"Пока гром не грянул" - читать интересную книгу автора (Ломер Кит)2Выйдя на улицу, Тримейн направился на юг, к городской ратуше, приземистому зданию из красно-коричневого кирпича, которое пряталось среди желтых осенних деревьев в самом конце Шеридан-стрит. Он поднялся по ступенькам и миновал тяжелую двойную дверь. В десяти ярдах направо по тусклому коридору виднелась написанная от руки картонная табличка: «Городской архив». Тримейн открыл черную полированную дверь и вошел внутрь. Худой мужчина в нарукавниках оглянулся через плечо: — Мы уже закрылись. — Это не займет и минуты, — пообещал ему Тримейн. — Я просто хочу знать, когда в последний раз земельный участок Брема менял хозяина. Клерк повернулся к Тримейну, бедром задвинул ящик письменного стола. — Брема? Старик что, умер? — Ничего подобного. Всего лишь хочу знать, когда он купил этот участок. Клерк прислонился к деревянному барьеру и уставился на Тримейна. — Брем не собирается продавать участок, если вас интересует именно это, мистер. — Меня интересует, когда Брем купил его. Клерк заколебался, плотно сжав рот. — Приходите завтра, — наконец сказал он. Тримейн положил ладонь на барьер и многозначительно посмотрел на клерка. — Я надеялся уложиться в один заход. — Он поднял руку и потер челюсть. На барьере осталась лежать сложенная банкнота. Взгляд клерка немедленно устремился к ней, рука опустилась и накрыла банкноту. Он хитровато усмехнулся: — Посмотрим, чем я смогу вам помочь. Прошло десять минут, прежде чем служащий подозвал Тримейна к столу, на котором лежала раскрытая книга в пару футов площадью. Грязный, неопрятный ноготь указал на выцветшую от времени чернильную запись: «Мая 19, земельный уч-к продан, один доллар и другие налоги, уплач. Пр. Соб. С-3 четверть участка 24, Городск. упр. Элсби. Брем (см. том 9 и т.д.)». — Объясните, что это все значит, — попросил Тримейн. — Гроссбух за тысяча девятьсот первый год; тут сказано, что Брем купил четверть участка девятнадцатого мая. Хотите, чтобы я нашел акт купли-продажи? — Нет, спасибо, — ответил Тримейн. — Больше мне ничего не нужно. Он направился к двери. — Что случилось, мистер? — спросил человек в нарукавниках ему вслед. — У Брема какие-то неприятности? — Нет. Никаких неприятностей. Клерк, поджав губы, смотрел на записи. — Девятьсот первый, — пробормотал он. — Я никогда прежде не задумывался об этом, но старине Брему должно быть почти девяносто. Для своего возраста он очень бойкий старик. — Похоже, вы правы. Клерк искоса взглянул на Тримейна: — О старине Бреме ходит много забавных историй. Говорят, в его доме водятся призраки. Понимаете — странные звуки и огни. И еще ходят слухи, что на его участке спрятаны деньги. — Я уже слышал эти сплетни. Чистые суеверия, как вы думаете? — Может, и так. — Мужчина облокотился на барьер и послал Тримейну понимающий взгляд. — Но есть одна байка, которая суеверием не является… Тримейн молча ждал. — Вы… э-э… платите что-нибудь за информацию? — А с чего бы мне платить за нее? — Тримейн взялся за дверную ручку. Клерк пожал плечами: — Да я просто так спросил, мистер. Я и бесплатно расскажу вам. Тем более что в этой байке я уверен на все сто. Никто в нашем городе никогда не видел Брема между закатом и восходом. Неподстриженные сумахи отбрасывали вечерние тени на облупившийся фасад городской публичной библиотеки. Сухая, как палка, женщина неопределенного возраста провела Тримейна к стеллажам с пожелтевшими от времени газетами. — Вы найдете здесь газеты с тысяча девятьсот сорокового года включительно, — сказала ему библиотекарша. — Более ранние газеты находятся в специальных ящиках. — Мне нужны газеты за девятьсот первый год, если у вас есть такие древние. Женщина с подозрением посмотрела на него: — С этими старыми газетами вы должны обращаться очень осторожно. — Я буду крайне осторожен, — пообещал Тримейн. Библиотекарша хмыкнула, вытащила ящик, пошелестела, что-то бормоча, бумагами. — Какая дата вас интересует? — Девятьсот первый год, неделя в районе девятнадцатого мая. Библиотекарша вытащила газету, положила ее на стол, надела очки и, прищурившись, посмотрела на первую страницу. — Вот они, — сказала она. — Эти газеты сохранились очень хорошо благодаря тому, что мы держим их в темном ящике. Но они весьма хрупки. Помните об этом! — Не волнуйтесь, не забуду. Женщина стояла рядом, пока Тримейн просмотрел первую полосу газеты. Передовица была посвящена открытию Панамериканской выставки в Буффало. Вице-президент Рузвельт произнес там речь. Тримейн перелистнул страницу, медленно читая заметки. На четвертой странице в колонке, озаглавленной «Окружные новости», он обнаружил имя Брема: «Мистер Брем приобрел у мистера Дж.П.Спайви из Элсби четверть участка прекрасных пастбищных земель вместе с прочным домом. Мистер Брем поселится в этом доме и будет продолжать пасти небольшое количество голов крупного рогатого скота. Последние несколько месяцев мистер Брем, новый человек в Элсби, жил в пансионе миссис Стоут». — Могу я посмотреть некоторые более ранние выпуски, скажем за год? Библиотекарша достала толстую пачку газет. Тримейн переворачивал страницы, читал заголовки, то и дело бегло просматривал статьи и заметки. Библиотекарше скоро надоело надзирать за ним, и она вернулась к своему столу. Спустя час одна из небольших заметок в номере за 7 июля 1900 года приковала его внимание: «Сильная гроза Жители Элсби и его окрестностей в ночь на пятое были весьма встревожены неистовым ливнем, сопровождавшимся громом и молниями. К северу от фермы Спайви в сосновом бору возник пожар, который уничтожил значительное количество древесины и угрожал самой ферме. Но пожар, к счастью, погас, дойдя до реки». Библиотекарша опять стояла рядом с Тримейном. — Я должна уже закрывать библиотеку. Вы можете прийти завтра. Когда он оказался на улице, небо на западе было бледно-желтым, в окнах домов начали появляться огни. Тримейн поднял воротник, защищаясь от порывов холодного ветра, и направился к отелю. Через квартал под тонкий пронзительный визг покрышек из-за угла вылетел черный «седан» последней модели и пронесся мимо Тримейна. Массивная антенна, установленная перед левым задним ребристым крылом, хвостовым плавником билась в потоке воздуха. Тримейн резко остановился и посмотрел вслед автомобилю. — Черт побери! — вслух сказал он. Пожилой мужчина обернулся и внимательно посмотрел на него. Тримейн кинулся бежать, быстро преодолел два квартала, рывком открыл дверцу своей машины, которая ждала его на стоянке у отеля, скользнул на сиденье, развернулся и направился на север, куда умчался полицейский автомобиль. Углубившись на две мили в холмы за северной границей Элсби, Тримейн выехал на прямой участок дороги. Полицейская машина, за которой он гнался, стояла впереди на обочине. Тримейн проехал немного дальше, остановился и вернулся пешком. Дверца машины открылась. На шоссе вылез высокий полицейский. — Какие-то проблемы, мистер? — растягивая слова, хрипло спросил он. — Что случилось? Пропал сигнал? — поинтересовался Тримейн. — А вам-то какое дело, мистер? — Парни, у вас есть связь с Граммондом? — Может, и так. — А что, если я перекинусь с ним парой слов? Меня зовут Тримейн. — А-а, — протянул коп, — так вы — та самая большая шишка из Вашингтона? — Он перекинул во рту кусок жевательного табака. — Да, можете поговорить с ним. Он повернулся и сказал несколько слов напарнику. Тот пробормотал что-то в микрофон, а потом протянул его Тримейну. В динамике затрещал голос начальника полиции штата: — В чем дело, Тримейн? — Граммонд, я думал, что, пока я не дам «добро», вы будете держать своих парней подальше от города. — Так и было, пока я не узнал, что ваши вашингтонские бумагомараки держат меня за дурочка. — Да нам просто нечего скрывать от вас, Граммонд. И на работу, которой вы сейчас занимаетесь, возможно, повлияет, если бы я сообщил про Элсби. Граммонд выругался. — Я могу нагнать в городишко своих людей и со временем разобрать его по кирпичику… — Именно этого я и хочу избежать. Если наша птичка увидит, что над ней вьются копы, она станет тише воды, ниже травы. — Я вижу, вы уже все рассчитали. А я — всего лишь тупая деревенщина, полезная только для черной работы, не так ли? — Не валяйте дурака, Граммонд! Вы дали мне доказательство, в котором я нуждался. — Доказательство, черт бы его побрал! Мне известно только одно: кто-то откуда-то забивает ваш сигнал. Насколько я понимаю, этим занимаются сорок карликов, колесящие на велосипедах по всему распроклятому штату! У меня есть засечки во всех округах… — Самый маленький передатчик для гиперкоротких волн, сконструированный для дяди Сэма, весит три тонны, — сообщил Тримейн. — Так что велосипедисты отпадают. Граммонд фыркнул. — Ну ладно, Тримейн, — спросил он. — У тебя, похоже, есть ответы на все вопросы. Но если окажешься по уши в дерьме, зови на помощь не меня. Зови Вашингтон. Вернувшись в отель, Тримейн сразу же позвонил по телефону. — Фред, похоже, Граммонд не желает оставаться в дураках. Скажи ему, что если он испортит… — Я, конечно, точно не знаю, но что, если у него что-то уже есть?.. — отфильтровало от жужжания тонкий голосок шифровальное устройство. — Предположим, он выкуривает… — Не пудри мне мозги, Фред. Мы имеем дело не с самогонщиками из Западной Вирджинии. — Не учи меня работать, Тримейн! И не испытывай на мне свой знаменитый норов. Этим расследованием по-прежнему руковожу я. — Разумеется. Только не застрянь в бумажнике у какого-нибудь сенатора. Тримейн повесил трубку, подошел к шкафчику с посудой, налил на два пальца виски. Залпом осушил стакан, натянул пиджак и покинул отель. Он прошел два квартала на юг, потом свернул в тускло освещенную боковую улочку. Тримейн брел медленно, разглядывая облупившиеся фасады. Дом — Мисс Кэрролл, — сказал Тримейн, — вы, должно быть, не помните меня, но я… — У меня с головой все в полном порядке, Джеймс, — спокойно заметила мисс Кэрролл. У нее по-прежнему было звучное, глубокое контральто. И только легкая дрожь в голосе указывала на преклонный возраст. «Ей же лет девяносто!» — поразился Тримейн. — Очень приятно, что вы помните меня, мисс Кэрролл, — сказал он. — Входи. Дама провела Тримейна в уютную маленькую гостиную, уставленную мебелью начала века. Жестом предложила ему сесть и сама опустилась напротив на жесткий прямой стул. — Выглядишь очень хорошо, — кивнув, сказала она. — Я рада видеть, что ты чего-то достиг в жизни. — Боюсь, стал всего лишь еще одним бюрократом. — У тебя хватило ума уехать из Элсби. Для молодого человека здесь не было и нет будущего. — Я часто удивлялся, мисс Кэрролл, почему вы не уехали отсюда. Еще когда был мальчишкой, я считал вас талантливой женщиной. — Зачем ты сегодня пришел? — спросила пожилая дама. — Я… — начал Тримейн и запнулся. Он смущенно посмотрел на старую леди. — Мне нужны некоторые сведения. Это связано с очень важным делом. Могу я рассчитывать на конфиденциальность нашей беседы, мисс Кэрролл? — Разумеется, Джеймс. — Как давно мистер Брем живет в Элсби? Мисс Кэрролл долго молча смотрела на него. — То, что я скажу, ты собираешься использовать против него? — наконец спросила она. — Против него ничего не будет предпринято, мисс Кэрролл… если этого не потребуют государственные интересы. — Я совсем не уверена, Джеймс, что понимаю смысл выражения «государственные интересы». С недоверием отношусь к этому скользкому и популярному выражению. — Мне всегда был симпатичен мистер Брем, — сказал Тримейн. — Я никоим образом не собираюсь навредить ему. — Мистер Брем появился здесь, когда я была молодой девушкой. Точно год назвать не могу. — Чем он зарабатывал на жизнь? — Даже не догадываюсь. — Почему такой здоровый молодой парень, как Брем, решил поселиться в столь уединенном месте? Что вы знаете о его прежней жизни? — Я… не думаю, что кто-нибудь действительно знает историю его жизни. — Вы зовете его «Брем», мисс Кэрролл. Это его первое имя? — Это его единственное имя. Просто… Брем. — Когда-то, мисс Кэрролл, вы хорошо знали его. Есть что-нибудь… По поблекшим щекам старой дамы покатились слезы. Она нервно достала носовой платок и вытерла глаза. — Я старая дева, Джеймс, с неудавшейся судьбой. Ты должен извинить меня. Тримейн встал: — Прошу прощения, мисс Кэрролл. Мне очень жаль. Я вовсе не собирался допрашивать вас. Вы слишком любезны. Я не должен был… Леди покачала головой: — Я знала тебя еще мальчиком, Джеймс, и полностью доверяю тебе. Если что-нибудь из того, что я в состоянии сообщить о Бреме, может оказаться полезным, я обязана помочь тебе и тем самым, возможно, Брему. Она замолчала. Тримейн ждал. — Много лет назад Брем ухаживал за мной. Однажды он предложил мне поехать к нему домой. По дороге поведал ужасную и трогательную историю. Он рассказал, что каждую ночь в одиночку ведет битву со злыми созданиями в пещере под своим домом. Мисс Кэрролл глубоко вздохнула и продолжила: — Я разрывалась между жалостью и ужасом. Просила отвезти меня обратно. Он отказался. Мисс Кэрролл переплела длинные пальцы, ее взгляд был устремлен в далекое прошлое. — Когда мы добрались до его дома, Брем сразу же кинулся на кухню. Он зажег керосиновую лампу и открыл потайную панель. За ней оказалась лестница. Брем спустился по ней… и оставил меня одну в доме. Всю ночь я просидела в экипаже, ожидая Брема. На заре он наконец появился. Пытался что-то объяснить, но я не желала слушать. Брем снял с шеи медальон и вложил мне в руку. Он сказал, чтобы я хранила его. И если Брем когда-нибудь понадобится мне, то я особым образом должна сжать медальон между пальцами… и Брем придет. Я в ответ сказала, что, пока он не согласится показаться врачу, я не стану с ним встречаться. Он отвез меня домой. На этом наши отношения с Бремом прекратились. — А медальон? — спросил Тримейн. — Он все еще у вас? Мисс Кэрролл несколько заколебалась, но затем приложила руку к шее и сняла серебряный диск, висящий на изящной золотой цепочке. — Теперь ты видишь, Джеймс, что я за старая дура. — Могу я поближе взглянуть на него? Она протянула Медальон. Серебряный диск был довольно тяжелый и совершенно гладкий. — Мне хотелось бы изучить более тщательно, — сказал Тримейн. — Я могу взять его с собой? Мисс Кэрролл кивнула. — Есть еще кое-что, — сказала она. — Возможно, это совершенно не важно… — Я буду признателен за любую мелочь. — Брем боится грозы. |
|
|