"Сердечные тайны" - читать интересную книгу автора (Лоу Сьюзен Кей)

Глава 10

Сердце Бэнни упало. Они все-таки обнаружили ее. Она медленно повернулась и увидела его. Солдат стоял на расстоянии двух шагов от нее, направив на нее дуло мушкета.

– Выходи, – приказал он, – быстрее.

Она могла бы рискнуть – нырнуть в густой кустарник и попытаться уйти через лес. Она бегала быстрее большинства мужчин. Но при одной мысли об этом по ее телу пробежали мурашки. Он может выстрелить прямо ей в спину, это будет конец. Даже темнота не поможет, с такого близкого расстояния нельзя не попасть.

Она помедлила лишь секунду и стала выбираться из чащи. Солдат был молод, и лицо ей показалось откуда-то знакомым. Может быть, она видела его в таверне или на смотре. Видимо, когда произошел взрыв, он был на посту – об этом говорит его мундир, безукоризненно чистый, застегнутый, без единой складочки. Так одеваются не на ходу.

– Поторапливайся, капитан будет очень рад увидеть тебя.

Холодный бледный свет луны отражался в блестящем лезвии его штыка. Конечно, он не вспомнил ее. В темных бриджах и рубашке с черной тряпкой вокруг головы и лицом, вымазанном сажей, она уже никак не напоминала ни одну девушку из Нью-Уэксфорда. Ее накидка была темно-синего цвета, и, по словам матери, нельзя было сказать, что она принадлежит женщине. Пока англичанин не услышит ее голос, он вряд ли догадается, кто она на самом деле.

Бэнни должна была успеть сбежать до тех пор, пока он не догадается, что она – женщина. Когда он поймет это, он сразу вспомнит ее имя и фамилию: все женщины поселка были, по крайней мере, на голову ниже, чем она. Если солдат узнает, кто она, он без труда поймет, кто сделал налет на лагерь. Джоунзам не избежать тогда наказаний. А если лагерь действительно разрушен настолько, насколько она могла предполагать, красномундирники, без сомнения, будут беспощадны.

– Выходи, или мне придется стрелять. Капитан, наверняка, захочет поговорить с тобой. А если я выстрелю в тебя, не думаю, что ты протянешь до допроса.

Комок боли, страха и чего-то липкого подступил к горлу. Она ничего не могла сделать. В любом случае Элизабет ставила под удар и свою семью, и свою жизнь. Если бы он только ослабил внимание, если бы на минутку…

Она уже почти совсем вышла из кустов. Солдат по-прежнему ее не узнавал. Вдруг ее что-то потянуло назад. Бэнни дернулась. Черт! Ее накидка зацепилась за ветку. Она еще сильнее потянула на себя и услышала трест ткани. Ветки вокруг нее сильно затряслись. И все равно никаких результатов.

– Зацепился? Ну, даже если ты простудишься, это меня мало волнует.

Не опуская мушкета, солдат протянул руку и сорвал ее накидку с плеч. Она почувствовала одновременно и леденящий холод, и свободу. Солдат схватил ее за руку и вытащил из чащи.

Лоскут черной ткани скрывал ее волосы, а лицо было покрыто сажей. Но без накидки нельзя было скрыть ее грудь.

– Черт возьми! Да это – женщина. – Его рот открылся от удивления.

Он уставился на девушку и незаметно для себя слегка опустил мушкет.

Это ей и было нужно. Она оттолкнула его, повернулась спиной и бросилась в лес.

– Стой! Стой, я тебе говорю.

Острые ветки рвали ее одежду и царапали лицо. От холода горела грудь. Сердце так громко стучало, что она едва слышала крики солдата:

– Стой, черт побери, стой!

Она бежала, не останавливаясь. Земля была неровная, вся в кочках. В темноте было трудно следить за тропинкой.

Вырвавшись на небольшую поляну, Бэнни побежала еще сильнее, сообразив, что на открытом пространстве была более уязвима. Она чуть не закричала, когда рухнула на покрытую снегом землю. Резкая боль пронзила ее ногу от щиколотки до икры. Что произошло? Она или наступила на камень, или подвернула ногу в какой-нибудь дыре. Это не важно. Главное – она должна двигаться. Элизабет опустила руки в снег, уперлась в землю и, сделав над собой усилие, встала. Англичанин был почти рядом. Она отчетливо слышала треск ломающихся веток.

Сжав зубы, Бэнни попробовала сделать шаг. И снова упала. Может быть, она сумеет доползти до края поляны и спрятаться за кустами. Глупо было надеяться на то, что он не найдет ее.

– Не двигайся.

Она замерла. Он наставил на нее мушкет и медленно приближался к ней.

– Встать.

– Я не могу.

Услышав ее голос, солдат прошептал:

– О, Господи. Ты все-таки женщина.

Она растянула губы в подобие улыбки:

– Капитан мне однажды сказал то же самое.

– Капитан? – Он наклонился, стянул с ее головы лоскут черной ткани и вытащил из-за воротника рубашки длинные волосы. Схватив Бэнни за подбородок, он повернул лицо ее к лунному свету и внимательно вгляделся. У нее перехватило дыхание, когда дуло мушкета коснулось ее ноги.

– Я вспомнил тебя, – сказал он задумчиво.

– Ты очень наблюдательный, солдат.

Он улыбнулся и выпрямился.

– Теперь я точно знаю, что капитан будет рад встретиться с тобой.

– Прекрасно, – ответила она сдержанно.

– Вставай.

– Не могу. У меня что-то с ногой.

– Ну, я не собираюсь нести тебя. Ты слишком большая. Тебе придется прыгать на одной ноге.

– Очень галантно с твоей стороны.

Он ткнул ее ружьем в бок так, что она поняла, что ей лучше встать, иначе будет еще хуже. Неохотно она опять попыталась подняться.

Раздался глухой стук, и Бэнни увидела, как солдат закрыл глаза и медленно опустился на землю. Огромная тень склонилась над ней, но она совсем не испугалась, потому что сразу узнала Джона.

– Джон!

– Тихо. – Он присел на снег рядом с ней:

– Все в порядке?

– Что ты сделал?

– Усыпил его.

– Чем ты его ударил?

– Этим. – И показал свой огромный кулак.

– Но это один из твоих людей.

Джон осторожно дотронулся до ее колена.

– Он сделал бы тебе больно, Бесс.

По чистой случайности он наткнулся на солдата, преследовавшего Бэнни. Лэйтон обследовал внешние границы лагеря, собирал необходимую информацию и делал выводы, как вдруг раздался крик: «Стой!». Он узнал голос одного из часовых.

Джон не успел, как следует разглядеть человека, которого преследовал солдат. Оба моментально исчезли в лесной чаще, но и того, что он увидел, было достаточно. Он узнал эти точные, уверенные движения большого и ловкого тела и бросился в лес.

К счастью, солдат был слишком захвачен преследованием, чтобы заметить кого-либо позади себя. Джон догнал их у края поляны и тихо подкрался незамеченным для обоих.

Когда солдат ткнул Бэнни лезвием штыка, Джон почувствовал ослепляющий гнев. Такой силы эмоции были роковыми для человека его профессии, потому что шпионаж требовал абсолютно полного контроля над собой и своими чувствами. И прежде, чем Лэйтон успел осознать, что он делает, он оглушил несчастного преследователя ударом по голове. Но ему не было жаль английского солдата.

– Бесс, с тобой все в порядке? – повторил он настойчиво свой вопрос.

– Не совсем. Я подвернула ногу на какой-то кочке, и я не могу стать на нее. Может быть, мне попытаться еще раз.

– Не шевелись. – Он дотронулся до ее левой ноги и спросил:

– Эта?

Она кивнула. Джон поднял ее ногу и положил к себе на колени:

– Прежде всего необходимо снять сапог. – Он аккуратно потрогал ее икру:

– Начинает опухать.

Потом поднял голову и внимательно посмотрел на нее.

– Будет больно, Бесс. Пожалуйста, не кричи. По лесу, наверняка, ходят патрули.

– Я не издам ни звука.

Ее лицо, покрытое сажей, было спокойно. Даже не было заметно бисеринок пота.

– Ну, тогда начнем.

Он осторожно потянул сапог, наблюдая за ней: она была по-прежнему совершенно спокойна. Ни один мускул на ее лице не двинулся, когда он наконец резко стащил сапог с ее ноги.

Джон снял шерстяной носок и начал энергично массировать ногу. Щиколотка быстро опухала.

– Ну, ты держалась молодцом. Теперь можно расслабиться и немного постонать или поплакать.

– Все хорошо, – сказала она немного дрожащим голосом, и он понял, чего ей стоило ее сдержанность.

Глаза Бесс, не отводящей взгляда от его лица, потемнели и стали цвета ночного неба.

– Что случилось в лагере?

– Налет. Поджог. – Он, казалось, был безразличен к тому, что произошло. Может быть, ничего страшного и не случилось.

– Есть раненые?

– Нет. Легкие ожоги, много дыма. И все.

Понял ли он, какое отношение Бэнни имеет к пожару? Любой другой уже давно бы догадался о причине ее присутствия здесь. Странный вид (мужской костюм, сажа на лице), – все говорило о том, что она связана с этим налетом на лагерь британцев. Казалось, ему незнакомы такие понятия, как обман, заговор, интриги. Он даже не подозревал ее. Она не хотела спрашивать ни о чем – вдруг ее вопросы натолкнут его на мысль о ее причастности к налету. И все-таки ей нужно было знать.

– Они поймали кого-нибудь? – спросила она осторожно.

Он продолжал осматривать ее щиколотку, полностью поглощенный этим занятием. Хотя Бесс внимательно следила за выражением его лица, она не заметила ни тени раздражения, ни удивления.

– Нет. Не успели. Все ушли.

Ее охватила щемящая радость. Хотя она знала, что еще не все кончено, все-таки ей нужно было в данный момент верить, что все будет хорошо. Позже она сможет справиться с любыми проблемами. Пока же она отдается в объятия ночи и этих нежных, ласкающих рук.

Держа ее ногу по-прежнему у себя на коленях, он начал снимать свою рубашку.

– О, Боже, что ты делаешь?

Видимо, он выскочил на улицу прямо из постели, как только услышал тревогу, потому что был только в бриджах, сапогах и грубой льняной рубашке, свободно висевшей вокруг его бедер. Он не успел надеть мундир и что-нибудь на голову. Наверное, Джон страшно замерз, бегая столько времени по лесу. Единственное, что она не могла понять, так это зачем ему понадобилось снять с себя еще и рубашку.

– Нужно положить на щиколотку снег, – сказал он деловито. – Нужно завернуть ее во что-то.

– А, вон оно что.

Боль куда-то исчезла, как только ее сознание нашло более интересный объект для размышления. Разве есть на свете мужчина, похожий на него? Тень плясала с лунным светом на его выпуклых мускулах; они напрягались и расслаблялись, пока он обкладывал снегом ее ногу, с такой ловкостью, которая была для нее даже удивительна. Ей не хватало воздуха. Она глубоко вздохнула.

– Больно?

– Нет, немного.

– Хорошо. – Он плотно обмотал свою рубашку вокруг ее ноги, облепленной снегом, и крепко завязал.

– Ну, вот и все.

– Что с ним будем делать? – она показала на неподвижное тело солдата.

Джон протянул руку и пощупал у него на шее пульс.

– Он в порядке. Он скоро проснется. – Он проснется, доберется до лагеря, скажет капитану о том, что он поймал в лесу женщину, и тот будет допрашивать Бесс. О, Боже, какая чушь! Если бы только он успел догнать их до того, как солдат узнал ее. Ну, теперь он уже ничего не мог исправить. Может быть, позже он найдет выход.

– Ты можешь встать?

– Я попытаюсь.

Он наклонился, просунул руку ей под локоть и помог подняться на ноги. Не удержавшись на одной ноге, Бэнни наклонилась к нему.

– Попробуй встать на другую ногу.

Она попыталась сделать, как он говорил, но тут же присела от боли, и если бы не Джон, она бы упала.

– Извини. Я не могу. Может быть, если я обопрусь на тебя, я смогу доскакать на одной ноге.

Он быстро поднял ее на руки, обхватив одной рукой под коленями, другой за спину.

– Джон, что ты делаешь? Я же очень тяжелая, – запротестовала Бесс.

– Тяжелая? – усмехнулся он, слегка подбросив ее на руках. – Ты же легкая, как пух.

– Не смеши меня. Никакая я не легкая. Ты надорвешься.

Он взглянул на нее, в его глазах отражался серебристый лунный свет.

– Не тяжелая. Пушинка.

– Ты не сможешь нести меня всю дорогу.

Он не обратил внимания на ее последние слова.

– Где твоя лошадь?

Он, действительно, собрался нести ее. Она чувствовала себя в полной безопасности, когда он держал ее вот так около своей широкой красивой груди. Она обхватила его одной рукой.

– Ты простудишься без рубашки.

Джон чувствовал, как ее грудь плотнее прижалась к его телу, ее рука скользнула по позвоночнику. Интересно, осознавала ли она, что делает.

– Мне кажется, солдат бросил мою накидку где-то в начале тропинки, – сказала Бэнни. – Мы можем вернуться и поискать ее.

– Мне тепло, Бесс, – ответил он хрипловатым голосом. Она нахмурилась и внимательно посмотрела на него.

– Я слишком тяжелая для тебя.

– Пора идти, Бесс. Не подскажешь только, куда?

Она показала на дальний конец поляны.

– Туда, там тропинка. Моя лошадь должна быть приблизительно в миле отсюда.

– В миле? – И он должен будет нести ее целую милю? Ему нельзя будет даже немного отпустить руку, чтобы коснуться ее бедра. Ему нужно было как-то остыть.

– Это очень далеко, Джон. Опусти меня на землю.

Он не удосужился ответить ей и направился большими шагами к краю поляны, стараясь всем видом своим не показывать, что эта женщина вдруг стала для него непосильной ношей.

«Как хорошо», – подумала она. Ее нога по-прежнему ныла, но боль казалась чем-то далеким и не совсем важным. Она была занята более интересными вещами. Ее убаюкивал ритм шагов Джона, и ночь начинала казаться нереальной. Лунный свет проникал сквозь ветви деревьев, случайные тени ложились на его лицо. Слышно было ровное глубокое дыхание сильного мужчины. Снег скрипел под его ногами как-то таинственно и тихо. Для нее не существовало больше ничего, кроме этого белокурого гиганта. Она положила голову ему на плечо. Ее щека коснулась его мягкой и теплой кожи. Бесс не могла удержаться и положила руку ему на грудь. Его сердце стучало под ее ладонью. Ей захотелось обнять его изо всех сил. У нее была возможность еще немного подвинуть руку, и она позволила своим пальцам скользнуть немного ниже. Его мускулы были твердыми и крепкими. Он был такой сильный. Она казалась себе совсем миниатюрной в его руках.

О, Боже, это конец. Он остро ощутил аромат лаванды, исходивший от Бесс. Пахло как будто весной. Ее рука касалась его груди. Ее длинные красивые пальцы касались его талии, об этом можно было только мечтать. Он почувствовал, как она очень медленно водит по его телу ладонью. Может, она просто качается в такт его шагам. Он не знал точного ответа, но это не имело для него никакого значения. Лишь бы все было именно так.

Джон остановился. Он тяжело вздохнул. Его грудь то поднималась, то опускалась. Он устал, как загнанная лошадь.

Бедный! Она наслаждалась этой прогулкой, в то время как у Джона млели от усталости руки.

– Опусти меня, Джон.

– Прекрати. Куда теперь?

Бэнни оглянулась, он остановился у развилки. Прямо перед ними возвышался огромный дуб.

– Налево.

Он свернул налево.

– Перестань делать вид, что тебе не тяжело.

Джон посмотрел на нее, но не произнес в ответ ни слова. На нем лица не было, видимо, он страшно устал. Она вздохнула и снова положила голову ему на плечо.

– Можешь не притворяться, что тебе не холодно, – пробормотала она.

– С чего ты взяла, что мне холодно?

Черт, она вовсе не хотела, чтобы он ее услышал.

– У тебя мурашки по телу.

– Это не всегда от холода.

Она покраснела.

– Не всегда?

– Это бывает, и когда тебе жарко.

– Не правда.

Он остановился и взглянул на нее. Его глаза светились в темноте.

– Ну, значит, тебе никогда не было жарко. Еще далеко?

– Нет, совсем близко.

Бэнни не была уверена, слышала ли она на самом деле или ей показалось, что он произнес «Черт побери!». Ее лошадь стояла, привязанная к дереву, как она и сказала, – за поворотом. Он осторожно поставил Бесс на ноги, придерживая ее рукой за талию, чтобы она не упала.

– Хорошая лошадь.

– Да, Паффи – хороший мальчик, – сказала она и лошадь фыркнула в лицо.

– Паффи?

– Паффи, – твердо сказала она. – А что в этом странного?

– Паффи, – повторил он, еле сдерживая смех. – Такой милый пушистый пони.

– Да, – она засмеялась. – Братья хотели назвать его Дьяволом или Мстителем. А я решила немного по-своему.

– Да, совсем немного.

Она погладила лошадь по носу.

– Ну, Паффи, посмотрим, довезешь ли ты меня до дому?

Бэнни не успела даже задуматься над тем, как она взберется на лошадь, как Джон обхватил ее за талию, посадил на Паффи и протянул ей поводья.

Бесс слабо улыбнулась ему:

– Я поехала. Не знаю, как и благодарить тебя.

– Двигайся вперед.

– Что?

– Слишком близко к хвосту сидишь.

– Но я всегда сижу именно так. – Он нахмурился, и она поспешно сказала: – Ладно.

После всего, что он сделал для нее сегодня, она должна исполнить его просьбу. Она передвинулась немного вперед. Он подошел и сел на лошадь позади.

– Джон!

– Ты же не думаешь, что я позволю тебе ехать домой одной. Поздно. Очень темно.

– Джон, правда, я могу и…

Он протянул руку вперед и взял поводья. Иногда он огорчал ее своим упрямством. Если уже решил что-нибудь сделать, то обязательно сделает, не взирая на все ее возражения, вполне законные, надо сказать. Хотя она должна признать, что все, что Джон делал до сих пор, было приятно ей. Она была рада, что второпях не оседлала лошадь, потому что было бы неудобно ехать вдвоем на одном седле.

Он держал поводья в левой руке, лежащей у нее на бедре, хотя она вовсе и не должна была там быть. Но ведь Джон столько заботился о ней, оберегая ее и больше ничего. Бесс ощущала, как напрягаются мышцы на его ногах. Она чувствовала себя с ним в полной безопасности. Он сидел теперь позади нее, и ей не нужно было бороться с соблазном взглянуть на его грудь.

Жаль, что до Нью-Уэксфорда было всего лишь три мили.

Он громко застонал, как будто его пронзила жуткая боль. «А вдруг он был ранен в лагере, а она даже не заметила?» – пронзила Бэнни мысль. Как это жестоко с ее стороны.

– Джон, с тобой все в порядке?

Нет! Чуть не сорвалось с его губ. О, Боже! И с каждой минутой становилось все хуже. После мучений, которые он вытерпел, пока нес ее на руках, он думал, что ехать с ней верхом будет легче. Но он ошибался. Сейчас он остро ощущал, что его правая рука свободна, и он мог бы провести ею по бедру Бэнни или обнять ее.

– Все нормально, – выдохнул он. – Только немного устал.

Она зевнула:

– И я тоже. Ночь была такая длинная.

Джон обнял ее за талию. Это он мог себе позволить.

– Удобно?

– М-м-м.

Он обнял ее еще крепче.

– Спи, Бэнни. Я держу тебя, ты не упадешь.