"Все о страсти" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 3

Он не мог выбросить ее из головы. Не мог избавиться от безумно сладостного вкуса ее губ. Не мог освободиться от ее чар.

Сгустились сумерки, прошла ночь, наступило утро, а он все еще бился в невидимых путах.

Проезжая по лесу, Джайлз презрительно фыркнул. Еще немного ласк, нежных слов, и он бы сумел взять ее прямо там. Под яблоней.

Он сам не мог понять, почему это неоспоримое обстоятельство так его раздражало. Потому что соблазнить ее оказалось легче легкого? Или потому что у него не хватило ума воспользоваться плодами своей победы? А если бы хватило, она больше не терзала бы его, эта заноза в его плоти, зуд, который он не способен унять?

С другой стороны…

Он постарался отрешиться от мучившей его мысли, Она не так много значит для него: просто упрямая колдунья, прямо-таки излучающая откровенный наглый вызов. А у него никогда не хватало духа противиться искушению ответить на вызов. Вот и все. Он не одержим ею.

Пока не одержим.

Джайлз постарался не слушать остерегавшего его внутреннего голоса. Он слишком опытен, чтобы так легко попасться. Поэтому и приехал сюда. Договориться о женитьбе на покорном, воспитанном ничтожестве с хорошими манерами. Вспомнив об этом, он осмотрелся, чтобы определить, где находится, и свернул на следующую тропу, ведущую в Роулингс-Холл.

Джайлз приехал раньше, чем накануне, и успел перехватить ее, когда она выходила из псарни. Она приветствовала его радостной улыбкой.

— Доброе утро, мистер Роулингс. Снова заглянули к нам?

Он ответил улыбкой, не коснувшейся, правда, глаз. Вероятно, после вчерашней сцены и отчета цыганки Франческа поняла, кто он.

Но если даже это было и так, как актриса, она превзошла Сару Сиддонс: лицо по-прежнему оставалось безмятежным. Впрочем, как и поведение. Джайлз, удивляясь про себя, решил ей подыграть. Наскоро обдумав ситуацию, он не нашел причин назвать свой титул. Это только разволнует ее.

Как и вчера, прогулка оказалась довольно приятной. Только когда они добрались до конца озера и она, полюбовавшись деревом, спросила, как оно называется, Джайлз понял, что все это время не слушал ее. Он легко исправил неловкость, объяснив, что перед ними береза. После этого он уделял нареченной больше внимания, только чтобы обнаружить, что сделал поистине идеальный выбор. Голос — мелодичный, нежный, а не грудной и чувственный. Он не имел над Джайлзом никакой силы. Не держал его в путах. Эта девушка — милая и скромная — ничуть его не волнует. Он провел больше времени, любуясь спаниелями, чем ею.

Гуляй он с цыганкой, наверняка то и дело спотыкался бы о собак.

Качая головой и жалея про себя, что не может вот так вытряхнуть из нее мысли о ведьме и соблазнительные видения, которые полночи не давали ему уснуть, он снова взглянул на молодую даму, шагавшую рядом.

Она не пробуждала в нем ни искорки вожделения. Контраст между ней и итальянкой поистине ошеломлял. Зато она была точно такой, какой он хотел видеть свою невесту. Молодую женщину, которая ничуть не волновала его чувственную натуру. Выполнить долг будет довольно легко. Наградить ее ребенком-двумя — не слишком героический подвиг. Пусть она не красавица, но вполне мила, непретенциозна и достаточно симпатична. Если она примет предложение, примет мужа без любви, они неплохо поладят. Тем не менее, учитывая, что цыганка и его невеста — подруги, желательно бы узнать, насколько они близки, прежде чем обольщать цыганку. Сама мысль о грандиозном скандале между ним и женой из-за ее приятельницы совершенно недопустима, однако он сомневался, что до этого дойдет. Кто знает? Может, их дружба только укрепится: подобные случаи отнюдь не были редкостью в обществе.

Надоедливо-предупреждающий голос вновь зазвучал в мозгу. На этот раз он прислушался к нему внимательнее. Пожалуй, нужно держаться подальше от цыганки, по крайней мере пока он не женится и не устроит свою жизнь по собственному плану.

Цыганка дика и непредсказуема. Лучше избегать ее чар… до определенного момента.

Как и накануне, он оставил свою будущую невесту в цветнике. Она приняла его уход с улыбкой, не выказывая склонности продлить их свидание и не предъявляя претензий. Полностью удовлетворенный выбором, Джайлз направился к конюшне.

Джош, ожидавший его, бросился за гнедым. Не успел граф оглянуться, как он уже вел жеребца. Джайлз не торопился вскочить на коня, стараясь подольше задержаться в Роулингс-Холле, но, так и не увидев цыганку, сел в седло и направился к Линдхерсту.

Он только что решил избегать колдунью, так почему же разочарован тем, что они не встретились?

И тут она попалась ему на глаза, и его сердце куда-то покатилось. Она скакала по уединенной тропинке, не замечая его. Он, не задумываясь, пришпорил гнедого и поскакал за ней.

Она придержала коня в конце тропинки, решая, очевидно, каким путем ехать, но услышала топот копыт и оглянулась. Улыбка разлилась по ее лицу, улыбка, прошедшая все оттенки спектра — от приветственной до торжествующей. Девушка с неудержимым смехом бросила ему дерзкий, вызывающий взгляд и направила коня по ближайшей дорожке.

Джайлз последовал за ней.

Гнедой был прекрасным конем, но не выдерживал состязания с серым, на котором она сегодня скакала. Кроме того, Джайлз был тяжелее и не знал здешних дорог. Но упрямо старался не отстать, зная, что она рано или поздно позволит ему ее догнать. Перо на ее шапчонке раскачивалось и подпрыгивало, пока она смело гнала вперед серого. И тут они вырвались из леса на широкий луг, окаймленный деревьями. Джайлз с победным криком уронил поводья и понукал гнедого, управляя одними только коленями. Он стал догонять летящую цыганку, и, хотя та вроде бы не сбавляла хода, с радостью отметил, что она придерживает коня. Тяжеловесный гунтер, должно быть, принадлежал Чарлзу и был натренирован на выносливость и погоню за дичью. На такой местности он мог выиграть любую скачку, особенно со столь легковесной всадницей!

Ведьма, должно быть, поняла, что он уже близко и со смехом бросила через плечо:

— Еще?

И, не дожидаясь ответа, послала животное по новой дорожке, оказавшейся извилистой и запутанной, которая привела их в очередную узкую долину. Разгоряченная кровь стучала в висках Джайлза. Как давно он не испытывал подобного волнения, полностью отдаваясь головокружительной скорости и неустанному топоту лошадиных копыт, звеневшему эхом в неподвижном воздухе.

Девушка чувствовала то же самое, это отражалось в ее сияющих глазах. Она оглянулась. Глаза их на миг встретились, и она помчалась вперед.

Они снова оказались в лесу. Он принял их в зеленые объятия, прижал к своей широкой груди, словно они оказались вне времени и пространства. Но время шло.

Джайлз ездил верхом с трех лет и обладал необходимым для всадника интуитивным пониманием сил и возможностей своей лошади. Пришла минута, когда он опомнился. Его коню еще нужно было вернуться в Линдхерст.

А серый? У него создалось впечатление, что эта парочка летела с одинаковой скоростью с того момента, как покинула конюшню.

Он начал волноваться. Его пульс учащался при каждом новом повороте, он едва дышал каждый раз, когда она перескакивала через препятствие. Ужасные картины теснились в мозгу. Он представлял, как она лежит, искалеченная, бледная, в крови, шея свернута под немыслимым углом…

Он не мог выбросить из головы эти страшные видения. Деревья расступились. Они выехали на очередную полянку. Джайлз окликнул девушку, но та уже понукала серого. Ее лицо светилось счастьем. Она смеялась, откинув голову, но внезапно посерьезнела, собрала поводья…

Джайлз присмотрелся.

Старая, полуразрушенная изгородь, поросшая молодыми побегами, делила поле надвое. Она направила гунтера туда.

— Нет!

Его крик слился с громом копыт серого и гнедого. Она была слишком далеко, чтобы попытаться привлечь ее внимание. Да и это было опасно: она находилась почти у самой изгороди.

Серый взмыл в воздух. Джайлз наскоро произнес молитву. Тяжелые копыта легко перелетели через изгородь Серый приземлился, но тут же споткнулся.

Девушка взвизгнула.

Конь упал, но тут же снова поднялся. Уже без наездницы.

Потеряв голову от страха, он заставил гнедого взять препятствие в нескольких ярдах от того места, где она свалилась, и повернул коня.

Она лежала, раскинув руки, на кусте утесника.

Судя по гримасе отвращения на ее физиономии и размерам куста, она была невредима. Подъехав к кусту, он натянул поводья и оглядел жертву падения. Его грудь часто вздымалась. Было такое чувство, словно он пробежал целую милю.

От злости он готов был ее разорвать.

Она попыталась улыбнуться ему, потом, заметив выражение глаз, передумала.

— Вы, безмозглая дурочка! — прошипел он, запинаясь от ярости. — Наверняка слышали мой крик. Какого же черта не остановились?!

Ее глаза вспыхнули зеленым огнем. Подбородок упрямо выдвинулся.

— Я слышала вас, но сильно удивилась бы, если бы даже такой умудренный жизнью и опытный джентльмен знал, что здесь растет куст утесника!

— При чем тут куст?! Разве дело в нем?

Она попыталась сесть, но утесник, похоже, не желал ее отпускать. Джайлз спрыгнул с коня.

— Черт побери, вам вообще следовало бы запретить ездить верхом, да еще во весь опор, тем более что вы совершенно не жалеете коня! Он устал!

— Вовсе нет!

Она отчаянно, но безуспешно старалась вырваться.

— Беритесь-ка. — Он протянул ей руку.

И когда она поколебалась, суженными глазами разглядывая его и его руку, добавил:

— Либо вы возьметесь за мою проклятую руку, либо я оставлю вас здесь на ночь.

Угроза звучала нешуточно; утесник был в полном цвету и усеян крошечными шипами, Цыганка с надменным взглядом, сделавшим бы честь принцессе, протянула ручку в перчатке. Он схватился за нее, дернул — и ведьма предстала перед ним во всей красе.

Судя по тону, она с большей охотой приняла бы помощь прокаженного. Задрав нос, шурша шелковыми оборками нижних юбок, она прошагала мимо и повернулась к гунтеру.

— Он не устал. — Но голос ее тут же изменился. — Найт… пойдем, мальчик.

Серый поднял голову, тихонько заржал и подскакал к ней.

— Вы не сможете сесть в седло, — сухо заметил Джайлз.

Франческа метнула на него недовольный взгляд:

— Я не из ваших трусливых английских мисс, которые даже в седло не могут вскочить без помощи.

Джайлз, помолчав, кивнул:

— Прекрасно. Посмотрим, как далеко вы доберетесь.

Она схватила поводья Найта и искоса взглянула на своего почти жениха. Он стоял со скрещенными на груди руками, спокойно наблюдая за ней и не делая попытки сесть на гнедого. Явно чего-то выжидая.

Франческа остановилась и уставилась на него:

— Что?!

— Вы упали в утесник.

— И что из того?

После раздражающей паузы он осведомился:

— А в Италии утесник не растет?

— Нет, — нахмурилась девушка. — Во всяком случае…

И тут до нее дошло. Тихо ахнув, Франческа извернулась, чтобы оглядеть низ платья. Сзади юбка была покрыта мелкими шипами. Она схватилась за длинные волосы, перекинула их на грудь. Они тоже оказались украшены шипами.

— О нет, — простонала она, показывая взглядом, что думает о нем, и безуспешно пытаясь вытащить из бархата намертво застрявшие шипы. Как она ни вертелась и ни крутилась, увидеть себя без зеркала, естественно, не смогла.

— Хотите, я помогу?

Она подняла голову. Он стоял в двух шагах от нее. Тон предложения был абсолютно бесстрастным. По глазам ничего нельзя было прочитать. Выражение лица — совершенно безразличное.

Девушка скрипнула зубами.

— Пожалуйста.

— Повернитесь.

Она молча послушалась и попыталась оглянуться. Он уселся на корточки позади нее и стал старательно вынимать шипы. Иногда он дергал слишком сильно, но боли она не чувствовала. Уверившись, что он ничего ей не сделает, она принялась распутывать волосы, но, очевидно, так увлеклась, что он злым шепотом велел ей стоять спокойно. После этого процедура проходила в молчании.

Работая руками, Джайлз старался не думать о том, что именно обтягивает изумрудный бархат. Признаться, это оказалось довольно трудно. Но он нечеловеческим усилием воли держал себя в руках, боясь дать волю эмоциям, бурлившим в нем с того момента, как она упала.

Он никогда в жизни ни за кого так не боялся! На какой-то миг казалось, что солнце навсегда погасло, что некий свет ушел из его жизни.

Вздор какой-то. Чушь и бессмыслица. Они впервые встретились всего два дня назад!

Он пытался твердить себе о чувстве долга, об ответственности перед особой, намного моложе его самого, о верности Чарлзу, на чьем попечении находилась цыганка, и еще много о чем. И не верил ни одному своему слову.

Монотонное занятие дало ему время запрятать нежелательные эмоции за ту стену, из-за которой они появились. Джайлз был исполнен решимости отныне держать их там, за надежным замком.

Он вытащил последний шип, поднялся и с удовольствием потянулся. Девушка уже успела привести в порядок волосы и спокойно ждала, пока закончит он.

— Спасибо, — тихо пробормотала она, прежде чем повернуться и взяться за поводья.

Он безмолвно протянул ей сцепленные руки, зная, что она скорее откусит себе язык, чем попросит.

Франческа, кивнув, поставила сапожок на его ладони. Он легко подкинул ее — она почти ничего не весила — и, нахмурившись, сам вскочил в седло.

Девушка безмолвно поехала вперед, показывая путь. Он следовал за ней, погруженный в свои мысли.

Как только они добрались до широкой дороги, он догнал ее и поехал рядом. Франческа, словно ничего не замечая, смотрела вперед. Раздражение, причем вполне естественное, нахлынувшее на нее после его нападок, улеглось, вытесненное тревогой. И это человек, за которого ей, вполне возможно, придется выйти замуж!

За резкими словами, необузданными движениями она разглядела столь же неукротимый характер, как ее собственный. Но, по ее мнению, это было к лучшему: она скорее будет иметь дело с пожирателем огня, чем с мужчиной, у которого в жилах лед вместо крови. Вполне возможно, что он переволновался за нее. За два года, прожитых в Англии, этой стране сдержанности и холодного равнодушия, скачка была единственным выходом для бушевавшего в ней урагана.

Если она все будет держать в себе, то попросту сойдет с ума. А для порядочной молодой дамы подобная езда была единственным дозволенным родом деятельности.

Что, если ее муж, человек, которому она даст обет подчиняться и который станет контролировать все грани ее жизни, запретит ей ездить верхом? Нестись подобно ветру?!

Эту проблему нужно решить, и срочно. И все же до ее падения Чиллингуорт тоже летел во весь опор, ни о чем не заботясь! Она не забыла их взаимного счастья скачки. Он наслаждался головокружительным безумием не меньше, чем она.

Впереди показались ворота Роулингс-Холла. Они придержали коней, и Франческа украдкой глянула на Джайлза. Тот хмурился. Кажется, это не сулит ей ничего хорошего.

— Что?!

Он остановил на ней все еще раздраженный взгляд.

— Стоило бы, пожалуй, уведомить сэра Чарлза, что вам не следует брать его гунтеров.

— Ни за что!

— Позвольте мне самому судить, как поступать в подобных случаях.

Гнедой заартачился, и граф безжалостной рукой привел его к повиновению.

— Не стану отрицать — вы исключительная наездница, но не обладаете силой, необходимой для того, чтобы совладать с гунтерами. Если вам так необходимо носиться по лесам очертя голову, лучше завести себе арабскую кобылу. Изящную и резвую, но более покорную вашим командам. Если лошадь вроде этой или вчерашнего мерина понесет, вы не сможете укротить ее.

Ноздри девушки гневно раздувались. Как он смеет читать ей мораль?!

У нее на языке вертелся колкий ответ, но, к сожалению, в глубине души она понимала, что он прав. Если один из гунтеров Чарлза понесет, ей останется только вцепиться ему в гриву и молиться.

Они по-прежнему смотрели друг другу в глаза не мигая, холодно, оценивающе.

Она первой отвела взгляд.

— Хорошо. Я поговорю с Чарлзом.

— И как можно скорее, — коротко приказал он. — Никаких гунтеров. Значит, обещаете…

Она предостерегающе подняла руку:

— Обещаю, что сегодня же потолкую с Чарлзом.

— В таком случае, — кивнул он, — я оставляю вас здесь.

И, поколебавшись, отвесил поклон, достойный самого изящного придворного щеголя: подвиг немалый, если вспомнить, что проделывалось это в седле. Еще раз кивнув на прощание, он повернул гнедого и ускакал.

Франческа посмотрела ему вслед с одобрительной улыбкой и выехала на подъездную аллею.

Ее будущий муж только что искупил все недостатки своего характера. Она ожидала, что он запретит ей скакать во весь опор, хотя сам обожал подобное времяпрепровождение. Оказалось, что он вполне ее понимает и к тому же достаточно умен, чтобы избежать открытой ссоры. Сейчас, по зрелом размышлении, она отметила, что он, похоже, волновался за нее.

Все еще погруженная в свои мысли, она направилась к конюшне.

Поздно ночью, накинув на сорочку шерстяную шаль, Франческа села на скамью под окном и устроилась на подушках.

Весь последний год она искала подходящего мужа, готовясь вступить в достойный брак. С детства ей внушали, что таково предназначение каждой женщины, и поэтому она, сколько себя помнила, мечтала о муже, доме и семье. Она знала, чего хочет от жизни. Но чтобы быть счастливой и довольной, нуждалась в таких же отношениях, какие существовали между родителями: сплав безоглядной страсти, любви и преданности. Без всего этого ее жизнь будет неполной. Такова ее судьба.

Но, сняв траур, она уже через четыре месяца поняла, что не сможет найти свою судьбу среди здешних жителей.

Когда она впервые выразила желание принимать гостей, Чарлз объяснил, что они ведут почти отшельническую жизнь, потому что вопреки очевидному Френсис, его дочь, известная больше под именем Френни, нездорова и должна избегать всяческих волнений и многолюдных собраний.

Франческа смирилась с создавшимся положением: она не только была обязана Чарлзу, но и горячо любила его и ни за что не хотела бы огорчить. Кроме того, она хорошо относилась к Эстер, свояченице Чарлза, старшей сестре матери Френсис. Эстер жила в Роулингс-Холле много лет, помогая воспитывать племянницу. Она тоже заслуживала всяческого уважения.

И была еще Френни. Просто Френни, милая, немного глуповатая и совершенно беспомощная. Эти две девушки-ровесницы разительно отличались друг от друга, хотя между ними не было и тени неприязни. Правда, и особой любви — тоже.

Франческа старалась не показывать окружающим своего отчаяния и все же не видела для себя будущего, а перспектива прожить жизнь в одиночестве, заживо похоронить себя в лесной глуши терзала ее день и ночь. Роулингс-Холл начинал казаться чем-то вроде тюрьмы.

Поэтому предложение Чиллингуорта, пусть и на весьма определенных условиях, показалось даром небес. Замужество, хотя и по расчету, избавит ее от вынужденного заточения.

Но хочет ли она быть графиней Чиллингуорт?

Какая молодая леди не пожелает стать знатной титулованной особой и к тому же весьма обеспеченной, не говоря уже о красавце муже в придачу? Да такому будущему позавидовала бы любая женщина.

Но ведь граф предлагал ей вовсе не это. Он с самого начала ясно дал понять, что не желает никаких теплых отношений с женой. И, несмотря на проведенное вместе время, несмотря на крепнущую между ними связь, он ничем не дал понять, что собирается пересмотреть условия договора.

А ведь он был человеком пылким, с горячей кровью, и все же поступки его скорее могли бы принадлежать человеку равнодушному и даже жестокому.

В этом таилась какая-то загадка.

Почему он, именно он, человек, который прижимал ее к себе, целовал в саду и мчался как ветер по полям и лугам, мог сделать такое, мягко говоря, нетипичное предложение?

Вспоминая их встречи, она дошла до того момента, когда беспомощно барахталась в кусте утесника, а он стоял над ней с полыхавшими яростью глазами. Она отреагировала и на это, и на слова, исполненные гнева. Но что заставило этого мужчину снять маску и показаться в своем истинном обличье?

Ее падение каким-то образом сломало барьеры между ними, барьеры, за которыми он скрывал свои эмоции. Те преграды, которые он возвел между собой и окружающим миром, на несколько минут перестали существовать. Оказывается, она способна возбудить в нем страсть. Правда, он умел контролировать свои чувства. Держать себя в руках.

Там, в лесу, ему не понравилось, что она с ним сделала. Не понравилось, когда его заставили испытать подлинные переживания. Поэтому каждое слово из его уст было подобно удару кнута, а из глаз искры летели.

Так что же за эмоции она пробудила в нем? Неужели страх?

Вполне возможно, что резкие слова и командный тон — просто результат неравнодушного к ней отношения. Или это боязнь потери, боязнь за кого-то дорогого? Сколько раз ее отец спорил, яростно, громко, часто нелогично, когда сталкивался с очередным опасным капризом матери! Неужели и Чиллингуорта когда-то ожгли тем же кнутом?

Если учесть, что и он, и она уже почувствовали притяжение взаимной страсти, почему бы нет? Разве что он…

Возможность найти свою судьбу была крайне соблазнительной. Ее мечты вот-вот исполнятся — только протяни руку и бери! Мать всегда уверяла, что она сразу распознает суженого, как только увидит. Так оно и случилось. Теперь она знала: они смогут быть такой же счастливой парой, как ее родители. Преданными друг другу до самого конца. Только об этом она и грезила. О страстной и вечной любви.

Но если она ошибается? Если причина, по которой он соглашается на женитьбу без любви, настолько веская, что он не отступит от своих принципов? Тут есть риск, и немалый. Он не из тех, кем можно манипулировать, кого можно обхитрить. Она получит только то, что он готов дать.

Готова ли она пойти на риск и смириться с возможными последствиями?

Если ей не удастся получить от этой женитьбы то, на что она рассчитывала, союз, предложенный Чиллингуортом, по-зволит ей и дальше искать свою судьбу, ту любовь, в которой она нуждается. Но уже вне брака. Она предпочла бы, чтобы было иначе, но жизнь уже приучила ее гнуться по ветру и, ни в коем случае не споря с судьбой, стремиться к тому, что кажется самым необходимым.

Она возьмет от жизни все, что считает нужным, и не важно с кем: с Чиллингуортом или другим мужчиной.

Завтра она примет предложение Чиллингуорта. Нет. Сообщит дяде, что готова принять предложение. Уж лучше играть по правилам, предложенным женихом.

Становилось холодно. Франческа поднялась и направилась к кровати, задумчиво покачивая головой.

Что бы он ни говорил, кем бы ни притворялся, свою натуру не изменишь. Такой человек не может удовлетвориться сухими, формальными отношениями, особенно теперь, когда встретил ее. Поцеловал. И пусть упорно придерживается роли, которую сам себе назначил, притворяется перед ней, Чарлзом или даже перед самим собой. Но не может быть, чтобы именно этого он хотел в глубине души.

Остановившись у кровати, Франческа продолжала думать о своем будущем с этим человеком. Что же их ждет? Своеобразная дуэль, особенно теперь, когда они открыто бросили друг другу вызов?

Плотно сжав губы, она сбросила шаль и легла.

Все еще возможно исправить, она в этом уверена! Но чтобы их брак оказался счастливым, понадобится куда больше, чем он пока что предложил.

Его сердце, отданное смело, свободно, беззаветно. Захочет ли он когда-нибудь этого?

Девушка со вздохом закрыла глаза и вручила свою судьбу богам. В ее сонном мозгу родилась новая фантазия… скорее, греза о том, как она несется по лугам, мимо причудливого замка, на легконогой арабской кобылке, бок о бок с ним.

А в это время Джайлз, находившийся сейчас по другую сторону леса, тоже смотрел в ночь, сидя у окна с бокалом бренди в руках. И размышлял. На душе лежала тяжесть, да и думы веселыми назвать было нельзя. Ему не нравилось происходящее, а будущее и вовсе представлялось в черном цвете.

Эта цыганка опасна. Слишком опасна, чтобы рисковать, соблазняя ее. Мудрый человек знает, когда вовремя остановиться и отойти от искушения. Он намеревался держаться от нее как можно дальше, но, не успев увидеть, бросился в погоню. Не думая. Не колеблясь.

Его неудержимо тянуло к ней. А что он пережил, когда она упала…

Он сделал предложение Франческе Роулингс. Завтра он отправится в Роулингс-Холл и выслушает ее согласие. Он отдаст распоряжения относительно скорейшей женитьбы на идеальном, послушном, хорошо воспитанном ничтожестве.

А потом уедет.

Пальцы графа судорожно сжали бокал. Он одним глотком опрокинул в себя содержимое и поднялся.

Больше он не увидит цыганку.

Никогда.