"Сердце негодяя" - читать интересную книгу автора (Гэфни Патриция)

3.

— Да, мистер Голт, Пег чувствует себя отлично, просто цветет. Я дал ему овса и клевера, как вы велели, сэр, и никакой тимофеевой травы. Он…

— Как вы назвали моего коня?

Содержатель конюшни не донес до рта плитку жевательного табака.

— Пег? Я думал, вы…

— Надеюсь, вы его так называли за глаза? Он вас не слышал?

— А… а что? В чем дело? Да, слышал, потому что я его чистил скребницей и вроде как разговаривал с ним потихоньку, хотел…

— И он вас не убил?

— Что? Как? Нет, он…

— Мистер, вам чертовски повезло.

— Повезло?

Джесс прошел, нагнув голову, в темный дверной проем и направился по пыльному проходу к стойлу Пегаса. Нестор Эйкс растерянно поспешил следом.

— Был как-то случай, когда один тип позволил себе фамильярничать с моим конем. Назвал его Пегом. Но это было только раз. После этого он уже никого и никак не называл.

«Бедный Пег, — подумал при этом Джесс, — он бы обиделся, если бы знал, как хозяин на него клевещет».

— Здравствуй, приятель, — произнес он вслух. Жеребец трижды кивнул в ответ красивой черной головой над дверцей стойла, а потом положил ее на плечо Джессу и фыркнул ему в ухо. «Ты мой красавчик, — сказал бы ему хозяин, если бы они остались наедине, — ты моя деточка». Увы, в присутствии Нестора он не мог себе позволить разговаривать с жеребцом как с малым дитятей: подобные нежности сразу уничтожили бы его репутацию, не говоря уж о репутации самого Пегаса.

— Тимофеевой травой не кормили? — грозно осведомился Джесс, проводя ладонью по круто выгнутой лоснящейся шее коня.

— Ни Боже мой! — поклялся Нестор, сплюнув на пол для пущей убедительности.

— Ну что ж, выглядит он неплохо, — неохотно признал Джесс. — Совсем неплохо. Пожалуй, он всем доволен. Видите блеск в глазу? Это значит, что он доволен.

— Да, сэр, я и сам заметил! Сказать по правде, вчера вечером, когда я задал ему толченого овса, он даже улыбнулся.

Джесс с подозрением покосился на круглую, заросшую щетиной физиономию содержателя конюшни, спрашивая себя, кто тут над кем подшучивает.

— Устройте ему сегодня пробежку. После обеда, когда жара спадет.

— Вы хотите, чтобы я поехал на этом коне? — изумился Нестор и даже указал на него пальцем.

— Вы же ездите верхом, разве не так?

— Да, верно, но…

— Просто не забудьте, что я сказал, и все будет в порядке.

— Не называть его П-пегом? — опасливо прошептал Нестор,

— Точно. Если, конечно, вам дорога жизнь. Он чертовски умен, и сердце у него доброе, но есть такие вещи…

Джесс осекся на полуслове, прищурившись в сумраке на соседнее с Пегасом стойло.

— Какого дьявола? Что это такое?

Нестор опустил глаза, переминаясь с ноги на ногу, и снова сплюнул.

— Лошадь, — промямлил он. — Кличка у нее мудреная. Белый Флер или что-то в этом роде. Она… — Он вскинул голову, когда Джесс стремительно двинулся к нему.

— Это не я! Я этого не делал! Я как раз начал смазывать ее мазью, когда вы вошли!

Джесс оттер его плечом, тихонько бормоча себе под нос цепь грязной ругани. Он протянул руку к голове крупной золотисто-гнедой кобылы, и животное мгновенно взвилось на дыбы с паническим ржанием. Недоуздок, затянутый на шее и прикрепленный к стене, заставил кобылу опуститься на все четыре ноги.

— Тихо, тихо, — принялся уговаривать ее Джесс, — все в порядке. Ты же у нас умница, ты большая девочка, никто тебя не обидит, вот так, стой спокойно.

Он терпеливо повторял слова утешения, пока испуганно прижатые золотистые уши не распрямились и дыхание не выровнялось.

— Кто это сделал? — обратился он к Нестору, бережно проводя кончиками пальцев по окровавленным, с запекшейся в уголках пеной губам кобылы.

Не успел конюх ответить, как Джесс заметил свежие кровавые рубцы на ее боках и вновь принялся изрыгать проклятия.

Нестор помедлил всего секунду.

— Это лошадь Линдона Черни. Он купил ее в Сан-Франциско еще на Пасху. Говорят, заплатил тысячу долларов. Породистая лошадь, с арабской кровью.

— Кто такой Линдон Черни?

Нестор вздрогнул от его грозного тона, но ответил без промедления:

— Вице-президент Торгового банка. Важная шишка. Один из отцов города.

— Это его рук дело?

Окровавленные бока кобылы, кровавые следы в чувствительных уголках ее рта не были следствием неумелости всадника: они свидетельствовали о его жестокости. Джесс провел рукой по вздрагивающему крупу лошади, пытаясь ее успокоить, прогнать обезумевшее выражение из глаз.

— Он не больно-то знатный ездок, — уклончиво ответил конюх, откусывая от плитки табака еще кусочек и с сомнением глядя на Джесса.

Джесс продолжал терпеливо ждать дальнейших разъяснений.

— Дело в том, — продолжал Нестор, выпрямляясь, словно наконец принял решение, — дело в том, что он подлый. Загубил коня, что был у него до этой кобылы. Серый в яблоках, настоящий красавец. Черни заявил, что он не слушается поводьев, и загнал его к чертовой матери. В конце концов, спустил живодеру за гроши на мясо. Такая жалость! Но к тому времени от коня уже не было никакого проку. Этот негодяй его запорол. Вот и этой кобылке прямая дорога на живодерню. Уж я-то знаю.

— Где он?

— Черни?

Нестор отступил на шаг и смерил Джесса быстрым взглядом. Он опять принял решение, только теперь в его глазах появился довольный блеск.

— Сейчас он, надо полагать, у себя в конторе. С утра загнал лошадь, переоделся в костюм банкира и теперь пересчитывает свои денежки.

— Ну ему недолго осталось, — сказал Джесс, и на этот раз его фирменный «голос мертвеца» не только не испугал, но еще больше развеселил Нестора.

— Задайте ему жару, — крикнул он вслед Джессу, пока тот шел, по пыльному проходу между стойлами к дверям. — И от меня тоже привет передайте! Отстрелите ему яйца по одному и скажите…

— Вы лучше позаботьтесь об этой лошади, — перебил его Джесс, оглянувшись через плечо.

— Есть, сэр!

Трудно было разглядеть в полумраке, но, похоже, Нестор отсалютовал.

Все утро сияло солнце, но теперь как нарочно небо затягивали пришедшие с запада тучи, на землю упали, поднимая фонтанчики пыли, первые крупные капли дождя. Женщины пораскрывали зонтики, мужчины пониже надвинули шляпы; все, кто раньше прогуливался, перешли на бег. Джесс знал, где находится банк, потому что проезжал мимо него вчера утром. Желтое кирпичное здание с каменным порталом в самом центре города, на пересечении Главной улицы с Сосновой.

Дождь хлынул вдруг как из ведра, Джессу пришлось мчаться под навес магазина «Тенты и палатки, охотничье и рыболовное снаряжение Бейкера». Он не обратил внимания на трех мужчин, слонявшихся у входа в магазин, пока один из них не отделился от обшитой тесом стены и не вышел вразвалочку на середину тротуара. Бросив на него взгляд, Джесс сразу понял, с кем имеет дело. Вот дерьмо! Это должно было случиться рано или поздно, но он надеялся, что все-таки не на следующий день после приезда.

— Привет, мистер Голт, как поживаете?

Мысленно Джесс называл таких вот подонков, желавших во что бы то ни стало произвести на него впечатление, шутниками. Тот, что сейчас преградил, ему дорогу, был тощим, жилистым, кривоногим и злобным. Он передвинул зубочистку из одного угла рта в другой, и Джесс пожалел, что сам до этого не додумался. Зубочистка во рту — какой гениальный штрих! Она моментально придавала своему обладателю вид законченного негодяя. К тому же ее не надо было сворачивать, зажигать и курить. Увы, теперь слишком поздно. Голт курил тонкие черные папироски; об этом было известно всем.

— Да ладно тебе, Уоррен, — с вялой извиняющейся улыбочкой протянул один из дружков главного шутника.

— Заткнись, Клайд, — оборвал его тот, кого назвали Уорреном, не сводя глаз с Джесса. — Ну, мистер Голт, как вам понравился наш городок? Славное, тихое местечко, полный покой. Вот таким он и должен оставаться.

— Что-то я не уловил твоей фамилии, приятель, — загробным голосом прошептал Джесс.

— А может, я ее не ронял?

Третий придурок хихикнул, и Джесс медленно повернул к нему голову. Их взгляды скрестились. Краснощекая физиономия весельчака утеряла свой цветущий вид.

— Уоррен, пошли, — вновь заскулил Клайд. Уоррен не обратил на него внимания.

— Говорят, вы здорово управляетесь с пушкой, мистер Голт.

Джесса уже тошнило от этой фразы, он даже не смог бы припомнить, сколько раз слышал ее раньше. «Говорят, вы здорово управляетесь с пушкой, мистер Голт» или еще что-нибудь столь же дурацкое в том же роде. Между тем вокруг них уже понемногу собирались любопытные, хотя кое-кто из прохожих, наоборот, спешил убраться подальше.

— Меня тоже считают неплохим стрелком, — упрямо гнул свое Уоррен. — Быстрым и метким.

Джесс неторопливо развернул на лице самую гнусную из своих ухмылок, словно намекая, что ему только что преподнесли особенно отвратительный подарок, который он всю жизнь мечтал получить.

— Это хорошая новость, — прохрипел он. — Рад слышать. Очень рад. Дело в том, что я вот уже дней десять как не встречал ни одного меткого стрелка, Уоррен. Когда так много времени проходит, мне словно чего-то не хватает. Как будто выбился из колеи. Ты меня понимаешь?

Уоррен отвел в сторону правую полу куртки, демонстрируя свою пушку. Судя по рукоятке, это был самовзводный револьвер 45-го калибра. Небольшая игрушка, приспособленная для маленьких ручек, но быстрая и бьющая без промаха. Те, кто еще любопытствовал, кинулись врассыпную. Джесс оскалил зубы.

— Симпатичный у тебя пугач. А чем заряжен? Горохом? Может, выйдем на середину улицы? Хочу посмотреть, как он работает.

Сердце у него стучало молотом; все его силы — душевные и физические — были обращены на то, чтобы держать остренькую крысиную мордочку шутника Уоррена под прицелом не закрытого повязкой глаза и при этом не моргать. Пот струйкой потек у него между лопатками. На верхней губе тоже выступила россыпь испарины, но ее, слава Богу, скрывали усы.

И тут Уоррен сглотнул. Джесс заметил, как у него дрогнул кадык и челюсть дернулась. Злобная улыбочка увяла, глазки-бусинки забегали. Вот в такие минуты он всегда отпускал их душу на покаяние, давал им уйти под каким-нибудь благовидным предлогом, хотя его собственные внутренности содрогались от облегчения. Но этот Уоррен здорово его разозлил. Он был не только ублюдком, но к тому же еще и трусом.

— Я задал тебе вопрос, — напомнил Джесс, решительно направляясь к нему. — Хочешь показать мне, как работает твоя пукалка? Или предпочитаешь заткнуть пасть и держаться от меня подальше, если твоя никчемная жизнь тебе дорога? Так что ты выбираешь, Уоррен?

И опять третий из парней захихикал, но на этот раз он совершил ошибку. Стремительным движением Уоррен развернулся и врезал приятелю по подбородку. Тот отлетел к стене, стукнулся об нее спиной и сполз на землю. Глядя, как он оседает, Джесс мысленно застонал вместе с ним, но не двинулся с места, только положил пальцы на рукоятки револьверов.

Яблочный румянец бессильной злости выступил на щеках Уоррена, когда он вновь повернулся лицом к Джессу. Джесс напрягся, в голове внезапно образовалась паническая пустота. Неужели этот сукин сын все-таки вытащит свою пушку?

Но тот этого не сделал. Его борцовская стойка не изменилась, но огонек в глазах погас. Подобно злобному псу, который поджимает хвост, видя, что его не боятся, Уоррен в один миг превратился из убийцы в жалкого труса.

На этот раз Джесс не дал ему возможности передумать. Он пошел прямо на подонка, в последнюю секунду обманным движением качнулся влево и нарочно толкнул его в правое плечо, проходя мимо. Не обращая внимания на возмущенный возглас, он не остановился и даже не обернулся, а продолжил путь прямо вперед неторопливым фланирующим шагом, доводившим таких типов, как Уоррен, до белого каления. По походке невозможно было догадаться, что сердце Джесса грозит проломить грудную клетку и вывалиться на тротуар.

Опять он одержал победу. Однако в один прекрасный день (в этом можно было не сомневаться) удача Голта должна ему изменить.

В помещении «Первого торгового банка и Трастовой компании» было прохладно и полутемно из-за дождя. К тому же здесь властвовала тишина, как в первоклассной библиотеке. Два клерка были заняты с посетителями, но третий кивнул Джессу, давая понять, что готов его выслушать.

— Линдон Черни здесь? Я хочу его видеть. — Он выпалил это напрямую, не прибегая к шепоту.

Столкновение с Уорреном вывело его из себя, ему никак не удавалось вернуться в шкуру Голта.

Лицо клерка побелело, когда до него дошло, кто перед ним.

— Э-э-э… Как ваше имя, сэр? — безнадежно пролепетал он.

Вот так, наверное, про висельника, проболтавшегося в петле полтора дня, спрашивают: «Он мертв?»

Джесс представился.

Клерк повернулся и поплелся к закрытой двери в задней части здания, отгороженной невысоким барьером. Прошла целая минута, прежде чем он вновь появился из-за заветной двери. Вид у него был болезненный.

— Мне очень жаль, сэр, правда, очень жаль, но мистер Черни сейчас не сможет вас принять. У него совещание.

Совещание? Если это правда — прекрасно, значит, у них будут свидетели. Для разговора, задуманного Джессом, ничего лучшего нельзя было пожелать.

— Спасибо, — сказал он клерку.

Тот улыбнулся с облегчением. До него слишком поздно дошло, что Джесс не собирается отступать. Как ни в чем не бывало он перешагнул через низенький барьерчик и прошел, позвякивая, шпорами по мраморному полу, к закрытой двери кабинета Черни.

— О, сэр! Прошу вас, мистер Голт…

Джесс успел толкнуть дверь в тот самый миг, когда обитатель кабинета потянулся с другой стороны, чтобы ее запереть. Это мог быть только Черни: больше в кабинете никого не было. Он явно солгал насчет совещания.

— Доброе утро, — любезно поздоровался Джесс, одновременно оттесняя Черни к его столу и захлопывая дверь сильнейшим пинком, от которого едва не вылетело матовое стекло.

Черни подскочил как подстреленный. Джесс легонько ткнул его в грудь, и он рухнул своим внушительным задом на край стола.

— Не нравишься ты мне, Линдон. Ты меня раздражаешь.

Он вспомнил израненный рот кобылы, и в нем вспыхнул подлинный гнев.

— Знаешь, как я поступаю с мерзкими маленькими букашками вроде тебя? Я их давлю. Люблю смотреть, как из них сок течет.

И он оскалил зубы в волчьей ухмылке. От страха выцветшие голубые глазки банкира выпучились за толстыми стеклами очков без оправы. Он беззвучно открывал и закрывал рот, как рыбка гуппи. Его пухлые ручки с ухоженными и отполированными ногтями непрерывно двигались в воздухе, словно стирая с невидимой грифельной доски какую-то колоссальную ошибку.

— Я тут ни при чем, — проговорил он наконец. — Говорю вам, я ни в чем не виноват!

«Ну и ну, — подумал Джесс, — быстро же истовости распространяются в Парадизе».

— Ни в чем не виноват, говоришь? — переспросил он вслух. — Скажешь, у тебя просто выдался неудачный день. И ты решил сорвать зло на…

— У меня не было выбора!

Джесс выругался, чувствуя, что теряет терпение. Этот расфранченный кусок дерьма ничем не лучше Уоррена. Нет, хуже: Уоррен все-таки бил людей, которые в конце концов могли и сдачи дать, а не беззащитных животных.

Черни съежился и опять вскинул руки.

— Это была его идея, — захныкал он, как ребенок. — Я взял совсем немного. По сравнению с тем, что он сам нахапал, это просто семечки!

— По сравнению…

Джесс чуть было не спросил «С кем?», но вовремя прикусил язык.

— …с ним? По сравнению с ним? Ты в самом деле так думаешь?

— Точно вам говорю!

— Что ты мне говоришь?

Он отступил на шаг, чтобы дать банкиру возможность сесть прямее. Следовало раньше почуять и взять след. Все признаки налицо, Джессу — Бог свидетель! — не раз приходилось сталкиваться с ними раньше, но сейчас он был в таком бешенстве, что не сумел распознать их вовремя. Тут крылось нечто большее, чем можно было увидеть беглым взглядом.

— Я просто шел по его стопам. Я делал только то, в чем замешан он сам.

— Ну а мне-то что?

Банкир трясущимися руками поправил галстук с бриллиантовой булавкой. Его волосы соломенного цвета, аккуратно расчесанные на прямой пробор, были столь щедро смазаны бриолином, что составляли одно целое с головой.

— Думаете, я один снимаю сливки? Ха! Да у Уайли повсюду полно фальшивых счетов. И вообще, я брал только у него, — добавил Черни, поправляя манжеты с видом оскорбленного достоинства, — а он обкрадывал всех.

Стало быть, опять Уайли. Так-так-так.

— О Господи, неужели вы застрелите меня прямо здесь? — вскричал Черни.

Джесс рассеянным жестом положил руку на один из «кольтов» и даже сам этого не заметил. Зато теперь он многозначительно побарабанил пальцами по рукоятке.

— Заманчивая мысль. Ее стоит обдумать.

— Я же не стану с вами стреляться! — еле выговорил Черни сведенными судорогой губами и вновь замахал руками в воздухе. — Я банкир, а не налетчик! Если вы в меня выстрелите, это будет убийством!

Джесс ухмыльнулся.

— Я вам заплачу. Сколько Уайли вам платит, чтобы меня убрать? Я дам вдвое больше. О, черт, втрое! Прошу вас… Вам-то какая разница? Я открою счет на ваше имя и переведу на него деньги. Все, что хотите.

— И что потом?

— Потом? Потом я уеду.

— Гм…

Джесс расправил усы и прищурил глаз, всячески преувеличивая свою озабоченность. Продержав Черни в неизвестности еще минуты две, он наконец проворчал:

— О каких деньгах мы говорим?

Черни едва не свалился со стола от облегчения. Он как будто лишился костей.

— Все, что хотите, — выдохнул он, еле ворочая языком. — Двадцать, двадцать пять тысяч. Только назовите сумму.

— Все это Уайли украл у банка?

Несчастный кивнул.

— И куда ты их спрятал?

— На разных счетах, под разными именами. Они все еще здесь. Никто их не хватился.

— Мне понадобится список этих имен.

Банкир опять покорно кивнул.

— Ладно.

— А сколько ты сам спер у Уайли?

—Что?

— У него лично, а не у банка?

Черни начал ыло отрицать, но быстро сдался.

— Немного. Четыре или пять.

— Четыре или пять тысяч долларов?

— Да.

Вот это куш!

— Ладно, вот на чем мы остановимся. У тебя есть семья, Линдон?

— Прошу прощения?

Джессу не хотелось выживать из города человека, обремененного семьей.

— Жена? Дети? — пояснил он.

— Нет. Я в разводе.

Ну конечно. Чего же еще ждать от такого, как Черни?

— Вот и хорошо. Как только я отсюда выйду, ты откроешь счет на мое имя и положишь на него пять тысяч. Понял?

— Да, да, — с готовностью закивал банкир. — Это займет не больше десяти минут.

— Отлично. Времени в обрез. У тебя остается примерно девять часов до темноты, чтобы вернуться домой и собрать свои пожитки. И чтоб к десяти вечера духу твоего здесь не было.

— Меня здесь не будет. Вы не пожалеете о своем решении, мистер…

— Много вещей не бери, потому что ты уйдешь на своих двоих.

— Я… как? — Последняя часть сделки: твоя лошадь остается здесь. Я освобождаю ее от твоего присутствия.

— Моя лошадь?

— Мне понадобится купчая на нее и родословная. Запечатай все в конверт и оставь у бармена в «Приюте бродяги», когда будешь уходить из города. Ты никогда больше не сядешь на лошадь.

Банкир начал заикаться.

— Н-но я… В-вы же не можете…

— Отныне и вовек, Линдон, ты будешь путешествовать только в карете или пешком… Если до меня дойдут слухи, что ты оседлал четвероногого, я тебя из-под земли достану. Понятно? И никаких сделок, я тебя просто убью. Ну как, дошло до тебя?

— До-до-дошло.

— Прекрасно. А теперь пошли открывать счет.

В следующий раз Джесс разозлился и чертыхнулся, обжегшись едкой черной жидкостью, подаваемой в закусочной Свенсона под видом кофе. Он решил, что отныне будет более внимательно прислушиваться к кулинарным советам Кэйди Макгилл. Между глотками огненной жидкости его непрерывно мучила отрыжка, и он всерьез стал спрашивать себя, стошнит ли его от «пастушьего пирога», или эта гадость останется в желудке и отравит его постепенно.

— Тьфу, — повторил он, закатывая глаза и давая понять Хэму, своему новому лучшему другу и напарнику, что сейчас умрет.

Хэм тоже закатил глаза и засмеялся.

— Ну, мистер Голт, ну пожалуйста; покажите их мне!

— Нет.

— Пожа-а-алуйста!

— Нет.

— Только один! Ну, пожалуйста, только один! — канючил Хэм. — Я его даже не трону, я только посмотрю, хорошо? Ну только один разочек!

Джесс тихонько ругнулся (впрочем, довольно мягко, с учетом аудитории), а Хэм восторженно улыбнулся в ответ. Никакого страха перед Голтом у него не осталось: теперь ему нравилось поддразнивать его, подшучивать над ним, расставлять ему по-детски бесхитростные словесные ловушки, а Джесс делал вид, что попадается в них, как деревенский простачок, и это неизменно вызывало у мальчика взрывы хохота.

— Вот пристал, как клещ! Ладно, только отвяжись.

— Ура!

— Если ты хоть словом обмолвишься…

— Никому не скажу!

Хэм придвинулся ближе, они сидели на скамье, как заговорщики, скрытые от посторонних глаз в дальней кабинке закусочной Свенсона «Вкусная жратва и выпивка». Вдруг прелестное и озорное детское личико озабоченно нахмурилось.

— А почему?

— Что «почему»?

— Почему я не могу никому сказать?

— Потому что это секрет.

Такой ответ привел Хэма в восторг. Пока Джесс доставал один из своих «кольтов», мальчик ерзал от нетерпения.

— Это «миротворец», — объяснил Джесс, положив револьвер рукоятью вперед на подставленные детские ладошки. — Рукоятка из слоновой кости. Настоящий бивень, можешь не сомневаться. Сделано на заказ. Вот эмблема с мексиканским орлом. Правда, красиво? Сорок пятый калибр простого действия. Лучший револьвер, когда-либо изготовленный мистером Кольтом, конструктором стрелкового оружия.

— Вот это да!

Выражение лица Хэма мало назвать восторженным, на нем был написан священный трепет.

— Вот это да! — повторял он без конца, держа тяжелый револьвер с той же бережностью, с какой священник держит в руках потир [11]. — Вот это я понимаю!

— Открой его. Откинь вот эту защелку. — Барабан открылся, и Хэм осторожно покрутил его, убедившись, что все шесть патронных гнезд пусты.

— Нравится мне этот звук, — заметил он.

Джесс хмыкнул в знак согласия. Короткие, четкие металлические щелчки вращающегося барабана и впрямь приятно слушать.

Хэм вернул барабан на место и сделал вид, что целится в противоположную стену через проход.

— Паф! Паф!

— Попал в него? — спросил Джесс.

— Прямо промеж глаз!

— Отличный выстрел.

— Хотел бы я уметь стрелять. Вы научите меня, мистер Голт?

Мальчик прижал револьвер к бедру, вскинул его и снова спустил курок, целясь в стену. Громадный «кольт» был едва ли не длиннее его руки. Когда он поднес дуло к носу и понюхал воображаемую пороховую гарь, Джесс, не удержавшись, расхохотался.

— И в кого бы ты стал стрелять? — спросил он, развалившись на скамье и скрестив руки на груди.

— В плохих парней.

— Например?

— В грабителей банков, в конокрадов… В тех, кто обзывает моего папочку нехорошими словами. В тех, кто обижает мисс Кэйди.

Джесс задумчиво кивнул.

— Значит, ты их всех просто перестреляешь, так?

— Нет, это будет честный бой, на равных. А может… — Хэм опять прицелился в стену. — Может, я их просто раню. Паф! Отстрелю руку или ногу.

— Пожалуй, так даже лучше.

— Да, потому что тогда они будут меня бояться и перестанут делать нехорошее.

— Вот видишь! И тогда тебе не придется…

Вихрь зеленовато-голубых юбок, взметнувшиеся руки и молнии, сыпавшиеся из прекрасных карих глаз, прервали его рассуждения на полуслове. Кэйди набросилась на него, как разъяренная тигрица. Джессу показалось, что его затягивает мощный смерч.

— Что, черт побери, вы делаете? Как вы посмели? Да вы в своем уме?

Джесс понял, что ответов на свои вопросы она не ждет, потому что всякий раз, как он пытался открыть рот, она прерывала его на первом же слоге.

— Дай сюда, — рявкнула она на Хэма, выхватив «кольт» у него из рук.

Ее гнев рос неудержимо, пока она, не веря своим глазам, смотрела на оружие. В ее хрупкой ладони револьвер казался особенно грозным и почти непристойным. Джесс потянулся за ним, но Кэйди отдернула руку и швырнула «кольт» на стол, давая понять, что ей противно даже прикоснуться к нему.

— Как вам только в голову взбрело? О чем вы думали?

— Я…

— Ему всего семь лет!

— Он…

— Что за человек может дать оружие ребенку?

— Он не…

— Стыдитесь! Вас самого убить мало!

Джесс понурил голову.

— Он не заряжен, — пробормотал он в свое оправдание.

— Не заряжен?

Она едва не перешла на визг, но усилием воли заставила себя удержаться.

— Идем отсюда, Хэм.

— Но, мисс Кэйди…

— Слушать ничего не хочу. — Кэйди решительно дернула его за локоть, потом опять повернулась к Джессу. Она еще не все сказала.

— Если вы еще хоть раз позволите этому мальчику играть с оружием, вам придется иметь дело со мной, мистер Голт. Я этого не потерплю. Яростно взметнув подолом, она удалилась, таща за собой Хэма.

Джесс проводил ее взглядом, угрюмо оглядел остальных посетителей. Они переглядывались и перешептывались. Черт бы ее побрал с ее проклятым норовом! Как ему теперь выбраться из этой передряги? Джесс машинально потянулся за папироской и сунул ее в угол рта. Зажег с первой попытки. Выпустил струю дыма к потолку, старательно изображая из себя отчаянного наемного стрелка, но при этом он мысленно молился, чтобы никто не заметил, как у него трясутся руки.