"Сердечные тайны" - читать интересную книгу автора (Лоу Сьюзен Кей)

Глава 11

– Бесс, – прошептал он.

Она спала минут десять. Он понял, что Элизабет заснула, потому что ее тело сразу расслабилось. Сознание того, что она доверяла ему настолько, что спокойно заснула у него, доставляло ему странное удовлетворение. Ему не хотелось тревожить ее сон, но они уже приехали.

Их лошадь остановилась напротив «Дансинг Эля». Ставни были закрыты, не слышно было ни звука, как будто в доме все спали или же там вообще никого не было. Ему хотелось остаться с Бесс, согревать ее, просто охранять ее сон, но он должен возвращаться в крепость. Когда Лэйтон ушел из лагеря, там еще царила суматоха, так что вряд ли кто-то заметил его отсутствие. Но он не был уверен, что это долго продлится. Да и нужно было найти Бэна Уолтера, того самого солдата, которого он ударил в лесу, пока тот не успел все рассказать капитану.

Капитану Ливингстону не было свойственно действовать поспешно. Вряд ли он сразу поверит словам совсем еще молодого солдата о том, что тот видел какую-то женщину в лесу, ночью. К несчастью, нельзя было поручиться за остальных солдат, которые были ранены в ту ночь или просто возмущенных поджогом. Они могли потребовать тщательного расследования и наказания виновных. Джон намеревался уговорить их не делать этого.

– Бесс, пора просыпаться, – произнес он спокойно.

– А?.. – она сонно потянулась, выгнув спину, как красивая кошка после полуденного сна.

Он сжал зубы, его терпение подходило к концу. Не осознавая этого, она была страшно соблазнительна.

– Мы уже дома.

– Дома? – Бэнни почувствовала, что не хочет расставаться с его теплым телом, но она сделала над собой усилие и отодвинулась от него, как можно дальше.

– Ну, хорошо, – она уже было приготовилась спрыгнуть, когда он сказал:

– Подожди.

Он соскользнул с лошади и, не дав ей время опомниться, взял ее на руки.

– Джон, правда, я и сама могу дойти до таверны. Здесь всего лишь несколько шагов.

– Ты что, опять будешь спорить со мной?

– Нет. Просто ты и так сделал для меня слишком много сегодня.

– Так было нужно. Тихо.

– Джон…

– Споришь со мной? – он выразительно посмотрел на нее.

Бесс быстро закрыла рот. Она ведет себя глупо. Если мужчина настаивает на том, чтобы пронести ее еще немного, надо быть дурой, чтобы отказать ему. Вряд ли кто-нибудь еще будет с ней так галантен. Нельзя упускать случай насладиться этим вволю. Если бы вход в «Дансинг Эль» был чуть-чуть дальше…

Когда Джон подошел к таверне и толкнул дверь, она бесшумно отворилась, и он вошел в дом.

В комнате горел один-единственный фонарь. Вокруг стола сидели четверо братьев Бэнни, мрачно уставившись на свои кружки. На их лицах была написана усталость и тревога. Как по команде они повернули головы к вошедшим.

– Бэнни, слава Богу! Наконец-то! – Один из них (Видимо, самый младший, – подумал Джон, – хотя все они были очень похожими) вскочил на ноги, чуть не обернув свой стул.

– Успокойся, Генри. Со мной все в порядке. Я вижу, вы вне опасности?

Генри провел рукой по вьющимся волосам, которые по сравнению с его черным, как сажа лицом выглядели очень светлыми.

– Да, конечно. А вот ты… ты так долго не возвращалась! Где ты была?

– Да, Элизабет, расскажи-ка, будет очень интересно послушать. – В голосе молодого мужчины прозвучала издевка.

«Это ведь Брэндан, тот, который так отличается от своих братьев – худой и темноволосый», – мелькнуло у Лэйтона в голове.

– Бэнни, – повторил Генри на этот раз уже удивленно. Как будто в начале он так обрадовался, увидев ее живой и здоровой, что даже не обратил внимания на английского лейтенанта, который держал на руках их сестру. Теперь же он вдруг заметил все – вены взбухли у него на шее. Сжав кулаки, Генри направился к Джону.

– Что ты делаешь с моей сестрой?

– О, Боже!

Она вдруг поняла, как это должно было выглядеть со стороны. Ее внес на руках мужчина, огромный, сильный, красивый, мужчина, на котором ничего не было кроме сапог и бриджей. Господи! Что подумали о ней ее братья? Если Господь смилостивится, старшие братья, может быть, и не узнают. А если нет? Страшно даже подумать…

Она торопливо пошевелилась, попыталась встать на ноги. Джон еще крепче сжал ее тело и нахмурился. Бесполезно. Он ее никуда не отпустит.

– Она подвернула ногу. – Лэйтон подошел к ближайшему столу и посадил Бэнни на скамейку. Он провел по ее ноге рукой, расправил повязку, и поднял глаза.

– Ну, как?

– Немного болит, но я думаю, через пару дней все будет в порядке.

Ее так согревала его забота и нежность по отношению к ней. Она привыкла, что с ней обращаются как с вполне самостоятельным, уверенным в собственных силах человеком. Привыкнув заботиться о других, она недооценивала то удовольствие, которое получаешь, когда заботятся о тебе.

– Не становись на ногу.

– Так точно, лейтенант. – Она шутливо отдала ему честь.

– А ну-ка, подожди. – Генри склонился над Бэнни. – Где, скажи нам, ты была? Что он сделал тебе? А ты… – он повернулся к Джону. – Где, черт побери, твоя рубашка?

– Вот…

Генри растерянно сморщил лоб.

– Что?

– Я перевязал рубашкой ее ногу.

– Бэнни?

Она широко улыбнулась и спокойно посмотрела на Генри. Она не торопилась успокаивать его. В конце концов это была его идея – сделать налет на лагерь.

– Бэнни, или ты скажешь мне, что произошло, или…

– Давай, давай, что же ты медлишь? Договаривай. Боишься?

– Бэнни, – повторил он уже менее уверенно.

– Если хочешь знать, меня взяли в плен.

– В плен?

– Ну, почти. Солдат догнал меня уже у самой тропинки. Думаю, что я слишком задержалась у лагеря, следя за тем, чтобы вы не сделали еще какую-нибудь глупость.

– Бэн, сестренка… – в голосе Генри уже звучала вина.

– Мне, конечно, следовало уйти раньше. Однако я почти ускользнула от солдата, как вдруг оступилась и подвернула ногу.

– Как же тебе удалось сбежать?

– Джон… – она вдруг только сейчас осознала до конца всю важность того, что он сделал для нее.

Он ударил англичанина. Одного из своих солдат. Это, может быть, рассмотрено как предательство – ранить британского солдата, чтобы помочь врагу. Если узнают – Джону несдобровать. И он сделал это для нее.

– Джон… – голос Элизабет дрогнул.

– Все будет хорошо, – сказал он, как будто прочитав ее мысли. – Он не видел меня.

– Ты уверен?

– Да.

– Ну, кто-нибудь расскажет мне все до конца? – Генри терял терпение.

– Джон спас меня.

– Что? Как?

– Я здесь и мне ничего не грозит, Генри. Это все, что тебе нужно знать.

– Но он – англичанин. Красномундирник. Враг. – Генри не сводил с лейтенанта напряженного взгляда.

– Друг, – тихо сказал Джон.

– Но…

– Друг, – подтвердила Бэнни. Он для нее больше, чем просто друг. Она это уже точно знала, но пока ничего никому не собиралась объяснять: на сегодня достаточно.

– Может, тебе следует вернуться, пока тебя не хватились, – голос у Брэндана был тихим, но выразительным.

Джон тряхнул головой:

– Да, долго идти.

– Не идти, – возразила Бэнни. – Ты не пойдешь, ты поедешь на моей лошади. Возьмешь мою лошадь.

– Я не могу взять твою лошадь.

– Да, конечно, он не может. – Согласился Брэндан. – И потом здесь не так уж далеко.

Джон посмотрел на Брэндана. Это был мимолетный взгляд, не вызывавший подозрений, но за годы шпионства, Джон научился собирать сведения, кинув на человека один-единственный взгляд.

Брэндан был спокоен, почти неестественно спокоен, казалось, он почти не удивлен тем, что произошло. Джону захотелось узнать, бывает ли брат Бесс хотя когда-нибудь встревожен и если да, то заметно ли это по нему. Может быть, про прошествии времени Лэйтон и сможет ответить на этот вопрос.

– Ты мог бы поехать со мной. Потом привести лошадь сюда, – предложил Джон.

Брэндан улыбнулся одними губами, в глазах отражалась глубокая работа мысли. Да, этого парня дураком никак не назовешь.

Брэндан медленно покачал головой.

– Нет. Отпустишь поводья и хлопнешь коня по спине, он сам найдет дорогу назад. Только вопрос, захочешь ли ты это сделать?

– Брэндан! – Бэнни была потрясена его грубостью. Он никогда не оскорблял никого и вообще всегда держал свое мнение при себе.

Джон, казалось, ничего не заметил.

– Да, хорошо. На улице светло, и я найду дорогу. Много раз по ней ходил.

Повернувшись спиной к Брэндану и остальным братьям, он еще раз проверил повязку. Ей никого не было видно из-за него. Его пальцы осторожно ощупывали ее ногу. Он слегка массажировал икру, и она ощутила через ткань бриджей теплоту его рук. Бесс почувствовала, как ее мышцы расслабились. Она облегченно вздохнула. Боль? Какая боль?

– Я передам тебе твою рубашку, – сказала она. Его лицо осветила улыбка.

– Оставь ее у себя. Теперь она твоя.

– Что случилось, черт возьми!

Сержант Хичкок поморщился, услышав громкий голос капитана, раздавшийся в тишине. То, что капитан так кричал, означало, что он сильно расстроен; капитан всегда гордился тем, что мог управлять своим выразительным голосом. Хотя он и служил в армии, он принадлежал к высшим слоям общества и не собирался опускаться до крика. Конечно, за исключением такого случая, когда почти весь его лагерь был разрушен налетчиками.

Хичкок грел руки у небольшого костерка. По-прежнему было холодно, и он не знал, когда сможет по-настоящему согреться. Пожар потушили, но оставалось еще достаточно работы до самого утра. Да и тогда вряд ли найдется хотя бы одна целая палатка, где можно было бы спокойно выспаться.

Он вздохнул: бесполезно переживать по поводу того, что нельзя исправить. За тридцать лет службы в армии Хичкок научился забывать о том, что уже прошло, и заниматься только насущными делами.

– Их было мало, капитан. Если бы поджигателей было больше, патрульные заметили бы.

– Как вы считаете, а вообще-то они должны были их заметить?

– Да.

– Почему же не заметили?

– Расслабились, капитан. Эти новички не видели войны, не нюхали пороху. Не знают, как легко можно умереть, если не обращать ни на что внимания.

– Это ваша работа, сержант, научить их быть бдительными.

Хичкок выпрямился. Он был не из тех, кто уклоняется от обязанностей или не признает своих ошибок.

– Так точно, капитан.

– Удвойте патруль и увеличьте время караула в два раза. Может быть, так они научатся быть внимательными.

– Да, сэр.

Ливингстон медленно обошел костер. Хотя они находились на открытом месте, кроме них никого поблизости не было. У всех хватало ума не подходить к начальству в таком состоянии.

– И это самое малое из того, что они заслужили, – сказал капитан Ливингстон. – Мне следовало бы наказать их суровее. – Он наблюдал за дымом, клубящимся над тем, что осталось от половины лагеря.

Он ведь постоянно наказывал своим солдатам, чтобы их не вводила в заблуждение тишина, царившая обычно в этих местах. Поселенцы были непредсказуемы, бесшабашны. Им было свойственно рисковать собой, не взирая на опасности, подстерегавшие их. Спокойному, хладнокровному человеку было трудно предвидеть действия этих необузданных людей. По прошлому опыту он знал, что рано или поздно что-то должно произойти. Он предупреждал своих людей, а у них не хватило ума прислушиваться к его словам. А теперь они будут наказаны холодом, теснотой и изнурительной работой по восстановлению крепости.

– Как велик ущерб?

– Не настолько, как кажется. – Закладывая пальцы, Хичкок перечислил:

– Лошади сначала разбежались, но все, кроме двух, пришли обратно, как только пожар потушили. Я думаю, остальные прискачут завтра. Мы потеряли почти все палатки и одеяла. Хотя, по-моему, можно уже сейчас перебраться в крепость. Конечно, ремонт еще не закончен, но жить там можно. Они проникли на склад продуктов, и многое из того, что там было, облили водой, а остальное отравили. Слава Богу, что в общей сложности запасов было немного. Мы ожидаем на следующей неделе очередной привоз продовольствия. Хуже всего, что уничтожено очень много пороха. Ничего не поделаешь, придется заказать еще, но вопрос в том, когда его пришлют. Да и это не так уж страшно, если только в ближайшие дни не начнется война.

Ливингстон натянул треуголку поглубже на голову. Он в суматохе потерял свой парик, черт побери, а треуголка слетает с головы, если под ней нет парика. Но капитан не мог снять и треуголку тоже. Трудно было представить, как бы он отдавал приказы без головного убора.

– Ничего не остается, как написать рапорт в штаб. Составить список необходимых вещей и отправить его прямо завтра.

– Есть, сэр, – Хичкок, помедлив, оглянулся, и, убедившись, что их никто не слышит, спросил:

– Как вы думаете, что они там предпримут, капитан?

– Вообще-то им ничего не следовало бы предпринимать, а только прислать провиант и порох. В конце концов, у них должны быть приличные запасы. Это было не совсем разумно: предупреждать о том, что на нас собираются напасть ночью.

– Нет, не разумно.

– Ну, что же…

Ливингстон повернулся лицом к сержанту, и Хичкок был неприятно удивлен тем, что в глазах капитана загорелся странный огонек. О, Господи, капитан был как пьяный. Конечно, у него были все права на это, но не собирается же он спиваться?

– Ну, и кто это мог быть, Хичкок? Вы что-нибудь узнали?

– Ну, – сержант, помедлил, не желая показывать голословие. Кроме того, ему очень нравилась эта девушка.

– Выкладывайте.

– Один из караульных говорит, что видел кое-что перед тем, как его стукнули по голове.

– Ну, и что же это было?

– Не что, капитан, а кто – девушка.

– Девушка?

– Да, из таверны, ну та, которая…

– А, да, одна из Джоунзов. Он видел, что она делала?

– Нет, сэр. То есть он понял, что она наблюдала, что и как, он и сам точно сказать не может, похоже, у него что-то серьезное с головой.

Ливингстон поднял палку и ткнул ее в костер.

– Сержант, что, по-вашему, мы должны предпринять в ответ на эти незаконные действия?

– Ну, я думаю, сэр, это у вас есть выбор. Вы можете задержать девушку, допросить ее – попытаться выведать у нее все, что она знает об этом деле. Если на нее хорошенько нажать, что-нибудь и откроется. А, может быть, у нее было просто свидание со своим женихом.

Он искоса взглянул на Ливингстона. Ему хотелось заметить реакцию капитана, которого явно заинтересовала эта девушка, когда он ее в первый раз увидел. Интересно, воспользуется ли старший офицер возможностью выведать у нее все? Хотя в глубине души сержант был уверен, что это будет бесполезно. Эти поселенцы держатся друг за друга, а в семье они вообще один за всех и все за одного. И, в конце концов, нельзя пытать женщину, если у тебя нет настоящих улик. Нет, они не узнают у нее ничего нужного.

Капитан продолжал спокойно ворошить угли.

– Что еще?

– Нам ничего не остается делать, как наблюдать за происходящим. Если кто-нибудь предпримет еще одну подобную попытку, им не поздоровится – мы будем начеку.

– Да, конечно. – Ливингстон бросил палку и потер руки:

– Но мы можем сделать и кое-что другое.

– Что?

– Мы знаем, где они хранят оружие.

В его голосе прозвучали стальные нотки.

Хичкок понял, что у капитана есть план.

– Но как…

– Капитан! Сержант! – внезапно услышали они чей-то громкий голос.

– Это Лэйтон – сказал Ливингстон.

Лэйтон приближался к ним своей неуклюжей походкой, несколько раз споткнувшись в темноте обо что-то.

– Где вы были, Джон? Я не видел вас во время пожара.

– Я был здесь, когда все это началось. Мне показалось, я увидел что-то в лесу.

– Вы видели что-то? – спросил Ливингстон довольно резко.

– Да, увидел и пошел вслед.

– Кто это был?

– Не знаю, исчез в чаще леса. Может быть дух.

– Дух? – переспросил капитан, не веря своим ушам.

Джон кивнул головой.

– Потом заблудился.

– Вы заблудились. – Ливингстон потер виски привычным движением, как он делал всегда, когда разговаривал с Лэйтоном.

– Да, долго не мог найти дорогу назад. – Капитан сделал глубокий вдох:

– Лейтенант, подумайте хорошенько. Вы видели что-нибудь, кроме вашего… духа? Одного из солдат, например? Как зовут того парня, Хичкок?

– Уолтер.

– Уолтера кто-то ударил по голове в лесу. Может быть, с вашей помощью мы найдем преступника.

– Уолтер? Он ранен?

– Ничего серьезного.

Джон почувствовал огромное облегчение. Он не хотел ранить этого мальчика, но если это нужно было, чтобы спасти Бесс, он бы нанес ему еще более сильный удар. Конечно, не без сожаления, и все-таки пошел бы на это. Он давно уже научился не обращать внимания на такие мелочи, как отрицательные и положительные эмоции.

– Ничего не видел. Наверное, и его дух тоже…

– Снова дух! Идите вы лучше в свою палатку! Хотя не думаю, что она у вас есть. В общем, попытайтесь найти место, где смогли бы переночевать.

– Может быть, я навещу Уолтера. Посмотрю, сильно ли его дух огрел по голове.

– Он в больничной палатке. Она, к счастью, уцелела, – сказал сержант, показывая Джону, куда следует идти. Чем скорее этот дурень исчезнет из поля зрения капитана, тем лучше.

– Отправляйтесь, Джон, – устало сказал Ливингстон. – Расскажите ему эту историю про духа.

– Есть, сэр. У меня интересная история.

– Да, я уверен в этом. Джон растворился в темноте.

Предатель знал о налете. Неужели эти мальчики думали, что смогут сохранить все в тайне? Ничего не было секретом для него в Нью-Уэксфорде. Нужно только наблюдать, слушать и обращать внимание на всякие мелочи, и тогда не трудно узнать обо всем.

В штабе британского командования и не подозревали, что он утаил кое-что. Что хорошего могло выйти из этой затеи? Они ведь мальчишки, играющие в войну. Да и он влез в это дело не за тем, чтобы подвергать кого-то опасности; он пытался предотвратить углубление конфликта. И если он и те, кто получал от него информацию, не сумели найти другой способ, что же, он всегда считал, что может принимать самостоятельные решения. Он не собирался менять свою точку зрения.

Им не понравится то, что он не сообщил эту информацию. Но что они могли бы сделать? Да они и не узнают о том, что он знал все, а если и узнают, они заинтересованы в том, чтобы он работал на них.

Так что толику информации он мог оставить при себе.

Небо только начинало светлеть, когда Джон вошел в госпитальную палатку. Как и положено дурачку, Джон сделал это так, что все сооружение затряслось, а на голове у него появилась шишка.

– Эй, поосторожнее. Не хочется, чтобы все это упало нам на голову.

– Извини. – Джон робко взглянул на санитара.

Бэн Уолтерс лежал в углу палатки, держа мешочек со льдом у виска. На его лице лежали тени, и выглядел он неважно, хотя уж не совсем безнадежно.

– Бэн, – Джон стал на колени у его походной койки. – Я слышал, тебя ранили.

Солдат приоткрыл один глаз.

– Кто-то огрел меня по голове.

– Кто?

– Не знаю.

– Эх. – Значит, Бэн все-таки не видел его. Теперь он был точно в этом уверен. Тогда, в лесу, он сказал Бэнни о своей уверенности только для того, чтобы она не волновалась.

– А кто, как ты думаешь?

– Друг той женщины, скорее всего.

– Женщины?

– Да, Бэнни Джоунз, из таверны. Скорее всего, поджог устроила она и ее братья.

– Ты видел их?

– Нет, только ее.

– Скажешь начальству?

– Уже сказал. Я рассказал обо всем сержанту, а тот передал капитану. Но мне кажется, он ничего не собирается предпринимать.

– Может быть, он не уверен, – продолжал Джон.

– А я уверен в том, что говорю. Просто капитан слабак. Но я сделаю все, чтобы это не сошло им с рук.

– Что ты собираешься делать?

– Скажу одному из моих друзей. И мы сделаем так, что они пожалеют, что пришли сегодня ночью в наш лагерь.

Джон забарабанил пальцами по грубому одеялу.

– Скажешь, что поймал их шпиона?

– Ну, – Бэн поморщился и поправил мешочек со льдом. – Может быть, она и не шпионка. Но я поймал ее.

– Скажешь, что позволил ей уйти?

– Наверное, – солдат помолчал минутку, обдумывая сказанное Джоном: – Я не позволял ей уйти. На меня напали.

– Кто-нибудь видел? Может быть, это она тебя по голове ударила?

– Нет, не она, – возразил он. – Ни одна девушка не смогла бы ударить меня так сильно, даже эта верзила.

– Да, друзья всегда поймут тебя.

– Конечно.

– И капитан не обратил внимания на то, что ты задерживаешь людей без приказа на то. Ведь у тебя голова…

– Да. Он поймет, правда же?

– Конечно.

Бэн нахмурился.

– Может быть, я плюну на это дело.

– Почему это? Нужно наказать девушку, которая ранила тебя.

– Не могу я делать девушкам плохо. Она ведь ничего мне не сделала.

– А ты джентльмен.

Бэн закрыл глаза.

– Да, а разве нет?

Джон поспешно вышел из палатки, чтобы Бэн не успел передумать. Как никогда усталый, Лэйтон залез в повозку с продовольствием, надеясь переспать часа два, пока его не найдут и не заставят работать. Все в порядке, слава Богу. Бесс дома, цела и невредима. Вряд ли ее будут допрашивать. Господи, какая длинная ночь, одна из самых длинных ночей в его жизни.

И, черт побери, до него только сейчас дошло, что он мог бы не влезать во все это. Это было не его дело, не касалось его работы. В обязанности входило только собирать информацию, а не подвергать себя риску быть рассекреченным, изображая рыцаря по отношению к какой-то американке. Он никогда с тех пор, как начал эту игру, не позволял эмоциям мешать его работе. Он всегда наблюдал бесстрастно за происходящими вокруг него событиями, от которых зависит успех его работы, но ему ни разу не хотелось помочь тем, кто попал в беду.

На этот же раз он только тем и занимался, что помогал им.