Часть первая

Мартин сидел на переднем сиденье отцовского бьюика, в сумерках середины лета мчащегося по автомагистрали в Арегону. Залитое дождем шоссе трудно было назвать пустынным. Серо-голубое, с красноватыми всполохами, небо отражалось на мокрой и темной поверхности дороги, делая ее золотистой; вспыхивая фарами и сигнальными огнями, мимо проносились тяжелые грузовики - дворники переднего ветрового стекла настойчиво смахивали дождевые капли, в которых отражался весь этот блеск и ослепительное сияние.

Мартин чувствовал тепло и запах шерсти собаки Гейдж, которая протиснувшись между сиденьями, положила лапы и морду ему на колени.

– Отец, - спросил Мартин, - скажи, космос действительно пуст?

Артур не отвечал. Не было больше никакого шоссе, не было больше Земли. Не было и отца на Ковчеге - он остался на Марсе, где прошли уже века.

Мартин Гордон пошевелился, стараясь проснуться. Он с трудом открыл глаза и расжал кулаки. Соленая слезинка попала ему прямо в горло; закашлявшись, он окончательно пришел в себя. Пятна и полосы желтого и белого цвета разбегались по стенам просторной комнаты с высоким потолком - как огни мчащихся машин.

Мартин никак не ожидал проснуться именно здесь. Рядом с ним, в гамаке, спала девушка с внешностью феи - с темными, почти черными волосами.

– С тобой все в порядке? - спросила она, открыв глаза и слегка улыбнувшись.

– Думаю, да, - ответил он. - Просто я видел сон.

Последнее время Мартин часто видел сны, - особенно с той поры, как стал жить с Терезой. Он видел сны о Земле - приятные, но в тоже время и тревожащие.

– О чем?

– О Земле. Об отце.

Спустя восемь лет после смерти Земли дети покинули Центральный Ковчег и Солнечную систему и отправились в путешествие на Корабле Правосудия.

Через два года после их отлета - по времяисчислению Ковчега - оставшиеся в живых земляне были погружены в глубокий сон.

В то время, как на Ковчеге прошло два года, для детей на корабле - лишь один. Скорость корабля росла, время текло для них все медленнее, приближаясь ко времени Вселенной - земной год проходил для них за шесть с половиной дней. Вообще, годы стали для них измерением прошлого; годы остались в мире, которого больше не существовало.

Если родители Мартина еще и были живы, то они, как и другие спасенные земляне, жили на Марсе, переселившись туда после трехвекового сна на Ковчеге.

Для Мартина и других детей прошло за это время лишь пять лет.

Тереза подвинулась к нему поближе и, глубоко вздохнув, обняла.

– Тебе снится всегда одно и то же, - пробормотала она и снова уснула. Тереза засыпала удивительно легко. Мартин смотрел на нее, все еще смутно понимая, что же происходит. Он пытался разобраться в несовместимости прошлого - невероятно далекого во всех отношениях - и этой девушки, веки которой подрагивали во сне, а грудь плавно поднималась и опускалась.

Да, нить, связывающая ребенка с родителями, обрывается только после его смерти.

– Пожалуйста, темноту, - попросил Мартин, и ленты огней на стенах погасли. Он отвернулся от Терезы и, закрывая глаза, уже вновь видел ярко-красные полосы света и несуществующее голубое шоссе.

Если бы водители осознавали, как красиво подобное скопление машин, как прекрасен дождь, и как мало впереди осталось таких сумеречных вечеров!

Корабль Правосудия был построен на Земле, выкроен и собран из кусочков ее мертвого тела. Небольшой, обособленный мир, передвигающийся в пространстве почти со скоростью света. Сотни лет отделяли его от пыли и камней, оставшихся от дома.

Еще в начале путешествия дети окрестили корабль «Спутником Зари». Корабль, пяти сотен метров длиной, своим внешним видом напоминал змею, проглотившую три яйца. Диаметр каждой ступени - дети называли их дома-шары - был около ста метров. Между домами, вокруг соединяющих перемычек, висели резервуары с запасами газообразных веществ: водорода, лития, гелия, азота, кислорода, углерода, а также цистерны с пищей и топливом.

Первые два дома-шара принадлежали детям: огромные пространства были поделены на множество кают-отсеков, обстановка и даже размеры которых с легкостью варьировались.

«Спутник Зари» напоминал Мартину большую пластиковую клетку, которую дома в Орегоне сконструировала его мать. В лабиринте желтых трубок и коробок со стружками обитали два хомяка. У них была столовая, спальня, колесо для бега и даже пластиковый шар, прозванный отцом «модулем дальнего следования», в котором хомяки могли выкатываться из своего жилища - на пол, на ковер, в углы комнаты.

Помещений на корабле оказалось даже намного больше, чем это было необходимо для восьмидесяти двух детей. Каждая Венди и каждый Потерянный Мальчик выбирали себе по личной каюте, а при необходимости, использовали еще две или три.

В третьем, самом дальнем доме-шаре находился тренировочный центр и склады оружия. Перемычки между домами были напичканы различными трубопроводами. Вторая перемычка казалась очень узкой из-за выступа, который, по мнению Мартина, являлся частью двигателя корабля. Как двигатель работал и где он располагался, детям никто не объяснил.

Корабль был полон загадок. Большая часть огромного, но легкого «Спутника Зари» состояла из того, что роботы-момы называли «фальшивой материей». Она имела определенные размеры, сопротивлялась сжатию, но не обладала силой тяжести; без горючего «Спутник Зари» весил чуть больше двух с половиной тысяч тонн.

Дети тренировались, пользуясь оружием, устройство которого им было неизвестно. Без особой необходимости им ничего не рассказывали.

Перемычки корабля, с их изобилием извивающихся труб, идеально подходили для гимнастики и игр. Вот и сейчас тридцать Потерянных Мальчиков и Венди, два кота и три попугая, сражались, используя в качестве снарядов скомканную мокрую одежду. Вдоль наружней стены корабля, ниже прозрачной части корпуса медленно ползли пласты воды. Повсюду лежали глубокие черные тени, предлагая полное раздолье для игры в прятки.

Мартин окинул взглядом своих приятелей. Сейчас они напоминали ему шайку уличных грабителей. Он обратил особое внимание на нескольких: на Ганса Орла из Раптора - курносого, широкоплечего и коренастого парня с сильными руками, светлыми, коротко стриженными жесткими волосами, Ганс был самым старшим на корабле, на год старше Мартина; на Паолу Птичью Трель - грациозную малышку, с длинными черными волосами, заплетенными в красивую косу; на Стефанию, по кличке Перо Крыла - девушку с волосами, стянутыми в компактный хвостик, ее умные глаза светились нежностью; и на крупную Розу Секвойю - взгляд Розы, как всегда, выражал расстерянность и недоумение.

Дети визжали, свистели, подзадоривая друг друга, перебрасываясь комками одежды и пиная ее туда-сюда среди труб. Во всей этой возне не принимала участие только стоящая в стороне Роза.

Уже четыре года дети находились в невесомости. Они летали по кораблю, отталкиваясь от стен, а там, где это было неудобно, использовали лестничные поля или попросту карабкались друг на друга. Но интереснее всего было все же летать, поэтому дети старались передвигаться, ни к чему не прикасаясь - это стало своего рода игрой.

Кошки то вертелись между детьми, то прятались в тени. Попугаи пронзительно вопили, якобы выражая недовольство всем этим беспорядком, но, тем не менее, как и кошки, повсюду следовали за детьми.

Мартин напряг губы и резко свистнул. Игра сразу же прекратилась, но вокруг по-прежнему стоял гвалт: выкрики и насмешки. Дети, явно рассержанные вмешательством, все же начали подтягиваться к Мартину. Лестничные поля, переплетясь друг с другом, остались висеть в слабо освещенном пространстве пространстве между трубами и своим внешним видом походили на вьющуюся бумагу, дрейфующую в воде.

Дети окружили Мартина. Многие из них были полураздеты, некоторые спешно приводили в порядок мокрую одежду.

– Пора тренироваться, - объявил Мартин, - а отдохнуть можно и потом.

Мартина выбрали Пэном полгода назад. Пэн отвечал за всю стратегию, а сейчас наиболее важным для них делом были тренировки - отработка взаимодействия. До Мартина Пэном побывали уже пятеро ребят, первой - Стефания Перо Крыла.

Рекс Дубовый Лист, Стефания Перо Крыла, Нгуен Горная Лилия, Жанетта Нападающий Дракон, Карл Феникс, Джакомо Сицилиец, Дэвид Аврора, Майкл Виноградник, Ху Восточный Ветер, Кирстен Двойной Удар, Джэкоб Мертвое Море, Аттила Карпаты, Терри Флоридская Сосна, Алексис Байкал, Друзилла Норвежка, Торкильд Лосось, Лео Персидский Залив, Нэнси Летящая Ворона, Юэ Желтая Река - сегодня именно они тренировались под руководством Пэна. Каждый день он занимался с новой группой; всего их было пять. Раз в год группы перемешивались. Дети, навыки которых становились отточенными, переходили в группу более сложного тренажа.

Кожа детей - а была она и желтой, и белой, и коричневой, и черной - блестела от пота. Стройные и коренастые, высокие и приземистые, с манерами, весьма далекими от почтительности, но отнюдь и не наглыми, - в каком-то смысле, они являлись семьей, командой, сплоченной пятью годами полета. Родители Мартина вряд ли бы одобрили такое общество, но, тем не менее, оно существовало… Пока.

Двадцать юношей и девушек кувыркались и подпрыгивали в воздухе, одевая влажные комбинзоны. Комбинзоны Венди были синими, а комбинзоны Потерянных Мальчиков - красными. Одевшись, они последовали за Мартином через вторую перемычку к третьему дому-шару. А в это же самое время Ганс Орел уже предлагал оставшимся продолжить игру.

Лица, руки и ноги большинства детей были испещрены рисунками, подчеркивающими - к какому семейству принадлежал их обладатель. Эта принадлежность отражалась и в кличках детей; клички соответствовали пяти тематическим группам: Географические названия, Птицы, Семейство Кошачих, Лакомства, Растения, Дарования - всего двадцать одно семейство.

Пэн обязан был отличаться от всех, и Мартин следовал этому правилу - более того, он вообще никогда не раскрашивал себя, хотя формально принадлежал к семейству Деревьев.

Мартин, Рэкс - на щеках которого было изображено по дубовому листу, Стефания - с перьями попугая в волосах - и остальные, разукрашенные в том же духе, поднимались по тускло освещенной второй перемычке, погрузив пальцы рук и ног в лестничные поля. Расположенные рядом и будучи разнообразных оттенков - красного, зеленого, голубого и желтого, поля образовывали неяркую радугу - будто бы кто-то пролил краску.

У каждого из детей в руках был небольшой жезл из стали и стекла - цилиндрической формы, без каких-либо кнопок и подвижных частей. Жезлы выполняли функции средств связи и открывали доступ к мозговому центру корабля, к библиотеке и момам. Но никто из детей не знал, где территориально располагаются библиотека и мозговой центр, так же, как они не знали, сколько на борту момов и куда те исчезают, когда пропадают с глаз.

В извилистом коридоре перемычки ощущался запах, присущий помещениям, неподалеку от которых проходят занятия физкультурой. Приглушенный звук голосов и блики света отражались от выступающих повсюду темных полусфер, изогнутых трубопроводов и разнообразных, но чаще кубических, со сглаженными углами, конструкций. Поток свежего, прохладного воздуха из кормового дома-шара становился все ощутимее. У детей было очень острое обоняние, они различали малейшие изменения запаха. Они узнавали друг друга по запаху так же хорошо, как и визуально. С той поры, как дети попали на «Спутник Зари», они ни разу не простужались; да и ничто на корабле, кроме кошек и собак, не могло вызвать у них аллергической реакции. Дети были вполне здоровы, продолжительность состояния невесомости никак не сказывалось на них - по крайней мере, не вызывало пагубных последствий. Незначительные раны и царапины заживали очень быстро. Беременность у девушек не наступала.

В течение пяти лет дети непрерывно обучались и тренировались - сначала под постоянным руководством момов, потом, когда общая организованность детей возрасла, под руководством лидеров и учителей, выбранных из их же рядов. В самом начале путешествия детей разделили на четыре команды: навигаторов, проектировщиков, механиков и исследователей. Мартин был зачислен в команду навигаторов и изучал приемы управления кораблем. Однако через несколько месяцев он нашел, что навигация - скучное и ненужное занятие, так как «Спутник Зари» управлялся автоматически. И хотя все дети знали, что получают знания для собственного же блага, применяли они их пока только в нескончаемых упражнениях и тренировках. Мартин стал все больше интересоваться механикой и исследованиями.

Миссия, к которой готовили детей, была чрезвычайно ответственной: если им удастся найти цивилизацию, которая создала машины-убийцы, уничтожившие Землю, они должны были провести там расследование и осуществить Правосудие. Суть Закона была объяснена детям в самом начале полета: «Все разумные существа, ответственные за изготовление самовосстанавливающихся машин и других аналогичных изобретений - средств разрушений, а также все причастные к такому производству, должны быть уничтожены.» Жестокая категоричность Закона, выраженная столь четкими и холодными словами, поразила каждого из детей.

Соблюдение Закона контролировалось и осуществлялось альянсом цивилизаций, а конкретно - Благодетелями, которые и строили Корабли Правосудия для поиска роботов-убийц и их создателей.

Закон также требовал, чтобы оставшиеся в живых земляне приняли участие в поисках и уничтожении убийц. Погубившие Землю, бойтесь ее детей!

Уничтожение развитой цивилизации было опасным и трудным делом - даже при наличии оружия, имевшегося на борту Корабля Правосудия. И все-таки, у этого маленького и сравнительно простого летательного аппарата имелись шансы уничтожить более мощный и сложный. Момы обучали детей тактике и общей стратегии: как использовать оружие, как избежать неожиданных столкновений, как защититься от мощных атак.

Но момы рассказывали далеко не все, что хотелось бы знать детям, поэтому со временем недоверие и неуверенность молодых землян возрастали.

Мартин старался не думать об этом, с головой погружаясь в учебу, тренировки и обязанности Пэна. Однако, как ни старался он отделаться от навязчивых мыслей, как ни пытался забыть Теодора Рассвета - этого ему не удавалось.

Теодор был другом Мартина - можно сказать, единственным другом в начале полета. Вдвоем, за разговорами, они проводили часы. Мартин помогал Теодору проводить анализы воды, взятой из земных водоемов, а также составлял компанию в изучении микроорганизмов, ракообразных, личинок насекомых из биологических архивов корабля.

Но на третьем году путешествия Теодор повесился, воспользовавшись для этого лестничным полем, а момы даже не попытались остановить его. Свобода выбора.

Момы никогда не воспитывали детей и не отдавали прямых приказов, но зато и не защищали детей друг от друга.

Интересно, вмешаются ли момы, если мы все разом попытаемся покончить с собой? Или если начнем воевать друг с другом?

За время путешествия уже трое покончили с собой.

Когда-то детей было восемьдесят пять…

Задумчивые и молчаливые, дети столпились в центральной части третьего дома-шара, неподалеку от Мартина. Здесь было светло, как в солнечный день, со всех сторон струились различные по яркости лучи и потоки мягкого серебристого света.

Последние три года дети тренировались на настоящих кораблях - тех, что планировалось, будут использоваться в реальном бою. Но пока они еще не совершали полетов в открытом космосе, а ограничивались полусферой, где хранилось оружие, довольствуясь имитацией. Но хотя эти смоделированные полеты были очень близки к реальности, дети уже начинали ворчать. Сколько можно играть в игрушки? Мартин очень хорошо понимал их настроение. Действительно, когда же будут настоящие полеты?

– Подойдите ко мне поближе, - обратился к детям Мартин. Они образовала около него полукруг. - Сегодня мы сделаем вот что… - он передал информацию со своего жезла на жезлы детей, и они смогли самостоятельно ознакомиться с тем, что он запланировал несколькими часами раньше. - Мы будем иметь дело с кинетическим оружием противника, с засадой, расположенной вблизи планеты. Планета - газовый гигант, и мы ведем «Спутник Зари» на дозаправку.

Графические изображения иллюстрировали описанную ситуацию. Дети и раньше выполняли это упражнение. Оно было очень полезным, так как совершаемые маневры можно было использовать и в иных ситуациях.

– Итак, давайте, начнем. Сегодня - четырехчасовое занятие в тройном темпе.

Дети застонали. Тройной темп был очень изнурителен, - правда, он давал им возможность побыстрее освободиться, а Мартину - еще до обеда успеть сделать отчет для момов за прошедшие десять дней.

Внешне арсенал оружия напоминал огромный прыщ на левом борту третьего дома-шара. Мартин повел группу к широкой перегородке, отделяющей склад от остального помещения. Гладкая, без каких-либо опознавательных знаков, вогнутая стена внезапно раскрылась - все сразу же ощутили холод. Стефания, улыбаясь, не преминула сделать великодушный жест:

– Ты первый, командир.

И Мартин первым полез в эту пещерную темноту.

Здесь хранилось все пилотируемое оружие, включая дистанционно управляемое, а также прочее мобильное, маневренное снаряжение.

Мартин окинул взглядом помещение. В невесомости понятия «верх» и «низ» имели весьма расплывчатое значение. «Вверх» обычно означало движение к носу корабля, «вниз» - к корме: можно было подняться в отсек, спуститься из отсека, подняться к носу корабля и опуститься к третьему дому-шару.

Внутри арсенала находились миллионы крошечных роботов - производителей и манипуляторов. Они серыми пузырями покрывали унылые серо-коричневые стены и походили на спорангий на листьях папоротника; некоторые были размером с микроб, некоторые достигали метра в ширину, большая часть не превышала размера человеческого ногтя. Производители могли проникать в глубь поверхности планеты и из имеющегося там сырья создавать оружие массового уничтожения. Манипуляторы проникали в оборудование и технику противника и разрушали их изнутри.

На кронштейнах висели матово-серые трубы - толщиной около трех метров и длиной от десяти до двадцати пяти метров. Цилиндры - яйцеобразные, блюдцеобразные, в виде запакованных сосисок с шипами, от пяти до двадцати пяти метров в поперечнике - были сложены в два, а кое-где и в три ряда. Все вооружение окутывало специальное ограничивающее поле.

Каждый раз, посещая арсенал оружия, Мартин чувствовал себя, как в музее абстрактной скульптуры или - в голову приходило странное сравнение - как внутри гигантской бактерии.

Стиль помещения, если вообще можно говорить о стиле таких примитивных форм, был вполне в духе роботов, Центрального Ковчега и Корабля Правосудия: утилитарность, приглушенные тона, повсюду мягкий, ничем не покрытый металл.

Когда-то Мартин, не поленившись, пересчитал все оружие, находящееся на борту корабля: девяносто единиц, не считая тех, что, как пузыри, торчали из стен.

– Давайте начнем, - предложила Стефания и устремилась к бомбардировщику. Вскоре все стояли рядом с лично к ним приписанными небольшими кораблями-челноками.

Двери бомбардировщиков и снайперов с легким шипением отворились. Дети, ловко подсаживая друг друга, залезли в машины. Как только люки бесшумно закрылись, трапы сразу же исчезли.

Мартин занял свое место последним и тут же ощутил, как кресло начало трансформироваться, плавно облегая его тело.

– Это судно принадлежит Мартину Кедру, - объявила машина холодным металлическим голосом. Мартин не понимал, почему голоса машин, голоса момов и голос мозгового центра так сильно отличаются друг от друга. Он был убежден, что все они - единое целое, и, тем не менее, голоса кораблей были металлическими, момов - теплыми, но безликими, а голос мозгового центра, который дети слышали очень редко - мягким и приятным.

Подобных вопросов - вопросов без ответов - на корабле было много.

Машина попросила Мартина перенести план действий на экран компьютера, и тренировка началась.

Они скользили по верхушкам облаков газового гиганта, в три раза большего, чем Юпитер, - в то время, как Корабль Правосудия, окутанный светящейся плазмой, лишь слегка задевал верхние слои атмосферы. Огромные, похожие на крылья, ковши «Спутника Зари», торможение которого достигало дюжины g, извлекали из плотной атмосферы сгустки водорода, метана и аммиака. Челноки-охранники летели впереди, и при внезапном столкновении с вооруженным врагом использовали энергетическое поле самого Корабля Правосудия.

Как всегда, дети отлично справились со своей задачей.

Подобные тренинги проводились уже в течение нескольких лет, для детей это стало привычным делом. Работа превратилась в игру, совершенно оторванную от реальной жизни. Имитация действий были очень прадоподобной, однако новых навыков у обитателей «Спутника Зари» давно уже не появлялось.

День за днем, месяц за месяцем, год за годом, они тренировались и тренировались, повторяя одно и то же…

Со временем Мартин все сильнее ощущал, как нарастает всеобщее раздражение. Он был Пэном уже шесть месяцев и чувствовал ответственность за настроение команды.

Пробираясь между многочисленными трубопроводами первой перемычки, Мартин направлялся в учебную комнату, находящуюся в первом доме-шаре. Там он должен был встретиться с момами - он отчитывался перед ними каждые десять дней.

На борту «Спутника Зари» текло свое время: в сутках было двадцать восемь часов, в месяце - три декады, в году - двенадцать месяцев.

Каждый раз, отчитываясь, Мартин рассказывал момам, чем занимались и чего достигли дети, а затем выслушивал замечания, если они, конечно, были.

Преодолев перемычку, Мартин поднялся в дом-шар и, спустившись вниз по длинному цилиндрическому коридору, оказался в его центральной части. У широкого люка лестничное поле остановилось, он толкнул дверь и, схватившись за металлический шест внутри, ловко проскользнул в помещение.

Здесь было темно и прохладно. Свет, проникавший из коридора, образовал причудливое пятно на вогнутой стене. До назначенного времени оставалось четверть часа. Пока Мартин был один.

В условиях невесомости учебная комната приняла форму двух колес, проезжавших одно сквозь другое и остановившихся в тот момент, когда их центры совпали. На одной из стен располагалось окно полусферической формы; но темное пространство за окном, наполненное мерцающими звездами, было все той же имитацией, как и многое другое на корабле. «Спутник Зари» двигался с такой скоростью, что Вселенная за бортом выглядела совсем не так, как эта симпатичная имитация. Звезды снаружи в действительности были размыты, искажены и сливались в одно мерцающее кольцо вокруг корабля, голубое - с той стороны, куда они летели, и красноватое, со множеством узких цветных полос в середине - с другой. Впереди лежало пространство, обманчиво кажущееся пустым, на самом же деле - заполненное губительной радиацией, позади - зияла другая темная яма, пораженная причудливыми частицами ренгеновского излучения с красным смещением - в ней гибли и видоизменялись галактики; мертвые звезды, как вампиры, пожирали вновь возникающих.

Сначала звездное небо показалось Мартину похожим на то, что он видел с Земли, но потом он нашел, что не видит ни одного знакомого созвездия. «Спутник Зари» улетел слишком далеко. Расположение ярчайших звезд изменилось радикально.

Мартин достал из кармана жезл и, отпустив его, оставил висеть в воздухе. Они медленно дрейфовали в сумерках, отдавшись на волю праздным воздушным потокам. Мартин не спеша написал большими буквами: Тереза, Вильям. Первое имя засветилось розовым электрическим светом, второе - голубым.

Указательным пальцем он написал под розовыми буквами: Пять лет мы жили рядом, но только за последние десять дней я понял, что ты значишь для меня, и что ты чувствуешь по отношению ко мне. Почему мы не замечали этого раньше? Я думаю о тебе постоянно. Я скучаю по тебе, если тебя нет рядом даже несколько минут. Это не только непреодолимое физическое влечение, это родство душ. Это зов, подчиняясь которому две частицы безошибочно находят друг друга в огромной Вселенной. Их, как и нас с тобой, Тереза, ведет Бог, я чувствую его участие в нашей любви. Почему мы не поняли этого раньше?!

Послание Терезе мерцало всеми буквами - жезл вопрошал, будет ли Мартин продолжать, или уже можно отсылать письмо. Мартин продолжил:

Я говорил с Вильямом о наших с тобой отношениях. Он одобрил их - по крайней мере, не возражал. Мне кажется, наша дружба с ним от этого не пострадает, хотя, признаюсь, я чувствую теперь с ним не так свободно, как раньше. Вероятно, он догадывается обо всем, что происходит между нами, но ведет себя очень благородно. Я понимаю, что ты винишь себя за то, что стала причиной разрыва уже сложившихся отношений, но, пойми, Тереза, нам все равно никуда друг от друга не деться. Ты не должна думать, что из-за тебя мои отношения с Вильямом изменятся. Никто и ничто не помешает нам с ним оставаться братьями.

Я скучаю по тебе, - даже тогда, когда занят работой. Пусть это покажется наивным, но любовь к тебе - самое сильное чувство, которое я когда-либо испытывал. И я хочу, чтобы ты знала это.

Мартин несколько раз перечитал написанное, морщась от несвойственной ему откровенности. Даже в детстве, среди друзей, он никогда не позволял себе полностью раскрываться перед другими. Сейчас он вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, хотя в свои двадцать два был одним из самых старших на «Спутнике Зари». Тереза была на три года младше его, Вильям - на год.

– Отправляй, - приказал он жезлу, и имя Терезы вместе с посланием исчезло. Лишь одиноко мерцало имя Вильяма. - Я думаю, - счел нужным объяснить жезлу возникшую паузу Мартин. Но как он мог думать о Вильяме, когда все его мысли принадлежали Терезе?

По иронии судьбы, как ни старался Мартин в свое время быть выше эмоций и сохранить дистанцию со всеми, в конце концов, он не устоял перед желанием иметь друга. Вильям оказался самой подходящей для этого кандидатурой.

Благодаря некой отстраненности от всеобщей суеты, Мартин сохранил независимость и заслужил уважение товарищей. Его выбрали Пэном, и девушки стали проявлять к нему особый интерес, и, как и следовало ожидать, он тоже не оставлял их без внимания.

Вильям не вмешивался в его дела, понимая, что, скорее всего, и сам бы вел себя подобным же образом, будь он Пэном. Но случилось то, что неминуемо должно было случиться - Мартин потерял свою отстраненность. То, что поначалу казалось лишь простым ухаживанием за Терезой и невинным сексом привело к отношениям, которых Мартин так долго избегал. Но, в конце концов, когда-нибудь это должно было случиться.

Но в нем еще жил страх любви, страх потери - страх даже не разлуки, а смерти. Каждому на корабле были знакомы подобные чувства. Ведь все они потеряли Землю и все, что с ней связано - дом, родителей, друзей.

Они представляли из себя большее, чем просто детей, посланных в бессрочный крестовый поход. Они были карающими ангелами, солдатами, хотя и не проверенными в бою и до конца не осознающими своей силы, но прекрасно обученными и владеющими огромным потенциалом. Без сомнения, они используют этот потенциал, если им придется выполнять миссию. Но все ли останутся живы?

Что касается Вильяма, то Мартин решил объясниться с ним лично и приказал жезлу стереть имя друга. Затем он поднял руки и согнул палец - тонкий луч зеленого света пересек пространство. Еще одно движение пальца, и свет хлынул потоком в учебную комнату. Оттолкнувшись от стены, Мартин начал медленно летать по комнате, скрестив руки на груди и вытянув длинные стройные ноги. В ожидании мома он разглядывал звездную сферу.

Фигуру и правильные черты лица Мартин унаследовал от отца. От отца же Мартину достался беззлобный характер и острый ум. Но миндалевидные глаза, чувственные пухлые губы, слегка выступающие вперед верхние зубы подарила ему мать.

Мом вошел беззвучно и остановился позади Мартина - короткий толстый сплющенный цилиндр, высотой около метра, цвета то ли тусклой меди, то ли латуни, с головой в форме шишки, без лица, рук и ног.

– Я готов тебя выслушать, - объявил мом. В голосе робота звучали властные ноты. Однако он никогда не требовал, не приказывал, только информировал и направлял.

– У нас все в порядке, - начал докладывать Мартин. - Все выглядят вполне здоровыми. Но у четырех человек напряженные отношения с остальными. У Рекса Дубового Листа всегда с этим были проблемы, но остальных я попытаюсь вернуть в группу. Хуже всего обстоят дела с Розой Секвойей. Да, она посещает собрания, выполняет всю необходимую работу, приходит посмотреть, как мы играем, но у нее совсем нет друзей. Даже с девушками она почти не общается.

А так… Упражнения выполняются хорошо. Мы только что имитировали управление кораблями-челноками на орбите планеты, отрабатывали маневры по защите корабля, выброс производителей и манипуляторов. Полагаю, вы и сами все уже знаете.

– Да, я знаю, - подтвердил мом.

Мартин напрягся. Ему было неприятно говорить об одном и том же несколько раз. И все же он сказал:

– Я считаю, мы готовы для настоящей работы в космосе. Нас утомили бесконечные имитации. - Уже в третий раз Мартин предлагал вынести упражнения за пределы корабля. Об этом просто мечтали все дети. - Пять с половиной лет - долгий срок. Мы прошли длинный путь и уже готовы…

– Понятно, - сказал мом. - Продолжай.

– Полагаю, мы уже взрослые, вполне сформировавшиеся люди. Кстати, я уже говорил о тренировках вне корабля в прошлом отчете.

– Да, это не новость для меня. Я ожидал услышать нечто подобное.

– Я снова и снова говорю об этом, потому что это очень важно для нас, - Мартина раздражала неопределенность слов робота. - Я пытаюсь сохранить… равновесие в команде, чтобы все могли сосредоточиться на выполнении заданий. Иногда это помогает - мы стали лучше производить разведку. Но мы плохо информированы, и это всех беспокоит. Мы хотели бы принимать более активное участие в жизни корабля. Я предлагал это и раньше.

– Да, я помню, - отозвался мом.

– Но я не вижу никаких результатов.

– Нет причин для беспокойства. Вы все делаете правильно.

Не утруждая себя, как и прочие момы, знанием этикета, робот просто повернулся и плавно заскользил по направлению к выходу.

Мартин набрал в рот побольше воздуха, с шумом выдохнул и хотел было последовать за роботом, но заметил в дверях Хакима Хаджа. Тот пропустил мома и направился к Мартину.

– Привет, начальник, - шутливо расшаркался Хаким и, скрестив ноги, устроился неподалеку от Мартина. - Как дела?

– Как обычно, - Мартин недовольно махнул рукой в сторону двери. - Дружелюбие кирпичной стены.

– Понимаю… - Хаким возглавлял исследовательскую группу. Он был пониже Мартина на семь-восемь сантиметров - смуглокожий, с большими загадочными темными глазами и тонким прямым носом. Хаким говорил по-английски с сильным оксфордским акцентом. Вывести этого парня из себя было практически невозможно. Он сохранял хладнокровие, даже если вокруг него бушевали страсти. - Ну что ж, и это неплохо.

Когда-то, пару лет назад, Мартин брал у Хакима уроки арабского, чтобы читать детские книжки из библиотеки корабля. Общепринятым языком на корабле, как и на Центральном Ковчеге, был английский. Земля погибла как раз на пике всеобщей американизации.

– Мы кое-что обнаружили. Прежде чем обсудить это с момами, я решил побеседовать с тобой. Если ты сочтешь нужным, мы вообще не будем их ставить в известность, пока не найдем более убедительных доказательств, - Хаким всегда осторожно и немногословно говорил о работе своей команды.

– Но ведь я только что отчитался… - удивленно напомнил Мартин и тоже принял положение лотоса, но его поза была менее грациозной, чем у приятеля.

Хаким извинился:

– У нас еще нет достаточных доказательств, чтобы вынести окончательное решение. Но если верить тому, что мы получили по дистанционной связи… - Он резко оборвал сам себя, снова извинился и сказал, - Ну это все, конечно, на твое усмотрение, Мартин.

– Перестань оправдываться и ходить вокруг да около, Хаким.

– Хорошо. В общем, так… Мы обнаружили группу из трех звезд на расстоянии меньше светового года от нас. Спектр двух из них указывает на наличие радиактивных и прочих элементов в пропорции, близкой к той, что упоминались при описании зондов-убийц.

Прибегнув к жезлу, Хаким ознакомил Мартина с результатом исследований. Перед ними вспыхивали цифры, диаграммы, чертежи - язык, изобретенный момами, стал для них привычным и естественным. Среди формул и чертежей появилось изображение трех звездных систем. Цифры сообщали, что эти звезды отдалены друг от друга более, чем на триллион километров.

Классификация звезд у момов базировалась на различии в массе, диаметре, яркости, возрасте и содержания так называемых «металлов» - элементов, удельный вес которых превышал удельный вес водорода и гелия. Мартин знал эту шкалу, как свои пять пальцев. Ближайшая звезда, Масленка, была ярко желтой. Ее масса и диаметр составляли около девяти десятых солнечной, а содержание «металлов» оказалось достаточно высоким. У второй звезды, Подсолнечника, «металлов» было гораздо меньше, а масса в полтора раза превышала солнечную. Третья звезда в этой группе, названная Огненной Бурей, был сверкающий красный гигант. В системе Масленки насчитывалось четыре планеты, две из них - тоже гиганты, но с необычно бедным содержанием газа.

Хаким заметил интерес Мартина к этим планетам:

– Они значительно беднее по качественному и количественному составу, чем можно было ожидать. Возможно, в прошлом здесь велась добыча газа.

Мартин нахмурился. Трудно заправить Корабль Правосудия там, где уже поработала древняя, высокого уровня, цивилизация.

Рядом с Масленкой находились две каменистые планеты и несколько - что-то около пяти - небесных тел, суммарная масса которых примерно равнялась массе Луны.

В системе Подсолнечника - тусклого желтого газового гиганта - было десять планет, две из которых также являлись газовыми гигантами. Огненная Буря была окружена лишь небольшими обломками, но имея диаметр девяносто миллионов километров, она могла, раздувшись, проглотить несколько планет.

Перед глазами Мартина мелькали цифры, он пристально смотрел на экран, выискивая нужную информацию. Он проанализировал внутренний спектр звезд и заметил странные участки с необычно высоким уровнем инфракрасного излучения. Технически развитая цивилизация поработала, по крайней мере, вокруг двух из планет - Масленки и Подсолнечника.

– Как давно началось расширение Огненной Бури? - поинтересовался Мартин у Хакима.

– Что-то около пяти тысяч лет назад.

– Они вооружены?

– Цивилизация системы Масленки явно вооружена. Насчет Подсолнечника у нас точных сведений нет.

– Странно, у них нет никаких защитных оболочек… - задумчиво произнес Мартин.

– Нет, - кивнул Хаким.

Оболочка вокруг каждой звезды - это сложная конструкция Дайсона из многочисленных орбитальных сооружений, в несколько слоев окружающих звезду. Если бы она присутствовала, то непременно изменила бы внешний облик системы, отраженные сигналы с планеты ограничились бы тусклыми инфра-красными лучами. Мартин просмотрел всю информацию, которую несли потоки мельчайших частиц, дрейфующие вокруг звезды - так называемые потоки межзвездной пыли - и ему стало не по себе.

Корабль Правосудия находился на расстоянии восьми триллионов километров от ближайшей звезды - Масленки. Мартин вытянулся и прикоснуться к светящейся геометрической форме, медленно пульсирующей рядом с изображением звезды. Она раскрылась как цветок соединением пентогональных лепестков. В поисках желаемой информации Мартин изучал лепесток за лепестком.

– На орбите Масленки присутствуют и другие объекты, помимо тех пяти, что мы уже видели, не так ли? Тебе не кажется, что это указывает на то, что они вооружены?

Хаким кивнул. Мартин проверил все темные места, отметил колебания яркости, а также проанализировал непрерывные спектры звезд, оценивая линии их поглощения, возникающие - в межзвездной пыли, внешней защитной оболочке и в атмосфере самой планеты.

Корабль Правосудия не высылал вперед своих собственных разведчиков. Непонятно, откуда появилась подобная информация, ведь получить ее без разведки явно невозможно?

– Я дополнительно получил эти сведения три месяца назад от момов, - угадал мысли Мартина Хаким. - Они уже давно следят за этой группой звезд. Возможно, тысячи лет.

Машины Благодетелей, победившие убийц в Солнечной системе, в свое время собрали все, что от них осталось, и проанализировали состав собранного: наличие в нем радиоактивных элементов, пропорции других составляющих. Мартин предполагал, что Благодетели, имея сведения об обитателях галактик, удаленных от Солнечной системы на несколько тысяч световых лет, послали «Спутник Зари» именно туда, где он мог встретить звезду, соответствующую полученным пробам. Но возможно, момы знали и большее…

Внезапно Мартина стало тяготить общество Хакима. Также неожиданно он вдруг страстно захотел, чтобы вся команда разделила с ним ответственность, чтобы она поддержала все его выводы, и чтобы при этом непременно присутствовал мом. Мартин весь дрожал от волнения.

– Совпадает ли состав проб? - спросил он.

– Аналитические расчеты перед тобой, - заметил Хаким с легкой укоризной.

Мартин покраснел и дотронулся еще до одной геометрической фигуры, отмеченной символом атома. Она раскрылась. Сравнительный спектральный анализ исходных проб и проб состава планеты указывал на их почти полную идентичность. Роботы-убийцы теоретически могли быть изготовлены в этой звездной системе.

Дополнительные сведения поступили сразу же после запроса Мартина. За последние тысячелетия четыре соседних обитаемых мира, находящиеся в пределах двухсот девяноста световых лет, не раз подвергались нападению, в результате которых стали неузнаваемы. В объеме этого пространства находилось около миллиона трехсот тысяч звезд - примерно по одной звезде на каждые семьдесят восемь с половиной световых лет. Пять цивилизаций, включая и земную, были уничтожены. Только две из них, кроме Земли, сумели спасти оставшихся в живых.

Но где же эти уцелевшие? На других Кораблях Правосудия?

Четыре звезды, подвергшиеся нападению, лежали внутри гипотетической сферы, в которой были вычерчены предполагаемые траектории движения вражеских зондов, - с учетом скорости их воспроизводства, то есть с учетом того, насколько быстро они могут заполнять собой данное пространство.

Центр этой сферы находился в двух световых годах от группы Масленка - Подсолнечник - Огненная Буря.

Хаким уже был знаком с этими сведениями, сейчас же он с нарастающим возбуждением пытался расшифровать детали, которые казались ему не слишком понятными, но весьма интригующими.

– Да, занятно… - пробормотал Мартин, нервно сжимая и расжимая пальцы - По-моему, это очень интересно.

Хаким улыбнулся и кивнул. Оторвавшись от своих расчетов, он внимательно наблюдал за тем, как Мартин еще раз просматривает результаты исследования.

Когда-то на Земле отец Мартина сравнил попытку уничтожить вражеские зонды с убийством Капитана Кука аборигенами Гавайских островов. Для островитян Кук был могущественным представителем технически развитой цивилизации.

Если убийцы Земли жили на орбите одной из этих звезд Кораблю Правосудия предстояло столкнуться с очень могущественной цивилизацией. Она развита настолько, что контролирует две, а, возможно, и три звездные системы, регулирует все изменения, происходящие вокруг, и вероятно, даже способна оградить звезду от поглощения красным гигантом.

Если их враги находились здесь, то перед детьми вставала задача посложнее, чем перед аборигенами, убившими Капитана Кука.

Эти противники казались столь непостижимыми для человеческого разума, как непостижимо далек от Мартина был сейчас его пес Гейдж, прах которого летал где-то вокруг Солнца.

– Идентичность проб… Я бы не сказал, что она абсолютна, - тихий спокойный голос Хакима прервал размышления Мартина.- К тому же, звезды могли получить кое-что из облака сверхновой. Но пробы действительно похожи. Ты видел соотношения калия и аргона? А концентрацию иридия?

Мартин кивнул. Затем он поднял голову и сказал:

– Все выглядет вполне прилично. Отличная работа, Хаким.

– Впервые получился такой определенный результат, - Хаким явно ждал, какое же решение примет теперь Мартин.

– Давай-ка, сначала обсудим все это всей командой, а затем обратимся к момам.

Хаким вздохнул и улыбнулся:

– Правильное решение.

Сигнал, прошедший по всем жезлам, звал детей на общее собрание - первое для Мартина, на котором он играл роль старшего. Поодиночке и группами дети устремились по направлению к первому дому-шару. За ними в учебную комнату пробрались любители многолюдных сборищ - три кошки и четыре попугая.

Георг Дэмпси, пухлый юноша из семейства Атлетов, приблизился к Мартину вплотную и внимательно посмотрел на него:

– Хорошие новости? - Георг, как никто другой, умел угадывать настроение по выражению лица собеседника.

– Воэможно, у нас появился кандидат на нашу конечную цель, - ответил Мартин.

– О, это что-то новое и потрясающее… а это не очередная тренировка? - заволновалась маленькая, похожая на мышку, Джинни Шоколадка. Она говорила на двадцати земных языках и претендовала на то, что лучше всех понимает момов. На руках Джинни укачивала уютно устроившуюся кошку. Кошка посмотрела на Мартина красивыми желто-зелеными глазами и зевнула.

– Обнаружена высоко развитая цивилизация, - пояснил Мартин. - Исследовательская группа представит результаты расчетов.

Оттолкнувшись от трубопровода, Джинни перекувырнулась в воздухе, дернув при этом разомлевшую кошку за хвост. Девушка не сильно разогналась, предусмотрительно выбрав для приземления медленно двигающееся лестничное поле. Ее веселье мгновенно передалось и другим детям - подпрыгивая и пританцовывая, некоторые из них тут же на ходу начали переодеваться в комбинзоны, засовывая снятую одежду в ранцы.

– Что, кажется, удача? - спросил у Мартина Ганс Орел, когда они столкнулись нос к носу в первой перемычке. Ганс, подобно Кристоферу Робину, был вторым в команде. Мартин выбрал его не случайно - к Гансу прислушивались все, он нравился многим. К тому же, он был сильной личностью - Мартин видел в нем скрытые резервы.

– Посмотрим…

В зале уже собрались восемьдесят человек. Отсутствовало всего лишь двое. После переклички Мартин быстро выяснил, что нет Вильяма Оперение Стрелы и Эйрин Ирландки. Соединившись с жезлами отсутствующих, он напомнил им о собрании. Почувствовав угрызения совести, Мартин попытался представить, чем же таким важным может заниматься сейчас Вильям, раз он проигнорировал сигналы жезла. Подобное поведение не было для него характерным. Может быть это из-за меня?

Рядом с Мартином расположилась Роза - грузная, с рыжими перепутанными волосами и большими руками. Она была почти такого же роста, как и Ганс.

Где-то в средних рядах мелькало лицо Терезы. Короткие темные волосы и маленькая сильная фигурка притягивали взгляд Мартина. Внезапно его охватило страстное желание.

Когда же он видел ее в последний раз? В семь часов… Сейчас она была сдержанной, замкнутой. Ее глаза лишь слегка расширились, когда Мартин взглянул на нее в упор, в них не появилось никакого намека на страсть, их объединяющую.

Других в толпе Мартин, случалось, не замечал и неделями.

У каждого из детей в памяти сохранился облик мертвой Земли. Они видели ее гибель - агонию, длившуюся часы, обломки, летающие по орбите. Однако некоторым в то время было всего пять-шесть лет, и эта трагедия нашла отклик больше в кошмарных снах, чем в сознательных образах. Мартину тогда исполнилось уже девять.

Теперь же они говорили о Работе, и все воспринималось всерьез.

Мартин вызвал на трибуну Хакима. Тот, воспользовавшись жезлом, показал группу из трех близ расположенных звезд и пояснил, какой информацией об этих звездах они на данный момент располагают. Закончил он анализом причин гибели планет, расположенных неподалеку от названной группы.

– Мы должны решить, полетим мы туда или нет, - обратился к собравшимся Мартин. - Приблизившись к звездам, мы можем собрать намного больше информации. Но, с другой стороны, мы станем более заметны для потенциального противника. Поэтому в первую очередь, мы должны решить, следует ли нам рисковать.

– Пусть момы выскажут свое мнение, - из глубины зала выкрикнула Ариэль Боярышник. - Нам до сих пор не сказали всего. Мы не можем принять окончательного решения, пока не узнаем… - Ариэль не проявляла симпатии к Мартину. Ему вообще казалось, что ей не нравится ни один из Потерянных Мальчиков. Впрочем, он не имел ни малейшего представления о ее сексуальных вкусах. Ариэль была раздражительной и самоуверенной. Однако ей нельзя было отказать в остром уме.

– Стоит ли опять терять время на бесплодные разговоры? - перебивая ее, мрачно поинтересовался Мартин.

– Если мы собираемся принять решение, которое включает долю риска, мы не можем позволить себе ошибиться, - упорствовала Ариэль.

– Давайте все же не будем… - еще раз попытался остановить ее Мартин.

– Ты ведешь себя так, будто бы не сомневаешься в том, что будешь Пэном и в момент подхода к звездам, - резко бросила ему Ариэль. - Может, позволишь высказаться и тем, кто, возможно, будет Пэном после тебя?

– Если разведка пройдет успешно, Мартин останется Пэном до окончания Работы, - твердо сказал Ганс.

Ариэль, немного смешавшись, быстро взглянула на Ганса:

– Но мы можем выбрать и нового Пэна. Это наше право.

– Да. Но мы сейчас не для этого собрались. Давайте не будем терять время, - спокойно сказал Ганс.

– Да пошел ты…, холуй! - взорвалась Ариэль.

– Вон! - не выдержал и Мартин. Затем он спросил уже более спокойным голосом, - Меня поддерживает хотя бы одна девушка?

– Я поддерживаю тебя, - взглянув на Мартина большими, безмятежными глазами, отозвалась Паола Птичья Трель.

– А ты проведи-ка часок в коридоре, - приказал Мартин Ариэли. Та пожала плечами и покинула учебную комнату.

– Ты ведь поговоришь с ней после, правда? - мягко, без нажима, поинтересовалась у Мартина Паола.

Он ответил не сразу - ему было стыдно. Пэн должен быть спокоен, не должен управлять в гневе.

– Я перескажу ей все,что мы решим, - сказал он после непродолжительной паузы.

– Но она тоже должна участвовать в принятии решении. Если голосование будет спорным, ты учтешь и ее мнение, не так ли?

– Да, конечно, - подтвердил Мартин. Но он не думал, что возникнут споры. Все они были очень нетерпеливы, и это могло оказаться решающим фактором.

– Ты смягчишь ваши разногласия, - не отставала Паола. - Ты Пэн и не должен игнорировать Ариэль. Ведь это очень ранит.

– Да, конечно, я непременно поговорю с ней, - успокоил девушку Мартин. Затем он поднял жезл. - Теперь у вас достаточно информации для того, чтобы принять решение - высылать нам разведчиков или нет. Пусть каждый из вас проведет самостоятельный анализ ситуации.

Но математические расчеты в данном случае представлялись сложными, к тому же, не гарантировали абсолютно точного ответа. Вероятность обнаружения искомых звезд при отправке исследовательских зондов на такое расстояние казалась незначительной. И все-таки шанс был.

Мартин закрыл глаза и снова мысленно пробежался по цифрам, используя метод, которому научился у момов - основанный на изначальной способности правильно оценивать дистанцию и скорость. Для этого метода не требовались какие-то особые умственные способности, он состоял в быстром здравом математическом расчете. Этот метод в свое время был разработан Левисом Кэроллом и был назван им арифметической обработкой данных момов. Дети окрестили его «момерафом».

Закончив вычисления, Мартин окунулся в простое созерцание сходимости пространств и плоскостей, седловин и холмов, крутящихся шаров и цветных разводов. Вскоре он представлял их себе так четко, как будто они были нарисованы жезлом. Перед его мысленным взором возникла группа из трех звезд. Он обозревал наиболее важные точки. Системы, эксплуатируемые пришельцами, светились ярко-красным; те, что, скорее всего были исследованы, но не переделаны - насыщенно розовым; а те, что не носили никаких признаков внешнего вторжения - зеленым. Но в этой мысленной картине не было место Кораблям Правосудия. Они не появлялись в подобных построениях - момы не могли знать, где находятся другие защитники справедливости.

Один за другим дети заканчивали свои вычисления. Дженнифер Гиацинт и Джакомо Сицилиец первыми открыли глаза и взглянули на Мартина. Они всегда были самыми способными в использовании момерафа, как, впрочем, и в иных видах применения физико-математических теорий. Вслед за ними закончили Стефания Перо Крыла, Гарпал Опережающий Время, Чэм Акула, а позже и все остальные. Последней была Роза Секвойа. Но радовал уже тот факт, что она вообще смогла завершить работу.

У пятерых возникли трудности, кое-что им было не ясно, и они воздержались от участия в голосовании.

Ганс, не изменяя своей роли Кристофера Робина, считал голоса, зорко следя и выводя на чистую воду тех, кто поднял обе руки, и тех, кто - ни одной. Он довольно быстро справился с заданием. Все опустили руки.

– Пятьдесят два человека - за, двадцать два - против, пятеро воздержалось, - отчитался Ганс. - Пэн может подводить итоги.

– Итак, это наше первое самостоятельно принятое решение. Я попрошу момов выпустить исследовательские зонды. Если звезды и после этого будут вызывать подозрение, в следующий раз придется решать - входить в систему или просто подойти поближе.

Некоторые из детей начали уже потягиваться и зевать. Им наскучил сей медлительный процесс - они предпочитали быстрые действия.

– Прежде чем входить в систему мы должны быть уверены…

– О, мы все знаем, - прервала Мартина Паола. Да, они знали это наизусть. Если мы входим в звездную систему, в которой обитают разумные существа, мы находимся в опасности. Все высоко развитые цивилизации вооружаются. Не все из них приняли Закон. Некоторые даже с ним не ознакомлены.

Обитатели этой группы звезд, скорее всего, не знали Закона или знали, но не подписывали его.

– Итак, на данный момент наша задача - выпустить зонды. Но это только начало, - Мартин окинул взором лица собравшихся в учебной комнате. Все были очень серьезны; нетерпение и раздражение сменилось ожиданием и едва скрытой тревогой. За пять с половиной лет они впервые сделали выбор, самостоятельно приняли решение, в первый раз исследовательская группа выступила со столь интригующими результатами своей работы.

– Мартин, а ты уверен, что это не очередная имитация, не очередная тренировка? - Джинни Шоколадка не смогла сдержать дрожи в голосе.

– Вполне.

– И что же мы будем теперь делать?

– Будем выжидать и будем действовать, - ответил за Мартина Ганс.

Большинство детей при этих словах подняли обе руки, - мы «за», но были и такие, кто сидел молча, угрюмо уставившись в одну точку..

– Пора уже стать взрослыми, - Паола похлопала Мартина по плечу. Мартин обхватил ее рукой, прижал к себе и тут же поймал быстрый взгляд Терезы. Но - никакой ревности. Он был Пэном, и все ему доверяли.

Мартин отпустил Паолу и, как бы между прочим, коснулся Терезы. Она улыбнулась, погладила его по руке, и они разошлись - каждый по своим делам. Больше всего на свете Мартин хотел быть сейчас с Терезой и забыть обо всем - в частности, о том, что нужно вести себя разумно, но они не могли себе этого позволить.

С десяток детей отправились в зал тренироваться под руководством Ганса, остальные направились к себе в апартаменты - им предстояло распутать длинные лабиринты коридоров. В комнате остались только попугаи, они почистили перышки и закружили по комнате, тщетно ища подходящих насестов.

Мартин планировал выполнить следующее: сначала поговорить с Ариэль и сделать все от него зависящее, чтобы вернуть ее в коллектив, затем найти и побеседовать с Вильямом и Эйрин Ирландкой.

Но к тому времени, как он мог закончить свои дела, Тереза уже должна была отправиться на девичью вечеринку в первом доме-шаре. Значит, предстояла разлука еще на несколько часов.

В самой глубине корабля, там, где хвост «Спутника Зари» сужался, Мартин нашел Ариэль - спящую среди огромных гладких емкостей непонятного назначения.

– Что-то мы с тобой не очень ладим, - с этих слов начал Мартин свое объяснение. Ариэль открыла глаза и холодно посмотрела на него.

– Ну что, плебей момов… Наслаждаешься своей властью? - зло выдохнула она.

Мартин старался не обращать внимания на подобные выпады. До сих пор он не мог понять, почему Ариэль отобрали для полета, предпочтя многим и многим добровольцам с Центрального Ковчега? Ведь она была необщительна, упряма, чересчур напориста и самоуверенна.

– Извини меня. Но ты же знаешь наши правила. Если меня переизберут, я буду радоваться этому не меньше, чем ты. Может, ты попытаешься…

– Я устала от всего этого, - перебила его Ариэль и уселась по-турецки. - Все мы - марионетки, и только. Зачем мы им? Они все могут сделать сами. Чем мы можем им помочь? Неужели ты не замечаешь этого вранья?

Ее слова прозвучали для Мартина как пощечина. Он попытался взять себя в руки. Он был Пэном и обязан сохранять спокойствие. Нельзя дать Ариэли понять, насколько он зол.

– Конечно, нам не легко. Но мы же все добровольцы.

– Когда меня вербовали, мне не сообщили, для чего я буду нужна, - процедила сквозь зубы Ариэль.

– Но нам же рассказывали…

– Мы были детьми. Мы играли в игры, которые всегда заканчивались победой, игры, весьма далекие от настоящей мести. Теперь они хотят, чтобы мы были серьезны, а мы даже не знаем, зачем это нужно… Они не рассказывают нам всего.

– Но они еще и не просили нас ни о чем. Команда Хакима обнаружила группу…

– Момы наблюдали за этими звездами тысячу лет. Разве ты не знаешь этого?

Мартин нервно сглотнул слюну и отвернулся:

– Они говорят нам все, что необходимо.

Ариэль горько усмехнулась и качнула головой:

– Они специально вели корабль таким курсом, чтобы мы наткнулись на эти звезды. Теперь они или собираются использовать нас для убийства кого-то, или готовятся отправить нас самих на смерть. И я не одинока в таких предположениях. Многие считают, что это подлинное свинство.

– Но ты единственная нашла в себе силы выступить, - саркастически заметил Мартин. Он чувствовал, что терпение его на исходе.

Она внимательно всмотрелась в его лицо. В ее взгляде было более сожаления, нежели ненависти. Она видела в нем тупицу, неспособного на разумные поступки.

– Я не одинока, - повторила она - Запомни это, Мартин. И у нас есть свои… догадки. Но, черт побери, должны же момы, в конце концов, что-то сделать?

– А если нет? Тогда что? Ты покинешь нас?

– Нет, - резко ответила Ариэль, - Не будь ослом, Мартин. Я выберу кое-что позанятнее. Я убью себя.

Мартин уставился на нее широко раскрытыми глазами. Ариэль, отвернувшись от него, с силой оттолкнулась от искривленного цилиндра, монументом возвышавшегося посреди отсека.

– Не беспокойся, я дам им время подумать. Я, все же, надеюсь на то, что мы сможем сделать то, что должны. Но надежда эта становится все иллюзорней. Они обязаны рассказать нам все, Мартин, - крикнула она теперь уже со значительного расстояния.

– Ты же прекрасно знаешь, что они не сделают этого, - покачал головой Мартин.

– Нет, не знаю. Да и почему бы им не сделать этого? - Ариэль резко развернулась и медленно, как тигрица, стала наступать на Мартина. Лишь за секунду до столкновения она остановила лестничное поле.

Но Мартин даже не вздрогнул.

– У Благодетелей тоже есть дом, - сказал он. - Они же пришли откуда-то…

– Вот только не надо потчевать меня таким дерьмом…

– Ариэль, выслушай меня, пожалуйста. Ты же сама просила объяснений.

Она кивнула:

– Ладно, валяй.

– Если галактика полна волков, то вряд ли там появятся птички. Если мы узнаем о Благодетелях все, - кто гарантирует, что через несколько сотен, да хотя бы и тысяч лет, не важно, мы не превратимся в волков? А местоположение Благодетелей нам будет известно. Скажи, что, в таком случае, помешает нам отправиться к ним в гости?

– Это так… цинично, - процедила Ариэль. - Но если они так относятся к нам, почему же тогда оберегают?

На этот вопрос существовало много ответов, но ни один из них не был до конца убедительным. Мартин часто размышлял на эту тему. И теперь он попытался донести до Ариэль свои наиболее удачные, на его взгляд, теории.

– Они верят в гармонию. Кем бы момы ни были, но ведь именно они создали Корабли Правосудия, чтобы лишить возможности отдельные цивилизации рыскать по галактике и подчинять себе все вокруг. Может быть, все началось с самозащиты…

– Возможно, и сейчас все, что происходит, это не более, чем их самозащита.

– Нет, не думаю. Мне кажется, они просто надеются, что мы внесем свой вклад позже, когда возмужаем.

Ариэль безнадежно вздохнула.

– Момы сказали нам все, что могли, - продолжал убеждать ее Мартин, - Все, что мы должны знать. Без них мы никогда не сможем отомстить за Землю. Ты же понимаешь все это. У нас нет причин ненавидеть момов.

– Я не испытываю к ним ненависти, - сказала Ариэль.

– У нас куча работы. Нам надо многое обдумать и принять решение. Я бы хотел, чтобы мы все были вместе.

– О, я не хочу никого разочаровывать.

– Пожалуйста, не думай больше о самоубийстве. Это глупо.

Прищурившись, Ариэль посмотрела прямо в глаза Мартину:

– А вот это мое личное дело. Не трогай этого.

– Я и не собираюсь, - мягко произнес Мартин. Его гнев улетучился, появилось глубокое понимание того, куда они идут, что собираются делать. - Ты будешь заниматься только тем, чем захочешь.

– Мартин, откуда нам знать, как многое мы потеряли? - вырвался у Ариэли вопрос, кажется, неожиданный и для нее самой.

Мартин кивнул, он не мог с ней не согласиться:

– Да, ты права. У нас никогда не существовало возможности быть людьми, а еще меньше - детьми. Мы очень далеко от своего дома. Можно сказать, что его больше не существует. Но мы не повзрослеем, пока не выполним свою миссию. Но даже после этого нам не следует возвращаться в Солнечную систему, к моменту нашего возвращения там пройдут уже тысячи лет. Мы будем там чужими. И это не только твоя, это наша общая судьба. Мы должны держаться вместе.

Ариэль казалась испуганной.

Каким бесчувственным и слепым монстром, должно быть, кажусь я ей…

– Мы уже никогда не будем детьми, - продолжал Мартин, - Но надо жить, Ариэль. И не надо мне угрожать. Мы не хотим никого терять.

– Но почему момы сами не остановят тех, кто сотворил все это? - с надрывом произнесла Ариэль.

Мартин пожал плечами:

– Они не хотят превращать нас в скотину, или в зверей из клеток зоопарка. Может быть, поэтому, я не знаю… Они предоставляют нам столько свободы, сколько могут. Даже в свободе умереть не отказывают.

– Все это очень грустно, - прошептала Ариэль, глядя куда-то мимо Мартина. - Ну, ладно, все, пока!

Мартин с трудом проглотил слюну:

– Я…

– Пожалуйста, уйди.

Мартин резко вскочил, оттолкнулся от стены, затем от трубопровода, снова от стены, потом, переведя дыхание, он вызвал лестничное поле и направился ко второму дому-шару, где жил Вильям.

– Почему тебя не было на собрании? - Мартин старался говорить спокойно. Вильям Оперение Стрелы повернулся к нему и вылез из гамака.

– Я не хотел усугублять напряженность.

– Вообще-то, ты, как и любой другой, обязан присутствовать на собрании, когда обсуждается Работа. К тому же, ты не голосовал.

Вильям улыбнулся и пожал плечами.

– Думаю, никто не пострадал от этого. Я получил информацию и могу сделать собственные выводы, - его привычной экспрессивности пока почти не ощущалось. - А ты, Мартин, свои сделал?

– Мы собираемся исследовать…

– Я не об этом, - прервал его Вильям. - То, что вы там решили, было заранее предопределено. Я говорю о другом. Ты решил, кто ты есть? Что же ты, в конце концов, хочешь?

– Не понимаю, о чем ты, - Мартин и вправду был озадачен.

– Это важно для тебя. Это важно для Терезы.

– Я думал, у тебя нет возражений.

– Да, я сказал, что не возражаю. Но потом мы с тобой снова занимались сексом - это было в первый раз после того, как ты переспал с Терезой. И я увидел, что почти ничего не изменилось.

Мартин сидел в противоположном углу комнаты с таким угрюмым видом, будто его заставляли принимать горькие лекарства.

– Все равно, я не понял, чего ты хочешь от меня.

– Это потому, что твои мысли не со мной.

– Ты мне всегда нравился.

– Мартин, сколько у тебя было любовников?

Мартин посмотрел в сторону:

– Я не гомосексуалист, - сказал он.

– Ну конечно же. Ты не робкий мальчик, Мартин, ты просто немножко испугался… обидеть кого-нибудь… да еще своих собственных страданий.

– О как ты мудр… - начал было Мартин.

– Слушай, замнем это, - раздраженно прервал его Вильям. - Ты изображаешь меня, как какого-то проповедника, нечто вроде святого Франциска. Я вовсе не такой. Я - обычный гомосексуалист. Как и большинство из нас. Вот ты… и Тереза… Вы - нет, вы - другие.

– О, и она имела, и ее имели.

– Наверное… Но это ни о чем не говорит. Это не важно.

– У нее было любовников больше, чем у меня.

– Меня не интересует, сколько любовников было у Терезы. Меня интересует, сколько их было у тебя, - никогда раньше Вильям не спрашивал его об этом. Такие вещи редко становились предметом их обсуждения. В группе людей, столь тесно общающихся, все и так становилось общим достоянием.

– Это не важно.

– Некоторые говорят, что ты не слишком хорош, чтобы быть Пэном. У тебя мало связей, а для того, чтобы понять человека, нужно непременно переспать с ним. То есть, следи за логикой - тебе, как Пэну, следует переспать со всеми нами.

Мартин нахмурился:

– Никто до сих пор не говорил мне об этом.

– Они и не скажут, потому что они сплетники и трусы - все, без исключения, на корабле.

– Разве я чем-то отличаюсь от них?

– Ты постоянно стараешься не делать ошибок.

– О, боже, Вильям, о чем ты говоришь?

Вильям вытянул жилистые, отливающие бронзой, руки и ноги. Мартин отметил игру мускулов, пульсацию кожи на сильных руках, красоту и блеск бедра, но не почувствовал никакого физического влечения - он ощутил только гордость и восхищение гибкостью и силой друга.

– Я уже давно гомосексуал, - продолжал тем временем Вильям. - На корабле нас таких не так уж и много - всего восемь юношей и семь девушек. А ты со своей бисексуальностью можешь трахать кого угодно - народу предостаточно. Но я кое-что знаю о тебе, Мартин. На самом деле, ты гораздо более страстный, чем я. Я пробовал спать с девушками. Мне понравилось, но не более того. Поэтому теперь я сплю только с юношами. У меня их было двенадцать, а у тебя, я догадываюсь, пять или шесть. Так чего же ты боишься?

Мартин резко оттолкнулся от угла каюты.

– Я знаю, тебе противна идея подобного разделения, - Вильяма не остановил гневный порыв друга. - Ты не любишь принимать людей такими, какие они есть на самом деле. Но почему, Мартин?

Лицо Мартина выдавало его напряженное состояние.

– Ты сегодня что-то не в духе, - заметил он мрачно, ставя на свое место одну из стен, которая после его толчка отъехала куда-то за спину Вильяму.

Вильям рассмеялся:

– Я?

– Ты раньше никогда не был таким жестоким, - Мартин остановился в дверях.

Лицо Вильяма исказилось:

– Я не жестокий, - сказал он печально. - Я просто знаю, что будет дальше. И меня раздражает, что ты не хочешь этого знать. И все потому, что это касается тебя… и Терезы. Но все равно, ты - лучший из нас, - голос Вильяма потеплел. Так было всегда, когда он хвалил Мартина. - По крайней мере, так думаю я. Не зря тебя выбрали Пэном.

– Ты будешь следующим, - сказал Мартин, избегая взгляда Вильяма.

– Нет, не буду, - тихо возразил тот. - Возможно, следующим будет Ганс… Он хочет этого. Не буду скрывать, я представлял себя Пэном. Единственное, что могу сказать по этому поводу: уверен, при моем правлении многие юноши разнообразили бы свои сексуальные вкусы… - Он усмехнулся. - Нет, я никогда не стану старшим. Я солдат, а не генерал. Генерал - это ты, хотя и не веришь в это.

Мартин покачал головой:

– Я никогда не рвался к власти.

– Но, тем не менее, ты и не отверг предложение стать Пэном. Ты знаешь, что делает мудрый генерал? Вопреки умничающим сплетникам, он не трахается подряд со всем войском. Он наблюдает за всеми издалека, пытаясь понять, как можно использовать каждого, как сохранить безопасность, кем нужно пожертвовать, чтобы уберечь остальных, как выполнить миссию, порученную им. Ты согласен со мной?

В душе Мартин не был согласен с Вильямом, но ведь он всегда избегал прислушиваться к своему внутреннему голосу.

– Так ты согласен? - повторил вопрос Вильям.

– Один за всех и все за одного, - провозгласил Мартин, понимая, что это, конечно же, не ответ.

Но Вильяма, казалось, его слова вполне удовлетворили.

– Ну и отлично. И все же, тебе нужен человек, который поддерживал бы тебя…

– Вильям, это всего лишь благие намерения. Меня нельзя сделать лучше, нельзя изолировать от людей…

– Зачем изолировать? Просто тебе иногда необходимо побыть с другом, который умерит твой пыл. Мне нравится Тереза, но не можешь же ты… О боже, мне кажется. что я хожу вокруг да около того, что в действительности хочу сказать… Не можешь же ты быть с ней тем, кем был со мной, не можешь получить более сильные ощущения…

– Мне не хотелось бы ранить тебя и, тем более, потерять…

– Ты ничего не хочешь терять и никого не хочешь ранить, - Вильям приблизил свое лицо вплотную к лицу Мартина и взял его за плечи, - Но все равно, ты генерал. Правда, генерал, желающий убить двух зайцев сразу. Послушай старого мудрого Вильяма, Мартин. Неужели ты и вправду думаешь, что если ты переспал с кем-то, то вы непременно должны влюбиться в друг друга? Что, если ты был инициатором связи, то, значит, должен быть внимательным чуть ли ни всю оставшуюся жизнь - никогда не причинять боли партнеру и даже не сердить его?

– Оставь меня, - Мартин резко дернулся головой.

– Понимаю… Если они не любили тебя, ты чувствовал себя отвергнутым и обиженным… Мартин, ты хочешь любить всех, но ты не любишь. Это лицемерие. Мне кажется, ты хочешь слишком многого. Ты хочешь получить души своих любовников.

– Не такой уж ты и мудрый, Вильям, - сказал Мартин, отталкивая его. - Ты совершенно не понимаешь меня.

– Да, теперь я вижу, что Тереза тебе подходит. Она посмышленее тебя, да и посвободнее. Но… я умываю руки. Не хочу быть для тебя вторым. Я проиграл эту игру.

Увидев слезы в глазах Вильяма, Мартин не выдержал и тоже заплакал.

– Прости меня, - прошептал он, подлетая ближе и дотрагиваясь до шеи Вильяма. - Ты мне как брат.

– Мы останемся братьями, только не надо спать со мной из сострадания. Пощади меня. Я должен поверить, что смогу обходиться и без тебя.

– В этом нет здравого смысла. Но если ты этого хочешь…

– Все идет своим чередом, Мартин. Мы собираемся быть - кто солдатом, кто генералом, у нас есть Работа. И я думаю, она будет гораздо более трудная, чем мы только можем себе представить. Поэтому нет места никакому сумасбродству и лицемерию. На самом деле мы не принадлежим себе полностью, как бы нам ни хотелось в это верить, чтобы мы ни делали и чтобы ни делали момы. Но мы можем любить, и мы можем называть друг друга братьями и сестрами.

Открыв дверь, Мартин обернулся в пролете и сказал:

– Пожалуйста, не пропускай больше собраний.

– Не буду.

Эйрин Ирландка была для Мартина загадкой. Умная, рассудительная, с чистым взглядом. Поражало ее сильное, иногда даже переходящее в высокомерие чувство независимости. Мартин нашел ее в бассейне, на лице у девушки была маска. Мартину пришлось позвать ее дважды, прежде чем она заметила его. Выйдя из бассейна, Эйрин прошла мимо лестничного поля в раздевалку. Вода плескалась в сферическом пространстве; какое-то время можно было поплавать в воздухе, потом в воде, потом в брызгах и в пьянящем тумане, напоминающем облако.

Мартин не слишком любил плавать. Когда-то давно, в Орегоне, он чуть не утонул в речке рядом со своим домом, тогда ему едва лишь исполнилось четыре года. Эти воспоминания портили все удовольствие от плаванья в бассейне.

– Мне надо было присутствовать на собрании, да? - от нее пахло свежестью, чистотой и еще чем-то особенным. И хотя девушка была абсолютно голой, держалась она так, что всякое сексуальное возбуждение исключалось.

Эйрин, как всегда, была откровенна, естественна и ничуть не застенчива. Видимо, у нее даже не возникало подобных крамольных мыслей. Мартин тут же сравнил ее с Терезой. Ну, с Терезой и с его чувствами к ней было все понятно… А в Эйрин, несмотря на ее стройную фигуру, он просто нет находил никакой сексуальной привлекательности.

– Да, надо было, - менторским тоном произнес Мартин, которому на самом деле совсем не нравилось быть строгим и суровым. - Почему же ты не пришла?

– Я доверяю твоему решению, Мартин.

– Это не оправдание, Эйрин.

Она пожала плечами и снова улыбнулась.

– Тереза хорошая. Надеюсь, она не будет выпускать яд, работая с такими разгильдяйками, как я.

Мартин был истощен напряжением этого длинного дня. Лицо его покраснело.

– Эйрин, но почему ты такая тупица? Да, к тому же еще, тупица, жаждущая крови?

Приблизив к лицу Мартина свое, Эйрин прошептала:

– Может быть потому, что я боюсь.

Она завернулась в полотенце и его концом начала вытирать короткие волосы -большинство девушек на корабле предпочитали именно такую прическу. Поразительно зеленые глаза Эрин, выглядывающие из-под полотенца, выражали что угодно, только не нервозность или испуг. Какие бы чувства она не испытывала, на ее внешности это никак не отражалось.

– Я не поддерживаю Ариэль. Но не все со мной солидарны.

– Я рад и маленьким удачам, - усмехнулся Мартин.

– А что, Ариэль согласилась с большинством? Ну и что вы решили? Расскажи, мне интересно.

– Ариэль воздержалась. Так ты что, наблюдала за нами по жезлу?

– Конечно. Я не увиливаю, я просто ненавижу все эти формальности.

– Все это очень важно, - в десятый раз за сегодняшний день произнес Мартин. - Мы делаем эту Работу вместе, и необходимо, чтобы ты, как и любой другой, принимала в ней участие.

– Я понимаю, хотя и не очень-то верю в это, - Эйрин откинула полотенце и одела сначала шорты, затем рубашку, завязав ее узлом под грудью и аккуратно заправив хвостики. Сверху она натянула рабочий комбинзон. - Но я больше не буду нарушать общие правила.

Мартин хотел добавить что-то к сказанному, но потом, по-видимому, решив, что хватит разговоров на сегодня, кивнул и покинул бассейн, радуясь, что, наконец-то, он относительно свободен.

Вечеринка Венди затянулась дольше, чем предполагалась, и Мартин работал в своем отсеке в полном одиночестве, копаясь в материалах по теоретической подготовке и в старых источниках, которые добыл в корабельной библиотеке. За последние несколько часов его любовные терзания достигли своего пика, и не в силах больше ждать, он отправился на поиски Терезы. Он нашел ее именно там, где она и обещала быть. Мартин с облегчением вздохнул, досадуя на себя за свою тревогу и страх, что что-нибудь случится.

Венди выкраивали одежду из тканей, которую им поставляли момы. В каюте Паолы Птичьей Трели собралось около тридцати девушек. Дверь была открыта - Мартин вошел. Тереза и еще четверо девушек стояли на коленях. Кимберли Кварц переносила выкройки с жезла на широкий сборчатый кусок ткани, лежащий на полу. Тереза держала угол ткани, растягивая его, а Паола обводила выкройку синим маркером. Несколько девушек заметили Мартина и вежливо улыбнулись ему. Паола подняла голову, тогда уже и Тереза увидела его. На мгновенье Мартин испугался, что она рассердится, но Тереза, попросив Кимберли подержать угол ткани, подошла обнять его.

– Время летит так быстро, - сказала она извиняющимся тоном. - Прости, я опоздала.

– Нет проблем. Я тоже был занят. Пытался головой пробить кирпичную стену.

– Ты сможешь подождать еще минутку?

Он присел у двери и принялся осматривать комнату Паолы, в которой прежде не бывал. Она украсила стены картинами джунглей - широких зеленых листьев, цветов, насекомых. Попугай, порхающий по комнате, был в восторге от такого интерьера.

Только двое из детей не пришли на встречу. Могло быть и хуже.

Мартин стряхнул задумчивость и стал рассматривать нарезанные куски ткани. Когда он проходил мимо какой-нибудь девушки - разговаривающей, напевающей или с усердием шьющей - каждая отрывалась от своих занятий и приветливо кивала ему.

– Посмотри, - окликнула его Тереза. Она манипулировала кусками выкройки, собирая ее прямо в воздухе. Паола Птичья Трель и Донна Изумрудное Море с улыбкой наблюдали, как их проект претворяется в жизнь. Какаду Донны прихорашивался, сидя на стойке с образцами тканей.

– Это платье. Вот так оно будет выглядеть, когда его раскроят и сошьют, - разглаживая кусок ткани, объяснила Мартину Паола. Он никогда не обращал на нее особенного внимания, но сейчас, в присутствии Терезы, Мартин внезапно почувствовал расположение к ней, а заодно и ко всем Венди. И еще он пожалел о том, что в его характере не заложено вот такого, как у Паолы, спокойного, нетребовательного доброжелательства к другим.

– Это придумали Паола и я, - гордо сообщила Донна. Она была быстрая и нервная, с большими глазами, маленьким ртом и короткими светлыми волосами.

В результате их работы получилось длинное белое платье, украшенное волшебно переливающимся бисером.

– Это наряд для церемоний, - объяснила Тереза. Она приложила его к себе.

– Сейчас моя очередь, - запротестовала Паола, а когда Тереза передала платье ей, заметила, - Оно понадобиться нам, когда мы найдем нашу новую Землю, после того, конечно, как выполним нашу Работу. Первая Венди, которая ступит на планету, будет одета в это платье. Это будет бракосочетание детей с их новой Землей.

Мартина, никогда не слыхавшего о таких планах, охватило волнение:

– Да, это очень красиво.

– Хорошо, что тебе нравится, - обрадовалась Тереза. - А как ты думаешь, Потерянные Мальчики тоже захотят надеть что-нибудь особенное для Первого Шага?

– Не знаю, - расстерявшись, произнес Мартин. Он никогда не задумывался о том далеком времени. - Наверное, мы бы не отказались. А такие платья наденут все Венди?

Донна взглянула на Терезу:

– Но мы шьем только один наряд…

– Мартин прав. Ведь захотят все… - задумчиво произнесла Тереза.

– Еще изготовим, - поспешила успокоить всех Донна. - Это ведь отличный повод для новых посиделок.

Они сделали еще несколько примерок, затем Тереза начала прощаться.

Мартин проводил Терезу вниз - в сумрачный холл. Они прошли мимо Розы. Та, медленно приблизившись, лишь слегка кивнула им. Мартин не знал. как ему следует вести себя с этой девушкой - она была очень замкнута, не имела ни друзей, ни любовников. Роза постепенно выпадала из из маленького, тесного кружка.

Оглянувшись на Розу, Тереза сказала:

– Хорошо бы и для нее изготовить что-нибудь нарядное. Мартин, ведь и ей это необходимо.

– Я понимаю.

Тереза взяла его за уши и слегка притянула его к себе, требуя поцелуя.

– Ты был такой терпеливый… Разговаривал со всеми… Должно быть, тебе это совсем не просто. Ариэль была очень жесткой.

Мартин бросил взгляд вглубь коридора.

– Пойдем ко мне.. в мою каюту… - прошептал он между поцелуями.

– Зачем? - спросила она, прижимаясь к нему бедрами.

– Ты же знаешь, что я стесняюсь.

– Ты думаешь, нас кто-нибудь увидит здесь?

– Пойдем, пойдем… - он потянул ее за руку.

– Это потому что ты - Пэн? Да?

– Тереза…

– Ясно, - произнесла она задумчиво. - Любовнице Пэна - никаких приключений.

Он нахмурился, затем резко притянул девушку к себе и начал расстегивать ее комбинзон.

– Так ты хочешь, чтобы я проделал все вот так бесстыдно? - прошептал он ей на ухо.

– Кто-то же в нашей диаде должен быть авантюристом.

Он целовал ее, раздумывая над этим странным словом - диада. Они действительно были этой самой диадой, но Мартин никогда не называл так их отношения, приберегая его для того, что некогда было между ним и Вильямом. Хотя то, что он чувствовал к Терезе, несомненно, больше заслуживало этого слова.

– Ах, значит, свадебное платье… - приподнимая ее, пробормотал он.

– Для всех, - добавила Тереза, закрывая глаза и потираясь бедрами о его живот. - Опусти меня.

– Не раньше, чем ты скажешь, что я авантюрист.

– Ты авантюрист.

Мартин услышал что-то - дыхание или шорох одежды - и, обернувшись, увидел, что Роза возвращается. Ее отсек был где-то рядом - они были как раз на ее пути. Роза выглядела то ли смущенной, то ли огорченной. Не сказав ни слова, она повернулась и исчезла за поворотом.

– Извини, Роза, - крикнула ей вслед Тереза. - Ведь это и твой холл.

Но Розы уже не было. Мартин опустил Терезу и сделал серьезное лицо.

– Ты был прав, - сказала Тереза с сожалением. - Она слишком робка… Не нужно ей было нас видеть. Но это не имеет никакого отношения к тому, что ты Пэн. - Она натянула комбинзон.- Пойдем в твой отсек.

Он лежал рядом с Терезой, затопленный приятным чувством, которого не знал прежде - чувством полнейшей опустошенности. Он был свободен от забот, все его желания были удовлетворены, или, по крайней мере, забыты на время. Тереза лежала рядом, ровно дыша, но еще не спала. Мартин даже слышал, как открывались и закрывались ее веки. Медленно, утомленно. Такие насытившиеся животные.

– Спасибо тебе, - тихо произнес Мартин.

Она погладила его ногу своей:

– Ты все молчишь? Где ты витаешь?

– Я дома.

– Думаешь о Земле?

– Нет, - сказал он, - Я дома. Здесь. С тобой.

Это была правда. Впервые за тринадцать лет, здесь, в темноте, Мартин почувствовал себя дома. Дом - это несколько мгновений между трудностями и свершениями. Дом - он вне времени и пространства.

– Это очень приятно слышать, - прошептала Тереза.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Мартин. Но я не дома. Еще нет.

Он притянул ее к себя. Мгновения уходили. Он хотел бы задержать их, но не мог. Все временно, непередаваемо словами. Не дома. Нет дома.

В тренировочных шортах, с полотенцем на шее, Мартин направился в носовую часть корабля. Он разминался в гимназическом зале второго дома-шара вместе с Гансом Орлом и Стефанией Перо Крыла, когда туда вошел Хаким и сообщил, что у них, возможно, уже достаточно информации для принятия следующего решения.

Длинная носовая часть «Спутника Зари» выдавалась на сотни метров впереди первого дома-шара. Это была тонкая игла, толщиной всего три метра в оконечности. Хаким Хадж и еще трое из исследовательской команды - Ли Гора, Томас Фруктовый Сад и Луис Высокий Кактус - обслуживали станцию, расположенную в самом конце носовой части. Сквозь прозрачные стены станции открывался густой мрак, вызывающий ассоциации темной масляной краски, способной зачернить их души.

Два дня назад четыре тысячи дистанционных датчиков из третьего дома-шара послали сигналы в глубокий космос. Теперь они возвращались на борт «Спутника Зари» - посредством все той же «бесканальной связи», которой пользовались также и все корабли-челноки и прочее вооружение, находясь вне корабля. Информация, поступающая с дистанции до миллиарда километров, непонятным образом «просто возникала» в приемниках, причем ее невозможно было перехватить по пути - канала-то не существовало. Скорость передачи данных была фактически мгновенной. Дети называли такую передачу «ноуч».

Ни момы, ни библиотека, ни мозговой цент корабля ничего не сообщали в ответ на запросы о бесканальной передаче. Это было одно из рабочих средств, переданных без объяснений.

С такими дистанционными датчиками «глаз» «Спутника Зари» колосально увеличил поле видимости, радиус которой составлял примерно четыре с половиной миллиардов километров, - то есть, охватывал примерно две трети изучаемых звездных систем.

Хаким пересек пространство выступающей носовой части корабля, слегка подернутое дымкой, и спикировал к Мартину. Ли Гора и Луис Высокий Кактус, поигрывая жезлами, молча наблюдали за ними. Им тоже было что сказать, но они сдерживались, предоставляя возможность высказаться Хакиму.

– Все оказалось намного лучше, чем мы ожидали, - начал Хаким. - В самом деле, лучше. Наша задача: спуститься вниз на тысячу километров, и у нас есть необходимый для этого запас топлива. Ближайшая система обитаема. Хотя странно, она не потребляет столько энергии, сколько должна была бы потреблять высокоразвитая в техническом плане цивилизация. И все же, она наиболее активна и находится именно там, где мы и предполагали.

На жезле Хакима появились графики и цифры. Действительно, все совпадало достаточно точно.

– Мы просматривали звездные развертки и накладывали на них изображение первичного облака. Взрывная волна сверхновой инициировала процесс рождения звезды примерно девять миллиардов лет назад, остатки сверхновой рассеяли тяжелые элементы вдоль этих градиентов… - Палец Хакима прочертил алую линию вдоль цифр, отображающих наличие и колличественное содержание твердых металлов, то есть элементов, удельный вес которых превышал удельный вес водорода и гелия. Он ткнул пальцем в место наибольшего скопления подобных цифр. - Масленка находится как раз здесь, в этом магнитном поле. Лишь здесь элементы сконцентрированы в необходимой пропорции.

Красные цифры сгруппировались в изгибе магнитного поля, где теоретически - при определенной концентрации газов - могли сконденсироваться новые звезды.

– В радиусе сотни световых лет нет ни одной звездной системы, аналогичной Масленке, с тем же качественным и количественным составом, - подвел итог Хаким.

Мартин не произнес не слова, он еще полностью не осознавал всей важности этого известия.

– Надо бы собраться еще раз и поговорить об этом, - наконец задумчиво произнес он.

– Я доложу момам, - сказал Хаким.

Раньше они никогда не видели больше трех момов сразу, хотя и подозревали, что на самом деле их должно быть намного больше. Не единожды дети пытались проследить перемещение момов и сосчитать их - это было что-то вроде игры - но никогда не могли сказать наверняка, сколько же их было. Сейчас, когда все восемьдесят два человека - все Потерянные Мальчики и Венди - собрались в учебной комнате, чтобы принять окончательное решение, с ними были шестеро совершенно одинаковых момов - с абсолютно идентичными спокойными, нейтральными голосами.

У Мартина по коже побежали мурашки. Он сам, лично, считал момов на корабле и пребывал в уверенности, что их не более четырех. Ни означало ли увиденное, что «Спутник Зари» мог производить роботов по собственному усмотрению? Но в таком случае корабль сам представлял собой нечто вроде гигантского мома.

Собрать всех шестерых в одной классной комнате было в определенной степени неким символическим жестом… По крайней мере, так казалось Мартину.

Четверо момов сидели по периметру учебной комнаты - молчаливые и неподвижные, как часовые. Два мома расхаживали в центре, вокруг звездной сферы. Они терпеливо ждали, пока дети успокоятся, на что, впрочем, ушло не более минуты. Как только первый мом начал говорить, Мартин увидел Ариэль, входящую вместе с Вильямом и Эйрин.

Мом на трибуне вышел вперед и сказал:

– На данный момент увеличился объем информации о звездной системе-кандидате. Если корабль сейчас повернет к ней и начнет торможение, то у вас до момента входа в систему останется не более трех месяцев по корабельному времени. Торможение поглотит все ресурсы горючего, и мы должны будем заправиться в одной из звездных систем - в Масленке или в Подсолнечнике. Маловероятно, что в системе Огненной Бури достаточно газообразных веществ.

Перед детьми развернулась диаграмма их орбитального пути и поляра скоростей. Торможение в течение трех десятидневок, при одном g корабельного отсчета, должно снизить скорость до девяноста процентов скорости света и значительно повысить их «тау», что позволит занять положение, оптимальное для проникновения в систему Масленки. Затем планировалось торможение уже при двух g - в течение двадцати трех дней. Они должны войти в систему при скорости, едва превышающей семьдесят пять процентов скорости света, и пересечь ее менее, чем за четырнадцать часов. Система в диаметре превышала 11,2 миллиардов километров.

Мартин заметил, что их траектория проходит через темные облака первичной материи, через плоскость эклиптики, а затем под южным полюсом Масленки, уже намного ниже плоскости эклиптики. Одну каменистую планету они минуют на расстоянии двух миллионов километров, другую - ста миллионов километров, как раз между ними - обе планеты находились по одну сторону системы.

– Дистанционные разведчики предоставили вашей исследовательской группе достаточную информацию. Позже вам будут сообщены развернутые данные, чтобы вы могли принять следующее решение.

Ариэль наблюдала за Мартином из противоположного конца учебной комнаты. По ее лицу трудно было что-либо прочесть, но он чувствовал ее неодобрение.

От исследовательской группы выступил Хаким Хадж.

– Информация просто замечательная… ну очень соблазнительная, - он поднял жезл, и все остальные жезлы запели ему в тон, создавая образы перед глазами собравшихся.

И они увидели:

Две желтые звезды изменили свои оболочки - потоки частиц струились с поверхности звезд, сливаясь и закручиваясь в тугие пряди, собираясь над полюсами. Магнитное поля звезд изменились так, чтобы сохранить управление происходящим на поверхности и регулировать излучение. Ни одна планета не была затронута звездной бурей, не стала жертвой непредсказуемости звездных недр. Этот факт помог объяснить причину изменений характеристик звезды: размеров спектра и яркости, - он определенно указывал на наличие развитой цивилизации.

Другие изменения касались ближайшей желтой звезды Масленки. В частности, изменились орбиты планет, причем единственный газовый гигант был сдвинут поближе к Масленке - скорее всего для того, чтобы было легче пополнять запасы летучих веществ. Газовые гиганты оказались еще беднее летучими веществами, чем это выходило по предварительным расчетам: дозаправка вблизи звезд становилась проблематичной.

Между орбитами внешней каменистой планеты и газовым гигантом системы Масленки располагалось облако, толщиной порядка миллиона километров, состоящее из хрупких структур, представляющих собой, в основном, силикаты. Видимо, для создания этого облака пришлось пожертвовать одной-двумя каменистыми планетами или целым поясом астероидов. Для каких целей все это предназначалось пока было непонятно. Хаким высказал предположение, что это могла быть система огромных зеркал, которая либо перефокусировала всю поступающую на них энергию на внутренние планеты, либо отбрасывала от Масленки излучение красного гиганта в период его повышенной активности.

Дальняя желтая звезда не имела признаков высоко развитой цивилизации.

– Может быть, кто-то и прячется там, - заметил Хаким, - на нам не дано этого знать.

Но самые впечатляющие кадры он приберег напоследок.

– Информация, с которой мы сейчас вас познакомим, была собрана Благодетелями в те времена, когда Земля еще не была разрушена, - сказал Хаким. - Несколько тысяч лет назад… Нам дали ее момы.

И они увидели тусклые вспышки вокруг двух желтых звезд - как если бы те были видны с расстояния в сотни или даже тысячи световых лет. На самом деле расход энергии при этих вспышках был таков, что при ее использовании казалось реальным сдвинуть планеты и изменить положение звезд. Вспышки длились несколько десятилетий - то есть, мгновение в масштабах времени галактики, но, тем не менее, внимательные глаза уловили мерцание.

Разрушение двух звездных систем произошла одновременно, примерно за двести лет до того, как Огненная Буря, массой примерно вдвое больше Солнца, после вспышек гелия превратилась в красный гигант - чудовищную опухоль, поглотившую пять планет. В молчании дети следили за тем, как этот гигант извергал огромные облака газов, и его лик становился изъязвленным и рваным, словно обгоревший, разлагающийся череп.

Первым заговорил Ганс Орел:

– Если убийцы живут здесь, то они выслали разрушающие машины до или после этих изменений? - спросил он.

– Видимо до, - ответил мом, - Как показывает наш опыт…

– Нам не известно, каков ваш опыт и насколько он впечатляющий, - процедила сквозь зубы Ариэль.

– Ну, пожалуйста, Ариэль, - попросил Мартин таким спокойным голосом, что можно было поверить, что его терпение безгранично.

– Наш опыт показывает, - продолжал мом, - что зонды-разрушители производятся до того, как их создатели осваивают технологию, необходимую для выполнения крупномасштабных операций в звездных системах.

– Значит, с момента запуска зондов прошли уже сотни лет, - заметил Хаким.

– Весьма вероятно.

Ганс удовлетворенно хмыкнул.

Последние кадры показывали траектории движения машин-разрушителей. Эта запись охватывала временной период скорее даже не дюжины, а сотен лет. Избранные жертвы были отмечены красными точками, а те системы, которые несущие смерть роботы просто миновали, светились зеленым. Ориентировочная дата гибели Земли и примерные расстояния мерцали белыми цифрами.

Мартина поразила полнота информации. Это был частичный ответ на сомнения, высказанные Ариэль. Его разум метался в поисках скрытого смысла: иногда Корабли Правосудия все же нарушали молчание и передавали координаты убийц, сообщая о их провалах и триумфах. Эта информация не могла быть скрытой - расстояние слишком велико для бесканальной связи… Они рискуют выдать себя…

Завершив доклад, Хаким выставил вокруг звездной сферы все демонстрирующиеся ранее кадры - на всеобщее обозрение.

– Пока это все, что мы имеем, - подытожил он.

И снова дети занялись момерафами, и учебная комната погрузилась в молчание.

Мартин, сидя с закрытыми глазами, машинально сжимая и расжимая руки, просматривал вероятностные ситуации, манипулировал числами и траекториями, заставляя последовательности то сходиться, то расходиться. И каждый раз он приходил к заключению, что существует большая вероятность - около 95 процентов - что убийцы пришли именно из этой звездной группы. Возможно, зонды были изготовлены именно в системе Масленки, ближайшей желтой звезды.

По прошествии достаточного времени - примерно двух часов полной сосредоточенности в абсолютной тишине - момы собрались в центре учебной комнаты, и один из них спросил:

– И каково же ваше решение?

– Сначала вопросы и комментарии, - выкрикнула с места Паола Птичья Трель.

Комментарии, в большей степени, представляли из себя скорее высказывание личных мнений и эмоций, нежели существенных вопросов и возражений. Именно этого Мартин и ожидал. Он уже не единожды наблюдал, как группа приходила к согласию в вопросах, - правда, не столь важных, как этот. Именно так они и работали: высказывали свои мнения, определяли роли.

Мэй-ли Ву-Чанг Близницы - невысокая спокойная девушка из семейства Знаков Зодиака - спросила, существуют ли другие цивилизации в этих окрестностях. Хаким снова вызвал один из ранее показанных кадров: экспозиция всех звезд, вокруг которых могли бы вращаться обитаемые планеты, в радиусе двадцати пяти световых лет от данной группы. Ни на одной из них не было ни малейшего признака развития цивилизации. И все же, это не являлось убедительным доказательством - существовала возможность, вероятность которой равнялась где-то двум пятым, что при таком количестве звезд могла развиться хотя бы одна цивилизация.

Ведь всегда существовала вероятность, что разум инопланетян окажется выше человеческого, и им удасться сохранить молчание, то есть - удастся остаться необнаруженными даже на ранних ступенях технического прогресса.

И все же, их молчание было весомым аргументом.

– Возможно ли, что при такой скученности планетных систем все цивилизации вымерли или самоуничтожились? - Это спросил Георг Демпси.

Один из момов начал отвечать:

– При данном количестве планет и, принимая во внимание, что цивилизации непрерывно развиваются… - Перед детьми вновь замельками цифры, но Мартин уже отключился от происходящего. Он уже проделывал подобный анализ. Да, конечно, шансы есть. Но, в конце концов, это все это - только простые разговоры, а не серьезное обсуждение.

Но скоро наступит их час…

Вопросы и ответы растянулись бы еще надолго, но Мартин внезапно почувствовал жжение в глазах и тупую боль напряженных мышц. У него не было сомнений, что и другие устали. Обведя вокруг взглядом и всмотревшись в лица детей, он понял, что ничего существенного уже не будет добавлено.

– На этом мы закончим прения, - объявил он. - Давайте переходить к делу.

– Вы готовы принять решение? - спросил мом.

– Да, мы готовы.

Ворча и толкаясь, дети разобрались по семействам и учебным группам. Они чувствовали себя спокойнее, держась ближе к своим; решение было не простое, и никто не хотел, чтобы его торопили.

– Итак, вы принимаете решение по следующему вопросу, - обьявил мом, - следует ли нам начинать торможение, которое однозначно потребует значительного расхода топлива, и направлять Корабль Правосудия в район звездной группы, которую мы наблюдаем - для того, чтобы узнать, обитают ли там разумные существа, а если обитают, постараться расследовать, не они ли построили машины, погубившие ваш мир. Пэн сосчитает голоса.

Один за другим они поднимали руки, Мартин считал голоса. По правилам голосования всего должно быть не более десятерых воздержавшихся, иначе придется начать все заново. Воздержались семеро, включая Ариэль. Шестьдесят один проголосовали за вторжение и исследование, четырнадцать - за то, чтобы пройти мимо системы и поискать что-нибудь более определенное.

– Нам нужен Пэн, который был бы в опозиции большинству, - сразу же после голосования прозвучал голос Ариэль.

Паола Птичья Трель, проголосовавшая за вторжение, возразила ей:

– Мы следовали регламенту. Решение принято.

– Мы следовали регламенту момов, - подчеркнула Ариэль.

– Они же учат нас, - растерянно произнесла Джинни Шоколадка, - Не понимаю, о чем ты?

– Скажите, разве мы марионетки? - окидывая всех взглядом, выкрикнула Ариэль.

Дети выглядели смущенными. Ропот нарастал. Мартин почувствовал колики в животе.

Вмешался Джордж Кролик. Смуглый, черноволосый, острый на язык, он был очень популярен среди детей.

– Довольно, ребята. Мартин прав. Мы здесь для того, чтобы сделать эту Работу. И мы не марионетки. Считайте, что мы студенты.

Ариэль сжала зубы, но промолчала. Внезапно, против своей воли, Мартин почувствовал влечение к ней.

– Дело сделано, - сказал он. - Мы проголосовали. Мы идем.

Вместе с дневной учебной группой Мартин обедал в столовой, когда начался маневр.

Сначала дети восприняли его, как более глубокую вибрацию корабля, резонансом отдающуюся в их мышцах и костях.

– Ух ты, - восхищенно воскликнул Гарпал Опережающий Время. Он достал свой жезл и пустил его плавать по воздуху. Отклоняясь то в одну, то в другую сторону - в зависимости от маневрирования корабля, жезл медленно вращался и полностью овладел вниманием детей.

Вибрация нарастала. Когда толчки, спровоцированные работой двигателей, стали буквально сотрясать корпус «Спутника Зари», он начал издавать довольно-таки мелодичное гудение, по тональности близкое к мужскому баритону. Жезл повело к одной из стен. Дети почувствовали, что их «прижимает» и возбужденно зашумели, а спустя некоторое время и застонали, - когда увидели, что комната начала вращаться внутри корабля, будто бы была подвешена на шарнирах. Одна из стен стала полом, другая - потолком.

Торможение, порожденное ожившими двигателями, хотя и было незначительным - всего десять процентов g, оказало на них сильное воздействие.

– Меня сейчас стошнит, - простонала Паола, - Почему они не смягчат это для нас?

– Потому они помнят, что мы ненавидим мелочную опеку, - напомнил ей Мартин.

Через полчаса корабль вновь запел на ровной глубокой ноте. Мартин мог оценить состояние корабля, прибегнув к момерафу. Он видел, как неуклонно истощается запас топлива, как потоки частиц исчезают в бездонной черноте внешнего гасителя. Это был способ маскировки - вместо того, чтобы разбрасывать свои отходы в пространстве, тем самым увеличивая энергетические характеристики окружающего пространства.

Они направлялись туда, где трудно найти топливо.

Вернулась прежняя гравитация. Холлы и каюты наполнились жалобами и шумом возбуждения: полуодетые дети бегали, падали, ругались, гримасничали, пытались прыгать, снова падали и снова ругались.

Двое в первые же часы поломали себе кости. Их гипсовые повязки, наложенные момами в клинике, служили неназойливым предостережением всем остальным. Когда Мартин устроил общее собрание в учебной комнате, пострадавшие продемонстрировали свои трофеи.

Они поправятся через пару дней… Медицина момов могущественна. Однако пока повязки не сняты, они не смогут принимать участие в занятиях.

Корабль изменялся постепенно, как живое существо - когда никто за ним не наблюдал. Кроме всего прочего, каюты принимали ориентацию, как при потере невесомости.

Когда прошло первое возбуждение, дети уже не находили это неудобным. Психологически это было возвратом к прежнему образу жизни на Центральном Ковчеге, к тому периоду, когда они в течение года разгонялись до околосветовой скорости, удаляясь от Солнца. Не говоря уже о времени, проведенном на Земле…

Впереди изменения посерьезнее: два g - тяжкое испытание, но если уж они решились на вторжение в систему Масленки, то это должно быть для них даже занимательно.

Никогда они не видели Корабль Правосудия во всей его мощи и мудрости…

Но ведь «Спутник Зари» можно было представить и простым микробом, который пытается проникнуть в хорошо защищенное, необычайно могущественное существо, способности которого были неизвестны.

Теперь Мартин должен был ежедневно докладывать момам. Один из момов постоянно дежурил в учебной комнате, - тот самый мом, на котором Мартин по совету Джорджа Кролика и Стефании Перо Крыла решил нарисовать опознавательные метки для поднятия боевого духа экипажа корабля.

На церемонию нанесения метки, собрались все дети. Когда-то, перед тем, как покончить с собой, Теодор Рассвет написал о времени, наступление которого все с нетерпением ждали: «Мы наденем военную форму, мы нанесем на себя боевую окраску, мы принесем клятву, как в прошлом пираты или мушкетеры, и все это будет не игра, это будет по-настоящему. Подождите, вы увидите это.

Теодору подобная церемония уже не нужна. Но для других наступил предсказанный им волнующий момент.

Дети собрались на ярусах амфитеатра, который по команде Мартина вырос в учебной комнате. На их лицах и запястьях появились полосы белой и черной краски. «Чтобы убить серые чувства, безразличие и нерешительность…» Даже Мартин был в раскраске.

Мом плавал в центре комнаты. Внутри звездной сферы, вокруг белой точки - звезды Масленки - светился красный кружок. Мартин приблизился к мому с небольшими горшками белой и черной краски - в одной руке, и кисточкой - в другой.

– Дабы показать нашу решимость, наше новое положение, дабы укрепиться духом и обрести мужество, назначаем этого мома Матерью Войны. Мать Войны будет находиться здесь постоянно, каждый из нас в любое время может обратиться к ней за советом.

Наше время пришло.

Мартин нанес жирные мазки белой краски по одну сторону угловатой, лишенной черт головы мома. Другую сторону он аккуратно закрасил черным. Наконец, для усиления эффекта - это была его собственная идея - он нарисовал разделенный пополам круг - там, где должно быть лицо, так, что черная половина оказалась на белом фоне, а белая - на черном. Ничего серого, только альтернатива крайностей.

Разукрашивание закончилось. Мать Войны была готова. Мартин повернулся лицом к детям. Они стояли тихо, даже дыхание едва было слышно. Их лица показались ему суровыми и прекрасными - во власти дум и воспоминаний. Стоя перед товарищами, Мартин долго не мог оторвать взгляда от них.

– Луис Высокий Кактус и Ли Гора из исследовательской группы предложили новые названия для звездных систем. Масленку они предлагают назвать Полынью, Подсолнечник - Левиафаном, а Огненную Бурю - Бегемотом. Есть еще предложения?

– Ну что ж, хорошие имена, - почесывая песочного цвета бородку, задумчиво произнес Джой Плоский Червяк.

Никто не возражал.

– Теперь об упражнениях в открытом космосе… Мы учились годами, но еще ни разу не испытывали себя в реальных условиях. Я попрошу об этом момов прямо сейчас. Попрошу, чтобы нам разрешили упражнения вне корабля как можно скорее, до окончания этого дня.

Момы всегда отклоняли подобные просьбы. Предварительно Мартин не советовался с ними. Обращаясь с такой просьбой в присутствии детей, он шел на определенный риск, действуя по наитию.

– Вы можете начать трехдневные упражнения в открытом космосе, - проговорила Мать Войны. - Вы можете провести полномасштабные учения вокруг «Спутника Зари».

Лицо Ганса осветилось, в знак победы он поднял кулак, затем повернулся к стоящим за ним детям. Радовались все, даже Эйрин Ирландка - все, кроме Ариэль. Лицо Ариэль оставалось бесстрастным.

– Наконец-то, - сказал Ганс Мартину, когда дети начали расходиться. Он широко улыбнулся, потер руки и повторил, - Наконец-то.

– Какие упражнения вы собираетесь провести? - поинтересовался Мартин у Матери Войны, когда учебная комната почти опустела.

– Это будет определено в момент начала упражнений, - ответила Мать Войны. Мартин отступил назад, озадаченный.

– Без предупреждения?

– Без предупреждения, - подтвердил мом.

При равномерном движении каюта Мартина - когда-то он делил с Теодором - имела сферическую форму, была полна книг и других ценных вещей, которыми снабдили детей момы - для пользы дела и для создания уюта. Когда началось торможение, Мартин переоборудовал ее, сконструировав горизонтальные полоки, на которых он смог бы сидеть, при необходимости на которые смог бы опереться. Гамак для сна он прикрепил к двум балкам.

Тереза нарушила его добровольное самозаточение лишь спустя десять часов. Прежде чем открыть люк каюты, она, прибегнув к жезлу, осторожно поинтересовалась, можно ли войти. Тяжело вздохнув, Мартин, противоречивые эмоции которого вызвали не только дрожь в руках, но и колебание мягкого пола, свесился с полока и открыл дверь.

– Я не хотела беспокоить тебя… - сказала Тереза. Выражение лица ее было сдержанным, волосы - в беспорядке, кожа блестела от пота. - Но когда мы тренировались, Гарпал и Стефания сказали мне, что ты здесь и что…

Он приблизился к ней и крепко обнял.

– Ты нужна мне. Мне нужен человек, способный успокоить меня.

– Я рада, - прошептала она, зарываясь лицом в его плечо. На ней были спортивные тапочки, голубые шорты и свободная майка. - Мы провели отличную тренировку и прекрасно поразмялись.

– А я зарылся в архиве,- Мартин махнул рукой в сторону электронного каталога и книг, громоздящихся в углу, где он спал. То, что они называли архивом, были хранящияся в библиотеке «Спутника Зари» книги и всевозможные материалы об истории землян.

– Разрабатываешь тактику?

Он поморщился:

– Можно назвать это и так.

Она на мгновение прильнула к нему, затем переметнулась к кипе книг и начала просматривать каталог. Мартин не знал о ее любознательности. Хотя, возможно, она просто хотела знать о нем все. Такая мысль не могла не польстить Мартину.

– Маршал Сейкс, - прочла Тереза в электронном каталоге и, наклонившись, подняла книгу. - Бурсет и Гильберт. Карл Клаузевиц и Гельмут-Бернгард Мольтке, Карл-Генрих-Фридрих Гольц. - Она приподняла бровь.

– Их армии могли видеть друг друга, оценить свои силы. Мы же не можем даже этого, - сокрушенно покачал головой Мартин.

– Это те люди, у которых учился юный Лоренс, - уточнила Тереза, тем самым еще раз удивив Мартина. - Ты же читал Лиделла Харта.

– Ты, я вижу тоже, - Мартин не мог скрыть разочарования.

– И не только я, а еще человек двадцать. Я запрашивала эту книгу для командного доступа.

Мартин нахмурился:

– Мне следовало бы предполагать это… что все вы тоже готовитесь.

– В данный момент большинство из нас выполняют те упражнения, что ты задал. Мартин, не беспокойся, они уважают тебя, и не сомневаются в том, что ты знаешь, что делаешь. Каждый занят своим: Ганс уже сделал множество интересных научных открытий. Да и Эйрин Ирландка тоже. И Ариэль.

– О, я рад, что они наступают мне на пятки.

– Мартин, мы не можем позволить себе упустить такой шанс и надеяться только на тебя.

Тереза никогда прежде не разговаривала с ним таким тоном. Почему? Недостаточно доверяла? Вот и сейчас она улыбалась, - но вопрос-то был поднят, и Тереза отдавала себе в этом отчет.

– Мартин, я не критикую тебя, но ты… мы… мы не найдем правильных ответов в земных учебниках по стратегии.

– Я не спорю с тобой.

– Мы не можем оглядываться назад.

– Но это единственное, что мы можем сделать в данной ситуации.

– Нет, не только это, - возразила Тереза.

– Я хотел сказать, что история Земли - единственное, что принадлежит нам лично, - нашел нужным уточнить Мартин.

Тереза положила книгу на место, и вернула то место на дисплее, где остановился Мартин.

– Извини, - тряхнув головой, сказала она. - Я пришла сюда не за тем, чтобы говорить об этом.

– Я смотрел не только в земные учебники, - Мартин не мог остановиться, слишком важной была для него эта тема разговора. - Я анализировал все, чему научили нас момы. Знаешь, они ничего не сообщили мне заранее о тренировке в космосе… Кажется, они хотят чем-то удивить нас. И это мне не нравится, хотя я вижу в таком…

– Мартин, тебе нужен отдых.

– Сейчас не время! - взволнованно воскликнул он.

– Мартин, я что, не ясно выразилась?

Он взглянул на нее с недоумением и потер ладонью висок:

– Честно говоря, не очень.

– Посмотри, ведь я - здесь.

Мартин поспешил запереть дверь, отбросил в сторону жезл. Они рванулись друг к другу - книги, лежащие на пути, полетели в сторону.

– Я хочу быть с тобой всегда, не отпускать тебя ни на минуту, - прошептал Мартин. - Но я хотел бы перенестись отсюда в какое-нибудь другое место.

Она смотрела на него пристально, закусив губу, но выражение лица не имело ничего общего с движениями тела - бедра Терезы, будто бы сами по себе, исполняли грациозный и призывный танец. Он ощутил прикосновение ее живота, курчавых волос, вздрагивающих маленьких упругих грудей. Он поцеловал ее в шею. Мартин знал, что сейчас глаза Терезы уже закрыты, на лице появилась полнейшая отрешенность.

Можно сказать, что занятие любовью потребовало на этот раз скорее некоторых усилий, нежели сопровождалось эфирной легкостью - активные перемещения вверх-вниз, вверх-вниз. Но именно это и было особенно по душе Мартину - свершившееся казалось более реальным.

На полпути от цели, они скатились с полока на лестничное поле и были аккуратно опущены на ворох одежд Мартина.

– Я хочу быть всегда с тобой, - повторил Мартин.

– Мартин, ты не думай… - у Терезы на глазах появились слезы - Я иногда бываю такой неуклюжей. Я доверяю тебе. И это просто удивительно, как все доверяют тебе. Все предыдущие Пэны - Гарпал, Стефания, Сиг, Джой - они все уступают тебе, - Тереза улыбнулась. - Ганс сейчас увлечен своей работой. Я давно не читала его записей, но мне кажется, он скрывает что-то важное. Ариэль все время ходит то ли сердитая, то ли грустная.

– Ну и что - ты со мной только потому, что мне все доверяют? - поинтересовался Мартин и тут же ужаснулся. О боже, что за глупый вопрос!

– Конечно же, нет. Я не трахаюсь за статус, - спокойно ответила Тереза.

– Прости меня, Тереза, я и сам все это отлично знаю, - он прикоснулся к ее лицу. - Но я бы не называл наши отношения таким словом.

– А почему бы и нет. По-моему, именно оно-то и подходит. Не стоит бояться его.

– Конечно, ничего не следует бояться, - прошептал Мартин, пододвигаясь ближе, бережно стараясь не придавить девушку. - Я хочу, чтобы ты жила со мной.

– Ты хочешь, чтобы мы стали диадой?

– Я хочу большего. Я хочу, чтобы моя жизнь полностью слилась с твоей.

– Ах, вот как…

– Я так много хочу в этой жизни, что мне необходимо, чтобы ты была рядом.

– Ох… - Тереза отвернулась, изображая смущение. И это все она проделывала в то самое время, когда они находились в непрерывном движении.

– Я хочу, чтобы мы поженились.

Она замерла, затем легла неподвижно рядом с ним, тяжело дыша и устремляя взгляд куда-то выше Мартина.

– Но мы не можем пожениться.

– Ничто не может остановить нас.

– Мы Потерянные Мальчики и Венди. Пэн не может жениться.

– Мы можем пожениться по-своему. Без священников и без оформления бумаг.

– Замужество - это что-то далекое, несовместимое с нашим положением. Это уместно на Земле или, по крайней мере, после возвращения на Ковчег. Я помню свадьбы на Ковчеге.

– Я сомневаюсь в нашем возвращении.

– Я это знаю, - тихо сказала Тереза.

– У нас теперь свой ковчег - «Спутник Зари». Наш дом. У нас здесь вся информация. Мы имеем все, что нужно нам для нашей Работы. А то, что дорого нам, мы сохраним в памяти. Мы станем, как Воинствующие Псы.

– Воинствующие Псы?

– Да, ты сама говорила, что неправильно оглядываться назад. Мы должны выполнить нашу Работу и можем полагаться только на себя. Вот почему и пожениться мы можем прямо здесь.

– Но ведь с той поры, как мы стали любовниками, прошло всего несколько десятков дней.

– Для меня этого достаточно, - убежденно сказал Мартин.

Тереза отпрянула от него:

– По-моему, просто трахаться намного проще.

– Мы любим друг друга, а не трахаемся, - Мартин не собирался поддерживать ее несерьезный тон.

Тереза бросила на него пристальный взгляд:

– А ты помнишь, насколько серьезно было слово «любовь» на Земле? И чем оно отличалось от слова «трахаться»?

– А разве здесь оно несерьезно? - Вопросом на вопрос ответил Мартин.

Тереза поднесла пальцы к губам, Мартин понял, что в руках у нее сигарета. Девушка опустила ресницы, эффектным движением отбросила волосы и заулыбалась, явно соблазняя Мартина.

– А ведь я могу быть и искусительницей, - низким, грудным голосом произнесла она.

– То есть развратницей, ты хочешь сказать, - добавил Мартин.

– Хорошо, хорошо, я согласна. Когда мы выполним Работу и, если к тому времени мы еще не надоедим друг другу, мы с тобой поженимся. На Земле. Если это будет там принято.

– Это принято здесь, - Мартин был непреклонен.

Лицо Терезы стало злым, она отбросила сигарету.

– Я читала книги на эту тему. И знаю, что во многих местах, нас могли бы даже арестовать хотя бы вот за это… - она прикоснулась к его расслабленному члену и поднесла ко рту палец с капелькой спермы. - Нас могли бы арестовать и за это… - Тереза положила руку на свое бедро и, медленно двигая ее вверх, безо всякого смущения приняла откровенно соблазнительную позу. - К чему нам жениться, когда мы толком даже не знаем, что можно, и чего нельзя делать… - Голос ее стал напряженным. - О, все эти люди в нашем дома, где всем про всех все известно… Все наши отношения… Но… Нет, нет, что это я… Все нормально. - Тереза по-прежнему не отрывала взгляда от Мартина. Она с трудом сдерживала слезы. - В конце концов, в будущем мы даже можем иметь детей. И это очень важно.

Мартин улыбнулся, но видел он сейчас перед собой не Терезу, а далекую Землю. На далекой Земле ему никогда в голову не приходили мысли о возможности иметь детей, потому что он сам там был еще ребенком. Так же, как и Тереза.

– Для меня заниматься любовью, это значит иметь детей, когда захочешь, - будто бы с трудом подыскивая слова, произнесла Тереза. Она закрыла глаза, и чем-то стала походить на темноголовую птицу, лежащую на груди Мартина.

– Мы любим друг друга, - Мартин не уступал ни на йоту. - После того, как мы выполним Работу, момы позволят нам иметь детей.

Тереза тихонько всхлипывала в его объятьях.

Так как дети допускали, что Полынь может быть источником роботов-убийц, Корабль Правосудия решили разделить на два. Разделенные корабли Стефания предложила назвать «Зайцем» и «Черепахой».

Корабли должны замедляться с различной скоростью. Меньшему по размеру - «Черепахе» - за несколько дней до планируемой даты вхождения в систему необходимо было приступить к суперторможению с перегрузкой в тысячу g для того, чтобы появилась возможность маневрирования. Большему же - «Зайцу» - предстояло пронестись сквозь систему на скорости в три четверти световой, провести разведку окрестностей двух каменистых планет, всю собранную информацию передать «Черепахе», после этого покинуть систему и дожидаться результатов. Торможение «Зайца» будет не таким резким, как у «Черепахи», он достигнет маневренной скорости лишь преодолев, удаляясь от Полыни, несколько сотен миллиардов километров.

Если «Черепаха» будет серьезно повреждена или совсем выйдет из строя, «Заяц», пополнив запас горючего в окрестностях других звезд, сможет занять ее место и продолжить выполнение поставленной задачи.

Но перед входом в систему Кораблю Правосудия предстояло пересечь ореол наружного первичного облака, - у Солнца его аналоги назывались Оорта и Кьюпера. Вполне вероятно, что обитатели Полыни на заре юности их цивилизации - в те далекие времена, когда кометы использовались, как средства передвижения на расстояния, удаленные от внешних орбит планет - добывали руду из космического пространства первичного облака. Хотя не исключалась возможность, что облака никогда не были богаты газообразными веществами; так как по сравнению с Солнечной системой даже астероиды здесь сильно проигрывали по своему энергетическому составу.

Планировалось, что в эту межпланетную пыль «Спутник Зари» выпустит на волю производителей и манипуляторов - для создания оружия массового уничтожения. К этому оружию собирались прибегнуть, как к запасному средству, - в том случае, если «Заяц» и «Черепаха» потерпят неудачу и потеряют способность продолжать борьбу.

Энергия, необходимая для создания и передвижения оружия, должна была поступать в результате превращения в антиматерию углерода и кремния. Элементы, тяжелее кремния, не преобразовывались в вещество с антимассой ни при каких условиях. Элементы, с удельным весом между литием и кремнием, преобразовывались с трудом.

Из-за того, что энергетический запас облаков был весьма и весьма ограниченным, производителям и манипуляторам придется выделить значительную часть топлива «Спутника Зари».

Они отчаянно нуждались в том, чтобы найти где-нибудь поблизости побольше горючего.

Они должны были войти в систему с полной конспирацией, какую только предписывали указания Благодетелей. Вход был самым опасным моментом, - опасным, даже если бы дети уверились, что убийцы Земли не живут здесь. Каким образом защитники звезд могли определить, - с какой целью незнакомый корабль приближается к ним? Не решат ли они, что «Спутник Зари» сам убийца? Волк, в поисках добычи рыщущий среди звезд?

Возбужденные, дети заполняли арсенал оружия. Вслед за Мартином они устремились к своим кораблям, но вокруг все равно стоял шум, гам, неразбериха: кто-то окликивал приятеля, кто-то сновал туда-сюда на лестничных полях. Паола Птичья Трель не вовремя ослабила хватку и уже начала падать, но, к счастью, Гарпал поймал ее на полдороге к полу. Дети проскандировали троекратное «ура» в честь такого счастливого финала. С зардевшимся лицом Паола медленно и осторожно пробиралась к своему бомбардировщику, теперь уже двумя руками вцепившись в слегка светящееся лестничное поле.

Мартин не спешил занять свое место. Он стоял и наблюдал, как его братья и сестры отыскивают каждый свой корабль, как Тереза поднимается на борт снайпера, как Вильям присоединяется к Умберто Тени. Их судно, представляющее из себя пару соединенных цилиндров, одни прозвали Оскаром Мейером, другие - портсигаром.

Пятьдесят детей, во главе с Гансом, оставались на Корабле Правосудия.

Мартин приблизился к стоящему рядом кораблю-снайперу:

– Момы обещали сообщить задание прямо перед вылетом. Я до сих пор понятия не имею, что оно из себя представляет.

– Как, мы до сих пор не имеем задания? - с удивлением переспросила Эйрин Ирландка. Ганс лишь молча посмотрел на Мартина, с ним они уже обсуждали этот вопрос. Ганс высказывался против подобной тренировки. Многие из детей придерживались того же мнения: выходить впервые в космос без четкого плана, не представляя противника - по меньшей мере, это казалось глупостью.

– Мать Войны пока ничего не раъяснила, - повторил Мартин.

– Но это же глупо, - возмутилась Эйрин. Стоящие рядом активно закивали в знак согласия.

– Интересно, чего они хотят добиться? - воскликнул Рекс Дубовый Лист.

– Я думаю, - сказал Мартин, - они хотят сделать нас менее зависимыми. Не имея заранее разработанного плана действий, нам предоставится больше возможностей показать, на что мы пригодны и какова наша реакция. Момы полагают, что мы уже достаточно тренированные.

Кимберли Кварц и ее подруга по кораблю, Джинни Шоколадка, громко заулюлюкали.

– Пэн обязан быть доверенным лицом! - выкрикнула Кимберли.

Мартин улыбнулся и шутливо поднял вверх оба больших пальца.

Кай Тигр, невысокий парень, с узким лицом, длинными руками и мускулистыми ногами, внезапно запел, и песню подхватили. Это была песня со старинной мелодией, часто звучавшей на Земле и на Ковчеге, но с новыми словами.

Мартин не стал прерывать песню, он отыскивал глазами Терезу. Ах, если бы это было возможно - они одни, и никого вокруг!

Песня стихла, дети заняли свои места - люки наглухо захлопнулись. Мартин устроился в кресле пилота, которое сразу же обтекло его тело. Он ощутил, как одежда и открытая кожа покрывается прозрачной мембраной. Мембрана была снабжена трубками для обеспечения воздухом.

Мартин закрыл глаза и глубоко вздохнул. Холодный свежий воздух наполнил его легкие. Бледно-зеленое силовое поле окружило его тело, оставив свободными только голову и руки. Пространство между мембраной и силовым полем заполнилось водой, создав некое подобие подушки вокруг ног и торса - примерно в сантиметров пять. Легкий туман поднялся к лицу Мартина, но очень быстро исчез. Мембрана, вода и силовое поле защищали Мартина от перегрузок при ускорении в пятьдесят g. Но ничто так не защищало от перегрузок, как объемное силовое поле. Мартин хорошо ознакомился с ним в процессе тренировок. Оно было сносным, но, если признаться честно, не очень-то комфортным. При большом ускорении такое поле вело контроль на молекулярном уровне.

Те, что оставались на «Спутнике Зари», отошли подальше от кораблей. Раздался гул: заработали ракетные двигатели и камеры сгорания.

За распахнувшейся крышкой люка была темнота космоса, лишь слегка разбавленная вкрадчивым светом звезд.

Дети не были за пределами «Спутника Зари» с того момента, как покинули Центральный Ковчег. Корабль Правосудия был их домом, их единственно реальным миром, правда, все еще лелеили какие-то планы, мечты и фантазии.

Десять челноков снялись с пилонов у борта «Спутника Зари» и покачивались из стороны в сторону - проводилась регулировка управление. Пилоны отошли к стенам, корабли-челноки и цилиндрические капсулы с производителями и манипуляторами покинули «Спутник Зари», но двигались они пока с ним рядом, почти соприкасаясь корпусами.

Мартин вел боевой корабль вперед. Сквозь иллюминатор, расположенный у его лица, он увидел открытый космос. Не имитацию, не объемную проекцию - все это было реальным!

Реальность незначительно отличалась от имитаций, но одно то, что он знал, что все это настоящее, чувствовал это своим нутром, бесповоротно меняло все дело.

Внутри «Спутника Зари», было очень трудно определить его истинные размеры, лишь находясь снаружи по-настоящему оценивал, насколько он огромен. Мартин был поражен.

Необъятность Корабля Правосудия еще больше усугублялась чужеродностью окружения, необычным видом вокруг него. «Спутник Зари» до сих пор двигался со скоростью, близкой к скорости света, и Вселенная при взгляде «изнутри» по-прежнему казалась искаженной - искривленной, с поперечными поясами голубого и красного звездного свечения, что следовало за ними по пятам.

Когда бомбардировщик Мартина перевернулся, Вселенная тоже опрокинулась и стала восприниматься так, как если бы случилось разглядывать ее глазами сумасшедшего. Но дети были обучены воспринимать искажения правильно и ориентироваться среди осей, привязанных к «Спутнику Зари», а не к объектам искаженной действительности.

С момента начала торможения прошло уже двадцать восемь часов, а они все еще летели со скоростью, составляющей девяносто девять процентов скорости света. Но день за днем, Корабль Правосудия будет продолжать замедлять скорость, их «тау» будет увеличиваться, Вселенная начнет приобретать привычные очертания, а звезды становиться все более и более похожими на себя, туннельные эффекты исчезнут.

Мартин с волнением ждал этого времени, чтобы снова увидеть звезды, такими, какими он видел их с Земли. И не имело значения, что это будут другие звезды, другое небо.

Небольшие корабли-челноки выстроились в ряд. Пилоты увидели силуэты друг друга, вырисовывающиеся на фоне искаженного неба, и сообщили об этом по «ноучу».

Мартин вспомнил прошлогодние занятия. Тогда он с любопытством наблюдал, как практикуются его приятели, как они, горячась, продумывали различные ситуации, в которых могли оказаться и которые совсем не походили на те упражнения, которые задавали момы. Ведь защита противника могла быть старой и примитивной - часовые на орбитах, кинетические заряды или…

Кроме всего прочего, защита может быть фальсифицирована. Развитые цивилизации могут преподнести вам много сюрпризов. Никогда не знаешь, каков может быть уровень развития, какие загадки они поставят перед вами.. У каждой цивилизации есть свои особенности, если их можно так назвать, свои слабые и сильные места, талантливые решения и заблуждения. Даже технически суперразвитые цивилизации имеют свои слабые места.

Мартин так часто повторял эти слова во время тренировок, что они вернулись к нему с такой четкостью, как будто кто-то проговорил ему их на эхо.

Убитый Капитан Кук. Партизанская война; Юго-Восточные азиатские войны. Но их же не ждали длительные партизанские войны… Они обладали оружием, которое могло перемещаться без присутствия на них создателей, для выполнения поставленных задач существовали специльно предназначенные для этого роботы-убийцы.

В таинственном свете голубых звезд, мерцающих позади Корабля Правосудия, он увидел Терезин корабль. На Терезу и еще пятерых была возложена персональная обязанность лететь в тридцати тысячах километров выше «Спутника Зари». Он долго смотрел вслед удаляющемуся кораблю. Доносилось гудение других челноков; они представляли из себя достаточно мощную силу, но ведь никто не знал, что ждет их впереди, какой по силе противник.

Это все были вопросы без ответов. Вполне вероятно, что они могут столкнуться с цивилизацией, против которой вся мощь Корабля Правосудия окажется недостаточной, бесполезной.

Мартину часто снимись кошмары, в которых его воображение рисовало ему то, что могло бы произойти в таком случае. Не будут ли они пойманы, как инфузории пипеткой из пруда? Правда, вряд ли их будут проглатывать при этом: превосходящие умы остерегутся - ведь можно заразиться, заболеть и умереть. Скорее всего, Корабль Правосудия будет разобран на части и тщательно изучен, а их самих рассадят, как в клетки, в одиночные камеры. Безобидные неудачники, не более того.

Мартин постарался отогнать от себя подобные мысли. Это ведь только очередная тренировка. В действительности, когда они будут выполнять Работу, они смогут прибегнуть к помощи производителей и манипуляторов - действия роботов не ограничено человеческой психологией. Но одному или нескольким из детей все равно придется нажать на спусковой крючок. Правосудие должно быть осуществлено обязательно руками детей. Так гласил Закон. В назидание другим…

Паола Птичья Трель и Бонита Высокогорная Долина соровождали капсулы с десантом. В настоящих наступательных действиях одна подобная капсула могла нести на своем борту до миллиона производителей и манипуляторов. В обязанность девушек входила охрана капсул до тех пор, пока десант не выбросят для выполнения задания.

– Система обнаружения противника производится примитивными, часто встречающимися методами, - отрапортовал в ухо Мартину металлический голос мома. С помощью дистационных датчиков Мартин увидел, что волны радиционного излучения системы направлены прямо на них: грубый, но эффективный метод. Корпус «Спутника Зари» поглощал волны, и наблюдатель, находящийся вдали от Корабля Правосудия легко мог заметить сам факт этого поглощения.

Вывод: технология примитивнее, чем та, которой пользовались они сами, но возможно равная по разрушительной силе, - так, арбалет по смертоносности равен винтовке.

Их положение относительно друг друга в защитном заслоне вокруг «Спутника Зари» постоянно менялось. Пикетирующий корабль оставлял за собой следы реактивной массы и радиации, видимые на расстоянии двадцати тысяч километров. Они рассеивались, но все же не достаточно быстро. При желании каждый корабль-челнок мог воспользоваться гасителями, чтобы скрыть свое движение. Хотя, откровенно говоря, даже сам Корабль Правосудия в сплетении звездных трасс был, в сущности, иголкой в стоге сена.

Внезапно один из пикетчиков изменил курс, а вслед за ним и «Спутник Зари». Вот только что «Спутник Зари» был внутри формирования, а через мгновение - пропал.

Похоже, дьявол играл с кораблем. Объемные поля оградили бы детей, но при этом возникли бы побочные эффекты - сильная тошнота и полная дезориентация.

Оружие, примененное против них, было обычным, - одним из тех, что используются против не слишком защищенных кораблей-челноков. Описать оружие нетрудно: град проникающих внутрь игл антиматерии, видимых только тогда, когда они столкивались с случайными атомами водорода. Такие встречи ознаменовывались искрами гамма-лучей и ослепительно белыми вспышками света. Пять снайперов, выстроевшись в ряд, стали своеобразным защитным экраном, но это было неэффективно. Пять кораблей - среди них и челнок Вильяма - были выведены из строя, разрушены и уже не могли принимать дальнейшее участие в этом упражнении…

Мартин почувствовал в голове явно выраженное движение. Его нейрология ускорилась - состояние, которое они отрабатывали на тренировках и которое он ненавидел. Но в этом состоянии он начинал думать в тысячу, десять тысяч раз быстрее - поля создавали дополнительные нервные клетки, которые имитировали его мыслительные шаблоны, и на анализ уже известного не нужно было терять время. Его самого как бы разделили на две части - все старое Мартин оставлял позади, как линяющую щенячью шерсть.

Все сразу же приобрело реальные черты, он сразу ясно увидел, что нужно делать: защититься от игл дипольными отражателями. Он быстро выставил их и начал отходить в направлении «Спутника Зари». Он знал, что объемные поля разделили его на мельчайшие частицы, размером не превышающие молекулы и держат под контролем каждую из них. Снайпер Мартина ускорялся максимально мощно - ускорение достигало пяти… десяти… ста… тысячи g… Стремительно, как рожденная дьяволом блоха, он скакал с острия на острие мертвых игл антиматерии.

Паола Птичья Трель по-прежнему сопровождала бомбардировщики с производителями и манипуляторами. Бонита Высокогорная Долина была выведена из строя. По экрану обнаружителя корабля Мартин наблюдал за действиями Паолы и трех бомбардировщиков, висевших у нее на хвосте. Они также воспользовались дипольными отражателями, но иглы поразили их защиту. Ожесточенное поливание радиацией деактизировало все три бомбардировщика и повредило корабль Паолы. Но даже с искалеченным кораблем, Паола пыталась поддерживать десантников. Затем Мартин увидел, как бомбардировщики-десантники начали стремительно ускоряться, оставляя далеко позади и Паолу, и иглы.

Освобожденые, капсулы с производителями и манипуляторами были предоставлены сами себе. Мартин подумал о возможности самоиспользовании Корабля Правосудия, о его превращении в нейтрониумную бомбу. Бомбу можно направить на объект, который казался вероятнее обитаемым… Но ситуация, кажется, была еще не столь безнадежной, чтобы решиться на такое самоубийство…

Игл становилось все больше и больше, они просто наводнили окружающее пространство. Мартин был одинок, его закрутил вихрь мыслей: и имеющих отношение ко всей команде, и своих личных. Это только тренировочное упражнение. Дьявольское упражнение. Каждый уцелевший корабль был снабжен инструкцией - добраться до ближайших обитаемых тел и произвести максимум разрушений.

Камикадзе. Ему ненавистна была сама мысль о подобной жертве со столь незначительным потенциальным эффектом. Более рискованный выбор - вновь вернуться на «Спутник Зари». Но его корабль не мог соревноваться со «Спутником Зари» в скорости. Это значит, ему самому придется решить, куда идти кораблю и как обойти иглы. Другим детям тоже предстояло принять подобное непростое решение: охотиться за Кораблем Правосудия или пикировать вниз, как камикадзе.

В данный момент он не был больше Пэном, не был больше лидером.

Он был одиноким охотником.

Радиационные излучения из преграждающих путь кристаллических игл переплелись в запутанном клубке, диаметром в миллиард километров. Сколько еще игл и по каким орбитам они запущены, Мартин не знал.

Все эти иглы нереальны. Все окружающее нереально. Это имитация, специально созданная для нас. Реален только задний план.

Не важно. Провалить эту тренировку будет полным позором, он не в состоянии видеть детей опозоренными перед момами, особенно сейчас, когда до начала реальной Работы остается так мало времени. Мартин не чувствовал своего тела. Ускоренно работающий мозг давал ему возможности для обдумывания, как если бы между каждым вздохом и каждым ударом сердца проходили длинные часы. Тело было разъединено с ним сейчас, его сознание и физическая сущность вновь сольются воедино лишь к концу упражнения.

При такой скорости мыслей челнок казался медленно движущимся, не оправдывающим надежд. И это было одной из проблем: Мартин не мог взаимодействовать со своим кораблем на равных, он явно опережал его во всем. На данный момент Мартин обладал слишком высоким интеллектом для оружие, которое он использовал. Он нуждался в сверхускорении корабля, чтобы продумать правильную стратегию дальнейших действий.

Он замедлил работу мозга сначала до одной трети, затем даже до одной четверти максимума, отрегулировал чувствительность восприятия, вновь просмотрел всю имеющуюся у него информацию, уже в свете единой концепции, и начал с умеренной скоростью пробираться сквозь обломки, плавающие в пространстве на месте сражения. Игл оставалось совсем немного, но окружающий космос все равно выглядел очень жутко. Эти бесчисленные обломки…

Имитация. Это ведь только тренировка. На какой-то момент его охватила паника, слепой страх. Нет, это не тренировка, они действительно поймали нас.

Нет, нет, этого не могло быть.

Они были в десяти днях пути до внешней границы Полыни. При таком расстоянии иглы не могли являться орбитальной защитой системы, слишком нереально огромными в таком случае должны быть скопления антинейтрониума. Мартин отогнал от себя страх.

Его сменило чувство негодования. Дети не знали, чего ждать - не было ни приготовлений, ни плана сражения, случившееся представлялось маловероятным. Они не продумали противодействия.

Мартин заметил уцелевший корабль: Эйрин Ирландка. Он подошел к ней поближе и, воспользовавшись «ноучем», окликнул ее.

– Мы проиграли, - сказала она. - Я просто жду сигнала возвращаться.

– Но у нас еще есть выбор.

– Знаю, мы еще можем стать камикадзе.

– Я имею в виду другой вариант, но близкий к этому.

– Что ж, Пэн, назови его мне - ее голос был лишь слегка насмешливым, и все же это резануло.

Мартин быстро воспроизвел в памяти сценарий, который они не раз репетировали на тренировках.

– Убийцы знают, что мы здесь. Мы уже исчерпали их весьма посредственную защиту. Игл больше нет. Мы передадим по «ноучу» сигнал и назначим место всеобщего сбора.

Она надолго задумалась. Мартин понял, что Эйрин вовсе не ускорила работу своего мозга. Это его разозлило.

– Хорошая идея, - наконец, произнесла она.

– Ускорь свои мысли в пять раз, - приказал он.

– Но я не…

– Ускорь сейчас же или я отстраню тебя от тренировки.

К подобным угрозам он никогда еще не прибегал.

– Ты не имеешь права на это, - огрызнулась девушка.

– Эйрин, не испытывай моего терпения.

Она не ответила. Чуть позже он воспринял от нее стрекочущее, как пулеметная очередь, щебетание. Эйрин подчинилась требованию.

– Отлично. Я отправляю закодированный сигнал.

В течение десяти секунд ответили одиннадцать уцелевших кораблей. Семь «мертвых» пытались просигналить, но Мартин их проигнорировал. Уцелевшие челноки встретились в условном месте и перегруппировались.

– Да… веселенькое путешествие, - прокоментировала события Паола.

Раздался хор смущенных оправданий. Мартин приказал не тратить время попусту, а подумать, и каждому предложить свой вариант дальнейших действий.

– И, пожалуйста, побыстрее, - добавил он. - Мы не можем себе позволить потерять ни минуты.

Только тринадцать уцелевших кораблей. И каждый из них - отнюдь не фальшивая материя. Суммарная масса - около пятьдесяти тонн. Полное преобразование, не исключающее и преобразование их собственных тел, в нейтрониум при одновременном трансформировании запаса горючего в антинейтрониум позволит получить взрывчатую силу, достаточную для того, чтобы разнести в клочья целый континент. Это было уже что-то, но…

В другом русле мыслей Мартину пришло в голову вести продолжительную диверсионно-партизанскую войну, но это совершенно выходило за рамки данного упражнения. Интересно, чтобы предпочли момы? Чтобы они одобрили?

Он понял, что указаний не будет. Да и стоило ли брать во внимание - довольны или не довольны момы. Они не были людьми, и им чужды чисто человеческие качества. Они сосредоточены только на цели. Мартину трудно было соперничать с ними в хладнокровии выбора.

Он услышал голос Ариэль. И в таком случае мы тоже превратимся в момов, не так ли?

Из двенадцати пилотов уцелевших кораблей четверо предложили свои планы, восемь же просто отмалчивались. Три предложенные идеи перекликались с тем, что Мартин уже отверг: поиски дополнительных запасов топлива для «Спутника Зари». Это мероприятие могло не увенчаться успехом, так как топлива могло не быть в окрестностях радиусом в миллионы километров. Монитор не отмечал ни единого места сконцентрированной энергии, лишь разрозненные и весьма слабые неустойчивые энергетические процессы. Скопления газообразных веществ могли находиться на самой верхушке системы, но опять же только могли.

В данной ситуации пополнение запаса топлива было даже делом опасным. Сделанное в спешке, оно могло вызвать вспышку радиации, достаточно мощную, чтобы ослепить или даже вывести из строя их корабли.

К удивлению Мартина, четвертую идею, самую плодотворную, если не сказать лихую, высказала Эйрин Ирландка. Мы рассредоточимся и проведем разведку вокруг планеты. И когда подойдет «Спутник Зари», мы будем обладать достаточной информацией.

Возможно, и это тоже выходило за рамки упражнения, но пусть будет так. Планета была условной, но ведь это была, в конце концов, тренировка. В процессе разведки они наверняка смогут сделать какие-нибудь заметки на будущее или узнать что-нибудь новое.

– Хорошо, - сказал Мартин, - мы идем вниз к планете.

– Здесь нет планет! - грянул хор голосов.

– Нет - так сделаем… Итак, это каменистая планета, без атмосферы…

– Сильно защищенная радиацией и кинетическим оружием, - добавила Эйрин.

– Да, именно так…

– И давайте предположим, что мы где-то видим капсулы с манипуляторами и производителями, которые сопровождает Паола, - неожиданно для всех произнес обычно молчащий в таких ситуациях Джек Отважный.

– Изучив планету, мы заметили, что она находится в полной боевой готовности…

– Ну и кто же пойдет в разведку? - спросил Мартин с ноткой иронии в голосе.

– Я, - откликнулась Эйрин. - Ведь это моя идея.

Вызвались еще двое.

– Этого достаточно, - сказал Мартин, чувствуя, что голова идет кругом. Прежде серьезная операция становилась каким-то сумасбродством. Но что он мог поделать?

Они рассредоточились, заняв определенные позиции, и помчались по дуге окружности диаметром около десяти тысяч километров - вокруг воображаемой планеты. Происходящее напомнило Мартину буйные игры детства на Земле. Как живые, возникли в памяти обескураженные испуганные лица учителей, наблюдавших за за своими питомцами.

Жезлы вырисовывали детали воображаемой планеты, оставляя на всякий случай пустые пространства для информационных сообщений. Картина получилась явно недоработанная, выполненная без отточенного мастерства, но, во всяком случае, сделана она была со страстью и выглядела более менее убедительно.

Мартин принял активное участие в расположении вооружения, без устали устанавливая горячие точки, прямо-таки испещряя ими поверхность планеты. Попутно он давал указания по поводу потенциально грозящей опасности и предлагал варианты защиты. Паола занялась геологией, созданием структуры поверхности планеты, и вот, после ее торопливого перечисления по «ноучу» на сфере появились - холодные древние материки, затем они ожили разнообразными внутренними процессами, послышался глубинный треск недр.

Играя, дети с бешеной скоростью несколько часов подряд носились в межзвездном пространстве, то и дело вступая в бой с воображаемым противником.

Они уже порядком утомились к тому моменту, когда «Спутник Зари», развернувшись, направился в их сторону. Приборы челнока Мартина забили тревогу по поводу близкого присутствия Корабля Правосудия, до этого момента они не могли обнаружить скрывающейся огромной махины. Мартин почувствовал облегчение, затем предчувствие недоброго и, наконец, стыд.

К ним присоединились приятели, корабли которых были выведены из строя, и они все вместе направились к третьему дому-шару, - к внешнему люку, открывающему путь к пустым пилонам в арсенале оружия.

Дети спустили воду в защитном экране. Поля сразу же исчезли, а вслед за ними и мембраны. Перед глазами рябило. Ни сказав друг другу ни слова, они разошлись в разные стороны, чтобы помыться и отдохнуть несколько минут, прежде чем вновь встретиться в учебной комнате, чтобы выслушать замечания Мартина, Ганса, на попечении которого был оставлен «Спутник Зари» и, наконец, Матери Войны.

Мартин столкнулся с Гансом во второй перемычке.

– Вы все это проделали с бесподобной ловкостью, - сухо прокомментировал Ганс увиденное. - Ваша команда была уничтожена так быстро, что мы едва успели доставить корабль для спасения… Мы были не готовы к такой развязке.

– Это был наш первый выход в космос, - спокойно напомнил Мартин. - Ни к чему оправдания. В следующий раз сделаем лучше.

– Ясно, - Ганс не сказал больше ни слова.

Дети собирались в учебной комнате, - подавленные, уже подвергнутые насмешкам и критике. Мать Войны, дожидаясь прихода Мартина и Ганса, выслушивала вопросы, хотя это были скорее не вопросы, а заувалированные признания собственной вины. Некоторые из детей были близки к слезам. Те, кто был выведен из строя в ранней стадии, казались особенно угрюмыми. Они не были допущены к дальнейшим действиям, и Мартин чувствовал их обиду, их вынашенную, но подавляемую злость.

Ариэль, остававшаяся на борту «Спутника Зари», была, как никогда, настроена критично.

– Вы ничего не делали для того, чтобы выкрутиться, вы просто развлекались, - заявила она и, сжав губы, устремила на Мартина уничижительный взгляд. - Вас легко было обнаружить, вспышки при ускорении были дьявольски ярки! Скажите, вы хоть пытались что-нибудь сделать для того, чтобы не проиграть?

– Огни при ускорении были слишком малы, чтобы их можно было обнаружить с Полыни известными нам методами, - внесла справку Мать Войны. Хаким кивнул в знак согласия. Никто не поддержал Ариэль.

Мартин сглотнул слюну, но не произнес ни слова. Все мнения должны быть услышаны.

Дети по-прежнему были смущены и напряжены. Вильям, подождал, когда выкажется последний пилот, принимавший участие в тренировке, и сказал:

– Это был наш первый выход в открытый космос. Не следует устраивать такое самобичевание. Момы дали нам чистую доску, и мы сыграли на ней, - он взглянул на Мартина. Тот подмигнул ему, правда, такое подмигивание больше походило на нервный тик.

– Ваши самооценки очень полезны, - в разговор вновь вступила Мать Войны. - Перед упражнением не обговаривалась его детальная структура. Команда проявила инициативу. Но следует заметить, что в открытом бою ее действия были малоэффективны. Что скажет Пэн?

У Мартина на языке вертелись гневные отповеди, одна хлестче другой, но он сдержался.

– Упражнение продемонстрировало, что нам еще нужно учиться и учиться. Мы работали плохо. Да, имитация смутила нас, но ведь действительность может оказаться еще более смущающей.

– А что, если мы обучимся красиво умирать прежде, чем успеем что-нибудь сделать? Что тогда? - язвительно спросила Ариэль. Глаза ее были холодны.

– Мы учимся всему тому, что нам может пригодиться в дальнейшем, - не обращая на Ариэль никакого внимания, продолжал Мартин несколько изменившимся от усталости голосом. - Момы подскажут, что нам следует повторить. Но вот когда спускать курок - это придется решать нам самим, а не момам.

– Когда мы снова выйдем в космос? - задавая вопрос, Эйрин Ирландка сморщила лицо, как при решении трудной задачки.

– По возможности как можно скорее, - ответил Мартин, внезапно обеспокоясь, что он опять не посоветовался по этому вопросу с Матерью Войны. Он бросил взгляд на робота.

– Через девять часов, - объявил мом. - Это время для сна, пищи и свободной учебы.

Мартин обратился ко всем присутствующим:

– А теперь попрошу всех выйти. Мне необходимо побеседовать с Матерью Войны наедине, а затем посоветоваться с экс-Пэнами. Все пятеро, пожалуйста, подождите меня за дверью.

– Это было первое подобное упражнение, - сказал Мартин Матери Войны, когда все вышли. - Мы думали, что все-таки будет какая-то структура… Мы не ожидали так быстро сесть на мель, не ожидали, что кто-то так внезапно набросится на нас. Вот почему мы так оплошали.

– Мы больше не учителя вам.

В недоумении Мартин уставился на поделенный попалам круг, - туда, где, предполагалось, было лицо робота:

– Простите, не понял?

– Мы больше не ваши учителя. Ответственность выполнения Закона лежит на вас. Теперь вы будете приказывать нам, что делать. И тренироваться вы будете сами, а мы лишь помогать, но не руководить.

Изумлению Мартина не было предела, он с трудом вернул себе самообладание.

– Кто решил, что мы уже готовы?

– Вы тренировались пять лет. Вы готовы.

– Я понимаю, вы хотите, чтобы мы были самостоятельны и по собственному желанию выполнили Закон. Но вы не можете покинуть нас сейчас…

– Мы не оставим вас. Мы по-прежнему будем снабжать вас всей необходимой информацией. Мы дадим вам нужные инструменты. Но использовать их вам необходимо самим. Так диктует Закон.

– Ловкий Закон! - вырвалось у Мартина. - Вы не можете все свалить на нас.

– Вы будете информированы обо всем, о чем спросите. Но теперь постоянно будут возникать ситуации, которые потребуют вашего, а не нашего контроля.

– И вы предупреждаете нас об этом сразу же после того, как мы подскользнулись на первой тренировке?

– У нас нет выбора. Все диктуется обстоятельствами.

– Итак, куда мы следуем дальше?

– Повторяю, наша роль учителей закончена.

– Нас следовало предупредить, - упрямо настаивал Мартин.

Мать Войны не отвечала.

– Это шок… шок для меня.

Тишина.

Мартин что-то промямлил насчет того, как же он все объяснит детям, как докажет, что это рационально.

– Победив нас в последнем бою, вы пытались сломать нашу уверенность в своих силах, не так ли?

– Это было необходимо. Мы не можем дальше руководить вами.

Впервые в жизни Мартин был так взбешен момом. Он почувствовал, что может потерять самоконтроль, поэтому резко развернулся и выбежал из комнаты.

До Мартина было пять Пэнов, один - на каждый год путешествия. Расставшись с титулом, они возвращались к своим группам и семействам и становились рядовыми, но Мартин постоянно ощущал глаза, следящие за ним: Стефании Перо Крыла, первого Пэна и ее последователей - Гарпала Опережающего Время, Джоя Плоского Червяка, Сига Мотылька, Чэма Окулы.

Все пятеро проследовали за Мартином в его каюту во втором доме-шаре. Пока добирались, они говорили немного - это дало Мартину время успокоиться и немного подумать. Все исказилось сейчас. Все вышло из рамок. Как нам руководить в этой неразберихе? Как мне руководить?

В отсеке Мартина экс-Пэны расположились в центральной кабине - маленькой отдельной спальне. При нулевом ускорении кабина, рассчитанная для сна, гимнастики и для приема гостей, была как раз в меру, чтобы располагаться друг к другу поближе и в тоже время не давить друг на друга. Сейчас же, раздвинутая вдоль и вширь, она казалась излишне большой даже для шестерых.

– Мне, как никогда, нужна ваша помощь, - обратился к экс-Пэнам Мартин.

– Зачем? - спросила Стефания, девушка с прекрасными иссине-черными волосами, стянутыми в простой, но около полутора метров длиной, хвост. Стефания очень гордилась своими волосами. Тереза говорила, что это ее «пунктик».

– Момы чего-то ждут от нас, а я не предполагаю что. Они хотят, чтобы мы сами составили план упражнений при выходе в комос, сами протестировали себя и сами определили свои слабые места. Вот почему первая тренировка вне корабля была такой бестолковой. Они не собираются больше руководить нами, не собираются больше проверять нас.

– Они могли бы сказать нам об этом и пораньше, - заметил Гарпал.

Мартин пожал плечами.

– Мне следовало догадаться. Они хотят, чтобы мы стали более независимыми. Черт, я сожалею… Но я не был уверен. Я до сих пор не могу до конца в это поверить. Они не собираются больше быть нашими учителями. Мы должны разрабатывать стратегию, базирующуюся на том, чему они нас уже научили. Мы должны контролировать «Спутник Зари» и все находящееся на его борту вооружение. Они говорят, что ответят на все наши вопросы, дадут нам нужную информацию, но…

– Мы уже поимели трудности благодаря их скупости, - вставил Гарпал. Это был среднего роста парень, с миловидным, немного вытянутым лицом. Он носил мешковатый комбинзон с огромным количеством карманов, в том числе и потайных, в которых постоянно находились какие-то сюрпризы. Вот и сейчас он вытащил апельсин и очистил его. Они не ели апельсины больше десяти дней. Должно быть, он спрятал несколько в свой персональный склад.

Стефания удивленно покачала головой:

– Они могли бы сделать это не так грубо.

Темнокожего, крепко сбитого Сига Мотылька, похоже, было трудно чем-нибудь смутить:

– А пошли они все к чертям собачим, - произнес он не спеша, со смаком. - Я думал, они понимают человеческую психологию. А они… Сначала они закрутили все гайки, а теперь они говорят нам, что мы должны… - Он тряхнул головой и, как от боли, закрыл глаза.

– Может быть они и понимают человеческую психологию, - задумчиво произнес Джой Плоский Червяк, - темно-каштановые волосы ежиком стояли над его дружелюбным лицом, которое сразу же внушало доверие. Услышав, как тяжело вздохнула Стефания, он склонил голову в бок и улыбнулся, - А может быть, это происки Дьявола…

– У меня такое чувство, что все рушится, - задумчиво произнес Мартин. - И все же, мне следовало это предусмотреть.

– Никто не мог предусмотреть этого, - возразил ему Гарпал, - Ариэль не так уж и не права. Момы и мне начинают действовать на нервы.

Мартин нахмурился:

– Они делают то, что им и следует делать - готовят нас.

Стефания начала говорить, но ее слова столкнулись со словами Чэма Акулы, юноши с лицом кофейного цвета и коротко подстриженными волосами. Он был не очень популярным Пэном. Во времена его руководства дети находились в постоянном напряжении и были глубоко несчастны. Это отложило свой отпечаток - Чэм стал очень молчалив. Он бросил взгляд на Стефанию, но та кивнула ему, приглашая продолжать, удивленная, что он вообще заговорил.

– Допустим, они действительно хотят, чтобы мы были самостоятельными, - сказал Чэм, - Да, они дадут нам инструменты и использовать их мы будем сами, но ведь это значит, что мы будем разрабатывать собственную стратегию, со своей шкалой отсчета… Согласитесь, нашим играм всегда недоставало осознания генеральной стратегии.

– Я помню, ты говорил это, когда был Пэном, - заметил Джой.

Чэм молча кивнул.

– Мне кажется, Чэм прав. Они не подпускают нас к генеральной стратегии по тем же причинам, по которым не хотят рассказывать о своих машинах… - Стефания сделала паузу, - Конечно, они могут сказать, что это Закон требует, чтобы мы выполнили грязную работу… Но почему же при этом отказываться от многочисленных потенциально возможных выгод? Я говорила с Ариэль. Тебе не удалось поколебать ее, Мартин. Я знаю, что она многим не довольна.

– Ариэль - язва, - произнес Мартин с несвойственной ему резкостью.

– Ты потерял слишком много времени, трахаясь то с Вильямом, то с Терезой, - с типичной для нее прямотой отрезала Стефания. - Очнись. Ариэль сказала мне, что ты решил проявить гордость: не хотят момы объяснять что-то, и не надо… Возможно, ты и прав, но верно говорит Ариэль, не стоит быть таким самодовольным.

– Я не самодоволен, - возразил Мартин, - Я просто не знаю, что мы можем сделать в данной ситуации. Но я знаю, что борьба между собой или же борьба с момами не помогут.

– Они хотят, чтобы мы сами закончили Работу. Их обязанность - довести дело до конца, - сказал Джой.

– Тогда им следует побольше нам доверять, - проворчал Чэм. - Невежество ведет к крушению надежд. - Он моргнул, увидев, что все с большим удивлением уставились на него, - Я же не каменный. И тоже думаю обо всем этом.

– Мартин, если от нас что-то зависит, мы должны быть равными партнерами, - Стефания, как всегда, очень четко выражала свои мысли. - Необходимо проводить совещания детей и принимать решение голосованием. Если мы не сделаем этого, если мы не получем всей нужной информации, мы так и остановимся на тренировках.

Мартин закрыл глаза и глубоко взлохнул.

– Я… мы не можем настаивать на голосовании… У них наверняка есть причины поступать так, а не иначе.

– Может быть, - кивнул Чэм, - Но момы - роботы, они не могут быть очень внимательными. Они не понимают нас настолько, чтобы нам дать все, что необходимо.

Куда делась его молчаливость? Он стал прямо красноречивым оратором.

– Ариэль - по натуре бунтовщица, - проворчал Мартин, раздражаясь от мысли, что дети могут одержать над ним верх. - Да, у нее острый ум, но она не благоразумна. Мы не можем бросить вызов момам. Кто, кроме них, выведет нас отсюда?

– Мы должны принять решение, - настаивала Стефания.

– Согласен, - сказал Гарпал, - Согласен я и с тобой, Мартин, поддерживаю твое мнение об Ариэль. Она просто гримасничает, и в ее словах немного здравого смысла. Я даже согласен с тем, что момы знают, что делают. Но мы - живые, а они - нет. У нас есть больше, что терять, - Гарпал склонился и положил Мартину руку на плечо. - Прими мое сочувствие и выражение своей симпатии к тебе. Но я буду стоять на своем.

– Вы хотите, чтобы я противостоял момам?

– Мы нуждаемся в полном доверии, - подчеркнула Стефания, - Особенно сейчас.

Мартин слегка вздрогнул:

– После того, что они сделали для нас… Грозить им… Это кажется мне кощунством.

– Мы должны стать равноправными партнерами, а не тупыми исполнителями чужой воли, - не теми, кто просто нажимает на спусковой крючок, - сказал Чэм.

– Надеюсь, ты не думаешь, что мы что-то имеем против тебя, - заметил Гарпал. - Ты же сам просил у нас совета. Посоветуйся еще с Гансом.

Мартин склонил голову, его страдание было очевидно. Стефания прикоснулась к его подбородку, затем погладила по щеке.

– Хочешь, я пойду с тобой, - предложила она.

– Нет, спасибо, - довольно резко отказался Мартин. - Но надо что-то делать. Нужно знать все необходимое…

– Мартин, - раздраженно прервала его Стефания.

– Черт побери! Я сделаю это. Стефания, оставь меня в покое - это только мысли вслух… Мы всегда думали… Или вернее, наши родители всегда думали, что Благодетели непогрешимы, что они намного умнее и могущественнее людей, что они подобны Богам.

– Боги не сделаны из металла, - заметил Гарпал.

– Откуда ты знаешь? - спросил его Джой, вновь начиная разыгрывать из себя защитника дьявола. Это было одним из его главных пороков в бытность Пэном. Другими были - неспособность принимать решения, рассматривать все стороны дела, сконцентрироваться на плане действий. Мартин понял, что Джой симпатизирует ему и увидел себя как бы глазами Джоя. Он почувствовал прилив раздражения.

На него давили силы, от которых он не мог защититься, заставляя принимать решения, которые он еще до конца не обдумал, учитывать мнения, с которыми он не мог согласиться. Такова участь Пэна. Такова участь всех лидеров. Общество не позволяло воплощения индидуальных планов и инициатив даже своим лидерам. Лишь диктаторы являлись исключением из общего правила.

Человеческая история. Интересно, а можно ли говорить об истории Благодетелей? Какова она?

Нужно знать своих врагов. Нужно знать своих Благодетелей.

– Я пойду поговорю с Матерью Войны, - сказал Мартин.

Поговори сначала с Гансом, - настойчиво повторила Стефания. - Не бери на себя всю ответственность решения.

Все, за исключением Чэма, согласно кивнули.

– Тот, кто не был Пэном, не в состоянии понять, что это такое.

– Кое-кто опять будет в ярости кричать, что ты постоянно просишь разрешения момов, - предостерег Мартина Чэм.

– О, у таких людей всегда найдутся причины покричать, независимо по какому поводу, - философски изрек Джой.

Тереза стояла, вытянув руки навстречу ярким лучам от вращающихся сфер. Ее каюта была маленькой и опрятной. Келья гимназистки, называла она ее. Мартину нравился такой стиль, хотя надо признаться, комната совершенно отличалась от его собственной - огромной и неуютной. Он застыл в открытом люке и ничем не обнаруживал своего присутсвия, просто наслаждался тем, что она рядом.

– Привет, - Тереза, наконец, заметила его. Она приблизилась и сразу же попала в объятья Мартина. Но ответила не сразу. Мартин ощутил нарастающее желание.

– Это было не так уж и плохо, - произнесла Тереза. Он приник к ее коленям, а затем, подняв голову, прикоснулся губами к животу. - Я имею в виду первую тренировку в космосе, - уточнила Тереза.

– Это было ужасно, - пробормотал Мартин. Уткнувшись подбородком в ее вьющиеся волосы, он наслаждался теплотой ее живота. - Я собираюсь поговорить сначала с Гансом, а потом снова с момами, - он быстро встал на ноги, но Тереза, удерживая, крепко обняла его за талию.

– Что - нет времени? - спросила она. Ее пальцы в это время дразняще бегали по нижним пуговицам комбинзона Мартина, ощутимо давя на его член. - Жаль.

– Мне тоже жаль, - вздохнул Мартин. - Ты пойдешь на вечеринку с Венди сегодня?

– Мне бы хотелось. Но я дождусь тебя.

– Тогда увидимся. Знаешь, последнее время мы видимся так часто, что я боюсь утомить тебя.

– О, так значит, я утомляю тебя? - проворковала Тереза и губами потянулась к кончику носа Мартина. Он наклонился, неловко ткнулся лицом в ее грудь и почувствовал напрягшийся сосок. Губы сразу жадно приникли к нему. Грудь у Терезы была маленькая и упругая. Внезапно Мартин подумал о своем предшественнике, который вот также целовал Терезу. Он постарался остаться равнодушным, но это ему не удалось, и Мартин разозлился сам на себя. Он нежно ущепнул Терезу, что бы напомнить ей о своем присутствии.

– Я не хочу наскучить тебе, - прошептал он.

– О, так значит, ты скучаешь со мной? - опершись руками на плечи Мартина, Тереза обвила ноги вокруг его бедер и с силой прижалась к нему.

Несмотря на смятение, его эрекция была мгновенной.

– Не губи меня, - полушутя-полусерьезно взмолился он.

– Только прикоснись. И можешь идти.

Одними пальцами левой руки он легко приподнял ее бедра к своим губам и языком слегка прикоснулся к плоти. Затем он позволил ей освободиться, и Тереза соскользнула на пол.

– Это восхитительно, - прошептал Мартин, затем деловито уточнил, - Так, значит, встретимся после вечеринки?

– Спи у меня, - неожиданно предложила Тереза.

– Ты же знаешь, что Пэны должны спать в своих каютах, чтобы их было возможно легко разыскать.

– Оставь на двери записку, где тебя можно найти.

Мартин был слишком стеснителен для столь откровенного объявления.

– Ну что ж, может быть, - неуверенно пробормотал он в ответ.

Тереза отвернулась от него. Внезапно он подумал, что вот так же резко, как отпускает его сейчас, она сможет и вообще забыть о нем. Но в этот момент Тереза улыбнулась и сказала:

– Теперь иди. Возвращайся, когда у нас обоих будет время.

Мартин нерешительно помялся, затем, вздохнув, пнул ногой дверь и, покинув каюту Терезы, направился к месту встречи с Гансом.

Ганс редко бывал в своем отсеке. Обычно он засыпал там, где над ним брала вверх усталость. Говорили, что в последние дни перед финальной тренировкой он, вообще, практически не спал, лишь иногда отдыхал в коридоре на походной кровати из рюкзака, который он постоянно носил за плечами.

Мартин нашел Ганса в бассейне. Тот лежал на спине в воде, достигающей лишь шеи, и обеими руками ритмично отталкивал от себя волну. Она отскакивала от противоположной стены и омывала его с головой. слегка покачивая - создавалось впечатление, что он плывет.

Какое-то время Мартин наблюдал за происходящим, как будто это было для него чем-то новым, ранее невиданным. Но вот Ганс поднялся и вытерся полотенцем. Завершая туалет, он взъерошил свои коротко подстриженые светлые волосы - они устремились вверх дерзкими колосьями.

– Предыдущие Пэны думают, что нам следует противостоять момам и требовать от них полной информации, - сказал Гансу Мартин.

– Этого хочет и Ариэль?

– Не сомневаюсь в этом.

– Бедный Мартин, - усмехнулся Ганс, - Какая тоска!

– Мне нет дела до Ариэли, - раздражаясь, оборвал его насмешки Мартин.

Ганс подбросил полотенце вверх, и когда оно расправилось на всю длину, ловко пришпилил его лестничным полем к стене. Даже при максимальном ускорении Ганс не терял своей ловкости, он лучше всех детей контролировал движения своего тела. На Земле он мог стать бы акробатом.

– Ты можешь мне что-нибудь посоветовать? - спросил Мартин.

– Подними этот вопрос, когда в очередной раз будешь отчитываться перед момами. Хотя они, наверняка, подслушивают нас и все уже знают. Скорее всего, они, как всегда, проигнорируют нас. Но чем черт не шутит, а вдруг отреагируют на этот раз!

– Момы не подслушивают, - возмущенно воскликнул Мартин.

Хэнс скорчил рожу, но не стал обвинять Мартина в наивности.

– Нет, черт побери, они не делают этого, - убеждая уже самого себя, повторил Мартин, - у них нет на это причин.

Ганс натянул на себя комбинзон. Лицо его слегка покраснело, но не от воды, а, скорее, от тона Мартина.

– Хорошо, брат, если ты хочешь продолжить разговор, продолжим, - медленно, явно с трудом подбирая слова, произнес он. - Я думаю, момы хотят знать обо всем, что мы делаем. Мы для них - подопытные кролики, или что-то вроде того. Они отвечают за нас, - по крайней мере, за то, чтобы согласно Закону, Работа была выполнена. Если бы я был на их месте, я делал бы тоже самое: я непременно следил бы за Потеренными Мальчиками и Венди.

Во время монолога Ганса Мартин как стоял к нему спиной, так и не повернулся. Посмотрев на приятеля, Ганс поднял руки и покачал головой:

– Но вижу, приятель, ты веришь им. Ну и отлично.

Мартин был явно не в настроении произносить ответную речь. Он только поинтересовался:

– Все на корабле столь же циничны?

– Смущены, по-моему, все. По крайней мере, все чувствуют себя неважно. Скажи, что будет, если мы пошлем подальше эту Работу? Кто будет отвечать? Скорее всего, ты. Ведь ты Пэн.

Ни минуты не колеблясь, Мартин кивнул:

– Да, я.

Ганс пристально взглянул на него, затем усмехнулся:

– Мы лидеры, брат, - ты и я - и этим все сказано. Может быть, они готовятся слопать нас. Дети, я имею в виду, а не момы. Но, черт побери, все же я думаю, ведь это неплохая идея - потребовать полной откровенности. Разве не так? Я бы назвал это добиваться равноправия. Мой отец был бизнесменом. Продавал машины. Так вот, я помню он говорил, что ему всегда было необходимо верить в то, что он делает. Он должен был быть равноправным партнером с производителями. Только при таких условиях он мог убедить заказчика. При таких условиях он, даже если ему и приходилось лгать, свято верил в то, что говорил… Мне было в ту пору десять лет. Благодетели не подумали, что он заслужил… - Ганс запнулся и не договорил. - Ладно, пойдем вместе к момам и поговорим с ними обо всем.

Мартин прикоснулся пальцами к щеке Ганса и нежно погладил по легкой щетине. Похоже, Ганс не брился пару дней, борода еще не успела вырасти.

– Вместе нам будет легче, - добавил Ганс.

– Нет, я пойду один, - мягко, но вместе с тем и настойчиво, возразил Мартин.

– Но почему? - с недоумением спросил Ганс.

– Потому что я Пэн, - отведя глаза в сторону, произнес Мартин.

Ганс задумчиво потер нос.

– Хорошо, пусть будет по-твоему, брат.

В полной одиночестве, с жезлом в руках, Мартин сидел в темноте своей маленькой спальни и сосредоточенно размышлял. Интересно, где был предел их возможностей? Как много рассказали им момы? И о чем они просто не догадались у них спросить? Пришло время понять это, прежде чем идти к момам. Мартину не хотелось в их глазах выглядеть дураком.

– Пожалуйста, материалы о стратегии ведения войны, - приказал он жезлу, и в воздухе, перед лицом Мартина, возник лист с перечислением тем. Мартин выбрал две: Приемы защиты. Хитрости и уловки при ведении войны в глубоком космосе. Он изучал их и прежде, как впрочем, и все дети. На полях сохранилось несколько полезных заметок Теодора. Никто, как он, так активно не занимался этим вопросом.

Мартин попросил:

– Назовите авторов и источники.

Но появились слова:

– Это не имеет значения.

– Я, все же, хотел бы знать. Как Пэн. Как лидер детей.

– Хорошо. Авторы и источники: Перевод и интропретация материалов созданы цивилизациями, подписавшимися под Законом.

– Поподробнее, пожалуйста. Какие цивилизации? Когда все это было создано?

– Все это не имеет значения.

– Я не прошу. Я требую ответа, - не повышая голоса, произнес Мартин. Кажется, он начал лучше понимать Ариэль. Раньше он никогда не пытался вести себя подобным образом, боясь показаться непочтительным. А быть может, он просто боялся нарушить свое собственное предвзятое мнение.

– Базовые тексты и наиболее важные дополнения созданы три тысячи четыреста лет тому назад. Одни цивилизации ответственны за первоисточники, другие - за дополнение и адаптирование. Имена подлинных авторов неизвестны.

– Что представляла из себя первая цивилизация?

– Первая цивилизация была основательно разрушена во время конфликта, в который были втянуты связанные с ними обитатели далекого космоса.

– Связанные с ними? Что вы имеете в виду? Колонии цивилизации? Пожалуйста, поподробнее. - Мартин почувствовал, как в ожидании ответа напряглись его мышцы.

– Да, их колонии. Но детали данному источнику не известны.

– Тогда откройте другой источник, - Мартину хотелось использовать свой шанс. - Иную библиотеку или что-нибудь еще.

– Пожалуйста, обратитесь за информацией к момам.

– Я спрашиваю вас, - Мартин настаивал. - Эти факты для нас очень важны. Нам необходимо знать психологическую подоплеку.

– Подобные детали не имеют отношения к вашей Работе.

– А я говорю, что имеют, - на этот раз Мартин повысил голос, - я Пэн.

– Пожалуйста, обратитесь к момам.

Да, за этим что-то скрывалось. Ариэль и ей подобные, кажется, попали в точку. Мартин мог предположить, почему момы скрывали такие вещи. Ведь обладая полной информацией, легко было запустить новый цикл смертей и разрушений. Цивилизации, подписавшие Закон, не хотели, чтобы их защита стала детально известна, так же как и не хотели обнародовать свое местоположение.

Земля была легкой добычей, потому что ее радиактивное излучение в космос было примитивным, оно напоминало писк птенца на ничем не защищенном древе Солнечной системы.

Внезапно Мартин почувствовал тоску, в которой эхом отозвались все печали, какие только он знал после смерти Земли. Существовали ли в галактике цивилизации, где обитатели доверяли чужестранцам? Цивилизации, уверенные в том, что их соседи не готовят для них машин массового уничтожения?

Возможно, да. Но люди находились еще не на том уровне развития.

Мартин был знаком с историей человечества, и ему легко было представить, как люди создают зонды - разрушители планет, чтобы повернуть их против других. А уж если ему не составляло труда представить это, то момам тем более.

А при таких обстоятельствах разве можно было говорить о каком-то равенстве между детьми и момами?

Мартин ожидал Мать Войны в учебной комнате. Он был не спокоен - левый глаз подергивался нервным тиком. Звезды на сфере, наконец-то, нормализовав свое положение, предлагали неизменный вид по направлению к Полыни, которую Мартин теперь легко мог рассмотреть - достаточно яркое пятно среди мириад. Бегемот по-прежнему казался ярче Полыни. Левиафана с этой точки зрения видно не было.

Вошла Мать Войны.

– Здравствуй, Мартин, - поприветствовала она. - Как дети?

– Физически прекрасно. Но есть другие проблемы. И их никак не удается поймать в сеть, - Мартин, как всегда, изображал из себя оптимиста, описывая ситуации в более радужных красках, чем он сам себе ее представлял. Хотя, возможно, это было одним из вариантов того, что Ариэль называла «сделать момам гадость».

– Разрабатываете ли вы план дальнейшей тренировки?

– Нет, - сказал он и сглотнул. - Перед нами препятствие, которое нам не преодолеть.

– Какое?

– Мы не можем выполнять работу, не зная, что нас ждет впереди.

– Вы снабжены всей необходимой информацией.

– Я имею в виду всю подоплеку, - уточнил Мартин. - К примеру, мы хотим знать о других цивилизациях, о других катастрофах, какая стратегия при этом велась. Может быть, нам удастся адаптировать ее к нашим условиям. То есть, я имею в виду, что для того, чтобы адаптировать, мы должны… - он снова сглотнул слюну, - Короче, вы должны доверить нам всю информацию.

К удивлению Мартина Мать Войны молчала довольно продолжительное время.

– Информация, которой вас обеспечили, достаточна, - в результате таков был ответ.

– Для того, чтобы планировать собственную стратегию, нам необходима более обширная информация. Мы хотим знать, как другие цивилизации боролись против зондов- разрушителей. Как делали это, к примеру, ваши создатели?

И снова тишина. Без сомнения, компьютору не нужно было столько времени, чтобы обдумать ответ.

– Ваши запросы не могут быть удовлетворены, - сказала, наконец, Мать Войны. - Запрашиваемая информация опасна.

Мартин был ошеломлен словом «опасна».

– Но это ерунда, - расстерянно произнес он.

– Кооперация цивилизаций создала этот Корабль Правосудия. Но необходимо было продумать и меры предосторожности. Корабль Правосудия может быть захвачен, а информация использована против тех, кто строил этот корабль.

В голову Мартина никогда не приходили мысли о захвате «Спутника Зари». С самого начала путешествия казался совершенно неоспоримым факт, что дети уже спасены и теперь путешествуют в предельно мощном корабле-победителе, выигравшем войну, в которой была уничтожена Земля. Нет, хотя, конечно же, это была даже не война, а хотя и широкомасштабное, но просто отдельное сражение.

Но Мартин не дрогнул:

– И все-таки мы хотим знать всю касающуюся нас информацию.

– Вы, вероятно, не сомневаетесь в том, что уцелеете, - заметила Мать Войны.

– Конечно.

– Мартин, уцелев, твои братья и сестры также станут потенциально опасными. Если у вас будет вся информация, вы будете способны разыскать всех ее разработчиков.

– Но мы не можем разработать стратегию из ничего. Я задал вопросы, на которые просто необходимо ответить, но ответа не получил.

– Вы работаете с достаточной для вас информацией. Отсутствует лишь та, с помощью которой вы можете определить местоположение Благодетелей. Вся необходимая информация у вас есть. Используйте ее.

– Я же сказал…

– Ты Пэн, - оборвал Мартина мом.

Мартин опять сглотнул. Казалось, его язык растет в толщину.

– Тогда мы все это посылаем подальше.

– Что значит «посылаем подальше»? - поинтересовался мом.

– Мы отказываемся подчиняться Закону.

– Если это ваш выбор, корабль будет отклонен от намеченного курса.

Мартин расжал кулаки. Нет, он не был рассержен на момов, он не был рассержен и на детей. Взглянув внутрь себя, он не обнаружил никаких чувств, лишь пустоту. Он отвернулся от медно-бронзового робота, казавшегося ему слишком наивным, - таким, какими когда-то были сами дети.

– Мы просим только доверять нам, - Мартин старался, чтобы его голос не дрожал.

– Мы не уполномочены решать: доверять или нет. Мы не можем предоставить вам информацию, которой нет на нашем корабле. Мартин, мы не можем сделать невозможное.

Мартин почуствовал слабость и полнейшее опустошение. Зачем он позволил детям толкнуть себя на этот разговор? Почему он - Пэн - стал просто их парламентером? Чтобы снять с себя ответственность за скупость информации? Или чтобы выйти из затруднительного положения?

– Мы посланы выполнить миссию. Почему же нас не снабжают информацией, которая поможет нам выполнить ее? - Мартин заговорил обиженно и приниженно. Он ненавидел себя за это.

– Недостающую информацию создатели считают излишней для вас.

Мозг Мартина работал с неистовой интенсивностью. Нужно срочно найти слабое место в этой, казалось бы, неопровержимой логике. Им следовало по-иному сконструировать корабль! Мы должны были бы знать все!

– Но на корабле сосредоточена вся информация о Земле. Если корабль будет захвачен, то убийцы могут…

– Работа была бы невозможной, если бы вы не имели доступа к вашей культуре, к вашей истории…

– Ах, значит, вы рискуете нашей Солнечной системой, но не хотите рисковать своей собственной, не так ли?

– Это оптимальный путь.

Ну вот, воздвигнута еще одна стена. Мартину казалось, что он заперт с двух сторон.

– Мы чувствуем себя недостаточно подготовленными, чтобы выполнить Работу, - спрятав глаза, выдавил из себя он.

– Иди к своим приятелям и скажи им, что они не достаточно подготовлены. Вы имеете все необходимые средства и информацию для выполнения миссии. В самой структуре корабля заложено нечто, что позволяет ему с высокой точностью оценивать шансы успеха миссии. Но это нечто - выше сферы любых знаний. Мартин, твои люди очень способные. Передай им это.

Мартин поднял голову и отошел в сторону.

– Постараюсь, - сказал он.

Его лицо алело, когда он поднялся в учебную комнату. Он пытался добиться успеха безо всякой веры в себя. Это доказывает его беспомощность как лидера. Не сумев добиться того, за чем был послан, он покажется слабым в глазах детей, - в особенности в глазах Ариэли. Однако Мартина совершенно не трогало, о чем подумает Ариэль.

Но вот что скажет Тереза? И Вильям?

Что подумает Роза Секвойа? Роза, которая более других нуждается в сильном лидере?

Опершись на кромку стола Мартин заканчивал свой доклад перед командой. Это далось ему нелегко. В столовой собралось семьдесят два человека, - лишь здесь, да еще в учебной комнате могло уместиться такое количество народа.

Торможение корабля усиливалось и сейчас замедление достигало 2g. Дети утомились и прослушали доклад Мартина в полной тишине.

– У меня все, - закончил он, переводя взгляд с одного лица на другое, стараясь установить визуальный контакт как можно с большим количеством человек. Но затем он бросил это занятие, оно отнимало слишком много нервной энергии. Вместо этого он сфокусировал взгляд на четырех- пяти, сидящих в первом ряду.

Ганс Орел и Эйрин Ирландка сидели в первом ряду. Выражение лица Ганса было насмешливым. Эйрин убаюкивала серую кошку - жирную, со скатавшейся шерстью и скучными глазами.

– А ты сам согласен с момами? - спросил кто-то из среднего ряда.

Мартин быстро поднял глаза, чтобы иденфицировать говорящего, но ответил прежде, чем понял, что это был Теренс Сахара.

– Я сделал все, что мог, - ответил он. - В конце концов, или мы верим им, или нет. Если не верим… - Мартин позволил словам повиснуть в воздухе.

Тереза сидела от него по правую руку. Мартин взглянул на нее, она сдержанно улыбнулась. Вильям расположился в третьем ряду: с закрытыми глазами, закинув руки за голову - согнутые в локте, они напоминали короткие крылья.

Никто не жаждал выступать против оппозиции, никто не собирался прикладывать усилий больше, чем того требовали приличия.

– Однако это все пугает, - проговорила Эйрин Ирландка. Она сглотнула слюну. Казалось, ей трудно говорить, - Мы-то думали, что они мудрые, всезнающие. Если на корабле нет всей информации, тогда, вполне вероятно, что и его создатели, не знают всего.

– Да, интересно… Что же все-таки знают Благодетели? Что? - Это был голос Джека Отважного.

Фелисита Тигровый Хвост - первая любовь Мартина, еще на Центральном Ковчеге - подняла руку, как школьница на уроке. Мартин кивнул ей. Руки девушки были в синяках - они все имели синяки и ссадины, но это было скорее следствие небрежности в условиях невесомости, чем какой-либо опасной работы. Фелисита предостерегающе взмахнула рукой:

– Мы все погибнем, если не будем доверять момам, - сказала она. - Мы обязаны верить им. Мне кажется, это должно быть ясно.

– Мы никому не обязаны верить, - из глубины зала раздался громкий голос Ариэль. Она заговорила резко и зло. Мартину было любопытно, откуда она черпает энергию на свою злость. - Мы обязаны задавать вопросы. Нам следует продолжать задавать вопросы! Я думаю, что все их объяснения - чушь! Они прекрасно могут защитить себя от машин-разрушителей Земли. Почему же они так пекутся о том, чтобы скрыть информацию, которая, я уверена, им хорошо известна? Момы просто боятся нас. Они не хотят, чтобы мы узнали что-то о них и их создателях.

Мартин открыл было рот, чтобы ответить, но его опередила Паола Птичья Трель:

– Перестаньте! Скажите, разве кто-нибудь из вас обладает достаточным умом и воображением, чтобы понять и оценить даже то, что нам момы уже сказали? Вот ты, Мартин, ты способен на это?

– Благодетели не всесильны… - Джек Отважный сделал попытку высказать свое мнение, но Паола перебила его:

– Я спрашиваю Мартина.

Мартин окинул взглядом всю аудиторию, потом привстал, казалось, ему потребовалось для этого сделать усилие над собой, и спрыгнул со стола. Он тут же понял, что был весьма недалек от того, чтобы сломать ногу или… шею.

– Мне кажется, что из слов момов можно понять, что машины-убийцы вышли из цивилизации, технически более развитой, чем та, что создала Корабли Правосудия.

– Но тогда это никогда не закончится! Нас же никто по-настоящему не учит! На корабле нет ни одного взрослого - доброго и мудрого взрослого! - не выдержав, перешла на крик и Эйрин Ирландка. Кошка с брезгливой гримасой сделала безуспешную попытку удрать с ног хозяйки.

– Сейчас же прекратите! - Мартин поднял руку, стараясь остановить начинающуюся панику. Дети были в шоке, в ужасе. - Спокойно! - закричал он хрипло.

– Успокойтесь! - на помощь ему ринулся Ганс - его голос в просторной столовой был подобен медвежьему реву.

Дети притихли. Ариэль встала и, громко топая, направилась к двери, за нею еще двое - в полумраке Мартин не разглядел их лиц.

– Получив разрешение строить подобные Корабли Правосудия, Благодетели гарантировали секретность. Необходимо было обеспечить уверенность в том, что предоставляя другим корабли вооружение, они не поспособствуют новой волне насилия и террора. Все это разумная осмотрительность. Корабль может и не стать источником насилия, но, все же, они должны быть осторожны. Конечно же, в свое время мы тоже можем стать для них опасными, как тот лев, что, оскалившись, повернулся к своему дрессировщику. - Мартин взглянул на Фелиситу и улыбнулся ей. Девушка кивнула в ответ.

– Нам не следует быть циничными, - продолжил Мартин. - Момы сказали, что они довольны нами, и что мы имеем все, что нам необходимо. Нам следует только сверхусердно работать с тем, что мы имеем. Мы должны выполнять все упражнения, базирующиеся на том, что мы уже имеем. Они и так уже рисковали, когда учили нас, когда дали нам в руки мощное оружие. Это доказывает, что они нам все-таки доверяют, не так ли?

– Мы имеем все необходимое, - подтвердил Ганс.- И у нас есть Работа, которую нужно делать.

– Давайте голосовать, - вновь из небытия возникла Ариэль.

Лицо Мартина зарделось.

– Нет, - возразил он. - В данном случае голосовать неуместно. Если вам не по душе ход событий, выбирайте другого Пэна. Хоть сейчас, если хотите. Момы сказали, что они отстранят нас, если мы будем настаивать на своем. Вы что, хотите после пяти лет тренировок потерять предоставленный шанс?

Тишина.

– Черт побери! Мы имеем право голосовать! - в голосе Ариэль послышались слезы.

– Если я по-прежнему Пэн, то я настаиваю: в данном случае все решает только один голос - мой. - Мартин сложил руки на груди, отдавая себе отчет в том, что это классическая поза самодовольного глупого лидера. Он ждал ответа.

И вновь тишина.

– Ну и идите вы все к чертям собачим! - заорала Ариэль. Многие из детей пожимали плечами и с негодованием поглядывали на Ариэль.

Мартин позволил себе расслабиться и почувствовал головокружение.

– Мы уже голосовали и приняли решение войти в систему ближайших звезд, - произнес он тихим голосом. - Новое голосование ничего не изменит. Мы просто должны усерднее работать.

– Осталось очень мало времени, - заметил Ганс, - Мы уплотнили тренировочный план, добавив отработку своих собственных домыслов. Мы пытаемся предугадать, что нам предстоит встретить в этой звездной системе. И мы не откажемся от любой помощи момов!

Однако все помыслы Мартина сейчас, самым непостижимым для него образом, сосредоточились на Ариэли - стоящей в глубине зала с лицом, мокрым от слез. Да, он употребил власть лидера, и большинство безмолвно согласилось с ним. Но как долго это будет продолжаться? Насколько сильна их решимость?

В этот самый момент он вдруг явно осознал, что он не прав - соглашаясь с момами и не требуя полной открытости. Права Ариэль.

Мартин глубоко вздохнул. К нему подошел Ганс. Стефания Перо Крыла и Гарпал Опережающий Время сидели рядом на скамейке, но не смотрели на Мартина. Но как только Мартин собрался уйти, Стефания подняла голову и презрительно произнесла:

– Радуйся, они пока что преданны тебе.

Мартина бросило в жар. Он так резко повернул голову, что ощутил острую боль:

– Черт побери, что ты хочешь этим сказать?

Стефания поднялась со скамейки и какое-то время молча поправляла свой комбинзон. Наконец она произнесла:

– Извини, Мартин. Это переутомление. Я не хотела быть саркастичной.

Однако злость Мартина не проходила с той же легкостью. Но взглянув на Ганса, он поджал губы и покачал головой:

– Я тоже извиняюсь, - пробормотал он и быстро вышел из столовой.

Спустя пять дней, когда «Спутник Зари» вошел в первичное облако, окружающее Полынь, перед детьми встали новые задачи - решить бесповоротно и окончательно, является ли, по их мнению, система источником машин-разрушителей и следует ли разбивать Корабль Правосудия на два - «Черепаху» и «Зайца».

Всю десятидневку гнетущего торможения дети непрерывно тренировались. Мартин с нетерпением ждал времени, которое он проведет в корабле-челноке - с пониженным давлением объемных полей. Хаким настойчиво торопил исследовательскую команду, стремясь поглотить как можно больше информации о Полыни, перед тем как они смогут обратиться к дистанционной связи с ней.

Хаким, вероятно, мог пролить свет на нерешенные проблемы, касающиеся пяти темных масс, вращающихся вокруг звезды по почти идеально циклическим орбитам.

Мартин в полном одиночестве размышлял о предстоящем, стараясь наметить план будущего сражения. Он не видел Терезу восемнадцать часов, не спал тридцать. Сейчас было не до занятий любовью.

Дети тренировались без него. У Мартина оставалось совсем немного времени - несколько часов. Необходимо было оставить время для последнего практического занятия и для тренировки вне Корабля Правосудия - до того, как они войдут в первичное облако.

Они летали уже пять с половиной лет, и все же, на корабле чувствовалась зарождающаяся паника, что только доказывало их человеческую природу. Мартин не мог отделаться от впечатления, что момы специально подстроили столь бесславное для детей последнее занятие, чтобы внести панику в их ряды перед началом настоящего сражения…

Но он не мог допустить никакой паники. В конце концов, момы могли быть так равнодушны в последнем с ним разговоре только потому, что полностью полагались на рвение детей свершить Правосудие. Выполнить свою Работу.

Он взъерошил свои потные спутанные волосы. Случались моменты, когда размышления давались ему с большим трудом. Он свернулся клубком на полу, закрыл глаза и постарался сосредоточиться, проигнорировав собственное опустошение и желание обладать Терезой.

В конце концов, несмотря на смятение ему все же удалось составить окончательный план сражения.

Пэн отвечал за правильную стратегию и верный выбор тактики ведения боя. Пэн и Кристофер Робин должны были учитывать и мнения детей, но в данном случае - не непосредственно, а через дивизионных командиров, которых на корабле насчитывалось пятеро. Каждый из них имел в подчинении пятнадцать-шестнадцать детей, и каждой такой команде предстояло выполнить свое определенное задание. Две команды оставались на «Зайце», трем следовало лететь на «Черепахе».

«Черепахе» поручалось выполнить главное задание. Планировался выброс в первичное облако производителей, чтобы они использовали все имеющееся в наличии сырье для производства оружия, в частности гравитационных или дистанционно-взрывающихся нейтрониумных бомб. Все это могло пригодиться в дальнейшем при повторной атаке - в случае, если первая не станет победной.

«Черепаха» выпустит несколько кораблей-челноков. Их задание будет заключаться в том, чтобы отвлекать или даже уничтожить защиту, а также произвести разведку. Два экс-Пэна будут руководить этими небольшими разведовательными отрядами.

Мартин метался в выборе правильной стратегии и тактики. Слишком много вариантов приходило ему на ум, и тем не менее, полной ясности не было. Он понимал причину своих метаний - еще слишком ярки в памяти были картины разрушенной Земли. Он слишком горячился, как и все дети, страстно желая вершения Правосудия над убийцами, уничтожившими их родной дом.

Да, было трудно достигнуть трезвого взвешенного анализа, он просто не доверял своим собственным инстинктам.

Многие из детей годами занимались теорией стратегии и тактики ведения боя, Мартин уже проконсультировался с каждым из них. Особенное внимание он уделил материалам, которые остались после смерти Теодора Рассвета.

Теодор относился к числу тех одаренных детей, от которых ожидают очень многого. Он был необыкновенно смел в своих догадках, без колебаний игнорируя все вопросы морали, если они вставали на пути его исследований. Прибегнув к помощи момерафа, Теодор создал целую науку - математический анализ тактического ведения войны. Его схемы предусматривали разнообразные непредвиденные обстоятельства. Основные приемы ведения войны в сознании Теодора превращались в грандиозный танец, полностью абстрагированный от реальной жизни.

По теории Теодора картина, представшая перед их глазами была не что иное, как маскировка. Теодор окрестил ее «мертвой зоной», создание которой было тонким искусством высокоразвитых цивилизаций. «Мертвая зона» означала имитацию полного отсутствия радиации в атмосфере. Преимущество над противником Теодор оценивал чисто математически - в зависимости от качественных и количественных показателей «мертвой зоны». Причем наипервейшей важностью, по мнению Теодора, обладало то, насколько незаметнен был сам факт наличия оружия, а затем уже - насколько беззвучно и замаскировано оно срабатывало.

Теодор изучал руководства ведения подводной войны на Земле. Но космос был более опасен, чем глубоководный океан, потому что он безбрежен, проницаем для любой информации и удобен для переправки любого оружия. Существовало еще одно огромное преимущество космоса над океаном - беспредельность трехмерного пространства. Путешествующие в космосе были ограничены только собственными возможностями, собственными орбитами - даже огромная незамаскированная вооруженная станция, находящаяся на большом расстоянии, казалась песчинкой на общем фоне.

В межзвездном пространстве не существовало понятия погоды, как таковой, она редко изменялась за период конфронтации. Межпланетное пространство, в свою очередь, несомненно зависело от причудливости звездной атмосферы и потоков звездных частиц, но нападающие цивилизации редко бывали обеспокоены всем этим.

Межпланетные пространства были особенно проблематичными в охране. В случае, когда нападение могло произойти с любой стороны лучшей защитой являлась хитрость, причем, наиболее изощренной была полная маскировка, не привлекающая внимания атакующего.

В материалах архива библиотеки ясно говорилось, что только такие примитивные цивилизации, как Земля, так явно заявляли о своем существовании.

При отсутствии или некачественной маскировке картина космической войны сразу же становилась ясной и зависела от первоначальных условий, от разницы в уровне технического развития. В таком случае нападающие оказывались в более выгодном положении. При этом, наоборот, даже важно было произвести как можно шума, чтобы запугать и деморализовать противника, заставить его как можно больше затратить энергии впустую. Хотя говорить о психологическом воздействии в случае, когда противник неизвестен, казалось, по крайней мере, неуместным, так как была неизвестной и психология противника была, а если сталкивались с роботами, то фактически и несуществующей. Иногда оказывалось проблематичным даже просто объяснить ответные действия.

И все же, наиболее эффективным методом, можно сказать виртуозным, Теодор считал имитацию нападающими более отсталого уровня развития, чем это было на самом деле. Одна часть атакующих занималась хитросплетением, в то время, как другая тихонько разворачивала свои силы. Если обороняющиеся попадались на подобную приманку, то их защита была дезориентирована - почти полностью, а случалось, что и просто полностью, - и ошибочно брошена на второстепенные силы противника.

Все это звучало убедительно, но не блестяще, так как все это было не более, чем отражением того, чему их учили момы. Где гений Теодора Рассвета сиял в полной мере, так это в анализе возможных действий противника в конкретно предполагаемых условиях конфронтации. Теодор несомненно имел талант в понимании чужой психологии и проявлении ее в звездных войнах.

Он классифицировал противника по четырем категориям, дав им названия: низший, равный, высший и неизвестный. Неизвестный мог превратиться в представителя любой из предыдущих категорий. К примеру, противник, показавшийся поначалу слабым, мог оказаться просто прибегнувшим к хитрости, к высококлассному обману.

Слабого противника было достаточно просто обнаружить, одолеть его не составляло большого труда. Но маловероятно было, что убийцы, с которыми имели дело Благодетели, относились именно к этой категории. Поэтому Теодор, приведя несколько простых примеров, предостерегающих от опасности, перешел к равным и высшим.

Равные были наиболее трудными для планирования, хотя бы потому, что в этом случае действительно в ход шла война планов. Перебирая записки Теодора, Мартин мучительно выбирал подходящий сценарий: случай, когда дело имеешь не с численно равными силами, но с противником равного технического уровня, равного уровнем интеллекта. Дело не в совпадении степеней желания или страха, а в сопоставимости вооружения, в том, какими разрушающими способностями каждый из них обладает. Так, торпеда уступала подводной лодке в размере и сложности устройства, но если их предназначением было разрушать, то потенциальные возможности приравнивались.

И результат тут зависел даже не от сложности схем тактики и стратегии. Простая, но с умом выполненная, схема могла произвести тот же эффект, что и более комплексная, многоуровневая: предотвратить нападение числом превышающего противника или же, напротив, напав, уничтожить его.

Конечно, более сильный противник считался не лучшим вариантом (хотя выбора у них не было: они должны были выступить против любой силы, и при случае, если это будет необходимо, уподобиться даже мотыльку, тупо бьющемуся в стекло окна). Скорее всего, он окажется хитрым, маскирующимся, отвлекающим удар. Он мог оказаться даже и не противником, а сверхестественной силой с потенциалом, близким к возможностям Бога. В таком случае он отбросит в сторону любое тщательное планирование, и их атака обернется не более, чем детской забавой для него.

Момы настаивали, и Теодор соглашался с ними, что можно противостоять и более сильному противнику - это не было глупостью. Вспомним убийц Капитана Кука.

Тактика общения с более сильным противником включала в себя больше хитрости, носила более затяжной, изнуряющий характер. Приходило в голову сравнение с блохой, ползающей в одеждах человека и разносящей заразу. Производители и манипуляторы и действовали, как бациллы.

Но снова и снова записки Теодора напоминали Мартину, что любые параллели в данном случае неуместны - даже сравнение с убийцами Кука ошибочно.

Ведь сильный противник может скрыть любое оружие.

Мартин закрыл глаза и попытался возродить хоть какую-нибудь надежду, унять противоречивые чувства. Не было всей нужной информации. И он - Мартин - не был готов…

«Спутник Зари» использовал каждую возможность, чтобы сберечь для сражения как можно больший запас горючего.

Мартин лично руководил второй тренировкой в открытом космосе, и на этот раз он почувствовал - да, они были готовы. Сам Мартин на этот период превратился в соперника, прообраз которого когда-то создал Теодор.

Мартин остался внутри «Спутника Зари» и вместе с Гарпалом Опережающим Время и Стефанией Перо Крыла имитировал действия противника.

А вокруг «Спутника Зари» кружились в кораблях-челноках сорок детей, готовящихся войти в условную систему, конфигурацией очень напоминающую Полынь.

Пять неизвестных масс вокруг желтой звезды, по плану Мартина, были замаскированными станциями, предназначенными для защиты, система была обитаемой - ее обитателями были роботы с очень высоким уровнем интеллекта.

Мартин со стороны наблюдал за развитием событий.

Планета встретила пришельцев поверхностью с раскаленным шлаком, но большинство детей уцелело. «Заяц», получив минимум поломок, благополучно припортовался к «Спутнику Зари». Удалившийся дальше всех корабль-челнок прибыл через пятнадцать минут после того, как был дан отбой.

Стефания, облизывая пораненый указательный палец и потряхивая им в воздухе, поглядывала на Мартина и улыбалась. Доверительные отношения были восстановлены.

Встретившись в столовой, дети провели анализ прошедшей тренировки. Мартин и Ганс молча наблюдали. На этот раз никто не боялся критики и самокритики, и при этом не было заметно обиженных. Мартин чувствовал, что после тренировки сплоченность команды возрасла.

Потом они обедали, слушали хрипловатые звуки музыки в исполнении Джоя Плоского Червяка и Кис Северное Море. Мелодии, звучавшие в условиях торможения чуть медленнее, чем обычно, напоминали народные украинские напевы и фолк-музыку штата Теннесси.

Тела детей внезапно стали сильнее, коренастее. Не было необходимости спрашивать момов, ни они ли в ответе за эти изменения.

Концерт продолжался менее получаса, затем наступило время отдыха. Мартин провел его в отсеке Терезы. Он лежал в полной темноте, уставившись в потолок, мысленно следуя за дневными событиями.

Спал он мирно, без снов.

Пять дней отделяло их от вхождения в первичное облако Полыни.

Мартин упражнялся во второй перемычке - то поднимаясь вверх, то опускаясь вдоль лестничного поля, не позволяя ему тащить себя. Он поднимался от первого дома-шара до второго, наслаждаясь физической нагрузкой. Внезапно Мартин услышал далекий, но, тем не менее, пронзительный крик, который эхом отозвался по всему кораблю.

Тереза, практиковавшаяся в бомбардировщике, в третьем доме-шаре, прямо над Мартином, быстро спустилась к нему и, нахмурившись, прислушилась.

– Ты слышал?

Он кивнул, в душе надеясь, что все это им показалось. Он никогда не слышал ничего подобного. Это прозвучало ужасно, еще более ужасно, оттого что звук был искажен - в перемычках всегда происходила реверберация звуков.

Прошли секунды. Тишина. Затем послышались громкие голоса, зовущие на помощь. Тереза и Мартин устремились во второй дом-шар.

В центральном коридоре они нашли Розу Секвойа - рыдающую во весь голос в окружении пятерых детей. Ее широкое, скуластое лицо было мокрым от слез. Роза, как ни пыталась, не могла остановить истеричное всхлипывание - вместо слов из горла вырывались только хрипы.

– Мы ничего не видели, - говорила Мин Муссон, успокаивающе похлопывая Розу по плечу. - Ничего такого не появлялось в холле!

– Но Роза что-то видела, - возразила Мин Кис Северное Море - узколицая девушка с бегающими глазками. - Она до безумия испугана.

– Что ты видела? - спросила Тереза, подойдя поближе к Розе.

Сгорбленная, стоявшая на коленях Роза походила на круглое заграждение в коридоре.

– Роза, сейчас же прекрати, - с раздражением в голосе произнес Мартин.- Пожалуйста, возьми себя в руки.

Совсем еще недавно она ловко управляла космическим кораблем и весьма неплохо справилась с заданием. Наверное, девушка просто устала. Подумав так, Мартин сразу же устыдился своего раздражения. Но осознает ли Роза, что подобным поведением она усугубляет и без того нелегкую жизнь остальных?

Но нечто интуитивное указывало ему на то, что и вправду что-то случилось. Мартин постарался скрыть негодование, встал на колени рядом с Розой и коснулся ее мокрой щеки.

– Нет! - закричала Роза и в страхе отпрянула от него. Она выглядела такой некрасивой, такой несчастной, что гнев Мартина мгновенно улетучился сам собой.

– Ты ничего не видел, - выкрикнула Роза, - Я знаю, ты не поверишь мне… Но я видела!

– Что ты видела? - спросил Мартин.

Вокруг них собралось десять, а вскоре уже и двадцать детей.

– Это было что-то большое и темное. Но это был не мом.

Мартин опустил голову, плечи и шея его напряглись. Нет, он не верил словам Розы, он верил своему собственному мрачному предчувствию. Все пошло не так, как нужно, и он не в силах остановить этого.

– Я никогда ничего подобного не видела, - сказала Роза.

– Оно что-нибудь сделало тебе? - спросила Тереза, и Мартин внутренне содрогнулся в ответ на неявно выраженную веру Терезы в то, что здесь действительно что-то было.

– Оно уставилось на меня… По крайней мере, мне так показалось. Толком ничего увидеть я не могла, потому что было темно. Оно оставило след.

– Где?

Роза вытерла глаза ладонью и расправила плечи, сразу значительно прибавив в росте. Теперь она заговорила громким четким голосом:

– Я была в крыле-С, затем начала спускаться вниз, чтобы заняться упражнениями и увидела внизу огни… Я не знаю, кто их зажег…

– В крыле-С всегда горит свет, - вставил Мартин. - Там нет ничьих личных отсеков.

– Да, вот этим маршрутом я и пришла сюда, - продолжила Роза, в ее голосе прозвучали обвиняющие нотки.

– Она явно избегает места, где натолкнулась на нас с Терезой, - понял Мартин. -… Было темно… Я не знаю, сидело Оно или стояло… Я никогда не видела ничего подобного.

– Покажи нам, где это было, - Мартин обернулся к обступившим их детям и решительно произне. - Я один управлюсь с этим.

– Но мы хотели бы помочь, - сказала Энн Серая Волчица, девушка с энергичным лицом, судя по выражению которого можно было догадаться, что в ней происходит какая-то постоянная внутренняя борьба. Энн пристально, по-совиному, уставилась на Розу.

– Все будет хорошо, - вновь обратился Мартин к детям. - Мы с Терезой позаботимся о ней. Присутствие Терезы - на тот случай, если они думают, что мужчине здесь не справиться.

Все начали понемногу расходиться. Мартин подошел к Розе и взял ее за локоть.

– Так ты не веришь, что я видела все это? - полувопросительно-полуутвердительно произнесла Роза, когда они пересекали холл, направляясь к крылу-С.

– Я не знаю, что ты видела, - сказал Мартин. Затем пытаясь обратить все в шутку, добавил, - Может быть, ты увидела мома без грима?

Роза взглянула на него с печальным укором, затем указала место, где она увидела нечто странное. Мартин приказал осветить холл, удивляясь тому, что сама Роза не сделала этого в момент встречи с призраком.

Он тщательно исследовал стены. Их поверхность всегда были идеально чистой - ни пылинки, ни пятнышка. Помещения внутри Корабля Правосудия убирались сами - это было сделано для пользы детей. Мартин не нашел на стенах никаких следов.

– Когда я вошла сюда, я увидела какой-то темный силуэт, - начала рассказывать Роза.

– Но было же темно, - напомнил Мартин.

– Ужасно темно, - Роза снова начала всхлипывать.

– Ты могла бы включить свет и рассмотреть, что же это было, - подсказал Мартин.

– Роза, не сомневайся, мы верим тебе, - вступила в разговор Тереза, она нежно прикоснулась к плечу Терезы и начала массировать его пальцами. - И все же, скажи, почему ты, действительно, не включила свет?

– Я очень испугалась. Я не хотела видеть, что это было… Я не хотела, чтобы Оно увидела меня.

– Какой Оно было величины? - поинтересовался Мартин. Опасность, опасность.

– Оно заполнило всю эту часть холла,- Роза подняла руки к потолку. Холл был около двух метров шириной, с нарисованными синей краской кругами - таким образом указывались места, где по просьбе детей могли разместиться дополнительные личные каюты.

Корабль способен был самоуменьшаться, как частично, так и полностью. Круги на потолке и полу были уже поглощены кораблем - остались только на стенах. Возможно, Роза неверно истолковала какое-то действие корабля. Правда, не исключен был вариант, что она увидела нечто, действительно ни на что непохожее.

Мартин снова слегка надавил, стараясь остаться дипломатичным:

– Корабль часто меняется совершенно неожиданно для нас. Может быть, это и послужило причиной того, что тебе что-то показалось.

– Это не было частью корабля… Нет, не думаю… - задумчиво произнесла Роза. Наконец-то у нее исчез истеричный тон. Сейчас ее лицо было спокойно недоуменным. Казалось, она сама желала помочь им разрешить эту таинственную историю.

– Из чего это было сделано? Из металла? - поинтересовалась Тереза.

– Это походило на тень. Но деталей я не видела. Я не знаю, что это могло быть. Мне Оно показалось живым.

Роза сцепила руки и крепко их сжала. Внезапно Мартин увидел ее такой, какой она была пять лет назад, в начале их путешествия - юной, шестнадцатилетней, нежной, очень хорошенькой. Теперь же она стала непомерно дородной. Мартин не в первый уже раз удивился, почему момы так изменили ее внешность. Но с другой стороны, не менее странным выглядело то, что они выбрали для полета именно ее, забраковав очень многих, - тех, кого Мартин считал более удачным выбором.

Роза тяжело сглотнула и подняла на Мартина большие черные глаза, взгляд которых становился все более и более потерянным:

– Нет, нет… Это не было частью корабля.

– Продолжай, рассказывай, - сурово произнесла Тереза. Мартин был благодарен ей за этот тон, на который сам не мог отважиться. - Мы до сих пор не пришли ни к какому заключению.

– Я видела это, - упрямо защищаясь, повторила Роза.

– Мы и не оспариваем этого, - заметила Тереза. Хотя Мартину тут же подумалось, что, возможно, им следовало бы поступить именно так. Скорее всего, и Тереза в душе придерживалась того же мнения. - Мы все недавно были крайне возбуждены, и…

Роза, казалось, вновь ушла в себя.

– Я видело это, - словно заклинание повторила она. - Я думала, это важно.

– Хорошо, я верю тебе, Роза. Но давай договоримся, пока еще кто-нибудь ни увидит что-нибудь подобное или мы не узнаем что-нибудь большее - все это останется между нами. Хорошо?

– Но почему?! - широко раскрыв глаза, изумленно воскликнула Роза. Перед Мартином раскрылась вся глубина стоявшей перед ним проблемы. Было ясно, что она не собирается выполнять его просьбу. Но иного пути, как попытаться уговорить ее, Мартин не видел.

– Пожалуйста, Роза, не рассказывай об этом никому, - повторил он.

Роза стиснула зубы, глаза сузились до щелей, ее лицо излучало вызов, но она ничего не ответила.

– Я могу идти? - спросила она тоном маленькой девочки, спрашивающей разрешения покинуть класс.

– Да, ты можешь идти, - откликнулся Мартин. И Роза пошла по направлению к центральному коридору - тяжело перебирая сильными, длинными ногами и ни разу не обернувшись. Мартин наблюдал за нею, как за мишенью, с трудом сдерживая тяжелый вздох.до тех пор, пока Роза не удалилась настолько, что не могла его услышать.

– О боже.

– Сомневаюсь, что это божьи дела, - усмехнувшись, заметила Тереза. Мартин вновь осмотрел стены.

– Не думаю, чтобы здесь что-то было, - сказал Мартин, стараясь быть сверхблагоразумным, сверхвнимательным даже с Терезой.

– Конечно же, нет, - согласилась Тереза.

– Но нам не следует быть столь уверенными, - слова Мартина прозвучали не очень-то убедительно.

– Ты думаешь. она… Давай-ка, не будем употреблять слова «излишне возбуждена». Тем более, что это слово имеет явную сексуальную окраску. Будем говорить - она под стрессом. Что же или кто же является причиной этого стресса? Ну-ну, Мартин, не будь ханжой. По крайней мере, со мной.

Мартин скорчил гримасу.

– Если я расскажу тебе, что я думаю, мы оба рискуем сделать неправильные выводы. Я, конечно, могу предположить, что Роза потеряла невинность. Но это все предположения, а не уверенность. Может быть, она столкнулась с чем-то очень хитрым. Что мы с тобой можем знать об этом?

– Спроси у Матери Войны, - предложила Тереза.

Вот это было уже что-то реальное.

– Нет, пусть спросит сама Роза. Это случилось с ней, а не с нами. Пусть она и будет ответственной за случившееся.

Тереза прикоснулась указательным пальцем одной руки к мизинцу другой и нажав, отклоняла его до тех пор, пока он не встал перпендикулярно - жест, которым она так часто очаровывала Мартина.

– Хорошая идея. Как ты думаешь, скоро ли она успокоится?

– У нее мало друзей…

– Бедный Мартин,… Ты, кстати. тоже не в их числе.

– Будем надеяться, что у Розы это временное помутнение рассудка, и вскоре она прийдет в себя. Только бы она не стала опасной…

Тереза поняла его с полуслова.

– Я попрошу нескольких Венди понаблюдать за ней.

Мартин опустил руки с абсолютно чистых стен:

– Вот и договарились.

– Может быть, стоит обратиться к Ариэль, - предложила Тереза. - Она, кажется, единственная подруга Розы.

– Мы все друзья, - не преминул напомнить Мартин.

– Ты отлично знаешь, что я хотела сказать. Не будь тупицей.

Тереза, когда они оставались наедине, со временем становилась все более и более критичной по отношению к нему, но проделывала все это не без нежности. Мартин находил, что ему очень нравится складывающийся стиль их отношений. Он нуждался в оценке со стороны.

Но существовали вещи, о которых он не мог рассказать даже Терезе - о своем растущем страхе. Роза по-своему выразила страх. Я почти желаю, что бы и я мог выразить его также прямо.

В освещенной учебной комнате Мать Войны размышляла над услышанным от Мартина. Они были только вдвоем - Мартин стоял, Мать Войны, освещенная яркими лучами, покачиваясь, медленно плавала в воздухе. Двери были закрыты - никто не мог услышать их. Роза отказалась идти к Матери Войны. Не исключено, что она вообще была оскорблена, когда они просили ее сделать это. Ну и как неизбежность: слухи о случившемся распространялись мгновенно.

– На корабле не было замечено ничего странного, - наконец, произнесла Мать Войны.

– Значит, Роза ничего не видела?

– Мы ничего не обнаружили, - повторила Мать войны.

– А скажите, возможно ли, что мы можем увидеть нечто, что скрыто от ваших глаз?

– Вероятность подобного очень мала.

– Значит, это чисто психологическая проблема… - вывод напрашивался сам. И вы или не можете, или просто не хотите нам помочь.

– Эту проблему придется разрешать тебе самому.

Мартин кивнул. Честно говоря, он был взволнован происшедшим менее, чем был бы, к примеру, дней десять назад. Сейчас хватало и других проблем. К тому же, он уже усвоил: во все, касающееся их личных взаимоотношений, момы никогда не вмешиваются. Ни жалобы, ни просьбы в таких случаях ни к чему не приведут.

– Напряжение возрастает с каждым днем. Мы тренируемся и днем, и ночью. Тренировки проходят отлично, каждый с честью выполняет свою работу… даже Роза. Но мне не нравится, как дети реагируют на… виденье Розы. Они воспринимают это, как предостережение. Они, будто колдовской властью, очарованы случившимся.

Мать Войны не отвечала.

– С тех пор я ни с кем не говорил об этом, но меня не оставляет тревога.

Мать Войны опять ничего не ответила. Мартин взглянул на черные и белые пятна ее безликого лица. У него появилось страстное желание хорошенько стукнуть ее по голове, но он не сделал этого.

Десятая по счету тренировка прошла также успешно, как и предыдущие девять. Расположась в носу корабля, Мартин обдумывал план предстоящих приготовлений. Паола, Ганс и Джой развлекались с его жезлом, который несколько отличался от их собственных.

На изображениях жезла «Спутник Зари» менялся на глазах - корпус сжимался, перемычки укорачивались, нос и хвост становились все более тупыми. Желоб в корпусе, во втором доме-шаре, становился все более и более глубоким. Кораблю предстояло разбиться на два, причем один из них - «Черепаха» - должен быть примерно вдвое меньше второго - «Зайца». Новые перегородки, в отличии от старых зеленых, сверкали ярко красным цветом.

– Покажи мне состояние дел на сегодняшний день, - приказал жезлу Мартин. Процесс разделения сразу прекратился - перемычки вновь удлиннялись, дома-шары - округлялись, вокруг третьего дома-шара исчезли магнитные поля, у носа вновь появились следы от улавливателей - воздухозаборников.

– Мартин, когда у тебя будет окончательно готовы стратегия и тактика ведения боя?

– Исследовательской команде ведь тоже есть, что показать нам. Мы выслушаем в начале их, затем вас, а потом я и экс-Пэны проведут специальное совещание, - ответил Мартин.

– О, опять разговоры, разговоры, - улыбаясь, жалобно простонала Паола.

– Верно, опять это занудство, - шутливо поддержал ее Ганс.

Мартина порадовало, что к команде возвращается прежнее настроение.

Роза Секвойа безупречно выполняла свои обязанности, и разговоры о том, что она видела, тоже постепенно сошли на нет. Казалось, инцидент исчерпан, и Роза всякий раз бывала смущена, когда кто-нибудь из детей напоминал ей о случившимся.

Лицо Хакима Хаджа перестало быть столь блаженно спокойным, а манеры - столь вежливыми, он выглядел очень усталым. Казалось, он слегка раздражен - возможно, его мучил зуд желания, которое он не мог удовлетворить. Сквозь прозрачный нос «Спутника Зари» виднелась сейчас не непроницаемая глубоководная темнота, а звезды. В исследовательском кабинете, - везде, где только позволяло пространство, валялись эскизы, планы, морские карты. Но чувствовалось, что Хаким и его два ассистента - Мин Муссон и Торкильд Лосось, несмотря на дебри сомнений, все же нашли верный путь. Хаким подошел к Мартину.

– Мы уже достаточно знаем, чтобы приступить к обсуждению, - сказам он, округлив черные глаза. - Вскоре, еще до того, как войдем в первичное облако, мы воспользуемся дистанционной связью для проверки наших исследований. Но уже и сейчас мы имеем весьма обширную информацию о системе. Я выделил для тебя особо важные детали. Обрати внимание на структуру орбитальных пространств между планетами. Они очень интересны, однако, не кажутся обитаемыми. Мы до сих пор не имеем ключа к разгадке, что представляют из себя пять внутренних массивов.

– Возможно, это мощные станции, при случае готовые атаковать противника? - предположил Мартин.

Хаким вежливо улыбнулся:

– Они могут представлять из себя замаскированный запас антиматерии. О, тогда это очень сильная защита! Ведь антиматерия практически невидима, ее отражающая способность меньше, чем у углеродной пыли, она не оставляет следов радиации. В таких случаях трудно предположить, что в этом месте находятся какие-либо запасы.

– И это твоя лучшая теория?

– Я не в состоянии ничего сделать, - спокойно отреагировал на выпад Мартина Хаким. - Меня самого очень тревожит отсутствие ясности, тем более, что я чувствую, что это какой-то выдающийся случай.

– Согласен.

Хаким вытащил из кипы проектов и пододвинул поближе к Мартину план поверхности планеты. Он беззлобно побранил Торкильда и Мин за устроенный беспорядок в кабинете. Но те, проигнорировали его, продолжая работать, тем самым добавляя еще больше проектов, иммитационных картин, описаний. Вся эта выставка напоказ мерцала, мигала и перемещалась с места на место.

– Эти миры не очень-то активны - даже для затаившихся преуспевающих цивилизаций. На вид планета кажется старой. Сейсмические и прочие шумы через кору поверхности минимальны. Некоторые из них напоминают гул от вибрации кристаллов. Но мы уверены, это не естественные изменения в структуре планеты - подобные изменения закончились тысячи лет назад…

– Продолжай…

– Радиоционные потоки с планет не выше нормы. Обе каменистые планеты или мертвы, или относятся к тем высокоразвитым цивилизациям, что пользуются для передачи информации связью, типа нашего «ноуча».

– Но есть ли там какие-нибудь физические тела? Неужели ничего органического?

– Ничего очевидного. Если и есть организмы внутри, то они не оставляют никакого следа на поверхности. Все очень странно. На этой дистанции мы можем и не заметить сверхмалую органическую активность, но если судить по изображению на телескопе… - Хаким пододвинул к себе поближе изображение поверхности планеты. - О, на моем жезле явно переизбыток информации. Торкильд, очисть несколько вместимостей или, если там что-то важное, зашунтируй их к системе момов!

Торкильд окинул их замутненным взглядом. Чувствовалось, его мысли принадлежат момерафу и графикам.

Вторая планета, описывая круги, возвращалась на исходную точку каждые триста два часа, температура ее поверхности достигала ста семьдесяти градусов Цельсия, альбедо, то есть отражательная способность, была проверена в семи точках. Цвета - или серый, или рыжевато-коричневый, а это означало, что океаны на планете отсутствовали. Тонкая атмосфера была насыщена двуокисью углерода и азотом, кислорода не обнаружили. Геологической активности также не заметили, - горные хребты очень старые, и все изменения тут давно закончились. Кроме гор, структуры выше десяти метров не просматриваются…

– Ясно, - Мартин старался подавить накатывающий на него энтузиазм. - Обе планеты спокойны.

– Следуя библейским заветам предлагаю назвать планеты: Небучаднезаром, Рамзесом и Геродом.

Мартин скривился:

– А не плохое ли это предзнаменование?

– Ну, не принимай все так серьезно, - лицо Хакима оживилось, - Я вижу, ты понял мои намеки. Герод, убивший первого рожденного… Рамзес, надзиратель над племенем евреев… Небучаднезар, разрушивший первый храм и Иерусалиме…

– Да, прекрасные имена, - саркастично заметил Мартин.

– Ну и отлично, - Хаким выглядел польщенным, его трудно было смутить иронией. - Вторая каменистая планета - Рамзес - очень похожа на первую, - Хаким вызвал другую карту, - но попрохладнее, средняя температура поверхности ниже на четыре градуса, альбедо - также из семи точек, в атмосфере нет кислорода и водных испарений. Нет и сейсмической активности: старые горы, старый мир.

– Скорее всего они необитаемые.

– Я бы воздержался от этого утверждения. Вызывает сомнение, во-первых, близость температуры поверхности, несмотря на разноудаленность планет от Полыни, во-вторых, - составляющие их атмосфер. Окружающая среда, несомненно, контролируется, но вот какого сорта организмами или механизмами, мне не понятно…

– Возможно, миниатюрными роботами, - задумчиво произнес Мартин.

Хаким кивнул:

– Не исключено, хотя утверждать трудно. Если подобные механизмы и существуют, их работа полностью изолирована от поверхности.

– Но миры все же активны.

– Да, активны, но они явно не имеют большого количества обитателей - живых существ. Момы, помниться, говорили нам, что множество цивилизаций всю информацию о себе заключили в матрицы, что они отказалось от присущих им физических форм своего тела и внешне выглядят, как простейшие организмы.

– Да, я помню, что-то около половины цивилизаций… - вспомнил и Мартин уроки момов.

– Возможно, мы столкнулись именно с таким случаем.

Может быть, и мы когда-нибудь станем призраками… Мартин содрогнулся при мысли о потере своего облика. Даже если им будет дарована в таком случае вечность - это будет имитация жизни, а не жизнь. Было что-то глубоко безнравственное во всем этом…

– Помнится, ты говорил, что вы уже почти готовы сделать выводы.

Лицо Хакима оживилось:

– Я просто поддразнивал тебя, Мартин. Конечно же, выводы за тобой. Тебе судить, - Хаким повернулся к картам, указал на обломки и пыль, рассеянную по всему пространству в радиусе семи сотен миллионов километров от Полыни, - Пыль и обломки раскалены звездой, а ведь даже незначительное перемещение межзвездной пыли способствуют возникновению химических реакций… Так… Так… Очень интересно…

Наличие пыли и обломков указывало на интенсивную активность этого участка космического пространства в прошлом. Многие обломки представляли из себя куски простейших горных пород; металлы и газообразные вещества, отягащенные кремнием, отсутствовали.

И в составе этой производственной пыли даже более, чем в спектральном составе Полыни, повторялась пропорция элементов, - та, что осталась после машин-убийц.

– О, это более, чем похоже, - на возбуждение Мартина указывала его слегка приподнятая бровь. - Очень даже может быть, что машины-убийцы сделаны где-то рядом с Полынью.

– Но не исключена возможность, что и на Левиафане. Нам еще трудно судить об этом.

– Но, согласись, не исключена возможножность, что здесь.

– Да, фактов, указывающих на это, предостаточно.

Лицо Мартина горело, глаза подернулись влагой. Он вдруг осознал всю свою ответственность - его охватило чувство, никогда не испытываемое им прежде. Ему было трудно даже определить, что это было за чувство, правильнее было сказать, не чувство, а целый комплекс эмоций.

– Итак, ты говоришь, что не замечено никакой защиты?

– Никакой, - подтвердил Хаким и повторил, - Никакой очевидной защиты на поверхности внутренних миров. Истощенный газовый гигант выказывает наименьшую активность. Кажется, что это просто большая глыба из огромного количества обломков горных пород, с тонкой атмосферой, состоящей из гелия, двуокиси углерода, брома и незначительного количества углеводорода. Вот посмотри список.

– Где же взять горючее? - риторически произнес Мартин. В списке не было водорода, метана и аммиака. Гелия было такое мало, что он казался бесполезным. Глядя на этот список, не возникало желания устремиться вниз за топливом с нетерпением Робин Гуда, рванувшегося к кошельку, висящему на дереве.

– Хороший вопрос. Но я так же, как и ты, могу только догадываться. Звезде больше шести миллиардов лет. Все газообразные вещества могли быть потеряны уже при рождении, вместо них планета могла получить лишь тончайшую оболочку атмосферы. И все же, это весьма необычно для карликовой желтой звезды, да еще при таком соседстве.

– Даже если соседство столь многочисленно?

Хаким кивнул:

– Даже в этом случае. Хотя ты прав, газообразные вещества могли быть истощены межзвездными путешественниками. Или… - Мартин поднял голову, - все они могли быть преобразованы в антиматерию для изготовления убийц-зондов.

– Из этого могло получиться очень много зондов-убийц.

Хаким кивнул:

– Миллиарды, с запасом горючего, способных достигнуть соседних звездных систем. И все это - за счет истощения внешней атмосферы, комет, лун, газовых гигантов, всего… Если можно так выразиться, в таком случае работали огромные порочные комбинаты, ведущие весьма рискованную работу, но ставящие перед собой великие цели. Из всего этого логично вытекает, что они мечтали о масштабной колонизации.

– Но мы же не обнаружили рядом других систем…

– С той поры, как они могли отправить зонды, до того момента, как те могли вернуться, выполнив задание, должны пройти века. Что если цивилизация изменилась за это время?

– Да, конечно, возможно и такое.

– Можно назвать множество потенциальных причин подобных изменений: гнев других цивилизаций, малодушие самой планеты, создавшей машины-убийцы, да и многое другое.

– Как ты думаешь, какое количество газов могли прежде содержать эти пять массивов? - поинтересовался Мартин.

– Трудно сказать, ведь основные скопления потеряны, - задумчиво произнес Хаким. - Мы вряд ли с большой точностью можем указать размеры, но представляется, что каждый из массивов имел диаметр в несколько тысяч километров. Так как удельный вес этих масс почти не изменялся, можно предположить, что они состояли из нейтрино…

– Я сейчас заканчиваю работу над анализом состава внешнего облака, - вмешался Торкильд Лосось, - Мин Муссон - над анализом состава пыли и обломков внутри системы.

– Пыль и обломки… Скажите, как много времени понадобится, чтобы вытолкнуть самый огромный из обломков?

– Это не реально, - откликнулся Торкильд, - Наибольший из обломков слишком велик, чтобы от него можно было избавиться, даже с помощью радиации. Вспомните о направлениях движения звездной пыли вблизи обломка…

– Да, это говорит о многом, - кивнул Хаким.

– Сколько времени вам нужно, чтобы закончить работу? - спросил Мартин.

– День? - Хаким повернулся к своим коллегам.

– Мне нужно немного отдохнуть. Мой момераф работает уже не так четко, как раньше, - пожаловалась Мин Муссон.

– Ну, хорошо, даю вам полтора дня.

– Прекрасно, - сказал Мартин.

Через три дня они должны были войти в первичное облако. До сего момента им необходимо было принять решение. Мартин не сомневался в том, какое решение примут дети. Но, кроме всего прочего, до вхождения в облако необходимо было произвести расщепление «Спутника Зари». После разделения «Черепахе» предстояло немедленно начать суперторможение, а затем рассеять производителей и манипуляторов внутри данной системы планет. «Заяц» должен был оставаться в стороне и, в случае неудачи «Черепахи», попытаться уже самому выполнить задание.

Подходил к концу второй цикл торможения. Мартин ощутил свободу движений, будто бы к нему присоединили высокозарядную батарею. Некоторые из детей почувствовали легкое недомогание, которое вскоре прошло.

Прежде Дженнифер Гиацинт не производила никакого впечатления на Мартина. Это была весьма энергичная и болтливая особа. Ее трудно было назвать не только красивой, но даже и миловидной - треугольное лицо, узенькие, постоянно моргающие глазки, тонкие руки и несоразмерно большая грудь. Вдобавок к этому, с ее лица не сходило выражение, будто ее только что оскорбили. Но постепенно Дженнифер сыскала уважение Мартина своими точными наблюдениями о жизни на корабле, своей готовностью браться за любую работу, - даже за ту, которую другие находили неприятной или рутинной.

Как и Ариэль, Дженнифер чем больше работала с момами, тем меньше им доверяла. Но она реализовала свое недоверие своеобразной вариацией партизанской войны: она, используя интеллект, догадывалась о таких вещах, о которых момы никогда не рассказывали детям.

Мартин откликнулся на ее просьбу встретиться с ней в первой половине дня, тем более, что в это время Тереза была занята - она тренировалась вместе с другими пилотами бомбардировщиков.

Взволнованная, Дженнифер поднялась в каюту Мартина. Она явно испытывала смущение.

– Ну, и зачем я тебе понадобился, - небрежно произнес Мартин, надеясь, что это поможет Дженнифер расслабиться. Она сделала большие глаза и пожала плечами, будто бы ей действительно не было что ему сказать. Девушка казалось смущенной, как при первом свидании.

– Ну, Дженнифер… - Мартин начал выходить из себя.

– Я постоянно думаю, - выпалила она, защищаясь, будто бы он обвинял ее том, что она расстроила его планы. - Я только и занимаюсь тем, что работаю с момерафом и размышляю. И я пришла к некоторому заключению, - правда, еще не очень четкому, но мне кажется, что ты заинтересуешься им… Надеюсь, что заинтересуешься.

– Я с удовольствием выслушаю тебя, - вежливо произнес Мартин.

– Я еще не все окончательно обдумала, но мне уже не так-то просто отказаться от этих своих мыслей. Я думаю, тебе будет полезно ознакомиться с большинством из них…

– Я весь во внимании.

– Момы ничего нам не говорят…

– О, я вижу привычка обвинять момов становится все более и более популярной, - пробормотал Мартин.

Дженнифер моргнула:

– Но ведь это правда. К примеру, они не объясняют нам, как преобразовывают простое вещество в антиматерию. Или - как они простое вещество сжимают до нейтрониума. Или как работает связь «ноуча», не опасаясь перехвата информации.

– Им просто кажется, что нам и не нужно этого знать.

– По-моему, даже любознательность - уважительная причина.

– Не спорю.

Мартин знал, что его способности работы в момерафе были ниже, чем у Дженнифер. Она была явно способнее, более восприимчива к нововведениям, на корабле она уступала, пожалуй, только Джакомо Сицилийцу.

– Наблюдая за момами, я проанализировала некоторые вещи. Я имею в виду методы Благодетелей - то, что они делали на Земле и на Центральном Ковчеге. Да и на Марсе тоже. Они умеют основательно изменять состояние материи - это ясно, как день. И умеют превращать материю в антиматерию. Но не думаю, что они могут изменить кривизну пространства или вращать галактики - для этого нужно уметь превышать скорость света, а этого они, кажется, не умеют делать.

– Так, с этим разобрались. Давай дальше.

– Принцип работы момерафа, - я имею в виду чисто формальную сторону, не психологическую, - строится на так называемой теории информации, связанной с физиологий человека. Есть аргументы и против этой теории, но я еще не работала над ними.

Мне непонятно, на что надеятся момы, готовя инструкции для тренировочных занятий. Как их воспринимать? Итак, мы обязаны знать лишь конкретные вещи, - такие, к примеру, как ремонт автоматической системы связи в случае поломки корабля в бою. Но это же смешно! «Спутник Зари» саморемонтируется, а бомбардировщики… Правда, я догадываюсь, что они просто не хотят, чтобы бомбардировщики приближались к их кораблю в случае, если они превратятся…

– Не продолжай, я все понял, - Мартину не терпелось перейти к следующему вопросу обсуждения.

– Хорошо, возвращаемся к разговору о превращении в антиматерию. Я думаю, они имеют доступ к информационной структуре частиц, то есть к той информации, которую несет каждая частица. Если это действительно так, то они могут вмешиваться в работу так называемых привилигированных каналов. Хотя «каналы», конечно, в данном случае слово неподходящее. Я назвала бы это привилигированным отрядом частиц… но…

Мартин посмотрел на нее в упор.

– Несколько наиболее радикальных теоретиков на Земле предполагали, что «пространство-время» представляет из себя гигантскую матрицу, информация в которой передается мгновенно привилигированными отрядами частиц по их каналам, а бозоны,… ну фотоны и тому подобное, передают информацию со скоростью не большей скорости света. Вспомни, барионы, мезоны, гипероны - частицы, которые можно превратить в нуклоны, не увеличиваются при расширении Вселенной. Они привязаны только к космическому времени. Но бозоны - фотоны и так далее - в некоторых отношениях очень даже привязаны и к пространству. Когда Вселенная расширяется, длины их волн увеличиваются. Привилигированные отряды не привязаны к «пространству-времени» вообще. Так вот их частицы могут передавать конкретную специфическую информацию. Особый вид космической бухгалтерии. Благодетели, кажется, знают, как обнаруживать подобные отряды частиц и контролировать информацию, которую они несут.

– Я ничего не понял, Дженнифер.

Дженнифер вздохнула, присела на корточки рядом с Мартином, и начала объяснять снова, помогая себе жестами:

– Частицам необходимо знать определенные вещи, если только слово «знать» можно использовать здесь в его прямом смысле. Им необходимо знать, что они сами из себя представляют - массу, заряд, спин, характерные особенности и так далее, и место, где они находятся. Они реагируют на информацию, которой несут другие частицы, а также на информацию о характере и месторасположении самих этих частиц. Частицы - основные процессоры для обработки информации. Бозоны и привилигированные отряды - основные носители информации.

– Понятно, - отозвался Мартин, хотя он был еще весьма далек от ясности понимания и пока не решил, соглашаться ему или нет с подобной теорией.

– Я думаю, Благодетели - и возможно, планеты-убийцы, открыли способы контроля каналов привилигированных отрядов. И это выдающиеся достижение, потому что такие каналы доступны только для частиц и бозонов, на которые они работают. Их можно даже назвать запретными зонами, которые передают информацию о состоянии частиц. Это помогает управлять на квантовом уровне такими вещами, как бухгалтерией и уборкой в доме, если можно так выразиться. Скорость передачи информации - мгновенная, так как… ну это доказывают некоторые эксперименты, когда подобная бухгалтерия передавалась мгновенно через огромные расстояния и хотя, казалось бы, объемная информация не может распространяться быстрее, чем свет, но при таком виде передачи это возможно, так как он весьма специфический - исключение из правил.

Бозоны путешествуют со скоростью света. Они несут информацию об изменении месторасположения, массы, объема информации, ну и так далее, - об этом я уже говорила. Если кто-то сможет изменить их состояние и содержание информации, значит, он может сделать их лживыми. Если кто-то контролирует всю информацию, которую несут бозоны и привилигированные отряды - значит, он может обмануть другие частицы. Если же он повозится с внутренней информацией частицы, то сможет изменить саму частицу. Я думаю, именно таким образом они и создают антиматерию.

– Помниться, они говорили, что атом - это и есть антиматерия, не так ли?

Дженнифер широко улыбнулась:

– Все не так-то просто, но суть, думаю, именно в этом. Они все перемешивают в привилигированных отрядах, поработав внутри атома, лишают одновременно памяти гигантское число частиц, и, таким образом, создают антиматерию. Я получила момераф…

– Как ты думаешь, за сколько времени я смог бы досконально разобраться в том, что ты наговорила, - перебил девушку Мартин.

Та задумчиво оттопырила губу:

– Думаю, за три десятидневки.

– Но у меня нет такого количества времени, Дженнифер. Но, по крайней мере, мне хотелось бы взглянуть на твой отчет… - Ее теория показалась ему не очень важной сейчас.- Хотя честно говоря, твоя теория показалась мне нереальной.

Дженнифер нахмурилась:

– И, все же, ты уделишь ей внимание, не так ли? Ну посмотри, все же очень четко и логично. Поработай с момерафом, и ты убедишься, что все это реально. Все превратится в согласованную систему, хотя существует еще много частностей, над которыми я просто еще не поработала. К примеру, я не знаю, какую систему координат частица использует. Относительную? Абсолютную? Картезианскую? Как много в ней осей? О, я пошутила, сказав, картезианскую - конечно же, этого не может быть. Но я уверена, частицы… как бы это сказать… можно назвать самоощущающими - то есть, им известно, что они из себя представляют и где находятся… Хотя извини, я кажется повторяюсь. И еще… ты должен обязательно ознакомиться с нечто феноменальным, я получила это в момерафе… Правда, я еще не закончила…

– Как много информации могут нести частицы? - поинтересовался Мартин.

– В зависимости от того, что это за частица, каждая из них уникальна. Объем информации зависит от состояния частицы, направления ее движения и так далее. Но, предполагаю… в среднем где-то около двух сотен битов.

Мартин, нахмурившись, уставился в одну точку. Несмотря на усталость, он, похоже, заинтересовался услышанным.

– Если Вселенную представить, как компьютор, то с чем можно сравнить космические корабли?

– Момераф запретил подобные сравнения. Ничто не может быть конкретно описанным. Существуют только определенные правила взаимодействия.

– То есть, существование програмиста вообще невозможно?

– Момераф ничего не говорит об этом. Во всяком случае, это не реальная матрица, и уж точно не космический корабль. Матрица есть, но это не четкое разделение по местам. Тебе это интересно, да, Мартин?

Ему было интересно, но впереди было так мало времени, что, казалось, не хватит времени не только на то, чтобы обдумать все это, но даже на составление основного плана.

– Я посмотрю работу, когда смогу. Ты же знаешь, что я увяз по горло.

– Да, знаю. Но это может быть очень важным. Возможно, в районе Полыни мы столкнемся с тем, что может подвердить или опровергнуть мою теорию. Если она не подойдет, мы сможем обратиться к новым идеям.

– Да, да, несомненно, - сказал Мартин - Спасибо тебе.

Дженнифер вновь широко улыбнулась и поцеловала его в щеку.

– О, ты очень любезен. Но я думала, ты поинтересуешься еще кое-чем…

– Чем?

– «Ноучем». Разве не любопытно, узнать, каким образом мы общаемся не только с соседними кораблями, но и с весьма отдаленными.

– Тоже прибегнув к помощи отрядов привилегированных частиц?

– Не совсем. Если бы момы пользовались бы ими, не существовало бы дистанционных ограничений. Помнишь, мы не смогли беседовать с кораблем, находящимся на расстоянии свыше десяти миллиардов километров.

– Хорошо, что же тогда?

– Я думаю, используется резонанс. Представь, что мы изменим в частице один бит информации или несколько, изменим все то, чем одна частица отличается от другой. Частицы начнут резонировать. Таким образом и может быть послан сигнал. Мне еще не все понятно, например, вопрос о лимите дальности, но я работаю над этим.

– Дай мне знать, к чему ты придешь.

– Могу я рассказать это другим? И привлечь их к работе?

– Если у них есть время, - подчеркнул Мартин.

Она снова улыбнулась, церемонно поклонилась, вися в воздухе, и выскользнула в дверь.

Времени не осталось ни на что другое, только - на работу, тренировки и сон. Хотя Тереза спала вместе с Мартином, они не пытались заниматься любовью чаще одного раза перед сном, тогда как раньше делали это два- три раза в день.

В темноте каюты Мартин лежал, прижавшись к Терезе. Его мягкий член гнездился между ее бедер, чуть ниже ягодиц, липкая плоть приклеилась к коже Терезы. Его пальцы нежно ласками ее бедра - Тереза уже засыпала, дыхание становилось редким по частоте и ровным. Разметавшиеся в беспорядке волосы Терезы щекотали нос Мартина, и он немного отодвинулся. Он открыл глаза и вновь увидел тускло мерцающие цифры момерафа - теперь математический анализ ситуации поглощал все свободное от работы и тренировок время Мартина. Как и всем детям, момераф помогал ему в важные моменты жизни прийти к самостоятельному решению.

Мартин занимался не только анализом данных, которые ему предоставил Хаким. В его расчетах присутствовала и интуиция, и какие-то сугубо личные соображения - короче, то, что было чисто человеческими качествами, что отличало их от момов.

Вероятно, они способны разрушить любую жизнь, существующую вокруг Полыни. Система не выглядела сильно защищенной, а в таком случае внезапность нападения могло сыграть решающую роль. Изображать из себя более слабого противника в данной ситуации было ни к чему.

Снова и снова Мартин анализировал варианты. Наконец пришел благословенный сон.

Вселенную можно представить комбинацией плоскогорий и долин, - причем звезды гнездятся в долинах. А обширные пространства между светилами испещрены орбитальными маршрутами, стремящимися к выпрямлению, но так и не достигающими его.

Мартин медленно дрейфовал вдоль носовой части корабля. Вокруг, в гамаках, спала исследовательская команда. Всмотревшись сквозь прозрачную обшивку «Спутника Зари» в долины окрестностей Полыни, Мартин увидел их цель - на данный момент самую яркую звезду в поле зрения.

Не позднее, чем через двадцать часов они должны были начать разделяться на «Зайца» и «Черепаху». Мартин должен был руководить «Черепахой», Ганс - «Зайцем». Тридцать пять детей, включая Терезу, Вильяма и Ариэль, оставались в команде Мартина; Хаким и вся исследовательская группа должны былы следовать вместе с Гансом. «Заяцу» предстояло первым войти в систему Полыни для того, чтобы собрать информацию и передать ее «Черепахе».

Мартин почувствовал, что кто-то стоит рядом и, обернувшись, увидел Ариэль. Она прерывисто дышала и выглядела не то возмущенной, не то испуганной.

– Что случилось? - спросил Мартин.

– Роза снова увидела темную форму. Но перед этим тоже самое видела и Алексис Байкал - в третьем доме-шаре, недалеко от перемычки, там, - где хранится запас горючего.

– Вот дерьмо, - не сдержавшись, ругнулся Мартин.

– Они обе думают, что это реальность, и сейчас рассказывают о случившемся другим… Я же поспешила сюда.

– Опять проделки Сатаны…

– Может быть, это и реальность, - качнула головой Ариэль. - Может быть, кто-то хочет помешать нам.

– Где они видели это? И вообще, расскажи поподробнее.

– Мне не известны подробности. Я же уже сказала, что сразу поспешила сюда.

– Почему ты не использовала жезл?

– Но тогда момы… - Ариэль замолчала, но несмотря на явное замешательство во всем ее облике по-прежнему присутствовал вызов. - Никто не желает, чтобы момы узнали об этом.

– Но почему, черт побери?!

– Потому что многие думают, что момы… наши враги. Что таким образом, нас просто хотят довести до сумасшествия, до самоубийства.

Мартин схватил жезл и вызвал Ганс и пятерых экс-Пэнов.

– Но это же просто глупо, - пробормотал он, следуя за Ариэль к центральному коридору. Проходя мимо места запланированной границы разделения кораблей, он заметил, что расщелина уже сформировалась - выемка тянулась по стене перемычки, между точками крепления трубопроводов. Корабль сам выбирал, в каком месте произвести разделение. - В конце концов, нельзя же быть такими параноиками. Разве трудно использовать свои мозги по назначению?

– Тут я согласна с тобой, Мартин, - отозвалась Ариэль, которая в это время, используя лестничное поле, быстро поднималась по длинному коридору. - Многое из того, что они рассказывают, на мой взгляд, полнейшая чушь. Но ведь некоторые… боятся. Они видят за всем этим что-то нехорошее.

Мартин угрюмо поднимался позади нее.

Ариэль первой достигла коридора второго дома-шара, ведущего прямо в отсек Розы. Здесь к ним присоединился Ганс. Он вопросительно взглянул на Мартина. Тот пожал плечами:

– Опять какие-то тени.

Ганс состроил гримасу отвращения.

Стефания Перо Крыла и Гарпал Опережающий Время ждали их около двери. Мартин достал жезл и попытался связаться с Розой.

– Она ничего не слышит, - сказала Ариэль - Она в полной панике.

Мартин с Гансом с грохотом постучали в дверь. Но они не знали, слышат ли их те,- внутри.

Внезапно дверь открылась, и на пороге возникла Роза. Лицо ее излучало какую-то вновь приобретенную уверенность. Высокая, величавая, с рыжими волосами, стянутыми сзади узлом, одетая в серый плотный халат, - ее появление впечатляло, как появление нечто массивного, значительного.

– Какого черта…, - начал было Мартин. Выплеснуть сейчас на кого-нибудь злость было даже полезным для него.

– Заткнись, - оборвала его Роза. Ее выразительный голос звенел, как мальчишеский. - Прошлый раз ты заставил меня почувствовать себя дурой, но теперь не я одна видела это. Ну и что ты скажешь на этот раз? Снова будешь отрицать, что это реальность?

Мартин попытался оттолкнуть ее и пройти в комнату, но она заблокировала вход руками.

– Кто разрешил тебе входить? - возмущенно спросила она. - Что ты себе позволяешь? Думаешь, тебе все позволено?

Он понял, что ему так просто не справиться с ней, и отступил, задыхаясь от гнева.

– Если ты что-то видела, мне нужно знать, что это было.

– Мартин - Пэн, Роза, - вмешался Ганс. - Он не сделает тебе ничего плохого. Не будь дурой. Позволь нам войти.

– Роза, разреши им войти, - из глубины каюты раздался Алексис.

Роза с неохотой отошла в сторону, но не сводила пристального взгляда с входящих в каюту. Мартин никогда прежде не видел отсека Розы внутри - немногие видели. То, что он увидел сейчас, поразило его.

Каюта была полно цветов, изобиловала горшками и букетами - живые цветы и искусственные, сделанные из ткани и бумаги, на проволочных стеблях. Воздух был теплым и влажным, вокруг горело множество ярких ламп.

В каюте, кроме Розы и Алексис, сейчас находились еще десять Венди и два Потерянных Мальчика, да попугаи играли в прятки, скрываясь среди цветов.

Мартин понял, что перевес не в его пользу, но он чувствовал только отупление и ничего больше.

– Алексис, а что видела ты?

Алексис Байкал, - девушка среднего роста, со смуглым лицом и рыжеватыми волосами, слегка покачивалась в гамаке, свесив вниз не по-женски мускулистые ноги. Вид у нее был весьма безрадостный.

– Я видела в центральном коридоре, недалеко от того места, где хранится запас горючего, огромную темную форму.

– На что это было похоже?

Роза было угрожающе двинулась на него - причина такой реакции была понятной - но Мартин шутливо поднял руки и улыбнулся во весь рот.

– Он никому из нас не верит! - закричала Роза. Ее голос был подобен звуку горна.

– Прекрати, Роза, - остановила ее Ариэль. - Он пытается выслушать вас.

– Размером Оно было больше, чем пять или даже шесть людей, вместе взятых, - продолжала рассказывать Алексис. - Но реальной формы Оно не имело.

– Ты разговаривала об этом с момами? - поинтересовался Ганс.

Роза во все глаза смотрела на них, но не двигалась. Рука Ариэли предостерегающе лежала на локте Розы. Мартин был заинтригован - казалось, Ариэль должна бы использовать этот шанс, чтобы помешать ему и дискредицировать момов, но вместо этого, она помогала ему. Он почувствовал, что вообще перестает что-либо понимать.

– Нет, не разговаривала, - ответила Гансу Алексис. - Но мы действительно видели это. Мы ничего не придумываем!

Мартин понял, что прежде, чем рассказывать все другим детям, Алексис пришла к Розе. И сейчас, когда Роза активно оборонялась, Алексис старалась поддержать ее, подтвердить сказанное.

– Оно было живое? - поинтересовался Ганс. Он немного склонился, чтобы ему было удобнее общаться с Алексис.

– Да, живое. Оно покачивалось. Знаете, вот так, как студень.

– Было ли у него явно выраженное лицо, руки, ноги? - спросила Стефания. Каждый из спрашивающих явно пытался опередить в вопросах Мартина, - чтобы дать ему возможность немного остыть. Мартин был рад этому - действительно, сейчас ему лучше просто послушать других.

Роза поглядывала на окружающих, - встревоженная, но держалась она довольно спокойно.

– Оно было черное, - с усилием выдавила из себя Алексис. - Огромное, живое. Но Оно не произнесло ни звука.

Чувствовалось, что девушка сама понимала, что ей вряд ли поверят.

– Это все, что ты видела?

Алексис встретилась глазами с задавшей вопрос Стефанией и кивнула:

– Да, это все, что я видела.

Ганс напряг руки и передернул плечами так, как будто бы он был связан и пытался освободиться.

– Куда Оно ушло?

– Не знаю, - сказала Алексис. - Я быстро развернулась и убежала, и больше ничего не видела.

Дверь распахнулась, и вошли еще три Венди: Нэнси Летящая Ворона, Жанетта Нападающий Дракон и Кирстен Двойной Удар. Кирстен объявила:

– Они хотят вам кое-что сообщить. Мартин, они видели то же самое.

– Но мы не видели ничего такого, что могли бы иденфицировать, - уточнила Нэнси.

– Вы видели это, когда были вместе? - поинтересовалась Стефания.

– Нет, - ответила Жанетта.

– Спросите у них, наконец, что же они видели, - не выдержав, взмолилась Роза.

Мартин указал на Нэнси:

– Ты первая рассказывай.

– Это был мужчина. Но не кто-то из нас. Я имею в виду, не кто-то из детей. Он был темный… то есть, одет в черные одежды.

– Где ты видела его? - спросил Мартин.

– Во втором доме-шаре. В холле, рядом с моим отсеком.

– А ты? - обратился Мартин к Жанетте.

Жанетта Нападающий Дракон покачала головой:

– Я лучше не буду ничего рассказывать.

– Но это очень важно для всех нас, - мягко произнес Мартин.

– Мне трудно выразить это словами, - лицо Жанетта мучительно поморщилась. - Ну, пожалуйста, Мартин, оставь меня в покое. Ведь не я начала все это, а Роза… К тому же, я видела совсем не то, что видела Роза.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что Роза начала это? - резко спросил Ганс.

– Не давите на меня! - закричала Жанетта. - Я вовсе не хотела видеть это. Я даже не уверена, на яву ли это все было.

– Я ничего не начинала, сестра, - Роза произнесла эти слова свистящим шепотом и покачала головой, - Не упрекай меня.

– Я видела свою мать, - опустив глаза, неожиданно для всех сказала Жанетта. - Но ее уже давно нет в живых, Мартин. Она умерла, когда мне было всего пять лет. Я увидела ее, одетой в черное, несущей чемодан или что-то, похожее на чемодан.

– Вот дерьмо, - вырвалось у Розы.

– Роза, успокойся, пожалуйста, - сказала Ариэль.

– Да что за чушь она несет! Она не могла увидеть такое, - возмутилась Роза.

– Почему, черт побери, не могла? - Ариэль покраснела. - Каждый видит то, что он видит.

– Они просто хотят это увидеть, и сами все придумывают. Вот мы с Алексис действительно видели…

– Все, хватит, - Мартин поднял руку.

– Мы видели это, - теперь уже закричала Алексис. - Вы, наверное, думаете, что мы сумасшедшие…

– Это точно, - пробормотал Ганс.

Мартин поднял руку еще выше и сжал губы.

– Успокойтесь все, - сказал он, - Роза, никто никого ни в чем не обвиняет. Здесь не соревнование на наиболее таинственный рассказ. Это понятно?

– Не учи меня жить, - прошипела Роза, - Ты…

– Заткнись, - резко приказала ей Ариэль, затем она в упор посмотрела на Мартина. Не считай наше сотрудничество само собой разумеющимся.

– Но почему все давят на меня?! - слезы ручьем текли из глаз Розы. - Вы ведь все равно сейчас все уйдете… И оставите нас с Алексис в одиночестве.

– Я не знаю, что я видела или что это означает, - сказала Алексис. - Я просто сообщила о случившемся.

Вдыхая аромат цветов из Розиного сада, Мартин обдумывал, как бы поделикатнее завершить эту встречу.

– Итак, сделаем вывод: никто толком не знает, что он видел; но никто никого и не обвиняет. Роза, ты правильно сделала, что все рассказала. Так диктуют правила, понимаешь? Не смущайся, не прячься и не стыдись. Я хочу знать все обо всем.

Стефания одобрительно кивнула. А вот Ганса, слова Мартина, казалось, совсем не убедили.

– Ну будут еще вопросы? Кого что еще волнует? - вопрошал Мартин.

Никто не ответил.

– В течение следующего часа я собираюсь с каждым из вас поговорить индивидуально. Так что - по одному приходите в мою каюту. Но нам нельзя терять времени. Мы должны быть дисциплинированными и думать только о Работе. Согласны?

Все вокруг кивнули - все, кроме Ариэли и Розы.

– Нам предстоит принять серьезное решение - завтра утром, перед разделением. Это все очень серьезно. Не тревожьтесь о своем самолюбии и своем здравомыслии. Думайте о Земле.

Один за другим они приходили в его апартаменты. Мартин записывал их слова на жезл. Первой пришла Алексис Байкал - полная сомнений, плачущая и извиняющаяся. Мартин вновь попытался доказать ей, что в том, что с ней произошло, нет состава преступления. Но его усилия были бесплодны.

Ариэль была холодна, будто бы сожалея о своей безмолвной поддержке в каюте Розы.

– Мне кажется, это дело рук момов. Они экспериментируют с нами, как было и в случае первой тренировки в открытом космосе.

– Ты никогда не доверяла им, не так ли? - поинтересовался Мартин.

Ариэль покачала головой:

– Мы в ловушке. Так же думает и Роза, просто она не говорит столь прямо. Она в отчаянии.

– Ты думаешь она видела нечто, созданное момами?

Ариэль неохотно кивнула.

– Но зачем им это? - воскликнул Мартин. - Это бессмысленно. Зачем им дурачить нас? Скажи, зачем?

– Я думаю, что они хотят избавиться от слабых, - сказала Ариэль. - Или подвергают нас риску не выполнить Работу. Я не говорю, что мне абсолютно ясно, что случилось. Это просто мои домыслы.

– Это Роза-то слабая?

– О, послушай, я не хочу служить источником ее неприятностей. Давай не будем говорить о Розе.

– Но у нее уже проблемы, Ариэль.

– Я знаю.

– Способна ли она выполнить свою работу?

– Она справляется со своими обязанностями достаточно хорошо, разве нет?

– Но сможет ли она продолжать?

– Думаю, да. Но детям нужно cмириться с ней.

– У меня создалось такое впечатление, что это ей нужно смириться с детьми.

– Возможно, ты и прав.

– Ты ее подруга, Ариэль. Можешь ты привести ее сюда?

– Попробую. Но она не рассказывает всего и мне. Ну хорошо, я поговорю с ней… Но, мне кажется будет лучше, если с ней поговорит кто-нибудь другой, а не ты.

Но Мартин не согласился:

– Я собирался поговорить с ней сразу же вслед за тобой.

Собравшаяся уже было уходить Ариэль, резко обернулась:

– Ты хочешь стать ее другом?

Ах ты, мерзкая всепонимающая самка, - подумал Мартин, а вслух сказал, - Постараюсь.

Ариэль вышла. Роза Секвойа вошла в его каюту несколькими минутами позже - с каменным лицом, широко распахнутыми глазами и все тем же вызывающим видом, из-за которого Мартину хотелось хорошенько ее стукнуть.

– Скажи, как ты думаешь, что ты видела? Скажи только мне и никому больше.

Она покачала головой:

– Я никому не верю.

– И все же, я слушаю тебя.

– Те другие… они видели что-то иное. Признайся, ты ведь никому из нас не веришь?

Мартин ободряюще улыбнулся. Продолжай, продолжай…

– Ты думаешь, что все это начала я, - сказала Роза.

– Совсем я не думаю так. А как ты сама считаешь?

– Я первая увидела это, - затаив дыхание, прошептала Роза, - Это мое.

– Скажи, если это выше твоего понимания, разве ты можешь что-то контролировать? - разговор принимал опасный оборот. Роза была слишком глубоко введена в заблуждение, - Ты чересчур взволнована.

– У меня хотят отнять даже это. Ведь я и так ничего не имею, - она склонила голову, - Я не знаю, что мне делать.

Такой поворот разговора был сюрпризом для Мартина. От удивления он даже открыл рот, затем сглотнул слюну и сказал:

– Бог с тобой, Роза.

– Я не говорю, что я… Нет, нет, я не говорила, что мы ничего не видели.

– Послушай, сядь… Ну, пожалуйста, только не молчи.

Роза отвела глаза в сторону и покачала головой:

– Я не хочу, чтобы что-то мешало Работе, но боюсь, что это может повредить нам, нашему делу.

– Что это? Что тебе известно?

Она всхлипнула и отвернулась, чтобы скрыть слезы.

– Я помню о присяге Земле, Мартин. Я ни за что не стала бы делать этого сама.

– Так ты уверена, что это реальность?

– У меня - да. О других не знаю. Это было более реально, чем я сама. Сейчас это зарубцевалось, но это было. Я должна стыдиться этого?

– Не знаю. Расскажи поподробнее.

– Я выполняла свою работу, - сказала Роза. - Я старалась сосредоточиться, но это мне не удавалось. Знаешь, мне нет места на «Спутнике Зари», так же, как в свое время не было места на Центральном Ковчеге и на Земле. Не удивляйся и не ломай голову над этим, причина во мне самой… Все смотрят на меня, как на пустое место…

– Нет, нет, ты не права. Ты совсем не одинока.

– Если бы то, что со мной случилось, стало бы важным, это сделало бы и меня полезной. Люди не смотрели бы на меня, как на пустое место… Ладно, Мартин, мне пора идти… Я хочу поскорее все забыть.

– А как ты думаешь, Роза, что видела Алексис?

– Я не знаю, что она видела. То, что она рассказывает, похоже на мой случай, но этого не может быть.

– По-твоему, это тоже случилось на самом деле?

– Алексис думает, что да.

– Роза, ты не сомневайся, я верю вам. И тебе, и Алексис. Продолжай выполнять свои обязанности и принимай участие в тренировках. Но когда у тебя появится свободное время, пожалуйста, понаблюдай за кораблем - до его разделения. Если подобное не повторится, мы просто забудем об этом. Договорились?

– А как же Жанетта и Нэнси?

– Жанетта видела свою мать. Нэнси… Я даже толком и не понял что…

– Может быть, Оно способно принимать различные формы… В зависимости от наших мыслей.

Мартин внутренне содрогнулся. Был определенный риск. Вскрывая нарыв, то есть тем самым подтверждая его существование, можно не только очистить его, но и распространить инфекцию.

– В любом случае, ты - одна из нас, и все, что случается с тобой, очень важно для всех.

– Я - большая уродина, - неожиданно прошептала Роза, сжимая пальцы в кулаки. Еще ребенком я была всех выше и толще, и все избегали меня. Я надеялась, что здесь, на корабле, у меня будет Работа, и я стану важной и интересной для тех, кто игнорировал меня, для тех, кто теперь уже погиб на Земле.

Мартин взял ее за руку и, поглаживая, попытался разжать кулак. Она уставилась на его руки, словно они были чем-то потусторонним. Ее голос зазвенел:

– Да, я хотела что-то значить для них. Но когда я вступила на «Спутник Зари», практически ничего не изменилось. Здесь нет ничего такого, чтобы сделав это, я стала им интересной.

– Ты - одна из нас, - повторил Мартин, притянул ее к себе и обнял, сразу же почувствовав мясистые плечи, обширную грудную клетку, маленькую грудь, почувствовал ее напряженность. Он улыбнулся ей, как большому, испугавшемуся животному.

– Мы не хотим потерять тебя. Никто не хочет. Делай то, что считаешь нужным, и, в конце концов, результат не замедлит сказаться.

Она оттолкнула его своими большими сильными руками и, взглянув на него в упор, сказала:

– Хорошо.

Теперь Роза уже улыбалась, как маленькая девочка. Может быть, до этого никто никогда не обнимал ее? Как дети мог ли так игнорировать одну из них? Видя не только боль, но и надежду в ее глазах - робкую скрываемую надежду - Мартин засомневался, а прав ли он, воспользовавшись вот такими, возможно, запрещенными методами влияния?

Осталось так мало времени.

Роза вышла - похоже, она почти успокоилась. Затем в каюту Мартина по очереди приходили Алексис, Нэнси и Жанетта. Но они не добавили ничего нового. Но так или иначе, Мартин почувствовал, что ему все же удалось разорвать цепочку событий. Все снова пошло гладко. Но стоило ли ради этого было жертвовать Розой?

До разделения оставались часы. Время летело поразительно быстро. Все группы по-прежнему тренировались - равно успешно. Казалось, дети приготовились, как следует.

Каждый час исследовательская команда Хакима выдавала все новую и новую информацию.

Пришло время принять решение.

В классной комнате, в присутствии Матери Войны, Мартин зачитал правила принятия решения. В свое время Стефания Перо Крыла и Гарпал Опережающий Время сформулировали эти правила. Получилось нечто среднее между кодексом Правосудия, царящими на Центральном Ковчеге, и древнейшими законами племени Хаммураби…

Выбрали двенадцать присяжных. Каждый из выбранных имел право отказаться от должности, но никто не сделал этого. Скорее с сомнением и угрызением совести, чем с удовлетворением, Мартин услышал, как Роза дает клятву присяжного, которую когда-то сочинила Стефания:

Я буду судить справедливо, руководствуясь только законами Правосудия, и требовать наказания только при неопровержимости доказательств вины. Ни ненависть, ни страх, ни прочие эмоции не смогут повлиять на мое решение. Господи, помоги мне не покривить душой во имя правды, во имя памяти о Земле, во имя моей семьи, во имя всего того, что мне дорого…

Выбор присяжных и их приведение к присяге растянулось на целый час. Адвоката должен был выбрать Мартин. К ужасу Хакима, Мартин указал именно на него.

– Никто лучше, чем ты, не выявит слабые места наших доказательств, - пояснил свой выбор Мартин.

Он ясно осознавал всю необоснованность и примитивность системы, которую они выбрали, но были ли они способны на большее?

Когда дошла очередь до обвинителя Мартин указал на Луиса Высокого Кактуса, заместителя Хакима в исследовательской команде. Сам Мартин председательствовал, как судья.

Мать Войны выслушивала судебный процесс молча - в ярко освещенной учебной комнате резко контрастировали белая и черная краска на ее лице. Когда Мартин зачитывал правила судебного заседания, в комнате, несмотря на присутствие восемьдесят двух человек, царила полная тишина.

Луис в общих чертах обрисовал старые доказательства, затем пополнил их новыми, которые числом превосходили прежние. Казалось, его выкладки бесспорны.

Хаким подвел итог на данный момент. Луис вызвал Ли Гору, чтобы тот подробно объяснил функции дистанционного управления корабля и его сенсоров, и напомнил о важности точности наблюдений, о различных методах разведки и обработки данных. Дети не впервые знакомились с подобными сведениями, однако выслушали Ли со вниманием.

Луис продержался шесть часов, не отдавая своей козырной карты, несмотря на то, что Хаким боролся весьма энергично и, указывая на ошибки, старался дискредитировать весь набор доказательств. Но ему не удалось склонить чашу весов на свою сторону. Услышанное от Луиса привело детей почти в шоковое состояние.

Менее двух часов до начала заседания их скорость составляла около трех четвертей световой, перспектива противостоящего первичного облака Полыни неумолимо приближалась.

Оставшиеся после рождения Полыни межзвездная пыль и газы первичного облака, их бесформенные скопления, встречались то тут, то там - на расстоянии несколько миллиардов километров от эклиптики. Как и предполагалось, здесь действительно наличествовали только пыль и газы - никаких кометных осколков, ничего тому подобного. Цивилизации уже тысячи лет, как истощили все эти ресурсы.

Но среди чистой межзвездной пыли были замечены странные скопления в форме неправильных колец. Исследовательская команда, прозондировав ближайшее, обнаружила, что оно состоит из искусственных тел игольчатой формы, наибольшее из которых не превышало 100 метров в длину. В данный момент они бездействовали. Кто-то высказал предположение, что это экспериментальные модели кораблей, оказавшихся неэфективными и заброшенные после истощения запаса горючего, после завершения того дела, ради которого они были созданы.

Луис наглядно продемонстрировал детям, как выглядят эти иглообразные корабли в холодной межзвездной пыли. Затем он доказал, что они очень походят на машины-убийцы, в тот момент, когда те, войдя в Солнечную систему Земли, прятались за астероидами между Юпитером, Марсом и Землей.

Те же длинные иглы. Той же формы и размера. Хаким храбро парировал на это, что подобная форма весьма распространена, что любая цивилизация может создать подобные корабли, предназначая их для межзвездных полетов. Но этот аргумент можно было трактовать как «за», так и «против» обвинения. Межзвездные путешествия могли иметь какие угодно цели, «Спутник Зари» и прочие Корабли Правосудия являлись подтверждением тому.

Заключение, казалось, неизбежным - по орбите вокруг Полыни летали мертвые убийцы-машины.

Тогда Хаким высказал следущее предположение: а что, если эта система сама стала жертвой машин-убийц и жители ее были уничтожены? Луис же на это заметил, что в таком случае они должны были обнаружить следы отхода машин-убийц от их бездыханных жертв.

А что, если кто-то остался в живых?

Хотя, судя по опыту Земли, это выглядело маловероятным.

– Но Земля, - заметил Хаким, - была экстремальным случаем. Убийцы столкнулись там лицом к лицу с сильным, можно сказать, роковым для них сопротивлением. Возможно, что здесь был совсем другой вариант. Возможно, здесь есть уцелевшие.

Луис указал на естественный состав системы Полыни и ее планет, как на очевидное доказательство того, что она является источником машин-убийц.

А что, если машины просто были изготовлены здесь?

Дебаты становились все более жаркими, страсти накалялись, аргументы «против» если и были недостаточно убедительными, то, нельзя не заметить, что Хаким прилагал неимоверные усилия, чтобы сделать их таковыми.

– Если Полынь действительно источник машин-убийц, то почему здесь оставлены эти следы - прямые доказательства их вины? - задал вопрос Хаким в своем финальном выступлении от лица защиты. - Почему все не очищено и не приготовлена почва для новых жертв, например, для нас? Нужны ли иные доказательства, чтобы разрешить сомнения?

Никто не отвечал. Однако никто не сомневался в том, что доказательства все же нужны.

Суд присяжных совещался в соседней с учебной комнате.

Вердикт был вынесен через два часа.

Он был единодушным.

Полынь должна быть очищена от всего того, что осталось от убийц и их создателей. Даже если они превратились в приведения, потерянно летавшие внутри кораблей…

Хаким был подавлен. Ему казалось, что он не справился со своею ролью. Словно не видя ничего перед собой, он устремился вглубь учебной комнаты и расположился позади всех детей.

Мартин поднялся. Вся тяжесть решения лежала на его плечах. В комнате воцарилась полная тишина - не было слышно ни кашля, ни даже дыхания. Дети, замерев, ждали, что же он скажет.

– Мы начнем рассеивание мин с производителями сразу же, как только произойдет разделение. В систему Полыни будут посланы вооруженные корабли. Вокруг нее нет видимой защиты, и все же мы должны быть очень осторожны. Вместо того, чтобы сбросить три-четыре нейтрониумные бомбы большой массы, мы прикажем производителям создать несколько тысяч небольших - из скал и обломков. Если мы потерпим неудачу, производители соберут оружие и воспользуются им по назначению.

– Для этого понадобится еще больше горючего, - заметил Ганс.

Стефания и Гарпал согласно кивнули.

– Нам следует действовать, как можно быстрее. Вначале мы разрушим каменистые миры, затем сосредоточимся на газовых гигантах…

– И тоже разрушим их? - из глубины зала не то спросила, не то подсказала Ариэль.

– Если к тому моменту будем иметь достаточно для этого оружия, - ответил Мартин. - Впроследствии для пополнения горючего мы можем собрать газы с оставшихся скоплений облаков.

– Вокруг всех трех звезд? - поинтересовался Вильям.

– Да, вокруг всех.

Дети угрюмо задумались. Они вспоминали сражение вокруг Солнца, произошедшее века назад. Теперь им самим предстояло стать убийцами.

– Это не убийства, - сказал Мартин, догадываясь, о чем они думают. - Это вершение Правосудия.

Но его слова не убавили тревоги в их сердцах.

– Тебе не следовало приписывать меня к своей команде, - заметила Тереза, когда они вместе с Мартином обедали в ее каюте. Они в последний раз были одни, по крайней мере, до того момента, как Работа будет выполнена. Оставалось всего четыре часа существования «Спутника Зари» таким, каким они его знали. Правда, если они уцелеют, то вновь смогут его реконструировать…

– Не вижу причин отказываться от того, чтобы ты была рядом, - сказал Мартин.

Тереза наблюдала за ним, глаза ее горели.

– Пэну ведь необходимо думать и о себе, - тихо добавил Мартин. - Я буду лучше работать, если ты будешь рядом.

– Когда мы закончим Работу, то куда направимся? - поинтересовалась Тереза, расправляясь с пирогом. Они никогда не имели проблем с продуктами на Корабле Правосудия, но в эти дни пища была особенно вкусной. Однако так как времени оставалось совсем мало, блюда готовились небольшими порциями, с расчетом на быстрое поглощение.

– Не знаю, - ответил Мартин, - нам никогда не говорили, куда нас потом пошлют.

– А куда бы тебе самому хотелось бы отправиться?

Мартин задумчиво дожевал последний кусок и, уставившись на пустую тарелку, сказал:

– Мне хотелось бы отправиться в далекое путешествие. Просто быть свободным, убедиться, что мы выбрались из этой передряги. Мы могли бы путешествовать тысячи, миллионы лет. Вдали от всего…

– Да, это было бы прекрасно, - поддержала его Тереза, но это прозвучало неубедительно.

– А ты?

– К новой Земле. Я сама толком не знаю, что она должна из себя представлять. Я знаю, все места, подобные Земле, заселены, но, возможно, момы могли бы отправить нас туда, где еще никто не был, где бы мы были совсем одни. Мы могли бы там создать новую Землю.

– И иметь детей, - подсказал Мартин. - Момы позволили бы нам иметь детей.

– Это должны решать не момы, - возразила Тереза, - а только мы сами.

Но перед Мартином сразу же стала вырисовываться картины реальной жизни - ведь райская жизнь всегда когда-нибудь да заканчивается. Он увидел, как история поднимает свою ужасную голову - начинаются национальные распри, растет ненависть людей друг к другу. Но он ничего не сказал об этом Терезе. Ведь мечты сейчас были так же важны, как и запас горючего.

– Ты думаешь, они уже знают, что их ждет смерть? - спросила Тереза.

Мартин сразу же понял, кого она имела в виду. Те, что на планетах. Убийцы.

– Если еще живы… - ответил он, поднимая брови, - Если до сих пор кто-нибудь еще здесь, и в состоянии соображать… Если они не роботы.

– Ты предполагаешь, роботы в таком случае ничего не помнят?

– Понятия не имею, ведь момы не рассказывают нам о таких вещах.

– Но можно ли считать их ответственными за содеянное, если они сейчас только роботы? - спросила Тереза.

– Трудно сказать. По крайней мере, они могут быть по-прежнему опасными.

– Если же там есть какие-то существа, хотя бы издали похожие на нас, как ты думаешь, кто они… лидеры, пророки или просто рабы?

– Роботы не нуждаются в рабах, - нахмурившись, произнес Мартин.

Тереза покачала головой:

– Я совсем не то имела в виду. Я имела в виду рабство своих собственных тел. Одни могут быть свободными, быть вне морали - думать лишь о себе и делать то, что приятно только им. Разве ты не ощущаешь, что превратился в раба собственного тела?

– Не думаю.

– А мочиться каждые несколько часов, испражнять дерьмо ежедневно…

– Заниматься любовью, - подсказал Мартин.

– Иметь периоды, - продолжила Тереза.

Мартин коснулся ее руки.

– Я никогда не теряла свой период. Я стала взрослой, но никаких изменений.

– Кажется, для Венди так и положено.

– Откуда мы можем знать?

– Моя мать тоже не теряла их на Центральном Ковчеге, но я помню, она говорила, что рада этому. Интересно, появились ли у нее еще дети… на Марсе? - Мартин никогда не задумывался о возможности иметь братьев и сестер, которых он никогда не узнает.

– Что, если они заняты только решением важных проблем, беспрерывно работают, не тревожась о теле?

– Живут без страстей и печалей… - стараясь попасть в ее тональность, подхватил Мартин.

– А может быть, они испытывали такие страсти, о которых мы даже и не подозреваем. Страсть без границ. Интересно, правда? А может быть, ты только подумай, Мартин, может быть, им удалось прийти к истинной любви к Вселенной, а?

– Мы пока ничего о них не знаем, кроме того, что они ведут себя очень спокойно.

– А если они спрятались? - предположила Тереза. - Надеясь, что мы не заметим?

Мартин пожал плечами:

– Не стоит думать об этом.

– Но во всех учебниках по стратегии говорится, что нужно знать своих врагов и быть готовым ко всему, что они потенциально могут предпринять.

– Я надеюсь, что они умрут прежде, чем узнают, что мы здесь, - сказал Мартин.

– Ты думаешь, это возможно?

Он, немного помолчав, покачал головой, - нет.

– Ты предполагаешь, они уже знают?

Он снова покачал головой, испытывая неловкость.

– У нас еще есть целый час до того, как тебе нужно возвращаться. Пэн должен иметь свободное время. Чтобы быть здоровым.

– Я бы не отказался. Да и тебе советую отдохнуть, - заметил Мартин.

– Давай займемся любовью, - предложила Тереза, - как если бы мы были совершенно свободны, да и все остальные тоже.

И они постарались. В какой-то мере это тоже была работа. Все произошло даже с большей интенсивностью, чем в первые дни их близости.

– Когда я буду свободен, - сказал Мартин, когда они плавали рядом друг с другом в темноте. - Я выберу тебя.

– А я и сейчас свободна, - заметила Тереза. - Свободна, как никогда. И я выбираю тебя.

До разделения остался час. Роза стояла в учебной комнате, в метрах двенадцати от Матери Войны. Глаза ее были прищурены, голова склонена. Ее руки трепетали, словно листья во время бриза. Она была обнажена, вокруг шеи был повязан шарф. Тусклый свет с звездной сферы освещал ее бледную кожу.

Лиам Антилопа, зайдя в учебную комнату, увидел Розу и немедленно вызвал Мартина и Ариэль.

Мартин вскоре появился вместе с Терезой, но первым подошел Вильям. Молча он приблизился к Розе.

– Ты мне не нужен, - сказала она ему.

– Что случилось, Роза? - послышался голос Ариэли.

– Я снова видела то же самое, - ответила Роз. - Кто-то постоянно находится вместе с нами на корабле. Оно разговаривало со мной. Я не могу избавиться от виденья, которое реально.

Вильям по-прежнему стоял между Розой и Матерью Войны.

– Что Оно сказало? - спросил он.

Мартин, сжав зубы, наблюдал за происходящим. Так мало времени. И каждый на счету.

Тереза кружила по учебной комнате, паря над Ариэлью. Начали появляться и другие дети - в сумме человек пятнадцать.

– Так что же Оно сказало? - повторил Вильям.

– Оно живое. Оно видит и слышит вещи, которые мы не можем. Оно огромное. Может быть, это Бог? Иногда он любит, а иногда ненавидит нас.

Мартин закрыл глаза, внезапно все поняв. Ну конечно же, она видит свое второе я. Ничего реального.

– Он мне сказал, что Мартин - плохой лидер, - Роза подняла голову. - Он не ведает, что творит. Он ведет нас к гибели. Но не понимает этого.

– Откуда он знает, на сколько хорош Мартин? - спросил Вильям.

– Прекрати, Роза, - прикавала Ариэль.

– Это совсем не то, что я видела, - вступила в разговор Алексис Байкал.

– Спокойно, - произнес Вильям, фиксируя свой взгляд на Розе. - Роза, каждый видел что-то разное. Это значит, каждый видел то, что он хотел видеть.

Роза упрямо покачала головой.

– Я думаю, это просто паника, - продолжал Вильям, - перед ожидаемым. Мы еще слишком молоды, а нам предстоит необычное трудное дело.

– Не тревожься, - Роза откинула голову назад - большая, обнаженная Валькирия. Она казалась такой уязвимой, Мартин сразу же почувствовал угрозу Работе, как если бы она сама была осой, жалящей его тело. Нельзя терять время.

Но он по-прежнему молчал, наблюдая за Вильямом.

Вильям кивнул Ариэли:

– Она твоя подруга, Ариэль. Она нуждается в твоей помощи.

– Она - жертва, - сказала Ариэль.

– Не говори так, - остановила ее Роза.

– Да, это паника, - с еще большей уверенностью произнес Вильям, - Роза, ты ощущаешь всеобщую панику. Ты очень впечатлительна. Ты видишь то, что мы чувствуем.

– Пойдем ко мне, Роза. - позвала Ариэль.

– Я не буду воевать. Никому из нас не надо воевать, - почти прошептала Роза. - Пэн не прав. Он…

– Ну, пожалуйста, хватит, Роза, - голос Ариэли стал хриплым от эмоций.

Мартин увидел, что Тереза плачет, и Алексис Байкал тоже. Вильям обернулся и посмотрел на Мартина, его глаза были также влажны от слез.

Мартин сделал шаг вперед:

– Роза, ты и не должна будешь воевать, - убежденно произнес он.

Роза обвела взглядом всех присутствующих.

– Но я же училась. Я достойна не менее других. Пэн не может лишить меня моих обязанностей.

Пэн-пан- паника. Игра слов. Если она сейчас же не прекратит свои заклинания, мы все сойдем с ума. Мы уже близки к этому.

– Я ненавижу тебя, - сказала Роза Мартину. Глаза ее были прищурены, губы сжаты. - Я ненавижу все, что связано с тобой.

Ариэль схватила ее за руку. Вильям взял ее за другую. Так они и увели ее из зала.

Мартин увидел, что Тереза стоит рядом с ним.

– Кто заменит ее в работе? - поинтересовалась она.

– Ариэль, - Мартин все еще не отрывал взгляда от места, где прежде стояла Роза. - Розу лучше всего закрыть в ее каюте.

– А когда мы разделимся?

– Она останется на «Зайце». «Черепаха» не может принять ее.

– Ты бы лучше посоветовался с Гансом прежде, чем принимать решение.

– Почему она так ненавидит меня? - неожиданно спросил Мартин.

– Это глупость, - Тереза взяла его за руку. - Выбрось из головы все, что она наговорила…

– Вильям был прав. Я не хочу, чтобы кто-то ненавидел меня. Я хочу, чтобы меня все любили… Черт побери это пэнство. У Ганса не было бы подобных проблем.

Тереза потянула его по направлению к двери:

– У нас еще есть в запасе пятнадцать минут, - напомнила она.

Мартин посмотрел в упор на Мать Войны. Во время всего эпизода она никак не прореагировала. Так мало времени.

Мать Войны шла впереди Мартина и Ганса, они совершали последнюю проверку места, где должно произойти разделение. Мать Войны оставалась с «Черепахой».

Ганс и Мартин пожали друг другу руки и обнялись.

– Сделай это, брат, - сказал Ганс. - А мы поможем вам прикончить неприятеля. Я завидую тебе, Мартин.

– А я сам себе не завидую, - с горечью отозвался Мартин, затем, покраснев, добавил. - Лучше бы тебя выбрали Пэном.

– Я голосовал за тебя, - Ганс улыбался, но чувствовалось, что не слишком искренне. - Я рожден лодырем. Ты сделаешь все, как надо.

Вильям стоя рядом с Мартином. Вокруг стоял гвалт: дети прощались - хлопали друг друга по плечу, обнимались, целовались.

Розы не было.

Спустя несколько минут дети разделились на две группы в узком коридоре возле арсенала оружия: команда «Зайца» - справа от Ганса, команда «Черепахи» - слева за Мартином. Тереза стояла рядом с Вильямом. У Мартина внезапно возникло дурное предчувствие от того, что он взял их обоих с собой. Всех охватила растерянность.

Команды отошли друг от друга подальше, образовав кольцо вокруг склада, те, что стояли в глубине уже не могли видеть своих приятелей из другого экипажа.

Они разделились.

По всей длине Корабля Правосудия раздался страшный треск, похожий на тот, как если бы одна какая-то тяжесть поглотила другую. Дети с «Черепахи» столпились вокруг Мартина в новосозданном пространстве, рядом с арсеналом оружия. Полные страха, они ждали, прислушиваясь к грохоту корабля, поддерживая друг друга. Несмотря на многочисленные тренировки, они боялись. И Мартин боялся не меньше других. Он вспомнил слова Теодора: «Не существует машин, которые работали бы совершенно. Любая машина может ошибиться. Каждый день мы в опасности. «Но тут же Теодор добавлял: «Нет планеты, живущей вечно. Поэтому и на Земле наши жизни тоже были в опасности…»

Полной безопасности нет нигде. К тому же, Корабль Правосудия никогда еще не ошибался…

Мартин расположился на низкой кушетке в центре комнаты. Вокруг него дети плавали, сидели на корточках, посматривая один на другого или просто в сторону. Кто-то пытался уснуть, кто-то поигрывал с жезлом. Все ждали, ждали…

Внезапно задул сильный ветер и раздался звук, напоминающий стон - стены закрылись.

Тереза пробралась поближе к Мартину. Он позволил себе какое-то время, не отрываясь смотреть на нее. Казалось, никто не придал этому никакого значения, даже Вильям, который в это время затеял какую-то игру с Эндрю Ягуаром.

– Чем занимаешься? - Мартин старался, чтобы вопрос прозвучал весело.

Она улыбнулась также наигранно ободряюще:

– Жду. А ты?

Пол внизу вибрировал. Казалось, вне корабля свирепствовал штормовой ветер, а их кабина была единственным спокойным безопасным прибежищем в бушующем хаосе.

– Это будет похоже на резкое торможение, да? - спросил Патрик Деликатесная Рыба, стоящий рядом с Мартином.

– Предполагаю, на наши ощущения в кораблях-челноках, - ответил Мартин.

– О, мне не очень-то по душе подобные ощущения, - заметил Патрик.

Мартин посмотрел на него с насмешливой нежностью. Патрик улыбнулся в ответ.

– Знаю, знаю. Я тряпка, размазня.

– Позволь надеяться, что если ты и ты размазня, то отлично приготовленная, - заметил Мартин, не переставая наблюдать за собеседником - стараясь оценить, не слишком ли саркастичны его слова и сумел ли он скрыть за ними весь комплекс тревоги и страха, что охватили его. Верный ли это тон? Похож ли он на командирский, с слегка добродушным поддразниванием? Нет, я не настоящий лидер. Настоящий лидер не беспокоился бы о таких вещах…

Дети подтянулись поближе. Вибрация продолжалась. Добавились звуки вновь созданных кораблей: рев и скрежет металла, стук, слабое дребезжание. Температура в кабине на какое-то время стала выше обычной, затем вновь вернулась прохлада. В воздухе витали многочисленные запахи. Мартин принюхался, но не смог распознать их. Подошедшая Ариэль заметила:

– Приятно пахнет.

Паола Птичья Трель и Стефания Перо Крыла согласно кивнули.

– Пахнет как при дожде, - заметила Тереза и процитировала. - «Кажется, дождь собирается…»

– Точно, нам нужен Пух, - подхватил Эндрю Ягуар. - Кого бы нам выбрать?

– Кто же наиболее популярен7 - Мартин вопросительно оглядывался. - Только не я, - почти испуганно добавил он.

Мэй Ли тяжело вздохнула:

– Пэну никогда не стать Пухом.

– А как насчет Ариэли? - предложил Вильям.

– Что за ерунда, - резко ответила Ариэль.

– Да, да… Ариэль подходит, - подхватила Мэй-Ли.

Ариэль оглядывалась. Чувствовалась, она раздумывает, - то ли рассердиться, то ли просто недоуменно пожать плечами.

– Отличная идея. Ариэль, ты будешь Пухом, - спокойно улыбаясь, подытожил Хаким.

Ариэль издала звук, выражающий отвращение.

– Бросьте молоть чушь!

– Наше дело предложить, - с необычной для нее твердостью произнесла малышка Мей -Ли, а Эндрю добавил с наигранной угрозой, - Твое же дело - выбирать.

Мартин не знал, - то ли ему вмешаться, то ли позволить игре продолжиться. Он не был уверен, что Ариэль поняла, что игра поможет снять напряжение. Выравнивание дороги; нет ни кочек, ни ям.

– Ну хорошо, - Ариэль развела руки, начиная собирать детей в круг, под свое крыло. Мэй -Ли, первая попавшияся ей на дороге, хихикая, попыталась увернуться. - Ну, идите к своей мамочке. Идите в объятья Пуха. - Гримасничая, она угрожающе и свирепо усмехнулась. Но никто не спешил оказаться в ее объятьях. Тогда Ариэль подошла к Вильяму, которому ничего не оставалось, как, громко вздохнув и закатив глаза, сказать:

– Бери меня. Я твой.

– Ура, Кристофер Робин! - радостно завопили дети.

Ариэль обняла Вильяма, и они очень мастерски начали вальсировать по всей кабине, - как будто бы перед этим месяцами репетировали. Мартин и не знал, что Вильям умеет так хорошо вальсировать - ничем не хуже, чем Ариэль. По правде говоря, они преподнесли сюрприз всем детям.

– Можно мне вмешаться? - Мэй-Ли хлопнула по плечу Ариэль.

– Не жужжи! - с надменной улыбкой отреагировала Ариэль.

– Не жужжи!, - подхватил Эндрю Ягуар и запел, - О, как приятно тучке по небу лететь! О, ты можешь летать! Та можешь летать!

Вильям обнял Ариэль и поднял ее над головами детей, которые, смеясь, поспешили наклонить головы.

– Браво! - закричала Тереза.

Мартин начал прихлопывать в ладоши, и дети сразу же подхватили, придерживаясь ритма, уместного для вальса. Ариэль приняла приличествующую величавую позу - подбородок поднят, нос кверху, и они закружились с новой силой.

Мартин заметил, что в комнату вошла Мать Войны. Танец продолжался до тех пор, пока Вильям не взмолился:

– О, моя Богиня, достаточно. Я изнемогаю.

Ариэль отпустила его. Вильям схватился за лестничное поле и, смеясь, помахал ей рукой в такт вальса.

– Ну, кто следующий? - спросила неутомимая Ариэль, подплывая к центру. Ее лицо оживилось, глаза блестели. Неожиданно она остановила взгляд на Мартине и, обольстительно играя взором, протянула ему руку:

– Быть может, вы, Пэн? Не потанцуете ли с Пухом?

Мартин, смущенно рассмеялся, но подал руку. Ариэль прикоснулась к ней, имитируя наивный взгляд медвежонка Пуха. Они уже было приступили к танцу, как в это время кабина сильно накренилась. Все упали на пол, инстиктивно вцепившись пальцами во что попало. Мартин почувствовал, что их вес увеличивается: одна десятая g, одна вторая, три четверти… Он взглянул на Ариэль, упавшую рядом, и увидел, что она замерла с широко раскрытыми глазами, затем повернулся, чтобы отыскать Терезу, она должна быть где-то на противоположной стороне. Вокруг валялись пустые кушетки.

Мать Войны расположилась напротив двери, ей удалось закрепиться. Лестничные поля выросли, переливаясь в воздухе всеми цветами радуги.

Мартин достал жезл, чтобы осмотреть «Черепаху» с внешней стороны. Как после удара топора по деревянной чурке, «Спутник Зари» раскололся на две части, по границе третьего дома-шара. Оборвалась последняя соединяющая ткань - Мартин обратил внимание, что податливость этого соединения совсем не походило на металл - и «Заяц» выпрыгнул на свободу.

– Разделились? - спросила Тереза, хотя ответ был всем ясен.

– Кораблей Правосудия стало два, - констатировала Мать Войны. Они двигались уже в дюжине километров от «Зайца», и дистанция быстро увеличивалась.

– Вот это и произошло, - подвел итог Мартин.

– Дерьмо! - выругалась Ариэль и скрестила ноги на полу.

Дети сгрудились, руки и ноги их перемешались, они стали походить на сбившихся в кучу несколько маленьких будд. Мартин дотянулся до руки Терезы и нежно сжал ее. Она улыбнулась ему.

Все ведут себя храбро. Просто у нас нет выбора.

– У нас все получится, - подбодрил всех Мартин.

– Суперторможение начнется через минуту, - предупредила Мать Войны.

– Давайте считать, - предложил Эндрю Ягуар, и дети начали отсчитывать вслух цифры, что замерцали перед жезлом Мартина.

Пять, четыре, три, два…

Мартин глубоко вздохнул и закрыл глаза. Подобно мягкому электрическому манипулятору, исследовавшему его тело, в него проникли объемные метрические поля. Он ощутил отдаленный шум в ушах, почувствовал, как кровь остановилась в его жилах, застыла протоплазма… Затем движение возобновилось вновь, затем опять пауза, и снова старт. Вибрирующие толчки полей, контролирующих каждую молекулу, прикладывали к каждой силу, компенсирующую эффект торможения. Временная пауза мыслей, выполнения только рефлекторных движений, местами абсолютная пустота.

Он ничего не видел. Сейчас он был слеп, но боли не ощущал. В таком состоянии они провели несколько дней. Но, к счастью, все закончилось - поля вернули их в исходное нормальное состояние. Они вновь смогли видеть, двигаться, говорить, есть.

Но все ли прошло хорошо? Не существует машины, работающей совершенно. Любая машина может ошибиться.

Во время суперторможения жезлы не работали. Матери Войны предписано быть неактивной. Падая с верхушки Вселенной вниз, они могли надеяться только на себя… Об этом они знали уже тогда, когда решились на роль голубя мира на носу огромной бомбы, - голубя, готового на все ради того, чтобы проворковать свою обвинительную речь, ради того, чтобы сохранить надежду выклевать глаза тех, кто ест их яйца, лишая потомства, кто держит их взаперти.

Теодор вошел в комнату, где в полном одиночестве сидел Мартин, погруженный в непрерывный поток мыслей.

– Это печально, что тебе в голову приходят такие мысли, не так ли?

– О, Господи, Теодор, я не заметил тебя. Почему печально?

– Разве не печалит то, что мы только голуби, и не более того?

– Не нужно возвращаться к этой теме.

– Я никогда не был всеведущ, Мартин. Ты мыслишь более оригинально, чем я. Но смерть сделала меня мудрее. Хотя, конечно это очень глупо. Что я могу сделать сейчас, мертвый? Я лишь пылинка в твоем сознании.

– О, как бы я хотел, чтобы ты приходил бы ко мне не только во снах…

– Не мечтай об этом. Всем снам приходит конец.

Мартин, вздохнув, покачал головой.

– И все-таки худшее позади. Безвольно спать в ожидании, когда все закончится, - что может быть тоскливее? Но, правда, мне кажется, что мы до сих пор спим в этой маленькой комнатке, связанные одной цепью…

– Ты думал об Ариэль?

– Да… Расскажи, что ты знаешь о ней?

– Ничего такого, чего бы ты не знал. Охо-хо, какая скука - быть мертвым. Я могу быть только тенью твоих мыслей.

– Может быть существует что-то такое, что я знаю о ней, но не понял сути?

– Она цинична, она ценит превыше всего разум, а не чувства. Она мало во что верит, но ей многое дано.

Любовь.

Тереза, слегка посапывая, лежала рядом с ним. Мартин погладил ее бедро и сразу же ощутил легкое покалывание в руке - постоянное напоминание о присутствии полей, которые или разрешают, или не разрешают движения. Катастрофическое торможение.

Любовь К кому-то одному, к семье, к своей компании, к кораблю, к миру, к Земле.

Что для каждого из них значит любовь к родному дому? Если ты родился в нем, стал его неотъемлимой частью, тогда все понятно… Но для них на долгое время родным домом стал «Спутник Зари». Это был их мир, - здесь они жили, мечтали, стараясь сохранить на нем крупинки земной жизни. Стремящиеся к знаниям, любознательные, такие, как Теодор, постоянно что-то исследовали, делали заметки, склоняясь над линзами. Помнится Теодор много часов проводил у пруда, наблюдая за его обитателями, предпочитая общение с ними общению с кошками и попугаями, которых так любили другие дети, считая их своими талисманами. Линзы - у момов они были эквивалентом микроскопа - парили перед лицом Теодора, подобно крошечным драгоценным камням. Из-за присутствия полей они имели слегка смещенное преломление, но зато были прозрачнее и большей оптической силы, чем флюориты. Поймать в эти миниатюрные сферические поля несколько хаотично двигающихся головастиков было для Теодора неописуемой радостью. Наблюдаемые удерживались от побега также слабыми полями… полями внутри полей…, - и Теодору открывался доступ к созерцанию этих живым созданиям, что было бы нереальным на Земле.

– Прекрасно, - пробормотал Теодор, - И даже более того - безопасно. Ведь ты бы не позволил мне поднять в воздух москитов? Ты бы, наверника, подкрался ко мне ночью и разрушил бы все мои планы.

– Мы бы примирились с этим, - миролюбиво произнес Мартин.

– Нет, ты бы не примирился. Ты для этого слишком здравомыслящий… Только представь себе, что было бы в таком случае: головастики, зоопланктоны, фитопланктоны, различные вариации прекрасных водорослей, и все это над водоемом, летающие по комнате, почти невидимые. А жужжание мошки, чистящей себя лапками на стенах и совершенно игнорирующей тот факт, что они не на Земле - каково, а?

– Ты думаешь, они понимают, где мы?

– А ты думаешь, мы сами точно знаем, где мы находимся? Где мы - мыслями и каждой клеткой нашего тела? Земля всегда с нами. Родители умерли, но гены остались. Осталась и память, - правда, со временем она ослабеет.

– Мои родители, возможно, и живы, но я их не чувствую, - сказал Мартин.

– Да, мы еще ужасно далеки от того, чтобы понимать, что происходит в наших генах, - заметил Теодор, мечтательно всматриваясь в водоем, который он изредка помешивал жезлом, наблюдая, как на поверхности замысловато переплетаются друг с другом водоросли, как перед ним проходят все виды микроорганизмов: парамеции и ротиферы, эукариоты и диатомы, десмиды, амфиподы, остракоды, хаотически двигающиеся среди дафнии.

Относительно большие личинки головастиков с тонкими изогнутыми носами и темными головками уркнули прочь, избегая течения.

Мартин перевернулся, открыл глаза и почувствовал легкое покалывание в веках. Он сделал несколько движений, хотя при таком торможении это было противопоказано, можно было потревожить защитные поля.

Лучше всего было не двигаться совсем, что большинство детей и делало.

Тереза и Ариэль тихонько переговаривались рядом, обсуждая других детей. Сейчас они говорили о постоянном хладнокровии Ганса. Сам же Ганс беседовал с Теодором, хотя они никогда не были близкими друзьями, даже редко разговаривали друг с другом. Ганс поинтересовался, что Теодор думает о Мартине, следовало ли тому становиться Пэном.

– Он сам не хочет быть Пэном, - ответил Теодор. - Ему кажется, что это для него слишком тяжелая ноша.

– Ты думаешь, я должен взять ее на себя?

– Никому, кто в мыслях стремиться стать Пэном, не следует им становиться, - твердо сказал Теодор.

– Но я же не стремлюсь к этому… - Но нечто, похожее на надежду появилось на лице Ганса.

А Тереза и Ариэль уже обсуждали фасоны платьев, которые Венди будут носить, когда выполнят работу и выйдут замуж в каком-нибудь другом мире.

Тереза представляла себя в церкви - в белом платье невообразимо красивого фасона, украшенном бриллиантами, в ее волосах сверкали рубины, изумруды, аметисты, гранаты, сапфиры, а на руках - браслеты из исландского полевого шпата, азурита, аргонита и синей ляпис-лазури. Теодор, одетый в костюм, изготовленный всецело из бабочек, мотыльков и мошек, вел ее к алтарю, где ожидал Мартин. За ним открывался мир, еще более прекрасный, чем Земля. Но, подумав так, Тереза ощутила вину, будто она совершила предательство.

Потом девушки разговорились о детях. Ариэль посетовала, что она вряд ли станет хорошей матерью, слишком трудно ей даются отношения с другими, не очень-то она приветлива с окружающими. Но Тереза возразила, сказав, что сработают инстинкты, и, скорее всего, все они станут нежными матерями.

Они провели в этой крошечной комнаты три дня, - то спя, то разговаривая. Ели они нечасто, пища при таких нагрузках практически не усваивалась - объемные поля противостояли росту новых молекул тела.

Дно Вселенной, как и следовало порочному месту, было более ярким, чем ее верхушка. «Спутник Зари» падал из темноты чуть вырисовывающегося сплетающегося кольца звезд со скоростью в три четверти световой. Теперь же «Черепаха» снизила скорость до одной сотой. Но это удалось лишь благодаря огромному расходу горючего, запас которого можно было возместить лишь в случае победы над противником.

Они падали в самое пекло, их прямой поначалу курс постепенно изогнулся, подобно искусно выполненной электропроводке. Они продолжали торможение - и вот уже скорость не превышала одной тысячной, а затем и одной десятитысячной скорости света.

И тем не менее, они все ближе и ближе подходили к убийцам.

Освободившись от сильного гнета скорости, дети походили теперь не на быстрые божества, а скорее на голубей, сидящих в носу медленно передвигающейся бомбы, незаметно пробирающейся сквозь звездную систему Полыни.

Мартин открыл глаза и развел руками, наслаждаясь отсутствием покалывания и гнета большой скорости.

Тереза, уже проснувшаяся, легонько хлопнула его по плечу.

– Все закончено, - сказала она. - Мы прибыли.

В первые часы свободы от связывающего суперторможения дети заново знакомились с кораблем. Мартин провел их от носа до кормы, следуя карте, спроектированной жезлом.

«Черепаха» приняла форму припляснутой гантели - третий дом-шар расщепился на два полушария. Нос превратился в простой обтекатель на притупленной поверхности передней полусферы, практически исчезла хвостовая часть.

Хаким задержался, осматривая мастерские в носу «Черепахи». Он пристально разглядывал все, что только можно было увидеть. Вновь созданная звездная сфера быстро заполнялась информацией, и Хаким, как Мартин заметил, заново перепроверял все, что касалось цели их полета: сведения о каменистом Небучадназаре, о таинственном Рамзесе и, наконец, о находящимся на другой стороне системы Полыни, огромном истощенном газовом гиганте Героде. Сюрпризов пока не было, изображение на звездной сфере радовало глаз своей чистотой и свежестью.

– Итак, - обратился к Мартину Хаким, - что бы мы хотели знать?

– Производители должны быть готовы к отправке во внешнее облако уже через несколько десятков дней, - напомнил Мартин. - Затем нам нужно будет подтвердить, что их задание остается прежним, или же изменить его, воспользовавшись плотным пучком лучей. - Производители будут находиться вне области распространения «ноуча», а плотный пучок лучей достигнет их только через несколько дней. Так же нам нужно определить, какой из миров наиболее активен и есть ли у него защита.

Размером «Черепаха» была почти в шесть раз меньше «Спутника Зари», но все же достаточно большой для передвижения. Новые коридоры и пахли по-новому, как пахла всегда только что изготовленная момами одежда. Мартин понимал, что все эти нововведения выполнены для их же пользы, но так же, как и все дети, тосковал по огромному пространству «Спутника Зари». Но он постарался отбросить свое разочарование.

Вслед за Мартином, тридцать пять детей, следуя строго друг за другом, спускались вниз перемычки, - туда, где теперь располагался арсенал оружия, а в нем - производители и манипуляторы, которые уже вскоре планировалось забросить внутрь системы Полыни.

Паола Птичья Трель и Стефания Перо Крыла возглавили небольшую группу в шесть бомбардировщиков. Хотя в этом и не было необходимости, момы по привычке руководили бомбардировщиками. Мартин подтвердил, что груз сброшен, и Мать Войны проверила результаты. Тренировки дали свои результаты: дети прекрасно справились с поставленной задачей.

Когда первая часть Работы была выполнена, Мартин разрешил детям занять новые апартаменты и запросить вещи, которые им были необходимы. Ни прежних вещей, ни домашних животных не оставили на «Черепахе».

Первый прием пищи должен начаться через час.

Через три дня - к этому времени планировалось уже выполнить задание, корабль вновь можно было вернуть в исходное положение. А пока Мартин всеми силами старался и сам побыстрее прийти в себя, и поддержать остальных.

Однако, несмотря на его усилия, дети понимали, что их дом навсегда исчез. Шансы, что корабль будет снова переоборудован, практически равнялись нулю. Шансы, что они уцелеют после столкновения в системе Полыни, которая не имела защиты и никак не проявляла своей активности… тоже были почти нулевыми.

Хаким подошел к Мартину, когда тот уже заканчивал осмотр склада оружия - лицо Хакима горело энтузиазмом.

– Есть новости, - сообщил он. - Очень любопытная свежая информация.

Мартин вновь окинул взглядом бомбардировщики на пилонах и приготовленные бомбы. Стефания Перо Крыла и Паола Птичья Трель, парящие, подобно птицам, между кораблей, прислушивались к разговору между Мартином и Хакимом. Все дети в арсенале прислушивались.

– Давай объявим общий сбор и вместе обсудим все новости, - решил Мартин.

Сразу же после более спешного, чем обычно, приема пищи Хаким выступил с сообщением. Он показал изображение Небучадназара, каким тот виделся с «Зайца» - рыжевато-коричневая планета с пятнами красного цвета и тонкими полосами зеленого.

– Подольше понаблюдав за планетами, мы, судя по их кристаллической вибрации, решили, что они обладают большей активностью, чем мы предполагали раньше. Небучадназар более спокоен, - если он и обитаем, то, скорее всего, населен роботами. Чувствительные сенсоры «Зайца» сообщими нам, что, вероятнее всего, что на планете обитают несколько разновидностей роботов. Мы предполагаем, что машины окупировали верхний слой коры, возможно, находятся и ниже. Они очень умело используют поля для изменения состояния материи - создавая газы, воду, металлы, твердые тела, суспензии и так далее… Нам трудно судить, как много каких-либо биологических особей обслуживает эти машины, они не видны на поверхности. Поверхность обманчиво спокойна. Вероятно, они чувствуют необходимость скрываться…

Мартин покачал головой:

– Не очень-то хорошо они прячутся. Если мы что-то обнаружили, значит, и другие могут.

Хаким кивнул в знак согласия и продолжил:

– Как мы замечали и раньше, на планете необычные погодные условия. Воздушные потоки одновременно и перемешаны, и устойчивы - неестественная ситуация. Создалось впечатление, что водные акватории пустуют уже в течение тысяч лет, на планете нет запаса воды. По большей части, за исключением нескольких древнейших сооружений, открытая поверхность кажется пустынной и необитаемой. Мы сделали выводы, что вода в океанах исчезла или в следствие редких погодных изменений, или она была использована для создания газообразных веществ тысячу лет назад.

– Это имеет какое-то отношение к антиматерии? - спросил Мартин.

– Возможно, - ответил Хаким. - И еще есть один сюрприз: мы заметили корабли, которые слишком малы, чтобы заметить их раньше. Возможно, это торговые суда. Десять штук вращаются по орбите, проходящей между Небучадназаром и Рамзесом, один путешествует за пределами Герода. Все они имеют на борту радиактивные частицы, то ли простейшего сплава антиматерии, то ли материи. Корабли кажутся почти игрушечными, как…

– Как яхты в ванной, - не удержавшись, подсказала Стефания Перо Крыла.

– Точно. Скорее всего, как я уже говорил, это торговцы, прибывшие в систему Полыни. Больше мы ничего интересного не обнаружили.

– Если планеты обитаемые, как ты думаешь, существуют ли на них существа, имеющие явно выраженное физическое воплощение? - спросил Мартин.

– Мне кажется - нет. Там нет биологических тел, ни на каком уровне. Все описания момов и описания наиболее характерного развития других миров говорят нам, что Небучадназар и Рамзес очень стары - возможно, на миллиард лет старше Земли, и что их цивилизации, - если они остались, если есть какие-то разумные существа, - то они все преобразованы в небиологические матрицы.

– Может быть, разумные существа уже покинули эту систему, - предположила Паола.

– Если они и оставили Небучадназар и Рамзес, то, вполне допустимо, что могли оставить задания роботам или кому-нибудь другому, - нахмурившись, сказал Хаким.

– Скажите, какой тогда смысл здесь все разрушать, если здесь никого нет? - спросила Ариэль.

– Я уверен, что на планетах присутствует разум. И он активен, только спрятан под замок. Возможно, они прячутся уже продолжительное время или просто за последнее время ослабели…

Мартин ненадолго задумался, а потом сказал:

– В любом случае надо идти вперед. Мы уже сбросили производителей и манипуляторов, и в скором времени, если это будет реально, проведем разведку. До сих пор так никто и не заметил защиты?

– Никто, - отозвался Хаким.

– И до сих пор так и не понятно, что это за пять неизвестных скоплений рядом с Небучадназаром?

– Да, до сих пор. Но я занимаюсь ими в первую очередь.

Самая отдаленная точка орбиты, входящей в систему Полыни, располагалась в пятнадцати миллиардов километров от главной оси. «Черепаха» при желании могла бы не торопить события и заняться тщательным исследованием и разведкой. Но на это ушли бы годы… Существовал второй вариант: выполнить Работу, как можно быстрее, произвести стыковку с «Зайцем» и… начать новую жизнь…

Мартин сделал свою каюту маленькой и экономной, в которой только два человека могли расположиться комфортабельно. Он не стал запрашивать много вещей, надеясь, что его аскетичность послужит примером и для других.

Выбор должен быть сделан, но не по результату голосования детей. Решение он должен принять один. Время обсуждений прошло; система приговорена. Но как сделать их действия более эффективными? Много ли они знают о уровне развития цивилизаций, способных создать убийц-разрушителей?

Если в системе Полыни находится ключ к разгадке структуры подобных цивилизаций, - снова и снова убеждал себя Мартин, - то обязанность детей помочь Благодетелям узнать, на что эти цивилизации способны. Однако все это связано с огромным риском…

– Мне хотелось бы поговорить с Матерью Войны, - сказал он жезлу.

Через несколько минут Мать Войны появилась у люка его каюты. Мартин разрешил ей войти. Черно-белая краска на лице робота начала уже осыпаться и облетать - не мешало бы вскоре обновить боевую окраску.

Мартин коротко поведал о своих размышлениях и попросил совета.

– Любые знания могут оказаться полезными, - сказала Мать Войны. - Мы ведь можем оказаться в такой ситуации, что придется обучать и снаряжать другой Корабль Правосудия.

– Возможна и такая критическая ситуация?

– Трудно судить обо всем заранее.

Мартин криво усмехнулся. Интересно, что заставляет его вести подобные разговоры? Как Пэн, он должен был руководствоваться собственными предчувствиями - но он не доверял своим инстинктам.

Он сжал губы. Если на Марсе и Венере дела пошли плохо, если Солнечная система была вновь атакована, и Благодетели проиграли, то дети внутри корабля - единственное, что осталось от Земли…

На карту было поставлено большее, чем их собственные жизни. Разве не вопиит его генная память о том, что нужно выжить любой ценой?

Мартин вытер со лба проступивший пот.

– Я боюсь призрака Земли.

– Хорошо, мы постараемся сконцентрировать все наши усилия на выполнении Работы, - сказал он. - Мы стараемся показать все, что мы можем.

Впервые он был доволен молчанием Матери Войны.

«Черепаха» падала вниз быстрее, чем камень. Внутри корабля дети неотрывно готовились, наблюдали и прислушивались к самым незначительным шумам с Небучадназара, Рамзеса и Герода, к гулу с Полыни, следили за передвижением крошечных точек света, что предположительно считались кораблями.

Они дрейфовали и дрейфовали вокруг Полыни.

Дети стали тише, угрюмее.

Тереза и Мартин до сих пор находили оказии заниматься любовью, но делали это без особого энтузиазма.

Рамзес, незначительно больший, чем Небучадназар, был покрыт толстым слоем вулканической дымки. Просматривалась некая внешняя аномалия - возможно, на планете сохранилась необработанная глыба урания, которая, несмотря на столь древний возраст, по-прежнему вулканизировала и оставалась горячей и массивной. Но в целом процесс был приостановлен, а сделать это могли только разумные существа: или с Небучадназара, или с Левиафана, ближайшей звездной системы, или с Бегемота, прежде, чем он стал красным гигантом.

Час за часом Мартин изучал информацию о Небучадназаре, которую получила исследовательская команда. Хаким тоже не спал, хотя Мартин, найдя его буквально падающим с лестничного поля, уже не способного двигаться, приказал ему немедленно отдохнуть.

Вниз, вниз…

Время летело достаточно быстро, для Мартина чересчур быстро - не было возможности хорошенько обдумать все, что следовало бы обдумать, не было времени сделать выводы, которые необходимо было сделать.

Цель их путешествия, - а возможно, и главная цель их жизни приближалась слишком быстро.

Производители уже работали в первичном облаке Полыни, преобразовывая обломки горных пород в достаточное количество нейтрониумного оружия.

Но после сообщения своего расположения относительно «Черепахи», производители замолчали. По каналам связи доносился лишь гул с отдаленных звезд. «Черепаха» не могла даже обнаружить, где находятся сейчас их помощники, а время для подачи им инструкций уже прошло.

А это означало, что добьется «Черепаха» успеха или нет, производители в любом случае забросять оружие в систему. Но только такая война заняла бы годы…

Мартин покачивался в гамаке рядом с Терезой - оба не спали. Минут пятнадцать-двадцать - они просто лежали - удовлетворенные, не произнося не слова. Не было в мире таких слов. Хотелось просто вот так лежать, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к дыханию.

– Мы выполним Работу, я уверен, - произнес, наконец, Мартин.

– Ты хочешь сказать, что мы отлично подготовлены? - уточнила Тереза.

– Да, момы хорошо натренировали нас…

– Уничтожать.

Мартин поморщился:

– Да, уничтожать, но кого? Убийц, которые сами обрекли себя на это. Как долго можно позволять им нападать? - Он еще раз поморщился, затем погладил Терезу по руке. - Зачем они погубили Землю, когда у них был свой собственный дом, который они до сих пор не могут заполнить? Это что - была жадность?

– Может быть, это был страх? - предположила Тереза. - Они боялись, что, если не они, то мы пошлем роботов-убийц?

– Волчьи законы, - кивнул Мартин. - Альтернатива: убить или быть убитым.

– Убить и быть убитым.

– Мне не нравится, каким я становлюсь, - после некоторого раздумья произнес Мартин. - Мне не нравится, что я делаю.

– А я тебе нравлюся? - спросила Тереза.

– Конечно.

– Но я же делаю те же самые вещи.

Он пожал плечами, не в силах объяснить данное противоречие.

– Ты чувствуешь свою вину?

– Нет, - ответил Мартин - Я мечтаю превратить их мир в шлак.

– Ну и отлично.

– А ты?

– Чувствую ли я свою вину?

– Нет. Хочешь ли ты наблюдатьза этим?

Она какое-то время молчала, ее дыхание было ровным, будто бы она уснула.

– Нет, не хочу, - ответила она наконец. - Но буду. За тех, кто уже не может этого увидеть.

Падение, падение. Невдалеке - по масштабам Вселенной - от ослепляющего горнила Полыни, в сотне километров от Небучадназара, тихие, как приведения, мелкие, как мошка, медлительные, как черепахи, Хаким и его исследовательская команда сконцентрировала все свое внимание на пяти внутренних темных массах. Мартин, в свою очередь, сконцентрировал внимание на дисциплине, добиваясь того, чтобы мысли каждого принадлежали только Работе.

Идя от одного к другому, от Венди к Потерянному Мальчику, он разговаривал с каждым, - утешал, ободрял, пока у него ни охрип голос и ни затуманились глаза. Он подумал, что именно так ободрял бы всех отец, будь он на его месте. Пространственно-временная пропасть, казалось, отступила - по крайней мере, не имела сейчас никакого значения в обманутом сознании Мартина.

Все было, как во сне, мрачно нереальном - малознакомое пространство «Черепахи» способствовали укоренению этого ощущения. Слишком часто у них менялся чувство принадлежности - Земле, Центральному Ковчегу, «Спутнику Зари». Они никому не принадлежали, только своей Работе.

Теодор Рассвет ненавидел именно это, - подумал Мартин. Его раздражала столь свободная жизнь-иллюзия, он нуждался в некой связующей правде, мостом перекинутой между тем, кем они были на Центральном Ковчеге и кем стали сейчас. Но цели и связи были потеряны.

Теодор был бы сейчас очень несчастным. А, может быть, он изменился бы, - как изменились все они, как изменилась Ариэль, и, отметая сомнения, предоставил бы все судьбе.

Но потом Мартин подумал: Нет, Теодор все бы сделал лучшим образом, не то что я. Если бы его выбрали Пэном, он, хотя и скучал бы по своему пруду и головастикам, тем не менее, осознавая свою ответственность, сконцентрировал бы всю свою энергию и направил бы ее на достижение цели. Дети уважали бы его.

Но Земля не просила о мести. Она молила выжить.

Вниз, вниз…

Мартин шел по «Черепахе», - от одного к другому, - представляя, как его отец или мать делали бы такой обход, стараясь дать детям то, что не способны были дать им момы.

Странно, что разговаривая со своими приятелями, в сознании Мартина всплывали, казалось бы, давно забытые картины и запахи - материнская грудь, аромат, исходящий от матери, - он походил на аромат роз в зале для гимнастики; улыбка на ее лице, когда она смотрела на него, качая колыбель, - такая всепрощающая, всепонимающая, любящая - подобной не могло появиться у момов.

Он помнил строгость отца, тем не менее, любящего его, Мартина, конечно же, не меньше матери; помнил, каким тот выглядел виноватым, когда ему приходилось наказывать сына, частенько самого напрашивающегося на шлепок. Мартин помнил, что отец после таких случаев впадал в депрессию, надолго запирался от него и от матери, которая всегда была на стороне сына и как могла успокаивала своего мальчика. Но шли годы, и шлепков становилось все меньше и меньше, к шести годам они исчезли совсем. Вспоминались дни, проведенные вместе до гибели Земли. Мартин никогда не забудет лето, когда отец вернулся из Вашингтона - они тогда исследовали реку на пароме, лес вокруг дома, много гуляли, разговаривали, и его отец, обычно молчаливый и неприступный для Мартина, вечно занятый работой, на этот раз был полон энтузиазма и сам, казалось, не прочь был подурачиться.

Детство Мартина было заполнено любовью, как солнечным светом. Мартин не забыл и семейных ссор, но они являлись частью картины, как морщины на коже, как горы на земной поверхности или как волны на море… подъемы и спады эмоций.

Память помогла связать воедино прошлое и настоящее…

– Мы так и не обнаружили никакой защиты, - произнес Хаким на восемнадцатый день. Вокруг него плавали дети. Они собрались в столовой, чтобы выслушать последние новости от исследовательской команды. - Активность планеты ни уменьшается, ни увеличивается. Но боюсь, мы имеем шанс получить сюрприз: столкнуться с искусственной разновидностью электромагнитной радиации.

Мартин, скрестив ноги, висел в воздухе в глубине столовой, рядом с Терезой. Когда Хаким закончил, он поднялся в центр комнаты.

– Итак, у нас есть выбор, - сказал он. - Или мы забрасываем манипуляторы и производители на Небучадназар, затем на Рамзес и ждем, надеясь, что они найдут достаточное количество сырья для того, чтобы выполнить свою задание. Или же мы можем превратить в бомбы все наше горючее и наибольшие из кораблей-челноков и сбросить их на одну из планет. Но только на одну, на большее нам не хватит исходных материалов.

– Давайте голосовать, - предложила Ариэль.

– Нет, мы не будем голосовать, - покачав головой, твердо произнес Мартин. - Это не тот случай.

– Но почему? - спросила Ариэль с бесстрастным, безжизненным выражением лица. На всех нас будто бы надеты маски покойников. Маски, говорящие без слов об отсутствии родного дома, об отсутствии всяческой ответственности.

– Потому что в данном случае решение должен принять Пэн, - объяснила Ариэли Стефания.

Мартин предполагал, что Ариэль в гневе покинет зал, но она не сделала этого. Она лишь расслабила руки, опустила веки и тяжело вздохнула. Затем она вновь открыла глаза и внимательно стала наблюдать за Мартином.

– Здесь присутствует еще несколько важных моментов, - продолжил Мартин. - Если подождать достаточно долго, мы сможем понять, попали ли мы в Герод или нет. И еще, если защиты действительно никакой нет, мы сможем, прежде чем разрушить Небучадназар, извлечь из его атмосферы газообразные вещества - до взрыва это сделать намного легче и быстрее, чем после…

– Подобно вампирам грабить атмосферу… - Эндрю Ягуар поморщился.

– Мы же все равно собираемся все взорвать, превратить все в пыль, - напомнила ему Мэй-Ли, ее тихий голосок напоминал птичье чириканье.

– Хаким, насколько близко мы должны подойти для разведки?

– Не думаю, что мы что-то выграем, если подойдем ближе, чем на несколько тысяч километров. Если будет нужно, мы можем воспользоваться дистанционной связью и создать обширную сеть базисных передающих линий. Это поможет нам собрать такое же количество информации, как если бы мы летали прямо над поверхностью… С помощью сенсоров, имеющихся у нас в наличии, мы можем послать импульсы любой частоты и дальности.

– Производители и манипуляторы должны сбрасываться с расстояния, непревыщающего сотню километров от «Черепахи», - вступила в разговор Стефания. - Хотя запас горючего бомбардировщика позволяет ему выйти на любую орбиту, никто из нас не может прожить в бомбардировщике больше сорока дней и… не сойти с ума. Мы могли бы вызвать сон, но я не думаю, что это будет оптимальным решением.

Итак, исходные данные детям ясны. Также было ясно, что никто из них не стремится к риску. Проработав с момерафом весь предыдущий день, Мартин нашел несколько приемлимых вариантов действий, примерно равных по пользе и риску. Сначала Тереза проверила его расчеты, затем Стефания. Мартин предполагал, что и Хаким ознакомился с ними.

– Мы пошлем сигналы на дальнее расстояние, - сказал Мартин, - и расширим базовую сеть передачи информации. Это влечет за собой наименьший риск. За несколько дней мы сможем собрать все необходимые нам сведения. Мы отправим бомбардировщики к Небучадназару, чтобы они разбросали в его атмосферу производителей и манипуляторов, а затем, как можно быстрее, сделаем тоже самое у Рамзеса. Если к этому времени мы по-прежнему не обнаружим никаких признаков активности Герода, то встретимся в назначенном месте с момами и, оценив оставшиеся ресурсы, наметим дальнейшие действия. Думаю, оптимальнее всего встретится с «Зайцем» через два года, а с момами - где-то через год, чтобы ознакомиться с собранной ими информацией.

Раздался всеобщий тяжелый вздох. Поработав с момерафом, дети и сами уже все поняли, но сейчас, услышав слова Мартина, они потеряли последнюю надежду, что все может закончиться очень быстро. Да, они знали, что он выберет наиболее консервативный и безопасный путь, но время, время…

Итак, больше трех лет. Не спать и бдить. Да и потом… У них наверняка, не останется достаточного запаса горючего для того, чтобы значительно ускориться, и для того, чтобы достигнуть Левиафана, потребуются века…

В крайнем случае, при таких обстоятельствах они могли бы спать. Но в таком продолжительном сне таилась опасность - корабль мог состариться.

Высказав вслух мысли, которые он сам себе еще не очень-то уяснил, Мартин почувствовал, что после этого план действий стал более реальным, но одновременно, он как бы пересек черту реальности. Они такие юные и вдруг говорят такие вещи…

Мэй-Ли захихикала, будто бы он высказал что-то нелепое. Но ее смешок повис в воздухе, никем не подхваченный.

– Бомбардировщики оптимальнее всего запустить через шесть дней, - сказал Хаким.

Небучадназар легко было увидеть невооруженным простым глазом - бриллиант среди менее ярких звезд. День ото дня он становился все ярче. Мартин приказал звездной сфере в столовой расширить обзор. Поев, дети обычно собирались группами и наблюдали, как росла в размерах их цель.

Дистанционная связь, сплев ткань фотонно-перехватывающих полей, расширила их представление о коричневатом мире, как если бы они имели глаз, диаметром в десятки километров.

В атмосфере не заменили никаких насекомых, на поверхности также не было никакой жизни, в верхних пластах почвы органическая химическая активность отсутствовала.

Почти неуловимые движения Небучадназара походили на слабое неритмичное сердцебиение. Сердце Небучадназара, так же, как и Рамзеса, билось не на поверхности, а где-то в глубине планеты.

Пока другие дети спали, Мартин просмотрел все выкладки Хакима.

Пять внутренних масс по-прежнему оставались загадочными. При их расположении относительно эклиптики, они не могли измерить объекты, но Хаким, с известной долей вероятности, предполагал, что одна из темных масс имеет диаметр около трех тысяч километров, весит не менее четырнадцати миллиардов триллионов килограммов и обладает плотностью воды. Темные массы могли быть многочисленными скоплениями нейтрино с огромными пространствами между собой, помещенными в какую-то оболочку… Или они могли быть резервуарами, наполненными водой… Навязчивая, но маловероятная гипотеза.

– У меня нет идей по поводу того, что они из себя представляют. - покачав головой, сказал Хаким с суровым измученным выражением лица. - Они меня очень тревожат.

Мартин вновь углубился в схемы и диаграммы, пытаясь призвать на помощь суперинтуицию.

– У Матери Войны тоже нет предположений? - поинтересовался он.

– Думаю, данные объекты вне компетенции момов, - ответил Хаким и замолк, однако было понятно, что он не договорил. Или они просто не говорят нам.

Но это было бы абсурдом.

– Нам следут воспользоваться дистанционной связью, - голос Мартина слегка дрожал.

– До сих пор нет никаких сигналов защиты, никакой реакции на наше присутствие, никакой подготовки к обороне, - заметил Хаким.

– Или мы их просто не обнаружили, - уточняя, добавил Мартин.

– Я бы увеличил время дистанционной связи, чтобы увеличить вероятность обнаружения каких-либо следов…

Подумав немного, Мартин кивнул:

– Хорошо, увеличим еще на двенадцать часов. Но позволь кому-нибудь другому вести наблюдение. А ты поспи.

– Нет, не могу, - покачал головой Хаким - Эго моя обязанность. Я наблюдаю, я произвожу расчеты, я информирую тебя… Нет, сейчас я не могу спать. - Он уставился на Мартина глазами из запавших орбит. Его волосы торчали во все стороны, лицо блестело от пота, от него слегка попахивало чем-то кисловатым.

– Я приказываю тебе поспать часов пять и помыться, - Мартин прикоснулся к шее Хакима. - Если ты доведешь себя то точки, то неизбежно начнешь делать ошибки. А нам ошибки ни к чему.

– Мне хватит и двух часов сна, - упрямо возразил Хаким. Затем он улыбнулся своей ангельской улыбкой, - Не беспокойся, душ я приму.

– Ну и отлично. Пусть Дженнифер сменит тебя.

– Мне потому нет покоя, что мы не знаем…

Когда сигнал дистанционной связи возвратился, Мартин решил посоветоваться с Стефанией и Гарпалом. Тереза и Джордж Кролик парили неподалеку, всем своим видом изображая, что им нет дела до встречи Пэна со своими предшественниками.

– Стефания, - обратился Мартин к девушке, - через двенадцать часов мы должны быть готовыми к отправке бомбардировщиков. Как ты думаешь, что я выпустил из виду?

– Мне кажется, ничего.

– Гарпал?

– Ничего. Мы сделали все, что могли… что знали, как сделать… Но…

– Все уж чересчур хорошо, - сказала Стефания, - ни защиты, ни какой-либо реакции - спокойная, почти мертвая планета. Ничего такого, чего мы ожидали увидеть, чему учились противостоять и…

– Правда, нет газообразных веществ. - заметил Гарпал, - а это делает дьявольски сложной задачу заправиться.

– Если здесь что-то и есть, так это только старая усталая цивилизация, спящая в могиле, устроенной по всем правилам высокого тезнического уровня, - заявила Стефания. - Не много чести в том, чтобы убить старого чудака, который, к тому же, не обращает на вас никакого внимания.

– У Полыни нет аналогов? - спросил Гарпал.

– Нет. Даже Мать Войны не может отыскать в архивах ничего подобного.

– Наверное, это ловушка. Кто-то специально создал эту мертвую систему, в которую мы будем втянуты и потеряем время, энергию и запасы горючего. Это летающий камуфляж, приманивающий отвратительными доказательствами прошлых грехов.

Мартин прикоснулся пальцем к носу и пожал плечами:

– Мать Войны считает, что доказательства достаточно убедительны, - он взглянул на Терезу, которая, казалось, дремала, взгляд полуприкрытых глаз остановился где-то на стене, выше головы Мартина.

– А что, если это действительно ловушка? И мы потеряем все ради ничего? - вмешался Джордж Кролик.

Мартин не ответил.

– Мы уже приняли решение, - спокойно сказала Стефания. - У нас нет доказательств, что это ловушка. У нас вообще ни в чем нет уверенности.

– А пять масс?

– Разве это добавляет уверенности? - усмехнулся Гарпал.

Мартин накрыл рукой коричневатое изображение Небучадназара, так похожее на грязный резиновый мяч. Исследовательская команда проводила совещание в столовой, и носовое помещение временно пустовало. Мартин воспользовался возможностью увидеть цель одному.

Мы же все равно уничтожим вас. Почему вы не реагируете? Почему столь молчаливы?

– Я не думаю, что это ловушка, - Мартин не заметил, как Вильям оказался рядом. - Скорее всего, они оставили Полынь, как жертву. Я думаю, это был их дом, но он стар сейчас, так же, как и они. Может быть, они - строители и проектировщики - остались ждать разрушения, остались ждать возмездия.

Мартин, нахмурившись, посмотрел на Вильяма через плечо. Вильям в ответ на его мрачный взгляд улыбнулся очаровательной улыбкой и приветственно поднял руку, как если бы они летали по разные стороны прозрачного носа корабля.

– Если мы высадимся на планету и хорошенько исследуем ее… исследуем пещеры, туннели - все, что там есть, мы непременно найдем виновников, дожидающихся Правосудия.

– Бог с тобой, Вильям, - воскликнул Мартин, отворачиваясь.

– Что за чудные мысли, да?

– Ты это сказал, а не я.

– Те, кто изготовил разрушителей, сами выдают себя и свой мир… Но нам этого мало. Мы хотим, чтобы от них не осталось и следа, не так ли? Получить только создателей, по сути лидеров, нам ведь недостаточно?

Мартин продолжал молчать, все больше и больше злясь. Эта фантастические домыслы были не только бесполезными, они были продуманно вредными, задевающие их моральные устои.

– Надеюсь, ты больше никому не высказавал своих догадок?

– Я держал свои глупые мысли про себя… Ты - исключение.

– Ну и отлично, - возможно, более резко, чем это было необходимо, произнес Мартин.

– Не будь слишком безжалостным, Мартин, - продолжал Вильям. - Ты сомневаешься, что создатели убийц вообще могут испытывать чувство вины, да? А ты разве не допускаешь, что они могут измениться после того, как выпустили роботов-разрушителей? А возможен и такой вариант: какое-то правительство тиранов построило и выпустило машины-разрушители, а затем оно было свергнуто, и на их место пришло другое. И вот это новое правительство пришло к выводу, что лучше всего для них будет оставить решение за нами, и, в крайнем случае, даже позволить нам разрушить их родной дом. Это было бы отлично, не правда ли?

– Отлично - не то слово, - ответил Мартин. Его гнев спадал. Вильям часто играл в подобные игры: что-то среднее между защитой дьявола и забавами необуздаемого чертенка.

– Я не лукавлю, Мартин. Мне кажется, что именно так оно и есть. Если это ловушка, то мы уже слишком близко к ней подошли… Да и потом, что это за вид ловушки, которая сработает только один раз? Ведь теоретически возможны дюжины, даже сотни Кораблей Правосудия. Мы зашли слишком далеко, чтобы это было ловушкой. Мы достанем их, Мартин.

В ответ Мартин просто кивнул.

– Ты, должно быть, чувствуешь себя очень странно сейчас, - мягко заметил Вильям. - Это уже так близко.

– Мы здесь. Именно этого мы так долго ждали и так долго тренировались тоже для этого, - сказал Мартин.

– Когда мы тренировались, мы никогда не представляли себе легкого задания. Так кто же они? Подсадные утки? Или виновники, обнажившие свою грудь? Что же нам делать? Прыгать на высокую стену, в надежде схватить уздечку? Или годами выжидать? Но ведь так можно сойти с ума.

– Мы сделаем это. Ты-то что чувствуешь?

– Оцепенение, - ответил Вильям. - Вместе с Фредом Соколом я должен отправиться на бомбардировщике и сбрасывать манипуляторы и производители.

– Я очень бы хотел быть вместе с вами.

Вильям кивнул:

– Да, мы находимся в привилегированном положении. Именно мы спускаем курок, мстя за Землю.

Какое-то время они молчали, разговор замкнулся, не придя ни к какому заключению.

– Я понимаю, что все это не очень здорово, Вильям, - сказал после продолжительной паузы Мартин. - Но ведь никто и не предполагал, что наш ждет что-то замечательное. Разве ты ждал чего-то другого?

Вильям ласково потрепал Мартина за шею.

– И все-таки, это должно было проходить не так. Это должна была быть шумная акция - опасная, но возбуждающая.

– Ты чувствуешь себя очень одиноким, да?

Вильям закрыл глаза.

– Я чувствую себя, как Роза Секвойа, - сказал он. - Интересно, как они там, на «Зайце»? Ведь им приходится делать даже меньше работы, чем нам. Войско второй линии.

– Ты одинок?

– Нет, Мартин. Правда, нет. Да, меня бросил любовник. Но ведь это так тривиально. К тому же, ты очень своевременно включил в команду «Черепахи» пару моих соотечественников. Они менее сдержанны, чем я. Уже есть предложения.

– Но не любовь, - заметил Мартин.

Вильям вновь закрыл глаза и кивнул.

– Да, большого чувства не предвидится. А как у тебя с Терезой?

– Мы до сих пор любим друг друга, - пристально наблюдая за лицом друга, произнес Мартин.

– Должно быть, это такой комфорт.

– Я никогда не переставал любить тебя, Вильям.

– Я не нуждаюсь в комфортных траханьях, - запальчиво воскликнул Вильям.

– Я не это имел в виду. Ты часть меня.

– Не очень-то значительная часть, - подчеркнул Вильям, искоса поглядывая на Мартина. На его губах промелькнула грустная улыбка.

– Очень значительная, - возразил Мартин. - Заниматься с тобой любовью - это прекрасно. Это был особый вид братства: только дающий и ничего не требующий взамен.

– Это можно сравнить с конвульсиями дистационной связи, - предложил свой вариант Вильям. Мартину был очень хорошо знаком этот тон, но он также знал, что это ровным счетом ничего не значило.

– Совсем не похоже.

– Мужчины лучше, чем женщины, знают, что хочет мужчина. Вот величайшее оправдание гомосексуальных связей.

– Вильям, остановись.

– Хорошо, - согласился Вильям, вновь становясь подавленным - Когда я начинаю о чем-нибудь думать, сразу же перед моими глазами возникаешь ты. Я каждый раз представляю, как бы ты поступил в той или иной ситуации. Я постоянно мысленно разговариваю с тобой, как разговариваю и с Терезой. Вы мне как брат и сестра, нет даже более дороги.

Он действительно не лгал, но это не было и правдой. В последнее время он не так уж и часто вспоминал Вильяма. Но Мартин не хотел, чтобы Вильям узнал об этом. Он даже самому себе не мог в этом признаться. Ему хотелось смягчить травму, нанесенную Вильяму - тем более, что он, Мартин, до сих пор испытывал к другу огромную привязанность. Что это было? Какой вид любви?

– Ты говоришь, что думаешь обо мне, но живешь-то ты с Терезой.

Оба молча уставились на Небучадназар - планету, реального имени которой они не знали. Если у нее вообще было имя.

– Может быть, и они любили? - тихо сказал Вильям.

– Да будь они прокляты с их любовью! - воскликнул Мартин. Они уничтожили птиц в небе и рыб в море. Они украли наше детство. Они убили мою собаку. - Наконец-то у нас появилась возможность полностью освободиться и зажить собственной жизнью. Мы превратимся в тени, если придется заниматься этим вечность.

– Аминь, - произнес Вильям. - Скажи, ты хочешь увидеть Терезу в том платье?

– Да, очень.

– И мне тоже бы хотелось. Я и сам не прочь одеть что-нибудь особенное.

– Думаю, мы все наденем.

– Но первая…

Мартин заметил, что губы Вильяма раскрываются, но он не произносит ни слова - как в немом кино. Что это? Уход от опасной темы? Снисходительность?

А может быть, уход от опасной темы и был снисходительностью?

Нет места ни вздохам, ни утешениям, ни упрекам, ни словам прощения. Лес полон волков.

И ни доброта Бога, ни Правосудие не поможет им. Могла бы помочь природа, но природа стремится к балансу.

Лес также был полон и охотников.

Пилоты бомбардировщиков встретились на складе оружия. Там уже их поджидали Мартин и Мать Войны. Между ними висело изображение окрестностей Небучадназара, которое медленно, но необратимо менялось: лунный серп рос на глазах, до полной луны оставалось не более пары часов.

Тереза и Вильям плавали рядом со своими кораблями. По выражению их лиц трудно было понять, о чем они думают в данный момент. Вскоре к Вильяму присоединился Фред Сокол. Стефания в одиночестве стояла около своего корабля, Юэ Желтая Река - рядом со своим. Здесь же были и остальные пилоты семи готовящихся к вылету бомбардировщиков: Нгуен Горная Лилия, Джимми Шоколадка, Майкл Виноградник, Ху Восточный Ветер, Лео Персидский Залив и Нэнси Летящая Ворона.

Мартин старался скрыть свои чувства - скрыть, что больше всего на свете ему сейчас хотелось бежать и просить снисхождения у какой-нибудь сверхестественной силы, которая способна была проконтролировать события. В своем дневнике Мартин записал:

В это утро мы, как всегда, занимались любовью, потом завтракали. Мы поклялись друг другу, что обязательно поженимся, когда вернемся. «И у нас обязательно будут дети», - сказала она. Я не возражал. Когда мы выйдем из-под власти момов, мы станем дееспособными. Мы будем делать детей, любить друг друга, жить без оглядки, - иногда спорить, чувствовать то радость, то отчаяние. Но прежнее никогда не вернется к нам. Мы выполним нашу Работу, и все - мы свободны, мы никому ничего не будем должны. Ну, пожалуйста, Господи, сделай так…

Дети собрались в значительно меньшем, чем это было на «Спутнике Зари». помещении склада оружия. Тусклые, почти невидимые, поля не затемняли шеренгу Венди и Потерянных Мальчиков. Мартин почувствовал, что он должен сказать детям напутственные слова.

Ему перехватило горло, и какой-то момент он не мог выговорить ни слова. Сделай это. Мартин мучительно прочистил глотку, сглотнул слюну и произнес хриплым голосом:

– Вы самые прекрасные люди, каких только я знал. Вы все - добровольцы и мои друзья. Все пять лет мы знали, что нам предстоит сделать, какова причина, по которой мы посланы сюда. Мы всегда старались делать все, как можно лучше, и момы знают это.

Он повернулся к Матери Войны. Не было ни репетиций, ни предварительных дискуссий между ними, какова должна быть эта церемония, и Мартин подумал, - Черт тебя побери, если ты не введешь меня сейчас в курс событий, не скажешь что-нибудь.

Мать Войны не обманула его ожиданий.

– Вы действительно выполняли все, как нельзя лучше, - сказала она. - Чувствуя огромную ответственность, вы усердно тренировались. Это не соревнования, но симпатии момов на вашей стороне.

Они нам симпатизируют? Они способны на чувства?

– Корабль Правосудия с удовольствием работал с вами, - продолжала Мать Войны. - Но вы больше не дети. С сегодняшнего дня вы равноправные партнеры в деле Правосудия.

– Отлично, - откликнулась Ариэль.

– Мы проголосовали и приняли решение и теперь мы должны действовать, - сказал Мартин. Он поднял кулак, ясно осознавая всю символичность этого жеста. Внезапно его охватила яростная страсть, и он поднимал кулак все выше и выше, - Во имя Земли, во имя нас, во имя нашей памяти, во имя нашего будущего.

Его глаза стали влажными. Казалось, не плакала только Тереза - все остальные, чьи глаза встретились с глазами Мартина, не смогли сдержать слез. Ариэль вытирала слезы рукавом, ее одервеневшая фигурка и лицо, на котором застыло выражении муки и страдания, казалось, говорило: Господи, прокляни все это. Я ведь тоже человек.

Дети, не сговариваясь, потянулись к складу оружия. Мартин вошел туда последним, вслед за Матерью войны. Его глаза задержались на Терезе не более трех секунд, но в это мгновение спресовалась целая жизнь. Они одновременно отвели взгляд друг от друга - люк закрылся. Теперь только по изображению жезлов оставшиеся могли увидеть, как пилоты входят в бомбардировщики.

Открылись внешние люки корабля, и светящиеся поля вытолкнули бомбардировщики из «Черепахи».

Дети устремились в столовую, к полусфере, чтобы пронаблюдать, как корабли покидают «Черепаху». Мартин, выбитый из колеи, направился в носовую часть. Из исследовательской команды здесь были только Хаким и Дженнифер.

Хаким слабо улыбнулся Мартину. Дженнифер кругами летала вокруг звездной сферы, показывающей сейчас бомбардировщики, которые шли уже в сотнях метрах от хвоста «Черепахи».

– Все дети в столовой? - спросил Хаким, возможно, для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.

Мартин кивнул - Я не могу там находиться, - тихо произнес он, - я чувствую себя дерьмом. Я не могу быть в толпе.

Хаким положил руку на плечо Мартина.

– Как вы думаете, все пройдет хорошо? - спросил Мартин.

– Не знаю. Я не телепат, - отозвалась крутившаяся сейчас в самом носу Дженнифер.

– Все пройдет хорошо, - спокойно сказал Хаким.

– Ты телепат? - простодушно спросила Дженнифер, как если бы он действительно мог им быть.

– Нет, - ответил он.

Дженнифер, нахмурившись, сосредоточила свой взгляд на звездной сфере.

– Вот Роза, может быть, действительно что-то знала бы, - неожиданно произнесла она.

Мартин постарался устроиться комфортно, насколько это было позволительно в носу: развернул гамак, прикрепил его к стенке и затем погрузлился в него. Но в это время Эндрю Ягуар просунул голову в люк, увидел Мартина и сказал:

– А мы заждались.

– Я останусь здесь, - сказал Мартин.

– Я имел в виду, что мы заждались приказов.

– В течение часа их не будет. Мы практически стоим на месте, «Черепаха» - на автопилоте. Бомбардировщики выполнят свою работу, мы соберем их вместе и, отойдя в сторону, понаблюдаем. Вам же все это известно.

– Известно, - согласился Эндрю. - И все-таки мы ждем. Нам необходимо быть всем вместе, Мартин.

Дженнифер засопела носом. Мартин закрыл глаза и с огромным усилием оторвался от гамака. Больше всего ему хотелось побыть сейчас одному или в компании людей, которых он сам бы выбрал.

В обстановке столовой не было ничего необычного, выдающего неординарность ситуации. Четыре пары занимались любовью с театральным шумом. Мартин обошел их и направился к оставленному для него месту, прямо под звездной сферой. К нему устремились десятки глаз - продемонстрировать сейчас слабость означало вонзить каждому из смотрящих на него нож под ребро. Вновь Мартину приходилось жертвовать личным во имя общественного…

Но почему? Вечное это «почему».

Хаким и Дженнифер появились вслед за ним. Гарпал Опережающий Время пододвинулся к Мартину поближе. Он остался единственным экс-Пэном на борту «Черепахи». Стефания руководила бомбардировщиками.

«Черепаха» задействовала все прежде пассивные сенсоры. Звездная сфера, разбившись на окна, показывала одновременно все бомбардировщики и окружающие их окрестности.

– До сих пор нет защиты, - покачал головой пораженный Хаким.

– Может быть, они боятся нас, - предположила Дженнифер.

Мартин окинул взглядом столовую, внезапно почувствовав острую неприязнь к своим компаньонам. Он постарался избавиться от подобного чувства, пытаясь погрузиться в какие-нибудь нейтральные эмоции.

Мать Войны, словно монумент, летела вдоль стены. Интересно, когда все закончится, сможем ли мы взять мома с собой и поместить его на пъедестал в центре города?

Фон исчез, теперь на экране начали появляться бомбардировщики вблизи - один за другим. Мартин узнал корабль Терезы. Он всеми силами старался сохранить спокойствие, но его ладони моментально стали влажными, сжало грудь. Нет защиты.

– Это жестоко, - пробормотал Эндрю. - Мы тоже должны что-то делать!

Мартин промолчал. Что они могли сделать? Лучшее, что они могли - это держаться всем вместе, быть бдительными, правильно оценивать то, что происходит.

Бомбардировщиков от Небучадназара отделяло сейчас не более четырех тысяч километров. Планета до сих пор не изменила своих внешних признаков - коричневая пыль с серыми заплатами, зеленые полосы минералов и черные пятна резервуаров. Атмосфера чистая и спокойная.

– Хаким, - тихонько окликнул Мартин приятеля. - Есть ли сообщения о сейсмических волнениях?

– Ничего нового. Те же ритмы низкого уровня.

– Спроектируй их для нас, хорошо?

Любое проявление активности кристаллов и их окружения проектировались на дисплей, находящийся рядом со звездной сферой.

– Может, это стоит первести во что-то более понятное нам? - предложим Мартин.

– Для этого я должен увеличить частоту поступаемых сигналов, повторяя их, как эхо.

– Ну и прекрасно, сделай это.

Обработанная таким образом информация о Небучадназаре становилась похожей на сердцебиение. Гудение и постукивание было искусственно созданным, но все же несло информацию, уши снабжались более естественной и понятной интерпретацией, чем глаза. Мартин быстро выделил реальный ритм звука - серию ударов то с возрастающей, то с падающей частотой.

– Корабль, находящийся между Небучадназаром и Рамзесом, произвел толчки, как при выстреле, - сообщила Дженнифер.

Хмурый от сосредоточения Хаким, проектировавший в это время картину, постоянно сверяя изображение и интерпретацию, кивнул и, приподняв брови, посмотрел на Мартина.

Очень незначительная реакция.

– Кокон освобождается через десять минут, - предупредил Гарпал, произнеся вслух то, что все они уже знали, наблюдая за жезлами.

В комнате воцарилась тишина. Три из четырех пар прекратили заниматься любовью. Четвертая, до сих пор активная, тоже начала стихать.

Мартин почувствовал слабость.

Сердцебиение Небучадназара изменилось. Хаким прогнал несколько сигналов через усилители и интрепретаторы и сказал:

– Активность на глубине поверхности, кажется, уменьшается.

– Уменьшается? - удивленно переспросил Мартин.

Атмосфера Небучадназара, видимая в звездной сфере, тускло мерцала. Сквозь корпус «Черепахи» послышались какие-то напевные звуки - что-то среднее между тоном колокольчика и причитанием от боли при попадании по пальцу молотком.

Все тело Мартина напряглось, он протер глаза рукой. Никто не двигался. Мать Войны тоже замерла. Прошли секунды.

– Матерь божья, - пробормотал Гарпал Опережающий Время.

– Спокойно, - сказал Мартин.

Четвертая пара, разъединившись, схватились за свои комбинзоны. Неприлично умирать обнаженными и в соитии.

Прошли минуты, которые показались вечностью. Две минуты раскрытия коконов и рассыпание мин.

Атмосфера вокруг детей вновь завибрировала. Прежние звуки внезапно сменились прерывистым глуховатым стуком, а дребезжание колокольчика уже било в уши.

– Планетная кора приподнялась, затем снова опустилась на несколько сантиметров, - констатировал Хаким.

– Вся кора? - недоверчиво переспросил Эндрю.

– Вся, которую мы только можем обозревать, - подтвердил Хаким. - Полагаю, что вся…

Казалось, поверхность планеты содрогнулась, от полюсов к экватору мгновенно протянулись какие-то белые линии, разграничивая скалистую поверхность на полигоны, которые при этом на короткое время окрашивались в красный цвет.

Лицо Хакима побледнело.

– Я не знаю, что это было… Но мины освобождены.

– Все одиннадцать кораблей, находящиеся во внешней звездной системе, развернулись в направлении к источнику толчка, - сообщила Дженнифер.

Мартин обвел взглядом столовую, стараясь восстановить дыхание.

– Что-то начинается, - пробормотал он.

На звездной сфере отображался процесс выброса кокона мин с бомбардировщика. Кокон, падая, взрывался, и в клубах дыма тысячи мин с бешеной скоростью разлетались в разные стороны. Спустя минуту атмосфера ярко озарилась, и в ней появились кружащиеся яркие вспышки - как при фейерверке - ослепляющие, слишком многочисленные, чтобы их можно было сосчитать.

Трудно было предположить, что случилось.

Некоторые бомбардировщики, казалось, горели - их окружал светящийся ореол.

– Отчетливые следы реакции создания антиматерии, - сказал Хаким. - Гамма-излучение сверх нормы, расщепление нуклонов - об этом говорит наличие альфа частиц и большого количества ионов. Возможно, вся планета сделана из антиматерии…

– Нет, это не так, - вмешалась Мать Войны. Все головы повернулись в сторону разрисованного робота. - Сенсоры не подтверждают такую интерпретацию.

– Как бы то ни было, произошла реакция образования антиматерии, - сказал Хаким. Его голос дрожал. - Мины сдетонировали преждевременно…

– Достигла ли хоть одна из мин поверхности?

– Нет, - ответил Хаким.

– Все ли бомбардировщики возвращаются?

Звездная сфера показывала, что корабли действительно возвращаются - четверо из них были окружены мерцающим ореолом, за ними тянулся след, как если бы они набирали высоту.

– Четверо наших кораблей оставляют за собой отчетливые следы антиматерии, - сообщид Хаким.

– Но это абсурд, - сказал Мартин. - Может быть, это просто слой антиматерии в атмосфере?

– Нет, такое невозможно, - возразил ему Хаким и, ища поддержки, взглянул на Мать Войны. Та молча ему кивнула.

«Черепаха» прошла мимо Небучадназара и нырнула ниже линии эклиптики. Бомбардировщики один за другим выбросили свой груз, яркими вспышками разукрашивая окрестности на тысячу километров.

На Небучадназаре просматривались едва различимые свежие пятна турбулентных завихрений.

Планета выглядела подобно огромному пятну, поглощающему упавшую в него краску иного цвета.

– Их атаковали до того, да? - спросил Гарпал Опережающий Время.

Мартин покачал головой:

– Не знаю.

– Да, да, это так. Нам же говорили об этом на тренировках. Без сомнения, Небучадназар был атакован прежде - это же почти очевидно.

Три бомбардировщика не оставляли за собой никаких следов; их трудно было различить на общем фоне. Четверо же кораблей, хотя они и находились неподалеку от тех трех, казались легко обозреваемыми для любого наблюдателя с планеты, они приближались к «Черепахе» в ярком ореоле света.

Бомбардировщики начали ускоряться, чтобы быть подхваченными «Черепахой». Никто не преследовал их, никто не атаковал. Хотя защита кораблей около «Черепахи» была формальной, практически невозможной.

– Когда мы заберем бомбардировщики? - спросил Мартин.

– Через двадцать минут, - ответил Хаким. - Они ускоряются и тормозят по боевому графику - у них почти не останется горючего. Но, вероятно, об этом не стоит беспокоиться. - Но в его словах не было убежденности. Произошли незапланированные вещи; не все мины достигли поверхности Небучадназара.

Мартин покачал головой:

– Кажется, мы сами во что-то вляпались, - тихо произнес он.

– Что ты имеешь в виду? - переспросил Хаким, но ответа не получил.

Все молча ждали, лишь изредка слышался тихий шепот. Гарпал приблизился к звездной сфере - понаблюдать за планетой.

– Мы ведь не потерпели неудачу, не так ли? Сброшенные семена сейчас начнут выполнять свою работу, - произнес он неуверенно.

– Это займет годы, - резко ответил Мартин. Он повернулся к Матери Войны. - Мы не можем получить газообразных веществ с Небучадназара. Поэтому мы должны отправиться к Рамзесу и попробовать там еще раз. Вы поняли, что произошло?

– Здесь какая-то ловушка, - сказал мом.

– Ясно, что не куча дерьма, - не сдержавшись, откликнулся Мартин.

– Бомбардировщики возвращаются. Но что-то тут не так, - произнес Хаким.

Мартин мог рассмотреть в сфере только крошечные точки белого цвета.

– Что это за разряды? - спросил Мартин у Матери Войны.

– Что-то странное, - ответила она. - Эффект появления интенсивных гамма лучей говорит о возможной реакции создания антиматерии.

– Нам следует держать бомбардировщики вне корабля? - спросил Хаким.

На лице Мартина появилась маска напряженной сосредоточенности: брови нахмурены, губы сжаты, ноздри раздуваются от жесткого дыхания.

– Это не имеет смысла, - бросил он резко.

Все бомбардировщики, подошли к «Черепахе» и встали в позицию для воссоединения, подавая сигналы по «ноучу». Внешне все они были абсолютно целы, все вооружение рассеяно. Первым приготовился к воссоединению бомбардировщик Вильяма и Фреда.

Голос Вильяма пришел по «ноучу»:

– Мины выброшены. Вокруг меня какие-то частицы. Думаю, я подхватил что-то в верхних слоях атмосферы. «Черепаха», почему мои мины взорвались раньше времени?

Мартин предположил:

– Может быть, потому, что они были дефектными?

Хаким покачал головой:

– Не думаю, что это возможно.

– Мы никогда прежде не участвовали в боях. Скажите, могло ли что-нибудь на планете дезактивировать мины? - обратился Мартин к Матери Войны.

– Наше заключение - это невозможно. К тому же, простая дезактивация не могла бы стать причиной взрыва. Теоретически атмосфера, конечно, может содержать выжидающую систему поиска, предназначенную для атаки входящего оружия. Но мы не обнаружили ничего подобного. А существование защитных облаков антиматерии кажется нам невозможным.

– Вооружение может быть замаскировано и спрятано, подобно нашему кораблю, - сказал Хаким.

– Это возможно, - кивнула Мать Войны.

– Защита была, теперь это уже очевидно, что была, - сказал Гарпал. - И, вполне вероятно, что каким-то образом она коснулась наших бомбардировщиков, не исключено, что они несут что-то с собой.

– Проведите тщательную проверку бомбардировщиков, - приказал Мартин.

Хаким проверил все еще раз.

– Вокруг них нет никаких атмосферных наслоений. Есть на «Черепахе» - очень слабое облако рассеянных ионов и молекул… Это все, что я обнаружил. Не знаю, о каких частицах говорил Вильям. Так или иначе, бомбардировщики выглядят чистыми.

Мартин разжал, наконец, зубы, расслабил мышцы лица, медленно закрыл и открыл глаза. Почувствовав, как напряжены у него мышцы груди, он глубоко выдохнул.

– Впускайте их по одному, - отдал он приказ. - Фред и Вильям пусть войдут первыми. Но держите их пока в изолирующем поле.

– Мартин, я плохо себя чувствую, - по «ноучу» сообщил Фред. - Моя кожа изменила цвет, я теряю зрение. Вильям тоже болен.

Что-то было не так. Не разрешай их впускать.

Хаким и Дженнифер летали поблизости.

Мартин посоветовался с Матерью войны и повторил:

– Впустите Фреда и Вильяма. Но изолируйте, как я сказал.

Бомбардировщики расположились у переднего дома-шара, ожидая дальнейших инструкций. Корабль Вильяма и Фреда был первым на линии.

Хаким расспрашивал пилотов других бомбардировщиков:

– Стефания, Тереза, какие реакции? Какие проблемы?

Их бомбардировщики также искрились, словно был окружены фейерверком. Мартин подумал: Не искрятся корабли, мины которых не взорвались в атмосфере.

Ответила Стефания Перо Крыла:

– Я чувствую себя немного больной… Вероятно, мы подхватили радиацию. Поля не должны были бы ее впустить, но ведь взрыв от наших мин был такой силы…

– Тереза, а как ты?

– Все хорошо. У меня немного кружится голова, но я не больна.

Первый бомбардировщик вошел в люк. Раздалось характерное при торможении гудение, засверкали пузырьки изолиционных полей вокруг бомбардировщика.

Хаким переключил звездную сферу на обзор склада оружия. Мартин прищурил глаза.

Мать Войны произнесла:

– Существует опасность…

Время истекло.

Шум торможения затих. Звездная сфера наполнилась светом и начала мигать, ослепляя окружающих. Хаким громко выругался на арабском языке.

Внезапно мощное содрогание корабля отбросило всю команду на стены. Вокруг них моментально выросли поля, оберегающие их от дальнейших повреждений, но уже послышались стоны и появились пятна крови.

– Антиматерия. - подсказал Мартину внутренний голос, но было уже поздно. Бомбардировщики и мины превратились в антиматерию.

Звездная сфера на минуту замерцала вновь, показывая крушение на складе оружия. Взрывная волна прокатывалась от всего, чего бы ни коснулся бомбардировщик, - со свистом и шипением лепели осколки, амбиплазма заполнила все помещение склада. Сфера погасла.

Жезл Мартина затороторил указания и предостережения, слишком многочисленные, чтобы выполнить их сразу. Корабль и сам все сделает без нас.

– Склад оружия, вся полусфера исчезли, - прокричала Тереза. - Что случилось?

С других бомбардировщиков также раздавались взволнованные голоса, но трудно было что-либо разобрать.

Стефания была последней, кого услышали:

– «Черепаха», слышен какой-то треск…

«Черепаха» закрутилась, как юла, с бешенной скоростью выходя из-под всяческого контроля. Сообщения с бомбардировщиков прекратились.

Грохот внутри корабля возрастал, стал просто невыносимым. Мартин закрыл глаза и стал ждать смерти.

Защитные поля вокруг них внезапно исчезли, и они сразу же были отброшены в угол столовой, превратясь в одну агонизирующую массу - их руки, ноги, головы, торсы были с силой сплющены друг с другом, как если бы ими манипулировал дьявол, составляющий свою дьявольскую головоломку. Трещали кости, кровь лилась рекой.

Поля вновь появились, но сплющенная команда была уже не в состоянии разъединиться. Все вокруг рушилось, все выходило из-под контроля. Они не могли ничего видеть, ничего чувствовать, только адскую тесноту и боль.

Корабль извивался, как змея. Мартин открыл глаза и попытался пошевелиться, но не смог. Он лежал, сцепившись с Эндрю Ягуаром, сзади на него навалился Хаким. От лица Мартина отлетали шарики крови и и в пылающих сумерках летели на переборку. Прошло три или четыре секунды. Мартин до сих пор сжимал жезл - рука тряслась, и жезл молотил по икре Хакима. Но Мартин не мог ни двигаться, ни думать.

Они превратились в животных, в протоплазму.

Страх, запах крови и сильное давление, будто бы огромная рука вдавила их в стену.

Мне жаль

Тереза

Вильям

Спасительная блаженная пустота.

Я предполагаю, нас расцепили и поместили вот сюда,- была первая мысль Мартина, когда он очнулся и нашел себя в лежащим в гамаке в пульсирующем поле. Все его тело представляло из себя огромный кровоподтек, над которым трудились производители-медики, напоминающие крошечных золотистых червяков. Рот был сухой, но не запекся, горела макушка головы.

Вокруг было темно. Легкий прохладный ветерок шевелил волосы на голове и груди. На какое-то мгновение Мартину даже показалось, что он мертв, и его бездыханное тело лежало для вскрытия. Но поля пульсировали, и производители старательно пожирали инфекцию. Мартин не мог отчетливо рассмотреть, кто лежит с ним рядом и сколько всего лежащих.

Вильям мертв. И Фред Сокол тоже.

Рядом очнулись и другие, раздающиеся звуки напоминали, скорее, не стоны, а вздохи и шепот. Все были слишком слабы, чтобы разговаривать.

К Мартину подлетел мом. Какое-то время Мартин раздумывал, что это - явь или галлюцинация?

– Как много времени прошло с того момента, как мы были ранены? - спросил он у робота.

– Две десятидневки, - ответил тот.

Мартин заметил остатки белой и черной краски на лице мома, это была Мать Войны.

– Где мы?

– Мы двигаемся по отдаленной орбите вокруг Небучадназара. В дальнейшем попыток повредить корабль не предпринималось.

– Но почему? Они же могли уничтожить нас?

– Не знаю.

– Как много наших людей погибло?

– На борту «Черепахи» никто не погиб, но все ранены. «Черепаха» наполовину разрушена. Первыми погибли Вильям Острое Перо и Фред Сокол, затем Юэ Желтая Река.

– Они превратились в антиматерию, да?

– Да.

– Антиматерия ведет себя иным образом, нежели простое вещество. Химические процессы идут неправильно, не так ли? Мне следовало бы знать это. Я был должен понять причину вспышек… Бомбардировщики заразили нас. Я обязан был предвидеть это.

– Я тоже не смогла сделать правильного заключения. И сделала это, когда было уже слишком поздно. Не упрекай себя, - сказала Мать Войны.

– Но что случилось с другими бомбардировшиками? Что с Терезой и Стефанией? Мы можем их снова трансформировать в прежнее состояние?

– Не можем, - ответила Мать Войны. - Мы имеем дело с непреобразующейся антиматерией, взрыв ничего не изменил в этом отношениии. Джинни Шоколадка и Нгуен Горная Лилия погибли сразу же. Стефания и Тереза тогда уцелели. Ху Восточный Ветер, Майкл Виноградник, Лео Персидский Залив и Нэнси Летящая Ворона вернулись на борт корабля и сейчас находятся в безопасности.

Стефания была убита позже - моей безуспешной попыткой трансформировать ее из антиматерии в материю. Мы не владеем подобной технологией и не имеем даже поверхостных знаний, как это сделать…

Мартин резко отвернулся от Матери Войны. Он уже понял. что и Тереза тоже погибла.

Корабль Стефании Перо Крыла был только частично преобразован в антиматерию, но это было даже опаснее для «Черепахи», так как грозило взрывом.

– Затем вы тоже самое попытались проделать с Терезой, да?

– Нет. Тереза до сих пор в бомбардировщике.

Мартин резко дернулся:

– Она жива?

– Да, жива.

На Мартина накатила такая волна слабости, что Мать Войны лишь слабо замаячила перед ним. Он оттолкнул отсебя наваждение и произнес:

– Разрешите мне поговорить с ней.

Мать Войны подала ему жезл. Перед глазами Мартина сразу же возникло изображение бомбардировщика - обшивка его до сих пор искрилась, но менее интенсивно, чем прежде. Бомбардировщик находился в ста километрах от «Черепахи».

Мартин увидел лицо Терезы, вокруг нее светились лестничные поля.

Он окликнул ее, Тереза нащупала передатчик «ноуча».

– Ты очнулся, - сказала она равнодушно. Ее лицо пожелтело, на руках появились язвы. Ее антиматерийный химический состав был совершенно не совместим с ее физиологией.

– Я плохо тебя вижу, - сказала Тереза. - Ты ранен серьезно?

– Думаю, я выздоровлю. Так же, как и другие, - его голос дрожал от переполнявших его чувств, он старался взять себя в руки, но это ему плохо удавалось. - Я просчитался, Тереза.

– Откуда ты знаешь?

– Но корабль сильно поврежден.

– Мать Войны говорила мне, что половина корабля уцелела, - возразила Тереза. Сразу же, заслоняя Терезу, появилось изображение «Черепахи» - передняя полусфера полностью исчезла.

– Что любопытно, - продолжала Тереза, - момы действительно использовали взрыв бомбардировщика Вильяма и Фреда для того, чтобы отбросить «Черепаху» от Небучадназара. Корабль развернулся после этого, я за ним следом. Мы все развернулись.

– Как… как ты себя чувствуешь?

– Я была законсервирована двадцать дней. Это было не так уж и ужасно, но я не могла есть и очень ослабела. Я ждала…

– Я попрошу Мать Войны сделать все возможное.

Тереза покачала головой:

– Они получили нас на блюдечке. Они знают вещи, которые неизвестны Благодетелям.

Или же Благодетели просто не пожелали научить нас - подумал Мартин.Но внешне он никак не обнаружил свои чувства. Тереза права, - пока дети спала, Мать Войны несомненно осмотрела корабль. Разве был на «Черепахе» кто-то более осведомленней, чем она? А мы, как всегда, в положении болванов.

Мартин взглянул на Мать Войны:

– Так вы говорили, что пытались преобразовать антиматерию, но это не сработало?

– Стефания Перо Крыла согласилась на эксперимент. Она умерла. Мы не можем выполнить такое преобразование.

– Но в будущем-то вы собираетесь это сделать? Вы же не сможете вот так просто проигнорировать это?

– Нам не известна технология трансформирования.

– Боже мой, я ведь не прошу многого, только научите нас, как сделать это! Она же умирает!

Мать Войны не сказала ничего. Мартин обхватил лицо руками.

– Я ждала, когда ты очнешься, - сказала Тереза. - Я так рада, что увидела тебя перед… У меня есть план, это не бог весть что, но все-таки. Я попросила Мать Войны создать сильное поле рядом со мной и поместить за ним пули из материи. Я за полем. Вы защищены. Взрыв может быть даже большей силы, чем у Стефании. Это то, что просила и Стефания. Если, конечно, эксперимент не сработает. Он и не сработал. Но Стефания помогла тебе побыстрее очнуться. Если и я…

– Нет! - закричал Мартин.

Тереза закрыла глаза, как если бы она уснула.

– Я зря все рассказала тебе. Надо было сделать это, пока ты спал. Мать Войны сказала, что это будет очень полезно для тебя…

– Мы возьмем тебя с собой и поместим в поле, - сказал Мартин. - Мы попробуем разные способы, чтобы трансформировать тебя. Дженнифер придумает что-нибудь такое, чего не может придумать даже Мать Войны.

– Я становлюсь эгоисткой, - продолжала Тереза, будто бы она не слышала Мартина, - Но мне так хотелось сказать тебе многое, хотелось убедиться, что с тобой все в порядке. Я хотела увидеть тебя и поговорить с тобой.

– Ну, пожалуйста, - запричитал Мартин Он вдруг очутился в прошлом, на борту набитого битком Центрального Ковчега. Он наблюдал за гибелью Земли, и хотя был всего лишь маленьким мальчиком, тем не менее ясно осознавал, чего он лишался. И он ничего не мог изменить. Он попытался преодолеть поле, преградой ставшее на пути к Терезе, но не смог.

– Сейчас я ни на что уже не гожусь. Я думала вернуться на Небучадназар и понаблюдать за ним, но мы подумали с Матерью Войны и решили, что это ничего не даст, только вокруг планеты станет крутиться еще один бесполезный предмет.

– Боже, я проклинаю тебя! - вскричал Мартин.

– Мартин, пожалуйста, не надо, не говори так, - тихо попросила Тереза. - Давай просто поболтаем, пока у нас еще есть время.

Мартина внезапно захлестнула чувство стыда. Он будто бы резко отрезвел.

– Я люблю тебя, - сказал он. - Я не хочу жить без тебя.

– Я не могу вернуться к тебе, Мартин. Я уже умерла для тебя.

Мартин снова начал бороться с полями, стараясь внешне это никак не обнаружить.

– Нам необходимо все хорошенько обдумать, - Мартин оглянулся на Мать Войны, выражение его лица напоминало то, что появляется у ребенка, которого постигло разочарование, - неужели ничего нельзя сделать?

– Она испытывает страдания и долго не продержится, - сказала мать Войны.

– Какая же я эгоистка, - прошептала Тереза. - Я ведь только сделала тебе хуже тем, что…

– Нет, нет, я рад, что ты осталась, - он понял без слов, что она хотела сказать. Он придвинулся, стараясь оказаться, как можно ближе к ее изображению. - Я… Я хочу тебе кое-что сказать. Я хочу рассказать тебе о нашем новом доме, - Он приложил неимоверное усилие, чтобы на его лице появилось интригующее и веселое выражение, - Он будет далеко отсюда и будет таким прекрасным, Тереза. Мы выполним нашу Работу и отправимся туда, в наш дом. И я клянусь, мы заживем прекрасной жизнью.

И я надену свой костюм. Все Потерянные Мальчики будут носить костюмы, непохожие на наши теперешние комбинзоны. Мы выйдем на планету и устроим свадьбу в нашем новом доме. Но мы не забудем никого, и они всегда будут с нами, мы заведем огород, будем делать вино и детей, и мы… О, боже, какой это будет такой праздник, Тереза.

Ее лицо расслабилась.

– Да, я очень хорошо это себе представляю, - тихо проговорила она.

– Ты будешь всегда со мной, дорогая.

– Да, мой любимый.

– Мы обязательно сделаем это, - прошептал Мартин. Он не находил нужных слов.

– Мартин, «Черепаха» сообщила мне, что все уже готово. Мне хотелось бы уйти именно сейчас. Я хочу помочь тебе получить новый дом. Могу я сделать это, любовь моя?

Мартин не мог выговорить ни слова. Он бился в поле, как пойманная сачком муха - жужжали медики- производители.

– Прощай, - Тереза послала ему воздушный поцелуй и изменила ориентацию своего бомбардировщика.

Мартин затряс головой, происходящее казалось ему кошмарным сном.

Он хотел, чтобы она жила, как можно дольше, но понимал, что слова тут бессильны. Он хотел кричать, но не мог.

Мартин закрыл глаза и отвернулся. но он не смог держать их закрытыми, он хотел видеть, чувствовать, различить толчок, чтобы уловить мгновение и понять, что Тереза стала чем-то простым и абсурдным, как ускорение.

Он прошептал ее имя. Она могла его услышать.

Бомбардировщик Терезы устойчиво висел в воздухе, когда появились пули из материи. Вокруг мерцали звезды - мирные, вечные. Корона Полыни сверкала по ту сторону темного покореженного хвоста «Черепахи».

Пули приближались.

Амбиплазма расцвела ярче, чем Полынь. Взрыв, ознаменовавший встречу несовместимого - материи и антиматерии, поглотил бомбардировщик Терезы. Бескомпромиссно, полностью, она растворилась в свете, заигравшем на фоне космической темноты всеми цветами радуги.

Корпус корабля запел на высокой ноте, лаская слух, как тремола флейты.

Крик Мартина прозвучал в унисон.

«Черепаха» медленно двигалась между мирами, дети игнорировали и Небучадназар, и Рамзес, и Герод. Тишина этих мрачных бесплодных миров провозглашала поражение.

Пока корабль ремонтировался, пока дети выздоравливали, Мартин неустанно думал об убийцах, об ловушке, - беспристрастно и почти абстрактно.

Все было сделано так же, как когда-то на Земле. Заманивание, проверка, разрушение.

Он уснул под суету медиков- производителей, заканчивающих свою работу.

В этот раз к нему пришел Вильям.

– Ты думал обо мне, правда?

– Я верил, что ты придешь.

– Я рад этому, Мартин. Я был уверен, что ты меня не забудешь.

Но он не мог думать о Терезе.

Да, Мартин хотел отомстить, но он не ощущал сверхгорения ненависти.

Борьба с этими монстрами отняла у него слишком многое.

Враг, хитростью превосходящий Благодетелей, искалечил детей, просто отмахнувшись от них, как от случайной мухи. Уцелевшие были оставлены умирать в истощенном пространстве.

Десятки миллиардов километров отсюда «Заяц» падал вниз, устремляясь к яркому пятну.

Во врачующем поле Мартин постепенно пришел в порядок и с помощью «ноуча» установил связь с Гансом. Тот скрывал свои эмоции, в то время как у Мартина не было необходимости этого делать - его голос был естественно безэмоциональным. После разговора Мартин ввел детей в состояние длительного забытья. Ни снов, только холод и мрак.

«Черепаха» поднималась из колодца Полыни, чтобы встретиться со своим братом.

Это не было ни окончательным поражением, ни полным освобождением.

И мира тоже не было.