"Летняя буря" - читать интересную книгу автора (Голдрик Эмма)

Глава 4

Фил Этмор вернулся домой около четырех часов дня. Он немного волновался. Жить в одном доме с Чарли было все равно что кататься на «русских горках». Если после прошлой беспокойной ночи Чарли захотела бы что-нибудь отмочить, она позвонила бы либо ему, либо в полицию. Но, съехав с понтонного моста. Фил увидел, что оба дома мирно красуются на холме и никакой патрульной машины поблизости нет. Поэтому, уже насвистывая, он подъехал к дому, остановился и вышел из «порше». Музыкальные способности Фила полностью соответствовали характеристике, которую дала ему Чарли.

А она сказала Бет Сатерленд следующее:

– Ему слон на ухо наступил. Может, у него вообще нет слуха?

– Понятия не имею, – ответила экономка. – Я ведь знаю его всего несколько дней. А разве это важно? Вы ведь, милочка, знаете его лучше.

– Конечно. – Чарли опустила край шторы и отвернулась от окна гостиной. Но ведь мы, женщины, никогда до конца не знаем мужчин, правда?

– Думаю, так оно и есть. Но услышать такое от молодой новобрачной?! Вы меня удивляете.

Чарли поняла, что надо открыть хоть часть правды.

– Вообще-то мы с Филом еще не поженились. Мы только помолвлены.

– Теперь ясно. Мистер Этмор торопился найти компаньонку и просто не успел как следует объяснить, а тут еще несчастный случай с вами.

– Вот именно.

Миссис Сатерленд была слишком простодушна, чтобы уловить сарказм в словах Чарли. И как раз вошел Фил со словами:

– Как вы тут поживаете?

Сэм, проснувшись от его голоса и стука входной двери, понесся к нему. Бет Сатерленд с многозначительной улыбкой удалилась на кухню, а Чарли как бы случайно вышла в переднюю. Она могла показаться обворожительной и спокойной, но только издали. Лишь дурак не узрел бы на ее лице тихую ярость.

– Мистер Этмор!.. – начала Чарли. Фил на коленях чесал Сэму шею; услышав ее, он тут же поднялся и, прежде чем она успела продолжить, устремился к ней. «Как спрут», – промелькнуло в голове у Чарли.

– Не смейте...

Но Фил прижал ее к груди, нагнулся, и губы их слились.

Вокруг Чарли все закружилось, словно она летела на ракете, а ее пронзали красные, желтые и синие стрелы. Решительности как не бывало, зато появилось странное ощущение в груди. Дождь искр слепил глаза, а в ушах звучала увертюра «1812 год» [7] в исполнении симфонического оркестра, музыка сопровождалась пушечной канонадой.

– Не смейте – что? – с невинным видом спросил Фил, отпуская ее. Чарли только моргала. Лицо его было совсем близко, и, пристально глядя, он изучал впечатление, произведенное его поцелуем.

– Не делайте этого. Никогда больше не делайте! – Чарли овладела собой. – Я хочу знать, почему...

– Нам лучше выйти, – Фил крепко взял ее за левый локоть. – Миссис Бет, мы немного прогуляемся. Позовите нас, когда обед будет готов.

– Но я... – Чарли не находила слов, пытаясь справиться со своими чувствами.

– На прогулку, – шепнул ей на ухо Фил и захлопнул дверь. Они очутились на лужайке перед домом. Сэм не отставал ни на шаг.

– Нужно посадить цветы, – между прочим заметил Фил, уводя ее подальше от дома, – и овощи тоже. У меня раньше был огород.

– Желаю удачи, – раздраженно оборвала Чарли и, выдернув у него руку, поправила волосы, одернула блузку.

– О'кей, мы достаточно удалились. Чем вы недовольны?

– Вы, вы.., бессовестный мошенник. – Она приняла воинственную позу, подбоченилась, лицо ее покраснело, стало почти такого же цвета, что и волосы.

Фил вытянул вперед руки, защищаясь.

– Сознаюсь во всем. Скажите только, в чем я виноват?

– Вы отвратительный... – Чарли топнула ногой, и Сэм отскочил в сторону.

– Согласен.

От напряжения Чарли дрожала мелкой дрожью.

– Черт вас возьми! Кто раздел меня прошлой ночью?

– Признаюсь, я, – Фил расплылся в улыбке. – Вы так метались в постели, что я был просто обязан переодеть вас в ночную рубашку. Но в темноте я ничего не разглядел.

– Вы – аморальная личность. Вам больше нечего сказать?

– Напротив, я жалею, что света было мало и я ничего не увидел. Уверен, это было бы восхитительное зрелище.

– Ахх!

– Осторожно, не поперхнитесь! «Успокойся, – приказала себе Чарли. – Он просто дразнит тебя. Будь хладнокровной, равнодушной, высокомерной». Это ей удалось, и ровным, ледяным тоном она спросила:

– А почему миссис Сатерленд считает, что мы женаты?

– Вот тут-то и есть главная загвоздка, – Фил покачал головой. Удрученно вздохнув. – Когда я впервые с ней разговаривал, стало ясно, что эта дама старой закалки и не отнесется благосклонно к неженатой парочке, живущей под одной крышей. Вы ведь знаете таких! Моя секретарша – двоюродная сестра миссис Сатерленд – предупредила меня, что Бет жуткая сплетница.

– И вы ей сказали, что мы женаты, только чтобы избежать неприятностей?

– Не совсем так, Чарли. Это был экспромт – я спасал вашу репутацию. Вы ведь знаменитость, и я не хотел скандала...

– Хорошо, хорошо. Нечего оправдываться. Вы сделали это исключительно в моих интересах. Я вам верю. Хотя мало кто мог бы поверить в такое, но это неважно.

– Нет, все было именно так, честное бойскаутское. И не смотрите на меня так подозрительно.

– Вам не повезло. Я только что объяснила Бет, что произошло недоразумение и мы не женаты, а только помолвлены.

– И она не уволилась и не сказала какую-нибудь гадость?

– Ни слова. Только улыбнулась с понимающим видом. Как долго мы будем еще играть в эти игры?

– Всего три или четыре недели, пока вы не сможете управляться самостоятельно.

– Поскорее бы! И запомните: это вам не эксперимент и не ночная интрижка. Все только условно. Попробуйте дотроньтесь до меня, мистер Этмор, и я вас просто изувечу!

– Я не собираюсь навязываться, – явно соврал Фил. – Но для правдоподобия придется называть друг друга «моя дорогая» и «мой дорогой» и время от времени целоваться. Для посторонних, конечно.

– Но не очень страстно, – уточнила Чарли, – как пожилая пара. Я не собираюсь изображать юную влюбленную в медовый месяц.

На такой компромисс Фил и не рассчитывал, поэтому тут же поцеловал ее, хотя и не очень страстно. Как раз в этот момент миссис Сатерленд позвонила, приглашая обедать. Решив рискнуть. Фил обнял Чарли, она сжалась, но яростной вспышки не последовало. Он притянул ее к себе посильней, и они спокойно вернулись в дом.

– Как приятно смотреть на молодых влюбленных в начале их совместной жизни. – Бет Сатерленд улыбнулась и стала подавать обед. – Вы давно помолвлены?

– Совсем недавно, – ответил Фил.

– А кажется, целую вечность, – подхватила Чарли.

Во дворе раздался автомобильный гудок.

– Это за мной приехала внучка, – пояснила Бет. – Чарли, посуду не мойте, я приду рано утром и все уберу. Кстати, что вам завтра приготовить на обед?

– Окорок, – не задумываясь ответила Чарли и, тут же получив от Фила нежный поцелуй и щипок в мягкое место, вскрикнула.

– Мы не едим окорока, – объяснил Фил, стараясь говорить громко, чтоб заглушить брюзжанье Чарли. – Можно приготовить рыбу. Пикшу, например.

Чарли незаметно потерла место, за которое ее ущипнули, и отомстила, заявив с довольной усмешкой:

– Мы не едим окорока, так как у моего жениха.., аллергия.

– Ой, я и не знала. – Бет металась по кухне, ища сумку и шляпку.

– У меня аллергия не только на окорок, – серьезно продолжил Фил, – но также и на некоторые породы животных и людей, которые слишком много о себе понимают.

Экономка странно на них взглянула, нахлобучила шляпу и выбежала из дома.

– Нельзя же столько врать, – сделала выговор Чарли.

– А вы лучше ешьте, пока не остыло, – услышала она в ответ.

Обед был съеден в ледяном молчании. Три недели они прожили словно в военном лагере. Потом Чарли съездила в больницу, где ей заменили прежнюю гипсовую повязку на более легкую, которая позволяла шевелить пальцами.

– Словно десять фунтов свалилось, – сказала Чарли врачу.

– Прекрасно, мисс Макеннали, все заживает как надо, только будьте осторожны. Я выпишу кодеин – более сильные средства вам уже не нужны. Приходите через неделю.

Не успела Чарли и рта открыть, как медсестра выпроводила ее в коридор и пригласила следующего больного. Что ж, оно, может, и лучше, ибо тот единственный вопрос, который она хотела задать, звучал примерно так: «Где можно достать стакан ядовитого зелья?» Филип Этмор досадил ей окончательно!

Поглядывая на часы, она медленно ехала обратно на остров. Сэм, как обычно, спал на заднем сиденье. Собака на его месте выла бы, рычала и лаяла, если бы ее оставили одну в машине, а Сэму даже в голову не приходило хотя бы вылезти в открытое окно.

У Бет Сатерленд сегодня были свободные полдня, и Чарли захотелось побродить одной По пляжу и обдумать свое положение. Она остановилась подальше от домов и похлопала Сэма по квадратному рыльцу. Свинья тут же проснулась и неловко вслед за Чарли вылезла из машины на песок. Чарли глубоко вздохнула. Юго-восточный ветер обещал теплую погоду. Она скинула туфли, одной рукой развязала ленту, придерживающую волосы, и медленно пошла по склону вниз к пляжу.

Просто блаженство – ощущать под ногами мягкий песок, серебристый на солнце. Чарли подошла к полосе прилива – волны приятно холодили ступни, и жизнь показалась ей не такой уж плохой.

– К ноге, Сэм, – скомандовала Чарли. Свинья подошла к ее правой ноге и гордо зашагала рядом, высоко подняв голову, словно гарцующая лошадка.

Если бы не отсутствие музыки, жизнь была бы вполне сносной, подумала Чарли. Вообще-то она, пожалуй, находила удовольствие в ежевечерних перепалках с этим напыщенным мистером Этмором. Все-таки он настоящий мужчина! Она покраснела и бросила взгляд на Сэма, который понимающе хрюкнул и прижался к ней.

– К ноге, – снова скомандовала Чарли, но Сэм убежал и нырнул в набегающую волну, чтобы охладиться.

У свиней, незаменимых для разного рода медицинских экспериментов, есть один существенный недостаток – они лишены потовых желез и поэтому за неимением лучшего вынуждены барахтаться даже в грязных лужах. Сэм, конечно, предпочитал для купания чистую воду, к соленой же относился плохо, но, когда ничего другого не оставалось, он устремлялся в море. Пловец он был превосходный, а сейчас плескался и визжал с единственной целью – привлечь к себе внимание.

– Я мечтаю, – прокричала ему Чарли, – не приставай ко мне!

С десяти лет она перестала заниматься балетом, а теперь, стоя на прохладном, плотном песке, вдруг захотела станцевать. Пируэт, один, другой, вращение, юбка развевается вокруг ног, затем еще прыжок и неловкое приземление прямо в воду. Чарли отчаянно старалась не замочить повязку на правой руке и, держа ее над головой, как флаг, выбралась на берег ползком, ориентируясь на пятачок Сэма. Волны окатывали ее, и Чарли смеялась от души, как не смеялась уже много лет, по крайней мере с тех пор, как попала в руки строгого маэстро Остраки, который, словно надсмотрщик, следил, чтобы, кроме скрипичных соло, в ее жизни не было никаких развлечений. Сэм стоял у самой воды и, глядя на Чарли, меланхолично тряс головой. Маленькая свинка очень любила купаться, но люди не очень понимали эту ее слабость. Проверив, не намокла ли повязка, Чарли с облегчением вздохнула – все было в порядке. Во время ее последнего визита врач прочел ей чуть ли не часовую лекцию о необходимости держать повязку сухой.

– У человечества еще осталась надежда на лучшее, – высокопарно заявила Чарли.

Сэм отошел от воды с таким видом, будто сомневался в этом. Смеясь, Чарли, уже на берегу, стряхнула с себя воду, словно лохматая собачонка, и одной рукой отжала волосы.

Вдалеке, примерно в ста ярдах, виднелся старый деревянный пирс.

– Пойдем, Сэм, – позвала она и пустилась бегом к новому приключению.

Расшатанный причал длиной футов в двадцать качался на волнах, а в конце его была привязана такая же развалюха – лодка-плоскодонка. Чарли осторожно прошла по пирсу и посмотрела вниз – до лодки было футов шесть, к ней спускалась деревянная лестница, но, держась только одной рукой, до нее было не добраться.

– Не пойдем, – объявила она Сэму, который осторожно подошел, встал рядом и, осмотрев лодку со всех сторон, неодобрительно, как бы предупреждая, завизжал. – Вижу, Сэм, – заверила его Чарли и нагнулась, Чтобы получше разглядеть лодку. Сэм же решил, что надо продемонстрировать никудышность этой посудины: хрюкнув, он двинулся между Чарли и краем пирса, но потерял равновесие и сорвался в море. Чарли, зная, как хорошо он плавает, помахала ему рукой. Вынырнув, Сэм улегся на край лодки, из днища которой тотчас с бульканьем стала подниматься вода и уже через минуту наполовину залила лодку. Несколько раз хрюкнув, Сэм посмотрел на Чарли, затем соскользнул с борта и поплыл к берегу. Развалюха лодка задрала кверху нос, вода стала стекать в море. По дрожащему от ветхости пирсу Чарли побежала к берегу, там на песке ее поджидал Сэм.

– О'кей, о'кей, я все поняла, – сказала Чарли, – хотя многие не поняли бы. Давай, Сэм, вернемся домой другим путем!

Ее чудные волосы ореолом развевались вокруг головы, на душе было легко и радостно.

– Мне хорошо, тебе хорошо, ему хорошо! – кричала Чарли. И, забыв о тех глупостях, которые Фил наговорил ей за завтраком, бежала впереди Сэма, напевая «Янки Дудл».

Норманс-Айленд так невелик, что обежать его по кругу было недолго, но Чарли устала и запыхалась. Они с Сэмом подбежали к дому сзади, и она остановилась у каменной ограды перевести дух. Появление Чарли нарушило покой семейства зябликов, обитавших на низкорослой старой яблоне, – они взвились в небо, недовольно чирикая. Сэм тоже остановился. «Это нечестно, – подумала Чарли, – он такой толстый, а почти не задохнулся, не то что я».

Но тут Сэма что-то отвлекло, ведь он был не только партнером по играм, но и сторожем, и увидел то, чего Чарли не заметила. Он встал в стойку пойнтера и, поглядывая на Чарли, ожидал команды, потом вдруг хрюкнул и понесся за угол дома. Толстый, коротконогий, старый Сэм летел с опущенной головой, словно им выстрелили из ружья. Должно быть, где-то в свинячьих генах сохранилась память о воинственных вепрях – его диких предках. Оскалив острые зубы, он яростно визжал.

– Сэм! – Чарли тщетно попыталась остановить его, но он исчез за углом дома, и тотчас оттуда послышались душераздирающие женские крики. – О Боже! Чарли с опаской прошла по заднему двору.

Хлопнула дверь, по звуку она поняла, что это кухонная раздвижная, через которую можно было пройти в переднюю, но не в дом. Снова послышались крики. Когда Чарли добралась до места событий, то увидела Сэма, который бдительно охранял раздвижную дверь, уткнувшись в нее рыльцем, а в тупике между этой дверью и запертой дверью в комнаты стояли две женщины.

– Сэм!

Свинья не двинулась с места.

– Черт возьми, Сэм!

При этих магических словах свинья улеглась на живот, не сводя с двери угрожающего взгляда. Запыхавшаяся Чарли обошла Сэма, крики прекратились.

– Вы можете выйти, – позвала Чарли. Первой появилась высокая, худая дама уже за пятьдесят, одетая в нарядное бледно-голубое платье из дорогого шелка. Модная шляпка от солнца прикрывала тщательно уложенные, выкрашенные в белокурый цвет волосы. Когда она раздвигала кухонную дверь, руки у нее дрожали. Вторая была помоложе, лет тридцати с небольшим, яркая блондинка, тоже одетая весьма элегантно, в кружевную блузку и легкие белые брюки, обутая в туфли на высоких каблуках.

– Что это? – требовательным тоном спросила та, что постарше, обходя стороной Сэма. Свинья не сводила с нее глаз. Молодая особа пока не осмеливалась выйти и осталась в маленькой прихожей, придерживая рукой раздвижную дверь, в любой момент готовая захлопнуть ее в случае опасности.

– Это Сэм, – объяснила Чарли, словно назвать это имя было достаточно.

– Я не спрашиваю, кто, я спрашиваю, что это, – высокомерно бросила первая дама. Голову она держала как аристократка, оделяющая хлебом толпу крестьян. Голос ее слегка дрожал, но тем не менее был командирским.

Сэм перевернулся на спину, требуя награды. Весь его вид говорил: я свое дело сделал, теперь очередь за вами.

– Молодец, – Чарли опустилась на колени и в знак благодарности почесала толстый живот. Свинья почти мурлыкала. – Это Сэм, – повторила Чарли, маленькая, домашняя свинка. Мы здесь живем. А кто вы?

– Здесь живет мой сын, – тоном матриарха заявила дама, а та, что помоложе, просто онемела от изумления.

– Да, он тоже тут живет, – Чарли покраснела. – Он будет с минуты на минуту.

Лучше бы ему появиться сейчас, ей не справиться с создавшимся положением. Значит, его мамочка пожаловала! Прекрасно, пусть сам и объясняется.

– А вот и он.

«Порше», как обычно, на большой скорости въехал на подъездную дорогу, на секунду замер и медленно пополз в гору. «Пусть выкручивается сам», – со смехом подумала Чарли.

Фил Этмор выскочил из машины, словно веселый, но тощий Санта-Клаус. Чарли шагнула было ему навстречу, но пустила вперед себя Сэма. Фил нагнулся, в знак приветствия лаская своего любимца, а когда подошла Чарли, обнял ее свободной рукой.

– Привет, дорогая, – отрывисто бросил он, – сегодня был ужасный день, – и, нагнув к ней голову, прошептал на ухо:

– Что здесь, черт возьми, происходит?

– Откуда я знаю! Они как с неба свалились. Белокурая заявляет, что она ваша мать, а у другой вообще язык отнялся. Ваша мама требует объяснить, почему вы, я и Сэм живем в одном доме, а я не знаю, что сказать. Это уже по вашей части.

– Малыш, – проворчал Фил, еще раз ласково потрепав Сэма за ушами. – А от вас большая помощь.

– Как всегда. Я с вами навечно и буду вас поддерживать даже перед вашей матерью, любовь моя. Она ведь на самом деле ваша мать?

Фил прижал Чарли к себе и повел ее к дому.

– Просто подавайте нужные реплики, – тихо сказал он и с таким видом, словно только что заметил вновь прибывших, заулыбался. Подыгрывая ему, Чарли тоже улыбалась, как влюбленная телка. Прошло много лет с тех пор, как ее сердце покорил мужчина. Кажется, его звали Генри Лоуэл? А ей тогда было девять лет. – Мама! – Фил отпустил Чарли и с распростертыми объятиями подошел к матери. – Мама!

Прекрасный образчик монолога, подумала Чарли. Даже худшие рок-песни состоят более чем из двух слов. Или из трех? Мать с сыном крепко обнялись. Скорей бы они прекратили это занятие, сердито подумала Чарли и оборвала себя: уж не ревнует ли она Фила к его собственной матери? Господи, до чего можно дойти!

Семейство Этмор кончило обниматься, и мать потянула Фила за руку к молодой особе.

– Ты помнишь, Филип, маленькую Эмилию Этватер?

– Маленькую Эмилию Этватер? – Либо Фил был прирожденным актером, либо он действительно не мог вспомнить.

Тогда малютка Эмилия пояснила:

– Эмилию Фрейтас. После его похорон я вернула себе девичью фамилию.

– А-а, Эмилия Фрейтас! – Фил протянул ей обе руки, но девушка проявила больший пыл – она кинулась ему в объятия и повисла у Фила на шее. С минуту он стоял неподвижно, как статуя, потом обнял ее за талию.

– Ты только посмотри, Сэм, – тихонько сказала Чарли свинье, тыкавшейся носом в ее босые ступни. Она вспомнила, что оставила туфли в машине, и пошла к джипу.

– Не убегай, Чарли! – крикнул Фил ей вслед.

– Я только заберу туфли.

Лучше уйти, чем стоять и задыхаться от негодования, глядя на эту дурочку Эмилию. А может, это я дурочка? Может, надо вернуться и завопить: «Кончай обнимать моего мужчину!» Впрочем, с какой стати? Ведь Фил никогда не говорил о нас «мы». И эти несколько недель ему было нелегко со мной. Но почему я плачу?

Она долго искала туфли на заднем сиденье машины, еще дольше надевала их, за это время слезы высохли, а румянец на щеках можно было приписать порывам ветра.

– Пойдем, Сэм, – сказала Чарли, – встретим опасность лицом к лицу.

Когда Чарли с Сэмом пришли на кухню, вся компания сидела за массивным круглым столом.

– А, вот и вы наконец, – весело проговорил Фил, вставая им навстречу.

Сейчас последуют объяснения, подумала Чарли, и, бьюсь об заклад, этот тип постарается выкрутиться.

– Я и забыл, что у Бет сегодня выходной. Я как раз говорил маме, что такая экономка – чистое золото.

На это нечего было ответить, Чарли выжидательно посмотрела на него, а Фил, стоя спиной к гостям, скорчил гримасу.

– У нас ведь есть что-нибудь на обед?

Помогай, старушка Чарли, мрачно подумала она.

– Кажется, есть.

Он тщетно пытался придумать еще какую-нибудь тему для разговора и вдруг повернулся к матери, словно его внезапно осенило:

– Да, мама, ты ведь еще незнакома с Чарли?

– Уже познакомилась, – холодно ответила миссис Этмор, – когда ее свинья испугала нас до полусмерти. Кто же...

– Это моя свинья, – прервал ее Фил и подпустил шпильку:

– Сэм со мной уже тринадцать лет, с тех самых пор, как вы с Эмилией одновременно исчезли из моей жизни.

– Нам надо поговорить, Фил, – Эмилия едва не плакала, – потом, когда мы сможем остаться наедине. – В ее голосе звучали отчаяние и мольба.

Он пожал плечами и повернулся к матери:

– Чарли – всемирно известная скрипачка, мама. Ее полное имя Шарлотта Макеннали. Она выступала с сольными концертами в Лондоне, Берлине и Париже и на Баварском фестивале...

– И в Вене, – прервала Фила мать. – Я слышала ее в Государственном оперном театре два года назад, на Рождество, кажется. С венским хором мальчиков и Немецким симфоническим оркестром. Правильно?

– Да, – согласилась Чарли, – хотя, может, это было и три года назад. Я не помню.

– Уверена, это было два года назад, – сказала миссис Этмор.

Вот я и вошла в избранное общество, подумала Чарли. Ледник превратился в теплое средиземноморское побережье. Но тема была исчерпана, и в комнате воцарилось молчание.

– Бет оставила холодное мясо и запеканку с овощами, – вспомнила Чарли, и Фил посмотрел на нее с благодарностью.

– Вы поранили руку, – заметила миссис Этмор, словно только что увидела повязку. – Что-то сломали?

– Палец на смычковой руке, – объяснила Чарли, – я не в состоянии играть и ничего не могу делать. Но Фил обо мне заботится. Подогреть запеканку, уж во всяком случае, я смогу. Ее слова не нашли отклика, никто и не думал предложить ей свою помощь. А Эмилия даже заявила:

– Мне нужно принять душ. Здесь на острове очень пыльно, а я сама не своя, пока не помоюсь. Фил, принеси, пожалуйста, из машины наши вещи и покажи мне мою комнату.

– Я тоже хочу принять душ, – присоединилась к ней миссис Этмор, – а потом прилечь отдохнуть.

– Но у нас только одна ванная, – заметила Чарли.

– Одна? Но это просто дико!

– Надо стойко переносить превратности судьбы, Эмилия. Удовольствие видеть Филипа все искупает.

– Ну конечно, – Эмилия вспомнила о своей роли и виновато взглянула на Фила.

– Вы можете расположиться в двух комнатах наверху, – предложила Чарли.

Обе дамы согласно кивнули и поднялись на второй этаж.

Фил нагнулся к Сэму и стал чесать ему за ухом.

– Черт, а он похудел.

– Ему это было совершенно необходимо, – ответила Чарли. – Я возила его к ветеринару. Сэм весил семьдесят два фунта, и ветеринар сказал, что он мало двигается, что ему нужно сбросить фунтов двадцать или он отправится на скотобойню. Поэтому я посадила его на строгую диету. И не вздумайте вмешиваться!

– Двадцать фунтов? Господи, да вы его убьете!

– Интересно узнать, что вы еще придумаете.

– Пока я не произнес ни слова не правды, – запротестовал Фил.

– С тех пор как появилась ваша матушка – да, но мне интересно, как долго вы продержитесь. Если бы я была игроком, поставила бы десять долларов, что это не продлится и сорока восьми часов. Согласны?

Фил холодно взглянул на нее и ничего не ответил.

А Чарли продолжала язвить:

– Держу пари – искушение велико. Сочините что-нибудь подходящее, пока будете таскать чемоданы наверх.

– Чемоданы?

– Именно. У вашей матушки их четыре, а у вашей подружки на три больше. Взялся за гуж, не говори, что не дюж!

– Вы вредная и черствая особа, Чарли Макеннали.

– Прикусите язык, мистер Этмор!

– Я лучше прикушу ваш, мисс Макелени, – проворчал Фил и направился к двери. Сэм следовал за ним по пятам.

– Макеннали, – крикнула Чарли вслед, – вы что, совсем глухой, если даже фамилию девушки не в состоянии запомнить!

Обернувшись в дверях, он ухмыльнулся:

– Но ведь девушек так много, – и едва успел пригнуть голову, так как в него, словно диск, полетела небьющаяся тарелка.

Обед был простой, но Чарли устала – ни одна из дам и не подумала предложить ей помощь. Когда Фил уже выходил из кухни, направляясь к себе в кабинет, Чарли пожаловалась.

– Но ведь мама немолода, от нее нельзя ждать помощи, – сказал Фил.

– А другая чародейка? – вызывающе спросила Чарли.

– Эмилия? Боюсь, у нее нет времени. Именно поэтому я и иду в кабинет – у нее накопилась масса серьезных проблем, и я согласился принять ее через, – он отогнул рукав и посмотрел на золотые часы, – десять минут.

– Вижу, какие у вас проблемы, – огрызнулась Чарли.

– Давайте без ссор, мы ведь заключили перемирие, насколько я помню.

– Да, заключили, – Чарли говорила тихо, но далеко не миролюбиво, – до тех пор, пока я не вылечу руку. Или я не так поняла?

– Нет-нет, вовсе нет.

Снова этот наигранно озабоченный тон, словно он хотел сказать: «Вот он я ваш благодетель!» Пошел он к черту, подумала Чарли. Как только у меня снимут гипс, я.., не знаю, что я сделаю, но сделаю обязательно!

– Не дрожите, – приказал Фил, – вы все провалите, если будете бояться.

– Я не боюсь, мистер Этмор. – Чарли отчетливо и холодно чеканила слова. Я злюсь.

Может, и мне записаться к вам на прием для обсуждения моих серьезных проблем?

– Да, конечно, – сказал он, убегая. Сбежал, подумала Чарли. Трус первостатейный. Только я решу про себя, что он большой, сильный и умный, как он оказывается тряпкой!

Сэм подошел к ней и облизал носок туфли. Любвеобильный старичок!

– Я могу взять тебя с собой, Сэм, когда убегу из этой обители порока, пообещала Чарли, но Сэм просто хотел выйти. Она открыла дверь, и он прямехонько направился к собственному бассейну. Осторожно понюхал воду, плюхнулся и стал плавать взад-вперед.

Чарли ему позавидовала и, вернувшись на кухню, стала накрывать на стол.

– Мы будем есть на кухне? – Это в модном платье появилась миссис Этмор. Мне кажется, это не лучший вариант.

– Возможно, – Чарли была тверда, – но здесь рядом плита, а я не могу носить тарелки. Может быть, вы это сделаете?

На лице гостьи отразилось изумление, губы ее дрогнули, она повернулась и вышла в гостиную. Моя репутация упала на десять пунктов, подумала Чарли, расставляя приборы. Интересно, она сбежала потому, что не хотела помочь, или чтобы не мешать? А может, она никогда раньше не накрывала на стол? Занятно.

– Это надо обдумать, – сказала Чарли вслух, старательно раскладывая куски холодного мяса на плоском блюде.

– Уверен, что надо. – Посреди кухни стоял Фил Этмор. – Нужна помощь?

– Да, – Чарли с облегчением вздохнула. – Во-первых, не стойте посредине. Во-вторых, выньте запеканку из духовки – я не могу это сделать одной рукой. И в-третьих, впустите Сэма, но проследите, чтобы он отряхнулся на веранде, а не на кухне.

– Вы меня не поняли. – Фил улыбнулся уголком губ – ему очень шла эта улыбка. – Я имел в виду ваши проблемы, а не обед. Это дело женское.

Чарли резко обернулась, забыв, что в левой руке у нее кастрюля с длинной ручкой. Фил по-прежнему улыбался, но отошел на пару шагов и пообещал:

– Я впущу Сэма.

– Вам никто не говорил, что вы жуткий, отвратительный тип? – процедила Чарли сквозь зубы.

– Только вы. Моя секретарша, Клодия Сильвия, считает меня замечательным парнем.

– Делайте, что я говорю, – тихо сказала Чарли. – Выньте запеканку из духовки и поставьте на середину стола, или я всажу нож вам в живот! Понятно?

Снова эта его дьявольская улыбка.

– Теперь понял. Только не покидай меня, любовь моя. Я медленно соображаю.

Чарли стремительно обернулась и хотела достойно ответить на «любовь моя», но тут в кухне с нескрываемым любопытством на лицах появились Эмилия и миссис Этмор. Поэтому Чарли воздержалась от комментария, но про себя решила, что беседа Фила с Эмилией не слишком затянулась. Хорошо это или плохо? Он либо не захотел ее слушать, либо решил все же ублажать эту особу. Снова загадка. Тут от собственных проблем не уснуть, так что лучше не думать о других.

– Садись сюда, мама. – Как почтительный сын Фил предложил лучшее место матери, а затем усадил Эмилию.

Подавив в себе ярость, Чарли сняла крышку с запеканки.

– Будем обедать по-домашнему, – объявила она, – каждый обслуживает себя.

Сэм устроился около стула Чарли. Сообразительная хрюшка быстро поняла, что, хотя Фил и бросает ей много разных кусочков, с тарелки Чарли перепадают кусочки повкуснее.

Чарли подошла к своему стулу, но никто не помог ей сесть – еще один удар по самолюбию. Я припомню все обиды до одной, пообещала она себе, выдвигая стул.

– Ой, едва не забыл! – воскликнул Фил. Дамы удивленно посмотрели на него, а он открыл холодильник и вынул бутылку шампанского «Дон Периньон». – Я хочу сделать некое объявление и сказать тост. Уверен, что вы и обрадуетесь и удивитесь.

Весьма умело, что говорило о богатой практике, он откупорил бутылку и разлил шампанское по бокалам.

– Что еще? – вполголоса пробурчала Чарли.

– Не беспокойтесь, – прошептал Фил и, обойдя стол, встал около нее. – Я все продумал, все будут довольны и удивлены.

Чарли замолчала – ее, как любую женщину, тоже разбирало любопытство. Фил убедился, что бокалы полны у всех. Потом нагнулся и плеснул немного в миску Сэма:

– Нельзя обойти никого из членов семьи, правда?

На него посмотрели как на придурковатого.

– Объявление очень простое, – Фил улыбался во весь рот. – Я решил жениться и обеспечить империю Этморов наследником.

– Прекрасно, – миссис Этмор подняла бокал.

– Это замечательно, – последовал пронзительный возглас Эмилии.

– Поэтому я предлагаю тост за очаровательную леди, которая согласилась выйти за меня замуж, – Фил поднял бокал, – за Шарлотту Розу Макеннали, мою невесту!

Чарли шлепнулась на стул, расплескав шампанское, и уставилась на Фила, ожидая, что его немедленно поразит гром небесный, но божественного правосудия не свершилось. Желая прийти в себя, Чарли залпом выпила шампанское и протянула бокал, чтобы налили еще. Пока она расправлялась со вторым бокалом, Фил осторожно придвинулся к ней и уселся рядом.

– Любящей паре полагается обменяться поцелуем, – заявил он, забрал из ее дрожащей руки бокал и отставил его в сторону.

– Вы – отчаянная голова, – пробурчала Чарли ему в ухо, а он притянул ее к себе, обнял и прошептал:

– Все объясню завтра.

– Если доживете. – Но прежде чем Чарли успела сказать еще что-нибудь в том же роде, он поцеловал ее. Это был его фирменный поцелуй из разряда «Пусть малышка смутится», от которого в глазах вспыхивал ослепительный фейерверк, а по телу разливалась горячая дрожь. Любая девушка не возражала бы, если б такой поцелуй длился вечность, но он кончился. Чарли в оцепенении посмотрела на дам и перевела дух. Что ж, наполовину Фил оказался прав: если он и не обрадовал сидящих за столом, то точно удивил всех!