мог изменить их составляющие. Они стали менее вязкими или… - Хаким запнулся, - или самоуничтожились. Но мое мнение поверхостно. Здесь нет момов, чтобы проконсультироваться.

– Момы не могли спасти их?

Хаким покачал головой.

Роза Секвойа ходила кругами - странно и бессмысленно жестикулируя, но никто не обращал на нее внимания. Только Жанетта Нападающий Дракон и Кимберли Кварц, опустив головы, следовали за ней по пятам.

Чэм приблизился к Мартину и указал на Сига Мотылька:

– Один из наших.

– Они все - наши, - одернул его Мартин.

– Я не это имел в виду, - поморщился Чэм.- Мы теряем наших лидеров. Следует провести полное расследование и разобраться в том, что случилось. Почему момы снова подвели нас?

– Я не думаю, что они подвели нас, - возразил Мартин. - Большинство же выжило.

– Нам нужны факты, - все более и более раздражаясь, настаивал Чэм.

– Не спорю. Но Пэн - Ганс, он отдает распоряжения.

– Он слишком подавлен, чтобы действовать, - возразил Чэм. - Где Гарпал?

Они поискали Кристофера Робина, но его нигде не было. Большая часть экипажа разбрелась - возможно, чтобы в уединении прийти в себя.

Мартину не терпелось начать действовать, но он воздерживался.

– Пойду поищу Гарпала, - сказал он. - Хаким, передай Гансу, что нам необходимо проверить носовой отсек и звездную сферу. - Он кивнул в сторону Ганса, - Надо занять его чем-то конкретным.

– Я соберу исследовательскую команду, - откликнулся Хаким.

В коридорах корабля стоял запах гари, как будто по «Спутнику Зари» прошелся огонь. Нейтринный шторм причинил больше вреда, чем Мартин мог предположить. По-видимому, последствия их внезапного бегства оказались непредсказуемыми и для момов.

Но они могли бы понести и гораздо большие потери.

Я должен позаботиться о захоронении тел, - подумал Мартин. Раньше момы всегда убирали тела. Почему же сейчас они оставили их на месте?

Он остановился в коридоре и достал жезл. Где момы? Он позвал одного из них. Но никто не появлялся. Жезл слабо мерцал и работал неустойчиво - видимо, что-то случилось с контактами.

Мартина охватил новый прилив страха: ему показалось, что корабль существенно поврежден, ресурсы истощены, и все они умрут без поддержки мозгового центра корабля и момов.

Он уже собирался продолжить движение в направлении каюты Гарпала, когда в нескольких метрах от него появился один из момов.

– Благодарю тебя, Господи! - воскликнул Мартин. Он бережно обнял мома, словно опасаясь, что тот исчезнет. Мом никак не отреагировал на этот жест Мартина.

– Я ищу Гарпала, - объяснил Мартин. - Нам надо многое предпринять… Впереди много психологической работы.

– Необходим перечень повреждений, - сказал мом. - Мы ознакомим с ним весь экипаж.

– Тела…

– Время невозможно повернуть вспять. Главная задача сейчас - восстановительные работы. Пока они не выполнены, наши возможности ограничены. Мертвые будут содержаться в полях…

Мартин покачал головой и поднял руку, останавливая мома, не желая выслушивать подробности.

– Нам необходимо обрести уверенность, - сказал он. - Если в ближайшее время мы не проведем собрание, можно ожидать плохих последствий.

– Понимаю, - кивнул мом.

– Где Гарпал?

– В хвостовой части.

– Пойду за ним.

Ариэль подошла к ним сзади и встала вполуоборот к мому, явно игнорируя его присутствие. Обращаясь к Мартину, она произнесла:

– Ганс не в себе. Он будоражит всю команду. Надо, как можно быстрее, найти Гарпала.

Они устремились в кормовую часть корабля и не произнесли не слова, пока не достигли второго дома-шара. Здесь запах гари был особенно ощутим.

Ариэль поморщилась:

– Тебе не кажется, что мы все провоняем этим запахом насквозь?

– Ты слышала, что сказал мом?

– Тебе же известно, как я к ним отношусь.

Мартин пожал плечами:

– Они спасли нас.

– В первую очередь, они не посчитались с нами. Разве после этого могу я испытывать благодарность?

– Мы сами выбрали…

– Давай не будем спорить, - оборвала его Ариэль. - По крайней мере, сейчас, когда Ганс продолжает сосать палец, а Роза вещает, как жрица. Мы должны действовать, если не хотим попасть в еще большие неприятности, из которых момы уже не вытащат нас, так как не будут знать, как это сделать.

– Ганс вовсе не сосет палец, - возразил Мартин. - Он… собирается с мыслями.

– Ты готов защищать всех и вся, не так ли? - произнесла она с улыбкой. Но восхищение, появившееся на ее лице, быстро приобрело оттенок жалости.

Гарпал Опережающий Время встретил их появление с безразличием, причиной которому был просто страх - он прятался за плотным плетением труб.

Нервы Мартина были на пределе, он злился на Гарпала, на всех - в том числе на женщину, находящуюся рядом - женщину, которая высмеивала каждый его поступок и в тоже самое время по непонятной причине не отходила от него ни на шаг.

– В чем дело? - спросил Гарпал чересчур громко, по-видимому, используя вопрос, как прикрытие или защиту.

– Мы должны собраться всей командой, - опередив Мартина, ответила Ариэль.

– Идите вы все к черту! - огрызнулся Гарпал. - Мы чуть не погибли, пока торчали в этих проклятых полях.

– Большинство из нас выжило, - заметил Мартин.

– Господи, я был совсем рядом с Сигом. Смерть никогда не подходила так близко. То, что убило Сига, могло убить и меня.

– Я была рядом с Джорджио Ливорно, - отозвалась Ариэль. - Момам придется все объяснить.

– Корабль поврежден, - вставил Мартин.

– Скажи им, пусть катятся к дьяволу! - закричал Гарпал. Слезы покатились по его щекам. - Или никто не должен был умереть, или все!

Мартин и Ариэль молча стояли между массивных изогнутых труб, тишина прерывалалась только слабыми всхлипываниями Гарпала. Ариэль посмотрела на Мартина. Что-то в ее взгляде изменилось, она повернулась и подошла к Гарпалу. Она обняла его и начала покачивать, словно убаюкивая в своих руках. Ее брови выгнулись, губы шевелились - казалось, Ариэль напевает колыбельную.

Мартин был поражен. Он не мог предположить у Ариэли таких душевных качеств.

Его жезл зазвонил. Связь заработала. Он ответил и услышал Чэма.

– У нас проблемы, - говорил Чэм. Его голос заглушался каким-то шумом, сквозь который можно было различить выкрики Ганса. - Пэн чудит.

Гарпал освободился из объятий Ариэль.

– Вот дерьмо! - выругался он. - Пора прекращать все это. - Выбравшись из лабиринта труб, он устремился к выходу. Мартин и Ариэль последовали за ним.

Когда они добрались до учебной комнаты, Ганса уже там не было. Десять тел лежали беспорядочно, словно кто-то разбросал их. На лицах пятерых членов экипажа, включая Жанетты Нападающий Дракон и Эйрин Ирландки, красовались свежие синяки. Половина команды отсутствовало.

Мартина охватило дурное предчувствие. Это было началом того, что когда-то предсказавал Теодор, то, чему Мартин отказывался верить - взрыв запредельного эмоциального напряжения.

Роза Секвойа осталась, Ганс не тронул ее. Когда Гарпал, Мартин и Ариэль появились в учебной комнате, Роза принялась приводить в порядок тела, аккуратно выпрямляя руки и ноги, закрывая глаза тем, у кого они были открыты, оддергивая одежду.

Наблюдая за ее действиями, Мартин с трудом сдерживался, чтобы уберечься от крайних поступков. Он с силой сдавил кожу у себя на бедре, пока та не посинела.

– Что случилось? - спросил Гарпал.

Чэм держался за разбитую скулу:

– Венди начали похоронную церемонию. Роза руководила ими. Ганс приказал остановиться. Они не послушались, и некоторые из Потерянных Мальчиков присоединились к ним. Когда, оплакивая, начали выносить тела, Ганс… набросился на сопровождающих. Дэвид Аврора оттолкнул его, но Ганс в результате так его отделал… Дэвид…

– Где он сейчас? - прервав рассказ Чэма, спросила Ариэль.

– Он в порядке, правда, в синяках и следах от побоев. Как я уже говорил, ему крепко досталось. Ганс просто отыгрался на нем.

– Где Аврора? - снова спросила Ариэль.

– Думаю, в своей каюте.

Мартин встряхнулся, стараясь преодолеть оцепенение, и усилием воли заставил себя действовать. Обращаясь к Ариэль, он сказал:

– Раздобудь чистой воды и бинтов, и помоги Розе ухаживать за экипажем. Постарайся не подпускать ее к телам.

– Хорошо, - кивнула Ариэль.

– Но я не Пэн, - подчеркнул Мартин, проясняя ситуацию. Присутствующие члены команды повернулись к нему, ожидая, что он скажет. - Гарпал, разыщи Ганса и давай соберем всех бывших Пэнов вместе. И надо пригласить мома.

– Кто здесь отдает приказы? - спросил Гарпал, но без злости, без укора.

– Извини.

– Не надо извиняться, - остановил его Гарпал. - Приступим к делу.

Вкрадчиво беседуя, Ариэль отвела Розу от тел. Не было ли это стремлением произвести впечатление на Мартина? Он не мог думать об этом сейчас. Мартин позволил себе на несколько секунд закрыть глаза, пытаясь воскресить образ Терезы, но отдельные черты никак не складывались в портрет.

Он последовал за Гарпалом.

Ганс не запер дверь. Они переступили порог его каюты, готовые ко всему, но не к тому, что увидели. Ганс сидел посреди возвышающейся части пола и потягивал воду из фляги. Он встретил их слабой улыбкой.

– Я их всех поимел, - почти дружелюбно сказал он.

– Да, это у тебя получилось, - согласился Гарпал.

– Но зачем? - спросил Мартин.

Ганс отвел взгляд:

– Они причитали по мертвым. Женщины и мужчины. Это было невыносимо. Я сам не поверил своим глазам, когда, очнувшись, увидел бездыханные тела. Это было выше моих сил. Я сожалею.

– Вот иди и скажи им об этом, - резко сказал Мартин.

– Я говорю это вам.

В каюту вошли Чэм и Джой Плоский Червяк.

– Ты - ублюдок, Ганс, - прошипел Джой. - Ты мерзкий ублюдок. Мы расправимся с тобой. Передадим власть Мартину, а тебя вышвырнем, как крысу.

Лицо Ганса вспыхнуло, челюсти сжались, но он не сдвинулся с места и не произнес ни слова.

– Мы все прошли через ад, - попытался разрядить обстановку Мартин. Он ощутил, как катастрафически тает количество лидеров на «Спутнике Зари». - Ганс согласен принести извинения.

– Пусть катится к чертовой матери со своими извинениями. С ним все кончено. Мартин, ты снова станешь Пэном.

– Нет, этого не будет, - возразил Мартин. - Ганс, объяснись, и немедленно.

– Я не звал этого несчастья на нашу голову, - тихим голосом проговорил Ганс. Он приподнялся и вытянул вперед обе руки. - Я предлагаю применить наказание наших великих древнейших предков - отрубить мне оба запястья, и на этом покончить. - Он взглянул на Мартина. - Я считаю, что момы не решат наших проблем. Мы только орудие в их руках.

– Не думайте, что я удовлетворюсь этой душещипательной сценой, - прорычал Джой. Казалось, он вот-вот ударит Ганса: согнутые руки сжались в кулаки, подбородок выдвинулся вперед.

– Постойте, - вмешался Гарпал. - Давайте прекратим копаться в этом дерьме и поговорим откровенно. Ганс, скажи нам, что ты собираешься делать? Но не играй больше своим «Я».

Ганс слегка поморщился от резкости тона и нелицеприятности услышанных слов.

– Хорошо, я попробую еще раз, - сказал он. - Я знаю, мы окажемся в затруднительном положении, если пустим все на самотек. Я понимаю свою ответственность за происходящее.

– Хорошее начало, - заметил Гарпал. - Ну и что дальше?

– Я покаюсь перед народом и после этого проведу неделю в уединении. Когда мы все немного встанем на ноги, я поговорю с детьми…

– С экипажем, - поправим его Мартин.

– Я поговорю с экипажем. И если…

– Что если? - не выдержал Джой.

– Я хотел бы, чтобы все, принимающие участие в оплакивании, тоже провели день в уединениии. Всего один день. Именно те, кто выступил против меня.

– Мы вынуждены были защищаться, - сказал Джой.

– Они просто отреагировали по ситуации, - поддержал его Гарпал.

– А нельзя было отреагировать по-другому, - начал горячиться Ганс, но вовремя остановился. - Хорошо, пусть будет так. Что касается меня - как я уже говорил, я уединяюсь на неделю. Но Пэн - все еще я, и мне отдавать приказы. А с вашими доводами я абсолютно согласен… Гарпал, могу я по-прежнему расчитывать на твою помощь?

– Я сделаю все, что в моих силах, - мрачно произнес Гарпал.

– О большем я и не прошу, - поставил точку Ганс.

Наступает отрезвление, - подумал Мартин, чувствуя некоторое облегчение. Они резко порвали с губительным прошлым. Ганс нашел верный путь: начать с покаяния и искупления греха, и, в первую очередь, лидеру. Очищающая пауза. После этого начнется новый этап их жизни.

Если Ганс все это предвидел, значит, он оказался намного хитрее, чем кто-либо мог предположить.

Мартин вздрогнул. Он надеялся, что это было не так.

Единственный мом, которого мог предоставить теперь корабль, рассказал им, что случилось со «Спутником Зари» и его экипажем. Во время взрыва Полыни, под воздействием сильнейшей нейтринной бомбардировки, были повреждены ограничительные поля. Десять членов команды погибло. Только после цикла обработки тела были возвращены оставшимся в живых. У «Спутника Зари» осталось достаточно горючего, чтобы продолжать движение к Левиафану - если же, конечно, экипаж придет к такому решению в результате голосования. Путешествие займет минимум год корабельного времени.

– Но из-за повреждения мы даже теоретически не в состоянии противостоять возможному нападению, - продолжил мом. - Нам нужна поддержка, поэтому мы предлагаем объединить силы и ресурсы.

Мартин широко раскрыл глаза. Пока он ничего не понимал. Какие еще силы имеются в виду? Какие ресурсы?

– Существует еще один Корабль Правосудия. Он находится на расстоянии двух световых лет от нас. Мы можем пересечься с ним и объединить наши силы. Он также поврежден, оба корабля только выиграют от такого слияния.

– Откуда вам известно об этом? - спросил Ганс. - По «ноучу» вы не могли получить подобную информацию.

– Мы обнаружили последствия столкновения и проследили возможный путь отхода корабля. Дистанционные датчики помогли нам уточнить его путь.

– И вы не сообщили нам об этом, - укоризненно произнес Ганс.

– Всему свое время.

Ганс пожал плечами и уставился в пол.

– Если бы нам знать то, что известно убийцам… - пробормотал он.

– Убийцы не знают, что нам удалось вырваться. А вот о спасении второго корабля им, возможно, известно. Но им не известно его местонахождение. Если два корабля объединятся, мы сможем воссоздать полноценный Корабль Правосудия.

– На том, другом корабле… Есть ли там люди? - спросила Эйрин Ирландка.

– Нет, там не люди, - ответил мом.

– Необходимы ли этим существам те же условия жизни, что и нам? - поинтересовалась Паола Птичья Трель. - Я имею в виду кислород для дыхания и тому подобное?

– При незначительной корректировке возможно существование в идентичных условиях, - сказал мом.

– Как они выглядят? - спросил Дэвид Аврора.

– Всю информацию о корабле и его обитателях вы получите перед объединением.

– Мы будем голосовать? - Этот вопрос задала Ариэль.

– Голосование не воспрещается. Но вы должны понять, что мы не сможем выполнить нашу миссию при теперешних условиях.

– Ну и черт с ней, обойдемся и без этого дерьма, - раздался за спиной Мартина чей-то голос, - кажется, Рекса Дубового Листа.

– Вы что, считаете, что действительно нуждаетесь в голосовании? - возмутился Ганс. - По-моему, я все еще Пэн, и я готов сражаться. Если это единственный шанс, следует им воспользоваться.

– И все же мы настаиваем на голосовании, - не уступала Ариэль. Роза Секвойа вторила ей глубоким спокойным голосом, звучавшим, как будто из пещеры.

– Хорошо, - Гансу ничего не оставалось, как согласиться. - Мартин, Гарпал, считайте голоса.

Команда проголосовала быстро, без излишних эмоций. Из шестидесяти пяти человек тридцать проголосовали «против», тридцать пять - «за». Что удивительно, Ариэль проголосовала за объединение. Роза - против каких-либо дальнейших действий.

– Ну что ж, больше не будем к этому возвращаться, - сказал Ганс и встал перед командой. - Теперь я должен покаяться и получить по заслугам. Сегодня я вышел из себя и осквернил наше гнездо. Неделю я проведу в уединении. За Пэна остается Гарпал. Мартин будет помогать ему. Я полагаю, всем нужен отдых. Пусть момы закончат свою работу в отношении погибших. Мы говорим им «прощайте». Но жизнь продолжается.

Он кивнул тем, кто стоял рядом, когда, направляясь к двери, проходил мимо них. Гарпал взглянул на Мартина: речь Ганса прозвучала более жестко, чем они ожидали. Мартин ощутил себя больным; его мучила старая неутихающая боль и вновь появившееся предчувствие распада, висящего над командой.

– Нам следует поговорить, - сказал Гарпал.

Но Мартин отказался:

– Нет, прежде всего нам необходимо отдохнуть. Мы перенесли слишком многое, и я не способен сейчас здраво рассуждать об альянсе. - Внезапно его охватила дрожь. Что это было: перевозбуждение или изнеможение, трудно было сказать. Но он превозмог себя и бережно тронул за руку поникшего Гарпала. - Нам нужно время для отдыха. И для скорби.

Каюта Мартина была холодной и голой, в ней все еще присутствовал запах гари. Он вошел, и дверь мягко закрылась за ним. В этот момент, несмотря на запах, он мог почувствовать себя, как в начале их путешествия, - когда первый «Спутник Зари» был представлен детям, и они обрели в нем свой дом.

С тоской, а отчасти и с облегчением, он заметил, что комната изменилась и не похожа на ту, в которой они с Терезой любили друг друга. Корабль был заново отремонтирован и значительно переустроился; возвышение, которое поддерживало их кровать, теперь могло сдвигаться на несколько метров в сторону или быть убрано совсем. Что теперь связывало его с прошлым?

Ничего.

Мартин свернулся на полу и закрыл глаза, прижав щеку к гладкой холодной поверхности, кончики пальцев согнутой руки касались пола.

В его полусонном воображении возникло покореженное тело Джорджа Кролика. Мартин вспомнил, каким тот был когда-то - болтуном, весельчаком, надежным другом, любимцем всей команды.

Джордж Кролик и другие погибшие вскоре окажутся в воздухе, которым еще недавно дышали, из которого добывали пищу и воду. Они - да, но только не Тереза и Вильям.

Мартин потянулся рукой к Терезе. Он почти чувствовал ее присутствие, его пальцы искали ее рядом и, казалось, поймали едва уловимое ощущение прикосновения. Вернувшись к здравому смыслу, Мартин отдернул руку и прижал ее к груди. «Прощай, - прошептал он и уснул.

Позади «Спутника Зари» останки Полыни образовали разноцветные клубы дыма, похожие на бурлящее молоко, подсвеченное многочисленными огнями.

Хаким, скрестив руки на груди, наблюдал за умирающей звездой с холодным любопытством. Рядом с изображением на звездной сфере мелькали цифры, диаграммы, отражающие состояние останков звезды. Измерения производились с внутренних срезов значительной глубины.

– Если бы я снова оказался на Земле, - сказал Хаким Мартину, - я бы стал астрономом. Но, все равно, никогда в жизни я бы не увидел ничего подобного. Как ты думаешь: все же, где бы я предпочел быть? Здесь, сейчас, наблюдая эту сцену, или…

– Ты предпочел бы быть на Земле, - не дослушав вопроса, убежденно ответил Мартин. Они находились в носовой части корабля, остальные члены экипажа в это время ожидали окончания самозаточения Ганса. Но не только у Пэна, в душе каждого проходила переоценка ценностей.

Хаким молча кивнул, соглашаясь с Мартином. Его лицо сильно изменилось со времен Стычки, как Эйрин Ирландка называла их трудную победу. Выражение лица стало суровым, появился блеск в глазах, улыбка казалась натянутой, глубокие линии пролегли вокруг губ и глаз.

– Воэможно, это был бы справедливый обмен. - сказал Хаким. - Интересно, сколько Кораблей Правосудия было загнано в ловушку Полыни и разрушено?

– Нам еще повезло, что ловушка оказалась ненадежной, - заметил Мартин.

– Ты знаешь не хуже меня, что в войне важна не только стратегия, но и удача. Мы можем только радоваться, что столкнулись с более слабым врагом.

– Не стоит надеяться, что враг слабый, - остановил его Мартин. - Они могут быть все еще сильными.

– Тогда почему они скрываются за ловушками?

– Чтобы избежать неприятностей. Возможно, это не более значимо для них, чем потеря жука заппера в саду.

На лице Хакима появилась озорная улыбка.

– Мне нравится метафора, - сказал он. - Мы москиты, но мы несем желтую лихорадку… Теперь, когда жук заппер повержен, мы летим домой…

– Чтобы соединится с группой бабочек, - поддержал Мартин.

– Я бы предпочел ос, - хихикнул Хаким. Неожиданно его голос осекся. Он отвернулся. - Извини меня, - глухо произнес он немного позже.

– Кто-то, кого ты любил? - спросил Мартин, выдержав паузу. Он никогда не интересовался любовными делами Хакима, отчасти из-за уважения, отчасти из-за того, что Хаким и его партнеры всегда были очень осмотрительными.

– Мне трудно назвать это любовью, - ответил Хаким. - Мин Муссон… Она была мне ровней, и я не мог… Не знаю, как объяснить в двух словах. Она много значила для меня. Мы не были слишком откровенны друг с другом. - Огромная боль прозвучала в этих словах.

Мартин смотрел на красочный экран. Доминировали красные и зеленые цвета. На таком расстоянии догорание планет можно было оценить только по диаграммам и при большом увеличении. Спирали плазмы, исходящие от полюсов, быстро распространялись и собирались в дуги, образующие огромную сферу; искусственные поля, контролирующие Полынь, придавали направление всему динамичному и сами преобразовывались в движущую силу. Тело Полыни приобретало вид естественно умершей звезды. Возможно, это тоже было спланировано убийцами.

Если ты в лесу, не разжигай огня ярче, чем это необходимо.

– Однако ты любил. Ты любил… - проговорил Мартин.

Хаким ответил ему слабым кивком головы. Они вновь немного помолчали.

– Надеюсь, наш новый Пэн укрепит свою позицию, - произнес Хаким тихо, словно опасаясь, что Ганс услышит.

– Это не легко.

– Мы еще не достигли места назначения, а уже существует масса сомнений. Не знаю, как я буду общаться с новыми коллегами нечеловеческой природы, можно сказать, нелюдями.

– Корабль и момы не знают о них ничего дурного, - заметил Мартин. - Иначе они сказали бы нам об этом.

– Согласен, - кивнул Хаким. - Я никогда не верил, что момы скрывают от нас какую-нибудь информацию.

– О, я не настолько доверяю им, - поморщился Мартин. - Они сообщают нам то, что необходимо знать, но…

– Извини за такие слова, но ты рассуждаешь, как Ариэль.

Мартин нахмурился:

– Пожалуста, не надо.

– Не обижайся, - Хаким заговорил с прежним оттенком шаловливости.

Роза Секвойа в окружении двадцати двух членов экипажа сидела в столовой. Она руководила церемонией памяти по умершим, следуя - как Мартин понимал - своим собственным правилам и ритуалам. Мартин не стал вмешивается: ритуал обладал целебным действием.

Она то ли придумала слова гимнов, то ли позаимствовала их из старых песен и сочинила музыку, чтобы экипаж мог подпевать. Мартин наблюдал за происходящим со стороны, стоя возле двери. Он не пел, но чувствовал, как сердце забилось сильнее, ему передалось волнение поющих.

Роза взглянула на него, и их глаза встретились. Она улыбнулась открытой широкой улыбкой, в которой не было и тени обиды.

Она находит себя в нашей боли и в нашем горе, - подумал Мартин. Хотя, возможно, это были слишком злые мысли.

Ганс вышел из изоляции через шесть дней, мрачный и небритый, со торчащей белесой щетиной на лице. По его хмурому выражению никто не мог догадаться, о чем он думает, и меньше всех Мартин. Ганс назначил закрытое заседание с Хакимом и остатками исследовательской группы. Затем он резко покинул носовой отсек - без слов стремглав промчавшись по коридору мимо Мартина и Эйрин Ирландки.

– У него не было любовных отношений с тех пор, как он стал Пэном, - заметила Эйрин.

Мартин удивленно посмотрел на нее:

– Ну и что?

Эйрин взмахнула ресницами:

– А то, что это странно. Раньше он не отличался целомудренностью. Многие Венди предпочитают мышцы мозгам.

– Он не тупица, - заступился за Ганса Мартин.

– Он все еще ведет себя как сопляк, - не унималась Эйрин.

– Может быть, он ждет свою девушку, - сказал Мартин, сознавая, как глупо звучат его слова.

Эйрин язвительно захохотала.

– О, да. Ту, которую не встречал раньше.

– У нас скоро будут гости, - сказал Мартин, сохраняя непроницаемое выражение лица.

– Слушай, избавь меня от этого, - уходя, бросила через плечо Эйрин и состроила гримасу.

В столовой Ариэль поставила свой поднос с едой на стол, напротив Мартина. Новое часовое расписание дня, установленное Гансом, определяло для каждого свой индивидуальный цикл чередования сна и бодроствования: Мартин, к примеру, сейчас ужинал, а Ариэль завтракала. Но поглощаемая ими пища почти не различалась. Корабль еще не мог представить им то разнообразие блюд, какое они имели раньше. Члены экипажа получали калорийную, но простую еду: чаще всего пудинг, напоминавший хлеб грубого помола, иногда пудинг заменялся супом.

Они обменялись небрежными приветствиями. Мартин старался не смотреть в сторону Ариэль, но постоянно чувствовал на себе ее взгляд, от которого ему становилось не по себе.

– Что ты теперь думаешь о Гансе? - спросила она, когда их взгляды все же пересеклись.

– Он делает все правильно, - ответил Мартин.

– Лучше, чем ты?

– В некоторых вопросах - да.

– В каких именно? Прости мое любопытство, я вовсе не хочу тебя обидеть.

– Я и не обижаюсь. Он более осторожен, чем я, и, возможно, лучше чувствует настроение экипажа.

Она покачала головой, но по выражению ее лица нельзя было угадать, согласна она или нет.

– Что ты думаешь обо всем этом? - в свою очередь спросил Мартин.

– Не берусь судить. Он более осторожен, чем все предыдущие Пэны. Роза поддерживает его. В своих выступлениях она теперь постоянно напоминает о наших обязанностях.

– Выступлениях?

– Я не была ни на одном, но наслышана о них.

– Она проповедует?

– Пока нет, - ответила Ариэль.- Она дает советы, помогает некоторым понять причины и последствия Стычки.

– Она осуждает момов?

– Не совсем.

– Отрицает их участие?

– Она даже не упоминает о них, как мне говорили. Она говорит об ответственности и свободе выбора, о нашей роли в широком проекте перестройки Вселенной. Мне кажется, тебе стоит пойти и послушать.

– Возможно, и стоит, - согласился Мартин.

– Хорошо бы пойти и Гансу.

– Не хочешь ли ты, чтобы я шпионил за ней для Ганса?

Ариэль сделала отрицательный жест.

– Я только думаю, что происходит нечто важное.

– И неизбежное, - почти шепотом добавил Мартин и встал, чтобы удалиться в свою каюту.

Теодор Рассвет посещал его в снах. На этот раз он был очень разговорчив, и Мартин вспомнил многое из его слов, когда проснулся.

Они сидели в саду под цветущим деревом. На Теодоре была короткая белая туника. Его ноги загорели от долгого пребывания под летним солнцем, которое в момент их разговора находилось как раз в зените. Они ели виноград и были похожи на римлян. Теодор обожал читать о римлянах.

– Что-то непонятное происходит с Розой, - сказал Теодор. - Ты знаешь что-нибудь об этом?

– Думаю, да, - ответил Мартин. Лист винограда из его рук мягко опустился на гравий под ногами.

– Беда в том, что пророчество может иметь и отрицательные стороны, которые нельзя игнорировать и о которых нельзя забывать. Смысл проповеди будет четко представлен и разжеван массам. Если что-то, что она скажет, подходит не всем, то оно будет расжевано еще тщательнее. Любой несогласный останется в одиночестве. В борьбе с противоречиями будут сфабрикованы любые факты, все грубые грани будут сглажены, и, в конце концов, согласными окажутся все. Люди поверят во все, только не в первоначальный смысл слов.

– Роза не пророк.

– Ты же сказал, что ориентируешься в том, что происходит.

– Она не пророк, - твердо повторил Мартин. - Ты только посмотри на нее.

– Она обладает виденьем. Это трудное время для тебя.

– Вздор! - закричал Мартин, разозлившись. Он вскочил с мраморной скамьи, неуклюже оправляя складки робы, к которой никак не мог привыкнуть. - Кстати, Тереза с тобой?

Теодор печально покачал головой:

– Она мертва. Ты должен смириться с ее смертью.

Паола Птичья Трель и Мартин оказались одни в хвосте корабля. Они закончили проверку жезловой связи для момов и, не имея дальнейших инструкций, были рады отдыху ото всех дел.

Разговор иссяк. Паола смотрела в сторону. Ее оливковая кожа потемнела, губы были крепко сжаты. Мартин протянул руку и погладил ее по щеке, желая снять напряжение. Она прижалась к его руке, и слезы потекли по ее лицу.

– Я не знаю, что делать, что чувствовать, - прошептала она.

У нее были какие-то отношения с Сигом Мотыльком. Мартин не хотел расспрашивать, чтобы не бередить свежую рану. Он просто молча слушал.

– У нас не было близких отношений, - сказала она. - Настоящей близости я не испытывала ни с кем. Но Сиг был хорошим другом, он понимал меня.

Мартин кивнул.

– Как ты думаешь, хотел бы он, чтобы я страдала по нему? - спросила она.

Мартин собирался отрицательно покачать головой, но, взглянув на Паолу, улыбнулся и ответил:

– Если только немного.

– Я буду помнить его, - она поежилась при слове «помнить», словно оно означало принятие смерти или предательство, а может и то, и другое. Ведь помнить о человеке - совсем не то, что представлять его живым.

Для него было естественным держать ее в своих объятьях. Паола Птичья Трель никогда не вызывала у него серьезных симпатий, поэтому, обнимая ее, он не испытывал угрызения совести по отношению к памяти Терезы. Паола, должно быть, чувствовала то же самое.

Стоять стало неудобно, и они легли среди сплетений труб. Запах гари здесь уже почти не ощущался.

Место, где они лежали, было сухим, тихим и изолированным. Мартин почувствовал себя мышонком в огромном доме, схоронившимся в уголке от скопища котов. Паола казалась тоже мышкой, маленькой и нетребовательной. Она не утомляла его общением и ни о чем не просила. Дальнейшее произошло инстинктивно, как-то само собой. Он даже не раздел ее полностью, и сам был полуодет. Он лег на нее, и в едином порыве они соединились. Паола закрыла глаза.

Никто из них даже не вскрикнул.

Движения Мартина были медлительными, бережными. Она не испытала такого сильного оргазма, как он, но Мартин понял, что она и не желала большего, и не стал настаивать. Она могла решиться только вот на такую частичную измену - измену временного характера, не обеспечивающую полноценного возвращения к нормальной жизни. После - ни слова не говоря о том, что произошло - они привели в порядок свою одежду.

– Какие сны тебе снятся в последнее время? - спросил он.

– Ничего необычного, - ответила Паола. Она подтянула ноги, обхватив их руками, и опустила подбородок на колени.

– А я вижу замечательные яркие сны. Уже давно. Очень специфические сны, почти поучительные.

– О чем они?

Мартин почувствовал, что ему проще описать сны, чем рассказывать их содержание.

– Это воспоминания с реальными людьми, в них участвующими. Людьми с корабля, которые разговаривают со мной и дают советы, словно они все еще живы.

Паола кивнула, слегка стукнув подбородком о колени.

– У меня были похожие сны, - сказала она. - Я думаю, наступило особое время для всех нас.

Мартина невольно вздрогнул при этих словах.

– Что ты имеешь в виду? - спросил он.

– Это только кажется, что все идет по-прежнему. Мы слишком далеки от людей, которые приходят к нам во снах. Наши связи с ними со временем утрачиваются. Но что-то должно измениться.

– Что? - спросил Мартин.

Паола выпрямила ноги и уставилась на свои голые ступни.

– Наша психология уж точно, - ответила она. - Я не знаю, как все пойдет дальше, я только предполагаю. Но одно несомненно: наступает время, когда мы должны понять, кто мы есть на самом деле.

– Распростившись с прошлым?

– Возможно. Или взглянув на него иными глазами.

– Сиг приходит к тебе во снах? - спросил он.

– Нет, - ответила она и пристально посмотрела ему в глаза.

Он подумал: вряд ли они еще когда-нибудь займутся любовью друг с другом.

Позже, уже в своей каюте, готовясь к вахте в носовом отсеке, Мартина охватила легкая меланхолия, но его состояние было не таким мрачным, как прежде. Прошло только несколько недель с тех пор, как он пришел в себя, но тучи немного развеялись и, периодами, он мог мыслить отчетливо, без присутствия теней Терезы и Вильяма.

В носовом отсеке Хаким спал, а Ли Гора и Джакомо Сицилиец изучали бездыханное тело Полыни. Через несколько месяцев они увидят только пелену газов, слабое удаляющееся пятно в всепоглощающей темноте.

– Есть ли какие-нибудь признаки зарождения нейтронной звезды? - спросил Мартин Ли Гору.

– Никаких, - ответила она. - Дженнифер не думает, что она сформируется. Она считает, что звезда сильно повреждена, что почти все ее содержимое выброшено наружу.

– Это должно предотвратить взрыв, - добавил Джакомо Сицилиец. Эксперт почти такого же класса, как Дженнифер, он занял место Томаса Фруктового Сада в исследовательской команде.

Мартин испытывал какое-то смутное чувства неудовлетворения. Он считал, что у них имеются неотложные дела, куда более важные, чем научно-исследовательские изыскания, которые так обожал Хаким. Получение знаний ради знаний не было их Работой. Однако Хаким настаивал на изучении останков Полыни, чтобы освоить технологии убийц.

Предстоят долгие месяцы путешествия до встречи со вторым кораблем; обучение не является главным в их ситуации. Исцеление ран и сплочение экипажа сейчас кажутся основными проблемами.

Вместе с Джакомо Мартин регистрировал данные и вглядывался теперь уж в их прошлое, представленное на экране красивыми завитками скоплений газов и пыли.

Никаких признаков активности убийц вокруг Полыни.

Дитя тьмы действительно умерло.

Последующие месяцы тянулись медленно и уныло. Установилось сравнительное спокойствие, которое они знали до Стычки; нейтринный шторм не возобновлялся. Единственный мом на корабле бесстрастно объявил им, что разрушения, нанесенные «Спутнику Зари», требуют длительного ремонта. Еда была питательной, но однообразной, доступ к библиотеке ограничен узким тематическим материалом, графики, отображаемые жезлом, давали нет уж и много пищи для ума.

Мартин предполагал, что теперешний «Спутник Зари» утратил какую-то часть своей основной памяти и стал только тенью бывшего Корабля Правосудия. Мом уже казался не совершенным механизмом, а потерянным в неопределенности. Этой неопределенностью был порядок вещей. Во всяком случае Мартин не выказывал беспокойства. Вынужденное затишье давало им время подумать, и он старался использовать передышку.

Однако Ганс был явно обеспокоен.

Каждые пять дней экс-Пэны собирались на колоквиум в каюте Ганса.

– Мне бы не хотелось быть Пэном учебных тренировок, - сказал Ганс. - Наша встреча с новыми партнерами состоится не ранее, чем через три месяца. Мы провели научно-исследовательскую работу, и каждый из нас наверняка думает, что он знает все о Полыни, - за исключением, может быть, Дженнифер и Джакомо… Мы маемся без дела, с нами до сих пор только один мом, и это настораживает. Я прав? - Позже Ганс не раз повторит: «Я прав?». Эту фразу он произносил несколько гнусавым голосом, приподняв одну бровь, что впечатляюще действовало на людей. - Кроме того, нам нужна умственная встряска. Корабль вряд ли окажет нам достаточную помощь. - Он посмотрел на Чэма, но тот только пожал плечами.

– Что скажешь ты, Мартин? - спросил Гарпал.

Мартин поморщился:

– Без дистанционной связи мы не сможем узнать что-нибудь новое о Левиафане.

– Пища слишком однообразная, - заметил Гарпал. - Мы могли бы готовить сами.

Джой Плоский Червяк фыркнул:

– Мом и близко не подпустит нас к продуктам.

– У тебя есть какие-то конкретные предложения, Джой? - спросил Ганс.

– Такое впечатление, что мы оказались в длинном беспросветном туннеле, - тихо сказал Джой. - Лучше мы уснули.

– Я уверен, если бы у нас был выбор… - начал Мартин.

– Н-да. Но мом знает, что делает, - Эта фраза, так же часто произносимая Гансом, была подхвачена экипажем. Если возникала какая-нибудь проблема или постигало разочарование, кто-нибудь непременно вставлял: «Н-да, мом знает, что делает.»

– Я думаю, нам следовало бы… - вновь сделал попытку высказаться Мартин.

– Пошли они подальше - все эти беспокойства о корабле! - гаркнул Ганс.

– Я бы…

– Я сказал хватит, - снова прервал его Ганс.

– Черт побери, дай мне сказать! - взорвался Мартин.

Джой и Чэм вздрогнули. Ганс усмехнулся, поднял руки и кивнул:

– Ты тоже имеешь право слова, - отчеканил он.

– Мы не можем порицать корабль за то, что они не уберегли жизни наших товарищей, - только и произнес Мартин. Он не сказал и части того, что хотел, но при таких условиях его речь не имела смысла.

– Не думаю, что кто-нибудь из присутствующих здесь Пэнов удовлетворен создавшимся положением, - заметил Ганс. Он нервно постукивал по столу, за которым они сидели. - Я прав? Я столкнулся с проблемами, которых никто из вас не знал. Политические проблемы. Психологические проблемы. Мы не имеем настоящей работы, масса времени проходит впустую. Единственное занятие, которое я могу предложить, это спорт. Я не люблю его, но сейчас это необходимо.

Чэм поднял руку:

– Что еще?

– Мы должны подумать о том, что будет дальше.

– Что значит дальше?

– После того, как Работа будет сделана. Нам необходимо разработать конституцию, законы, ну и так далее. Надо подготовиться к тому времени, когда мы найдем новый мир…

Ганс выслушал все это с кажущимся вниманием, которое, однако, не было убедительным для Мартина.

– Хорошо, - сказал Ганс. - Джой, займись этим. Чэм, а ты организуй соревнования и игры. Начни с состязаний в беге от носа к хвостовому отсеку, как мы делали это раньше. Подумай о наградах. Встряхни людей, заставь их расшевелиться. Мартин, может быть, ты займешься интеллектуальными забавами? А? Привлеки Хакима, Дженнифер. В общем, кого хочешь. Как насчет соревнований на быстроту реакции? Если мы вынуждены надеяться только на собственные силы, мы должны быть находчивы и изобретательны.

Я прав? - мысленно закончил Мартин. Но Ганс лишь улыбнулся и ничего не добавил.

Роза Секвойа удобно расположилась в учебной комнате в центре группы из тридцати двух человек, включая Эйрин Ирландку и Паолу Птичью Трель. Мартин стоял у стены, слушая и наблюдая.

Она говорила спокойно, не настаивая, не требуя внимания, иногда сопровождая свой рассказ жестами. Ее низкий проникновенный голос действовал успокаивающе. Мартин заметил, что в облике Розы произошли изменения; благосклонность и безмятежность в выражении ее лица настораживали. Особое время.

Ганс вошел вслед за Мартином, кивнул в знак приветствия. Он тоже прислонился к стене, рядом с Мартином, скрестил руки на груди и прислушался. -… Мы росли, постоянно ощущая утрату родного дома, - совсем как тот фермер, что лишился своего участка после того, как внезапный ураган снес ферму с лица земли. Однажды проснувшись, он вышел из дома и увидел лишь бесплодную почву, разоренные хлева, мертвые и потемневшие окрестности. Фермер сказал сам себе: «Я трудился на этой земле всю жизнь, почему ветер поступил так со мной? Ферма для меня как рука или нога - почему он не унес меня вместе с ней?

Мартин слушал внимательно. Он пытался понять, насколько эта то ли сказка, то ли притча Розы похожа на те, что он познал в объемных полях.

Роза опустила глаза, ее руки свободно свисали.

– Фермер обозлился. Он решил, что может победить ураган. Он начал строить стены для защиты от ветра, все выше и выше. Это были стены из пыли, соломы, из глины со дна реки, текущей через мертвые поля. Но ветер разрушил стены… Но фермер был еще жив. Ураган отнял у него всю семью, одного за другим. Но фермер был еще жив. Он проклинал ураган. В конце концов, он стал проклинать и Творца Ветров…

– И он победил ветер? - насмешливо выкрикнул Рекс Дубовый Лист.

Роза невозмутимо улыбнулась.

– Когда стены рухнули он попытался привлечь силы магии для борьбы с ураганом. Он устраивал песнопения и прибегал к заговорам. Его ненависть росла, он ненавидел землю, ветер, воду. Он проклял их всех и озлобился еще больше. В его жилах вместо крови текла дурная вода, а мозг был отравлен яростью и страхом. Он больше не скучал по семье, не вспоминал свою ферму. В его душе не осталось ничего, кроме жажды мести…

– Она подрывает мой авторитет, - прошептал Ганс Мартину.

– Он худел с каждым днем, его тело сморщилось, и он стал похож на мертвый стебель пшеницы…

– Я не помню, как выглядит пшеничный колос, - жалобно произнесла Бонита Высокогорная Долина. - А ведь я выросла в сельской местности, но я не помню.

– Он тоже не помнил, - спокойно продолжала Роза. - Он забыл, как выглядит урожай и все, что прежде было важным для него. Он боролся с ветром единственным оружием, которое у него осталось - бесполезными, пустыми словами. А ветер все завывал и завывал. В конце концов, фермер стал таким злобным, опустошенным и мертвым внутри, что ветер поднял его и понес, как лист. Он жил внутри ветра, пустой, как шелуха. Ветер заполнил его легкие, добрался до пустого желудка, а потом и пустой, бездумной головы.

– В чем же смысл рассказанного? - выкрикнул с места Джек Отважный. Он обвел собравшихся недоуменным взором.

– Это сказка, - ответила ему Кимберли Кварц. - Просто сиди и слушай.

– Я не люблю слушать сказки, в которых нет смысла. Это пустая трата времени, - Джек встал и направился к выходу, напоследок бросив удивленный взгляд в сторону Ганса и Мартина.

Было заметно, что Розе не легко далось перенести этот удар. Тем не менее она продолжила:

– Живя в ветре, фермер понял, что его борьба была бессмысленной, что он не обладает нужной силой. Он перестал посылать проклятия и начал прислушаться к окружающим. Он прекратил сопротивляться… Как можно сопротивляться могущественной силе? Он жил в ветре, став частью вихря, кружения, завывания. Он встретил других людей в ветре…

Ганс жестом приказал Мартину следовать за ним. Они вышли из комнаты и остановились в коридоре, пройдя мимо Джека Отважного, Эндрю Ягуара и Кирстен Двойной Удар.

Очень тихо, чтобы никто не услышал, Ганс произнес:

– Когда я был маленьким, еще на Земле, мои родители в наказание за любой проступок лишали меня телевизора и видеоигр. Я тогда чуть не спятил. Я даже начал читать книги… Да, у нас нет телевизора. Но Роза лучше, чем ничего. - подумав, он покачал головой и добавил, - Но не на много.

– Ты трахался с Паолой Птичей Трелью? - спросила Ариэль.

Мартин покраснел. Взяв поднос с едой, он попытался избавиться от Ариэли, но она следовала за ним по пятам.

– Так трахался или нет? - с невинным видом вопрошала она.

Он было присел, но увидев, что Ариэль устраивается рядом, резко встал и направился к другому столику. Она не отставала. Тогда он с грохотом поставил поднос, стукнул кулаком по столу и рявкнул:

– Какого черта тебе надо?! - Он сел и попытался полностью игнорировать ее присутствие.

– Не хочу показаться любопытной, - невозмутимо продолжала Ариэль. - но меня интересует одна вещь. Интересно, как долго человек может сохранять верность другу, если этот друг погиб?

Мартин чувствовал себя не в своей тарелке.

– Слушай, дай мне спокойно поесть, - процедил он сквозь зубы.

– Прости. Я надоедаю тебе. Прими мои извинения, - она забрала поднос и вышла из столовой, оставив Мартина в смятении - рассержанным и виноватым.

В эту ночь он снова плакал, вспоминая Терезу. Но он забывал свои сны.

Два мома вошли в учебную комнату во время обсуждения командой прошедшей десятидневки. Никто не объявил об их появлении, не звучали фанфары, но экипаж возликовал, восприняв этот факт, как признак того, что дела пошли на лад.

Ганс объявил результаты первого дня соревнований по бегу.

Для сжатого сообщения по научным исследованиям Хакиму предоставили всего пять минут.

После собрания Дженнифер Гиацинт подошла к Мартину.

– Хочешь узнать, чем мы занимаемся? - спросила она. Ее голос звучал почти заговорщицки, хотя Мартин не мог представить себе Дженнифер, замешанной в какой-нибудь интриге.

– Ну и чем же? - поинтересовался он.

– Звуковым сигналом «ноуча». Мы устраиваем небольшую конференцию для оценки результатов.

– О, это интересно! - Мартин собирался принять участие в очередном этапе соревнований по бегу, но ради такого случая, не задумываясь, изменил свои планы. - Конечно, я приду.

– Тогда встретимся в носовом отсеке через десять минут. Хаким Хадж, Джакомо Сицилиец и Торкильд Лосось тоже придут.

– Отлично.

Несколькими десятидневками раньше Хаким, Джакомо и Торкильд организовали Общество Изучающих «ноуч». Мартин не посещал их собраний, ему рассказывали, что доклады там слишком сухие, со сложными математическими выкладками, что основные сведения подаются через момерафы.

Но все это оказалось не так.

Дженнифер, правда, не без помощи Джакомо, составила исчерпывающее описание работы «ноуча». В нем объяснялось, как материя могла изменяться под воздействием информации, посланной по «ноучу», и какие горизонты это открывало перед Благодетелями.

Хаким представил графики и несколько минут объяснял Мартину ключевые моменты исследований.

Дженнифер и Джакомо, взявшись за руки, не могли оторваться от своих момерафов буквально до того момента, как Торкильд объявил о начале собрания.

– Мы попытались понять основные принципы технологий Благодетелей,- начал Торкильд. - Дженнифер выполнила фундаментальную работу, ставшую основой для всех нас. Джакомо, в свою очередь, создал строение над этим фундаментом…

Джакомо улыбнулся.

– Можно сказать, они сблизились в работе, - пошутил Торкильд.

Хаким положил руку на плечо Джакомо в знак поддержки и поздравления. Лицо Дженнифер было непроницаемо, только в глазах появился огонек.

– Хаким оказывал поддержку, а я работал над оформлением, - продолжал Торкильд. - Хочу добавить, что то, к чему мы пришли, не имеет особого значения для нашей миссии. В основном, это чисто теоретическая работа.

– Не согласна, - воскликнула Дженнифер.

– Я вот еще что хочу добавить… - продолжил было Торкильд. Но Дженнифер, не вытерпев, перебила его:

– Я думаю, ты не прав, наши исследования имеют большое значение для Работы. В свое время для нас оказалось совершенно неожиданным то, что убийцы превратили наши корабли в антиматерию. Мы полагаем, что момы тоже были застигнуты врасплох. С помощью подобных исследований мы сможем приблизиться к ответам на этот и ему подобные вопросы, сможем больше узнать об устройстве нашего вооружения и оборудования. Поспособствуют они и более качественному планированию.

Мартин потер нос.

– Ну и что же из себя представляет ваше строение? - спросил он.

Хаким спроектировал полученные схемы и расчеты.

– Первое, что мы поняли, - начал он, - это то, что «ноуч» - это мгновенная связь, независящая от расстояний. Достигается такое путем смешения двух видов частиц - в данном случае атомных ядер. Но это происходит лишь в том случае, если частицы «поверят», что они одинаковые. Второе - реально создать частицу, способную ввести в заблуждение целую матрицу, убедив матрицу, что она, эта частица, имеет вполне определенную структуру, месторасположение и предисторию. Но такую частицу вполне возможно изготовить тем же образом, как и так называемую «фальшивую материю». Можно создать частицу, которая будет сопротивляться давлению, но не сопротивляться ускорению, которая будет иметь размеры, но не иметь массы.

– «Ноуч» может стать ключем к разгадке многого, - продолжила эстафету Дженнифер - Чтобы осуществить отправку «ноуча», необходимо перемешать элементы посылаемой частицы - тем самым изменив информацию о ее характеристиках.

– А что вы имеете в виду, говоря, что частицы «верят» во что-то? - спросил Мартин.

– Поведение частицы зависит от ее структуры, - в часности, от того, как мы ее переделаем. Хотя «поведение» такое же малоподходящее слово, как и слово «вера». Нет, мы, конечно, не думаем, что частицы живые или разумные. Но им присуще вполне конкретные характеристики, вполне определенное поведение. Что, впрочем, распространяется не только на частицы, но и на такое всеобъемлящее понятие, как «пространство-время».

– Ладно оставим эту глобальную тему, - сказал Мартин. - Расскажите лучше, о чем еще говорят ваши цифры и расчеты.

– Создав фальшивую материю, - продолжил Джакомо, - можно убедить основные элементы матрицы, что они имеют дело с настоящей материей. Пользуясь «ноучем», мы внедряемся в привилегированные каналы, используя частицы, которые способны убедить частицы этих каналов, что они ничем не отличаются от них самих. Срезонировав, они оказываются под нашим локальным контролем.

Существует несколько способов превращения частицы в античастицу. Бозоны, приближающиеся к частице, могут нести информацию из своего источника, перемешанную с информацией привилегированных отрядов. Бозоны являются и переносчиками энергии, которая воздействует на характеристики частицы, изменяя в ней, в первую очередь, последовательность битов информации.

– Энергия - это тоже информация? - спросил Мартин.

– Энергия - катализатор информационных изменений. Ее можно назвать информацией только в несколько ограниченном смысле. Для превращения частицу в античастицу можно воспользоваться извращенной информацией привилегированных отрядов и с ее помощью изменить внутреннюю структуру частицы. То есть, некий бозон, несущий извращенную информацию, способен оказывать влияние на внутреннюю структуру частицы, заставляя эту частицу действовать с ним согласованно или же заставляя ее вступать в резонанс с античастицей…

– Резонанс?

– Да, при резонансе происходит перенос всех характеристик с античастицы на частицу. Это делает их конгруэнтными. По тому же принципу работает и «ноуч».

– Мы так думаем, - поправила его Дженнифер.

Мартин разбирался с трудом не только в представленном момерафе, но даже и в объяснениях приятелей.

– Мне придется просто принять на веру некоторую часть ваших исследований, - сказал он устало.

– О нет, - запротестовал Хаким. - Попробуй разобраться с этим наедине. Мы можем ошибаться, поэтому нуждаемся в критике.

– Боюсь, что я не смогу что-либо посоветовать.

– Мы сами не во всем можем разобраться, - заметил Хаким. - Мы лишь допускаем, что наши исследования нечто большее, чем теоретическая игра.

Мартин ткнул пальцем в выражение, которое вызывало у него некоторое сомнение:

– А скажите, для того, чтобы превратить материю в антиматерию, много ли понадобиться предварительно иметь антиматерии? Расчет идет частица на частицу или нет?

– Не думаю, - сказал Хаким. - Согласно момерафу Дженнифер, одна частица может стать причиной возбуждения и превращения многих других. Для этого достаточно узнать лишь структуру частицы.

– Что сделать очень непросто, если она находится на расстоянии, - добавил Торкильд.

– У нас нет ключа разгадке, как это сделать, - вздохнула Дженнифер. - Вот в чем различие между теорией и практикой.

Мартин тоже вздохнул.

– Все понятно? - поинтересовался у него Торкильд.

Мартин закрыл глаза и покачал головой.

Мартин сидел один в опустевшей комнате. Он пытался освоить момераф, но его мысли были заняты другим. Он думал о том, насколько изменилась команда в последние месяцы. Люди стали похожи на пассажиров, которые претерпевают худшие времена на корабле, плывущей наугад, или на расхлябанных, унылых студентов.

Ему страстно захотелось, чтобы время неслось стремительнее, чтобы события развивались, назначались свидания, происходило что-нибудь значительное, что-нибудь нетеоретическое.

Розины притчи становились все совершеннее, все изощреннее.

Соревнования по бегу закончились. Ганс выставил свою кандидатуру против победителя десяти этапов Рекса Дубового Листа и обыграл его на две секунды. Чрезвычайно гордый победой, Ганс отобрал для себя двух Венди для веселой вечеринки. Они стали его первыми партнершами с того момента, как он стал Пэном.

Мартин не заметил, кто были эти Венди, он слишком устал от нарастающего количества сплетен. Его не интересовало, с кем спал Ганс, украл ли он любовницу у Гарпала, как не интересовало и то, кто предпримет попытку овладеть Розой.

Сама же Роза - похудевшая на килограммов пять, с суровым, но и одновременно счастливым лицом - стала для Мартина наиболее интересной и тревожащей персоной на борту «Спутника Зари».

Мартин пришел в носовой отсек, когда он опустел, чтобы расслабиться перед звездной схемой и понаблюдать Вселенную без чьих-либо комментариев. Звезды впереди еще не изменяли свой вид - казалось, эти яркие точки навсегда застыли на фоне безмерной тьмы.

Теории Дженнифер расстроили его. Он представлял себе невидимых врагов, которые, нанося им вред, действовали на расстоянии, как кукловоды.

– Какого черта мы здесь делаем? - спрашивал он сам себя. Мартин пришел в носовой отсек помолиться, но он не мог сообразить, чему и за кого. Ничто не волновало его, никто не сочувствовал ему, никто не знал, что он в носовом отсеке. Никто не догадывался, как он одинок. Ничто не изменилось от того, что он был расстроен и нуждался в помощи, от того, что он Мартин, сын Артура Гордона, потерял путеводную звезду. Выполнение Работы уже не казалось достаточной причиной, чтобы жить.

Его отец наверняка решил бы, что вид глубокого космоса - самая прекрасная и впечатляющая вещь, какую только можно пожелать. Мартин не видел ничего, кроме рассыпанных брызгов света, утомительно действующих на глаза.

Он боролся с остатками боли много десятидневок, но горе мучало его, как плохо заживающая рана. Со временем боль уйдет, и Тереза действительно умрет для него… И Вильям…

Мартин тихо застонал. Он так много должен Вильяму, но ничего не может дать ему эмоционально, ни сейчас, ни когда-либо еще.

Кроме горя, ранящего его своими острыми краями, ничего не имело значения для Мартина. Унылое небытие поселилось в его душе - черное, как тьма между звездами. Комфортная пустота влекла к себе возможностью полностью отдаться ей, раствориться в ней.

Он думал о том, что обрадовался бы смерти, если бы она была концом и ничем больше.

То, чему он мог помолиться, оставалось слабым лучом надежды в его сознании. Это было нечто наблюдающее, оценивающее, сочувствующее и таинственное. Эта мудрость, сохранившаяся среди борющихся цивилизаций, обладала направляющей силой и давала шанс.

Это Нечто убаюкивало и пестовало его умершую любовь на своей груди, оно знало о его измене, но позволяло успокоение.

Он думал о мощном оргазме с Паолой, гораздо более сильном, чем те, что он испытал с Терезой.

Разочарование и звезды. Отличное сочетание, - подумал он.

Он призвал боли вернуться, позволил депрессии охватить его. Сердце замедлило свой ритм, веки закрылись, обволакивающее покрывало отчаяния накрыло его. Оно было более явным, чем память, ответственность или повседневная тоска жизни на корабле.

Никакого вмешательства.

Никакой заботы.

В любом случае эффект был успокаивающим. Он давал возможность отключиться от сложности мира, избавиться от борьбы и помешательства ума.

В середине спортивных состязаний, в период отчаяния Мартина, Роза Секвойа исчезла.

Кимберли Кварц и Жанетта Нападающий Дракон нашли ее обнаженной и полумертвой от жажды через пять дней. Они принесли ее в учебную комнату. Ариэль встала на колени и, оттянув голову Розы назад, пыталась влить в рот Розы воду. Взгляд блуждающих глаз Розы витал где-то в пространстве между людьми.

– Какого черта ты это сделала?! - заорала на нее Ариэль.

Роза улыбнулась. Струйка воды текла из ее рта, потрескавшиеся губы кровоточили. Ее лицо было запачкано засохшей кровью, нижняя губа искусана.

– Оно снова приходило ко мне, - пробормотала она. - Я стала опасной. Я могла нанести вред кому-нибудь.

Ганс, взбешенный, ворвался в учебную комнату и, отодвинув Ариэль, встал перед Розой.

– Поднимайся, дьявол тебя побери, - зашипел он.

Роза послушно встала, пошатываясь, от нее исходил кисловатый запах, на груди виднелись капли засохшей крови.

– Ты что спятила? - закричал Ганс.

Она покачала головой, застенчивая улыбка обнажила раны на губе. Они все еще кровоточили.

Ганс схватил Розу за руку и обвел глазами комнату в поисках того, к кому можно обратиться. Ариэль вышла вперед и Ганс протянул ей, словно собачий поводок, безвольную руку Розы.

– Накорми и вымой ее. Затем запри в ее каюте. Жанетта, а ты будешь охранять дверь, чтобы она не могла выйти.

– Я должна рассказывать истории сегодня, - кротким голосом сказала Роза. - Поэтому я и вернулась.

– Ты ни с кем не будешь говорить, - отрезал Ганс. Заложив руки за спину, он, не оглядываясь, удалился.

Мартин последовал за ним. Его уныние сменилось гневом.

– Она больна, - сказал он Гансу.- Она не может отвечать за свои поступки.

– Я тоже болен, - отпарировал он. - Мы все больны. Но она, к тому же, сумасшедшая. А как насчет тебя? - накинулся он на Мартина. - Да ты раскис, как последняя мокрица. Гарпал не лучше. Что, черт побери, происходит?

– Мы упали в глубокую яму, - ответил Мартин.

– Так давайте выбираться из нее - вместе, с божьей помощью!

– Бога нет. Я надеюсь, что нет. Никто нас не слышит.

Ганс посмотрел на него с сожалением.

– Роза с тобой вряд ли согласится, - сухо произнес он. - Бьюсь об заклад, в ее комбинзоне лежит деловая визитка Господа Бога, где бы сейчас этот комбинзон ни находился. - Ганс энергично тряхнул головой. - Из всех женщин на корабле, только она сбрасывает одежду в припадке. - Остановившись в нескольких метрах ниже по коридору, Ганс втянул голову в плечи, словно опасаясь, что Мартин бросится в него чем-нибудь.

Мартин не двигался, связанный густой пеленой меланхолии. Чувство гнева почти улетучилось.

Ганс повернулся.

– Ты сказал, что мы в глубокой яме, - хмуро напомнил он. - То есть, ты хочешь сказать, что мы уже проиграли, не так ли? Проклятье, я не позволю нам проиграть! - Самодовольно взглянув на Мартина, он резво полетел по коридору, что-то насвистывая.

Мартин поежился, как от холода. Он вернулся в учебную комнату. Роза беседовала с теми, кто остался. Ариэль принесла ей комбинзон, плохо подходящей по размеру. Роза выглядела смешно, но ее это мало волновало.

– Извините меня за такое состояние, - обратилась она к окружающим. - Я не могла даже думать. Я не была человеком. Меня будто бы присоединили к большому генератору. Моего тела как бы уже и не существовало. - Она посмотрела на Мартина и раздвинула свои большие руки, словно готовясь взлететь. - Перед тем, как это началось, я чувствовала себя ужасно… Но сейчас это уже не имеет значения. - Внезапно глаза Розы озарились светом, казалось, она вот-вот потеряет сознание. - Я действительно устала, - прошептала она и опустила подбородок на грудь. - Жанетта, пожалуйста, отведи меня в мою каюту. Ганс прав. Не отпускай меня и не позволяй никому входить кроме тебя и Ариэль. - Она подняла руку и указала на троих, включая Мартина. - Вы - мои друзья, - сказала она.

– Очень слабый сигнал, - заметил Хаким. Он в учебной комнате отчитывался перед Гансом, Гарпалом и Мартином. - С нашими пультами дистанционного управления мы смогли бы собрать информацию на несколько месяцев раньше… Это можно было сделать и тогда, когда мы находились на орбите Полыни… Но тогда наше внимание не было сфокусировано в этом направлении.

– Хорошо, мы все поняли. - нетерпеливо прервал его Ганс. - Итак, это корабль, и он близок к нам. Кстати, на каком он расстоянии?

– Четыреста миллиардов километров. Если мы не изменим курс, мы пройдем мимо него на расстоянии ста миллиардов километров. Его курс совпадает с нашим, но скорость значительно ниже. Он идет без ускорения.

– То, что мы натолкнулись на него, кажется таким же странным, как если бы мы нашли иголку в стоге сена, - сказал Ганс. - Почему их курс близок к нашему?

У Хакима не было ответа.

– Возможно, это наиболее оптимальный путь между двумя звездами, - предположил Гарпал. - Плюс- минус несколько сотен миллиардов километров…

– Чушь, - презрительно поморщился Ганс. - Возможны тысячи вариантов. И самый оптимальный - с точки зрения наименьшей затраты энергии - не наш, а между плоскостями эклиптик планет. Какова разница в скорости?

Хаким высветил цифры на диаграмме: различие между их скоростями составляло одну четвертую скорости света, то есть около семидесяти пяти тысяч километров в секунду.

– Даже если бы мы смогли изменить курс, мы не стали бы терять скорость ради встречи… Необходимо, чтобы мы миновали его ночью. Ты уверен, что это корабль?

– Размеры соответствуют. Длина меньше километра. Было бы все-таки неплохо разгадать эту загадку звезд.

Ганс пробурчал что-то под нос и подпер подбородок руками:

– Почему они все же послали сигнал? Почему не скрылись? Почему не продолжают выполнять свою работу, какой бы эта работа ни была…

Никто не мог ответить.

– Можем ли мы расшифровать сигнал?

– Это не язык, который мы могли бы понять. Это серия чисел, возможно координат.

– Ты думаешь, что это сообщение спасателям о местонахождении космического корабля, потерпевшего бедствие?

– Не уверен. В таком случае числа бы повторялись… К нам же поступают сотни таких чисел… затем пауза в несколько микросекунд, и снова новая группа чисел. Дженнифер и Джакомо работают над расшифровкой.

– Какой вид координат?

– Дженнифер полагает, они описывают двухмерное изображение.

– Что-то вроде изображения в телевизоре?

– Нет, просто цифры, не аналоговое изображение, не модулированное.

– Грубые наброски, - предположил Мартин.

– Возможно, только несколько дюжин грубых набросков в определенной последовательности, - сказал Хаким. - Впрочем, мы еще ни в чем не уверены.

– Сообщите мне, когда станет ясно, - приказал Ганс.

Дженнифер вошла в носовой отсек и остановилась в дверях, сверкнув глазами. В ее усмешке появилось что-то, напоминающее собачий оскал. Такое выражение возникало на ее лице во время интеллектуального триумфа. Джакомо появился вслед за ней. Она приподняла жезл и сказала:

– Мы все поняли. Все оказалось не так уж и сложно. Полярная система координат, не прямоугольная, спиралеобразная внутри цикла, развертка, угол зета, радиус, группа чисел в последовательности: зета, радиус, независимая шкала величин. Зета изменяется каждые сто двадцать чисел. Независимая шкала содержит около тридцати величин. Сигналы транслируют около ста графических изображений, потом повторяются. Это не слишком удобно, зато просто для расшифровки.

– Хотите посмотреть? - предложил Джакомо.

Ганс потирал в нетерпении руки:

– Покажите.

Дженнифер еще выше приподняла жезл.

Изображение на первой картине было трудно разобрать, она выглядела, как серия пятен и теней. Гарпал указал на белое расплывчатое пятно и сказал:

– Я думаю, это лицо. Слишком низкая разрешающая способность, не так ли?

– Мы можем интерполировать изображение, сделать так называемое лапласовое усиление, - сказал Джакомо. - Но для начала я хотел бы показать вам оригиналы изображения.

– Да, при усилении могут возникнуть искажения, - поддержал его Мартин.

Затем Джакомо представил на их обозрение и усиленные изображения. Он обратил их внимание на детали, которые мог разобрать только он. Изображения стали более контрастными и понятными, кроме белых и черных пятен появились сероватые оттенки.

– Здесь, я думаю, пять лиц, - Гарпал ткнул пальцем в изображение. Мартин кивнул. Ганс молча разглядывал изображение, сложив руки на груди и нахмурившись.

– Это явно не люди, но их тела двусторонне симметричны, - сказал Гарпал.

– Я думаю, что лиц больше. Но они слишком расплывчаты, чтобы можно было разобрать, каково их точное количество, - заметил Джакомо.

– Это, мне кажется, глаза, - указала Дженнифер. - А это рот.

– Черт побери, я ничего не могу разобрать в этом дерьме, - пробормотал Ганс, еще больше хмурясь. - Что это?

– Может быть это экипаж… - начала было Дженнифе, но не договорила.

– Экипаж другого Корабля Правосудия. Наши будущие партнеры, - закончил за нее Мартин.

– Если так, то они совершенные тупицы. Только тупица может послать такой сигнал и ждать, что на него кто-нибудь откликнется.

– Возможно, это их последнее завещание, - предположил Хаким. - Умирающий корабль посылает слабый, но все же вполне определенный сигнал… Кто-то, кому уже безразлично, смогут ли его обнаружить…

– Момы, по крайней мере, могли бы нам сказать, жив экипаж или нет, - сказал Гарпал.

– Нет, это не наши партнеры, - заключил Ганс. - Это просто беспомощные щенки, потерявшиеся в безбрежном пространстве.

Все больше и больше лиц. Темные фигуры с ярко обрисованными контурами. Уже можно было определить, какую форму имеют эти существа: округлые тела с четырьмя толстыми, похожими на обрубки, ногами; продолговатые, как у лошадей, головы на длинных шеях, пара тонких конечностей, берущих начало от плеч и заканчивающихся четырьмя пальцами. Их, похожая на сбрую экипировка, больше подходила для переноски вещей, чем для прикрытия тела.

– Кентавры! - воскликнула Дженнифер.

– Мне кажется, они больше походят на динозавров, - сказал Джакомо. - Сауроподы.

– Усильте еще, - приказал Ганс.

Джакомо и Дженнифер объединили свои усилия в регулировке, стараясь зафиксировать как можно больше деталей. На какой-то момент картинка расплылась серым пятном, а затем четко сфокусировалась - все очертания упростились до понятных пластичных форм.

– Я хочу усилить теневой фон до такой степени, пока не покажется, что источник света находится вот в этом углу, - объяснил свои действия Джакомо.

Ганс по-прежнему сохранял хмурое выражение лица. Мы столкнулись с чем-то новым, и это ему не нравится, - промелькнуло в голове у Мартина.

Джакомо тыкал пальцем в невидимое меню и клавиатуру, отдавал короткие устные приказы, которые интерпретировались жезлом.

Контрастность усилилась, тени стали более резкими, и наблюдаемая картина внезапно преобрела глубину изображения. Пятеро сауроподов, соединившись в виде пятиконечной звезды, головами к центру, парили в помещении неопределенных размеров. Они держали друг друга за конечности, лишь отдаленно напоминающие человеческие руки.

– Групповой портрет, - усмехнулся Мартин.

– Покажите следующее изображение, также его интерпретировав, - приказал Ганс.

Появилось еще больше фигур, они стояли на фоне устройств, предназначение которых было трудно угадать. Но таким же непонятным видилось бы и внутруннее строение «Спутника Зари» для человека с Земли. Десятое по счету изображение оказалось диаграммой: звезды и какие-то большие шары на фоне испещренного цифрами темного неба. Серии цифр могли являться пояснениями к изображению, однако они были плохо различимы. Джакомо пытался варьировать усиление, но лучшей видимости так и не добился.

Хаким приблизился к изображению и сказал:

– Я вижу знакомое созвездие. По крайней мере, исследовательской команде оно хорошо известно. Мы называем его Орхидея. Оно с нами уже в течение года. Правда, здесь оно выглядит несколько по-другому… Вот более яркая звезда… - он указал на светящуюся точку. - Он жестом попросил Джакомо передать ему пульт управления. Он вызвал карту окружающего их звездного неба и сравнил ее с нечеткой диаграммой.

– Съемки разделены большим промежутком времени, - задумчиво произнес Хаким, - но все же это одни и те же звезды. Вы заметили, что звезды на отдаленном фоне не так совпадают, как вблизи?

– Заметили, - отозвался Ганс. - Сколько времени прошло с момента съемок присланных изображений?

Хаким быстро просмотрел свой момераф.

– Если наши данные соответствуют истине, то около двух тысяч лет.

– Значит, они не могут выбраться отсюда уже две тысячи лет? - присвистнул Гарпал.

Следующие несколько изображений показывали космический корабль под разными углами зрения. Он представлял из себя три сферы, соединенные перемычками.

– Такой же, как наш корабль, - сказала Дженнифер.

Гарпал снова присвистнул:

– Без сомнения, это Корабль Правосудия.

На других картинах были изображены: каюты изнутри, одни из них, возможно, предназначались для проживания, другие - для совершения ритуалов; сауроподы, закапывающие какие-то плохо различимые предметы, по форме напоминающие яйца; сауроподы, разбивающие эти «яйца» и потребляющие содержимое; те же существа - то ли отдыхающие, то ли мертвые; двадцать блоков того, что можно было бы назвать текстом и серия из десяти индивидуальных портретов.

Следующие десять изображений были обычными схемами звездной системы. Хаким сравнил их с теми диаграммами, которые исследовательская команда сделала с Левиафана. Число планет не совпадало, но было близким, орбиты казались похожими, но не совсем.

– Трудно сказать определенно, - задумчиво произнес Хаким. - Большое сходство, но…

– Может быть, за это время система изменилась, - предположил Мартин.

– Но только не естественным путем. На их схеме показано двенадцать планет, мы же насчитали только десять. Самая большая планета исчезла. Куда она могла деться?

– Ты думаешь, они не посещали Левиафан? Что это - другая звездная система? - спросил Ганс.

Хаким нахмурился:

– Не знаю. что и сказать. Сходство слишком явное, чтобы быть простым совпадением… Эти шесть похожих планет, конгруэнтные массы, орбиты, диаметры…

– Забудь об этом на время, - сказал Ганс.

Следующие сорок изображений показывали планеты и их поверхности с очень размытыми деталями: очертания гор и каких-то других внушительных структур с гладкой поверхностью; озера и иные водоемы; скопление облаков над плато вершины горы; сауроподы, окруженные обширными защитными полями.

Последнее изображение было поразительным по своей четкости.

На поверхности планеты три сауропода стояли напротив совершенно иных существ. В первый раз появившиеся на экране существа были в три раза больше сауроподов и имели бочкообразное тело, стоящее на двух массивных, как у слона, ногах.В верхней части длинной гладкой головы располагался ряд отверстий, напоминающих глаза. Их было девять.

Существа обменивались яйцами. Один из сауроподов стоял на коленях перед огромным бочкообразным и протягивал ему яйцо.

– Что, черт побери, там происходит? - Ганс уставился на финальную сцену. - У них слишком бедный подбор картинок, чтобы в этом разобраться.

– Возможно, что это не все, а только то, что уцелело после стольких лет, - заметил Хаким.

– Так мы будем менять курс и искать их? - спросил Джакомо.

– Нет, не будем, - резко ответил Ганс. - Они мертвы. Ясно, что это не сигнал о помощи. Они знали, что умирают.

Воцарилась тишина. Затем послышался глухой, звучащий как бы издали, голос мозгового центра корабля. Последний раз они слышали его за год до Стычки, когда Мартин еще не был Пэном.

– Готовится экспедиция для исследования корабля. - это было сказано богатым контральто. - Было бы лучше, если бы члены экипажа «Спутника Зари» вошли в экспедицию.

Лицо Мартина покраснело от удивления и злобы.

– У нас нет лишнего горючего! - прокричал он.

– Горючего достаточно, - возразил голос корабля. - Будет создано судно. Оно вместит три человека или отправится необитаемым, как вы сами решите.

– Вы можете прямо сейчас создать корабль? - удивленно спросил Хаким.

– Для чего вообще это делается? - бушевал Ганс. - Они мертвы! В этом нет никаких сомнений. Две тысячи лет!

– Это Корабль Правосудия, - ответил голос корабля. - Переданной информации недостаточно, чтобы определить, что же произошло с кораблем. Все Корабли Правосудия обязаны встречаться и обмениваться информацией, если подобная встреча возможна.

Ганс поднял руки вверх, изображая, что он сдается.

– Есть ли добровольцы отправиться к кораблю? - спросил он у окружающих.

– Мы можем бросить жребий, - предложил Хаким.

– Нет, мы не будем бросать жребий, - возразил Ганс. - Мартин, я полагаю, ты не против отправиться?

– Трудно сказать, - пробормотал Мартин.

– А я бы хотел, чтобы именно ты сделал это. Возьми с собой Хакима и Джакомо.

Дженнифер затаила дыхание.

– Сколько времени продолжится путешествие? - поинтересовался Джакомо.

– Один месяц по вашему времени, - ответил голос корабля. - Для того корабля - четыре. Вам придется пережить суперускорение и суперторможение.

– На это уйдет масса горючего, - вздохнул Ганс.

Джакомо взял Дженнифер за руку - Это будет недолгая разлука, - прошептала Дженнифер. - Она только укрепит нашу любовь.

Но, кажется, ей не удалось убедить в этом Джакомо.

– Если на судне будут находиться люди, понадобится больше горючего, - заметил Мартин.

– Верно, - подтвердил голос корабля. - Но все же, это не главное, что вы должны учитывать. Главное, вы должны получить как можно больше информации. В присутствии людей исследования будут разностороннее.

Ганс положил руку на плечо Мартину.

– Это немного взбодрит тебя, - усмехнулся он.

– Каким образом? - удивился Мартин. - Посещение покинутых…

– По крайней мере, твоя осточертевшая кислая физиономия перестанет маячить перед моими глазами, - процедил сквозь зубы Ганс.

– Да, похоже у меня нет выбора, - невозмутимо резюмировал Мартин.

– Я мог бы послать и Розу, - многозначительно заявил Ганс.

Мартин пристально посмотрел на него.

– Хорошо, я лечу, - кивнул он.

Хаким сделал попытку разрядить обстановку.

– О, это будет необычное путешествие! А пока мы летаем, экипажу тоже найдется занятие: они могут тщательно изучить эти изображения…

– Нет, - прервал его Ганс. - Мы больше не покажем их никому. Они, конечно, все равно узнают о существовании корабля, но не более того… Прикройте ваши рты.

– Но почему? - изумилась Дженнифер.

– Эти изображения могут плохо повлиять на моральный климат экипажа, который и так неустойчив, - подчеркнул Ганс. - Мартин, Джакомо, а вот вы изучите их подробнее, вместе с Хакимом и Дженнифер. Но никто больше не должен их видеть. Пока. Я не хочу даже смотреть на них, - добавил он, поморщась, затем приказал чеканным голосом, - Все сообщения передавайте лично мне.

– Ганс, это же обман команды, - Дженнифер не верила своим ушам.

– Нет, это приказ. Если приказы еще что-то значат для вас. Вы согласны выполнить его?

Дженнифер попыталась что-то еще сказать, но Ганс не дал ей вымолвить ни слова:

– Все, хватит об этом. Если кто-то хочет выбрать нового Пэна - пожалуйста. Я буду даже рад вернуться к относительно нормальному образу жизни, буду выполнять приказы, вместо того, чтобы отдавать их, - сказал он невозмутимо. - Я прав?

Ни у кого не возникло желания возразить. Они вяло согласились. Дженнифер скопировала изображения на их личные жезлы.

Впервые за время путешествия одна группа удерживала информацию от другой.

Мартин вернулся в свою каюту в еще более мрачном и оцепенелом состоянии, чем когда-либо. Он снова просмотрел изображения, пытаясь оценить серьезность случившегося. Его одолевали сомнения, не слишком ли легко он уступил Гансу.

Он не связывал никаких надежд с предстоящим путешествием. Изображения были слишком безнадежными. По-видимому, Благодетели не смогли сохранить этот Корабль Правосудия. Сауроподы были мертвы уже тысячи лет.

Благодетели, скорее всего, знали о Левиафане и Полыни уже миллионы лет.

Они посылали сюда других. Они подозревали, что творилось вокруг Полыни, а сейчас это просто подтвердилось.

«Спутник Зари» был один из немногих.

Ни один корабль не добился успеха, никто даже не добился того, что смогли сделать они - поджечь дитя тьмы.

Но то, что ожидало их у Левиафана, могло оказаться еще более обманчивым, сложным и рискованным.

Корабль, созданный внутри второго дома-шара, был ненамного больше бомбардировщика. Его длина составляла десять метров. Внутри размещалась кабина грушевидной формы, диаметром четыре метра. В этой кабине Мартин, Джакомо и Хаким должны были провести около месяца - большую часть во сне, укутанные объемными полями.

Они попрощались. Экипаж знал чуть больше, чем ничего, - только то, что существует еще один Корабль Правосудия, возможно погибший, и что трое из них отправляются для расследования.

Ганс вышел из нового корабля, прищурившись, посмотрел на Мартина и сказал:

– Ты можешь отказаться, если хочешь. Я понимаю, что это не пикник.

Мартим покачал головой. Он попал в дурацкое положение. Ганс предлагал ему отказаться, но он же отлично знал, что Мартин не станет делать этого, не станет столь демонстративно выказывать свою слабость.

Ганс склонил голову набок:

– Джакомо, а ты не слишком усердствуй в поисках знаний. Вдруг мы узнаем то, что нам вовсе бы и не хотелось знать.

– При таком положении дел зачем тогда вообще отправлять нас? - спокойно поинтересовался Хаким.

– Не знаю, - покачал головой Ганс. - Возможно, мы просто становимся параноиками.

– Возможно.

– И все же будем надеяться на лучшее, - сказал Ганс и пожал всем руки. Джакомо и Дженнифер попрощались друг с другом ото всех в стороне.

– Мы готовы, - сказал Мартин. Путешествие в триллион километров начинается с первого шага. Он забрался в корабль и отпустил лестничное поле. Джакомо, а за ним и Хаким, последовали за Мартином.

Когда они заняли свои места, Хаким заметил:

– «Спутник Зари» отдал нам одну четвертую своего запаса горючего.

Мартин кивнул. Но такое расточительство в данный момент не слишком волновало его.

– Внешне наш корабль похож на рыбу, проглотившую яйцо, - сказал Хаким. - Очень неудобное сооружение. К тому же, оно состоит из шестидесяти процентов фальшивой материи…

– Прекрати, пожалуйста, - остановил его Джакомо. - Меня и так тошнит.

– Итак, впереди длинное увлекательное путешествие, - усмехнулся Хаким. Он был бледен и слегка дрожал.

Люк плавно закрылся.

Они покинули арсенал оружия. «Спутник Зари» удалялся, становясь точкой на фоне звезд.

Голос мома произнес:

– Через три минуты мы начинаем ускорение.

Мартин подумал, что их корабль похож на крупного мома, получившего семимильные башмаки.

– Хотите посмотреть на себя со стороны? - Раздался по «ноучу» голос Ганса.

Он показал их изображение, каким оно представлялось со «Спутника Зари». Их судно было похоже на стрелу с утолщением грушевидной формы посередине - его образовывали бледно-зеленые топливные баки.

Объемные защитные поля окружили всех троих пассажиров. Зрение Мартина, как обычно в таких случаях, ухудшилось, но он еще мог видеть и слышать сообщения «ноуча». Их корабль лишь на мгновение осветила яркая вспышка, затем заработали гасители.

– Счастливого пути, - прокричал им вслед Ганс.

Мартин перенес ускорение в состоянии небытия. Обрывки сновидений, похожие на воспоминания, посещали его. Он видел отца, мать, девушек, которых встречал на танцах в Центральном Ковчеге. Беспорядочные видения были восхитительны своей банальностью. После достижения кораблем скорости, почти равной скорости света, к ним вернулись более привычные поля. Звезды вокруг них образовывали сплетение, напоминающее скрученное ожерелье. Для удобства наблюдения на звездной сфере корабля появилось, более привычное им, откорректированное изображение окружающего космического пространства.

– Когда мы прибудем на место? - спросил Джакомо. В столь тесном помещении Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Через десять дней, - ответил Хаким.

– Первые шесть дней вы можете просто спать, если хотите, - сообщил голос мома.

– Земные астронавты потратили бы на это месяцы, - заметил Хаким.

– Да, нам крупно повезло, - уныло откликнулся Джакомо.

– Давайте спать, - предложил Мартин.

Наступил сон. Он принес новую, более длительную полосу забвения. Мартин проснулся полностью дезориентированным. Выпив чашку подслащенного напитка и проделав упражнения, рекомендованные в условиях невесомости, он немного пришел в себя и начал наблюдать за своими приятелями.

Мартин полагал, что путешествие ухудшит его моральное состояние. Но к своему удивлению, он испытывал почти радостное возбуждение, у него появилось ощущение свободы, чего не случалось прежде.

Хаким вел себя так, будто бы бремя уныния передалось от Мартина к нему. Он работал спокойно, но без энтузиазма. Джакомо проводил много времени, созерцая маленькую звездную сферу.

– Мы сейчас дальше, чем когда-либо, от своих друзей, - сказал он в конце второго дня после пробуждения. Заброшенный корабль был теперь всего лишь в двух днях пути от них. - Но что бы там ни было, - продолжал он, - я не чувствую себя изолированным. А вы?

– «Спутник Зари» сам по себе достаточно изолирован, - заметил Мартин.

– Да, но они там все вместе… А нас только трое.

Когда Мартин по-настоящему уснул, он увидел увидел темный призрак Розы, гуляющей внутри невероятно яркого зеленого поля. Ветер отрывал от призрака маленькие кусочки и уносил, как пушинки черного одуванчика. Призрак поднимался над холмами и деревьями. Он был хрупким и трогательно уязвимым.

Проснувшись окончательно, Мартин начал помогать Хакиму готовиться к предстоящим исследованиям. Мом кратко инструктировал их по вопросам устройства Кораблей Правосудия, выпущенных в глубокий космос за последние несколько тысяч лет. Но сведений об их исходных координатах и местах назначения он, как всегда, не давал. Мартин начинал верить, что они действительно сейчас выполняют нужную работу, что его присутствие на этом судне окажется полезным для всего экипажа.

Ведь помощь экипажу тоже входила в список обязанностей самого Корабля Правосудия. Возможно, мозговой центр знает о страхах и подозрениях команды и пытается уменьшить их.

– Надо что-то предпринимать, - произнес Хаким. Два дня подряд их одолевала скука. - Предлагаю поместить себя в центр пустоты и посмотреть, что из этого получится.

Джакомо смотрел на Хакима жалобным взглядом.

– Ты хочешь, чтобы мы спятили?

– Я думаю, это позабавит нас, - усмехнулся Хаким. Его мрачное состояние прогрессировало, чувство юмора приобрело странный оттенок - частично фатальный, частично озорной. Лицо Хакима оставалось спокойным, глаза безучастными, но он иногда предлагал такое, что не могло бы прийти в голову его приятелям.

– Не уверен, - сказал Джакомо.

– Слушай, ты такой сильный, здоровый парень, тебе должно быть все нипочем, - с улыбкой произнес Хаким. - Или католик не может принять вызов от мусульманина?

Джакомо отвел глаза в сторону:

– Мои родители даже не посещали церкви.

– О, а почему никто не вспомнит о моей религии? - в шутку возмутился Мартин. Ему казалось, что разговор становится слишком напряженным, и он уже не может оставаться в стороне.

– Мы не знаем, какая у тебя вера, - сказал Хаким.

Мартин задумался:

– Я и сам не знаю, - произнес он наконец, - Я думаю, мои предки были унитарианцами.

– Я предлагаю посидеть внутри проекции окружающего пространства космоса и обменяться впечатлениями, - не отступал от своего Хаким.

Джакомо и Мартин переглянулись.

– О кей, - сказал Мартин.

Мом оказал им услугу, и через несколько минут их уже окружало интенсивно пестрая тьма - впереди, кружащиеся ожерелья размытых звезд - сзади.

Мартин мгновенно почувствовал головокружение. Невесомость никогда не беспокоила его раньше, теперь же он со всей силой вцепился руками в сиденье, на теле выступил пот. Они не смотрели друг на друга несколько минут, боясь афишировать собственные чувства.

Голос Хакима вывел Мартина из всепоглощающего ощущения бесконечного падения.

– Это хуже, чем я предполагал, сказал Хаким. - С вами все в порядке?

– Все нормально, - коротко отозвался Джакомо. - Вот только кто будет убирать, если меня стошнит?

– Хаким бросил вызов, ему и убирать, - поддержал шутку Мартин.

– Эй, подайте мне швабру, - закричал Хаким. Нервное хихиканье немного приободрило их.

– Это весьма странно, - заметил Джакомо, - когда я смотрю налево… Господи! Все крутится и вертится, как карусель.

Мартин попробовал посмотреть направо. Звездное ожерелье дрожало, неопределенность звездных очертаний пугала, они напоминали узелки на нитках, раскрашенных разведенной краской. Все увиденное напоминало океан, сзади - извержения подводного вулкана, впереди - загадочное поблескивание гигантской глубоководной рыбы. Галактической рыбы, гамма-излучение которой брало начало из глубины далеких веков.

– О чем вы думаете? - спросил Хаким после нескольких минут тишины.

– Я думаю о том, что хочу обратно, - признался Мартин.

Но они все еще оставались снаружи. Минуты тянулись одна за другой. Непроизвольно их руки соединились, дыхание стало синхронным.

– Поразительно, - воскликнул Джакомо. - Неужели я не сплю?

– Нет, ты не спишь, - покачал головой Мартин.

– Когда я смотрю кося в уголки глаз, все вокруг вытягивается, удлиняется, будто пытаясь достать меня. Да, очень таинственно.

– А я слышу глашатаев-мусульман, созывающих верующих на молитву, - сказал Хаким. - Это очень впечатляет. Хотел бы я, чтобы и вы это услышали.

– Ты все еще считаешь себя мусульманином, Хаким? - спросил Мартин.

– Мы все мусульмане, - ответил Хаким. - Это наше естественное состояние. Мы должны положиться на Аллаха и стать покорными. Аллах хранит нас, я это чувствую… И Мухаммед его пророк. Но кто может сказать, что представляет из себя Аллах? Поклоны в Мекке не помогут понять этого.

– Да, я вижу ты - мусульманин, - задумчиво произнес Мартин.

– Папа Римский погиб вместе с Землей, - сказал Джакомо. - Момы не спасли его. Хотелось бы знать почему?

Сейчас Мартин видел траву, растущую по краям туннеля. Яркая, завораживающая зелень - от нее трудно было отвести взгляд.

– Ты помнишь, как вызвался добровольцем? - спросил Джакомо.

– Это было трудное время для меня, - отвечал Хаким. - Моя мать была против. Отец строго поговорил с ней. Она много плакала. Но я твердо решил, что должен лететь. Моя мать… С того дня она просто не замечала меня. Все это очень грустно.

– А как вам удалось пройти тесты?

– У меня их было немного, - теперь ответил уже Мартин.

– А мне пришлось пройти огромное количество тестов, - сказал Джакомо. - Психологические…

– А, эти, - небрежно откликнулся Мартин. Сразу вспомнилось, как погруженный в объемные поля, он трепетал, ожидая результатов тестирования. А момы ходили туда-сюда и ничего ему не говорили.

Мартин вспомнил гордое и печальное лицо отца в последний день перед отлетом. Семьи собрались рядом с только что построенным Кораблем Правосудия. Светили звезды. Некоторые из детей испытывали нервное возбуждение, слишком сильное для их юных лет. Мартин вспомнил, как Рекса Дубового Листа стошнило, поспешно высланное поле захватило содержимое его желудка и смело прочь. Мартин улыбнулся. Момы никогда не дисквалифицировали детей за взвинченные нервы и страх.

Бессонные ночи, когда «Спутник Зари» уходил в темноту, поднимаясь почти год на горящем факеле, поглощаемом гасителями. Учебные занятия, освоение момерафа. Первое свидание Мартина с Фелиситой Тигровым Хвост - неловкое и восхитительное; небольшое замешательство, охватившее его, когда он понял, что влюбился. Фелисита, обладавшая большей природной мудростью не остановила тогда свой выбор на нем. В мягкой форме она отвергла его настойчивость, без смущения знакомя с другими своими приятелями…

Что удивительно, он не сразу почувствовал влечение к Терезе. В вопросах житейской мудрости момы почти не опекали своих питомцев, позволяя приобрести опыт, не прибегая к помощи Благодетелей - чисто человеческим путем, учась на своих ошибках…

– Мартин, ты помнишь свою первую встречу с Дженнифер? - спросил его Джакомо.

– Да, помню. Кажется, это было в Центральном Ковчеге…

– Нет, ты ошибаешься, на Корабле Правосудия.

– Как она выглядела тогда? Я плохо помню ее в тот период.

Они долго еще вспоминали и беседовали о превратностях судьбы. Постепенно разговор иссяк, и они молча созерцали Вселенную. Мартину казалось, что она вобрала в себя его трепещущее сердце. Звездное ожерелье ожило, окутав его тонкой паутиной. Он ощутил свое слияние с галактикой и с новой силой испытал эйфорию от нахлынувших чувств.

Сколько времени прошло, Мартин не знал. Джакомо нарушил его блаженство, громко сказав:

– Все, с меня хватит.

– Но почему? - удивился Хаким.

– Потому что, черт побери, я только что громко плакал во сне.

Они решили, что действительно пора остановиться. Проекция вновь уменьшилась до маленькой звездной сферы, возвращая их в тесную, но более комфортную кабину судна.

Торможение прошло быстро. Около двух часов они выравнивали курс и скорость с погибшим судном. Объемные поля расстаяли. Все трое с нетерпением ожидали, когда же появятся очертания корабля.

То, что они увидели, трудно было предположить. Корабль походил на скрученный, морщащийся в огне лист бумаги. Он был весь в дырах, края которых горели оранжево-красным пламенем. От домов-шаров остался только скелет, который медленно дрейфовал в облаке дыма.

– Господи! - воскликнул Джакомо.

– Что произошло? - Хаким тоже не мог сдержать волнения.

Мом позволил им медленно облететь вокруг корабля.

– Корабль - очень старый, - сообщил робот. - Централизованный контроль имел массу недостатков. Фальшивая материя полностью разрушена. Через несколько сотен лет от реальной материи останется одна шелуха.

– Никто не выжил? - спросил Хаким.

– Мы, кажется, уже на «Спутнике Зари» это знали, - угрюмо напомнил Мартин.

– Но без особой уверенности, - подчеркнул Хаким.

– Выживших нет, - объявил мом. - Мозговой центр корабля не работает. Мы исследуем сейчас секторы долгосрочной памяти.

В их корабле появилось отверстие. Мартин вылез первым. Его окружило сферическое поле с зеленоватым баллоном системы жизнеобеспечения.

– Такое ощущение, будто я нахожусь в мыльном пузыре, - заметил он.

Они работали с такими полями и раньше. Мартин придвинул к себе контрольную панель и освободил стрелку компаса, чтобы определить направление движения. Пузырь начал отходить от корабля. Его движение сопровождалось негромким звуковым сигналом и слабыми вспышками света - этим ознаменовывалась встреча атомов материи и антиматерии. После каждой вспышки на зеркально гладкой поверхности поля появлялись небольшие чашеобразные углубления.

Джакомо следующим вылез из корабля, за ним Хаким. Их снова окутала Вселенная, теперь уже не спроектированная, а реальная. Мартин увидел созвездие Орхидеи. В той же стороне, недалеко от линии проекции на звезду, известную людям под названием Бетельгейзе, находился «Спутник Зари», разделенной с ними двумя сотнями миллиардов километров.

Мартин развернул пузырь в направлении созвездия, которое Хаким прозвал Философом.

– Как назывался этот корабль? - спросил Джакомо.

Голос мома ответил:

– Не знаю.

Они преодолели около двух километров. Мартин следовал за Джакомо, наблюдая стоккато вспышек умирающих атомов.

– Я чувствую себя ангелом. Это невероятно, - прокричал ему сзади Хаким.

Внимание Мартина сконцентрировалось на останках корабля, неясно вырисовывающихся впереди. Он мог разобрать три дома-шара, съежившихся сейчас до нечто психоделического - скелетов листьев с красными, желтыми и белыми пылающими краями.

– Я знал, что кораблю необходима энергия для поддержки фальшивой материи… Но я не знал, что ее отсутствие становится причиной такого плачевного финала, - сказал Джакомо.

Мартин развернул пузырь и направился к третьему дому-шару, оставив Джакомо и Хакима у второго. Он заметил отверстие, достаточно большое, чтобы суметь просочиться вовнутрь. Мартин собирался предпринять эту попытку, заручившись поддержкой мома.

Уменьшенный до половины обычного размера, медно-бронзовый мом следовал за ним по пятам. Мартин не видел, как судно создавало уменьшенного робота, но, честно говоря, его несильно интересовал этот процесс. Крошечный мом передвигался, используя энергию собственных вспышек.

– Что я должен искать? - спросил Мартин у мома.

– Мозговой центр корабля должен был оставить маркер, способный контактировать с близ расположенными полями. А архив долгосрочной памяти хранится, скорее всего, в третьем доме-шаре, в месте наибольшей концентрации реальной материи.

Пузырь Мартина пересек отверстие, которое когда-то было люком оружейного склада.

– Корабль был атакован?

– Нет, - ответил мом. - Он прекратил выполнять свою миссию.

– Почему?

– У нас слишком мало информации для ответа на этот вопрос.

Мартин заметил, что какой-то горящий ком ударился о пузырь. Он замедлил скорость и двинулся дальше. Он увидел искореженные стены, разрушенные спальные помещения, обломки различных предметов. Куски оторванной материи - реальной, когда-то занимавшей вполне определенное место - проносились мимо пузыря, задевая его и отлетая в сторону. Мартин мог теперь оценить, какой тонкий слой покрывал фальшивую материю - не толще слоя краски.

– Я внутри второго дома-шара, - прозвучал голос Джакомо.

– Я вхожу в первую перемычку, - а это был Хаким. - Корабль здесь полностью истонченный - непонятно, что удерживает его части вместе. Я иду дальше.

Внутри темноты углубления, за листами изогнутой материи, Мартин заметил какую-то тень, непохожую на части корабля. Он отодвинул листы в сторону и увидел ссохшееся застывшее лицо - глаза запали внутрь орбит, казалось, они смотрели прямо на Мартина, длинную шею обтягивала сухая сморщенная кожа.

– Я нашел одного из них, - закричал Мартин.

– Он заморожен? - спросил Джакомо.

– Точно не знаю. Похоже, что он умер и мумифицировался, а потом долго находился в открытом космосе, - возможно, сотни лет.

– Один из сауроподов?

Мартин передал изображение на жезл Джакомо, чтобы удовлетворить его любопытство. В это время хлопающий парус материи накрыл тело.

Мартин сманеврировал вокруг тела и двинулся дальше.

Внезапно пузырь содрогнулся и вспыхнул бледно-зеленым светом. Затем все вернулось к норме.

– Это сигнальный огонь маркера, - объяснил крохотный мом. - Мы рядом с архивом долгосрочной памяти.

– Я нашел еще тела, - прозвучал голос Джакомо. - Целую дюжину. Такое впечатление, что они просто уснули. Кажется, они умерли спокойно, без сопротивления.

– Корабль должен был ускориться, когда они умерли, - заметил Хаким. - Кстати, пока мы не увидели никаких признаков трупного окоченения.

Мартин вытер глаза рукавом:

– Действительно, все это ужасно, - выдавил он из себя.

– Как вы думаете, они сдались? Или у них закончилось горючее? Что же случилось?- вопрошал Джакомо.

Никто не ответил ему.

Мартин пробирался сквозь сплетение труб из реальной материи. Он пробирался к самым важным внутренностям корабля.

Пузырь снова вздрогнул. Архив долгосрочной памяти - белый двенадцатигранник, окруженный клеткой из реальной материи - находился в центре третьего дома-шара.

– Думаю, мы нашли то, что искали, - сказал Мартин.

Крохотный робот придвинулся ближе и, используя вместо рук и пальцев поля, достал додекаэдр из клетки.

– Я отправлю его на корабль. Вы можете там исследовать его, если захотите., - сказал робот.

Ощущение ужаса и жалости немного притупились. Мартин смог следовать дальше. Он продвигался по перемычке во второй дом-шар. Там он увидел Джакомо, который заглядывал в это время в огромное помещение, соседнее с учебной комнатой. Множество тел, укрытые пленкой материи, лежали на так называемом полу, испещренном ударами частиц. Все тела были сморщены, скованы трупным окоченением, головы запрокинуты в агонии или в отчаянии. Несколько тел дрейфовали в нескольких сантиметрах от пола, освещаемые таинственным отблеском зарева распадающейся на части фальшивой материи.

Джакомо причитал что-то невнятное.

– Говори громче, - раздраженно сказал ему Мартин.

– Это настолько очевидно… Как они делают это…

– Кто делает и что?

– Как Благодетели делают Корабли Правосудия. Все, как в случае «ноучевой» связи. Здесь также присутствует обман, - обман, что материя существует. На самом же деле, на фальшивую матрицу наносится всего лишь тонкий слой реальной и… ву аля! Готов надутый шар фальшивой материи. Вот и весь вам «Спутник Зари». Наш корабль в подобном случае выглядел бы не лучшим образом.

– Я думаю, было что-то около пятидесяти-шестидесяти членов экипажа, - раздался голос Хакима. - Вблизи носового отсека я насчитал тринадцать. Кажется, они уснули до того, как умерли.

– Уверен, они не погибли в сражении, - заявил Джакомо.

– Наша миссия закончена, - сказал крохотный мом. - Пора возвращаться.

Вернувшись на челнок, они отобрали из архива долгосрочной памяти те сведения, что были наиболее понятны для них. Мартин нашел подтверждение тому, что и предполагал: представители Благодетелей на корабле - момы - мало вмешиваются в жизнь своих питомцев, они не сохраняли записей своих ежедневных наблюдений. Но они оставили записи, сделанные самим экипажем, и именно ими и занялись в первую очередь на обратном пути Мартин, Джакомо и Хаким.

Заметив два шара «Спутника Зари», они приступили к торможению. Экипаж Корабля Правосудия в целости и сохранности встретил их на борту.

Мартин не торопился отчитываться перед Гансом, однако тот немедленно отвел их всех троих в свою каюту, не дав времени для передышки. За ними последовали только Гарпал и Дженнифер.

– Момы позволили рассмотреть вам то, что вы обнаружили? - спросил Ганс.

– Да, мы поняли все, что оказались способны понять, - ответил Мартин.

– Большая часть памяти - данные мозгового центра корабля. Мы не знаем, что они содержат, - сказал Хаким.

Мартин достал жезл.

– Мы попытались кое-что перевести и отредактировать, - сообщил он. - Это подробные записи экипажа. Я думаю, основные моменты можно уловить.

Они молча наблюдали, как появляются изображение и звук. Необычный визуальный язык записи делал понимание затрудительным. Наложение различных цветовых объемов, иные представление о перспективе, трехмерность изображения - все это плохо воспринималось человеческим глазом, усложняло восприятие.

Однако основные моменты, действительно были поняты.

Час за часом они наблюдали за разными историческими событиями, за церемониями и ритуалами. Они наблюдали, как Корабль Правосудия удалялся все дальше и дальше от Левиафана, стали свидетелями их столкновение с другими цививилизациями и распада социальных структур сауроподов.

Мартин показал, как произошло вымирание. Сауроподы имели вид воспроизводства, которое, в конечном счете, не выполняло своей функции. Для этого у них имелись яйца - воспроизводящие и невоспроизводящие. Невоспроизводящие были ответственны за снабжение всех необходимым питанием. Если же продукция яйца не выживала, то воспроизводящее яйцо - а оно было не обязательно женского рода: у сауроподов существовало три вида полов - подвергались наказанию, изоляции и, в конечном итоге, погибало.

– Разве они не понимают, что делают? - воскликнула Дженнифер, ошеломленная увиденным. Они просматривали ритуальное уничтожение последнего яйца-производителя: сауроподы наносили многократные удары молотком по яйцу.

Ганс что-то проворчал и отвернулся.

– Нам понадобится много времени, чтобы найти разгадку, - сказал Джакомо, крепко сжав руку Дженнифер.

– Все ясно, - сказал Ганс. - Они прибыли на Левиафан. Там они получили от ворот поворот. Они бросили это дело и отбыли. Вернись-ка назад к встрече.

Они в деталях рассмотрели отобранные изображения, иллюстрируещие последовательное приближение сауроподов к Левиафану, их встречи с многоглазыми, двуногими существами, которые, по-видимому, являлись представителями цивилизации системы - эти фрагменты были особенно расплывчаты и в линейном отображении практически бесполезны.

В каюту Ганса вошел мом и объявил:

– Корабль расшифровал записи Благодетелей и погибшего корабля. Вы можете называть их Беглецы Красного Дерева.

– Что это означает? - спросил Ганс.

– Это наиболее приемлимый для вас перевод их истинного имени. Их родная система была заселена четыре тысячи триста пятьдесят лет назад. Связь с Благодетелями тогда уже была установлена. Происки убийц закончились поражением, миры сохранились. Половина населения выжила и была способна перестроиться. Их снабдили кораблями и оружием для поисков убийц. Они стали частью альянса Благодетелей.

– Сами они не являются Благодетелями? - спросил Ганс.

– Нет. Вы можете считать их младшими партнерами Благодетелей.

Ганс захихикал:

– Рангом выше, чем мы.

– У Беглецов Красного Дерева другое устройство корабля, другие обстоятельства. Они путешествовали более сотни световых лет, по земному времени это тридцать лет странствования.

– И? - поторопил Ганс.

– Они прибыли на Левиафан тысяча девятьсот лет назад. Левиафан значительно изменился с тех пор.

– Мы заметили, - сказала Дженнифер.

– Причины изменений не ясны. Но они были убеждены, что Левиафан не является их основной целью, поэтому получили горючее от жителей одного из миров и покинули планету.

Мартин тряхнул головой:

– Это все?

– Архив памяти получил значительные повреждения. Беглецы Красного Дерева могли понять, как дезактивировать мозговой центр корабля или вмешаться в его работу. Более девяноста записей плохо воспроизводятся. Одна треть записанного на корабле сохранилась, но все исторические записи об их цивилизации испорчены.

– Что и следовало ожидать, - сухо произнес Ганс.

– Они провалились, - сказала Дженнифер. - Они потеряли смысл жизни и покончили с собой.

Мартин вспомнил мумифицированные трупы некоторых членов экипажа - тех, что лежали спокойно, безропотно приняв смерть.

– Слава Богу, этого не может случиться с нами, - заметил Ганс.

– Получат ли эту информацию другие члены экипажа? - поинтересовался мом.

Ганс, казалось, был удивлен вопросом. Он подумал и взглянул на Мартина так, будто бы хотел наказать его за какой-то проступок.

– Да, получат, - сказал он наконец. - Пусть знают все. Почему бы и нет? Это предостережение всем нам.

– Они будут для нас альбатросами, - излишне возвышенно выразился Гарпал. - Не знаю, что подумают другие…

– Это проклятый кровавый знак с небес, - оборвал Гарпала Ганс. - Розе будет о чем поговорить.

Буйная Ночь не стала всеобщим раскрепощением, а о том, что это предполагалось, можно было судить даже по названию. Поводов для разгула оказалось несколько. Во-первых, возвращение домой трех путешественников. Во-вторых, экипажу надо было выпустить пар после получения сообщений о погибшем корабле. Но самой главной целью являлось укрепление авторитета не столько момов, сколько Ганса и его системы планирования.

В столовой экипаж получил отличный обед - впервые со времен Стычки пища показалось такой вкусной. Мартин не участвовал в подготовке Буйной Ночи, поэтому он, также, как и некоторые другие, он был шокирован тем, сколько злословия обрушилось на голову Гансу. Рекс Дубовый Лист, подстригшись под Ганса, с тремя Венди представил пародию на сексуальные выходки Пэна. Интермедия была не такой уж и смешной, скорее откровенно издевательской. Но экипаж очень бурно на нее реагировал. В досаде склонив голову, Ганс лишь мрачно усмехался.

Мартин хотел уйти после третьей пародии, но вдруг он явно заметил то, что нельзя было не заметить. Групповое действо было скоординировано и скооперировано: смеялись вместе, шутили вместе, вылезали из беды вместе. Такая демонстрация единодушия только усилила мрачное состояние Мартина. Он никогда не видел, чтобы на Земле общественные мероприятия вылечивали боль. Наигранная веселость, оскорбительность неискренного юмора, панибратство маскировали отчаяние и печаль.

Ганс, сидя за столом в некотором отдалении от других, руководил всем этим с невозмутимым спокойствием.

Неожиданное пришло, конечно же, от Розы Секвойа. Она оставалась спокойной все то время, пока Мартин, Джакомо и Хаким путешествовали.

– Ждет своего часа, - говорил Ганс.

Теперь, когда в представлении наступил перерыв, она взобралась на стол в центре зала. Присутствующие не могли долго сохранять неестественное настроение, и Роза воспользовалась наступившим моментом.

– Вы знаете меня, - сказала она. - Я сумасшедшая. Я вижу виденья и рассказываю сказки. Вы думаете, Ганс забавен. Вы думаете, вы сами забавны. Ну, а как насчет меня?

Ответа не последовало. Наступила неловкая тишина.

– Как насчет нас? - Розин свободный комбинзон не скрывал того факта, что ее грузность перешла в мышечную массу. Она не была изящной и грациозной, но стала заметно сильнее и самоувереннее за последний месяц.

Ее лицо светилось удовольствием от общения с людьми. Из всего экипажа только ей удалось сохранить естественную улыбку.

– Мы плоть и кровь, но мы позволили, чтобы нас протащили через сотни миллиардов километров для борьбы с призраками… для мести за людей, которых нет с нами. Это разве не забавно?

Лицо Ганса стало суровым и опасным. Он откинул голову назад, словно собирался укусить любого, кто подойдет.

Но было в лице Розы что-то такое, что заставляло его оставаться на месте. Было понятно, что она не собирается горячо нападать на них за их глупость, предрекать гибель, приводя в пример погибший Корабль Правосудия. Она хотела выразить что-то другое.

– Кто из вас видит странные сны?

Вопрос попал в точку. Никто не ответил, но по напрягшимся телам и широко раскрытым глазам можно было определить, - таких большинство. Мартин наблюдал за своими приятелями.

– Вы видите сны о людях, которые умерли, не так ли?

– А ты? - рявкнул Рекс.

– О, да. Я вижу сны, если можно назвать так те ненормальные вещи, что случаются со мной. Мне становится плохо. Я не только говорю с умершими людьми, но и с умершими идеями. Я посещаю места, о которых никто из вас даже не вспоминал с тех пор, как был маленьким ребенком. Теперь еще это сумасшествие!

– Сядь, Роза, - приказал Ганс.

Роза не изменила выражения лица. Она улыбалась, не замечая Ганса.

– Я вижу сны о людях, которые умерли на Земле, - выкрикнула Жанеттта Нападающий Дракон. - Они разговаривают со мною.

– Что они говорят тебе? - спросила Роза.

Цель была достигнута, аудитория завоевана, большинство настроено на изменение планов, на уход от абсурдности Буйной Ночи.

Кай Ворон успел перехватить инициативу разговора:

– Мои родители… - начал он.

– Твои родители что-то говорят тебе?

– Мои друзья детства, - это выкрикивала уже Кирстен Двойной Удар. - Они должно быть погибли. Их не было на Центральном Ковчеге.

– Что они говорят тебе, Кирстен?

– Мой брат на Ковчеге. - сообщил Патрик.

– Что он говорит тебе, Патрик? - Лицо Розы раскраснелось от энтузиазма.

Что-то кольнуло Мартина. Теодор.

– Они все говорят нам, что мы заблудились в лабиринтах и забыли, что для нас главное, - с триумфом подвела итог Роза. - Мы в лабиринте боли и не можем найти дорогу. Мы уже не ведаем, что мы делаем и почему мы здесь. Но нам необходимо это знать. Кто может сказать, почему мы здесь?

– Мы все знаем это, - сказал Ганс. Он пристально, оценивающе вглядывался в лицо каждого. - Мы делаем Работу. Мы достигли гораздо большего, чем все те, кто был до нас…

Он оборвал сам себя и посмотрел на Мартина.

– Мы знаем это здесь, - Роза указала на свою голову, затем положила руку на грудь, - но не знаем здесь.

– О боги, - простонал Ганс. Никто больше не произнес ни слова.

– Мы играем и пытаемся шутить. Мы смеемся над Гансом, но он не заслуживает наших насмешек. Он Пэн. Его работа трудна. Нам надо смеяться над собой. Над своей тоской.

Паола Птичья Трель выкрикнула:

– Ты больна, Роза. Некоторые из нас еще не пережили горя. Мы не знаем, что делать… Прекрати нести чепуху!

– Мы все горюем. Все наши жизни - горе, - сказала Роза. - Горе и месть. Ненависть и смерть. Нет перерожденья, нет спасенья. С кем нас можно сравнить? С бездумными ножами, с пистолетами, с бомбой или с голубями в ракете?

– Выскажи свою мысль и заканчивай, - приказал Ганс. Он чувствовал, что действуя силой, вызывет неодобрение.

– Еще кое-кто разговаривает со мной, - продолжала Роза, опустив подбородок и втянув плечи.

– Монстры из холла? - насмешливо выкрикнул Рекс.

– Дай ей сказать, - зло одернула его Жанетта Нападающий Дракон.

Ганс начал вставать.

Роза подняла обе руки.

– Существа, с которыми мы сейчас боремся и которых когда-то называли богами, вовсе не боги. Они даже не близки к богам. На прошлой десятидневке я видела то, что вдохнуло в меня жизнь.

– Бог наших отцов и матерей! - всхлипнула Жанетта.

Мартин соскользнул с кресла и собрался уходить. Он не хотел быть здесь, видеть это.

– Нет! - закричала Роза. - Оно имеет голос колоколов, флейт, птиц. Оно бороздит звездное пространство, как кит в море.

Мартин замер, его глаза наполнились слезами. Да, оно огромное и заботится обо всех.

– Оно охватывает все. Все кружится вокруг него, как пчелы вокруг цветка. Оно… - Роза протерла глаза.

– Прекрати сейчас же! - завопил Ганс. - Хватит!

– Оно любит меня! - закричала и Роза. Ее руки вытянулись, пальцы сжались. - Оно любит меня, а я не заслуживаю его любви!

Несколько мужчин вышло, качая головами и что-то бормоча себя под нос, но все женщины остались. Ариэль выглядела так, словно внутри ее бушевал огонь. Ее трясло от гнева, но она молчала.

– Оно говорит со мной. От его слов моя голова готова взорваться. Даже когда Оно спокойно, Оно переполняет меня.

– Молись за нас! - закричала Кимберли Кварц.

Но кто-то скандировал:

– Верните представление! Пошла вон! - Голоса были напряженные, злые.

– Потом Оно показалось мне, - произнесла Роза шепотом.

– Как Оно выглядело? - спросила Кирстен Двойной Удар.

– Оно не являлось тенью. Сначала была моя подготовка, моя болезнь. Мне пришлось стать больной, чтобы увидеть, захотеть увидеть; больной, отчаявшейся и совершенно потерянной. Когда я была готова, Оно пришло ко мне. Это не было ни тенью, ни реальностью, Оно окутало все вокруг, Оно окружило меня. Я поняла, что это не только кит в звездном море, Оно покрывает весь мир. Его части, которые я видела кружащимися, как пчелы, были больше галактик; они медленно танцевали в бескрайной тьме…

– Они не могут! Мы не можем! - кричала во все горло Кирстен Двойной Удар.

Ганс поднялся, перехватил взгляд Мартина и жестом приказал ему следовать за ним.

Они вышли из учебной комнаты.

– Черт побери, что же мне делать теперь? - воскликнул Ганс. - Многие вовлечены в это. Мне следовало сохранить секрет погибшего корабля.

– Каким образом? - спросил Мартин. Он все еще ощущал дрожь в теле и был растерян. Он боялся Розы, и в то же время какая-то его часть стремилась слушать то, что она говорит. Мартин понимал, что ее проповеди были грубыми и несостоятельными, что она, несомненно, сумасшедшая, но только она получала послания - никто больше.

– Если мы ничего не предпримем, к чему мы придем? - вопрошал Ганс. - Мы кончим, как те несчастные ублюдки, дрейфующие тысячи лет!

Мартин опустил голову. Он боялся показать свою глубокую потерянность.

Ганс уставился на него и присвистнул.

– Неужели ты тоже?

– Нет, - покачал головой Мартин. - Мы должны разрушить это прямо сейчас.

– Только ты и я?

– Я приведу Ариэль и бывших Пэнов. Ты оставайся здесь. Мы встретимся, а затем вернемся, чтобы объявить…

– Тренировки, - сказал Ганс. - Если мы вернемся к тренировкам…

– Хорошая идея, - вяло согласился Мартин. Он не знал, что еще можно придумать.

Мартин вошел в столовую. Роза сделала шаг вперед и упала в объятия Жанетты Нападающий Дракон и Кирстен Двойной Удар.

Митинг закончился негромкими, единичными смешками. Жанетта и Кирстен провели Розу до двери, прочь от толпы. Мартин подавил в себе желание последовать за ними. Он собрал Чэма, Гарпала, Ариэль и сообщил, что Ганс хочет встретиться с ними. Ариэль была поражена.

– Почему Ганс хочет видеть меня?

– Возможно, он и сам еще не знает, - ответил Мартин. - Но я знаю.

– У нас остается два месяца до встречи, - Ганс заложил руки за голову и прислонился к спинке кресла, возвышающегося над полом. В ее каюте собрались шестеро: бывшие Пэны, по настоянию Мартина Ариэль и Рекс Дубовый Лист, которого пригласил Ганс.

– Мы теряем наше влияние. Мартин понимает это, и уверен, остальные из вас тоже. Роза частично права. Мы сражаемся с призраками, мы потеряли наших друзей и не получили ничего реально положительного взамен - кроме нового этапа в Работе. Сейчас нам предстоят месяцы безделья.

Мы находим корабль, полный трупов, момы вынуждают нас приблизиться к нему и сунуть свои носы в дерьмо поражения. Между тем, мы ждем встречи с чужаками - новыми партнерами, нелюдями. Стоит ли удивляться, что после всего этого, мы начинаем слушать Розу?

Шестеро молчали, ожидая каким будет заключение. Ганс поджал губы:

– Я прав?

– Прав, - ответил Рекс.

Тогда Ганс приподнял руку и, вытянув пальцы, начал разглядывать их.

Очень мелодраматично, - подумал Мартин. - По-детски.

Настроение Ганса всегда было непредсказуемым. Никто не пытался заговорить. Мартину были известны некоторые непривлекательные черты характера их Пэна: Ганс был жестким, решительным, упрямым и невнимательным.

– Момы говорят, что мы можем отдыхать десятидневку или даже две, - сказал Ганс. - К чертовой матери ожидание. Забудем игры и вечеринки. Я не допущу, чтобы кто-то с кем-то трахался, пока корабль не подготовлен. Я хочу настоящей напряженной работы вместо фальшивой, дерьмовой скуки, которую мы сейчас имеем. Я собираюсь дать хорошего пинка экипажу, заставить их работать - напряженно работать, если это будет необходимо. Мартин, ты можешь вычислить момов?

– Извини, не понял, - удивленно переспросил Мартин.

– Ты можешь узнать, чем они сейчас занимаются?

Мартин подумав, пожал плечами и ответил:

– Они занимаются ремонтом корабля. Я не понимаю, что ты хочешь…

– Чертов ремонт. Они сделали это проклятое судно для посещения мертвого корабля. Они отдали вам четверть горючего, которое мы собрали вокруг Полыни. Сколько жизней нам это стоило? Может, они скрывают еще что-то?

– Не думаю. - заметил Мартин.

Ариэль никак не реагировала. Она была застывшей, слушающей, ожидающей.

– Мы начнем тренироваться безо всяких отлыниваний. Мы установим дисциплину и разгоним нашу кровь. Мы будем устраивать захватывающие соревнования. Каждый из вас станет инструктором. Мартин, Рекс и я разработаем методику упражнений и тренировочных боев. Рука к руке. Выигравшие получают возможность трахаться. Больше никто. Мы выберем добровольцев из Венди, которые станут наградой победителю.

Улыбался только Рекс. Остальные были ошарашены. Ариэль закрыла глаза.

До настоящего момента думалось, что Ганс обладает тонким инстинктом руководителя. Однако внутренней реакцией Мартина на это выступление было просто отвращение. Руководить товарищами в играх с заведомо нулевым результатом, участвовать в соревнованиях за право переспать с проституткой - другого слова Мартин не мог подобрать - все это было так омерзительно, что даже трудно представить.

Но никто не возразил - ни Мартин, ни Ариэль. Это ужасало больше всего.

– Тогда давайте приступим, - объявил Ганс.

Мартин столкнулся лицом к лицу с Джимми Японцем. Они поклонились друг другу, и осторожно, примериваясь, закружили по комнате, сжав кулаки.

Всего в соревновании участвовало пятнадцать человек. Комната наполнилась сопением и криками, шарканьем ног, шлепками при падении тел, при столкновении их друг с другом. Венди состязались с Венди, Потерянные Мальчики выступали друг против друга.

Некоторые семейства стали очень малочисленными, они были ослаблены смертями. И теперь случалось, что Кошки боролись против Кошек, а семейство Рыб и Цветов, объедившись, выступали против симбиоза семейств Деревьев и Географических названий.

Корабль ориентировался на новый общественный заказ. Выявлялись победители. Мартин занимал пока шестое место среди пятнадцати отобранных Потерянных Мальчиков.

Ганс отбирал из этих пятнадцати инструкторов. Следующий этап отбора включал в себя дополнительные соревнования по бегу, футболу, ручному мячу.

Для Мартина было некоторым удовольствием видеть, что большинство из победителей избегали вознаграждений Ганса, стараясь со смущенными улыбками, незаметно скрыться с его глаз. Только Рекс Дубовый Лист ни от чего не отказывался, он гордо повел в свою каюту Донну Изумрудное Море.

Изнуренный, с синяками и кровопотеками, Мартин провел полчаса в своей каюте перед сном - исследуя библиотеку «Спутника Зари». Библиотека вновь открылась несколько десятидневок назад. Она имела пробелы, но не очень большие, где-то около девяносто пяти процентов материалов или сохранилось, или было реставрировано. В библиотеку вошли и материалы, доставленные с погибшего корабля.

После открытия библиотеки Мартин почувствовал себя несколько легче. Его вновь увлек мир познания, уносящий его за пределы корабля.

Участие в соревнованиях не было вменено в обязанность, как того боялся Мартин. Были увлеченные ими, но были и совершенно равнодушные. Роза Секвойа и несколько ее приятелей вообще не соревновались, и Ганс не принуждал их. Некоторые отказывались после нескольких попыток, и Ганс не подвергал их насмешкам.

Проходили дни.

О будущей встречи почти не разговаривали. Все это походило на ситуацию, как если бы какие-то чужестранцы должны были присоединиться к семейству, которое и так имело достаточно собственных забот - им не хватало времени на пустые разговоры. В голову Мартину пришла мысль, которая испугала его. А что, если Ганс прав, и им действительно сейчас необходима вот такая жизнь: с жесткой дисциплиной, изнуряющими тренировками, постоянным контролем. Ведь оказался же он прав, послав Мартина в далекое путешествие к мертвому кораблю, выведшее его, Мартина, из состояния глубокого уныния и безнадежного отчаяния, которые, если признаться честно, были даже чем-то удобны.

Шестьдесят четыре человека из команды слушали Розины сказки. Ганса не было; но Ариэль и Мартин, по его просьбе, присутствовали.

Ариэль отнеслась к попыткам Ганса и Мартина приобщить ее в к пастве власти с удивительным спокойствием. Мартин находил два объяснения, две возможные причины ее миролюбия: то ли она хотела быть ближе к центру событий, а она была не дура и понимала, что этого можно добиться, лишь приобщившись к власти, то ли она просто хотела быть поближе к Мартину.

Вот и сейчас Ариэль, как всегда, сидела в столовой рядом с Мартином. У Мартина были вполне обоснованные доказательства, что она, по крайней мере, после Стычки имеет на него какие-то виды, - правда, выраженные в несколько странноватой манере, но такова уж Ариэль.

После встречи с Паолой Птичьей Трелью он вел абсолютно холостяцкую жизнь. Соблазны плоти не шли ни в какое сравнение с другими конфликтами, которые он никак не мог разрешить.

Команда собиралась в столовой, люди подходили поодиночке и тройками. Диадная структура была надломлена упражнениями Ганса, системой его поощрений; те, кто потерял партнеров в Стычке, еще не сделали нового выбора. Существовали только одна или две диады.

В этот раз Роза начала с притчи:

– Однажды, давным-давно, когда Земля была еще очень молода, трое детей, бродя по лесу, набрели на больного волка. Среди них была девочка, по имени Пенелопа. Она казалась симпатичнее и моложе других, и говорила слегка шепелявя. Второй, Ким, ее брат, совершенно не разбирался в жизни и постоянно думал только о сражениях и победах. Третий, Джэкоб, их кузин, боялся даже своей собственной тени.

Они подошли к волку поближе, и Пенелопа спросила, что случилось с ним.

– Я попал в капкан, - ответил волк., и Пенелопа увидела, что это действительно так. Лапа волка была зажата стальной челюстью, прикованной к земле. - Пожалуйста, помогите мне.

– Подождите минутку, - остановил приятелей Ким. - А что если тот, кто поставил капкан, увидит нас? У нас будут неприятности…

– Тот, кто поставил капкан, придет только через неделю, - сказал волк.

– Если ты знаешь это, тогда ты должен был знать и то, где охотник ставит капканы. Как же ты умудрился попасть в капкан, если знал, где он находится? - недоверчиво спросил Ким.

– Ты очень смышленый мальчик, поэтому я расскажу тебе все, - сказал волк. - Все, что ты захочешь. Но сначала вы должны освободить меня.

– Ты - заколдованный волк? - догадалась Пенелопа. Она слышала о таких вещах.

– Я колдун, принявший облик волка. Я могу изменять свою внешность, как только пожелаю, при условии, если я не буду пойман железом. Но именно это со мной, к сожалению, и случилось.

– Я думаю, нам следует ему помочь, - вступил в разговор Джэкоб. - Я не могу видеть, как при мне страдают живые существа.

– Подожди, - остановил его Ким. - Может, это волк, который убил нашу овцу. Может, кто-то оказал нам любезность, сделав этот капкан.

– Вашу овцу съела пума, а не я, - сказал волк. - Вы не верите мне?

– Я верю тебе, - успокоила его Пенелопа.

– Я не знаю, верю я ему или нет, но я вижу, что ему больно, - сказал Джэкоб.

– А что вы дадите нам, если мы освободим вас? - полюбопытствовал Ким.

– Я не могу исполнять желания, пока нахожусь в железных когтях, - ответил волк.

– Итак, вы не можете доказать, что вы волшебник, - сказал Ким и повернулся к детям, - Я предлагаю оставить его здесь, в капкане.

Но Пенелопа уже склонилась, чтобы расщелкнуть капкан. Увидев это, Ким попытался ей помешать, однако Джэкоб бросился вперед и оттолкнул его. Пенелопа открыла капкан и освободила волка. Высунув язык, волк лег в траву и с трудом проговорил:

– Я очень болен. Я провел в капкане слишком много времени и сейчас умру. Но я приду к вам в ваших снах и дам каждому то, что он дал мне.

И волк умер. Пенелопа, оплакав, сожгла его в лесу, чтобы охотник не смог натолкнуться на бездыханное тело и завладеть им, как добычей. Ким надулся, сердитый на Джэкоба. А Джэкоб чувствовал печаль оттого, что они ничем не смогли помочь волку, и оттого, что он потерял дружбу Кима.

Той же ночью волк пришел к Пенелопе. Но в ее сне это был не волк, а дряхлый старик, одетый в волчью шкуру - с глазами, глядящими прямо в душу, с открытой улыбкой. Старик сказал:

– Тебе я подарю долгую долгую жизнь и много много детей. И когда к тебе придет старость, когда придет время умирать, ты будешь довольна человеком, которого любила, ты будешь довольна детьми, которых родила, ты будешь довольна жизнью, которую ты прожила… Все это я даю тебе.

К Джэкобу волшебник пришел в обличьи волка и сказал:

– Ты проживешь долгую жизнь, и она будет разнообразной и полной, с печалями и радостями, перемешанными так сильно, что ты не сможешь различить их. Жизнь сделает тебя человеком с широкой душой, потому что она у тебя будет нелегка. И когда ты будешь умирать, ты займешь место избранникого божьего, давая советы другим людям. Все это ты будешь иметь, но все это ты будешь и терять. Ты никогда не будешь знать, что есть правда, а есть что ложь, не будешь знать этого с уверенностью. Все вещи, все понятия всегда будут для тебя двухсмысленными. Но это и есть великий путь познания и благоразумия.

К Киму же пришел просто волк и рычал на него, пока сон не превратился в ночной кошмар. И тогда волк сказал Киму:

– Всю твою жизнь мир будет оборачиваться против тебя. Ты будешь строить и строить планы, но удача не будет благоприятствовать тебе. Неудачи тоже ничему хорошему тебя не научат. Ты не доживешь до старости, ты умрешь молодым - ожесточенным, никем не любимым. Вот что даю я тебе.

– А что ты дал самому себе? - закричал во сне Ким. - Ты, у которого было так много возможностей и силы, ты смог получить только боль!

– Да, ты прав, по собственной глупости попав в капкан, я в результате не имею ничего, кроме забвения. Но для того, чтобы получить силу, я в свое время продал свою душу. И теперь я не имею ничего. Когда мое приведение исчезнет из твоего сна, я стану не больше, чем эхо ветра…

Роза опустила голову. Команда, казалось, оценила историю, но явно не одобрила. Все стояли, погруженные в свои собственные мысли. Молчание затянулось. Наконец Жанетта Нападающий Дракон произнесла голосом актрисы:

– Розу снова посещали прошлой ночью. Оно опять приходило к ней.

Команда, остолбенев, уставилась на Розу. Она подняла голову, но взгляд ее блуждал где-то далеко.

– Никто не говорит об этом вслух, но все мы сейчас очень много думаем о мертвом корабле. - сказала Роза. - Нас интересует, почему они все умерли, но мы не находим ответа. Да, нынешним вечером я не подарила вам покоя. Но пришло время величайшего испытания для нас. Скоро к нам присоединится иной вид разумных существ. Мы будем общаться с простодушными, мы научим их понимать, что значит болит душа.

Молча, без комментариев, команда покинула столовую. Ариэль вслед за Мартином направилась в каюту Ганса.

– Ну как, хорошо? - спросил Рекс Дубовый Лист, столкнувшись с ними в открытых дверях.

– Она… безвредна, - ответил Мартин.

– Что за слова ты говоришь? - удивился Ганс. - Чтобы Роза и была безвредной? - Он в удивлении уставился на Ариэль.

– Она стала лучше. Много сильнее, - сказала Ариэль. - Жанетта и Кирстен с ней все время сейчас. Она не часто общается со мной. Она знает, что я часто беседую с тобой и Мартином. У нее появляются ученики и последователи. Я думаю, она создаст какое-нибудь религиозное учение.

Ариэль подарила Мартину мимолетную улыбку, как если бы просила одобрения. Но она не получила его.

– Это правда? - Ганс повернулся к Мартину.

– Не знаю, создаст ли она какое-нибудь учение. Могу лишь сказать, что она рассказывает интересные истории. Но мне все это кажется простой забавой, это так далеко от нас сейчас. Просто детские сказки.

Ганс на минуту задумался.

– Она не остановится на этих росказнях. Она снова заварит кашу, начнет организовывать новый бунт. Я не уверен, что мы сумеем уберечь ее от самой себя. А мы еще до сих пор вибрируем на грани, ходим по острию ножа. И я почти уверен, что встреча с так называемыми коллегами спокойствия нам не добавит, - он задумался, сложил ладони вместе и сделал несколько всхлопывающих движений. - Думаю, Роза нуждается в хорошем трахальщике. Есть добровольцы?

Его грубость ошеломила Мартина, у Ариэли резко выделились мышцы на шее. Но они опять промолчали.

– Только не я, - небрежно отозвался Рекс Дубовый Лист.

– Хорошо, я подумаю и сам найду ей подходящего самца. Это же вечная тема, не правда ли?

– Библиотеки открыты, пища стала лучше, момы сообщили нам, что мы уже можем, чтобы расширить базу данных, воспользоваться дистанционной связью, - громко объявил Рекс Дубовый Лист и обвел взглядом всех присутствующих в столовой. - Мне кажется, мы уже готовы к встрече наших друзей. Будут ли какие-нибудь вопросы, прежде чем я позволю исследовательской представить свой доклад?

Команда зашумела и не могла угомониться несколько минут. Создавалось впечатление, что им просто не хотелось общаться с ведущим собрание. Наконец руку подняла Паола Птичья Трель.

– Пэн сообирался сделать нам какое-то сообщение, - сказала она. - Почему нет Ганса?

– Ганс занимается научной работой, - ответил Рекс.

– Тогда почему собрание ведет не Гарпал? - удивленно спросила Эйрин Ирландка.

– Я не знаю, - сказал Рекс и, придураясь, выкрикнул в зал, - Гарпал, где ты, отзовись?

Гарпал пожал плечами, явно не желая поддерживать веселье Рекса:

– В мои обязанности не входит подобная привилегия. Ганс может назначать в спикеры тех, кого пожелает.

– Мы не нуждаемся в спикере. Нам необходимо присутствие самого Пэна, - не отставала Эйрин Ирландка.

– Все ваши вопросы и замечания я передам непосредственно Пэну, - важно заявил Рекс.

Мартин обвел глазами зал. Бросалось в глаза отсутствие двух человек: Ганса и, конечно, Розы Секвойи.

– Не занимается ли он лечебными процедурами с Розой? - прошептала ему на ухо Ариэль. Мартин не ответил. Если Ганс сейчас с Розой, он не может не знать, что их одновременное отсутствие будет еще заметней. Хотя, возможно, Ганс к этому и стремится. Ведь если все догадаются, что Роза получает от него «лекарство», она может потерять свой статус.

Хаким прочистил горло и шагнул к трибуне. Рекс великодушно освободил ему место.

– Мы уже не дальше половины триллионов километров от другого корабля, - начал Хаким. - На несколько дней нам придется отказаться от своей маскировки. Иначе момы сомневаются, что кто-либо может обнаружить нас. И нам, вероятно, следует за несколько часов до встречи поговорить с обитателями корабля по «ноучу».

– Мы по-прежнему наблюдаем за Подсолнечником? - поинтересовалась Алексис Байкал.

Хаким подтвердил: за всей системой Левиафана ведется наблюдение.

– Есть что-нибудь новенькое? - это спросила Бонита Высокогорная Долина.

– Вокруг Левиафана вращается десять планет. Мы узнали о них еще кой-какие детали, не только массу и размеры. Пять из них - каменистые миры с диаметром меньшим двадцати тысяч километров. Шестая - газовый гигант. Они все или почти не излучают радиоволны, или излучают, но совсем немного. Мы не обнаружили на планетах никаких следов разрушения после взрыва Полыни. И вооружения тоже не обнаружили. Вот и все, что я могу пока сказать.

– А еще что-нибудь вы заметили на орбитах? - спросила Эйрин Ирландка.

– Нет, больше ничего.

– А появились ли у вас какие-то объяснения, почему они все время изменяются? - несколько угрожающе спросил Рекс.

Хаким отрицательно покачал головой.

– Возможно, это огромное инженерное сооружение - нечто подобное, что было вокруг Полыни, но более широкомасштабное. В качестве материала они могли использовать пару разрушенных планет. Но это только мои догадки.

– Планеты обитаемы? - это был вновь голос Эйрин.

– Следов обитания не замечано, но я думаю, что все-таки, да, они обитаемы. Мы осмеливаемся так предполагать, - Хаким отвел глаза. - На данный момент мне сказать вам больше нечего.

– Ну хорошо, - вновь приподнялся Рекс. - Какие будут вопросы и комментарии? Что передать Гансу?

– Что мы устали от такого количества соревнований, - сказал Джек Отважный.

– Хорошо, я дам ему об этом знать, - улыбаясь во весь рот, ответил Рекс.

Через полчаса после собрания в каюту Мартина пришел Гарпал, а за ним Ариэль.

– Я собираюсь сложить с себя обязанности Кристофера Робина, - объявил Гарпал сразу же, не успев перешагнуть порог.

– Полагаю, что мне нет необходимости интересоваться, почему, - сказал Мартин.

Ариэль присела на кушетку, казалось, она была полностью погружена в свои мысли.

– Думаю, нет. Ты же все понимаешь, - сказал Гарпал. - Сначала он выбрал меня, потом остановил свой взор на Рексе. А Рекс… Он делает все, что бы выжить меня… Скажи, разве есть смысл бороться?

– Ганс чувствует свой путь, свое предназначение, - неожиданно произнесла Ариэль.

– С кем ты, Ариэль? Очнитесь, Мадеумазель Критикующая всех и вся.

Ариэль подняла руки вверх, изображая полную капитуляцию.

– Боже мой, куда все исчезает? - не мог успокоиться Гарпал. - Когда Пэном был Мартин, ты настолько была переполнена дерьмом, что в твоем рту можно было выращивать грибы!

– Гарпал, - попытался остановить его Мартин.

– Нет, я хочу знать! Ариэль, откуда такое добродушие?

– Я доверяла Мартину, - сказала Ариэль. - Я знала, что он не держит на меня зла и не будет мне мстить. Я не такая уж идиотка, как вы думаете.

Ее слова охладили Гарпала. Он пристально посмотрел на Ариэль, потом на Мартина, и после этого теперь уже он поднял руки.

– Ну в таком случае мне вообще сложно что-либо понять.

Мартин выжидающе смотрел на Ариэль. Ну, ну, продолжай.

– Мартин искренен. Он не гнался за внешними эффектами.

– Спасибо тебе большое за такие слова, - не без язвительности поблагодарил Мартин.

– Не стоит благодарностей. И все же я продолжу… Так вот, ты не прикидывал, кто и зачем тебе может пригодиться. А Ганс не изменился… Он просто сросся с Работой. У него все подчинено политической карьере, для него важно лишь то, что поспособствует успеху.

– Даже когда он вышел из-под самоконтроля после нейтринного шторма? - напомнил Гарпал.

– Да, даже тогда он был искренен, - согласилась Ариэль. - Но это поставило людей на место. Он ведь хотел, чтобы все… немного боялись его. Чтобы чувствовали его силу. Чтобы знали, что он может ударить, если его рассердить. Но он не совсем точно рассчитал. Люди оказались более осторожными, чем он думал, они не стали высказываться. Но он очень хочет стать великим. Разве вы не замечаете этого? - она с укором посмотрела на Гарпала.

– Я не понимаю, как он мог спланировать все это? - сказал Мартин.

– О только не говори мне, что ты не знаешь, насколько он ловок, - воскликнула Ариэль, презрительно прищурив глаза.

Мартин увидел прежнюю Ариэль. Он понял, что все это время она с трудом сдерживала свой гнев и свою ярость. И опять с тревогой он ощутил, что его неудержимо влечет к ней.

– Он лучший Пэн, чем я, - возразил он.

– Он лучший - для простых марионеток, роботов-манипуляторов. Да, согласна, он знает, чего хочет.

– Он вынул нас из ямы, - продолжал Мартин, приняв на себя роль защитника Сатаны. Он хотел убедиться, прав ли он в том, что Ариэль ни капли не изменилась. Он боялся признаться даже самому - это бы очень обрадовало бы его.

– Он же нас туда и сбросил.

Гарпал сел и скрестил ноги. И Мартин, и Ариэль в упор смотрели на него, они явно ождали его комментариев, но он лишь тихо произнес:

– Хороший Пэн, плохой Пэн…

– Команда, выбирая Пэна, многое ему доверяет. Мартин был неплохим Пэном, возможно, только излишне доверчивым. Но каждый знал, что он может поговорить со своим Пэном, что Пэн не сделает ему зла. Да, я всегда спорила с ним, но это касалось принципиальных вещей…

– И делала ты это весьма убедительно, - заметил Мартин.

– Ну извини, мне было не до нежностей, - огрызнулась Ариэль и повернулась к Гарпалу, - Когда ты думаешь сложить свои полномочия?

Гарпал искоса взглянул на Мартина.

– Не знаю, время покажет, - ушел он от прямого ответа. - Скажите, кто-нибудь из вас может мне ответить: Ганс, что, пытается соблазнить Розу?

– Он уже не пытается, он уже добился успеха, - заметила Ариэль.- Роза до сих пор в его каюте. Ты знаешь, что у нее долгие годы не было настоящего друга?

Мартин кивнул:

– Он думает, что она пригодится ему.

– Зачем?

– Она может нам дать то, в чем мы нуждаемся.

– Что?

– Веру, - ответил Мартин.

Гарпал отшатнулся, будто получил удар в лицо:

– Ты шутишь!

– Нет, я не шучу. На ней есть какая-то отметина, она становится все более и более популярной. Я сам на себе ощутил это, - Мартин ткнул себя в грудь.

– Теперь я уже совершенно ничего не понимаю, - сказал Гарпал. - Видимо я действительно не гожусь на роль заместителя Пэна. Я в полной расстерянности.

– Вскоре все встанет на свои места, - успокоил его Мартин. - А мы давайте просто понаблюдать за развитием событий.

К удивлению Мартина, Ариэль легко согласилась с ним.

– Ганс делает ошибки, - сказала она. - Но все-таки сейчас он на своем месте. Нам нужно выполнить Работу.

Гарпал приостановился на пороге:

– Если он поддержит мое отставку, что ж… Для меня это будет даже лучше. Но почему он выбрал Рекса? Рекс, откровенно говоря, не самый смышленый малый на корабле. Он совсем не понимает в чем состоит роль лидера.

Мартин с трудом сдержался, чтобы не произнести вслух напрашивающийся ответ: Рекс никогда не скажет Гансу «нет».

Ганс сидел в задних рядах столовой. С его губ не сходила легкая усмешка. Роза опять стояла на столе в центре зала. Все со вниманием слушали ее.

– Через два дня, - сказала она, - мы встречаемся со своими новыми партнерами… Интересно, на кого они будут похожи? О чем они думают и во что верят? Сможем ли мы общаться, взаимодействовать с ними? Мы и они - совместимо ли это?

Команда безмолствовала. Мартин сидел в нескольких метрах от Ганса, рядом с Гарпалом и Ариэль. Ганс подмигнул Мартину.

Роза выглядела прямо-таки лучезарной. Это была красота сострадания к окружающим, красота полной отрешенности от себя. Неуклюжесть Розы расстаяла без следа, уступив дорогу образу совсем иной, новой женщины. Неужели это все дело рук Ганса? Сам Ганс не выдавал секрета.

– Если брать масштабы Вселенной, мы очень беспомощны, а наш корабль просто маленькая точка света. Но как и планктон в море, мы часть фундамента всего того великолепия, что лежит наверху. Мы неотъемлимо связаны не только с нашим прошлым, но и с тем, что недоступно нашему пониманию. Вмешательство в подводный морской мир даже слаборазвитых созданий может привести к катастрофическим необратимым последствиям. Может быть погублено то, что создавалось веками. Для нас высочайшей заслугой будет, если мы будем относиться ко всему нас окружающему с бескорыстной любовью. Ведь мы крохотная частичка Вселенной, часть ее истории, ее дети…

Те, что вскоре присоединятся к нам, я уверена, испытывают нечто подобное, потому что они перенесли те же испытания. У них так же, как и у нас, разрушили родной дом, они, так же, как и мы, веками странствуют по чужим просторам, теряя в борьбе своих близких. Они так же, как и мы, лютой ненавистью ненавидят планетных убийц. Мы воссоединимся с ними и станем вдвое сильнее… И это не пройдет незамечанным для Всевышнего, для галактики ярчайшей духовности, что, без сомнения существует где-то в необъятных просторах Вселенной…

Любовь к нашим союзникам не будет каким-то особым видом любви. Это будут просто любовь, одна из ее составляющих. Так мы любим свое тело, свою плоть - жалкую бренную оболочку нашей души.

И это очень важно - победим мы или потерпим поражение. Если мы погибнем, мы не исчезнем бесследно, мы останемся в памяти потомков, как воплощение справедливости Всевышнего, как его посланники в этот суетный мир, где разворачиваются все основные события.

– Чувствуется, что она не знакома с трудами Фомы Аквинского, - прошептала на ухо Мартину Ариэль.

Но то, о чем вещала Роза, бальзамом разливалось по душе Мартина. Ему просто необходимо было знать, что Тереза и Вильям счастливы; что они нашли свое успокоение; что где-то оценили острый сардонический ум Теодора и достоинства других; что они плавают где-то, не ощущая ни боли, ни страданий; что где-то там, в том другом мире, они достигнут того, чего не успели добиться здесь…

– Когда наши корабли объединятся, сольются и наши цели. Мы делаем Работу не для удовлетворения момов. Мы должны очистить космос от убийц для себя. Хотите называйте их дьяволами, хотите - алчущими, хотите - губителями всего насущного, как хотите… Убийцы отлучены от Всевышнего, Всевышний не заботится о них.

В присутствии Всевышнего виночерпии оргий планетных убийц не решаются заниматься своим прямым делом. Мы чувствуем их страх. Они убили наши дома, они убили наших друзей. Теперь пришло наше время. Мы должны указать убийцам их законное место, каленым железом выжигать свой страх. Они должны понять, что борьба против Всевышнего бесполезна.

Однако реальной духовной помощи мы не получим. Хотя дела убийц отвратительны высокому интеллекту, высокому духу, они не могут дать нам своей мощи, своей проницательности для борьбы с этими изуверами. Это был бы вид вмешательства, даже более дьявольское, чем бессмысленное убийство. Это было бы смешение шкалы: высшие подавляли бы потенциально низших, а этого Всевышний не может допустить. Все в наших руках. Наша борьба не бессмысленна.

– Что думают момы об этом? - негромко спросил у Мартина Гарпал.

Мартин молча покачал головой.

– В истории, которую я рассказала вам сегодня нет ничего успокающего, ничего доброго, это все о войне. Но мой рассказ напоминает вам о том, с чем мы вскоре столкнемся лицом к лицу. Ведь, может быть, пройдут еще века до того момента, как мы сможем отложить оружие в сторону и зажить собственной жизнью.

– Почему я не чувствую того, что ты чувствуешь, не вижу того, что ты видишь? - спросила у Розы Нгуен Горная Лилия.

Роза на какой-то момент застыла в замешательстве, затем она вновь улыбнулась и, протянув руку, повела ей вокруг.

– Всевышний никогда не соприкасается с нами. Он не говорит, что нам следует делать, а что не следует. Но мы чувствуем его присутствие, мы чувствуем, что кто-то любит нас, кому-то мы очень важны.

Любовь Всевышнего не имеет сексуальной окраски, она как любовь каждого из нас к самому себе - к своему телу, к каждой его клетке. Да мы кормил его, лелеем, но мы же не вмешиваемся в работу каждой клетки.

Мартин мог бы легко проделать брешь в учении Розы, это было не сложнее, чем пальцем проткнуть дыру в гнилой одежде. Но ему не хотелось делать этого. Он заметил, что он старается оправдать несоответствие, нелогичность выступления Розы, старается не обращать внимание на ущербность ее метафор. Он считал все это несущественными недостатками, никак не отражающимися на важности ее миссии.

– Не думаю, что кто-то наблюдает за мной или заботится обо мне, - покачал головой Торкильд Лосось. - За мной наблюдают только мои приятели да я сам.

– Я уже прошла этот путь, - сказала Роза. - Я чувствовала себя потерянной. Я думала, что до меня нет никому дела, даже моим товарищам. Наверное, не было в мире человека более потерянного, чем я. Но, в конце концов, я обрела любовь, это снизошло ко мне. - Она протянула вперед руки и затем резко подняла их вверх, в разные стороны - они взлетели как пара голубей. - Да, это снизошло ко мне…

– Достаточно этого дерьма, Роза, - раздался мужской голос. - Расскажи лучше какую-нибудь историю.

Все повернули головы, и Мартин понял, что реплика принадлежала Георгу Демпси. Он стоял, красный, как рак, и, видимо, давно уже порывался уйти, но Алексис Байкал крепко держала его за руку и тянула вниз, на место. В конце концов, он смирился и сел.

Мартин ощутил как по телу разливается тепло, затем его охватила дрожь. Все они сейчас были снова духовно вместе, все жаждали одного - получить ответы на свои вопросы, все еще жаждали любви, пусть и не вполне определенной. Особое время.

Он подумал о родителях: он вспоминал прикосновения отца, вспомнил тепло матери, ее любимое платье, милое круглое лицо в ореоле темных шелковистых волос. Он вспомнил о той любви, какой они окружали его и понял, что такая родительская любовь и есть начало всех начал.

– И все-таки, как я могу увидеть Всевышнего? - откуда-то из угла прозвучал тоненький голосок Терри Флоридской Сосны.

– Если вы жаждите его увидеть, вы сможете заметить еле приметное пятно чуть ниже солнца, - ответила Роза. - Если же вы не сумеете его разглядеть, значит, вы не так уж и сильно желаете увидеть Всевышнего, и ваше время еще не пришло.

– А если мы никого не любим, может тогда Всевышний отказаться от нас, может он нас возненавидеть?

– Всевышний не мужчина, и не женщина. Он не может ни ненавидеть, ни осуждать. Он просто любит, он объединяет нас, - Роза распростерла руки, будто бы собирая вместе невидимых детей своих, чтобы укрыть их и уберечь от несчастий.

– Мне необходимо, чтобы прикосновение было ощутимо, - сказала Друзилла Норвежка. - Но я не чувствуя его совсем. Это наказания за мои проступки, да?

– Нет никаких проступки, это тебе только самой так кажется. Ощущение вины это чисто человеческое понятие, это заблуждение.

– Тогда кто же будет наказывать меня за мои грехи? - огорчение сделало голос Друзилы неузнаваемым.

– Только мы сами. На этом свете мы только учимся всему, это и можно назвать нашим наказанием. Всевышний не признают ни судей, ни законов. Нам все проститься перед смертью. Другой вопрос, ощутим ли мы это прощение или нет.

Мартин подумал, что Тереза, должно быть, дожидается окончания путешествия, чтобы объяснить ему те же самые вещи. Он представил Терезино лицо. Ему очень хотелось бы сейчас уснуть, умиротворенному такими мыслями и уже никогда не просыпаться.

– А скажи, Иисус разве не сын Всевышнего? - спросил Майкл Виноградник.

– Да, сын, - Роза широко улыбнулась. - Мы все его дети. Христос ощущает еще больший жар от Всевышнего, чем я. От растет день ото дня, благодаря словам и делам Всевышнего. И Будда ощущает этот жар, и Магомет…

Хаким, казалось, был не очень доволен, услышав имя пророка из уст Розы. -… так же, как и другие пророки и мудрейшие Земли. Они были зеркалами, повернутыми к Солнцу.

– Все они? - переспросил Майкл.

– Все они знали часть правды.

– Только часть? - удивился Майкл.

– Небольшую часть. Но теперь вы должны дать мне отдых, - сказала Роза. - Расскажите теперь вы, что вы нашли в ваших душах.

Два часа пролетели быстро: вопросы и ответы, разрешение сомнений, Розины притчи и толкования, почти вся команда исповедалась. В комнате возникло странное, почти осязаемое течение, как если бы Роза была деревом, а сквозь нее проходил поток чувств. Когда стоящие рядом с Мартином, плакали, он чувствовал, что и на его глазах появляются слезы. Когда все смеялись, он смеялся вместе со всеми.

– Я не пророк, - сказала Роза. - Всевышний просто использует меня просто, как голос. Я ничем не лучше вас.

– Можем ли мы ненавидить наших врагов, если они полюбят нас? - спросил кто-то.

– Мы не ненавидим их, но и они не любят нас. Они ведут себя совершенно неправильно, и мы будем бороться с ними всеми нашими силами. Мы хотим восстановить равновесие. Но мы не должны быть безжалостными, мы не должны никого ненавидеть, это разрушит нас. Но в тоже время мы не должны забывать и о своих обязанностях.

Мартин ощутил, что Работа вновь заняла надлежащее место в его душе, и это были не какие-то отвлеченные мысли о смерти и разрушениях, он вновь чувствовал, что Работа - неотъемлимая часть их существования, их обязанность. Естественный ответ. Противодействие после действия.

Они не нуждались ни в чьем ободрение, кроме своего собственного, их не интересовал ничей суд. Их вел Всевышний. Яростному желанию мести тут не находилось места, оно казалось слишком отвратительным. Но они обязаны были восстановить равновесие, столь же необходимое для жизни, как дыхание легких, как течение крови в их жилах.

Группа сгрудилась вокруг Розы. Взявшись за руки, они дружно пели гимны, оды восхваления Христа, затем баллады, какие только помнили. Все их инструменты были в запасниках, но они прекрасно обходились и без них.

Пение продолжалось около часа. Некоторые охрипли и утомились, некоторые уснули прямо на полу, но Роза по-прежнему руководила всеми. Жанетта Нападающий Дракон принесла кресло, его поставили на стол, и Роза села в него. Рыжеватые волосы мелкими кудряшками обрамляли ее голову. Жанетта и еще несколько человек разместились у ее ног, прямо на столе. Жанетта положила голову на колени Розе и, кажется, уснула.

Приходили другие, почти вся команда собралась в столовой. Некоторые выглядели сбитыми с толку, чувствуя течение, но не позволяя проходить ему через себя. Надеющиеся, но смущенные, сопротивляющиеся, но нуждающиеся.

Особое время. Ариэль приблизилась к Мартину и обняла его как сестра. Она посмотрела ему в лицо, ее голова находилась на уровне его плеча. Он улыбнулся ей, сейчас он возлюбил всех.

По Розиной просьбе пол стал мягким. Команда улеглась прямо на него, вокруг стола. Другие стулья и столы просто убрали. Жезл Жанетты спроектировал за Розой сияние. Комната погрузилась в темноту.

– Спите, - сказала Роза. - Вскоре мы снова будем должны приступить к нашим занятиям. Спите спокойно, уверенные в том, что Работа обязательно будет выполнена. Спите, и постарайте в ваших снах постигнуть истину. Когда вы спите, вы наиболее открыты для любви ваших друзей, для любви Всевышнего. Спите.

Мартин закрыл глаза.

Кто-то потряс его за плечо. Перед ним, на коленях, стоял Ганс. Он прошептал Мартину на ухо:

– Очнись. Пойдем со мной.

Мартин поднялся. Его пронзил шок, как от удара электрического тока. Он, казалось, разрывался между двух миров, между стыдом и экзальтацией. Угрюмое выражение Ганса и его напряженная поза казались упреком. Ариэль последовала за ними. Ганс, казалось, хотел было остановить ее, но потом передумал:

– Все правильно. Вы оба мне нужны.

Рекс Дубовый Лист стоял в коридоре. В его улыбке было что-то зловещее.

– Фантастика, - сказал Ганс, качая головой. - Она была так хороша. Она просто поимела всех сейчас.

Мартин моментально пришел в себя, как если бы вылил на себя ушат холодной воды.

– Она нуждается только в небольшой помощи и поддержке, - продолжал Ганс. Рекс захихикал. - И будь я проклят, если я не помогу ей. Я не прав? Мне кажется, ситуацию следует держать под контролем.

Ариэль коснулась плеча Мартина, но он отмахнулся от ее прикосновения.

– Каждому ведь нужно для чего жить, иметь что-то только для себя, - добавил Ганс.

– Не трахай ее слишком усердно, - оскалился Рекс. - Держи ее немного голодной.

Ганс жалобно покачал головой.

– Добавьте ко всему прочему мои молитвы. Да, кажется, я чересчур великодушен.

Рекс и Ганс не спеша направились вдоль коридора. Ариэль подошла к Мартину и успела заметить злость на его лице.

– А ты разве ничего не знал? - спросила она, изумленная. - Он ее всему и учит. Он нашептывает ей в ухо каждый день.

Его глаза наполнились слезами, он смахнул их и стремительно выбежал прочь из столовой, в другой коридор- не тот, по которому прогуливались Ганс с Рексом.

Ариэль устремилась за ним вслед.

– Извини, - сказала она. - Я думала, ты знаешь обо всем! Это же так очевидно…

– Что очевидно? - обернулся Мартин.

– Что Роза изменилась, вновь думает о Работе, и что это всецело заслуга Ганса. В ином случае она могла бы развалить команду на части. Он думает…

– Что думает? - также резко спросил Мартин. Он схватился рукой за лестничное поле и приготовился спускаться вниз по перемычке.

Ариэль догнала его. Она до сих пор не могла прийти в себя от изумления его наивностью и от смущения заговорила почти шепотом:

– Ганс же смышленый малый. Он сообразил, как держать всю команду под контролем. Он же только что сказал нам это вполне определенно. Разве ты не помнишь?

– Да, помню, - слова прозвучали неожиданно громко и хрипло.

– Ей тепло и уютно в его руках. Он же это умеет, ты же знаешь. Наговорит ей о Работе, о нашей связи с Богом, ну и тому подобное. И она счастлива, она успокаивается. Ведь Роза никогда не была инициативной. Она, по натуре, слушатель. Роза идет туда, куда ей указывает Ганс. Все, что он ни скажет, все восхищает ее сейчас.

Мартин почувствовал так, будто бы его ударили. Сжав кулаки, он набросился на Ариэль:

– Почему ты преследуешь меня? Черт побери, чего ты хочешь от меня?!

– Ганс опасен, - почти шепотом произнесла Ариэль. Она боялась, что их подслушают. - Он же пустой внутри. Но чем больше он получает, тем больше он о себе мнит. Он полагает, что все Венди - лишь безмозглая скотина. Вернее, он полагает, что все мы - безмозглая скотина.

– Ты порешь чушь, - сказал Мартин.

Ариэль вспыхнула. Ее прищуренные глаза налились злобой:

– Тебе ли об этом судить, девственник? Ты что, так и собираешься до конца путешествия прожить один? Скажи, почему ты так ненавидишь меня?

В ответ Мартин лишь поморщился и, ухватившись за лестничное поле, продолжил свой путь к перемычке, оставив Ариэль позади.

– Да будь ты проклят! - прокричала она ему вслед.

Джакомо и Дженнифер висели возле звездной сферы в учебной комнате. Корабль прекратил ускорение двенадцать часов назад и теперь лежал в дрейфе. Вокруг поблескивали лестничные поля.

Хаким, Ли Гора и Луис Высокий Кактус спокойно наблюдали за изображением.

Вошел Мартин. Он взглянул на центральную сферу и глубоко вздохнул.

Они были в девяти миллиардах километров от будущих компаньонов. До воссоединения оставалось два дня. Корабли двигались встречным курсом и медленно, но неминуемо, приближались друг к другу.

Вслед за Мартином в учебной комнате появился Гарпал.

– Почему так много? - спросил он, указывая на пять сфер.

– Это Ганс приказал, для внешнего эффекта, - объяснил Мартин.

Хаким поднялся по лестничному полю, цепляясь за него руками и ногами, и повис перед Мартином и Гарпалом. Он не улыбался.

– Что, соревнования закончились? - поинтересовался он.

– Почти, - ответил Мартин. - Закончатся через десять-пятнадцать минут.

– Мне кажется все это глупостью, все эти спортивные упражнения, - признался Хаким. - Чем скакать, как белки в колесе, лучше бы занялись наукой.

– У Ганса свои планы, - заметил Гарпал.

– Кто победил? - спросила из противоположного угла комнаты Дженнифер.

– Рекс, - небрежно ответил Мартин. Он приподнялся поближе к центральной сфере. Изображение корабля будущих союзников становилось все более отчетливым, шириной оно было уже где-то в обхват двух рук. Корабль также как и «Спутник Зари», своим внешнем видом напоминало змею, проглотившую три яйца. - На корабле не видно следов повреждения, - заметил Мартин.

– Он меньше, чем «Спутник Зари», - сказал Джакомо. - Примерно вполовину. Интересно, где они сражались? И вообще, что они из себя представляют?

– Я что-то не вижу резервуаров для горючего, - пробормотал Гарпал.

В учебную комнату вошел мом. За последние десятидневки они так редко видели момов, что Мартин не мог удержаться и во все глаза уставился на него.

– Ганс не отчитался за последнюю десятидневку, - сообщил мом, обращаясь к Гарпалу и Мартину. В его голосе не прозвучало осуждения, это было простой констатацией факта. - Что-то случилось?

Мартин сглотнул слюну. Ганс проигнорировал доклад момам… Чтобы это значило? Но ведь Ганс уже перестроил все на корабле, изменился даже стиль общения между людьми. Почему же Мартин до сих пор чему-то удивляется?

Хаким посмотрел на Мартина. В его взгляде не было ни одобрения, ни волнения, просто осторожный взгляд. Ни о чем не говорящий.

– Не думаю, что что-нибудь случилось, - ответил Мартин мому. Он не собирался больше играть роль защитника Пэна, и представлять ситуацию в лучшем свете, чем она была на самом деле. Он уже не мог игнорировать тот узел, который завязывался у него в желудке каждый раз, как он видел доверенных лиц Ганса, или людей, опьяненных общением с Розой.

– У нас есть свежая информация для команды, - продолжал мом. - Я приготовил сообщение. Есть ли какие-нибудь встречные планы?

– Крнечно есть, - ответил Мартин.

– Ганс не мог уклониться от доклада, - пробормотал Гарпал.

– Какие-то проблемы? - поинтересовался мом. Гнев Мартина сменился смущением, он покраснел. Чтобы скрыть это, он прикрыл лицо руками и покачал головой:

– Нет никаких проблем. Я ведь все равно не смогу все связно изложить. Ганс скрытен. Хуже всего, что он никогда с нами не советуется. Да и зачем ему советоваться? Команда и так беспрекословно следут за ним. Он не действует, как тиран. Он только сердито посмотрит, и этого достаточно.

Мы снова превратились в детей. Ганс - наш отец, мать - Роза. Как же называть тогда момов? Тетушками?

Мы - одна счастливая семья.

– Когда соберется вся команда? - спросил мом.

– Через несколько минут, - ответил Хаким.

– Я подожду.

Венди и Потерянные Мальчики стали подтягиваться получасом позже, вспотевшие и раскрасневшиеся. В условиях невесомости Ганс настаивал на дополнительных занятиях спортом. Некоторые, даже войдя в учебную комнату, продолжали, имитируя, отрабатывать новые удары. Все были разбиты на новые группы, семьи остались в прошлом. Ганс распустил их.

Ганс и Рекс вошли последними.

Все взгляды устремились к сфере, она не могла не притягивать, но, к сожалению, не могла дать ответов на многие вопросы.

Хаким начал перечислять длину, вес, примерный объем горючего корабля-союзника. Он несколько нервозно поглядывал на мома, будто бы выспрашивая у него удобрение тому, что он говорил. Казалось, Хаким боялся сказать что-нибудь лишнее, стать чрезмерно многословным. Ганс редко общался с исследовательской командой.

– Я думаю, и у момов есть, что сообщить нам, - произнес Ганс, когда Хаким в очередной раз ненадолго умолк. Хаким с облегчением кивнул и освободил место..

– Мы сейчас хотим подготовить вас ко встрече с вашими новыми партнерами, - сказал мом. - Вскоре будет установлена «ноучевая» связь с кораблем, который мы назвали «Странствующий Дом». Мы можем рассказать вам более детально об этом. Могу я воспользоваться дисплеем?

– Конечно, - ответил Ганс.

Первое изображение команды, появившееся на сфере, привела всех присутствующих в недоумение: длинные черные кабели. Мартин постарался сконцентрироваться на том, что он видел. Первое сравнение, пришедшее в голову было сравнение со змеей, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что существа более затейливые. Изображение приближалось - и вся команда погружалось в шоковое состояние.

Кабель распадался на части, похожие на червяков, затем быстро собирался в единое целое. Любопытно, - подумал Мартин, - имитация это или реальная действительность?

– Это существа из колоний, - объяснил мом. - Конфигурация их необычная. Во множество миров обитают биоформы из отдельных составляющих. Ваши будущие партнеры именно такого типа. Каждый индивидуум состоит из десяти- двенадцати компонентов. Компоненты - простые тупоконечные шнуры с хватающими крючками - на одном конце и разделенные на несколько частей - на другом. От семидесяти до восьмидесяти сантиметров длиной, сами по себе они не являются разумными существами, но выполняют много общественных и практических ролей. К примеру, компоненты отвечают за укомплектование продуктами, однако приготовление пищи не входят в их задачи. Они отвечают за воспроизводство и за воспитание их отпрысков. Когда отпрыски взрослеют, их учат основам формирования комбинаций. Созданные комбинации получают образование по полной схеме.

Перед командой появилось крупное изображение подобных агрегатов: ростом они были от двух до пяти метров, толщиной - от пятидесяти сантиметров до метра и состояли из десяти переплетенных компанентов.

– Они дышат кислородом. Вам подходит одна и та же атмосфера, поэтому у вас будут и общие помещения, хотя вы будете размещаться различных каютах.

Мартин взглянул на Ганса. Ничего похожего на придумывание интриг, на лице только выражение полнейшего шока. Да, это было нечто непредвиденное, превосходящее ожидания Ганса.

– Их пища не съедобна для людей, но вашей пищи и недостаточно для них. Контакт не опасен, все будет в рамках правил. К компанентам не следует приставать или мешать выполнению их обязанностей. Они не могут сделать больше того, что они могут…

– Точно так же, как мой шустряк, - захихикал Рекс Дубовый Лист. Некоторые из команды несколько нервно засмеялись.

– Ограничивать свои поступки при взаимодействии с этим видом существ нужно, в основном, инстинктивно. Компоненты не опасны, если к ним не приставать. В этом случае они могут нанести болезненный удар. Мы еще не знаем насколько токсичны эти существа могут быть для людей…

– О боже, так они еще и ядовиты? - воскликнул Рекс, ошеломленный.

– Это возможно. Но они не нападают, пока их не трогаешь. Агрегаты с высоким интеллектом, способные к взаимодействию с другими сообществами. Нам сообщили, что они могут научиться подражать человеческой речи быстрее, чем сами люди смогут освоить их методы общения, которые заключается не только в обмене звуками, но и также и запахами. По вашим понятиям издаваемые запахи должны быть приятными.

Обещание приятности ароматов не растопило льда. Команда смотрела на изображения с открытыми ртами и с резко меняющимся настроением.

– Как мы их будем называть? - спросила Ариэль.

– Хороший вопрос, - прокомментировала Эйрин Ирландка. - Не думаю, что называть их змеями - хорошая идея.

– Или червяками, - добавила Жанетта Нападающий Дракон.

– Черт побери, но что же они из себя представляют? - спросил кто-то из дальних рядов.

– Они разумные существа - агрегаты, - объяснил мом, не выказывая удивления, услышав столь поверхностный вопрос.

– И все-таки не понятно, что они такое? Что они думают? Как будут сражаться?

– Правильнее спросить, не как, а будут ли они сражаться? - поправил Ганс. - Если, конечно, мы сами захотим объединяться с ними.

Мартин шагнул вперед:

– Без сомнения, мы будем с ними объединяться, - отчеканил он, обращаясь непосредственно только к Гансу. Ганс воспринял его выпад безо всякого раздражения.

– Мартин прав, - сказал он. - Они в любом случае станут нашими партнерами. Давайте вернемся к предыдущему вопросу: как все-таки мы их назовем?

– Как они будут называть нас? - перевернула вопрос Эйрин Ирландка.

Мартин проигнорировал ее слова.

– Какие будут предложения? - обратился он к залу. - Момы, кажется, возложили это на нас.

– Интересно они разделяются по полу? - спросила Роза тихим мелодичным голосом.

– Компаненты могут быть мужскими и женскими или нечто средним, в зависимости от окружающих условий. Каждые два года у каждого появляется потомство от одного до четырех отпрысков. Агрегаты не занимаются половой активностью, секс имеет место только среди отдельных компанентов.

Команда выслушивала это все в полной тишине. Все становилось более и более странным, тревожащим.

– Давайте называть компоненты веревками, а агрегаты - шнурками, нет, лучше косами, - предложила Паола.

– Отлично, - отозвался Ганс. - Другие предложения будут?

– Мы будем называть их Братьями, - произнесла Роза так, как будто бы это было уже дело решенное. - Они новые члены нашей семьи.

Ганс приподнял бровь:

– На мой взгляд звучит прекрасно.

Итак, имена были названы: веревки, косы, Братья. Новое пополнение в семье Венди, Потерянных Мальчиков и момов.

«Спутник Зари» и «Странствующий Дом» слившись воедино, образовали судно, по размеру очень близкое к тому, каким прежде был «Спутник Зари».

Общение между кораблями велось по «ноучу», но пока еще на уровне шумов. Библиотеки расширялись час за часом.

Мартин только перед сном закончил осмотр библиотеки. Он соприкоснулся с иным, чем у людей, восприятием мира: мира, представленного текущими потоками красок, преимущественно красной и зеленой; мелодичными звуками, произносимыми с придыханием, одновременно приятными и тревожащими; какими-то огромными комплексными формами, плавающими и растекающимися в густом тумане. Некоторые изображения казались увеличенными, вращающимися, искаженными, как если бы они воспринимались множеством глаз, каждый из которых выполнял различную функцию, имел собственное предназначение.

Он проверил, как много человек из команды уже ознакомились с этой свежей информацией. Жезл сообщил: пятнадцать человек, включая его, Мартина. Остальные ожидали своей очереди.

Количество материалов в библиотеке утроилось только за сутки. Библиотека Братьев содержала материалов вдвое больше, чем у людей, даже при учете материалов, уничтоженных после нейтринного шторма. Мартин страстно желал, чтобы все поскорее перевели, если, конечно, перевод вообще был возможен. Может быть, они на все вещи смотрели по-разному.

Перед тем, как выключить жезл, Мартин задал вопрос: какое место занимают Братья в ряду всех существ, которые известны Благодетелям?

– На шкале, приспособленной к вашим понятиям норм развития, Братья находятся примерно на середине, - ответил библиотечный голос.

Мартин уловил что-то новое в ответе; он понял, что может узнать много полезного, ранее ему неизвестного. Скорее всего, они уже имели дело с объединенным мозговым центром двух кораблей. Мартин подумал, что эта новая комбинация была более информированной, и, кажется, с большем желанием информировало команду.

Перед тем, как окончательно погрузиться в сон, Мартин внезапно понял, что это могло означать.

Им больше доверяют. Но после того, как мы сблизимся, мы тоже многое узнаем.

Другой голос - возможно, Теодора - рассмеялся насмешливо: Насколько далеко ты ушел в своем заблуждении? Давай, Мартин, продолжай в том же духе… Ты можешь побить рекорд…

Ганс собрал оставшихся экс-Пэнов… и Рекса Дубового Листа. Они встретились в носовой части корабля. Исследовательская команда отсутствовала. От «Странствующего Дома» их отделяло незначительное количество километров.

– Корабли воссоединятся завтра, - объявил Ганс. Его лицо резче очертилось, он стал выглядеть старше. Вокруг глаз появились темные круги. - Мы все в это время должны собраться в столовой. Вначале мы встретимся только с несколькими Братьями. Они прибудут к нам на кораблях-челноках через два часа. Трое их, трое нас. Момы говорят, что они совершенно не предполагают, как мы будем общаться. Мне кажется, что мы должны быть совершенно откровенными с ними. Я прошу присоединится ко мне Мартина и Чэма. Мы встретим их вместе. Момы обещали до этой встречи рассказать нам о каждом из прибывающих Братьев поподробнее. - Ганс обвел взором всех собравшихся, у него было такое выражение лица, будто бы он ждал возражений. - Есть какие-нибудь предложения? Возражения?

– Как заместитель Пэна, я тоже хотел бы пойти, - сказал Гарпал.

– Чэм больше, чем ты, подходит для встречи этих живых веревок, - было непонятно, шутит Ганс или нет.

– Тогда я слагаю с себя обязанности Кристофера Робина, - заявил Гарпал.

– Прекрасно.

Гарпал, видимо, ждал, что кто-нибудь выступит в его защиту. Но все молчали. Тогда он кивнул, сжал зубы и отступил.

– Никто тебе не говорил, что ты плохо работаешь. У меня нет привычки указывать людям на свое место. Ну так, о чем же ты хотел спросить наших новых друзей? - Ганс задал этот вопрос елейным голоском, еще больше унижая этим Гарпала. Ганс был явно раздражен.

– Спросите их, что они рассматривают, как смертельную обиду, - сказал Гарпал. - Если они будут чем-то отвратительны для меня, мне все же не хотелось бы усугублять обстановку.

– Мы скоро все увидем своими глазами, - ответил Ганс. - Прямо сейчас. Я думаю, ты задал хороший вопрос, но он может подождать. В первую очередь мне хотелось бы узнать, сколько всего в их составе кос и подумать, как мы будем с ними контактировать. Да и вообще посмотреть, что это за приятели.

– Мне кажется стоит захватить с собой женщину, - предложил Мартин. - у нас, и у них разные взгляды на вещи.

Ганс наклонил голову в сторону, какой-то момент раздумывал, затем ответил:

– Нет, не пойдет. Я наблюдал за Венди, и думаю, им понадобится больше времени, чем Потерянным Мальчикам, чтобы привыкнуль к нашим партнерам. Может быть, это все же нечто похожее на змей или что-нибудь фаллическое. Ты только взгляни на лица Венди, когда они наблюдают, как Братья двигаются. Можно было бы взять Стефанию, но ее больше нет с нами.

– Они и меня приводят в ужас, - признался Рекс.

– Вот что я думаю, нам следует сделать… - начал Ганс.

Мартин, Ганс и Чэм ожидали Братьев на складе оружия. Воздух в полусфере был прохладным, веял легкий ветерок, принося запахи металла и соли. Ганс расправил комбинзон и прочистил горло.

– Не знаю, как мы будем их встречать, - покачал он головой. - Ни рук нет, ничего. Давайте сделаем первый жест.

– Какой, просто будем вот так стоять? - спросил Чэм.

– У меня уже разболелась от всего этого голова, - пожаловался Ганс.

В этот момент вошел мом и объявил:

– Корабль прибывает.

– Боже мой, как я нервничаю, - Ганс никак не мог успокоиться.

Вокруг пилонов, которые были резко вытолкнуты наружу через чернеющее отверстие в стене склада оружия, замерцали поля. Послышалось едва различимое гудение, оно срезонировало по всему помещению. Пилоны возвратились, принеся на своем конце, как муху на кончике языка лягушки, круглый корабль около трех метров шириной с конусообразным выступом, напоминающим грушу. Пилоны осторожно поместили корабль в поле, поле окутало его багровым туманом и медленно опустило на пол склада.

– Наша гравитация, возможно, будет слегка тяжела для них, - сказал мом. - Но они быстро адаптируются.

– Отлично, - ответил Ганс. Его горло подсело.

Похоже, он боится, - подумал Мартин.

В грушевидном корабле распахнулся люк. Внутри, подобно бухте канатов в корабельном ящике, лежали три Брата, свернутые в кольца, - красные и черные веревки блестели, как качествееная, высоко ценимая при продаже, кожа. Сначала они не двигались. Затем с жуткой грацией, один из шнурообразных развернулся и проскользнул по полу, его передний конец слегка приподнялся, издавая едва различаемые звуки, напоминающие стрекотание сверчка.

За первым и две другие косы приподнялись перед людьми. Их разделяло всего несколько метров. Мартин ощутил приторно сладковатый фруктовый запах - так пахнет дешевая парфюмерия. Он не чувствовал отвращения или страха, скорее ему было интересно. Детское любопытство перед новой игрушкой. Они нравятся мне.

Один из шнурообразных, тот, что находился в центре, приподнял передний конец примерно на два метра от пола. Затем, он, как птичка, прочирикал на английском:

– Мы мы очень рады встрече с вами.

Ганс, глаза которого, казалось, вот-вот могли вылезти из орбит, ответил:

– Добро пожаловать на «Спутник Зари». На наш корабль.

– Да, - произнес все тот же шнурообразный. - Мы нам все любопытно узнать. Я мы не видим женщин. Странно иметь два пола: мужчин и женщин.

Чэм усмехнулся. Ганс прочистил горло и все-таки хрипло произнес:

– Ничего в этом странного нет.

– Подойди к мы нам поближе и прикоснитесь к мы нам, - продолжал Брат. - Так вы лучше узнаете, что мы мы из себя представляем.

Чэм и Мартин шагнули вперед. Беседующий с ними шнурообразный, так же, как и другие, вытянулся во всю длину на полу.

– Вы можете коснуться любого из мы нас, - сказал он. - Я мы говорим, потому что я мы наиболее квалифицированный сейчас в вашем языке. Я мы будем долгое время обучать вашему языку других, дадим им часть я мы себя.

Мартин склонился к к шнурообразному, лежащему слева, и дотронулся до него рукой. Веревки заблестели, их гладкая кожа сморщилась. Ганс стоял рядом с Мартином, но он явно не собирался наклоняться.

Чэм прикоснулся к правому шнурообразному, слегка похлопав по нему ладонью.

– Теплый, - констатировал он, - можно сказать горячий.

Мартин почувствовал тепло Брата даже прежде, чем коснулся его. Они излучали тепло, как печь.

Под рукой Мартина шнурообразный перегруппировался, веревки медленно раскрутились, образовывая четыре лапы, которые так же, в свою очередь, прикоснулись к руке Мартина. Он не удержался и вздрогнул, прикасание напоминало царапанье ногтем.

Вокруг распространился аромат хорошего вина.

– Ты не прикоснулся, - сказал Брат Гансу. - Не надо бояться. Ты сделай это.

Ганс закрыл глаза и собрал все свое мужество. Он потянулся и нежно обнял Брата, чем необычайно удивил Мартина. Брат изогнулся под давлением.

Распространился запах свежевскопанной земли.

– Как мы показались вам? - спросил Ганс, устремляя взгляд на верхний конец косы. Там веревки были завязаны в узел, и там же располагались маленькие черные глазки - по четыре на каждую веревку, появляющиеся в тот момент, когда узел саморазвязывался. Веревки покосились, рассматривая лицо Ганса.

– Если говорить как вы говорите: вы мы нам интересны, - ответил Брат. - Я мы ничего похожего никогда не видели.

– У нас есть существа, которые мы называем змеями или червяками, - все также хрипло произнес Ганс. На щеках и затылке у него выступила испарина. - Они напоминают вас…

– Вы не любите змей и червяков? Они сделали что-то плохое вам?

– Я в будущем привыкну к вам, - пообещал Ганс и бросил взгляд на Мартина. - Все не так уж и плохо, а? Как ты думаешь?

– Ты все делаешь прекрасно, - подбодрил его Мартин.

– Спасибо,- поблагодарил Ганс, отступая назад, и обратился опять к Братьям, - Вы, приятели, очень нам пригодитесь в холодные ночи.

– Он имеет в виду, - интерпретировал Братьям его слова Чэм, - что вы показались нам очень теплыми и приятными.

– А вы приятно прохладны, - любезностью на любезность отвечал Брат. - Сейчас заговорят мои наши компаньоны. Извините за мы наш язык. Не довольствуясь только язык, мы мы испускаем запахи, выталкиваем между частями компонентов, расцепляя на части мои наши передние части.

– Вы звучите, как скрипки и горны, - сравнил Мартин.

– Чувствую, это будет нечто дьявольское, - пробормотал Ганс.

– Эта правда, что вы всегда вы, - спросил правый шнурообразный голосом резким и скрипящим, делая ошибки при произношении гласных букв.

Мартин, Чэм и Ганс обменялись недоуменными взглядами. Мартин раздумывал, не связан каким-нибудь образом этот вопрос с упоминанием дьявола Гансом. Чэму, кажется, удалось ухватить суть вопроса.

– Я думаю, он спросил, всегда ли мы остаемся теми же самыми персонами. Не отбрасываем ли мы руки и ноги, когда нас никто не видит?

Ганс скорчил рожу:

– Мы всегда одни и те же. Наши тела всегда одно целое, - ответил он.

Спрашивающий шнурообразный издал серию сверчкового стрекотания и воздух наполнился обильным запахом чего-то несвежего.

– Мы наш гид говорил мы нам это, - сказал Брат. - Это трудно для мы нас представить.

– Я понял, - воскликнул Ганс. - Ваш жизненный стиль… ваша жизнь очень отличается от нашей.

– Но мы мы можем иметь дружбу, - прочирикал шнурообразный.

– Мы уже друзья, - откликнулся Ганс и насмешливо улыбнулся Мартину и Чэму.

– Мы мы не нравимся вам? - спросил Брат, тот, что слева.

– Мы мы не нравимся никому, - прояснил ситуацию тот, что находился по центру.

– Там… откуда мы пришли… - начал Мартин. Ему трудно было подобрать слова. Он глубоко вздохнул, и все Братья тут же сымитировали его вздох. - У нас подобные агломераты… то есть подобное взаимодействие имеет место только у простейших животных и растений.

– И насекомых, - добавил Чэм.

– Насекомых? - недоуменно переспросил Мартин.

– Можно же сказать, что насекомые и создают цветы, опыляя их, не так ли? - сказал Чэм.

– Ну это не совсем то, - покачал головой Мартин.

– Все это чушь, - раздраженно произнес Ганс.

– Можно мы мы посмотреть записи таких колоний? - спросил Брат, тот, что первым заговорил с ними.

– Конечно.

– Вам не нравится все это?

– Фактически, я никогда не сталкивался с ними в реальной жизни, - ответил Ганс. Мартин восхитился четкостью ответа. Он надеялся, что его смысл не исказится при восприятии их новыми партнерами.

– Я мы думаем, вы часть колонии, только индивидуумы большого общества, - сказал все тот же шнурообразный.

– Я думаю, он имеет в виду, что мы часть большой социальной группы, - объяснил Чэм. - Интересно будет поговорить с ними на эту тему, когда мы узнаем друг друга получше.

– Вы сражаетесь друг против друга?

Никто их людей не отвечал долгое время. Затем Мартин сказал:

– Нет, как правило, нет. А вы?

– Составляющие части могут драться без мы нашего контроля. Не вмешиваться. Это нормально.

Ганс сдержал дрожь. Мартин сказал:

– Мы играем в игры, проводим соревнования, поддерживаем свою форму. Это тоже виды борьбы, но они не приносят вреда.

– Компоненты иногда быть буйными. Не вмешиваться. Это нормально. Они не имеют сознания одни.

– Возьми на заметку, Мартин, - пошутил Ганс - Не следует наступать на них.

– Мы нам интересно, как мы наши компоненты реагировать на вас.

– Нам тоже это интересно, - отозвался Ганс.

Лежащий справа шнурообразный коснулся своей «головы» и рассыпался на части. В воздухе запахло уксусом и фруктами. Компоненты, в количестве четырнадцати штук, переплетясь, лежали в куче, похожей на макраме из змей. Медленно расстелаясь по полу, веревки двигались в разные стороны, пока не достигли людей.

Ганс побледнел лицом. Мартин выглядел не лучше.

– Вот дерьмо, - прошептал Чэм, но не сдвинулся с места.

Веревки прикоснулись к икрам их ног. Некоторые из них сцепились друг с другом и катались внад и вперед.

– Что это? - воскликнул Ганс.

– Это борьба за превосходство на их уровне, - ответил самый разговорчивый Брат. - Это не драка с целью убить. Вы можете называть это - грубая игра.

– Ваш английский совершенен, - польстил Брату Мартин, стараясь скрыть свой страх.

– Я мы имеем прекрасные компоненты, и счастлив внутренней гармонией.

– Примите наши поздравления, - выдавил из себя Ганс.

Два агрегата что-то защебетали, зашептали друг другу. В воздухе запахло свежевыпеченным хлебом и серой.

Одна из веревок продвинулась вверх по дрожащей ноге Чэма, переднее щупальце широко растопырилось. Мартин заметил, что когда веревки собраны вместе, щупальцы сложно рассмотреть.

Чэм смог взять себя в руки.

– Да, не очень-то у нас совместимая компания, - вздохнул Мартин.

– Ну почему, я чувствую себя прекрасно.

– Я мы предчувствуем трудности, - сказал Брат. - Мы мы должны привыкать.

– Да, мы должны привыкнуть, - повторил Ганс, больше в ответ Чэму, чем шнурообразному.

– Ну конечно, - Чэм постарался откликнуться, как можно бодрее. Веревка по-прежнему медленно ползла по его ноге.

– Это не насилие, - уверил шнурообразный.

– Хочу поставить вас в известность, - обратился к Братьям Чэм. Его голос звенел и дрожал. - что мы используем имена, каждый из нас имеет свое имя. - Веревка в это время добралась до груди Чэма и, соскользнув, ухватилась за материал комбинзона.

– Ты можешь касаться ее, - сказал шнурообразный.

– Как мы… какие имена мы можем использовать, обращаясь к вам?

– Мы мы это обсудим. Когда каждый из мы нас выучим язык, мы мы выберем себе имя. Меня нас вы можете называть Каменщик. Разобранные веревки, когда они соберутся снова вместе, вы можете называть Корабельщик. А третьего - Небесный Глаз.

– Мы я наслаждаемся наблюдать звезды, - сказал Небесный Глаз.

– Как Хаким, - заметил Мартин.

– А ваши имена? - поинтересовался Каменщик.

– Наши имена не носят никакой смысловой нагрузки, - сказал Мартин. - Я Мартин. Это Ганс. А это Чэм.

– Но джем это пища, - отметил Небесный Глаз.

– Не джем, а Чэм, - поправил Чэм.

– Мартин - так называется одно из животных, - нашел объяснение и имени Мартину Каменщик.

– Как тебе наш наши компаненты, Чэм, - поинтересовался Каменщик у Чэма.

– Немного больно, когда оно хватает меня клешнями. Могу я поговорить с ним? - Веревка в это время исследовала его лицо. Чэм отвел назад шею настолько далеко, насколько смог.

– Нет, - ответил Каменщик, - Но мы мы соберем его вместе, и ты потом поговоришь. Мы я видим, они нравится людям.

– Да, они замечательные, - ответил Чэм.

– Он не кусается, - заключил Каменщик.

– Для нас это очень важно, - сказал Ганс. - Они не могут никак навредить нам?

– Это будет несчастье, - ответил Каменщик.

– Конец агрегату, части ведут неправильно, - попытался объяснить людям Небесный Глаз.

– Никому это не нужно, да? - Чэм слегка шлепнул рукой по веревке, которая в это время уже ползла вниз. Она обвила его грудь, хвост под правой рукой, голова и щупальца - под левой, и замерла.

– Наверное, ей нравится, как ты пахнешь, - улыбнулся Чэму Мартин.

– Очень правда, - откликнулся Каменщик. - Вы все пахнете для мы нас дружелюбно.

Они не знают нас достаточно хорошо. Мы пропахли страхом, - подумал Мартин.

– Отлично, - сказал Ганс. - Если Каменщик не против, мы в следующий раз соберемся более многочисленной группой. Двадцать человек нас, и двадцать Братьев. Затем мы переконструируем «Спутник Зари» и «Странствующий Дом» и приступим к выполнению Работы.

Каменщик защебетал и комната заблагоухала запахом чая и сирени. Веревка осторожно сползла с груди Чэма и расположилась на полу в центре небольшой впадины. Затем она выровнялась с другими, лежащими рядом с Каменщиком, и они начали переплетаться друг с другом. Шнурообразный приподнимался и растягивался до тех пор, пока не коснулся основания пилона, прикрепленного в двенадцати футах над головами людей.

– Мы мои компоненты размножились и сделали Корабельщика, - сказал Каменщик. - Он мой наш брат или сын, не знаю, как называть.

Двадцать человек и двадцать Братьев встретились в учебной комнате. Мартин не сказал бы, что Братья держались в стороне. Вокруг перемешивалось щебетанье и громкие возгласы. Появившаяся Роза сразу же крепко обняла одного из Братьев; Паола Птичья Трель что-то напевала другому. Вокруг царила маскарадная атмосфера, и Мартину стало как-то легче. Чужеземцы оказались весьма общительными существами, и члены обеих групп очень быстро смогли найти общий язык. Они подружились.

Первые десять минут Ариэль стояла рядом с Мартином.

– Кажется, все идет хорошо, - сказала она.

– Да, вроде бы, - кивнул Мартин.

– Я думала, на это понадобится больше времени.

– Я тоже так думал. Но они еще не разбивались на веревки. Веревки не так спокойны.

– Да, Чэм рассказывал мне. Примерно такая же разница, как между животными и людьми. Думаешь, возникнут проблемы?

Мартин немного помрачнел:

– Возможно. Но я думаю, мы сможем приспособиться.

– Мы терпели друг друга слишком долго, - заметила проходящая мимо них Дженнифер. - Это хорошо, что появился кто-то новый, с кем можно поговорить. - Она прошла вперед, поближе к компании Братьев, которые объяснялись с людьми на ломаном английском.

Мартин ощутил запах жаренных кабачков и сморщил нос.

Джакомо играл с одним из Братьев в игру на пальцах. Он сжал пальцы в кулак, дважды тряхнул им и выбрасил два пальца. Шнурообразный приподнявшись, отступил назад, издал звук, похожий на треск лопающейся скорлупы, затем свернулся головой в форме восьмерки и сказал:

– Я мы ошибся.

К Мартину подошел Рекс Дубовый Лист.

– Ганс приглашает экс-Пэнов на несколько минут в свою каюту.

Мартин, Чэм и Джой Плоский Червяк были на полпути к каюте Ганса. Джой горел энтузиазмом:

– Боже мой, они действительно, как змеи, но им нельзя отказать в некотором шарме.

– Змеи очаровали нас, не так ли? - усмехнулся Чэм.

– На все сто. Это получилось быстрее и легче, чем я думал. Мне кажется, с ними можно работать.

Когда они вошли в каюту, они нашли там Ганса мрачным. Гости присели по-турецки, Ганс опустился на корточки рядом с ними. Рекс Дудовый Лист держался несколько в стороне ото всех.

– Каменщик и я поговорили немного, - сказал Ганс. - У него из Братьев лучший английский. Я задал ему несколько вопросов о структуре их команды. И вот что я узнал. Каждые пять дней - наших дней, не их - они созывают Командный Совет для обмена веревками, каждая коса жертвует двумя. Из пожертвованных веревок они делают одну толстую затраханную косу, называя ее Соглашателем или что-то в этом роде. Эта коса использует память всех веревок и принимает решения. Веревки эти решения передают в свою очередь своим косам. И никаких приказов. Это тревожит меня.

– Почему? - спросил Джой.

– Потому что при этом нет никакой гибкости. Представьте себе, что мы попали в кризисную ситуацию, и что мы будем собирать какие-то советы? Я думаю, что они теряют массу времени с этим Соглашателем, они не способны постоянно отслеживать изменение условий и обстоятельств… Да… Система несовершенна… Но окончательные выводы я сделаю после того, как я поговорю с самим Соглашателем.

– Ты думаешь, они действуют подобным образом и при сражении?

Ганс пожал плечами:

– Пока не знаю. Вот и все, что я вам хотел сообщить.

– Нам следует выяснить, где произошла катастрофа с ними, - глядя в пол, произнес Чэм. - где они потерпели неудачу.

– Хорошо, я займусь этим, - сказал Ганс. - Мартин, я заметил, ты почему-то еще не обзавелся другом из компании Братьев… Брал бы пример с Паолы и некоторых других.

– Я тоже еще ни с кем ни подружился, - сказал Джой.

– Чем большее количество уз нас скрепит, тем лучше мы узнаем друг друга. Это как в браке.

– Нам следует помочь им изучить английский, - сказал Джой.

– Они шустрые, не сомневайтесь в этом, - заметил Ганс. - Они могут быть намного шустрее, чем мы. Но, черт побери, нам придется еще многое узнать друг о друге, прежде чем мы сумеем объединиться для борьбы с убийцами. Я прав?

– Абсолютно, - громко подтвердил Рекс, по-прежнему держащийся в стороне.

– Я хотел бы узнать, каким образом сольются мозговые центры обоих кораблей. Также я хотел бы знать, останутся ли у нас момы. Или их заменят аналогичные роботы с того корабля…

– Библиотека стала прямо-таки огромной, - сообщил Мартин.

– И мы можем всем пользоваться?

– Прямо уже сейчас. Перед нами открываются необъятные просторы знаний. Я надеюсь, что материалы Братьев реально перевести.

Ганс кивнул:

– Я тоже очень доволен таким прогрессом. Но мне не хотелось бы, чтобы наша команда с излишней восторженностью отдалась общению с Братьями и забыла о своих собственных проблемах.

Чэм и Джой кивнули. Мартин молча ковырял пальцем в комбинзоне, будто бы хотел проделать в нем дыру.

– Кто-нибудь еще хочет что-то добавить? - Ганс обвел взглядом всех присутствующих.

– Я знаю, это ты управляешь Розой, - неожиданно и явно не к месту сказал Мартин.

Ганс минуту колебался, затем утвердительно кивнул со злобным выражением лица:

– Да, я руковожу ею. Это не трудно, поверь мне.

Рекс фыркнул. Ганс неодобрительно взглянул на него, Рекс покраснел и отвернулся.

– Как Роза свяжет присутствие Братьев со своим мировозрением… со своей религией?

– Роза найдет способ. Ей в этих вещах нет равных.

– Я знаю, - сказал Мартин. - Но мне кажется, ты затеял опасную игру. В любой момент может создаться взрывоопасная ситуация.

– Но это лучше, чем позволить ей и дальше терять себя. Я прав?

Никто из экс-Пэнов не ответил.

– И это лучше, чем избавляться от нее, - продолжил Ганс. - Конечно, я ненавижу такие вещи. Но если ситуация будет становиться все хуже и хуже, и это возможно.

Мартин побледнел. Долгое время никто не мог вымолвить ни слова. Десять минут - весьма выразительное затишье для подобного разговора.

– Это было бы и не очень умно с твоей стороны, - заговорил наконец Джой. - Это сделало бы из нее великомученицу.

– Хорошо, все это дерьмо. Давайте оставим эту тему, - сказал Ганс. - У нас есть проблемы и поважнее, чем Роза.

Ганс пригласил Каменщика встретиться со всей командой «Спутника Зари». Он хотел побольше узнать об истории Братьев, и особенно об их столкновении с убийцами.

Он проводил Каменщика в учебную комнату. Команда ожидала в вежливой тишине, наблюдая как Каменщик с помощью лестничного поля цилиндрической формы поднимается к центральной звездной сфере.

Мартин научился различать Каменщика по цвету - две его веревки в верхней части были окрашены полосами - в черный и ярко-желтый цвет.

– Каменщик - наш друг, - объявил Ганс, обнимая косу за шею. Запах жаренной капусты означал - Мартин уже понял это - сильное волнение. В учебной комнате не один он желал, чтобы этот волнительный момент побыстрее прошел.

Те, кто уже встречался с Братями, понимающе морщили носы. Нельзя сказать, что выслушивать подобные сказки было для них делом привычным.

– Мы мы имеем похожую жизнь, похожую историю, - сказал Каменщик.

Повторение слов у Братьев было неизбежным. По лингвистическим и культурным обычаям, а в этом случае они значили даже больше, чем религиозные, язык Братьев использовал два местоимения, первое имело отношение к индивидуальной косе или группе кос, второе к их компанентам - веревкам. Я мы, мы мы. С притяжательными местоимениями дело обстояло сложнее: мы мое - обозначало принадлежность индивидууму, первое относилось к веревкам, второе к косе; мы наше или мы наши - принадлежность группы. Другие притяжательные местоимения - это мы, я мы мое, мы наш мы сами - вообще употреблялись непонятно в каких случаях. Интересно, что в отношениях с людьми Братья старались употреблять более простые словосочетания.

– Я мы будем рассказывать вам многое из мы наших жизней, - сказал Каменщик. - Мы мы будем работать вместе, убивать тех, кто убивал мы наше прошлое, - ощутилось появление запаха, нечто напоминающее скипидар, - мы мы будем находить общие мысли, общую силу.

Мы мы верим: мы наши миры много похожи, как Земля и Марс.

В это время на звездной сфере появилось изображение двух планет: первой - почти полностью зеленой, второй - цвета охры.

– Мы наш вид расти молодыми в мире, который вы можете называть Листовщиком. Мы наше прошлое время было давно - сотни тысяч назад. - Запах пыли и освещенной солнцем грязи. - Мы наше время проходит короче, чем ваше. Но мы мы можем путешествовать между мирами часто, вы - нет. Мы мы были молодыми и на второй планете. Мы мы называли ее Сухой Песок. Десять тысяч раз лет мы жили там, не делая оружия, не имея врагов.

Убийцы пришли к мы нам, как друзья. Они пахли мы наша невинная радиация. Да, да они приходили к нам, как друзья.

Каменщик спроектировал изображение нескольких блестящих сфер, соединенных вместе, напоминающих гигантскую гусеницу. Мартин тотчас же вспомнил австралийских роботов, так называемых «шмусов». Они вполне могли быть одной из разновидностей этих форм.

– Друзья были как ваши машины, но живые, живые внутри, - продолжал Каменщик. - Они рассказали мы нам о далеких мирах, очень интересных, они звали мы нас туда, учиться. А потом… потом… мы мы почувствовали мы наш мир больной оружием, он умирает. Мы мы сделали мощный корабль и оставили мы наш вид погибать. Мы мы не можем путешествовать между звездами, но оставить всех и наблюдать, как мы наш мир съедают миллионы убийцы- машины. Затем пришли другие, Благодетели имя, и была война. Мы наши миры исчезли, несколько остались, но мы мы были взяты Благодетелями на войну, искать убийц. Это короткая версия, длинную вы можете понюхать в мы нашей библиотеке.

Мы наш корабль получил слабость, когда нашел звезды и миры убийц. Мы мы попали в течение, которое поздно обнаружили, многие мы из нас погибли, а «Странствующий дом» получил поломку. Сотни раз лет прошло. Мы мы опять лететь. - Запах скипидара.

Мартин заметил слезы на щеках и Венди и Потерянных Мальчиков.

– Мы мы услышали другой Корабль Правосудия. - Запах сирени и свежевыпеченного хлеба. - Услышали, что мы мы будем работать с теми, которые не пахнут, как я мы, и которые не рассоединяться, как я мы. Я мы горды, что я мы можем работать вместе, сражаться. Мы мы состоим из многих частей, я мы агрегат, но мы мы группа сильная, смелая.

Каменщик, подумалось Мартину, выбрал правильную политику.

– Мы наш Корабль Правосудия думает, что мы наши машины можно объединять с вашими, они гибкие и мало отличаться. Наши библиотеки объединятся, и мы мы будем учить друг друга пахнуть, читать, видеть.

Мы наши корабли будет один корабль. Мы мы сделаемся вместе сильная храбрая группа. - Запах тушеных кабачков, но не горелых. - Мы все мы будем ждать в одном пространстве, пока корабли не станет агрегат, - закончим свою речь Каменщик.

Команда людей смущенно зашушукалась. Мартин разобрал в шепоте слова уверения, увидел, как люди и Братья обмениваются легкими ободряющими толчками. Не так уж плохо. Ждать и наблюдать.

Роза выступила вперед и подняла руки. Мартин хотел сразу же уйти, он почувствовал неловкость и за нее, и за окружающих.

– Они действительно наши Братья, - изрекла Роза. - Вместе мы будем вдвое сильнее.

Ганс обнял Розу за талию и, улыбаясь, сказал:

– Мы соберемся вот здесь, в учебной комнате. Она достаточно большая, чтобы вместить всех нас. На «Спутнике Зари» возможно приготовить пищу для Братьев. Мы останемся здесь - все мы - и люди, и Братья - и будем ждать, когда воссоединяются корабли.

Команда не выказала никакого неудовольствия. Однако Мартин не испытывал энтузиазма, он ощущал лишь слабые уколы страха.

Они дожидались появления команды Братьев в полном составе. Рядом с Мартином стоял Джой.

– Мы называем их мужским местоимением, - заметил Джой. - Это как-нибудь оправдано?

– Нет, - ответил Мартин. - Но они нам Братья, разве не так?

Джой, прищурив глаз, подарил Мартину насмешливый взгляд.

– Послушай, ты же уже получил один сильный удар… - он поморщился, - Извини за цинизм. Но разве я не прав?

Мартин приложил палец к губам, прося Джоя замолчать.

– Я говорю о Гансе и Розе…

Мартин бросил многозначительный взгляд в сторону команды. Джой и до этого говорил шепотом, теперь же он с жалостью посмотрел на Мартина, вздохнул и больше ничего не сказал.

Пятьдесят Братьев и шестьдесят пять Потерянных Мальчиков, и Венди стояли посреди учебной комнаты по обе стороны от звездной сферы, показывающей состыкованные хвостами корабли - они напоминали спаривающихся насекомых.

Воздух был перенасыщен запахами капусты, сирени и другими разнообразными ароматами, которые оказалось трудно иденфицировать.

Появились момы и роботы Братьев, моментально прозванные Матерями Змей, по два от каждой стороны - момы выпуклые, как медные куклы, роботы Братьев походили на гибких бронзовых змей, два метра длиной и полметра в диаметре.

Наружное и внутреннее давление учебной комнаты уравновесились.

– Мы это уже проходили, - пронеслось в голове у Мартина. - Это не внове для нас.

Хаким сказал ему:

– Я изучаю их астрономию. Дженнифер сказала, что они прекрасные математики. Это же богатство, Мартин! - Хаким был, беспорно, счастлив.

Ариэль не подходила близко к Мартину - держала фиксированную дистанцию. Но она пристально наблюдала за ним, когда он не мог этого заметить.

То ли я циничен, то ли испуган, не могу понять. Мы похожи на сухой лес, которому достаточно искры, чтобы…

Звуки издавал только корабль, среди людей воцарилась тишина. Отсутствовали и запахи; чистый воздух - эквивалент молчания Братьев. Лишь пол вибрировал под ногами.

Роза, - безмятежная, чувствующая свою силу, стояла на коленях рядом со звездной сферой. Ее поза представлялась Мартину теперь театрально наигранной.

Один из Братьев на глазах всех буквально развалился на части. Веревки подергивались, их щупальца вытянулись, будто бы выискивая кого-то, и начали царапали пол. Другие косы засуетились, видимо опасаясь той же участи, и поспешили стянуть свои веревки посильнее, перезавязывая узел на голове.

Щебетание, взвинченность присутствующих, комментарии; запахи скипидара и бабанов.

– Боишься? - спросила Ариэль у Мартина, поближе поддвигаясь к нему.

– Я ни с чем подобным не сталкивался в жизни, - пробормотал Мартин.

Она подняла бровь. _ Посмотри, они распадаются на части, - кивнул он в сторону Братьев.

Она подняла другую бровь и покачала головой, затем неожиданно захихикала. Мартин никогда не слышал, чтобы Ариэль хихикала прежде. Да, она смеялась, улыбалась - но не хихикала.

– Я не вижу тут ничего смешного, - огрызнулся он.

– А я и не говорю, что это смешно, - Ариэль до сих пор улыбаясь. Но улыбка быстро сошла с ее лица, когда она заметила, что он даже не делает попытки улыбнуться ей в ответ. Она отвернулась и тихо сказала, - Мне ничего от тебя не нужно, Мартин.

– Извини, - сказал он, внезапно почувствовав себя виноватым.

– Я не изменилась, - покраснев, продолжала она. - Когда ты был Пэном, я всегда говорила тебе то, что думала. Мне казалось, тебе это необходимо.

– Я знаю.

– Так тогда какого черта ты ведешь себя так? - выкрикнула ему в лицо Ариэль и быстро отошла, растворившись в толпе людей.

Другие веревки тоже распадались на части. Хаким склонился над ними. Один из Братьев щелкал клешнями, пытаясь ухватить веревки, голова его вытянулась, тело извивалось. Остальные его веревки тоже были близки к тому, чтобы развязаться. Хаким хотел ему помочь, но Брат четко произнес:

– Я мы сам.

– Не мешайте ему, - предупредил Ганс. - Нам еще многое нужно узнать о них. Нам не следует действовать необдуманно.

– Воссоединение началось, - констатировал мом, передвигаясь поближе к центру. Мартин внимательно смотрел на сферу, наблюдая, как один корабль растворяется в другом, он не мог не восхищаться Благодетелям, освоившими подобные технологии.

Змеиные Матери щебетали, пели, слагали оды. Сознание у Мартина поплыло - от напряжения и изобилия ароматов - в основном, это были запахи бананов, смолы, легкого гниения и капусты. Голоса Змеиных Матерей звучали, как миниатюры струнного оркестра, косы что-то отвечали им, развязанные веревки упаковывались вновь, Братья беспрерывно извивались. _ Все так дьявольски странно, - подумал Мартин, чувствуя, что близок к истерике от нервного истощения. - Слишком многое сразу навалилось. Я хочу, чтобы все поскорее закончилось.

Он парил в воздухе, одной рукой ухватившись за лестничное поле, глаза его блестели, голова тряслась, он не мог вымолвить ни слова. Рядом, тоже на лестничном поле, с закрытыми глазами висел Хаким. Кажется, он предпринимал попытку уснуть. В самом деле, это было разумно. Мартин тоже закрыл глаза.

Джакомо слегка похлопал его по плечу. Глаза резко раскрылись, неспособные что-либо толком разглядеть после сна - Как долго я спал? Секунды? Минуты? - Мартин повернулся к Джакомо и увидел рядом с ним Дженнифер.

– Окончательное воссоединение произойдет через пять минут, - объявил мом, его голос прозвучал откуда-то издалека.

– Мы ждем не дождемся, когда же мы познакомимся с их математикой и физикой, - взволнованно сказал Джакомо. Его круглое лицо блестело от пота. Люди добавили запахов в комнате. - Дженнифер разговарила с их лидером, если, конечно, Каменщик, действительно является их лидером.

– Умная говорящая змея, - громко захихикала Дженнифер.

– Фантастические вещи! - продолжал Джакомо. - В их математике нет рациональных чисел, только иррациональные.

– И это пока все, что мы можем сказать, - охладила его пыл Дженнифер.

– Нет, вы подумайте, только иррациональные дроби, пятна, как они называют, - не унимался Джакомо.

Математика Братьев интересовала Мартина сейчас меньше всего, но он слишком устал, чтобы хоть как-то попытаться уклониться от этого разговора.

– Я думаю, они рассматривают целые числа, и даже рациональные дроби, как аберрации. Они любят все иррациональное. Я жду не дождусь, когда можно будет узнать об этом поподробнее, - повторил Джакомо, но вдруг заметил отсутствующий взгляд Мартина и отрезвел.

– Извини, - пробормотал он.

– Я очень устал, - оправдываясь, сказал Мартин. - Впрочем, как и все. А вы разве не устали?

– Мервецки устали, - вновь захихикала Дженнифер. - Но пятна! О боже, это просто невероятно! Я не вижу никакого смысла в этом.

Мартин почувствовал запах сирени. Он вспомнил, что именно так пахло лицо бабушки в его снах. Это был аромат ее пудры, которая словно снег, летала по всей ванной комнате после бабушкиного посещения, а затем медленно опускалась на ковер. Во сне он лежал на этом ковре, свернувшись в клубок и крепко зажмурив глаза.

Когда он проснулся, в учебной комнате царила тишина, лишь изредка раздавался шепот. Поблизости спал Хаким. Джакомо и Дженнифер лежали, обнявшись, на расстоянии руки от Мартина. Джой Плоский Червяк спал в позе лотоса, укрепившись на лестничном поле. Момы и Матери Змей летали в бездействии.

Братья все разделились на части. Веревки висели на лестничных полях, словно сушащееся белье на неоновой одежной сетке.

Чэм уже тоже проснулся. Мартин спросил у него:

– Это так они спят?

– Да, я тоже был поражен.

– Где Ганс?

– В другом конце комнаты. Спит, а Роза держит его голову на своих коленях.

Мартин повернулся к звездной сфере и увидел их корабль, намного увеличившимся в размерах. Возможно, теперь он не уступал оригиналу «Спутника Зари» - вновь с тремя домами-шарами, но в этот раз передний был больше остальных. Не увидев резервуаров для хранения запасов горючего на их обычном месте, Мартин предположил, что теперь они располагаются в первом доме-шаре. Чем больше он видел, тем больше понимал, что корабль Братьев был более поздней моделью, и имел преимущество в оборудовании, тактике, возможно, даже генеральной стратегии.

– Ты думаешь, они спят? - спросил Чэм.

– Спят ли они? - повторил Мартин и осмотрелся вокруг. Он не видел целых кос, только разрозненные веревки.

– Интересно, что будет, если веревки смешаются и косы их перепутают? Это даже пугает, как много мы еще должны узнать.

Торможение началось. Постоянно прибегая к помощи Корабля Правосудия, люди и Братья изучали новый порядок вещей. В первых двух домах-шарах площади были разделены на секторы Братьев и секторы людей. Свободные помещения и общие коридоры давали веревкам пространства, в которых они прятались и занимались какими-то своими делами. Были предусмотрены меры предосторожности для захвата отбившихся от своих кос веревок; в холлах на территории людей стояли ящики, наполненные особенными ароматами (запахом чая и кочанной капусты), для того, чтобы перенести туда веревки, которые заползут на чужую сторону и успокоить их.

Предпринимались и практические шаги сближения: Мартин, к примеру, выяснил, за какое место у веревки нужно было браться, чтобы она не успела обдать тебя каким-нибудь сногсшибающим запахом. Лучшим местом считался участок гладкого и твердого «тела», ближе к клещеобразным ногам, за щупальцами. Основная опасность, к счастью, еще не имевшая места в жизни, заключалась в том, что веревка, отделенная от своих приятелей, сама могла начать защищаться, если процесс ее подхвата и укладки в ящик не производился по всем правилам. Она могла ущипнуть или укусить человека, и алколоиды ее слюны могли дать токсическую реакцию - возможно в виде сыпи или чего-нибудь похуже. Так зачем рисковать?

Пища Братьев была простой, и выяснилось это довольно быстро. Они питались бульоном, приготовленным из небольших организмов зеленого и фиолетового цвета, не имеющих ничего общего ни с растениями, ни с животными, скорее они походили на водяных червей. Эти организмы - Каменщик предложил назвать их «простаками» - произрастали под ярким светом, свободно передвигались в наполненных жидкостью сосудах. Большую часть питательных веществ они извлекали из простых химических препаратов, но на какой-то стадии роста начинали поедать друг друга и остатки от этих пиршеств в основном и жертвовались на бульон.

Братья всегда ели в разобранном виде. Отдельные веревки собирались вокруг бака, как змеи вокруг мисок с молоком. Во время обеда их охраняли две или три косы.

Матери Змей не занимались приготовлением бульона. Выращивание пищи было у Братьев особенно важным ритуалом, а место старшего у бака с бульоном являлось, по-видимому, почетной привилегией.

Большего людям увидеть не разрешили, в других сторонах жизни Братья были более осторожными. Так как веревки умирали, как отдельные организмы - это считалось у Братьев естественным процессом, как сбрасывание кожи у змеи - то можно было с большой вероятностью предположить, что воспроизводство у кос продолжалось непрерывно. Но размножение веревок и их жизнедеятельность скрывались от людей.

Похоже на то, что три косы действовали как мозговой центр для всей группы Братьев. Внешне мало чем отличающиеся от других, они появлялись на глазах людей весьма редко и совсем не общались с ними. Создавалось впечатление, что они не говорили на английском. Случалось, что они делились на части, и некоторыми из составляющих какое-то время пользовались другие косы. Эйрин Ирландка назвала их три «Б» - Благоразумие, Благородство и Благотворительность, и эти прозвища прилипли к ним, по крайней мере, среди людей.

Каменщик познакомился со всеми в команде людей, Корабельщик и Небесный Глаз вращались среди людей тоже свободно, да и другие Братья мало-помалу продвигались вперед во взаимодействии с людьми. В течение двух недель двадцать три Брата регулярно общались со своими новыми партнерами. Их английский быстро прогрессировал.

Через десять дней после объединения они уже могли обмениваться элементарными шутками. Чувство юмора Братьев выражалось достаточно просто: тошнотворно-сладкий цветочный запах означал смех, кульминационный момент анекдотов всегда вызывал их внезапное разделение на части. Помимо анекдотов им очень нравилось имитирование падения в обморок и пускание газов.

С одобрения Ганса Паола Птичья Трель взяла на себя ответственность за изучение языка и поведения Братьев.

Джакомо и Дженнифер предложили свою помощь в координации взаимного пользования библиотеками людей и Братьев. Вместе с ними работали Небесный Глаз и Корабельщик. Ганс посоветовал им в первую очередь перевести и обобщить материалы, которые должны были прояснить историю галактики, а также стратегию и тактику сражения Братьев. Дженнифер была расстроена такой первоочередностью, вызванной практической необходимостью: ей-то безумно хотелось начать с математики.

Во время посещений библиотеки Мартин пришел к выводу о том, что мозговой центр корабля представлял из себя систему, самопереводящую и самокорректирующую информацию.

Роза Секвойа держалась в стороне, внимательно за всем наблюдая, взвешивая и оценивая новую ситуацию.

Остатки панического настроения Мартина прошли, как туман. Часами он мог не думать о Терезе и Вильяме.

Хаким, Гарпал и Луис Высокий Кактус объединились с Братом по прозвищу Шелковистый - большим, более пяти метров длиной, всегда опрятно и щегольски выглядившим, чьи косы были составлены из веревок, которые, соответствуя кличке, действительно были шелковистее, чем у других. Объединившись, они организовали сборную исследовательскую команду.

Джакимо и Дженнифер активно работали в этой команде, несмотря на то, что они и без того были загружаны библиотечной работой и иной теоретической деятельностью.

Устройства дистанционной связи были активно задействованы - Левиафан тщательно изучался. С головой погрузившись в изучение загадочной звездной системы, Хаким провел так четыре дня. На пятый день он попросил Мартина переговорить с ним наедине.

Они уселись на корточки и потягивали крепкий, сладкий, горячий чай, который Хаким очень любил.

Хаким волновался.

– Через какое-то время мне придется говорить об этом с Гансом, - начал он, опустив глаза вниз. - Я понимаю, неловко в этом признаваться, но я действительно не знаю, как он отреагирует. Я и сам-то не знаю, как на это реагировать. Надеюсь, ты дашь мне совет.

– О чем ты? - недоуменно спросил Мартин.

– Сейчас Шелковистый пошел к Братьям, и как я понимаю, они обсуждают ту же проблему. Информация, получаемая с дистанционных устройств, обескураживает.

– То есть?

– Я в полном замешательстве.

– Ради бога, Хаким…

Осуждающий упоминание бога всуе Хаким гневно взглянул на него.

– Ну, извини, извини. Расскажи мне все, - попросил Мартин.

– По-видимому, наша прежняя информация о Левиафане полностью ошибочна. Я не знаю, как это могло случиться, но у нас большие расхождения. Наши новые данные совершенно не совпадают с предыдущими.

– Поконкретнее, пожалуйста.

– В Левиафане пятнадцать планет, а не десять.

– Пятнадцать?

Хаким поморщился и кивнул:

– Сама по себе звезда имеет те же характеристики. Но изменились спектральные составляющие, причем радикально.

– Как же могли так ошибиться?

– Трудно сказать, чья это ошибка.. Но меня бросает в холод, когда я начинаю думать, что нас подвело оборудование корабля - это пугает больше, чем просто наша личная ошибка.

– Пятнадцать планет - это же чудовищная скученность.

– Да, так оно и есть. Я переслал момераф Дженнифер и Джакомо. Орбитальное окружение системы, такое, каким мы его видим, ошеломляет. Мы полагаем, что это искусственно созданное и искусственно поддерживаемое сооружение, которое постоянно потребляет огромное количество энергии.

– Что еще?

– Система богата необработанными материалами. Две планеты, а не четыре, газовые гиганты, и они не истощены. Четвертая планета - настоящая загадка. Примерно сто тысяч километров в диаметре, с четко выраженной и, вероятно, устойчивой поверхностью - не как у газовых гигантов, а по плотности сравнимая с ними.

– Хаким, я знаю, ты проверял это десятки раз…

– Мы так часто делали замеры по отдельности и вместе - бессчетное количество раз. По-видимому, последняя информация верна, Мартин. Я просто подавлен. Неужели мы могли так ошибаться?

– Беглецы Красного Дерева были внутри системы, они видели десять планет. Их карты не соответствуют тому, что мы наблюдали издали… Но еще меньше они совпадают с тем, что мы видим сейчас…

– Да, такое впечатление, что мы находимся в разных Вселенных… Расхождения очень большие.

– В разных Вселенных… - Мартина сморщил лоб, напряженно раздумывая. - Хаким, а что если…

– Значит, мы не ошибались! - воскликнул Хаким и изо всех сил ударил по мату. Он выжидательно смотрел на Мартина.

– Я тоже думаю, что вы не ошибались. Братья делали измерения Левиафана. Вы сравнивали результаты?

– Они измеряли еще до наших первых попыток.

– И что они увидели?

– То, что перевели Паола и Дженнифер, и что сказал нам Каменщик, довольно трудно интрепретировать! У них другая система исчисления. Как мы поняли, они видели систему из десяти планет, четыре из которых - газовые гиганты.

– Значит, они получили картину, похожую на ту, что видели Беглецы Красного Дерева? А Братья обнаружили признаки цивилизации?

Хаким отрицательно покачал головой:

– Нет. Также они не заметили никаких следов разрушения после взрыва Полыни. Даже в том, что мы видим сейчас, ничто не свидетельствует о каких-либо боевых передислокациях или иных приготовлениях к обороне.

Внезапно Мартин ощутил озноб - это были страх и возбуждение перед неожиданностью, и еще что-то такое, что сам он не мог определить. О, эти изменения о многом говорят, эти планеты не подсадные утки. Мы рядом!

– Я почти уверен, что Левиафан замаскирован, - сказал вслух Мартин.

– Я знал, я надеялся, что согласишься с моей догадкой! - воскликнул Хаким, хлопнув его по плечу.

Мартин не стал смеяться над вздохом облегчением Хакима, он понимал причину его радости.

– Никто не ошибался! Мертвый корабль видел то, что он видел! И данные Братьев тоже верны!

– Но как ты замаскируешь целую звездную систему?

– Только планеты, - поправил Хаким.

– Они что, планеты-приведения?

– Возможно, - ответил Хаким, подняв палец. - Ну и как ты сформулируешь свою версию, Мартин?

– Это хитрая система маскировки, варьируемая в широких пределах… В течение ряда лет система меняется через довольно короткие промежутки времени.

– Точно! - воскликнул Хаким, и его лицо вспыхнуло от возбуждения. - Чертовым убийцам не удастся нас одурачить!

Мартин потер пальцем кончик носа.

– Очевидно, мы имеем дело с какой-то широкомасштабной перестройкой планеты… Они хотят, чтобы по мере приближения наблюдателя, система выглядела все более пустой.

– Если ты поддержишь меня, я пойду с этим к Гансу, - сказал Хаким, поднимаясь с кушетки. - Он не так будет сердиться, если ты подтвердишь мои слова.

Мартин тоже встал.

– Ты боишься его? - спросил он.

Смутившись, Хаким отвел взгляд в сторону.

– Я не доверяю ему так, как тебе. Ты одобряешь его, Мартин?

– Не мое дело критиковать Пэна.

– Мне не нравятся некоторые его действия, к примеру, эти соревнования с половыми партнерами в награду. Мартин, я молчал до сих пор, но всегда думал, что это неправильно.

– Хорошо, оставим эту тему. Скоро мы начнем тренироваться вместе с Братьями.

– А тебя не беспокоит, что может случиться?

– Конечно, беспокоит.

– Но действия Ганса тебя не тревожат, так?

– Хаким, я знаю, как трудно быть Пэном. Когда им был я, погибли люди. Теперь избрали Ганса. Вот и все, что я могу сказать.

Хаким с грустью посмотрел на него, затем не спеша расправил складки на своем комбинзоне.

– Я пойду к Гансу прямо сейчас. Надеюсь, что он будет таким же понимающим, как и ты.

– Он же не дурак. -… Он не станет нас наказывать, - продолжал Ганс. - Он тоже поймет, что это не было нашей ошибкой.

– Уверен, что поймет, - кивнул головой Мартин.

Когда Хаким ушел, Мартин энергично протер глаза, затем окинул взглядом каюту, как будто видел ее в первый раз. Узкие полоски света, голые коричневые и серебристо-серые поверхности, кушетка, которой вполне бы хватило на двоих. Зачем он запросил такую большую?

Он был свободен в течение часа. Потом состоится встреча бывших Пэнов с Гансом, Рексом и с двумя представителями Братьев. Они должны разработать план по боевому обучению и согласовать стратегии.

Братья и люди могут и будут работать вместе.

Мартин лениво потянулся за жезлом и настроился на уже переведенную часть библиотеки Братьев. Многие области были еще не постижимы. Жезлы не передавали запахов, он и наполовину не мог представить, что там могло храниться. Наилучшие переводы не были идеальными. А как выяснил Хаким, даже такая простая вещь, как система исчисления, может быть двухсмысленной. Он так и не смог до конца понять, как же Братья считают…

Возможно, счет вовсе не был важен для них.

Возможно их природа лучше, чем человеческая, была приспособлена к восприятию изменений системы Левиафана.

Мартин приказал жезлу разыскать записи Теодора. Он не притрагивался к ним после катастрофы. Мартин наугад перелистывал страницы в надежде на какую-нибудь внезапную догадку или ориентир.

Никогда не следует недооценивать силу обстоятельств, она способна перемолоть вас в порошок, - писал Теодор в первые три месяца их полета. - Никогда не надо слишком терзаться по поводу того, что все идет неправильно, не изводить себя. При этом всегда возникает внутренний разлад; вы начинаете осуждать себя за то, что не предвидели всего, не предусмотрели. Вам начинает казаться, что дело потерпело крах из-за ваших бессмысленных хаотических движений.

И еще:

Если я что-то потеряю, - да, это не сделает меня великим, но, несомненно, после этого я стану глубже, хотя бы благодаря той вырытой яме, в которую попаду. А если случится что-то более ужасное, уже не яма, а кроваточащая рана поможет мне прийти к правильному решению. Я сам превращусь в сплошную кроваточащую рану. Для меня не будет иметь никакого значения, что происходит с моим телом. Разве можно потерять большее, чем я уже потерял?

Очень порывисто, с юношеской проницательностью, здесь ничего не было от спокойной сдержанности умудренного опытом мужчины. Если Мартин сам бы написал такое, он чувствовал бы себя неловко. Но при чтении записок Теодора у него всегда возникало такое чувство: они притягивали, даже восхищали, но в то же время и приводили в замешательство. Они соприкасались с такими сферами эмоций и идей, в которых Мартин чувствовал себя крайне неловко.

Теодор был слишком открытым. Это и убило его.

Мартин отключил проектируемые страницы, прилег на кушетку и попросил убавить свет. Скоро на сон будет оставаться гораздо меньше времени.

– Как, черт побери, может кто-то замаскировать целую звездную систему? - возмущенно воскликнул Ганс. Его белокурые волосы были всклочены, видно было, что он совсем недавно спал. Экс-Пэны, Шелковистый, два представителя Каменщика, а также сам Каменщик и Небесный Глаз собрались в носовой части корабля.Там же собралась и сборная исследовательская команда. Вдали простиралось звездные поля, чуть в стороне - устойчиво яркий Левиафан. Они были еще слишком далеко от планет, чтобы рассмотреть их невооруженным глазом.

Зашуршал Шелковистый. Шнурообразные встряхивались каждые несколько минут, как будто им надо было достать что-то клешнями из труднодоступного места. Луис Высокий Кактус приготовил все имеющиеся карты для сравнения. Здесь были: изображение системы, найденный в записях погибшего корабля; то, что запечатлел «Спутник Зари» с расстояния Полыни; снимки, полученные Братьями, и последнее состояние все той же системы Левиафан. Сжав рукой подбородок, Ганс с суровым видом рассматривал карты.

– Сколько энергии потребуется, чтобы сгенерировать такого рода маскировочную систему? - спросил он.

Хаким ненадолго задумался:

– По приблизительной оценке примерно половина всей энергии, вырабатываемой самой звездой.

Однако Шелковистый не согласился с ним. Его голос напоминал звучание скрипки. Испуская какой-то затхлый запах, он произнес:

– Мы мы не допускаем, что маскировка распространяется по всем направлениям…

Резко подняв руку, Ганс прервал его:

– Подожди.

Снова зашуршав, Шелковистый отступил назад. Мартин сомневался, что Брат почувствовал оскорбительность поведения Пэна, но ему хотелось, чтобы Ганс не был таким высокомерным.

– Что заставило тебя, - продолжал Ганс, - говорить о маскировке: Что - характер системы сильно изменился?

Хаким откашлился:

– Джакомо и Дженнифер…

– Вот только избавь меня от вашего чертова момерафа, - воскликнул Ганс. - Давай конкретно.

– Ну ты уж потерпи, пожалуйста, - отвернув в сторону помрачневшее лицо, сказал Хаким.

Ганс поднял руку и щелкнул пальцами:

– Продолжай.

– Дженнифер и Джакомо потратили на это большую часть времени, работая в объединенной библиотеке. Дженнифер считает, что некоторые регионы космоса могут излучать радиацию, с помощью которой создается вполне определенная структура. Фотоны этого излучения возникают буквально из ничего. Подобные регионы, каждый, вероятно, обширный, как сама звездная система, но не имеющий плотности и глубины, располагаются на периферии системы и действуют, как гигантские проекторы, изображающие убедительные конструктивные образы… несуществующей системы.

Ганс ткнул пальцем в спроектированное изображение пятнадцатипланетной системы.

– То есть подобно этой, но намного больше. Так ты хочешь сказать, что если мы войдем туда, мы увидим, что там в действительности, то есть совершенно иное?

– Вовсе нет, - возразил Хаким. - Очень даже возможно, что эти регионы будут продолжать обманывать, перемещаясь в пространстве. Согласен, что это глобальное меропредприятие, но все же не столь грандиозное, как изначальное окружение звездной системы такой лже-зоной.

– Мы нашим идеям трудно пересечься, - сказал Шелковистый. - Пожалуйста, изображение.

Хаким быстро набросал на схеме, где было отмечено и место расположения их корабля, эскизы защитных орбитальных конструкций, - то ли маскирующих систему, то ли просто искажающих ее изображение, воспринимаемое с больших расстояний.

– Очень мощное сооружение, - Шелковистый, казалось, все понял. - Это может изменить поле сражения. Великое ослепление и великое замешательство, - изложил он Небесному Глазу и Каменщику - тоже самое на более понятном им языке.

– Какая-то чушь собачья, - проворчал Ганс. - Скажите мне, все-таки, мы можем каким-то образом проникнуть внутрь и понять, что же там на самом деле?

– Если это постоянно действующая система, то нет, - ответим Хаким. - Но если маскировка срабатывает только в определенные моменты, то при непрерывном наблюдении мы сможем получить правильную картину.

– Ну так что же мы будем планировать?

– Каменщик тоже должен принимать участие в составлении планов, - заметил Гарпал, и Мартин кивнул в знак согласия.

– Это все прекрасно. Но я сейчас не об этом. Я спросил, можем ли мы вообще что-нибудь планировать, когда не знаем, чего ожидать? Не знаем, что реально, а что нет?

– Возможно нет ничего реального, - сказал Шелковистый.

Казалось, что глаза Ганса остекленели. Он заложил руки за голову, медленно покачал головой и сказал:

– Не имею ни малейшего представления, что мы можем сделать в таком идиотском положении. Нужно созвать Военный Совет.

Они уже собирались уходить, когда пришла Паола Птичья Трель. За ней шла вереница из десяти кос, горящих желанием посмотреть на яркие звезды. Она, полная счастья, что у нее появилось новое увлекательное занятие, проходя мимо Мартина лучезарно улыбнулась ему.

– Они чувствуют себя лучше, если видят звезды один-два раза в десятидневку, - объяснила она.

Шнурообразные зашелестели, как сухие листья под ногами.

От Шелковистого Мартин узнал, что ближайшие четыре дня Каменщик будет занят. Последняя информация произвела среди Братьев полный переполох. Были призваны Соглашатели.

Жертвуя каждый по две веревки, Братья создали трех новых массивных Соглашателей. Единственной их задачей было наблюдать за текущим положением дел и выносить суждения, которые могли бы помочь развеить все предубеждения, которые возникали у других Братьев.

Ганс воспринял эти новости от Мартина и Небесного Глаза с холодным раздражением. Пару минут он о чем-то пошушукался с Рексом в углу учебной комнаты, затем повернулся и сказал:

– Хорошо, мы проведем Совет с Соглащателями. Это вас устроит?

После напряженного размышления, Небесный Глаз ответил запахом капусты и старого табачного дыма, и словами:

– Это адекватное решение.

– Может быть, они действительно помогут увидеть нам какие-то новые перспективы, - сказал Ганс.

Обсуждение состоялось на территории Братьев. В коридорах было темно, воздух казался влажным и наэлектролизованным, как во время шторма. Иногда Мартин улавливал запах, обычно витающий над пляжем - морской соли и разлагающихся водорослей. Небесный Глаз, а за ним - Ганс, Рекс, Паола, Гарпал, Мартин, Чэм и Джой вошли в небольшую комнату и заперли за собой дверь. Это Мартин попросил Паолу присоединиться к ним - как главного специалиста по языку Братьев.

Сквозь стены просачивались маслянистые капли. Три косы расположились на полу, медленно, волнообразно извиваясь - в устойчивом запахе какой-то рыбы, издавая звуки, напоминающие шум волн, разбивающихся о берег.

Когда вошли люди, шнурообразные поднялись и изогнулись, как кобры. Мартин никого из них не узнавал - была проведена полная реконструкция. Не было даже знакомых запахов. В течение последних десяти дней Мартин запомнил несколько едва уловимых индивидуальных запахов отдельных кос. Он даже дал прозвища этим ароматам, заодно называя также и косы, которым они принадлежали: Чайный Торт, Миндальное Дыхание, Кинза, Уксус.

Небесный Глаз, который лучше всех из Братьев говорил по-английски, должен был служить переводчиком на этих переговорах.

– По-видимому, Соглашатели будут какое-то время дезориентированы, но когда веревки вернуться ко своим прежнем обладателям, мы они будут помнить это обсуждение.

– Не самый идеальный вариант, - сухо прокоментировал Ганс. - Итак, не позднее трех месяцев мы входим в Левиафан. Нам необходимо отработать стратегию. То есть, нужно создать Военный Совет. Это понятно?

Небесный Глаз все перевел Братьям - правда, не без помощи Паолы. Паола еще не могла правильно воспроизводить звуки Братьев, но она настроила свой жезл на расширение словарного запаса.

Ганс поморщился от изобилия запахов.

– Я изучил материалы о вашем столкновении. Мы все изучили, я полагаю.

– Столкновении?

– Ну, о вашем сражении. Когда ваш корабль несколько повредили.

– Да, - откликнулся Небесный Глаз, - мы мы перевели бы это, как Печальное Событие.

– Вы вошли в какую-то звездную систему на расстоянии десяти световых лет отсюда, предполагая, что это был мир, колонизированный убийцами. И похоже, вы оказались правы. Вы предприняли определенные меры, чтобы удостовериться в правильности своих выводов. На это ушло полтора года нашего времени… Да, были приложены экстраординарные усилия. В результате вас обнаружили, но вы маневрировали среди защитной системы, стерилизующей поверхность планеты. Спасаясь бегством от неминуемой гибели, вы столкнулись с отрядом ракет-разведчиков убийц и стали объектом обстрела нейтрониумов. Вы уцелели, но с большими потерями и серьезными повреждениями корабля.

Он остановился. Но Небесный Глаз молчал - он ничего не стал прибавлять к этому резюме.

– Ускорившись, вы вышли из системы, и используя доступные вам средства наблюдали за тем, что у вас позади. Вам показалось, что очень похоже на то, что уцелевшие зонды убийц возвращаются к планете.

– Да, все так, - необычайно мелодичным голосом высокого тона произнес Небесный Глаз. - В основном, правильно.

– Что-то все же неверно? - вскинул голову Ганс.

– В основном, правильно.

– Ну и отлично, - Ганс резко сел и ссутулился. Он достал жезл и сделал несколько грубых, ярко раскрашенных схем сражения Братьев. - Для меня очевидно, что вы столкнулись с таким же подставным миром, как и мы около Полыни. Возможно, вы попали в менее утонченную ловушку, так как она находилась дальше от Левиафана. Сам по себе этот факт может оказаться важным. И вы, и мы, получили пинка под зад, прошу прощения за грубость…

– Аналогичн, как у нас содрать кожу со змеи, - сказал Небесный Глаз. - Я мы понимаем. - от Небесного Глаза к Соглашателям устремилась равномерная струя букета запахов, а также звуки скрипки и птичье щебетание.

Ганс улыбнулся:

– И после того, что они сделали с нами и с вами, зонды-убийцы, похоже, снова хотят начать все сначала, снова хотят установить ловушку.

– Да, - только и произнес Небесный Глаз.

– В итоге ваша жертва оказалась напрасной.

– Да.

– Все мы прекрасно представляем, что могут сделать убийцы. Но с другой стороны, у нас есть в помощь момы, а у вас, как я полагаю, есть Матери Змей. Чем ближе мы к Левиафану, тем изобретательнее засады. Мне уже кажется, что Полынь была только защитным щитом. Думаю, Левиафан занимает центральное место в этой галактике, а все остальное просто обман или защита. Вы согласны со мной или нет?

Когда Небесный Глаз переводил эти слова, шнурообразные всколыхнулись.

– Главный вывод: мы на наше выживание нет хороших шансов, - ответил Небесный Глаз.

– Но у нас есть и преимущества, - напомнил Ганс.

– Объединенные ресурсы и знания, - перевел косам Небесный Глаз.

– А также возможность сравнить записи библиотек и объединить мозговые центры кораблей. Убийцы не знают, что мы перехватили корабль Беглецов Красного Дерева. Они не знают, что мы объединили свои силы с вашими, - добавил Мартин.

– Верно, - кивнул Ганс. - Наши лучшие аналитики сотрудничают с вашими, и дела у них идут неплохо. Но пришло время серьезных решений.

Косы сдвинулись, почти касаясь головами. Запахло бананами и кислым вином.

– Я бы хотел, чтобы ваши вооруженные силы соединились с нашими. Я бы хотел, чтобы момы и Матери Змей создали бы корабли, на которых мы могли летать вместе.

Внезапно Мартин ощутил прежнее уважение к Гансу.

– Мы вместе, - Ганс вытер ладонью лицо, а затем провел рукой по комбинзону, как будто ладонь была жирной. Он взглянул на Чэма, затем на Мартина, улыбнулся и повернулся к косам. - Мы одна семья. Я прав?

– Наступило хорошее время, - перевел Небесный Глаз.

– Нам нужна совместная группа, некий мозговой центр для разработки планов, - продолжал Ганс. - Я, Рекс, Гарпал и Мартин войдем в нее с нашей стороны. Вам нужно, как можно быстрее определиться, кто из Братьев будет представлять вашу сторону.

– Согласен, - ответил Небесный Глаз. - Соглашатели посмотрят хорошо мы нашу команду и сделают выбор, а потом мы мы соберемся опять через два дня вашего времени. Каменщик сообщит вам.

– Договорились, - потерая руками, Ганс поклонился Небесному Глазу и Соглашателям, присоединился к группе людей и уже готовился покинуть территорию Братьев, как вдруг самый большой из Соглашателей пронзительно вскрикнул хриплым голосом. Все повернулись к нему.

– Я мы вижу чистый вода, чистый воздух, - словно записанным на плохой магнитофон детским голосом произнес он.

Ганс наклонил голову, ожидая, что же будет дальше.

– Это главное, - продолжал Соглашатель. - Как вы говорите: это главное. Это прекрасно, если мы мы умрем за это.

– Я согласен с вами, - воскликнул Ганс.

– Под главным мы мы имеем в виду… - начал было Небесный Глаз.

– Я отлично понял его, - оборвал его Ганс, подняв большой палец в подтверждение сказанного. - Мы единодушны в этом вопросе. Я прав?

Люди одобрительно закивали головами. В коридоре, уже на своей территории, там, где Братья не могли их слышать, Ганс пробормотал:

– Черт побери, мне нравятся их манера разговаривать. Если бы мы могли хотя бы наполовину так хорошо пользоваться их ароматно-лингвистическим способом общения…

Глаза Мартина внезапно подернулись влагой. Ганс способен на многое, он - настоящий лидер, с далеко идущими планами, ему под силу принятие решений по вопросам любой сложности.

Момы и Матери Змей отвели на склад оружия объединенный военный отряд и показали им три усовершенствованных корабля. В каждом помещались отдельные отсеки для людей и для Братьев. Роботы объяснили, что это на случай ранения: пострадавшие в этих отсеках не будут помехой для остальных.

Встреча за встречей, обсуждение за обсуждением, постоянные обмены мнения между Братьями и людьми, приготовление к совместным военным учениям - время летело незаметно. Но несмотря на все усилия, у них все же никогда не возникало чувства полной уверенности, ощущение абсолютного понимания ситуации. Если именно на это и надеялись защитники Левиафана, то они достигли своей цели в полной мере. На совместном корабле царило чувство глубокой неуверенности, гораздо большее, чем тогда, когда «Спутник Зари» спускался с Полыни.

Левиафан - устойчивый образ пятнадцати миров - завис на расстоянии трех с половиной световых месяцев.

Шелковистый свернулся спиралью на полу учебной комнаты, перед сферой, и распустил три верхние веревки, в каждой из которых было по жезлу людей. Клешни с потрясающей ловкостью обвили жезлы. Изображения проносились в воздухе быстрее, чем Мартин мог их распознать. Каменщику и Небесному Глазу в этом плане было легче: преимущество Братьев заключалось в том, что они состояли из многочисленных частей, каждая веревка была способна воспринимать и хранить информацию. На подобный краткий инструктаж Братья затратили меньше минуты. Затем Шелковистый собрал все жезлы и передал их в руки Хакиму, Луису и Дженнифер.

– Спасибо, - поблагодарил он, сгибаясь в сторону людей - коллег по исследовательской работе. В учебной комнате также присутствовали Ганс, Гарпал, Рекс,Чэм и Мартин.

Потрясенный Хаким вздохнул:

– Просто расстройство быть человеком.

Каменщик ответил ему звуком, напоминающим журчание воды, струящейся под гравием и тошнотворно сладким цветочным ароматом - своеобразным обонятельно-звуковым смехом. Мартин предположил, что, скорее всего, у Братьев это - жест вежливости.

– Мне нужно ознакомить с последними результами остальных членов экипажа людей, - сказал Хаким и поднимал жезл. - Все становится понятным не так быстро, как хотелось бы, но все равно даже сам факт прогресса приносит удовольствие. По согласованию с Гансом и Каменщиком мы отправили сигналы дистационной связи к самым дальним точкам и смогли рассмотреть систему Левиафана более детально. Это явно цивилизованный мир. И он перенаполнен. Идет непрерывное общение между пятнадцатью мирами, особенно в районе четвертой планеты. Если это все - спроектированная подделка или маскировка, то это просто шедевр.

Каждая планета обитаема. Как я уже говорил, активность каждой планеты просто удивительна, раз мы можем отметить ее даже с этого расстояния. Безостановочный поток обменивающейся информации между мирами похоже управляется множеством разумных существ. По крайней мере, я так предполагаю, и Шелковистый разделяет мое мнение, - Хаким спроектировал изображения пяти планет, выстроившихся вокруг его головы, как мячи вокруг жонглера.

– Для обозначения каждого тела мы использовали цифры и греческие символы, - объяснил Хаким. - По внешнему виду первая из планет Левиафана напоминает каменистый мир. В то же время, как вы видите, она очень ворсистая. Мы считаем, что ворс - мощный слой каких-то орбитальных станций. Мы видим планету под углом в шестьдесят градусов. При этом ворсистость кажется наибольшей вот здесь - на южном сегменте диска планеты. Планета значительно модифицирована, но, вероятно, прежде по размеру и характеристикам могла сравниться с Венерой.

Думаю, позже появится больше данных об этих так называемых станциях, так как наш параллакс непрерывно изменяется, - сказал Ганс.

– Да, ты прав. Фактически, не позднее, чем через десять дней, учитывая нашу скорость, прецессию движения и изменения параллакса, угол зрения изменится на девяносто градусов.

– Ты думаешь, они так защищаются от нас?

– Нет, не думаю. Я не вижу, чтобы они готовились к обороне. Мне кажется, это что-то постоянно привязанное к системе, оно располагается вокруг Левиафана, как некое подвестное сооружение. Но как можно сохранить такую огромную подвесную систему на орбите - представляется проблемой, просто приводящей в ужас.

– Все это выглядит огромной метрополией суеты, - прокомментироавл Гарпал. - Но почему ты решил, что там обитает не одна разновидность разумных существ?

– Для такого утверждения действительно нет никаких оснований, так как мы заметили только то, что там обитают несколько различных вариаций мыслящих форм. Момы рассказывали нам, что на этой стадии развития цивилизации количество вариаций совершенно неактуально и это еще не дает повода для утверждения, что в системе обитают различные разумные существа. Биологические формы, если они, конечно, имеются, могут быть бесконечно произвольными, своевольными, - Хаким отхлебнул воды из сосуда, луковичной формы и продолжил, - Вторая планета значительно отличается от первой. У нее нет ворсистости и, кажется, нет никаких привязанных объектов. Однако есть плотная атмосфера из двуокиси углерода и азота. В толще насыщенной водяными парами атмосферы, охватывающей всю планету, царит устойчивая температура в восемьдесят пять градусов.

– Странно, почему именно такая? - нахмурившись, произнес Ганс.

– Возможно для того, чтобы расширить среду обитания, - предположил Луис.

– Планеты совершенно разные, как будто бы спроектированные для различных средств обитания, функции у них явно различные. Самое интересное, что четвертая планета - и не каменистая, и не газовый гигант. А что она представляет из себя на самом деле, мы просто не знаем. Я было подумал, что это карлик коричневатого цвета, но теперь понял, что это глупость. Вся поверхность планеты окружена тонким слоем двуокиси углерода, азота и кислорода и твердой литосферой, которая, скорее всего, искусственно созданная. Температура на поверхности просто замечательная - двадцать два градуса по Цельсию. Это указывает на внутренний источник тепла.

– Все это хорошо, - сказал Ганс. - Но зачем им понадобилось создавать такой огромный комплекс окружающей среды?

Шелковистый активно зашелестел прежде, чем начать говорить:

– В мы наших записях мы мы видели и чувствовали аромат многих развивающихся мыслящих видов в одном районе, создающих одно общество. Они необычные. Но они живые.

– Это все камуфляж, - пробормотал Ганс. - Что об этом беспокоиться?

– А что, если это все-таки не камуфляж… - задумчиво произнес Хаким.

Ганс рассмеялся:

– С самого начала мы только и делаем, что сталкиваемся с ловушками убийц. И больше ни с чем. Да, занятно! И ради этого мы торопимся, суетимся, теряем уверенность. Это просто чертовски занятно!

Теперь, сворачиваясь в кольца, зашуршал Каменщик. Одна из веревок отделилась от его хвоста и поползла к двери. Небесный Глаз вернул ее в исходное положение. Она жалобно пискнула.

– Я мы просим прощения, - сказал Каменщик, сопровождая слова запахом, вероятно, соответствующим смущению: свежего просоленного воздуха и морских водорослей. Незначительные самопроизвольные разделения на части были обычными для Братьев, и все же они смущали их, если это происходило в присутствии посторонних.

– Ничего, ничего… - пробормотал Ганс. затем он вскинулся, - Однако, я вижу тут целый сговор. Тут не один только Хаким… Скажите, кто нибудь еще сомневается в том, что это все обман?

Каменщик опять зашуршал. Ясно было, что его что-то раздражает.

– Корабль должен быть осторожен или я мы попадем в положении убийц, - сказал он.

Ганс сдвинул брови.

– Мы не должны, сломя голову, бросаться туда, - сказал Хаким.

Ганс в изумлении огляделся:

– И после всего произошедшего и увиденного, вы еще сомневаетесь в том, что убийцы здесь? Ну тогда, что же тут находится? Зоопарк диковенных зверей? Дожидающихся, когда же мы свалимся с неба и заявимся к ним в гости? Да?

– Но подобный камуфляж, если он обсолютен, невероятно глуп. Зачем это нужно? - заметил Хаким.

– Мы мы знаем, что такой обман нельзя скрыть продолжительный период времени, - заявил Шелковистый.

Лицо Ганса побагровело. Рекс попытался что-то сказать, но Ганс остановил его, властно подняв руку:

– Тогда нам придется еще раз голосовать, по этому вопросу, - заявил он.

– Обе команды, - соглашаясь, добавил Каменщик.

– Я «за», - сразу же успокоившись и потягиваясь, как кот, сказал Ганс. - Я пойду на все, что угодно, лишь бы прийти к согласию. Ну и когда мы проведем голосование?

– После того, как мы мы увидим больше, - предложил Шелковистый. - Много больше исследуем.

– Время еще есть, - согласился Ганс. - Между тем, пора начать обучение строевой подготовке и тактике ведения военных действий. Я бы хотел, чтобы Мартин, Паола, Ариэль, Джакомо… Мартин, выбери сам еще троих. Я хочу, чтобы вы разыскали в библиотеках все, что там есть о подобных прецедентах в прошлом. Подготовьтесь. Вы будете защитой. А ты, Хаким, бери Дженнифер, Гарпала, Чэма и еще кого-нибудь троих. Вы должны приготовиться к роли обвинителей. Каменщик, мне не очень-то понятно, как у вас работает юридическая система, но думаю, что она немногим отличается от нашей. Итак, вскоре мы соберемся вместе, обе команды - люди и Братья, все обсудим и сделаем выводы.

Шелковистый отреагировал запахом тины, а Каменщик сказал:

– Мы мы перегруппируемся, соберем Соглашателей, чтобы принять решение.

– Отлично, - сказал Ганс и взглянул на Мартина. - Нам нужно переговорить. Наедине.

Они прошли в отсек Ганса, по пути минуя четверых Братьев и пятерых людей, тренирующихся в коридоре. Люди бросали мячи Братьям. Те ловили их в корзины, сплетенные из собственных веревок, затем подбрасывали хвостами. Игра - некий вариант баскетбола - была безнадежно неравной: выигрывали более ловкие Братья. Люди то и дело не могли сдержаться и рассыпались в похвалах ловкости Братьев.

– А они любят побеждать, не так ли? - заметил Ганс, открывая люк в свою каюту.

Внутри Мартин увидел комнату, такую же, как и его собственная, если не считать четырех ваз с цветами. След Розы. Ганс прилег на кушетку и жестом предложил Мартину устраиваться поудобнее.

– Ты был очень выдержан в последнее время, - начал Ганс. - Я тебе очень признателен…

– За что признателен?

– За то, что ты держал свои мысли при себе. Бывшим Пэнам не очень-то нравится то, что я делаю. Они не одобряют меня, не так ли?

Мартин не ответил.

– Да, я и сам знаю, что это так, - сказал Ганс.

– Нет, не совсем так, - мягко поправил его Мартин. - Конечно, каждый лидер ищет ошибки у того, кто его сменил. В этом я всегда соглашался со Стефанией.

– Да, ладно, все это не так уж и важно, - отмахнулся Ганс, уходя от этой темы. Он пристально глядел в потолок, как будто разговарил с кем-то, кто был далеко-далеко. - Гарпал отказался от должности моего заместителя. Мне нужен помощник. И давай не упоминать больше имени Кристофера Робина, хорошо? Меня тошнит от всего этого.

– Как скажешь.

– Рекс чертовски лоялен по отношению ко всем моим действиям, а мне очень нужен помошник, настроенный критически. Для равновесия. Чэм раздражает меня, почти так же, как Гарпал. Я возвратился к твоей кандидатуре.

– Почему я?

– Потому что, когда ты спокойно помалкиваешь, я хочу, чтобы ты высказался. Если ты будешь вторым, высказывать все станет твоей прямой обязанностью, и мне уже не придется беспокоиться, о чем ты там думаешь. Кроме того, Каменщик уже сейчас ведет себя, как если бы ты был вторым в нашей команде. Вероятно, разумнее закрепить это официально.

Мартин уселся на голый пол и скрестил ноги.

– Мне кажется, этих причин недостаточно.

– Я говорил это раньше, повторяю и сейчас: ты не несешь ответственность за то, что в Стычке все пошло плохо. Никто не мог понять тогда, что происходит. Мы выбрались, ускользнули. Мы сделали то, за чем пришли. Думаю, тебе не в чем себя упрекнуть.

– Меня все это уже не волнует, - сказал Мартин.

– Но ты потерял того, кого любил.

– И не одного.

– Я считая, что ты был самым лучшим Пэном из всех, что были у нас. Пожалуй, только Стефания могла соревноваться с тобой. Она была темпераментной, мужественной и волевой. У нее, так же как и у тебя, был совещательный стиль руководства. Мои же мысли всегда витают в облаках. Ты знаешь мои пробелы.

Мартин глубоко вздохнул.

– Сейчас мы с Братьями в дружеских отношениях, - продолжал Ганс. - Это облегчает дело. Они чертовски пугали меня в первое время, достаточно было просто посмотреть на них. Эта веревка, ползущая по Чэму… - Ганс ухмыльнулся, - у меня просто штаны стали мокрыми… Думаю, они нам полезны. Но они тоже все разные. Они здорово напортачили во время сражения, все время колебались, и это дало преимущества убийцам… И они опять будут вести себя также. Я почти чувствую, как запах этого идет от Каменщика и Шелковистого. Они видели весь этот обман, всю эту огромную звездную систему - суетливую и миролюбивую… И после этого, черт бы их побрал, Мартин, - они хотят лишь захватить пройдоху, но не уничтожить его!

– Мы можем поработать с ними и все еще изменить, - сказал Мартин.

– Можем? - Ганс повернулся и свирепо, почти с ненавистью, посмотрел на Мартина.

– Думаю, да.

– Но ты же тоже считаешь, что это обман.

– По-видимому, у Хакима есть основания для сомнений. Хаким - умный и находчивый…

– Хаким - дьвольски мягкотелый.

– Но он не трус.

– Я не это имел в виду. Они могут склонить его на свою сторону и вбить все эти сомнения ему в голову. Иногда я жалею, что нам в партнерами выбрали этих высокомыслящих типов, а не компанию солдат, тупоголовых ослов, - Ганс хлопнул ладонью по полу. - Я смог бы управиться с кучей болванов, я бы сделал все возможное, чтобы нам выйти живыми из этой передряги. Но с этими мыслителями и сомневающимися… А если еще добавить Розу… - Он уставился на цветы, картинно откинув голову назад. - Ты заметил? Господи, спаси и сохрани… Она очень хороша в постели, ты знаешь это?

Мартин тряхнул головой, - трудно было сказать, что это означало, да или нет.

– Но я занимаюсь этим не ради удовольствия, - продолжал Ганс, смягчая тон. - Она пугает меня еще больше, чем Братья. Мартин, она как закодированная. Иногда я думаю, что она действительно общается с Богом. Если это так, то Бог на их стороне, а не на нашей. Если дать ей волю, а я не могу постоянно контролировать ее, я даже не представляю, как она проявится. Возможно, возникнет новая религия. Я прав? - Он встал и потянулся, неугомонный, как леопард в клетке. - Она и тебя почти втянула в это. Разве не так?

Мартин покраснел:

– Я долгое время не мог прийти в себя.

– Не смущайся. Если бы я не был так дьявольски циничен, я бы тоже поддался и пал на колени.

– Я не хочу быть вторым в команде. Я отслужил свой срок.

– Но тебя отстранили преждевременно, - напомнил Гангс.

– Для меня так было даже лучше.

– Вот дерьмо, - ругнулся Ганс. - Здесь ни у кого нет такого чувства ответственности, как у тебя. Ты глубже всех чувствуешь, - не считая, быть может, Ариэль. - Ганс ухмыльнулся. - Полагаю, ты знаешь, что она влюблена в тебя?

Мартин ничего не ответил.

– Послушай, я имею право сам выбрать себе заместителя, если тот, кого выбрали, мне не подходит. И я этот выбор сделал. Это ты. Ты заменишь Гарпала.

– Я не…

– Извини, Мартин, - Ганс подошел и положил Мартину руки на плечи. - Мне нужна помощь. Мне нужен противовес. Сейчас мне нельзя ошибиться.

Военные занятия начались с физподготовки. Люди и Братья совместно занялись гимнастикой. Сначала результат был просто комичен, и Мартин боялся, что Братья могут обидеться, но этого не случилось.

Казалось, команды, принимающие участие в занятиях воспринимают все это, как игру, - даже тогда, когда они тренировались изо всех сил.

Чэм был руководителем тренировки, Небесный Глаз служил переводчиком.

– Нам надо привыкать друг к другу, получше узнать друг друга, - обратился к Братьям Чэм. - Вы можете называть меня тренером.

Люди кричали и скакали вокруг, изображая стремительные обводы, проходы и перехваты. Мяч, как и прежде, заменял комок одежды.

– Первое: мы должны знать, на что мы способны, почувствовать свою силу, гибкость, координацию. Мы должны научиться восстанавливать силы, определить, где мы уязвимы, куда нас могут ранить, и как помочь самому себе и другим в этом случае. Усекли?

Тишина и внимание подтвердили согласие.

– Мы не имеем представления, во что мы ввяжемся. Все, для чего мы тренировались и готовились, может перевернуться с ног на голову. Это мои личные ощущения, но думаю, боссы тоже согласны с ними. Все говорит о том, что Левиафан действительно окажется нечто потрясающим. В древних военных преданиях Земли это обычно называли богатой добычей. Итак, нам не избежать тесного сотрудничества.

Обильные запахи морского побережья наполнили зал. Мартин заметил, что некоторым из людей не по душе подобные ароматы. Рекс Дубовый Лист был среди недовольных. Это смущало Братьев.

Гарпал стоял рядом с Мартином. С момента, когда ему фактически отказали в должности, он не сказал Мартину ни слова. По крайней мере, он никак не выказывал чувства обиды, за что Мартин был ему очень признателен.

– Первое упражнение, - продолжал тем временем Чэм. - перенос тела. Все очень просто: два человека берут Брата и переносят его через зал. Затем Брат переносит двух человек обратно. Правда, я сам не представляю, как вы это будете делать. Но попробуйте, и если получится, то запомните, как вы это сделали.

Команды подбирали Чэм и Небесный Глаз. В каждой команде было по два Брата и два человека. Мартин и Ариэль оказались в одной команде. Один из их партнеров Братьев, по имени Вдвое Выросший, представлял из себя нечто феноменальное; второго - средних размеров, звали Очиститель. Ни тот, ни другой не роптали на своих коллег по команде и на их способы обращения. Но оба очень часто прибегали к спасительному выделению запахов, гораздо чаще, чем люди обменивались словами. Это добавляло в атмосферу обстановки смущения, правда, по мнению Ариэль - не смущения, а веселья. Никогда раньше Мартин не видел, чтобы она так много смеялась.

– У нас в команде появился новый заместитель Пэна, - радостно объявил Чэм. - Пусть Братья извинят меня, но я протолкну вперед должностное лицо. Мартин, твоя команда начнет первой.

Очиститель проскользнул вперед.

– Понесем длинный путь, - произнес он нечто невнятное и свернулся в виде расправившейся пружины.

Мартин и Ариэль попытались найти подходящее место, чтобы подхватить его, но веревки ускользали из рук.

– Успокойся и не шевелись, - попросила Брата Ариэль.

– Не приучен, - вздохнул Очиститель.

Остальные с интересом наблюдали за их действиями. Мартин отыскал, наконец, подходящий участок - почти у нижней части туловища, рядом с самыми крупными когтями. Под его руками поверхность веревок изменила свою фактуру, превратившись из скольской в более удобную для рук - в нечто, напоминающее прорезининный материал.

Очиститель немного выпрямился и замер. Ариэль неловко нащупала приемлимое для захвата место, и они с Мартином приподняли Очистителя где-то до уровня своих бедер.

– Пошли, пока он спокоен, - прохрипел Мартин, и они почти побежали.

Очиститель испустил особенно едкий запах, от которого у Мартина резко защипало в глазах. Освободить руки и протереть их было невозможно - Мартин почти ослеп. Ариэль было немногим лучше.

– Сколько еще осталось? - выкрикнул Мартин.

– Это ты мне скажи! - откликнулась Ариэль.

– Я тебе говорить! Я тебе говорить! - взволнованно защебетал Очиститель. - Лево… Право… Право…

– Что он хочет? - не понял Мартин.

– Поворачивай влево, - объяснила Ариэль.

Они проскочили мимо Братьев, которые приподнялись и выгнулись, как испуганные рептилии, добавив в воздух еще и запах скипидара.

Мартин бежал вперед, вытянув шею, оскалив зубы и почти закрыв глаза. Его силы были на исходе. Как минимум Брат весил восемьдесят килограммов. Ариэль была сильной девушкой, но и она ослабела, Очиститель свисал с ее стороны намного ниже. Когда они наконец пересекли зал, то, опершись на стену, буквально рухнули на пол.

Очиститель зашуршал и поднялся вертикально, затем резко наклонился, подготавливая по две пары веревок с каждой стороны туловища. Неожиданно для Мартина и Ариэли клешни захватили их руки и ноги. Очиститель с трудом оторвал людей от пола, подбросил их в вверх и перехватил поперек туловища.

– У дерьмо! - не удержалась от комментариев Ариэль.

Очиститель развернулся, и с комической пунктуальностью повторил их витиеватый путь в обратном направлении, еще раз заставив своих приятелей-шнурообразных изогнуться в испуге. Мартин чувствовал, как клешни впиваются в тело, лицо его перекосила гримаса боли.

Обратный путь занял гораздо меньше времени. Сила тяги нижних клешней у Брата была воистину великолепной, его передвижение можно было сравнить с передвижением гусеничного танка. Наконец Очиститель принял более низкое положение, и Мартин с Ариэлью выползли из его объятий и встали рядом с Вдвое Выросшим.

– Он мы сделали хорошо? - спросил Дважды Выросший, сопровождая слова запахом тухловатых продуктов. Его голова была сейчас на уровне груди Мартина.

– Вполне прилично, - ответил Мартин, восстанавливая дыхание и ощущая боль в ребрах.

– Следующий раз я мы сделаем лучше, - Вдвое Выросший колыхнулся в сторону Ариэль и похлопал веревками по ее рукам.

– Да это любовь, как я погляжу, - заметил Мартин, наблюдая за ее реакцией.

– Знаю, - вспыхнула Ариэль.

Чэм объявил следующую группу, и занятия продолжились. Уже к окончанию этих занятий они узнали гораздо больше друг о друге, и даже тем, кто с большой неохотой участвовали в них, - к примеру, Рексу - пришлось войти в контакт и сотрудничать с Братьями.

Мартин опустился на пол и прислонился спиной к стене. Подошла Ариэль и внимательно посмотрела ему в глаза.

– Можно? - спросила она.

Он жестом предложил ей сесть рядом.

– Однако Ганс не выбрал Рекса, - сказала она спокойно.

Посередине комнаты мужчины и женщины демонстрировали Братьям свои синяки и кровоподтеки и предлагали более приемлимые способы переноса. Жалобы Братьев, на ломаном английском и в сопровождении запахов лука и свежего хлеба и лука, были более вежливыми, но не менее многочисленными.

– Мне повезло, - огрызнулся Мартин. - Что не удалось обскакать меня?

– Ты ничтожество, настоящее ничтожество, - выдохнула Ариэль. Но в ее голосе слышалась не злость, а обида, это было очень по- детски и смягчало ее слова. - Ты не стоишь даже моей ненависти. - Она присела на корточки и прислонилась к стене, как-то сразу вся поникнув.

Роза не принимала участия в строевых занятиях. Ганс особо проинструктировал Чэма и приказал не включать ее в команду. Она выглядела теперь постоянно витающей в облаках. Мартин как-то видел, как она выходила из каюты Ганса.

– Как Роза? - спросил он у Ариэли.

– Как вулкан, - ответила та. - И не в Гансе дело. Он ошибается, полагая, что как-то влияет на нее. Она видит его насквозь.

– Что ты имеешь в виду?

– О, обычная история самовлюбленного самца. Помнишь, «она просто нуждается в хорошем трахальщике»?

– А ты как считаешь, что нам следует делать?

– В отношении Розы? - вздохнув, она расправила плечи. - У нее особая миссия. Но теперь она не обращает на меня никакого внимания. Как ты наверняка заметил, я не вхожу в ее круг.

– Да, я заметил.

– Она действительно не обращает внимания ни на кого, кроме Ганса. Она выслушивает все его разглагольствования.

– Но ты же только что говорила, что ей известны все его замыслы.

– Она пользуется им так же, как и он ею. Он дал ей официальный статус, Мартин. Она укрепила свои позиции. Если Ганс думает, что он умнее Розы… Но, постой. постой, ты же с ним теперь заодно, разве нет? Ты не можешь судить о нем беспристрастно.

– Я не рвался в его заместители, - огрызнулся Мартин.

– Я знаю, - кивнула Ариэль. - Но скажи честно, ты одобряешь Ганса?

Мартин промолчал.

– Ну и отлично, - поднимаясь, подвела черту разговора Ариэль. Затем она, не удержавшись, добавила, - Вот сейчас вовсю разрабатываются совместные планы с Братьями. Но некоторые из нас, я имею в виду не одну только Розу, и так уже на пределе. А общение с Братьями не очень-то помогает в этой ситуации, - скорее, усугубляет обстановку. Ты знаешь, что и кого я имею в виду…

– Благодарю, что ты считаешь меня хоть немного способным мыслить.

– На здоровье, - Ариэль вытерла руки о комбинзон и посмотрела на него - не то раздраженно, не то озабоченно. - Я знаю, ты не заглотишь наживку. Ты просто выплюнешь ее. И все-таки я скажу. Мартин, Роза - не самая опасная личность на корабле.

Мартин притворился, что не слышит ее.

Рекс первым потерял самоконтроль.

Мартин находился между первым и вторым домом-шаром, когда он услышал крик, прозвучавший откуда-то снизу. Он спустился к соединяющей перемычке и увидел блеск веревок, перепутывавшихся в беспорядочную кучу, - веревок, которые только секунду назад были косой.

Рекс стоял в стороне, с металлической бейсбольной битой в руках, лицо бледное и потное. Он прекратил размахивать битой и перекинул ее из руки в руку. Освободившейся рукой он начал отмахивался от резкого запаха скипидара и жженого сахара, затем повернулся и посмотрел на Мартина.

– Помоги мне, - сказал он спокойно, - Эта сволочь напала на меня.

Коса была совершенно растрепана. Веревки пытались подняться и падали снова с безнадежным глухим звуком. Внутри кучи лежали три искореженные веревки, пачкая пол коричневой жидкостью - Мартин впервые видел веревки, истекающие кровью.

– Что, черт побери, случилось?

– Я же уже объяснял тебе, - наводя битой на Мартина, заорал Рекс. - Эта сволочь схватила меня. Я должен был обороняться.

– Кто это? - спросил Джой Плоский Червяк, резко спрыгнувший с лестничного поля позади Мартина. - Который из Братьев?

– Будь я проклят, если я знаю, - сказал Рекс, опуская биту и выпрямляясь. - Я знаю только, что он был огромный.

Две из трех поврежденных веревок перестали двигаться. Поднявшись вверх с помощью цилиндрических полей, появились еще два Брата. Они приземлились непосредственно рядом с кучей поврежденных веревок.

В перемычке собрались десять человек и трое Братьев. Паола Птичья Трель подошла поближе к уже не дергающимся веревкам. Вдвое Выросший проскользнул вперед и слегка приподнял одну из веревок. Но он не предпринимал попыток собрать их.

– Они мертвы? - спросила Паола.

– Они мертвы, - ответил Вдвое Выросший.

– Кому они принадлежали?

– Это веревки Кучи Песка.

– Что за дьявольский похоронный тон? - заорал Рекс.

Мартин не спеша подошел к Рексу и протянул руку:

– Отдай мне это.

Рекс отбросил биту в сторону и отшатнулся от Мартина.

– Это была самозащита, - выдавил из себя он.

Мартин поднял биту и протянул ее Джою.

– Он из твоей учебной группы. Рекс, ты уверен, что веревки атаковали тебя?

– Это положило на меня клешню и сжало так, словно собиралось сломать мне руку, - ответил Рекс, отводя от Мартина взгляд.

– Возможно, он просто пытался отработать на тебе какой-то учебный прием? - стараясь сдержать гнев, предположил Мартин.

– Черт побери, откуда я мог знать, что оно собирается делать? - закричал Рекс. - Не дави на меня, Мартин, или я…

– Ты напал на эти веревки, ты трахнутый придурок?! - Ганс пробрался через толпу, обошел Мартина и, схватив Рекса за плечи встряхнул его раз, потом другой. - Ты - кусок дерьма! - заорал он и оттолкнув Рекса, вышел на середину комнаты и спросил у Вдвое Выросшего, - Каменщик уже приходил сюда?

Вдвое Выросший бросил взгляд на жезл:

– Я мы запросим Каменщика.

– Я надеюсь, он не сильно повредил его.

– Две веревки мертвы, одна повреждена, - констатировал Вдвое Выросший. - Это уже никогда не будет полноценным Кучей Песка.

– Мы очень сожалеем, - сказал Ганс. - Мартин, Джой, отведите Рекса в его каюту и сделайте так, чтобы он не мог выйти из нее.

– Что? - возмущенно воскликнул Рекс. - Черт побери, я же сказал, что это была самозащита!

– Сделайте то, что я приказал, - холодно повторил Ганс.

Рекс не стал сопротивляться. В дверях они столкнулись с Розой.

– Что случилось? - спросила она.

– Иди ты… - прошипел Рекс.

Джой со всей силы сжал плечо Рекса.

– Ты по горло в дерьме, - тихо сказал он Рексу. - Бултыхайся, а не то потонешь.

Рекс чертыхнулся, тряхнул головой и с силой оттолкнул руку Джоя. Затем все трое молча удалились.

Расследование провели днем позже. Присутствовали Каменщик, Небесный Глаз, Ганс, Чэм, Джой и Мартин. Рекс стоял между Чэмом и Джоем, сильно подавленный. Ганс один на один расспрашивал его в течение часа после случившегося.

Каменщик заговорил первым:

– Я мы просили индивидуума Кучу Песка все рассказать, но его память деградировала. Куча Песка не помнит, что случилось. Мы мы должны рассчитывать только на показания вашего индивидуума.

Сидящий на полу учебной комнаты Ганс повернулся к Рексу:

– Ну расскажи нам, что же произошло.

Рекс окинул взглядом присутствующих, избегая смотреть только на Ганса.

– Это недоразумение, - сказал он.

– Расскажи нам поподробнее, - настаивал Ганс. Тон его был нейтральным, глаза опущены.

– Момы предложили нам провести игру в спортивном зале. Что-то вроде баскетбола.

– Кто там был? - переспросил Ганс.

– Мы собирались разбиться на команды.

– Кто это «мы»?

– Четверо из пятерых были наши. Затем мы захотели поиграть в бейсбол - нормальную европейскую игру.

– И вы встретили Кучу Песка, - подсказал Рексу Ганс.

– Да, я не знал, что оно…

– Не оно, а он, - мягко поправил его Ганс.- Следует говорить «он».

Рекс тяжело вздохнул, но спорить не стал. Мартина увидел в Рексе страх и что-то еще - тупой вид неповиновения, несогласие с тем, что он сделал что-то неправильное.

– Я не узнал его, - повторил Рекс. - Я не знал, что это оно… он был. Он был огромным. Мы прошли мимо, но он догнал меня и схватил за руку. Оно сделало мне больно… То есть, он сделал мне больно.

– Он тебе угрожал?

– Он что-то произнес, но я не понял что. Я не понимаю их.

– А мы меня нас ты понимаешь? т- спросил Каменщик.

– Более менее, но ты же неплохо говоришь по-английски, - заметил Рекс. - Это был несчастный случай. Он напугал меня.

– Ну, а сейчас, позже, ты можешь сделать предположение, что он пытался сказать? - спросил Мартин.

– Джентельмены, не нарушайте регламента процедуры допроса, - тяжело вздохнув, прервал Мартина Ганс. - Вопросы задаем только мы с Каменщиком.

Мартину ничего не оставалось, как замолчать.

– Хотя это был хороший вопрос, - сказал Гангс. - Итак, Рекс, как ты думаешь, что же он все-таки хотел сказать?

– Я не знаю.

– Может быть, какое- нибудь замечание об игре вашей команды?

– Не знаю, может быть. Я не расслышал его.

– Почему же ты…

– Он схватил меня своими ужасными клешнями… Оно схватило меня. Это была хватка дьявола. Оно сделало мне больно. Я подумал, что он напал на меня.

– И…? - произнес Ганс.

– Мне пришлось защищаться.

– Была ли причина, по которой он мог напасть на тебя?

– Откуда мне было знать?

Все продумано, - пронеслось в голове у Мартина.

– Ты хочешь сказать, что Братья непредсказуемые? - подсказал Ганс, лицо его было непроницаемым.

– Я совершенно не знаю и не понимаю их, - Рекс неожиданно улыбнулся так, будто бы ничего не случилось.

Ганс повернулся к Каменщику:

– Рекс Дубовый Лист был спровоцирован Братом. Тот неожиданно схватил его. Рекс подумал, что это нападение и стал защищаться.

– Не совсем так, - вмешался Рекс. - Оно… он хотел действительно задавить меня.

– У тебя есть синяки?

Рекс закатал рукав комбинзона и показал кровоподтеки на грудной клетке и на животе.

Каменщик зашуршал, по-иному сворачиваясь в кольца. Ганс, подперев рукой подбородок, изучал синяки Рекса.

– Ты чем-то напугал его до того? - спросил он у Рекса.

– Нет, клянусь, нет.

– То есть, ты хочешь сказать, что у него не было причин атаковать тебя?

– Не было, - Рекс расправил плечи и снова заулыбался.

– Прекрати скалиться, ты, кусок дерьма, - заорал Ганс. - Каменщик, ты можешь представить, чем Рекс мог напугать Кучу Песка?

– Мы мы до сего момента не сталкивались с агрессивными действиями, - ответил Каменщик. - Мы мы не знаем, что нас может испугать, что может заставить нападать.

– Ничего не понимаю. В этой истории очень трудно разобраться, - задумчиво произнес Ганс.

– Мы мы не ожидали агрессии от вас, - попытался объяснить теперь уже Небесный Глаз. - У мы нас не было причин бояться вас. Вот теперь мы мы потеряли доверие и будем бояться вас.

– Ну что ж, все логично, - заметил Ганс. - Жаль, что Куча Песка потерял память. Я готов выслушать все мнения и все предложения Братьев в связи со случившимся.

Но Братья ничего не говорили. Они только непрерывно извивались и издавали запах свежеиспеченного хлеба и свежескошенной травы.

– Я просто не знаю, что делать, - продолжал Ганс. - Я очень зол на Рекса. Я бы пинком в зад выбросил бы его из корабля, если бы мне это позволили момы. Правда, Мартин?

Мартин покачал головой.

– Ты сомневаешься? - возмутился Ганс. Казалось, он весь гнев перенес на Мартина, Рекс же вызывал у него сострадание.

– Я не думаю, что момы позволят нам сделать это, - уточнил свой жест Мартин.

– Можно считать, что Рексу дьявольски везет. Каменщик, я не знаю, как перешагнуть через образовавшуюся брешь. Я думаю, следует прямо сказать, что некоторые наши люди еще боятся вас, Братьев. Рекс, признаюсь, не очень-то умен. А чего только не может произойти с идиотом? - Ухватив Рекса за края одежды на груди, Ганс притянул его к себе так близко, что они чуть не столкнулись носами. От удивления и страха глаза Рекса наполнились слезами, он отшатнулся от Ганса.

– Я ничего не планировал, - залепетал он. - Так уж получилось.

– Удасться ли восстановить Кучу Песка? - спросил Ганс у Каменщика.

– Повреждения Кучи Песка не означают крушение или заимствование другими. Он будет индивидуумом, и будет полезен своим друзьям.

– Это… хорошо, - медленно произнес Ганс и сделал два резких вдохов и выдохов, как если бы на него напала икота. Он казался бесконечно уставшим, когда повернулся к Рексу. - Мы сами займемся тобой. Пусть Братья судят Братьев, а люди - людей. Ты отстранен от выполнения Работы. Я полагаю, позже ты приложишь все свои усилия для совершения чего-нибудь достойного и героического, чтобы снова заслужить наше доверие. Но я не могу терять время и много размышлять об этом.

Рекс закрыл глаза:

– Но Ганс… - начал было он.

– Пожалуйста иди, - прервал его Ганс.

– Но я же только защищался, ну ради Христа!

– Ты лжец, - воскликнул Ганс. - Не буду объяснять почему, но ты потерял мое доверие. И пока я - Пэн, ты работать не будешь. Теперь ты - свободный человек, Рекс. Уходи, мне противно общаться с таким дерьмом, как ты.

Рекс вышел из комнаты, качая головой и нервно сжимая руки. Перед тем, как пересечь порог, он резко хлопнул по стене ладонью.

Ганс низко поклонился Каменщику и Небесному Глазу.

– От имени людей прошу принять наши извинения и сожаления по поводу случившегося. Мы должны работать вместе. У нас нет выбора.

– Мы мы будем работать с вами и постараемся обо всем забыть, - сказал в свою очередь Каменщик.

– Если бы мы решали вновь, если бы голосовали - вершить или нет Правосудие, я думаю, Братья голосовали бы за проведение предварительного подробного расследования, - заявил Ганс, стоя перед звездной сферой с изображениями планет. - Я прав?

Рядом с Гансом сидели Мартин, Хаким, Джой и Чэм. Джой и Чэм кивнули. Хаким никак не отреагировал.

– А ты что думаешь, Мартин? За что они проголосуют: за выполнение Закона или за дальнейшее изучение?

Мартин сказал, что он думает, что, скорее всего, за дальнейшее изучение системы Левиафана.

– Мне кажется, чем дольше мы изучаем, тем больше появляется сомнительного, тем меньше ясности, - заметил Ганс. - Не думаю, что от этого нам станет легче.

– Да, действительно, не знаешь, как и трактовать все это, - согласился Чэм. Он увеличил изображение третьей планеты Левиафана, чтобы можно было рассмотреть побольше деталей. Гладкие, ласкающие глаз зеленые поверхности материков и голубые океаны. Температура на поверхности планеты около двадцати градусов Цельсия, огромные рыжевато-коричневые площади явно принадлежали суше. И все это окружала странная бахрома, похожая на огромные пуховые шары, состоящие из отдельных семян, возможно около тысячи километров длиной. Они соприкасались и с океанами и континентами. Семена не ограничивались площадью возле экватором; некоторые поднимались от полюсов.

Четвертая планета, огромная и темная, также с водными акваториями и материками, рассекаемыми светящимися лава-наполненными ущельями.

Пятая планета: газовый гигант, богатый газообразными веществами, температура на поверхности восемьдесят пять градусов по Кельвину, районы с обширными зелеными поверхностями и странными черными лентами, похожими на штормовые вихри. Здесь атмосфера была усеяна странными структурами, гигантскими гнездами в форме воронок.

Шестая: небольшой газовый гигант, с размерами, близкими к Нептуну. Искусственные конструкции, дрейфующие по орбитам напоминали светящиеся перепутанные волосы. Тонкие струи газа поднимались от поверхности гиганта и концентрировались в районе экватора.

– Выглядит, как райское местечко для жаждущих горючего, - заметил Чэм.

– Шедевр искусства из всякого дерьма, - отозвался Ганс. - Замыслено, чтобы запугать нас.

– Или… - начал было Джой.

Ганс поднял брови.

– Я вижу, по крайней мере, два-три варианта, что там может находиться на самом деле.

– Камуфляж, но с реальной жизнью и культурой, - тихо произнес Хаким.

– Объясните, пожалуйста.

– Я вижу Хаким мыслит в том же направлении, что и я, - отметил Джой.

– Мне кажется, я тоже понимаю, о чем вы, - сказал Чэм.

– Но кто же объяснит все своему старому бедному начальнику, - шутливо заканючил Ганс.

– Вариант номер один: убийцы уже прекратили посылать разрушающие зонды, - начал объяснять Хаким. - Они слились с другими культурами, создали альянс и сейчас скрываются среди других.

Ганс склонил голову вбок и в сомнении прищурил один глаз.

– Вариант номер два: они уже умерли, - предположил Джой. - И теперь эту систему населяют иные обитатели космоса.

– И все же мне более по душе предположение, что все эти планеты созданы какими-то сумасшедшими, - напомнил о полюбившейся ему гипотезе Ганс. Он поник плечами и закрыл глаза. - Кто-нибудь спрашивал момов, что они думают по этому поводу?

– Я спрошу при очередной встрече с момами и Матерями Змей, - сказал Мартин. - Так же я хочу поинтересоваться об этом и у Каменщика.

– Можно и мне поприсутствовать при этом разговоре? - Ганс открыл один глаз.

– Конечно.

Ганс просверлил Мартина подозрительным взглядом, затем улыбнулся:

– Отлично. В течение следующей десятидневки мы продолжим усиленные тренировки. Пока все идет более менее гладко.

– Есть проблемы у некоторых членов команды, - напомнил Мартин.

– Но они все же не отказываются выполнять свою работу, - заметил Ганс.

Мартин хотел было возразить, но затем передумал.

– Позволь мне заниматься одновременно только сотней дел, но не более того, - Ганс вскочил на ноги и поглядил свой живот, при этом у него появился очень напыщенный вид. - Рекс выведен из игры. Пусть его пример послужит другим наукой. Но мне нужен план. Что мы будем делать, если будет принято решение продолжить разведку перед тем, как сбрасывать на планеты оружие?

– Необходимо разделить корабли, - сказал Джой.

Чэм согласился с ним:

– Может быть, на два или даже на три, которые разойдутся в разные стороны, скрытые от постороннего глаза.

– И я хотел предложить то же самое, - воскликнул Ганс. - А ты, Мартин?

– Корабль, что будет вблизи от планет… Несерьезно думать, что нам удастся скрыть его от обитателей планеты, если они, конечно, сушествуют там.

– И что ты предлагаешь?

– Можно пойти совершенно открыто. Можно замаскированными. Вспомните «Троянского Коня».

– Ганс откинул голову назад, взглянул на Мартина поверх своего курносого носа и открыл рот.

– Господи иисусе, как просто. О Мартин, это сатанинский план. Да, мы пойдем в открытую. Мы - путешествующие торговцы, не думающие охотится за убийцами. Мы пришли лишь за тем, чтобы продемонстрировать наш товар…

Чэм захихикал и потопал ногами. Хаким смотрел по сторонам, несколько смущенный.

– Ты не понял? - спросил его Чэм.

– Я не…

– Мы трахнем убийц их же собственным способом, - поспешил объяснить Хакиму Джой. Хакиму стало понятно, но он нахмурился.

– Они знают, что мы были у Полыни, - напомнил он. - Они знают…

– Вполне вероятно, что всего они не знают, - развивал свою идею Мартин. - Они могут предполагать, что мы погибли в ловушке Полыни. Наверняка, они что-то скрывают. Иначе зачем им было устраивать весь этот маскарад, эту маскировку, если это, конечно, маскировка…

– Да, вероятно, они не хотят, чтобы путешествующие торговцы смогли насплетничать о них другим. Их же должна тревожить собственная репутация, - то, что подумают о них соседи, - сказал Ганс. - Они позволили Беглецам Красного Дерева подойти… Хотя хватит догадок. Мартин, я стал еще больше тебя ценить. Впоследствии ты получишь премию.

– Что ж, это неплохая идея, - согласился, наконец, и Хаким, улыбнувшись Мартину.

– Но она нуждается в развитии, - подчеркнул Ганс. - Я хочу обдумать ее поподробнее, во всех деталях, прежде чем разговаривать с Братьями.

Джакомо и Дженнифер смущенно засуетились в своей каюте, когда Мартин без предупреждения ввалился к ним. Все вокруг валялось в беспорядке - одежда, приспособления для спортивных упражнений. Дженнифер и Джакомо быстро все свалили в общую кучу.

– Вот будет переполох, если мы причалим к берегу, - заметила Дженнифер.

– Не беспокойся, - успокоил ее Мартин. - В конце концов, я только предложил. Ганс не просил подготовить рапорт, но думаю, я все же наведу справки…

– Мы сейчас работаем с двумя Братьями - Букетом Ароматов и Сухой Кожей, - сказала Дженнифер.

– О, какие славные имена, - улыбнулся Мартин.

– Сухая Кожа выбрал себе человеческое имя. Он желает, чтобы его называли Норманом. Иногда нам помогает и Небесный Глаз.

– Что же нам делать дальше? - спросил Мартин. - Скажите, их библиотеки лучше наших?

– Они очень отличаются от наших, - заметил Джакомо. - Мы только что начали переводить техническую литературу, и поняли, что Матери Змей больше говорят, больше доверяют Братьям, чем момы нам. Они меньше боятся зависить от Братьев и предоставляют им больше свободы выбора. Вероятно это происходит потому, что Братья психологически устойчивее нас.

– Можем ли мы воспользоваться их библиотекой?

Дженнифер взглянула на Джакомо и ответила:

– Если Братья помогут нам их перевести.

– А вы знаете, как это можно сделать?

– Если в их библиотеке указан ключ, как выполнить перевод в слова, то да, - ответила Дженнифер. - Я уверена, что в таком случае мы сможем. Пока же мы обращаемся к помощи Букета Ароматов и Сухой Коже, когда нам приходится переводить запахи и музыку на человеческий язык. Их математика основана на иррациональных числах, литература неполная. Они имеют дело только с правдоподобными историями. Числа - пятна возможностей. Они не видят вещи разрывно друг от друга, только в взаимосвязи. Нет арифметики, только алгебра. К примеру знаешь, как они высчитали, как много планет вокруг Левиафана? Вначале они познакомились с историей Левиафана, определили какой формы были первичные облака… Только после анализа всего этого, они пришли к выводу, сколько планет. Даже их наиболее простые вычисления нам трудно понять - потому что в каждой косе у веревок происходит параллельный процесс мышления. Это математика для существ более интеллектуально развитых, чем мы.

– Мы уже говорили об этом, - напомнил Джакомо. - К тому же, определенные тонкости теряются из-за незнания их языка. Они пользуются тремя различными языками - словами, запахами и письмом, причем, язык для письма - дополнительный к первым двум. Мы получили доступ к их письму. Норман старается переводить для нас запахи в письмо, но он говорит, что это наиболее сложная работа, какую он только выполнял.

– Ну и что же вы уже успели узнать? - поинтересовался Мартин.

– О, очень много интригуещего, - воскликнула Дженнифер, глаза ее горели энтузиазмом, она всем телом подалась вперед. - Матери Змей доверяют Братьям…

– Как мы уже говорили, - вставил Джакомо.

– Матери Змей, кажется, думают, что шансы, что Братья превратятся в убийц, практически равны нулю, - сказала Дженнифер. - Почти все города Братьев располагались вдоль побережья. Они сделали очень много искусственных пляжей внутри территории, пляжи были очень популярны у них. Но, кажется, Братья смущены своим прошлым - так у нас смущались охотники и крестьяне, если их заставляли бездельничавшими на пляже.

– Я думаю, их миры практически не имеют осевого наклона, - вставил Джакомо. - Нет смены сезонов, две луны…

– Мы никогда не слышали о таком! - воскликнул восхищенный Мартин. - Почему вы не рассказали нам об этом раньше?

– Мы ждали, когда будем более уверены в полученных знаниях, - объяснила Дженнифер.

– Могу ли я поговорить с Норманом или Букетом Ароматов?

– О, это не так просто, - не глядя на Мартина, сказала Дженнифер. - Матери Змей могут предупредить Братьев, чтобы они не говорили слишком много.

Мартин постарался сдержать жалобный вздох:

– Почему?

– Потому что, пока мы изучаем их библиотеку, они, в свою очередь, изучают нашу и могут решить, что лучше нам и не понимать их.

– Они испугаются нашей предрасположенности к насилию, - печально пояснил Джакомо. - И они в особенности будут придут этому значение теперь, после того, как Рекс напал на Кучу Песка.

– Наши истории так отличаются друг от друга, - добавила Дженнифер. - Букет Ароматов просмотрел несколько наших фильмов. Он старался понять их.

– Он посмотрел «Самый длинный День». Но особенно он был смущен «Звездными Войнами». Дженнифер пыталась объяснить ему содержание «Бесконечной Войны». Букет Ароматов шагнул далеко вперед в понимании человеческой природы и теперь уже не издает запахи, как другие Братья, при незначительных поводах.

Мартин недоуменно покачал головой.

– Почему бы вам не отобрать для него то, что ему можно знать, и скрыть то, что ему знать не следует?

– Мы не могли бы просить их открыть нам библиотеку полностью, если бы сами начали что-то от них скрывать, - объяснила Дженнифер. - мы стараемся подобрать им для просмотра фильмы разного плана: и простодушные комедии, и телесериалы. К примеру, вчера они смотрели «Мышьяк и старое кружево». Но разве мы можем сгладить первое впечатление, особенно после нападения Рекса, который, ко всему прочему, еще всю ответственность свалил на них?

Мартин тяжело вздохнул и закрыл глаза:

– Да, все верно.

– Я думаю, сейчас им нелегко, - продолжал Джакомо. - Мы должны объяснить им, что во всех фильмах, за исключеним исторических, происходят нереальные события. - А что они говорят о нашей литературе?

– Они еще только занялись ею. Мы пока еще не разговаривали об этом.

Мартин внезапно почувствовал прилив стыда: стыда за все человечество. Он потер нос и тряхнул головой:

– Да, кажется мы можем только на время стать компаньонами, но не друзьями, полностью доверяющими друг другу.

– Это верно, - подхватил Джакомо.

– Мы не хотим говорить об этом Гансу, пока не будем уверены. Мы бумаем, он может ухудшить наши отношения с Братьями.

– По его мнению, безразлично, что Братья думают о нас, - заметила Дженнифер.

– Он находится под стрессом сейчас, - защитил Ганса Мартин.

– Да, Гансу досталось нелегкое время, - согласился Джакомо. - Он может сломаться. Кто знает, что ждет нас впереди?

– Только не нужно себя обманывать, - заметила Дженнифер.

Мартин, сжав руки, молча уставился впол.

– Расскажите мне побольше о том, что вы уже узнали.

– Их информация о других мирах более обширна и существенна, чем наша. Матери Змей рассказали им больше о видах цивилизаций, об уровнях развития технологий, о столкновениях цивилизаций с убийцами. С нами же работали, не давая этих знаний.

– Возможно, это произошло от того, что их корабль был построен позже нашего, -лицо Мартина прояснилось при этих словах, - может быть, Благодетели получили эту информацию, после того, как построили наш «Спутник Зари».

Джакомо усмехнулся:

– Может быть.

– Давайте не будем об этом, - сказала им Дженнифер. - Сейчас мы должны беспокоиться о том, как извлечь максимальную выгоду из пользования их библиотекой. Я думаю, нам необходимо около двух десятидневок, чтобы все изучить и подготовить доклад Гансу.

– Хочешь, поговори с Матерью Змей, - предложил Мартину Джакомо. _ Только ты, а не Ганс.

– Возьми с собой Паолу, - предложила Дженнифер. - Похоже, Братья уверены, что мы все разбиты по парам.

– Да, плохо, что Терезы нет здесь, - с тоской произнес Джакомо. - Ты и она, вместе, это было то, что им несомненно понравилось.

– Они любят работать с диадами. Вот, к примеру, со мной и Джакомо, - подтвердила Дженнифер.

– Если бы мы все любили друг друга и соединились вот так один с другим… - начал Джакомо.

– Они бы чувствовали себя в большей безопасности, - закончила Дженнифер.

Мартин усмехнулся:

– Хорошо, я так и поступлю.