"Наследство из преисподней" - читать интересную книгу автора (Гладкий Виталий Дмитриевич)Глава 4Галюня возвратилась, когда я уже начал засыпать. Уж больно ночь у меня выдалась хлопотной и бессонной. Пересечь две границы – российскую и украинскую, в два и четыре часа ночи – это не фунт изюма. Антон бубнил под нос, злобно глядя на таможенников: "И где только таких бобиков растят? Шмонают почище, чем в зоне. Славян, своих братьев, наизнанку выворачивают, а перед заграничными буржуями на цырлах ходят. Никакой справедливости…" А я, вторя Антону, мысленно матерился, наблюдая за тем, как потрошат мою полупустую сумку и прощупывают одежду. Наверное, из-за отсутствия у меня большого багажа таможенники заподозрили, что я везу через границу что-то малогабаритное, но очень ценное, возможно даже драгоценные камни или наркотики. Короче говоря, пообщавшись с украинскими таможенниками, которые, покидая наше купе, не могли скрыть разочарования (увы, их надежды отличиться оказались тщетными), мы с Антоном дружно решили, что ни о каком сне уже не может быть и речи, так как его не было ни в одном глазу, и снова начали бражничать. Чтобы не тревожить молодое бизнесдарование и девицу, мы перебрались в пустующее купе, где и просидели, что называется, до упора, коротая время в разговорах о политике и других весьма интересных вещах, которые приходят на ум только по пьяни… – Заждался? – спросила Галюня. – Конечно, – ответил я и тряхнул головой, прогоняя сонную одурь. – Тяпнем? – Наливай… Мы выпили и закусили лимонными дольками, густо посыпанными сахаром. – Так что там стряслось с Зямой? – напомнил я Галюне на чем остановился наш разговор. – Темная история… – Она сокрушенно покачала головой. – Никогда бы не подумала, что он на это способен. Галюня умолкла – видимо, собиралась с мыслями. Я не торопил ее, хотя информация о событиях, связанных с кончиной Зямы, была для меня очень важна. – И главное, непонятно, зачем он это сделал, – продолжила Галюня. – Фирма у него была солидная, богатая, дела шли хорошо – и нате вам. – Ты скажи главное – как он погиб? Мне неизвестны обстоятельства его смерти. – Да? – удивилась Галюня. – А я думала… Повесился Зяма. – Ни хрена себе… – Вот и я об этом. С какой стати? Хотя… Не исключено, что он мог повеситься из-за Зойки. Может, тебе неприятно это слышать, но Зяма был от нее без ума. Насколько я знаю, Зойка вертела им, как хотела. Каждый год за границу ездила по три-четыре раза, наряды такие покупала, что городские модницы от зависти на уши становились. Личный водитель, салоны разные, массаж… а, что я тебе об этом рассказываю!? Ты не женщина, тебе трудно понять, как это здорово. – По женской части я не эксперт, поэтому верю тебе на слово. А что касается смерти Зямы, то очень сомневаюсь, что у него хватило силы воли сделать такой шаг. Лишить себя жизни может или законченный псих, или очень мужественный человек. Это не так просто, как кажется. Возможно, ему помогли? – Зинка говорила, что в этом плане все чисто. Его нашли в собственном кабинете, который был замкнут изнутри. – Зинка? – У нее есть знакомые в прокуратуре. – Понятно… А окна? – Офис Зямы находился на четвертом этаже, все окна были закрыты. – Классический вариант… – тихо буркнул я себе под нос. – Что ты сказал? – Убийство в закрытой комнате. Ладно, ладно, сдаюсь – самоубийство, – поспешил я успокоить Галюню, которая сделала протестующий жест. – Но все равно, как ты сказала, история это темная. – Куда уж темнее… – А что случилось с фирмой Зямы? – Работает. Там теперь управляющий. – И кто его назначил? – Так ведь старики Зямы еще в полном здравии. Только живут они в Австрии, там у них поместье. Приезжали на похороны… – Что ж, и этот вопрос ясен – Мошкин-старший взял бизнес сына в свои "натруженные" руки. Наши партайгеноссе при любой власти хорошо устраиваются и доживают до ста лет. Редиски: снаружи красные, а внутри какие хочешь – от белого до коричневого и черного. А Зойки на похоронах не было? – Нет. По крайней мере, ее никто из моих знакомых не видел. – Даже Зинка? – И Зинка в том числе. – Похоже, она и впрямь не оставила адреса… – Я бы на ее месте тоже не приехала. На эту реплику я не отреагировал. Зойка и ее проблемы интересовали меня как прошлогодний снег. Но информация, касающаяся Зямы, была весьма перспективной в плане предстоящих юридических процедур по вступлению в наследство. Мне хотелось еще поспрашивать Галюню, чтобы выведать и другие, более мелкие, детали бытия Зямы Чиблошкина, моего, так сказать, благодетеля, однако я решил укоротить себе язык. Пусть думает, что мой интерес к его семейной жизни и трагической смерти вызван всего лишь ностальгическими воспоминаниями и не более того. Галюня проторчала у меня часа три. Возможно, наше застолье продолжалось бы до самого вечера, но она, наконец, заметила, что я едва сдерживаюсь, чтобы не уснуть сидя. Все-таки бессонная ночь и возлияния сказывались – чай, мне уже не двадцать и даже не тридцать годков. Во время службы в спецназе я запросто мог просидеть в засаде без сна и отдыха сутки, а потом еще и совершить марш-бросок с полной выкладкой на десять километров по горной местности. Где мои… Все, баста! Хватит ныть! Как рекомендуют некоторые врачи, повторяй все время: "Я молод, здоров, силен…" – и никакие таблетки, никакая "Виагра" тебе не будут нужны, и проживешь ты до ста лет в полном здравии. Их бы устами да медь пить… – Убери! – приказала мне Галюня, когда я потянул из кармана портмоне, чтобы оплатить счет за наш несколько затянувшийся завтрак; фигуристая краля в мини-юбке предусмотрительно положила бумаженцию с цифирью посреди стола. – Иначе обижусь. Ты мой гость. Дальше объяснять не нужно? – Не нужно. Я человек понятливый. Но учти, за мной ужин в ресторане. Конечно, не сегодня, может, завтра или послезавтра. Не откажешься? – Стив, как ты мог так плохо подумать о свободной женщине… – Галюня заразительно рассмеялась. – Пойти с таким мужчиной, как ты, в ресторан – это предел моих желаний. – Так уж и предел… Я многозначительно ухмыльнулся. – У-у ты какой… – Галюня игриво погрозила мне пальцем. – Стив, не буди во мне зверя. Учти, в данный момент у меня нет бой-френда. – Учту. Галюня, есть одна просьба… – Ну, что же ты замолчал? Говори, я для тебя все сделаю. – В принципе, ничего такого… Не говори Зинке, что я в городе. Мне не хочется лишнего шума. А то у этой сороки язык как помело. – Стив, – с укором сказала Галюня, – по-моему, ты чересчур высокого мнения о собственной персоне. Даже когда приезжает президент, у нас мало кому это интересно. Сейчас все озабочены в основном личными проблемами. Но раз ты просишь… Черт побери! Галюня, похоже, не знает, что беседует с одним из лучших (по крайней мере, так утверждает пресса) авторов детективного жанра на просторах СНГ! Вот те раз… А я перышки встопорщил и грудь выпятил. Значит, Стив Лукин для Галюни никак не ассоциируется с ее одноклассником Мстиславом Войцеховским… Что ж, это тоже неплохо. Иначе она точно язык отвязала бы. А так, гляди, и сдержит слово. Галюня ушла, а я нырнул в постель. Мне нужно было поспать хотя бы пару часов. Рассказ Галюни о жизни и смерти Зямы поставил передо мною столько вопросов, что без тщательного анализа полученной информации двигаться дальше просто не имело смысла. А поэтому я должен был все тщательно обдумать, и желательно на свежую голову. Проспал я не два, а целых три часа. Похоже, мой внутренний "будильник" начал давать сбои. Раньше я мог "завести" его на нужное время и проснуться с точностью плюс-минус две минуты от заданного часа. Такое свойство моего организма здорово выручало меня в Афгане. Наверное, "будильник" испортила ненормированная жизнь свободного художника, ведь теперь я редко куда-нибудь спешил. Открыв глаза, я сладко потянулся и задумался. История с наглой смертью Зямы дурно попахивала, это я чувствовал интуитивно. Может, собрать свои нехитрые манатки и рвануть когти в столицу-матушку, пока не поздно? Но деньги, деньги… Как иногда их не хватает, чтобы чувствовать себя нормальным человеком, а не быдлом, которым помыкают все, кому не лень. Если с завещанием Зямы и впрямь все в порядке, то почему я должен отказываться от жирного куска, который сам в руки лезет? Это, по меньшей мере, глупо. Конечно, Зяма мне ни друг, ни брат, ни сват, но, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок и то хорошо. И все же, все же… Что его заставило проявить по отношению ко мне такую сногсшибательную щедрость? И главное – почему Зяма составил завещание за день до своей смерти? (Теперь я уже знал эту дату со слов Галюни). Спонтанное решение? Покупая веревку, вспомнил наши молодые годы, осознал, какую подлянку мне сделал – и расчувствовался… Бред! Никогда не поверю, что Зяма был способен на такой поступок. Он всегда смахивал на змею с ее холодной кровью, но ядовитым жалом – укусит и спрячется в какуюнибудь щель или за спины других. Эта черта его характера в особенности начала проявляться, когда Зяма вышел из подросткового возраста и набрался ума. Мало того, я не очень верил и в то, что Зяма полез в петлю по своей воле. Такие люди цепляются за жизнь до последнего. И уж тем более маловероятно, что на этот поступок его подвигла несчастная любовь и крушение семьи. Нет, к юристам идти пока рано, решил я, принимая душ. Отказываться от наследства я не стану, но прежде тщательно разведаю обстановку. А для начала мне нужен надежный источник конфиденциальной информации, которой, конечно же, Галюня не обладала. Координаты такого источника я знал. Главное, оказался бы он на месте… Таксист долго плутал по улицам и переулкам окраины, пока, наконец, не нашел нужный адрес. Я попросил его подождать и несколько раз пнул ногой в запертую калитку. Откуда-то из глубины двора выскочила дворняжка и начала меня усердно облаивать, время от времени с надеждой оглядываясь на входную дверь дома – ждала подкрепления. Значит, клиент в наличии, решил я, внимательно наблюдая за темными окнами, занавешенными портьерами. Никакого шевеления… Тогда я крикнул: – Чабря, открывай, лешак хренов! Иначе сломаю калитку. Я знаю, ты меня слышишь. Подействовало. Дверь тихо отворилась (похоже, Чабря смазывал дверные петли каждый день) и на крыльцо вышел нескладный русоволосый мужик с помятым лицом и давно не чесаной шевелюрой. Он был в цветастых "семейных" трусах и майке. – Кто там шумит? – спросил он неуверенно, вглядываясь в меня с недоуменным видом. – Своих не узнаешь? Или зажрался? – Чтоб я сдох… Стив!? – Нет, не Стив, а его призрак. – Сти-ив… – Чабря показал мне все свои зубы – большей частью золотые фиксы – и трусцой побежал к калитке. – Пшла!.. – пнул он ногой дворняжку. – Какими судьбами, Стив? Мы по-дружески обнялись. Чабря тоже был мой одноклассник. Но школу мы заканчивали без него – уж не помню за какие грехи Чабря схлопотал три года ИТК для малолеток. Из зоны он возвратился мудрым, хитрым и ушлым. Иногда бывает и так. Конечно же, Чабря и не думал покончить со своими преступными наклонностями. Но он выбрал себе весьма специфическую и доходную "профессию" – Чабря стал барыгой, то есть, скупщиком краденного. Поначалу дела у него шли ни шатко, ни валко. Воры не доверяли молодому барыге. Но у Чабри неожиданно прорезался редкий в преступном мире талант – он научился собирать, классифицировать и копить разнообразную информацию. У него была даже картотека, где фигурировали почти все мало-мальски состоятельные люди города. Источники доходов, адреса квартир и дач, номера телефонов и машин, привычки и наклонности, место работы будущих жертв воровского сообщества и многое другое – все это нашло отражение в специфических досье на местных толстосумов и зажиточных обывателей. Если у вора-домушника не было никаких идей, он шел на поклон к Чабре, который давал ему наколку на стоящее дело. Давал даром, но с одним условием: все похищенное вор обязан был сбывать ему. Постепенно Чабря вошел в авторитет, и с ним начали считаться. К своему тридцатилетию Чабря уже был состоятельным человеком, но ремесло барыги и наводчика не оставил. Он лишь начал действовать через подставных лиц, которым платил небольшой процент, благо из-за перестройки и последующего развала СССР много людей осталось без работы и без средств к существованию. Так что недостатка в рекрутах, толкающих ворованное, Чабря не ощущал. Конечно же, Чабря со своими капиталами (я так думаю, что он стал еще богаче) мог нынче совершенно безбоязненно жить на широкую ногу: ездить на "мерседесе", кутить в дорогих ресторанах, отдыхать на Канарах и так далее. Однако он по-прежнему изображал из себя безработную жертву демократии и жил в скромном частном доме, который остался ему в наследство от бабки. Говорили, что Чабря все-таки время от времени отрывался по полной программе, но только в других городах; чаще всего в Москве, а также в здравницах черноморского побережья и Прибалтики, где его никто не знал. Все это рассказал мне во время застолья наш сосед с первого этажа, дядя Гриша, когда я навестил родной город, чтобы помочь родителям с переездом в Подмосковье. В свое время дядя Гриша был известным "медвежатником", но после того, как спьяну отморозил пальцы на руках, бомбить сейфы он перестал. Однако связи в преступном мире у него остались. Он и дал мне тогда новый адрес Чабри, уж не знаю зачем, хотя я всего лишь мимоходом поинтересовался, куда подевался мой бывший одноклассник. Дело в том, что мать Чабри (он рос без отца) проживала в доме напротив, а я нечаянно заметил, что в их квартире обретаются другие люди. Отношения у нас были дружескими с первого класса. Нередко Чабря прятался за мою широкую спину, когда попадался на какой-нибудь мелкой краже, и его начинали за это бить. Воровал он в основном бутерброды и фрукты из портфелей одноклассников и иногда мелочь. Мне его воровские наклонности тоже не нравилось, но я жалел его, потому что мать Чабри работала уборщицей, имела мизерную зарплату, и он всегда ходил голодный. – Заходи в дом, – пригласил меня Чабря, снова цыкнув на дворнягу, которая все еще продолжала демонстрировать хозяину свою преданность. Я вошел в гостиную и огляделся. И не смог удержать возглас восхищения: – Ни фига себе! – Нравится? – Чабря снова выставил напоказ свой золотой запас, облагороженный искусным дантистом и спрятанный во рту. – Не то слово… Неказистый с виду дом внутри блистал суперсовременной отделкой. Стены из деревянного полированного бруса, дорогой итальянский камин из мрамора, большая хрустальная люстра, явно антиквариат, паркетный пол… Что касается мебели и вообще убранства гостиной, то и здесь Чабря не поскупился. – Хе-хе… Садись, Стив, посидим, выпьем, потолкуем… – Чабря широким жестом указал мне на одно из двух кожаных кресел, разделенных журнальным столиком красного дерева. – Да-а, давненько мы не виделись… – Думаю, что этот салон предназначен только для высоких гостей, – пошутил я, погружаясь в мягкую глубину кресла. – Угадал. Всех остальных я принимаю во флигеле. – А ты все такой же хитрован… – Так ведь жизнь такая пошла, Стив, что лучше не высовываться. И мафия, и отморозки, и менты, и налоговая инспекция – все хотят сладко есть и мягко спать. Поэтому я предпочитаю быть не одуванчиком, которого видно со всех сторон, а скромной низенькой травкой, спорышем. – Разумно. – Какими судьбами в родные края?.. – спросил Чабря, бросив на меня быстрый вороватый взгляд, в котором тонким лучиком вдруг прорезалась подозрительность. – Чтобы тебя повидать. – Брось… – расплылся в улыбке Чабря. – Так я тебе и поверил. – Шучу. Просто мне нужно решить кое-какие проблемы личного характера. А заодно хочу повидаться и со старыми друзьями. Когда еще такой случай выпадет. – Понятно… Чабря снова уколол меня острым недоверчивым взглядом, но благоразумно воздержался от дальнейших расспросов; естественно, до поры, до времени. – Эй! – спохватился он. – Что же мы, так и будем разводить трали-вали посуху да на голодный желудок? Погодь, я сейчас… Похоже, мои одноклассники сговорились накормить и упоить меня до смерти. Чабря навалил на журнальный столик столько деликатесов, что мне в моей московской жизни хватило бы их как минимум на месяц. Я не стал возражать против намечающегося пира, хотя и намеревался до вечера сделать еще несколько мелких дел, мудро рассудив, что Чабря не обеднеет, а у меня образуется экономия наличных – судя по обилию закусок и батарее бутылок со спиртным, мне сегодня точно не придется ужинать. – Что будем пить? – спросил Чабря, а сам машинально потянулся к водке. Я невольно улыбнулся и ответил: – Конечно же, беленькую. Под такие козырные харчи заграничное пойло не катит. – Ну, за встречу! – с торжественным видом провозгласил Чабря, поднимая хрустальный лафитник. – За встречу… Мы выпили, и я отдал дань яствам, которые источали такой аппетитно запах, что вызывали у меня слюноотделения как у подопытной собаки академика Павлова. Чабря ел мало и наблюдал за мной с радостным одобрением. – Так говоришь, приехал по личным делам… – наконец начал он издалека. – Ну… Мням-мням… Я заработал челюстями в усиленном режиме. Мне хотелось вытащить Чабрю из его ракушки, чтобы он раскрылся. Собственно говоря, Чабря намеревался сделать то же самое, но у него не хватило выдержки. Он прямо сгорал от любопытства. Это стало особенно заметно, когда мы приняли на грудь первые двести грамм водки (кстати, очень хорошей; надо будет поинтересоваться у Чабри, где он ее покупает). – Давно в городе? – спросил Чабря. – Давно. С самого утра. – Кого-нибудь из наших видел? – Конечно. Галюню. – В этом вопросе я решил не темнить. – Она определила меня в свою богадельню. – А, знаю, знаю… Галюня в "Юбилейной" масть держит, даже директора под себя подмяла. Так ты там отаборился? – Умгу… – С Галюней говорил? – осторожно поинтересовался Чабря. – Естественно. Чабря замялся, подыскивая нужные слова. Я решил его выручить, потому что наша словесная дуэль могла продолжаться до бесконечности. – Ладно, не будем размазывать манную кашу по белому столу, – сказал я, наливая очередную порцию. – Давай помянем Зяму. Насколько я знаю, он первым из нашего класса отправился на небеса. – Помянем, – охотно согласился Чабря. Мы выпили, быстро закусили, и я спросил прямо: – С какой стати Зяма полез в петлю? – Понятно… – Чабря торжествующе ухмыльнулся. – Что тебе понятно? – Ты пришел ко мне только ради того, чтобы узнать, куда подевалась Зойка. Насчет Зойки я не стал его разуверять; такая версия была идеальным прикрытием моих истинных намерений. – Ты не совсем прав, – ответил я, закуривая. – Или, скажем так, прав наполовину. Я решил совместить приятное (встречу с тобой) с необходимым. Да, действительно, меня интересует ее судьба. – Дай пять, – протянул мне руку Чабря. – Спасибо, Стив. – За что спасибо? – удивился я. – За твое отношение ко мне. Скажу тебе честно, многие из наших нос воротят при встрече со мной. Они, видите ли, чистенькие, а на мне клеймо. – А, ты вон про что… Чабря, мне плевать, чем и как ты зарабатываешь себе на жизнь. Все эти моменты посторонние. Мы вспоминаем молодость, когда и я, и ты были другими; такими мы и должны оставаться в нашей памяти. – Ты прав, Стив. На все сто прав… – От переизбытка чувств на глазах Чабри появились слезы; что ж, и крокодилы иногда плачут. – А что касается Зойки, то в этом вопросе я ничем помочь не могу. Она как сквозь землю провалилась. – Неужто она даже со своими стариками не общается? – Насколько я знаю, нет. По крайней мере, напрямую. Ни писем, ни телеграмм, ни телефонных звонков… А иначе Зяма вычислил бы ее в два счета. – Странно… – Ага. Еще как странно. Впрочем, может, я ошибаюсь. А почему бы тебе самому не спросить у Зойкиных родаков где она и что с ней? Думаю, теперь они не станут скрывать ее местонахождение, ведь Зямы уже нет. – Увы, этот вариант отпадает. – Почему? – Не думаю, что Зойкины родители забыли и простили мне шухер, который я устроил на ее свадьбе. – Да-а, – мечтательно протянул Чабря, – это было клево… Зрелище – закачаешься. Здорово ты их всех погонял. – А ты что, был там? – спросил я удивленно. – Нет, меня не приглашали… – Чабря в очередной раз показал свои золотые фиксы; но его улыбка получилась грустной и вымученной. – Знакомые рассказывали… – Знаешь, я тут немного пораскинул мозгами, и мне кажется, что Зяма умер как-то странно. – Ага, – невесело ухмыльнулся Чабря. – Совсем странно. Веревку на шею – и всем привет. – Я не об этом. Зяма был жизнелюб, ты это знаешь. С какой стати ему было лезть в петлю? – Да мало ли что… Он занимался крупным бизнесом, может, кому задолжал большую сумму. И решил, что лучше самому на себя наложить руки, нежели получить пулю в лоб после того, как разогретым паяльником проверят на прочность его очко. Хотя… Чабря с сомнением пожал плечами. – Значит, у тебя тоже есть подозрения… – В общем-то, есть. Насколько я знаю, дела у Зямы шли хорошо. У него бабок было – не меряно. Крупных бизнесменов в городе человек пять-шесть, и Зяма входил в это число. – Галюня говорит, что он сильно затосковал по Зойке. – Не смеши меня! – фыркнул Чабря. – Скорее, он был зол на нее. И не более того. Даже когда они жили вместе, Зяма не пропускал мимо себя ни одной юбки. Это был еще тот конь. – Ну, одно другому не мешает. Можно до беспамятства любить одну женщину, а спать с другой. Такое бывает сплошь и рядом. Мужик существо общественное. Так ведется издревле. – По себе судишь? – Я не женат. – Значит, мы с тобой два сапога пара, – рассмеялся Чабря. – А ты почему не женился? – Работа у меня такая. Женщины не могут держать язык за зубами, а для меня это прямой путь в зону. Но я там уже бывал и мне совсем не хочется повторения. – И то верно… – Я пытливо заглянул ему в глаза. – Как там твой информационный центр, существует? – Это ты о чем? – изобразил наивность, с удивлением спросил Чабря. – Кончай притворяться. Мне нужно досье на Зяму. – Ну ты даешь… Какое досье? – Чабря, кончай лепить горбатого. Мне требуется твоя помощь. Чабря посуровел. Неторопливы пригладив свои вихры, он мрачно спросил: – Зачем? – Надо. Объясню позже. – Стив, ты, случаем, не мент? Та-ак… Значит, и Чабря не видит во мне писателя Стива Лукина. Обидно, черт побери. Но может это к лучшему? – Случаем, нет. Не оскорбляй меня ненужными подозрениями. Я что, похож на стукача? – Да нет вроде… – Вот на этом и остановимся. Так ты поможешь мне или нет? – Куда денешься… – Чабря с облегчением ухмыльнулся. – С тобой ссориться – себе дороже. Ты вон какой здоровый, начистишь мне хлебальник по старой дружбе… как в свое время Зяме и придется мне в больничку топать. А тут дел невпроворот. Жди… И он вышел в другую комнату, плотно закрыв за собой дверь. Ждать пришлось недолго, чуть больше пяти минут. Я специально засек время, чтобы выяснить, где Чабря держит свою картотеку – вне дома или в тайнике, который устроен в одной из комнат. Похоже, Чабря держал свои воистину золотые досье под рукой. Это значило, что клиентов у него было много. Вот сукин сын… Интересно, знают ли правоохранительные органы об это кладези весьма специфической криминальной информации? Вопрос… – Держи… – Он дал мне компьютерную распечатку. – Здесь то, что тебя интересует. Ага, значит, Чабря тоже подвержен влиянию технического прогресса, и теперь его картотека хранится в электронном чреве компьютера. Нет, не так, скорее всего она записана на дискеты, а те в свою очередь спрятаны в тайнике. Логично. – Спасибо, дружище. Но откуда тебе известно, что именно я хотел бы знать? – Догадаться не трудно. Вот только непонятно, зачем все это нужно человеку, который не служит в органах. Пока непонятно. – Ты будешь первым, кто об этом узнает, – пообещал я с легким сердцем; брехать – не пахать. – Здесь весь объем информации или кое-что осталось в загашнике? – Обижаешь… Тут все, что у меня есть. Отдельно Зямой я не занимался. К нему просто нельзя было подобраться – личная охрана, везде сигнализация, прикормленные менты – от рядовых до самого верха… – Выходит, ты собирал досье на Зяму из любви к искусству. Чабря рассмеялся. – Почти что угадал, – ответил он. – Нельзя заранее предвидеть, как аукнется тот или иной факт. Я архивирую все подряд. В конечно итоге нередко бывает так, что даже самая обычная серая курица может снести золотое яичко. Наверное, ты осуждаешь меня в глубине души, но это моя жизнь. – Да не суди сам, и не судим будешь. Это мое жизненное кредо. Мне нет дела до твоего бизнеса. Только я на твоем месте уже завязал бы с ним. Опасное это дело, Чабря. – Знаю. И все понимаю. Но уже не могу выскочить из колеи. – Что ж, каждому свое… – Я пожал плечами. – Наливай, что-то в горле пересохло… – Кстати, как ты узнал мой адрес? – вдруг встревожено спросил Чабря, когда мы накатили еще по одной. – Нечаянно. Мне дядя Гриша подсказал. Помнишь его? – Не ври, он умер год назад. – Это было давно, когда я перевозил своих стариков в Подмосковье на новое место жительства. – И ты не забыл? В голосе Чабри явственно прозвучало сомнение. – Тут и помнить нечего. Улица Новая, дом сто одиннадцать. Три единицы подряд – что здесь сложного? Хотя, если честно, я не был уверен, что ты живешь по этому адресу. Сейчас народ с достатком такие хоромы строит, что куда там царским, и не где попало, а в курортных зонах. Поэтому, я не исключал того, что и ты мог отчебучить что-нибудь эдакое… Я изобразил руками и гримасой величие предполагаемого замысла Чабри. – Строят, потому что дураки, – сказал Чабря. – На кой ляд мне одному хоромы площадью с футбольное поле? Что я в них буду делать? То-то… Да и светиться мне нельзя… ты знаешь, почему. – Скажем так – догадываюсь. И не более того. А догадки это еще не факт. Чабря ухмыльнулся, но тут же посерьезнел и сказал: – Стив, ты это, распечатку долго при себе не держи. Прочитай, сделай выписки, если тебе это нужно, и сожги. Ладно? – Понял, сделаю. – И еще одно – ежели что, на меня не ссылайся. В противном случае я видел тебя последний раз двадцать лет назад и ничего не знаю. – Об этом ты мог бы мне и не напоминать, – ответил я с укоризной. – Мы уже, чай, не мальчики и в жизни кое-что повидали. – Ну, извини, но ты сам понимаешь… Еще бы не понять. Я теперь совершенно не сомневался, что у Чабри есть богатейшее досье на очень многих граждан нашего города. А кому это понравится? Верно – никому. И если учесть, что услуги киллера у нас стоят недорого… М-да, я бы не хотел очутиться на месте Чабри, даже с его капиталами. – Слушай, а ты не боишься жить здесь один и без охраны? – спросил я с намеком, когда мы прощались. Чабря хитро осклабился. – С чего ты взял, что у меня нет охраны? – Если ты имеешь ввиду дворнягу, которая бегает по двору… Я скептически ухмыльнулся. – Ах, Стив, как же плохо ты знаешь меня… – Он громко щелкнул пальцами и позвал: – Абрек! Ко мне! Я невольно сделал шаг назад – отворилась неплотно прикрытая дверь прихожей, и в гостиную вошел громадный пес неизвестной мне породы. Он злобно посмотрел на меня налитыми кровью глазами и тихо зарычал, обнажив клыки, которые были впору тигру. – Ни хрена себе… – прошептал я испуганно. – Чабря, убери этого цербера! У меня душа в пятки ушла. – Абрек, место! Пес с гордым видом удалился. А я никак не мог избавиться от внезапного столбняка, сковавшего меня с ног до головы. – Впечатляет? – смеясь, спросил Чабря. – Уф-ф… – с трудом выдохнул я воздух, который замерз в легких при виде страшилища в собачьем облике. – Вот это сюрприз… Да, охранник у тебя что надо. Где ты его держишь? По-моему, Абрека не было, когда я входил в дом. – Ты не заметил его. Так и задумано. Будь на твоем месте какой-нибудь нехороший человек, от него только клочья полетели бы. Абрек обучен брать мертвой хваткой. За горло… "Это мы учтем… – подумал я, усаживаясь в такси, которое вызвал мне Чабря. – Кто знает, как обернутся мои дела. Может, когда-нибудь придется навестить Чабрю еще раз, но в его отсутствие, чтобы как следует покопаться в его картотеке…" Я очень сомневался, что Чабря дал мне всю информацию по Зяме. Он ошибался, когда говорил, что я плохо его знаю. Чабря всегда оставлял самое ценное для себя. |
||
|