"РИЧАРД ДЛИННЫЕ РУКИ - ГРОССГРАФ" - читать интересную книгу автора (ОРЛОВСКИЙ Гай Юлий)
Часть 2 Глава 1
Сцепив зубы, я сделал последний шаг и, прорвав магический барьер, едва удержался на холодном влажном камне ступеней. Прокаленное южным солнцем тело болезненно-остро ощутило холод и сырость, в спину из дыры под крышей злорадно воткнул шило сквозняк, еще и острый колючий снежок оттуда же сыпанул, ничего себе весна…
Все, баста, хана. Юг теперь далеко, словно в другой галактике. За спиной короткий бросок от дворца герцога, а ныне короля Людвига, к Барьеру, а там по раскаленным пескам, стреляя во все, что кажется подозрительным или даже не кажется, к своему тайному ходу на Север.
Был страх, что не отыщу, с пространственной памятью у меня всегда было плохо, но дар работает, я шел почти прямо, огибая только разломы и провалы, избегая людей больше, чем опасных животных.
Ушел из раскаленного полдня и вломился в холодную северную полночь. Справа и слева веет холодом от стен грубой кладки из небрежно отесанных глыб, стертые каменные ступени ведут вниз. Оттуда поднимается щекочущий ноздри чад смоляного факела, на камнях стены трепещет, как крылья пугливой бабочки, красноватый свет.
Я тихонько спускался, затаиваясь и прислушиваясь. Пламя факела то вытягивается кверху, то стелется горизонтально, повинуясь сквознякам, на лестнице из стены торчит массивная бронзовая чаша светильника, но огонек погас, дует здесь так, что я инстинктивно прикрыл локтями бока.
Мои покои в замке Сворве всего на пару этажей ниже зачарованного места, где призрак герцога Луганера нес многовековую стражу, так что могу спуститься бесшумно, но могу и поднять переполох внезапным возвращением.
Тихонько приоткрыв двери, я перешагнул порог. От сердца отлегло: судя по слою пыли на полу, столу и стульях, никто не смеет сюда заходить, а это лучшее из доказательств, что леди Беатрисса полная хозяйка в замке.
Дверь за моей спиной с треском распахнулась, на спину обрушилось горячее и тяжелое. Я рухнул на живот и, закрыв руками уши, покорно дал себя повалять по всей комнате. Энтузиазм Бобика не стихал, он пытался и затоптать, и зализать до смерти, я кое-как отпихивался, наконец он рухнул рядом и, придавив огромной головой мою руку, смотрел преданными любящими глазами.
- Все-все, - заверил я, - больше на Юг без тебя ни-ни!… Специально оттуда за тобой корабль отправил!…
Он вскочил и, донельзя благодарный, снова ринулся целоваться. Я уже отбивался, перепробовал все команды, пока завеса безумного восторга при виде хозяина не опустилась до уровня, когда Бобик сообразил, что от него что-то требуют.
Поспешно опустив толстый зад на пол, смотрел преданно, помахивая хвостом, а я пояснил, что поплывет со мной на Юг не только он, пусть не гордится, но еще и Зайчик, а также куча народу.
- И станем конкистадорами, - сказал я весело, потому что Бобик ликует, а радость заразительна. - Или чем-то еще, это неважно! Главное, победителями.
Он напрыгивал и лизался, а я с нежностью оглядывал кабинет, где отсутствовал так недолго, но будто прошла вечность, столько сделано, столько наломано дров, а сколько еще предстоит наломать…
Взгляд упал на металлическую статую рыцаря в нише, чем-то напомнил того металлического гиганта, который помог одержать победу над Гатонесом, то бишь Верховным Магом. Скорее инстинктивно, чем по уму, я попробовал заставить сделать шаг вперед или хотя бы поднять руку, но статуя не шелохнулась.
Я и выпучивал глаза, и по-бараньему тупо вперял взгляд, и мысленно приказывал сделать то, сделать это, однако статуя оставалась неподвижной.
Затея в конце концов показалась глупой, я рассердился на собственную дурость, как же, щас по моему слову будут шевелиться статуи, вздохнул и повернулся к столу. На моей стороне чистый лист бумаги, на нужном месте массивный чернильный прибор в виде бронзового дракончика возле колодца с чернилами. Дракончик застыл с широко раскрытой и повернутой к потолку пастью, откуда торчит пук гусиных перьев. Рядом с чернильницей на строго отмеренном расстоянии остро заточенный ножичек для чинки затупившихся перьев.
Я посмотрел на дракончика, забавно было бы, если бы ожил и пошевелился… Я сделал усилие, представляя, как это произойдет, и… дрожащий свет от свечей на столе как будто сместился. Дракончик медленно, очень медленно опустил голову. Перья освобожденно посыпались на отполированную столешницу.
Мне показалось, что закрыл пасть дракончик с явным облегчением.
- Ни фига себе, - прошептал я. - А ну-ка, иди сюда…
Дракончик вытянулся, я видел, как он старается сдвинуться, однако хвост, лапы и даже пузо составляют одно целое с массивным основанием. Все же дракончик тянулся в мою сторону, я потрясенно видел, как поддается металл, становясь пластичным, словно мягкий воск.
Такой дракончик вряд ли сможет летать, тяжеловат, его и создали для красоты, но я такой утилитарист, что все стараюсь заутилитить…
Я все еще вытягивал дракончика взглядом, когда хлопнула дверь, без стука вбежала Франсуаза. На руках, прижатый к груди, сладко зевает пятнистый дракончик, показывая огненно-красную пасть и длинный язык. Толстые лапки слабо сопротивлялись попыткам прижать его покрепче.
- Что?… - спросила она и осеклась, большие детские глаза распахнулись широко и доверчиво, как у ее мамы.
Сердце мое заныло, я неуклюже распахнул руки. Франсуаза вбежала в мои объятия, прильнула всем тельцем. Бобик ревниво, но осторожно попытался ее отпихнуть, Франсуаза уперлась.
Прижатый нами, дракончик начал вырываться энергичнее. Франсуаза не удержала, дракончик плюхнулся на пол и сразу же, косолапя, обнюхал мой сапог и энергично покарабкался наверх. Я поддержал ладонью толстый зад, рептиль взобрался на колени, огляделся гордо и деловито начал устраиваться на более высоком лежбище.
Франсуаза с укором посмотрела в его довольную мордочку.
- Предатель, - сказала она. - Это я - твоя мама!
- А я папа, - сказал я. - Хотя нет, папа - у нас Бобик. Это он отыскал яйцо и притащил к нам…
Франсуаза ликующе подпрыгнула.
- Как здорово! Я - мама, а папа - милый Бобик!
- Ага, милый, - проворчал я. - Кабан это, а не Бобик.
- Все равно, пусть кабан Бобик!… Ах, милый сэр Ричард, как замечательно, что вы появились! Где вы были так долго?
- В далекой сказочной стране, - сказал я таинственно. - Я пробыл там всего один час, а здесь… даже не знаю.
Она вскрикнула:
- Здесь прошла целая зима!
Я ахнул:
- Как? Неужели сейчас весна?
- Весна, - заверила она. - Снег почти весь потаял!… Только в низинах еще и за сараем в тени. Уже подснежники, скоро травка будет!
- Как дивно, - сказал я. - Бывают же такие чудеса? Ладно, тогда нужно думать, что я упустил.
Она не ответила, зачарованно глядя на столешницу. Железный дракон перестал тянуться и, сев на задницу, смотрел на нее вопросительно. Точнее, застыл в такой позе, так как я переключил внимание на Франсуазу. Пасть уже закрыта, перья живописно рассыпаны по столу.
- Что это с ним? - прошептала она испуганно.
- С кем? - переспросил я.
Она указала на железного дракончика.
- Он тоже лезет к вам!
- Так не на ручки же, как этот кабаненок. И откормила же ты его… Толстый какой.
Франсуаза не сводила испуганно-зачарованного взгляда с железного дракончика.
- Все равно он лезет!
- Да все в порядке, - ответил я легко. - Ты своего балуешь, а этого заставила трудиться день и ночь! Нехорошо. Он тоже маленький.
- Это не я, - живо возразила Франсуаза. - Это мама. Даже не мама, а… не знаю, он всегда таким был!
- Вот видишь, - сказал я с укором, - сколько лет держал перья! В пащечке. Да его теперь будет тошнить от одного вида перьев. Ладно, дай-ка я тебя поцелую… а теперь мне надо поздороваться с твоей мамой. И вообще показаться народу.
- Все вас ждут, - заверила она.
- Все?
- И мама, - ответила она очень серьезно. - Она часто плакала, когда вы исчезли. Правда, никому не показывает своих слез, даже мне, но я видела, видела…
- Может быть, - предположил я осторожно, - она плакала просто так. Или пальчик прижала дверью. Может быть, даже ты ей прищемила?
Франсуаза помотала головой с такой силой, что кудряшки растрепались, а потом снова собрались в тугие колечки.
- Нет!
- Что нет?
- Она беспокоилась о вас.
Я сказал с неловкостью:
- Ты же видишь, обо мне беспокоиться просто смешно. Такое, как я, ни в какой воде не тонет. Я такой… плывучий. Ладно, давай я тебя тоже поцелую… как и дракончика, а потом пойду.
Она прижималась ко мне, как озябшая маленькая птичка, что прячется под большое надежное крыло всемогущей мамы.
Я поцеловал ее в макушку и поднялся. Франсуаза спросила живо:
- Я поиграю здесь, можно?
- Можно, можно, - ответил я с нежностью.
- А то мама мне…
- Не разрешает?
- Нет, но… говорит, что я вам помешаю.
- Играй, - ответил я. - У тебя вот двое товарищей: Бобик и твой пятнистый пузырь.
Переступая порог, я инстинктивно сжимался в предчувствии неприятностей. Четыре месяца тому, переступая незримую дверь, охраняемую призраком герцога Луганера, настраивал себя на челночную операцию, а возвращаюсь когда?
По коридору навстречу суетливо топала изящными ножками в грубых башмаках с деревянной подошвой служанка с огромной охапкой поленьев. Она так прижимала их к груди, стараясь удержать все, что почти наткнулась на меня. Я улыбался как можно доброжелательнее, но она едва подняла голову, оцепенела, как лягушка перед удавом, потом пронзительно завизжала и, роняя поленья, метнулась обратно.
Когда скрылась за поворотом, я слышал, как споткнулась на лестнице и покатилась по ступенькам.
- О Господи, - сказал я с тоской и тревогой. - Теперь только бы не встретить леди Беатриссу…
Внизу послышались крики, на лестнице затопало, наверх взбежали двое солдат с короткими пиками в руках. Тоже оцепенели, один вскрикнул:
- Да никакой не призрак!… Сэр Ричард, никак вы?
- Конечно, я, - ответил я с облегчением. - По делам отлучался, а вернулся незаметно.
Первый страж смотрел все еще ошалело, второй сказал понимающе:
- Охрану проверяли?… Да, в метель почти никто не охранял, но сейчас бдим.
- Как леди? - спросил я с замиранием сердца.
Они переглянулись, снова второй ответил за обоих:
- Леди Беатрисса?
Я спросил напряженно:
- А что, здесь есть и другая?
Он помотал головой.
- Нет, какая другая? Другой нет!
- Так как она? - спросил я и уточнил для тупоголового: - Леди Беатрисса?
- Шьет, - ответил он с гордостью. - И вышивает! Весной новые знамена вывесим! Даже на воротах.
- Ну, - буркнул я, - если и на воротах… Ладно, доложите ей как-нибудь помягче, что я вернулся и осматриваю замок. Нет, что осматриваю, не надо, а то подумает… Просто, что видели меня.
Леди Беатрисса выбежала навстречу бледная, исхудавшая, с заострившимися чертами лица и большими глазами, что из фиолетовых стали почти черными.
- Ох, - сказала она тонким жалобным голосом, - так это правда…
Я отвесил неуклюжий поклон.
- Не знаю, о чем вы, леди Беатрисса, но здесь вы и я во плоти.
Прикусил язык, плоть нас как раз и подводит, а обоим надежнее, чтобы общение шло на уровне повыше. Беатрисса подошла медленно, как во сне, взглянула снизу вверх робко и просяще, словно не верит, что не исчезну снова.
- Я уже не знала, что и думать…
- Я же предупреждал, - вырвалось у меня, - ох…
Мои руки сами приняли ее в объятия, она прильнула, как лоза к дереву, маленькая и уже не своевольная владетельная хозяйка земель Сворве. Я вдыхал запах ее волос, поднятая кверху прическа беззащитно обнажает белую нежную шею с двумя крохотными веснушками, пальцы ее то сжимают ткань моего камзола, то, испугавшись своего порыва, поспешно отпускают.
- Мы все волновались, - прошептала она.
- Да-да, - ответил я виновато, - я недостаточно четко объяснил, что могу задержаться.
Она вскинула голову, глаза снова стали фиолетовыми, я видел в них себя и только себя.
- Но вы вернулись, - сказала она тем же шепотом. - И теперь все будет хорошо…
- Да уж, - согласился я с неловкостью, - мои бароны обрадуются… Снова пир, опять походы за славой и подвигами…
Она чуть отодвинулась, уже приходя в себя, даже устыдившись порыва броситься мне в объятия.
- Да, - произнесла она ясным голосом, - как вы, мужчины, без пиров и подвигов! Что за жизнь?
- Все верно, - согласился я. - Пиры… охота, честь, слава, подвиги… снова пиры…
Она уже взяла себя в руки, сильная маленькая женщина, я вижу, как душит в себе то простое, что свойственно нам всем, но управляет только простолюдинами.
- Да-да, - произнесла она голосом, из которого на глазах изгоняет не только чувственность, но и чувства, - у мужчин свои… обязанности.
Я уловил, что лишь в последний момент заменила слово «игры», я тоже давлю в себе то, что терзало меня и доводило до безумия, с древних времен именуемое любовью, но все так же стоим друг друга: как раньше терзались этим необъяснимым чувством, так и сейчас оба загоняем его в глубины, где ему и место, а сверху ставим волю с карающим мечом и в добротных доспехах.
- Обязанности нужно выполнять, - сказал я. - Или исполнять, точно не помню. Так что я, с вашего разрешения, сегодня же отбуду в замок Эстергазэ… тьфу, привязалось! Давно этой сволочи… простите, уже нет, а поминаю.
- Бароны отбиваются от рук? - спросила она с бледной улыбкой.
- Еще не знаю, - ответил я. - А вдруг и в самом деле?
- Тогда вам нужно, - проговорила она тихо, - да, это обязывает…
- Еще как, - сказал я.
- Значит…
- Сегодня же и отбуду, - сказал я торопливо. - Я в самом деле отсутствовал слишком долго. Никаких вестей не получал, прямо и не знаю, что там творится!