ГеродотТалия (История, Книга 3)

Геродот

История

Книга III

ТАЛИЯ

1. На этого-то Амасиса и пошел войной Камбис, сын Кира, и вместе с ним шли все покоренные им народности, в том числе ионяне и эолийцы. Причина похода была вот какая. Камбис отправил вестника в Египет просить дочь Амасиса [себе в жены]. А просил Камбис по совету одного египтянина, который дал этот совет из ненависти к Амасису, за то, что царь его одного из всех египетских врачей, разлучив с женой и детьми, передал персам, когда Кир послал к Амасису просить самого лучшего глазного врача в Египте1. Так вот, ненавидя царя за это, египтянин и дал Камбису совет: просить [в жены] дочь Амасиса2, для того чтобы египетский царь либо огорчился, отдав дочь, либо отказом раздражил Камбиса. Амасис же ненавидел могущественных персов и вместе с тем опасался их: он не знал, как поступить, - отдать ли дочь или отказать. Ведь царь был вполне уверен, что Камбис берет ее не законной супругой, а в наложницы. Так вот, обдумывая свое положение, Амасис нашел такой выход. Была у Априя, прежнего царя, дочь, весьма видная и красивая девушка. Она одна из всей его семьи осталась в живых. Звали ее Нитетис. Эту-ту девушку Амасис велел нарядить в роскошные, украшенные золотом одежды и отослать в Персию вместо своей дочери. Через некоторое время Камбис обратился к ней с приветствием, как к дочери Амасиса, а девушка ответила ему: "Царь! Ты не знаешь, что Амасис обманул тебя. Он нарядил меня в эти роскошные одежды и прислал к тебе как свою родную дочь. А я на самом деле дочь Априя, его прежнего господина, на которого он вместе с египтянами восстал и затем умертвил". Эти-то слова и эта причина побудили сына Кира Камбиса, страшно разгневавшегося, к войне против Египта. Так, по крайней мере, гласит персидское предание.

2. Напротив, египтяне считают Камбиса египтянином, именно сыном этой дочери Априя. Ведь, по их словам, Кир, а вовсе не Камбис послал к Амасису сватать его дочь. Но это неверно. Египтянам было, во-первых, прекрасно известно (ведь никто так хорошо не знает персидских обычаев и законов, как египтяне), что у персов не в обычае ставить царем незаконного сына, если есть законный наследник, а во-вторых, что Камбис был сыном Кассанданы, дочери Фарнаспа Ахеменида, а вовсе не египтянки. Египтяне искажают историческую истину, выдавая себя за родственников Кирова дома. Так в действительности обстоит дело.

3. Есть, впрочем, еще и другое сказание (по-моему, правда, оно невероятное). Одна персидская женщина пришла будто бы как-то на женскую половину [дворца] Кира. Увидев стоящих рядом с Кассанданой ее красивых статных детей, она принялась громко хвалить и любоваться ими. А Кассандана, супруга Кира, сказала на это: "Хотя я и родила Киру таких детей, но он меня презирает, а вот эту женщину, сосватанную из Египта, носит на руках". Так она сказала с досады на Нитетис. А ее старший сын, Камбис, при этом заметил: "Мать! Когда я возмужаю, я переверну весь Египет вверх дном". Так сказал Камбис, будучи еще десятилетним ребенком, и женщины дивились [его словам]. И вот, помня об этом, Камбис, когда возмужал и вступил на престол, пошел войной на Египет.

4. А в этом походе случилось вот какое происшествие. Был у Амасиса в числе наемников один галикарнассец, по имени Фанес, человек умный и храбрый воин. Этот Фанес поссорился с Амасисом и бежал из Египта на корабле, чтобы предложить свои услуги Камбису. Но так как Фанес имел большой авторитет среди наемников и был посвящен во все дела в Египте, то Амасис послал поспешно погоню, чтобы захватить его. А послал царь в погоню на триере самого верного своего евнуха. Тот захватил Фанеса в Ликии, а, захватив, не смог, однако, доставить в Египет, так как Фанес его перехитрил. Он напоил своих стражей допьяна и бежал в Персию3. А Камбис в это время как раз собирался в поход на Египет и не знал, как пройти безводную пустыню. Тогда явился Фанес, сообщил Камбису о положении дел у Амасиса и указал путь через пустыню. А именно, он посоветовал Камбису послать к царю арабов с просьбой обеспечить безопасный проход через его землю.

5. Только этим путем открыт доступ в Египет. Ведь от Финикии до области города Кадитиса простирается земля так называемых палестинских сирийцев4. А от Кадитиса (города, который, по-моему, едва ли меньше Сард) до города Ианиса приморские торговые порты принадлежат аравийскому царству. От Ианиса же опять идет земля сирийцев до озера Сербониды, вдоль которого к морю тянется гора Касий. А от озера Сербониды, где, по преданию, погребен Тифон, - от этого озера начинается уже Египет. Земля же между городом Ианисом, горой Касием и озером Сербонидой - длинная полоса на три дня пути - совершенно безводная пустыня.

6. Теперь я хочу рассказать о том, что удается заметить лишь немногим, побывавшим в Египте. Из всей Эллады да, кроме того, еще из Финикии в Египет привозят дважды в год вино в глиняных сосудах и все-таки, можно сказать, там не увидишь ни одного порожнего сосуда. Куда же, спрашивается, они деваются? Я отвечу на это. Каждый староста общины обязан собирать все [порожние] глиняные сосуды в своем городе и отправлять в Мемфис. Из Мемфиса же, наполнив водой, их переправляют в ту безводную Сирийскую пустыню. Таким образом, всю глиняную винную посуду, ввозимую в Египет, там опоражнивают и затем, в дополнение к прежней, отправляют в Сирию5.

7. Теперь и персы после завоевания Египта также снабжают водой этот путь в Египет вышеуказанным способом. Однако в то время там еще не было заготовлено воды. Узнав об этом от галикарнасского наемника, Камбис послал вестников к царю арабов6 просить о безопасном проходе. Царь арабов согласился, и они заключили между собой союз.

8. Арабы считают такие договоры о дружбе особенно священными. Заключают же они договоры вот как. Когда двое желают заключить договор о дружбе, то третий становится между ними и острым камнем делает надрез на ладони у большого пальца каждого участника договора. Затем, оторвав от их плащей по кусочку ткани, смачивает кровью и намазывает ею семь камней, лежащих между будущими союзниками. При этом он призывает Диониса и Уранию. После этого обряда заключивший договор представляет чужеземца или родича (если договор заключен с ним) своим друзьям и те также свято соблюдают договор. Из богов арабы почитают одного Диониса и Уранию и утверждают, что носят стрижку такого же фасона, как у самого Диониса. Стригут же они голову в кружок, подстригая также волосы и на висках7. На своем языке Диониса они зовут Оротальт, а Уранию - Алилат.

9. Итак, царь арабов, заключив договор с вестником Камбиса, придумал вот что. Он велел наполнить водой мехи из верблюжьей кожи и навьючить на всех своих верблюдов. Затем он выступил с этим караваном в пустыню и там стал ожидать войско Камбиса. Так, по крайней мере, гласит более достоверное предание. Но все же не следует умалчивать и о менее достоверном предании, раз оно существует. Есть в Аравии большая река по имени Корис, впадающая в так называемое Красное море8. Так вот, из этой-то реки, по преданию, царь арабов провел воду в пустыню (с помощью рукава, сшитого из сыромятных бычьих и других шкур). А в пустыне царь велел выкопать большой водоем для приема и сохранения воды. От реки же до этой пустыни двенадцать дней пути. Три таких рукава, как говорят, царь провел в три разных места.

10. В так называемом Пелусийском устье Нила разбил свой стан9 Псамменит, сын Амасиса, ожидая Камбиса. Самого же Амасиса Камбис во время египетского похода уже не застал в живых. Амасис скончался после 44-летнего царствования. За это время ему не пришлось испытать никакой особенно тяжкой беды. По кончине царя тело его было набальзамировано и погребено в усыпальнице святилища, которое он сам воздвиг10. А при Псаммените, сыне Амасиса, явилось египтянам великое знамение, именно выпал дождь в египетских Фивах, чего, по словам самих фиванцев, не бывало ни раньше, ни после вплоть до нашего времени. Ведь в Верхнем Египте вообще не бывает дождей, да и тогда в Фивах выпали лишь какие-то капли.

11. Персы же прошли через безводную пустыню и расположились станом вблизи египтян, чтобы сразиться с ними. Тогда египетские наемники - эллины и карийцы - в гневе на Фанеса за то, что тот привел вражеское войско в Египет, придумали отомстить ему вот как. Были у Фанеса сыновья, оставленные отцом в Египте. Этих-то сыновей наемники привели в стан, поставили между двумя войсками чашу для смешения вина и затем на виду у отца закололи их над чашей одного за другим. Покончив с ними, наемники влили в чашу вина с водой, а затем жадно выпили кровь и ринулись в бой. После жаркой битвы, когда с обеих сторон пало много воинов, египтяне обратились в бегство.

12. Удивительную вещь мне пришлось увидеть там, на месте битвы (на это обратили мое внимание местные жители). Кости воинов, павших в этой битве, были свалены в отдельные кучи. На одной стороне лежали кости персов, как они были погребены, а на другой - египтян. Черепа персов оказались такими хрупкими, что их можно было пробить ударом камешка. Напротив, египетские черепа были столь крепкими, что едва разбивались от ударов большими камнями. Причина этого, как мне объяснили, и я легко этому поверил, в том, что египтяне с самого раннего детства стригут себе волосы на голове, так что череп под действием солнца становится твердым. В этом также причина, почему египтяне не лысеют. Действительно, нигде не встретишь так мало лысых, как в Египте. Вот почему у них такие крепкие черепа. У персов, напротив, черепа хрупкие, и вот почему. Персы с юности носят на голове войлочные тиары и этим изнеживают свою голову. Таковы эти черепа. Такие, как здесь, черепа я видел в Папремисе, где лежали тела персов, павших во главе со своим вождем Ахеменом, сыном Дария, в борьбе против ливийца Инара.

13. Египтяне же, потерпев поражение в той битве, обратились в беспорядочное бегство. Их оттеснили в Мемфис, и Камбис отправил туда к ним вверх по реке на митиленском корабле персидского вестника с предложением сдаться. А египтяне, завидев подходивший к Мемфису корабль, толпою бросились из города, потопили корабль, людей порубили в куски и тела их потащили в город. Затем [персы] осадили город, и египтяне после долгой осады вынуждены были, наконец, сдаться. Соседние же с Египтом ливийцы в страхе, как бы их не постигла участь Египта, без сопротивления покорились персам, сами наложили на себя подать и послали царю дары. Так же поступили киренцы и баркейцы, устрашившись, подобно ливийцам. Камбис милостиво принял дары ливийцев, дарами же киренцев остался недоволен, как я думаю, потому что они были ничтожны (ведь киренцы послали царю всего 500 мин серебра). Царь взял деньги и собственноручно разделил своему войску.

14. На десятый день после взятия города Мемфиса Камбис велел посадить в предместье на позор египетского царя Псамменита, который был царем всего шесть месяцев. А, посадив его вместе с другими знатными египтянами, Камбис стал подвергать мужество и стойкость царя вот каким позорным испытаниям. Камбис велел царевну, дочь Псамменита, одеть в одежду рабыни, и послал ее за водой, а вместе с ней и других девушек, дочерей знатнейших египтян, в таком же одеянии, как царевна. Когда девушки с воплями и плачем проходили мимо своих отцов, те также подняли вопли и рыдания, глядя на поругание дочерей. Только Псамменит, завидев издали девушек, и, узнав [среди них свою дочь], потупил очи долу. Когда девушки с водой прошли, Камбис послал затем [на казнь] сына Псамменита и 2000 его сверстников с петлей на шее и заткнутым удилами ртом11. Их вели на казнь в отмщение за митиленцев, погибших с кораблем в Мемфисе. Такой приговор вынесли царские судьи: за каждого человека казнить десять знатнейших египтян12. Когда Псамменит увидел, как они проходили мимо, и понял, что сына ведут на казнь, он также потупил очи, тогда как другие египтяне, сидевшие около него, плакали и сетовали [на свою горькую участь]. После того как миновали и эти, подошел, случайно проходя мимо Псамменита, сына Амасиса, и сидевших у ворот египтян, один из его застольных друзей, человек уже весьма преклонного возраста. Он лишился всего своего добра и теперь, как нищий, просил подаяния у воинов. А Псамменит, завидев друга, громко зарыдал, назвал его по имени и стал бить себя по голове. Около Псамменита, конечно, стояли стражи, которые доносили Камбису о каждом его шаге. Камбис удивился поступку Псамменита и послал вестника спросить вот что: "Псамменит! Владыка Камбис спрашивает: почему при виде твоей опозоренной дочери и сына на смертном пути ты не рыдал и не оплакивал их, а этому нищему, который, оказывается, даже не родственник тебе, воздал честь [этими знаками скорби]". Так спрашивал вестник, а Псамменит отвечал такими словами: "Сын Кира! Несчастья моего дома слишком велики, чтобы их оплакивать. Несчастье же друга, который ныне, на пороге старости, из роскоши и богатства впал в нищету, достойно слез". Когда вестник передал Камбису эти слова, они показались царю справедливыми. При этом, по рассказам египтян, Крез, сопровождавший Камбиса в египетском походе, заплакал; заплакали также и персы из царской свиты. Даже сам Камбис был тронут и тотчас же приказал помиловать царского сына, а самого Псамменита привести к нему с того места [у ворот] в предместье, где тот сидел.

15. Сына Псамменита посланные [Камбисом], правда, уже не застали в живых: он был казнен первым. Самому же Псаммениту они приказали встать и повели к Камбису. При дворе Камбиса Псамменит и остался жить и в дальнейшем не терпел никаких обид. Если бы он сумел воздержаться от козней, то получил бы в управление Египет. Ведь у персов обычно царские дети в почете. Если даже какой-нибудь царь и поднимает восстание против них, то все же сыну его возвращают престол. Подобных случаев можно привести много. Так они, например, поступили с Фанниром, сыном ливийца Инара, которому возвратили престол его отца, и с Павсирисом, сыном Амиртея, хотя никто не причинил персам зла больше Инара и Амиртея13. Теперь же Псамменит, "зло замышляя", получил достойное возмездие: он был уличен в подстрекательстве египтян к мятежу. Услышав об этом, Камбис приказал Псаммениту выпить бычьей крови, отчего египетский царь тотчас же скончался. Таков был конец Псамменита.

16. Камбис же прибыл из Мемфиса в город Саис ради того, чтобы совершить там деяние, которое он и действительно совершил. Именно, вступив во дворец Амасиса, он повелел выбросить из усыпальницы тело царя. А когда это было исполнено, Камбис велел бичевать тело, вырвать волосы, исколоть, словом, всячески осквернить. Когда, наконец, исполнители царского приказа измучились, а набальзамированное тело, несмотря на их усилия, все-таки не распадалось, Камбис приказал предать мумию огню14. Это было нечестивое, безбожное повеление. Ведь персы считают огонь божеством. Сжигание же трупов вовсе не в обычае у обоих этих народов. У персов потому, что они по приведенной выше причине считают преступным предавать какому-нибудь богу человеческое тело. Египтяне же признают огонь живой тварью, которая пожирает все, что ни попало, чтобы потом, насытившись, умереть вместе со своей жертвой. Поэтому отдавать покойника на съедение зверям противно египетскому обычаю. По этой-то причине египтяне и бальзамируют покойника, чтобы он не был съеден в земле червями. Таким образом, повеление Камбиса противоречило обычаям обоих этих народов. Египтяне, конечно, рассказывают, что сожжен был не Амасис, а какой-то другой египтянин одинакового с ним роста [и телосложения]. Оскверняя мумию [этого человека], персы думали, что оскверняют Амасиса. Амасис же перед своей кончиной, как говорят, узнал от оракула, какая участь постигнет его тело. Во избежание этого царь велел после смерти похоронить этого человека, тело которого теперь было подвергнуто бичеванию, перед дверью своей усыпальницы. Свое же собственное тело приказал сыну положить в самом отдаленном ее углу. Впрочем, по-моему, вся эта история с распоряжением Амасиса о своей усыпальнице и об этом человеке совершенно неправдоподобна и выдумана египтянами, чтобы приукрасить дело.

17. После этого Камбис задумал три похода: на карфагенян, на аммониев15 и на долговечных эфиопов, живущих на Южном море в Ливии16. Замышляя [эти походы], царь решил снарядить свой флот против карфагенян, а против аммониев послать часть сухопутного войска. К эфиопам же он хотел отправить сначала соглядатаев, чтобы узнать, действительно ли у них есть так называемая трапеза солнца, и, кроме того, под предлогом поднесения даров их царю все разведать.

18. Вот что такое, по рассказам, эта "трапеза солнца". Перед городскими воротами находится лужайка, полная вареного мяса разного рода животных. Каждую ночь начальники горожан кладут сюда куски мяса, стараясь делать это незаметно, а днем всякий желающий приходит есть это мясо. Народ же, конечно, верит, что мясо это каждый раз порождает земля. Такова, как передают, эта трапеза солнца.

19. Камбис же, решив послать [к эфиопам] соглядатаев, велел вызвать из города Элефантины несколько ихтиофагов, знающих эфиопский язык. Когда они были еще в пути, царь приказал своим кораблям плыть на Карфаген. Финикияне, однако, отказались подчиниться царскому приказу. Они объявили, что связаны страшными клятвами и выступить в поход на своих потомков для них великое нечестие. А без финикиян корабли остальных [подвластных царю городов] не могли тягаться с карфагенянами. Так-то карфагеняне избежали персидского ига. Ведь Камбис не пожелал силой заставить финикиян [выступить в поход], потому что они добровольно подчинились персам и вся морская мощь персидской державы зависела от финикиян [и держалась] на них. И жители Кипра также добровольно подчинились персам и участвовали в египетском походе.

20. Когда ихтиофаги из Элефантины прибыли к Камбису, царь отправил их в Эфиопию, объяснил им поручение и передал дары эфиопскому царю: пурпурное одеяние, золотое ожерелье, золотые браслеты, алебастровый сосуд с миррой и кувшин финикийского вина17. А об этих эфиопах, к которым Камбис отправил послов, рассказывают, что они самые рослые и красивые люди на свете. И обычаи у них совершенно иные, чем у всех остальных народов. Например, обычай избирать царя: они, как говорят, выбирают самого рослого и сильного из граждан и ставят его царем.

21. Так вот, когда ихтиофаги прибыли к этим людям, они поднесли их царю дары с такими словами: "Царь персов Камбис желает быть твоим другом и союзником, а нас послал для переговоров. И вот он подносит тебе эти дары, которыми он и сам больше всего любит наслаждаться". А царь эфиопов понял, что они пришли как соглядатаи, и ответил вот что: "Не потому послал вас ко мне персидский царь с дарами, что высоко ценит мою дружбу, и не говорит он правды. Вы ведь пришли в мое царство соглядатаями, и он вовсе не праведный человек. Будь он праведным человеком, не жаждал бы он чужой земли и не порабощал бы народов, которые не причинили ему никакого вреда. Поэтому передайте ему вот этот лук и скажите: царь эфиопов советует персидскому царю вот что: если персы так же легко сумеют натянуть столь большой лук, как я его натягиваю, то пусть они идут войной с несметной силой на долговечных эфиопов. Если же нет, пусть персидский царь возблагодарит богов, что они не внушили сынам Эфиопии присоединить к своей земле еще и чужую".

22. Так он сказал и, ослабив [тетиву] лука, передал ее посланцам. Потом, взяв пурпурное одеяние, царь спросил: "Что это такое и как это сделано?". Ихтиофаги правдиво рассказали ему, что такое пурпур и как его окрашивают, на что царь заметил: "Обманчивые люди, обманчивы и их одежды". Далее царь спросил о золотом ожерелье и браслетах. Когда ихтиофаги показали, как их носят, царь возразил со смехом (он принял эти украшения за оковы), что у эфиопов оковы крепче этих. Затем царь спросил о мирре, и когда посланцы рассказали об изготовлении этого благовония и о том, как им умащаться, то он заметил то же, что и об одеянии. Наконец, он дошел до вина и осведомился, как его приготовляют, причем очень обрадовался этому напитку. Потом эфиоп спросил, чем же питается персидский царь и до какого предельного возраста могут дожить персы. Те отвечали, что пища царя - хлеб, и объяснили, что такое пшеница. 80 лет, добавили они,- наибольшая продолжительность жизни смертного. На это эфиопский царь ответил, что вовсе не удивлен кратковременностью жизни персов, так как они питаются навозом. Но даже и этого срока они бы не могли прожить, если бы не подкреплялись вот этим напитком (при этом царь указал ихтиофагам на вино); вино ведь - это единственное, в чем персы превосходят их.

23. Ихтиофаги же в свою очередь задали царю вопрос о продолжительности жизни и о жизненном укладе у эфиопов. Царь отвечал, что большинство эфиопов достигает 120-летнего возраста, а некоторые живут даже еще дольше. Их пища это вареное мясо и молоко. Соглядатаи дивились такому долголетию, и тогда царь провел их к источнику, от омовения в котором кожа их стала блестящей, словно это был источник елея. От источника струился аромат, как от фиалок. Вода этого источника, по рассказам соглядатаев, так легка, что никакой предмет не может плавать на ней - ни дерево, ни даже еще более легкое вещество, чем дерево, но все идет ко дну. Если эта вода действительно такая, как говорят, то, быть может, долголетие эфиопов как раз и зависит от того, что они пьют ее. От источника царь повел ихтиофагов затем в темницу. Все заключенные там были закованы в золотые цепи. Ведь у этих эфиопов медь - самый редкий и наиболее ценный металл. Посетив темницу, ихтиофаги осмотрели потом и так называемую трапезу солнца.

24. Напоследок соглядатаи посетили также гробницы эфиопов, которые, говорят, делаются из прозрачного камня вот каким образом. Сначала тело покойника высушивают по египетскому способу или как-нибудь иначе. Затем его покрывают гипсом и со всех сторон разрисовывают красками, так что мумия по возможности правильно передает черты умершего. Наконец, мумию помещают в полый столб из прозрачного камня (камень этот у них добывают в большом количестве, и он легко поддается обработке). Находящаяся внутри столба мумия ясно видна, но не распространяет дурного запаха и вообще не производит отталкивающего впечатления. При этом [раскрашенная] мумия выглядит совершенно похожей на покойника. Целый год родные покойника держат этот столб в доме18, предлагают ему долю при каждом угощении и приносят жертвы. Затем столб с мумией увозят и ставят за городом.

25. Осмотрев все это, соглядатаи возвратились [в Египет]. Когда они принесли эту весть Камбису, царь так разгневался, что немедленно выступил в поход на эфиопов, даже не позаботившись о съестных припасах для войска и не подумав, что ему предстоит идти на край света. Словно в неистовом безумии от вести, принесенной ихтиофагами, собрался царь в поход, а сопровождавшим его эллинам приказал оставаться в Египте. Все же остальное войско он взял с собой. Когда Камбис прибыл в Фивы, то разделил свое войско: 50000 воинов должны были покорить и продать в рабство аммониев и сжечь прорицалище Зевса. Сам же царь с остальным войском двинулся на эфиопов. Не успело, однако, войско пройти пятой части пути, как уже истощились взятые с собой съестные припасы. Вьючные животные были также забиты и съедены. Если бы Камбис, заметив это, одумался и повернул назад, то, несмотря на свою первую ошибку, он все-таки поступил бы как благоразумный человек. Однако царь, ни о чем не рассуждая, шел все вперед и вперед. Пока воины находили еще съедобную траву и коренья, они питались ими. Когда же пришли в песчаную пустыню, то некоторые воины совершили страшное дело: каждого десятого они по жребию убивали и съедали. Когда Камбис узнал об этом, то в страхе, что воины съедят друг друга, прекратил поход и велел повернуть назад. В Фивы царь прибыл, потеряв большую часть своего войска. А из Фив он спустился вниз по реке в Мемфис и отправил эллинов на кораблях домой.

26. Так кончился поход на эфиопов. Часть же войска, посланная против аммониев, выступила из Фив с проводниками. До города Оасиса19, населенного будто бы самосцами из филы Эсхрионии, войско без сомнения дошло. Город этот находится в семи днях пути от Фив по песчаной пустыне, а называется эта местность в переводе на эллинский язык Островом Блаженных. Так вот, до этой-то местности, говорят, дошло персидское войско, а что с ним случилось потом, этого никто не знает, кроме, пожалуй, самих аммониев и еще тех, кто слышал их рассказы. До Аммона, во всяком случае, они не дошли и назад не вернулись. Сами же аммонии рассказывают об этом вот что. Из Оасиса персы пошли на них через песчаную пустыню. Приблизительно на полпути между Оасисом и Аммоном как раз во время завтрака поднялась страшная [песчаная] буря с юга и погребла войско под кучами песка. Так погибли персы. Таков рассказ аммониев об участи персидского войска.

27. Когда Камбис снова прибыл в Мемфис, "явился" египтянам Апис, которого эллины называют Эпафом. При его "явлении" египтяне тотчас облачились в праздничные одежды и радостно пировали. Видя это, Камбис заподозрил, что египтяне устроили праздник и так веселятся именно по случаю его неудачного похода и приказал городским властям Мемфиса явиться к нему. Когда же они предстали пред его царские очи, Камбис спросил, почему при его первом пребывании в Мемфисе египтяне так не радовались, как ныне, когда он потерял большую часть своего войска. А те отвечали, что им явился бог, обычно являющийся только по истечении долгого времени. При явлении этого бога по всему Египту справляют радостные празднества. Услышав такой ответ, Камбис назвал их лжецами и за ложь велел предать казни.

28. Казнив их, Камбис приказал затем призвать пред свои очи жрецов. Жрецы дали такой же ответ. Царь сказал тогда, что сам убедится, действительно ли бог явился им в виде домашней скотины. Так он сказал и повелел жрецам привести Аписа. Те пошли и привели Аписа. Этот Апис, или Эпаф, должен происходить от коровы, которая после отела уже никогда не сможет иметь другого теленка. По словам египтян, на эту корову с неба нисходит луч света и от него-то она рождает Аписа. А теленок этот, называемый Аписом, имеет вот какие признаки: он черный, на лбу у него белый четырехугольник, на спине изображение орла, на хвосте двойные волосы, а под языком - изображение жука.

29. Когда жрецы привели Аписа, Камбис как безумный выхватил кинжал и, желая ударить животное в брюхо, рассек ему только бедро. Тут он рассмеялся и сказал жрецам: "Жалкие вы людишки! Разве это боги с кровью и плотью и уязвимые железом? Такого бога египтяне, конечно, вполне достойны. Но вам-то уж не придется больше безнаказанно издеваться надо мной!". С этими словами он приказал палачам бичевать жрецов и хватать и убивать всякого египтянина, справляющего праздник. Так-то кончилось это празднество у египтян. Жрецов бичевали, Апис же, пораженный в бедро, умер, лежа в храме. После его кончины от раны жрецы тайно, чтобы Камбис не узнал об этом, предали Аписа погребению20.

30. Камбис же, по рассказам египтян, из-за этого кощунства тотчас был поражен безумием (хотя, впрочем, и прежде был не совсем в своем уме). Первый безумный поступок он совершил против своего брата Смердиса, рожденного от одного с ним отца и матери. Царь отослал Смердиса из Египта в Персию из зависти (потому что тот, единственный из персов, мог почти на два пальца натягивать тетиву принесенного ихтиофагами лука эфиопского царя). Так вот, после отъезда Смердиса в Персию Камбис увидел во сне, что прибыл к нему вестник из Персии с вестью, будто Смердис восседает на царском престоле, а голова его касается неба. Тогда Камбис в страхе, что брат умертвит его, и сам станет царем, послал в Персию Прексаспа, самого преданного ему человека, убить Смердиса. А тот отправился в Сусы и убил Смердиса. Одни говорят - заманив его на охоту, а другие - будто привел к Красному морю и там утопил21.

31. Это было, как говорят, первое злодеяние Камбиса. Затем он умертвил свою сестру. Она сопровождала царя в Египет, и Камбис жил с ней, хотя она была его родной сестрой по отцу и по матери. А взял он ее в супруги вот как. Прежде ведь у персов вовсе не было обычая вступать в брак с сестрами. Камбис воспылал страстью к одной из своих сестер и задумал взять ее в жены хотя бы вопреки обычаю22. Для этого царь созвал царских судей, и спросил, нет ли закона, разрешающего по желанию вступать в брак с сестрами. А царские судьи - это знатные персы - выбирались [на эту должность] пожизненно или пока их не уличат в каком-либо беззаконии. Они судят тяжбы между персами, толкуют законы и обычаи предков и разбирают все сложные дела. Так вот, судьи отвечали на вопрос Камбиса, сообразуясь с законом и соблюдая собственную безопасность: нет такого закона, разрешающего брак с сестрой, но есть, конечно, другой закон, который позволяет царю делать все, что ему угодно. Таким образом, судьи не нарушили закона из страха перед Камбисом, но, чтобы самим не погибнуть, оберегая [отеческий] закон, они нашли другой, более благоприятный для его желания жениться на сестре23. Так Камбис вступил в брак с любимой сестрой, но все же немного спустя, он взял в жены и вторую сестру. Младшую же из этих сестер, которая сопровождала его в Египет, он убил.

32. О ее смерти, так же как и об убиении Смердиса, есть два разных сказания. Эллины рассказывают, что Камбис велел стравить львенка со щенком. Супруга его также смотрела на эту борьбу. Когда щенок стал ослабевать, то другой щенок, его брат, сорвался с цепи и бросился на помощь и таким образом они вдвоем одолели львенка. Камбис с удовольствием смотрел на борьбу, а супруга рядом с ним проливала слезы. Заметив это, царь спросил, почему она плачет. А та отвечала, что плачет, видя, как щенок пришел на помощь брату: она вспомнила при этом о Смердисе, зная, что за него никто не отомстит. За эти-то слова, говорят эллины, Камбис и велел умертвить ее. Египтяне же передают, будто царица, сидя с царем за столом, взяла кочан салата, ощипала его и спросила супруга, какой салат красивее, ощипанный или пышный [с листьями]. А когда царь отвечал, что с листьями красивее, царица сказала: "Ты поступил с домом Кира, как я с этим салатом, - ты сделал его пустым". Тогда Камбис, распалившись гневом, бросился на нее. А та была беременной, родила преждевременно и скончалась24.

33. Такие неистовства творил Камбис со своими родными - [неясно] из-за Аписа ли или по какой-либо другой причине, так как ведь много бедствий поражает людей. Впрочем, говорят, Камбис от рождения страдал тяжким недугом, который у иных слывет под названием "священного"25. Поэтому вполне естественно, что при тяжком телесном недуге он страдал и душевно.

34. А вот какие дела творил Камбис в своем безумии против других персов. Как-то раз царь, говорят, сказал Прексаспу, который был у него в великой чести и докладывал ему дела (сын его был виночерпием у Камбиса, а это также великая честь), говорят, Камбис сказал Прексаспу: "Прексасп! Кем меня считают персы? Что они говорят обо мне?". А тот отвечал: ""Владыка! Они воздают тебе великую хвалу во всем, только говорят, что ты слишком пристрастился к вину". Это он сказал о суждении персов. А Камбис с гневом воскликнул: "Стало быть, персы считают меня пьяницей и безумцем? Поэтому то, что они говорили прежде, ложь". Действительно, Камбис как-то раз прежде спросил своих персидских советников (среди них был и Крез), каким он, Камбис, представляется им в сравнении с его отцом, Киром. А те отвечали, что он гораздо более велик, чем Кир, так как владеет всей державой Кира и к тому же Египтом и господствует на море. Так говорили персы, а бывший тут Крез не согласился с ними и возразил Камбису: "Сын Кира! Я думаю, ты не можешь сравниться с Киром: ведь у тебя нет сына, какого оставил он". Камбис с удовольствием выслушал эти слова и похвалил Креза.

35. Так вот, вспомнив теперь об этом, Камбис с раздражением сказал Прексаспу: "Смотри, говорят ли персы правду или сами лишились рассудка! Если я попаду стрелой в самое сердце твоего сына, который стоит там перед дверьми, то ясно, что речь персов - вздор. Если же я промахнусь, то, значит, персы говорят правду и я не в своем уме". С этими словами царь натянул свой лук и пустил стрелу в мальчика. И когда тот упал, то приказал рассечь его тело и осмотреть рану. Стрелу нашли в сердце, и Камбис со смехом и радостью обратился к отцу мальчика: "Прексасп! Тебе ясно теперь, что я не безумец, а вот персы - не в своем уме. Скажи-ка мне, видал ли ты на свете еще такого прекрасного стрелка, как я?". Прексасп же, видя, что перед ним безумец, и в страхе за свою участь, сказал: "Владыка! Я думаю, что даже сам бог не может так хорошо стрелять, как ты!"26. Вот что Камбис тогда совершил. А в другой раз он велел без всякой веской причины схватить двенадцать знатнейших персов и с головой закопать живыми в землю.

36. Из-за таких злодейств Крез, лидийский царь, решил обратиться к Камбису со словами увещания: "Царь! Не подчиняйся всецело юношескому пылу, но сдерживайся и властвуй над собою. Благоразумие - благотворно, а предусмотрительность - свойство мудреца. А ты убиваешь людей - своих же сограждан, хватая их без всякой веской причины, и умерщвляешь даже детей. Если и далее будешь так поступать, то берегись, как бы персы не восстали против тебя. Отец твой Кир строго наказал мне наставлять тебя и давать советы, какие я признаю полезными". Так советовал Крез из расположения к царю. А Камбис возразил на это такими словами: "И ты еще смеешь давать мне советы! Ты, который так "хорошо" управлял своей страной и дал такой "удачный" совет моему отцу, побудив его перейти реку Аракс и напасть на массагетов, в то время как они сами хотели перейти на нашу землю27. Ты погубил и себя, дурно управляя своей страной, и Кира, который внимал твоим советам. Но не радуйся: я давно уже искал случая добраться до тебя". С этими словами Камбис схватил лук, чтобы застрелить Креза, но тот успел отскочить, и выбежал [из покоя]. Так как Камбис не смог поразить Креза стрелой, то приказал слугам схватить и казнить его. Слуги, однако, зная царский нрав, скрыли Креза. Они надеялись, что Камбис раскается и станет разыскивать Креза и тогда они получат награду за то, что сохранили жизнь лидийскому царю. Если же царь не пожалеет о своем поступке и не спросит о Крезе, тогда они успеют его умертвить. И действительно, спустя немного времени Камбис потребовал к себе Креза, а слуги, узнав об этом, объявили ему, что лидийский царь еще жив. Тогда Камбис сказал, что очень рад этому, но тех, кто его спас, он все же не оставит без наказания и казнит. Так царь и сделал.

37. Много еще подобных преступных деяний в неистовстве совершил Камбис против персов и союзников. Во время своего пребывания в Мемфисе он велел открыть древние гробницы царей и осматривал мумии покойников. Так он вступил и в святилище Гефеста28 и насмеялся над кумиром бога. Этот кумир Гефеста очень похож на изображения Патеков, которые находятся на носах финикийских триер. Для тех, кто не видал этих изображений, я добавлю в пояснение, что они имеют вид карлика. Вступил Камбис также и в святилище Кабиров, куда не дозволено входить никому, кроме жреца. Кумиры этих богов после поругания он приказал сжечь. Эти кумиры похожи на изображение Гефеста. Они, как говорят, - сыновья Гефеста.

38. Итак, мне совершенно ясно, что Камбис был великий безумец. Иначе ведь он не стал бы издеваться над чужеземными святынями и обычаями. Если бы предоставить всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и нравы, то каждый народ, внимательно рассмотрев их, выбрал бы свои собственные. Так, каждый народ убежден, что его собственные обычаи и образ жизни некоторым образом наилучшие. Поэтому как может здравомыслящий человек издеваться над подобными вещами! А что люди действительно такого мнения о своем образе жизни и обычаях, в этом можно убедиться на многих примерах. Вот один из них. Царь Дарий во время своего правления велел призвать эллинов, бывших при нем, и спросил, за какую цену согласны они съесть своих покойных родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев29, которые едят тела покойных родителей, и спросил их через толмача, за какую цену они согласятся сжечь на костре своих покойных родителей. А те громко вскричали и просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и, мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что обычай - царь всего.

39. Пока Камбис был занят войной в Египте, лакедемоняне выступили в поход на Самос против Поликрата, сына Эака, который стал владыкой острова, подняв народное восстание. Сначала Поликрат разделил город на три части и правил вместе с братьями Пантагнотом и Силосонтом. Затем одного из братьев он убил, а младшего - Силосонта изгнал. С тех пор Поликрат стал владыкой всего Самоса. Он заключил договор о дружбе с Амасисом, царем Египта, послал ему дары и получил ответные подарки. Вскоре за тем могущество Поликрата возросло и слава о нем разнеслась по Ионии и по всей Элладе30. Ведь во всех походах ему неизменно сопутствовало счастье. У него был флот в 100 50-весельных кораблей и войско из 1000 стрелков. И с этой военной силой Поликрат разорял без разбора земли друзей и врагов. Ведь лучше, говорил он, заслужить благодарность друга, возвратив ему захваченные земли, чем вообще ничего не отнимать у него. Так-то Поликрату удалось захватить много островов и много городов на материке. Между прочим, он одержал победу над лесбосцами в морской битве, когда они со всем своим флотом пришли на помощь Милету. Тиран заставил пленников в оковах выкопать ров вокруг стен на Самосе.

40. До Амасиса также дошли как-то слухи о великом преуспевании Поликрата, и это очень встревожило царя. Когда же Поликрат стал еще гораздо больше преуспевать, Амасис написал такое послание тирану и отправил на Самос: "Амасис Поликрату говорит так: "Приятно узнать, что друг наш и гостеприимец счастлив. Но все же твои великие успехи не радуют меня, так как я знаю, сколь ревниво [к человеческому счастью] божество. Поэтому я желал бы, чтобы и у меня самого и моих друзей одно удавалось, а другое нет, чтобы лучше на своем веку мне попеременно сопутствовали успехи и неудачи, чем быть счастливым всегда. Ведь мне не приходилось слышать еще ни об одном человеке, кому бы все удавалось, а, в конце концов, он не кончил бы плохо. Поэтому послушайся моего совета теперь и ради своего счастья поступи так: обдумай, что тебе дороже всего на свете и потеря чего может больше всего огорчить тебя. Эту-то вещь ты закинь так, чтобы она больше не попалась никому в руки. И если и тогда успехи у тебя не будут сменяться неудачами, то и впредь применяй то же средство по моему совету"".

41. Поликрат прочел послание и понял, что совет Амасиса хорош. Он стал размышлять, потеря какой драгоценности больше всего огородит его. А, обдумывая, Поликрат вспомнил вот что. Был у него смарагдовый перстень с печатью, в золотой оправе, который он носил [на пальце], - изделие самосца Феодора, сына Телекла. Этот-то перстень Поликрат и решил забросить и поступил так. Посадив людей на 50-весельный корабль, он сам поднялся на борт и приказал затем выйти в море. Когда корабль отошел далеко от острова, Поликрат снял перстень и на глазах у всех своих спутников бросил в море. После этого он отплыл назад и опечаленный потерей возвратился во дворец.

42. А спустя пять или шесть дней после этого случилось вот что. Какой-то рыбак поймал большую красивую рыбу и решил, что это достойный подарок Поликрату. Рыбак принес рыбу к воротам дворца и сказал, что желает предстать перед Поликратовы очи. Когда желание рыбака было исполнено, он подал Поликрату рыбу со словами: "Царь! Поймав эту рыбу, я не захотел нести ее на рынок, хотя и живу от трудов рук своих. Я решил, что она достойна тебя и твоего царства. Поэтому я приношу ее тебе в дар". А Поликрат обрадовался таким словам и отвечал: "Ты поступил прекрасно. Я благодарю тебя вдвойне: за речь и за подарок. Приглашаю тебя на обед". Рыбак, польщенный, отправился домой, а слуги выпотрошили рыбу и нашли в ее брюхе тот Поликратов перстень. Увидев перстень, они тотчас же с радостью понесли его Поликрату. Отдавая перстень, слуги рассказали, как он нашелся. А Поликрат понял [тогда], что это божественное знамение и написал послание [Амасису] обо всем, что он сделал, и что из этого вышло. А, написав послание, он велел отправить его в Египет.

43. Амасис же, прочтя послание Поликрата, убедился, что ни один человек не может уберечь другого от предреченной ему участи и что Поликрат не кончит добром, так как он преуспевает во всем и даже находит то, что сам забросил. Так вот, Амасис послал на Самос вестника объявить, что разрывает свой союз и дружбу с Поликратом. А поступил так Амасис ради того, чтобы не пришлось ему сокрушаться о Поликрате" как о своем друге, когда того постигнет страшное бедствие.

44. Итак, против этого-то баловня счастья Поликрата и выступили в поход лакедемоняне. Их призвали на помощь самосцы [изгнанники], основавшие впоследствии Кидонию на острове Крите. Поликрат же послал вестника к Камбису, сыну Кира, который в то время снаряжал войско в египетский поход, прося его отправить послов на Самос и требовать у него, Поликрата, войска на помощь. Камбис же, услышав это, охотно послал на Самос с просьбой прислать ему военные корабли в Египет. Тогда Поликрат отобрал граждан, которых особенно подозревал в мятежных замыслах, и послал их на 40 триерах31 [в Египет], а Камбису предложил не отпускать их назад на Самос.

45. Одни говорят, что эти отправленные Поликратом самосцы вовсе не прибыли в Египет, но, доплыв до острова Карпафа, держали совет и решили не плыть дальше. По другим же сведениям, они приплыли в Египет, но бежали оттуда, хотя их и стерегли. Во всяком случае, они возвратились на Самос, и Поликрат встретил их со своими кораблями и дал морской бой. Изгнанники одержали победу и высадились на острове. На суше, однако, они потерпели поражение и тогда отплыли в Лакедемон. Некоторые, впрочем, утверждают, что возвратившиеся из Египта самосцы победили Поликрата, но, по-моему, это неверно. Ведь им вовсе не нужно было бы тогда звать на помощь лакедемонян, если бы они сами могли одолеть Поликрата. К тому же нельзя поверить, чтобы Поликрат, у которого было много иноземных наемников и местных лучников, был побежден кучкой самосских изгнанников. Жен и детей подвластных ему граждан Поликрат запер в корабельных доках и держал их там, чтобы сжечь вместе с доками, если их мужья [и отцы] перейдут на сторону изгнанников.

46. Когда изгнанные Поликратом самосцы прибыли в Спарту, то явились к архонтам и в длинной речи настоятельно просили о помощи. Архонты же дали на этом первом приеме ответ: они забыли начало речи и поэтому не понимают конца ее. После этого, явившись вторично, самосцы ничего не сказали, но принесли с собой только хлебную суму со словами: "Сума просит хлеба". Архонты же отвечали, что самосцы слишком перестарались с сумой. Впрочем, они все же решили помочь самосцам.

47. После этого лакедемоняне снарядили [войско] и выступили в поход на Самос из чувства признательности, как говорят самосцы, так как самосцы прежде послали им корабли на помощь против мессенцев. Напротив, лакедемоняне утверждают, что выступили в поход не ради просьб самосцев о помощи, но, прежде всего, чтобы отомстить за похищение чаши для смешения вина, которую они послали Крезу, и за панцирь, подаренный им египетским царем Амасисом н похищенный самосцами годом раньше чаши. Панцирь был льняной с множеством вытканных изображений, украшенный золотом и хлопчатобумажной бахромой. Самым удивительным в нем было то, что каждая отдельная завязка ткани, как она ни тонка, состояла из 360 нитей и все они видны. Другой такой панцирь Амасис посвятил в святилище Афины в Линде.

48. К этому походу на Самос добровольно присоединились коринфяне. Ведь и против них самосцы совершили преступление за одно поколение до этого похода, около того времени, когда похитили и чашу для смешения вина. Периандр, сын Кипсела, отправил 300 сыновей знатных людей с острова Керкиры в Сарды к Алиатту для оскопления. Когда же коринфяне с этими мальчиками на борту пристали к Самосу, то самосцы, узнав, зачем их везут в Сарды, сначала научили детей искать убежища в святилище Артемиды, а затем не позволили насильно вытащить "умоляющих о защите" из святилища. А когда коринфяне не хотели давать детям пищи, то самосцы устроили праздник, который справляют еще и поныне. Каждый вечер, пока дети оставались в святилище как умоляющие о защите, самосцы водили хороводы и пляски девушек и юношей и во время плясок ввели в обычай приносить лепешки из сесама с медом, чтобы дети керкирян могли уносить их и есть. Это продолжалось до тех пор, пока коринфские стражи не уехали с острова, оставив детей. Затем самосцы отвезли детей назад на Керкиру.

49. Так вот если бы коринфяне после кончины Периандра были в дружбе с керкирянами, то, конечно, по этой причине они не стали бы участвовать в походе на Самос. Однако, с тех пор как коринфяне основали поселение на острове Керкире, они, несмотря на племенное родство, жили в постоянной вражде с керкирянами, Коринфяне же питали злобу к самосцам вот за что: Периандр послал в Сарды для оскопления, выбрав детей самых знатных керкирян, чтобы отомстить жителям острова. Ведь керкиряне первыми совершили против него злодеяние.

50. Когда Периандр убил свою супругу Мелиссу32, то, кроме этой беды, поразила его еще и другая. Было у него от Мелиссы двое сыновей семнадцати и восемнадцати лет. Дед их по матери Прокл, тиран Эпидавра, вызвал юношей к себе и обласкал их (как это и естественно, ведь они были детьми его дочери). При расставании, провожая их, дед сказал: "Знаете ли вы, дети, кто умертвил вашу мать?". Старший юноша вовсе не обратил внимания на эти слова, а младший, по имени Ликофрон, принял их так близко к сердцу, что, возвратившись в Коринф, не здоровался с отцом, как с убийцей матери, не говорил с ним и не отвечал на его вопросы. В конце концов, Периандр распалился на сына страшным гневом и изгнал его из дома.

51. А, изгнав [младшего] сына, Периандр стал расспрашивать старшего, о чем с ними говорил дед. Тот рассказал отцу, как ласково с ними обошелся дед, а о словах Прокла при расставании не упомянул, так как не понял их смысла. Периандр же возразил на это: невозможно, чтобы дед не намекнул им на что-нибудь, и продолжал настойчиво расспрашивать сына. Наконец юноша вспомнил и передал ему слова деда. Периандр же понял смысл и пожелал в полной мере показать сыну строгость. Он послал вестника в дом, где жил изгнанный сын, и запретил [хозяевам] принимать юношу. Теперь, куда бы ни приходил Ликофрон, отовсюду его прогоняли, так как Периандр грозил [карой] людям, приютившим сына, и приказывал изгонять его. Так вот, постоянно гонимый, он, наконец, пришел в дом друзей, которые хотя и со страхом, но все же дали ему приют, как сыну Периандра.

52. В конце концов, Периандр повелел объявить через глашатая: всякий, кто примет [в дом] его сына или будет говорить с ним, должен уплатить священную пеню (определенную сумму денег) в святилище Аполлона. Поэтому-то никто не желал больше говорить с изгнанником или давать ему приют в своем доме. Да и сам Ликофрон уже не пытался больше склонить кого-нибудь к нарушению отцовского приказа, но терпеливо выносил свою участь, скитаясь под портиками Коринфа. На четвертый день [после этого] Периандр увидел сына, немытого и голодного, и сжалился над ним. Подавив свой гнев, тиран подошел к Ликофрону и сказал: "Сын мой! Что тебе милее: твое нынешнее положение или власть и богатства, которые теперь мои, но будут твоими, если ты подчинишься отцовской воле? Ты, сын мой, наследственный владыка "блаженного" Коринфа, избрал, однако, жалкую жизнь нищего, восстав в гневе на того, кто менее всего должен вызывать твой гнев. Если, действительно, случилась у нас беда, из-за чего ты питаешь подозрение, то это также и моя беда: меня она касается ближе всего, потому что я ее виновник. Но теперь, когда ты изведал, насколько лучше возбуждать зависть, чем сожаление, и что такое распалиться гневом на родителей и на владык, то вернись в отчий дом!". А Ликофрон только ответил отцу: отец должен уплатить священную пеню богу [Аполлону] за то, что разговаривал с ним. Тогда Периандр понял, как неисправимо зло и как неодолимо оно в его сыне, и отослал Ликофрона на корабле с глаз своих в Керкиру, которая тогда также была ему подвластна. А, отправив сына, Периандр пошел войной на своего тестя Прокла, главного виновника его несчастий. Он завоевал Эпидавр и самого Прокла захватил в плен живым.

53. Когда со временем, достигнув преклонного возраста, Периандр убедился, что не в силах больше управлять городом, он послал на Керкиру за Ликофроном, чтобы передать ему власть. Ведь своего старшего сына Периандр считал неспособным [к управлению] из-за его слабоумия. Ликофрон, однако, даже не удостоил ответом отцовского посланца. Периандр же, искренне полюбивший юношу, вторично послал за ним свою дочь, сестру юноши, думая, что тот хоть ее-то послушает. А та приехала и сказала: "Брат! Неужели ты предпочитаешь отдать власть в чужие руки и позволишь расхитить отцовское добро, вместо того чтобы возвратиться и самому владеть всем? Вернись домой, перестань терзать себя. [Ложная] гордость - это плохое качество. Не исправляй беду бедою. Многие ведь отдают предпочтение [гуманному] духу закона перед его буквой, но многие также, добиваясь материнской доли [наследства], теряют отцовскую. Царская власть таит в себе опасности; ведь многие жаждут ее, а отец уже дряхлый старик. Не отдавай своего достояния чужим!". Так сестра приводила ему по отцовскому внушению самые веские доводы. А брат отвечал, что не приедет в Коринф, пока знает, что отец жив. Когда она передала такой ответ Ликофрона, Периандр в третий раз послал вестника объявить, что сам готов жить на Керкире, Ликофрон же должен приехать в Коринф и наследовать царскую власть. Сын согласился на это. Тогда Периандр стал готовиться к отплытию на Керкиру, а сын его - в Коринф. Однако керкиряне, услышав об этих замыслах, умертвили юношу, для того чтобы Периандр не приезжал на их остров. За это-то Периандр и хотел отомстить керкирянам.

54. А лакедемоняне высадились на Самосе с сильным войском и осадили город. Они проникли до городской стены и уже взобрались на башню (что стоит в предместье со стороны города). Тогда подошел на помощь Поликрат с сильным отрядом и оттеснил их назад. А с другой башни на вершине горы наемники и большой отряд самосских горожан сделали вылазку. Однако после короткой схватки они были отброшены лакедемонянами и обратились в бегство. Лакедемоняне же преследовали и убивали их.

55. Если бы все лакедемоняне в этот день сражались так же доблестно, как Архий и Ликоп, то Самос был бы взят. Эти два воина, Архий и Ликоп, только вдвоем проникли в город по пятам бегущих самосцев, но пали, когда путь назад был отрезан. С внуком этого Архия, сыном Самия (его также звали Архием), я сам познакомился в Питане, спартанском округе, откуда он был родом. Он говорил о самосцах с большим уважением, чем обо всех прочих чужеземцах. Его отец получил имя Самия, потому что дед нашел на Самосе доблестную смерть. По его словам, он уважает самосцев за то, что те похоронили его деда и воздвигли ему памятник за счет города.

56. Лакедемоняне же после 40-дневной безуспешной осады города Самоса отплыли назад в Пелопоннес. По одному известию (конечно, недостоверному), Поликрат подкупил лакедемонян самосскими деньгами, будто бы приказав выбить монету из позолоченного свинца, а те, получив эти деньги, отплыли домой. Так окончился первый поход в Азию лакедемонских дорийцев.

57. Враждебные Поликрату самосские [изгнанники], покинутые на произвол судьбы лакедемонянами, отплыли оттуда на остров Сифнос. Они ведь нуждались в деньгах, а Сифнос тогда процветал и был самым богатым из всех островов. На острове были золотые и серебряные рудники, такие богатые, что на десятину доходов с них сифнийцы воздвигли в Дельфах одну из самых пышных сокровищниц. Ежегодно граждане [острова] делили доходы между собою. Когда они воздвигли эту сокровищницу, то вопросили оракул, долго ли продлится их благоденствие. Пифия же дала им такой ответ:

Лишь когда белизной пританей засияет сифнийский

И когда белой оградой оденется рынок, тогда-то,

Благоразумный, засады древесной, багряного вестника бойся.

И действительно, тогда уже у сифнийцев рыночная площадь и пританей были украшены паросским мрамором.

58. В то время, однако, они не могли понять смысла предсказания, и даже тогда, когда самосцы были уже у ворот. Ведь едва лишь самосцы бросили якорь у Сифноса, как отправили послов на одном корабле в город. А в древние времена все корабли окрашивали в красный цвет (суриком), и это-то и имела в виду Пифия, советуя сифнийцам "остерегаться древесной засады" и "багряного вестника". Так вот, послы по прибытии потребовали у сифнийцев ссудить им 10 талантов. Когда сифнийцы отказались, самосцы стали опустошать их поля. Узнав об этом, сифнийцы поспешили на помощь, но потерпели поражение и большая часть их была отрезана от города. После этого сифнийцам пришлось заплатить 100 талантов выкупа.

59. На эти деньги самосцы купили у гермионян остров Гидрею, что у Пелопоннеса, и поручили его охрану трезенцам. Затем они основали на Крите город Кидонию, хотя туда они отправились не с этой целью, а для того чтобы изгнать с острова закинфян. В Кидонии самосцы остались и жили там пять лег, благоденствуя. Поэтому и святилища, ныне стоящие в Кидонии (между прочим, и храм Диктинны), воздвигнуты самосцами. На шестой год они потерпели поражение в морской битве от эгинцев и критян и были проданы в рабство. У их кораблей эгинцы отрубили носы с изображениями вепря33 и посвятили в храм Афины на Эгине. А сделали это эгинцы в гневе на самосцев, которые еще при царе Амфикрате первыми напали на Эгину, причинив эгинцам много вреда, но, конечно, и сами потерпели от них урон. Это было причиной теперешнего похода на Крит против самосцев.

60. Остановился же я несколько подробнее на самосских делах потому, что самосцы воздвигли на своем острове три самых больших сооружения во всей Элладе. Во-первых, они пробили сквозной тоннель в горе высотой в 150 оргий, начинающийся у ее подошвы, с выходами по обеим сторонам. Длина тоннеля 7 стадий, а высота и ширина по 8 футов. Под этим тоннелем по всей его длине они прокопали канал глубиной в 20 локтей и 3 фута ширины, через который в город по трубам проведена вода из одного обильного источника. Строителем же этого водопроводного сооружения был Евпалий, сын Навстрофа, мегарец. Это одно из трех сооружений. Второе - это дамба в море, возведенная вокруг гавани. Дамба эта 20 оргий высотой и более 2 стадий в длину. Третье сооружение - величайший из известных нам храмов34. Первым строителем этого храма был Рек, сын Филея, самосец. Ради этих-то сооружений я и рассказал более подробно о самосских делах.

61. Пока Камбис, сын Кира, находился еще в Египте и творил там безумные деяния, двое братьев из племени магов подняли мятеж. Одного из них Камбис оставил в Персии управителем своего дома. Этот-то человек и поднял восстание, хорошо зная, что кончину Смердиса держат в тайне и что в Персии об этом известно лишь немногим, большинство же считает, что Смердис жив. На этом-то маг и построил свой замысел захватить царскую власть. Был у него брат, который, как я уже сказал, вместе с ним поднял мятеж, по внешности очень похожий на Смердиса, убитого по приказанию своего брата Камбиса. А был он не только похож на Смердиса, но даме и имя его было Смердис. Этого-то человека, своего брата, маг Патизиф убедил, что все для него устроит, и "сесть на престол пригласил"35. А, посадив [брата] на престол, Патизиф разослал глашатаев по разным областям [персидской державы], а также и к войску в Египет [с вестью], что отныне надлежит повиноваться Смердису, сыну Кира, а не Камбису36.

62. Итак, глашатаи повсюду объявляли об этом; между прочим, был отправлен глашатай и в Египет (царя он застал с войском в Акбатанах в Сирии)37. Выступив посредине [царского] стана, глашатай объявил повеление мага. А Камбис, услышав такую весть, подумал, что глашатай говорит правду и Прексасп его предал, не исполнив приказания умертвить Смердиса. Царь посмотрел на Прексаспа и сказал: "Так-то ты, Прексасп, выполнил мое поручение?". А тот отвечал: "Владыка! Неправда это, что брат твой Смердис восстал против тебя. Никогда уже не выйдет у тебя со Смердисом ссоры - ни большой, ни малой. Ведь я сам лично исполнил твое повеление и своими руками предал тело его погребению. Если теперь и мертвые воскресают, тогда можно ожидать, что и мидийский царь Астиаг восстанет против тебя. Если же на свете все осталось, как прежде, то, конечно, от Смердиса уж больше не угрожает тебе никакой беды. Так вот, я думаю, нужно воротить глашатая и допросить, кто его послал требовать повиновения царю Смердису".

63. Такой совет Прексаспа пришелся по душе Камбису. Тотчас же нагнали глашатая и привели назад. А когда он явился, Прексасп сказал ему вот что: "Человек! Ты говоришь, что пришел вестником от Кирова сына Смердиса. Так вот, скажи нам правду и иди с миром: сам ли Смердис лично дал тебе это поручение или один из его слуг?". А тот отвечал: "Я-то ни разу не видел Смердиса, сына Кира, с тех пор как царь Камбис отправился в Египет. Но маг, которого Камбис назначил управителем своего дома, дал мне это поручение и сказал, что Смердис, сын Кира, так велел объявить вам". Так отвечал глашатай и сказал сущую правду. А Камбис сказал: "Прексасп! Ты честно выполнил мое поручение, ты не виновен. Но кто же в Персии восстал против меня, обманом присвоив себе имя Смердиса?". Прексасп же отвечал: "Мне думается, царь, я знаю это. Маги восстали против тебя: Патизиф, которого ты оставил управителем своего дома, и брат его Смердис".

64. Когда Камбис услыхал имя Смердиса, ему сразу же стало ясно, что Прексасп прав и что сновидение его сбылось. А видел он во сне, что некто принес ему весть: Смердис восседает на царском троне и головой касается неба. Тогда царь понял, что напрасно погубил брата, и стал его оплакивать. Оплакав же брата и страшно подавленный всем этим несчастьем, Камбис вскочил на коня и решил немедленно выступить в поход на Сусы против мага. А когда царь вскакивал на коня, отпал наконечник ножен его меча и обнаженный меч рассек ему бедро. Рана была в том самом месте, куда он прежде сам поразил египетского бога Аписа. Камбис решил, что рана смертельна и спросил об имени города. Ему сказали, что [город называется] Акбатаны. А Камбису еще прежде было предсказано оракулом в египетском городе Буто, что он окончит жизнь в Акбатанах. Камбис думал, что умрет в главном городе Мидии - мидийских Акбатанах [глубоким] старцем. Оракул же, стало быть, имел в виду сирийские Акбатаны. И действительно, когда на вопрос Камбиса ему назвали имя города, безумие внезапно оставило царя: так сильно его потрясли известие о восстании мага и рана. Царь понял предсказание оракула и сказал: "Здесь суждено окончить жизнь Камбису, сыну Кира".

65. Тогда царь ничего [больше] не прибавил. Но приблизительно через двадцать дней он велел призвать к себе знатнейших персов из своей свиты и сказал им вот что: "Персы! Постигло меня несчастье, которое я [до сих пор] хранил в глубочайшей тайне, и эту тайну ныне я открою вам. В Египте было мне одно сновидение - о, если бы я никогда его не видел! Предстал [во сне предо мною] прибывший из дома вестник и сообщил, что Смердис восседает на царском троне, головой касаясь неба. В страхе, что брат лишит меня престола, я поступил скорее поспешно, чем благоразумно. Ведь, стало быть, не в человеческой власти отвратить определенное Роком. А я, безумец, посылаю Прексаспа в Сусы убить Смердиса! Когда свершилось это злодеяние, я жил без опасений, вовсе не помышляя о том, что кто-нибудь после устранения Смердиса восстанет против меня. Совершенно не ведая грядущей судьбы, я стал без нужды братоубийцей и вот, тем не менее, теперь лишился престола! Ведь это был Смердис, маг, о мятеже которого провозвестило мне в сновидении божество. Так вот, злодеяние это совершено мною, верьте мне, и Смердиса, Кирова сына, нет уже в живых. Маги владеют теперь вашим царством - управитель моего дома и брат его Смердис. А тот, кто, скорее всего, должен был бы отомстить за причиненный мне магами позор,- этот самый человек преступно умерщвлен своим самым близким родственником. А так как его теперь уже нет в живых, то я хочу затем высказать вам, персы, перед смертью мою последнюю волю - то, что лежит тяжелым камнем у меня на сердце. И вот я наказываю вам, заклиная нашими царскими богами всех вас и, прежде всего, вас, здесь присутствующие Ахемениды: не допускайте, чтобы власть снова перешла к мидянам! Но если они захватили власть коварством, то и вы также должны вырвать ее у них коварством; если же они добыли власть силой, то и вы также отвоюйте ее у них силой оружия. Если вы совершите это, то да будут ваши нивы тучными, а жены и скот плодоносны, и тогда вы навеки останетесь свободными. Если же вы не отвоюете у них власть и даже не сделаете попытки, то в противоположность к этому желаю вам [засухи и бесплодия]. И, кроме того: да постигнет [тогда] каждого перса такой же жалкий конец, как и меня". Так говорил Камбис и горько плакал о своей жалкой участи.

66. Персы же, увидев своего царя плачущим, разодрали на себе одежды и разразились громкими рыданиями. После этого скончался Камбис, сын Кира, пораженный сухой гангреной в кости, когда [от воспаления] омертвело бедро. Царствовал же Камбис всего семь лет и пять месяцев. Детей у него вовсе не было - ни сыновей, ни дочерей. А персов, слышавших последнюю речь Камбиса, охватило сильное недоверие [к словам царя], будто маги захватили власть. Персы заподозрили, что Камбис своим рассказом о кончине Смердиса хотел только обмануть их и возбудить против Смердиса всю Персию.

67. Итак, они поверили, что Смердис, сын Кира, действительно вступил на престол. Ведь Прексасп решительно отрицал теперь, что умертвил Смердиса: после смерти Камбиса ему было опасно сознаться, что он своей рукой убил Кирова сына. А маг после кончины Камбиса, обманом присвоив себе, имя Смердиса, Кирова сына, спокойно процарствовал семь месяцев, недостававших Камбису до полных восьми лет царствования. За это время маг успел даровать всем своим подвластным великие милости, так что после смерти мага все азиатские народы, кроме самих персов, горько оплакивали его. Ведь он разослал вестников ко всем подвластным народам, объявив освобождение от податей и военной службы на три года38.

68. Объявил же маг об этих милостях тотчас по вступлении на престол. А на восьмой месяц обман открылся вот каким образом. Отан, сын Фарнаспа, по роду и богатству был одним из самых выдающихся людей в Персии. Этот Отан первым заподозрил мага, что тот вовсе не Киров сын Смердис. 06 этом Отан заключил из того, что маг никогда не выходил из царского дворца и не призывал пред свои очи никого из знатных персов. А, заподозрив мага, Отан поступил вот как. Дочь его, по имени Федима, была супругой Камбиса, и теперь, как и все остальные жены Камбиса, стала супругой Смердиса. Так вот, Отан послал к этой своей дочери спросить, кто теперь ее супруг, с которым она делит ложе, Киров ли сын Смердис или кто другой. Дочь велела передать в ответ, что не знает: она ведь никогда раньше не видала Кирова сына Смердиса и ей неизвестно, кто ее теперешний супруг. Тогда Отан вторично послал к ней со словами: "Если ты сама не знаешь Смердиса, сына Кира, то спроси Атоссу, кто ее и твой муж. Ведь она-то уж непременно должна знать своего собственного брата". На это дочь велела передать вот что: "Я не могу спросить Атоссу и вообще не вижу ни одной из других царских жен. Ведь этот человек - кто бы он ни был - сразу же по вступлении на престол отделил нас одну от другой".

69. Когда Отан услыхал этот ответ, его подозрения стали все более усиливаться. Он послал тогда дочери третье поручение, гласившее вот что: "Дочь моя! Ты - благородного происхождения и должна решиться поэтому на опасное дело, которое поручает тебе ныне отец. Ведь если это не Смердис, сын Кира, а тот, кем я его считаю, то он дорого заплатит за то, что делит с тобой ложе и властвует над персами. Он не должен остаться безнаказанным. Поэтому сделай так. Когда он взойдет к тебе на ложе и ты заметишь, что он уже заснул, то ощупай его уши. Если у него окажутся уши, считай, что делишь ложе со Смердисом, сыном Кира; если же нет, то - с магом Смердисом". В ответ Федима велела передать, что подвергнется великой опасности, если сделает это. Ведь если у ее мужа действительно нет ушей и он поймает ее при ощупывании, то, наверное, казнит. Тем не менее, она все-таки сделает это. Итак, она обещала отцу выполнить это поручение. А этому магу Смердису царь Камбис, сын Кира, велел отрезать уши за какую-то немалую вину. Так вот, эта Федима, дочь Отана, исполнила все, как обещала отцу. Когда наступил ее черед идти к магу (ведь у персов жены поочередно посещают своего супруга), Федима пришла, чтобы разделить с ним ложе. А когда маг погрузился в глубокий сон, она ощупала его уши. Тогда Федима легко убедилась, что у мужа нет ушей, и лишь только наступил день, она послала к отцу сообщить об этом.

70. Отан же пригласил к себе Аспафина и Гобрия, знатных персов, самых преданных своих друзей, и поведал им все. А те сами уже подозревали, что это так, но теперь, после сообщения Отана, всецело убедились. И они решили, что каждый из них привлечет к их союзу еще одного перса, которому особенно доверяет. Так, Отан привлек Интафрена, Гобрий - Мегабиза, Аспафин - Гидарна. Когда их стало шестеро, то прибыл в Сусы39 из Персии Дарий, сын Гистаспа (ведь отец его был правителем Персии). Так вот, по прибытии Дария шестеро персов решили принять в сообщники и его.

71. А эти семеро, собравшись, заключили клятвенный союз и держали совет. Когда пришла очередь Дарию высказать свое мнение, он сказал им вот что: "Я думал, что, кроме меня, никому не известно, что у нас теперь царем маг, а Киров сын Смердис мертв. И только ради того я так быстро и приехал в Сусы, чтобы вызвать вас на борьбу с магом. А так как я вижу теперь, что и вам, а не мне одному только известно об обмане, то предлагаю немедленно приступить к делу. Промедление смерти подобно!". На это Отан ответил: "Сын Гистаспа! Отец твой - доблестный муж. И ты, несомненно, нисколько не уступаешь ему доблестью. Однако не торопись так безрассудно с нашим делом, но приступай к нему более осмотрительно. Сначала нас должно быть больше, а затем уже следует браться за дело". Дарий возразил на это: "Господа здесь присутствующие! Если вы примете совет Отана, то знайте, что вам предстоит жалкая гибель. Ведь кто-нибудь непременно донесет магу, чтобы получить выгоду себе одному. Лучше всего, конечно, чтобы вам тотчас действовать на свой страх и риск. Но раз уж вы решили набрать еще сообщников и доверились мне, то давайте совершим это дело сегодня. Иначе знайте: если мы упустим сегодняшний день, то я сам пойду к магу с доносом на вас, чтобы никто другой не успел упредить меня".

72. Отан, видя такую горячность Дария, отвечал на это: "Если уж ты вынуждаешь нас спешить, не оставляя времени на размышление, то скажи, как нам проникнуть во дворец и напасть на магов? Ты знаешь, конечно, что там расставлена стража, и если ты сам ее не видел, то слышал об этом. Как же мы минуем ее?". Дарий же отвечал ему так: "Отан! На многое можно дать ответ не словами, а делом. Об ином же можно рассуждать, но за словами не следует никакого славного деяния. Вы прекрасно знаете, что вовсе не трудно миновать стражу. Ведь никто не станет задерживать столь знатных людей либо из почтения к ним, либо из страха. Затем у меня есть самый благовидный предлог, под которым мы и пройдем: я скажу, что только что прибыл из Персии и желаю передать известие от отца. Где ложь неизбежна, там смело нужно лгать. Ведь лжем ли мы иди говорим правду - добиваемся одной цели - [выгоды]. Одни, правда, лгут, желая убедить ложью и [затем] извлечь для себя выгоду, так же как другие говорят правду, чтобы этим также приобрести корысть и заслужить больше доверия. Таким образом, мы стремимся [в обоих случаях] к одной цели, только разными путями. Если бы мы не искали выгоды, то, конечно, правдивый так же легко стал бы лжецом, как и лжец - правдивым. Итак, привратники, которые добровольно пропустят нас, вскоре получат награду. А кто посмеет противиться нам, с тем мы расправимся, как с врагом. Тогда мы проникнем во дворец и - за дело!".

73. После этого Гобрий сказал вот что: "Друзья! Когда еще, как не ныне, представится нам такой удобный случай отвоевать власть или погибнуть в тщетной борьбе за нее? Теперь над нами, персами, владыка мидянин, маг, и к тому же безухий. Те из вас, кто стоял при смертном одре Камбиса, без сомнения помнят, какими проклятиями грозил отходящий царь персам, если они оставят власть в чужих руках. Тогда мы, конечно, не поверили ему, думая, что Камбис говорил это с целью обмануть нас. Поэтому я за то, чтобы принять совет Дария и не расходиться, а прямо с нашего собрания идти против мага". Так сказал Гобрий, и все согласились с ним.

74. Пока эти [семеро персов] держали совет, случилось вот какое происшествие. Маги решили привлечь на свою сторону Прексаспа, оттого что ему пришлось на себе испытать жестокость Камбиса (царь ведь убил стрелой его сына); кроме того, и потому, что Прексасп был единственным человеком, кто знал о кончине Смердиса, которого он убил своей рукой; и, наконец, потому, что Прексасп пользовался большим уважением у персов. По этой же причине маги послали за ним, назвали его своим "другом" и связали клятвой строго хранить тайну и не открывать никому обмана, которым они одурачили персов. За это они сулили Прексаспу золотые горы. Получив согласие Прексаспа, маги дали ему второе поручение. Они объявили, что созовут всех персов под стены царского дворца, а он должен с башни заверить народ, что над ним действительно царствует сын Кира, а не кто иной. Маги избрали на это именно Прексаспа, конечно, потому, что персы доверяли ему больше всех и он часто заявлял, что Смердис, сын Кира, жив, решительно отрицая его убиение.

75. Прексасп изъявил свою готовность, и маги, созвав народ, велели ему взойти на башню и [оттуда] обратиться к народу. А Прексасп намеренно позабыл об их приказаниях. Речь свою он начал с [Кирова] родоначальника Ахемена и перечислил всю родословную Кира. Когда же в заключение дошел до Кира, то прославил благодеяния его персидскому народу; а, перечислив эти благодеяния, он, наконец, раскрыл всю тайну. До сих пор, по его словам, он молчал обо всем, так как признаться было опасно. А ныне настало время, когда необходимо открыть всю правду. Так вот, Прексасп рассказал, как он по повелению Камбиса сам, своими руками, умертвил Кирова сына, а теперь, по его словам, [над персами] царствуют маги. Затем он призвал страшные проклятия на главы пер сов, если те не отнимут власть у магов и не отомстят им, и стремглав ринулся с башни. Такова была славная кончина Прексаспа, который всю жизнь прожил как достойный человек.

76. А семь персов между тем решили немедленно напасть на магов. Помолившись богам, они выступили [к дворцу], еще ничего не ведая об участи Прексаспа. Свернув с дороги, они стали еще раз держать совет. Отан и его сторонники настоятельно советовали отложить дело, пока не утихнет народное волнение. Дарий со своими приверженцами были за немедленное выполнение замысла и против всякой отсрочки. Когда они еще спорили, появилось семь пар ястребов, которые, преследуя две пары коршунов, рвали и терзали их. Увидев это знамение, все семеро приняли совет Дария и направились во дворец, ободренные явлением вещих птиц.

77. Когда семь [заговорщиков] подошли к [дворцовым] воротам, произошло именно то, что ожидал Дарий. Стража почтительно пропустила знатных персов, совершенно не подозревая их намерений. Боги вели их, и никто [из стражи] ни о чем их не спрашивал. Так они проникли во двор, где их встретили евнухи, докладывавшие царю. Евнухи же стали расспрашивать заговорщиков, что им нужно здесь, и, расспрашивая, осыпали бранью привратников, зачем те пропустили их. Дальше идти евнухи запрещали. А заговорщики, подав друг другу знак, выхватили свои кинжалы и пронзили на месте тех, кто им препятствовал. Сами же бегом устремились в мужские покои.

78. А в это время оба мага как раз находились во дворце и совещались о поступке Прексаспа. Так вот, услышав шум и крики евнухов, они бросились назад и, как только поняли, что происходит, взялись за оружие. Один из них второпях схватил лук, а другой - копье, и началась рукопашная схватка. Тот, у кого был лук, не мог пустить его в ход, так как заговорщики были уже слишком близко и теснили их. Другой же защищался копьем и ранил Аспафина в бедро, а Интафрена в глаз. Интафрен лишился глаза, но, впрочем, не умер от раны. Так один из магов ранил двоих персов. Другой же, так как его лук оказался бесполезен, нашел убежище в покое, выходившем на мужскую половину, и хотел запереть за собой дверь. Однако вместе с ним туда успели ворваться двое из семи [заговорщиков] Дарий и Гобрий. Гобрий схватился с магом, а Дарий стоял около в нерешительности, боясь в темноте поразить Гобрия. А Гобрий, заметив, что Дарий бездействует, закричал, почему тот не наносит удара. Дарий отвечал: "Боюсь, как бы не поразить тебя". Гобрий возразил на это: "Рази мечом нас обоих!". Дарий повиновался, нанес удар кинжалом и по счастью поразил мага.

79. Умертвив магов, заговорщики отрубили у них головы. Раненых же [товарищей] они оставили на месте, так как те были слишком слабы, а также для охраны дворца. Остальные же пятеро, захватив с собой головы магов, с криком и шумом выскочили из дворца. Затем они созвали прочих персов, объяснили им, что произошло, показывая отрубленные головы, и стали убивать всех магов, попадавшихся на пути. Когда же персы узнали о подвиге семерых и об обмане магов, то не захотели отстать [от заговорщиков]: они выхватили свои кинжалы и бросились убивать всех магов, каких только могли найти; и если бы не наступила ночь, то ни одного мага не осталось бы в живых. Этот день все персы считают величайшим праздничным днем и справляют его весьма торжественно. А зовется у персов этот праздник "избиение магов". Ни одному магу нельзя в то время показаться на улице, и все они сидят дома.

80. Когда волнение улеглось и прошло пять дней, заговорщики стали совещаться о [будущем] устройстве государства. Они держали речи, которые иным эллинам, правда, кажутся невероятными, но все же действительно были произнесены. Так, Отан высказался за то, чтобы передать власть всему персидскому народу. Он сказал: "По-моему, не следует опять отдавать власть в руки одного единодержавного владыки. Это и неприятно, и нехорошо. Вы знаете ведь, до чего дошло своеволие Камбиса, и испытали на себе высокомерие мага. Как же может государство быть благоустроенным, если самодержец волен творить все, что пожелает? И действительно, если бы даже самый благородный человек был облечен такой властью, то едва ли остался бы верен своим прежним убеждениям. От богатства и роскоши, его окружающих, в нем зарождается высокомерие, а зависть и без того присуща человеческой натуре. А у кого два этих порока, у того уже они все. Он творит множество преступных деяний: одни - из-за пресыщения своеволием, другие - опять-таки из зависти. Конечно, такой властитель должен бы быть лишен зависти, так как ему, как государю, принадлежит все. Однако самодержец по своей натуре поступает со своими подвластными, [исходя из] совершенно противоположного [взгляда]. Ведь он завидует "лучшим" людям за то только, что те здравы и невредимы, а любит самых дурных граждан. Более всего он склонен внимать клевете. Это человек, с которым ладить труднее всего на свете. За сдержанное одобрение [его поступков] он распаляется, видя в этом недостаточную почтительность, а за высокое уважение он недоволен тобой, как льстецом. Но вот я перехожу к самому плохому: он нарушает отеческие обычаи и законы, насилует женщин, казнит людей без суда. Что до народного правления, то оно, прежде всего, обладает преимуществом перед всеми [другими] уже в силу своего прекрасного имени - "исономия". Затем народ-правитель не творит ничего из того, что позволяет себе самодержец. Ведь народ управляет, [раздавая] государственные должности по жребию, и эти должности ответственны, а все решения зависят от народного собрания. Итак, я предлагаю уничтожить единовластие и сделать народ владыкой, ибо у одного народоправства все блага и преимущества"40.

81. Таково было мнение Отана. Мегабиз же советовал передать власть олигархии и говорил вот что: "То, что сказал Отан об отмене самодержавной власти, повторю и я. Но что до его второго предложения - отдать верховную власть народу, то это далеко не самый лучший совет. Действительно, нет ничего безрассуднее и разнузданнее негодной черни. Поэтому недопустимо нам, спасаясь от высокомерия тирана, подпасть под владычество необузданной черни. Ведь тиран, по крайней мере, знает, что творит, а народ даже и не знает. Откуда же, в самом деле, у народа разум, если он не учен и не имеет никакой врожденной доблести? Очертя голову, подобно [бурному] весеннему потоку, без смысла и рассуждения, бросается народ к кормилу правления. Пусть ценит народное правление лишь тот, кто желает зла персам! Мы же облечем верховной властью тесный круг высшей знати (в их числе будем и мы). Ведь от "лучших" людей, конечно, исходят и лучшие решения [в государственных делах]"41.

82. Таково было мнение Мегабиза. Третьим же объявил свое мнение Дарий в таких словах: "По-моему, Мегабиз верно отозвался о народе; на олигархию же у меня взгляд иной. Если мы возьмем из трех предложенных нам на выбор форм правления каждую в ее самом совершенном виде, т. е. совершенную демократию, совершенную олигархию и совершенную монархию, то последняя, по-моему, заслуживает гораздо большего предпочтения. Ведь нет, кажется, ничего прекраснее правления одного наилучшего властелина. Он безупречно управляет народом, исходя из наилучших побуждений, и при такой власти лучше всего могут сохраняться в тайне решения, [направленные] против врагов. Напротив, в олигархии, если даже немногие [лучшие] и стараются приносить пользу обществу, то обычно между отдельными людьми возникают ожесточенные распри. Ведь каждый желает первенствовать и проводить [в жизнь] свои замыслы. Так у них начинается яростная вражда между собой, отчего проистекают смуты, а от смут кровопролития. От кровопролитий же дело доходит до единовластия, из чего совершенно ясно, что этот последний образ правления - наилучший. При демократии опять-таки пороки неизбежны, а лишь только низость и подлость проникают в общественные дела, то это не приводит к вражде среди подлых людей, а, напротив, [между ними] возникают крепкие дружественные связи. Ведь эти вредители общества обычно действуют заодно, [устраивая заговоры]. Так идет дело, пока какой-нибудь народный вождь не покончит с ними. За это такого человека народ уважает, и затем этот прославленный [вождь] быстро становится единодержавным властителем. Отсюда еще раз ясно, что единовластие - наилучший образ правления. Наконец, одним словом: откуда у нас, персов, свобода? Кто даровал ее нам? Народ, лучшие люди или единодержавный властитель? По-моему, все же если свобода дарована нам единодержавным властителем, то мы должны крепко держаться этого [образа правления] и вообще не нарушать добрых отеческих обычаев, ибо "мало хорошего в этом""42.

83. Таковы были эти три мнения. А четверо остальных из семи примкнули к мнению Дария. Когда же Отан, который стремился ввести у персов демократию, понял, что его предложение отвергнуто, то сказал собравшимся вот что: "Друзья! Итак, решено, что один из нас станет царем. Будет ли он избран по жребию, решением персидского народа или как-нибудь иначе - я, во всяком случае, не буду соперничать с вами. Не желаю я ни сам властвовать, ни быть подвластным и отказываюсь от престола с тем условием, чтобы ни сам я, ни мои потомки никогда не подчинялись никому из вас". После таких слов все шестеро согласились на его просьбу. Поэтому Отан отказался от царства и остался в стороне от борьбы за власть. И поныне еще его дом - единственный независимый дом от царя в Персии подчиняется царской власти, поскольку сам желает этого, но не должен нарушать персидские законы.

84. Остальные же шестеро [персов] стали держать совет, как справедливее всего поставить царя. Прежде всего, они решили: если один из них будет избран царем, то должен жаловать Отану и всем его потомкам ежегодно по наилучшей мидийской одежде и [посылать] другие самые почетные дары, обычные в Персии. А решили они жаловать ему эти дары ради того, что он первым задумал восстание и привлек [всех] их к заговору. Таковы были особые преимущества, предоставленные Отану. А для всех семерых было постановлено, чтобы каждый из них по желанию мог входить без доклада в царский дворец, если только царь не почивает у своей жены. Далее, царь должен был брать себе супругу только из семейств заговорщиков43. О царской же власти они решили вот что: чей конь первым заржет при восходе солнца, когда они выедут за городские ворота, тот и будет царем.

85. Был у Дария конюх, сметливый парень, по имени Эбар. Этому-то человеку Дарий после собрания сказал вот что: "Эбар, вот как мы решили о царской власти. Чей конь первым заржет при восходе солнца, когда мы поедем верхом, тот и будет царем. Если ты знаешь какое-нибудь хитрое средство, то устрой так, чтобы я, а не кто другой получил [персидский престол]". Эбар ответил так: "Господин! Если только от этого зависит, быть тебе царем или нет, то соберись с духом и не беспокойся, так как раньше тебя никто не будет царем. Есть у меня такое зелье". А Дарий сказал ему: "Так, если ты действительно знаешь какое-нибудь хитрое средство, то поспеши и не теряй времени: ведь завтра [рано утром] дело у нас должно решиться". Услышав это, Эбар сделал вот что. С наступлением ночи он привел за ворота одну из кобылиц, которую жеребец Дария более всего любил, крепко привязал ее и затем подвел к ней жеребца. Много раз он обводил его вокруг кобылицы и, наконец, пустил покрыть ее.

86. На рассвете все шестеро мужей по уговору сели на коней. Когда они оказались за воротами и приблизились к тому месту, где прошлую ночь была привязана кобылица, конь Дария бросился вперед и заржал. На ясном небе в то же время сверкнула молния и загремели громовые раскаты. Это неожиданное значение посвятило Дария на царство, словно по предварительному условию. Тогда другие соскочили с коней, пали к ногам Дария и поклонились ему, как царю.

87. Так вот, по одному известию это [избрание Дария] подстроил Эбар. Но есть и другое известие (ведь персы рассказывают об этом событии двояко), будто тот же Эбар сунул руку в половые части кобылицы и затем спрятал руку в штаны. Когда же затем с восходом солнца кони готовы были устремиться вперед, Эбар вытащил свою руку и поднес к ноздрям Дариева жеребца, а тот, почуяв кобылицу, зафыркал и заржал.

88. Так-то Дарий, сын Гистаспа, был провозглашен царем44. И были ему подвластны, кроме арабов, все народы Азии, которые покорил Кир, а затем вторично Камбис. Арабы никогда не были под игом персов. Они стали, однако, друзьями персов после того, как пропустили Камбиса в Египет через свою землю45. Дарий взял себе в супруги знатнейших персиянок, во-первых, двух дочерей Кира - Атоссу и Артистону (Атосса уже была прежде женой своего брата Камбиса, а потом мага; Артистона же была еще девицей). Затем он вступил в брак с дочерью Смердиса, Кирова сына, по имени Пармис и, наконец, с дочерью Отана, которая раскрыла обман мага. Могущество Дария было беспредельно. Прежде всего, он повелел высечь из камня и поставить рельефное изображение46 всадника с надписью, гласившей: "Дарий, сын Гистаспа, обрел себе персидское царство доблестью своего коня (следовало имя) и конюха Эбара".

89. А, сделав это, Дарий разделил персидскую державу на 20 провинций [округов], которые у персов называются сатрапиями47. Учредив эти округа и назначив их правителей, царь установил подати по племенам. Многие соседние народности были объединены в одну сатрапию, а иногда. Кроме ближайших соседей, к ней присоединялись и народности другой, более далекой сатрапии. Распределение же сатрапий и ежегодных взносов податей он произвел следующим образом: тем, кто вносил подати серебром, царь назначил плату по весу вавилонского таланта, а платившим золотом - по евбейскому весу. Вес вавилонского таланта составляет 78 евбейских мин48. В царствование Кира и потом Камбиса не было еще установлено никакой определенной подати, но только добровольные дары. Из-за этого обложения данью и некоторых других подобных мероприятий Дария в Персии говорили, что Дарий был торгаш, Камбис - владыка, а Кир - отец, потому что Дарий всю свою державу устроил по-торгашески; Камбис оттого, что был жесток и высокомерен; а Кир - оттого, что был милостив и ему они обязаны всеми благами.

90. От ионян же, азиатских магнетов, эолийцев, карийцев, ликийцев, милиев и памфилов (ибо для всех них была установлена единая подать) поступало 400 талантов серебра. Это была первая область, установленная царем49. А от мисийцев, лидийцев, ласонцев, кабалиев и гитеннов [поступало] 500 талантов. Это был второй округ. От геллеспонтийцев по правую сторону от входа, затем от фригийцев, азиатских фракийцев, пафлагонов, мариандинов и сирийцев налоги и подати составляли 360 талантов. Это был третий округ50. Из Киликии доставляли 360 белых коней (по одному на каждый день в году) и 500 талантов серебра. Из них 140 талантов расходовалось на содержание конницы, охранявшей Киликию, а 360 талантов получал Дарий. Это - четвертый округ.

91. Область от города Посидея, основанного Амфилохом, сыном Амфиарая, на границе между Киликией и Сирией, до Египта, кроме Аравийской земли, свободной от податей, должна была платить 350 талантов подати. В этот округ входят вся Финикия, так называемая палестинская Сирия и Кипр. Это пятый округ51. Из Египта, из соседней с Египтом части Ливии, Кирены и Барки52, которые были включены в египетский округ, получалось 700 талантов, не считая доходов с рыбной ловли на Меридовом озере. Так вот, помимо этих денег и поступающего в счет подати хлеба, с этого округа взималось еще 700 талантов. Ведь для персов и наемников, занимавших Белую крепость в Мемфисе, доставляется 120 000 медимнов хлеба. Это - шестой округ53. Саттагиды же вместе с гандариями, дадиками и апаритами платили 170 талантов. Это - седьмой округ54. Из Сус и остальной Киссии поступало 300 талантов. Это - восьмой округ55.

92. Вавилон же и остальная Ассирия платили 1000 талантов серебра и доставляли 500 оскопленных мальчиков. Это - девятый округ56. Акбатаны, остальная Мидия, парикании и ортокорибантии платили 450 талантов. Это десятый округ57. Каспии же, павсики, пантимафы и дариты вместе платили 200 талантов. Это - одиннадцатый округ58. Народности от бактрийцев до эглов платили 300 талантов подати. Это - двенадцатый округ59.

93. Из Пактики, Армении и соседних областей до Евксинского Понта поступало 400 талантов. Это - тринадцатый округ60. Сагартии, саранги, фаманеи, утии, мики и жители островов Красного моря, куда царь выдворяет так называемые переселенные народности, вместе платили 600 талантов. Это - четырнадцатый округ61. Саки и каспии платили 250 талантов. Это - пятнадцатый округ62. Парфяне же, хорасмии, согдийцы и арии платили 300 талантов. Это - шестнадцатый округ63.

94. Парикании и азиатские эфиопы платили 400 талантов. Это - семнадцатый округ64. На матиенов, саспиров и алародиев была наложена подать в 200 талантов. Это - восемнадцатый округ65. Мосхам, тибаренам, макронам, моссиникам и марам было приказано платить 300 талантов подати. Это - девятнадцатый округ66. Что до индийцев, то этот самый многочисленный народ из всех нам известных и подать должен был платить самую большую сравнительно с другими, именно 360 талантов золотого песку. Это - двадцатый округ67.

95. Так вот вавилонские серебряные таланты в переводе на евбейский вес составляют 9880 талантов, и если принять отношение золота к серебру как 1 к 13, то ценность золотого песка составляет 4680 евбейских талантов. Таким образом, общая сумма всех ежегодных поступлений Дарию составляла 14 560 евбейских талантов. При этом цифры более мелких доходов я не принимаю в расчет.

96. Эти подати поступали Дарию из Азии и из небольшой части [стран] Ливии. Позднее стали доставлять также подати с эллинских островов и от европейских народностей вплоть до фессалийцев. А сохраняет царь эти свои сокровища, вот каким образом: он приказывает, расплавив металл, выливать его в глиняные сосуды. Когда сосуд наполнен, его разбивают. Всякий раз, когда нужны деньги, царь велит отрубать, сколько требуется золота.

97. Таковы были эти округи и размеры податей. Только одну Персидскую землю я не упомянул в числе земель, обложенных данью, потому что персы живут в стране, свободной от податей. Но есть еще народности, которые, правда, не платят дани, а доставляют дары. Это - эфиопы, живущие на границе с Египтом68 (их покорил Камбис во время похода на долговечных эфиопов); затем обитатели области у священной Нисы69, которые справляют известные празднества в честь Диониса. Эти эфиопы и соседние с ними народы такого же происхождения, как и каллатии в Индии; они живут в подземных жилищах. Оба эти эфиопских племени доставляют в дар царю, каждые три года (и делают это до нашего времени) 2 хеника самородного золота, 200 стволов эбенового дерева, 5 эфиопских мальчиков и 20 больших слоновых клыков. Даже колхи и их соседи до Кавказского хребта70 (до этих пор ведь простирается персидская держава, области же к северу от Кавказа уже не подчинены персам) налагают на себя подати в виде добровольных даров. Так вот, эти народы еще и поныне посылают царю по 100 мальчиков и 100 девочек. Наконец, арабы ежегодно посылают 1000 талантов ладана. Эти дары они шлют царю помимо подати71.

98. Большое количество этого золота, часть которого индийцы посылают царю в виде упомянутого золотого песка, добывают вот каким способом. На востоке Индийской земли есть песчаная пустыня72. Ведь из всех известных нам восточных азиатских народов у восхода солнца индийцы - первый народ, о котором у нас есть, по крайней мере, определенные сведения. Ибо восточнее Индии простираются пески и пустыня. В Индии есть много разных племен, говорящих на разных языках. Некоторые из них кочевники, другие же - нет. Одни обитают в болотистой дельте реки [Инда] и питаются сырой рыбой, которую они ловят со своих бамбуковых лодок (целая лодка делается из одного колена этого бамбука). Эти индийские племена носят одежды из тростникового [лыка]. Тростник они срезают в реке, затем разделяют на полосы, сплетают наподобие циновок и носят в виде панциря.

99. Далее к востоку обитают кочевые индийские племена, питающиеся сырым мясом. Они называются падеями73. Обычаи их, по рассказам, вот какие. Когда кто-нибудь - мужчина или женщина - занедужит, то, если это мужчина, его убивают ближайшие друзья - мужчины же. Ведь, по их словам, недуг, снедающий больного, загубит для них его мясо. А тот уверяет, что вовсе не страдает от недуга. Они же, не внимая его словам, умерщвляют его и затем поедают труп. Если же недуг поражает женщину, то ближайшие родственницы больной поступают с ней так же, как мужчины. Что же касается старцев, то их торжественно закалывают [и приносят] в жертву [божеству] и также съедают. Впрочем, до преклонного возраста доживает у них немного людей, так как всякого убивают уже раньше, если он страдает каким-нибудь недугом.

100. Есть индийские племена, которые держатся иных обычаев, а именно вот каких. Они не убивают ни одного живого существа, не трудятся на нивах, нет у них жилищ, а питаются они травой. В их стране дико растет одно растение, стручки которого величиной с просяное зерно. Эти зерна они собирают вместе с шелухой, варят и употребляют в пищу. Если кого-нибудь из них поражает недуг, то он уходит в пустыню и там ложится. Никто уже не заботится ни об умирающем, ни о страждущем74.

101. У всех названных индийских племен половое общение совершается открыто, как у скота. Цвет кожи у всех их одинаковый, именно такой, как у эфиопов. Так же и семя, которым они оплодотворяют женщин, не белое, как у остальных народов, а черное, под цвет их кожи. Такое же [черное] семя и у эфиопов. Эти индийские племена обитают еще дальше к югу от персов и никогда не подчинялись Дарию.

102. Другие индийские племена, напротив, обитают вблизи области Пактики и ее главного города Каспатира севернее прочих индийцев. По своему образу жизни они приближаются к бактрийцам. Это самое воинственное из индийских племен, и они уже умеют добывать золото. В их земле есть песчаная пустыня, и в песках ее водятся муравьи величиной почти с собаку, но меньше лисицы75. Несколько таких муравьев, пойманных на охоте, есть у персидского царя. Муравьи эти роют себе норы под землей и выбрасывают оттуда наружу песок, так же как это делают и муравьи в Элладе, с которыми они очень схожи видом. Вырытый же ими песок золотоносный, и за ним-то индийцы и отправляются в пустыню. Для этого каждый запрягает в ярмо трех верблюдов, по бокам - верблюдов-самцов, которые бегут рядом, как пристяжные, а в середине - самку-верблюдицу. На нее они и садятся, выбирая преимущественно спокойную, которая только что ожеребилась. Их верблюды быстротой не уступают коням, а помимо того, могут нести гораздо более тяжелые вьюки.

103. Описывать вид верблюда я не буду, потому что он известен в Элладе. Скажу только то, что не знают о верблюде. На задних ногах у верблюда четыре бедренных мускула и четыре сустава, и половые части, находящиеся между задними ногами, обращены к хвосту.

104. В такой верблюжьей упряжке индийцы отправляются за золотом с тем расчетом, чтобы попасть в самый сильный зной и похитить золото. Ведь муравьи от зноя прячутся под землей. Солнце в стране этих народов самое знойное утром, а не как в других местах в полдень. Лишь около полудня, когда у нас расходится рынок, солнце стоит там уже высоко на небо. Именно в это время оно припекает там гораздо сильнее, чем в полдень в Элладе, так что, по рассказам, люди должны в это время освежаться купаньем. А в полдень в Индии солнце припекает почти так же сильно, как и в других странах, после полудня же солнце сияет там так же ярко, как у нас утром. А затем солнце делается все холоднее, пока при закате не станет совершенно холодным76.

105. Когда индийцы приедут на место с мешками, то наполняют их [золотым песком] и затем как можно скорее возвращаются домой. Муравьи же тотчас, по словам персов, по запаху почуяв их, бросаются в погоню. Ведь ни одно животное не может сравниться с этими муравьями быстротой [бега], так что если бы индийцы не успели опередить их (пока муравьи соберутся), то никто бы из них не уцелел. Так вот, верблюдов-самцов (те ведь бегут медленнее самок и скорее устают) они отвязывают в пути и оставляют муравьям (сначала одного, потом другого). Самки же, вспоминая оставленных дома жеребят, бегут без устали. Таким-то образом индийцы, по словам персов, добывают большую часть золота, а некоторое гораздо меньшее количество выкапывают из земли.

106. Окраины ойкумены по воле судьбы щедро наделены редчайшими и драгоценными дарами природы. Эллада же зато имеет самый умеренный [благодатный] климат. Самая крайняя страна на востоке, как я сказал, это Индия. И в Индии не только четвероногие животные и птицы гораздо большей величины, чем в других странах, кроме коней (они меньше мидийских, так называемых нисейских коней)77, но там есть и несметное количество золота, добываемого из земли, частью приносимого реками или похищаемого описанным мною способом. А плоды дикорастущих деревьев дают здесь шерсть78, по красоте и прочности выше овечьей шерсти. Одежды индийцев изготовляются из этой древесной шерсти.

107. А на юге самая отдаленная из населенных стран - это Аравия. И ни в одной другой земле, кроме Аравии, не растут ладан79, мирра80, касия, кинамом81 и ледан82. Все эти благовония, за исключением мирры, арабы добывают с трудом. Так, ладан они получают, сжигая стирак83, который ввозят в Элладу финикияне. Сжигая этот стирак, они получают ладан. Ведь деревья, дающие ладан, стерегут крылатые змеи84, маленькие и пестрые, которые ютятся во множестве около каждого дерева. Они же нападают и на Египет. От этих деревьев их нельзя ничем отогнать, кроме как курением стирака.

108. Арабы утверждают даже, что эти змеи наполнили бы всю землю, если бы с ними не происходило того же, что, как известно, происходит с гадюками. Божественный промысел85, как это и естественно, в своей премудрости сотворил всех робких и годных в пищу животных весьма плодовитыми, чтобы у нас не было недостатка в пище, хищных же и вредоносных - малоплодовитыми. Так, на зайца охотятся все - звери, птицы и человек, и поэтому-то он весьма плодовит. Это единственное животное, которое после зачатия одного плода [сразу же] зачинает второй. Поэтому-то один детеныш у него уже во чреве матери покрыт шерстью, а другой еще голый, третий зародыш только что образуется, четвертого зайчиха еще зачинает. Таково это животное. Напротив, львица, самый мощный и свирепый хищник, рождает раз в жизни единственного детеныша. Ведь при родах она выбрасывает вместе с детенышем и матку. Причина же этого вот в чем. Когда детеныш в матке начинает шевелиться, то разрывает ее своими когтями, которые у него гораздо острее когтей всех прочих животных, и чем больше становится детеныш, тем сильнее он разрушает ее. Когда, наконец, наступают роды, то матка уже совершенно разрушена.

109. Точно так же, если бы гадюки и крылатые аравийские змеи рождались на свет так, как это заложено в их змеиной природе, то жить на свете людям было бы невозможно. Однако, когда гадюки спариваются и самец уже готов испустить семя, самка вцепляется ему в шею и, ухватившись, не отпускает, пока не перегрызет. Так-то самец погибает, а самка должна за это поплатиться, так как детеныши еще в утробе матери мстят за отца: они перегрызают ей чрево и таким образом прокладывают себе выход на свободу. Другие же змеи, не опасные для людей, несут яйца и высиживают множество детенышей. Гадюки водятся на земле повсюду, тогда как крылатые змеи во множестве встречаются только в Аравии и больше нигде, отчего и думают, что их очень много.

110. Так-то арабы добывают этот ладан, а касию - следующим образом86. Они обвязывают все тело и лицо, кроме глаз, бычьими шкурами и разными кожами и в таком виде отправляются за касией. Она растет, правда, в мелком озере и вокруг него, а в этом озере живут крылатые звери, очень похожие на летучих мышей. Они испускают громкие крики и храбро нападают на людей. Арабам приходится отгонять этих зверей, защищая свои глаза, и таким образом срывать касию.

111. Корицу они собирают еще более удивительным способом. Где она растет и какая земля порождает это растение, они и сами не знают. Иные утверждают (и они, вероятно, правы), что корица растет в тех краях, где был воспитан Дионис. По их рассказам, большие птицы приносят эти сухие полоски коры, которые у нас зовутся финикийским именем "кинамомон". А приносят их эти птицы в свои гнезда, слепленные из глины, на кручах гор, куда не ступала нога человека. Так вот, для добывания корицы арабы придумали такую уловку. Туши павших быков, ослов и прочих вьючных животных они разрубают сколь возможно большими кусками и привозят в эти места. Свалив мясо вблизи гнезд, они затем удаляются. А птицы слетаются и уносят куски мяса в свои гнезда. Гнезда же не могут выдержать тяжести и рушатся на землю. Тогда арабы возвращаются и собирают корицу. Собранную таким образом корицу из страны этих арабов вывозят затем в другие страны.

112. А ледан, который у арабов зовется ладаном, добывают еще более удивительным способом. Это вещество самое благовонное, хотя и происходит из самого зловонного места. Оно находится на бородах козлов и зарождается там, как смола на деревьях. Его применяют для многих благовонных мазей, и арабы употребляют его главным образом для курений.

113. О благовониях сказано достаточно: вся земля Аравийская благоухает божественным ароматом. Есть там две удивительные породы овец, которых нигде в другом месте не встретишь. У одной из них длинные хвосты, не менее 3 локтей. Если бы позволить этим овцам волочить хвосты по земле, то от трения хвосты покрылись бы ранами. Но все пастухи там знают плотницкое дело настолько, что мастерят маленькие тележки и привязывают их под овечьи хвосты. Таким образом, у каждого животного под хвостом привязана такая тележка. Другая же порода овец имеет хвост даже до локтя шириной87.

114. На юго-западе Эфиопия88 - самая крайняя населенная страна на земле. Эта страна очень богата золотом, и в ней водятся огромные слоны, всевозможные дикорастущие плодовые деревья, а также эбеновое дерево. Люди там очень высокого роста, красивые и самые долговечные.

115. Итак, это - самые отдаленные страны в Азии и в Ливии. Что же до самых отдаленных стран Европы, именно на западе, то я не могу сообщить о них ничего определенного. Я-то ведь не верю в существование реки, называемой у варваров Эриданом89, которая впадает в Северное море (оттуда, по рассказам, привозят янтарь). Я ничего не знаю также, существуют ли действительно острова Касситериды, откуда к нам привозят олово90. Ведь само название "Эридан" оказывается эллинским, а не варварским и придумано каким-нибудь поэтом. С другой стороны, несмотря на все мои старания, я не мог ни от одного очевидца узнать подробности об этом море на севере Европы. Впрочем, верно то, что олово и янтарь привозят из самых далеких стран.

116. На севере же Европы, по-видимому, есть очень много золота. Как его там добывают, я также не могу определенно сказать. Согласно сказанию, его похищают у грифов одноглазые люди - аримаспы. Но я не верю, что от природы вообще существуют одноглазые люди, а в остальном естество у них, как и у прочих людей. Во всяком случае, кажется, что эти окраины ойкумены, окружающие остальные земли, обладают продуктами, которые у нас считаются весьма ценными и редкими.

117. Есть в Азии долина, окруженная со всех сторон горой, а через эту гору ведет пять узких проходов. Эта долина принадлежала некогда хорасмиям и лежит на границе земель хорасмиев, гирканов, парфян, сарангов и фаманеев91. Со времени же персидского владычества они подвластны персидскому царю. Так вот, с этой окружающей [долину] горы стекает большая река по имени Акес. Эта река, разделенная на пять рукавов, прежде орошала земли упомянутых народов, так что из каждого прохода вытекал свой рукав. Однако со времени подчинения персам эти народы очутились вот в каком положении. Царь повелел закрыть горные проходы и построить на каждом шлюзы. Поэтому вода не могла больше вытекать [через проходы], и долина, окруженная горами, обратилась в озеро, так как река разливается по равнине, но выхода не имеет. Так вот, те племена, которые прежде пользовались этой водой для орошения, стали терпеть ужасные лишения. Зимой, конечно, божество, как и в других местах, посылает также и им дожди; летом же просо и сесам, которые они сеют, постоянно испытывают недостаток влаги. Когда нет уже больше воды, они едут в Персию вместе с женами и, остановившись перед вратами царского дворца, начинают громко и жалостно вопить. Царь же, видя крайнюю нужду просителей, велит открыть шлюзы, ведущие в их страну. Когда же их земля вдоволь напитается водой, царь приказывает опять закрыть шлюзы и открыть другие, ведущие в землю тех племен, которые больше всего после них нуждаются в воде. Однако, как я узнал, царь взимает за открытие шлюзов большие суммы денег (сверх податей). Так обстоит дело.

118. А среди тех персов, свергнувших мага, был некто Интафрен, который тотчас после этого восстания был казнен за совершенное преступление. Он хотел войти в царский дворец, чтобы переговорить о чем-то с царем. Действительно, существовало постановление, что заговорщики могут свободно входить к царю без доклада, если только царь не спит на женской половине. Поэтому Интафрен не счел необходимым посылать кого-нибудь с докладом и захотел как один из семи прямо войти. Страж дверей же и докладчик92 не пропускали его, говоря, что царь находится на женской половине93. А Интафрен, думая, что они говорят неправду, сделал вот что. Выхватив свою саблю, он отрубил им уши и нос и нанизал их на поводья своего коня. Затем он обвязал поводья вокруг шеи несчастных и так отпустил их.

119. Тогда искалеченные слуги явились к царю и рассказали ему о причине учиненного над ними насилия. Дарий же, опасаясь, не совершен ли этот поступок с общего согласия всех шестерых, велел призвать к себе каждого из них поодиночке и стал допытываться, одобряют ли те этот поступок. Когда Дарий понял, что Интафрен совершил этот поступок без одобрения других, то велел схватить его вместе с сыновьями и всей родней, твердо убежденный, что тот с родней замыслил мятеж против него. А, схватив их, он велел бросить в темницу для обреченных на казнь преступников. Жена же Интафрена приходила к дворцовым вратам с плачем и жалобами. А так как она не переставала плакать, то Дарий, наконец, сжалился и послал сказать ей: "Женщина! Царь Дарий дарует для тебя свободу одному из твоих родных. Выбирай, кого ты хочешь!". А та, подумав, ответила так: "Если царь желает даровать мне жизнь одного, то я выбираю брата". Узнав об этом, царь удивился ее выбору и велел снова спросить ее: "Женщина! Спрашивает тебя царь, с какой целью ты, оставив мужа и детей, предпочитаешь спасти жизнь брата, который тебе не так близок, как дети, и менее дорог, чем муж?". На это она ответила так: "Царь! Супруг для меня, быть может, найдется (если божеству угодно) и другой, будут и другие дети, если этих потеряю. Но брата уже больше не будет, так как отца и матери у меня уже нет в живых. Это-то и было у меня на уме, когда я давала тебе ответ". Ответ этой женщины пришелся по душе Дарию, и он повелел освободить брата, за которого та просила, и, кроме того, из расположения к ней еще и старшего сына. Остальных же всех казнил. Итак, один из семи персов вскоре же погиб вышеописанным путем.

120. Около того времени, когда недуг поразил Камбиса, случились вот какие события. Сатрапом Сард Кир поставил перса Орета. Этот-то человек возымел желание совершить гнусное дело: задумал захватить и погубить Поликрата Самосского, хотя тот не обидел его ни словом, ни делом и даже и в глаза его раньше не видал. Задумал же сатрап это, как обычно рассказывают, вот по какой причине. Перед вратами царского дворца сидели однажды Орет и другой перс, по имени Митробат, сатрап Даскилейской области. От мирной беседы [друг с другом] они перешли к ссоре. Когда они заспорили о том, кто из них доблестнее, то Митробат бросил Орету упрек: "И ты еще считаешь себя мужем, а не мог завоевать остров Самос, лежащий против твоей сатрапии. Этим островом так легко овладеть, что один самосец с пятнадцатью гоплитами внезапным нападением захватил его и теперь он у них царем". Услышав эти слова, Орет, как некоторые утверждают, будто бы задетый за живое насмешкой, возымел желание не столько отомстить оскорбителю, как совершенно погубить Поликрата, ради которого ему пришлось выслушать такую издевку.

121. Напротив, согласно менее известному преданию, Орет послал глашатая на Самос с какой-то просьбой (а о чем он просил, не сообщается). Поликрат в это время сидел в мужском покое и с ним был Анакреон Теосский94. Умышленно ли Поликрат захотел показать свое пренебрежение Орету или это произошло случайно, только, когда глашатай Орета вступил в покой и передал поручение, Поликрат, который сидел, повернувшись к стене, не обратился [к глашатаю] и не дал никакого ответа.

122. Итак, о причинах гибели Поликрата передают два рассказа. Всякий волен верить, какому захочет. Во всяком случае, Орет из Магнесии на Меандре, где он тогда находился, послал лидийца Мирса, сына Гигеса, с известием на Самос к Поликрату, замыслы которого ему были хорошо известны. Именно Поликрат, насколько мы знаем, первым из эллинов, если не считать Миноса, кносского царя, и тех, кто в прежнее время еще до него господствовал на море, задумал стать владыкой на море. Со времени героической эпохи, по крайней мере, до Поликрата никто не стремился покорить Ионию и острова. Итак, эти замыслы Поликрата были известны Орету, и поэтому-то сатрап и отправил к нему посла вот с каким известием: "Орет так говорит Поликрату, Я узнал о твоих замыслах, но у тебя нет средств их осуществить. Если ты примешь мое предложение, то и себя осчастливишь, и меня спасешь. Ведь царь Камбис посягает на мою жизнь, и мне это точно известно. Поэтому спаси и мои сокровища, часть их возьми себе, а остальное оставь мне. С этими деньгами ты станешь властителем всей Эллады. Если же ты не веришь, что у меня так много денег, то пошли ко мне самого верного человека и я ему покажу их".

123. Услышав это, Поликрат с радостью согласился. Ведь тиран, я думаю, страстно желал [получить] эти сокровища и, прежде всего, послал осмотреть их Меандрия, сына Меандрия, одного из самосцев, который был у него писцом. Этот-то человек немного спустя посвятил в храм Геры достопримечательные украшения из мужского покоя Поликратова дворца. Орет же, узнав, что надо ждать прибытия соглядатая, сделал вот что. Он наполнил восемь сундуков камнями почти до краев, а сверху на камни наложил золота и, завязав сундуки, держал их наготове. Меандрий прибыл и, осмотрев [сундуки], донес Поликрату о том, что видел.

124. Тогда Поликрат, невзирая на настоятельные предупреждения прорицателей и друзей, сам отправился в Магнесию. Кроме того, и дочь его имела во сне вот какое видение. Представилось ей, что отец парит в воздухе и его омывает Зевс и умащает Гелиос. После этого сновидения дочь сделала все возможное, чтобы удержать Поликрата от поездки к Орету, и, когда тот уже вступил на борт 50-весельного корабля, она еще кричала, предрекая отцу несчастье. Он же угрожал дочери за это, что если вернется невредимым, то она еще долго останется девой. А дочь молила богов, чтобы отцовские угрозы исполнились, потому что предпочитала надолго остаться в девах, чем потерять отца.

125. Так вот, Поликрат, несмотря на все предостережения, отплыл к Орету с большой свитой приближенных. Среди них был и Демокед, сын Каллифонта из Кротона, врач, превосходивший искусством всех своих современников. По прибытии же в Магнесию Поликрат погиб позорной смертью, совершенно недостойной ни его деяний, ни [великих] замыслов. Ведь, кроме сиракузских тиранов, ни один эллинский властитель не может сравниться могуществом и пышностью с Поликратом. После того как Орет умертвил Поликрата таким способом, о котором я не хочу даже рассказывать, он велел распять тело [несчастного]. Самосцев из свиты Поликрата сатрап отпустил, советуя еще поблагодарить за освобождение, а иноземцев и рабов оставил как пленников в рабстве. Сновидение же дочери Поликрата сбылось, когда он был распят: действительно, его омывал Зевс, именно когда шел дождь, и Гелиос умащал, когда от зноя тело его увлажнялось. Таков был конец великого счастливца Поликрата95. Амасис, египетский царь, предрек ему [печальную кончину].

126. Спустя немного, впрочем, и Орета постигла кара за Поликрата. После смерти Камбиса и после правления магов Орет оставался в Сардах, не участвуя в борьбе персов с мидянами, которые оспаривали у них власть. Напротив, во время этой смуты сатрап велел умертвить Митробата, правителя Даскилея, который некогда бросил ему упрек за отношение к Поликрату, а также и сына Митробата Кранаспа. Оба они были уважаемыми людьми в Персии. Орет совершал также и разные другие злодеяния. Так, например, сатрап велел убить на обратном пути гонца Дария, потому что был раздосадован вестью. Орет устроил гонцу засаду, послав своих людей, и затем велел убить его, а тело спрятать вместе с конем.

127. Вступив на престол, Дарий задумал покарать Орета за все его преступления, и особенно за убийство Митробата с сыном. Так вот, послать тотчас войско против сатрапа царю казалось неудобным, так как [народное] брожение в стране еще не улеглось и сам он недавно вступил на престол. К тому же Дарий знал, что у Орета большая военная сила: у сатрапа лично была "тысяча" персидских телохранителей96, а в его сатрапию входили Фригийская, Лидийская и Ионийская области. В таком положении Дарий придумал вот что. Царь призвал знатнейших персов и сказал им: "Персы! Кто из вас возьмется исполнить мое поручение, но только хитростью, без насилия и шума? Ведь все дело в хитрости, а насилие не нужно. Итак, кто из вас приведет мне Орета живым или мертвым? Орет не принес добра Персии, а лишь причинил много зла. Двоих из нашей среды он погубил - Митробата с сыном, а моих вестников, которые должны были призвать его ко мне, убил, показав этим свою нестерпимую наглость. Так вот, мы должны обуздать его, покарав смертью, пока он не натворил еще больших зол".

128. Так спрашивал Дарий, и тридцать персов решили взяться за это дело, причем каждый сам желал исполнить [царское] поручение. Дарий же решил их спор, повелев бросить жребий. Тогда они стали метать жребий, и он выпал Багею, сыну Артонта. А Багей, избранный жребием, приступил к делу вот как. Он написал несколько разных грамот и приложил к ним печать Дария, а затем отправился в Сарды. По прибытии туда Багей явился к Орету и стал давать их царскому писцу97 для прочтения, распечатывая по очереди (а такие писцы есть у всех сатрапов). Багей велел читать грамоты, чтобы испытать телохранителей, не готовы ли те изменить Орету. Заметив, что они с большим уважением относятся к грамотам и еще более - к их содержанию, [зачитанному] писцом, Багей подал писцу грамоту, в которой были слова: "Персы! Царь Дарий запрещает вам служить телохранителями Орета". А те, услышав это [повеление], опустили свои копья перед Багеем. Багей же, увидев, что телохранители повинуются [царскому] приказу, ободрился и дал писцу последнюю грамоту, которая гласила: "Царь Дарий повелевает персам в Сардах умертвить Орета". Как только телохранители услышали это повеление, они обнажили свои короткие мечи и убили сатрапа на месте. Так-то перса Орета постигла кара за убиение Поликрата Самосского. Рабы и богатые сокровища сатрапа были перевезены в Сусы.

129. Спустя немного после этого Дарий как-то на охоте за дикими зверями, соскакивая с коня, случайно вывихнул себе ногу. Вывих, вероятно, был такой сильный, что лодыжка вышла из сустава. При царе и раньше постоянно находились самые знаменитые египетские врачи, которые теперь должны были его лечить. Они стали силой вправлять царю вывих, но причинили еще больше вреда. Семь дней и семь ночей Дарий провел без сна от боли. На восьмой же день, когда царю не стало лучше, кто-то из приближенных, слышавший ранее в Сардах об искусстве кротонца Демокеда, сообщил об этом Дарию. А Дарий приказал тотчас же привести к нему Демокеда. Демокеда нашли где-то среди рабов Орета совершенно забытым, в оковах и рубище и привели к царю.

130. Когда Демокед предстал перед Дарием, царь спросил его, знает ли он врачебное искусство. А тот не признался, опасаясь, что если откроется, то его никогда уже не отпустят в Элладу. Дарий же понял, что Демокед, зная врачебное искусство, только притворяется, и приказал слугам принести плети и скорпионов. Тогда Демокед открылся, но все же сказал, что знаком с искусством врачевания далеко не вполне, а лишь отчасти и то благодаря знакомству с одним врачом. Когда же после этого Дарий вверился его лечению, то Демокед с помощью эллинских целительных снадобий и успокоительных средств вместо грубых [лекарств египтян] возвратил царю сон и за короткое время совершенно восстановил здоровье, хотя тот уже потерял надежду вылечить ногу. За это Дарий пожаловал Демокеду две пары золотых оков. А тот спросил царя, не хочет ли Дарий в награду за исцеление сделать его вдвойне несчастным. Царю этот ответ пришелся по душе, и он послал Демокеда к своим женам. Евнухи привели его на женскую половину и сказали женам, что это и есть тот человек, который спас жизнь царю. Тогда каждая из них зачерпнула чашей золота из сундука и подарила Демокеду. Это был столь щедрый дар, что даже его слуга по имени Скитон, подбирая упавшие из чаш золотые статеры, набрал себе еще много золота.

131. А этот Демокед вот каким образом прибыл из Кротона ко двору Поликрата. Он жил в Кротоне, [постоянно] ссорясь с отцом, человеком крутого нрава. Когда он уже не мог больше переносить такой жизни, то, оставив [отчий дом], уехал на Эгину. Поселившись там, он в первый же год превзошел искусством всех прочих врачей, хотя у него и не было инструментов, необходимых для врачевания. На второй год город эгинцев нанял его на службу за талант серебра, а на третий год афиняне - за 100 мин, на четвертый же - Поликрат за 2 таланта. Так он прибыл на Самос. Этому-то человеку больше всего обязаны славой кротонские врачи98. Это было время, когда кротонские врачи считались первыми в Элладе, а киренские - вторыми. Тогда же аргосцы слыли мастерами в музыкальном искусстве.

132. Так вот, Демокед, исцелив Дария, получил в Сусах огромный дом для жилья и даже был принят в число сотрапезников царя99. И вообще ему было позволено все, кроме одного, - возвращения в Элладу. Так он спас от казни своим заступничеством египетских врачей, прежде пользовавших царя (их хотели распять за то, что они оказались хуже эллинского врача). Затем он спас также прорицателя из Элиды, который [раньше] находился в свите Поликрата, а теперь жил в совершенном пренебрежении среди [бывших] рабов [Орета]. Одним словом, Демокед был весьма важной персоной у царя.

133. Через некоторое время после этого случилось вот какое другое происшествие. У Атоссы, дочери Кира, супруги Дария, появился на груди нарыв, который, затем прорвавшись, стал распространяться дальше. Пока нарыв был еще небольшим, Атосса от стыда скрывала его, не показывая никому. Когда же нарыв стал опасным, она послала за Демокедом и показала ему. А тот, обещав исцелить, взял с нее клятву, что она окажет за это ему взаимную услугу, когда он попросит (но он не будет просить ее ни о чем постыдном).

134. Когда затем Демокед своим врачеванием исцелил ее, то Атосса (по наущению Демокеда) сказала возлежавшему с ней на ложе Дарию вот какие слова: "Царь! При всем твоем великом могуществе ты бездействуешь. Еще ни один народ ты не покорил персам и не преумножил персидской державы. Человеку молодому, как ты, властителю великих сокровищ, следует прославить себя великими подвигами, дабы персы знали, что над ними властвует муж. Это пойдет тебе вдвойне на пользу: персы будут знать, что во главе их стоит муж, и, занимаясь войной, они не будут иметь досуга, чтобы восставать против тебя. Теперь, пока ты еще молод, ты можешь совершить великий подвиг. Ведь с ростом тела растут и духовные силы, а когда тело начинает стареть, то с ним вместе дряхлеет и дух и уже неспособен к великим свершениям". Так сказала Атосса по наущению Демокеда, а царь отвечал ей: "Жена! Все, о чем ты говоришь, я и сам думаю совершить. Я ведь собираюсь перекинуть мост с нашего материка на другой и идти на скифов. И это скоро должно свершиться". Атосса же отвечала на это вот что: "Нет! Тебе не следует сначала идти на скифов. Ведь они будут в твоей власти, как только ты пожелаешь. Ты должен ради меня идти в поход на Элладу. Мне рассказывали о лаконских, аргосских, аттических и коринфских женщинах, и я желаю, чтобы они были у меня служанками. А у тебя есть человек, который лучше всякого другого может дать подробные сведения об Элладе и быть проводником. Это тот врач, который исцелил твою ногу". А Дарий сказал: "Жена! Если, по-твоему, нам следует, прежде всего, обратиться против Эллады, то лучше всего, я думаю, сначала послать туда соглядатаев из персов и вместе с ними эллина, о котором ты говоришь. Они разузнают все и сообщат нам о положении дел в Элладе. А тогда я, все, хорошо разузнав, начну войну с эллинами".

135. Как он сказал, так и сделал. На следующее утро царь призвал пятнадцать знатных персов и приказал им вместе с Демокедом объехать все побережье Эллады и смотреть, чтобы он не убежал, и во что бы то ни стало привезти его назад. Отдав им такие приказания, Дарий снова призвал к себе Демокеда и просил его показать всю Элладу этим персам и затем возвратиться назад. При этом царь велел ему взять с собой все свое добро и отвезти в подарок отцу и братьям с обещанием, что [по возвращении] воздаст ему взамен сторицею. Сверх всего этого Дарий объявил, что дает Демокеду в дорогу еще грузовой корабль со всяким добром. Царь говорил ему все это, мне думается, без всякой задней мысли. А Демокед, опасаясь, не хочет ли Дарий его испытать, не кинулся с жадностью на все эти подарки, но объявил, что оставит все свое добро здесь, чтобы по возвращении снова владеть им, но грузовой корабль, пожалованный царем его братьям, он принимает. С таким поручением Демокеду Дарий послал их в море.

136. Спустившись [вдоль берегов] в Финикию, посланцы прибыли в финикийский город Сидон. Там персы немедленно снарядили две триеры и, кроме того, еще финикийское грузовое судно с разным добром. Когда все было готово, они поплыли в Элладу и, держась близ эллинских берегов, осматривали и описывали их. После того как персы осмотрели большинство самых известных мест на побережье, они прибыли в италийский город Тарант. А здесь Аристофилид, царь тарантинцев, по просьбе Демокеда велел снять кормила у мидийских кораблей, а самих персов заключил в темницу как соглядатаев. В то время как персов постигла такая беда, Демокед успел бежать в Кротон. А когда он прибыл в свой родной город, Аристофилид освободил персов и отдал им кормила.

137. Оттуда [из Таранта] персы поплыли в погоню за Демокедом и прибыли в Кротон. Там они нашли Демокеда на рынке и схватили его. Часть кротонцев, опасаясь могущества персов, была готова выдать Демокеда персам, а другие в свою очередь схватили его и стали бить персов палками. А те начали их укорять такими словами: "Кротонцы! Подумайте, что вы делаете. Ведь вы хотите отнять у царя беглого раба. Неужели царь Дарий снесет подобное оскорбление? Неужели ваша выходка кончится добром, если вы похитите его у нас? На ваш город, прежде всего, пойдет войной персидский царь и первым он постарается обратить его в рабство". Такими словами, однако, персам не удалось запугать кротонцев. Так вот, им пришлось отплыть назад в Азию, оставив Демокеда и грузовое судно, которое везли с собой. Дальше они уже не пытались осматривать берега Эллады, лишившись своего проводника. При отплытии персов Демокед все же дал им вот какое поручение: он велел передать Дарию, что он, Демокед, взял себе в жены дочь Милона. Ведь о знаменитом борце Милоне часто шла речь у царя. Поэтому-то, как я думаю, Демокед и ускорил этот брак, истратив на это огромные деньги, именно чтобы показать Дарию, что он и в своем отечестве был знаменитым человеком100.

138. Персы же после отплытия из Кротона были занесены [ветрами] в Иапигию. Там их обратили в рабство, а Гилл, тарантинский изгнанник, выкупил и отвез к царю Дарию. Дарий же за эту [услугу] посулил ему в награду все, что он сам пожелает. Гилл просил царя вернуть его в Тарант и рассказал историю своего изгнания. Но, чтобы не вызвать возмущения в Элладе (если из-за него сильный флот нападет на Италию), Гилл уверял, что у одних книдян достаточно силы для возвращения его из изгнания. По его мнению, книдянам, как друзьям тарантинцев, легче всего удастся вернуть его в родной город. Дарий дал свое согласие [на это] и отправил вестника в Книд с повелением вернуть Гилла в Тарант. Книдяне повиновались царю, но не смогли, однако, убедить тарантинцев [принять изгнанника], а для того, чтобы применить силу, они были слишком слабы. Так кончилось это дело, и те персы были первыми, прибывшими в Элладу из Азии по упомянутой причине, как соглядатаи.

139. Затем царь Дарий завоевал Самос - первый из эллинских и варварских городов. Причина войны была вот какая. Когда Камбис, сын Кира, отправился в египетский поход, много эллинов также прибыло в Египет. Одни [приехали], вероятно, для торговли, другие - как участники похода, а третьи, наконец, просто хотели посмотреть страну. Среди этих последних был Силосонт, сын Эака, изгнанный брат Поликрата Самосского. Этому-то Силосонту выпало великое счастье. Однажды, одетый в красный плащ, он прогуливался по рынку в Мемфисе. Увидел его Дарий, который, будучи телохранителем Камбиса, еще не имел тогда особого веса, и так прельстился плащом, что, подойдя к Силосонту, стал торговать плащ. А Силосонт, видя сильное желание Дария получить этот плащ, сказал (как бы по внушению некоего бога): "Я не продам его ни за что, но хочу тебе подарить, если уж ты непременно хочешь его иметь". Дарий был очень доволен и взял плащ.

140. Так вот, Силосонт думал тогда, что лишился плаща по простоте душевной. А через некоторое время, после кончины Камбиса, когда семь персов свергли мага и из этих семи Дарий был избран царем, тогда Силосонт узнал, что персидский престол достался тому самому человеку, которому он некогда подарил по его просьбе плащ. Так вот, Силосонт отправился в Сусы, сел перед вратами царского дворца и объявил, что он "благодетель" царя Дария. Услышав эти слова, страж дверей101 передал их царю, и Дарий с удивлением сказал ему: "Кто этот эллин, которому я обязан благодарностью? Ведь я лишь недавно вступил на престол, и за это время едва ли какой-нибудь эллин посетил нас. Я ничем, так сказать, не обязан никому из эллинов. Впрочем, приведите его, и я посмотрю, чего он добивается своими словами". Страж дверей ввел Силосонта [в царские покои], и, когда тот предстал перед царем, толмачи спросили его, кто он и почему именует себя царским благодетелем102. Тогда Силосонт рассказал всю историю с плащом, добавив, что это он подарил царю плащ. На это Дарий ответил: "Благородный человек! Так это ты сделал мне подарок, когда я еще не имел власти? Правда, этот подарок незначительный, но моя благодарность будет такой же, как если бы теперь я получил откуда-нибудь великий дар. В награду я дам тебе без счета золота и серебра, чтобы тебе никогда не пришлось раскаиваться в том, что ты сделал добро Дарию, сыну Гистаспа". Силосонт же отвечал на это: "Не дари мне, царь, ни золота, ни серебра, но освободи и, пожалуй, мне родной город Самос, где ныне после убиения Оретом брата моего Поликрата властвует наш раб. Отдай мне этот город, но только без кровопролития и не обращая жителей в рабство".

141. Услышав эти слова, Дарий послал войско во главе с Отаном, одним из [тех] семи персов, и повелел ему сделать все, о чем просил Силосонт. Отан же прибыл к морю и снарядил войско для переправы.

142. А на Самосе тогда властвовал Меандрий, сын Меандрия, которому Поликрат вверил бразды правления. Этот Меандрий желал быть самым справедливым властителем, но ему не довелось стать таким. Когда пришла весть о кончине Поликрата, Меандрий сделал вот что. Сперва он велел воздвигнуть алтарь Зевсу Освободителю и окружил его священным участком (он еще и поныне находится перед городскими воротами на Самосе). Затем он созвал собрание полноправных граждан и сказал вот что: "Мне, как вам известно, Поликратом вверены скипетр и вся власть, и я мог бы стать ныне вашим царем. Однако я сам ни за что не стану делать того, что порицаю в моем ближнем. Я ведь не одобрял владычества Поликрата над людьми, равными ему, и порицаю всякого, кто творит подобные деяния. Так вот, Поликрата постигла участь, определенная Роком, а я передаю всю власть народу и провозглашаю свободу и равенство. Однако я вправе просить предоставить мне вот какие особые преимущества: во-первых, выплатить из сокровищ Поликрата в виде особой награды шесть талантов, а затем, сверх того, пожаловать на вечные времена жречество Зевса Освободителя мне и моим потомкам. Ведь я сам воздвиг ему святилище и даровал вам свободу". Так он объявил самосцам. А один из граждан встал и возразил ему: "Да, ты вовсе и не достоин быть нашим владыкой, так как ты подлой крови и сволочь. Ну-ка, лучше придумай, как дашь отчет в деньгах, которые присвоил".

143. Так сказал один из уважаемых самосских граждан, по имени Телесарх. А Меандрий понял, что если он выпустит власть из своих рук, то вместо него кто-нибудь другой станет тираном, и больше уже не думал отказываться от нее. Он возвратился в акрополь и приказал гражданам поодиночке явиться к нему якобы для того, чтобы представить им денежный отчет, а затем велел схватить их и заключить в оковы. Пока они находились в темнице, Меандрия поразил какой-то недуг. А брат его по имени Ликарет, ожидая смерти Меандрия, приказал казнить всех заключенных, чтобы легче [самому] захватить власть на Самосе. Ведь самосцы, видимо, не желали быть свободными!

144. Итак, когда персы [теперь] пришли на Самос, чтобы вернуть Силосонта, никто [из граждан] не поднял руки на них. Сторонники Меандрия и сам он объявили даже о согласии по договору покинуть остров. Отан согласился на это и заключил договор. Знатнейшие персы приказали выставить высокие сидения перед акрополем и воссели на них.

145. Был у тирана Меандрия полоумный брат по имени Харилай. Этот человек за какой-то проступок был посажен в подземелье. И вот, услышав о том, что происходит, он выглянул в окошко подземелья, увидел персов, мирно сидящих, и закричал Меандрию, что желает что-то сказать ему. Меандрий приказал снять с него оковы и привести к себе. Как только Харилая привели, он начал с бранью и поношением побуждать брата напасть на персов. Он говорил: "Негодяй! Меня, твоего брата, не совершившего ничего, достойного темницы, ты заключил в оковы и бросил в подземелье, а персов, которые тебя изгоняют и лишают крова, ты не смеешь покарать, хотя их так легко одолеть. Если же ты страшишься их, то дай мне этих наемников, и я отплачу персам за вторжение на Самос. А тебя самого я готов изгнать с нашего острова! ".

146. Так сказал Харилай, а Меандрий принял его предложение. Как мне думается, он все-таки не был настолько глуп, чтобы верить в победу своего войска над царским, но [поступил так] скорее из зависти к Силосонту, который должен был такой дешевой ценой получить во владение город невредимым. Поэтому он желал только раздражить персов и как можно более ослабить могущество Самоса и только тогда уже отдать его [персам]. Меандрий был совершенно уверен, что за потери, которые понесут, персы еще более озлобятся на самосцев, и знал, что ему-то самому вполне обеспечено бегство с острова, когда только захочет (он приказал ведь тайно выкопать подземный ход из крепости к морю). Так вот, сам Меандрий отплыл с Самоса, а Харилай, вооружив всех наемников, отворил крепостные ворота и неожиданно бросился на ничего не подозревавших персов, которые считали, что договор заключен и все улажено. Наемники напали на знатных персов и стали убивать их. Вот что делали наемники! А остальное персидское войско поспешило на помощь, и наемники, теснимые персами, были отброшены в крепость.

147. Когда же Отан, персидский военачальник, увидел, какой страшный урон понесли персы, он позабыл о повелении Дария при отъезде не убивать и не продавать в рабство ни одного самосца, но отдать остров Силосонту неразоренным. Поэтому, нарочно больше не думая об этом повелении, Отан приказал убивать всех, кто попадется, взрослых и детей. Часть персов принялась осаждать крепость, а другая - убивала всех встречных, кто искал убежища в святилище и вне его.

148. Меандрий же, которому удалось бежать с Самоса, отплыл в Лакедемон. Прибыв туда, он перевез в город бывшее с ним добро и сделал вот что. Он велел слугам выставить золотые и серебряные кубки и чистить их, а сам в это время беседовал и провожал домой Клеомена, сына Анаксандрида, царя Спарты. При виде драгоценных кубков изумленный Клеомен пришел в восхищение. Меандрий же сказал царю, что тот может взять себе сколько хочет кубков, и повторил это предложение несколько раз. Однако Клеомен как благороднейший человек не согласился взять предложенные подарки. Опасаясь, что Меандрий подкупит других граждан и все-таки получит [военную] помощь, царь пошел к эфорам и сказал им, что лучше всего для Спарты выслать из Пелопоннеса самосского чужестранца, чтобы тот не соблазнил его самого или других спартанцев на дурное дело. А эфоры послушались царя и приказали Меандрию удалиться.

149. Персы же, опустошив Самос, отдали обезлюдевший остров Силосонту. Однако позднее военачальник Отан вновь заселил остров. [Причина этого] сновидение и некий недуг, поразивший его детородные части.

150. Во время похода персидского флота на Самос вавилоняне подняли восстание, прекрасно подготовленное. За время правления мага и заговора семи, в течение всего этого смутного времени, вавилоняне готовились к осаде и делали это, я полагаю, втайне. А когда началось открытое восстание, вавилоняне сделали вот что. Каждый выбрал себе по одной женщине (кроме матери), какую хотел; остальных же всех собрали вместе и задушили. А по одной женщине каждый оставил себе для приготовления пищи. Задушили же своих жен вавилоняне, чтобы не тратить на них пищи.

151. При известии о восстании Дарий выступил со всем войском против вавилонян. Подойдя к Вавилону, царь приступил к осаде города. А вавилонян осада вовсе не беспокоила: они поднимались на стенные зубцы и, кривляясь [и выкрикивая обидные слова], издевались над Дарием и его войском. Один из них сказал: "Что вы сидите здесь, персы, и бездельничаете? Убирайтесь-ка лучше восвояси! Только когда лошачиха ожеребится, возьмете вы наш город!". Так сказал какой-то вавилонянин в уверенности, что лошачиха никогда не жеребится.

152. Между тем прошел уже год и семь месяцев, и Дарий и все его войско были очень раздосадованы, что не могли взять Вавилон, несмотря на всяческие уловки и хитрости. Между прочим; царь пробовал также и хитрость, с помощью которой Кир некогда взял Вавилон, однако вавилоняне неусыпно несли стражу и перехитрить их он не мог.

153. Наконец на двадцатом месяце осады явилось Зопиру, сыну Мегабиза, отец его был одним из семи мужей, свергнувших мага, - этому-то Мегабизову сыну Зопиру явилось диковинное знамение103. Одна из его вьючных лошачих ожеребилась. Когда Зопиру сообщили об этом, он сначала не хотел верить, но когда сам увидел жеребенка, запретил всем видевшим говорить об этом и стал обдумывать [знамение]. Он думал о предсказании вавилонянина, данном еще в начале [осады], именно, что город будет взят, когда лошачихи ожеребятся. Теперь-то, как думал Зопир, по этому предсказанию, Вавилон должен пасть: ведь вавилонянин изрек свое предсказание по внушению божества, а у него [также по божьему промыслу] ожеребилась лошачиха.

154. Так вот, Зопир решил, что отныне Вавилон уже обречен на гибель. Он пришел к Дарию и спросил, очень ли важно завоевать Вавилон. А когда Дарий подтвердил [важность этого], Зопир стал обдумывать, как ему совершить этот подвиг и предать город в руки Дария. Ведь персы выше всего чтят такие доблестные подвиги. Зопир полагал, что может достичь цели только одним путем: именно, изувечить себя и затем перебежать к врагам. Тогда с легким сердцем он нанес себе неисцелимые увечья: отрезал нос и уши, безобразно остриг волосы и со следами ударов бича предстал перед Дарием.

155. А Дарий пришел в ужас, увидев так изувеченным столь почтенного человека. Царь с криком вскочил со своего трона и спросил, кто и почему так его изувечил. А Зопир отвечал: "Нет, кроме тебя, на свете человека, который имеет власть так поступить со мной. Не другой кто сделал это, государь, а я сам себя изувечил, потому что горько мне [терпеть] издевательства ассирийцев104 над персами". А царь сказал ему в ответ: "Несчастный! Ты стараешься приукрасить свой ужасный поступок, утверждая, что так немилосердно изувечил себя ради осажденных. Разве, глупец, враги скорее сдадутся от того, что ты сам себя изувечил? Не сошел ли ты с ума, так искалечив себя?". А Зопир отвечал царю: "Если бы я открыл тебе мой замысел, ты не позволил бы мне [сделать] этого, [над собой]. Поэтому я так поступил на свой страх. Итак, если ты не откажешь в помощи, мы возьмем Вавилон. Я тотчас же перебегу в город и объявлю, что это ты нанес мне такие увечья. Я думаю, они поверят и поставят меня во главе войска. А ты на десятый день с того дня, как я уйду в город, поставь у гак называемых ворот Семирамиды 1000 человек из той части [войска], потеря которой тебе безразлична. На седьмой день после этого поставь еще 2000 человек у так называемых ворот Нина105. Затем обожди двадцать дней и пошли 4000 человек против так называемых Халдейских ворот. Ни те первые, ни эти воины не должны иметь при себе никакого другого оружия для защиты, кроме кинжалов. Кинжалы можно им оставить. Наконец, через двадцать дней прикажи всему остальному войску немедленно штурмовать стены со всех сторон. А персов поставь против так называемых Белских и Киссийских ворот. Не сомневаюсь, что, когда я совершу такие великие подвиги, вавилоняне, конечно, доверят мне не только всю защиту города, но даже ключи от ворот. А тогда уж - моя и персов забота, как завершить дело!".

156. После этого Зопир побежал к воротам, беспрестанно оглядываясь [назад], словно настоящий перебежчик. Стражи у ворот, заметив его с башен, спустились вниз, чуть приоткрыли створки ворот и спросили, кто он и зачем пришел. А тот отвечал, что он Зопир и хочет перейти к ним. Услышав такой ответ, привратники повели его к начальникам. Когда Зопир явился перед начальниками, то стал жаловаться, объявив, что увечье, которое на самом деле причинил он себе сам, нанес ему царь Дарий за то будто бы, что он дал совет [снять осаду] и увести войско, так как у царя нет возможности взять город. "И теперь, - сказал он, - я пришел вам на благо, а Дарию с войском - на погибель. Царь дорого поплатится за такие увечья. И знаю его тайные замыслы и хитрости!".

157. Так говорил Зопир, а вавилоняне, видя знатного перса с отрезанным носом и ушами и покрытого кровавыми рубцами от ударов плетей, вполне поверили, что он говорит правду и пришел к ним как друг и союзник. Они были готовы вверить ему все, о чем он ни попросит. А просил он себе отряд войска. Когда же получил его, то стал действовать так, как было условленно с Дарием. На десятый день Зопир вывел вавилонский отряд, окружил ту 1000 человек, что велел Дарию выставить на первый раз, и перебил их. А вавилоняне, убедившись, что слова перса не расходятся с делом, чрезвычайно обрадовались и готовы были во всем слушаться его. Тогда Зопир, выждав условленное число дней, снова вывел отборный отряд вавилонян и перебил 2000 воинов Дария. За этот новый подвиг вавилоняне осыпали Зопира похвалами, и его имя было у всех на устах. А Зопир опять, обождав назначенное число дней, вывел отряд в условленное место и, окружив персов, перебил 4000 человек. Теперь, после такого подвига, Зопир добился всего: его сделали главным военачальником и комендантом крепости.

158. Когда же Дарий по условию приказал со всех сторон штурмовать стены, тут-то и открылся коварный замысел Зопира. На стенах вавилоняне отражали приступы Дариева войска, а Зопир открыл так называемые Киссийские и Белские ворота и впустил персов в крепость. Часть вавилонян увидела, что произошло, и бежала в храм Зевса Бела. Другие же не заметили этого и оставались на своем месте, пока не узнали о предательстве.

159. Так-то Вавилон был взят во второй раз. Дарий же, овладев Вавилоном, повелел, прежде всего, разрушить стены и сломать все ворота, чего Кир не сделал при первом взятии Вавилона. Затем царь приказал распять около 3000 знатнейших граждан. Остальному же населению он позволил жить в городе. А чтобы у вавилонян были жены и от них потомство (своих собственных жен, как я сказал уже, вавилоняне задушили, чтобы сберечь съестные припасы), Дарий сделал вот что. Он повелел соседним племенам послать своих женщин в Вавилон - каждому племени известное количество, так что, в общем, туда собралось 50000 женщин. От этих-то женщин и произошли нынешние вавилоняне.

160. По мнению Дария, никто из персов ни прежде, ни после не превзошел Зопира в доблести, кроме одного Кира (с ним ведь ни один перс не смеет себя сравнивать). А Дарий, по рассказам, говаривал, что предпочел бы видеть Зопира не изувеченным, чем владеть еще двадцатью Вавилонами. Царь окружил Зопира величайшим почетом. Ежегодно посылал ему дары, которые считаются в Персии самыми почетными106, отдал ему в пожизненное управление Вавилон (без обложения податью) и осыпал другими почестями. У этого Зопира был сын Мегабиз, который сражался во главе персов в Египте против афинян и их союзников107. А у этого Мегабиза был сын Зопир, который приехал из Персии в Афины как перебежчик.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Египетские врачи славились в то время. Как показывают папирусы, медицина в Египте достигла высокого уровня.

2. Женитьба на законной наследнице египетского престола укрепляла притязания Камбиса на египетский трон.

3. Бегство Фанеса произошло не в 525, а в 547 г. до н. в.

4. Здесь под "сирийцами" Геродот имеет в виду филистимлян, города которых Аскалон, Ашдод, Гат и Экрон персидская армия прошла на пути в Египет.

5. Персы приказали все глиняные сосуды от финикийского вина в Египте наполнять водой и отправлять по дороге назад в Финикию, чтобы обеспечить снабжение водой в пустыне между Египтом и Палестиной.

6. Это был царь независимых арабов, набатеев.

7. Такая прическа арабов-кочевников упоминается в Библии (Левит 20, 27).

8. Геродот смешивает здесь Красное море с Мертвым морем.

9. Именно, у города Таниса.

10. В храме богини Нейт в Саисе.

11. В таком виде изображены побежденные на рельефе Бехистунской надписи.

12. Экипаж корабля состоял таким образом из 200 человек.

13. Персы не могли проникнуть в болотистую западную часть Дельты, где властвовали Инар и Амиртей, и потому должны были признать там власть их сыновей.

14. Об этих мнимых преступлениях Камбиса египетские источники ничего не сообщают. Святотатственные действия Камбиса - выдумка враждебных ему египетских жрецов. Гнев жреческой касты против Камбиса объясняется тем, что царь значительно урезал доходы главных египетских храмов.

15. Жители оазиса Сива.

16. Имеется в виду нубийское царство (совр. Джебель-Баркал). Южное море, по Геродоту, образует южные границы Ливии.

17. Речь идет о дарах, которые подносили на Востоке чужеземным владыкам золото, ладан и мирра (смирна).

18. Домашние захоронения покойников встречаются уже в доисторическую эпоху в Египте.

19. Оазис Харга. Персидский гарнизон оазиса состоял из греческих наемников-самосцев из филы Эсхриония.

20. Рассказ об убиении Аписа Камбисом неверен. Сохранилась на погребальном саркофаге Аписа 524 г. (которого Камбис только и мог убить) надпись, свидетельствующая о торжественном официальном (а не тайном) погребении Аписа. Надпись гласит: "Камбис, царь Верхнего и Нижнего Египта, посвятил большой саркофаг своему отцу Осирису".

21. Геродот сообщает здесь официальную персидскую версию. Камбис убил Бардию, а затем отправился в поход на Египет. В это время, воспользовавшись недовольством вновь покоренных персами областей, маг Гаумата захватил власть 2 апреля 522 г. Маг опирался на знать Запада. Противниками Гауматы был Гистасп и знать Востока. Маг был убит 29 сентября 522 г. до н.э.

22. Брак на родной сестре, по религиозным воззрениям персов, считался почетным.

23. Т. е. на Атоссе. Вторая сестра - жена Камбиса - Роксана. Властная Атосса не могла примириться с оскорблением, нанесенным ей Камбисом. Атосса интриговала против Камбиса, вышла замуж затем за мага, а после его убийства договорилась с Дарием (представителем младшей ветви Ахеменидов) и стала его супругой.

24. Эта и следующая история о Камбисе, вероятно, исходит из кругов младшей ветви Ахеменидов. Цель их - показать неспособность к правлению старшей линии. Сюда же относится и выдуманная эпилепсия Камбиса.

25. Эпилепсия.

26. Здесь Камбису приписываются греческие религиозные представления. Бог греческий Аполлон - меткий стрелок из лука.

27. Ср. выше, I 207.

28. Святилище Гефеста - храм Пта в Мемфисе.

29. Имя происходит от санскритского слова "кала" (черный) и указывает на принадлежность к древнему темнокожему населению Индии.

30. В конце VI в. до н.э. о. Самос при тиране Поликрате был наиболее сильным греческим государством в Ионии.

31. Корабли с тремя рядами весел (один над другим). Экипаж триеры состоял из 170 человек, 20 матросов для парусов, 16 офицеров и 12 воинов.

32. Рассказы о жестокостях Периандра сильно преувеличены. Они созданы в ту эпоху, когда власть тиранов воспринималась уже как препятствие для дальнейшего развития рабовладельческого государства (ср.: С. Я. Лурье. История, стр. 114)

33. Имеется в виду таран корабля в виде клыков вепря. Храм на Эгине был посвящен Афее (критская богиня), а не Афине. На двух фронтонных группах стоит посреди Афина, так что ошибка Геродота понятна.

34. Храм Геры. Его стены были раскопаны в 1910 - 1913 гг.

35. Одиссея II, 330.

36. То же самое сообщает и Бехистунская надпись Дария. Маг Гаумата (Лжесмердис) был провозглашен царем в отсутствие Камбиса и пользовался поддержкой влиятельной касты магов и знати Запада.

37. Акбатан в Сирии нет. Камбис умер в 522 г. до н.э. после возвращения в Персию.

38. В результате войн Кира в Иране разгорелась классовая борьба. Господствовавшая на Западе знать стремилась покончить с укрепившимся положением "народа-войска", а на Востоке военно-племенная демократия старалась воспрепятствовать возвышению знати. К этому присоединилось недовольство всех народностей персидской державы непомерным ростом налогов и податей и бесконечными наборами в войско.

39. События разыгрывались не в Сусах, по рассказу Геродота, а в резиденции Бардии (Смердиса) в Мидии (в . северо-восточной Персии). Здесь Бардия был убит 29 сентября 522 г. до н.э. в крепости Сикайавати.

40. Речь Отана перекликается с надгробной надписью Дария, где Дарий отражает упреки Отана в деспотических стремлениях (ср.: В. В. Струве. Этюды, стр. 80).

41. В злобных выпадах Мегабиза против народа нашла отражение острая ненависть персидской знати к "народу-войску" племен Ирана (ср.: В.В. Струве. Этюды, стр. 77)

42. Речь Дария соответствует его подлинным словам в Накширустемской надписи (ср.: В. В. Струве. Этюды, стр. 76). В этих трех речах нашли отражение три политических направления в среде персидской знати эпохи Дария I и его преемников.

43. Семь персов принадлежали к семи знатнейшим персидским фамилиям (среди них - Гобрий и Аспафин).

44. Геродот пропускает описание длительных войн Дария после его воцарения. По Бехистунской надписи, сначала восстал Элам с древней столицей Сусы, затем Вавилон под предводительством Нидинту-Бела, сына последнего царя, и Мидия (т. е. почти все провинции). В конце 521 г. Дарий усмирил почти всех восставших, кроме Египта и Малой Азии. Египет был покорен в 519/518 г. до н.э.

45. Страна арабов - набатейское царство. Арабы Сирийской пустыни были уже раньше покорены персами.

46. Рельеф на скале, как в Бехистуне.

47. Перечень персидских сатрапий восходит к ионийскому описанию персидских провинций. Сатрапии были, по-видимому, сначала введены в тех областях, где они были связаны с уже существовавшими государственными организациями, а затем в пограничных областях (по соображениям стратегического характера). Народы северо-востока Балканского полуострова в списке не упомянуты.

48. Монетная реформа Дария базировалась на введении золотой валюты. Дарий чеканил золотые дарейки (8.4 г) = 1/3000 евбейского таланта. Отношение золота к серебру равнялось 13.5 : 1.

49. Малоазийская прибрежная сатрапия с греческими городами.

50. Прежние северные провинции Лидии от Геллеспонта до устья р. Галиса.

51. Совр. Ливан, Сирия и Палестина.

52. Кроме Египта, оазис Харга и побережье от совр. Бенгази.

53. В Мемфисе еще со времен Амасиса были поселены ионийские и карийские наемники.

54. Область Пешвара и южная часть совр. Афганистана.

55. Древний Элам с Сусами.

56. Совр. Ирак.

57. В. В. Струве (Этюды, стр. 256) предлагает вместо "парикании" читать "гиркании" или "баркании". Ортокорибантии - перевод перс. "тиграхауда" (с остроконечными шапками) (В. В. Струве. Этюды, стр. 56). Эта сатрапия охватывала северо-западную Персию.

58. Совр. Азербайджан с Гиланом.

59. Совр. Северный Афганистан с долиной совр. Верхней Амударьи.

60. Горные народности между совр. Эрзерумом и Трапезунтом.

61. Народности между линией совр. Исфахан - Ханум-и-Хильменд и побережьем Персидского залива до пролива Ормус.

62. Племена, кочевавшие по южному и восточному берегам Каспийского моря до устья высохшего теперь Узбоя.

63. Область от низовья совр. Сырдарьи до долины Херируд в совр. Афганистане.

64. Персидское побережье от пролива Ормус до области Карачи и совр. Белуджи-стана. Парикании и азиатские эфиопы - остатки дравидииского населения, оттесненного иранцами.

65. Матиены жили между Ванским озером и верховьями р. Тигра, близ теперешней иранско-турецкой границы. Саспиры жили в долине совр. р. Чороха, впадающей в Черное море у Батуми. Алародии (урарту) жили в треугольнике, образованном совр. озерами Ван, Урмия и Севан.

66. Черноморское побережье от совр. Трапезунта до Поти.

67. Совр. индийская провинция Пенджаб.

68. Имеется в виду северная часть эфиопского царства в Нубии (быть может, область от совр. Асуана до Хальфы).

69. Мифическая гора и местность - родина Диониса. По Гомеру, Ниса находилась во Фракии или в Беотии. Геродот помешает ее в стране азиатских эфиопов (драви-дийцев) в Индии.

70. Совр. западная Грузия и Абхазия.

71. Приводимые Геродотом цифры податей взяты не из официальных персидских источников, а восходят, по-видимому, к частным греческим оценкам величины податей в отдельных провинциях и, очевидно, слишком высоки.

72. Пустыня Тар (Фар).

73. Имя объясняется из санскрита и тамильского языка. Падей родственны веддам на Цейлоне.

74. Геродот рисует образ жизни брахманских странствующих аскетов.

75. Геродот передает здесь древнейшую форму легенды, возникшей в Ладаке на тибетско-индийской границе (легенда сохранилась -в тибетской, монгольской и китайской версиях). Новелла принадлежит местным золотоискателям и купцам и выдумана, чтобы отпугнуть конкурентов.

76. Эти климатические условия характерны для узких горных долин Ладака: после полудня солнце исчезает и наступает холод.

77. Речь идет об особой породе быстрых и выносливых лошадей. Нисейские лошади конского завода в Мидии.

78. Хлопок. Индийский хлопок экспортировался в Месопотамию.

79. Ладан происходил из местности Сафар в Хадрамауте (южная Аравия).

80. Мирра (смирна) - благовонная смола (см. выше, III 20 и прим. 17).

81. Касия - ароматическое растение (Cinnamomum iners L.). Кинамом - дерево корицы. Уже тогда ввозили корицу из Цейлона.

82. Ледан - благовонная смола.

83. Стирак - благовонная смола растения Styrax officinalis.

84. Род саранчи.

85. Геродот не сомневается во всемогуществе и всеведении богов.

86. Здесь и далее (111, 112) Геродот излагает рассказы арабских мореходов.

87. Курдючные овцы (изображения их встречаются уже на ассирийских рельефах) разводились особенно в Аравии.

88. Эфиопия - здесь восточноафриканское побережье, которое тогда посещали арабские и финикийские купцы-мореходы.

89. Эридан - название нижнего течения совр. р. По или Эч. Позднее Эриданом стали называть также реку на севере. Быть может, Геродот имеет здесь в виду даже устье совр. р. Вислы.

90. С Оловянных островов (совр. Британские острова) олово переправлялось через Тартесс в восточную часть Средиземного моря. Янтарь иллирийцы привозили к устью совр. р. По или Эч, а греки переправляли его в Грецию и на Восток.

91. Известие Геродота, по-видимому, относится к оросительным сооружениям на р. Акесе (совр. Мургаб), где лежит оз. Мерв.

92. Страж дверей - комендант царского дворца и начальник царских телохранителей (великий визирь). Докладчик (передаватель новостей, секретарь) - высшая придворная должность в Персии. Через этого придворного царь сообщался с внешним миром.

93. Т. е. царь находился в гареме, в особом дворце.

94. После падения Поликрата Анакреон (лирический поэт из Теоса) жил в Афинах (умер в 495 г. до н.э.).

95. "Зависть" или "ревность" богов к человеческому счастью вызывает гибель счастливцев, проявивших uane? (заносчивость, своеволие).

96. "Тысяча персов" - персидское название телохранителей.

97. Царский секретарь, приставленный к каждому сатрапу, читал и составлял "бумагу" на арамейском языке и переводил на персидский.

98. Школа врачей в Кротоне пользовалась тогда большой славой. Здесь, как и в других медицинских школах, разрабатывали науку на основе философских теорий и опытных наблюдений.

99. С этой почестью были связаны особые привилегии. Царь сидел при гостях за занавесью, невидимый ими.

100. Новелла о Демокеде объясняет возникновение проектов похода на Элладу соображениями престижа и личной безопасности царя.

101. См. выше, III 118 и прим. 92.

102. "Благодетели" царя (оросанги, перс. "буварзака") - люди, имеющие заслуги перед государством и царем. Им жаловали земельные угодья.

103. Рассказ Геродота основан на "истории Зопира", в основе которой лежат персидские народные сказания. Содержание новеллы неисторично. Из персидских источников известно, что Вавилон был взят дважды. .Первый раз (восстание Нидинту-Бела, сына последнего царя Набонида) его взял сам Дарий (18 декабря 522 г. до н.э.). Второй раз (восстание армянина Арахи) город был взят Индаферном (Виндафарна) 27 ноября 521 г. до н.э. Рассказ о мятеже Вавилона насыщен фольклорными мотивами и восходит к семейным преданиям персидского эмигранта Зопира, правнука Мегабиза.

104. Здесь - вавилоняне.

105. Через ворота Нина (северные) путь шел в ассирийскую столицу Ниневию (Нин). Ворота халдеев - южные. Киссийские ворота - северо-восточные, на пути в Киш (совр. Эль-Охеймир); ворота Бела - западные, к мосту через р. Евфрат.

106. Например, одеяния царя или сбруя его коней.

107. Ливийский царек Инар поднял восстание с помощью афинян в Египте. Мегабиз разбил Инара в битве при Мемфисе (456 г. до н.э.), Инар был взят в плен и казнен.