Глава 11

Я отшатнулся, обалдело посмотрел по сторонам. Мелькнуло нечто пурпурное, но тут же исчезло. Я собрался с духом и проговорил твердым голосом человека с железной волей:

– Не мельтеши, а явись передо мной!

Я смотрел в пространство над столом, ожидая, что демон появится по ту сторону, там места хватит и для слона, но после моего грозного поведения крохотное красное тельце, размером с божью коровку с распущенными крыльями, повисло над столом на расстоянии протянутой руки.

Из-за своей крохотности демон взмахивает крылышками с той же скоростью, как и положено при таких размерах, так что на месте крылышек я видел только дрожание розовой мути. Чувствуя огромное разочарование, я всмотрелся в совсем нестрашное тельце и еще менее страшную мордочку.

Да, он выглядит безобидным вовсе не из-за малого роста. Весь кажется тихим и беспомощным, а на меня смотрит большими выпуклыми, как у крошечного лемура, глазами с опаской и даже страхом. Вообще-то я в самом деле могу, вдыхая воздух, нечаянно проглотить его.

– Демон, - протянул я разочарованно, - это ты демон?

– Да, мой господин, - пискнул он покорно. - Что велишь?

– Какой же ты демон, - сказал я с недоверием. - Скорее амурчик… А где твои рожки? И копыта?

– Нету, - ответил он печально. - У меня даже хвоста нету…

– А у всех есть?

– Нет, - ответил он. - Почти ни у кого нет.

– Так чего ты печалишься? - удивился я.

– Так у меня ж ничего нет! Так хотя бы хвост был…

– Ну-ну, - сказал я, - ладно, демон так демон. У меня тоже есть один, только не знаю, как им командовать. Может, ты подскажешь? Вот смотри…

Огромный пурпурный демон возник по щелчку, по всей комнате полыхнул зловещий свет пролитой крови. Демон слегка покачивался на полусогнутых ногах, прикрытые надбровными щитами глаза устремлены в одну точку. Я обнаружил, что мой крохотный слуга исчез, затем над ухом пропищал дрожащий голосок:

– Это не демон!

– А что?

– Не знаю, - пискнул демон. - Но это не демон!

– Все дальше от разгадки, - вздохнул я. - А на что похоже?

– Не знаю! Это что-то очень древнее и очень страшное!

Огромный демон исчез, а крохотулька вернулся на середину стола. Я внимательно рассматривал его, наконец спросил:

– А что ты умеешь?

– Ничего, - ответил он уныло.

Я удивился:

– Как это ничего?..

– Ничего, - ответил он печально. - Не знаю даже цель моего создания. Я настолько маленький и слабый демон, что просто ничего не умею…

Я подумал, спросил:

– Ну, а как почтовый голубь можешь?.. Ну, там, письмо отнести на другой конец королевства? Или лучше - на другой материк?

Он помотал головой.

– Я не могу поднимать тяжести. Никакие.

– Ну, - сказал я, оживая, - это не проблема. Не на глиняных плитках же… Будешь передавать устные приказы.

Он горестно развел крохотными лапками.

– Если в пределах этой комнаты. Да и то вот в тот дальний угол не смогу… далеко слишком. Разве что вы сами изволите подойти ближе. Я очень слабый демон!

Я вздохнул.

– Теперь вижу… А для чего ты вообще?

Он сказал печально:

– Не знаю. Наверное, кто-то из юных хозяев пробовал силы. Я ничего не умею, ничего не знаю…

Я прервал:

– Ну, про свой-то мир знаешь? Давай рассказывай! Где вы живете, есть ли у вас демократия, что насчет рыночной экономики, как развлекаетесь…

Он рассказывал, я пытался понять мир демонов, но в моем представлении получалось некое море плазмы, в котором купаются эти существа. Не купаются, конечно, а просто существуют, находясь в нем бездумно и счастливо. На земле сменялись люди, гремели войны, а они все так же и все те же, забытые, оторванные, потерявшие связь… Вернее, люди потеряли с ними связь, но демоны… кстати, вряд ли они тогда звались демонами, продолжали свою псевдожизнь.

Правда, по словам крохотульки, его сородичи очень не любят, когда с ними снова устанавливают связь и, выдернув в этот жуткий ледяной мир пустыни, заставляют выполнять разные работы. Для них это мука и худшее из наказаний, однако они не могут противиться словам того, кто отыскивает их имена и произносит вслух.

– Ничего себе, - пробормотал я, пораженный. - Значит, тебе холодно даже здесь, в стенах этого зала?

Он ответил потерянно:

– Да, господин. Это тебя огораживают стены, а для нас их не существует. Мы их и видим с трудом… А многие и вовсе не видят.

Для них и атмосферы не существует, мелькнула мысль. И тогда, выходит, напрямую чувствуют на себе абсолютный нуль межзвездного пространства?

Я зябко передернул плечами.

– Тогда беги вон в камин, - сказал я. - Не сгоришь?

Он прошептал:

– Спасибо! Но если зажечь вот эту свечу, достаточно будет пламени.

Я сделал волевое усилие, свеча вспыхнула, крошечный демон моментально впрыгнул в пламя и весь поместился в огненной купели, как в ванной.

– Лучше? - спросил я с интересом.

– Да, господин, - пропищал он счастливо. - Спасибо!

– Да не за что…

– Нет, спасибо! Никто так не делал.

– Да пустяки это. Расскажи лучше, что знаешь про магов…

– Про магов?

– Да.

– Они повелевают нами. Если узнают наши имена.

– Это я тоже знаю, - сказал я. - А что еще о них знаешь?

– Немного, - пискнул он. - Маги - это господа. Они вызывают нас, мы подчиняемся. Они приказывают, мы выполняем. Вот и все.

– Гм… А что маги приказывают?

– Что не могут сделать сами.

– Ага, почти все ясно. Разные работы… Демоны обладают магией?

Он пропищал с удивлением:

– Нет, конечно! Просто демоны сильнее. И еще демоны умеют делать то, что не могут люди. Но магии у нас нет…

Он иногда совсем исчезал в огне, я размыто видел только часто-часто трепещущие крылышки, словно у мухи, а голосок совсем истончался, и я напрягал слух, чтобы слышать, и воображение, стараясь представить мир демонов.

По словам малютки-демона, его сородичей не всегда вызывали для свершений. Великий чародей Тирракус, к примеру, обожал устраивать поединки демонов. Они на потеху ему дрались друг с другом, калечили и убивали, а потом победителя долго и мучительно убивал сам Тирракус. Демоны бессмертны, они за сутки снова восстанавливаются, и Тирракус заставлял их драться уже другим оружием или придумывал еще что-то отвратительное, но обязательно заканчивающееся смертью демонов и затем медленным воскресением. Он наслаждался властью над более могучими существами.

Голова наконец пошла кругом, я спросил:

– Ладно, уже поздно, тебе тоже пора спать. Чтобы тебя вызвать, надо тереть кольцо или достаточно позвать по имени? Или то и другое?

– Достаточно по имени, - ответил он.

– Имя у тебя, - пробормотал я с неудовольствием, - для такой крохотульки слишком длинноватое и… вообще, как ты с ним летаешь? Такая тяжесть.

– Такую тяжесть я поднимаю, - заверил крохотный демон.

– Зато я с трудом, - ответил я. - Я могу его сменить?

– Конечно, мой господин!

– Ну и хорошо, - сказал я с облегчением. - Люблю имена менять. Вроде пустяк, а все видят, что человек поработал, результат виден…

– Как скажешь, мой господин!

– Тогда… Серфээкр а-сто семидесятый-цэ-семь-альфа-четыреста двадцать третий, я нарекаю тебя новым именем… Серфик!.. Запомнил? Теперь старое забудь, а являйся по новому.

– Как велите, господин!

Мне показалось, что в голосе малютки прозвучала печаль, словно длинное имя - это что-то вроде родословной, а короткое - как прозвище простолюдина.

– А теперь иди отдыхай, - разрешил я.

Демон исчез, я повертел кольцо в ладони, но снова надел на палец. Хоть теперь и не надо каждый раз снимать, чтобы прочесть имя, но кольцо, если король не пошутил, а то знаем мы королевский юмор, еще и пропуск на транспортники, а это куда важнее бесполезного демона.

На другой день в честь прибытия короля и его благополучного избавления от руки нанятого убийцы устроили поистине королевский бал-карнавал. По тому, с какой скоростью это было проделано, я понял, что с этим налажено и карнавалами здесь забавляются постоянно.

В главном зале ярко блещут огнями все люстры, умело создавая во всякого рода закутках полумрак и даже полный мрак, гремит музыка, а внизу, где танцующие пары, если смотреть вот отсюда с балкона третьего этажа, кажется, варится смачный украинский борщ, и его энергично размешивают невидимой поварешкой.

Бал начался, как и положено, в главном зале дворца, но очень скоро выплеснулся в парк перед дворцом, музыканты заняли места на специальных площадках, пары танцуют чинно и, на мой взгляд, очень скованно, но для своего времени и это считается вольностью, а вообще-то эти танцы и веселье осуждают как церковь, так и вообще любое старшее поколение.

Я внимательно рассматривал народ, неужели все здесь вертопрахи, как говорит герцог, на чем же государство держится, за спиной простучали каблучки, пахнуло дорогими духами.

Меня подхватила под руку молодая, начавшая полнеть женщина, но очень свеженькая, игривая, с блестящими в прорези маски глазами.

– Ах, маркиз!.. Ну что вы такой застенчивый?..

– Это я застенчивый? - спросил я обиженно.

– Ах, не отказывайтесь, я люблю застенчивых! Это так возбуждает…

– А-а-а, ну тогда я застенчивый.

– Нет-нет, не здесь. Пойдемте, там очень весело!

Сама она сделала взгляд соблазняющим, как и улыбку, то есть глаза задержала на долю секунды дольше так называемого критического времени, передавая намек, что я интересен, а улыбку послала одними уголками рта, плюс с «долей приглашения», это когда глазки вниз, поворот головы в сторону и тут же взгляд обратно. Мол, давай-давай, начинай, а я поддержу твои инициативы… может быть, может быть.

Я рассматривал ее с удовольствием. Платье, как у всех, от талии идет колоколом до пола, не угадать, есть ли там вообще ноги, зато мужские глаза получают компенсацию в виде глубоких вырезов как спереди, где сиськи вот-вот выпрыгнут, поджимаемые снизу корсетом, так и сзади, где спина оголена до самой задницы, но, увы, ее не увидать, там начинается, как у капусты, вакханалия налезающих одна на другую юбок.

Она откровенно использовала на мне как стреляющие взгляды, так и «полуприкрытый», а по тому, как это было проделано, я понял, что это уже почти рефлекс: заигрывать со всеми мужчинами, собирать их возле себя, чтобы смотрели на нее, восхищались, старались понравиться и пытались затащить в постель.

– У вас устраивают такие костюмированные балы? - прощебетала она.

– Такие - нет…

– А какие?

– Никакие не устраивают, - ответил я с неловкостью.

– Почему?

– Нам не до того…

– А чем же тогда занимаетесь? - спросила она почти обиженно.

– Работы много, - объяснил я. - Еще враги кругом, часто приходилось драться… Я и спал в поле возле коня. Какие уж тут балы!

– Бедненький, - вздохнула она. - Ничего, теперь все наверстаете… Да, маркиз?

– Если только с вашей помощью, - ответил я.

Она отстранилась, лукаво погрозила пальчиком.

– Вы слишком напрямик идете к цели, маркиз! А как же изысканное искусство обольщения?.. Я люблю эту игру, в ней такой шарм, такое искусство соблазна, такое предчувствие чего-то необыкновенного…

– Да, - согласился я. - Предчувствие бывает лучше самого чувства. Потому и не хочется так быстро разрушать иллюзию, да?

Ее улыбка чуть померкла, а голос прозвучал укоризненно:

– Маркиз, не надо быть таким занудным! Вы правы, к сожалению… Тем и хорош флирт, что он не разочаровывает. Эх, ну зачем вы все испортили и осерьезили?

– Ничего, - сказал я виновато, - вы попорхайте малость, пощебечите там поближе к музыкантам - любую серьезу сдует, как ветром!

Она послала мне воздушный поцелуй.

– Прекрасный совет!

И тут же исчезла в пестром людском водовороте. Один из главных признаков успешного флирта: чувство юмора, потому я везде слышал довольное гыгыканье мужчин, заливистый смех женщин, довольное покряхтывание старых козлов, что все еще продолжают волочиться за юбками.

Все во дворце и в парке проникнуто ощущением, которое можно назвать словами «может быть». Это гораздо эротичнее, как мудро заметила леди в маске, чем наконец-то добраться до цели. «Может быть» дразнит воображение, обещает даже больше, чем откровенное «да», и, может быть, именно потому многие инстинктивно задерживаются в этой изысканной игре, потому что завершение вполне может и разочаровать.

В то же время, понятно, это «может быть» не только разжигает воображение и рисует всякие эротичные картинки, но и заставляет действовать более напористо, плести сети более умело.

Я вышел в парк и, прислонившись к стене дворца, с интересом рассматривал танцующие и просто прогуливающиеся пары. Некоторые довольно быстро ускользали в тень и там уединялись, другие давали себя увлечь танцам, время от времени менялись партнерами. Я слышал приглушенные смешки, довольный хохот: когда морда в маске, то каждый ведет себе более раскованно, скажем так.

Большинство женщин без преамбул переходили к тяжелой форме флирта, то есть дразнящему. Без масок на такую форму так уж сразу решаются немногие, но сейчас над парком царит дух раскованности. Дразнящий, это когда откровенность вот-вот выплеснется, нужно играть на этой грани, это намек на самые близкие отношения, которые вполне возможны, нужно только приложить еще чуть-чуть усилий.

Я поймал себя на том, что как и все, хотя в первую очередь таращусь на женские сиськи, однако подсознательно реагирую прежде всего на изгиб женской спины. Где-то у нас сидит это самое подспудное понимание, что сиськи - это просто сиськи, за них можно и по морде получить, а вот такая спина бывает у женщины, когда она уже распалена и уже истекает желанием…

Как много женщины получат, когда избавятся от этих ужасных юбок и смогут во всей красе показывать ноги! Все мы знаем, что скрещенные женские ноги - эротично, и чем ближе к верхней части бедра женщина скрещивает ноги, тем больше заводит наблюдающих за нею мужчин. К тому же это и спину изгибает эротично, и сами ноги кажутся намного длиннее, стройнее и сексуальнее.

Ого, многие женщины играют даже в «прикосновение», тот вид флирта, на который не решаются даже отъявленные кокетки на Севере. Там даже танцующие пары обязательно разведены на такое расстояние, чтобы касались друг друга только кончиками пальцев, а в разговоре так и вовсе должны сидеть или стоять друг от друга чуть ли не на разных сторонах зала.

М-да, здесь каждая третья легко входит в личное, вернее, личностное пространство мужчины. Это где-то от полуметра до метра, на Севере такое поведение для женщины недопустимо. На такой дистанции вообще можно вроде бы случайно коснуться мужчины бедром или грудью, и хотя бедром в таких платьях проблематично, но рукой или грудью вполне…